Песнь песней
(Song of songs)
Самое убедительное истолкование названия Песни песней, основанное на двух первых словах еврейского текста, заключается в том, что это лучшая среди всех песней. Обоснованность такой точке зрения, несомненно, придают многочисленные и выразительные образы. Ни одна другая книга в Библии не насыщена до такой степени сравнениями, метафорами и другими художественными приемами.
Самые вопиющие ошибки в истолковании книги возникают из-за неспособности или нежелания признать присущие ей поэтические достоинства. Образы часто истолковываются как аллегории, в которых персонажи и иносказания символизируют лица или события, на которые в книге нет ни малейшего намека. Или же литературные аллюзии понимаются как образы реальных лиц или событий, как это происходит в различных истолкованиях Песни, основанных на драматическом эффекте.
Но Песнь – не аллегория и не драма. В ней нет сюжетной линии и исторических персонажей среди действующих лиц, если не считать ссылок на них (Песн.3:7; 8:11–12). Песнь состоит из достаточно самостоятельных лирических поэтических частей, в которых выражается самое сильное из всех чувств: любовь. Прозаическое описание любви не было бы столь ярким. В поэтических образах выражается чувство, которое невозможно изобразить с помощью обычных формулировок. В них сохраняется оттенок таинственности, и они взывают не просто к рассудку, а к человеческой личности во всей ее полноте.
Образы природы. Первостепенное значение имеет факт, что Песнь – это сборник пасторальной любовной поэзии. Отличительные черты пасторали как одного из самых распространенных литературных жанров на любом этапе истории литературы выделить несложно: сельская обстановка, пастухи и пастушки как действующие лица (обычно эти образы служат прикрытием) и действия, совершаемые пастухами и пастушками. В пасторальной любовной поэзии действия персонажей сопровождаются ухаживанием. Важную роль играют образы природы, с помощью которых возлюбленные выражают свои романтические чувства, в том числе прославляя достоинства друг друга. К подтипам пасторальной любовной поэзии относятся приглашение к любви (приглашение возлюбленной прогуляться на цветущем и плодородном лоне природы служит метафорическим предложением брака и жизни во взаимной любви [Песн. 2:10–15; 7:12–14]) и символическое прославление, или wasf (один из возлюбленных восхищается красотой частей тела другого и сравнивает их с образами природы [Песн. 4:1–7; 5:10–16; 6:4–7; 7:2–6]).
Песнь переполнена образами природы, и здесь достаточно упомянуть только о цветах, источниках, садах, виноградниках и животных, украшающих эту страстную любовную поэму. В первую очередь, следует отметить, что множество сцен близости изображаются на фоне природы. Читаем, например, о встрече возлюбленных в лесной спальне (Песн.1:15–16). Они встречаются в цветущем саду (Песн.6:2–3) и под яблонью (Песн.8:5). Этой мирной романтической природной обстановке противопоставляются враждебные городские условия, где возлюбленные разлучены друг с другом (Песн.5:2–8).
Физическая красота пары тоже изображается с помощью образов природы. Возлюбленный подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических (Песн.8:14). Невеста подобна пальме, а ее груди – гроздьям винограда (Песн.7:8–9). Самое, пожалуй, яркое описание женского тела представлено в образе сада или источника (Песн.4:12–5:1). В этом wasf основное внимание направлено на женское влагалище, которое сравнивается с прекрасным и душистым садом и полноводным источником. Все это – распространенные на древнем Ближнем Востоке образы женского влагалища.
Метафоры в книге последовательно связываются с природой, но важно понимать, что аналогии не основываются в первую очередь на визуальном сходстве. Суть сравнений заключается в ценности, которую повествователь видит в возлюбленном или возлюбленной. Возлюбленные и их любовь сравнивается с лучшим, что есть в природе. Поэтический стиль Песни не изобразительный, а эмоциональный и эстетический в невизуальной манере (в том числе с использованием осязательных и обонятельных образов). Образы природы служат, в первую очередь, средством изображения достоинств возлюбленных, и здесь мы видим свидетельства пристрастия евреев к рассмотрению структуры и строения вещей. Сравнение зубов женщины со стадом выстриженных овец, выходящих из купальни (Песн.4:2), служит типичным примером, в котором внимание привлекается к таким свойствам, как белизна, влажность, симметрия, полнота и безупречность. Груди женщины внешне не похожи на двух молодых серн (Песн.4:5), но образ обращает внимание на скромность (к сернам трудно подойти близко) и на их мягкость на ощупь.
Дворцовые образы. Один из парадоксов пасторальной поэзии выражается в том, что этот жанр возник только после появления городов, когда в достаточной степени развилась цивилизация. За идеализированным фасадом пасторального мира Песни песней часто просматриваются образы царского двора с его богатством и роскошью. Мир Песни песней наполнен образами дорогой одежды, благовоний, изысканной пищи, драгоценностей и эротических услад. Уже в Песн.1:3 невеста обращается к возлюбленному как к царю; в Песн.7:6 сказано, что голова невесты «венчает» ее, а ее волосы подобны «царскому ковру» {«как пурпур»}. Эти образы безосновательно побуждают некоторых делать вывод, что Песнь песней – рассказ о царской чете, возможно, о Соломоне и его египетской царице, но на самом деле это просто язык любовной поэзии, когда женщина выглядит царицей в глазах возлюбленного, а мужчина в глазах возлюбленной – царем.
Царский мотив дополняет ссылка на Соломона и его роскошный экипаж в Песн.3:6–11. Не ясно, следует ли понимать, что в этом экипаже едет женщина или что он принадлежит только мужчине, но во всяком случае оба возлюбленных связываются с предметом царской роскоши.
Богатство двора отражается во многих образах Песни, в том числе имеющих отношение к одежде, благовониям, пище, драгоценностям и архитектуре. Покрывало {«кудри»}, за исключением одного случая, связывается, по-видимому, с царским достоинством и браком (Песн.4:1, 3; 6:7). Израильские женщины обычно носили покрывала только во время свадебной церемонии или если они принадлежали к зажиточным и высокопоставленным слоям общества. Единственное исключение – Песн.6:7, где, по-видимому, имеется в виду факт, что блудницы тоже носили покрывала. В данном случае женщина упрекает мужчину и просит не вынуждать ее вести себя как блудница, когда она ищет его. Но в других случаях, когда в Песни упоминается покрывало, имеются в виду царские или, возможно, свадебные образы.
Образы елея и благовоний соотносятся как с двором, так и с природой. Они были дорогими, и позволить их себе могли только богатые. Уже в Песн.1:2 невеста восхищается привлекательным ароматом возлюбленного, и он отвечает таким же комплиментом в Песн.4:10. Этот образ, разумеется, связан с обонянием и в очередной раз напоминает читателю о многогранности чувственного восприятия любви.
Красота мужчины и женщины сравнивается с великолепием драгоценных камней. Если обратиться только к Песн.5:10–16, можно увидеть, что голова мужчины сравнивается с золотом, глаза – с драгоценностями, руки – с золотыми прутьями, усаженными топазами. Его живот (слово, скорее всего, относится к пенису) выглядит как изваяние из слоновой кости, украшенное сапфирами, и т. д. Короче, физическая красота мужчины производит приятное и даже потрясающее впечатление.
Наконец, архитектурные образы тоже связываются с дворцовой обстановкой. Шея невесты сравнивается, например, с Давидовой башней, чтобы, по всей видимости, подчеркнуть ее изящество и благородство (Песн.4:4).
Семейные образы. Мунро обоснованно выделяет в Песни серию метафор, связанных с семейными отношениями. Выглядит удивительным, но в книге мало супружеских образов как таковых – не упоминается о муже и жене (за исключением, пожалуй, случаев, когда мужчина называет женщину «невестой» [Песн.4:8–12; 5:1]), зато есть примечательные упоминания о матерях, братьях и сестрах.
Матери как женщины так и мужчины поддерживают их отношения (Песн.6:9; 8:5). Дом матери невесты служит надежным местом встреч (Песн.3:4; 8:2). Любопытно отметить, что об отцах в Песни не упоминается вообще, и место отца как будто бы занимают братья невесты. В отличие от матери, братья противятся любовной близости, и она старается освободиться от их влияния (Песн.1:4–6; 8:8–12).
В одном месте невеста заявляет, что ей хотелось бы, чтобы возлюбленный был ее братом и она могла бы целовать его не только тайком, но и на людях (Песн.8:1). Со своей стороны, жених часто ласково называет возлюбленную «сестрой» (Песн.4:9–10, 12; 5:1–2).
Заключение. Мир в Песни песней – это мир страстных эмоций. Преобладающий в ней дух позволяет нам заглянуть в мир людей, опьяненных любовью (ср. с образами любви, которая лучше вина [Песн. 1:1; 4:10], где имеется в виду эмоциональное опьянение, а не физическое опьянение вином). Образы в Песни пасторальные, страстные, эротические, чувственные, гиперболические, метафорические и эмоциональные. В манере изложения выражается ассоциативная связь чувств и ценностей, а не визуальное соответствие, и образы в книге символические, а не изобразительные, метафорические, а не буквальные.
См. также: БРАК; ЖЕНЩИНА; ЛЮБОВНЫЕ ИСТОРИИ; МУЖЧИНА; ПОЛОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ, СЕКС.