VI. Исполнение судов Божиих над Иерусалимом

Вера Христова возникла и Новозаветная Церковь возросла и укрепилась среди Ветхозаветной Иудейской. Плод созрел и пришел в силу: теперь, что облекало и закрывало его, должно было отпасть и уничтожиться. Левитское обрядовое Богослужение, постановленное для Церкви в отроческом возрасте рода человеческого, заключало в себе только образы и наводило тени; за ними свет духовного царства Христова не мог сиять во всей полноте миру. Синагога должна была пасть. Столица Иудейства, Иерусалим, не смывшая с себя крови пророков, простерла руки свои на Мессию Сына Божия, и, после этого страшного богоубийства, еще не переставала избивать посланных к ней служителей Божией Премудрости. Еще долготерпение Божие ожидало, чтобы избранные из Иудейского народа отделились посредством покаяния и веры; наконец, мера его исполнилась. Иерусалим обречен был на погибель. Небесным Промыслом исполнителями судов Божиих над Иудеями были избраны Римляне. Их вождю, согласно с пророчеством Данииловым, предназначено было пройти с опустошительной войной по святой земле, подобно наводнению, и разорить богоубийственный город и святилище.

(Иосиф Флавий «О войне Иудейской» – кн. VI, гл. 5)

Страшному событию разрушения Иерусалима, которое было предызображением последней кончины мира, предшествовали, в различные времена, чудесные знамения.

Еще за четыре года до воины Иудейской, месяцев шесть спустя после страдальческой кончины апостола Иакова Праведного, когда, по-видимому, ничто не угрожало Иерусалиму, некто Иисус, сын Ананов, из простых земледельцев, пришедши на праздник кущей, вдруг, близ храма начал кричать: «глас от востока, глас от запада, глас от всех четырех ветров, глас на Иерусалим и на храм, глас на женихов и невест, глас на весь народ!» С этим воплем днем и ночью он начал ходить по всем городским улицам. Некоторые из вельмож Иудейских, негодуя на этот зловещий крик, схватили его, и стали бить без милосердия. Он не защищался, и ни о чем не просил; – в ответ на удары, продолжал кричать прежние слова.

Начальники Иудейские, признавши, что он говорит это по вдохновению, отвели его к Римскому прокуратору, Албину. Здесь избили его до того, что кости обнажились: но он не плакал, а только самым жалобным голосом взывал: «горе, горе Иерусалиму!» На все расспросы Албина: «кто он? откуда? зачем говорит эти слова?» – он отвечал одно: «горе, горе Иерусалиму!»

Прокуратор, признавши его безумным, отпустил. С этих пор, он ни к кому не ходил, ни с кем не вступал в разговоры; а, как будто, по какому обету, повторял свою плачевную песнь, и всего более по праздничным дням. Били ли его, – он не роптал; подавали ли ему пищу, – он не благодарил; всякий раз и для всех у него был один ответ: «горе, горе Иерусалиму!» Это он делал в продолжении семи лет и пяти месяцев, до самой смерти своей; а во все это время ни сколько не потерял своего голоса, и ни разу не был болен.

В тот год, в который прокуратора Албина заменил Гессий Флор, появилась над Иерусалимом звезда в виде меча, и сияла над городом целый год. Перед началом же самой войны, незадолго до всеобщего восстания Иудеев, за несколько дней до Пасхи, когда уже народ собрался на праздник, часа за три до восхода солнечного, вокруг жертвенника и святилища показался такой свет, какой бывает в самый ясный день; и это видение продолжалось полчаса. В самый праздник опресноков, юница, приведенная для жертвоприношения, посереди храма родила ягненка. А в полночь, сами собою отворились медные восточные врата внутреннего святилища, которые с вечера с трудом затворялись двадцатью человеками, закладывались глубоко запущенными в стену запорами, и подпираемы были окованными железом рычагами.

Люди простые и недальновидные находили в этом приключении доброе предзнаменование; – толковали, что Бог отверз им врата счастья, но люди разумные считали это предвестием опустошения; – говорили, что, верно, неприятелям без труда откроется свободный вход во святилище.

Спустя немного дней после праздника открылось зрелище, подобное тому, какое было за 235 лет, перед нашествием на Иерусалим Антиоха Епифана. Перед закатом солнечным видны были над Иудеей носящиеся по воздуху колесницы и вооруженные войска, которые бегали по облакам и осаждали города. А в праздник пятидесятницы, священники, взошедши для отправления обыкновенной службы во святилище, услыхали сперва шум и какое-то движение, а потом голос, как бы, от многолюдного собрания: «перейдем отсюда!» Этот голос, как полагают некоторые, и заставил всех веровавших во Христа бежать из Иерусалима за Иордан, и поселиться в городе Пелле, лежавшем в северо-восточных горах Палестины: так что ужасные бедствия войны, испытанные Иудеями, не коснулись Христиан.

Война, свыше предопределенная Иудеям, как казнь за их неверие и богоубийство, и предвозвещенная сверхъестественными знамениями – для обыкновенных наблюдателей земных событий возникла по самым естественным причинам. Первой причиной было постоянное желание Иудеев освободиться из-под ига Римлян. Иудеи полагали, что потомки Авраамовы никому и никогда не должны быть рабами (Ин. 8:33), и, кроме того, передавали из уст в уста в искаженном виде древнее пророчество, что «в эту пору, Некто, вышедший из их пределов, овладеет вселенной». Это они относили к себе⁶⁶.

В последний год перед войною особенно взволновали их бесчеловечие и жадность нового прокуратора Римского, Гессия Флора, который ограбил сокровищницу храма, и брал под свое покровительство хищников и убийц⁶⁷. Решительными же поводами к возмущению были: оставленная без возмездия обида, причиненная Кесарийским Иудеям Сириянами, и избиение Флором трех тысяч шестисот человек в Иерусалиме, в отмщение за презрение к его власти⁶⁸.

(Иосиф Флавий. «О войне Иудейской». Кн. II: гл. 14, 4.17, 2.8–10. 18, 1–8.)

Война открылась в двенадцатом году царствования Неронова, весною (в 66-м году нашей Христианской эры). Решительное восстание против Римлян начал Элеазар, сын того первосвященника Анании, который приказал в Синедрионе бить по устам Апостола Павла (Деян. 23:2). Молодой человек был начальником военной стражи при храме. Ставши во главе зилотов, то есть, мнимых ревнителей веры и исступленных защитников свободы, он запретил приносить в храме жертву за Римского Кесаря. К мятежникам присоединился Манаем, сын известного Иуды Галилеянина, 60 лет тому назад возмутившего народ во время переписи (Деян. 5:37). Он разбил арсенал в Масаде, вооружил своих сообщников, и стеснил в Иерусалиме Римский гарнизон. Напрасны были все представления умеренной партии воздержаться от явного восстания. Сам Анания, отец Элеазаров, который не одобрял мятежа, в самом начале был захвачен, и, вместе с братом Езекией, умерщвлен сикариями.

Впрочем, в непродолжительном времени, и Манаема, за его надменность и тиранство, возненавидели и убили его же сообщники. Римские воины, просившие себе пропуска, под условием сдачи оружия и всей своей собственности, как только вышли из укреплений и сложили свои щиты и мечи, вероломно были все избиты. Но, по судьбам Божеского Правосудия, в этот же самый день и час Сирияне в Кесарии умертвили более двадцати тысяч Иудеев. Кровавые междоусобия между ними и язычниками начались одновременно по берегам Средиземного моря.

Иудеи поражаемы были повсюду и падали тысячами; в одной Александрии погибло их до пятидесяти тысяч.

Иосиф Φлавий: «О войне Иудейской» – кн. II: гл. 18, 9. 19, 4–9. 20, 3. 4;

кн. III: гл. 1, 1. 2. 6, 2. 8, 8; кн. IV: гл. 9, 1.2 ,10, 2–4. 11, 5

Слыша о повсеместных восстаниях против Иудеев, правитель Сирии, Цестий Галл надеялся в скором времени подавить возмущение. Двинувшись из Антиохии с отборным войском, он прошел до Иерусалима; вогнал мятежников во внутреннюю часть города и в храм; и, осадивши верхний город и храм, уже довел их до отчаянного положения, как вдруг, сверх всякого ожидания, отозвал воинов, бежал от стен Иерусалима, и, преследуемый Зилотами, с большим уроном и еще с большим бесславием возвратился в Сирию.

Отогнавши Римлян от своих пределов, Иудеи собрались в храм, и составили правление. Главными начальниками в самом городе избрали Иосифа, сына Горионова, и первосвященника Анана, сына Анны; Елеазару, сыну Анании первосвященника, поручили Идумею; а над Галилеей поставили Иосифа, сына Матфиева, того самого, который известен под именем Иосифа Флавия, и, вместе с Древностями Иудейскими, оставил нам семь книг о войне Иудейской.

Когда Нерон получил от Цестия донесение о происшествиях в Иудее; то для подавления мятежа послал самого храброго из своих военачальников, именно, Веспасиана, который уже известен был усмирением Германцев и победами в Британии. (В 67-м году) Веспасиан, имея при себе сына своего Тита, явился с легионами в Палестине. Выступивши из приморского города Птолемаиды, он начал свои завоевания покорением Галилеи, правителя которой, Иосифа Флавия, доведя до крайности, принудил сдаться ему пленником; и в продолжении года овладел всеми знатнейшими городами Самарии и Иудеи. (В 68-м году) он уже стал приготовляться к осаде Иерусалима. Но известие о смерти Нерона и смутное положение дел империи, заставили его приостановиться. (В следующем 69-м году) он сам был провозглашен императором среди Сирийских легионов; и, чтобы утвердить за собою верховную власть, немедленно должен был отправиться в Рим. Окончание войны поручено было Титу.

Между тем, в Иерусалиме происходили ужасные междоусобия между мятежниками Зилотами и партией умеренных: над этими начальствовал первосвященник Анан, сын Анны; а над Зилотами восхитил власть Иоанн Левиев, бежавший с толпою Иудеев от Тита из приморской крепости Гисхалы, и укрывшийся в Иерусалиме. Мятежники начали, было, ослабевать; затворились в храме, который сделался уже чистым вертепом разбойников, но, укрепившись здесь, призвали Идумеев, и с ними, нападая на дома лучших граждан, наполнили Иерусалим убийствами. Первосвященник Анан был умерщвлен посреди города, и брошен на съедение псам; а в самом храме пролита была кровь одного из знатнейших Иерусалимлян, Захарии сына Варухова. Потом зилоты сами разделились на партии, и не щадили друг друга.

Тит делал нужные приготовления к завоеванию Иерусалима. Весною (70-го года), перед праздником Пасхи, он обложил город. Так как с южной стороны верхний город, или Сион, оказался совершенно неприступным: то он повел осаду с северной и восточной стороны. Здесь предстояло ему разрушить три стены. Римляне стали делать насыпи, и подводить стенобитные орудия. Работы производились под прикрытием стрелометных и камнеметных машин. Камни, весом около полутора пуда, перебрасываемые на расстоянии ста семидесяти восьми саженей и далее, причиняли большой вред осажденным; а особенно, когда Римляне стали чернить камни, чтобы они не были приметны во время полета.

В это время, провещатель Иисус находился в числе осажденных. Он, ходя по стенам, громко возглашал: «горе, горе городу, и храму, и народу!» Раз, он прибавил: «горе и мне!» и с этими словами пал мертвым, будучи поражен камнем, брошенным из машины неприятельской.

Тит не в продолжительном времени овладел двумя стенами; но крепость Антониева и храм представили ему неожиданные препятствия. Тогда он, чтобы пресечь Иудеям все выходы, н принудить их к сдаче, или, обессиливши их голодом, сделать неспособными к сопротивлению, решился запереть город со всех сторон: для этого вокруг всего Иерусалима, почти на расстояние мили, велел поднять вал (сн. Лк. 19:43), к которому извне было пристроено тридцать укреплений. Вся работа окончена была с невероятной быстротой, в три дня. А перед этим временем, на праздник Пасхи, из разных мест Иудеи, стеклось народа до трехсот тысяч, так что Иерусалим на сей раз сделался для них темницей и местом казни.

(Иосиф Флавий «О войне Иудейской» кн. V: гл. 12, 3; VI: 3, 3. 4; V: 13, 6)

Голод, который уже и до этой поры производил ужасное опустошение между осажденными, особенно, по причине хищничества мятежников, теперь начал пожирать народ целыми семействами. Дома и улицы города наполнены были шатающимися тенями изнуренных, или трупами умерших от голодной смерти, либо убитых мятежниками, вырывавшими у них жалкие остатки пищи. Самих злодеев, которые не оставляли другим пищи, крайность заставляла есть все без разбора: пожирали и то, чего не едят самые нечистые животные. Многие съедали свою обувь и пояса; грызли кожу на своих щитах; или глотали клочки гнилого сена. Какая-то могильная тишина царствовала по всему городу, и образ смерти носился над несчастными жертвами Божеского мщения.

Не находя слов для описания всех бедствий, какие постигли жителей Иерусалима, Иосиф Флавий, наконец, рассказывает одно страшное происшествие. Какая-то Иудеянка, по имени Мария, знаменитая и родом, и богатством, из-за Иордана бежала в Иерусалим, и здесь, вместе с другими, находилась в осаде. Все почти драгоценности, какие она захватила с собою, были разграблены городскими властями. Каждый день врывались к ней воины, и похищали остатки ее имущества, или отнимали пищу из ее рук. Все это приводило ее в ужасное раздражение, которое выражала она ругательствами и проклятиями хищникам, но они, почему-то, оставляли ее в живых. Когда уже отняли у нее все; а голод свирепствовал в ее внутренности: она посягнула на дело, противное самой природе. Умертвивши свое грудное дитя, изжарила его: половину съела, другую – скрыла. Мятежники, обонявши запах, ворвались к ней, и начали грозить смертью, если она, тотчас же, не покажет, что у нее изготовлено. Она вынула им остатки младенца. Злодеи оцепенели от изумления. Несчастная женщина сказала: «это мой родной сын; я убила его своими руками! Берите, ешьте; я ела же его… Как? вы малодушнее женщины, жалостливее матери? Да! вы люди набожные.… Но я уже съела половину: так пусть же и другая для меня остается». Мятежники вышли от нее с ужасом. Кроме этих страшных преступлений, до которых могла довести крайность, и, вообще, злодеяния, наглости, презрение ко всему священному, до того усилились среди ожесточенных и ослепленных защитников последнего убежища своей свободы, что Иосиф Флавий откровенно говорит: «если бы Римляне замедлили погубить этих беззаконников, то, думаю, что Иерусалим или поглощен бы был землею, или истреблен потопом, или сожжен, как Содом, потому что он произвел поколение, во сто крат нечестивее тех, которые претерпели эти казни».

(Иосиф Флавий: «О войне Иудейской» – кн. VI: 1. 7. 4, 3. 5–8. 8. 1. 5; кн. VII: гл. 1, 1; кн. VI:

гл. 9, 3. 2; кн. VII: гл. 5, 5)

Несмотря на ожесточенное сопротивление осажденных, Тит успел занять крепость Антониеву, и овладел внешними портиками храма. Ему хотелось спасти самый храм, которому не было подобного на всем востоке. Отдано было приказание щадить святилище. Но (сознается историк Иудейский), Бог давно уже обрек его на сожжение. Один воин, конечно, по Божию попущению, схватил головню с пожара, и, будучи приподнят своим товарищем к окну с северной стороны, бросил огонь во внутренность храма: и все запылало. Напрасно некоторые из Иудеев усиливались спасти свою святыню; напрасно и сам Тит с угрозами повелевал своим воинам тушить пожар: одни из них с яростью бросились на мятежников; а другие, вопреки угрозам, усиливали пламя. Таким образом, совершенно против воли Тита, храм был сожжен. Это происшествие случилось в тот же самый месяц и день, в который за 658 лет сожжен был Вавилонянами первый храм.

Вскоре за тем, взят был и верхний город. Тогда Тит повелел разорить до основания все городские здания: так что от великолепного Иерусалима не осталось, можно сказать, камня на камне. Иудеев во время осады погибло от голода и меча 1 100 000, и 97 000 – взято в плен: из них одни сосланы были в рудники, другие обречены были погибнуть на зрелищах от меча гладиаторов, или от зверей, а иные – проданы в неволю. В триумфе победителя несены были в Капитолий трапеза, светильник и закон Иудейский. Священную дидрахму повелено было Иудеям вносить в храм Юпитера Капитолийского. Так разительно исполнился над ними их собственный приговор: «нет у нас царя, кроме Кесаря!»

Итак, спустя 1519. лет после занятия Израильтянами земли обетованной, перед самым открытием тридцать первого юбилея, они рассеяны были на все четыре ветра. Поучительно читать, что написал Моисей еще за 45 лет до занятия Евреями земли обетованной: «Если вы не будете слушать Меня, говорит Бог, и пойдете наперекор Мне, то и Я в ярости пойду наперекор вам; и накажу вас всемеро за ваши грехи. Будете есть плоть сыновей своих и дочерей своих. Города ваши превращу в пустыню, и святилища ваши – в развалины; и не стану более обонять благоухания вашего. Опустошу эту землю; так, что ужаснутся враги ваши, которые поселятся на ней. И Я рассею вас между народами, и извлеку меч вслед за вами; земля ваша будет пустыней, и города ваши в запустении. Тогда отпразднует земля за все субботы свои во все время запустения своего» (Лев. 26:27–29, 31–34).

Летоисчисление Священной Истории Нового Завета.