Юбилей Казанской Духовной Академии
В августе текущего года в Московскую академию прислано было из Казани сообщение, что, с разрешения высшей власти, Казанская духовная академия имеет праздновать 21-го сентября пятидесятилетний юбилей своего существования. Совет Казанской академии приглашал Московскую академию принять участие в предполагаемом торжестве. Из присланной вместе с приглашением печатной программы оказывалось, что юбилейное празднование, в состав которого входили заупокойные и торжественные богослужения, торжественное собрание и поездка в Свияжск, должно будет продолжаться четыре дня, с 20 по 23 число сентября. Время Казанского юбилея было, к сожалению, весьма неудобным для Московской академии так как совпадало с предполагавшимся в Троицкой лавре торжеством празднования 500-летия со дня блаженной кончины преподобного Сергия и с приуроченным к этому же торжеству праздником освещения новой академической церкви. Как бы то ни было, но совет Московской академии счел для себя приятным долгом принять возможное участие в Казанском торжестве, уполномочив двоих своих членов, экстраординарных профессоров: В. А. Соколова и И. А. Татарского, отправиться в Казань в качестве представителей Московской академии и поручив проф. Соколову ставить по этому случаю приветственный адрес.
Когда, исполняя поручения совета, я ступил на пароход, чтобы спуститься в нем вниз по матушке по Волге, я вполне был уверен, что любуясь её широким раздольем и предвкушая радость предстоящего юбилейного торжества, я буду испытывать одно лишь светлое, отрадное чувство; но, к удивлению, мои ожидания не совсем оправдались. Уж так устроен человек, что если засядет ему в голову какая-либо не совсем приятная, но упорная мысль, то она способна побороть все, хотя бы часто и радостные, впечатления окружающей обстановки. Так было и со мною. Всю дорогу меня занимала и несколько смущала мысль о том, что вот я явлюсь в Казань, чувствуя себя в ней совсем чужим и одиноким. Развертывавшиеся предо мною чудные картины волжского побережья не в силах были вполне завладеть моим вниманием; успокаивающий плеск тихой волны не мог заглушить мои назойливые мысли. Странное дело, думалось мне. Уже восемнадцать лет служу я в духовной академии, еду теперь в такую же духовную академию, как наша, и что же? Нет мне в ней, за единственным случайным исключением, ни одного знакомого человека, не испытаю я удовольствие встретить черты знакомого лица. В этом случае я совсем не представляю с собою какого-либо редкого исключения. Напротив, очень многие, даже большинство моих сотоварищей во всех академиях всегда оказываются приблизительно в таком же положении, когда приходят в соприкосновение с какою-либо другою академией. Везде, кроме своего родного учреждения, им приходится чувствовать себя почти чужими. Конечно, я, как и всякий другой в моём положении, не скажу, чтобы я не знаком был, например, с Казанскою академией. Я знаю ее историю, имею надлежащее понятие о содержании, характере и направлении ее ученой деятельности, об ее личном составе, о ходе ее внутренней жизни. Каждый из нас знает все это о всякой другой академии, но как знает? По книгам, по годичным отчетам, по советским протоколам, то есть знает так, как может знать всякий посторонний человек, интересующийся следить за духовной литературой. Профессор духовной академии, например, в Петербурге, Москве или Киеве стоит таким образом к Казанской академии почти в таком же отношении, как и всякий сторонний человек; существо и характер той внутренней, духовной жизни этой академии, которая не выражается в официальных протоколах и отчетах, для него почти также мало доступны и известны, как и для всякого постороннего наблюдателя. А между тем, деятели всех наших духовных академий работают ведь на одной широкой ниве духовного просвещения; стремятся к одной и той же, всем им одинаково предпоставленной, цели; находятся в одних и тех же жизненных условиях: бороться им повсюду приходится с теми же препятствиями; и скорби и радости у них в существе дела одни и те же. При таком единстве целей и общности деятельности, как благотворно было бы установить между учреждениями не внешнюю только, официальную, а живую, тесную внутреннюю связь! Как отрадно было бы, работая в той или другой области богословской науки, сознавать и чувствовать свое общение с подобными же деятелями других академий! Иметь возможность поделиться с ними своими впечатлениями и выводами, оказать друг другу научную помощь, побеседовать, поспорить; вместе обсудить какие-либо вопросы или недоумения, как научного, так и воспитательного или административного свойства, потолковать о постановке преподавания той или другой академической науки и т. д. И много, много предметов нашлось бы, конечно, в этом случае для долгой оживленной беседы, – предметов, которых никогда не выяснят никакие отчёты или протоколы. Само собою разумеется, что многие сотни вёрст, раскинувшиеся между академиями, не особенно благоприятствуют их живому взаимному общению; но и при таких условиях, поразмыслив хорошенько, многого, кажется, всё-таки можно было бы достигнуть. От чего бы, например, академическим деятелем не затеять между собою в возможно более широких размерах частной переписки друг с другом? Отчего бы не открыть страниц своих печатных органов для постоянного сообщения сведений о внутренней жизни других академией и для обсуждения взаимно интересующих вопросов? От чего бы наконец не позаботиться об изыскании каких-либо способов для установления возможно большего личного знакомства профессоров между собою? Наше время напротив, есть время всяких возможных конгрессов и съездов. На наших глазах съезжаются и археологи, и естествоведы, и врачи, и народные учители, и железнодорожники, и овцеводы, и мукомолы, и сахарный заводчики и т. д. Если мы не видим съездов богословов и церковных историков, то, конечно, уж никак не потому, чтобы интересы богословской науки и духовного просвещения менее заслуживали внимания. Да можно, мне думается, ту же мысль осуществить в гораздо более скромных размерах. От чего бы, например, воспользовавшись свободным временем вакации, вместо того, чтобы по одиночке разъезжаться в разные стороны, профессорам какой-либо академии не собраться вместе и не предпринять экскурсию в другую академию? В одно лето сборным пунктом послужил бы, по предварительному взаимному соглашению, положим Киев, в другое – Сергиевский Посад или Казань, или Петербург. Вышли бы маленькие «съездики», без официальности, без помпы; но с неменьшею пользою для дела. Всё это, Вы скажете, одни мечты? Может быть; но почему же и не помечтать, если мечты и возбуждаемая ими энергия служат подчас едва ли не лучшим украшением часто неприглядной действительности. Недаром же ведь мечты зовут «златыми». Позвольте же мне сохранить в душе эту мою златую мечту о постоянном общении, о тесной, живой связи между всеми нашими академиями и, по мере своих слабых сил, поработать при случае для ее возможного осуществления.
Поездка в Казань была для меня редким счастливым случаем встать в близкое соприкосновение с тою академией, непосредственного общения с которой дотоле мне иметь не приходилось, и эта поездка показала, что мои опасения чувствовать себя там чужим и одиноким были в значительной степени неосновательны. С первых же шагов в Казани можно было прийти к отрадному убеждению, что питомцы и служители духовной школы, как бы далеко ни были поставлены судьбою друг от друга, при первом же сближении невольно чувствуют свое близкое духовное родство. Всего два дня пришлось мне провести в Казани, но и в эти немногие дни, благодаря сердечному радушию академической корпорации, с очень многими из ее членов мне удалось уже побеседовать настолько, что я признаю за собой право отныне считать себя с ними в отношениях доброго личного знакомства. Не есть ли это весьма существенный шаг вперед на пути к осуществлению моей златой мечты? С своей стороны, не могу не выразить искреннего пожелания, чтобы эта связь, начало которой теперь положено, на будущее время лишь крепла, росла и развивалась.
«От чего бы духовным академиям, думалось мне на пароходе, не открыть страницу их печатных органов для постоянного сообщения сведений о жизни других академии»? От чего бы, думаю я теперь, не рассказать мне о том как Казанская академия праздновала свой пятидесятилетний юбилей?
Накануне юбилейного дня в академической церкви, согласно программе, совершена была литургия и панихида о упокоении всех почивших покровителей академии, почетных членов, учивших и учившихся. Литургию совершил Преосвященный Варсонофий, епископ Симбирский и Сызранский, с собором академического духовенства, причем посвященное памяти почивших деятелей академии слово произнесено было доцентом священником Смирновым. На панихиду вышли все архипастыри, почтившие академический юбилей своим присутствием, а именно: Высокопреосвященнейший Владимир, архиепископ Казанский и Свияжский, и преосвященные Епископы: Варсонофий Симбирский и Сызранский, Владимир Нижегородский и Арзамасский, Гурий Камчатский, Курильский и Благовещенский, Григорий Ковенский, викарий Литовской епархии, Сергей Новгород-Северский, викарий Черниговской епархии и Никанор Чебоксарский, викарий епархии Казанской.
Главный корпус Казанской академии, где помещается и академическая церковь, производит на посетителя очень хорошее впечатление высотою, светом и простором своих зал и коридоров и красивыми, роскошными по размерам, лестницами парадного входа. Академическая церковь, высокая и светлая, с изящным резным иконостасом, высматривает очень красиво; но она так невелика, что, при необычном на этот раз стечении народа, не могла вместить вероятно и третьей части тех, которые желали бы присутствовать при богослужении. В обыкновенное время, впрочем, она, как говорят, вполне удовлетворяет по своей вместимости потребностям академии. Студенческий хор пел прекрасно не только по стройности и чистоте в музыкальном отношении, но и по удачному стремлению придать своему исполнению надлежащую выразительность, что в особенности заметно было в некоторых песнопениях панихиды. Всенощное бдение в этот день совершал отец ректор академии, протоиерей А. П. Владимирский, в сослужении многочисленного собора протоиереев и священников.
Юбилейное торжество 21 сентября началось божественной литургией, которую совершил Высокопреосвященный Владимир Архиепископ Казанский в сослужении Преосвященных епископов Гурия Камчатского и Григория Ковенского, а приличествующее торжеству слово произнесено было доцентом священником Виноградовым. В литургии приняли участие все прибывшие на юбилей архипастыри и многочисленный сонм академического и городского духовенства. Богослужение окончилась в первом часу пополудни, после чего, вслед за Преосвященными Архипастырями, почетные гости и представители учреждений приглашены были на чашку чая в квартиру инспектора академии, профессора Н. Я. Беляева. В начале второго часа в актовом зале академии открылось торжественное юбилейное собрание.
Обширный зал, украшенный большими портретами высоких покровителей Казанской академии и разных достопамятных в ее истории лиц, был переполнен посетителями, а на хорах помещались студенты и воспитанники крещено-татарской школы. На средине главной стены зала возвышалась кафедра, а перед нею на столе поставлены были святые иконы, предназначавшиеся в благословение академии от архипастырей, и присланные от разных учреждений приветственный адресы в роскошных бархатных или атласных папках и футлярах. Блестящие мундиры и ленты почетных посетителей и роскошные туалеты дам придавали собранию очень нарядный и торжественный вид. Акт открылся общем пением стихиры: «Днесь благодать Св. Духа нас собра», после чего воспитанники крещено-татарской школы пропели тропарь св. Гурию на татарском языке. После следовавшего затем пения тропаря св. Дмитрию Ростовскому и Пресв. Богородице: «Заступнице усердная», на кафедру вступил о. ректор академии, первый студент ее первого выпуска, протоиерей А. П. Владимирский, и открыл собрание краткой речью. За ним появился на кафедре профессор И.С. Бердников, который предложил вниманию собрания подробную историческую записку о деятельности Казанской академии в истекшее пятидесятилетие её существования. После чтения профессора Бердникова и исполненного хором концерта, следовали многочисленные приветствия академии от разных лиц и учреждений. Ряд этих приветствий открыт был речами Высокопреосвященного Архиепископа Казанского и Преосвященного Епископа Нижегородского, которые вручили при этом о. ректору в дар и благословение академии святые иконы. Высокопреосвященный Архиепископ Казанский, много лет потрудившийся в былые годы на поприще миссионерской деятельности, в своей прекрасной сердечной речи с особенной силою и признательностью выставил на вид значение Казанской академии как такого учреждения, которое служило и служит оплотом для православного миссионерского отдела на востоке. Во главе ученых учреждений, приветствоваших Казанского юбиляра, выступила Императорская Академия наук в лице своего члена-корреспондента, помощника попечителя местного учебного округа г. Латышева, который прочитал приветственный адрес академии, подписанный его Императорским Высочеством, Великим Князем Константином Константиновичем. После Академии наук, очередь приветствия предоставлена была духовным академиям и прежде всего старейшей из них академии Санкт-Петербургской, адрес которой прочитан был проф. И. Ф. Нильским. Затем вступили на кафедру представители Московской духовной академии, старший из которых проф. Соколов прочитал приветственный адрес, предпослав к нему несколько обращенных к собранию слов. «Нынешней день, говорил он, при торжественном колокольном звоне, с иконами и хоругвями, предшествуемая многочисленным сонмом своего духовенства, православная Москва шествует крестным ходом в святую обитель Сергиеву. Там началось уже священное торжество празднования пятисотлетия со дня блаженной кончины великого русского подвижника. Само собой разумеется, что Московская духовная академия, приютившаяся под священным коровам обители Преподобного Сергия, не могла не принять и принимает самое живое участие во всенародном торжестве. Совпадение Казанского академического праздника с праздником лаврским и было причиною, почему в настоящем торжественном собрании стоит здесь перед Вами не ректор и не кто-либо из старейших и достойнейших вождей Московской академии; а нам, сравнительно меньшим из академической братии, выпала на долю высокая честь явиться представителями своей родной академии, которая поручила нам быть здесь ее устами и принести от ее имени следующее приветствие».:
«Московская духовная академия братски приветствует Академию Казанскую в торжественный день ее совершившегося пятидесятилетия».
«Крепкая родственная связь издавна установилась между Москвою и Казанью. Московский царь силою своего победоносного оружия приобщил Казань к единству государства Российского и утвердил в ней начала русской жизни и гражданственности. С Москвы же прибывший святитель трудился над просвещением дотоле иноверной Казани светом православного учения. Три века спустя Московской духовной академии суждено было стать выразительницею той же старинной связи и в деле духовного образования. Новооткрытая Казанская Академия от Московской получила тот учебный округ, для которого отныне она должна стать самостоятельным административным центром, и который до того времени находился в заведовании Академии Московской. Начиная свою ученую и учебную деятельность, Казанская Академия от Московской заимствовала на первых порах и почти все свои научные силы. Большая часть ее кафедр была занята московскими воспитанниками, которые не мало поработали над созиданием для новой академии ее лучших преданий и трудились в ней до тех пор, пока она сама не воспитала для себя талантов и деятелей в лице своих собственных питомцев. Вот почему Московская Академия с особенным родственным сочувствием приветствует теперь свою младшую Казанскую сестру, искренно радуясь тем высоким заслугам для церкви и духовного просвещения, какими она ознаменовала себя в минувшее пятидесятилетие».
«Высоко ценит Московская Академия ученые исследования своих Казанских собратий по всем отраслям академической науки и, в особенности, по истории отечественной церкви и просвещения а также почтенные труды их по переводу и изданию соборных деяний, творений отцев и учителей церкви, многочисленных памятников древнерусской духовной письменности и по описанию принадлежащих Казанской Академии рукописных сокровищ».
«Отдает она должную дань уважения трудам Казанской Академии по теоретическому и практическому изучению и обличению заблуждений русского раскола и сектантства».
«Чтит она Казанскую Академию, поставленную в стране, обильно населенной последователями ислама и язычества, как надежный оплот православного христианства и миссионерский просветительский центр, воспитавший и воспитывающий многих самоотверженных деятелей для святого дела и широко распространяющий в этом отношении свой плодотворное влияние».
«С неизменным почтением произносит она имена тех ученых деятелей, которые составляли и доселе составляют собою красу Казанской Академии».
«В знаменательный день настоящего торжества, примыкая к единодушному, многочисленном сонму приветствующих, Московская Академия пользуется случаем, чтобы выразить свое искреннее пожелание, да совершит с неменьшею пользою и славой Казанская Духовная Академия и новое пятидесятилетие своего существования, да стоит она и впредь твердым передовым оплотом православия и русской народности на крайнем Европейском востоке и да не оскудевает никогда в ее летописях всеми чтимые имена на благо святой Православной Церкви и нашего дорогого отечества!».
За духовными академиями выступали на кафедру с приветствиями представители университетов: Московского – проф. Павлов, Казанского – ректор Ворошилов с профессорами Осокиным, Корсаковым и др. и Новороссийского – проф. Красносельцев. Историографу Казанской Академии, профессору П. В. Знаменскому, при этом вручены были дипломы от Московского университета на степень доктора русской истории и от Казанского университета на звание почетного члена.
Кроме учебных учреждений Казанское Академию приветствовали: местный начальник губернии Полторатский, попечитель учебного округа Потапов, городской голова с членами управы и еще очень многие представители духовных и светских, мужских и женских учебных заведений и разного рода учреждений.
Из массы приветственных писем и телеграмм, некоторые были прочитаны с кафедры инспектором Академии, профессором Беляевым, как, например, письмо Высокопреосвященного Палладия, экзарха Грузии, и телеграмма г. Товарища Обер-Прокурора Св. Синода, В. К. Саблера. После приветственной речи преосв. епископа Сергия, торжественное собрание окончилось около шести часов пополудни кратким заключительным словом Высокопреосв. Архиепископа Владимира и пением народного гимна.
Юбилейное торжество этого дня завершилось парадным обедом в кремлевских покоях Высокопреосвященного Владыки, куда собрались все почетные гости, представители учреждений и вся академическая корпорация. Часа три пролетели незаметно в оживленной беседе, прерывавшейся обычными многочисленными тостами, в ряду которых с особенным сочувствием встречено было высказанное Высокопреосв. Архиепископом благожелание, чтобы Казанская Духовная Академия, явившаяся отраслью Московской, с своей стороны дала со временем столь же цветущей отпрыск в виде «Сибирской Духовной Академии».
Радушные хозяева праздника, профессоры Казанской Академии, любезно убеждали меня и моего сотоварища провести вместе с ними и остальные дни юбилейного торжества; но нам нужно было поспешать своим отъездом чтобы возвратиться в посад к великому дню памяти преподобного Сергия, а потому 8 часов утра, 22 сентября мы были уже на пароходе и двинулись в обратный путь. Конечно, весьма приятно было бы провести еще два дня в гостеприимном обществе казанской академической корпорации и, без сомнения, немало интересных знакомств и бесед выпало бы в этом случае на нашу долю; но, что же делать, приходилось лишь утешать себя мудрым изречением «хорошенького по немножку». Снова заплескали волны, снова стоял я на балконе парохода и снова стали развертываться передо мной знакомые волжские картины; но, несмотря на довольно пасмурную погоду и резкий холодный ветер, на душе у меня было совсем светло. Волга теперь казалась мне гораздо шире и берега её стали как будто красивее; во мне зарождалась уверенность, что златая мечта о постоянном общении и живой связи между академиями совсем не принадлежит к числу не осуществимых.