Речь произнесенная 5-го сентября 1863 года, в новоотстроенном здании для Херсонской гимназии, по освящении его и по молебне перед начатием учения

Благородное Собрание!

Напонец, новый питомник благородного юношества Новороссийского, приднепровского края окончен и освящен!

Итак, благословение Божие и помощь от святого, призванные молитвой при самом заложении дома сего, совершили свою силу и действие. Сила неослабной воли и ревности об общем благе, поддержанная силой свыше, восторжествовала над всеми препятствиями. Более чем двухгодичный труд напряженной заботливости и беспокойства увенчан успехом вожделенным. И вот внешнему прозябанию и процветанию науки открыт жизненный простор, под новым кровом, более светлым и достойным.

Оставалось, во гласе хвалы и благодарения к Всеверховному Зиждителю, вознести новые мольбы о благодатном приосенении и покровении дома сего и живущих в нем, о ниспослании нового благословения и новой помощи на самое дело и делание, имеющие здесь открыться. Но и этот благочестивый долг святой веры выполнен.

Теперь служителю алтаря Христова ничего более не остается, как поздравить вас, господа начальствующие, руководящие и руководимые под сению сего святилища, поздравить со столь добрым началом, положенным во главу угла предстоящих вам трудов, поздравить и пожелать, чтобы Дух Божий, только что молитвенно-призванный, Дух благой и правый, Дух разума и премудрости, предохранил вас от духа лжи и лукавства, который навевая с Запада и повсюду разливаясь среди нас, увлекает многих из нас, и не совсем слабых и легких смыслом, – предохранил вас от духа, или лучше, заразительного недуга нашего времени, который, проникая все слои быта общественного и частного, стремится к потрясению и даже ниспровержению в нас самой основы благоденствия земли Русской.

Русь святая столько веков прожила уже началами православными. Столько веков дышала она и питалась дыханием жизни самобытной, народно-русской, проникнутой верой в Бога и верностью к царю. Столько веков шла она таким образом, могучая и благословенная, вперед, от силы в силу и от славы в славу. Чего же вам еще больше? Нужны ли для нас те модные принципы, которые, прикрываясь громкими названиями прогресса и гуманности, разлили уже по Западу яд свой, смешав его с потоками крови? Истинный прогресс и благоразумная гуманность нам не чужды. Мы от них не прочь. Нам чужды, нам не сродны одни лишь принципы неверия, материализма, социализма и разнузданности нравов, но отнюдь не дисциплины, порядка, благоприличия.

Нам чужды и не сродны принципы, по которым святая веpa, Церковь, мир духовный – анахронизм; чиноначалия и власти – устарелая пошлость; почтительное отношение детей к родителям, воспитанников к начальникам, младших к старшим – следы первобытной дикости и всецелого отсутствия цивилизации; а дикий разгул и разгар страстей буйных, следование во всем страстным влечениям сердца и удовлетворение стремлениям чисто скотским – о, это – свежая современность, выполнение прямого закона природы нашей. Нет, возлюбленные, кто бы что ни говорил, а я еще повторю: такие принципы нам чужды и не сродны!

Просвещение весьма благотворно, но не всякое и не безусловно. Просвещение, заимствуемое от Света присносущного и нисходящее от Отца светов, действительно таково; но просвещение, не выходящее из пределов мудрования плоти и крови и заимствуемое от тех эфемерных, удушливых огней вольнодумства, которые, возгораясь над болотной гнилью одних недостатков, все разрушают, ничего не созидая, и оставляют по себе один лишь смрад и тление – далеко не таково.

Единственный и самый верный проводник, а вместе и критерий просвещения, истинно благотворного, есть страх Божий, как начало истинной премудрости.

Стяжите этот страх, положите его в краеугольный камень вашей веры, жизни и науки; пусть он теплится в сердцах ваших, как негаснущий светоч, и озаряет все стремления и цели ваших научных занятий, и тогда, тогда единственно, просвещение вполне будет благотворно и вожделенно и для образуемых, и для тех, в среду коих они вступать должны.

Тогда оно состоять будет не в образовании только ума, но и в обрезании сердца. Тогда оно не удалит вас от последней цели земного странствования, а покажет и облегчит путь к небу, уравняет и усладит стропотную, а под час, и горькую стезю жизни.

Тогда и наука явится в полном блеске своего достоинства. Она не станет в безрассудный антагонизм с откровением, не посягнет на низведение вечных глаголов Божиих до степени общепростых мнений человеческих, не попустит, кому бы то ни было, коснуться святотатственной рукой таин искупления, потому только, что они выше сферы обычного разумения: а, напротив, сама же сознательно и благодушно вручит пальму первенства вере перед знанием. Словом, явится в полном своем величии, как неоцененный дар неба, посланный земнородным в утешение.

Таковы мои благожелания месту сему! Заключая их во имя Божие, вручаю этот кров и всех принадлежащих к нему – силе благодати и всесильному покрову Приснодевы. Чудотворный лик Ее, не неведомый стране сей, да будет здесь всегда присущ¹⁷, и да послужит он для всех, по мере веры, и обороной от духа времени лукавого и укреплением в вере православной, и помощью в труде добросовестном.