Вековечный памятник
Поучение в день освящения в Москве храма Христа Спасителя 26-го мая 1883 года.
Праздник Вознесения Господня совпал ныне с торжеством освящения храма Христа Спасителя. Продолжавшееся насколько десятилетий сооружение этого храма приведено к окончанию и сегодня завершается освящением, чрез которое он делается мостом таинственного присутствия Божия, общественной молитвы и священнодействий.
Много великолепных храмов красуется в Первопрестольном городе; но о новом храме до̒лжно сказать, что более великолепного по внешнему виду и по внутреннему устройству и украшениям не найдётся не только в Москве, но и в целой России. Не в художественном совершенстве заключается, впрочем, главное достоинство нового храма, а в том, что он есть один из вековечных памятников событий Двенадцатого года, каменная проповедь о путях промышления Божия в судьбе Москвы и всей России.
Нельзя не усматривать в событиях Двенадцатого года действий с одной стороны гнева Божия, с другой стороны милости к нам Божией. О гневе Божием свидетельствуют великие бедствия, причинённые нам вторжением в наши пределы полумиллионного многоплемённого полчища, опустошением городов, селении и полей, сожжением Москвы, разорением семейств, истощением казны, бесчисленными смертями и увечьями защитников отечества. Враг не пощадил даже святынь наших, – грабил и обращал в стойла и казармы наши храмы, издевался над св. иконами и мощами. Современники сих бедствий справедливо видели в них наказующую руку Божию. Перед врагами нашими, внёсшими в наши пределы огонь и меч, мы были правы, – война с их стороны была объявлена нам незаконно, единственно по честолюбию и страсти к завоеваниям их предводителя. Но мы были неправы пред Богом и заслужили гнев Его. Чем же заслужили? Тем, что «не убоявшись прещения преступающим Его заповеди и вознерадев о милосердии Его, оставили путь правды и ходили в волях сердец наших».
Но особенно за то прогневался на нас Господь, что многие из нас, увлёкшись пристрастием к иноземному лжеимённому образованию и иноземным обычаям, ни во что вменили отеческие предания, презрели родной язык и употреблением чуждого языка и принятием чужих обычаев отделили себя от народа, а иные даже уклонились к образу мыслей, враждебному Православной вере и Церкви. И вот Господь наказал отцов наших чрез тех самых, в которых они видели своих руководителей и образец для подражания. О ихже ревновахом наставлениих, сих врагов имеяхом буиих и зверонравных. В руках праведного Господа они послужили орудием праведного Его гнева на нас. Но где гнев, там и милость. Господь призрел наконец на смирение наше, внял мольбам рабов своих, вопиявших к Нему день и ночь о спасении отечества от неистовствовавшего повсюду и в самых святилищах врага. Он видел, что эти молитвы возносятся к Нему в духе покаяния, со смиренным исповеданием правды Божией в наслании на нас врагов буйных и зверонравных, – и гнев свой преложил на милость. Неприятельские полчища успели занять Москву, но после сорокадневного бедственного пребывания в ней обратились вспять. Не мало бедствий потерпели они и до сих пор от русского войска, мужественно и часто победоносно сопротивлявшегося им, от нападения вольных дружин, от недостатка продовольствия; но ещё бедственнее был для них обратный путь по местам, ими же опустошённым. Преследовавшие неприятеля русские войска наносили ему поражение за поражением. Рука Божия была видимо с нами, – враги в беспорядочном бегстве гибли не столько от нашего меча, сколько от преждевременно наступивших лютых морозов и от голода. В Россию вторглась полумиллионная армия, – а возвратилась самомалейшая часть – прочие погибли или остались в плену у нас.
Такой беспримерный исход войны поистине есть чудо милости к нам Божией. Так и смотрели на это современники, начиная с императора Александра Благословенного. «Не нам Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу» (Пс. 113:9), смиренно исповедовал он, приписывая успехи в борьбе с неприятелем не человеческим силам, а силе Божией. Велики были жертвы России, беспримерно усердие всех граждан, особенно блестящи были подвиги наших воинов, искусство военачальников; но отдавая справедливость всем гражданам, «не отнимая достойной славы у главноначальствующего над войсками нашими знаменитого полководца и у других искусных и мужественных вождей, ознаменовавших себя рвением и усердием, ни вообще у всего храброго нашего воинства, можем сказать, что соделанное ими превыше сил человеческих. Итак, да познаем в великом деле сем промысл Божий». Так гласил Высочайший манифест о принесении Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятельского (25 дек. 1812 г.). Чудо милости Божией, к благодарению за которую верноподданные призываемы были Благословенным царём, тем разительнее было, что последствия этой милости были благотворны для всей почти Европы. Наши войска, преследуя неприятеля, перешли за границу России, ибо надлежало вконец сокрушить его силы, довести его до невозможности снова нанести вред нашему отечеству. Поражённый в России враг мог собраться с новыми силами, опираясь на помощь порабощённых им народов Европы. Но сие не удалось ему. Порабощённые откликнулись на призыв Благословенного Александра восстать против поработителя, соединили свои военные силы с его победоносной ратью и под его предводительством с успехом воюя с всеобщим врагом, успели свергнуть тяготевшее на них позорное ярмо. К довершению торжества Александр Благословенный вступил в саму столицу Франции с победоносными войсками.
Велика была благодарность его к Господу, благословлявшему успехом его усилия избавить от врага не только Россию, но и всю Европу. Но преимущественно он имел побуждение благодарить Господа за спасение Отечества, которое ближе всего было его отеческому сердцу. Соответственно чрезвычайной милости Божией, явленной в спасении России, он восхотел ознаменовать благодарность за неё чрезвычайным образом. Вслед за изгнанием врагов из пределов России он объявил всем подданным свой обет увековечить благодарность Господу созданием в Москве храма Христа Спасителя, с тем чтобы этот храм, как памятник её, возвещал не только современникам, но и всем грядущим родам о всеблагом промышлении о нас Божием в Двенадцатом году и вместе о подвигах любви к вере и Отечеству, какими в это трудное время ознаменовал себя русский народ. На совершившиеся события благочестивый царь взирал с религиозной точки, потому и память о них предположил заключить в религиозном памятнике.
Но почему местом для сооружения обетного храма избрана Москва? Во-первых потому, что она больше, чем все города и селения земли Русской принесла жертв для спасения отечества: она сама себя отдала в жертву всесожжения и ею искупила всю Россию. Во-вторых потому, что Москва была пределом, дальше которого не простиралось нашествие неприятельское, – волны его, приразившись к Москве, отхлынули от неё и обратились вспять. Наконец потому, что Москва есть сердце России и по срединному отчасти своему положению, и по историческому своему значению в судьбах России. Посему достойно и праведно ей дана честь быть украшенной новым памятником, имеющим всероссийское значение.
Итак, светло красуйся и радуйся, преславный град Москва, возвеличенная сей новой честью. И сию радость должна разделить с Москвой вся Русь Православная, ибо новосооружённый храм напоминает о событиях, имеющих всероссийское значение. Мы видели, как смотрели на эти события современники их. Они смотрели на них с религиозной точки. Не иначе, как с этой же точки должны смотреть на них и потомки, при виде напоминающего о сих событиях храма. В этом отношении поучительны самые надписи, вырезанные на карнизах каждой из лицевых сторон храма. На западной стороне читаем: «С нами Бог, разумейте язы́цы, и покоряйтеся, яко с нами Бог» (Ис.8:8,9). На южной: «Господь сил с нами, заступник наш Бог» (Пс.45:8). На восточной: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его» (Пс.67:2). На северной: «Господи, силою твоею возвеселится царь» (Пс.20:2). Во всех надписях исповедуется сила Божия, даётся намёк, что не своей силой, а силой Божией мы спасены от врагов, что чрез нас сам Господь покарал их, как врагов не только наших, но и Божиих, оскорблявших Бога своим нечестием и кощунством. Убеждение современников 12-го года в этой непреложной истине располагало их к живейшей благодарности Господу, а вместе к смирению пред Ним.
Новосооружённый храм есть таким образом памятник не только силы Божией, открывшейся в событиях Двенадцатого года, но вместе добрых душевных расположений, соответствовавших значению этих событий. Но памятник был бы мёртвым памятником, если бы свидетельствовал только о прошедшем и не возбуждал в нас того душевного настроения, какое переживали современники событий, знаменуемых памятником, – если бы прежде всего не возбуждал в нас того же живого чувства благодарности, каким они были одушевлены. Оно не должно быть ослабляемо в нас тем, что события, за которые мы должны вечно благодарить Господа, давно минули. Они давно минули, но остались от них благотворные последствия – возвеличение России в международных отношениях, подъём народного духа, оживление в народе чувства своего достоинства, необходимое условие крепкой государственной жизни. Судя по этому мы имеем, можно сказать, личное побуждение благодарить Господа за те милости, какие явил Он в 12-м году, – мы должны смотреть на них, как бы они нам непосредственно оказаны были.
С благодарностью за них Господу должно соединяться искреннее смирение пред Ним. Люди, которые во всём испытывают удачу, нередко впадают в искушение гордости. Успехи кружат им голову и располагают их к самохвальству. Этого искушения, к счастью, избежали отцы наши. Убеждение, что успехами своими в борьбе с могущественным врагом, покорившим под свою власть почти всю Европу, они обязаны милосердию Божию, – располагало их не к надмению, не к самохвальству и тщеславию, а к смирению пред Господом. Пример смирения подавал всем Александр Благословенный, – он взирал на себя, как только на орудие в руках Господа для исполнения судеб Его, – а такими орудиями могут быть люди, сами по себе недостойные Его милости, подобно тому как Ассирияне и Вавилоняне, несмотря на своё нечестие, были употреблены Господом для наказания и порабощения других народов. Похвальба их своими победами также была неразумна, как если б «секира величалась пред тем, кто рубит ею, если бы пила гордилась пред тем, кто двигает её» (Ис. 10:15). Смирение пред Господом, «который владеет царством человеческим и емуже восхощет дасть е, который поставляет царей и преставляет, в руке которого власть земли и судьба не только частных лиц, но и народов» (Дан. 4:22, 2:21; Сир. 10:4), – смирение, – вот что завещано нам нашими отцами, деятелями и участниками в событиях Двенадцатого года, – и об этом-то завещании да напоминает нам величественный памятник этих событий, – храм Христа Спасителя.
Да напоминает он нам также о подражании отцам нашим в деле духовного обновления. Победы и торжества над врагами не усыпили их нравственно, не увлекли их к нравственной беспечности и распущенности, – ибо не изгладили из их памяти претерпенных ими дотоле бедствий и страданий, неизбежных во всякой войне, особенно же в такой войне, какую надлежало вести с исполином брани. Нравственное состояние русского общества было до того времени крайне неудовлетворительно; но, когда грянул гром гнева небесного и потом гнев обратился на милость, оно изменилось к лучшему. Испытанные бедствия и опасности пробудили во многих угасшую веру, поселили в них благочестие, раскрыли сердца состраданию и милосердию к бедным. Стали соблюдать посты и те, которые дотоле не наблюдали их, посещать храмы Божии чаще и усерднее прежнего те, которые редко являлись в них. Разительный пример тому подал сам Александр Благословенный. «Пожар Москвы, – сознаётся он, – просветил мою душу и сердце, и суд Божий на ледяных полях наполнил моё сердце теплотой веры какой я до сих пор не чувствовал. Тогда я познал Бога, как открывает Его св. Писание». (Филар. Чер. Ист. рус. церкви. т. V. стр. 175 изд. 1848).
Будем молить Господа, да дарует и нам содержать твёрдое и непрестанное памятование своего грозного посещения и сим памятованием да оградит нас от греховных искушений и соблазнов, да укрепит нас в вере отцов наших и да соделает нас страшными врагам не одним внешним могуществом, но вместе единодушием и твёрдостью в сей вере и неослабной ревностью к исполнению её святых заповедей.