Книги Царств, 3-я и 4-я
(Kings, books of)
В этих двух книгах, первоначально представлявших собой единое целое, продолжается повествовательная линия 2Царств и рассказывается история Израиля от смерти Давида до плена. Таким образом, эти книги, несомненно, принадлежат к историческому жанру, но написаны с богословской точки зрения, разительно отличающейся от подхода современных секулярных историков. Эта «пророческая история» показывает исполнение слова Господа, доносимого через пророков, в событиях, нередко происходивших при жизни следующих поколений. Ей присущ ярко выраженный обличительный мотив. Каждый правитель Северного Царства делал «неугодное в очах Господних», и только семь царей Иудеи удостаиваются положительной оценки в том смысле, что они делали «угодное в очах Господних» (причем пять из них с оговорками). Основанием для осуждения служат условия завета, изложенные во Второзаконии, согласно которым царь должен переписывать, читать и исполнять закон (Втор.17:18–19). Эта обязанность, установленная с целью выделения Израиля из числа всех других народов, не соблюдалась, поэтому возникла угроза конечной катастрофы, о которой предупредил Ахия (3Цар.14:15) и которая присутствует на протяжении всей книги. Пророческое слово служит объяснением всего происходящего.
Автор выступает не новатором, а верным представителем пророческого понимания истории. Главное действующее лицо – Бог. Внимание сосредоточивается не на сфере или продолжительности личной жизни какого бы то ни было человеческого персонажа, будь то царь или пророк. Оно распространяется и на окружающие народы. История Израиля соединяется с мировой историей, когда Египет, Ассирия и Вавилон вторглись в Самарию и Иерусалим и завладели ими. В пророческой истории отражается судьба не только Иудеи и Израиля (4Цар.23:27), но и великих держав (напр., 4Цар.24:1–3).
Важную роль для автора играет хронология. Он приводит дату начала строительства храма (3Цар.6:1) и с помощью общепринятых формулировок отмечает время восшествия на престол, смерти и продолжительность правления каждого царя, хотя параллельная схема рассказа о двух царствах создает некоторые сложности. Взаимосвязь Израиля с мировыми державами дает возможность пользоваться сравнительной хронологией для привязки событий к мировой истории. О царствовании таких завоевателей, как Сеннахирим (4Цар.19:32–36) и Навуходоносор (4Цар.24:13–15), есть достаточно документальных свидетельств помимо Библии.
Хронология имеет основополагающее значение в композиционном строении книг: очередность событий определяет их содержание. Но в этих общих рамках нет какой-то однородной модели. В начале мы видим единое царство под руководством престарелого Давида и Соломона, но затем произошел раскол. К концу книги оба царства прекратили существование. Но упадок не был непрерывным. Показаны примеры покаяния (3Цар.21:27–29), особенно в Иудее при Езекии (4Цар.18–20) и Иосии (4Цар.22–23), но покаяние ни в коей мере не доводит рассказ до кульминации. Нередко бок о бок помещаются краткие эпизоды; одна за другой следуют оценки царствований со ссылками на источники дополнительной информации. Рассказ о царях двух царств ведется синхронно, чтобы продемонстрировать единство Божьего народа, несмотря на раскол. Исполнение Божьего обетования Давиду, повторенного в 3Цар.2:4, было поставлено под угрозу, поэтому книга заканчивается на ноте неопределенности, если не считать слабого проблеска надежды, показанного в 4Цар.25:27–30. В своей книге автор выражал веру.
Предпочтения автора раскрываются в структуре книг. Давид служит образом идеального царя, в сравнении с благочестием которого оцениваются остальные цари: «Сердце его [Соломона] не было вполне предано Господу, Богу своему, как сердце Давида, отца его» (3Цар.11:4). Другие цари служат ролевыми моделями в противоположном смысле, например, Иеровоам, сын Наватов: «...ходя путем Иеровоама и во грехах его, которые тот сделал, чтобы ввести Израиля в грех» (3Цар.16:19). Царям последней категории уделяется сравнительно мало внимания, если они не играют роли в пророческом служении. Даже Амврию, основателю династии, дипломату, выведшему Северное Царство на международную арену, посвящено всего шесть стихов (3Цар.16:23–28). В идолослужении, которое он поощрял, были заложены семена развала Израиля. Наиболее видное место в книге занимают люди, олицетворяющие пророческий идеал, или сами пророки: Илия, Елисей, Ииуй, Езекия, Исаия, Иосия.
Эпизоды жизни пророков отмечены общей отличительной чертой. Илия появился внезапно, без всякого представления (3Цар.17:1), и сразу занял центральное положение на сцене, противостав царю и убедительно продемонстрировав, что Бог Израиля – истинный Бог. Именно Он направляет ход истории (3Цар.19:15–18) и обличает царей через Своих пророков (3Цар.20:42; 21:20–22; 4Цар.1:16).
Рассказы об Елисее носят эпизодический, быстротечный, часто бессвязный характер, если не считать того, что в них постоянно показывается царям и простым людям, что Бог раскрыл Свои цели пророкам. Этот большой раздел из четырнадцати глав в середине двух книг, занимающий около трети всего их объема, служит убедительным доказательством для иудеев и израильтян, что Бог их отцов есть живой Бог, оправдывающий праведных и карающий угнетателей. В этом выражается источник надежды: Бог, Который дал закон, продолжает выполнять его, не только воздавая по справедливости, но и проявляя милость, отвечая на молитвы и откликаясь на выражения веры.
Тот факт, что при подведении итога царствований автор ссылается на дополнительные источники, усложняет анализ стиля изложения. Яркие выражения встречаются в основном в диалогах, заимствованных, по-видимому, из какого-то источника, хотя их использование само по себе свидетельствует о признании автором их силы. Выражение «многочисленные как песок у моря» (3Цар.4:20) возвращает нас к Аврааму (Быт.22:17); слова «каждый под виноградником своим и под смоковницею своею» (3Цар.4:25) относятся к мирной жизни не только в Израиле, но и в Ассирии (4Цар.18:31); «светильник [Давида] в детях его на все времена» (4Цар.8:19) – распространенная метафора (3Цар.11:36; 15:4; ср. 2Цар.21:17). Эти несколько примеров наводят на мысль, что автор довольствовался использованием пророческих оборотов речи, делая упор на слове Господа, а не на своем собственном.
В рассказе о Соломоне автор как будто бы слишком подчеркивает мудрость Соломона, особенно в свете его разоблачений в 3Цар.11. В этом может выражаться ирония, как и в перечислении тазов, лопаток и чаш из золота или полированной меди среди украшений в храме (3Цар.7:40, 45, 50). Те же самые предметы вновь перечисляются как добыча, взятая вавилонянами (4Цар.25:14). В противопоставлении 3Цар.6:38 («строил его [храм] семь лет») и следующего стиха («а свой дом Соломон строил тринадцать лет» [3Цар. 7:1]), безусловно, заключена скрытая критика.
Во многих рассказах выражается яркий юмор, близкий к иронии, например, при описании насмешек Илии над так называемым богом Ваалом (3Цар.18:27) или при противопоставлении слов Илии «остался я один» словам Господа о том, что Он «оставил между Израильтянами семь тысяч мужей: всех сих колена не преклонялись пред Ваалом» (3Цар.19:14–18). При осаде Самарии предсказание Елисея об обилии пищи было встречено классическим проявлением неверия: «Если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть?». Но радостную весть о том, что царский сановник считал невозможным, принесли презренные прокаженные (4Цар.7:1–11). Пример драматической иронии мы видим в эпизоде, когда Ииуй убил Иорама на участке виноградника Навуфея и бросил его тело на то самое место, где была пролита кровь Навуфея (4Цар.9:24–26).
Автор не выражает сомнений в том, что историей управляет Господь. Как землепашец ведет своего быка, так и Бог поведет Сеннахирима, куда Он захочет (4Цар.19:28). Хотя Иудея намного сократилась, у нее есть будущее, которое обеспечит ревность Всемогущего Господа (4Цар.19:29–31). Подчинение вавилонянам стало трагедией, но вера не позволит, чтобы плен был концом.
См. также: ИЕРУСАЛИМ; ИСТОРИЯ; КНИГИ ПАРАЛИПОМЕНОН; КНИГИ ЦАРСТВ, 1-Я И 2-Я; СОЛОМОН; ХРАМ; ЦАРЬ, ЦАРСТВОВАНИЕ, ЦАРСКОЕ ДОСТОИНСТВО.