Слово произнесенное в Херсонском Екатерининском, что в крепости, соборе, при его обновлении 7-го октября 1863 г.

Господи, возлюбих благолепие дому Твоего, и место селния славы Твоея. Псал. 25, ст. 8

Да, братья, благочестивый Давид крепко любил благолепие храма Господня! Да и как было не любить великолепной красоты дому Божия мужу по сердцу Божию? Как было не любить селения славы Вседержителя этой богоблагодатной душе, исчезавшей в любви к Богу крепкому и живому? Храм для Давида служил отрадой и успокоением от всех его трудов и занятий. Под кровом храма он слагал все, теснившие его узы мирских забот и попечений и выводил пророческий дух свой, как бы на широту, чтобы тем беспрепятственнее прозревать тайны судеб Божиих и услаждаться беседой со своим Владыкой и Господом. Под кровом храма, то изливал он сокровенную скорбь души своей перед Сердцеведцем, то молился Ему о помощи и укреплении против обдержащих его врагов, то смирялся во вретище и плакал о своих согрешениях, то исповедовался Господеви яко благ, яко в веке милость его (Псал. 105:1), и в упоении духовном воспевал Ему песнь хвалы и благодарения, сопровождая все это и всесожжением тучным, и псалтирем десятострунным и гласом радования.

Но не тоже ли, братия, для нас, и даже не более ли, новозаветный храм христианский, чем ветхозаветная скиния для Давида? Храм христианский не тем ли паче есть святилище, достойное всей нашей любви, благоговения и поклонения, –святилище, в коем прославляется и благословляется достопоклоняемое имя святейшей Троицы? Не тем ли паче, и для нас верующих, должен служить он отрадным упокоением от всех напастей и треволнений мира суетного, и такой усладой, и утешением, что в храме стояще на небеси стояти мним? Не здесь ли, отрешившись от всех житейских попечений, и мы в мире и безмятежии изливаем наши молитвы и моления перед Господом и взываем к Нему едиными устами и единым сердцем, как дети одной семьи Божией, одного Отца небесного? Не здесь ли, по-преимуществу, являет нам Бог Триединый всю силу любви Своей, исполняя во благих желание сердца нашего, питая и услаждая дух наш словом жизни и спасения, возрождая, обновляя и освящая нас дарами благодати Своей? Но сего не довольно. Христианский храм есть всемирный жертвенник, на котором священнодействуется и возносится во воню благоухания Божия святейшее бескровное приношение, изображающее ту великую жертву, которую Единородный Сын Божий, – этот великий и вечный Архиерей, принес правосудию Божию на крестном, голгофском жертвеннике, но искупление грехов наших.

Блажени любящие благолепие дому Божия и посещающие храм Господень, вечер, утро и полудне! Блажени потому что они каждый раз, если только молятся с верой и благоговением, каждый раз износят от храма святого малость Божию и благословение на все свои дела и начинания.

Блажени и вы, возлюбленные, возлюбившие красоту сего дому Божия и обновившие это селение славы дивного во святых Господа сил? Благочестивый труд любве и приношений ваших не останется без награды перед Тем, Который не скудно и независтно ценит и чашу воды, подаваемой во имя Его.

Но, обновив храм сей освящением боголепным, не оставляйте его, братия мои, пустым, без молитвословий, не говорю всегда, но по крайней мере во дни воскресные и праздничные. Не подражайте тем, которые, вознерадев о себе и о своем спасении, всемерно стараются убить время, определенное на служение Господу, и провести его где бы и как бы ни было, только, не в храме и не среди молитвы. Не подражайте таковым и не ревнуйте. По словам того же Давида, это суть лукавнующие (Псал. 36:1); а по учению Св. Павла – сыны противления (Еф. 5:6), и чада гнева Божия. Они небрегут об уставах Церкви и не боязненно нарушают заповедь Божию о чествовании дней святых, потому, что в них уже омертвела вера и иссякла любовь к Богу. Живя по духу мира и плоти, они мудрствуют по плоти, стремятся к плотскому, услаждаются плотским, и все свое счастье полагают в наслаждении плотском. А живя таким образом, дивно ли, что таковые нисходят, наконец, до такой глубины зол, что и сами становятся одна плоть (Быт. 6:3), не имеющая права на наследие духовное в небе. И по мере, того как Дух Божий, дух жизни истинной и святой оскудевает в них, и дух благоволения Отчего оставляет их и не имать пребывати на них (Быт. 6:3).

Как и в чем таковые проводят время, отнимаемое у Бога, мы не будем касаться сего. Дела мира и дела плоти столько же разнообразны, сколько и безобразны. Мы скажем только о том, что в наше больное время, страждущее заразой вольнодумства, нерадящих о храме Божием, к прискорбию, весьма много, и что едва ли не все они иногда приводят в оправдание своей ленности и нерадения, один предлог, за который обыкновенно прячется их лукавая воля; едва ли не все ссылаются на вечные недосуги, и стараются извинить и оправдать себя в оставлении службы Божией множеством дел, с тем только различием, что одни из них укрываются за дела послужб, а другие – за обычные дела по дому и хозяйству.

Что последние, оставляющие храм Господень, но не оставляющие своих обычных дел и занятий и в день субботний, явно нарушают заповедь Божию, – явно и тяжко грешат и не имут вины о гресе своем, это не требует ни доказательств, ни разъяснений. Но что сказать о первых, о тех, кои прикрываются делами службы¹⁹?

Не отвергаю, что во всяком роде службы общественной могут быть такие случаи, что, при самом усиленном желании почтить день господень, не усматривается никакой возможности находиться при Богослужении. Само собой следует, что подобные невольные нарушения заповеди Божией никому не могут вменяться в суд и осуждение. Это – вина благословная, т, е. уважительная. Святая Церковь снисходит к подобным случаям и об оставшихся в домах благословной виной, молится также, как и о предстоящих в храме. Но согласитесь, братия, что такие случаи – не более как исключения, и следственно, по самому свойству своему, должны быть очень редки. Между тем, сколько есть таких из нас, кои круг этих исключений расширяют до того, что нехождение в храм Божий обращают для себя как бы в правило, не допускающее почти никаких исключений. Как судить об этом, и что тут винить? Должность ли и службу общественную, или же скорее нашу собственную беспечность в деле спасения и нескрываемое небрежение о заповеди Божией?

Нам нельзя жаловаться, что порядок и внутренней строй нашего государственного управления и законодательства стесняют нашу свободу в делах веры и благочестия. Следует только вспомнить, что мы живем в царстве не только христианском, но и православном, что наши русские законы относительно служб и должностей писаны и пишутся под влиянием духа Евангельского и постановлений церковных, и что заповедь Божия о дне субботнем, т. е. о днях воскресных и праздничных не только не отменена, но и усилена, распространена и ограждена от нарушений. Возможны ли, после сего, частые столкновения закона Божия с законом государственным и не все ли те, которые уклоняются от участия при общественном богослужении, под предлогом службы и должности, не благородно лгут, и клевещут и на службу, и на должность?

Но положим, что доля дел служебных, не оконченных в продолжение шести дней, может падать и на день седьмой. Что же? Думаете ли, братия, что это столкновение обязанностей служебных с религиозными таково, что из-за дел по службе непременно надобно оставлять храм Божий и общественную молитву?

Занятия служебные, предстоящие нам в день воскресный, как бы ни казались обязательны и важны, однако они далеко не таковы, чтобы из-за них мы оставляли в этот день пищу и питие, отдых и сон. А если всем этим потребностям тела мы удовлетворяем неопустительно, потому что считаем их необходимыми: то почему же нам не удовлетворять потребности душевной, как более необходимой, – потребности присутствовать в святом храме? Нельзя же сказать, что нет времени. День седьмой или недельный весь и по преимуществу есть день Божий; это есть суббота Господу Богу. Не найти двух, трех часов для Бога в двадцати четырех, которые все суть Божии, значит святотатственно похищать время у самого Творца времени и Царя веков (1Тим. 1:17); значит обнаруживать самую грубую и оскорбительную неблагодарность перед благим Промыслителем, во власти коего и время, и вечность, и наша жизнь, и наши силы, и наш успех во всяком деле. О, благо тем, которые имея в виду воздать царю царево, прежде воздают Божия Богови! Благо тем, которые прежде молятся Господу и испрашивают от Него помощи и благословения, а потом с умиротворенною совестью и спокойным духом принимаются, если то нужно, и за дело.

Но молиться можно и дома, обыкновенно говорят таковые. Действительно можно, и не только можно, но и должно. Господь Иисус Христос, дав нам заповедь молиться дома в затворенной клети, подтвердил это и освятил Своим собственным примером. Но молитва домашняя, или келейная, отнюдь не заменяет, тем паче не отменяет молитвы общественной в святом храме. Тот же Спаситель наш, который и заповедал нам молиться в уединении и Сам почасту молился целые ночи то на высотах гор, то в пустыне, не приходил ли каждый год своей земной жизни в Иерусалим на праздник Пасхи, и не присутствовал ли при богослужениях в храме? А живя в Галилее, не посещал ли Он синагоги и не участвовал ли в молитве общественной? Святые Апостолы делали тоже самое. Несмотря на то, что сень закона обрядового уже проходила и исчезала, а светозарная денница Евангельского учения, имевшего изменить лицо всей земли и Церкви, уже занималась и сияла в сердцах верующих (2Петр. 1:19), Апостолы не преставали восходить для общественной молитвы в ветхозаветное святилище, (Деян. 3:1) дотоле, пока из них самих, как камней живых не устроился храм духовен (1Петр. 2:5). Таким образом ни Христос, ни Апостолы не оставляли собраний церковных, и не заменяли их молитвой домашней.

Да и может ли заменить эта домашняя молитва общенародное молитвословие в храме? Не говорю о том, что молитва совокупная, возносимая от многих, действеннее, сильнее и угоднее Господу, потому что обобщая и объединяя всех молящихся во един дух мира и любви, делает всех нас братьями во Христе Иисусе; не говорю о том, что божественное обетование, данное Спасителем о Его особенном, хотя и незримом, присутствии среди нас, относится не к одному молящемуся, а к многим, собирающимся о имени Его; не говорю, что в храме возвещаются все тайны спасения нашего и проповедуются все дела беспредельной любви Божией к нам грешным; не говорю, что здесь представляются взору и слуху нашему бесчисленные образцы веры и благочестия в примерах празднуемых святых: скажу о том только, что в этом святилище, в этом небе преклоненном, мы зрим и слышим Самого Сына Божия, нашего Спасителя сидящего на небе одесную славы Отчей, и в тоже время являющегося нам в святейшей тайне Евхаристии, являющегося и питающего нас Своим пречистым телом и Своей Боготочной кровью. Может ли быть что выше сего, святее и вожделеннее для сердца верующего? Знаю, что святые тайны преподаются не всем и не всегда, но и одно присутствие при освящении их, одно богоданное поклонение им по освящении, и одно осенение ими при перенесении на жертвенник, какую силу, благодать и благословение низводит от Самого Христа на молящихся с верой и любовью? Можно ли все это заменить молитвой келейной.

Итак, молитесь, братия, и дома в уединении, молитесь утро и вечер, и во всякое время; молитесь в будни и в дни празднеств; но последние, т. е. дни воскресные и праздничные освящайте, кроме того, общественным молитвословием и провождайте их во всякой святыни, назидая самих себя псалмами и славословиями, и песнопениями духовными, во благодати поюще Господеви не только в сердцах ваших (Ефес. 5:9; Кол. 3:16) и в уединении, но и во храме, всенародно. Сам же Бог мира и Отец щедрот, за молитвами святой Великомученицы Екатерины, имени коей посвящен храм сей, да обновит, да освятит (1Сол. 5:23) и да спасет всех вас. Аминь.