Глава X. Краткий обзор сочинений преп. Феодора Студита

Преп. Феодор Студит оставил по себе большое число письменных произведений. Биограф

его, монах Михаил, с великою похвалою отзывается о литературной деятельности Студийского игумена. «Он, т. е. Феодор, пишет биограф, составил много книг сам от себя²⁴³, получив свыше талант мудрости за преизбыток чистоты; и первую ту, которая доселе у нас читается трижды в неделю и называется книгою «Малых огласительных поучений», числом до ста тридцати четырех, сказанных им без приготовления по обычному собеседованию с братиями²⁴⁴; вторую, третью и четвертую книгу «Великих огласительных поучений», которые не без приготовления, но обдуманно он сочинил и издал²⁴⁵… Им составлена и книга «Похвальных слов» в которой он некоторые из праздников Христа и Богоматери и все праздники великого Крестителя и Предтечи и некоторых других знаменитейших святых прославил не хуже важнейших писателей похвальных слов²⁴⁶. Сочинил он еще другую ямбическими стихами, весьма полезную книгу, в которой описал сотворение и падение прародителя; также оплакал по достоинству грех и тление; потом особо изобразил зависть Каина к Авелю и убийство его; затем Еноха и Ноя и родившихся от него троих боголюбивейших праотцев, отдельно и по порядку каждого, равно как и приснопамятных жен их прославил по справедливости²⁴⁷. Кроме того, он исчислил все ереси и подверг их проклятию, трехмерными и чистыми, как я сказал, стихами; а некоторые из них опроверг совершенным образом²⁴⁸. Еще пять книг «Писем» его сохраняются у нас до настоящего времени²⁴⁹... Кроме того, есть еще другое догматическое его сочинение, написанное прозою, в котором он тремя состязательными речами, как бы другой Давид иноплеменника Голиафа, решительно низложил чуждую истине ересь иконоборцев и избавил церковь от этого тягчайшего позора²⁵⁰; а обоих императоров, бывших главами упомянутой богохульной ереси, т. е. Константина Копронима и зверя по душе, или, лучше, зверя и по имени, Льва, высоко подняв обличительными словами, как бы какими копьями, ниспроверг и предал позору, и нечестивые дела их раздельно и ясно изобразил для потомков»²⁵¹. Кроме поименованных произведений преп. Феодора, ему принадлежат трипеснцы на св. Четыредесятницу²⁵² и несколько других мелких статей, касающихся монастырского благоустройства²⁵³.

В своих литературных произведениях преп. Феодор является пред нами, как проповедник, нравоучитель и богослов полемист. Он поучает преимущественно иноков. Эти последние сами

по своей воле избрали себе руководителем в подвигах преп. игумена. Он для монахов авва, воля которого должна ими исполняться без прекословий. Он и духовный отец иноков, которому они должны открывать тайные помышления души своей, не говоря уже о деяниях. Он ведет многочисленную братию по пути к спасению. Пример личный лучшее средство для достижения намеченной цели. Безупречный инок игумен высоко стоит в глазах монахов. Но с примером жизни у него связано и наставление словом. Устав определяет нормы жизни с внешней стороны. Назидательное слово игумена идет внутрь, вызывая доброе расположение к жизни по уставу. В наставлениях игумена устав одухотворяется. Всякая частность его получает глубокий смысл и значение. Как отец с детьми, беседует преп. игумен с своими иноками. Все направлено у него к одной цели – выяснить инокам цель их жизни, смысл ее и конечный результат. Монах истинный есть мученик. Для него уготован на небе венец. Чтобы получить последний нужно твердо устоять на избранном пути подвижнической жизни. Но встречаются и искушения, и падения. Опытный в духовной жизни, игумен считает своим долгом протянуть руку помощи падающему. Ослабевающего он укрепляет, поскользнувшегося направляет на правый путь. Всякий случай в монастырской жизни дает игумену повод извлечь из него полезное для иноков наставление. Праздник церковный доставляет ему материал для выяснения его значения и непосредственного вывода жизненного урока. Наступает время поста, и игумен требует воздержания не телесного только, но и душевного, определяя меру поста для общежития и возводя мысли иноков к последнему суду и воздаянию за невоздержание. Смерть брата заставляет его говорить о приготовлении к смерти и очищении от страстей. Ушел из монастыря инок, игумен объясняет, что причиною этого была невнимательность к себе и своеволие, и учит пребыть верными Царю Небесному ради Царства вечного. Настала весна, игумен дает наставления относительно пищи, пития и возводит мысль к заботе о возделывании души для блаженной жизни. Словом, всякое, даже случайное, событие в обители, а иногда и в обществе столичном, дает игумену повод возводить мысли иноков к небесному и вечному. Потому то так часто заходит у него речь о смерти, будущем суде, аде и Царстве Небесном. С этой стороны поучения преп. Феодора (в обоих катехизисах) имеют интерес не для одних только монахов, но и для всех православных мирян, ревнующих о спасении души. Этим и объясняется то, что предки наши так любили катехизические поучения преп. Феодора и списывали их для чтения в храмах и по домам. Присоедините к этому еще то, что с внешней стороны речь учительного Студийского игумена в его поучениях простая, язык чистый и гладкий и тон наставлений задушевный. Преподобный не только поучает, но и увлекает. Посему, скажем прямо, поучения преп. Феодора и до ныне не утратили своего значения, что хорошо поняли иноки Русского на Афоне Пантелеймонова монастыря, которые для 4-го тома «Добротолюбия» избрали «Большой Катехизис» преп. Студийского игумена. Даже в своих похвальных словах преп. Феодор, вопреки установившимся в то время приемам многоречивой и витиеватой речи, прост сравнительно, не многословен и назидателен.

Если катехизические поучения преп. игумена и до ныне сохранили свой интерес, то еще большее значение имеют для нас полемические его произведения. Все они написаны с целью опровержения ереси, столь долго волновавшей византийское общество и прежде и во время жизни пр. Феодора. Это была ересь иконоборцев. Много, слишком много, вынес преподобный страданий от них. Со многими он боролся и устным словом, и письмами, и посланиями, и кабинетными сочинениями. Не всегда враги только, но и сторонники свои требовали разъяснений. Многих удовлетворял преп. автор своими письмами. Но в письмах нельзя было дать вполне обстоятельного раскрытия и уяснения спорного вопроса. Преподобный пишет объяснительные полемические статьи. В этих последних раскрывается истина иконопочитания с положительной стороны и опровергаются главнейшие возражения иконоборцев. Ясно, какой интерес должны иметь труды преп. автора и для нашего времени. Иконоборчество не закончило своих дней с осуждением его вселенскою Церковью. И до ныне раздаются голоса иконоборцев. Не говорим об иноплеменных протестантских общинах. У нас на родной Руси сектанты разных наименований упорно отрицают почитание честных икон. Они выставляют те же возражения, какие слышались и от современных преп. Феодору иконоборцев. Те же соображения преп. отца и теперь весьма пригодны для опровержения возражений сектантов. Да и сам по себе вопрос об иконопочитании принадлежит к числу нелегких для разумного понимания. И с этой стороны у преп. Феодора найдется немало ценных мыслей и глубоких замечаний. Вот почему на полемических трудах его мы решили остановиться долее, чем на наставлениях инокам. Последние можно всякому желающему читать в русских переводах, а полемические произведения преп. отца остаются доселе не переведенными. Пользоваться ими далеко не всем удобно. По этой причине мы сочли нужным представить подробный обзор произведений преп. Феодора, в которых затрагивается вопрос о почитании икон²⁵⁴. Мы уже приводили выше его суждения из писем, с указанием их по русскому переводу. Теперь обращаем внимание на одно не переведенное письмо преп. Феодора, которое адресовано на имя игумена Платона, духовного отца его²⁵⁵. Письмо не носит на себе печати полемики. Преп. автор спокойно рассуждает о том, в чем состоит почитание икон и какова сущность его. Содержание письма таково²⁵⁶.

Всякий художественный образ есть именно образ того, что он изображает, и сам по себе подражательно (μιμητικώς) указываете на свой первообраз. Истина в подобии, первообраз в

образе, одно в другом, за исключением сущности, как говорит Дионисий Ареопагит. Почитающий образ почитает того, кто на образе изображен; но не сущность образа почитает. Так и Василий Великий говорит, что образ царя называется царем; но не два суть царя, ибо по чести нет деления между образом и первообразом. Посему почитание иконы переходит на самый первообраз. Но иное есть образ естественный, по природе, и иное подражательный. В первом случае первообраз имеет одну природу с образом; но различие между ними наблюдается в лицах. Так Сын Божий имеет одно естество с Богом Отцом, но по ипостасям Они различны. Во втором случае, т. е. когда образ подражательный, наоборот, по природе образ различается от первообраза; но по лицу они отожествляются. Так икона Христа подражательно относится ко Христу, ибо иная природа Христа и иная совсем природа материала для живописи; а лице образа и первообраза одно: лице Господа нашего Иисуса Христа. Посему, если скажем, что честь образа и первообраза одинакова и по естеству (природе), и по лицу, то впадем в заблуждение язычников, почитая за Бога всякую материю, на которой изображается образ Христа. Тогда и иконоборцы будут правы, обвиняя нас в многобожии. Равными образом, если кто скажет, что икона не имеет одинаковой чести с первообразом ни по природе, ни по лицу, тот внесет разделение в почитание и впадет в заблуждение идолопоклонников, внося не одно, а два поклонения и почитания, т. е. образа и первообраза. В это то заблуждение впадают иконоборцы, утверждая, что Христос по плоти неописуем, равно и те, которые признавали явление Бога во плоти призрачным (докеты). Но может быть кто нибудь скажет, что поклонение равно служению, и выражение почитания поклонением равно служению Пресвятой Троице. Но так говорящий, очевидно, не имеет понятия о различии почитания (поклонения) и служения. Мы почитаем святых, но не служим им, почитаем царей и начальников но не служим им. Посему говорящий так пусть научится не почитать сущности иконы. Это свойственно язычникам. На иконе Христа почитается Христос, а материя иконы остается лишенною чести. – Таково содержание письма преп. Феодора к Платону. В нем дается разъяснение относительно того, в чем состоит правильное почитание икон. В образе почитается лице первообраза. Почитание материи иконы было бы идолопоклонством.

Теперь рассмотрим полемические труды преп. Феодора. На первом месте поставим три беседы его против иконоборцев. В первых двух выставляются два собеседника, из которых один иконоборец, а другой православный. Первый ставит возражения против иконопочитания, второй опровергает возражения.

В первой беседе²⁵⁷ начинает речь православный. Он исповедует свою веру во единого Бога Троичного в лицах, покланяемого и почитаемого в едином Божественном существе. Иконоборец усматривает в этом исповедании православного противоречие действительности. Православные заявляют о своей вере во единого Бога, а покланяются и иконам, в которых, по подражанию язычникам, описывается неописуемый Бог.

– Православный не находит ничего общего между честными иконами и идолами, между православными иконопочитателями и язычниками. Единый Бог по существу неописуем. Но по благости Своей Един из Троицы пришел на землю в человеческом естестве, соделавшись нам подобным, а след. описуемым по человеческому естеству. Посему Христос изображается на иконе, незримый зрится (διὰ τοῦτο Χριστός ἐικονίξεται, καὶ ἀόρατος ὀρᾶται).

– Иконоб. Но во Христе ипостасно соединено божество с человечеством, а потому с описанием тела Его описывается и неописуемое божество, ибо одного от другого отделять нельзя, чтобы не впасть в ересь Нестория.

– Правосл. По твоему, Он, будучи неописуемым по Божественной природе, не может уже оставаться таковым, когда описывается по человечеству. Но Он был видим, прикасаем, пригвожден ко кресту и поражен смертью. Таким образом неописуемый и остался неописуемым по божеству, когда описывается по человечеству, ибо таковы свойства природ: в свойствах неописуемой природы познается Бог, в свойствах же описуемой исповедуется человек. Одно другим не уничтожается, и одно с другим не смешивается; но Один и Тот же в единой ипостаси имеет неслиянно свойства обеих природ. Если отвергнешь описуемость, то станет невозможным и то, что Слово стало плотью.

– Иконоборец не успокаивается. Он выставляет на вид то, что быть изображаемым есть свойство человека. Христос не человек. След. Он неописуем.

– Православный отвечает, что Христос не человек только, но Богочеловек. Посему Он и описуем, хотя и не человек только, но Бог, соделавшийся и человеком. Это подлинно новое таинство домостроительства Божия, что в единой ипостаси Христа пребывают божеское и человеческое естества, каждое сохраняя свои свойства.

– Иконоборец далее уже приводит ходячее возражение против иконопочитания, прочитывая вторую заповедь закона Моисеева.

– Православный выясняет, почему так настойчиво повторялось в Ветхом Завете запрещение изображать Бога, и почему так часто внушалось Един есть Бог, Которого никто из людей не видел и видеть не может (1Тим. 6:16), и почему пророк Исаия в недоумении мог спрашивать – кому уподобисте Господа и коему подобию уподобисте Его (Ис. 40:18)? Но уже в Ветхом Завете пророк Моисей получил повеление от Бога сотворити два херувима злата изваяна и возложить я от обоих стран очистилища (Исх. 25ср. 21). Моисей же по Божию повелению сделал медного змея. Взирая на него, укушенные получали исцеления (Чис. 21– 9). Если медный змей получил по воли Божьей такое свойство, то почему неприятно будет Богу, благоволившему соделаться человеком, изображение Его телесного вида?

– Иконоборец заявляет, что Бог впадает, след., в противоречие, когда запрещает делать изображения и в то же время повелевает устроить их.

– Православный объясняет, что противоречия в этом нет. Запрещение касается того, чтобы люди не уподобляли Бога какой либо твари, напр. солнцу, луне и пр.; а повеление относится к прообразам, которые, насколько было возможно, символически вели Израиля к почитанию Единого Бога.

– Иконоборцу изображение Иисуса Христа на иконах кажется унижением Его. Он допускает только умственный образ Спасителя, который создается в нас действием Святого Духа чрез таинства. Вот, говорит он, и Писание свидетельствует: что пользует изваянное, яко изваяша е; создаша сияние, мечтание ложное, яко упова создавый на создание свое, сотворити кумиры немы. И люте глаголющему ко древу: ободрися, востани: и камению: возвысися: и то есть мечтание, и сие есть скование злата и сребра, и всякаго духа несть в нем (Авв. 2:18–19) и в другом месте: древо есть от леса изсеченное, дело тектонское и слияние, сребром и златом украшена суть (Иер. 10:3, 4).

– Православный указывает иконоборцу на то, что у него сбивчивы понятия о славе и чести. Слава высоких в смирении. Сын Божий не лишился славы, когда воплотился. Соделавшись человеком, Он сохранил все, что имел по божеству; а соделавшись плотью, Он стал подлежать и описанию, ибо таково свойство материи материально описываться (ὕλης δε ἔργον τὸ ὑλικῶς περιγράφεσθαι). Что касается духовного образа, образуемого в нас Духом Святым чрез таинства, то об этом уместна речь в беседе о таинстве крещения. Теперь слово наше не о том, чтобы изобразить образ ипостаси Бога Троичного в лицах, но образ человеческой формы материальными красками. Если достаточно духовного образа, то достаточно было бы и духовного пришествия. Чем же были бы те деяния Спасителя в телесном виде, если бы пришествие Его было нетелесно? А Он пил, ел, страдал и пр., кроме греха. И не умаление славы Его в этом, а проявление славы честнейшего и славнейшего Слова. Что касается приведенных мест Писания, то они направлены против язычников и к христианам не имеют никакого отношения, ибо всякий, имеющий ум, понимает различие между идолом и иконами.

– Иконоборец спрашивает, почему о кресте, а не об иконе написано: слово бо крестное погибающим убо юродство есть, и спасаемым нам сила Божия есть (1Кор. 1:18) и – мне же да не будет хвалитися токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа (Гал. 6:14). «Где же и кем подобное сказано об иконе? покажи!», требует иконоборец.

– Православный в ответ на это представляет соображение о почитании креста, на котором распят был Спаситель и всякого изображения креста. Слава и честь первого переходит и на второе. Почитается подлинный крест Христов, почитается крест и в изображении, как соименный первому. Почитание бывает по существу и почитание относительное. Проповедуется о Христе, а относительно и об образе Христа. Говорим о кресте и крестом называем всякое изображение его. Но крест подлинный и изображение его не два суть креста. Так и Христос и икона Его не суть два Христа. По имени одно от другого не различается. Икона Христа называется Христом. Различие между Христом и иконою Его по существу, а не по имени. И Великий Василий изображение царя называет царем, и это не два царя, ибо честь и слава не делятся. По сему справедливо, почитание и честь иконы переходит на первообраз, как и наоборот (ή τῆς ἐικόνος τιμὴ ἐπὶ τὸ πρωτότυπον διαβαίνει, ῶς καὶ ἔμπαλιν).

– Иконобор. «Случается, что называют многие Господом и Христом по различию икон, а отсюда и многобожие. Нам, же Един Господь Бог, Которого мы почитаем».

– Прав. Три лица Пресвятой Троицы, но Един Бог. Не три Господа, но Един Господь. Так нужно представлять и относительно икон. Хотя их по числу многое множество, но Христос один и Господь один. Название имени приводит к одному виду многочисленные изображения.

– Иконоборец соглашается допустить образ Христа, но только тот единственный, о котором в Евангелии сказано: сие творите в мое воспоминание (Лк. 22:19), т. е. евхаристию.

– Православный отвечает, что в церкви христианской освященными лицами совершается священнодействие причащения в воспоминание Господа. Но тут имеется не образ Спасителя, а воистину самое Тело и Кровь Его. Но сказав: сие творите в мое воспоминание, Спаситель не запретил совершать многого другого в Его воспоминание. Так совершается воспоминание Его рождества, крещения, поста и проч. В Его воспоминание пишется чернилами на хартиях Евангелие. В Его воспоминание изображаются красками иконы и на них не только бывшее, но и будущее, предмет умственного воображения, как напр. будущий суд.

– Иконоб. Вот что же оказывается – икона Христа и Христос, а не два? Ведь не одно и то же тень и истина? Что-то нелепо.

– Правосл. Никто никогда не дойдет до такого безумия, чтобы тень и истину, первообраз и образ, причину и следствие считать за одно и то же по существу. Никто не скажет, что Христос и Его икона по сущности одно и то же; но иное Христос и иное Его образ, хотя по имени наблюдается тожество. Если же разобрать сущность иконы, то окажется тут: дерево, краски, золото, серебро и другое, что и иконами в отдельности не называется. Но икона по изображению Христа (первообраза) называется и Христом и иконою Христа, – Христом по тожеству имени (Χριστὸν μὲν κατὰ τὸ ὀμώνυμον), а Христа – относительно (κατὰ πρός τι). И в Свящ. Писании также употребляются названия собственных имен по отношению к образам: напр., Бог повелел Моисею сотворити два херувима злата (Исх. 25:18), а не сказал – икон херувимов.

– Иконоб. Во Христе человечество спокланяемо с божеством, ибо соединено нераздельно. А в иконе каким образом пребывает божество? Если пребывает, то описуемо, если же нет, то почитание иконы нелепо, ибо будет почитаться то, чего нет.

– Православный усматривает в возражении иконоборца нелепость, потому что первообраз и образ не одно и то же. Первый есть истина, а второй – тень. Конечно, в Господнем теле божество неразлучно с ним по причине нераздельного единения и потому тело почитается и обожается, хотя подлежит описанию. В иконе наблюдается только единение относительное. А потому уже нельзя сказать, что в ней неописуемо божество. Последнее присутствует и почитается в иконе относительно. Всюду и везде есть божественное в разумной и неразумной природе; но в отношении воспринимающих существ более или менее. Так, если кто скажет, что и в иконе присутствует божество, в общем не погрешит. Присутствует оно и в образе креста и в других Божественных дарах, но не по существенному единению, а по относительному участию в благодати и чести.

– Иконоб. Полезнее, если чрез органы слуха приходят к воспоминанию предмета. Тогда и нужды не будет в этой низкой материальной живописи. Вот и Свящ. Писание говорит: Дух есть Бог: и иже кланяется ему, духом и истиною достоит кланятися (Ин. 4:24). След., иконе покланяться не должно.

– Правосл. Неужели ты будешь отрицать равную силу органов слуха и зрения? Если значение их одинаково, то и суди о них справедливо. Неужели св. Евангелие должно восприниматься только органом слуха и оставаться без почитания? Но если его должно почитать, и это истинно, то почему не должно почитать и другое, т. е. икону? Как в иконе, так и в Евангелии, и в кресте, и в другом каком либо освященном предмете представляется умом в духе и истине покланяемый Бог, хотя и материя привела ум к Богу. Ум наш не останавливается на этих предметах, но чрез них восходит к прототипу, как учит православная вера.

– Иконоб. Должно ли почитать надписание иконы более, чем самую икону, или в одинаковой степени то и другое?

– Правосл. Такой вопрос равносилен был бы вопросу – должно ли почитать Евангелие, или только наименование его, изображение креста, или надпись над ним? То же и о людях -человека ли, или имя Павла ли, Петра ли, или какого другого? Всякая вещь носит наименование. Последнее неотделимо от первой в славе и чести. Имя обозначаемого им предмета есть в некотором роде его образ. Единство чести их неделимо.

– Иконоб. Крест более ли должен почитаться, чем икона, или в равной мере, или менее?

– Правосл. Когда в предметах наблюдается разумная последовательность, то излишне и отвечать на вопрос. Если ты под крестом разумеешь архитип, то как же он не должен быть почитаем более? По причинам суди и о следствиях, по первообразу – об образе.

– Иконоб. Говорят, нет различия между идолом и иконою: они одно и то же суть по значению, поскольку первому дает название ἐιδος т. е. вид, форма и διόλου т. е. не то истинно само, что видится; а второй – ἐοικός по значению подобное же, т. е. это не то, что прототип. Отсюда, почитать икону нечестиво.

– Православный находит, что словом икона обозначается образ Бога истинного и святых Его. Словом же идол именуется образ того, что не Бог, а выдается за бога или богов. Посему идол есть образ ложного бога или богов.

– Иконоб. Святым нет славы в том, что их изображают на иконах. Так пусть лучше прославляют их словами, чем красками на досках.

– Православный не считает нужным опровергать это возражение иконоборца, ибо выше он уже объяснял равночестность во Христе того, что доходит о Нем чрез слух и зрение.

– Иконоб. Не в одинаковой степени достойны почитания те, которые изображаются на иконах. Иные совсем малоизвестны.

– Правосл. Но и эти последние должны быть почитаемы, поскольку они получили право на это или чрез кровь мученичества, или чрез святость своей жизни.

– Иконоб. Отсюда, говорят, многоразличные бывают поклонения, а между тем оно должно быть одно, а не многое.

– Правосл. Служение приличествует только Единому Богу. Но почитаются и цари, начальники, почитаются господа от рабов, родители от детей и пр. И хотя почитание одного вида, но должно быть понимаемо неодинаково. Почитание воздается людям или по закону, или по страху, или по естественному чувству любви. Таким образом почитание бывает многообразно, смотря по различию прототипов. Поклонение принадлежит собственно божеству, но относительно воздается и изображениям Господа и Его святых. Поэтому в храмах, по преданию богоносных отцов, сохраняется почитание Евангелия и всего, что имеет подобное же значение, как и иконы. Попытка лишить церковь икон есть дело антихриста. Иконоборчество есть сплетение ересей.

В заключение беседы указывается, кого должно считать еретиком по вопросу о почитании икон. Кто не исповедует Господа нашего Иисуса Христа, пришедшим во плоти и по плоти описуемым, а по божественной природе неописуемым, тот еретик. – Кто, допуская, что тело Слова описуемо, утверждает, что и божество описуемо, тот еретик. – Кто описание телесного вида Слова не называет иконою Христа или относительно – Христом, но обзывает идольским заблуждением, тот еретик. – Кто, взирая на икону Христа, говорит себе: довольно с меня, если не стану порицать иконы, отвергнув относительное поклонение ей, тот еретик есть. Кто изречения Свящ. Писания, направленные против идолов, относит к иконе Христа и Церковь называет капищем, тот еретик есть. – Кто, почитая икону Христа, говорит, что он почитает в ней и божество, соединенное существенно (φυσικῶς), а не постольку, поскольку в ней только тень соединения, еретик есть, – Кто не утверждает, что икона Христа, как равно и образ креста, пишется и ставится в народе Божием во спасение, еретик есть. – Кто иконе Богородицы и всех святых не воздает должного поклонения, но называет спасительное украшение церкви языческим, еретик есть. – Кто не причисляет к прочим ересям и ту, которая восстает против почитания икон, как будто она удаляет от Бога менее, но говорит, что общение с еретиками этими безразлично, еретик есть. – Если кто, воздавая сверхдолжное почитание иконе Спасителя, говорит, что полагается на нее, хотя это не принесет ему никакой пользы, пока не очистится от всякого греха, тот неразумен (ἀλογὸς ἐστι).

В предисловии второго «Ἀντιρρὴτικος» указывается повод написания его. Он направлен против тех умеренных иконоборцев, которые допускали изображение на иконах Господа Иисуса Христа, но отвергали поклонение иконам, опасаясь того, не послужат ли они этим более твари, чем Творцу.

На вопрос православного, исповедует ли иконоборец Сына и Слово Отчее, пришедшим во плоти, по плоти описуемым и по божественному естеству не подлежащим описанию? он отвечает утвердительно, указывая при этом и на святых отцов.

– Православный продолжает спрашивать, а описание, т. е. икону Христа, считает ли достойным поклонения?

– Иконоборец отвечает отрицательно на том основании, что относительно поклонения иконе нет заповеди в Свящ. Писании, и из святых отцов никто-де не учит этому.

– Православный просит указать, где написано в Писании о почитании первообраза?

– Иконоборец читает: Господу Богу твоему поклонишися и тому единому послужиши (Втор. 6).

– Православный замечает, что ведь предположили рассуждать о домостроительстве, когда исповедуется Слово пришедшим во плоти и, след., зрится прототип и образ.

– Иконоборец недоумевает, разве приведенные им слова Писания не заставляют воздавать служения и поклонения вместе Отцу и Сыну?

– Правосл. Несомненно повелевают, но не как во плоти пришедшему. Бога никто не видел, говорит Писание. Но после того как Слово стало плотью, почитается Оно вместе с Отцом, почитается и иначе в собственном образе, для которого Оно прототип, поскольку по всему, кроме греха, стало человеком.

– Иконоборец. О почитании Христа Писание свидетельствует (Евр. 1:6: и да поклонятся ему вси Ангели Божии), а о почитании прототипа или образа нет.

– Правосл. Когда Писание говорит о поклонении ангелов, то оно разумеет прототип. Слово стало плотью, не переставая быть Богом. Как всякий человек есть прототип своего изображения, так и Христос есть прототип своей иконы, хотя в Писании об этом не говорится. Но когда ты спрашиваешь, где в Писании написано, что должно поклоняться иконе Христа, так выслушай, – там же, где написано о поклонении Христу, ибо образ от первообраза неотделим.

– Иконоб. Но наша вера не исповедует, что Христос есть первообраз своей иконы, следов. этого и принимать не должно.

– Правосл. В Писании многого и другого не написано, что мы принимаем и что исповедуем. Исповедовать же стали с того времени, когда ереси появились. Появление иконоборцев заставляет открыто говорить, что Христос есть прототип своей иконы. Если этого не признаешь, то Он и не воплотился и неописуем.

– Иконоб. Поскольку Христос не человек только есть, как каждый из нас, то Он и не есть первообраз своей иконы.

– Правосл. Что Христос не человек только, но Богочеловек, это не делает Его неописуемым. След. Он есть первообраз своей иконы.

– Иконоб. Описуемым Христа признаю; но для признания Его прототипом оснований не имею.

– Прав. В том и основание для признания Его прототипом, что Христос описуем. Признавая первое, ты соглашаешься и со вторым.

– Иконоб. Что же общего в почитании прототипа с иконою?

– Прав. То же, что у животворящего Креста с его образом.

– Иконоб. Откуда это тобою взято? Ведь тебя я не признаю новым законодателем.

– Православный приводит изречения двух св. отцов: Дионисия Ареопагита и Василия Великого. Первый говорит, что «истина в подобии, первообраз в образе – одно в другом, кроме сущности». В том же смысле высказывается и Василий.

– Иконоб. Хотя отцы и так философствовали, однако не сказали об одинаковом поклонении обоим, т. е. первообразу и образу.

– Правосл. Если Василий Великий говорит, что честь образа переходит и на первообраз, то что же можно отсюда выводить, как не то, что честь и поклонение им подобает одинаковое.

– Иконоб. Относительно чести, пожалуй, соглашусь, а относительно поклонения нет, ибо это твой вывод, а не слова св. отца.

– Православный приводит выдержку из сочинения святителя Афанасия Великого против ариан, из которой ясна мысль самого святителя: «кто чтит образ (царя), в нем почитает самого царя». От себя наш апологет добавляет: «кто чтит образ креста, тот почитает в нем самый Животворящий Крест».

– Иконоборец относительно почитания креста не спорит. Он признает в нем оружие против диавола.

– Православный убеждает его признать это и относительно иконы Христа.

– Иконоборец. Быть не может, чтобы поклонение Христу было одинаково с поклонением иконе Его.

– Правосл. Но ведь и изображение креста и Животворящий Крест по сущности не одно и то же. Однако же ты признаешь ли почитание их одинаковым?

– Иконоб. Конечно, нет различия, ибо тот и другой крест есть.

– Правосл. Так нет различия в поклонении Христу и иконе Его. Каким именем называешь Христа, таким можешь называть и икону – Христос есть то и другое. Что говорится о прототипе, то необходимо нужно говорить и относительно образа; но относительно прототипа это будет синонимически, а потому и собственно (существенно), а относительно образа сходственно, а потому несобственно.

– Иконоб. В каком это смысле говоришь ты, ясно не понимаю.

– Православный на примере креста выясняет, что всякий образ креста, из чего бы ни сделан он был, имеет все общее с Животворящим Крестом, кроме сущности. Так и у иконы Христа, кроме сущности, все общее со Христом. По сему всякое наименование Христа, усвояемое Ему в Писании, может относиться и к иконе. Напр., Спаситель говорит о Себе: Аз есмь воскрешение и живот (Ин. 11:25), или в другом месте говорится: о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных, земных и преисподних (Флп. 2:10). Конечно, это относится ко Христу; но это будет возвещаться и надписанием на иконе Его.

– Иконоб. Точно, мудрое объяснение тожества: образ, говоришь, ничто иное, как самый прототип. Но когда же это кланялось и кланяется иконе Христа всякое колено небесных, земных и преисподних?

– Православный приводит вышеуказанные слова Афанасия Великого, что кто почитает изображение царя, тот в нем почитает и самого царя, – и святителя Кирилла, который говорит, что «кто, увидев изображение царя, воспламеняется желанием видеть самого царя, тому то изображение могло бы сказать: кто видит меня, тот видит и царя. И опять – я и царь одно (относительно сходства и точнейшего отношения), я в царе и царь во мне есть (по схеме внешнего вида)». Разумей теперь и о Христе. Когда Он почитается, должна почитаться и икона Его; когда Ему поклонится всяко колено, то и иконе Его. Это изображается иногда и на иконах, о чем свидетельствует св. Софроний в слове на день памяти Кира и Иоанна.

– Иконоб. Это теории, которые, хотя и высказываются св. отцами, но не имеют догматической твердости.

– Правосл. Это правда. Но если бы теория ложна была, то не высказывалась бы такими мужами. В подкрепление авторитета их, апологет честных икон приводит еще повествование, заимствованное из творений свят. Афанасия (из слова о страдании Господа нашего Иисуса Христа) о том, что случилось, когда иудеи оскорбили икону Спасителя, поступив с нею так же, как поступили в свое время распинавшие с Самим Иисусом Христом. Из прободанного ребра изображения истекла кровь и вода.

– Иконоб. Это было знамение для неверующих, а не для верующих.

– Правосл. Согласен. Тем не менее ясно, что изображение имеет одинаковую честь с первообразом, как это выше было сказано относительно креста.

– Иконоб. Относительно креста это так, но не относительно Христа и Его иконы. Тут нечто несравнимое. Икона должна сравниваться с иконою.

– Правосл. Уже достаточно, кажется, соображений было приведено; но послушай еще: Христос более ли и честнее креста?

– Иконоб. Конечно, более, потому что крест освящается Христом.

– Правосл. Образ Христа не более ли должен почитаться, чем образ креста?

– Иконоб. Трудно провести двусмыслием того, кто хотя несколько рассуждает. Не по различию ведь прототипов различаются и изображения. Если бы это было так, то образ Христа более бы почитался, чем образ креста.

– Правосл. И удивляться тут нечему, ибо икона Христа ближе к Нему, чем икона креста.

– Иконоб. Соглашаюсь. Но ты должен сравнивать икону с иконою, изображение с изображением, чтобы первое со вторым мог назвать равным.

– Правосл. Уже выше указано было на Великого Василия, который говорит, что царем называется и образ царя, и не два это царя... почитание образа переходит на первообраз. То же должно сказать и относительно иконы Христа. Христом называется и икона Его, и это не два Христа... и почитание образа Христа переходит на первообраз.

– Иконоб. Царя нельзя сравнивать со Христом, Который есть Образ Бога Отца.

– Правосл. Но св. отец сравнивает, не имея примера более подходящего.

– Иконоб. Когда Великий Василий говорит, что почитание образа переходит на первообраз, то это говорит он не о художественном образе, а об естественном, т. е. об образе Сына по отношению к Отцу.

– Православный подробнее разбирает выражение Василия Великого и находит, что это сказано им относительно какого угодно царя и его – изображения.

– Иконоб. Но у богоносных разумеется почитание – τιμὴ, а не поклонение – προσκύησις. Это ведь не одно и то же.

– Правосл. Изображение с прототипом не делятся ни в славе, ни в чести, а след. и в поклонении.

– Иконоб. Св. отец сказал, что честь переходит, а не поклонение. Я почитаю, например, икону Христа, поставленную высоко, но не поклоняюсь ей.

– Правосл. Великий Василий не различает положения предмета почитания: высоко ли, или низко он поставлен. Да и в обыденной жизни мы мало обращаем внимания на положение почитаемого объекта. Царя, напр., мы почитаем и тогда, когда он восседает на троне и когда внизу находится. Да и Писание в своих многочисленных выражениях о почитании лиц или предметов не дает права обращать внимание на пространственное их положение. Вот и священник в возгласе говорит: яко подобает тебе всякая слава, честь и поклонение. Где слава и честь, там нераздельно и поклонение.

– Иконоборец просит привести свидетельства из святых отцов о поклонении иконам.

– Православный приводит свидетельство св. Иоанна Златоустого о широком распространении икон св. Мелетия Антиохийского. «Многие, говорит Златоуст, начертывали образ святого Мелетия и на чашечках, и на перстнях, и на печатях, и на чашах брачных чертогов, и на стенах, и везде, чтобы не только слышать это святое имя его, но и везде видеть телесный образ его и, таким образом, иметь двойное утешение в разлуке с ним».

– Иконоборец и тут привязывается к слову «святое», находя, что не одно и то же святой и покланяемый.

– Православный вопросами относительно Тела и Крови Спасителя, относительно Евангелия и Креста доводит иконоборца до необходимости согласиться, что святое представляет предмет поклонения.

– Иконоборец, однако, спрашивает, почему икона должна быть покланяемою, хотя бы и называлась святою?

– Православ. Если икона называется святою, то должна быть покланяемою. Укажи, где что-нибудь называлось бы святым и не было бы покланяемым?

– Иконобор. Припомни слова апостольские о том, что в законе называлось святым.

– Православ. Сказанное в законе и относилось к подзаконным, но не к живущим под благодатью, а иначе и нам бы должно обрезываться и субботствовать и др. Во-вторых, многое, что в Ветхом Завете названо святым, то оказывается и покланяемым, напр., херувимы славы. Где слава, там и честь, а где честь, там и поклонение.

– Иконобор. Желательно иметь другие свидетельства.

– Православный приводит слова Григория Богослова и Василия Великого относительно того, что оскорбление святыни в Ветхом Завете не проходило безнаказанно для оскорбителей. Так, напр., случилось с домом Илия первосвященника, наказанного за грехи детей.

– Иконобор. Что святое должно быть почитаемо, это верно; но св. отцы не говорят, что оно должно быть и покланяемым.

– Православный приводит из книги Деяний св. Апостолов 17-й главы 23-й ст., 82-е правило шестого вселенского собора и выдержку из творений Феодора Антиохийского, и указывает на то, что древние типы (изображения) и тени отцы называли покланяемыми.

– Иконобор. Но по какой же причине царь Езекия сокрушил медного змея (4Цар. 18:4)?

– Православ. Между святынями, которые перечисляет Апостол, медного змея нет, и Григорий Богослов не считает его типом Христа.

– Иконоборец желает выслушать позднейшие свидетельства.

– Православный к приведенным добавляет выдержку из сочинений преп. Максима исповедника.

– Иконоборец желает привести мнения некоторых отрицателей иконопочитания.

– Православный дозволяет привести возражения тех из иконоборцев, которые не допускают поклонения иконе Господа Иисуса Христа, и тут же указывает, что допускать изображение и не поклоняться ему – значит уклоняться на ложный путь.

– Иконобор. Хотя я и допускаю, что Христос описуем, но только до страданий, а после воскресения прославленное тело Его неописуемо.

– Православный доказывает описуемость тела Спасителя и по воскресении Его, указывая на человеческие свойства в Нем. Если бы он по воскресении был неописуем, то Он был бы дух, но это противоречит словам Его Самого.

– Иконобор. Хотя и так, как говорит Сам Христос; но ведь Он не то, что мы, а потому Он и неописуем.

– Православный словами Василия Великого относительно свойств человеческого естества в Иисусе Христе доказывает, что до воскресения Он был во всем, кроме греха, подобным нам, и по воскресении не утратил тела и костей.

– Иконобор. Это по снисхождению Иисус Христос явил Себя человеком по воскресении, но не материальным, а след. неописуемым, и по этой причине Он становился пред ними дверем затворенным и пред их глазами вознесся на небо.

– Православный настаивает на том, что подлежит зрению, то описуемо, тем более, что Спаситель имеет тело, кости, руки и ноги.

– Иконобор. Апостолы видели Христа по воскресении, точно, но чистыми очами, каких у нас нет.

– Православ. Как видели Его Апостолы до воскресения и по воскресении, так и описывают, и мы так принимаем, а об очах своих ничего не говорят. А они видели и то, что Спаситель и до страданий Своих творил многое, что несвойственно человеческой природе, напр., ходил по водам. Что же удивительного, если по воскресении Он творил несвойственное человеческой природе? Из этого не следует, что Он был неописуем.

– Иконобор. Как же понимать слова Апостола Павла: аще же и разумехом по плоти Христа, но ныне ктому не разумеем (2Кор. 15:16)?

– Православный приводит учение Ап. Павла о том, что мы сонаследники Христу (Рим. 8: 17). Если Христос неописуем, то и мы неописуемы. Но этого не говорят богословы. Так св. Григорий Богослов представляет Христа по вознесении описуемым, как имеющим тело, конечно, без проявлений аффектов и без греха. Кратко это выразил святитель словами: «описуем по телу и неописуем по духу» (περιγραπτὸς σώματι, ἀπερίγραπτος πνεύματι).

– Иконоборец угрожает привести мнения каких-то святых отцов, которые будто запрещали поставлять иконы Спасителя, Богоматери и кого либо из святых.

– Православный допускает, что есть мнения, но не святых, а неправильно почитаемых иконоборцем за таковых и еретиков. Святые же отцы учили согласно с истиною.

– Иконобор. А Епифаний?

– Православ. Сего мы знаем и почитаем за святого. Это основательно. Ученик Епифания, Сабин, воздвиг храм и украсил его живописными изображениями евангельской истории. Он этого не сделал бы, если бы его учитель был иконоборцем. И Леонтий, еп. Кипрский, ничего не сказал недостойного о нем. – Василий Великий признаком святости считает полное согласие с истинным учением. Апостол Павел говорит, что аще мы, или Ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. 1:8). Обычай поставлять и поклоняться иконам принят Церковью с давних времен. Как могло бы это быть, если бы он не был апостольским преданием? Отвергающие почитание икон вводят иное, неапостольское учение. След., они сами навлекают на себя анафему. Этим и заканчивается вторая беседа²⁵⁸.

Из полемических произведений преп. Феодора, написанных стихами, сохранилось одно, на половину, впрочем, прозаическое. Это «Обличение и опровержение нечестивых сочинений Иоанна, Игнатия, Сергия и Стефана, новых христоборцев».

Сам автор «Обличения» указывает особенности во внешней форме его. Сначала идут стихотворения, а затем прозаическая речь с эпиграфами из стихов. В стихотворениях кратко выставляются еретические положения названных христоборцев и затем самим автором воспеваются Животворящий Крест, Спаситель и Богородица. В прозаической части на первом плане против Иоанна иконоборца защищается то положение, что Христос подлежит описанию по человеческой Своей природе. Так как этот иконоборец настаивал на почитании креста, отвергая почитание икон, то автор наш указывает на противоречие его: крест он почитает, а Христа бесславит. Неужели слава креста может быть без славы Христа?

– Игнатия, высказавшего, что будто Божественное Слово установило культ Креста, отвергнув все другое, преп. Феодор с удивлением спрашивает, где это он нашел заповедь Слова о культе креста? Крест сам освящен Распятым на нем. Культ христианской веры состоит не в почитании креста, а в участии в таинствах, которые Спаситель установил совершать во спасение людей. Но, конечно, должно почитать и Крест, на котором был убит Христос по плоти. Если же ты, спрашивает наш автор, почитаешь живописное изображение креста, то как отвергнешь почитание изображения Христа на иконе? Спаситель имел все свойства человеческой природы. След., по человечеству Он и подлежит описанию. Если скажешь противное, т. е. что Христос неописуем, то Он не имел и человеческих свойств: не пил, не вкушал пищи, не спал, не страдал и пр. Но обо всем этом повествуется в Евангелии. Неужели все это было призраком? Если скажешь это, то впадешь в старые ереси докетов, манихеев и валентиниан. Сходные мысли развиваются преп. Феодором и в речах, обращенных к иконоборцам Серию и Стефану. В заключение он приводит свидетельства Свящ. Писания и целый ряд свидетельств св. отцов, на основании которых обосновывает положение, что почитание икон согласно и с Свящ. Писанием и с свящ. Преданием²⁵⁹.

Победоносно отражая нападения иконоборцев, преп. Феодор и сам принимает наступательное положение в одном небольшом сочинении, которое носит заглавие: «Некоторые вопросы к иконоборцам, утверждающим, что Господь наш Иисус Христос неописуем по человеческой природе»²⁶⁰.

Преподобный автор поставляет для решения вопрос: какое из двух естеств в Иисусе Христе может подлежать описанию? Ответ ясен: – только человеческое естество, если оно не изменило своих свойств. Если же оно не подлежит описанию, то оно поглощено божеством. След., Троица получила несвойственный Ей прибавок. Но этого ведь быть не может. Описуемое не одного рода с неописуемым. Свойство материальных тел описуемость и сложность. Как же Иисус Христос по человечеству не может подлежать описанию? Если человечество Его неописуемо, то и несложно и не может различаться от божества. Но что же выходит? Материальное в то же время является нематериальным, сложное – простым. Ясно, что это нелепо. Смертные видели Бога в том ли виде, который может изображаться, или в том, который не может подлежать описанию? Правильный ответ будет дан, если скажешь, что в обоих видах нераздельно. Тот, кто виден был Апостолами по человечеству, неописуем был по божеству. Если Христа назвать только описуемым, то это значит лишить Его божества. Равным образом, если сказать о Христе, что Он только неописуем, то это значит лишить его человечества. В том и другом случае очевидно будет повторение старых ересей, давно уже осужденных Церковью. Итак, если Господь Иисус Христос исповедуется в божестве и человечестве, то почему, спрашивает преподобный автор иконоборцев, вы боитесь допустить, что по одной природе Он неописуем, а по другой описуем? Смешение этих свойств ведет к неразумным выводам. Если, напр., взять логические категории утверждения и отрицания и приложить первое к описуемости, а второе – к неописуемости, то какое смешение свойств произойдет, если, например, признать Господа Иисуса Христа только неописуемым? Об одном и том же свойстве придется говорить и отрицание и утверждение, потому что смешается все, что по природе не может смешаться. Из описуемого и неописуемого не бывает того, что только неописуемо, как из божества и человечества не может быть только божественное естество. Хотя природы соединились в одном лице Христа, но они не изменились одна в другую. Но любитель поспорить быть может скажет, что если Иисус Христос изображается, то разделяется на двух сынов, как учил Несторий. Таковому должно дать следующий ответ: в богословии (в учении о Боге Самом в Себе) личные свойства не разделяют единого естества Божия; а в домостроительстве (в учении о спасении людей Сыном Божиим), наоборот, свойства природ не разделяют единого лица Бога Слова. Описуемость и неописуемость принадлежат единому лицу Господа Иисуса Христа. Из того, что Слово приняло плоть, нельзя утверждать, что Бог Отец и Святой Дух телесны, хотя Троица нераздельна по природе. Равным образом из того, что воплотившийся Сын Божий описуем по человечеству, нельзя утверждать, что Он описуем и по божеству, хотя в лице Его божество нераздельно соединено с человечеством. Если Иисус Христос по божеству не может подлежать описанию, то это не значит, что Он неописуем и по человечеству. Но поскольку все, что у Отца, имеет и Он, то имеет и неописуемость, но в то же время Он имеет и все то, что свойственно человеку, след., имеет и описуемость. По той и другой природе Он совершен.

Нам остается познакомиться с одним еще только полемическим произведением преп. Феодора. Это – «семь глав его против иконоборцев»²⁶¹.

Глава 1-я. Против тех, которые говорят, что христиане (православные) делают себе богов, когда почитают иконы Христа, Богородицы и святых. Преп. автор выясняет, что означает выражение – «делать Бога». Это значит считать и почитать за Бога то, что не есть Бог, как, например, делали язычники. О них Апостол Павел говорит в послании к Римлянам: измениша славу нетленнаго Бога в подобие образа тленна человека и птиц и четвероног и гад (Рим.1:23). Далее делать бога означало бы и то, если бы, например, стали боготворить те предметы, которые Моисей, по повелению Божию, поставил в скинии, как херувимов, святилище и др. Об этом божественный Апостол говорит: «Будучи родом Божиим, мы не должны думать, что божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого» (Деян. 17:29). А те, для которых един Бог Отец, из негоже вся, и мы у него: и един Господь Иисус Христос, имже вся, и мы тем (1Кор. 8:6) и един Дух Святой, в Котором все, никак не делают богов из икон, но исповедуют явление Слова в образе нам подобном, как написано: Иже во образе Божий сый, не восхищением непщева быти равен Богу: но себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек (Флп. 2– 7). Образ же Его не в подобии тленного человека, что осуждается Апостолом (Деян. 2:31), но нетленного, поскольку Христос не человек только, но Бог, соделавшийся человеком, Богочеловек, описуемый по человечеству и не подлежащий описанию по божеству. Посему православные не делают себе из иконы Бога, когда изображают Христа. Мы почитаем не сделанного Бога, но Бога воплотившегося и не многих почитаем богов, но Единого в трех лицах. Мы не боготворим икон, ибо иконы не имеют природы первообразов, но только суть подобия тех предметов, образами которых они служат. Из разных веществ делается крест; но мы не материю почитаем в них, а силу и славу, как говорит божественный Василий, ибо, за исключением различия в сущности, одно и то же первообраз и икона. Так и относительно Пресвятой Богородицы и всех святых. Не за богов их почитаем, но почитаем Бога Единого и слуг Его, ибо от Него исходит и к Нему восходит всякая слава, честь и поклонение.

Глава II-я. Против тех, которые спрашивают, почему относительно почитания иконы Христа ничего не написано в Евангелии? Преп. автор находит причину этого в том, что Евангелие и о многом другом говорит прикровенно, давая любителям истины повод упражняться в изыскании ее.

Глава III. Против тех, которые говорят, что на небе нет образа человека, а есть образ креста, а потому крест только должно почитать. Преп. автор находит, что до пришествия Христа почитание креста, хотя бы и на небе он был, явилось бы идолопоклонством. А что на небе нет образа человека, то это предусмотрено Богом, чтобы люди, по своей склонности к многобожию, не стали боготворить его. Крест Христа, конечно, должно почитать, но не потому, что на небе есть образ его, а по причине Животворящего древа, которое освящено Распятым на нем. Равно и образ Христа должно почитать не потому, что в Адаме он отпечатлен был прежде, но потому, что Христос от Девы принял человеческое естество.

Глава IV. Против тех, которые говорят, что священник знаменует приносимых детей не иконою, а образом креста.

Священник есть посредник между Богом и людьми и при священнодействиях изображает Христа. Будучи сам образом Христа, он и не пользуется другим образом Его, но образом креста, подражая Самому Христу, Который крестом «отнял силу у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовал над ними Собою». (Кор. 2:15).

Глава V. Против тех, которые говорят, что никто не пользуется иконою, когда изгоняет демонов и исцеляет болезни, а образом креста.

Преп. Феодор находит возражение это странным, поскольку в данных случаях пользуются и крестом и иконами.

Глава VI. Против тех, которые приводят слова Григория Богослова: «что должно почитать, то неописуемо» и направляют их против почитания икон.

Преп. апологет честных икон замечает, что много слов и выражений имеют разные значения. Он берет слово свет и говорит, что этим словом солнце называется, называется и человек. То и другое истинно. Так и выражение св. отца истинно относительно божественной природы и сказано против язычников. Но в домостроительстве нашего спасения, всякий согласится, основы иные. Тут почитается многое, что подлежит описанию, напр., крест, свящ. трапеза, мощи святых и проч. Сюда же относятся и честные иконы.

Глава VII. Против тех, которые приводят против почитания иконы Христа слова святителя Григория: «если кто боготворит тварь, хотя бы делал это во имя Христа, тот идолопоклонствует».

Преподобный автор находит, что слова эти сказаны были против ариан, которые почитали Сына Божия за тварь и боготворили Его. Ясно, что это не приложимо к иконопочитателям, которые не боготворят икон, но почитают человечество, соединенное с божеством в единстве лица Господа нашего Иисуса Христа.

Этим мы и заканчиваем обзор письменных полемических произведений преп. Феодора Студита. Нет, казалось бы, особенной нужды делать подробную оценку их. Все они говорят сами за себя. Преподобный Феодор Студит твердо стоить на незыблемой основе Свящ. Писания и Свящ. Предания. При этом он вооружен и в доспехи диалектики. Сходясь с своими противниками на почве главных первооснов вероучения и зная до мельчайших подробностей все их возражения и недоумения, он шаг за шагом разбивает их по всем пунктам. Видно, что на поле брани выступил искусный ратоборец. В полном сознании своей силы он спокоен. Нет у него резких выражений по адресу противников. Кротко, с сожалением к заблуждающимся, он выставляет в противовес возражениям их свои тезисы, обставляет их научными соображениями и доказательствами и, сознавая их непоколебимость, разбирает частности, дабы и тут не осталось чего либо без разъяснений. Что же получается в результате? Истина торжествует. Ясным становится, что почитание святых икон имеет за себя и Свящ. Писание и Свящ. Предание, да не противоречит и здравому разуму. Святая Церковь законно и основательно поступила, освятив употребление честных икон в храмах и частных домах. Посему «кто не соглашается, что иконы Христа, Богородицы и всех святых, а равно и изображение креста пишутся и поставляются в народе Божием во спасение, тот не православен», отщепенец от тела Церкви Христовой.