Заключение

I

Ближайшими преемниками преосвященного Иова на Минской кафедре были архиепископы Серафим и Анатолий.

Преосвященный Серафим (Глаголевский) назначен в Минск высочайшим указом 7 февраля 1812 года³¹²². Преосвященный Серафим происходил из духовного звания³¹²³, родился под Москвой³¹²⁴ и первоначальное воспитание получил в Перервинском духовном училище, только что учреждённом тогда Московским митрополитом Платоном в Перервинском Николаевском монастыре³¹²⁵. После учения в «разных семинариях» поступил в Московскую академию. В 1787 году принял монашество и назначен был учителем в академии «публичнаго катехизиса, риторикии истории». В 1790 году произведён в архимандриты Лужецкого Можайского монастыря³¹²⁶ и в том же году вызван был в Петербург на чреду священнослужения и проповеди слова Божия³¹²⁷. После годичного пребывания в Петербурге вернулся назад и, продолжая учительство, с 1792 года состоял префектом академии³¹²⁸. С 1796 года присутствовал в Московской консистории. В 1798 году назначен ректором академии и переведён архимандритом в Московский Заиконоспасский училищный монастырь³¹²⁹. В 1799 году в день Рождества, хиротонисан в Троицесергиевой лавре³¹³⁰ во епископа и, будучи Московским викарием, три года присутствовал в московской св. синода конторе. В 1801 году, 15 сентября, получил орден св. Анны 1 степени. 29 января 1804 года переведён епископом в Вятку, 7 июля 1805 года в Смоленск³¹³¹. При перемещении в Минск преосвященный Серафим получил степень архиепископа, подписав архиепископскую присягу 28 февраля в Смоленске³¹³². Ему в это время было 52 года от роду³¹³³. Преосвященный отправился из Смоленска в Минск через два дня после выезда из Минска преосвященного Иова, 5 марта³¹³⁴, прибыл в Минск 8 марта³¹³⁵ и 13-го уже вступил в управление новой епархией³¹³⁶. Однако, ему не долго пришлось быть в Минске. Летом он должен был покинутъ город при нашествии Наполеона³¹³⁷ и, не успев вернуться назад, был вызван в Петербург для присутствования в св. синоде³¹³⁸. 30 августа 1814 года преосвященный Серафим возведён был в члены св. синода³¹³⁹, тогда же назначался членом комиссии духовных училищ³¹⁴⁰ и был переведён на тверскую кафедру³¹⁴¹. В Минскую епархию не было тотчас же назначено архиерея и её управление поручено Могилёвскому преосвящённому Даниилу³¹⁴². Принимая, затем, различные награды³¹⁴³, преосвященный Серафим 15 марта 1819 года был назначен митрополитом Московским³¹⁴⁴, а 19 июля 1821 года переведён на Петербургскую митрополию³¹⁴⁵, на которой и скончался 17 января 1848 года³¹⁴⁶. Служение этого владыки принадлежало другим епархиям, а в Минской, по своей кратковременности, оно не оставило заметных следов.

После преосвященного Серафима Минская епархия целых полтора года оставалась вдовствующей. Хотя доклад св. синода о переводе в Минск Полтавского епископа Анатолия был подан государю ещё весной 1815 года, но, по всей вероятности, затерялся и остался без ответа³¹⁴⁷. 7 февраля 1816 года синодальный обер-прокурор представил государю вторичный доклад св. синода о том же³¹⁴⁸ и на этот раз доклад получил высочайшее утверждение в тот же день³¹⁴⁹. Указом св. синода 12 февраля 1816 года преосвященный Анатолий был извещён как о своём переводе, так и соединённом с ним возведении его в архиепископы³¹⁵⁰.

Преосвященный Анатолий – в мире Андрей Максимович – происходил из малороссийского дворянства, родился в 1766 году. По окончании курса в Петербургской семинарии состоял в ней в продолжение трёх лет, с 1790 года, учителемъ – сначала грамматики, потом риторики и греческого языка. Отсюда перешёл во священники к Спасосенновской церкви, где три года «занимался изъяснением катехизиса». В 1804 году награждён камилавкой. В 1809 году принял монашество и был назначен ректором Петербургской семинарии и профессором богословских наук, присутствующим в консистории, членом цензурного комитета и архимандритом Сергиевой пустыни. С 1810 года состоял благочинным над находящимися в кадетских корпусах законоучителями. 3 марта 1812 года назначен епископом Полтавским³¹⁵¹. Одновременно с перемещением в Минск, в 1816 году, преосвященный получил орден св. Анны 1 степени³¹⁵². Целых шестнадцать лет пробыл преосвященный Анатолий на Минской кафедре, пока не был переведён, 10 февраля 1832 года, в новоучреждённую Симбирскую епархию³¹⁵³. За шестнадцать лет преосвященный успел сжиться с некоторыми лицами Минской епархии и для них, «щедроодаренных высокоотеческими милостями» преосвященного, его перемещение было «чувствительное». «Усердные к особе» преосвященного, они последовали за ним в его новую епархию. Это были: один пинский иеромонах с послушником³¹⁵⁴ и один повытчик консистории³¹⁵⁵. Ha Симбирской кафедре преосвященный Анатолий оставался до 1842 года, когда, по преклонности лет, был уволен на покой³¹⁵⁶. Прожив, затем, около двух лет в Сызранском Вознесенском монастыре, Симбирской епархии, которым он управлял, преосвященный Анатолий, в тяжком недуге, лишённый от паралича употребления правой руки и языка, скончался в 2 часа утра 14 февраля 1844 года и был погребён в своём монастыре³¹⁵⁷.

II

Едва только преосвященный Серафим пробыл три месяца на своей новой кафедре, как уже должен был покинуть Минск перед неприятельским нашествием «дванадесяти язык». Русские люди не хотели верить, что враг смело направит своё шествие к сердцу России и покидали свои жилища уже в виду самого неприятельского войска. 24 июня утром Минский гражданский губернатор Добринский³¹⁵⁸ известил преосвященного Серафима через полициймейстера, что в виду приближения к Минску неприятельской армии решено очистить город и поспешить «скорейшим выездом для спасения себя от рук неприятеля». Преосвященный собрал церковную и все казённые, бывшие в его ведении, суммы, серебряные вещи своей домовой церкви, три больших серебряных подсвечника из Екатерининской церкви, пожалованные в неё императрицей Екатериной, «лучшия вещщи» из архиерейской и монастырской ризницы, и в 11 часов ночи этого же дня покинул Минск, направляясь в Смоленск, «яко безопаснейшее место», куда преосвященный и прибыл 2 июля и где намерен был остаться, “до тех пор, пока Минская губерния будет очищена от неприятелей». Ризница кафедрального собора, вместе с хранившимися в ней лучшими вещами гродненской соборной ризницы, перевезённой в Минск, консисторский архив и текущие дела, всё монастырское и архиерейское хозяйство и обстановка, – всё это осталось в Минске. Архиерейский дом “с посудою, мебелью, экипажемъ и людьми» был «препоручен наблюдению» двух оставшихся в Минске стариков-иеромонахов – Антония и Евстратия; соборная и гродненская ризницы и консисторские дела с архивом, сложенные в сундуках, запечатанных казёнными печатями, были отданы на попечение оставшихся при соборе протоиерею Даниилу Петелькевичу и священнику Стефану Бирюковичу. Эти вещи давно уже были уложены в сундуки и для их вывоза из города приготовлены были четыре крестьянских лошади, но, “к несчастью», две лошади были тотчас же взяты одним из проезжавших через Минск «провиантскаго штата офицером», а две другие отведены в местечко Ряков, за 35 вёрст от Минска, где одна была отдана, по распоряжению военной комиссии, на почту. «Других же лошадей, ни наймом, ни покупкою, ни за какия деньги достать в городе невозможно было по той причине, что все почти обыватели выбирались из города». Важнейшее городское духовенство с семействами и консистория последовали за преосвященным, а «прочие соборяне, певчие и канцелярские служители распущены по домам», с выдачей всем им жалования вперёд за вторую половину года из разных хранившихся в консистории сумм в счёт будущего отпуска из казны³¹⁵⁹.

Вслед за Минском пустели и другие города, лежавшие по пути неприятелей. Архимандрит Лазарь, после поездки в Вильну для встречи проезжавшего через этот город государя, только что вернулся в Пинск и собирался было, «по причине настояния опасных военных обстоятельств», ехать в Минск, к преосвященному, забрав из монастыря деньги и драгоценные церковные вещи, как Минск оказался уже занятым неприятельскими войсками. Оставался один путь спасения – водой, в Киев. Лазарь поспешил воспользоваться этим путём и прибыл в Киев 13 июля. На другой день по его отъезде, когда Лазарь ещё не успел далеко отъехать от Пинска, неприятель вошёл в город. Догнавший Лазаря «один человек» из Пинска передал ему, что неприятели ограбили казначейство и, узнав, что из монастыря деньги и драгоценности увезены Лазарем, сказали передать ему, чтобы он убегал подальше – иначе ему не сдобровать, если попадётся в их руки³¹⁶⁰. Ещё раньше опустел Слуцк³¹⁶¹. Вицеректор семинарии, протоиерей Лойко настойчиво держался в Слуцке до 1 июля, но прибывшая туда в этот день армия князя Багратиона лишила и его «надежды остаться более при своем месте». Семинария не имела запасных сумм, чтобы воспользоваться получением жалованья вперёд³¹⁶². «Почти пешим» удалился Лойко в Мозырский повет в Припяти и там, купив лодку, отправился в Киев. Здесь застал из своих ректора и префекта. Нуждаясь в средствах к жизни, Лойко просил митрополита Серапиона определить его на приход в Киевской епархии и, получив отказ, обратился за тем же к Полтавскому преосвященному Анатолию, который и назначил его в село Решетиловку³¹⁶³. Некоторые должностные лица остались в Слуцке и вынуждены были так или иначе «ладить» с наводнившим город неприятелем³¹⁶⁴. Как только русская администрация – вместе со «многими обывателями», «предоставлявшими свои дома всякому желающему занять их»³¹⁶⁵, – покидала какой-нибудь город, немедленно в нём водворялось «польское правительство», которое вместе с жидами, в ожидании наживы, не двигавшимися с места³¹⁶⁶, и встречало французов с распростёртыми объятиями. Вступая на «дружественную землю», французы вели себя не как неприятели, а как союзники – ничего не грабили и «никаких следов не было открыто впоследствии, чтобы французы были участниками произведенных в крае разорений», кроме естественного опустошения при проходе огромного войска; даже фураж французы собирали не сами, а требовали и получали его от «польскаго правительства»³¹⁶⁷, уплачивая иногда за него непомерно большие деньги в пользу комиссионеров-жидов³¹⁶⁸. Но за то это последнее спешило воспользоваться моментом. Оно набросилось на оставленное русскими должностными лицами имущество и спешило так или иначе обратить его в свою пользу. Вступив в Минск, французы заняли для постоя архиерейский дом, жили в нём пять недель, пользовались всей его наличностью, но, уходя, с собой не взяли ничего. Едва только французы выступили из дома, остававшийся при доме архиерейский эконом Иннокентий получил от временного польского правительства в Минске через полицию повестку о немедленном оставлении дома всеми монашествующими и сдаче его доверенным римскокатолического минского епископа Дедерки³¹⁶⁹. «И вдруг» польское правительство отперло кладовую, забрало из неё всю посуду и, сложив её в ризницу, приложило к двери ризницы печать. В поисках за скрытыми драгоценностями, члены этого «правительства» – ксендз Жилинский и лавник Лисовский – содрали пол в церкви, обыскали погреба, чердаки, и, конечно, напрасно³¹⁷⁰. Затем приехал сам Дедерко, отнял ключи и «завладел всеми вещами». На просьбу возвратить миро, антиминс, ризницу, он сначала отвечал безусловным отказом, но через две недели миро возвратил³¹⁷¹. Водворившись в доме православного архиерея, римский архиерей объявил себя начальником и православных монахов, бывших в город, и заставлял их подчиняться его распоряжениям – присутствовать на молебнах, совершаемых по случаю французских побед и т. п., чего, впрочем, монашествующие не исполняли³¹⁷². Самый дом Дедерко поспешил переделать по своему вкусу. Выломаны были одни стены, возведены другие, переделаны печи, проложены двери в церковь из покоев, переделаны в церкви окна, выломаны стены, отделявшие от алтаря ризницу и пономарю, под алтарём сделан погреб, весь алтарь переделан по римскому обыкновению. Келии, где жили монахи архиерейского дома, Дедерко обратил в конюшни. Переделал ограду, окна, двери, ворота³¹⁷³. Даже трудно представить себе, как это он успел сделать все эти переделки в такое кроткое время!

Торжеством поляков спешило пользоваться латинство. В Хотляны, едва только отсюда вышли войска, наехал «декан», согнал в православную церковь всех прихожан и в их присутствии «пересвятил церковь на унию», сжёг иконостас, привёл крестьян к присяге на верность унии, изгнал православного священника и водворил на приходе «ксендза»³¹⁷⁴. Это факт не единственный³¹⁷⁵. 0 том, что православное духовенство теперь подвергалось посмеянию, наругательствам и т. п., излишне было бы и упоминать³¹⁷⁶.

И поляки, и латиняне в своих действиях спешили необыкновенно, словно чуя, что их торжеству близок конец.

Так и было.

ІІІ

17 ноября 1812 года главнокомандовавший русскими армиями генерал-фельдмаршал, князь Михаил Иларионович Кутузов предписывал уже Минскому губернатору Добринскому, укрывшемуся в Речице, возвратиться со всеми чиновниками в Минск, «возстановить там и везде по уездам присутственныя места и полиции со введением правления на законном порядке». Собираясь в Минск, губернатор поспешил известить об этом преосвященного Серафима, бывшего тогда в Севске³¹⁷⁷. Преосвященный, вызванный для немедленного следования в Петербург, не мог вернуться в Минск теперь, но надеялся пробыть в Петербурге недолго³¹⁷⁸. Тотчас же он отправил в Минск «весь свой экипаж» и бывшую при нём ризницу – под наблюдением присутствующего в консистории протоиерея Пономарева, секретаря Савицкого и ризничего, иеродьякона Никанора. Вместе с тем преосвященный давал предписание немедленно открыть консисторию, как только соберётся на лицо по крайней мере трое консистористов, и восстановить «течение епаршеских дел,» тотчас же приступив к собиранию подробнейших сведений о «состоянии» церквей и священноцерковнослужителей в епархии после неприятельского нашествия; собратъ в семинарию учителей и учеников и начать учение; очистить и привести в порядок архиерейский дом и т. д.³¹⁷⁹. Протоиерей Пономарев со спутниками и ризницей, через Слуцк³¹⁸⁰, прибыли в Минск в декабре³¹⁸¹, а 8 января 1813 года открыла свои действия консистория, сделав предписание всем священноцерковнослужителям вернуться к отправлению своих обязанностей в недельный срок³¹⁸². Соборный дом, где помещалась и консистория, оказался занятым под лазарет, и консистория приютилась до времени в одном из флигелей архиерейского дома³¹⁸³. Консисторский архив оказался превосходно сохранившимся на хорах кафедрального собора вышедшего «невредимым»³¹⁸⁴, и нужные бумаги немедленно были взяты для «делопроизводства»³¹⁸⁵. Не все канцеляристы были в сборе к этому времени и, по предписанию преосвященного, для переписки консисторских бумаг употребляемы были «хорошо и явственно» умевшие писать архиерейские певчие³¹⁸⁶. В духовные правления посланы были предписания о высылке в течении месяца к должностям имевшихся в епархии священноцерковнослужителей, семинаристов и консисторских приказных, удалившихся от мест своей службы. В «соседственныя» епархии – Киевскую, Екатеринославскую и Полтавскую – были посланы «сообщения» с просьбой о том же в отношении к тем должностным лицам Минской епархии, которые укрылись от неприятеля в этих местах³¹⁸⁷. Разосланные указы собирали разбежавшихся администраторов Минской епархии, – одни сами возвращались, других высылали духовные правления³¹⁸⁸. Духовные правления все уцелели³¹⁸⁹, кроме Борисовского, потерявшего здание и архив³¹⁹⁰, и скоро открыли свои действия, хотя и не без затруднения, так как канцеляристы в некоторых местах убежали вовремя неприятельского нашествия в другие губернии и успели уже определиться там на места³¹⁹¹. В семинарии занятия возобновились 20 февраля, впрочем, не в полном объёме, так как не явилось две трети учеников и трое учителей – богословии, философии и поэзии. В классе поэзии решили заниматься учителя по очереди, а классы философии и богословии оставались без учения. Чтобы «богословы и философы не находились в праздности», ректор назначил им «заниматься чтением книг, сочинениями проповедей и находиться в должности директоров»³¹⁹². Понемногу устроившись, принялись подсчитывать разорение, произведённое нашествием неприятеля. Комиссия духовных училищ пожертвовала в распоряжение св. синода все свои деньги – 3,500,000 рублей – на исправление монастырских, церковных и училищных зданий и на вспоможение священноцерковнослужителям, потерявшим от вражеского нашествия³¹⁹³. Высочайше учреждена была особая комиссия для приведения в надлежащее устройство разорённых французами епархий, под председательством архиепископа Рязанского Феофилакта³¹⁹⁴. Семинария оказалась «не в прежнем состоянии». Сожжена была ограда семинарского общежития, выбиты окна в обоих семинарских зданиях, попорчены печи; значительно пострадала библиотека³¹⁹⁵. Архиерейский дом, кроме переделов, произведённых Дедеркой, потерял все свои экипажи, упряж, посуду, – вообще все хозяйственные принадлежности, а также и богатую оранжерею; убытки его простирались до шести тысяч рублей³¹⁹⁶; кроме того, «значительно пострадала» его ризница³¹⁹⁷. Монастыри пострадали не много. Все они совершенно опустошены были только по части провианта³¹⁹⁸, да разобраны на дрова почти все деревянные ограды; что же касается разорения зданий, то оно было незначительно и носило характер или случайности, или неизбежности. Так, в Пинском монастыре пробита была дыра в куполе, требовавшая на заделку до 30 рублей³¹⁹⁹. В Виленском оказалась задымленной и загаженной главная церковь и кельи, где сначала неприятели стояли постоем, а потом держали до двух тысяч пленных. Кроме того, один из адъютантов Наполеона взял здесь из иконостаса семь икон «самой лучшей живописи» для отсылки в Париж, в чём и оставил расписку в монастыре³²⁰⁰. В Брестском монастыре были сорваны полы, как в церкви, так и в кельях, где неприятели тщетно искали складов оружия³²⁰¹. Монахи почти все оставались в своих монастырях во время неприятельского нашествия и не прекращали даже богослужения; все церковные вещи, за исключением случайной пропажи немногих, сохранены были в целости³²⁰². Не так счастливы были приходские церкви. Правда, сожжено из них было немного – всего семь церквей: Борисовская Михайловская, Дисненская кладбищенская Успенская, Лошницкая, Начская, Немоницкая, Евейская и Троцкая³²⁰³; три последних сгорели со всей утварью. «Повреждено в зданиях» тоже немного церквей³²⁰⁴. Но ограблено было более тридцати церквей³²⁰⁵. Церкви были бедны и понесённые ими убытки, поэтому, не были велики, простираясь от одного до двадцати пяти рублей³²⁰⁶. Пострадали и священноцерковнослужители, лишившись хозяйства, а некоторые и домов³²⁰⁷. Мозырский протопоп Пётр Миткевич доносил, что «в ведомстве мозырскаго духовнаго правления неприятель не был»³²⁰⁸. То же самое и в Речицком повете³²⁰⁹. Прошло некоторое время – и большая часть ограбленных и повреждённых церквей была приведена в порядок и в них начало отправляться богослужение попрежнему³²¹⁰. Но в некоторых – впрочем, немногих – местах скоро произвести исправлений было нельзя. В Минске, например, до самого 1814 года богослужение отправлялось всего в одной кладбищенской церкви, а кафедральный собор и Екатерининская церковь были в ремонте³²¹¹.

Пока шло собирание подробных сведений об убытках, понесённых церквами и священноцерковнослужителями, архиепископу Феофилакту были принесены жалобы от Виленских и Брестских монахов, что им не во что одеться и нечего есть³²¹². По распоряжению преосвященного Серафима, до которого также дошли эти жалобы, «для отвращения монахов от голода», взяты были заимообразно запасные суммы из Грозовского монастыря и отосланы в нуждавшиеся монастыри³²¹³. Церкви строились, возобновлялись, починялись и снабжались ризницей – «частью» из пожертвованной комиссей духовных училищ суммы, а «более», по отзыву св. синода в докладе государю, «усердием прихожан»³²¹⁴. На Минскую епархию на исправление церковных зданий и на вспоможение священноцерковнослужителям отпущено было из сумм, бывших в распоряжении св. синода, первоначально 33.618 рублей 10 ¼ копеек³²¹⁵, но потом эта сумма была ещё увеличена до сорока тысяч рублей³²¹⁶. От священноцерковнослужителей требовался точный счёт потерянных ими вещей и, когда счёт представлялся, выдавалась сумма денег, вполне погашавшая понесённый урон³²¹⁷. Консистористы сначала не были включены в число лиц, вспомоществуемых пособием, но потом и им отпущена была крупная сумма³²¹⁸. Крупные награды получили лица, сберегшие соборную ризницу: священник кафедрального собора Стефан Бирюкович 400 рублей, дьячёк Александр Пигулевский 260 рублей и пономарь Семён Вашич 200 рублей³²¹⁹. Над теми, кто в тяжёлые для России минуты оказался на стороне её врагов, висел теперь меч Немезиды³²²⁰. Но всемилостивейший государь всем даровал полное прощение. И только епископ Дедерко, поспешивший переделать по своему вкусу не принадлежавший ему минский архирейский дом, теперь должен был на свой счёт привести его в прежний вид, истратив, таким образом, совершенно непроизводительно крупную сумму³²²¹.

Мало по малу всё успокоилось. Всемирная буря разрешилась в заключённый 8 ноября 1815 года «всеобщий мир»³²²². Жизнь вошла в обычную колею.

ІV

После волнения, произведённого двенадцатым годом, Минская епархия зажила ровной, спокойной жизнью. Вдвинутая преосвященным Иовом в обычные рамки жизни российских епархий, Минская епархия как бы остановилась в своём развитии, и после двенадцатого года, во всё дальнейшее время до самого конца рассматриваемого периода, Минская епархиальная жизнь не представляет событий, которые, при местном характере, имели бы выдающееся значение.

Административное разделение и управление епархии оставалось прежнее: консистория, шесть духовных правлений и два благочинных – Минский и Игуменский. Некоторую особенность составляло разве то, что новоучреждённые соборы в Гродне и Дисне и приходская Кронская церковь, вероятно, вследствие своей отдалённости и уединённости от православных центров, сами по себе составляли административные единицы, не будучи подчинены ни духовным правлениям, ни благочинным, и получали указы непосредственно из консистории³²²³.

В 1818 году, по ходатайству преосвященного Анатолия, на постройку дома для Речицкого духовного правления было отпущено 1,200 рублей и эта сумма, с отпущенными ранее 600 рублях, давала возможность возвести вполне приличное для духовного правления помещение³²²⁴. В том же году помещение Бобруйского духовного правления было перенесено из крепости на форштадт, так как, по распоряжению правительства, все деревянные дома должны были быть вынесены из крепости³²²⁵.

Консистория, не смотря на то, что жалованье теперь получала не ассигнациями, а серебром³²²⁶, продолжала жаловаться, что отпускаемой из казны суммы не хватает на канцелярские расходы³²²⁷. При преосвященном Иове эти жалобы вызвали, как было сказано³²²⁸, распоряжение о сборе в пользу консистории с каждого прихода по 30 копеек. Сбор сначала шёл – 1/3 в пользу секретаря и 2/3 в пользу канцелярских служителей консистории³²²⁹; но с 1813 года секретарь участия в дележе сбора не принимал и сбор целиком шёл на канцелярию. Монастыри были свободны от этого сбора; кроме того, и от церквей «число денег сполна никогда доставляемо в консисторию не было». Теперь консистория проектировала, кроме строгого взыскания денег с приходских церквей, обложить сбором монастыри и увеличить сбор с тех церквей, которые имеют подданных крестьян, предоставляя назначение точной цифры сбора самому преосвященному³²³⁰. Однако, преосвященный Анатолий 7 октября 1816 года положил следующую, неожиданную для консистории, резолюцию: «Определение консистории о изъясненных налогах, утвержденных преосвященным Иовом, не имеет законнаго основания и явно клонится к отягчению белаго духовенства и без того нуждающагося в пропитании. Оно, как из справки явствует, учинено тогда, когда еще канцелярские служители получали ассигнациями жалованье, следовательно, по здешней на все дороговизне, терпели более нужды, нежели в некоторых других епархиях. А ныне, как то штатное положение по курсу серебряной монеты на ассигнации умножено вчетверо, мнимыя их неудовольствия или жалобы не заслуживают никакого уважения, потому что их собратия в других епархиях, даже тех, где дороговизна не менее здешней, довольствуются жалованьем в четверо меньшим. Почему оное постановление о сборе с духовенства денег на канцелярских служителей, как незаконное и излишнее, уничтожить»³²³¹.

Отказав консистористам в экстраординарном поборе с церквей, преосвященный не отказывал служащим в консистории в помощи, если их желания не переходили границ. Когда в том же 1816 году два копииста консистории обратились к преосвященному с жалобой на бедственное своё материальное положение и просили выдать им пособие из соборных остатков, в виду того, что при преосвященном Иове они состояли на иподьяконских вакансиях при соборе и получали вместе с консисторским и половину иподьяконского жалованья, а теперь они бывают «употребляемы при архипастырском священнослужении один с крестом, другий со свечою» и никакого жалованья от собора не получают: преосвященный разрешил выдать им из соборных остатков пособие по 40 рублей ассигнациями каждому³²³².

Кроме штатных канцеляристов, в канцелярии консистории иногда находились любители из студентов богословия, поступавшие в канцелярию «для образования к производству письменных дел и навыку к канцелярскому порядку», – а вернее, пожалуй, чтобы высмотреть себе хороший приход³²³³.

В 1825 году консистория нашла «нужным и полезным выписать для себя журнал «Северная пчела» на 1826 год и, с разрешения преосвященного, сделала это³²³⁴.

V

Архиерейский дом, после двенадцатого года, не испытал никаких перемен. Переделки, произведённые Дедеркой, были уничтожены и дом к приезду преосвященного Анатолия имел прежний вид. Только большой деревянный сарай в архиерейском фольварке, занятый было под пекарню хлеба для войск, долго оставался в военном ведомстве, перешедши после войны в распоряжение минского военного госпиталя. Епархиальное начальство много раз возбуждало дело об освобождении архиерейского дома от приключившегося «военнаго постоя», но, за неимением удобного дома для пекарни, сарай не был очищен до 1817 года, когда, по ходатайству преосвященного Анатолия и с уничтожением военного госпиталя в Минске, сарай был возвращён архиерейскому дому³²³⁵.

Землёй архиерейский дом пользовался прежней, рыбной ловли, за неимением в казённых дачах, не получил, но мельница была отведена. Крестьян – подданных в 1820 году было 39 человек мужескаго пола³²³⁶. Содержание архиерейского дома покрывалось двумя источниками: жалованьем, которое выдавалось серебром, и арендными статьями. Последние были крайне неустойчивы и давали колебание 295: 4,200 рублей ассигнациями в два смежные года³²³⁷. В 1817 году, по ходатайству преосвященного Анатолия, крупная сумма – в пять с половиной тысяч – остатки от архиерейского жалованья за время 1814–16 гг., когда Минская епархия оставалась без своего архиерея, – была употреблена, с высочайшего разрешения, на улучшение архиерейской ризницы и обстановки, потерпевшей значительный урон в 1812 году³²³⁸.

Кафедральный собор после капитального ремонта 1813–14 гг. подвергся один раз лишь незначительной переделке, о которой не было бы повода и упоминать, если бы она не была вызвана несовсем обычным явлением. 26 июня 1819 года, когда в соборе оканчивалась всенощная и народ уже почти разошёлся, на кровлю собора опустился громовой удар и, проникши с «ужасным треском» внутрь собора, на мгновение одел пламенем весь иконостас. Пламя тотчас же исчезло и только цервовь наполнилась дымом. Когда бывшие в церкви, после испуга, пришли в себя, то увидели, что только на столбах иконостаса³²³⁹ оказалась слегка испорченной окраска, снаружи – кусок отломанной штукатурки и пробита дыра в гонтовой крыше. Из бывших в церкви людей не пострадал никто, – только один причетник был «оглушен до безчувствия», но на другой день и тот «опамятовался». Когда принялись за исследование причин этого происшествия, вспомнили, что в это же место на крыше был удар грома и в 1810 году, и пришли к убеждению, что это происходит оттого, что главный купол утверждён на четырёх железных «прутах». Железные «пруты» были заменены деревянными опорами³²⁴⁰.

В Бобруйске в начале двадцатых годов к уездному собору прибавился новый, крепостной. Ещё в 1816 году преосвященный Анатолий представил св. синоду о необходимости построить в Бобруйской крепости собор, для которого предназначено и место по высочайше утверждённому плану крепости. В инженерном ведомстве, производившем постройку крепости, не было определено на собор суммы. Св. синод не располагал в то время значительными суммами на постройку церквей – и не давал движение делу. В 1820 году генерал-инспектор по инженерной части, великий князь Николай Павлович сообщил тогдашнему министру духовных дел, князю Александру Николаевичу Голицыну план крепости и требовал уведомления, «какое будет сделано св. синодом распоряжение на счет церкви». По смете на построение собора требовалось 141,112 рублей ассигнациями. Князь Голицын ответил, что такой крупной суммы в распоряжении св. синода не имеется и она может быть отпущена только в продолжение нескольких лет. Великий князь был тогда в отпуске. Заступивший его место по должности генерал-инспектора генерал-лейтенант Опперман предложил рассрочку на три года: в первый год 17,500 рублей на возведение фундамента, во второй – 71,500 рублей на постройку собора вчерне и в третий 52,112 рублей – на отделку собора³²⁴¹. Князь Голицын ответил, что, «за разассигновавнием всего строительнаго капитала на 1821 годъ», отпуск денег может быть начат лишь с 1822 года³²⁴². Но возвратившийся из отпуска великий князь распорядился иначе. Он задумал произвести постройку собора вчерне в один год, чтобы к 1823 году собор был совершенно готов, и предпринял ходатайство о немедленном отпуске на постройку собора 89,000 рублей³²⁴³.

С построением первоклассной крепости Бобруйск становился видным городом. Летом сюда являлись на лагерные сборы полки из других городов, как и теперь, и придавали городу большое оживление. Но и зимой здесь было не мало народа. Однако, православный приход при единственной в городе православной Николаевской соборной церкви был очень мал: всего 58 дворов. Не имея почти доходов за требы при таком незначительном числе прихожан, соборный причт жаловался, что он крайне нуждается в средствах к жизни. Земельное обеспечение собора было слишком незначительно – 39 десятин и 1,620 квадратных сажен; притом земля была расположена в «таком месте, что оною никак неможно было пользоваться», и хотя город обещал произвести замену земли, но «не предвиделось надежды, чтобы и тогда можно было получять какую выгоду», – потому, во-первых, что посевы «опустошаются военными людьми», а во-вторых, священнослужителям некогда заниматься землёй, так как они почти ежедневно должны отлучаться в крепость (крепостной собор тогда не был ещё построен) для увещания в ординанс-гаузе и военной комиссии преступников и в другие присутственные места; обработка земли наемными рукаии стоит здесь сравнительно очень дорого; церковный сенокос, 27 моргов, только в сухие годы приносит «выгоду», а бывает нередко, что разлитие Березины не позволяет и приступить к сбору травы; получаемое соборянами штатное жалованье – 110 рублей ассигнациями, при штате из протоиерея, священника, дьякона и четырёх причетников, более чем незначительно. Можно было бы ждать доходов в летнее время от войск, но «приходящие полки дохода ни малейшаго» собору не приносят, так как имеют и своих священников, и, в большинстве, свои церкви. Собор настолько был «скуден», что не имел возможности содержать причетников, и весь наличный состав его причта ограничивался протоиереем, священником и дьяконом³²⁴⁴. По ходатайству преосвященнного Анатолия³²⁴⁵, св. синод решил просить государя об отпуске Бобруйскому уездному собору ежегодного жалованья 380 рублей серебром³²⁴⁶, с сохранением всех имеющихся при соборе угодий³²⁴⁷, – и на докладе об этом св. синода государь написал 4 декабря 1821 года: «Быть по сему»³²⁴⁸.

VI

Покидая Минскую епархию, преосвященный Иов оставлял монастыри в следующем состоянии³²⁴⁹:

В этой ведомости не упомянуты три монастыря, «причисленные» к Минской епархин по синодальному указу 28 октября 1807 года³²⁵⁰, а именно: Бельский, Дрогичинский Троицкий и Заблудовский, находившиеся в Белостокской области³²⁵¹.

Все монастыри были крайне бедны монашествующими и, по ведомости 1815 года, последних числится, например, во всей епархии только 28 человек³²⁵². Не находя средств к улучшению положения монастырей относительно их личного состава, преосвященный Анатолий пошёл по следам преосвященного Иова, обратившись к закрытию монастырей. По представлению преосвященного, указом св. синода 8 марта 1818 года закрыт был Старчичский монастырь и на его месте образована приходская церковь³²⁵³. В 1823 году преосвященный Анатолий сделал представление св. синоду о целых шести монастырях своей епархии: Брестском, Бельском, Друйском, Дрогическом Троицком, Заблудовском и Морочском, проектируя последние три обратить в приходские церкви, а при первых трёх образовать особые приходы – для находящегося в тех местах православного населения³²⁵⁴. Эти монастыри закрыть преосвященный Анатолий считал неудобным – в виду того, что в окружности их находились «римскокатолические монастыри в цветущем состоянии». Св. синод, не найдя удобным образовывать при монастырях приходы, постановил все шесть монастырей упразднить, учредив на место пяти из них приходские церкви, а шестой – Дрогичинский – сделав приписной церковью, «за недостатком прихожан»³²⁵⁵. Доклад об этом св. синода³²⁵⁶ представлен был на высочайшее утверждение и государь 1 августа 1824 года начертал на нём: «Быть по сему»³²⁵⁷. Но тут открылось одно непредвиденное обстоятельство. В проезд государя через Брест в 1823 году Брестский игумен испросил высочайшее повеление об отпуске из казны денег на капитальный ремонт монастыря³²⁵⁸. Уже была составлена и смета на 12,000 рублей³²⁵⁹. Теперь встречались, таким образом, два противоположные высочайшие повеления и, когда об этом было доложено государю, государь оставил в силе первое своё распоряжение. Брестский монастырь остался продолжать своё существование.

В 1827 году преосвященный Анатолий обратился в св. синод с ходатайством о закрытии Грозовского Богословского монастыря³²⁶⁰. Собственно говоря, не было даже мотивов к этому ходатайству. Преосвященному, вероятно, хотелось улучшить положение местного причта – отделением в его пользу части монастырских «выгод». Св. синод на этот раз дал такой ответ: «Ему, преосвященному минскому, дать знать указом, что св. синод с означенным предположением его, преосвященнаго, об упразднения другого Грозовскаго Иоаннобогословскаго монастыря согласиться не может – потому, во-первых, что доходы онаго не суть самые скудные; во-вторых, что в нем имеется наличной суммы 957 рублей 34 ½ к. сер.; в-третьих, что из находящагося во владении его недвижимаго имеется лес, следовательно, исправление имеющейся в оном деревянной церкви и прочих монастырских зданий может быть производимо из онаго; и, в-четвертых, что, по множеству в минской епархии разноверцов, православные монастыри нужно, сколько можно, поддерживать»³²⁶¹.

Хозяйственная часть в монастырях, сравнительно с прежним временем, отличалась теперь относительным благоустройством и достатком. Некоторые монастыри, как Дятловичский и Слуцкий Троицкий, даже «избыточествовали». Первый монастырь, после взыскания своих капиталов с соседних помещиков, которые они были розданы преосвященным Иовом³²⁶², имел свободной крупную сумму, до 9,000 рублей, не зная, какое наиболее выгодное дать ей помещение³²⁶³. С 1826 года монастырь был «выведен» из-под архиерейского управления, сделан архимандрией и продолжал затем свое существование «по примеру прочих монастырей, из доходов коих архиерей себе никакой части не получает»³²⁶⁴. Слуцкий Троицкий монастырь к началу тридцатых годов имел денежного дохода до 8,000 рублей³²⁶⁵ и, кроме того, солидное хозяйство³²⁶⁶.

Совершенно необычной для этого времени является попытка отнять у латинян Соломеречский монастырь. Архимандрит Лазарь нашёл в 1817 году подлинный документ от 1576 года о принадлежности монастыря именно православным и, исследовав всю историю монастыря, предпринял ходатайство пред преосвященным о возвращении монастыря православным³²⁶⁷. Преосвященный передал дело св. синоду³²⁶⁸, а св. синод – министру духовных дел и народного просвещения, князю Александру Николаевичу Голицыну³²⁶⁹. Делу не было дано хода.

Заслуживает упоминания капитальный ремонт Виленского монастыря в 1821 году. Ещё в 1815 году государь, проезжая через Вильну, обратил внимание на ветхость строений монастыря. Воспользовавшись этим, архимандрит Иоиль предпринял ходатайство об отпуске из казны денег на ремонт монастыря, присоединив к своему ходатайству и записку о том же от литовского генерал-губернатора Римского-Корсакова. Составленные архитектором Василием Петровичем Стасовым план и смета на 20,000 руб. сохраняли тогдашний вид монастыря и после ремонта без изменения³²⁷⁰.

Особенно выдающимся в жизни монастырей событием этого времени было открытие в 1814 году в Виленском монастыре мощей свв. Виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия³²⁷¹.

VII

Количество церквей Минской епархии не только не возростало, но с течением времени даже уменьшалось. По ведомости 1812 года всех церквей в епархии числилось приходских: 265³²⁷² приписных и кладбищенских 72, часовен или каплиц 80³²⁷³. Ведомость 1832 года уменьшает количество приходских церквей до 246³²⁷⁴. Правда, в последнюю ведомость не включена архиерейская домовая церковь³²⁷⁵, Бобруйский крепостной собор³²⁷⁶, а также все уездные соборные и войсковые церкви³²⁷⁷; которые вошли в ведомость 1812 года, но нет сомнения, что количество приходских церквей в Минской епархии действительно уменьшалось. Одной из важных причин этого были пожары, истреблявшие церкви, и бедность прихожан, не бывших в состоянии выстроить новую церковь на месте сгоревшей. В 1818 году, например, исключительно по этой причине было закрыто и раскассировано целых четыре прихода³²⁷⁸. Закрывались иногда приходы и вследствие того, что по своей бедности не могли обеспечить сколько нибудь сносно содержание у себя священника и никто из последних не соглашался там быть³²⁷⁹. При всех приходских церквах к началу тридцатых годов текущего столетия числилось прихожан более двухсот тридцати тысяч душ³²⁸⁰.

Содержались церкви почти исключительно на доброхотные подаяния прихожан, или так называемый кошельковый сбор. Арендные статьи были только у очень немногих церквей, а свечной доход не был велик³²⁸¹. И кошельковый сбор тоже, конечно, не составлял крупной суммы. По ведомости 1815 года, всех доходов на каждую церковь в среднем приходилось немногим лишь более сорока рублей ассигнациями, что, по переводу на серебро, составит около 10 рублей³²⁸². Кошельковый сбор был, кажется, единственный сбор, производимый в то время по церквам Минской епархии. По крайней мере кружки для сбора в пользу бедных были устроены только в 1813 году и только в трёх церквах – Минских: кладбищенской, Екатерининской и кафедральном соборе³²⁸³. В начале двадцатых годов по епархии усердно производился сбор «в пользу христиан, разоренных турками и ищущих убежища в России»³²⁸⁴.

Согласно особому указу св. синода в 1815 году, с этого года в св. синод ежегодно были представляемы консисторией собираемые ей от благочинных и духовных правлений сведений, что «чистота и опрятность» в церквах «соблюдается»³²⁸⁵.

Высочайшим повелением в декабре 1814 года в пределах Минской епархии разрешено было строить новые деревянные церкви³²⁸⁶. Отмена запрещения постройки новых деревянных церквей, положенного императором Павлом Петровичем, для Минской епархии, изобилующей лесом и бедной камнем, была давно желанной, но не осуществлявшейся мечтой, и только разорение, причинённое двенадцатым годом, повлияло на благоприятное решение этого вопроса.

Постройка церквей и даже обновление их в Минской епархии было редким явлением, равно «многия церкви были в повреждениях, от ветхости происходящих, неисправляемы»³²⁸⁷. Дело в том, что владельцев православных здесь почти не было, крестьяне были очень бедны, а помощь от казны являлась лишь в исключительных случаях, как, например, после двенадцатого года³²⁸⁸. Впрочем, городским церквам удавалось выхлопатывать на своё обновление казённые деньги³²⁸⁹. Сельские же церкви созидались почти исключительно прихожанами, при редкой помощи от помещиков или от сборных книг³²⁹⁰. Иногда на построение новой церкви были употребляемы доходы от принадлежащих церкви угодий. Так в 1827 году преосвященный Анатолий сделал распоряжение, чтобы на место сгоревшей Морочской церкви воздвигнута была новая на те доходы, которые приносила морочская корчма, бывшая в числе церковных угодий³²⁹¹. В 1823 году Глусской Богоявленской церкви удалось исходатайствовать казённое пособие на устройство иконостаса. В этом году, в середине сентября, проезжал через Глуск император Александр Павлович. Глусский священник Феодор Смолич обратился к нему с прошением «монаршей милости», указывая, что на начавшуюся постройкой в 1819 году Глусскую церковь «уже многие из усердствующих христиан отчасти простерли руку помощи», но всё же церковь, отстроенная снаружи, не может быть окончена отделкой внутри без дальнейшей крупной помощи, которой на месте ждать уже неоткуда³²⁹². Государь передал прошение министру духовных дел, тот отправил его на заключение преосвященному Анатолию, после чего оно, прошедши много инстанций, принесло в конце концов, в июле 1824 года, отпуск из казны 8,500 рублей, которые и были употреблены целиком на сооружение иконостаса³²⁹³.

Заслуживает внимания относящееся к рассматриваемому времени распоряжение относительно церковного леса, сделанное преосвященным Серафимом. Преосвященный в первый же месяц своего пребывания на Минской кафедре оповестил по епархии, что «в разсуждении строевого леса строжайше всем настоятелям, – – протоиереям и священникам – – предписать, чтобы онаго , кроме дровяного, не рубили и на сторону никому отнюдь не продавали без дозволения» преосвященного: «ибо леса, яко сокровище, должно беречь единственно для нужд монастырей и церквей»³²⁹⁴.

Что касается духовенства, то в его положении не произошло сколько нибудь значительных перемен за рассматриваемое время сравнительно с прежним. Те же источники и средства содержания; по-прежнему оно оставалось «нуждающимся в пропитании»³²⁹⁵; по-прежнему, в своём зависимом положении, не имело свободы действий и зачастую подвергалось оскорблениям от всякого, считавшего себя «ассессором», и т. л.³²⁹⁶. Сохраняли силу прежние обычаи «приискания» прихода³²⁹⁷ и необходимости иметь при этом «заручное» прошение от прихожан при определении на приход³²⁹⁸ или перемещении³²⁹⁹.

Материальная зависимость духовенства вредно отражалась на его самодеятельности. Царствование императора Александра Благословенного в ряду государственных вопросов выдвинуло на первый план заботу о развитии образования и в системе последнего закон Божий ставило на первое место, как «главную и существенную цель образования»³³⁰⁰. И хотя в ответ на указы св. синода шли рапорты преосвященного, что «священноцерковнослужители по воскресным и праздничным дням проповеди в церквах читают неупустительно»³³⁰¹ и «прихожан закону Божию, а малолетних молитвам и благонравию примерно обучают»³³⁰², – однако не видно, чтобы дело церковнонародного просвещения или образования поставлено было прочно. Церковноприходская школа получает известность только одна – при Слуцкой соборной Николаевской церкви³³⁰³. Хотя, впрочем, отсутствие школ не может свидетельствовать о бездеятельности духовенства по части церковнонародного образования за это время. То почтенное «старое поколение», «остатки» которого можно было ещё недавно встречать в некоторых местах епархии, прекрасно знакомое с церковным уставом, с церковными молитвословиями и песнопениями, отличающееся образцовым уменьем читать в церкви: это плоды, выросшие на ниве, возделанной пастырями далёкого прошлого.

VIII

По плану преобразования 1808 года всё число семинарий было разделено на три округа, по числу духовных академий, которые и были поставлены во главе семинарий, давая им образец учебного строя. Минская семинария была отнесена к числу двенадцати семинарий Киевского учебного округа³³⁰⁴. Преобразование всех семинарий Киевского округа предположено было начать с начала 181 17/18 учебного года; академия оставалась пока на старом положении, и так как семинарии должны были быть преобразованы по образцу академий, то все подлежащие преобразованию семинарии были временно подчинены стоявшей во главе преобразования преобразованной уже Петербургской академии³³⁰⁵, которой управлял в то время знаменитый впоследствии Филарет³³⁰⁶.

Преобразование несло коренные изменения в быт семинарий. Семинарии получали тип среднеучебных заведений. Низшие классы выделялись в особые духовные и приходские училища. Увеличивался состав учителей, которые теперь назначались не на классы, а на предметы. От учителей требовался образовательный ценз – строже, чем было то раньше. В материальном отношении семинарии получали крупную прибавку к своему содержанию. Не смотря на отделение низших классов от семинарий, за последними не только оставалась вся прежде отпускаемая на них сумма, но было прибавлено до 3,000 рублей³³⁰⁷.

Почти за год до начала преобразования, комиссия духовных училищ обратилась к преосвященному Анатолию с запросом о правоспособности к дальнейшему прохождению должностей лиц семинарской учебноадминистративной корпорации. Любопытно, что в семинарии не нашлось охотников продолжать собственно учебное дело при новых порядках. Ректор, архимандрит Лазарь и инспектор, иеромонах Гавриил желали оставить за собой свои административные должности в семинарии, но отказывались от преподавания богословия и философии – первый «по старости», а второй потому, что «не осмеливался, почитая для себя полезнейшим присмотреться к новой методе учения и приготовиться на предбудущее время»³³⁰⁸.

Самое «открытие» семинарии – преобразованной – совершилось 20 сентября 1817 года. В 9 часов утра все члены семинарского правления, новоназначенные учителя в ученики собрались в зал, куда тотчас же почти прибыл и преосвященный Анатолий. По прибытии преосвященного началось «заседание». Секретарь правления Николай Елисеев сперва прочитал журнал правления об открытии семинарии, потом объявил разрядной список учеников высшего, среднего и низшего отделений, распредёленных по отделениям на основании произведённых пред каникулами испытаний; и, наконец, прочитал некоторые статьи из нового семинарскаго устава, касающиеся учащихся. После этого «учениками говорены были речи на российском, латинском, греческом, еврейском и немецком языках», а затем «собрание было заключено пением». Уже после всего этого все перешли в главную церков Троицкого монастыря, где был торжественно отслужен молебен «пред начатием учения»³³⁰⁹.

Жизнь семинарии по новым порядкам требовала усиленных расходов. А деньги, между тем, не были отпущены своевременно³³¹⁰ и семинария принуждена была одолжиться у Троицкого монастыря пятью стами рублей³³¹¹, которые при первой возможности и были возвращены³³¹².

С первого же года новое штатное положение для Минской семинарии оказалось не вполне подходящим. Поставленная во второй разряд, семинария получала 14,375 рублей в год от казны³³¹³. Из этой суммы на жалованье пяти учителям, ректору, вицеректору и эконому было положено 2,000 рублей³³¹⁴. Существовавшая в Слуцке дороговизна на «необходимыя жизненныя потребности» делала это жалованье недостаточным³³¹⁵, тем более, что с новым положением прекращалась установленная преосвященным Серафимом³³¹⁶ дан в пользу семинарии, шедшая от Дятловичского монастыря³³¹⁷. Побуждаемый жалобами учителей, преосвященный Анатолий нашёл нужным в первый же год по преобразовании семинарии ходатайствовать о прибавке к жалованью семинарских учителей³³¹⁸. Комиссия духовных училищ, на рассмотрение которой поступило это дело, собрала через Петербургское академическое правление все необходимые справки о положении семинарии в Слуцке и признала доводы преосвященного вполне основательными. По её всеподданейшему докладу, государь возвёл Минскую семинарию в 1-ый разряд, 17 апреля 1818 года³³¹⁹. Кроме этого семинарии возвращено прежнее получение ею от Дятловичского монастыря «сырых продуктов» как для учителей, так и для учеников³³²⁰.

Скоро недостаточность ассигнованных материальных средств, сравнительно с новыми требованиями и новым положением, проявилась по всем духовноучебным заведениям и вызвала новое увеличение штатов, высочайше утверждённое 22 мая 1820 года³³²¹. Хотя семинария второго разряда получали по этим штатам 26,650 рублей³³²², но Минская семинария по-прежнему оставлена была в первом разряде, с отпуском на её содержание 31,060 рублей³³²³. Отпуск в таком размере суммы на содержание семинарии начат был с 1821 года³³²⁴.

Новый семинарский устав вводил в семинарии дотоле неведомое ей экстраординарное явление – ревизию. Первая ревизия Минской семинарии состоялась в 1822 году. Любопытно, по какому поводу состоялось её назначение. Минский преосвященный представял комиссии духовных училищ кандидатом на должность учителя церковной истории семинарского эконома. Из этого представления преосвященного комиссия «усмотрела», что «минская семинария далеко не достигла желаемой степени совершенства по учебной части», и нашла нужным назначить в Минскую семинарию ревизию, – «тем более, что с самаго преобразования своего семинария не была ревизуема»³³²⁵. Произвести ревизию комиссия передала Киевскому академическому правлению, а то назначило для этой цели инспектора академии, иеромонаха Смарагда³³²⁶, который, таким образом, явился первым ревизором Минской семинарии³³²⁷. Постановление академического правления состоялось 30 июня, а 8 июля, в 11 часов вечера, Смарагд был уже в Слуцке³³²⁸, успев проехать 611 ½ вёрст по почтовому тракту через Чернилгов и Бобруйск³³²⁹, причём в Чернигове он имел ещё небольшую остановку. Ревизор спешил к экзаменам, так как ему поручено было комиссией духовных училищ именно присутствовать на экзаменах³³³⁰.

Ревизия началась со следующаго же дня, с раннего утра. В 8 часов утра иеромонах Смарагд уже начал обход семинарского здания и наёмных ученических квартир, сопутствуемый всеми членами семинарского правления³³³¹. 10 июля, в 8 часов утра, в присутствии ревизора, преосвященного, ректора, всех начальствующих и учащих семинарии, началось «публичное»³³³² испытание учеников высшего отделения по богословию и церковной истории. Ученики среднего и низшего отделения в это время занимались упражнениями на заданные ревизором темы. Первые «сочиняли разсуждения» на тему: « An certe mundus hіс perfectus sit?»; вторые «сочиняли простейшую хрию»: «Должно ли совершенно верить священному Писанию?» Вечером, с 4 до 8 часов, роли учеников высшего и учеников среднего и низшего отделений переменились. Первые писали сочинения на тему: «Что необходимее для спасения – вера, или добрыя дела?», а ученики среднего отделения экзаменовались по философии, низшего – по всеобщей истории³³³³. На следующий день состоялись публичные экзамены в семинарии по словесности, математике, еврейскому, греческому, французскому и немецкому языкам, а затем, вечером, началась ревизия уездного и приходского училищ, продолжавшаяся и в следующий день³³³⁴. По окончании испытаний, 12 июля, преосвященный своеручно раздавал лучшим ученикам в награду книги³³³⁵.

Вторая ревизия состоялась в 1830 году. Комиссия духовных училищ поручила было произвести на этот раз ревизию тоже инспектору Киевской академии, иеромонаху Нилу³³³⁶, но старый минский ревизор Смарагд, бывший теперь ректором академии, сам пожелал снова произвести ревизию Слуцкой семинарии и, по его представлению, комиссия переменила своё назначение³³³⁷. Ревизия опять состоялась в июле и опять состояла, главным образом, в проверке семинарских экзаменов. 11 июля ученики писали упражнения – высшего отделения на тему: «Quodnam Religionis Christianae dogma gravissimum est?»; среднего: «Quisnam est verae Philosophiae character?»; низшего: «Studia litterarum bonis moribus destituta magis nocent, quam prosunt"“. Вечером ревизор посетил помещения казённокоштных учеников, осматривал их одежду, обувь, бельё; в 8 часов, за ужином, «свидетельствовал пищу». На следующий день у высшего отделения был экзамен по богословию, а прочие ученики опять писали сочинения – среднего отделения на темы: «Должно ли ожидать хорошей нравственности без просвещения?» или: «Справедливо ли то, что мы не можем иметь достаточнаго понятия о предметах сверхчувственных?»; ученикам низшего отделения тоже даны были две темы: «Упование на Бога не посрамляет» и «Все для нас полезное молитвою приобретать можно»³³³⁸.

12 июля была суббота. Вечером совершено было всенощное бдение, на утро литургия. 14-го экзамен и ревизия возобновились и продолжались до 19 июля. Теперь только ученики низшего отделения писали одно сочинение: «Славословия наши увеличивают ли славу Божию и роптания наши умаляют ли оную?»; всё же остальное время было занято устными экзаменами. В утренние часы, с 8 до часу, на всех экзаменах присутствовал преосвященный Анатолий³³³⁹. 19 июля, в присутствии архиерея и «многих знатных особ города», состоялось публичное испытание учеников семинарии «во всех науках»³³⁴⁰ и этим экзамены закончились.

IX

Семинарская корпорация, после реформы, состояла из ректора, инспектора и четырёх учителей. Ректором остался архимандрит Лазарь. С ректорством было соединено преподавание богословия. Но так как Лазарь отказался от преподавания богословия³³⁴¹, тο последнее было поручено инспектору, а соединённое с должностью инспектора преподавание философии передано одному из учителей. Инспектор комиссией духовных училищ назначен был новый – иеромонах Неофит, которому на первых порах было поручено и преподавание математики. Учителя преподавали обыкновенно по два предмета: церковную историю и французский язык, философию и еврейский язык, словесность и гражданскую историю, греческий язык и немецкий³³⁴². В 1822 году в семинарии был уже новый состав, во главе с ректором, иеромонахом Иоанникием³³⁴³ и инспектором, священником Гавриилом Кустовым, бывшим ранее преподавателем философии и еврейского языка в семинарии³³⁴⁴. Это были все кандидаты духовных академий: пять петербургской и один московской – два тверята, один нижегородец, один вологодец, один петербуржец и один сибиряк. Трое из учителей, в том числе и инспектор, состояли священниками при Слуцких церквах³³⁴⁵. Кроме указанных лиц, к семинарской корпорации принадлежали штаб-лекарь и эконом, состоявший вместе с тем и членом семинарского правления. Первым штаб-лекарем был старый кавалер ордена св. Анны 3 степени Иван Иванович Демешкевич, из черниговских дворян, служивший прежде в полку и участвовавший во многих походах³³⁴⁶. Первым экономом – священник Слуцкой соборной церкви, прежде служивший в консистории канцеляристом, «чернорусец» Василий Дашкевич³³⁴⁷. К ревизии 1830 года из всех лиц семинарской корпорации 1822 года уцелел только Кустов, бывший теперь, в сане протоиерея, учителем философии. Ректором был иеромонах Евгений, инспектором светское лицо – Николай Суворов³³⁴⁸.

Во время преобразования учеников в семинарии было 65: 8 в высшем отделении, 22 в среднем и 35 в низшем³³⁴⁹. В 1822 году семинаристов прибыло шесть человек³³⁵⁰, в 1830 году их число возросло до 115³³⁵¹. Большинство учеников семинарии были дети духовенства, хотя, впрочем, и «разночинцев» в семинарии тоже было не мало: по ведомости 1822 года на 70 воспитанников семинарии показано 8 лиц не из духовного звания³³⁵².

Ученики семинарии по способу их содержания распределялись на несколько групп: казённые, полуказенные и состоявшие «на своем содержании». Казённых в 1822 году было 20, полуказённых 9, 34 человека на своём содержании и у одного в графе о способе его содержания значилось: «от предоставления мест и других пособий»³³⁵³.

Учебная часть семинарии после преобразования была строго регулирована разосланным по семинариям конспектом преподаваемых в семинарии предметов, расписанием учебных часов и «реестром классических книг и учебных пособий»³³⁵⁴. Время пребывания в каждом из отделений семинарии ограничивалось двумя годами³³⁵⁵ и переводные экзамены производились за два года учения³³⁵⁶. Учебная часть в Минской семинарии была не в блестящем состоянии. Хотя первый ревизор заметил о ней, что она не в «худом состоянии», но далее он сам же замечает, что «при испытании учеников всех трёх отделений вообще усмотрено, что ученики далеко отстоят от того совершенства, какое можно сыскать учащимся в семинарии; – – в высшем и среднем отделении довольное количество таких учеников, которые не могут сочинять правильных периодов, а в низшем отделении много таких, которые не разумеют ни правил грамматики, ни того, что они выучивают по латыни; язык еврейский и греческий здесь в упадке; в сочинениях нет ни правильного расположения, ни слога, ни хороших мыслей»³³⁵⁷. Причину такого положения дел ревизор нашёл не в учителях, которые, по его отчёту, все оказались «способными», «сведущими», «прилежными», и преподавали свои предметы «с успехом», «с довольными успехами» и «с пользою для учащихся», кроме только греческого и еврейского языков, которые «могли бы преподаваться лучше»³³⁵⁸, а в том, что «из класса в класс переводимы были недостойные и неприуготовленные»³³⁵⁹. Ревизор возлагал надежды по части исправления семинарии на ректора, иеромонаха Иоанникия, от которого, по его словам, можно было ожидать, что «упомянутые недостатки исправлены будут, как и до сего времени, по возможности, исправляемы были»³³⁶⁰. Вторая ревизия нашла, что «классы языков доводятся до хорошаго состояния и ученики обучаются оным прилежно»³³⁶¹, но прежняя главная слабая сторона семинарского учения – сочинения по-прежнему оказывались неудовлетворительными³³⁶². Кроме того, как бы взамен языков, теперь хромало преподавание математики и риторики. Преподавателем последней «без причин опущены были некоторые входящие в ея состав предметы»: именно, когда ревизор назначил некоторым ученикам написать «образец письма к родителям об окончании учебнаго года», то они отказались – на том основании, что «статьи о письмах не было им читано»³³⁶³. Причину замеченной неуспешности учеников ревизор опять нашёл не в учителях, которые, вообще говоря, все оказались, по его отчету, на своих местах³³⁶⁴, а в том, что «в предыдущие годы не исключали учеников из семинарии по причине ея малочисленности» и в результате оказалось «не малое количество глупых и безуспешных»³³⁶⁵. Впрочем, если судить по разрядным спискам учеников, то семинарское преподавание было удовлетворительно. По ведомости 1822 года из 22 учеников высшего отделения в первом разряде было 7 учеников, в среднем 5 из 19, в низшем 8 из 26. Правда, что и третий разряд за то оказывался значительным: в высшем и среднем отделениях по пяти человек, в низшем 6³³⁶⁶. В таком же почти отношении распределение по разрядам имеется и в ведомости 1830 года³³⁶⁷.

Что касается нравственной стороны учеников в Минской семинарии, то по последнему отзыву ревизора (1830 года), она не оставляла желать ничего лучшего. «Кротость, повиновение начальству и прилежание в науках», – пишет ревизор в своём отчётё: «составляют преимущественную черту учеников Минской семинарии. К сему не мало способствует большей частью недостаточное состояние родителей и родственников, которые воспитывают их в бедности и смирении. Из записок инспектора не видно, чтобы кто замечен был в опущении богослужения или неблагочинии при совершении онаго. В комнатах ученики молятся совокупно, и даже малолетние читают молитвы наизусть. Вообще все ученики рекомендуют себя внешним благочинием, скромностью одежды и сохранением училищного порядка. Хотя же бывают между ними некоторые ученические преткновения; но грубых пороков не слышно»³³⁶⁸. Однако, ревизор несовсем справедливо отнёс смирение и покорность минских семинаристов на счёт их домашнего воспитания; значительная доля влияния в этом должна быть отнесена и на сторону семинарского начальства. Так, в том же отчёте за 1830 год сам ревизор говорит, что «способы надзора за нравственностью наблюдаются неопустительно»³³⁶⁹, а в своём первом отчете за 1822 год он же заметил, что эти способы иногда были даже «слишком действительны». «Для наказания строптивых, кажется, предпринимаются иногда меры слишком строгия и уставом не определенныя», – писал ревизор в 1822 году: «так, ученик среднего отделения за излишнее употребление вина, по определению семинарского правления, был высечен розгами, потом заключён в уединённое место, откуда вышед, в скором времени, не известно от чего, скончался». «Преосвященный Анатолий», – прибавляет ревизор: «заметил тогда семинарскому правлению его излишнюю строгость, предложив и мне сделать ему о том замечание»³³⁷⁰. «Пo открытии новаго образования в минской семинарии, библиотека, по осмотре, оказалась, столь скудною по причине смутных военных времен, что не найдено в ней книг классических, нужных для училищ, ни пособий для учащих», – записано в журнале семинарского правления 24 января 1821 года³³⁷¹. Тогда же был составлен особый реестр и выписано книг на 1,338 рублей 67 копеек³³⁷². Но и после этого библиотека, по отзыву ревизора в 1822 году, была «довольно скудна», да, кроме того, ещё «в разстройстве»: не было «ни вернаго и постояннаго» каталога книг, имеющихся в библиотеке, ни верных записей вновь поступающих книг³³⁷³. Библиотекарем в 1820 году состоял учитель греческого языка и гражданской истории, кандидат С.-Петербургской академии, нижегородец родом, Алексей Рожественский³³⁷⁴ – человек недавний, и ревизор, отмечая, что библиотека не приведена еще в порядок»³³⁷⁵, выразился о Рожественском так: «По должности библиотекаря не успел оказать себя»³³⁷⁶.

Из особенностей учебного строя Минской семинарии следует указать «польский класс» и приучение учеников к чтению с кафедры своих сочинений.

«Польский класс», т. е. класс польского языка был открыт по ходатайству семинарского правления «во уважение того, что польский язык в здешнем краю» – писало семинарское правление – «есть общеразговорный язык». Для этого класса были назначены «часы недельных по ординарийным предметам повторений» с предоставлением каждому из учителей производить недельные репетиции в другое свободное от уроков время, а также «часы чтения св. Писания, каковое ныне имеет быть изъясняемо в воскресные дни с кафедры церковной»³³⁷⁷. Ходатайство это было в начале 182 2/3, учебного года, тогда же дано было и разрешение на открытие класса, но так как учебный год тогда уже начался, то самое открытие «польскаго класса» было отложено до 182 3/4 учебного года³³⁷⁸.

«Собрания учащих и учащихся для выслушания лучших ученических сочинений и произнесения оных с кафедры» имели целью, по замечанию ревизора, «поощрение ученических успехов»³³⁷⁹.

Ещё перед преобразованием семинарии, запрошенный о состоянии последней преосвященный Анатолий проектировал открыть при семинарии «живописный класс». Его ходатайство об этом перед св. синодом было мотивировано тем, что приходские церкви Минской епархии «крайне бедны иконостасами – по ветхости оных и по грубости работы». Предполагая предпринять исправление живописи в церквах и не имея на это достаточно средств, преосвященный и проектировал завести при семинарии класс рисования и живописного искусства – из казённокшных учеников, неспособных продолжать «свободныя науки», с тем, чтобы впоследствии употреблять этих лиц для выполнения очень сложного и дорого стоющего дела при самых незначительных затратах. Преосвященный просил св. синод иметь это ввиду при утверждении нового положения Минской семинарии. Рядом с этим преосвященный предполагал завести при Слуцком и Дятловичском монастырях на монастырский счёт обучение крестьянских детей «резному искусству» с теми же целями³³⁸⁰. Но так как «новое положение» Минской семинарии было утверждено ещё в 1808 году, а теперь только к ней применялось, и в этом положении «школы рисовальнаго и живописнаго мастерства» при семинарии не полагалось, то св. синод счёл неуместным делать от себя прибавку к высочайше утверждённому положению; а заведение при монастырях обучения «резному искусству», как чисто внутреннее епархиальное дело, предоставил «пастырскому попечению и благоразсмотрению» преосвященного³³⁸¹

Из особенностей Минской семинарии следует отметить ещё то, что в ней существовали «приватные ученики». Таких учеников, по ведомости 1830 года, числилось в семинарии трое – по одному в каждом отделении³³⁸².

X

Семнинария попрежнему оставалась в Слуцке, хотя одно время была близка к переходу в Минск. Дело было возбуждено по следующему поводу.

Римскокатолический Минский епископ Дедерко начал строить в Минске, на «форштадте» города, по виленской дороге³³⁸³, в 1811 году³³⁸⁴, на доброхотные пожертвования³³⁸⁵ членов учреждённого им в Минске римскокатолического благотворительного общества³³⁸⁶, огромное здание³³⁸⁷, предназначенное для помещения бесприютных сирот, нищих и одержимых неизлечимыми болезнями, – вообще «страждущаго человечества»³³⁸⁸. Начав строить здание, Дедерко обратился к императрице Марии Феодоровне с просьбой принять воздвигаемое сооружение под своё покровительство³³⁸⁹. Императрица поблагодарила Дедерку особым рескриптом, не обещая, впрочем, своего покровительства, и исходатайствовала Дедерке орден Владимира 2-й степени большого креста³³⁹⁰. Отсутствие прямого отказа Дедерко принял за изъявление согласия³³⁹¹ и стал именовать своё сооружение «мариинским госпиталем»³³⁹². Между тем наступил двенадцатый год, разогнавший собранных для постройки здания рабочих, а главное – унесший с собой единственный источник сооружения – крупные «доброхотныя даяния» членов «общества благотворениия»³³⁹³ и устранивший от должности самого инициатора этого дела Дедерку³³⁹⁴. Огромное сооружение должно было оставаться недоконченным³³⁹⁵. У губернского гражданского начальства возник проект передать это сооружение под городскую больницу³³⁹⁶, и управлявший в то время губернией вицегубернатор Викентий Гецевич³³⁹⁷ с этой целью стал просить у императорского человеколюбивого общества пособия на достройку дома³³⁹⁸. Получив здесь отказ³³⁹⁹, он пытался возродить распавшееся общество благотворения³⁴⁰⁰, но и это ему не удалось. Воспользовавшись беспомощностью огромного сооружения, преосвященный Анатолий стал ходатайствовать перед обер-прокурором св. синода о передаче дедерского здания под Минскую семинарию³⁴⁰¹, тем более, что в это время была мысль перенести семинарию, вместе с преобразованием, из Слуцка в Минск, и уже даже была составлена смета на постройку семинарского корпуса в Минске, требовавшая более ста тысяч рублей³⁴⁰². Обер-прокурору мысль преосвященного Анатолия понравилась. Дело было передано в комитет министров и последний постановил, что «здание, которое достроиться не в состоянии и как назначенное в богоугодное заведение, всего приличнее передать в духовное ведомство для семинарии»³⁴⁰³. Постановление комитета министров было утверждено государем³⁴⁰⁴. Когда сделалась известной в Минске высочайшая воля о передаче здания в православное духовное ведомство, «некоторыя лица, присвоив себе, под названием благотворителей общества, попечение об исполнении предположений Дедерки»³⁴⁰⁵ постарались всеми способами затянуть дело, требуя постоянного разъяснения различных недоразумений, возникавших при передаче здания³⁴⁰⁶. Пока эти недоразумения были решены, у здания пропала крыша, балки, всё железо и другие строительные материалы³⁴⁰⁷. Здание приведено было в такой вид, что духовное православное ведомство само отказалось от принятия этого сооружения и оно было оставлено за «обществом благотворения»³⁴⁰⁸. Это было уже в 1823 году.

Пресловутое дедерковское дело задержало постройку для семинарии помещений в Слуцке, которую предположено было производить одновременно с преобразованием семинарии³⁴⁰⁹. Когда в 1817 году в комиссию духовных училищ была представлена смета на отпуск 100,000 рублей на постройку помещения для семинарии в Минске, комиссия решила, «в виду малочислености священноцервовнослужительских детей в минской епархии, семинарию оставить в Слуцке», и на перестройку там здания составить план³⁴¹⁰. Составленная тогда смета требовала двадцать одну тысячу рублей. Отпуск этих денег был в принципе решён, но так как тогда как раз возникло дедерковское дело, то отпуск денег на перестройку слуцких семинарских зданий был приостановлен до окончания этого дела³⁴¹¹. Слуцкие же здания, между тем, требовали «нетерпящих отлагательства починок»³⁴¹². Собственные семинарские здания совершенно не отвечали действительной потребности. Для помещения казённых воспитанников семинария нанимала два дома – у дьякона Ильинского монастыря Иоанна Михайловского на 17 человек, за 150 рублей ассигнациями, и у мещанина Ивана Гопановича на 23 человека, за 60 рублей серебром; кроме того, дом еврея Вульфа Фридлянского, для помещения двух женатых учителей, за 80 рублей серебром³⁴¹³. Бывший в 1822 году в семинарии ревизор, иеромонах Смарагд заметил, что «жилыя комнаты казеннокоштных воспитанников чрезвычайно тесны, вследствие чего не малая часть воспитанников с неудобностью помещается в наемных квартирах»³⁴¹⁴; «в некоторых комнатах вовсе не имеется полу и проходит теча как сверху, так и с боковых стен, по причине ветхости, от чего мало сохраняется в оных чистота и опрятность»³⁴¹⁵; нет при жилых комнатах воспитанников «выгодных кладовых – для помещения и хранения съестных припасов, а погреба вовсе никакого не имеется»³⁴¹⁶. « Семинарские здания находятся в довольном отдалении» друг от друга, разделённые обывательскими домами. В семинарском здании имеет квартиру только один учитель. Ректор помещается в монастыре, инспектор и эконом имеют церковные дома, по должности приходских священников в Слуцке; для двух учителей семинария нанимает особый дом; один учитель живёт у тестя³⁴¹⁷. В 1830 году, по отзыву того же ревизора, семинарские здания были не в лучшем состоянии. «Деревянныя семинарския здания почти все ветхи и невместительны» – писал ревизор. «Семинария крайне нуждается в построении новых и удобнейших зданий для своего помещения». Казённые воспитанники помещаются в наёмных квартирах слуцких обывателей, совершенно не приспособленных для помещения воспитанников, а часть живёт в старом флигеле Троицкого монастыря³⁴¹⁸. Крыши на классах, амбарах и комнатах правления очень ветхи³⁴¹⁹.

На семинарском дворе находилась церковь архидьякона Стефана, о которой в 1822 году никто не знал, «кому оная принадлежит»³⁴²⁰. По предписанию Киевского академического правления было произведено расследование. Семинарское правление обратилось к Троицкому и Ильинскому монастырям и к Слуцкому духовному правлению с запросом, не считают-ли они эту церковь принадлежащей им. Троицкий монастырь ответил, что церковь ему никогда не принадлежала, а «по удостоверениям старожилых людей» принадлежала она бывшей Слуцкой сгоревшей и не возобновлённой Преображенской церкви. Ильинский монастырь дал ответ, что церковь, когда край был под Польшей, принадлежала Слуцкой городской магдербургии, а по присоединении края к России отдана семинарии. Духовное же правление писало, что до 1807 года церковь считалась приписной Ильинского монастыря, «а куда с ceгo времени принадлежит, по не имению документов, духовному правлению неизвестно». «На сем основании семинарское правление, сообразив все сии, одно другому противоречащия, но совокупно согласныя в том сведения, что стефановская на семинарском дворе стоящая церковь никоторому из трех мест не принадлежит, заключило: поскольку, первое, ни слуцкое духовное правление, ни правление слуцкаго троицкаго монастыря, ни спасоилиинский девичий монастырь, в коих ведении преимущественно бы по ближайшему своему от них разстоянию могла состоять стефановская церковь, не считают ее себе принадлежащею, и, второе, поскольку сия церковь стоит на семинарском дворе и обведена семинарскою же оградою; – то и очевидно, что и принадлежать должна оная той же семинарии»³⁴²¹. В 1830 году ревизор заметил, что «в семинарскую церковь под алтарь можно пролезть неблагонамеренному человеку по причине крайней ветхости фундамента и пола»³⁴²².

XI

С преобразования семинарии в 1817 году получили начало и духовные училища Минской епархии. Новый семинарский устав выделял, как уже было сказано, низшие классы семинарии в особые учебные заведения – уездные и приходские училища, которых число в епархии должно было сообразоваться с наличным количеством годных к поступлению в духовные училища детей духовенства. Спрошенный комиссией духовных училищ, преосвященный Анатолий ответил, что для Минской епархии «одного уезднаго и одного приходскаго училища на первый случай довольно»³⁴²³, но вместе с тем преосвященный проектировал открыть высшее отделение училища при певческом архиерейском доме в Минске, где уже существовало неоффициально такое училище, в котором учились дети минского духовенства и более десятка архиерейских певчих³⁴²⁴, бывшие «во всех предметах, назначенных для уездных училищ, довольно образованными», кроме одного греческого языка³⁴²⁵. Однако, комиссия духовных училищ не признала возможным открывать такое половинное училище и решила, «по малому числу священноцерковнослужительских детей в Минской епархии», учредить только одно уездное училище вместе с приходским при семинарии в Слуцке³⁴²⁶.

Уездные училища в епархиях второго разряда, в каком состояла минская, получала на своё содержание в год 1.200 рублей³⁴²⁷, приходские 475 рублей³⁴²⁸. Кроме того, на первоначальное обзаведение училищ ассигновано было месячное их содержание³⁴²⁹. Училища предположено было открыть с начала 18 17/18, учебного года. Уездное училище и было открыто 22 сентября 1817 года³⁴³⁰. Но открытие приходского училища встретило затруднение: никто не хотел идти в учителя «по причине незначительного жалованья», а затем, «для составления приходскаго училища, собрались одни сироты, требующие казеннаго содержания. А так как семинарское правление не имело на это свободных сумм, то, с разрешения преосвященного, открытие училища было «оставлено впредь до усмотрения»³⁴³¹. Но Петербургское академическое правление, стоявшее во главе преобразования семинарий и училищ киевского учебного округа, дало знать минскому семинарскому правлению, что «поспешить открытием приходскаго училища признается необходимо нужным потому, что оно должно приготовлять учеников уездному», а что касается необходимых на первых порах для училища денег, то рекомендовалось «заимствоваться таковыми» из хранящейся в консистории «сиротской суммы», из остатков от неполного комплекта семинаристов и пр.³⁴³². По получении этого предписания, приходское училище немедленно было открыто – 30 октября 1817 года, в составе 27 учеников и одного учителя³⁴³³. Вместе с возведением, по ходатайству преосвященного Анатолия³⁴³⁴, семинарии из второго в первый класс в 1818 году, тогда же получили соответственное возвышение и оба училища: уездное стало получать 1,500 рублей, приходское 550³⁴³⁵. При возвышении окладов духовноучебных заведений в 1820 году цифра, отпускаемая на уездные училища первого разряда, возрасла до 2,650 рублей³⁴³⁶.

Учеников в уездном училище в год его открытия было 54 человека: 24 в высшем отделении и 30 в низшем³⁴³⁷. В 1822 году их число возрасло до 111³⁴³⁸.

Учителей полагалось четыре, по два в каждом отделении, и, кроме того, смотритель. С 1819 года должность смотрителя соединял с инспекторством в семинарии священник Гавриил Кустов³⁴³⁹. Два учителя высшего отделения преподавали вместе семь предметов: катехизис, латинский язык, арифметику и нотное ирмологийное певие, греческий язык, географию и историю; тоже и два учителя низшего отделения: греческий язык, арифметику, нотное ирмологийное и церковное пение, латинский, российский и славянский языки и катихизис. Все четыре учителя были в 1822 году студенты минской семинарии, местные уроженцы, – два светских и два священника; один из последних, учитель низшего отделения, был вместе и инспектором. Смотритель училища был кандидат петербургской академии³⁴⁴⁰.

Ученье в училищах шло, в общем, как и в семинарии. Присутствовавший на экзаменах в училище 11 и 12 июля 1822 года семинарский ревизор, иеромонах Смарагд³⁴⁴¹, дал отзыв, что «уездное училище, по тесной связи с семинарией, в одинаковом с нею состоянии»³⁴⁴². Начальство, как и в семинарии, оказалось «полезным и благонадежным», но из учителей только половина – двое – заслужили одобрение³⁴⁴³; из двух же других один был вовсе устранён от учительства, а о другом было получено семинарским правлением предписание от академического правления «побудить» неисправного учителя «употреблять надлежащее внимание к своему предмету»³⁴⁴⁴. Любопытно, что на место уволенного от должности учителя был избран семинарским правлением приходский священник соседнего со Слуцком местечка Вызны Пётр Боборыкин, который, принимая избрание, обязался «жить в Слуцке для исправления учительской должности»³⁴⁴⁵. Этот учитель в 1830 году получил от ревизора особенную похвалу³⁴⁴⁶. Вообще, в этом году училище, управляемое семинарским инспектором, магистром Николаем Суворовым³⁴⁴⁷, достигло, по отзыву ревизора, отличного состояния, не оставлявшего желать ничего лучшего³⁴⁴⁸.

Училище имело помещения общие с семинарией. При учреждении училища предположено было расширить семинарские здания³⁴⁴⁹, но известное дедерковское дело надолго задержало выполнение этого предположения. Для расширения семинарии, впрочем, очищено было в монастыре несколько лишних комнат и уступлен «настоятельский дом» – «в надежде, что такое состояние семинарии будет недолговременным»³⁴⁵⁰. Учителя училища – не женатые помещались в монастыре, семейные же жили «в собственных домах», у родных, или в церковных квартирах – по должности приходских священников³⁴⁵¹. Ученики, кроме своекоштных, ютились в нанимаемых семинарией домах. Если ещё семинаристы кое-как умели добывать себе пропитание, то ученики училища в этом отношении были положительно беспомощны. Преосвященный Анатолий, зная степень материального обеспечения духовенства своей епархии, перед учреждением училища ходатайствовал о разрешении приёма на «казенную пищу» «всех причетнических детей безусловно», а из священнических и дьяконских – «по усмотрению их бедности», и о соответственном «умножении способов в содержании училищ»³⁴⁵². Комиссия духовных училищ ответила, что «оказывать вспоможение всем вообще воспитанникам она предоставляет усмотрению самого преосвященнаго в пределах отпускаемой на училища суммы³⁴⁵³. Из ведомостей видно, что полуказённых воспитанников в училище было более трети, полуказённых – четверть всего числа³⁴⁵⁴. Казённое и полуказённое содержание воспитанникам училища очень часто давалось с каким нибудь условием «в разсуждении поставки съестных припасов»³⁴⁵⁵. Так, в 1820 году на казённое содержание был принят в училище сын одного пономаря речицкого уезда под условием, чтобы отец доставлял ежегодно «в пособие содержанию сына его по бочке жита натурою или деньгами»³⁴⁵⁶. Если о семинарии ревизор мог говорить, что ученики там «пищею и одеждою довольствуются достаточно»³⁴⁵⁷, то об училище сказать этого было нельзя. Здесь бывали случаи, что ученик «без ведома начальства» уходил из училища «в дом своего отца, как показывает старший и хозяин, по неимению хлеба для пропитания»³⁴⁵⁸. Приходское училище было только первой половиной уездного училища, имея общее начальство и общее помещение. Учеников при открытии приходского училища «собралось на-лицо»³⁴⁵⁹, но всех способных к учению в нём детей духовенства консистория, по имеющимся в ней сведениям, насчитывала до 200, и семинарское правление ожидало поступления в училище в следующем учебном году «по крайней мере» половины этого числа³⁴⁶⁰. Действительно, в следующие года число воспитанников приходского училища простиралось до ста³⁴⁶¹. Училище раздлялось на два класса – первый и второй – и обнимало собою программу учения, сходную с програмой нынешнего приготовительного класса духовных училищ: чтение русское и славянское, чистописание, нотное пение, русская грамматика, краткая священная история и сокращённый катехизис³⁴⁶². Первым учителем приходского училища был избран «приватно учащийся ученик риторики Петр Струковский³⁴⁶³, но скоро на его место были определены, как и полагалось, два учителя: один дьякон и один светский, – оба «обучавшиеся в семинарии по философию»³⁴⁶⁴, но оба ведшие своё дело, по отзыву ревизора, «ревностно» и не без успеха³⁴⁶⁵. Ученики приходского училища по части своего содержания, если не были на казённом, находились в таком же беспомощном положении, как и ученики уездного училища. В начале 182 5/5 учебного года исправлявший должность ректора училищ доносит преосвященному, что «принятые в первый приходский класс пять учеников увезены из училища отцами своими обратно в дом «единственно потому», что им оказано, как они говорили, «малое вспоможение в содержании детей»³⁴⁶⁶.

XII

Отношение между православием и латинством в Минской епархии, вообще говоря, оставалось без перемены со времени преосвященного Иова. Униаты и римские католики, не мечтая об открытой борьбе, различными негласными и окольными путями продолжали работать по части совращения православного народа. Разница теперешнего времени и прежнего состояла лишь в том, что зоркий глаз преосвященного Иова быстрее усматривал латинские козни и твёрдая рука преосвященного не колебалась в предупреждении или пресечении угрожавшей опасности.

Что особенно печально, так это то, что самые влиятельные государственные люди этого времени, по-видимому, не имели никакого понятия о народнорелигиозных задачах и нуждах западнорусского края. Вот что писал известный граф Алексей Андреевич Аракчеев обер-прокурору св. синода в 1815 году, по случаю поселения в одной из местностей Могилевской губернии, где была униатская приходская церковь, одного пехотного батальона, большинство нижних чинов которого были униаты: «Как я не сведущ о правилах по духовной части в отношении службы священноцерковнослужителей в церквах грекороссийскаго и униатскаго вероисповедания, а по возложенному на меня высочайшему поручению об устройстве поселяемаго батальона обязан доставлять военным поселянам все способы по внутреннему хозяйству и иметь попечение о том, чтобы поселяне наблюдали богослужение, почему и прошу ваше сиятельство решить мое недоумение: может ли исправлять церковную службу полковой священник грекороссийскаго исповедания в униатской церкви по близостя обряда сих обоих богослужений, чрез что и отправлялась бы служба одно воскресенье грекороссийская – полковым священником, а другое – униатским, при поселяемом баталионе находящим»³⁴⁶⁷. Сам преосвященный Минский Анатолий относился к униатам с большой мягкостью и снисходительностью, вовсе не отвечавшими отношению униатов к православным. В начале двадцатых годов униаты выстроили церковь в селе Симоничах Мозырского повета на месте сгоревшей в 1806 году. Церковь они выстроили без надлежащего разрешения и уже post factum обратились за разрешением её постройки к главноуправлявшему духовными делами иностранных исповеданий. Тот через обер-прокурора св. синода осведомился о мнении по этому вопросу преосвященного Анатолия. Униатская церковь была выстроена с нарушением всех узаконений: на её постройку в своё время не было испрошено надлещего разрешения; она была деревянная; она была выстроена в селении, где имелось только 38 дворов униатов, а по высочайше утверждённым правилам униатские новые церкви можно было строить лишь там, где униатов находилось не менее 100 дворов. Однако, преосвященный Анатолий дал такой ответ: «Хотя и следовало симоничским жителям отказать в построении особливой церкви, но поскольку оная уже у них построена, то новопостроенную церковь оставить»³⁴⁶⁸. В другой раз преосвященный Анатолий высказался ещё более рельефно. Священник Шульговичской церкви Речицкого повета сообщил преосвященному, что местные прихожане не бывают вовсе в церкви и даже не являются в исповеди, занятые помещичьими работами, и увещания его, священника, поэтому, не могут иметь силы³⁴⁶⁹. Преосвященный положил резолюцию: так как доказательств вины помещиков не представлено, то сообщение священника есть не более, как извет; «заметить священнику, что недействительность его увещаний происходит от его неразумия, т. е. что не умеет выразить важности христианских таинств, или оттого, что прихожане не имеют к нему доверенности, т. е. не верят, что сии увещания делаются единственно для душевной их пользы; посему-то он, священник, должен обратить внимание на самого себя и, во-первых, обдумать и исправить свои увещания, позаимствовав, что приличнее, из церковных поучений, и молиться Богу о благодатном содействии его увещаниям в сердцах его прихожан; во-вторых, так расположить все свое поведение, чтобы прихожане не могли подозревать его ни в корыстолюбии, ни в неблагонамеренностях»³⁴⁷⁰.

Вследствие такого положения дела латиняне постепенно стали завоевывать себе некоторый успех в своей работе. Не имевшие при преосвященном Иове права въезда в присоединённые приходы, униатские священники мало-по-малу и в тихомолку, пользуясь покровительством помещиков и местной гражданской власти, начали проникать туда, устраивали там свои каплицы, и результаты их присутствия в присоединённых приходах после этого не замедливали сказаться.

XIII

Полного внимания заслуживает дело совращения православных прихожан в селе Телеханах Пинского повета, рельефно рисующее тогдашнее положение вещей³⁴⁷¹.

Пользуясь покровительством служившего управляющим у князя Адама Чарторыйского, которому принадлежали Телеханы, некоего Высоцкого, униатский безместный священник Малевич поселился в «дворе», устроил там каплицу, завёл службы и, предлагая присоединённым к православию прихожанам свои услуги по исправлению треб, под тяжестью духовного проклятия запретил им «относиться по вере» к местному православному священнику. Православная церковь успела обветшать, оставшись на попечении одних крестьян, не имевших почти собственности, а помещик не дозволял взять из его леса дерева даже на церковную ограду. Между тем, он с униатским священником задумал выстроить новую униатскую каплицу и уже вывез для этого лес³⁴⁷². Тогда местный православный священник Павел Поплавский обратился с жалобой к преосвященному Анатолию. Преосвященный через свою консисторию сделал запрос брестской униатской консистории, на каком основании в Телеханах поселился униатский священник, а та ответила, что священник Малевич назначен для совершения треб в четырёх соседних приходах, Глининском, «Краглевецком», Озаричском и Телеханском, «коих церкви присоединены к грекороссийской религии, а прихожане остались в унии»³⁴⁷³. Это уже была ложь. С 1796 года по 1801 год все требы в Телеханах были исправляемы православным священником, как о том свидетельствовали записи в метрических книгах рождений, супружеств и погребений³⁴⁷⁴, а по закону 10 февраля 1800 года лица, принимавшия требы после присоединения от православного священника, должны были считаться православными³⁴⁷⁵. Бывший в Телеханах в это время русский человек, директор Огинского канала, инженер-полковник Андреев счёл долгом совести вмешаться в это дело и просил преосвященного распорядиться о приостановлении постройки каплицы, строющейся «единственно для совращения православных»³⁴⁷⁶. Пока шло дело, Высоцкий с Малевичем оставили сооружение новой деревянной каплицы и поспешили устроить из каменной корчмы маленький «костелок». Приехал римскокатолический декан и освятил это сооружение. Через три дня, 8 сентября, в день рождества Пресвятой Богородицы – храмовой праздник нового «костелка», при последнем было «великое стечение» народа, а в церкви «ни одной души»³⁴⁷⁷. По жалобе священника на такое положение дела, преосвященный через губернатора добился распоряжения о том, чтобы самовольно построенный костел был закрыт гражданской властью; но земский суд, как оказалось, явился в Телеханы, прослушал в костеле богослужение и на том покончил свою миссию – «к явному соблазну»³⁴⁷⁸. Брестская униатская консистория, от которой также требовали распоряжений по этому делу, дала ответ, что помещик выстроил для себя лично римскокатолическую каменную каплицу, как и имел на то полное право, униатский же священник, «по каноническим постановлениям», имеет право совершать богослужение и в римскокатолических костелах; Малевич избран со стороны римскокатолического декана его наместником и оставлен в Телеханах. Брестская консистория не только не уничтожила беззаконного дела, но посылала требование «не препятствовать отправлению униатскаго богослужения в римском костеле», добавив все-таки, что декану консисторией предписано распорядиться, чтобы православные не были совращаемы³⁴⁷⁹. В то же время латинская интрига заработала изо всех сил. Сбитые с толку прихожане подали архиерею прошение о своём желании оставаться в унии³⁴⁸⁰. В день подачи этого прошения посетил преосвященного униатский митрополит Булгак и нашёл возможным ходатайствовать об удовлетворении несчастных «просителей»³⁴⁸¹. Вторичное появление земского суда в Телеханах ознаменовалось тем, что собранные крестьяне, толпой до 60 человек, «не допустили суд» до закрытия «костелка»³⁴⁸². Волнение охватывало соседние приходы³⁴⁸³. Малевич во время дела разъезжал по деревням и «строго приказывал» «держаться унии»³⁴⁸⁴. Дело принимало очень серьёзный оборот. Преосвященный счёл нужным принять в деле непосредственное участие. Он лично расспрашивал крестьян и «они с добрым чувством разсказывали о прежней своей привязанности к православной вере, как бы сожалея о прошлом»³⁴⁸⁵. Для объяснения своего перехода в унию они рассказывали какую-то историю, похожую на сказку, что будто бы во время скотского падежа в 1800 году они и окрестные жители решили в трое суток выткатъ столько полотна, чтобы обложить все стены Телеханской церкви, и весь женский пол селений трудился над этим три дня и три ночи, а когда обет был выполнен, то падёж прекратился; между тем, тогдашний православный священник, будто бы, половину холста утаил в свою пользу, и обиженные этим прихожане отшатнулись от него и стали на сторону унии³⁴⁸⁶. Теперь они, хотя и подписались на унию, но всё это дело, как свидетельствует преосвященный Анатолий, очевидно носило следы постороннего подговора³⁴⁸⁷. Преосвященный, сам расследовавший дело лично, представил в св. синод своё мнение: Малевича, как смутителя, следует удалить; крестьянам же объявить, что кто не пожелает с требами относиться к православному священнику, тому предоставляется полная свобода «заимствоваться требами» от ближайших униатских священников, которые должны быть обязаны строго соблюдать существующие условия относительно права своего въезда в православный приход; выстроенный «костелок» уничтожить, так как владелец сам в Телеханах не живёт и нет вовсе крестьян, принадлежащих к римскокатолическому исповеданию³⁴⁸⁸. Мнение преосвященного было утверждено³⁴⁸⁹.

Это был довольно редкий пример, когда дело окончилось закрытием каплицы. Обыкновенно же униаты спешили возвести каплицу и освятить её, в той надежде, что каплицу, уже освящённую, было неудобно уничтожать³⁴⁹⁰. Имея точный закон, запрещающий возводить новые церкви римскокатолические и униатские деревянные и в местах, где не было ста дворов униатов³⁴⁹¹, – униаты обходили этот закон тем, что строили лишь каплицы, о которых закон не упоминал. Но в этих каплицах «римскокатолическое и униатское епархиальное начальство дозволяет отправлять всякое богослужение»³⁴⁹². «Есть многие примеры», – писал главноуправляющий духовными делами иностранных исповеданий в 1827 году: «что таковые храмы моления (т. е. каплицы, в которых можно было отправлять «всякое богослужение» строятся самовольно помещиками с духовенством, вопреки существующим постановлениям, и от того нередко возникают со стороны грекороссийскаго духовенства жалобы, что духовенство римской веры, поселяясь среди приходов благочестивых, при таковых каплицах, привлекает слабых в свою веру»³⁴⁹³. Подобные дела, действительно, встречаются нередко. Можно указать на Крупцы³⁴⁹⁴, Бобруйск³⁴⁹⁵ и др..³⁴⁹⁶ Где сразу устроить каплицу не было предлога, там заводился при «дворе» или при костеле, как это было в Бобруйске, униатский священник, который вскоре такими или иными путями и сооружал каплицу-церковь, обходя запрещение нового сооружения тем, что переносил какую нибудь ветхую каплицу на новое место, причём здесь она приобретала иногда уже грандиозный вид³⁴⁹⁷. Действительные униатские церкви зачастую прикрывались названием римскокатолических костелов, бывших несколько в ином положении³⁴⁹⁸, хотя ещё с 1803 года было запрещено допускать униатских священников к постоянному богослужению в костелах³⁴⁹⁹. Где не было ни костелов, ни каплиц, там униатские священники пользовались придорожными крестами, совершая при них богослужение, приурочивая к этому месту какое нибудь чудо³⁵⁰⁰. На помощь униатам приходило иногда крайнее убожество православных приходов и церквей. Священникам нечем было жить и они оставляли бедные приходы, а по закрытии пришедшей в разрушение, оставленной без призора церкви, её прихожане привыкали относиться с требами к соседним униатам и впадали в совращение³⁵⁰¹. В тех местах, где православные жили небольшой группой среди латинян и не имели своей православной церкви, там, как это было в Вилейке в двадцатых годах, униатские священники «рождающихся младенцев грекороссийскаго исповедания обращали в униатскую веру, а из оной, по прихотям и по слабому смотрению родителей, превращаются оные (крещенные униатом дети православных) на римскокатолический обряд»³⁵⁰².

XIV

Римско-католическая пропаганда тоже работала в деле совращения, но её успехи собственно по части совращения православных были невелики. Заблудовский ксендз совратил в 1819 году пять душ православных прихожан Заблудовского монастыря³⁵⁰³. В Ковне, где не было православной церкви, жившие там православные чиновники, также полицейская и инвалидная команды, всего до 50 дворов, с требами обращались к римско-католическим ксендзам или к раскольничьим попам, и «их дети были крещены в римское католичество, а умирают они без покаяния»³⁵⁰⁴. В Ковне, впрочем, недолго спустя был учреждён православный приход³⁵⁰⁵. Подобно униатам, и римскокатолические ксендзы старались проникнуть в православные приходы посредством дворовых каплиц. Любопытно, как при этом обходились существовавшие узаконения. Выданные на этот предмет высочайшие указы поручали «духовным правителям иметь крепкое смотрение», чтобы нигде и никто новых часовен не строил, но «где есть старыя, оставить» их в прежнем виде³⁵⁰⁶. Указом 1819 года, как было замечено, дозволялось в присоединённом от Польши крае строить новые униатские и римскокатолические каплицы и церкви только в тех случаях, когда известный пункт латинствующих, при отдалённости от соседних латинских храмов, заключал в себе не менее 100 дворов инославных обывателей³⁵⁰⁷. Имея подобные условия лишь в весьма редких случаях, латиняне прибегали к хитрости. Они выстраивали тайно и поспешно каплицу, а когда последняя была уже выстроена и освящена и о незаконной постройке возбуждалось дело, они ссылались на указ – «старыя существующия каплицы оставить в прежнем виде»³⁵⁰⁸. Когда возникало «сношение» но подобным делам между высшими учреждениями, римскокатолическая коллегия не задумывалась ссылаться³⁵⁰⁹ на манифест императрицы Екатерины 22 июля 1763 года, имевший в виду переселение в Россию раскольников и немцев и гласивший: «Всем, прибывшим в империю нашу на поселение, иметь свободное отправление веры по их уставам и обрядам безпрепятственно, а желающим не в городах, а особыми на порожных землях поселиться колониями и местечками, строить церкви и колокольни, имея потребное число притом пасторов и прочих церковнослужителей, исключая одно построение монастырей»³⁵¹⁰

XV

Инославие во всех случаях находилось в особенно благоприятном положении потому, что на его стороне была сила сплошь инославного в Минской губернии помещичества. Были примеры – и, конечно, не единичные, – что помещики «по всем деревням» отдавали «строгое повеление, дабы крестьяне благочестивого исповедания к своему грекороссийскому священнику отнюдь не относились с требами и в церковь благочестивую не ходили-б под жестоким наказанием, а относились бы к проживающему униатскому священнику»³⁵¹¹. В селе Лошнице, в имении князя Михаила Радзивила, управляющий Корсак распорядился, чтобы все крестьяне, имеющие лошадей, по воскресеньям великого поста вывозили дерево, и, конечно, согнанные на панщину, не могли быть у исповеди³⁵¹². Народ приходил «в сомнение и отчаяние», принуждаемый «против воли своей уклоняться от исповедываемой ими православной веры»³⁵¹³, но помочь горю, вообще говоря, было трудно.

К концу рассматриваемого нами периода латинство в Минской епархии стояло твёрдой стеной. По сведениям, собранным в 1829 году, в пределах Минской губернии числилось 53 римскокатолических монастыря и 13 униатских, 64 римскокатолических бесприходных церкви-каплицы и 349 церквей униатских³⁵¹⁴. Что же касается губерний Литовских, то там как латинских монастырей, так и костелов было гораздо больше³⁵¹⁵. И если вникнуть во все эти цифры этих настоящих миссионерских пунктов, да принять во внимание все благоприятные для успеха латинства обстоятельства, а также, что это было время всеобщей колонизации края искусной системой князя Адама Чарторыйского, когда ученики русских учебных заведений западного края почти забывали говорить на отечественном языке³⁵¹⁶, то прогрессивные успехи латинства в Минской епархии нельзя будет назвать иначе, как ничтожными. Правда, то несомненно, что уния была удержана от соединения с православием и последнее тоже не имело никакого прогрессивного успеха в латинской среде. Случаи воссоединения униатов и римскокатоликов с православием в этот период не идут далее единичных фактов. Ведомость присоединившихся к православию в 1825 году насчитывает только 14 человек – и в числе их 9 римскокатоликов и одного униата³⁵¹⁷; ведомость 1831 года, из общего числа 22, униатов и римскокатоликов по восьми душ³⁵¹⁸. Среди желавших присоединения к православной церкви были и лица латинского духовенства³⁵¹⁹. Нужно, впрочем, заметитъ, что последние были не всегда безупречной нравственности³⁵²⁰, или же имели, прося присоединения, посторонние цели³⁵²¹.

Именным высочайшим указом 10 февраля 1832 года повелено «во вновь учреждаемую симбирскую епархию перевесть минскаго архиепископа Анатолия, а на его место избрать кандидатов»³⁵²². Св. синод, «учинив распоряжение о переводе архиепископа Анатолия , избрал на освободившуюся Минскую кафедру трёх кандидатов, между которыми вторым был поставлен епископ Тамбовский Евгений³⁵²³. Представленный на высочайшее утверждение синодальный доклад получил царскую надпись: «Быть второму»³⁵²⁴.

Новый Минский владыка, в мире Александр Филиппович Божанов³⁵²⁵, происходил из духовного звания³⁵²⁶. По окончании учения в Тульской семинарии³⁵²⁷ и курса наук в Московской славяногреколатинской академии, был определён в 1811 году учителем в Тульскую семинарию, где скоро заслужил звание «профессора» (словесности), а с 1816 года занял место преподавателя словесности и в Тульском Александровском училище³⁵²⁸. В 1818 году переведён в Казанскую семинарию – сначала на риторику³⁵²⁹, а потом на гражданскую историю. Здесь, в Казани, в 1819 году³⁵³⁰ принял монашество с возведением в сан архимандрита Симбирского Покровского монастыря. В том же году перешёл в Тобольский Знаменский монастырь, в 1824 году – в Костромской Богоявленский. С получением сана архимандрита Евгений занял место учителя богословских наук в семинарии, присутствующего в консистории, цензора епархиальных проповедей и благочинного над монастырями. В 1828 году Евгений был вызван в Петербург на череду священнослужения и проповеди слова Божия и здесь тотчас же получил законоучительство в первом кадетском корпусе. В епископа посвящён в 1829 году – в Тамбов. Теперь, при назначении на Минскую кафедру, ему было от роду 47 лет³⁵³¹. Весенняя распутица задержала преосвященного в Тамбове, и хотя синодальный указ о своём назначении он получил ещё 8 марта³⁵³² и уже 18-го свед все необходимые счёты с прежней епархией, но в путь пуститься он не мог ранее конца апреля и прибыл в Минск только 13 мая³⁵³³.

Назначение в Минск преосвященного Евгения само по себе не составляет в истории Минской епархии события выдающейся важности. Но его историческое значение заключается в том, что оно являлось прямым результатом тех мер, какие стало предпринимать в это время высшее правительство по отношению в церковной жизни западного края России с целью подготовить почву для назревавшего воссоединения униатов 1839 года³⁵³⁴.

Год спустя после назначения в Минск преосвященного Евгения, именным указом 3 апреля 1838 года учреждена в западной России новая епархия – Полоцкая, из губерний Витебской и Виленской³⁵³⁵. Минскую епархию высочайший указ оставлял при двух губерниях – Минской и Гродненской – и Белостокской области³⁵³⁶. Св. синод, при слушании высочайшего указа, отвёл к Минскому преосвященному и Курляндскую область – от епархии Псковской³⁵³⁷ – и дал Минскому архиерею новое именование: «Епископ минский и гродненский»³⁵³⁸. Синодальный доклад во всех подробностях был государем утверждён 30 апреля³⁵³⁹.

Минская епархия, таким образом, за эти два года подверглась с внешней стороны значительным переменам. Она получила нового епископа, новые границы³⁵⁴⁰, новое название и сведена была – впрочем, только de facto, а не dejure – в разряд епископий – из архиепископии. Но главное было не это. Начинал колебаться сложившийся жизненный строй, окаменевший в своей неподвижности, уступая место новым, живым силам. В Петербурге в это время уже работал приснопамятный Иосиф Семашко. Наступала пора, когда всё яснее и яснее разгоралась заря нового воссоединения. Но это уже и новая история. – конец.