Глава XII. Вероучение английской реформированной церкви. Попытка реформы церковного права. Заключение

Во внешних, богослужебно–обрядовых формах религии отображается её внутренняя сторона, т. е. та сумма верований, которая составляет её содержание. Тем совершеннее Богослужение, чем яснее и точнее оно служит выражением вероучения. Если в Богослужении и обрядах производится реформа, то, значит, они признаны не соответствующими тем вероучениям, для которых они должны были служить выражением, – значить, или они уклонились от своего первоначального назначения и выражают не то, что–бы следовало, или же изменилась самые вероучения, так что старые формы перестали уже быть для них вполне пригодными. Рассматривая с точки зрения ту богослужебно–обрядовую реформу, которая произведена была царствованием Эдуарда, мы имеем полное право предполагать, что и вероучение английской церкви в этот период времени, сравнительно с прежним, потерпело весьма существенные изменения. Конечно, книга общих молитв не представляет собою догматическую систему; в ней не найдём мы полного свода и точной формулировки всех тех догматов, какие признавались английскою церковью того времени; – но, вникая в дух и смысл установляемых этою книгою Богослужений и обрядов, не трудно прийти к убеждению, что только такая церковь могла создать их, которая и по вероучению своему перестала быть католическою. Если бы эта церковь, по прежнему, веровала в пресуществление, она не создала бы такой литургии, какую мы видим во втором издании книги общих молитв, где нет ни благословения даров, ни призывания на них Духа Святого, и хлеб и вино предлагаются причастникам лишь в воспоминание искупительной смерти Спасителя. Если бы она, по–прежнему, придерживалась католического учения о седмеричном числе таинств, то, конечно, не таковы были бы у неё чинопоследования брака напр., или посещения больного, какие мы встречаем в книге общих молитв. Едва ли бы стала она так много стараться и о том, чтобы библейскому элементу дать в Богослужении решительное преобладание, если бы не тяготела к протестантскому воззрению на Священное Писание и предание. В книге общих молитв очень многое таким образом свидетельствовало о том, что церковь Англии времён Эдуарда и относительно догматов была уже далеко не такою, какою мы видели её при Генрихе. А между тем эта перемена никаким официальным, торжественным актом не была засвидетельствована. Правда, книга общих молитв была утверждена законодательным порядком, но она вовсе не претендовала на то, чтобы быть символом веры; она, как книга богослужебная, имела свою специальную задачу, а потому в догматическом отношении в ней многое оставалось не выясненным ⁶⁰⁴ и могло подвергнуться самым противоположным толкованиям. Она предполагала, конечно, в основе своей известную догматическую систему, но сама её не излагала. Вот такого–то именно изложения догматов английской церкви теперь пока и не оказывалось. Можно было думать по–видимому, что в этом отношении церковь Англии все ещё придерживается тех членов веры и символических книг, какие были выработаны при Генрихе, если бы тому не противоречило во многих случаях явно протестантское направление книги общих молитв. В глазах народа, богослужебно–обрядовая реформа, очевидно, предварила реформу вероучения, так что сказывалось противоречие между старыми учениями, ещё продолжавшими существовать в качестве официально признанных церковью, и новою богослужебною формою, уже во многих случаях им не соответствующею. Народная масса, конечно, не обладала развитием настолько, чтобы понимать такое противоречие, а вожди реформы смотрели на Богослужение и обряды как на лучшее средство постепенно приучать народ и к большим переменам в будущем – путём изменения внешних форм мало–помалу привести его к изменению и самого содержания. Вот почему, как нам думается, составление систематического изложения догматов английской реформированной церкви воспоследовало уже тогда, когда реформа Богослужения и обрядов была вполне закончена ⁶⁰⁵.

В 1551 году архиепископ Кантерберийский получил от короля и совета предписание составить члены веры, которые могли бы быть введены по всей Англии, в видах водворения в ней мира и единства. Крамэр тотчас же взялся за дело и результатом его трудов было вероисповедание, изложенное в форме сорока пяти членов. В составлении этих членов архиепископ пользовался некоторым содействием близких к нему учёных богословов: еписк. Ридли, и отчасти Буцера, Мартира и Кокса; но преимущественная часть труда пала в этом случае на самого архиепископа, так что члены веры можно вообще считать почти исключительно произведением Крамэра, как об этом и сам он заявлял при допросе своём в царствование Марии ⁶⁰⁶. Когда труд приведён был к концу, он несколько раз подвергался пересмотру и исправлению. Проект членов разослан был сперва некоторым учёным епископам для того, чтобы они рассмотрели его и предложили свои замечания, затем он рассматривался в совете и там найдено было нужным сделать в нем некоторые исправления; наконец его рассматривали учёные придворные капелланы: Гарли, Билль, Горн, Гриндаль, Перн и Нокс, которые указали также в нем необходимость некоторых изменений. После всех этих пересмотров и указаний члены веры снова возвращались Крамэру и он делал в них соответствующие изменения. Только в конце 1552 года вероисповедание получило окончательную редакцию и Крамэр представил его совету с просьбою, чтобы епископам дано было от короля полномочие вменять всем членам клира в непременную обязанность подписывать ново–составленные члены веры, как символ английской церкви ⁶⁰⁷.

Так как акты конвокации за этот период времени до нас не сохранились, то нет возможности с полною несомненностью определить, были ли члены веры обсуждаемы и утверждены ею, или нет. Занимаясь разрешением этого вопроса, исследователи чрезвычайно разногласят между собою. Одни из них утверждают, что члены веры были обсуждаемы и получили санкцию обеих палат конвокации; другие, напротив, доказывают, что в конвокацию эти члены вовсе и не представлялись, а потому основывались лишь на королевском авторитете; третья партия учёных придерживается, наконец того мнения, что для обсуждения и утверждения членов от обеих палат конвокации составлена была комиссия, которой конвокация и передала таким образом свои полномочия. Сличая все доводы, приводимые в защиту различных мнений по этому вопросу, мы пришли к тому выводу, что наиболее вероятным представляется предположение относительно утверждения членов особо уполномоченным собранием, выделенным из палат конвокации. В пользу этого предположения говорит, прежде всего, самое заглавие членов, которое, по латинскому тексту ⁶⁰⁸, читается таким образом: „ Articuli de quibus in synodo Londinensi, anno 1552, inter episcopos et alios erudites viros convenerat ad tollendam opinionum dissensionem, et consensum verae religionis firmandum, regia autoritate in lucem editi”. Такое заглавие, не оставляющее, очевидно, никакого сомнения в том, что члены были утверждены каким то собором, в то же время показывает, что собор этот не был полным собранием конвокации, так как в таком случае было бы сказано, что обе утверждены „архиепископами и епископами обеих провинций и всем клиром в конвокации” как это значится в заглавии членов, изданных при Елизавете, в 1562 году. В королевском приказе на имя епископа Норуичского говорится, что члены веры были делом „большей части учёных епископов королевства и многих других из клира”. Конвокация 1562 года в актах своих засвидетельствовала, что члены, составленные в 1552 г., получили должное утверждение на Лондонском соборе ⁶⁰⁹.

В июне следующего, 1553 года, ко всем епископам Англии разосланы были королевские приказы, о содержании которых мы можем себе составить понятие по сохранившимся до нас экземплярам ⁶¹⁰. Приказ, изданный на имя епископа Норуичского напр., начинается торжественным заявлением о том, что, по воле Всемогущего Бога, церковь Англии пробудилась в последнее время от долговременного мрака невежества. Затем король извещал о составления единообразного вероисповедания, в видах сохранения в церкви Евангельского учения и устранения ложных мнений, и требовал, чтобы как сам епископ, так и все члены клира, находящиеся в его епархии, подписали его и строго следовали ему в своих проповедях и учении. Если кто–либо из лиц, занимающих церковные бенефиции, станет упорно отказываться подписать члены, будет возбуждать против них своих прихожан и проповедовать вопреки им, епископ должен донести о таковом королю и совету для принятия против него должных мер. Назначая кого–либо на какую бы то ни было церковную должность, епископ должен, прежде всего, предложить ему для подписи члены веры и только тех удостаивать назначения, кто не откажется принять и подписать их. Если же кто–либо из назначаемых станет отказываться подписать члены по недостатку познаний своих в истинах веры, таковому даётся шестинедельный срок для научения, после которого он должен обязательно дать свою подпись, без чего не может быть допущен к церковной должности. Королевские приказы тотчас же и начали повсюду приводиться в исполнение, при чем клир не оказывал членам веры никакого сопротивления и спокойно давал свои подписи, подчиняясь лишь увещаниям своих епископов ⁶¹¹.

Итак, реформированная церковь Англии выработала себе теперь и систематическое изложение догматов, – своё особое вероисповедание, изложенное в форме сорока двух ⁶¹² членов и официально утверждённое верховною властью, в качестве признанного символа.

Ввиду особенной важности этого документа, исследователь английской реформации должен в надлежащей полноте познакомиться с его содержанием тем более, что с незначительными изменениями Эдуардовы члены веры и до настоявшего времени удерживаются англиканскою церковью ⁶¹³.

Никакого предисловия в документе мы не встречаем; после уже известного нам общего заглавия, он прямо начинается изложением самых догматов, при чем тексту каждого члена предшествует краткое указание его сущности.

О вере во Святую Троицу. – Един есть живой в истинный Бог, вечный, бестелесный, неразделяемый, бесстрастный, бесконечный по могуществу, мудрости и благости; Творец и Промыслитель всего, как видимого так и невидимого: и в единстве Его Божества суть три лица, одной сущности, могущества и вечности: Отец, Сын и Св. Дух.

О том, что Слово, или Сын Божий соделался истинным человеком. – Сын, Который есть Слово Отчее, воспринял во чреве благословенной Девы Марии из сущности её человеческую природу; так что две цельных и совершенных природы, т. е. Божество и человечество, нераздельно соединились вместе в одном лице, а потому один есть Христос, истинный Бог и истинный человек, Который истинно пострадал, был распят, умер и погребён, чтобы примирить с нами Отца Его и быть жертвою за все грехи человека, как первородный так и деятельные.

О сошествии Христа во ад. – Как Христос умер и погребён был за нас, так нужно веровать, что Он нисходил во ад; ибо тело лежало во гробе до воскресения, а дух Его, отступив от него, был с духами, пребывавшими в темнице, или в аду, и проповедовал им, как свидетельствует место из св. Петра.

Воскресение Христа. – Христос истинно воскрес от смерти и воспринял снова тело Своё с плотью, костями и со всем тем, что относится к полноте человеческой природы, с чем Он вознёсся на небо и сидит там до тех пор, когда возвратится судить людей в последний день.

Учение Св. Писания достаточно для спасения. – Священное Писание содержит все предметы, необходимые для спасения, так что о чем не может быть там прочитано, или что не может быть оттуда доказано, тому, хотя–бы иногда оно и принималось верующим как нечто благочестивое и полезное для порядка и благоприличия, никто не должен быть принуждаем верить, как члену веры, или признавать то необходимым для спасения.

Ветхий завет не должен быть отвергаем. – В. Завет не должен быть устраняем, как будто–бы он противен Новому, но должен содержаться доселе, ибо как в Ветхом так и в Новом Завете роду человеческому предложена была вечная жизнь чрез Христа, Который есть единственный Посредник между Богом и человеком, Сам Бог и человек; а потому не следует слушать тех, которые измышляют, что будто–бы древние отцы взирали лишь на преходящие обетования.

Три символа. – Три символа; Никейский, Афанасиев и обыкновенно называемый Апостольским, должны быть принимаемы всецело, ибо они могут быть доказаны несомненнейшими свидетельствами Св. Писания.

О первородном грехе. – Первородный грех состоит не в подражании Адаму, (как суесловят пелагиане и повторяют в настоящее время анабаптисты), но в пороке и в повреждении природы каждого человека, естественно происходящего от Адама, при чем человек весьма далеко уклонился от той прежней праведности, какую он имел при сотворении, и по собственной природе своей предан злу, так что плоть желает всегда противного духу, а потому в каждом человеке, рождённом в этот мир, заслуживает Божий гнев и осуждение. Это повреждение природы остаётся даже и в тех, которые крещены, при чем похоть плоти, которую одни изъясняют как мудрование, другие как чувственность, иные как страсть, а некоторые как плотское пожелание, и которая по–гречески называется φρόνημα σαρκος не подчиняется Закону Божию; и хотя для верующих и крещеных нет осуждения, при всем том апостол признает, что пожелание и похоть сами по себе имеют природу греха.

О свободной воле. – Мы не имеем силы творить добрые дела, приятные и угодные Богу, без благодати Божией чрез Христа предваряющей нас, дабы мы имели благое произволение, и действующей в нас, когда мы такое произволение имеем.

О благодати. – Благодать Христова, или Дух Святой чрез него даруемый, отъемлет сердце каменное и подает сердце плотяное; и хотя он тех, которые не желают добрых деяний, делает желающими; а тех, которые желают злых деяний, делает не желающими их, при всем том он не насилует волю; а потому человек, когда грешит, не может извинять себя и представлять не заслуживающим порицания или осуждения, доказывая, что он грешит не произвольно и по принуждению.

Об оправдании человека. – Оправдание одною верою в Иисуса Христа, в том смысле как это изъяснено в гомилии об оправдании, есть достовернейшее и спасительнейшее для христиан учение.

Дела прежде оправдания. – Дела, содеянные прежде благодати Христовой и излияния Духа Его, не угодны Богу, так как они проистекают не от веры в Иисуса Христа и не делают людей способными получить благодать, или (как говорят школьные авторы) заслужить благодать соизволения; но поскольку они совершаются не так, как Бог желает и предписывает их совершение, то мы не сомневаемся, что они имеют, лишь природу греха.

Дела сверхдолжные. – О произвольных делах кроме и свыше заповедей Божиих, о делах называемых сверхдолжными, нельзя учить без надменности и нечестия, ибо тем самым люди заявляют, что они не только воздают Богу то, что должны делать, но даже делают ради Него более, чем сколько требует их долг; а между тем Христос ясно говорит: „егда сотворите вся повеленная вам, глаголите яко раби неключими есмы.”

Никто не без греха, кроме одного Христа. – Христос в истинности природы сделался подобен нам во всем, кроме греха, которого Он был совершенно чужд, как по плоти, так и по духу Своему. Он пришёл, чтобы быть Агнцем непорочным, который чрез принесение Себя Самого в жертву, содеянное однажды навсегда, должен был снять грехи мира, и греха (как говорит св. Иоанн) в Нем не было. Мы же прочие (хотя бы и крестились и возродились во Христе) во многом погрешаем; аще же речем, яко греха не имамы, себе прельщаем и истины несть в нас.

О грехе на Свят. Духа. – Каждый смертный грех, произвольно содеянный после крещения, не есть грех на Св. Духа и неразрешимый; а потому не должно отказывать и покаянии тем, кои впадают в грех после крещения. После принятия Св. Духа, мы можем отступить от дарованной нам благодати и впасть в грех; но по благодати Божией можем восстать опять и исправить жизнь нашу; а потому подлежат осуждению те, кои говорят, что они не могут более грешить в настоящей жизни и кои не дают места покаянию для истинно кающихся и исправляющих жизнь свою.

О хуле на Св. Духа. – Хула на Св. Духа состоит в том, когда человек по злобе и упорству ума порицает истину, ясно очевидную из Слова Божия, и, относясь к ней враждебно, преследует её. Поскольку таковые подлежат Божию проклятию, они повинны в тягчайшем и гнуснейшем преступлении и грех сего рода именуется от Господа и утверждается неотпускаемым.

О предопределении и избрании. – Предопределение к жизни есть вечное изволение Божие, по которому Он (прежде создания мира) неизменно определил, по совету Своему, от нас сокровенному, избавить от проклятия и осуждения тех, коих Он избрал из рода человеческого, и привести их к вечному спасению чрез Христа, как сосуды соделанные к чести; посему те, кои удостоились такого преславного благодеяния Божия, призываются, согласно Божию изволению, Духом Его, благовременно действующим; по благодати они повинуются призванию, свободно оправдываются, становятся чадами по усыновлению, уподобляются образу Сына Божия Единородного, Иисуса Христа, благочестиво подвизаются в добрых делах; и, наконец, по милосердию Божию, получают вечное блаженство. – Как благоговейное размышление о предопределении и избрании нашем во Христе полно, сладостного, приятного и неизреченного утешения для лиц благочестивых, чувствующих в себе действие Духа Христова, умерщвляющее дела плоти и уды их, сущие на земли, возвышающее их мысль к предметам высшим и небесным, как потому, что оно весьма утверждает и укрепляет их веру в приобретение вечного спасения чрез Христа, так и потому, что оно горячо воспламеняет их любовь к Богу: так для лиц кичливых и плотских, лишённых Духа Христова, иметь постоянно пред глазами мысль о Божием предопределении значит быть на краю опаснейшего падения, ибо диавол или повергает их в отчаяние, или в скверну не чистейшей жизни, не менее опасную, чем отчаяние. – Далее, хотя приговоры предопределения не известны нам, но мы должны принимать Божественные обетования так, как они вообще изложены нам в Свящ. Писание; а в деяниях ваших следовать той воле Божией, которая ясно открыта нам в Слове Божием.

Мы должны верить, что вечное спасение получим только во имя Христово. Нужно проклинать и гнушаться тех, кои дерзают говорить, что каждый человек спасается тем законом или тою сектою, какую он исповедует, так что он должен лишь стараться о том, чтобы сообразовать жизнь свою с этим законом или светом природы; ибо Священное Писание указывает нам, что люди должны спастись только о имени Иисуса Христа.

Все люди обязаны сохранять нравственные заповеди закона. – В этом члене утверждается, что закон Моисеев, необязательный теперь относительно обрядов или предписаний гражданских, для всех обязателен в своих нравственных заповедях, а потому не должно слушать тех, кои утверждают, что Св. Писание дано только для слабых, и кои хвастаются, что они от Духа научаются тому, чему учат других, хотя их учение и противоречит Свящ. Писанию.

О церкви. – Видимая церковь Христова есть собрание верующих, в котором проповедуется чистое Слово Божие и должным образом совершаются таинства, согласно установлению Христа во всем, что необходимо потребно для того. – Как погрешила церковь Иерусалимская, Александрийская и Антиохийская, так точно погрешила и церковь Римская, не только в жизни, но и в предметах веры.

Об авторитете церкви. – Церковь не должна устанавливать, чего–либо такого, что противно писанному Слову Божию, и не может изъяснить какое–либо место Писания так, чтобы оно противоречило другому. Посему, хотя церковь есть свидетельница и хранительница Св. Писании, она не должна, однако постановлять что–либо против него, или требовать, чтобы признавали необходимым для спасения что– либо такое, чего в нем не имеется.

Об авторитете всеобщих соборов. – Вселенские соборы не могут быть собираемы без приказания и воли государей. Когда они собраны, (поскольку они суть собрания людей, из коих не все управляются Духом и Словом Божиим) они могут погрешать и иногда погрешали, не только в делах мирских, но и в предметах, касающихся Бога. Посему все установляемое ими, как необходимое для спасения, не имеет ни силы, ни авторитета до тех пор, пока не будет доказано, что оно заимствовано из Св. Писания.

О чистилище. – Учение схоластиков о чистилище, индульгенциях, почитании и поклонении иконам и мощам, а также о призывании святых – есть глупость, суетно измышленная, не основанная ни на каком свидетельстве Писания, а скорее противная Слову Божию.

Никто не может служить в церкви, если не будет призван к тому. – Никто не должен принимать на себя дело публичной проповеди или совершения таинств в церкви до тех пор, пока он не будет законно призван и послан на то. Законно признанными и посланными мы должны признавать тех кои будут избраны и призваны на это дело людьми, получившими в церкви (congregation) публичную власть призывать и посылать служителей в виноградник Господень.

Люди должны говорить в церкви на таком языке, который понятен для народа. – Вполне прилично и согласно с Словом Божиим, чтобы в церкви ничего публично не читалось и не говорилось на языке, неизвестном народу; это запрещает и Свят. Павел, если не присутствует пре сем кто–либо, долженствующий быть истолкователем.

О таинствах. – Господь наш Иисус Христос соединил общество нового народа таинствами, малейшими по числу, легчайшими по исполнению и превосходнейшими по значению, каковы: крещение и вечеря Господня. – Таинства установлены Христом не для того, чтобы смотреть на них или переносить их с места на место, но, чтобы правильно употреблять их. Спасительное следствие и действие они производят только в тех, кои принимают их достойным образом, а не в силу сделанного дела, как говорят некоторые. Такое слово, странное и неизвестное Св. Писанию, порождает не благочестивое, но весьма суеверное представление. Те–же, кои принимают таинства недостойно, приобретают себе самим осуждение, как говорит св. Павел. – Таинства, установленные Словом Божиим, не только суть символы и знаки христианского исповедания, но скорее несомненные свидетельства и действительные признаки благодати и Божия к нам благоволения, посредством коих Он невидимо действует в нас и не только возбуждает, но укрепляет и утверждает нашу веру в Него.

Не достоинство служителей не уничтожает действительности учреждений Божественных. – Хотя в видимой церкви злые всегда смешаны с добрыми и иногда злые имеют высшую власть на служение Слова и таинств, но поскольку они действуют не в своё собственное имя, но служат по поручению и полномочию Христа, то мы можем пользоваться их служением, как в слушании Слова Божия так и в принятии таинств. В силу их недостоинства, ни действие Божественных учреждений не уничтожается ни благодать даров Божиих не уменьшается для тех, кои верою и надлежащим образом принимают таинства, им преподаваемые, которые действительны в силу установления и обетования Христова, хотя бы и совершались злыми людьми. – Впрочем, по дисциплине церковной, относительно таковых должно быть производимо расследование, они должны быть обвиняемы теми, кои знают об их вине, и затем низлагаемы, если по суду найдены будут виновными.

О крещении. – Крещение не есть только символ исповедания и, знак отличия, по которому христиане различаются от других, не крещёных; но оно есть также признак и печать нового рождения нашего, посредством коего, как бы, некоторого орудия, правильно получающие крещение внедряются в церковь; обетования о прощение греха и о нашем усыновлении Богу видимо знаменуются и запечатлеваются, вера утверждается и благодать, силою молитвы к Богу умножается. Обычай церкви крестить младенцев заслуживает одобрения и должен быть удержан.

О вечери Господней. – Вечеря Господня есть не только знак любви, какую христиане должны иметь друг к другу, но скорее таинство нашего искупления смертью Христа; а посему для тех, кто приемлет его правильно, достойно и с верою, хлеб, который мы преломляем, есть общение тела Христова, подобным же образом и чаша благословения есть общение крови Христовой. – Пресуществление, или изменение сущности хлеба и вина в сущность тела и крови Христа, не может быть доказало Свящ. Писанием; но противоречит ясным Словам Писания и дало повод ко многим суевериям. – Так как истинность человеческой природы требует, что тело одного и того же человека не может быть в одно и то же время на различных местах, но необходимо должно быть на одном каком–либо определённом месте, то и тело Христа не может в одно время присутствовать на многих различных местах. Поскольку же, как учит Св. Писание, Христос вознёсся на небо и там должен пребыть до конца мира, то верующий человек не должен ни веровать, ни открыто исповедовать действительное и, как говорят, телесное присутствие плоти и крови Христа в таинстве вечери Господней. – Таинство вечере Господней, по установлению Христа, не должно быть хранимо, переносимо, возвышаемо или поклоняемо.

О совершенном жертвоприношении Христа, соделанном на кресте. – Жертвоприношение Христово, соделанное однажды навсегда, есть совершенное искупление, умиротворение гнева Божия и удовлетворение за все грехи целого мира, как первородный, так и деятельные, и нет никакого другого удовлетворения за грех, кроме сего единого. Посему жертвоприношения месс, в которых, как обыкновенно говорят, священник приносит Христа в жертву за живых и умерших, в оставление наказания или греха, – суть вымышленные басни и опасные обольщения.

Безбрачие никому не предписывается Словом Божиим; – Епископам, пресвитерам и диаконам не предписывается давать обет одинокой жизни, без брака; Закон Божий не принуждает их воздерживаться от супружества.

От лиц отлучённых должно уклоняться. – Лице открытым церковным определением правильно отсечённое от единства церкви и отлучённое, всем обществом верующих должно быть пронимаемо за язычника и мытаря до тех пор, пока оно открыто не примирится чрез покаяние и не будет принято в церковь уполномоченным на то судьёй.

Церковные предания. – Нет необходимости, чтобы предания и церемонии во всех местах были одинаковы или вполне сходны, ибо во все времена они были различны и могут быть изменяемы по различию стран и обычаев человеческих, лишь бы не установлялось ничего противного Слову Божию. Кто по своему частному разумению произвольно и намеренно станет открыто нарушать предания в церемонии церкви, но противные Слову Божию, установленные и одобренные общественною властью, тот должен быть подвергнуть публичному порицанию, (чтобы другие страшились делать подобное) как виновный против общего порядка церкви, как оскорбляющий авторитет власти и уязвляющий совесть слабых братий.

О гомилиях. – Этот член утверждает и предписывает к употреблению изданные при Эдуарде гомилии.

О книге молитв и церемоний английской церкви. – Этот член утверждает, признает во всем согласными с Евангелием и рекомендует к употреблению книгу общих молитв и чин посвящения.

О властях гражданских. – Король Англии, после Христа, есть верховный на земле глава церкви английской и ирландской. – Епископ римский не имеет никакой юрисдикции в английском королевстве. – Власть гражданская установлена и одобрена Богом, а потому мы должны повиноваться ей не только по страху наказания, но и по совести. Гражданские законы могут наказывать христиан смертью за гнусные и тяжкие преступления. По повелению власти, христиане могут носить оружие и служить в законных войнах.

Имения христиан не суть общие. – Подтверждая эту мысль против анабаптистов, член предписывает каждому давать из своих имений милостыню бедным сообразно с достатком своим.

Христиане могут давать клятву. – Запрещая, по предписанию Христа и апостолов, клятву ложную и необдуманную, член этот признает её дозволительною по требованию власти, в делах веры и любви.

Воскресение мёртвых не совершилось. – Воскресение мёртвых не совершилось ещё доселе, как будто бы оно относилось только к душе, которая благодатью Христовою призвана от смерти греха, но должно быть чаемо в последний день; ибо тогда как ясно свидетельствует Писание, всем умершим возвращены будут их собственные тела, – плоть и кости, чтобы каждый человек, по делам своим мог получить награду или наказание, смотря по тому, жил ли он добродетельно или порочно.

Души умерших не умирают вместе с телами и не пребывают в праздном сне (т. е. до суда). – Мнения эти член признает противными учению, открытому нам Священным Писанием.

Еретики, называемые милленариями. – Член осуждает их учение.

Не все люди спасены будут при конце. – Член осуждает мнение, что будто бы все люди, даже и самые нечестивые, будут спасены после того, как понесут за свои грехи назначенное Богом временное наказание.

При внимательном чтении приведённых нами членов английского вероисповедания, мы прежде всего замечаем в них весьма немалое сходство с другим подобным им документом, а именно с аугсбургским исповеданием ⁶¹⁴. Это сходство простирается до такой степени, что во многих случаях английские члены буквально повторяют те же самые определения, какие встречаются в аугсбургском исповедании. Это можно заметить напр. в определении церкви, в учении о необходимости особого призвания для служения в церкви, в определении таинства и т. п. Первый же и второй члены английского исповедания в полном своём составе представляют собою буквальное повторение соответствующих членов аугсбургского ⁶¹⁵. Отсюда мы не без основания можем заключить, что составители сорока двух членов имели аугсбургское исповедание у себя пред глазами и пользовались им при своём труде. Мало того, рассмотрение самого содержания членов ясно убеждает исследователя, что это исповедание было для них самым главным источником.

В изложении наиболее глубоких догматов христианского вероучения английские члены не всегда отличаются должною ясностью и определённостью ⁶¹⁶, может быть и не без намерения допуская в некоторых случаях возможность различных толкований. Но, за исключением этих немногих пунктов, в большинстве своём, они решительно уклоняются от господствовавших дотоле в Англии католических воззрений и ясно проповедуют догматы протестантизма. В вопросе об источниках вероучения члены усвояют себе взгляд лютеранский; они признают Священное Писание содержащим в себе все, что необходимо для спасения, и желают отвергнуть все то, что на нем не основывается. Из всего католического преданья они удерживают только три символа, как такие, которые могут быть доказаны несомненнейшими свидетельствами Писания (чл. 5 и 7). – В учении о первородном грехе и его последствиях, Английские члены не прибегают к особенно резким выражениям, но, по существу своих воззрений, все таки приближаются к лютеранству. Они видят в первородном грехе повреждение самой природы человека и притом настолько сильное, что, вследствие его, человек не имеет силы творить добрые дела, угодные Богу, без содействия благодати. Дела, соделанные прежде благодати Христовой, не имеют никакого значения и даже по природе своей суть грехи (чл. 8, 9, 12). Лютеранский догмат об оправдании одною верою английские члены принимают в полной силе (чл. 11–й). Католические учения о делах сверхдолжных, о чистилище, об индульгенциях, о почитании икон и мощей и о поклонении им, а также о призывании святых английские члены отвергают в самых резких выражениях, признавая Христа единственным посредником между Богом и человеком, а наше спасение – совершаемым только о имени Иисуса Христа (чл. 13, 23, 6 и 18). За Вселенскими соборами английские члены не признают никакого авторитета, если их постановления не основаны на Св. Писании; по их взгляду, соборы могут погрешать и погрешали, так как они суть простые собрания людей (чл. 22). Королевское главенство над церковью и отрицание папской супрематии нашли себе и в членах решительное подтверждение (чл. 36). В учении о таинствах, Английские члены не остаются верными католическому воззрению, но не вдаются и в крайность протестантизма; они отвергают старое, учение о силе таинств „ex opere operato”, но и не считают их только символами и знаками христианского исповедания (чл. 26). Что же касается вопроса о числе таинств и, в частности, о таинстве Евхаристии, то в этом отношении они идут даже далее лютеранства и, как можно предполагать, останавливаются на взгляде Кальвина. Всех таинств, по учению членов, только два: крещение и вечеря Господня. В вечери Господней они не признают ни католического пресуществления, ни лютеранского телесного присутствия Христа; но каково собственное их положительное учение – это определённо не высказывается. Из общих довольно выражений, какими начинается трактующий об этом предмете член, можно, впрочем, составить себе убеждение в том, что английский взгляд останавливается в этом случае не на Цвинглиевом учении о символическом лишь значений Евхаристии, а на мысли Кальвина о духовном, но действительном присутствии в ней Христа Спасителя (чл. 29). Всякое жертвенное значение Евхаристии английские члены отвергают, признавая крестную смерть Спасителя совершенною жертвою, однажды навсегда принесённою за грехи всего мира (чл. 30). Если, наконец, ко всему этому прибавить ещё отмену безбрачия духовенства и предписание об употреблении народного языка при Богослужении (чл. 25 и 31), и если, с другой стороны, принять во внимание, что в числе 42 членов нет ни одного такого, который бы удерживал какое–либо старое католическое учение прямо вопреки нападениям на него реформации, то можно в результате прийти к тому убеждению, что английское вероисповедание служит свидетельством ясного протестантизма той церкви, которая приняла его, в качестве своего признанного символа.

Итак, с выработкою богослужебных форм и вероучения английской реформированной церкви, задача Эдуардова царствования по–видимому была исполнена. Но, чтобы довершить здание новой церкви вполне, оставалось ещё обратить внимание на область права. В этом отношении в данный период времени в Англии господствовала крайняя запутанность и неопределённость. С уничтожением папской власти значительная часть канонического права католической церкви, конечно, потеряла всякое значение, так как или необходимо её предполагала, или же на ней исключительно основывалась. Реформа церковного права должна была быть неизбежным последствием совершившегося переворота и только тогда жизнь новой английской церкви получила бы надлежащую полноту, когда бы она выработала и своё церковное право. Потребность в этом сознана была, как мы знаем, ещё в самые первые годы столкновения Англии с Римом, и проявлением этого сознания было постановление о том, чтобы особо–назначенная комиссия пересмотрела все действующие церковные законы и определила, какие из них должны быть уничтожены и какие оставлены в силе. Несмотря на последующее повторение такого постановления, никаких результатов его пока ещё не оказывалось. В силу этого церковное право, действовавшее при Генрихе и Эдуарде, находилось в каком–то переходном состояние, весьма тяжёлом для тех, кому приходилось иметь с ним соприкосновение. По парламентскому определению, должны были оставаться в силе все прежние церковные постановления, которые не противоречат статутам, законам и обычаям королевства и которые не причиняют ущерба королевской прерогативе, а между тем, как определить, – существует ли в каком–либо частном случае такое противоречие или нет, – это оставалось неизвестным. При отсутствии же определённости, духовенство Англии, применяя к делу тот или другой из церковных законов, всегда находилось под страхом, что его могут осудить по статуту “of praemunire“. Как мера временная, долженствовавшая иметь силу только до окончания пересмотра и до выработки нового кодекса, такое постановление, конечно, имело смысл; но оно не могло быть окончательною нормою церковной жизни и удовлетворить её потребностям в течении целых десятилетий. Вот почему в царствование Эдуарда мы не раз видим попытки поставить на очередь вопрос о реформе права. То нижняя палата конвокации представляет архиепископу и членам верхней палаты свою петицию о том, чтобы кодекс церковных законов был наконец составлен комиссией, согласно определению парламента в прежнее царствование; то епископы жалуются в палате лордов на упадок церковкой дисциплины и требуют усиления своей юрисдикции. Но из подобных жалоб и требований не выходило ничего и дело закончилось только тем, что парламент возвратился к прежнему проекту пересмотра церковных законов посредством комиссии 32–х ⁶¹⁷. Билли же, представлявшиеся епископами в видах усиления их юрисдикции, проваливались в палатах после первого же, или много после второго, чтения. Интересно заметить, что попытки относительно церковного права исходят или от конвокации или от епископов, а парламент, и лорды, и общины, встречают эти попытки решительным сопротивлением. Причину этого понять не трудно. Вожди реформы, хлопотавшие о составлении нового церковного кодекса и об усилении церковной юрисдикции, руководились при этом мыслью, дать созидаемой ими английской реформированной церкви надлежащую полноту, а клир вообще поддерживал их в данном случае потому, что дело шло здесь об усилении его же собственного влияния. Но это, затеянное ими, дело противоречило давним стремлениям всех других сословий, у которых, как мы видели, реформаторское настроение главным образом выражалось в оппозиции папству и клиру. Настоящее стеснённое положение духовенства, когда оно постоянно находилось под страхом „praemunire”, как нельзя более было по вкусу другим сословиям, и всякая попытка изменить такое положение, а тем более усилить права клира, должна была встретить и действительно встречала оппозицию со стороны других сословий.

Давая своё согласие на учреждение комиссии 32–х, парламент, быть может рассчитывал, что эта комиссия будет также бесплодна, как оказывалась она в прежнее время, но на этот раз дело приняло иной оборот. Комиссия епископов и богословов была действительно назначена королём и, под главным руководительством Крамэра, при участии некоторых иностранцев, как напр. Мартира и Аляско, с успехом исполнила свою задачу. Результатом её трудов был новый кодекс церковных законов под заглавием: Reformatio legum ecclesiasticarum. Но этому новому кодексу суждено было погибнуть прежде рождения; он не только не получил никакого законного утверждения и не введён был в действие, но даже не успел и появится на свет в печатном виде ⁶¹⁸; этому воспрепятствовала смерть короля Эдуарда и последовавшие за нею политические перевороты. Таким образом реформа церковного права Англии так и осталась не осуществлённою. Ходом предшествовавших исторических событие царствованию Эдуарда предоставлена была, как мы видели, задача созидать реформированную церковь Англии на развалинах разрушенного католицизма, на почве достаточно для того расчищенной и даже в некоторой степени подготовленной. Окончив теперь обзор всего того, что было сделано этим царствованием в религиозно–церковном отношении, мы можем сказать, что оно с успехом исполнило свою задачу. Если царствование Генриха было лишь оппозиционным, то к Эдуардову мы имеем полное право приложить наименование реформационного. Там, где Генрих оставил только раскол, теперь создана была церковь национальная, с своим особым богослужебным строем и со своею также особою системою вероучения, та церковь, которая и доселе существует под именем англиканской епископальной церкви.

Желая себе представить теперь в общих чертах те стихии и влияния, которые действовали при организации английской реформированной церкви, мы припоминаем и национальную политико–экономическую оппозицию папству и клиру, и религиозно–богословский протест против католической системы вообще, исходивший от неудовлетворённого или оскорблённого религиозного чувства и сознания, и унаследованную от отцов приверженность к привычным, старым, католическим верованиям и обрядам, и непосредственное, наконец, соприкосновение с континентальным, европейским протестантизмом, с его выдающимися деятелями или с ими добытыми результатами. Англиканская церковь явилась результатом совокупного действия всех этих различных влияний; каждое из них наложило на неё свою печать, отразилось в ней с большею или меньшею, силой, но ни одно из них не получило подавляющего преобладания. Вследствие такого сравнительного равновесия влияний и церковь, ими созданная, представила собою нечто совершенно своеобразное. Она разорвала свою связь с католицизмом, но сформировалась в нечто такое, что не походило ни на один из типов, выработанных протестантизмом континента. Заняв среднее положение между этими двумя враждующими сторонами, она заимствовала от каждой из них то, что ей представлялось лучшим, и соединила эти разнообразные заимствования в одну систему, под руководством своих собственных национальных соображений. Она перестала быть католическою по своему устройству, так как отвергла палу: но вместо папы римского она создала себе собственного, национального главу церкви в лице короля. Она отказалась от католической иерархии, но в то же время не хотела лишиться иерархии вообще и осталась епископальною. Она выработала себе новый богослужебный строй, но, проводя в нем протестантские начала, примешала все–таки туда массу остатков католицизма. Если где она явилась всего более протестантскою, то в сфере вероучения; но и здесь она не хотела быть в частности ни лютеранскою, ни реформатскою; она остановилась в стороне от всех их и стала англиканскою. Конечно, такой её срединный характер не мог удовлетворить ревнителей коренной церковной реформы. Особенно сильно возмущались они теми католическими обрядами и церемониями, которые в изобилии удержаны были новым богослужебным строен; но людей подобных Гупэру в Англии оказывалось не много. Напротив, для массы даже и то, что было сделано при Эдуарде, казалось слишком решительным. Английские реформаторы потому и действовала с такою медленностью и осторожностью, потому и избегали во многих случаях мер резких, что боялись католической оппозиции. Они предпочитали медленно, шаг за шагом, подвигаться к своей цели, чтобы одним каким–либо резким и неосторожным движением не погубить, или не подвергнуть серьёзной опасности вое дело.

Как при Генрихе, так и при Эдуарде, католическая оппозиция мерам реформы давала себя чувствовать на каждом шагу и проявлялась в самых разнообразных формах. Каждое почти нововведение встречало себе прежде всего упорную оппозицию при самой своей выработке и утверждении. Мы знаем напр. какие горячие прения разразились в парламенте по поводу утверждений книги общих молитв, и как, на ряду с епископами, нашлось даже несколько и светских лордов, протестовавших против введения её законодательным порядком ⁶¹⁹. В комиссии, назначенной для составления нового чина посвящения епископов и др., Гэт, еп. Уорчестерский, упорно отстаивал старый порядок и не соглашался ни на какие нововведения, так что, в конце концов, удалён был из числа членов комиссии и заключён в тюрьму ⁶²⁰. Но подобная оппозиция не имела, конечно, никаких существенных результатов. Большинство в законодательных собраниях или в комиссиях всегда оказывалось на стороне нововведений, которые и получали должное утверждение. Тогда ревнители старины заявили о своём настроении при самом осуществления правительственных мероприятий. Гардинер, еп. Уинчестерский, Боннер, еп. Лондоский и Дэй, еп. Чичестерский особенно заявили себя в этом отношении. Первый из них в целом ряде писем к протектору и архиепископу восставал против визитации, против введения в употребление гомилий и парафраза, против уничтожения икон и т. д. Все правительственные предприятия в духе реформы он не хотел признать законными, так как они совершаются при малолетстве короля ⁶²¹. Боннер, еп. Лондонский, встретил визитаторов формальною протестацией, а когда была установлена новая богослужебная форма, он не хотел вводить её в своей епархии ⁶²². Дэй, еп. Чичестерский, не повиновался королевскому приказу о замене алтарей столами ⁶²³. За епископами следовало и остальное духовенство. Из приказа совета мы узнаем, что даже и тогда, когда новая богослужебная форма была предписана законом к исключительному употреблению, на придельных алтарях храма св. Павла в Лондоне продолжали ещё совершаться католические мессы ⁶²⁴. Новая литургия встретила себе наконец упорного врага в человеке, весьма близко стоявшем к самому трону. Принцесса Мария, сестра короля и дочь Катарины Арагонской, не смотря ни на какие письма от короля и увещания особых посланников, ни за что не соглашалась принять новый порядок и прекратить в своём замке совершение католической мессы ⁶²⁵. Но все эти единичные проявления католической оппозиции не были, конечно, так опасны, как то недовольство, которое обнаружилось в целых массах населения. Эдуардову правительству, точно также, как и Генрихову, пришлось сводить свои счёты и с вооружённым народным восстанием. Это восстание началось в мае и июне 1549 года и одновременно охватило собою многие, как северные, так и южные графства Англии. Вооружённые толпы инсургентов достигали иногда цифры в десять и даже в двенадцать тысяч человек, представляя таким образом собою целые армии. Правда, в большинстве случаев народное недовольство вызвано было главным образом причинами экономическими, не имевшими ничего общего с религией; но в некоторых округах, как напр.: в Девонширском, Корвуэлльском, Норфолькском, восстание приняло и религиозный характер. Во главе инсургентов появились паписты–священники; при походах несли впереди дароносицы с дарами, кресты, хоругви и свечи; вместе с оружием, воины запасались благословенным хлебом и святою водою. В требованиях, какие представлялись от инсургентов правительству, мы находим напр, такие: чтобы восстановлен был статут шести членов, чтобы новая литургия была отменена и заменена старою мессой, чтобы пресуществление признавалось в полной силе, чтобы народ приобщался под одним видом, чтобы возносились молитвы об освобождения душ умерших из чистилища, чтобы восстановлено было по нескольку аббатств в каждом графстве и т. п. ⁶²⁶. Не мешает заметить, что такие события происходили в графствах южных, вовсе не пользовавшихся репутацией слепой приверженности к католицизму и его обрядам. – Отстаивая свою систему и Эдуардово правительство нисколько не стояло впереди своего века; анабаптистов и еретиков оно не прочь было, хотя и весьма не часто, предать сожжению ⁶²⁷; упорных католических епископов оно заключало в тюрьму и низлагало с кафедр, а открытое восстание подавляло вооружённой силой, предавая казни его зачинщиков ⁶²⁸.

Но причина, обусловливавшая сопротивление народа религиозно–церковным нововведениям правительства, лежала, конечно, не в своеволии, которое могло бы быть подавлено мерами насилия. Сэр Уилльям Паджет в письме своём к протектору, между прочим, говорил, что старая религия запрещена законом, а новая ещё не запечатлелась в сердцах одиннадцати двенадцатых частей королевства ⁶²⁹. Мы не придаём, конечно, словам Паджета точного математического значения, но в то же время не можем не признать того, что в немногие годы, выпавшие на долю Английской реформации, большинство населения не успело перевоспитаться настолько, чтобы совершенно отрешиться от своих прежних верований и обрядов и вполне понять и оценить и усвоить новую церковную систему. На одной силе принуждении эта новая система, конечно, не могла быть основана. Нужно было перевоспитать массу, приучить её к новому порядку и убедить в его несомненном превосходстве пред старым. Распространение в народе английской библии, совершение богослужения на понятном для народа языке, чтение во всех церквах разного рода внушений и статутов, гомилии и живая проповедь, – вот те средства, при содействии которых новая система должна была завоевать себе сердца народа. Все эти средства действительно и были применяемы к делу правительством Эдуарда; но, чтобы они достигли желаемых результатов, – для этого требовалось время, и время не малое; а его то именно в настоящем случае и не оказывалось. Болезненный Эдуард сходил в могилу, пробыв только шесть лет на престоле Англии и, после него, королевой должна была стать та самая Мария, которая, несмотря на все увещания брата и его советы, упорно отстаивала свою католическую мессу и не хотела признавать никаких религиозных нововведений. Её восшествие на престол Англии не только не обещало дать народу время для усвоения новой системы, а скорее напротив угрожало снова возвращением к католицизму. Чтобы предотвратить такую опасность, угрожавшую новой английской церкви, вожди реформы присоединились к честолюбивым планам протектора – Нортумберленда ⁶³⁰ и результатом их совокупных стараний было завещание умирающего Эдуарда о том, чтобы престол Англии переходил, после его смерти, не к католичке Марии, а к ревностной протестантке Джэни Грэй ⁶³¹. Будущее должно было решить, насколько удачен был этот план, и какая судьба ожидала новосозданную англиканскую церковь.

Василий Соколов.