Пророк Илия
Заключися тебе небо, душе, и глад Божий постиже тя, егда Илии Фесвитянина якоже Ахаав не покорися словесем иногда (глад постиг тебя, как некогда Ахаава за то, что не послушал слов Илии Фесвитянина). Но Сараффии (вдове Сарептской) уподобився, напитай пророчу душу.
Устами Моисея Господь грозил израильтянам неурожаем и голодом в наказание за непокорность Ему, за нарушение завета с Ним, то есть за отступление от истинного богопочтения (Лев.26: 14–20). Эта угроза исполнилась в царствование нечестивого Ахаава. По предсказанию пророка Илии, на земле Израильской не было дождя три с половиной года. Народ бедствовал от голода, но Господь хранил пророка от этого бедствия. Сначала Илия укрывался при одном потоке, куда приносили ему пищу вороны, – потом нашел убежище за пределами отечества в Сарепте Сидонской, где для пропитания его и приютившей его вдовы около двух лет служили неистощимым запасом горсть муки и немного елея (3Цар.17–18).
Голод телесный – это образ другого рода голода – голода, мучающего душу, отчуждившую себя от Господа, от общения с Ним через молитву, богомыслие, поучение в законе Господнем, соблюдение Его заповедей, участие в Таинствах. Кто удаляется от Господа, от того Сам Господь удаляется, для того небо заключается, на того перестает падать свыше роса благословения Божия, и он испытывает такие же томительные ощущения, какие свойственны изнывающим от голода и жажды. Напрасно он мечтает подавить в себе эти мучительные ощущения, ища для себя покоя и счастья в земных благах. Земные блага не утоляют, а только усиливают душевный голод и жажду. Так напрасно иной надеется найти счастье в обилии земных сокровищ и заботами об их стяжании, умножении и сохранении, мучит себя до пренебрежения высшими духовными потребностями. Само это мучение показывает, что в них нет истинного блага, – и отравляет удовольствие обладания ими. Любящий серебро не насытится им (Иез.7:19) – всегда останется с мучительным чувством неудовлетворенности. Напрасны также старания найти счастье в земных удовольствиях и развлечениях: опыт свидетельствует, что не только неумеренное наслаждение ими, но и наслаждение умеренное, соединенное с благоразумием, с умением разнообразить их, пользоваться ими, так сказать, эстетически, оканчивается горьким самообличением Соломона: Смеху я сказал: безумный! – и веселью: что ты делаешь? (Еккл.2:2).
Суетна также надежда найти счастье во власти над подобными себе существами. Чем сильнее жажда этой власти, тем она мучительнее. Однажды кто-то из друзей Александра Македонского застал его в слезах и спросил, о чем он плачет. «Я плачу о том, – ответил всесветный завоеватель, – что нет другого мира, который бы я, как землю, мог покорить своей власти». А заботы о том, чтобы удержать приобретенную власть, сохранить за собой высокое положение, поставить себя выше происков людей, столь же властолюбивых и завистливых, делают еще более мучительным и, следовательно, суетным обладание таким благом, как власть. Вообще все земное и тленное, даже мудрость земная, взятая сама по себе, безотносительно к религии и нравственности, есть суета, не может удовлетворить человека, утолить его алчбу и жажду счастья.
Нельзя не видеть в этой алчбе и жажде, не удовлетворяемой ничем земным, наказания Божия за то, что люди ищут счастья не там, где его следует искать. Его следует искать только в Боге. Он есть верховное добро и податель всякого добра. Блажен, кто достиг общения с Господом, благоугождая Ему подвигами богомыслия, молитвы, ревностью об исполнении Его заповедей. Он достиг такого блага, выше которого не может быть ни на земле, ни на самом небе. Ощущая сладость общения с Господом, он говорит с псалмопевцем: Кто мне на небе? И с Тобою ничего не хочу на земле. Изнемогает плоть моя и сердце мое. Бог – твердыня сердца моего и часть моя вовек. Мне благо приближаться к Богу (Пс.72:25–26, 72:28).
Итак, если только в Боге источник счастья, а вне Его – одно томление и мука, если только в Нем можно утолить алчбу и жажду счастья, а не вне Его, – то всеми силами своего существа стремись, душа, к общению с Богом и для этого отметай от себя всякое земное пристрастие. Как ни обольстительны земные блага – для душевного мира и счастья не они нужны, а нужна близость к Богу. Вот то единое на потребу, о чем напомнил Иисус Христос Марфе, укорявшей Марию за то, что духовное общение с Ним она предпочла суетным заботам об угощении Его телесной пищей (Лк.10:42). Образом этого единого на потребу пусть служит для тебя малый, но неистощимый запас пищи в доме сарептской вдовы. Питая себя единым на потребу, ты не только сама будешь сыта и довольна, но и доставишь удовольствие тем, кто подобно пророку Илие ревнует о спасении ближних, особенно же Господу Иисусу Христу, Который, приняв на Себя дело спасения людей, называл это дело Своим брашном (Ин.4:34).
Попали Илиа иногда дващи пятьдесят Иезавелиных, егда студныя пророки погуби, во обличение Ахаавово (некогда Илия, в обличение Ахаава, истребил постыдных пророков Иезавели и дважды сжег по пятьдесят мужей): но бегай подражания обою, душе, и укрепляйся.
Речь идет о подвигах ревности пророка Илии о славе Господа. Ахаав, по внушению Иезавели, покровительствовал служению Ваалу и Астарте. Вследствие этого во всем царстве Израильском осталось не больше семи тысяч мужей, которые не преклоняли колен перед этими ложными богами и продолжали поклоняться единому Богу, строя Ему алтари на высотах или служа Ему под образом тельцов. Прочие или совсем перестали чтить истинного Бога, или одновременно служили Ему и Ваалу. Против этого нечестия восстал пророк Илия.
Он убедил Ахаава собрать к горе Кармил жрецов Ваала и Астарты и весь народ, упрекнул собравшихся израильтян в том, что они хромают на обе ноги, служа ныне Иегове, завтра Ваалу или обоим вместе, и предложил им на выбор или служить одному Иегове, или одному Ваалу, смотря по тому, кто из них ниспошлет огонь на жертву. Предложение было принято. Но напрасно жрецы Ваала целый день призывали его – их жертва осталась нетронутой огнем. Тогда Илия приготовил жертву Господу и воззвал к Нему, моля послушать его огнем (3Цар.18:37), – и чудесный огонь попалил ее. Народ, пораженный чудом, прославил Господа. Посрамленных служителей Ваала, в количестве 450 человек, Илия приказал заклать согласно закону Моисея (Втор.13:1–15).
Такую строгость Илия проявил в отношении к идолопоклонникам в царствование сына Ахаавова, Охозии. Во время болезни Охозия послал спросить о своем выздоровлении филистимского бога Веельзевула. Илия спросил: Неужели нет Бога во Израиле? (4Цар.1:3) – и возвратил их с пути, а царю предсказал скорую смерть. Охозия два раза посылал по пятьдесят воинов схватить пророка, но каждый раз, по одному слову пророка, они истреблялись огнем с неба.
Беспощадная строгость Илии против неверных истинному Богу выше нашего подражания. Господь Иисус Христос не одобрил даже апостолов, просивших у Него позволения низвести огонь на непринявших Христа самарян, хотя апостолы ссылались на пример Илии (Лк.9:51–56). Наша ревность об истинном богопочтении должна выражаться иначе. Паче и прежде всего она должна быть обращена на нас самих, должна быть направлена к удалению себя от грехов, подобных тем, против которых восставал Илия.
Избегай, душа, подражания грехам Ахаава и Иезавели с достойным их сыном Охозией. Они сами были идолопоклонники и народ вовлекли в идолопоклонство. Кто любит тварь выше Бога, тот идолопоклонствует, следовательно, виновен в грехах Ахаава и Иезавели. Бойся, душа, принимать на себя эту тяжкую вину и укрепляйся: мужественно борись с идолопоклонническим пристрастием ко всему, что может отвлечь тебя от служения Богу и всецелой преданности Ему. Борись также с искусительным помыслом, будто ты можешь совместить пристрастие к твари со служением Творцу. Подобным образом рассуждали израильтяне, когда хромали на обе ноги – служили то Иегове, то Ваалу, за что обличены были пророком Илией.
В этом обличении заключается предостережение от подражания им. Но еще сильнее и обязательнее для нас предостережение Господа Иисуса: Не можете служить Богу и маммоне (Мф.6:24) – и апостольское: дружба с миром есть вражда против Бога (Иак. 4:4). Не грех собирать земные стяжания, но грех прилеплять к ним сердце. Не грех дружить с людьми, но грех увлекаться их богопротивными и нечестивыми мнениями и обычаями.
Колесничник (везомый на колеснице) Илиа, колесницею добродетелей вшед, яко на небеса, ношашеся (вознесся) превыше иногда от земных: сего убо, душе моя, восход помышляй.
Пророк Илия окончил свое земное поприще подобно Еноху: с телом был восхищен в горний мир на огненной колеснице (4Цар.2: 11). Вспоминая об этом чуде, помышляй и ты, душа, о горнем мире и стремись к горним обителям путем тех добродетелей, которыми прославился великий пророк. Тебе не дано творить чудес Илии, но тебе доступно подражание его нравственным качествам. Подражай прежде всего его ревности о славе Божией, ревнуй не только о том, чтобы в тебе лично святилось имя Божие благочестием и добродетелью, но и о распространении славы этого имени между ближними, о спасении их, действуя на них силой примера и вразумлениями.
Подражай также любви пророка к уединенной жизни. Он любил уединяться в пустыне и горах. Не всякому из нас суждено жить вдали от мира, в уединенной обители, но и не покидая мира, жизни общественной и семейной, мы обязаны удаляться от суеты мирской, от общения с людьми неблагонадежными в нравственном отношении, от нечистых развлечений и забав; обязаны внимать себе, углубляться в наш внутренний мир, заниматься самоиспытанием под руководством закона Божия и христианской совести; обязаны обуздывать свой язык и больше любить безмолвие, чем многоречие, ибо от многословия не избежишь греха; обязаны по временам искать и внешнего устранения себя от житейского шума для беспрепятственного упражнения в богомыслии, в молитве и в самонаблюдении. Вот та колесница добродетелей, на которой душа по разлучении с телом может вознестись в горние обители, в мир вечного блаженства.