25. О вреде снисходительности в поучении и в наложении епитимии

Христиане! Часто, очень часто приходится слышать, что я пастырь ваш строго осуждаю нравы и грехи ваши, что Бог гораздо милостивее и снисходительнее к вам и ко всякому грешнику, нежели как мы, пастыри, что я строго обличаю и укоряю вас словами, назначаю тяжелую и невыносимую епитимию на вас. Это вы так думаете; а я читаю Божие писание и учение церкви, и видя, что я в противность оного – говорю поучения не строгие, а благоснисходительные, не грозные, а ласкательные, и вместо того, чтобы налагать за каждый грех епитимию такую, какую заповедано святыми отцами и утверждено на вселенских соборах, – я, многогрешный, чрезвычайно назначаю легкие епитимии из ложного страха, чтобы грешники не разбежались и не оставили мою церковь пустой; меня бы за это надлежало давно побить камнями или сжечь за то на огне, что я поступаю в противность воле Божией и вопреки соборных постановлений, – и вместо того, чтобы душам грешников доставлять пользу и спасение, – я им только доставляю вред, не спасаю их, а погубляю. Например вместо того, чтобы прелюбодея 15 лет не допущать до св. причастия, а блудника 7 лет – я год, два, три не более назначаю, – и грешники поэтому после такой слабой, легкой и кратковременной епитимии опять впадают в тот же тяжкий грех, и часто в том же грехе умирают и погибают. Что это истинно – расскажу вам одну историю, один случай, начитанный мной в книгах²⁶. Приходит один христианин к духовнику своему и говорит: «я открою тебе душевную мою рану – мой тяжкий грех, и ты уврачуй меня, не жалей меня, а положи на меня епитимию, какую Бог велел и св. церковь». Видя искреннее и откровенное раскаяние, духовник разжалобился, и вместо положенной епитимии назначил легкую, вместо положенной церковью – назначил не трудную и краткую. Умер вскоре тот христианин, и вскоре же явился тому духовнику во сне, и сказал: «я открыл тебе рану и просил у тебя пластыря, а ты не дал, и вот за это я погиб, не оправдан». Потом часто стал являться – через день, через два, через неделю, и все то же говорит: «я просил пластыря, а ты не дал мне, вот мне худо». Скорбь чрезвычайная поразила духовника, – не мог он нигде спрятаться от докучливого грешника. Наконец бросил мир и пошел на Афон, и по совету опытных старцев стал выполнять строжайшую епитимию и за себя, и за покойника. Долго он постился, бодрствовал и проливал слезы, много лет не давал себе покоя ни днем ни ночью, – наконец сам Бог известил его, что ради его смирения, сокрушения и трудов – прощен и он, и тот христианин, которого он не уврачевал по ложной снисходительности. Слышите ли, христиане, и разумеете ли, сколь вредна и пагубна наша снисходительность в наложении епитимий на грешников? Да – вы, вы сами будете моими мучителями после смерти; за всех вас я должен понести епитимию, если еще поживу на свете; а если нет, то вы сами не дадите мне покоя и во гробе, нигде, где бы я ни был. О! Я несчастный ваш пастырь и духовник, и вы несчастны, мои духовные чада! Погибну я, погибнете и вы, – лучше станем каяться и плакать. Аминь.