Часть третья. Жизнь и деятельность св. пророка Даниила в плену вавилонском

Пророк Даниил, как видно из книги его имени, был в числе отроков царского и княжеского рода, взятых в плен Навуходоносором в первое нашествие его на Иудею при Иоакиме⁷³², – в частности, был «из сынов иудиных»⁷³³. Такие указания говорят за то, что пророк происходил из колена иудина и принадлежал если не к царскому, то к княжескому знатному роду. Происхождение пророка из колена иудина, во всяком случае, несомненно: помимо библейского текста, о том же говорит талмуд⁷³⁴ и все христианское предание⁷³⁵. Но другой вопрос трудно решить, – принадлежал ли Даниил к царскому роду или только к знати иудейской. Иосиф Флавий говорит, что пророк был родственник царя Седекии⁷³⁶, – очевидно, того Седекии, который был последним царем иудейским; следовательно, вообще принадлежал к царскому роду⁷³⁷. Предположение это, конечно, вполне возможно, но за отсутствием точных данных (так как Флавий сам по себе не чужд иногда исторических ошибок и своеобразного толкования исторических фактов) высказаться положительно в пользу его нет оснований. Может быть, сам Иосиф отнес Даниила к царскому роду именно потому, что видел и хотел показать в истории жизни его в Вавилоне исполнение пророчества Исаии о том, что «сыновья Езекии» будут служить при дворе царя вавилонского⁷³⁸. Христианское предание тоже решает этот вопрос различно: с одной стороны, относит пророка Даниила к царскому роду Давидову⁷³⁹, с другой – причисляет его к самой знатной фамилии вельмож иерусалимских, занимавшей первое место в Иудее⁷⁴⁰. Во всяком случае, пророк был очень высокого происхождения. Предание указывает по имени и отца его: это – некто Саваан⁷⁴¹; но что это за личность и какую роль она играла в истории последних царей иудейских, – неизвестно и нет данных строить о ней какие-либо догадки⁷⁴².

Называет предание и место рождения пророка Даниила; это – Бефевор или Бефорон верхний, вблизи Иерусалима⁷⁴³. Город этот лежал в колене ефремовом, на расстоянии 10–12 миль к северо-западу от Иерусалима и принадлежал к числу левитских городов⁷⁴⁴. И это предание о месте рождения пророка, пожалуй, правдоподобно, хотя согласиться с ним вполне трудно: Даниил был из колена иудина; едва ли, поэтому, родители его могли жить в Бефеворе, который принадлежал колену ефремову и был, притом, городом, назначенным специально для левитов. Скорее можно предположить, что пророк родился и прожил свое детство в Иерусалиме: родители его принадлежали к самой знатной фамилии иудейской, сам пророк уведен был в плен именно из Иерусалима⁷⁴⁵; следовательно, если даже он родился в Бефеворе или другом каком-либо городке, то детство свое провел в Иерусалиме⁷⁴⁶.

Нельзя определить точно и года рождения пророка Даниила, так как исторических данных для решения этого вопроса у нас нет. Ограничимся только предположением. Мы говорили, что первый исторический факт из жизни пророка Даниила, известный нам более или менее точно, это – пленение его в первое нашествие Навуходоносора на Иерусалим при Иоакиме, вслед за битвой при Кархемише; в то время пророку, судя по библейским данным, могло быть 14–17 лет; следовательно, если битва при Кархемише была в 605 г., то годом рождения Даниила будет приблизительно 622–619 г. до Р. Хр., или 18–21 год царствования Иосии.

Вот все, что можно сказать о первых годах жизни пророка до переселения его в Вавилон. Конечно, эти 14– 17 лет небогаты были какими бы то ни было приключениями и прошли так, как обыкновенно проходили годы детства иудейских отроков того времени. Как сын богатых и знатных родителей, пророк Даниил, естественно, был окружен в родительском доме всем, что можно назвать лучшим для его религиозно-нравственного воспитания; а что это религиозно-нравственное воспитание действительно было наилучшим, – в этом сомневаться нельзя: высокое благочестие, строгая точность и верность в исполнении всех предписаний закона, обнаружившаяся в самые первые годы его жизни в Вавилоне, несомненно, были заложены еще в родительском доме и настолько, притом, твердо и крепко, что их он предпочитал даже самой своей жизни. Родители пророка, несомненно, принадлежали к числу истинных ревнителей благочестия и были, может быть, сотрудниками царя Иосии в его великой религиозной реформе. Открытие «книги закона», торжественное празднование пасхи (о чем мы говорили в свое время) оказывали влияние на весь иудейский народ, как и на самого Иосию; тем сильнее должно было быть это влияние на более впечатлительных людей того времени, которые искренно желали восстановления благочестия и деятельно помогали Иосии в его планах; для таких людей торжественный завет царя и народа исполнять в точности все предписания закона – был, так сказать, главным принципом, проникавшим всю их жизнь; буквальное выполнение всех предписаний закона Иеговы сделалось правилом их жизни; несомненно, в этом духе они воспитывали и молодое поколение, стараясь сделать его представителем истинного благочестия. К этому-то благоприятному вообще времени относится детство пророка Даниила. Воспитанный под непосредственным надзором родителей, имевший, может быть, в числе воспитателей благочестивых священников времен Иосии, бывший, вероятно, под благодетельным влиянием пророка Иеремии⁷⁴⁷, Даниил-отрок обрядовый и нравственный закон Иеговы положил в основу своей жизни; и благодаря особенно счастливо сложившимся обстоятельствам еще родительский дом заложил в душе его такую религиозную основу, какая особенно нужна была ему в языческой стране, при дворе языческих государей, куда он переселился в самом юном возрасте и где сразу же попал под влияние представителей язычества – мудрецов-магов и жрецов.

Первый исторический факт из жизни пророка, какой передает нам Библия, – это отведение его в плен в Вавилон: Навуходоносор, говорится в Дан. 1:1–6, пришел к Иерусалиму, осадил, а затем и взял его, забрал с собою часть сосудов из храма Иерусалимского и не мало пленников, из которых велел выбрать знатных отроков для воспитания при царском дворе; в числе этих отроков был и пророк Даниил с тремя своими друзьями. Событие это помечается третьим годом царствования Иоакима, царя иудейского⁷⁴⁸. Такая хронологическая дата, как замечает Рейнке⁷⁴⁹, определяется решительно во всех древних переводах книги Данииловой; тем не менее, мы должны обратить на нее особенное внимание в виду разного рода затруднений, соединенных с этим вопросом библейской истории. Дело в том, что дата книги Данииловой, по-видимому, противоречит другим местам библейских книг. Пророк Даниил говорит, что в 3-й год Иоакима Навуходоносор, царь вавилонский, осадил и взял Иерусалим⁷⁵⁰; между тем, пророк Иеремия в четвертый год того же Иоакима только предсказывает народу семидесятилетнее пленение вавилонское, говоря о нашествии Навуходоносора, как о будущем еще событии⁷⁵¹, – следовательно, до того времени Навуходоносор никак не мог быть в Иерусалиме, а тем более взять его. Говорит Иеремия, затем, о битве при Кархемише, когда Навуходоносор разбил фараона Нехао и завладел всеми подвластными ему землями (в том числе и Палестиной); и эта битва была тоже в 4-й год Иоакима⁷⁵²; до этого же времени Навуходоносор не был и не мог быть в Иерусалиме, так как в виду именно битвы пророк Иеремия и говорит о 70-летнем плене вавилонском, считая совершенно естественным и необходимым то обстоятельство, что, после поражения фараона, Иудея, как подвластная ему, перейдет в руки вавилонян. Год спустя (в пятый год Иоакима) был назначен в Иерусалиме общенародный пост с целью, по-видимому, умолить Господа и чрез то отвратить бедствие, предсказанное пророками, – разрушение Иерусалима и храма и опустошение всей Иудеи⁷⁵³; следовательно, даже и в 5-й год Иоакима Навуходоносор видимо еще не коснулся Палестины. Как же, после этого, смотреть на дату книги Данииловой, по которой уже в 3-й год Иоакима Иерусалим был взят вавилонянами? Необходимо обратить особенное внимание на этого рода обстоятельство и решить так или иначе кажущееся противоречие. В общем мы коснулись уже царствования Иоакима и событий, соединенных с битвой при Кархемише; теперь займемся частностями.

О нашествии Навуходоносора в царствование Иоакима на Палестину передают и книги Царств и Паралипоменон. По четвертой книге Царств, Навуходоносор покорил Иоакима и тот был верен ему три года, а потом отложился от него; тогда Господь наслал на Иоакима полчища халдеев, сирийцев, моавитян и аммонитян, которые должны были «погубить Иуду». «Погубили» ли они или нет, – об этом не говорится; но упоминается о смерти Иоакима; следующее, затем, нашествие Навуходоносора на Иудею относится уже к царствованию преемника Иоакима Иехонии⁷⁵⁴. Во второй книги Паралипоменон делается еще прибавка, что Навуходоносор, при завоевании Иерусалима, заключил Иоакима в оковы, чтобы отвести его в Вавилон, – причем забрал с собою и часть сосудов из храма иерусалимского⁷⁵⁵. Когда это было, – трудно определить, но, по всей вероятности, указанные частности относятся к первому нашествию Навуходоносора при Иоакиме, потому что другого нашествия собственно и не было: во второй раз Иоакима тревожили только полчища подвластных Вавилону народов; сам же Навуходоносор явился к Иерусалиму только в третий месяц Иехонии. Что это так, – можно видеть из следующего: Иоаким, по свидетельству книги Царств, умер в Иерусалиме и погребен «с отцами своими»⁷⁵⁶; между тем, указанное место книги Паралипоменон говорит о намерении Навуходоносора отвести Иоакима в Вавилон; ясно, что Иоаким или не был отведен в действительности, или должен был вернуться с пути, а может быть уже и из Вавилона, и затем снова сделался царем в Иерусалиме, где потом и умер. Очевидно, указанное обстоятельство было в первое нашествие Навуходоносора, когда Иоаким был заключен в оковы, но после изъявления своей покорности пред Навуходоносором был возвращен на царство, причем должен был дать клятву в верности; это-то и значит, что, вслед за тем, Иоаким 3 года был верен Навуходоносору, а потом отложился от него⁷⁵⁷. Если обратим внимание, теперь, на первые стихи книги Данииловой, то увидим, что обстоятельства похода Навуходоносора по Даниилу сходны с теми подробностями, какие передает нам книга Паралипоменон: и там и здесь говорится о покорении Иоакима, о пленении священных сосудов (не всех, а части их); разница только в том, что, по книге Данииловой, сосуды были переданы в храм, «в дом бога», частнее – «в сокровищницу бога» языческого⁷⁵⁸, а по книге Паралипоменон, – они были оставлены «в капище» (слав. «в храме царя»), т. е. в царском дворце в Вавилоне⁷⁵⁹. Предпочтение в данном случае нужно отдать книге Данииловой, так как её показание подтверждается вполне свидетельствами других библейских мест⁷⁶⁰; впрочем, и показание книги Паралипоменон, что сосуды были отданы во дворец, не противоречить истине: объясняется оно просто тем, что, по свидетельству даже клинообразных надписей, дворец Набопалассара и Навуходоносора был выстроен вблизи храма или как бы вокруг его⁷⁶¹. Таким образом, и книга Даниилова передает о том же первом нашествии Навуходоносора при Иоакиме, о каком говорится и в книге Паралипоменон; нашествие же это, по книге Иеремииной, не могло быть раньше 4-го года Иоакима. Итак, на основании библейских данных получаем такую комбинацию фактов: в 4-й год Иоакима (который был и 1-м годом Навуходоносора) последний пошел войною против фараона Нехао и разбил его при Кархемише⁷⁶²; скоро после того Навуходоносор двинулся на Иудею, взял Иерусалим, причем заключил Иоакима в оковы, но, удовлетворившись, вероятно, покорностью его, возвратил его на царство, а сам захватил сосуды из храма и пленников⁷⁶³. Иоаким был верен Навуходоносору 3 года, потом отложился от него, терпел тревожные нападения со стороны соседних мелких народцев и среди этих превратностей судьбы умер, не испытав на себе вторичного нападения Навуходоносора. Теперь вопрос в том, как расположить эти события по годам царствования Иоакима, – когда Навуходоносор первый раз овладел Иерусалимом, откуда считать три года верности Иоакима.

Обратимся за помощью к светским историкам, так как у библейских писателей касательно этого хронологических дат вовсе нет, а с показанием книги Данииловой, относящей первое нападение Навуходоносора к 3-му году Иоакима, согласиться пока нельзя, в виду противоречия его данным книги Иеремииной.

Иосиф Флавий передает нам об этих событиях таким образом. В четвертый год царствования Иоакима, говорит он, Навуходоносор, получив самодержавную власть в Вавилоне, отправился с войском к Кархемишу, чтобы вступить в битву с фараоном Нехао; здесь (при Кархемише) фараон был совершенно разбит, а Навуходоносор (двигаясь, очевидно, за ним) завоевал всю Сирию до Пелузиума (в Египте), кроме одной только Иудеи; к Иерусалиму же он подступил в восьмой год Иоакима (или в четвертый год самого Навуходоносора) и потребовал от него дани; Иоаким, действительно, заплатил дань и клятвенно обязался быть верным Навуходоносору; три года он исполнял свое обязательство, но потом нарушил клятву и отказал в дани вавилонскому царю, надеясь на поддержку себе со стороны египтян; надежда его обманула, а между тем Навуходоносор подступил к Иерусалиму, взял город, многих жителей умертвил, приказал убить и самого Иоакима, на престол Иудейский возвел Иехонию, а три тысячи знатных граждан взял с собою в качестве пленников⁷⁶⁴. Тот же Флавий передает нам следующий рассказ халдейского историка Бероза (конца IV и начала III в. до Р. Хр.). Когда Набопалассар, отец Навуходоносора, услышал, что составленный им в Египте, Келесирии и Финикии наместник отложился от него, то, будучи не в состоянии, по причине старости, лично двинуться против него, послал с войском сына своего Навуходоносора; последний победил отложившегося наместника и снова подчинил Вавилону все прежние области (т. е. Египет, Сирию и Финикию, наместник которых думал было сделаться независимым). Между тем, Набопалассар заболел и умер; а Навуходоносор, узнавши о смерти отца, поспешил окончить свои дела в Египте и других отвоеванных странах, поручил своим верным полководцам отправляться в Вавилон со всею добычею, с войском и пленниками из иудеев, финикиян, сирийцев и египтян, а сам с небольшим отрядом поспешил в Вавилон кратчайшим путем чрез пустыню и, прибыв в свою столицу, формально вступил на престол⁷⁶⁵. Теперь вопрос в том, об одном и том же ли событии говорят Флавий и Бероз, или нет? Правда, Бероз не упоминает о Кархемише, где, по Иосифу, была битва между Навуходоносором и фараоном Нехао, но он не называет и другого какого-либо места, а только говорит, что Навуходоносор пошел против отложившегося «наместника», вступил с ним в битву и победил его; в этом отношении молчание о самом месте сражения решительно ничего не доказывает. Далее, – кто это за «наместник», с которым, по Берозу, Навуходоносор воевал по поручению своего отца? Бероз говорит, будто этот «наместник» был поставлен Набопалассаром для управления Египтом, Сирией и Финикией и что он будто изменил Вавилону. Несколько раньше мы изложили ход событий этого времени на основании преимущественно библейских исторических данных и можем судить, что было тогда в Египте, Сирии и Финикии. Фараон Нехао, славившийся своими военными подвигами, покорял одну страну за другою и двигался постепенно к северо-востоку, к пределам Вавилона. Начав морским путем, он высадился в северной части Палестины, здесь разбил войско Иосии при Мегиддоне, прошел всю северную Палестину, которую совершенно подчинил своей власти, затем, покорил Финикию и Сирию и направился к берегам северного Евфрата; весь этот путь от Египта до Кархемиша продолжался целых четыре года (609–605). Насколько Нехао успел подчинить себе завоеванные им области, – это прекрасно видно из того, как самовольно-деспотически он обращался с иудейскими царями Иоахазом и Иоакимом. Очевидно, Египет, Сирия и Финикия в то время вовсе не были подчинены Набопалассару, который не мог и назначить туда своего наместника; напротив, все это принадлежало фараону, который не только был вполне независимым государем, но двинулся против самого Набопалассара⁷⁶⁶ с целью завоевать и у него северные части его владений. Бероз, в данном случае, допустил историческую неточность, назвавши фараона «наместником» вавилонского царя; может быть, это была даже умышленная ошибка, допущенная халдейским историком из чувства национальной гордости и пристрастия к великому монарху, каким был Навуходоносор. Что этот «наместник» есть именно Нехао и что здесь разумеется та же самая битва при Кархемише, – это видно и из самих частностей обоих рассказов Иосифа и Бероза. По Иосифу, Нехао еще раньше овладел «всею Сирией»; это, конечно, общее название, так как здесь же говорится, что Навуходоносор отнял у него всю «Сирию от Евфрата до Пелузиума»; как видно, в состав этой Сирии входила и Палестина, и Финикия, и Келесирия (нижняя Сирия) и т. д. Бероз говорит частнее, что «наместнику» Вавилона принадлежали Египет (собственное владение фараона), Келесирия, Финикия и Иудея (потому что Навуходоносор взял в плен и иудеев); конечно, области одни и те же. Далее, по Иосифу, Навуходоносор, после поражения фараона, переправился чрез Евфрат, т. е. перешел границы своих владений, и покорил «всю Сирию даже до Пелузиума», кроме только одной Иудеи; по Берозу же, Навуходоносор отвоевал все «отложившиеся» от него области, т. е. Египет, Келесирию и Финикию; в числе же пленников его, кроме египтян, сирийцев а финикиян, мы видим и иудеев; – следовательно, был Навуходоносор и в Иудее и её тоже подчинил своей власти. Завоеванные области у Иосифа и Бероза указаны одни и те же; разница только в Иудее: по Берозу, Навуходоносор был и там, а по Иосифу, покорил все, кроме Иудеи, куда он предпринял особый поход чрез 4 года (в восьмой год Иоакима). Об этой разнице мы скажем несколько впереди; пока же считаем себя вправе признать, что поход, описываемый у Бероза, есть тот же самый поход, о каком говорит Иосиф Флавий, так как исторически известен только один такой грандиозный поход Навуходоносора против Египта, Сирии, Финикии и Палестины вместе, – именно поход, следовавший за битвой при Кархемише. Выходит, таким образом, что поход этот Навуходоносор начал при жизни своего отца, когда сам не был еще царем, а уже в Египте, куда он направился следом за фараоном, получил известие о смерти отца и, закончив свои дела, поспешно возвратился в Вавилон, где и занял престол. Так передает Бероз. Не противоречит ему и рассказ Флавия: он относит битву при Кархемише к 4-му году Иоакима и в тоже время говорит, что особый поход на Иудею был в 8-й год Иоакима, или, что тоже, четвертый год самого Навуходоносора; значит, битва при Кархемише (в четвертый год Иоакима) была или в начале первого года Навуходоносора, или даже незадолго до вступления его на престол, т. е. при жизни еще Набопалассара, как и говорит Бероз. Навуходоносор, говорит Иосиф, при отправлении в поход «получил самодержавную власть в Вавилоне»; очень возможно, что здесь разумеется полномочие, данное ему отцом, в виде полнейшей, самодержавной власти над войском и побежденными областями, так как сам-то Набопалассар был стар и болен и хотел еще при жизни сделать сына своим соправителем. Рассказ Флавия почти буквально подтверждает библейские показания: по Флавию и по Библии, битва при Кархемише была в четвертый год Иоакима; Флавий говорит, что Навуходоносор покорил все, кроме Иудеи, которая была подчинена Вавилону только в 8-й год Иоакима; и по книге Иеремии, как мы видели, выходит, что не только в 4-й, но даже и в 5-й год Иоакима Иерусалим еще не был завоеван вавилонянами, – следовательно, нашествие Навуходоносора нужно отнести, по-видимому, к более позднему времени (может быть, и к 8-му году Иоакима). На этом рассказе Флавия можно было бы и остановиться, приняв его за вполне точный и достоверный исторический рассказ, если бы вообще показаниям Флавия можно было вполне доверять. Между тем, в этом же самом рассказе Флавий допускает такие погрешности, которые явно противоречат библейским свидетельствам. Так, о конце жизни Иоакима он говорит, что Навуходоносор в 11-й год этого государя взял Иерусалим, умертвил знатных жителей его, предал самого Иоакима смерти, а тело его велел выбросить без погребения за город, на престол возвел Иехонию, а три тысячи человек отвел в плен в Вавилон. Но последние события, по книге Царств⁷⁶⁷, были уже в третий месяц Иехонии, между тем при Иоакиме в 11-й год его царствования Навуходоносор вовсе не был в Иерусалиме, только соседние народцы делали тревожные набеги на Иудею; а уже в царствование Иехонии Навуходоносор прибыл под Иерусалим, когда его войско осаждало город, и тогда-то взял его и забрал с собою, кроме самого Иехонии, десять тысяч пленников⁷⁶⁸. Очевидно, сам Флавий смешал два факта. Собственно говоря, он воспроизводил историю своего народа на основании библейских книг, причем, конечно, как историк, сопоставлял различные библейские места и располагал их в связном историческом рассказе. Так и здесь: вероятно, он вычитал у Иеремии⁷⁶⁹ пророчество о том, что Иоаким будет погребен «ослиным» погребением, а рассказ книги Царств о полчищах халдеев, сирийцев, моаватян и аммонитян, тревоживших Иудею, навел его на мысль, что под халдеями разумеется сам Навуходоносор, который пришел к Иерусалиму, взял его и сам лично предал Иоакима смерти и «ослиному» погребению; но так как о таком нападении Навуходоносора в 11-й год Иоакима Библия ничего не говорит, то Флавий присоединил сюда же рассказ о пленении народа при Иехонии (по книге Иеремииной), а затем вторично передает (по книге Царств)⁷⁷⁰ об отведении в плен самого Иехонии с семейством и 10 000 народа. Такого же рода ошибку он допустил и в рассказе о первом нашествии Навуходоносора при Иоакиме: из показания книги Царств о том, что Иоаким был верен Навуходоносору три года, а потом отложился от него, – Иосиф вывел, что это были три последние года царствования Иоакима, закончившиеся смертью его, а следовательно, первое нашествие Навуходоносора на Иерусалим было в 8-м году Иоакима; в этих видах Флавий и прибавляет, что Навуходоносор, после битвы при Кархемише, покорил все до Пелузиума, кроме Иудеи, куда он предпринял особый поход чрез четыре года после того. Между тем, на основании даже чисто-теоретических соображений, легко видеть, что такого рода действия Навуходоносора были бы как-то странны. В самом деле, почему он не коснулся Иудеи, если покорил «всю Сирию до Пелузиума»? Ведь Навуходоносор шел следом за фараоном, который, естественно, спешил в свои наследственные владения; во время этого-то преследования вавилонский царь покорял постепенно те области, чрез которые проходил и которые прежде были подвластны фараону; только в этих-то завоеваниях и могла состоять цель того большого похода, который последовал за битвой при Кархемише. И Навуходоносор, действительно, завоевал не только Сирию, Финикию и другие соседние области, но коснулся и египетских владений; странно, во всяком случае, что он не затронул Иудеи, если верить Иосифу. Сама Иудея, после поражения фараона, очутилась совершенно в таком же положении, в каком и соседние ей государства; путь в нее был открыт; почему же Навуходоносор покорил Сирию, Финикию, филистимские города, области моавитян, аммонитян, Идумею, северную Аравию и даже небольшую северо-восточную часть Египта, а одну только Иудею оставил в покое? Если проследить по карте путь, какой должен был избрать Навуходоносор, тогда будет ясно, мог ли и должен ли он был пройти сквозь Палестину. В этом-то отношении местоположение Кархемиша, которое мы с точностью определили, имеет для нас существенное значение. Если бы Кархемиш лежал на месте Цирцезиума, при впадении Ховара в Евфрат, тогда направление пути Навуходоносора было бы совершенно иное: тогда он прошел бы заиорданскою страною, завоевал бы моавитян, аммонитян, филистимлян, идумеев, аравитян и дошел бы до Египта, не касаясь владений Иоакима. Но если Кархемиш лежал гораздо севернее, на месте нынешнего Джерабис-Европос, тогда направление пути должно значительно измениться. Заметим, что фараон Нехао, после поражения при Кархемише, «бежал не оглядываясь», как выражается пророк Иеремия⁷⁷¹; естественно, путь он должен был избрать самый близкий, чтобы поскорее добраться до Египта, где, конечно, чувствовал бы себя безопаснее; между тем, Иудея-то именно и лежала на пути в Египет и миновать её было довольно мудрено, если имелось в виду, разумеется, идти ближайшим и самым удобным путем. Конечно, и Навуходоносор тоже не медлил, а преследовал фараона шаг за шагом, чтобы не дать ему возможности получать подкрепления, а поскорее загнать в Египет; может быть, подвластные фараону народы, чрез области которых Навуходоносор шел, оказывали ему сопротивление, следствием чего было завоевание и этих земель. Должен был Навуходоносор пройти и чрез Иудею и покорить её своей власти, так как – мало того, что она лежала на пути, но и едва ли в его интересах было оставить фараону хоть одно подвластное государство, тогда как всего естественнее было совершенно обессилить фараона, чтобы отнять у него возможность вредить Вавилону и на дальнейшее время. Если даже Навуходоносор на этот раз не тронул Иудеи, то чего он приходил сюда чрез 4 года? Неужели, после поражения фараона, после завоевания Сирии, Финикии, областей моавитян, аммонитян, идумеев, аравитян и т. д., Иудея, данница Египта, могла представлять для вавилонского монарха такой интерес, что ради нее он стал бы снаряжать новый поход из Вавилона? Последнее, во всяком случае, несколько странно; между тем как нет ничего естественнее предположить, что и Иудея вместе с соседними ей землями была завоевана вслед за битвой при Кархемише, а не потом уже и совершенно отдельно. Вот почему мы безусловно отдаем предпочтение Берозу, по рассказу которого Навуходоносор, проходя вслед за фараоном Сирию и Финикию был и в Палестине и завоевал Иудейское царство (главным образом, вероятно, Иерусалим), потому что забрал оттуда пленников и притом гораздо больше, чем, напр., из Сирии, Финикии или Египта⁷⁷². Рассказ Бероза, следовательно, есть воспроизведение того похода Навуходоносора, о каком говорит, по-видимому, и писатель 4-ой книги Царств⁷⁷³, что царь вавилонский отнял у фараона все области «от потока египетского до реки Евфрата». Этот же поход, по Иеремии⁷⁷⁴, Флавию и Берозу, был после битвы при Кархемише, в четвертый год царствования Иоакима⁷⁷⁵. Как же согласить с этим свидетельство книги Данииловой⁷⁷⁶, что уже в 3-й год Иоакима Иерусалим был взят Навуходоносором? Видимое здесь затруднение довольно легко сгладить путем филологического объяснения текста. Место книги Данииловой читается так: «в третий год царствования Иоакима, царя иудейского, пришел Навуходоносор, царь вавилонский, к Иерусалиму и осадил его»; «пришел» (בָּא) – (греч.– ἦλθε, лат.-venit). Глагол (בּוֹא), употребленный здесь, прежде всего значит «приходить, входить» (ἔρχεσθαι, venire); но имеет и другое значение – просто «идти, отправляться, собираться» (πορεύεσθαι, βαδίζειν), хотя, правда, в этом последнем смысле употребляется гораздо реже⁷⁷⁷. Если предположить в греческой, латинской и наших (славянской и русской) Библиях некоторую неточность перевода слова (בָּא) и принять его в смысле не «пришел», а «отправился, выступил», – тогда смысл данного места книги Данииловой значительно изменится, в пользу именно установленных нами доселе хронологических дат; тогда Дан. 1нужно будет перевести так: «в третий год царствования Иоакима... выступил (отправился, т. е. из Вавилона) Навуходоносор к Иерусалиму (не прямо к Иерусалиму, потому что поход был направлен собственно против фараона Нехао) и осадил его» (не сейчас, конечно, потому что путь, которым шел Навуходоносор от Вавилона до Иерусалима был далеко не близкий). Само собою понятно, что Навуходоносор мог отправиться к Кархемишу еще в 3-м году царствования Иоакима, а дойти до него и вступить в битву с фараоном уже в 4-м году Иоакима (в начале его), так как и до Кархемиша от Вавилона расстояние было не незначительно. А если пророк Даниил не говорит ни о Кархемише, ни о фараоне, ни о покорении Навуходоносором других народов, то и это весьма естественно: пророку нужно было отметить только один факт, имевший значение для иудейского народа, а в частности и для него – Даниила, одного из первых по времени пленников иудейских, – известный поход Навуходоносора, сопровождавшийся, между прочим, осадою и взятием Иерусалима, – чтобы вслед затем перейти к внутренней жизни Вавилона; о военных подвигах и завоеваниях Навуходоносора он вообще ни слова не говорит; поэтому, он и выражается так, как будто поход Навуходоносора был направлен прямо на Иудею. Можно думать, что в книге Данииловой отмечено именно начало похода на Иерусалим (а не результаты его) и это потому, что писатель книги был лицо, жившее в Вавилоне и писавшее там же: на все, естественно, он мог и даже должен был смотреть с точки зрения вавилонского жителя; и вот почему он отмечает именно выступление Навуходоносора из Вавилона, хотя хронологически определяет его по палестинской эре; последнее объясняется просто тем, что дело касалось собственно Палестины; притом же сам Навуходоносор в то время еще не вступил и на престол и не имел, так сказать, своей эры. А что слово (בּוֹא) действительно употребляется в некоторых местах ветхого завета в смысле именно «отправляться, выступать», – об этом лучше всего говорит следующий пример: пророк Иона прибыл в Иоппию и нашел здесь корабль, «отправлявшийся» (снаряженный) (בָּאָה) – (βαδίζον, abeuntem) в Фарсис⁷⁷⁸. Возможно, что в этом же смысле употреблено слово (בָּא) и в Дан. 1:1; а в таком случае, всякое противоречие между показаниями пророка Даниила и другими библейскими историческими свидетельствами, конечно, исчезает⁷⁷⁹. Может, пожалуй, возбудить сомнение еще то, что пророк Даниил называет Навуходоносора «царем вавилонским» по отношению еще к 3-му году царствования Иоакима. Но ведь и пророк Иеремия называет его «царем», говоря о битве при Кархемише, бывшей в 4 году того же Иоакима⁷⁸⁰, когда он (Навуходоносор), если верить Берозу (а не верить ему нет оснований), еще не вступил на престол. Конечно, и пророк Даниил называет Навуходоносора «царем вавилонским» именно потому, что его читатели только и знали Навуходоносора, как царя: тот самый Навуходоносор, который был царем вавилонским, разбил фараона при Кархемише, – вот что это значит, – а вовсе не то, что Навуходоносор победил, именно как царь вавилонский. Так вообще выражаются и на литературном языке: император Петр Великий родился там-то, в детстве занимался тем-то и т. д., хотя, конечно, при рождении или в детстве он не был еще императором. Замечательно же, что Иосиф Флавий в указанном нами рассказе своем о битве при Кархемише выражается таким образом: «некто по имени Навуходоносор, получив самодержавную власть в Вавилоне..., пошел против египетского царя Нехао», – а уже после битвы при Кархемише называет его «царем вавилонским»; на наш взгляд, это служить только подтверждением рассказа Бероза, что пред битвой при Кархемише Навуходоносор еще не был царем, а только «получил самодержавную власть» или важные полномочия от отца и уже после битвы (когда отец его умер) стал действительным царем.

Проследим теперь весь путь Навуходоносора параллельно с историей Иоакима, чтобы свести к одному сделанные нами выводы.

В третий год Иоакима (именно в конце этого года) Навуходоносор, по поручению отца, выступил с войском из Вавилона к Кархемишу, куда направлялся и фараон Нехао. Чтобы дойти до Кархемиша, Навуходоносору требовалось приблизительно месяца два⁷⁸¹; эти два месяца приходились на самый конец 3-го и, пожалуй, начало 4-го года Иоакима, так что прибыл к Кархемишу и вступил в битву с фараоном Навуходоносор уже в начале четвертого года Иоакима; так говорит и пророк Иеремия⁷⁸², который, затем, обличает иудеев в нечестии и грозит им и окрестным народам подчинением новому завоевателю, указывая и саму продолжительность вавилонского плена⁷⁸³. Как долго продолжалась битва при Кархемише, – трудно сказать, но, во всяком случае, она не могла быть продолжительною. Это не была правильная война, которую бы вели, напр., два государства на границе своих владений: Нехао сделал решительный натиск, Навуходоносору приходилось отразить его и первая битва должна была окончить все; о каких-либо частых нападениях и отступлениях историки ничего не говорят; по всей вероятности, одною только грандиозною битвою дело и ограничилось. Перевес оказался на стороне Навуходоносора и фараон, потеряв не мало войска, должен был поспешно отступить назад и двигаться к пределам своего государства, тем более что Навуходоносор преследовал его по пятам, задавшись целью отнять у него завоеванные им раньше области. Вслед за фараоном он прошел Сирию, Финикию, Иудею, области соседних с иудеями народов – филистимлян, моавитян, аммонитян, идумеев и др. и подошел к Египту. Сколько времени продолжался этот поход? Определить хотя бы приблизительно, конечно, нельзя, но можно думать, что чрез 4–5 месяцев он был окончен⁷⁸⁴. В Египте Навуходоносор узнал о смерти отца и поспешно (чрез пустыню) возвратился в Вавилон, как сообщает Бероз. Когда это было? Нужно заметить, что для определения хронологии данного периода, кроме известного птоломеевского канона⁷⁸⁵, большое значение имеют недавно открытые контрактовые таблички или нотариальные документы, помеченные точными датами царствования вавилонских государей; табличек этих довольно много, так что время царствования каждого государя можно определить с приблизительною точностью⁷⁸⁶. На этих табличках самая ранняя помеченная дата из царствования Навуходоносора есть 20 тисри 605 года, года его вступления на престол⁷⁸⁷. Тисри соответствует нашему концу сентября и началу октября⁷⁸⁸; следовательно, Навуходоносор вступил на престол не позже начала октября (по нашему счету) 605 года. Библейские данные дают возможность определить время того же события еще точнее. Иерусалим впоследствии был взят в 4-й месяц в 9-ый день месяца 11-го года Седекии, – в 18-ый год царствования Навуходоносора⁷⁸⁹, а 5-й месяц 7-й (10-й) день месяца того же 11-го года Седекии был уже не 18-м, а 19-м годом Навуходоносора⁷⁹⁰; следовательно, конец одного и начало другого года его царствования, равным образом и вступление его на престол приходились между 10-м днем 4-го месяца (июнь – июль) и 7-м (10-м) днем 5-го месяца (июль – август), – по нашему счету, между июнем и августом 605 года. Набопалассар же умер, нужно думать, тремя-четырьмя месяцами раньше⁷⁹¹. Таким образом, выходит, что битва при Кархемише была в начале 4-го года Иоакима, а во вторую половину того же 4-го года Навуходоносор успел побывать в Иерусалиме, дойти до Египта и формально вступить на престол по смерти отца; четвертый год Иоакима был первым годом Навуходоносора, как и говорит пророк Иеремия⁷⁹², но не совпадал с ним вполне, потому что первый год Навуходоносора начался уже в конце 4-го года Иоакима и продолжался, затем в первую половину 5-го его года⁷⁹³.

Против нашего вывода, – что уже в четвертый год царствования Иоакима Навуходоносор был в Иерусалиме и завоевал его, – говорит, по-видимому, одно обстоятельство, имевшее место в 5-м году Иоакима; это – общенародный пост, назначенный, очевидно, с целью умолить Господа в виду угрожающей опасности нашествия Навуходоносора. Обстоятельства дела таковы. В 4-й год Иоакима Бог велел пророку Иеремии записать все речи, сказанные им со времени еще Иосии (в течение 23 лет), все угрожающие пророчества о разрушении Иудейского царства и Иерусалима царем вавилонским; эти речи пророк должен был прочесть публично пред народом, чтобы напомнить ему, чем Иегова угрожает нечестивцам, и побудить его к нравственному исправлению, раскаянию и молитве о спасении царства, Иерусалима и храма. По поручению пророка, записал и прочел народу эти речи ученик Иеремии – Варух. Он воспользовался большим стечением народа по случаю назначенного в девятый месяц 5-го года Иоакима общенародного поста и прочел свой свиток сначала народу, потом особо князьям; те ужаснулись, что такие грозные предсказания были прочтены публично, так как за это на Иеремию и Варуха царь мог воздвигнуть сильное гонение. Действительно, когда потом и царю читали тот же свиток, он отрезывал от него по куску и бросал в огонь, пока не сжег всего свитка; Иеремию же и Варуха велел схватить, но они скрылись. Тогда пророк Иеремия, по повелению Господа, пишет другой свиток, где повторяет прежние речи и присоединяет еще новые; Иоакиму же предсказывает наказание ему лично и те бедствия, какими угрожает Бог Иерусалиму и всему царству⁷⁹⁴. По-видимому, эти обстоятельства говорят, что в то время (в 5-ый год Иоакима) Иудея еще не испытала нашествия Навуходоносора⁷⁹⁵, так как все здесь (пост, речи пророка Иеремии) было направлено именно к тому, чтобы побудить народ, так сказать, отвратить наступающее бедствие. Но вот вопрос, – по какому случаю в девятый месяц пятого года Иоакима был назначен этот пост? В книге Иеремииной об этом не говорится ни слова; нет даже данных сделать по этому поводу какие-либо определенные выводы; здесь только передается, что был назначен пост и что Варух, воспользовавшись большим стечением народа, прочитал публично речи Иеремии. Во всяком случае, думать, будто этим постом народ хотел умолить Господа и тем отвратить нашествие Навуходоносора⁷⁹⁶, – едва ли возможно. Довольно обратить внимание на характер Иоакима и повеление его в то время, чтобы понять это. Иоаким был особенно нечестивым царем⁷⁹⁷; не в его духе было назначать пост с религиозною целью и умолять Господа о прощении; если даже не он лично назначил пост, то, во всяком случае, без его разрешения и ведома не могло быть ни самого поста, ни такого стечения народа в Иерусалиме, какое имело место при этом случае⁷⁹⁸. Если бы, в самом деле, пост был назначен с целью раскаяния и молитвы к Богу, – разве Иоаким велел бы схватить Иеремию и Варуха, разве он пришел бы в такой гнев, что изрезал весь свиток пророка Иеремии только потому, что в нем было написано о нашествии Навуходоносора? Тогда, кажется, нужно было не только не раздражаться и не преследовать пророка, а напротив усугубить свои молитвы и просить самого Иеремию умолять Господа о прощении. Или чего, напр., ужаснулись князья, когда узнали о содержании прочитанного Варухом свитка? Того же, от чего рассердился и Иоаким: так как здесь было написано, что придет непременно царь вавилонский, разорит Иудею и истребит в ней людей и скот⁷⁹⁹. Правда, лжепророки постоянно твердили: «мир, мир, не будет у вас ни меча, ни голода»⁸⁰⁰; но в тоже время народ, по меньшей мере, не мог забыть и о нашествии вавилонян, так как не только и раньше истинные пророки говорили об этом, но, – что особенно важно, – сам Иеремия год тому назад очень ясно и определенно говорил как о Навуходоносоре вообще, так и о продолжительности вавилонского плена⁸⁰¹. Очевидно, не это пророчество само по себе, я что-то другое привело в ужас князей и в гнев Иоакима и подвергло опасности Иеремию и Варуха. И если предположим, что одно нападение Навуходоносора уже было, тогда дело вполне выяснится: Навуходоносор за год пред тем уже был в Иерусалиме, забрал часть сосудов и пленников; но как это нападение отразилось на иудеях вообще, – это видно: чрез 3 года Иоаким уже отложился от Вавилона, чувствуя себя в силах (хоть с помощью Египта) отразить самого Навуходоносора, если бы тот пришел вторично. Следовательно, при первом нападении иудеи не почувствовали еще силы вавилонского завоевателя, не испытали еще на себе всей тяжести божественного наказания; Иоаким же, с одной стороны, с большим неудовольствием сносил вавилонское иго, с другой – раздумывал о том, как бы восстать против Вавилона; при таких обстоятельствах пророчество Иеремии о том, что Навуходоносор непременно придет, разорит Иудею и истребит в ней людей и скот, было в высшей степени неприятно для Иоакима; и вот он приказывает схватить Иеремию и Варуха, а свиток сжигает, чтобы тем как бы уничтожить само исполнение предсказанного, так как оно разбивало все его планы. Нужно войти в дух Иоакима, чтобы видеть здесь тонкую политику его. Иоаким задумал отложиться от Навуходоносора; конечно, он должен был возбудить против вавилонского ига и всех своих подданных, чтобы быть уверенным в успехе своих предприятий. И вот он назначает пост как бы в знак траура, для напоминания зависимости Иудейского царства от воли вавилонского царя⁸⁰²; этим он надеялся, вероятно, возбудить в народе дух патриотизма, привлечь его к ревностной борьбе за свою свободу. Но вот, когда все было направлено к этой цели и Иоаким мог вполне рассчитывать на успех в своих планах, – Бог повелевает пророку Иеремии объявить народу, что только его раскаяние и молитва могли бы еще спасти страну и город, что спасение то это зависит от Иеговы, а не от политики царя Иоакима, – а Варух, по поручению Иеремии, прочитывает народу пророчество о том, что Навуходоносор непременно придет на Иерусалим и разрушит его. Это уже в конец подрывало планы Иоакима; он думал отложиться от Вавилона и надеялся отстоять свою свободу; а пророк Иеремия прямо говорил: не надейтесь на свои силы, не думайте, что, если восстанете, то будете свободны и спокойны, потому что Навуходоносор опять придет, «непременно придет», разорит город и опустошит всю страну⁸⁰³. При таких обстоятельствах вполне понятно, почему Иоаким пришел в сильный гнев, почему он сжег сам свиток и велел схватить Иеремию и Варуха; понятна и причина ужаса князей: они испугались того, что такие речи были прочитаны в слух всего народа, что они явно шли в разрез с планами Иоакима и общим направлением присутствовавших в Иерусалиме. Замечательно, что князья допытываются у Варуха, неужели он писал все эти речи под диктовку самого Иеремии⁸⁰⁴, т. е., можно перефразировать этот вопрос, неужели сам Иеремия⁸⁰⁵ предсказывает о нашествии Навуходоносора, неужели это правда, что царь вавилонский непременно придет и что планы царя и народа не приведут решительно ни к чему? А удостоверившись в этом, они передают как содержание свитка, так затем и сам свиток царю⁸⁰⁶; впрочем, и раньше они выражаются, что «непременно перескажут все сии слова царю»⁸⁰⁷, т. е. считают себя обязанными донести царю, что пророк говорит о безуспешности пустых желаний и суетных надежд, потому что дальнейшие нашествия Навуходоносора и опустошение им Иудеи и Иерусалима будут непременно, как наказания, посылаемые Богом за развращение всего народа. И пророк, обличая Иоакима, говорит ему: «ты сжег свиток сей, сказав: зачем ты написал в нем: непременно придет царь вавилонский... За это так говорит Господь»....⁸⁰⁸, т. е. ты рассердился за то, что я разрушаю твои надежды, ты думал отменить божественное определение и осуществить свои замыслы; поэтому... Кажется, словом, все события, передаваемые в 36-ой главе книги Иеремииной, гораздо скорее говорят за то, что первое нападение Навуходоносора на Иерусалим уже было сделано раньше, так как при противоположном предположении довольно трудно объяснить как каждый факт в отдельности, так и всю совокупность их.

Итак, первый поход Навуходоносора на Иерусалим был в 4-м году Иоакима. После того, как говорит история Иудейского царства⁸⁰⁹ , Иоаким был верен Навуходоносору три года, а затем отложился от него. Эти три года нужно считать, конечно, со времени того же самого первого покорения Иудеи, так что время покорности Иоакима падает на 4–7 годы его царствования. В 7-м году он отложился и «Господь послал на него» полчища халдеев, сирийцев, моавитян и аммонитян⁸¹⁰, которые своими частыми набегами на Иерусалим и другие области и города иудейских владений не давали возможности успокоиться и были действительным наказанием Иоакиму за нечестие и вероломство. Это были полчища соседних с Иудеями народов, подвластных Навуходоносору, который сам, конечно, и отрядил их для наказания Иоакима. Мера была, действительно, удачная. Как мы говорили, Иоаким вступил в союз с фараоном Нехао и ждал от него помощи; здесь-то и нужны были частые тревожные нападения на Иудею, чтобы не дать Иоакиму возможности укрепиться при помощи фараона, а затем и последнего замкнуть в его собственных владениях и не позволять ему принимать какое-либо участие в судьбе подвластных Навуходоносору народов; при малейшей попытке со стороны фараона оказать фактическую помощь Иоакиму те же полчища, напр., моавитян и аммонитян, живших недалеко и от Египта, устремились бы на него самого. В таком тревожном положении Навуходоносор держал Иоакима около 4 лет до самой его смерти (на 11-м году царствования); незадолго же до смерти Иоакима он отправил свои войска к Иерусалиму, а потом и сам направился туда же, но явился под стенами города уже в царствование Иехонии. Можно, конечно, спросить, почему Навуходоносор не пошел к Иерусалиму сейчас же после отречения Иоакима, а ждал целых 4 года. У Бероза мы находим достаточный ответ на это: он говорит, что Навуходоносор в первые годы после вступления на престол по необходимости был занят внутренними делами государства, укреплением своей столицы и т. д.⁸¹¹. Не говорим уже о том, что отпадение сравнительно незначительного царя иудейского не было таким важным делом, которое бы наносило существенный вред власти самого Навуходоносора и требовало, поэтому, быстрых и решительных мер. Нужно было собственно не допустить взаимного сближения Иоакима с фараоном, чтобы не дать тому и другому укрепиться – каждому при помощи своего союзника; но против этого Навуходоносор принял меры и меры вполне целесообразные.

После всего сказанного нами по поводу хронологической даты книги Данииловой, видно, что писатель этой книги не пользовался книгами Царств, Паралипоменон и Иеремии и не заимствовал оттуда своих исторических сведений: он пишет оригинально, хотя и вполне согласно с другими историко-библейскими данными; кажется, что это доказывает только подлинность книги Данииловой, так как посторонний писатель, – а тем более позднейшее лицо, – излагал бы историю прошлого времени на основании уже готовых данных, – напр., книги Иеремииной. Между тем, этот «третий год Иоакима» для многих кажется такою существенною погрешностью, которая показывает в писателе будто бы совершенное незнание истории пророка Даниила и его времени; из-за этого они готовы или отвергнуть всецело исторический характер книги Данииловой, или, по крайней мере, отнести происхождение её к позднейшему времени ветхозаветной истории. Только в 2Пар. 36:6, говорят, идет речь о плене Иоакима; вероятно, писатель книги Данииловой из этого места, в связи с 4Цар. 24:1, вывел, будто Иоаким действительно был взят в плен и будто это было в третий год его царствования⁸¹². Приводить против этого какие-либо соображения, после сказанного нами, считаем излишним. Обращаем внимание только на те взгляды, которые своеобразно устанавливают иную хронологическую дату пленения пророка Даниила, понимая «третий год Иоакима» в другом, отличном от проведённого нами смысле. Некоторые принимают эта слова в прямом, буквальном смысле, как они стоят в Библии: в третий год Иоакима, говорят, Навуходоносор, до вступления еще своего на престол, пошел на Иудею, взял Иерусалим, а затем оттуда, в четвертый уже год Иоакима, направился к Кархемишу, разбил фараона и т. д. (рассказ по Берозу). Такой взгляд проводят Гофман⁸¹³, Геферник⁸¹⁴, Циндель⁸¹⁵, Филлер⁸¹⁶, Бухарев⁸¹⁷ и другие. Но если так, то какой же смысл имело пророчество Иеремии о нашествии Навуходоносора, произнесенное в 4-й год Иоакима⁸¹⁸? Что значили тогда слова пророка: «вот, Я пошлю и возьму все племена северные и пошлю к Навуходоносору, царю вавилонскому, рабу Моему, и приведу их на землю сию»⁸¹⁹, когда это нашествие Навуходоносора было уже годом раньше и Иоаким уже был вассалом вавилонского царя? С какою, затем, целью Навуходоносор пошел на Иерусалим в третий год Иоакима? Если только для того, чтобы расширить пределы своих владений, то почему же первою пала под его властью именно Иудея, а не другие государства, лежащие сравнительно ближе к Вавилону? Да и мог ли Навуходоносор в 3-й год Иоакима отправиться на Иерусалим, когда ему предстояло другое поприще для военной деятельности? Ведь фараон Нехао овладел соседними с Вавилоном землями, дошел уже до Евфрата⁸²⁰, с целью завоевать северные пределы вавилонского государства; без сомнения, это он и сделал бы, если бы при Кархемише не потерпел окончательного поражения. Не будь этого, он от Кархемиша двинулся бы, пожалуй, и на сам Вавилон. Как же мог Навуходоносор в это время идти на Иерусалим? Не значило ли бы это рисковать всеми своими владениями, открыть фараону свободный доступ к самому Вавилону, как бы уступить его ему без боя? С другой стороны, разве фараон, в свою очередь, позволил бы Навуходоносору отвоевывать подвластные ему земли? Разве он пропустил бы вавилонян сзади себя и оставил ли бы их на свободе? Ведь и это значило бы точно также открыть Навуходоносору прямой путь в Египет. И не естественнее ли было ему, в самом деле, двинуться от Иерусалима именно в Египет, путь в который для него был открыт, а не возвращаться назад к Кархемишу для того только, чтобы сразиться с фараоном? Думаем, что в силу самых очевидных соображений предположение о завоевании Иерусалима Навуходоносором еще до битвы при Кархемише является совершенно невозможным.

Другие понимают «третий год Иоакима» иначе. Это, говорят, третий год не от начала царствования Иоакима, а третий год со времени его «отречения» от Навуходоносора, последовавшего на 8-м году его царствования (предполагая первое нашествие Навуходоносора на Иудею в 4-м или 5-м году царствования Иоакима); этот третий год со времени восстановления Иоакимом своей независимости будет, следовательно, 11-м годом от начала его царствования. Так предполагают Раши, Саадиас, Дионисий Картезианский, Мальдонат и другие⁸²¹. Михаэлис⁸²² же и Бертольд⁸²³ считают эти три года со дня первого покорения Навуходоносором Иерусалима, бывшего, по их взгляду, в 8-м году Иоакима; 3-м годом, по этому счету, будет опять 11-ый год Иоакима, когда он, по 4Цар. 24:1, отложился от Навуходоносора и когда последний, как передает Иосиф Флавий⁸²⁴, вторично пришел к Иерусалиму, взял его, забрал с собою не мало пленников, а самого Иоакима предал смерти. Такой взгляд, конечно, не имеет вовсе оснований. Не говорим уже о том, как несправедливо относить первое нашествие Навуходоносора на Палестину только к 8-му году царствования Иоакима, как невероятен рассказ Флавия о вторичном нашествии Навуходоносора при Иоакиме же. Но почему указанные нами исследователи как-то искусственно считают «третий год Иоакима», когда в Дан. 1прямо говорится: «в третий год царствования Иоакима»? Очевидно, здесь разумеется настоящий третий год от вступления Иоакима на престол, а не третий год от восстановления им независимости или, что еще несообразнее, третий год после подчинения Навуходоносору.

Обращает на себя внимание еще взгляд на тот-же предмет известного нашего библиолога-экзегета, покойного профессора спб. д. академии И. С. Якимова, который предполагает, что в Дан. 1должно стоять имя не Иоакима, a Иехонии, созвучное ему по еврейскому и греческому произношению Ἰωακίμ (יְהוֹיָקִים) и Ἰωαχίν (יְהוֹיָכִין); затем, вместо «3-го года», по соображению Якимова, первоначально стояло «месяц»; пленение пророка Даниила, по этой гипотезе, относится к «3-му месяцу Иехонии», когда, действительно, Навуходоносор взял Иерусалим и забрал с собою как пленников, так и золотые сосуды из храма⁸²⁵. Взгляд Якимова отличается своею оригинальностью: сознавая трудность объяснения хронологической даты Дан. 1:1, он останавливается на том, что видит здесь ошибку писца, изменившего неумышленно имя Иехонии (Иегояхина) в Иоакима (Иегоякима); затем, предполагает он, позднейший читатель, тоже по ошибке, поставил вместо «3-го месяца» Иехонии – «3-й год» его; таким путем и вышло «третий год Иоакима». Конечно, оснований в пользу своего взгляда Якимов не представляет и не может представить никаких: он только ссылается на ошибки подобного рода, несомненно существующие в Библии, и приводит целый ряд их, в качестве фактического подтверждения правдоподобности своего вывода, – и затем предполагает, что, может быть, и в книге Данииловой допущена подобного рода ошибка, без которой возможна была бы вполне точная хронологическая дата, согласная со всеми прочими библейскими показаниями. Понятно, что одно предположение без достаточной фактической подкладки не может иметь большой цены; и сам Якимов, конечно, не претендует на безусловную достоверность своего вывода, – высказывает его в качестве только гипотезы своей личной, которая бы могла повести к более удовлетворительному решению занимающего нас вопроса. Такого же воззрения на хронологическую дату пленения пророка Даниила держатся Кнобель⁸²⁶, Рим⁸²⁷ и автор «σύνοψις χρονική»⁸²⁸, из которых первые двое не упоминают, впрочем, о каких-либо ошибках в библейском тексте, а только высказывают, будто позднейший писатель книги Данииловой события, бывшие при Иехонии, о которых передается в 4Цар. 24:13, пометил исторически неверно третьим годом Иоакима. Соображения, по существу тожественные с предположением Якимова, но имеющие за собою еще менее вероятности. Замечательно здесь вот что: Якимов утверждает, будто при Иоакиме вовсе не было нашествия Навуходоносора на Иерусалим, будто в первый раз царь вавилонский подступил к столице иудейской только незадолго до смерти Иоакима и продолжал осаду города все три месяца царствования Иехонии; пленение, бывшее при этом царе, и есть будто бы результат первого (а не второго) покорения Иудеи⁸²⁹; на этом, несомненно, опирается и вся его гипотеза. Между тем, последнее заключение Якимова ни в каком случае не может быть оправдано. Книга Царств⁸³⁰, правда, не определяет точно, был ли Навуходоносор при Иоакиме лично в Палестине; но пророк Иеремия в одной из своих речей, помеченной царствованием того же царя иудейского⁸³¹, несомненно, упоминает⁸³² о сделанном уже нападении на Иудею со стороны Навуходоносора; сомневаться в этом вообще невозможно. Затем, что то пленение, о котором говорит книга Даниилова⁸³³, не есть пленение, бывшее при Иехонии, как говорит Якимов и как предполагают Кнобель и Рим, – это можно видеть из следующего: пророк Даниил говорит, что Навуходоносор взял с собою только часть священных сосудов, между тем как при Иехонии были забраны «все сокровища дома Господня и сокровища царского дома» и изломаны «все золотые сосуды»⁸³⁴. Особенно рельефно видна эта разница по книге Паралипоменон, где ясно отличается первое покорение Иерусалима (при Иоакиме), когда царь вавилонский взял с собою «часть сосудов»⁸³⁵, от второго (бывшего при Иехонии), когда были взяты все сосуды⁸³⁶; следовательно, еще раньше царствования Иехонии Навуходоносор сделал нападение на Иерусалим, после которого унес с собою часть сосудов из храма Иерусалимского; вот почему мы и отнесли рассказ 2Пар. 36к тому же первому нашествию при Иоакиме, о каком говорится и в книге Данииловой. А что вообще пророк Даниил переселился в Вавилон гораздо раньше пленения, бывшего при Иехонии, – в пользу этого, нам кажется, много говорит упоминание о нем пророка Иезекииля⁸³⁷. Дело в том, что речь 14-ой главы книги Иезекииля относится к 6-му году царствования Седекии, т. е., как выходит по Якимову, к 6-му году пребывания пророка Даниила в Вавилоне; в то время ему могло быть немного больше 20 лет, тогда он ничем еще не заявил себя⁸³⁸, не обнаружил своей мудрости; мог ли бы, поэтому, пророк Иезекииль называть его образцом веры и праведности, ставить его наряду с Ноем и Иовом? Но нашему мнению, это – весьма сильное основание против соображений Якимова, Кнобеля и Рима; оно одно могло бы дать нам право безусловно отвергнуть их гипотезу, как не имеющую в свою пользу никаких данных.

Итак, в четвертый год царствования Иоакима Навуходоносор, разбив при Кархемише фараона Нехао, двинулся на Иудею, осадил, а затем и взял Иерусалим, царя иудейского заключил было в оковы с намерением отправить в Вавилон⁸³⁹, но, удовлетворившись, вероятно, покорностью его и обещанием богатой дани, – с другой же стороны, занятый преследованием фараона, оставил Иоакима на престоле, с собою же забрал достаточное число других пленников и часть драгоценных сосудов из храма иерусалимского. Последние нужны были ему в качестве военных трофеев, знаков победы, но победы не над людьми, а над Самим Богом иудейским, Мы знаем, какого рода воззрений держались вавилонские государи: они предполагали, так сказать, параллель между силою того или другого местного, «национального» бога и могуществом его народа; вот почему в знак победы над чужеземными богами, в лице исповедовавших их народов, ассиро-вавилонские государи вместе с военной добычей почти всегда забирали с собою и самих богов побежденных племен⁸⁴⁰; вот почему этих плененных чужих богов они часто приносили в дар своим национальным, государственным богам, ставили их, как победные трофеи, в храмах собственных богов⁸⁴¹, принося тем последним должную дань благодарности и признательности за помощь в победах над врагами. Так и Навуходоносору, естественно, победа над иудеями казалась победой вместе и над Иеговою; и всю честь этой победы он тоже приписывал своим богам. За неимением у иудеев национальных «богов», он из храма иерусалимского забирает, естественно, более ценное, более священное, по взгляду его, язычника, – драгоценные храмовые сосуды, которые отсылает в Вавилон⁸⁴² и полагает в «сокровищнице»⁸⁴³, находившейся при храме. Пленники же, конечно, были обыкновенною военною добычею, особенно в древнее время. Замечательно, что Навуходоносор забирает с собою в плен большое число отроков; целью его было, нужно думать, то, чтобы сильнее воздействовать на молодые и впечатлительные души, погасить в них любовь к Богу и родине, воспитать в духе язычества и этим путем сделать надежным орудием в своих руках для окончательного порабощения иудейского народа. Действительно, вслед за покорением Иудеи и прибытием пленников в Вавилон, Навуходоносор поручает начальнику своих евнухов Асфеназу⁸⁴⁴ выбрать из общей массы иудейских пленников отроков знатных по происхождению (из царского и княжеского рода), не имеющих никаких физических недостатков, красивых по наружности, разумных, сметливых и знающих уже кое-что, – и научить их халдейскому языку, наукам и литературе, чтобы, по окончании образования они могли занять соответствующие должности при царском дворе. Это не исключительный факт в истории ассиро-вавилонских государей: при завоевании какой-либо страны они нередко брали в плен небольших мальчиков знатного происхождения, давали им при дворе прекрасное воспитание, наряду с детьми первых сановников государства, а впоследствии предоставляли им не только соответствующие должности в государственной или придворной службе, но и делали самостоятельными правителями целых областей. Клинообразные надписи, как нельзя лучше, подтверждают это: «Белиба, вавилонянина, выросшего, подобно маленькой собачки, в моем дворце, говорит в одной из своих надписей ассирийский царь Сеннахирим, я поставил в Сумире и Аккаде⁸⁴⁵ правителем над ними»⁸⁴⁶. Известно, далее, что в главных ассиро-вавилонских городах, а может быть, и при царском дворе, существовали особые организованные школы для воспитания юношей. Саргон, как сам он говорит в одной из своих надписей, «велел мудрецам и ученым обучать жителей земли ассирийской всем наукам»⁸⁴⁷; по словам же Плиния, эти мудрецы-халдеи имели в некоторых городах и организованные школы⁸⁴⁸. Чему учили в этих школах, – можно видеть, – по крайней мере, предполагать, – на основании дошедших до нас вещественных памятников. Открытая недавно ниневийская библиотека Ассурбанипала, представляющая собою массу глиняных дощечек или кирпичиков с клинообразными письменами, заменявших наши книги, и предназначавшаяся, вероятно, для учителей и учеников придворных и общественных школ, а в широком смысле – для всего тогдашнего ученого мира, имеет неоценимое значение для истории древнего востока, в частности – истории ассиро-вавилонского языка, науки и литературы. Большинство дощечек этой библиотеки представляет собою обширную грамматическую энциклопедию, содержащую ассирийскую грамматику, таблицы знаков клинообразного письма с указанием их первообразов – иероглифов, их

идеографического и фонетического значения, разного рода словари – халдео-туранский, словарь древнейших надписей, словарь ассирийских синонимов и целых выражений и т. п. Эти пособия и руководства направлены были к облегчению и более основательному изучению и пониманию клинообразного письма, на котором ассирийские цари писали – прежде всего для подданных, а главным образом для потомства – летописную историю своего времени⁸⁴⁹, и потому важного и необходимого для образованного ассирийца, но представляющего в тоже время значительные трудности и для самих ассириян. Найдены в библиотеке плитки с записями юридического содержания: отрывками законов, административными распоряжениями, договорами и контрактами частных лиц, тяжебными делами, списками должностей, ремесел, записями податей, имуществ и т. д. Попадаются чисто-исторические сведения: таблицы и списки эпонимов с летописями главнейших событий ассирийской истории, даже настоящее руководство краткой истории Вавилона и Ассирии с параллельным изложением событий и взаимных политических и дипломатических отношений обоих государств. Есть фрагменты мифологического содержания: сведения об эпитетах и атрибутах разных богов, о главнейших храмах, о чужеземных божествах, священные гимны и проч.; отрывки географического словаря с перечнем стран, городов, гор, рек; статистические сведения об административной иерархии, списки ассирийских провинций с указанием их естественных произведений и доходов, списки завоеванных городов разных стран, списки архитектурных сооружений страны и проч. Найдены плитки, содержащие списки растений, деревьев, минералов, камней, животных с распределением их по известной классификации и с применением даже научной номенклатуры их; попадаются математические трактаты, вычисления, задачи, фигуры и сведения астрономические: таблицы движения планет, солнечных и лунных затмений и т. п. Наконец, встречаются плитки, на которых начертаны разного рода заклинания, заговоры и другие принадлежности искусства восточных магов⁸⁵⁰. Как видно, само разнообразие содержания плиток ниневийской библиотеки дает нам в общем достаточное понятие о развитии древней ассиро-вавилонской науки, хотя не может указать постепенного распределения различных отделов её, сравнительного преобладания одних из них над другими. Специальных отраслей научного знания было, разумеется, несколько. Первое место в ряду их занимало языческое богословие в обширном смысле этого слова. Мудрецам и книжникам ассиро-вавилонским, между прочим, вменяли в обязанность заботиться о почитании богов и царя⁸⁵¹. Такого рода заботу они, естественно, прилагали и в деле воспитания юношества. Да и без того вавилоняне, подобно другим древним народам, отличались высокою, хотя и своеобразною, религиозностью, приписывая свои выдающиеся успехи в каких бы то ни было делах исключительно милости и благоволению своих отечественных богов. Этим обстоятельством объясняется, между прочим, и тот авторитет, и то глубокое уважение, каким пользовались древние жрецы, мудрецы и книжники⁸⁵²; этим объясняется и то, почему у древних народов дух религии проникал все обнаружения высших психических сил человека (музыку, поэзию, скульптуру и т. д.). Во всяком случае, умозрительное богословие должно было стоят на первом плане в ряду древневосточных наук. Насколько же эта система знания отличалась сложностью, – видно уже из самих элементов или основ, на которых она построялась. Языческий политеизм имел, конечно, весьма много разветвлений; каждый бог являлся патроном особого города, особой области; к каждому можно было приложить свою особую систему богословия, аналогичную, так сказать, индивидуальным особенностям каждого отдельного бога. Понятно теперь, как сложна была общая политеистическая система древневавилонского умозрительного богословия. С этим специальным отделом научного знания соединялось изучение обрядового культа, так как религия была существенным началом, проникавшим в основе не только частную, но, главным образом, общественную, государственную жизнь. Мы упоминали о разного рода процессиях, церемониях, сопровождавших каждый более или менее выдающийся акт общественной или государственной жизни Вавилона и служивших естественным выражением той своеобразной религиозной настроенности, какою вообще отличались древние вавилоняне. Правда, это были некоторым образом чрезвычайные случаи; однако, и в обыкновенной, частной жизни было не мало праздников, постов, религиозных церемоний, сопровождавшихся, естественно, целым рядом самых разнообразных религиозных актов; и все это, конечно, должно было входить в состав известных отделов высшей халдейской мудрости. Рядом с таким религиозным знанием, весьма видное место занимала религиозная философия или теософия, как выражение естественного развития умозрительных способностей человека, направленных к тому, что являлось основным принципом знания и жизни, – религии. Те же мудрецы и жрецы создавали множество преданий о давнопрошедших временах, составляли религиозные гимны и молитвы, занимались чисто-философскими вопросами (напр., о происхождении зла) и т. д.; все это, естественно, заключалось в книги, составлявшие в общем основу вавилонской «мудрости». К этому присоединялись и практические знания, достигшие большого развития в древнем Вавилоне. В ряду их первое место занимали опытные, естественные науки, особенно астрономия⁸⁵³. Развитие этой отрасли знания объясняется весьма естественно: широкие, однообразные равнины нижней Месопотамии весьма мало давали пищи для мысли восточного человека и мало возбуждали эстетические, способности его; естественно, ум должен был останавливаться на том, что оставалось интересным для него, – на голубом восточном небе, усеянном мириадами звезд; и вот человек начинает всматриваться в этот неведомый мир, изучает его, наблюдает и строить целую отрасль знания. В этой науке древние халдеи достигли громадных по тому времени успехов; они сделали массу астрономических наблюдений, открытий (о движении луны, полярных звезд, комет и планет, о солнечных пятнах, солнечных и лунных затмениях) и изобретений (подзорной трубы, солнечных часов, большей части мер и проч.), которые лежат в основе и современной нам астрономии⁸⁵⁴ . Значительными сведениями обладали древние халдеи и в области ботаники: они тщательно изучили хозяйственные и врачебные свойства растений и их ботаническая система, неудовлетворительная, пожалуй, в научном отношении, была решительно незаменима в практическом отношении. Нельзя только сказать с уверенностью, знали ли вавилонские мудрецы научную медицину; но кажется, на этот вопрос нужно ответить утвердительно. Правда, их медицина не чужда была иногда суеверия, но были (есть основание предполагать) и образованные, в нашем смысле слова, медики, применявшие на практике некоторые научные медицинские приемы. Если же обыкновенные медицинские средства не помогали, тогда те же врачи обращались к разного рода заклинаниям, амулетам и другим таинственным средствам. Вот почему и волшебные науки (магия) получили широкое развитие у тех же халдеев и название «волхв»⁸⁵⁵ было обыкновенным эпитетом восточного мудреца⁸⁵⁶. Диодор Сицилийский⁸⁵⁷ дает обстоятельный отзыв о древних халдеях – восточных мудрецах и учителях народных: помимо философии и астрономии, они, говорит он, занимались еще гаданиями; путем разного рода волшебств отвращали зло и превращали его в добрые последствия; истолковывали сны и чудесные явления; предсказывали будущее по полету птиц, по внутренностям животных и т. п.

Подобного рода восточной мудрости должны были учиться знатные иудейские отроки, уведенные в Вавилон и назначенные для приготовления к придворной службе. Среди них были пророк Даниил и три его друга: Анания, Азария и Мисаил⁸⁵⁸. Чему же собственно их учили? Прежде всего и главным образом – «книгам и языку халдейскому»⁸⁵⁹. Сюда входило, конечно, обучение чтению клинообразного письма, столь обычного и употребительного в то время, да и вообще преподавание древнего халдейского языка, – преддверия всякой мудрости⁸⁶⁰. За изучением собственно языка следовало изучение древней литературы, совмещавшей в себе всю древнюю науку и мудрость⁸⁶¹. Во всей своей совокупности она была, конечно, весьма сложна и для основательного изучения её необходимо было далеко не три года, как назначено было для воспитания пророка Даниила и друзей его⁸⁶²; но если пророк не превратился в настоящего халдейского мага-мудреца, то, во всяком случае, вынес из школы основательные познания в области халдейской мудрости. Разумеется, он изучил в достаточной мере практические науки (астрономию, ботанику) в их главных основах, познакомился и с положениями древневавилонской религиозной системы и теософии; для его образования, как будущего придворного, употребляли, естественно, наилучшие средства; да и сам царь окружил отроков возможными удобствами, с целью впоследствии видеть в них образованных и развитых во всех отношениях чиновников. Наравне с Даниилом такое же образование получили и друзья его; но сам пророк владел, кроме того, еще особенным даром – понимать и объяснять различные видения и сны⁸⁶³. Конечно, в известной мере и это искусство (понимаемое в таком именно смысле, в каком понимали его древние язычники) пророк (и не он один, а и друзья его) изучил у тех же халдеев-мудрецов, занимавшихся и славившихся разного рода волшебствами, заклинаниями, предсказаниями будущего, толкованиями снов и т. д.; но чудесный дар пророка объяснять видения и сны, какой он обнаружил впоследствии, был особым сверхъестественным дарованием одного Даниила, ниспосланным ему Богом в видах исключительности назначенной ему Промыслом пророческой миссии. По словам Иосифа Флавия, пророка и друзей его учили еще в Вавилоне местным «законам»⁸⁶⁴. Это было, конечно, не только возможно, но и прямо необходимо; отроки назначались для определения их впоследствии на придворные должности: естественно было, поэтому, не только дать им соответствующее образование, но и воспитать их в духе государственных законов, чтобы сделать из них теоретически-образованных, но вместе и практически-опытных чиновников; а для того, прежде всего, нужно было и сами законы подвергнуть теоретическому изучению, потому что вообще практика не сильна, коль скоро она не имеет под собою прочной теоретической подкладки⁸⁶⁵.

Во все время воспитания при дворе царь велел давать отрокам пищу с царского стола и вино, которое он сам пил⁸⁶⁶. И это не исключительный случай в истории жизни древнего востока. Царским столом у восточных народов прежде всего пользовались знатные гости: так, впоследствии пленный царь иудейский Иехония ежедневно обедал за одним столом с вавилонским царем Евильмеродахом⁸⁶⁷. Затем, и все придворные получали, обыкновенно, пищу с царского стола; так было, напр., при персидском дворе⁸⁶⁸, где, по Ктезию, ежедневно приготовлялся обед на 15 000 человек⁸⁶⁹. Нет, поэтому, ничего удивительного, если и знатным отрокам, назначенным для служения царю, приказано было отпускать туже пищу, какою пользовались и все придворные.

Здесь же пророку Даниилу и друзьям его (да, конечно, и всем отрокам, воспитывавшимся с ними при царском дворе) дали новые имена, имена вавилонские, вместо прежних еврейских: это, как объясняет блаж. Феодорит, было знаком владычества над ними, потому что и рабам они переменяли имена в знак их рабства⁸⁷⁰. Конечно, отроки, воспитывавшиеся при дворе, были далеко не рабами даже самого царя; тем не менее, как будущие чиновники в Вавилоне, они должны были применяться и к самим обычаям своего нового отечества, – должны были принять и новые, местные имена⁸⁷¹. В этом смысле восточные государи переменяли имена даже правителям и самим царям побежденных ими народов в знак их зависимости и подданства своему победителю. Примеров для этого достаточно. Так, ассирийский царь Ассурбанипал, покоривши египетского фараона Нехао I и назначая сына его Псамметиха правителем провинции Гатариба, переменил последнему прежнее имя на ассирийское – Набусизибанни⁸⁷². Другой фараон Нехао II поставил царем иудейским Елиакима, которому дал новое им – Иоакима⁸⁷³; сам Навуходоносор возвел на иудейский престол Матфанию, которому переменил имя на Седекию⁸⁷⁴. В силу этого распространенного на востоке обычая изменять имена подчиненным лицам, и пророк Даниил со своими друзьями получил в Вавилоне местные имена: Даниил – Валтасара, Анания – Седраха, Азария – Авденаго, а Мисаил – Мисаха⁸⁷⁵. Любопытно знать, какое значение имеют эти новые имена и в каком отношении они стоят к прежним еврейским именам пророка Даниила и друзей его. Имя «Даниил» (דָּנִיֵּאל) значит «Бог есть мой судья» или «судил меня Бог»⁸⁷⁶. Новое его имя «Валтасар» (בֵּלְטְשַׁאצַּר) значит «Вил (Бел), защищай его жизнь»⁸⁷⁷ или «Белитта (жена бога Вила) да защитит царя»⁸⁷⁸. «Анания» (חֲנַנְיָה) значит «милость Божия»⁸⁷⁹, а вавилонское его имя «Седрах» (שַׁדְרַךְ) довольно неопределенно, так что трудно установить само значение его⁸⁸⁰. »Азария» (עַזַרְיָה) означает «помощь Божия»⁸⁸¹; вавилонское же имя «Авденаго» (עֲבֵדנְגוֹ) значит «служитель бога Нево»⁸⁸². "Мисаил» (מִישָׁאֵל) значит «кто как Бог»⁸⁸³, а вавилонское имя «Мисах» (מֵישַׁךְ) переводят чрез «кто как Аку» (вавилонский бог)⁸⁸⁴. Как видно, новые имена четырех друзей были всецело языческие: вместо имени Иеговы, входившего в состав их иудейских имен, здесь являются имена вавилонских божеств – Вила, Нево, Аку. Конечно, перемена имен не была каким-либо посвящением языческим богам: это – обыкновенные вавилонские имена, составленные из имен главных божеств, подобно тому, как и многие иудейские имена составлялись из слов «Иегова», «Эл» и др. Этим можно ближе объяснить и саму причину перемены имен: после победы над Богом иудейским (как думали вавилоняне) неприлично было с их точки зрения, чтобы государственные чиновники (да еще придворные) носили имена как бы своего «побежденного» Бога; нужно было назвать их по именам богов-победителей, служителями которых стали теперь в известном смысле и эти пленные иудеи; тем самым, с одной стороны, приносилась должная дань почтения к государственным богам, с другой – новые вавилонские имена для носителей их, как говорит Ленорман, служили своего рода признаком гражданского права⁸⁸⁵.

Иосиф Флавий передает, что Навуходоносор оскопил некоторых пленных отроков иудейских, как и часто делал он с другими своими пленниками⁸⁸⁶ . В это число невольных скопцов иудеи включали и пророка Даниила. Поводом к такому преданию о скопчестве пророка могло служить его целомудрие. Действительно, по словам св. Епифания, «Даниил был до того воздержен, что иудеи считали его евнухом»⁸⁸⁷. Основание, понятно, не бесспорное: между целомудрием, этою высокою и похвальною добродетелью, без которой не может быть и представлен пророк-праведник, и насильственным воздержанием вследствие подчинения позорной операции – громадный шаг. По замечанию же блаж. Иеронима, иудеи опирались в своем предположении, между прочим, и на словах пророка Исаии к царю Езекии, что многие из потомков последнего будут отведены в Вавилон и здесь будут евнухами (סָרִיסִים) при дворе царя вавилонского⁸⁸⁸. Но слово (סָרִיס), как мы замечали, обозначает не только «евнуха», т. е. скопца в собственном смысле, но гораздо чаще – придворного чиновника; и сам Асфеназ не был скопцом, хотя по должности считался начальником евнухов. Нужно прибавить, что пророк Даниил не был приставлен к царским женам; он должен был служить только самому царю⁸⁸⁹; нигде пророк, по замечанию Абен-Эзры, и не называется (סָרִיס)⁸⁹⁰. Что же касается слов пророка Исаии, то едва ли с полною достоверностью можно отнести их именно к Даниилу, так как царское происхождение этого пророка нельзя считать несомненным. Если Флавий и говорит об оскоплении некоторых пленных иудейских отроков, то только некоторых; но нет оснований, конечно, включать в это число непременно Даниила.

Интересно еще знать, сколько лет было пророку, когда он переселился в Вавилон и начал свое воспитание при царском дворе. На основании библейского текста можно определить это с вероятностью. Пророк и его сверстники называются еще отроками, но такими, которые были «понятливы для всякой науки», следовательно, достаточно развиты в умственном отношении; что еще важнее, – они имели уже некоторые познания; под руководством своих ученых наставников, они приступают к изучению языка халдейского, – языка чужого и довольно трудного, – и древнехалдейской литературы, преимущественно научной⁸⁹¹. Воспитание их должно было продолжаться три года⁸⁹², по истечении которых отроки имели вступить уже на службу при дворе. Принимая во внимание эти данные, следует предположить, что воспитание пророка Даниила началось приблизительно на 14–15-м году его жизни, а окончилось, следовательно, на 17–18-м году. Это – самый естественный и пригодный возраст для изучения иностранного языка, для систематического образования имеющих уже элементарные познания отроков и приготовления их к государственной службе; да и раньше 17–18 лет пророк не мог быть определен на службу при дворе. Нужно здесь указать именно такой возраст, при котором бы он начал свое воспитание еще отроком, а кончил его (чрез 3 года) уже юношей, достаточно развитым как в умственном и нравственном, так и в физическом отношении и близким уже к полной возмужалости: в этих пределах указанные нами лета (14–17) единственно возможны. Наше предположение подтверждается и историческими данными. По свидетельству Платона, персы начинали систематическое воспитание своих детей с 14-летнего возраста последних⁸⁹³; по рассказу же Ксенофонта, те же персидские юноши в 16–17 лет занимались уже общественными делами и получали даже известные должности⁸⁹⁴; таким образом, и у них систематическое воспитание продолжалось приблизительно три года. Весьма возможно, что в таком же приблизительно возрасте начал и кончил свое воспитание при вавилонском дворе и пророк Даниил со своими сверстниками⁸⁹⁵.

Воспитание пророка и друзей его с внешней стороны, как видно, было обставлено самыми лучшими условиями. Они жили при дворе, пища для них была назначена от царского стола, учились они у лучших учителей того времени и изучали всю «мудрость» своего века; впереди им предстояла завидная будущность. Но весь этот блеск, к сожалению, коренился на почве языческой: воспитатели их были, конечно, язычники; учители учили тому, что особенно ценилось в языческом обществе; им дали языческие имена и т. д. Несомненно, более или менее друзья должны были принимать некоторое участие и в языческой жизни Вавилона, – в её религиозно-нравственной сфере: если их, может быть, не заставляли, напр., участвовать активно в религиозных церемониях, которые играли, как мы заметили, видную роль в общественной жизни Вавилона, то, во всяком случай, непосредственными свидетелями и зрителями всех этих религиозных торжеств они были. Все нравственные опасности и искушения, которые, как мы говорили, сильно угрожали чистоте душевного настроения иудеев, живших в Вавилоне даже совершенно изолированно от языческой суеты, – тем более предстояли иудейским отрокам, воспитывавшимся при дворе, на глазах которых язычники славили своих богов, высказывая явное пренебрежение к Богу иудейскому. Припомним еще, что это были отроки с душой впечатлительной и восприимчивой, – отроки, у которых, естественно, религиозное чувство не могло быть так сильно, как у взрослого человека, – у которых и привязанность к родине тоже легко могла испариться; припомним, что эти отроки были перенесены в чисто-языческую атмосферу и подверглись всем влияниям нравственно-растленного высшего языческого общества; – опасность для религиозно-нравственного чувства их была весьма велика. Вот здесь-то неоцененное значение имела та нравственная подкладка, какую получил пророк Даниил в доме родительском; только она, при помощи, конечно, Промысла, могла сохранить пророка чистым среди соблазнов придворного вавилонского мира и укрепить его в борьбе с самим язычеством. Навуходоносор, отдавший приказ доставлять отрокам туже пищу, какою питался он сам, естественно, не делал и не желал делать существенного различия между этими отроками и настоящими своими придворными; весьма возможно, что в некоторых чрезвычайных случаях те же отроки принимали хоть пассивное участие в важнейших актах придворной жизни, – напр., участвовали в свите царя во время торжественных религиозных процессий и т. п.; но как вообще относился пророк к такого рода неизбежным случайностям, каково было его господствующее настроение, – всего лучше видно из того, что передает нам Библия о времени его трехлетнего воспитания в Вавилоне. Дело в том, что пророк-отрок сразу же отказался от роскошной царской пищи и вина, назначенных для них самим царем, и потому обратился к тому же Асфеназу, начальнику евнухов, которому поручен был главный надзор за ними, с просьбою переменить ему и друзьям назначенную для них пищу. Много обстоятельств побуждало пророка поступить таким именно образом. Прежде всего, закон Моисеев запрещал употреблять в пищу некоторые роды животных, рыб и птиц, которые употреблялись у народов языческих; на этот счет Моисей дал самые обстоятельные предписания своему народу⁸⁹⁶. При царском же дворе в Вавилоне, по всей вероятности, употреблялись в пищу самые лакомые блюда из запрещенных именно законом Моисеевым (напр., мясо зайцев, свиней и т. п.). Затем, евреям запрещено было употреблять в пищу жир и кровь⁸⁹⁷, – что, конечно, не соблюдалось у народов языческих. Дальше, сам способ приготовления пищи у евреев был обставлен разного рода законными формальностями, касавшимися законной же чистоты сосудов, печей и проч.; при осквернении последних сама пища считалась нечистою и запрещенною законом⁸⁹⁸; язычники, разумеется, этому не подчинялись. Вот почему евреи вообще боялись вкушать пищу вместе с язычниками⁸⁹⁹, а тем более из их рук, так как опасность оскверниться и чрез то стать нарушителями закона была весьма близка. Нередко язычники употребляли в пищу посвященное идолам, а то и прямо идоложертвенное⁹⁰⁰; для них это было, должно быть, выражением почтения к богам, – для иудеев же, разумеется, могло граничить с идолопоклонством. Часто даже сама пища у язычников окроплялась кровью жертвенных животных, – что тоже имело для них религиозный характер, но для иудеев было преступлением против закона. Наконец, сам процесс вкушения пищи, особенно в торжественных случаях (напр., на званных обедах, пиршествах и т. п.), был обставлен у язычников чисто-религиозными церемониями: пред принятием пищи призывали идолов, в честь их совершали жертвоприношения, каждения, возлияния вина; во время обеда пели хвалебные гимны богам⁹⁰¹ и т. д. Понятно, как нравственно-преступно было иудею даже присутствовать на такого рода зрелищах, а тем более вкушать вместе с язычниками те яства, которые, по выражению блаж. Феодорита, «осквернялись призыванием идолов», и пить вино, которое возливалось языческим богам⁹⁰². Замечательно, что сами пророки говорили об осквернении иудеев пищей в Вавилоне⁹⁰³; и если где, то именно при царском дворе, средоточии языческой атмосферы, опасность оскверниться для благочестивого иудея была особенно сильна. Можно наметить и другую причину воздержания пророка Даниила: под влиянием воспитания в доме родительском он достаточно окреп в нравственном отношении и достиг сравнительной зрелости своих религиозных убеждений; а в то время, когда его отечество видимо падало, когда и он сам чувствовал живую скорбь по Иерусалиме, по своем народе и доме родительском, – в это время он не желал пользоваться удобствами придворной обстановки, наслаждаться лакомствами царской пищи и прибегает к более простому образу жизни⁹⁰⁴. Весьма возможно, что пророк хотел еще более укрепить себя духовно, так как считал своею, нравственною обязанностью и среди всецело языческой атмосферы охранять те добрые религиозно-нравственные начала, какие внушила ему родная семья. В силу этого Даниил, как говорит св. Ефрем Сирин, «воздерживался не потому, что нечисты были снеди и пития; ибо мог бы, заменяя одно мясо другим, есть и пить не оскверняясь; но потому, что он и его товарищи посвятили себя посту»⁹⁰⁵. И вот пророк обращается к Асфеназу⁹⁰⁶ с просьбою переменить ему и друзьям назначенную для них пищу. Кажется, Даниил пользовался особым расположением начальника евнухов: может быть, его исключительные природные дарования, а вероятнее – нравственные достоинства заставили Асфеназа обратить на него свое особенное внимание; да и вообще пророк Даниил, нужно думать, был выдающеюся личностью среди своих товарищей-сверстников; по крайней мере, друзья его идут всегда за ним и во всем следуют его советам; так и в настоящем случае инициатива в деле перемены пищи принадлежала именно Даниилу, который обращается к Асфеназу от лица вместе и своих друзей. Может быть, пророк и откровенно передал, что он, как иудей, считает нравственно-недозволенным для себя питаться теми яствами, какие употребляет царь и его придворные. По Иосифу Флавию, пророк употребил при этом и некоторого рода хитрость, сообщив Асфеназу, что он и друзья его любят только самую простую, растительную пищу, всяких же сладостей, вина, мяса не могут есть⁹⁰⁷. По рассказу того же Флавия, пророк Даниил прямо просил начальника евнухов, чтобы тот назначенную для них пищу брал себе, а им присылал только овощи, травы и другие растительные вещества⁹⁰⁸. Асфеназ снисходительно выслушал просьбу отрока-пророка, но исполнить её на первых порах отказался; он бы и готов сделать Даниилу приятное для него, но страх и опасение за себя самого заставляли его отказать друзьям. Со своей точки зрения он был, конечно, прав: «боюсь я, сказал Асфеназ пророку, господина моего, царя, который сам назначил вам пищу и питье: если он увидит лица ваши худощавее, нежели у отроков, сверстников ваших, то вы сделаете голову мою виновною пред царем»⁹⁰⁹. Действительно, жестоко поплатился бы Асфеназ, если бы, в самом деле, случилось то, чего он боялся; тогда его обвинили бы не только в ослушании царского приказа и в пренебрежении к возложенным на него обязанностям, но, пожалуй, прямо в воровстве, – так как он брал себе роскошную царскую пищу, назначавшуюся для Даниила и друзей его, а им давал только овощи. Когда же пророк заметил что Асфеназ согласился бы на их просьбу, если бы с него сняли ответственность пред царем, тогда он поступает решительнее: – обращается к дворецкому⁹¹⁰, приставленному самим Асфеназом для ближайшего присмотра за друзьями, в частности за отпускаемою для них пищей, и просит его дать им сроку на 10 дней, а тем временем давать им вместо царского стола только овощи и воду⁹¹¹. Эти яства Даниил не боится уже употреблять в пищу хотя бы из рук даже язычников; с одной стороны, сами по себе овощи и вода были совершенно безвредны и дозволены законом Моисеевым; опасности оскверниться не могло быть никакой; да притом такие незначительные вещества не приносились в жертву идолам, так что здесь не могло быть и идоложертвенного; вкушая же пищу совершенно одни (так как сама перемена её совершалась тайком для всех), отроки-друзья могли быть уверены, что их пищи никто не окропит жертвенною кровью, не осквернит призыванием идолов, возлияниями и т. д. «Сделай опыт, говорил пророк Даниил дворецкому⁹¹², над рабами твоими: в течение десяти дней пусть дают нам в пищу овощи и воду для питья; и потом пусть явятся пред тобою лица наши и лица тех отроков, которые питаются царскою пищей, и затем поступай с рабами твоими, как увидишь»⁹¹³. Дворецкий согласился, давал друзьям в продолжение 10 дней только овощи⁹¹⁴ и воду, а присылаемую им царскую пищу забирал себе⁹¹⁵. По истечении же назначенного срока, оказалось, что пророк Даниил и друзья его не только не исхудали и не побледнели, напротив сделались полнее и красивее своих сверстников, употреблявших царскую пищу, так что всем казалось, будто первые питаются пищей самою изысканною и живут в довольстве и забавах, а последние питаются так скудно, что не могут поддержать даже своих телесных сил⁹¹⁶. После того, конечно, отказа четырем друзьям не было: все время воспитания их тайком кормили только овощами и водой.

Между тем, отроки развивались как физически, так и духовно. Три года – время достаточное для того, чтобы 14-летние отроки, поставленные в сравнительно хорошей обстановке придворной жизни, могли достигнуть зрелости и расцвета как физических, так и духовных сил⁹¹⁷. Физическая красота их от растительной пищи только развилась⁹¹⁸; умственные способности проявились во всей своей силе⁹¹⁹. Пророк Даниил и друзья его хорошо изучили всю преподаваемую им «мудрость» халдейскую и оказали в ней блестящее успехи. Заниматься языческими науками и даже достигнуть в них возможного совершенства не мешало высокое благочестие пророка: его предприятие в деле перемены пищи достаточно показывает, как сильны были в нем религиозно-нравственные убеждения, какое место он отводил религии и нравственному долгу в ряду других своих интересов. При таком положении дела, понятно, не могло быть и речи о какой-либо опасности для чистоты его религиозно-нравственных убеждений: он воспринимал халдейскую «мудрость», как науку, как полезное знание, но не проникался ею и тем более не предпочитал её той истинно-религиозной мудрости, какой научил его закон Иеговы. Тоже нужно сказать и о друзьях пророка Даниила. Впрочем, сам пророк имел особое преимущество пред ними: он мог понимать и толковать видения и сны; он, как поясняет блаж. Иероним, «своим прозорливым умом видел видения и сны, в которых под некоторыми символами таинственно указывается будущее; своими умственными очами созерцал то, что другие видели в виде призраков»⁹²⁰. В Вавилоне, да и вообще в древнеязыческом мире, такое «искусство» считалось высшим, таинственным знанием⁹²¹; неудивительно, если пророк впоследствии обращал на себя внимание как царей, так и высшего языческого общества.

Какого же рода была сама мудрость Даниила, которою он «в десять раз» превзошел всех «тайноведцев и волхвов» вавилонского царства⁹²²? Очевидно, это была мудрость вышечеловеческая, потому что ученик, как бы ни был он одарен своими умственными способностями, но путем одних естественных сил, на основании того, что добыл в школе, – сейчас же по выходе из нее не может стать во много раз мудрее всех своих учителей; а вавилонские мудрецы и маги были, во всяком случае, выдающиеся по уму люди. Мудрость пророка Даниила, как он сам говорит о себе⁹²³, была не плодом только его естественного умственного развития, но преимущественно сверхъестественным даром Божиим: «не халдейское обучение, говорит блаж. Феодорит, сделало Даниила смысленным, и исполнило всякой премудрости, но по Божией благодати, сподобившись смысла и премудрости и всякого знания, оказался он всех лучшим»⁹²⁴. Мудрость его, таким образом, была источником двух факторов: с одной стороны и в самой малой степени – глубокого изучения им всех тайн восточной науки, с другой и главным образом – божественной благодати, воспитывавшей в нем будущего пророка и государственного деятеля на почве языческой во славу Иеговы⁹²⁵. Вместе с умственными качествами, и нравственное достоинство пророка Даниила вполне укрепилось: строгая точность его в исполнении предписаний обрядового закона Моисеева, его самопожертвование в виду высших религиозно-нравственных интересов, проявлявшееся в последующие времена, но заложенное еще с отроческого возраста, – все это дало повод пророку Иезекиилю дать весьма лестный отзыв о своем молодом современнике и сопленнике и поставить его за его благочестие наряду с Ноем и Иовом⁹²⁶.

На втором или третьем году воспитания пророка Даниила в Вавилоне случилось там событие, имевшее немаловажное значение для самого пророка, так как послужило началом его известности и возвышения его пророческого достоинства среди вавилонских пленников-иудеев. В числе последних жил в Вавилоне некто Иоаким. Когда он переселился сюда, – трудно сказать: по всей вероятности, в одно время с самим же пророком Даниилом; может быть, впрочем, и раньше, так как случаи то добровольного, то насильственного выселения иудеев в Вавилон еще до Навуходоносора, как мы говорили, изредка бывали. Иоаким принадлежал к числу самых знатных, влиятельных и уважаемых среди народа лиц; притом, был очень богат: спустя год или два со времени переселения иудейских пленников в Вавилон у него является уже прекрасный дом с садом и со всеми удобствами для роскошной жизни, много слуг и т. п.⁹²⁷. По всей вероятности, он пользовался расположением и вавилонского правительства, как один из самых влиятельных представителей покоренной иудейской нации: оказывая покровительство Иоакиму, вавилонское правительство тем самым могло надеяться привязать к себе и всех вообще пленников-иудеев, относившихся к Иоакиму с полным уважением и подчинявшихся его авторитету. Дом этого почетного жителя Вавилона был, между прочим, местом общественных собраний для его соплеменников, – а также и судебных заседаний: все имевшие какую-либо нужду в судебном, законном решении своего дела сходились в дом Иоакима и здесь поставленные для народа судьи (из среды иудеев же) решали спорные дела. Последнее обстоятельство, в свою очередь, говорит о том глубоком уважении, какое питала к Иоакиму жившая в Вавилоне иудейская община⁹²⁸. Этот Иоаким был женат на Сусанне⁹²⁹, дочери Хелкии⁹³⁰, женщине весьма красивой и богобоязненной; родители её были люди праведные и воспитали свою дочь в духе истинного благочестия и целомудрия. Так как вавилонские иудеи-пленники в делах внутреннего самоуправления пользовались большой свободой, то они выбирали для себя судей из своей же среды и судились по своим законам; в Вавилоне таких выборных судей было двое и в тот год, когда происходило излагаемое нами событие, были выбраны судьями двое старейшин, которые, впрочем, не только не заботились об управлении народом, о водворении среди него законной правды и истинной нравственности, – напротив, сами творили беззакония и предавались постыдным страстям⁹³¹. Так как дом Иоакима служил, между прочим, местом общественного судопроизводства, то понятно, что и двое старейшин-судей по делам службы часто бывали в этом доме и здесь не могли не заметить жены Иоакима Сусанны, выдающаяся красота которой обращала на себя общее внимание. Между прочим, народ, сходившийся в дом Иоакима для решения своих тяжебных дел, оставался здесь до полудня, а Сусанна после того проходила в сад своего мужа для прогулки. Сладострастные старцы-судьи, часто видя ее то проходящею в сад, то гуляющею там, воспылали к ней похотью и настолько сильною, что она совершенно затемнила их ум, заставила их забыть и собственную старость, и тот авторитет, которым они были облечены, и те нравственные обязанности, которые лежали на них, как на исполнителях и блюстителях закона Иеговы, – забыли они и положение Сусанны, как жены одного из самых почетных и уважаемых народом лиц. Тот и другой питали в душе самые преступные чувства по отношению к Сусанне, но стыдились признаться друг другу в своей страсти; каждому, конечно, хотелось отстранить своего соперника или, по крайней мере, отвести глаза как его, так и всех окружающих. Часто, когда народ около полудня расходился по домам, и эти двое старцев говорили один другому: «пойдем домой, – уже время обедать»; оба расходились в разные стороны, а затем снова с двух противоположных концов возвращались к дому Иоакима; каждый, разумеется, был не мало удивлен, видя своего товарища почему-то возвратившимся назад, и, конечно, осведомлялся о причине возвращения. Наконец, оба признались друг другу в своей преступной страсти и тогда сообща стали искать случая и времени, чтобы овладеть Сусанной, когда она будет одна. В один жаркий полдень Сусанна, по обыкновению, вышла в сад с двумя только служанками и захотела выкупаться в саду; она послала служанок за маслом⁹³² и мылом, велела им затворить двери в сад и оставить её одну; те так и сделали, заперли главные двери, ведущие в сад, а сами вышли боковыми дверьми, чтобы принести, что приказала им госпожа. Между тем, в саду за деревьями скрывались двое старцев, решившихся теперь воспользоваться случаем и привести в исполнение свои гнусные намерения; до времени они запрятались так искусно, что ни служанки, ни сама Сусанна не заметили их и последняя думала, что она одна. Как только служанки вышли, старцы выбежали из своей засады, подбежали к ней и сказали: «вот двери сада заперты и никто нас не увидит, и мы имеем похотение к тебе, поэтому согласись с нами и побудь с нами; если же не так, то мы будем свидетельствовать против тебя, что с тобою был юноша, и ты поэтому отослала от себя служанок твоих»⁹³³. Сусанна, очутившись в таком безвыходном положении, испугавшись и ужаснувшись после таких слов бесстыдных старцев, застонала от внутренней муки и сильного нравственного потрясения и сказала: «тесно мне отовсюду; ибо если я сделаю это, смерть мне⁹³⁴, а если не сделаю, то не избегну от рук ваших; лучше для меня не сделать этого и впасть в руки ваши, нежели согрешить пред Господом». Боясь, чтобы старцы, после такого категорического отказа с её стороны, не употребили над нею насилия, так как страсть их разжигалась все более и более, а она была в саду одна и совершенно беззащитна, Сусанна накричала громким голосом, призывая к себе на помощь; старцы же, сообразивши и свое положение, решили обратить дело в свою пользу и жестоко наказать Сусанну за её непреклонность, – наказать тем, чем они угрожали ей за отказ. Делая вид, как будто они, в самом деле, застали Сусанну с юношей и вопиют против такого беззакония, оба подняли крик со своей стороны, а один из них побежал и отворил двери в сад, чрез которые будто бы убежал мнимый юноша. Домашние Сусанны, услышав крик в саду, побежали туда боковыми дверьми; когда же старцы стали обвинять Сусанну в мнимом прелюбодеянии, слуги её сильно смутились, так как никогда не слышали и не замечали за своей госпожой не только такого гнусного греха, в каком её обвиняли уважаемые старейшины народа, но и вообще ничего предосудительного. Дело было после полудня, когда народ разошелся уже по домам; старцы же хотели придать своему беззаконному предприятию как можно большую гласность и торжественность и потому окончательное обвинение отложили до утра, до следующего общенародного собрания в доме самого Иоакима. Когда на другой день народ собрался, по обыкновению, в дом мужа Сусанны, старцы-судьи, пылая мщением против нее, принялись за осуществление хорошо обдуманного ими замысла. Они велели привести в народное собрание Сусанну, так как имели против нее важное обвинение. Сусанна пришла вместе со своими родителями, детьми и другими родственниками, желавшими если не защищать её, то, по крайней мере, присутствовать при производстве дела, которым, конечно, они не могли не интересоваться, так как Сусанна пользовалась общею любовью всех своих домашних и близких. Сусанна была закрыта покрывалом, как и вообще на востоке ходили женщины, особенно во время траура; но беззаконные судьи велели открыть её лице, желая еще раз насладиться её нежной и привлекательной красотой; по восточным обычаям, открытие лица было, кроме того, знаком супружеской неверности⁹³⁵ и служило, в данном случае, тяжким обвинением для Сусанны, к чему всячески стремились оба старца. Все бывшие вокруг Сусанны и многие из народа, знавшие её, плакали, слыша такое страшное обвинение против добродетельной и любимой всеми женщины и видя позор, навлекаемый этим на всю её семью, на весь её род, пользовавшийся всеобщим уважением; сомневаться в справедливости обвинения было, по-видимому, невозможно, так как обвинителями являлись судьи-старейшины, избранные самим народом в блюстители законной правды, а также и законного благочестия; Сусанна же не имела защитника (сцена накануне в саду происходила без свидетелей), а собственный её голос в свою пользу, понятно, не мог иметь никакого значения сравнительно с голосом авторитетных судей. Между тем, старцы-обвинители встали со своих мест, подошли к Сусанне и положили свои руки на её голову: это было законным обрядом при обвинении подсудимого со стороны свидетелей⁹³⁶; затем, они начали свою обвинительную речь в присутствии всего народа, самой Сусанны и всех близких к ней: «когда мы, говорили они, ходили по саду одни, вошла эта (Сусанна) с, двумя служанками и затворила двери сада и отослала служанок; и пришел к ней юноша, который скрывался там, и лег с нею; мы, находясь в углу сада и видя такое беззаконие, побежали на них и увидели их совокупляющимися, и того не могли удержать, потому что он был сильнее нас и, отворив двери, выскочил, но эту мы схватили и допрашивали: кто был этот юноша? но она не захотела объявить нам; об этом мы свидетельствуем». Обвинение, действительно, было страшное, особенно для замужней женщины; из-за этого не только сама виновница преступления подвергалась, по закону Моисееву, смертной казни, побиению камнями⁹³⁷, – но и на её мужа, самого почетного и уважаемого человека из среды иудеев, – на её детей, родителей и всех родных налагалось позорное клеймо, служившее для них постоянным укором. Сусанна вовремя этого обвинения только плакала и, молча, поднимала свои глаза к небу, надеясь единственно на Господа; она ожидала помощи себе и твердо верила, что невинность её будет раскрыта. Между тем, обвинение со стороны старцев произвело свое действие: народ не мог не верить им, старейшинам и судьям, так как о прежних беззакониях их ничего не знал и считал обоих представителями строгой справедливости и законного благочестия. На основании представленного обвинения было решено поступить с Сусанной по закону, – предать её смертной казни⁹³⁸. Когда сама обвиняемая услышала свой смертный приговор, когда она поняла, какое горе невольно причинила любимому мужу и всем родным, каким позором покрыла свое имя и имя всех близких к ней, – она, с сознанием собственной невинности, возопила ко Господу с молитвенным воплем: «Боже вечный, ведающий сокровенное и знающий все прежде бытия его! Ты знаешь, что они ложно свидетельствовали против меня, и вот я умираю, не сделавши ничего, что эти люди злостно выдумали на меня». Только одного Бога призывала она во свидетели своей невинности, так как не имела защитников на земле; её же родные, может быть, и были убеждены в её полной невинности, но, конечно, как не бывшие лично свидетелями происходившего с Сусанной в саду, не могли и не осмелились бы поднять свой голос в её пользу, так как в глазах народа, естественно, слова родных Сусанны не могли устоять против голоса «беспристрастных», как всем казалось, судей – очевидцев события. Приговор над Сусанной вошел в законную силу и обвиненную повели из дома её мужа на смертную казнь. Когда Сусанна и народ были на пути к месту исполнения над осужденной смертного приговора, из толпы выделился молодой юноша Даниил⁹³⁹ и, воодушевленный духом Божиим, твердо убежденный в невинности Сусанны и желающий, по крайней мере, в эти последние для нее минуты спасти её от несправедливого обвинения, закричал вслух всего народа: «чист я от крови её» (т. е., я не согласен на её несправедливое обвинение)⁹⁴⁰. Народ с удивлением обратился к нему: «что это за слово, которое ты сказал?» Тогда пророк, ставши посреди, с укором произнес: «так ли вы неразумны, сыны Израиля, что, не исследовавши и не узнавши истины, осудили дочь Израиля? Возвратитесь в суд, ибо эти ложно против нее засвидетельствовали». Вероятно, слова пророка-юноши были проникнуты глубоким воодушевлением, в голосе его звучало сильное пророческое обличение, – потому что народ был изумлен и поражен и потребовал нового пересмотра дела. Все возвратились назад в суд; с ними пошел и пророк Даниил; некоторые же старейшины, видя в нем необычайно сильный, просвещенный свыше ум и чувствуя его громадную нравственную силу, предложили ему сесть рядом с ними и принять деятельное участие в судопроизводстве. Впрочем, при этом пересмотре дела пророку Даниилу принадлежала главная, если только не единственная, активная роль. Так как цель нового судопроизводства состояла в оправдании Сусанны, то нужно было доказать, что старцы-судьи возвели на нее ложное обвинение; и потому теперь подсудимою является не Сусанна, а оба эти судьи. Пророк велел отвести их подальше друг от друга, чтобы не дать им возможности сговориться; потом призвал одного из них и сказал ему: «состарившийся в злых днях! ныне обнаружились грехи твои, которые ты делал прежде, производя суды неправедные, осуждая невинных и оправдывая виновных, тогда как Господь говорит: невинного и правого не умерщвляй⁹⁴¹. Итак, если ты сию видел, скажи, под каким деревом видел ты их разговаривающими друг с другом?» Вероятно, допрашиваемый несколько смутился при таком неожиданном для него вопросе; но, надеясь, конечно, извернуться, отвечал: «под мастиковым деревом»⁹⁴². Пророк, обличая его, сказал: «точно, солгал ты на твою голову; ибо вот, ангел Божий, приняв решение от Бога, рассечет тебя пополам». Отославши первого старца, он велел привести другого, к которому тоже обратился с обличительною речью: «племя Ханаана⁹⁴³, а не Иуды! красота прельстила тебя и похоть развратила сердце твое. Так поступали вы с дочерями Израиля, и они из страха имели общение с вами; но дочь Иуды не потерпела беззакония вашего. Итак, скажи мне: под каким деревом ты застал их разговаривающими между собою?» И этот старец, вероятно, не ожидал подобного вопроса, но должен был отвечать наугад: «под зеленым дубом»⁹⁴⁴. Тогда пророк сказал ему: «точно, солгал ты на твою голову; ибо ангел Божий с мечем ждет, чтобы рассечь тебя пополам, чтоб истребить вас». Противоречивые показания обоих старцев раскрыли глаза народу: все поняли, что Сусанна была ложно оклеветана беззаконными судьями, и громким голосом выражали свое негодование на виновников дела; конечно, и их нужно было судить за лжесвидетельство и все собрание произнесло им смертный приговор⁹⁴⁵. Такой оборот дела обрадовал всех, а особенно мужа, родителей и всех родственников Сусанны; все прославляли Бога не столько за то, что ложно оклеветанная женщина спаслась от смерти, сколько за то, что она всенародно была оправдана и невинность её была доказана пред всеми⁹⁴⁶. Для пророка же Даниила факт этот имел тоже весьма важное значение, так как он положил начало его известности и возвышению его пророческого авторитета среди пленного иудейского народа.

Спустя три года, назначенные для воспитания плененных Навуходоносором отроков, всех воспитывавшихся при дворе Асфеназ представил для испытания самому царю. Царь лично экзаменовал их, стараясь узнать как специальные познания, так и вообще степень умственного развития каждого, предлагал им остроумные вопросы, на которые отроки со своей стороны должны были давать соответствующие ответы, – беседовал с ними и т. д.; вероятно, при этом обращалось внимание и на другие качества, какие были необходимы для будущих придворных, – напр., на внешний лоск, ловкость и уменье держать себя. Оказалось, что пророк Даниил и друзья его превзошли своих сверстников «красотою и ростом тела, мудростью и разумением души, стройностью речей и всяким разумным познанием»⁹⁴⁷. Во всех отношениях они далеко опередили других воспитывавшихся с ними отроков; что же касается в частности их умственного развития и приобретенных ими познаний, то в этом отношении они оказались в десять раз мудрее даже всех тайноведцев и волхвов⁹⁴⁸, Какие только были в царстве вавилонском. Вероятно, вслед за тем, пророк и друзья его были назначены в придворную службу, где и началось быстрое возвышение их по ступеням вавилонской чиновничьей иерархии.

Блестящее начало ему положило событие, случившееся вслед за окончанием воспитания пророка Даниила при царском дворе, выдвинувшее его сразу на один из самых важных государственных постов в Вавилоне. Это – чудесное откровение пророку и объяснение им царю Навуходоносору во 2-й год его царствования⁹⁴⁹ забытого им, но сильно встревожившего его сна. Заметим, что, несмотря на указанную хронологическую дату – 2-го года царствования Навуходоносора, излагаемое событие было, несомненно, уже по окончании трёхлетнего воспитания пророка Даниила при царском дворе, после экзамена, произведенного ему и его сверстникам самим царем, так как царь, после объяснения ему пророком таинственного сна, назначает его прямо правителем всей области вавилонской и главным начальником вавилонских мудрецов⁹⁵⁰, чего, естественно, не могло бы быть, если бы пророк не кончил еще изучения «книг и языка халдейского»⁹⁵¹; тогда, понятно, не было бы и речи ни о каком экзамене⁹⁵². Но каким же образом трехлетнее воспитание пророка и друзей его мирится с датой 2-го года царствования Навуходоносора, в который оно, очевидно, уже кончилось? В достаточной мере мы подготовили почву для решения этого вопроса своими прежними выводами. Мы говорили, что битва при Кархемише, первое покорение Иудеи и пленение пророка Даниила с друзьями были еще до вступления Навуходоносора на вавилонский престол, – в 4-й год Иоакима, – к концу которого относится, однако, и само воцарение Навуходоносора. Отец его Набопалассар царствовал 21 год, с 625 по 605 г. до Р. Хр., и умер, как мы говорили, зимой или весной 605 года; так определяет годы его царствования и птоломеевский канон. Навуходоносор же вступил на престол между июнем и августом того же 605 года; от 20 тисри (начала октября) этого года мы имеем и официальные документы с именем его, как царствующего уже государя⁹⁵³. Следовательно, фактическое царствование его начинается именно с 605 года, – года его восшествия на престол; так, несомненно, считают годы его царствования пророк Иеремия⁹⁵⁴ и писатель 4-й книги Царств⁹⁵⁵. Но не так считали вавилоняне: у них обыкновенно хронологические даты определялись годами царствования государей; но эти годы их царствования начинались всегда с 1-го нисана⁹⁵⁶, так что, когда бы фактически царь ни вступил на престол, но официально первый год его царствования считался с 1-го нисана следующего после восшествия на престол года, а остаток от дня вступления на престол до нового года (до 1-го нисана) назывался просто «началом нового царствования», но не входил в счет⁹⁵⁷. Таким образом, хотя Навуходоносор вступил на престол между июнем и августом 605 года, но официально первый год его царствования начинался с 1-го нисана 604 года; с этого именно года и начинает его царствование птоломеевский канон. Несомненно, пророк Даниил, как житель Вавилона, да притом еще официальное, государственное лицо, обозначал в своей книге годы царствования Навуходоносора по этому именно официальному счету и первым годом его считал не 605-й, как пророк Иеремия, а 604-й год. В таком случае, указанное хронологическое затруднение решается легко. Прежде всего, ничто не заставляет нас думать, что пророк Даниил с друзьями воспитывались при дворе ровно три года (с точностью); по всей вероятности, это только круглое число, как вообще употребляется при обозначении более или менее продолжительных периодов времени (напр., времени царствования государей и т. п.); поэтому, ничто не мешает нам предположить, что они воспитывались около трех лет. Затем, само определение «во второй год царствования Навуходоносора»⁹⁵⁸ для нашего вопроса довольно неточно; месяц, четверть, даже половина года, когда случилось излагаемое во 2-й главе книги Данииловой событие, не указывается; между тем, в данном случае это чрезвычайно важно: если мы, положим, отнесем указанное событие к самому началу, к первому месяцу 2-го года Навуходоносора, или к самому концу, к последнему месяцу его, то этим, так сказать, предварим или отсрочим данное событие почти на целый год; понятно, насколько это важно в виду решения указанного нами хронологического затруднения. Мы вправе сделать еще одно предположение. Бероз в приведенном нами выше рассказе говорит, что Навуходоносор, узнав о смерти отца, поручил своим полководцам войско, пленников и добычу и велел им отправляться в Вавилон; а сам с небольшим отрядом направился туда же ближайшим путем⁹⁵⁹. Весьма возможно, что здесь были не все пленники, каких он только забрал в покоренных странах; многих он мог еще раньше отослать в свою столицу, а не влачить за собою при дальнейших походах; особенно это нужно сказать о знатных отроках, которые, конечно, с самого начала были предназначены для служения царю; едва ли их тащили вместе с обозом: это значило бы истощать их, подвергать всевозможным случайностям, между тем как само воспитание и приготовление их к придворной службе требовало особенного ухода за нами и тщательного присмотра⁹⁶⁰. Не будет, поэтому, натяжкой, если мы предположим, что еще раньше, вслед за взятием Иерусалима, Навуходоносор отослал в Вавилон отборную часть иудейских пленников и что с этого именно времени началось трехлетнее воспитание пророка Даниила и друзей его. Если теперь примем во внимание все эти обстоятельства, – если предположим, что воспитание отроков началось еще до вступления самого Навуходоносора на престол, т. е. приблизительно весной 605-го года, что это воспитание продолжалось только около трех лет, а что сон Навуходоносора был в конце второго года его царствования, – т. е. в последние месяцы 603 года (по официальному, обычному счету, которого держится и пророк Даниил), то найдем, действительно, возможным сказать, что от начала 605 года до конца 603 года трехлетнее воспитание пророка и друзей его могло уже окончиться. Прибавим к этому, что, как видно из самого хода рассказа, воспитание это в то время только что окончилось; на такое соображение наводят нас многие данные. Пророка Даниила, как видно, не было среди мудрецов, призванных царем для объяснения сна; однако, после издания царского указа, искали умертвить и пророка с друзьями⁹⁶¹; следовательно, Даниил в то время не был еще причислен к разряду вавилонских мудрецов, хотя по своему положению уже принадлежал к ним; вероятно, он только что окончил свое воспитание под руководством тех же представителей языческой мудрости, так как учился специально «книгам и языку халдейскому»⁹⁶², – языку вавилонской науки и жреческой касты; как ученик этих мудрецов, он, конечно, мог быть поставлен наряду с ними, но не успел еще занять соответственного места при дворе и в обществе. Замечательно, что сам пророк как бы исключает себя из числа «мудрецов, обаятелей, тайноведцев и гадателей»⁹⁶³; но зачем же, спрашивается, его искали умертвить вместе со всеми этими мудрецами⁹⁶⁴ ? Обратим внимание еще на то, что Ариох, начальник царских телохранителей, докладывая царю о пророке Данииле, называет его одним из «пленных сынов Иудеи»⁹⁶⁵, живших, однако, в то время при дворе⁹⁶⁶, а сам пророк, по-видимому, указывает на свою мудрость⁹⁶⁷, как бы ссылается на нее: [ясное] дело, что мудрость его могла быть известна многим, жившим при царском дворе; но сам Даниил в глазах царя и придворных был только «пленником иудейским», не вступившим еще на вавилонскую службу. Наше предположение о том, что пророк к концу 2-го года царствования Навуходоносора только что окончил свое трехлетнее воспитание, – этим путем вполне подтверждается; а вслед затем и все затруднения при определении хронологической даты 2-й главы книги Данииловой исчезают сами собою.

Вот почему искусственные попытки изменить так или иначе эту дату в видах примирения трехлетнего срока воспитания пророка с обстоятельствами излагаемого здесь события совершенно излишни и по существу своему неосновательны. Яхиад, напр., предполагает, что помеченный здесь второй год Навуходоносора есть второй год не царствования этого государя, а второй год после того трехлетия, когда окончилось воспитание пророка Даниила и друзей его⁹⁶⁸. Нечего и говорить, что такой взгляд совершенно неправилен, так как в Дан. 2прямо сказано, что дело было «во второй год царствования Навуходоносора»; прямее и определённее ничего и быть не может; толковать же так, как хочет Яхиад, это значит идти против всех решительно правил экзегетики, против самого библейского текста. Иосиф Флавий объясняет туже хронологическую дату в смысле второго года «после разрушения Иерусалима»⁹⁶⁹, а Корнелий а Ляпиде⁹⁷⁰, Санкций⁹⁷¹, Мальдонат и Перерий⁹⁷² считают, что это – второй год после того, как Навуходоносор покорил своей власти окрестные народы (в том числе и Египет) и сделал свою монархию действительно всемирной монархией; по счету это будет 37-й год от начала его царствования. Правда, такое объяснение могло бы иметь своим основанием 37–38 стихи той же главы книги Данииловой, где пророк самыми яркими чертами изображает могущество и славу Навуходоносора, которые, конечно, всего естественнее можно бы было приписывать ему уже в последние годы его царствования; но само по себе такое толкование «второго года Навуходоносора», понятно, не имеет ничего общего с буквальным смыслом библейского текста. Библия в своих хронологических датах никогда не допускает такого искусственного определения времени, а всегда помечает известные события годами царствования государей: это обычный счет как у древних евреев, так и у других восточных народов древности. Так и у пророка Даниила нужно понимать буквально – «второй год царствования Навуходоносора»; а могло ли данное событие произойти уже в это время, – об этом мы сказали.

Другие изменяют «второй» год в «двенадцатый» год царствования Навуходоносора. В этом смысле высказывается Эвальд, предполагая, что число «2» здесь вышло из «12»⁹⁷³. Кнабенбауер же объясняет саму возможность такого изменения: число «2» обозначается у евреев буквою (ב), а число «12» – (יב); возможно, говорит он, что переписчик по ошибке пропустил малозаметную букву (י) и оставил одно (ב) (т. е. "2»)⁹⁷⁴. Этим же путем идет и И. С. Якимов. Относя пленение пророка Даниила к 3-му месяцу Иехонии (т. е. к 8-му году Навуходоносора), он, естественно, не мог оставить без внимания и хронологической даты второй главы книги Данииловой; и вот он высказывает новое предположение, будто первоначально в Дан. 2:1 стояло не 2 (ב), а 20 (כ); переписчик же, не вглядевшись хорошо в текст, принял букву (כ) за сходную с нею по начертанию (ב) и, таким образом, допустил важную хронологическую ошибку; предположение свое Якимов подтверждает по прежнему рядом аналогичных этому случаев⁹⁷⁵. Между тем, против «20-го года», в пользу которого высказывается Якимов, решительно говорит тоже самое упоминание о пророке Данииле со стороны Иезекииля, которое относится приблизительно к 14-му году царствования Навуходоносора: если бы в то время пророк Даниил не успел еще проявить своей мудрости, если бы он не был хорошо известен как иудеям-пленникам, так и вавилонянам, – то и Иезекииль не мог бы говорить о нем так, как говорит в действительности. Последнему обстоятельству не мешает, впрочем, предположение Эвальда и Кнабенбауера, которые изменяют «второй» год в «двенадцатый»; это так; но, во всяком случае, гораздо больше оснований согласиться с настоящим библейским чтением, чем с соображением Эвальда и Кнабенбауера: несомненно, не один только факт изъяснения Даниилом сна Навуходоносора имел в виду пророк Иезекииль, когда давал о своем современнике столь лестный отзыв, – да и пророк Даниил не в этом одном проявил свою мудрость и свои высокие нравственные совершенства; нужно было довольно продолжительное время (а не только два года), целый ряд, так сказать, опытов или доказательств мудрости, благочестия, праведности Даниила, чтобы можно было поставить 30-тилетнего юношу наряду с такими великими праведниками, какими, конечно, были, по сознанию всех и каждого, Ной и Иов. Прибавим, что едва ли нужно прибегать к искусственным гипотезам и поправкам священного текста, коль скоро можно объяснить его самым естественным путем.

Итак, событие, случившееся в конце второго года царствования Навуходоносора, было особенно знаменательным в жизни пророка Даниила, Это было время, следовавшее непосредственно за первыми блестящими военными подвигами молодого государя, когда он, покоривши все области от Евфрата до Нила, завоевавши и сделавши своими данниками многих мелких государей, занялся внутренней политикой государства и, как энергичный и умный государь, создавал в уме своем массу разнообразных проектов, большинство которых ему и удавалось осуществить. Блестящему завоевателю хотелось основать всемирную монархию под верховным владычеством Вавилона; наряду же с этим стремлением у него, конечно, не могла не являться по временам мысль о том, удастся ли ему привести в исполнение свой план, сумеют ли его преемники удержать то, что он уже сделал и еще намерен был сделать. И вот однажды, когда он, засыпая, раздумывал о том, что будет с вавилонским царством после его смерти, ему приснился удивительный сон, который произвел в его душе необыкновенно сильное впечатление, так что привел царя в большое смущение. Да это и неудивительно. В древности вообще снам придавали громадное значение, особенно таким снам, которые почему-либо обращали на себя внимание; и нужно сказать, что история говорит о нескольких действительно вещих снах, которые служили как бы предсказаниями о будущих событиях⁹⁷⁶. Вот почему вера в то, что каждый более или менее оригинальный сон должен иметь какое-то особое, пророчественное значение, была широко распространена в древности. Она замечается у иудеев, египтян, мидян, персов, лидийцев⁹⁷⁷; широко была развита и у ассиро-вавилонян. Вавилонские цари верили, что боги во сне открывают им свою волю. Сам Навуходоносор в одной своей надписи обращается с молитвою к богу Самасу, чтобы тот во сне возвестил ему свою милость и благоволение к благочестивому царю⁹⁷⁸. Набоннид неоднократно говорит о явлении ему во сне богов Самаса и Раммана, Меродаха и Сина, которые при этом передавали ему свои божеские веления⁹⁷⁹ . Древний вавилонский царь Агумкакримис называет даже Меродаха, Самаса, Раммана и Нево «владыками сновидений»⁹⁸⁰. Замечательным снам ассиро-вавилонские цари придавали такое важное значение, что даже вносили их в свои летописи в качестве исторического материала. До нас, напр., дошел рассказ клинообразных надписей о замечательном сне царя ассирийского Ассурбанипала, который накануне битвы с Теймманом, царем эламским, повергся пред богиней Истар с горячей молитвой о помощи ему в трудной войне и ночью увидел во сне саму богиню, обещавшую ему свое покровительство и полнейшую победу над сильным врагом⁹⁸¹. И совершенно естественно, если у древних народов всегда существовали особые «пророки», пифии и другие истолкователи, ставившие своею задачею объяснение таинственного значения разного рода сновидений⁹⁸²: они отвечали вполне запросам своего времени и в виду указанных обстоятельств были решительно необходимы для всех классов общества. Были и в Ассирии и Вавилоне особые «пророки» или сновидцы (так называемые «сабру»), которые, по общему убеждению, получали от богов пророчественные сны; по всей вероятности, они употребляли для этого искусственные средства, окуривались, принимали разного рода наркотические вещества и т. п.⁹⁸³. Существовали и особого рода придворные снотолкователи, появление которых вызывалось самым естественным путем. На Ассурбанипала, напр., сновидения его имели чрезвычайно важное влияние: об этом говорит масса дошедших до нас клинообразных надписей этого государя. Вот почему при его дворе специальные снотолкователи были особенно многочисленны и занимали весьма видное место в кругу высшего ассирийского общества. Это были вообще представители древней восточной мудрости: они записывали свои наблюдения, составляли разного рода научные энциклопедии по астрологии, некромантии, авгурству, гаруспиции, естественным наукам и т. д.; сами сновидения они старались толковать в научной форме⁹⁸⁴; объясняли разного рода приметы⁹⁸⁵, благодаря чему суеверие развилось в сильной степени: каждому, даже самому обычному явлению приписывалось какое-то предзнаменовательное значение. От ассирийского двора подобного рода снотолкователи перешли и ко двору вавилонских государей и, по падении вавилонского царства, сохранили о себе память у всех древних народов.

Совершенно естественно, если и на Навуходоносора удивительный сон его произвел необыкновенно-сильное впечатление; понятно, ему захотелось сейчас же узнать и значение его. Сон этот имел сам по себе нечто знаменательное, представлял собою некоторую аналогию с теми мыслями, какими царь был занят уже в постели, – приснился он, как говорит талмуд, незадолго до рассвета⁹⁸⁶ – и потому впечатление от него должно было быть особенно живо при пробуждении. Но дело в том, что Навуходоносор забыл само содержание сна в подробностях: у него оставалось только темное предчувствие его; но это предчувствие или ощущение в душе живого впечатления, произведенного сновидением, тем настойчивее побуждало его искать разрешения волновавших его мыслей, – прежде всего, прояснения удивительного сна, а затем, конечно, и истолкования его. И вот утром царь призывает к себе тайноведцев, гадателей, чародеев и халдеев, желая узнать от них содержание и объяснение волновавшего его сновидения. На востоке и в частности в Вавилоне роль пророков-снотолкователей играли так называемые халдеи; понятно, почему именно к ним обратился Навуходоносор за разъяснением того вопроса, которым в то время он был занят. «Халдей» – это было синонимом вообще восточного мудреца, именно мудреца, вышедшего из Вавилона. Между прочим, вот что сообщает об организации и занятиях этих восточных мудрецов или «халдеев» один из древних историков – Диодор Сицилийский: «халдеи играют в Вавилоне такую же роль, какую в Египте играли жрецы; всю жизнь свою они посвящают занятию философским мышлением и астрологией. Особенного внимания заслуживают у них гадания, благодаря которым они предсказывают будущее и разного рода умилостивлениями, жертвоприношениями и волшебствами отгоняют бедствия и призывают на человека удачи и счастье. Гадают они по птицам, по внутренностям животных, объясняют сны и видения и т. д. Сами по себе они составляют совершенно изолированную и замкнутую касту, свободную от каких-либо государственных должностей и обязанностей, от всякого вообще участия в государственной и общественной жизни. Доступ в нее посторонним лицам почти невозможен или вообще весьма труден: искусство халдеев переходит из рода в род, от отца к сыну; отец сам учит своего сына всей мудрости халдейской; а так как, притом, видит в сыне своего будущего преемника, то и учит его всему, ничего не скрывая; а сыновья, в силу того же, с большим вниманием изучают преподаваемое отцом»⁹⁸⁷. Как видно, эти халдеи⁹⁸⁸ составляли особое, изолированное общество, особую коллегию, не принимавшую участия в общественной жизни, но, тем не менее, стоявшую весьма высоко в глазах народа. Во главе этой коллегии стоял особый начальник или глава магов (רַב סִגְנִין) по самому сану своему занимавший весьма почетное и видное положение в государстве⁹⁸⁹. Не будучи, кажется, по этой именно должности официальным лицом, он, тем не менее, стоял весьма близко к царю, сопутствовал и даже руководил им, а во время междуцарствия, как видно из прямых исторических данных, нередко был регентом государства⁹⁹⁰. По словам Диодора, халдеи занимались самыми разнообразными науками и искусствами: философией, астрологией, мантикой, гаданиями, предсказаниями, волшебствами, толкованием сновидений и т. п. Несомненно, все это – различные ветви одной и той же области знания. Каждый халдей умел применять на практике все эти специальные приемы: вероятно, каждый из них и изучал и знал все эти отрасли в такой, напр., мере, в какой у нас каждый образованный человек владеет тем, что называется общим образованием. В таком именно смысле и пророк Даниил изучил при дворе «всю мудрость халдейскую»⁹⁹¹. Но, при всем том, были там особые специалисты, занимавшиеся преимущественно тою или другою ветвью халдейской мудрости, так что вся масса халдеев распадалась на различные классы или отделения, – каждое с особою специальностью. Таких классов известно пять. Были так называемые «хартумим» (חַרְטֻמִּים) тайноведцы⁹⁹². Они существовали, между прочим, и в Египте и там занимались или толкованием сновидений⁹⁹³, или волшебствами и теургическими чарами⁹⁹⁴. Собственно это – прорицатели⁹⁹⁵, толкователи сновидений, а затем – заклинатели злых гениев, действовавшие, однако, одними словами⁹⁹⁶, без помощи каких-либо волшебных средств. Это – тоже, что египетские ίερογραμματεῖς или жрецы-книжники, о которых говорит Геродот⁹⁹⁷, знатоки священной халдейской литературы⁹⁹⁸; при помощи этих знаний они занимались толкованием снов, – толкованием их именно в религиозном смысле, – а с другой стороны – заклинаниями злых гениев и всех посылаемых ими бедствий для человека⁹⁹⁹. Другой разряд вавилонских мудрецов-халдеев – это «асафим» (אַשָׁפִים), волхвы, гадатели¹⁰⁰⁰. По словам блаж. Иеронима, это – не чародеи, каковыми обыкновенно считают волхвов-магов, а люди, занимавшиеся философским исследованием разного рода предметов¹⁰⁰¹, в собственном смысле «философы» халдейские¹⁰⁰². Они, между прочим, слагали гимны в честь богов, изъясняли чудесные видения и предсказания оракулов¹⁰⁰³ и объявляли народу волю богов¹⁰⁰⁴. Кроме того, занимались и заклинаниями. По Маймовиду, они укрощали диких зверей и ядовитых животных¹⁰⁰⁵; но эти заклинания производили не одним словом, как «хартумим», а дуновением¹⁰⁰⁶. Третий разряд – «мекасфим» (מְכַשְּׁפִים), чародеи, волшебники¹⁰⁰⁷, употреблявшие видимые чары для своих волхований¹⁰⁰⁸, – иногда, впрочем, с целью лечения больных¹⁰⁰⁹; при этом, по словам блаж. Иеронима, они пользовались кровью и самыми жертвами и часто прикасались к телам умерших¹⁰¹⁰. Четвертый разряд вавилонских мудрецов – это «касдим» (כַשְׁדִים), халдеи в собственном смысле или жрецы¹⁰¹¹. Они наблюдали движения звезд, занимались астрономическими наблюдениями и вычислениями и, сообразно с этим, по словам блаж. Иеронима, предсказывали судьбу человека по течению звезд, по дню его рождения и т. п.¹⁰¹². Пятый класс – это «газрим» (גָּזְרִין)¹⁰¹³. Они занимались тоже астрономическими наблюдениями, гадали по звездам¹⁰¹⁴, по дню рождения человека, составляли гороскопы; занимались гаданиями и по внутренностям животных, по полету птиц, по их крику, клеванию и т. п.¹⁰¹⁵.

Как видно, каждый класс вавилонских мудрецов-халдеев имел, так сказать, свои специальности и, разумеется, в случае нужды прибегали к тому или другому разряду их. Навуходоносор для разъяснения и толкования своего сна призывает к себе четыре класса мудрецов: тайноведцев (хартумим), гадателей (асафим), чародеев (мекасфим) и халдеев (касдим). Можно было вполне ограничиться только одними «хартумим», занимавшимися специально толкованием сновидений; – но царь зовет мудрецов и других специальностей, потому что требовалось не только истолковать, но и угадать само содержание сна; мало того: если сон предвещает что-либо дурное, – нужно было силою халдейской мудрости отвратить от царя грозившее ему бедствие. «Хартумим» должны были дать толкование встревожившего Навуходоносора сна; в связи с этим «асафим» должны были сообщить царю волю богов; чтобы подтвердить истину такого или иного толкования сна и точнее определить предуказываемое сновидением благополучие или несчастье, можно было погадать по звездам, чем, между прочим, занимались «касдим»; если сон предвещает какое-либо несчастье, – те же «касдим», как жрецы, должны были жертвами умилостивить богов; а «мекасфим» – постараться отвратить несчастье силою своих волшебных чар. Все этого рода мудрецы, по требованию царя, являются пред ним и царь обращается к ним с такими словами: «сон снился мне и тревожится дух мой; желаю знать этот сон». Мудрецы (халдеи) отвечали царю¹⁰¹⁶: «царь! во веки живи¹⁰¹⁷! скажи сон рабам твоим, и мы объясним значение его». Навуходоносор сказал: «слово отступило от меня; если вы не скажете мне сновидения и значения его, то в куски будете изрублены, и дома ваши обратятся в развалины». Угрозы Навуходоносора, конечно, жестоки и наказание, которое он обещал мудрецам, бесчеловечно; но, при всем том, такая жестокость в духе того времени: эгоизм восточных деспотов-тиранов известен каждому; жизнь подданных почти ничего не значила в глазах государя; вот почему наказания – и самые жестокие, – мучительная смерть, пытка – все это было в большом ходу. В частности, рассечение тела на куски или отсечение различных членов было обычным наказанием у иудеев¹⁰¹⁸, египтян¹⁰¹⁹, персов¹⁰²⁰ и др. Что касается вавилонян, то они в этом отношении едва ли не были гораздо более жестоки, чем другие народы древности: сдиранье кожи с живого человека¹⁰²¹, вешанье людей¹⁰²², сажание их на кол¹⁰²³, отсечение голов¹⁰²⁴ и других членов тела¹⁰²⁵, наконец, в частности, рассечение на куски¹⁰²⁶ – вот примеры жестокостей, которыми даже хвалились ассиро-вавилонские государи, занося их во множестве и в мельчайших подробностях в свои летописи. Восточному деспоту ничего не стоило велеть избить целые сотни своих подданных, будь это знатнейшие и нужнейшие люди во всем государстве, или приказать умертвить жителей покоренных стран, будь это даже царствующие особы. Сам Навуходоносор, хотя был, несомненно, одним из лучших во всех отношениях государей, но в жестокости мало чем уступал другим восточным деспотам: известны, напр., такого рода факты, что он приказал убить сыновей иудейского царя Седекии на глазах отца, а последнему, затем, выколоть глаза¹⁰²⁷; в другой раз велел избить множество знатных иудейских граждан¹⁰²⁸ и т. п. Нет, поэтому, ничего удивительного, если и теперь, взволнованный сновидением, горя нетерпением узнать как содержание, так и значение его, он угрожает мудрецам рассечением их в куски и обращением самих домов их в развалины¹⁰²⁹, – только за то, что те не могли прежде всего угадать содержание сна¹⁰³⁰. «Если же, продолжает он, вы расскажете сон и значение его, то получите от меня дары, награду и великую почесть; итак, скажите мне сон и значение его». Мудрецы, будучи не в состоянии исполнить требование царя, отвечают тоже, что и прежде: «да скажет царь рабам своим сновидение и мы объясним его значение». Царь, в свою очередь, продолжает настаивать на своем требовании: «верно знаю, что вы хотите выиграть время, потому что видите, что слово отступило от меня. Так как вы не объявляете мне сновидения, то у вас один умысел: вы собираетесь сказать мне ложь и обман, пока минет время; итак, расскажите мне сон, и тогда я узнаю, что вы можете объяснить мне и значение его». Навуходоносор не требует от халдеев какого-либо всеведения или всемогущества: со своей точки зрения он вполне прав. Дело в том, что халдеи сами хвалились своим каким-то высшим знанием, своим умением толковать сны и видения и возвещать каждому волю богов и назначенную ему судьбу: если, поэтому, вы, совершенно справедливо рассуждал царь, знаете все тайны снов и видений, то почему же сами сны составляют для вас тайну? обладая высшим ведением настолько, чтобы уметь правильно объяснить сон, вы должны, путем того же ведения, узнать и само содержание его, и только если вы мне скажете последнее, тогда будет ясно, что вы обладаете действительно каким-то сверхъестественным даром ведения, что можете, поэтому, и толковать сны правильно; если же вы теперь не можете рассказать мне содержание моего сна, то кто поручится, что вы правильно истолкуете его, что вы не обманщики, только обольщающие народ своим хвастовством¹⁰³¹? Нет, докажите вот на деле свое искусство. – Вероятно, мудрецы, в самом деле, были заняты в это время тяжелою мыслью о том, как бы, по крайней мере, спасти свою жизнь, и надеялись как-нибудь стороной выйти из беды; но и в эту опасную для них минуту они не могли как-либо солгать царю, потому что, по выражению блаж. Иеронима, «в сердце Навуходоносора осталась некоторого рода тень и, так сказать, веяние и след сна, так что, при повторении его другими, он мог вспомнить то, что видел, но обмануть его чрез ложь никоим образом было нельзя»¹⁰³². В виду же настойчивого требования царя сообщить ему содержание сна, – мудрецам ничего больше не оставалось, как только сказать: «нет на земле человека, который мог бы открыть это дело царю, и потому ни один царь, великий и могущественный, не требовал подобного ни от какого тайноведца, гадателя и халдея; дело, которого царь требует, так трудно, что никто другой не может открыть его царю, кроме богов, которых обитание не с плотью». В этих словах мудрецы открыто признались, что они самые обыкновенные люди, что в них нет ничего божественного, никакого вышечеловеческого ведения; предположение Навуходоносора о них, как об обманщиках, вполне оправдалось. В виду этого царь сильно разгневался и привел в исполнение свою прежнюю угрозу, – издал повеление¹⁰³³ казнить всех мудрецов, находившихся в Вавилоне. К числу их был причислен и пророк Даниил с друзьями, которые в то время только что окончили трехлетий курс своего воспитания, изучили всю мудрость халдейскую под руководством тех же представителей её и, как ученики последних, могли быть причислены к халдейской касте¹⁰³⁴. К царю пророк и друзья его не являлись вместе с призванными во дворец мудрецами, – вероятно, потому, что потребованы были старейшие и знатнейшие представители вавилонской мудрости и, во всяком случае, не все мудрецы, жившие в Вавилоне; указ же Навуходоносора простирался по существу на всех вообще халдеев и не исключал собою, поэтому, и пророка Даниила с друзьями; и их искали убить вместе с их учителями.

Между тем, сам Даниил ничего и не знал о том, что происходило во дворце¹⁰³⁵, – не знал и об указе царя, касавшемся его собственной жизни. Не говоря уже о том, что лично он не присутствовал при разговорах царя с потребованными к нему мудрецами–халдеями, – но и царский указ, изданный с такою горячностью, могли быстро приводить в исполнение: царь сильно разгневался и, по всей вероятности, велел немедленно казнить не только тех мудрецов, которых он призывал к себе, но и всех живших в Вавилоне собратий их поголовно, так как видел в них только обманщиков, лгунов – и больше ничего. Представим себе, в самом деле, положение восточного деспота, которому его же подданные отказывают в исполнении его требования: ярость его должна была дойти до крайних пределов; нужно было только немного времени, чтобы разыскать всех мудрецов (многие из них могли и скрыться), а затем можно было приняться и за поголовное их истребление. Во время самых розысков и пророк Даниил узнал о страшной опасности, грозившей ему и друзьям его, но не знал все-таки причины её. Он обратился к Ариоху, начальнику телохранителей царских¹⁰³⁶, которому поручено было распоряжение по совершению казни, с вопросом, что значит такой грозный указ и почему так быстро хотят привести его в исполнение. Вероятно, пророк, немного раньше на придворном экзамене обративший на себя внимание самого царя, пользовался особым расположением и Ариоха, так как тот вступает с ним в разговор и объясняет ему, в чем дело. Тогда Даниил решил добиться личного свидания с царем, чтобы попросить его, по крайней мере, об отсрочке. При помощи, вероятно, того же Ариоха, одного из самых приближенных к царю лиц, дело удалось легко; да и сам Навуходоносор помнил пророка, относился к нему благосклонно и легко мог допустить его к личной аудиенции. Здесь пророк Даниил упросил царя¹⁰³⁷ дать ему сроку несколько дней¹⁰³⁸, обещая со своей стороны сообщить царю как само содержание тревожившего его сна, так вместе представить и объяснение его; а тем временем просил отсрочить казнь. Может быть, при этом он прямо заявил, что хочет попросить помощи у Бога своего, так как дело касалось того, чего не могли исполнить все мудрецы силою своего ума и своих чар. Навуходоносор, не забывший, что еще на экзамене пророк оказался в десять раз мудрее тайноведцев и волхвов, бывших в вавилонском царстве, – с другой стороны – заинтересованный, конечно, своим сновидением и желая во что бы то ни стало разгадать его, согласился на просьбу Даниила, считая исполнение его обещания, во всяком случае, возможным. Пророк же, возвратившись к себе домой, передал обо всем своим друзьям Анании, Азарии и Мисаилу, с которыми он вместе жил, и четверо благочестивых юношей обратились с горячею молитвою к Богу, прося о спасении их жизни. Ночью пророку Даниилу была открыта в видении роковая тайна, о которой он пред тем молился, и в благочестивом восторге и благодарности к Богу он воспел Ему хвалебную песнь: «да будет благословенно имя Господа от века и до века, ибо у Него мудрость и сила; Он изменяет времена и лета, низлагает царей и поставляет царей, дает мудрость мудрым и разумение разумным; Он открывает глубокое и сокровенное, знает, что во мраке, и свет обитает с Ним. Славлю и величаю Тебя, Боже отцов моих, что Ты даровал мне мудрость и силу и открыл мне то, о чем мы молили Тебя; ибо Ты открыл нам дело царя». Утром пророк явился к Ариоху и просил его не убивать мудрецов вавилонских¹⁰³⁹, но провести его к царю¹⁰⁴⁰, обещая сообщить последнему заинтересовавший его сон. Сознавая всю важность этой просьбы, Ариох немедленно представил Даниила к царю, назвавши его одним из пленников иудейских, который, хотя не принадлежит собственно к классу вавилонских мудрецов-халдеев, но обещает раскрыть царю сон и объяснить значение его. Царь, удивленный тем, что пророк в самом деле берется сообщить ему то, чего не могли мудрейшие маги, с другой стороны – обрадованный тем, что надежды его так скоро сбываются, обращается к Даниилу с вопросом: «можешь ли ты сказать мне сон, который я видел, и значение его?»¹⁰⁴¹. Пророк с полною скромностью, но вместе и величием отвечал: «тайны, о которой царь спрашивает, не могут открыть царю ни мудрецы, ни обаятели, ни тайноведцы, ни гадатели. Но есть на небесах Бог, открывающий тайны; и Он открыл царю Навуходоносору, что будет в последние дни. Сон твой и видения главы твоей на ложе твоем были такие ты, царь, на ложе твоем думал о том, что будет после сего? и Открывающий тайны показал тебе то, что будет. А мне тайна сия открыта не потому, чтоб я был мудрее всех живущих, но для того, чтоб открыто было царю разумение, и чтобы ты узнал помышления сердца твоего. Тебе, царь, было такое видение: вот, какой-то большой истукан; огромный был этот истукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобою, и страшен был вид его. У этого истукана голова была из чистого золота, грудь его и руки его – из серебра, чрево его и бедра его – медные, голени его железные, ноги его частью железные, частью глиняные. Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукан, в железные и глиняные ноги его, и разбил их. Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них; а камень, разбивший истукан, сделался великою горою и наполнил всю землю»¹⁰⁴². Изложение пророком содержания удивительного сна сильно подействовало на Навуходоносора: теперь он припомнил то, чего до сих пор не мог вспомнить, хотя смутный образ чего-то необыкновенного и страшного оставался в его душе; его мысленным взорам представилась картина его сновидения во всех его подробностях и, несомненно, он был поражен и удивлен верностью воспроизведения его со стороны пророка Даниила. Теперь царь мог быть уверен, что пророк, сумевший передать ему содержание сна, верно и истолкует его ему: этого он добивался перед тем и от мудрецов вавилонских. Даниил, действительно, сейчас же приступил к самому объяснению таинственного сновидения: «ты, царь, сказал он Навуходоносору, – царь царей¹⁰⁴³, которому Бог Небесный даровал царство, власть, силу и славу, и всех сынов человеческих, где бы они ни жили, зверей земных и птиц небесных Он отдал в твои руки и поставил тебя владыкою над всеми ими¹⁰⁴⁴, ты – эта золотая голова! После тебя восстанет другое царство, ниже твоего, и еще третье царство, медное, которое будет владычествовать над всею землею. А четвертое царство будет крепко, как железо; ибо как железо разбивает и раздробляет все, так и оно, подобно всесокрушающему железу, будет раздроблять и сокрушать. А что ты видел ноги и пальцы на ногах частью из глины горшечной, а частью из железа, то будет царство разделенное, и в нем останется несколько крепости железа, так как ты видел железо, смешанное с горшечною глиною. И как персты ног были частью из железа, а частью из глины, так и царство будет частью крепкое, частью хрупкое. А что ты видел железо, смешанное с глиною горшечною, это значит, что они смешаются чрез семя человеческое, но не сольются одно с другим, как железо не смешивается с глиною. И во дни тех царств Бог Небесный воздвигнет царство, которое во веки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно, так как ты видел, что камень отторгнут был от горы не руками и раздробил железо, медь, глину, серебро и золото. Великий Бог дал знать царю, что будет после сего. И верен этот сон, и точно истолкование его!»¹⁰⁴⁵ . Навуходоносор был сильно поражен и изумлен: его сон предстал пред ним во всей своей силе; толкование же его показало царю, что сон этот означает его же собственную судьбу, которая находится в руках Бога Даниилова, открывшего ему её чрез Своего пророка. В лице же последнего царь увидел не обыкновенного мудреца, изучившего у халдеев искусство снотолкования в связи со всею вообще их мудростью, а человека, озаренного каким-то высшим ведением, – человека, в котором явно присутствует высшая сила. Неудивительно, поэтому, если этот гордый царь пал ниц пред пророком Даниилом и поклонился ему до земли, как какому-то высшему существу¹⁰⁴⁶. Вместе с тем, он велел принести пророку дары, а жрецам¹⁰⁴⁷ приказал воскурит пред ним благовония. Последнее было уже как бы божескою почестью. В лице пророка царь и почтил не столько его самого, сколько Бога иудейского, открывшего ему его тайну. Полный благоговения к этому Богу, он произнес: «истинно Бог ваш есть Бог богов и Владыка царей, открывающий тайны, когда ты мог открыть эту тайну!» Конечно, эти слова далеко не были обращением Навуходоносора к Иегове. Хотя он и называет Его Богом богов и Владыкою царей, но само это выражение звучит как-то по-язычески. Навуходоносор, как язычник, знал и признавал множество национальных богов, из которых, по понятиям языческим, одни были сильнее, другие – слабее; одним из таких национальных богов казался ему и Иегова; и вот теперь царь признает, что этот Иегова есть самый сильный из всех богов, есть «Бог богов»; но до признания Его единым Богом еще слишком далекий шаг. Царь богато одарил пророка Даниила и поставил его правителем над всею областью вавилонскою¹⁰⁴⁸, – а за его мудрость сделал его тем начальником или главою всего класса вавилонских халдеев (רַב סִגְנִין)¹⁰⁴⁹, о котором мы упоминали. Последняя должность или, лучше, звание было, во всяком случае, только почетным титулом, которым награждали сами государи, но с которым не соединялась обязанность фактически руководить всю касту мудрецов, а тем более жить их общею жизнью и принимать участие в их общих занятиях¹⁰⁵⁰. И мы, действительно, видим, что пророк Даниил, будучи по званию главою мудрецов, в тоже время не имел с ними решительно ничего общего: где только речь идет об этих халдеях, там пророк остается совершенно в стороне¹⁰⁵¹. Можно было, следовательно, быть начальником касты халдеев, не вступая фактически в саму касту. Понятно отсюда, почему пророк Даниил, так ревностно охранявший неприкосновенность своих отечественных преданий, бывший таким исполнителем обрядовых предписаний закона, что не хотел даже употреблять языческой пищи из боязни оскверниться, – в тоже время мог принять на себя звание начальника вавилонских мудрецов: если бы, напротив, с этим почетным титулом была соединена какая-либо деятельность по должности, тогда, несомненно, религиозные убеждения пророка должны были бы постоянно сталкиваться с требованиями вавилонского языческого культа, а пожалуй и уступать последнему: – тогда Даниил, конечно, не принял бы этого звания. Понятно, с другой стороны, как и халдеи, которые жили вообще замкнуто и строго охраняли кастовую чистоту своего происхождения и своего звания, могли принять в свою среду и даже признавать своим главою чужестранца, да притом еще исповедовавшего совершенно другую религию.

Для непосредственного управления областью вавилонскою, по просьбе пророка Даниила, были поставлены его друзья Седрах, Мисах и Авденаго; сам же пророк остался жить при царском дворе. Вероятно, он не безусловно отказался от дел правления, а оставил за собою высший надзор за ходом управления: живя во дворце, он мог наблюдать за подведомыми ему лицами и учреждениями; друзья же его управляли отдельными частями провинции в качестве подчиненных ему, как главному сановнику, лиц. Разумеется, при выборе себе помощников, пророк прежде всего должен был остановить внимание на своих друзьях, с которыми связывали его не только узы дружбы и национального происхождения, но и интересы религии; да лучших сановников и сам царь не мог найти, так как, вероятно, помнил их еще с придворного экзамена, на котором и они тоже оказались в десять раз мудрее всех тайноведцев и волхвов вавилонских¹⁰⁵². Вместе с ними и пророк Даниил, стоя на высоте мирской славы, несомненно, много трудился для пользы своего народа и всеми мерами старался улучшить его положение среди языческого населения Вавилона; в тоже время, охраняя неприкосновенность вавилонских государственных интересов, он своими нравственными качествами обращал на себя внимание языческого общества и мог благотворно воздействовать на его религиозно-нравственные воззрения. Расположения Навуходоносора друзья, вообще говоря, не теряли никогда; и это дало им возможность с успехом выполнять указанную им Промыслом миссию по отношению как к иудеям, так и к язычникам.

Спустя несколько лет после указанного знаменательного события случилось происшествие, в котором сам пророк Даниил, правда, не принимал участия, но за то друзья его показали себя на высоте своего призвания и чрез то достигли еще большей известности и славы среди как язычников, так и своих же соплеменников. Дело было в 18-й год царствования Навуходоносора, вскоре после окончательного разрушения им царства Иудейского¹⁰⁵³. Правда, это событие не могло быть особенно выдающимся фактом в жизни блестящего завоевателя; тем не менее, оно имело, несомненно, влияние как на него самого, так и на всех его подданных: монархия вавилонская, благодаря новому завоеванию, увеличилась еще одною областью, причем было уведено в плен значительное количество народа, унесено не мало добычи. Повод для общенародного празднества был вообще подходящий¹⁰⁵⁴. Довольно вспомнить, как относились вавилоняне к своим победам, как смотрели они на завоевание чужих областей, какими мотивами руководились они, когда уносили с собою громадную добычу, уводили пленных, брали и иноземных богов – и все это в качестве военных трофеев. Естественно, если даже и каждая такая победа сопровождалась разного рода торжествами, религиозными процессиями и т. п. Главная-то честь принадлежала богам, но и царям, как «сынам богинь», усвоялось не мало славы: дух восточного деспотизма довольно говорит за это. Конечно, инициатива всех «победных» торжеств исходила, главным образом, от самих же царей, которые хотели так или иначе ознаменовать свои военные подвиги и придать больший блеск своему царствованию. Так было и после разрушения Иерусалима: Навуходоносор поставил громадную золотую статую или истукан вблизи своей столицы и созвал всех сановников своего царства для поклонения ей.

Статуи вообще играли в древнем мире, а особенно у ассиро-вавилонян, выдающуюся роль. Мы уже упоминали о громадном количестве самых разнообразных статуй богов, царей, героев, которые (статуи) ассирийские цари забирали из покоренных ими стран в качестве военной добычи и переносили в Ниневию¹⁰⁵⁵; с течением времени все это сделалось достоянием Вавилона. Как ни много, впрочем, было в Ассирии и Вавилоне статуй (разумеем, конечно, изображения человеческих фигур), однако сравнительно они попадались реже: дворцы ассирийских царей украшались, напр., скульптурными барельефными украшениями, колонками, фигурами различных животных, особенно крылатых львов и быков, живописью и т. п., статуями же в редких случаях. Последние имели больше общественный характер и служили действительными памятниками славы и величия изображаемых ими богов, царей и героев. Вот почему они ставятся преимущественно в храмах¹⁰⁵⁶, среди дворцов¹⁰⁵⁷, на площадях¹⁰⁵⁸, на горах¹⁰⁵⁹, у моря¹⁰⁶⁰, у рек и источников¹⁰⁶¹, на местах, ознаменованных дальними военными походами¹⁰⁶², и т. п.¹⁰⁶³. Разумеется, и само открытие их должно было сопровождаться религиозно-общественными торжествами. Мы знаем, что ассирийские цари устрояли праздники в честь Меродаха и других своих божеств¹⁰⁶⁴, назначая определенные дни для ежегодного празднования тому или другому богу¹⁰⁶⁵. Навуходоносор тоже чествовал своих богов в известные дни года¹⁰⁶⁶; при перенесениях идолов, при установке их в новых храмах устроял празднества, отличавшиеся всеобщею народною «радостью и ликованием »¹⁰⁶⁷, совершал торжественные процессии в честь Меродаха¹⁰⁶⁸, в которых принимали участие массы народа, – одни из благочестия и ревности к своим богам, другие – просто из любопытства и желания посмотреть интересное зрелище. Сами статуи торжественно и благоговейно несли среди народа жрецы или государственные сановники, народ же преклонялся пред ними, подносил или клал у их подножия свои вещественные приношения¹⁰⁶⁹ и т. д. Нельзя отрицать, что общественным торжеством в известной мере сопровождалось и открытие статуй в честь царей и героев, в память их славы и величия. Подобного рода празднество было устроено Навуходоносором и после разрушения Иерусалима, только оно отличалось необыкновенною пышностью и великолепием. Царь поставил для поклонения громадную статую в 60 локтей высоты и 6 локтей ширины¹⁰⁷⁰. Как ни массивною кажется такого рода колоссальная фигура, тем не менее, невероятного здесь нет ничего: вавилоняне, да и вообще древние мало заботились о красоте, изяществе, соразмерности и пропорциональности своих монументальных сооружений; но зато массивность, грандиозность стояла у них на первом плане. Действительно, на древнем востоке встречались такого рода колоссы, каких никогда нельзя встретить среди современных нам произведений искусств. Не только такая грандиозная статуя, какую поставил Навуходоносор, но и гораздо более массивные сооружались на востоке, как видно из несомненных исторических свидетельств. В Мемфисе, напр., по свидетельству Геродота, стояла статуя в 75 футов (50 локтей) высоты¹⁰⁷¹; в Илиополе в 866 г. был разбит молнией идол солнца в 150 локтей высоты и 75 локтей ширины¹⁰⁷². Если вспомнить притом, какая массивность и грандиозность отличала древневосточные (архитектурные по преимуществу) сооружения (восточные пирамиды, вавилонские стены, дворцы, храмы и проч.), тогда, во всяком случае, не будет никакого основания видеть в статуе Навуходоносора что-либо невероятное, а тем более невозможное. И сама ценность этой статуи не должна особенно поражать нас. Правда, если в самом деле вся статуя была вылита из массивного золота, то для нее, конечно, потребовалась изумительная масса этого драгоценного материала; но какими богатствами владели ассирийские и вавилонские цари, – это мы отчасти уже видели. Громадную добычу, увезенную из различных покоренных городов и областей, они обращали на украшение своих столиц и значительных городов: великолепные храмы, алтари, статуи воздвигались одни за другими в различных местах ассирийского и вавилонского царства. Особенно это нужно сказать о Навуходоносоре: блестящие победы его, громадная добыча давали ему возможность украсить Вавилон лучшими произведениями тогдашнего искусства и сделать его прекраснейшим городом в мире, как называет его Геродот¹⁰⁷³. Какие в частности богатства употребляли древние ассирийские и вавилонские цари на сооружение великолепных статуй, – довольно указать несколько фактов. В британском музее сохранилась, напр., табличка, взятая, вероятно, из библиотеки Ассурбанипала; она передает нам жалобу какого-то Авденаго к царю (вероятно, Ассурбанипалу же) на двух важных придворных сановников, которые получили распоряжение выдать 7 талантов чистого золота для сооружения двух статуй – самого царя и его матери, но вместо этого растратили полученное ими золото¹⁰⁷⁴. Отсюда видно, что на две статуи было отпущено целых 7 талантов чистого золота (ценностью около 400 000 р.). Вавилонский царь Агумкакримис, как сам он говорит в одной из своих надписей, выдал 4 таланта превосходного массивного золота на одни одежды для двух статуй богов Меродаха и Царпанит, находившихся в одной пирамиде вавилонской, причем велел сделать для них же золотые шапки, которые украсить драгоценными камнями¹⁰⁷⁵. И древние историки говорят о существовании у ассиро-вавилонян золотых литых статуй, притом нередко колоссальной величины. Геродот видел в вавилонском храме большое золотое изображение сидящего Вила, пред которым были устроены стол, стул и скамейка, – все это из золота весом в 800 талантов; там же была массивная золотая статуя в 12 локтей высоты¹⁰⁷⁶. По словам Диодора Сицилийского, на храме Дия или Вила вавилонского были три литые статуи из чистого золота: статуя Дия в 40 футов высоты, весом в 1000 талантов, другая – богини Реи, весом тоже в 1000 талантов, с разного рода литыми изображениями львов, змей и т. п.; наконец, третья статуя Ирина весом в 800 талантов; пред этими статуями был воздвигнут стол весом в 500 талантов; на нем два сосуда по 30 талантов каждый, две кадильницы в 300, три чаши в 2400 талантов и т. д.¹⁰⁷⁷; все это из массивного золота, весом в общей совокупности свыше 6000 талантов (более 300 миллионов рублей). Нет, таким образом, ничего удивительного, если и после разрушения Иерусалима Навуходоносор устроил громадную статую всю из золота: по словам Ленормана, это не только вполне возможно и вероятно, но и совершенно в духе того времени¹⁰⁷⁸. Нет, впрочем, нужды предполагать, будто вся статуя была из массивного именно золота: может быть, она была пустая внутри, как нередко бывало и бывает; или, что еще вероятнее, была устроена из другого, менее ценного материала, напр., дерева, глины, – и только обложена плотными золотыми листами. Библейский текст нисколько не говорит против этого. А что такого рода позолоченные только статуи действительно употреблялись на востоке, – это несомненно¹⁰⁷⁹. Сам пророк Даниил говорит, напр., что в том же Вавилоне была статуя Вила, сделанная просто из глины, но покрытая снаружи медью¹⁰⁸⁰. Возможно, что такого же рода была и статуя Навуходоносора.

Статуя эта представляла собою, несомненно, фигуру человека¹⁰⁸¹, стоявшую на высоком пьедестале; последний-то, во всяком случае, был, так как поставлена была статуя на поле, куда, по приказанию царя, собрались массы народа и где открылось религиозно-общественное торжество; а чтобы статуя была всем видна, чтобы усилить впечатление, произведенное уже самою грандиозностью её, для этого, конечно, нужно было придать самому истукану еще больше величия, поставить его на высоком пьедестале, как бы на недосягаемой для народа высоте. Наше предположение о существовании под статуей еще высокого пьедестала подтверждается, между прочим, следующим обстоятельством: по указанию книги Данииловой, статуя имела 60 локтей в высоту и только 6 локтей в ширину¹⁰⁸². Как ни мало был развит эстетический вкус вавилонян, какими бы несовершенствами ни отличались их скульптурные изваяния, но, при всем том, статуя в 60 локтей высоты и 6 локтей ширины представляла бы собою нечто крайне уродливое, потому что в обыкновенной человеческой структуре длина человеческого организма только в 6 раз превосходит его ширину; приблизительно в такой же пропорции должны были быть высота и ширина статуи, поставленной Навуходоносором: если ширина её равнялась 6 локтям, то высота, следовательно, 36–40 локтям; остальные же 20 локтей, нужно думать, представляли собою высоту того пьедестала, на котором была поставлена статуя¹⁰⁸³. Такое предположение о внешнем виде статуи Навуходоносора удобно для нас и в других отношениях. С одной стороны, сама по себе статуя имела только около 40 локтей высоты и, следовательно, далеко не отличалась какой-либо чрезвычайной величиной, как может показаться с первого раза, потому что были в древности статуи гораздо более высокие и более массивные, как мы уже говорили; с другой стороны, если даже сама статуя была из массивного золота, то пьедестал, можно думать, был устроен из другого материала (камня или чего-либо иного), а может быть, был покрыт и золотыми листами. И это, конечно, вполне естественно и возможно; a в таком случае, совершенно исчезает и то недоверие, с каким некоторые готовы отнестись к библейскому рассказу.

Что касается самого места поставления статуи – долины Деира или Дуры, то эта равнина, находящаяся вблизи Вавилона, сохраняет за собою тоже название и до сих пор. Вот как описывает положение её один из видных исследователей на почве древней Ассирии и Вавилона – Опперт: «Дура, говорит он, это – равнина, которая находится весьма близко к самому Вавилону... Если мы направимся от Вавилона к юго-востоку, то встретим на пути много каналов, в настоящее время уже высохших, а далее, на расстоянии 8 километров от Вавилона, дойдем до древней реки Нар-Дуры (что значит «река ограды»). Идя по тому же направлению дальше, встретим ряд холмов, которые простираются вдоль прямолинейного пути больше, чем на милю; почти все они тянутся в направлении к юго-востоку и называются Толул-Дура (т. е. холмы Дура)¹⁰⁸⁴. Потом дойдем до террасы, которая уже носит на себе следы вавилонской культуры. Здесь вблизи двух больших, расположенных друг против друга холмов находится третий холм – небольшой, но довольно высокий, который, поэтому, видно издалека. Этот холм называется Эль-Мокгаттат (т. е. выровненный холм); действительно, название это для него весьма подходяще, так как он, имея в высоту 6 метров, представляет собою почти правильный квадрат в 14 метров у основания... Замечательно, что по краям верхнее основание холма значительно возвышается над срединой его, так что, если стать на средине, то края представляются как бы стенками, которые окружают центральное пространство со всех сторон. Весь этот холм воздвигнут из обожженных камней и кирпичей в 15 сантиметров толщиною; теперь, конечно, там есть не мало трещин и довольно значительных... Смотря на этот искусственный холм, как-то невольно поражаешься сходством его с пьедесталами колоссальных статуй; не служил ли, в самом деле, этот холм подножием или пьедесталом воздвигнутой Навуходоносором статуи? Такое предположение навязывается как-то само собою, так как есть все данные думать о нем таким именно образом»¹⁰⁸⁵. Открытие Опперта, несомненно, имеет для нас громадную цену: оно говорит не только о положении древней равнины Дуры, но и указывает (положим, гипотетически только) вещественные остатки или следы того исполинского истукана, который был воздвигнут здесь Навуходоносором. Этим путем сама историческая достоверность факта сооружения статуи еще более подтверждается.

Интересен еще вопрос, зачем или в честь кого была поставлена Навуходоносором его грандиозная статуя. Естественнее всего думать, что царь воздвигнул её себе же самому, так как, упоенный своими блестящими победами, возгордился до того, что вообразил себя богом и захотел себе божеского почтения¹⁰⁸⁶. В пользу этого предположения мы имеем веские данные. Древние ассирийские и вавилонские цари делали во множестве из камня и других материалов свои собственные статуи, которые украшали панегирическими надписями о славе и величии своего царствования и ставили в различных местах: в храмах, среди дворцов, на площадях, на горах, у моря, у рек и источников, на местах, ознаменованных дальними военными походами, и т. п.¹⁰⁸⁷. Совершенно естественно, если и Навуходоносор, в сознании могущества и блеска своего царствования, воздвигнул себе самому величественную золотую статую, к поклонению которой и призвал теперь всех своих подданных. А что эта статуя была именно изображением царя, а не идолом какого-либо бога, в подтверждение этого обратим внимание на слова друзей пророка Даниила к царю: «мы богам твоим служить не будем и золотому истукану, который ты поставил, не поклонимся»¹⁰⁸⁸; на наш взгляд, здесь ясно различается служение богам от поклонения золотой статуе. Но вместе с тем указанное обстоятельство дает основание предполагать, что в самом поклонении воздвигнутому царем истукану не исключался некоторого рода религиозный элемент: как увидим дальше, Навуходоносор требует от Анании, Азарии и Мисаила поклонения именно статуе (а не себе самому); да и сами друзья пророка, вероятно, не отказались бы воздать царю должную честь, как отказываются они теперь от поклонения истукану. Эти данные приводят к заключению, что Навуходоносор требовал себе именно божеского поклонения и в этих видах воздвигнул как бы своего идола, которому, как такому, и велел воздавать надлежащее почтение. Устроенное им торжество было, таким образом, религиозно-политическим празднеством во славу царя и его царства, сопровождавшимся музыкой, всенародным поклонением воздвигнутому истукану, жертвоприношениями, но только не статуе, а вообще богам¹⁰⁸⁹, в благодарность за одержанные царем победы и могущество его монархии. При таком предположении вполне понятно, почему друзья пророка наотрез отказались от фактического участия в торжестве: от них требовали не только просто поклониться статуе царя, но поклониться ей, как богу; конечно, этого сделать они не могли¹⁰⁹⁰.

Празднество, устроенное Навуходоносором, вообще отличалось необыкновенною пышностью и великолепием. Открытие статуи, – этого видимого знака величия царя и его царства, – должно было сопровождаться всем, что только могло придать ему как можно больше блеска. Поклонение истукану, жертвоприношение богам совершались, конечно, не в безмолвии, а сопровождались выражением народного восторга и всеобщего ликования. Музыка играла здесь главную роль. Конечно, сама в себе она имеет нечто такое, что служит наилучшим выражением эстетического вкуса и душевной настроенности человека, и потому действует на него в высшей степени возбуждающим образом. Как в настоящее время, так и в древности музыка была весьма употребительна; особенно это нужно сказать о религиозно-общественных торжествах. Была она, напр., у евреев¹⁰⁹¹, была и у других народов, в частности, конечно, и у ассириян и вавилонян. Клинообразные надписи дают нам подтверждение этому. Сеннахирим, царь ассирийский, после победы над Меродахом-Валаданом, царем вавилонским, и Езекией, царем иудейским, взял с собою в плен в оба раза «музыкантов» обоего пола¹⁰⁹². Другой царь ассирийский Асаргаддон после битвы с Сандуарри, царем городов Кунди и Сизу, возвратился в Ниневию «с певцами и музыкантами»¹⁰⁹³. Ассурбанипал в одной из своих надписей передает, как накануне похода его против царя эламского явилась ему в сонном видении богиня Истар и велела «вкушать пищу, пить вино и при звуках музыкальных инструментов прославлять её божество»¹⁰⁹⁴. После победы над Теймманом, царем эламским, тот же Ассурбанипал двинулся против его союзника Дунана, царя гамбулского, и, победив его, в числе прочей добычи забрал с собою «музыкантов из мужчин и женщин»¹⁰⁹⁵; в Ниневию победитель торжественно вступил посреди музыкантов, игравших на музыкальных инструментах¹⁰⁹⁶. Эту именно картину изображает уцелевший барельеф из времен Ассурбанипала, на котором представлен целый оркестр певцов и музыкантов, сопровождающих победоносного царя: среди них 11 музыкантов и 15 певцов; из музыкантов семеро играют на арфах, двое на свирелях, один на гуслях и один на барабане; рядом с ними идут шесть евнухов; певцы состоят из 6 женщин и 9 детей различного возраста; свое пение они сопровождают хлопаньем руками, что было в обычае в Палестине и Египте¹⁰⁹⁷. Вместе с музыкантами-пленниками, отводимыми в Ниневию и Вавилон и там поступавшими в состав ассирийских и вавилонских оркестров, забирались в качестве добычи и местные музыкальные инструменты; этим, разумеется, и объясняется то обстоятельство, что в ассирийских и вавилонских оркестрах мы видим иногда иностранные инструменты, Дошел до нас от времен ассиро-вавилонских государей барельеф, изображающий трех музыкантов-пленников, играющих на арфах; по выражению лица, эти музыканты похожи на евреев, так что заведующие британским музеем, где теперь хранится сам барельеф, предполагая, что он изображает пленных иудеев в Вавилоне, играющих и тоскующих по своем Сионе, подписали под ним: «на реках вавилонских»¹⁰⁹⁸. Во время плена вавилонского, действительно, вавилоняне очень любили музыку и пение¹⁰⁹⁹; Вавилон, как увидим впоследствии, был взят Киром среди ликования и пиршества беспечных жителей его¹¹⁰⁰. Если так, то и величественное торжество, открытое Навуходоносором, должно было сопровождаться игрою на разного рода музыкальных инструментах. Так оно и было: поклонение истукану совершалось при звуках целого оркестра, состоявшего из труб, свирелей, цитр, цевниц, гуслей, симфоний и разного рода других музыкальных орудий¹¹⁰¹. Все эти инструменты были в употреблении у вавилонян и часто упоминаются в исторических свидетельствах. Труба (קָרֶן) встречается на барельефе ассирийского царя Сеннахирима¹¹⁰²; по устройству своему она походила на римскую трубу, изображенную на колонне Траяна¹¹⁰³; сделана она была из простого рога, но отличалась необыкновенно-чистым и сильным звуком. Свирель (מַשְׁרוֹקִיתָא) – это та же труба, только меньшая по размерам и с более высоким тоном. В простейшем своем виде она представляла собою обыкновенную пастушескую дудку; о таком инструменте не говорят, впрочем, ни клинообразные надписи, ни историки и поэты; но особого рода инструмент, состоящий из нескольких свирелей (дудок) различной толщины, соединенных вместе и представляющих при игре целый аккорд звуков, – был в большом употреблении у ассиро-вавилонян; может быть, и от последних, а во всяком случае, от одного из азиатских народов инструмент этот получил свое происхождение и отсюда уже перешел к грекам и римлянам и распространился среди всех народов древности. Был он, напр., у финикиян (маленькая свирель, называемая «гингром»), у египтян (длиною 7–18 дюймов) и др. Наиболее употребительная ассирийская свирель состояла из двух дудок, прямых (хотя ни барельефах изображаются они и изогнутыми), но не соединенных вместе при помощи одного мундштука, а совершенно разъединенных и представляющих как бы два отдельных инструмента; такие свирели употреблялись и у классических народов древности¹¹⁰⁴. Цитра или кифара (קִיתָרֹס) ¹¹⁰⁵ – это струнный инструмент, имеющий сходство с нашей арфой или еврейским «киннор». На древнейших ассирийских памятниках он изображается еще в своем несовершенном виде: это – два деревянных бруска, один горизонтальный, другой – почти в перпендикулярном положении к нему, соединенные и скрепленные своими концами; струны (которых было 8–10) закреплялись все в одном месте, у горизонтального бруска и натягивались на вертикальный, где и прикреплялись на различной высоте последнего; этим только и обусловливалась различная высота тонов, так как толщина у всех струн была совершенно одинакова. В общем, такая цитра имела вид треугольника; носили её на плече или на шее, а играли смычком, держа инструмент левою рукою. Во времена последних ассирийских и вавилонских царей цитра представляется уже в более усовершенствованном виде. Общая форма её остается таже, только вместо вертикального бруска устроялся округленный ящик для резонанса с несколькими дырками (как и в наших скрипках или гитарах); струны (числом 17 и более) закреплялись в различных местах горизонтального бруска и переходили на вертикальную деку; концы же спускались сзади в виде бахромы. При игре держали такую цитру прямо пред собой, так чтобы струны находились в вертикальном положении, и играли уже не смычком, а пальцами обеих рук (как и на наших арфах). Такие именно цитры встречаются на позднейших вавилонских памятниках¹¹⁰⁶. Цевница или самвика (סַבְּכָא) – это, кажется, такого же рода инструмент, как и предыдущий, только в значительно уменьшенном виде; он имел только 4 струны и издавал резкие, пронзительные звуки¹¹⁰⁷. Гусли или псалтирь (פְּסַנְתֵּרִין) – это струнный инструмент в роде нашей гитары, но без шейки: пустой внутри ящик, на котором натягивалось до 10 и более струн; вешали его на шею при помощи ремней, а играли посредством небольшой палочки или молоточка, которым ударяли по струнам. Такого рода гусли изображены на барельефе Ассурбанипала, где представлена торжественная процессия в Сузах, сопровождаемая оркестром музыкантов¹¹⁰⁸. Был еще особый инструмент – симфония (סוּמְפֹּנְיָה) ¹¹⁰⁹; приписывают ему такого рода устройство: в кожаном меху было два небольших отверстия, сквозь которые проходили две дудки на противоположных концах одна от другой; если надували мех чрез одну из трубок, то скопившийся там воздух выходил чрез другую, причем издавал резкие звуки; при помощи пальцев руки, то закрывая, то открывая отверстие второй дудки, можно было достигнуть некоторой вариации тонов¹¹¹⁰. Впрочем, греческое слово συμφωνία означает скорее целый аккорд звуков, а не однозвучный только инструмент; в этом отношении устройство только что описанного инструмента как-то не совсем вяжется с самим названием его – «симфония». Между прочим, на одном барельефе из времен Сеннахирима, где изображается целая процессия музыкантов, один из них держит в руках какой-то неизвестный инструмент, по внешнему виду похожий на вывороченный наизнанку мешок; кажется, это был просто деревянный или металлический ящик, который, когда потрясали в руках, издавал некоторую гармоническую систему звуков¹¹¹¹. Может быть, это и есть симфония, тем более, что инструмент этот издавал не раздельные звуки и тоны, а гармонический шум, напоминающий отголосок отдаленного оркестра (в роде нашей эоловой арфы). Употреблялись в Вавилоне и другие инструменты, о которых говорят нам исторические памятники. Была, напр., лира троякого рода: простейшая состояла из деревянной треугольной рамы, на которую натягивалось 4 струны¹¹¹²; более совершенная имела вид прямоугольного треугольника, основанием которого служил не простой брусок, а ящик для резонанса; играли на ней обеими руками¹¹¹³. Третий род лиры сохранял форму и устройство те же, только отличался большим изяществом: бруски или боковые плечья делались не прямые, а для красоты – изогнутые; как они, так и ящик покрывались разного рода украшениями; струны были различной длины¹¹¹⁴. Вавилонская гитара была приблизительно такого же устройства, как и наша, только ящик её был сравнительно меньше, а гриф – гораздо длиннее; числа и распределения струн нельзя указать, так как незаметно этого и на памятниках, где изображается этот инструмент¹¹¹⁵. Были в вавилонской музыке и барабаны – большие и малые; последние, вероятно, употреблялись танцовщиками во время пляски, как это в обычае и теперь на востоке; большие же барабаны имели вид опрокинутого конуса и отличались значительными размерами; прикрепляли их, вероятно, к поясу, но держали высоко перед собою; ударяли не палками, а ладонями рук¹¹¹⁶. Существовали и бубны, как обыкновенно, круглые (а не четырёхугольные, как у египтян); они состояли просто из кожи, натянутой на круглую раму; каких-либо колец, звонков или металлических шариков, которые привешиваются на наших бубнах, там не было; держали их прямо пред собою и ударяли пальцами правой руки¹¹¹⁷. Употреблялись еще кимвалы, состоявшие из двух металлических полукругов, снабженных длинными ручками; при игре их ударяли один о другой¹¹¹⁸.

К блестящему торжеству, сопровождавшемуся игрою многочисленного оркестра из названных нами инструментов, были созваны чрез гонцов¹¹¹⁹ важнейшие сановники со всех концов вавилонского царства. Здесь были сатрапы (אַחַשֶׁדַרְפְנִין)¹¹²⁰, правители отдельных областей, соединявшие в своем лице высшую военную и гражданскую власть и снабженные особыми полномочными правами¹¹²¹; воеводы (סִגְנִין)¹¹²² или визири, – начальники областей военные¹¹²³; наместники (פַחֲוָתָא)¹¹²⁴, паши, правители областей гражданские, подчиненные (как и воеводы) сатрапам¹¹²⁵; верховные судьи (אֲדַרְגָּזְרַיָּא)¹¹²⁶, облеченные особыми высшими полномочиями¹¹²⁷; казнохранители (גְדָבְרַיָּא), стражи государственных имуществ и государственной казны, заведовавшие экономическими и финансовыми делами¹¹²⁸; законоведцы (דְּתָבְרַיָּא), блюстители законов, заведовавшие юридическими делами государства¹¹²⁹; блюстители суда (תִּפְתָּיֵא) или судьи в собственном смысле¹¹³⁰; наконец, областные правители (שִׁלְטוֹן), начальники отдельных провинций, подчиненные воеводам¹¹³¹. Когда эти сановники¹¹³² с различных концов государства прибыли в Вавилон и в назначенный для празднества день собрались на поле Деире вокруг поставленного царем истукана, то глашатай прокричал вслух всех: «объявляется вам, народы, племена и языки: в то время как услышите звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей и симфонии, и всяких музыкальных орудий, падите и поклонитесь золотому истукану, который поставил царь Навуходоносор, а кто не падет и не поклонится, тотчас брошен будет в печь, раскаленную огнем». Как ни жестоко, разумеется, наказание, которым царь угрожает ослушникам его повеления, но оно совершенно в духе того времени. Ассирийские клинообразные надписи представляют нам наглядное подтверждение этому. Воинственные ассирийские цари не затруднялись предавать такой страшной казни своих пленников. Особенною жестокостью отличался в этом отношении Ассурнасирабал: в один раз 200 пленных¹¹³³, в другой – 3000 их¹¹³⁴, нередко «многих» пленников¹¹³⁵, «многих жителей завоеванного города» он без пощады велел сжигать в огне¹¹³⁶; тот же Ассурнасирабал и Салманассар II простирали свою жестокость до того, что весьма часто предавали сожжению «мальчиков и девочек», взятых ими в плен из покорённых городов¹¹³⁷. Сам Ассурнасирабал хвалился тем, что он сжигает преступников»¹¹³⁸. Другой ассирийский царь Ассурбанипал сжег в печи своего собственного брата Саммугаса, который возмутился против него и пошел на него войною: за это, говорит Ассурбанипал, сами боги «Ассур, Син, Самас, Рамман, Вил, Нево, Истар..., Ниниб, Нергал, Нуску, которые предо мною шли и моих противников победили, бросили Саммугаса... в пылающую печь и предали его смерти»¹¹³⁹. Сам Навуходоносор сжег в огне иудейских лжепророков Ахава и Седекию, проповедовавших среди пленных иудеев о скором падении Вавилона и возвращении в отечество и тем возбуждавших пленников против его власти¹¹⁴⁰. Встречается один случай сожжения в печи и в израильской истории¹¹⁴¹. В Персии же обычай сжигать преступников существовал до последнего времени: Шарден, живший в первой половине XVII в., рассказывает, что в Испагани во время сильного голода были построены две громадные печи – одна на царской площади, другая – на публичной площади, и глашатаи объявили всем, что туда будут брошены живыми те, которые, пользуясь народным бедствием, станут продавать хлеб по слишком высокой цене или даже утаивать свои запасы хлеба; печи эти горели беспрерывно целый месяц, но никого туда не бросили, так как никто не посмел, в виду страшной казни, оказаться ослушником¹¹⁴². Как видно, сожжение в печи¹¹⁴³ было наказанием преимущественно для политических преступников, назначалось за преступления против царя, общества и всех государственных интересов. Преступников бросали в особого рода печь (אַתּוּן), – вероятно, не специально назначенную только для казни, но употреблявшуюся для расплавления металлов или обжигания кирпичей и разного рода лепных вещей¹¹⁴⁴. Такого рода печь имела широкое отверстие в своей верхней части, чрез которое бросали преступников или опускали массу металла, назначенную для плавления¹¹⁴⁵; была, впрочем, и другая дверца в нижней части одной из боковых стенок печи¹¹⁴⁶; чрез нее вынимали расплавленный металл, обожженные вещи, уголья и пепел; чрез туже дверь можно было видеть, что делается в печи¹¹⁴⁷. Разжигали её нефтью¹¹⁴⁸, смолою, паклей и хворостом¹¹⁴⁹, – весьма горючим материалом, дававшим именно не жар и тепло, а только сильный огонь, что, конечно, и нужно было при расплавлении металлов или сожжении преступников.

Итак, все присутствовавшие на торжестве Навуходоносора, как только оно открылось звуками музыкальных инструментов, пали ниц и поклонились поставленному царем золотому истукану. Конечно, не одним только страхом быть сожженными заживо руководились сановники и народ, хотя громадная печь, назначенная для ослушников, стояла на виду у всех¹¹⁵⁰: в поклонении статуе выражалась, во всяком случае, верность самому царю, в жертвоприношениях богам – преданность государственной религии; а исполнять этот общий долг каждого гражданина все, конечно, считали себя обязанными; ослушники в этом отношении были бы уже совсем выходящими из ряда других личностями. Царь и высшие сановники приносили жертвы богам и под звуки музыкального оркестра открылось всенародное торжество. Не принимали в нем участия только друзья пророка Даниила – Анания, Азария и Мисаил. Как правители отдельных частей провинции вавилонской, они, конечно, по зову царских гонцов, должны были явиться вместе с прочими сановниками на поле Деир. Присутствие на языческом торжестве в качестве государственных чиновников, так сказать, по обязанностям службы, еще не заключало в себе ничего предосудительного: мы знаем, напр., что и пророк Даниил принял на себя звание не только правителя всей области вавилонской, высшего сановника при языческом дворе, но и начальника вавилонских халдеев; и это нисколько не противоречило его религиозным воззрениям и не нарушало спокойствия его совести. Когда же дело дошло до самого участия в языческих религиозных обрядах, когда было приказано всем сановникам при звуках оркестра поклониться золотой статуе, – тогда, естественно, друзья пророка не могли изменить своей отечественной религии, не могли поклониться истукану, как богу, и принести жертвы идолам¹¹⁵¹. Самого Даниила вместе с ними, кажется, не было. По роду своей службы пророк состоял в числе первых сановников государства и должен бы был непременно присутствовать на поле Деире, где был царь и все придворные и высшие чины; если бы даже он выехал из Вавилона по делам службы, то и тогда ко дню торжества был бы вызван в столицу обратно вместе с правителями различных провинций, съехавшихся с отдаленных концов громадной монархии. Скорее можно предположить, что пророк в то время был нездоров или находился в каких-либо таких исключительных обстоятельствах, что не мог явиться к всенародному торжеству. Во всяком случае, о нем не упоминается ни слова. И вот, во время блестящего празднества подходят к царю его приближенные и доносят на ослушников: «царь, во веки живи! ты, царь, дал повеление, чтобы каждый человек, который услышит звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей и симфонии и всякого рода музыкальных орудий, пал и поклонился золотому истукану; а кто не падет и не поклонится, тот должен быть брошен в печь, раскаленную огнем. Есть мужи иудейские, которых ты поставил над делами страны вавилонской, Седрах, Мисах и Авденаго; эти мужи не повинуются повелению твоему, царь, богам твоим не служат и золотому истукану, который ты поставил, не поклоняются». Конечно, не ревность и не преданность царю, но скорее всего зависть к этим иудеям, которые из пленников сделались влиятельными чиновниками в Вавилоне¹¹⁵², ненависть к ним и к их религии и желание во что бы то ни стало погубить этих людей¹¹⁵³, так как они за свой ум, за свою честность и ревностное исполнение своего долга могли получить первые места в государстве, – побудили доносчиков рассказать о них царю, который без того ничего и не знал бы¹¹⁵⁴. Сам донос их проникнут злобною ненавистью: вот как они смотрят на тебя, царь, и на твоих богов, а ты еще поставил их правителями вавилонской провинции!¹¹⁵⁵ Можно представить себе, как был раздражен царь, когда услышал о противниках его воли. Конечно, с его точки зрения поступок друзей Данииловых был преступлением против него самого, против его религии и богов, так как виновные не хотели почтить поставленного царем истукана, не хотели поклониться ему, как богу, отказались принести жертву и государственным богам; а как ревниво относились восточные государи к собственной чести и власти, – можно видеть из многочисленных примеров деспотизма их, о которых мы не раз говорили выше; как, с другой стороны, относился сам Навуходоносор к чести и славе своих божеств, – об этом достаточно говорят дошедшие до нас клинообразные надписи его: масса построенных и богато разукрашенных им храмов в честь разных богов и богинь¹¹⁵⁶, богатые дары и жертвы, многократно приносимые им своим покровителям-богам¹¹⁵⁷, торжественные религиозные процессии и празднества богам в благодарность за оказанную ими помощь в военных делах¹¹⁵⁸ – все это хорошо доказывает, как высоко ставил этот царь свои религиозные интересы и как строго, поэтому, он должен был относиться к оскорбителям чести своих богов. Неудивительно, если за преступления против религии ассиро-вавилонские цари предавали виновных самым страшным наказаниям, – вырывали языки, снимали с живых кожу, предавали жестокой смерти, как это было, напр., при Ассурбанипале¹¹⁵⁹. В настоящем случае поступок друзей Данииловых – оскорбление ими вавилонских богов – соединялся, по понятиям вавилонян, с преступлением политического характера – оскорблением чести и власти царя, что нередко, как мы видели, наказывалось сожжением в печи. Неудивительно, если царь пришел в такую ярость, что не задумался применить к друзьям ту жестокую казнь, какою в начале празднества угрожал ослушникам. Но прежде, разумеется, нужно было убедиться, правду ли сказали царю доносчики. Навуходоносор призывает к себе виновных и обращается к ним с такою речью: «с умыслом ли вы, Седрах, Мисах и Авденаго, богам моим не служите и золотому истукану, который я поставил, не поклоняетесь? Отныне, если вы готовы, как скоро услышите звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей, симфонии и всякого рода музыкальных орудий, падите и поклонитесь истукану, который я сделал; если же не поклонитесь, то в тот же час брошены будете в печь, раскаленную огнем, и тогда какой Бог избавит вас от руки моей?» добавил он с иронией. Но мужественные друзья с полным достоинством ответили царю: «нет нужды нам отвечать тебе на это. Бог наш, Которому мы служим, силен спасти нас от печи, раскаленной огнем, и от руки твоей, царь, избавит. Если же и не будет того, то да будет известно тебе, царь, что мы богам твоим служить не будем и золотому истукану, который ты поставил, не поклонимся»¹¹⁶⁰. Нечего и говорить, в какое неистовство должен был прийти Навуходоносор после такого ответа обвиненных пред ним друзей Данииловых; он увидел в них мятежников, противников его власти и в тоже время хулителей почитаемых им богов. Полный ярости, он приказал разжечь печь в семь раз больше, чем как обыкновенно её разжигали, а самым сильным своим воинам велел связать Седраха, Мисаха и Авденаго, чтобы бросить их в печь. Приказание царя было отдано с такою настойчивостью, что нужно было спешить поскорее выполнить его; не снимая даже одежд с осужденных, их так, как они были, – в исподних одеждах, верхних плащах, головных повязках и других одеждах¹¹⁶¹, – связали и бросили в печь¹¹⁶². Пламя было до того велико, что сожгло даже тех людей, которые бросали осужденных в печь¹¹⁶³; между тем, сами друзья не только не были сейчас же умерщвлены огнем, чего, разумеется, естественно было ожидать, в силу физической необходимости, а напротив встали и ходили среди пламени, воспевая и благословляя Господа. Азария же, ставши посреди огня, возносил горячую молитву Богу, в которой исповедовал грехи и беззакония народа иудейского, прославлял правду Иеговы, наказавшую народ Свой по заслугам его¹¹⁶⁴, но вместе с тем просил Господа не разрушить завета Своего с умаленным и униженным ныне народом, не лишить его милости Своей, не оставить рабов Своих и теперь, но спасти их по множеству благости Своей и прославить имя Свое, чтобы все враги народа израильского, враги и его Бога были постыжены, чтобы они узнали, что только Иегова есть единый Бог, Бог преславный во всей вселенной. Между тем, слуги царя, по приказанию последнего, все больше и больше разжигали печь, подкладывали в нее горючий материал, – нефть¹¹⁶⁵, смолу, паклю и хворост, – думая, конечно, испепелить и сами кости казненных; пламя до того усилилось, что поднялось на 49 локтей выше самой печи и сожгло всех стоявших вблизи нее и разводивших огонь. Но вместе с друзьями сошел в печь ангел Господень¹¹⁶⁶, который как бы выгонял из нее пламень и чудесно умерил температуру внутри печи до такой степени, что казалось, будто легкий, влажный ветерок обвевает бывших там; огонь же нисколько не повредил им и не коснулся их; они даже не чувствовали его жара. Вместе с ангелом благочестивые мужи ходили в печи и, по выражению бл. Феодорита, «наслаждались такою прохладою, что по углям ходили, как бы по неким розам»¹¹⁶⁷. Полные духовного восторга, они все трое воспели благодарственный гимн Господу¹¹⁶⁸, благословляя и прославляя величие Его, призывая всех воспевать и превозносить Творца, – и небесные силы, и небеса, облака, и светила, и величественные явления природы (ночь и день, свет и тьму, молнию), и все физические стихии и перемены (дождь, ветер, огонь и жар, холод и зной, лед и мороз, росу, иней и снег), и землю, и все земные элементы и организмы (горы, холмы, источники, моря, реки, растения), и все водные и земные существа (китов и рыб, птиц, зверей), наконец, людей всех вообще, затем, израильтян, священников, праведников и т. д. В этом величественном гимне выразилась глубокая благодарность спасенных за милость Божию, глубокое и возвышенное чувство – сознание неизмеримого величия и всемогущества и беспредельной благости Творца; песнь их изливалась из глубины сердца и, несмотря на шум и треск пламени, была слышна и вне печи. Вероятно, услышал её и Навуходоносор и в удивлении подошел к боковой дверце печи, чрез которую можно было видеть, что делается внутри её. Конечно, он был весьма изумлен, когда вместо одних обуглившихся костей увидел казненных живыми, да еще заметил, что с ними есть кто-то четвертый. В удивлении он подозвал своих придворных и спросил их: «не троих ли мужей бросили мы в огонь связанными?» Те подтвердили это. «Вот, я вижу, сказал царь, четырех мужей несвязанных, ходящих среди огня, и нет им вреда; и вид четвертого подобен сыну Божию»¹¹⁶⁹. Пораженный этим обстоятельством, Навуходоносор подошел к самой дверце печи, несмотря на то, что она пылала огнем, и сказал: «Седрах, Мисах и Авденаго, рабы Бога Всевышнего! выйдите и подойдите». Те, действительно, вышли. С изумлением и любопытством собрались вокруг них придворные и государственные сановники, бывшие на празднестве, осматривали чудесно спасенных мужей и нашли, что огонь не причинил им ни малейшего вреда: ни один волосок на голове у них не опалился, платья не только не истлели, но и не изменились вовсе; мало того: даже никакого запаха гари не было от них слышно. Пораженный этим необыкновенным чудом, царь публично пред всеми исповедал силу и могущество Бога иудейского, Который чудесно спас от огня рабов Своих¹¹⁷⁰, надеющихся только на Него и в силу этого пожелавших скорее быть брошенными в печь, чем поклониться, по приказанию царя, другим богам, помимо Бога истинного¹¹⁷¹. Вслед затем, царь издал строгий указ, которым под страхом смерти запрещалось хулить Иегову: «из всякого народа, племени и языка кто произнесет хулу на Бога Седраха, Мисаха и Авденаго, будет изрублен в куски, и дом его обращен в развалины, ибо, – прибавил царь, – нет иного Бога, Который мог бы так спасать». Конечно, и это признание Навуходоносора далеко не было обращением его к Иегове: здесь нет ни слова о том, что Он есть единый истинный Бог, что Ему одному нужно поклоняться; царь только признает Его Богом, более сильным, чем все другие боги, и запрещает хулить Его; но это еще не значит, что другие боги, по убеждению царя, не существуют; царь и не узаконяет поклонения Иегове, a только запрещает хулить Его; до признания Бога иудейского единым Богом слишком еще далекий шаг. Тем не менее, Навуходоносор многое понял и многое сделал, благодаря совершившимся на его глазах чудесам: он признал, что иудейский Бог не только не ниже и не слабее его собственных богов, победивших будто бы этого Бога, но что Он гораздо могущественнее их, гораздо более достоин и поклонения и почтения; в силу этого, не мог царь не почтить и служителей этого Бога, так чудесно спасенных Им среди пламени. Он не только возвратил им свое благоволение, не только отдал все права и преимущества, какие они имели раньше, но и предоставил им более широкую арену деятельности, назначил их на высшие места: они были поставлены главными начальниками над всеми иудеями, жившими в царстве вавилонском; весьма возможно, что это – должности высших областных судей, как думает блаж. Иероним¹¹⁷² .

Рядом блестящих завоеваний сопровождалось все царствование Навуходоносора, – этого знаменитого государя, сумевшего в сравнительно короткое время далеко расширить пределы своих владений и поставить свое царство на высоте первенствующей державы того времени. Последними знаменитыми походами его были походы на Тир (572 г.) и Египет (568 г., на 37-м году его царствования¹¹⁷³. Последние годы этого царствования прошли в мире: военные походы далеко расширили пределы вавилонского государства и упрочили за Навуходоносором славу блестящего завоевателя. Теперь этот царь все свое внимание обратил на украшение своей столицы и на упрочение внутреннего довольства своих подданных: он строил великолепные храмы, дворцы, общественные здания, стены, мосты, бассейны, каналы, покровительствовал изящным искусствам, старался расширить торговлю и т. п. В это-то мирное время его царствования случилось событие весьма знаменательное как для самого Навуходоносора, так и для близкого сановника и советника его – пророка Даниила. Навуходоносор увидел опять замечательный сон, который сильно смутил и испугал его¹¹⁷⁴. На этот раз царь уже не забыл его, как прежде, но, при всем том, сильно желал узнать значение сна, так как он сам по себе казался таинственным и знаменательным, а Навуходоносору, имевшему уже случай видеть такого рода сны, он был особенно интересен. Царь велел призвать к себе всех представителей известных классов мудрецов вавилонских, чтобы те объяснили ему значение сна. Как и в первый раз, он обращается к нескольким классам этих мудрецов: тайноведцам (хартумим), чтобы те истолковали ему знаменательный сон, – обаятелям (газрим), чтобы они погадали по звездам и точнее определили судьбу царя, его благополучие или угрожающее несчастье, – гадателям (асафим), чтобы от них услышать волю богов, – и халдеям (касдим), чтобы те в случае нужды умилостивили богов жертвоприношениями. Этим представителям восточной мудрости царь сам уже рассказал содержание своего сна и требовал от них только объяснения. Однако те же мудрецы, хвалившиеся своим высшим знанием и отказавшиеся объяснить царю его первый сон только потому, что не знали его содержания, и теперь вынуждены были сознаться в своем бессилии: вероятно, сон царя поразил их своею таинственностью, потому что в противном случае они не преминули бы дать какое-либо своеобразное объяснение его, особенно если бы царь, как и в первый раз, стал угрожать им смертью. Этого, впрочем, не было. Царь же, видя бессилие мудрецов, сам уже обращается к пророку Даниилу, передает ему содержание своего сна и просит объяснить его. Замечательно, что и на этот раз царь обращается первоначально к мудрецам, а затем уже к пророку Даниилу, хотя последний не только проявил при первом аналогичном этому случае свою необыкновенную мудрость и замечательный дар снотолкования, но и официально был известен в качестве главы вавилонских мудрецов-халдеев. Удивляться этому, впрочем, нечего. Припомним, что со времени первого сна Навуходоносора прошло уже более 30 лет; царь мог забыть как содержание своего прежнего сна, так и обстоятельства изъяснения его пророком Даниилом, – тем более что блестящий завоеватель был очарован славою своих побед и величием своего царствования, а новых сверхъестественных откровений ему не было; да и сам пророк Даниил, вероятно, с тех пор никогда не объяснял сновидений ни самому царю, ни кому-либо из его подданных, так как этим специально занимались известные классы вавилонских халдеев, пророк же был одним из государственных сановников, – человек с известным положением и с определенным кругом деятельности. Правда, он был вместе и главою, начальником мудрецов, но, как мы говорили, вовсе не фактически, а только номинально: с последними он не имел решительно ничего общего, а «главенство» его над ними было только почетным титулом, не обязывавшим нисколько к действительному участию в их специальных занятиях. К тому же на востоке весьма резко разграничивались области знания и деятельности различных государственных мужей и сословий; так, и за толкованием снов нужно было обращаться к людям, занимавшимся этим, т. е. к известным классам халдеев, а никак не к правителю области вавилонской, хотя бы он, вместе с тем, носил титул начальника мудрецов. Понятно, таким образом, почему царь обращается за разрешением своего недоумения первоначально к мудрецам, а затем уже к пророку Даниилу, о котором он мог вспомнить по аналогии с предшествующим, бывшим 30 слишком лет тому назад, случаем. Если даже царь и помнил о Данииле и знал его, как мудрейшего и искусного снотолкователя, то и тогда ничто не мешало ему обратиться сначала к своим придворным мудрецам-халдеям: вспомним, что в первый раз те же халдеи обещали объяснить сон царя, если только им расскажут содержание его; может быть, теперь царь надеялся услышать от них значение своего сна, содержание которого он сам не забыл и, несомненно, передал явившимся к нему мудрецам. После открытого же признания последних в собственном бессилии царь призывает к себе пророка Даниила и обращается к нему с такими словами: «Валтасар, глава мудрецов! я знаю, что в тебе дух святого Бога, и никакая тайна не затрудняет тебя; объясни мне видения сна моего, который я видел, и значение его. Видения же головы моей на ложе моем были такие: я видел – вот, среди земли дерево весьма высокое. Большое было это дерево и крепкое, и высота его достигала до неба, и оно видимо было до краев всей земли. Листья его прекрасные, и плодов на нем множество, и пища на нем для всех; под ним находили тень полевые звери, и в ветвях его гнездились птицы небесные, и от него питалась всякая плоть¹¹⁷⁵. И видел я в видениях головы моей на ложе моем, и вот, нисшел с небес Бодрствующий и Святый¹¹⁷⁶. Воскликнув громко, Он сказал: срубите это дерево, обрубите ветви его, стрясите листья с него и разбросайте плоды его; пусть удалятся звери из-под него и птицы с ветвей его; но главный корень его оставьте в земле, и пусть он¹¹⁷⁷ в узах железных и медных среди полевой травы орошается небесною росою, и с животными пусть будет часть его в траве земной. Сердце человеческое отнимется от него и дастся ему сердце звериное¹¹⁷⁸, и пройдут над ним семь времен¹¹⁷⁹. Повелением Бодрствующих это определено, и по приговору Святых назначено, дабы знали живущие, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет, и поставляет над ним уничиженного между людьми. Такой сон видел я, царь Навуходоносор; а ты, Валтасар, – прибавил царь, обращаясь к пророку, – скажи значение его, так как никто из мудрецов в моем царстве не мог объяснить его значения, а ты можешь, потому что дух святого Бога в тебе». Когда пророк Даниил услышал содержание сна, он пришел в сильное смущение: он был обязан царю весьма многим, находился с ним в коротких, дружеских отношениях, желал ему всего лучшего – и теперь был сильно поражен, когда узнал, какая горькая участь предвещается царю чрез этот сон. Целый час он оставался безмолвным, не решаясь высказать царю об ожидающем его несчастье, и только когда сам Навуходоносор ободрил его словами: «Валтасар! да не смущает тебя этот сон и значение его», – тогда пророк сказал царю: «господин мой! твоим бы ненавистникам этот сон, и врагам твоим значение его! Дерево, которое ты видел, которое было большое и крепкое, высотою своею достигало до небес и видимо было по всей земле, на котором листья были прекрасные и множество плодов и пропитание для всех, под которым обитали звери полевые и в ветвях которого гнездились птицы небесные, это – ты, царь, возвеличившийся и укрепившийся, и величие твое возросло и достигло до небес и власть твоя – до краев земли. А что царь видел Бодрствующего и Святаго, сходящего с небесе, Который сказал: срубите дерево и истребите его, только главный корень его оставьте в земле, и пусть он в узах железных и медных среди полевой травы орошается росою небесною, и с полевыми зверями пусть будет часть его, доколе не пройдут над ним семь времен, – то вот значение этого, царь, и вот определение Всевышнего, которое постигнет господина моего, царя: тебя отлучат от людей, и обитание твое будет с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, росою небесною ты будешь орошаем, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет. А что повелено было оставить главный корень дерева, это значит, что царство твое останется при тебе, когда ты познаешь власть небесную. Посему, царь, да будет благоугоден тебе совет мой: искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот, чем может продлиться мир твой».

Чрез год, действительно, Навуходоносора постигло тяжкое наказание, указанное ему во сне. Гордый царь, упоенный блеском своего царствования, вероятно, и забыл данное ему пророком Даниилом предостережение или не обратил на него внимания¹¹⁸⁰ и продолжал украшать свою столицу, любуясь по временам плодами рук своих. Действительно, Вавилон и другие города вавилонского царства были многим обязаны Навуходоносору, если основание их было положено задолго до него, то украшение, отстройка и т. п. – все это было делом главным образом Навуходоносора; ему одному обязан Вавилон тем, что сделался прекраснейшим городом во всем мире, как отзывались о нем иностранцы¹¹⁸¹. Древние историки Бероз¹¹⁸² и Абиден¹¹⁸³ достаточно говорят об украшении Навуходоносором Вавилона и других городов своего обширного государства. Еще красноречивее свидетельствуют о том же дошедшие до нас клинообразные надписи этого государя: все несметные богатства, полученные при завоевании покоренных городов и областей, шли, большею частью, на украшение или постройку стен, дворцов, мостов и преимущественно храмов в благодарность богам за одержанные царем победы. «Золото, серебро, дорогие каменья, разного рода драгоценности»¹¹⁸⁴ – все это выставлялось на вид и способствовало блеску всемирной столицы. Великолепие, обширность, богатства и роскошь Вавилона не даром приводили в удивление и восторг всех видевших его. Замечательные во всех отношениях громадные стены города¹¹⁸⁵, роскошные и богато украшенные ворота Вавилона¹¹⁸⁶, масса великолепно разукрашенных храмов в честь Вила, Меродаха, Нево, Сина, Самаса, Раммана, Гулы, Нинлиланны, Тури, Царпанит, Нана, Нинкаррак и других вавилонских богов и богинь¹¹⁸⁷, блестящие дворцы, построенные или только достроенные и украшенные Навуходоносором¹¹⁸⁸, массивные башни¹¹⁸⁹, разного рода искусственные каналы¹¹⁹⁰, рвы¹¹⁹¹, плотины¹¹⁹², мосты¹¹⁹³ и т. п. – все это в общей совокупности своей составляло такую прекрасную панораму, что ею нельзя было не залюбоваться. Недаром сам Навуходоносор в одной из своих надписей с восхищением и гордостью говорит: «Вавилон и Борсиппа – вот два главные города, мною построенные; в Вавилоне, городе, который я предпочитаю всем другим, который я люблю, есть дворец, служащий предметом удивления для всех... чудный замок – царское жилище...» и т. д.¹¹⁹⁴. И вот, когда однажды царь прохаживался по террасам, устроенным на крыше его роскошного дворца¹¹⁹⁵ и, любуясь великолепием и красотою Вавилона, с гордостью произнес: «это ли не величественный Вавилон, который построил я в дом царства силою моего могущества и в славу моего величия!» – тогда вдруг раздался голос с неба: «тебе говорят, царь Навуходоносор: царство отошло от тебя! И отлучат тебя от людей, и будет обитание твое с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет!» Немедленно постигнул гордого и высокомерного царя грозный суд Божий: он подвергся одной из самых страшных форм душевной болезни, – так называемой «ликантропии». Больные ликантропией воображают себя превратившимися в волков, быков, собак и других животных и, сообразно с этим, живут и делают то, что делают обыкновенно эти животные: перестают говорить, а вместо этого воют, мычат, подражают лаю собак; не притрагиваются к человеческой пище, а питаются травою, падалью, или, что всего ужаснее, убивают детей и пожирают их; ходят на четвереньках – руках и ногах; чуждаются людей, домов, городов, – и убегают на поля, в леса; или, подобно волкам, днем скрываются, а ночью с ревом и воем бегают по лесам. Все прежние привычки, стремления и чувствования тоже совершенно изменяются и становятся похожими на инстинкт и образ действий животных¹¹⁹⁶. И нужно заметить, что такой род душевной болезни был известен медикам еще с древнейших времен. Так, Геродот рассказывает о неврах, которые, по его словам, превращались в волков¹¹⁹⁷. О ликантропах передает также Орибазий, придворный врач императора Юлиана¹¹⁹⁸. В XIV и XV в.в. эта страшная болезнь распространилась было и в Европе: явилась масса кинантропов и ликантропов, которые оставляли свои жилища, убегали в горы или леса, приставали в стадам животных, ходили на руках и ногах, отращивали волосы и ногти, питались травою, а иногда даже умерщвляли и пожирали детей; примеров наблюдатели передают не мало¹¹⁹⁹. Замечают нечто похожее на ликантропию и среди современных нам лифляндцев¹²⁰⁰ и абиссинцев¹²⁰¹. Такого же рода была и болезнь Навуходоносора. Он лишился разума¹²⁰² и, подобно всем помешанным, одичал и стал чуждаться общества людей; вместе с тем, вообразил себя быком¹²⁰³, но, конечно, только вообразил, а не на самом деле превратился в него¹²⁰⁴. Человеческие желания и стремления царя превратились тоже в чисто-животные влечения: он убежал из своего дворца¹²⁰⁵, стал блуждать в пустынных царских садах, бегал на четвереньках, рычал, подобно зверю¹²⁰⁶, питался только травою, спал под открытым небом¹²⁰⁷ и т. п. Благодаря влиянию на него разного рода атмосферных перемен, – дождя, росы, жара, холода, – сама наружность царя сильно огрубела, потеряла человеческую красоту и стала похожа на наружность дикого зверя: кожа на теле потемнела¹²⁰⁸, волос и ногтей за это время он, конечно, не стриг и они отросли у него, подобно гриве или шерсти на львах¹²⁰⁹ и длинным когтям у хищных птиц¹²¹⁰. Придворные, во всяком случае, не упускали царя из виду: благодаря его неистовству, его оставили только на свободе¹²¹¹, предоставили ему огромные пустынные сады, лежавшие вблизи дворца, и не мешали ему ни в чем; но за ходом его болезни они, несомненно, следили, по крайней мере, знали, где его искать, и по временам наблюдали за состоянием больного¹²¹². Старались они, вместе с тем, по мере возможности скрывать положение царя от праздного люда во избежание лишних толков, – тем более, что ликантропия сама по себе болезнь излечимая¹²¹³, да и у вавилонских жителей не исчезала надежда, что царь их поправится и снова займется делами правления. Пока же для этого были поставлены временные правители. Это были, конечно, люди, близко стоявшие к престолу и к самому царю; возможно, что высший авторитет правителя государства принадлежал жене царя¹²¹⁴ или его сыну Евильмеродаху, наследнику престола¹²¹⁵; но собственно заведывание делами государства должны были взять на себя ближайшие советники и вельможи царя в качестве регентов и правителей государства. Клинообразные надписи дают нам основание указать даже определенное лицо, занимавшее должность полновластного регента во время продолжительной болезни Навуходоносора. Нериглиссор, зять и второй преемник этого государя, в одной из своих публичных надписей называет своего родного отца Билусумискуна царем вавилонским: «Нериглиссор – сын Билусумискуна, царя вавилонского»¹²¹⁶; между тем, в летописях вавилонских царей нет такого имени; выходит, следовательно, что Билусумискун был не настоящим царем, тем более что время его царствования должно совпадать с царствованием Навуходоносора. Здесь-то и близко предположение, что этот Билусумискун временно управлял государством во время душевной болезни Навуходоносора. Сам Нериглиссор до вступления на престол был начальником касты халдеев¹²¹⁷; вероятно, и отец его Билусумискун занимал такую же должность¹²¹⁸, так как места в высших кастах вавилонских передавались часто по наследству. При таком предположении понятно, почему Билусумискун вместе с прочими сановниками взял на себя временное управление государством за болезнью самого царя: начальник касты халдеев, как мы упоминали, был нередко регентом во время междуцарствия и, разумеется, в других исключительных (подобных настоящему) случаях. Может быть, Билусумискун хотел произвести настоящую узурпацию, с целью сделаться самому царем (каким титулом и называет его сын его Нериглиссор); но подобное желание, конечно, могло явиться у него только при самых исключительных обстоятельствах, так как свергнуть с престола самого Навуходоносора было немыслимо; болезнь же царя давала узурпатору некоторую возможность завладеть вавилонским престолом; впрочем, попытка его не удалась, так как, по выздоровлении Навуходоносора, вельможи сейчас же восстановили его на престоле. Во всяком случае, эти соображения, высказанные нами на основании несомненно-исторических данных, достаточно говорят в пользу того, что и безумие Навуходоносора есть действительно-исторический факт, а не легенда или выдумка писателя книги Данииловой, как высказываются некоторые из западных экзегетов и историков¹²¹⁹. Правда, событие это не записано древними историками и, кроме книги Данииловой, не отмечено ни в одной истории из жизни Навуходоносора; но вот какой рассказ, между прочим, мы встречаем у Абидена (историка II в. по Р. Хр.), заимствовавшего свои сведения у Мегасфена (жившего в III в. до Р. Хр.) и чрез него из непосредственного вавилонского предания: «Навуходоносор, говорит Абиден на основании слов Мегасфена, превосходил самого Геркулеса мужеством и храбростью; он предпринимал поход в Ливию и Иверию и, победивши жителей этих стран, часть их переселил на правый берег Понта. По возвращении из этого похода, как говорят халдеи, он вошел на кровлю своего дворца и здесь, воодушевленный свыше божеством, изрек следующее пророчество: я, Навуходоносор, предсказываю вам, вавилоняне, о предстоящей вам погибели; мой предок Вил не мог её отвратить и царица Белтиса не могла умолить богов судьбы. Придет персидский мул¹²²⁰, который при помощи ваших же богов победит вас. Помощником его при завоевании Вавилона будет мидянин, которым особенно гордятся ассирияне. О если бы он, прежде чем овладеет моими гражданами, погиб в пропасти или утонул в глубоком море! если бы он, отправившись другим путем, блуждал по пустыням, где нет ни города, ни тропинки, ни следа человеческого, – где только бродят звери и летают хищные птицы! если бы он один блуждал по бесплодным скалам! Для меня же, прежде чем он это сделает, да будет приготовлена лучшая участь! – Сказавши эти слова, Навуходоносор внезапно исчез с глаз людей»¹²²¹. Этот рассказ, взятый непосредственно из вавилонского предания, есть своеобразно-национальная окраска того же самого исторического факта безумия Навуходоносора, о котором говорит и пророк Даниил. Несмотря на значительную разницу в подробностях того и другого рассказа, основные черты их довольно сходны. Безумие Навуходоносора состояло в исступлении; но и дар пророчества, о котором говорит Абиден, по понятиям древних, был тоже следствием исступления естественного или искусственного¹²²². Затем, безумие Навуходоносора, по рассказу как пророка Даниила, так и Абидена, началось тогда, когда царь стоял на кровле своего дворца и осматривал свою столицу. Выражение Абидена, что Навуходоносор «исчез с глаз людей», равносильно библейскому «отлучен был от людей»¹²²³. Что же касается частностей того и другого рассказа, то различие между ними легко объясняется из обстоятельств происхождения рассказа Абидена или, лучше, рассказа, сохранившегося в вавилонском предании, откуда заимствовали свои сведения Мегасфен, а от последнего уже и Абиден. Дело в том, что халдейские историки ставят Навуходоносора необыкновенно высоко и личность его окружают самым светлым ореолом: тот же Мегасфен ставит Навуходоносора выше даже Геркулеса; другой историк Бероз настолько преувеличивает его могущество и славу, что фараона Нехао, совершенно самостоятельного государя и знаменитого в свое время завоевателя, называет не больше, как наместником Навуходоносора и отца его Набопалассара¹²²⁴. Понятно, что те же историки не могли выставить прямо такой, можно сказать, оскорбительный для величия Навуходоносора, хотя и несомненно-действительный, факт, как безумие этого государя, сопровождавшееся изгнанием его из человеческого общества и чисто-животною жизнью его подобно зверю¹²²⁵. По меньшей мере, они должны были смягчить его или истолковать в хорошую сторону; а таким путем и мог явиться рассказ о том, будто Навуходоносор был осенен божеством (своеобразная вариация факта его исступления или безумия), будто он произнес пророчество о судьбе своего царства (гораздо сообразнее было для халдейского историка вложить это пророчество в уста самого царя, а не иудея Даниила; а то, может быть, и в самом деле Навуходоносор во время своего безумия как-нибудь бредил пророчествами Даниила о судьбе царя и его царства) и т. п. Во всяком случае, основная нить рассказа Абидена наводит на заключение, что здесь под своеобразно-национальной окраской скрывается действительно исторический рассказ о безумии Навуходоносора, аналогичный рассказу о том же книги Данииловой, и что самое-то безумие этого государя есть тоже исторический факт, отмеченный косвенно как у некоторых халдейских историков, так и в вавилонских клинообразных надписях. Мы указывали уже на одно место из надписи Нериглиссора, – о Билусумискуне, «царе вавилонском», – которое сильно говорит в пользу исторической действительности самого факта безумия Навуходоносора¹²²⁶. О том же свидетельствует и следующая надпись этого государя: «в течение четырех лет мое сердце не радовалось трону моего царствования, я не предпринимал никаких построек... я не пел хвалебных гимнов в честь Меродаха, не приносил ему жертв, не очищал каналов»¹²²⁷. Здесь идет речь о каком-то четырехлетнем перерыве в царствовании Навуходоносора, во время которого царь не мог заниматься постройками, приносить жертвы богам и т. д. Возможно, что и это – намек на время ликантропии знаменитого государя.

Болезнь Навуходоносора не продолжалась до самой его смерти; напротив, по истечении «семи времен»¹²²⁸, рассудок возвратился к царю и он, полный благодарности и чувства смирения пред Богом вышним, прославил Его величие и силу и признал непреложность Его неисповедимой воли. В тоже время и сановники вавилонские, не упускавшие из виду положения безумного царя, как только заметили его выздоровление, пришли к нему и возвратили ему опять престол, недовольные, вероятно, прежним правительством. С тех пор царственное величие и слава Навуходоносора снова возвратились к нему и даже с избытком; не вернулись, вероятно, только прежний деспотизм, высокомерие и гордость. Сам царь, тотчас по выздоровлении своем и возвращении на престол, издал указ или манифест ко всем своим подданным, в котором подробно сообщил историю своей страшной болезни вместе с предварявшими и сопровождавшими её обстоятельствами с целью обнародовать пред всеми знамения и чудеса, какие исполнились над ним по воле Бога вышнего. Издание такого рода манифестов не представляет собою чего-либо особенного: оно вполне в духе того времени. Не только в своих клинообразных надписях ассирийские и вавилонские цари отмечали более или менее выдающиеся события из своей жизни и своего царствования, – говорили, напр., о своих постройках, войнах, победах, определяли количество добычи и пленных, – но и сообщали о том же в особых указах или воззваниях к народу с целью определить и объяснить то или другое событие своего царствования, возбудить энергию или религиозное чувство подданных и т. д. Нет, поэтому, ничего удивительного, если и Навуходоносор не только официально сообщает об одном из важнейших событий своей жизни, но и передает в подробностях историю своего безумия, вместо того, чтобы лучше, кажется, скрывать её. Дело в том, что этот царь в самой своей болезни признал карающую руку Вышнего, наказавшего его за высокомерие и гордость; при самом выздоровлении он исповедал непреложность воли Божией и зависимость всех царей земных от верховного Царя¹²²⁹; теперь же набожный¹²³⁰ царь стремится раскрыть туже истину и пред всеми своими подданными, исповедуя пред ними бесконечное величие, правосудие, всемогущество Всевышнего, как верховного Царя и Владыки всех царств и народов¹²³¹. Притом, сама болезнь Навуходоносора не могла быть тайною для большинства его подданных, несмотря на усилия придворных чиновников скрывать её: весь придворный штат, вероятно, знал о ней; да и другие официальные лица (жрецы, военные люди) могли, по крайней мере, догадываться о сущности дела в виду долгого отсутствия царя, перемены в придворной жизни и т. п.; и вот, во избежание разного рода неправильных толков, царь сам пожелал «возвестить» подданным все случившееся с ним¹²³² и с этою целью подробно излагает историю своей болезни, начиная с бывшего ему сновидения и кончая выздоровлением и возвращением на престол, – все, как оно было в действительности. Указ был написан, вероятно, не без влияния самого пророка Даниила, которым, может быть, был даже составлен или редактирован, так как в нем сильно просвечивает теократическая идея и живое религиозное чувство, направлявшее мысли царя к одному «Богу Всевышнему». «Ныне я славлю, превозношу и величаю Царя Небесного», говорит царь в своем указе. «Царство Его – царство вечное, и владычество Его – в роды и роды». «И все живущие на земле ничего не значат; по воле Своей Он действует как в небесном воинстве, так и у живущих на земле, и нет никого, кто мог бы противиться руке Его и сказать Ему: что Ты сделал?» Он «силен смирить ходящих гордо»; «знамения Его велики и чудеса Его могущественны»; но и «все дела Его истинны и пути праведны»¹²³³. Впрочем, язык и ход мыслей в этом выражении религиозных чувств у Навуходоносора подходят к другим его воззваниям, направленным преимущественно к Меродаху, одному из главных богов вавилонских. В одной клинообразной надписи своей Навуходоносор называет этого бога «господом»¹²³⁴, «великим господом»¹²³⁵, «князем богов»¹²³⁶, «господом богов»¹²³⁷; всю славу своего собственного царствования приписывает милости Меродаха и его сына Нево¹²³⁸; говорит о могуществе первого, простирающемся на всех людей¹²³⁹, и т. д. Это внешнее сходство между языком указа Навуходоносора (по книге Данииловой) и языком других его воззваний, направленных к Меродаху, заставляет нас сказать, что и в этот раз в сущности не было какого-либо обращения Навуходоносора к Иегове¹²⁴⁰: в указе его проглядывает одно общее верование большинства языческих народов в верховное Божество, управляющее судьбами всех царств и народов; для вавилонян таким верховным божеством и был Меродах, «князь и господин» всех остальных богов. Монотеистом же, поклонником одного Иеговы, Навуходоносор никогда не был¹²⁴¹.

Недолго¹²⁴² ему пришлось и пожить после своего выздоровления от страшной болезни¹²⁴³. В 562 г. до Р. Хр. знаменитый государь скончался после 43-летнего блестящего царствования.

После Навуходоносора вступил на вавилонский престол сын его Евильмеродах и царствовал только 2 года (561– 560)¹²⁴⁴; на втором году своего правления он был убит¹²⁴⁵ мужем сестры своей Нериглиссором, стоявшим во главе партии заговорщиков¹²⁴⁶. Нериглиссор сам занял престол и царствовал около 4 лет (559–556)¹²⁴⁷. Во время войны с персами он был убит и на престол вступил сын его Лаворосоардах, еще мальчик, царствовавший только 9 месяцев¹²⁴⁸ и убитый партией заговорщиков, среди которых был и Набоннид, знатный вавилонянин, занявший после того вавилонский престол¹²⁴⁹. Сделавшись царем (может быть, впрочем, и ранее того), Набоннид, чтобы упрочить за собою престол, вступил в брак с одною из представительниц царского рода вавилонского, – дочерью или внучкой знаменитого Навуходоносора¹²⁵⁰. Царствовал Набоннид целых 17 лет (554–538)¹²⁵¹ и пережил свое собственное низложение и падение вавилонской монархии. Это был последний вавилонский царь, преемник Навуходоносора; после него Вавилон переходит в руки мидо-персидских государей – Дария Мидянина, а затем – Кира. Каково было положение пророка Даниила при дворе четырех преемников Навуходоносора, – трудно сказать; но, судя по некоторым данным, влияние пророка стало слабее. Резкой перемены, во всяком случае, не было. Евильмеродах, благосклонный вообще к иудеям и в частности к их пленному царю Иехонии, с доверием и откровенностью, можно думать, относился и к Даниилу. Дальнейшие же государи, кажется, или совершенно удалили пророка от своего двора, или отстранили его от некоторых почетных должностей, оставивши на каком-либо малозначительном придворном посту; так было, напр., в последние годы царствования Набоннида. Чем объяснить такую перемену, – тоже можно строить только предположения: вероятно, иноплеменное происхождение пророка Даниила, его религиозные и нравственные убеждения наложили некоторую тень на взаимные отношения между пророком и государями, уступавшими во всех отношениях знаменитому Навуходоносору, а главное – не испытавшими еще на себе силы Бога иудейского и не имевшими, поэтому, должного уважения к Его пророку.

Набоннид в последние годы царствования сделал своим соправителем своего старшего сына Валтасара¹²⁵². Древние историки (Бероз, Абиден и др.) ни слова не говорят об этом принце-соправителе; между тем, в истории пророка Даниила он играет видную роль; понятно, поэтому, как важно для нас прояснение этой исторической личности. Что у Набоннида действительно был сын Валтасар и что он являлся деятельным помощником, а потом и соправителем своего отца, – в этом удостоверяют нас клинообразные надписи царя Набоннида. В одной из этих надписей, открытых недавно в Уре, Набоннид заканчивает свою молитву к Сину следующими словами: «меня, Набоннида, царя вавилонского, сохрани от какого-либо греха против твоего светлого божества и дай мне в удел долгую жизнь; а сердце Валтасара, моего первородного сына, моего наследника, направь к тому, чтобы он почитал твое светлое божество; да не идет он путем греха, но да наслаждается счастьем жизни»¹²⁵³. В другой надписи того же государя дважды приведена подобного рода фраза: «да наслаждаюсь я, Набоннид, царь вавилонский, почитатель твоего светлого божества, счастьем жизни; а Валтасару, моему первородному сыну, продолжи дни его; да не уклоняется он во грех»¹²⁵⁴. Как заметил по поводу этих надписей Ролинсон, такое упоминание наследного принца рядом с именем самого царя есть чрезвычайно редкий пример из клинообразных надписей; объяснить его можно только предположением, что этот принц еще при жизни отца был сделан его соправителем; вот почему отец и возносит молитву о его благоденствии, благочестии, справедливости рядом с молитвою о себе самом¹²⁵⁵. В этих видах мог Валтасар называться и царем, хотя фактически был только соправителем отца. Косвенное подтверждение того же соправительства Валтасара можно находить и в известных контрактовых табличках, значительно пополняющих птоломеевский канон и другие историко-хронологические документы, в которых, напр., не называются государи, царствовавшие менее года или бывшие только соправителями. Между прочим, среди этих табличек сохранилась одна, содержащая в себе документ о продаже поля каким-то Аги-Иттапси другому лицу Идина-Мардуку; документ этот помечен 3-м годом царя Мардуксарусура. Идина-Мардук, как видно из других контрактовых табличек, впервые упоминается в документе от 33-го года царя Навуходоносора (571 г.), а жил он до 3-го года Камбиза (526 г.); следовательно, между Навуходоносором и Камбизом царствовал и Мардуксарусур. Затем, в качестве свидетелей при заключении торговой сделки упоминается какой-то Инабитсаггалцикир, внук Музециба; сам Музециб называется во многих документах от 8-го года Навуходоносора (596 г.); внук его должен был жить лет на 60 позже, – приблизительно около 536 г. Другие свидетели (Набуискум, Идинанабу) упоминаются в контрактах последних годов царствования Набоннида. Следовательно, и Мардуксарусур должен был жить и царствовать около того же времени. Но само имя этого царя наводит на заключение, что здесь разумеется тот же Валтасар или, как он называется в клинообразных надписях, Билсарусур. Различие между тем и другим именем состоит только в том, что в состав первого входит имя бога Мардука или Меродаха, а в состав второго – имя Бела или Вила (окончание «сарусур» одно и то же и там и здесь). Но это различие не велико: многие ассирияне и вавилоняне носили по нескольку имен, различающихся только названием того или другого бога (Ассурбанипал и Син-банипал, Бал-пагир и Набу-пагир и т. п.). С этой стороны, различие имен Мардуксарусура и Билсарусура еще не говорит против тожества и единства лица, носившего оба эти имени, – тем более что Вил и Меродах это были верховные божества вавилонян, которые нередко отожествлялись друг с другом; а храм Вила, о котором говорит и сам пророк Даниил¹²⁵⁶, был, вероятно, знаменитый храм Меродаха¹²⁵⁷.

Указанный нами документ важен не только потому, что он говорит о существовании Валтасара, сына Набоннидова, на что указывают и приведенные нами раньше свидетельства, – но и прямо называет Мардуксарусура (Валтасара) царем и официально помечает нотариальный документ 3-м годом его царствования¹²⁵⁸. Едва ли, после этого, можно сомневаться, что Набоннид в последние годы своего царствования разделил свою царскую власть и права с сыном своим Валтасаром. Вероятно, он, будучи сам узурпатором, хотел упрочить свою власть и за своим потомством, а для того еще при жизни официально признал и объявил царем своего сына. Может быть, этот Валтасар родился от дочери или внучки Навуходоносора, жены Набоннида¹²⁵⁹; а в таком случае поступок этого царя имеет еще больший смысл, так как сын его, происходивший от царской крови, имел гораздо больше прав на престол, чем сам Набоннид¹²⁶⁰. Нужно, притом, прибавить, что Валтасар в истории последних годов существования вавилонской монархии вообще играет не совсем маловажную роль: из клинообразных надписей времен Набоннида видно, что в 7-й, 9-й, 10-й, 11-й годы его царствования «сын царя» Валтасар с полководцами и войсками стоял в земле аккадийской, в то время как сам царь был в городе Тима¹²⁶¹; следовательно, еще в сравнительно ранние годы царствования Набоннида Валтасар распоряжался войсками и был уже известною историческою личностью. Вполне естественно, если впоследствии отец, по указанным уже нами соображениям, сделал его и своим соправителем, предоставивши ему даже царские права и царский титул¹²⁶². Личность Валтасара, таким образом, является вполне определенною¹²⁶³.

В первый год соправительства этого царя вавилонского пророк Даниил видел сон, который предуказывал ему судьбу языческих монархий и наступление нового, мессианского царства. Приснилось ему огромное море, которое взволновали четыре ветра небесные и из которого, затем, вышли четыре необыкновенных зверя, отличных один от другого. Первый зверь был похож на льва¹²⁶⁴, но с орлиными крыльями; крылья эти у него были выдернуты и, вслед затем, он стал на ноги прямо, подобно человеку, и стал размышлять и чувствовать по-человечески. Другой зверь был похож на медведя¹²⁶⁵ в полустоячем положении, с тремя клыками во рту между зубами; ему говорили: «встань, ешь мяса много!» Третий зверь был похож на барса¹²⁶⁶ с четырьмя птичьими крыльями на спине и четырьмя головами¹²⁶⁷. Четвертый же зверь был что-то страшное и ужасное; он отличался необыкновенной силой; его железные зубы были громадны; ими он пожирал и разрывал на части, а остатки топтал ногами; когти у него были медные; имел он 10 рогов, среди которых явился еще один малый рог, причем три прежние рога были исторгнуты с корнем, а малый рог возрос и стал по виду больше прочих; на нем явились глаза, подобные человеческим, и уста, начавшие богохульствовать; рог этот стал преследовать святых и угнетал их. Но в тоже время были поставлены престолы для суда и на них воссел «Ветхий днями»¹²⁶⁸; одежда Его была бела, как снег, волосы, как чистая волна¹²⁶⁹; престол Его, как пламень огненный, колеса из пылающего огня¹²⁷⁰; пред Ним выходила и протекала широкая огненная река. Ему служило бесчисленное множество высших духовных существ, – тысячи тысяч и тьмы тем их окружали престол Судии¹²⁷¹. Раскрыли книги¹²⁷² и начался суд. Четвертый зверь, рог которого богохульствовал, был убит, а тело его брошено в огненную реку; другие звери были лишены своего могущества и силы, но до времени оставлены в живых. В то самое время на облаках появился Кто-то, подобный Сыну человеческому¹²⁷³; Он дошел до Ветхого днями и от Него принял власть, славу и царство; все земные царства, все племена и народы стали служить Ему, Его же собственное царство стояло во веки нерушимо. – Видя столь знаменательное явление, пророк Даниил вострепетал и смутился (дело было во сне, а не наяву) и подошел к одному из окружавших престол Судии с вопросом о значении всего происходившего вокруг него. Тот объяснил, что четыре зверя обозначают четырех царей земных, после которых откроется вечное царство святых Всевышнего; что же касается в частности четвертого страшного зверя, превосходившего всех других своим необычайным видом, своею яростью и могуществом над святыми, то, по объяснению того же собеседника, он означал собою четвертое мировое царство, которое не только будет отлично от других предшествующих ему царств, но само сокрушит и уничтожит все эти царства. 10 рогов страшного зверя означают 10 царей четвертого царства, а малый рог – это еще один отличный от всех царь, который истребит трех предшествующих ему царей, который будет сам богохульствовать и притеснять поклонников Бога вышнего. Он задумает даже изменить праздничные времена и закон по своему и своею властно, действительно, будет пользоваться в течение «времени, времен и полувремени». Но затем произойдет суд над ним; у него отнимут власть, а самого его подвергнут истреблению; царство, власть и слава переданы будут святым Всевышнего и это последнее царство будет царством вечным и всеобъемлющим¹²⁷⁴. Видение это произвело чрезвычайно сильное впечатление на пророка: он смутился и даже переменился на лице; но сущность видения и объяснение его небожителем глубоко внедрились в душу пророка и всегда были свежи в его памяти.

В третий год царствования Валтасара пророк Даниил имел другое видение, предуказывавшее ему судьбу близких к тому времени двух языческих государств. Представилось ему, будто он был в Сузах¹²⁷⁵, престольном городе в эламской области, на реке¹²⁷⁶ Улае¹²⁷⁷. Здесь¹²⁷⁸ он увидел барана, стоявшего против течения реки, с двумя большими рогами, из которых один был сначала меньше другого, но потом вырос и стал гораздо больше его. Баран этот бодал на запад, север и юг, побеждал и истреблял всех других зверей, из которых ни один не мог сразиться с ним. Между тем, с запада шел, проходя всю землю, козел с громадным рогом между глазами, двинулся на стоящего у реки барана, с яростью бросился на него, сломал оба его рога, повергнул на землю и топтал ногами, никто не мог сразиться с козлом, который, в свою очередь, стал чрезвычайно сильным; но тогда и у него самого сломался большой рог его, вместо которого выросли четыре другие с четырех сторон света; от одного из этих рогов вырос еще небольшой рог, который, затем, чрезвычайно разросся по направлению к югу, востоку и «прекрасной стране»; он достиг места обитания воинства небесного и повергнул на землю часть этого воинства и звезд; он посягнул даже на Вождя воинства небесного, так что служение Ему, ежедневные жертвы были оставлены, святилище Его было осквернено и запущено; нечестивый рог безнаказанно и успешно уничтожал и отменял сам закон. В это время пророк Даниил услышал, как один святой спрашивал другого, долго ли будет продолжаться это беззаконие, это насилие над святилищем, над жертвами и всем священным, – и пророк получил ответ, что только чрез 2300 дней нечестие прекратится и святилище будет очищено и восстановлено по-прежнему. Между тем, когда сам пророк старался разгадать смысл знаменательного видения, к нему подошел какой-то муж и раздавшийся из средины Улая голос человеческий обратился к таинственному мужу со слонами: «Гавриил! объясни ему это видение!» Тот подошел ближе к пророку, но Даниил до того испугался одного вида небесного посланника, что пал на землю. Архангел Гавриил сказал ему: «знай, сын человеческий, что видение относится к концу времени!» Пророк еще больше ужаснулся, слыша над собою слова небожителя, так что даже лишился чувств; но архангел прикоснулся к нему, поднял его, поставил на ноги и сказал: «вот я открываю тебе, что будет в последние дни гнева; ибо это относится к концу определенного времени. Овен, которого ты видел с двумя рогами, это цари мидийский и персидский. А козел косматый – царь Греции, а большой рог, который между глазами его, это – первый её царь; он сломился, и вместо него вышли другие четыре: это – четыре царства восстанут из этого народа, но не с его силою. Под конец же царства их, когда отступники исполнят меру беззаконий своих, восстанет царь наглый и искусный в коварстве; и укрепится сила его, хотя и не его силою, и он будет производить удивительные опустошения и успевать и действовать и губить сильных и народ святых, и, при уме его, и коварство будет иметь успех в руке его, и сердцем своим он превознесется и среди мира погубит многих и против Владыки владык восстанет, но будет сокрушен – не рукою. Видение же о вечере и утре, о котором сказано, истинно; но ты сокрой это видение, ибо оно относится к отдаленным временам»¹²⁷⁹. Видение это своею таинственностью, которой пророк все-таки не мог вполне раскрыть, и вместе глубокою знаменательностью еще сильнее предыдущего поразило Даниила: оно до того нарушило его внутренний мир и произвело такое горькое, болезненное впечатление на восприимчивую и отзывчивую душу пророка, что тот даже заболел; впрочем скоро оправился и снова занялся делами своей службы.

Между тем, вавилонское царство близилось к своему падению. Составленное из многих разнообразных государств и областей, быстро сплоченное в одну державу, – царство это могло держаться только под могучею рукою самого Навуходоносора; при слабых энергией и волей его преемниках, при существовании и даже развитии придворных смут и междоусобий, оно легко могло и должно было пасть под напором военных сил какой-либо другой усилившейся державы; так оно, действительно, и было. На арену политической деятельности во времена Набоннида выступил новый блестящий завоеватель, персидский царь Кир, – личность не менее Навуходоносора известная и прославившаяся своими военными подвигами. Замечательный полководец, искусный и опытный дипломат, энергичный правитель, – он сумел быстро расширить доставшиеся ему владения и укрепить свою власть; свое наследственное владение – Персию¹²⁸⁰ он сделал не только самостоятельною, но и первенствующею державою того времени, сменившею собою Вавилон Навуходоносора. Военные подвиги он поставил принципом своей деятельности и в этом отношении, подобно Навуходоносору, если не больше его, являлся решительно неутомимым: слава о новом блестящем завоеватель гремела повсюду¹²⁸¹. Поднимал Кир оружие против скифов¹²⁸², против своего деда по матери – Астиага, царя мидийского¹²⁸³, против Армении¹²⁸⁴ и т. д.; на западе в короткое время успел покорить Креза, царя лидийского¹²⁸⁵, а затем фригийцев, каппадокийцев и сирийцев¹²⁸⁶; потом подступил и к Вавилону. Недавно открытая «хроника Набоннида и Кира» представляет собою драгоценный исторический документ, проливающий свет на историю последних времен вавилонского царства и воспроизводящий обстоятельства его падения. Начиная с 7-го года своего царствования, Набоннид, как видно из этого документа, оставался в г. Тима; сын же царя с отрядом войска и полководцами стоял в земле аккадийской. В м. нисане¹²⁸⁷ 9-го года царствования Набоннида Кир снарядил свои отряды и перешел Тигр при Арбелах¹²⁸⁸. В 17-й год Набоннида в м. таммузе¹²⁸⁹ Кир одержал победу при Руте, разбил вавилонские отряды, бывшие в земле аккадийской, и 14-го числа месяца без битвы взял город Сиппару¹²⁹⁰. В это время предводителем аккадийского отряда был уже не сын царя Валтасар, который удалился в Вавилон для защиты его от возможного нападения со стороны персов, а сам Набоннид, который, после поражения своего войска, обратился в бегство¹²⁹¹ и заключился в городе Борсиппе¹²⁹². Чрез два дня (16-го числа месяца таммуза) Кир послал одного из своих полководцев – Угбару, правителя области Гутиума, с отрядом войска для осады Вавилона. Дело, очевидно, происходило под самими стенами Вавилона: Борсиппа была предместьем столицы, заключенным внутри первых стен её¹²⁹³, которые были открыты для Кира после первых его побед над Набоннидом. Оставалось собственно взять сам Вавилон, окруженный второю, внутреннею стеною, Дело, однако, было весьма трудное. Продолжительная осада не привела ни к чему: жители имели у себя припасов более чем на 20 лет, и только смеялись над осаждающими¹²⁹⁴, a крепкие стены города отнимали у персов всякую надежду разрушить их или сделать пролом, чтобы силою войти в город. Кир¹²⁹⁵ решительно недоумевал, как ему поступить, и думал было уже оставить Вавилон в покое¹²⁹⁶; но потом придумал хитрость: велел копать рвы и каналы, чтобы в удобный час отвести Евфрат, протекавший среди города, в другое место и по сухому дну реки проникнуть в город¹²⁹⁷. Случай, действительно, помог ему.

Легкомысленный и беспечный Валтасар, остававшийся все время в Вавилоне и заправлявший всеми делами, как полновластный государь (так как Набоннид был в Борсиппе¹²⁹⁸, не заботясь совершенно о мерах предосторожности и безопасности столицы, задумал вдруг устроить блестящий пир, на который были приглашены все значительные сановники, бывшие в Вавилоне¹²⁹⁹. Поводом к этому пиршеству, вероятно, послужило какое-нибудь религиозное или общественное торжество, – может быть, напр., оригинальный летний праздник «засеи», когда слуги превращались на время в господ и наоборот¹³⁰⁰. Предположение это совершенно естественно, так как не только исключительные и знаменательные события – завоевания, победы, но и ежегодные общественные торжества, разного рода празднества в честь богов и богинь ассиро-вавилонские цари ознаменовывали устройством в своих дворцах роскошных пиршеств¹³⁰¹. А что в данном случае есть основание предполагать именно праздник «засеи», – за это говорят обстоятельства роковой ночи пиршества, так как празднество, ознаменованное им, носило характер общенародного торжества: пировали и веселились не одни приглашенные в царский дворец, а все жители Вавилона в разных местах. Во дворце же в частности был приготовлен роскошный пир, на который собралось около тысячи знатных гостей. Во время осады Вавилона, когда предместья и окрестности его были почти в руках неприятелей, масса военных сил, а затем и других государственных чинов, рассеянных прежде по провинциям, теперь скопилась в Вавилоне и потому громадное количество гостей, приглашенных на пир Валтасара, нисколько неудивительно¹³⁰². Ассирийские барельефные изображения воспроизводят пред нами целые картины ассиро-вавилонских пиршеств; на основании их можно легко представить себе, какой характер носили званные обеды и пиры у вавилонян и чем они особенно выдавались. На одном монументе, напр., представлена следующая сцена пиршества: 50 приглашенных гостей, разделенных как бы на 4 группы, сидят по двое на высоких стульях друг против друга за богато украшенным столом; стол покрыт скатертью или ковром, спускающимся с концов стола; на нем лежит полукруглая доска и еще какой-то неизвестный предмет. Гости обуты в сандалии, на руках у них запястья; в правой руке каждый держит в уровень с головой изящную чашу с вином в виде небольшой вазы с рукояткой внизу, имеющей форму львиной головы. Гостям прислуживают рабы¹³⁰³. Это, так сказать, сцена обычного пиршества. Другой барельеф, найденный во дворце Ассурбанипала в Куйюнджике, представляет царя и царицу¹³⁰⁴, принимающих участие в пиршестве вместе с гостями. У них тоже чаши в руках, только более глубокие, чем у остальных гостей. Царица сидит на стуле; под ногами у нее скамеечка; царь же полулежит на лежанке, опираясь, как было в обычае у классических народов, на левый локоть. За царем и царицей стоят два евнуха с опахалами в руках. Само пиршество происходит не во дворце, а в саду: там и здесь виднеются беседки, роскошные деревья, птицы на ветвях и проч.¹³⁰⁵. Сопровождались вавилонские пиршества и музыкой: на первом из указанных нами барельефов изображено, напр., трое музыкантов, играющих – двое на лирах, третий на каком-то неизвестном инструменте; на втором барельефе тоже виднеется несколько вдали один из евнухов, играющий на арфе¹³⁰⁶. Обстановка самой залы пиршества соответствовала, разумеется, своему назначению: второй барельеф изображает массу рабов, несущих вазы с цветами и расставляющих их в разных местах и углах залы¹³⁰⁷. Как видно, в общем пиры вавилонские не отличались чем-либо резко и от наших современных пиров. Но была там одна особенность, на которую можно было обратить внимание на основании того, что мы уже сказали: все гости изображаются с чашами в руках, – очевидно, пьющими, но не за обедом или ужином. На востоке, в южных, жарких странах, в древности, как и теперь, ели сравнительно мало; особенно мясо употребляли в незначительном количестве (говорим вообще о массе народа), – впрочем, не потому, что считали его вредным для здоровья, а в виду того, что мясо было там сравнительно редкостью: незначительное количество лесов, климатические условия почвы и воздуха значительно затрудняли добывание дичи и разведение на убой скота и птиц¹³⁰⁸. За то растительных продуктов было в изобилии; особенно возделывание винограда было широко распространено¹³⁰⁹; да и сами вавилоняне очень любили вино и употребляли его постоянно в громадном количестве¹³¹⁰. И замечательно, что все вообще барельефные изображения вавилонских пиршеств, подобно двум указанным нами, представляют гостей не едящими, а пьющими, – с чашами в руках; сообразно с этим и обязанность рабов, прислуживавших на пирах, состояла собственно в том, чтобы наполнять пустые чаши гостей новым вином из стоявшей на полу большой кружки и подавать их пирующим¹³¹¹. Такого же характера, конечно, был и блестящий пир Валтасара в роковую ночь падения Вавилона. Пиршество, по восточному обычаю¹³¹², происходило поздно вечером, около полуночи; зала собрания была роскошно убрана и освещена лампами; масса приглашенных гостей сидела за столами, сам же царь сидел или возлежал на особом приготовленном для него месте, обратившись лицом к присутствовавшим; пировали здесь же царские жены и наложницы; у всех в руках были застольные чаши, а прислуживавшие рабы постоянно наполняли их свежим вином. Царское пиршество, тем более в виду общественного праздника, – продолжалось, конечно, довольно долго; угощение вином было обильно; раздавалась, вероятно, музыка, пение гимнов и хвалебных песней богам, как было в обычае у древних языческих народов, и время проходило незаметно. Когда все гости порядочно опьянели, легкомысленный царь, возбужденный винными парами, вздумал публично наругаться над Богом иудейским. Вероятно, ему приходилось слышать, что иудеи, согласно пророчеству Иеремии¹³¹³, ожидают своего освобождения по окончании 70 лет плена; теперь эти 70 лет приходили к концу, и легкомысленный царь вздумал посмеяться над ложною, как ему казалось, надеждою иудеев, считая их Бога и пророка обманщиками¹³¹⁴. Он велел принести во дворец золотые и серебряные сосуды, вывезенные еще Навуходоносором из храма иерусалимского и положенные им, как мы говорили, в сокровищнице главного храма Вила или Меродаха; принести их в залу пиршества ничего не стоило, так как сам храм, как мы тоже упомянули, находился вблизи дворца, а царское приказание, конечно, должно было быть исполнено и в самый поздний час ночи. Когда сосуды были принесены во дворец, царь, желая показать пред всеми свое пренебрежение к святыне иудейской, не только сам пил из них вино, но велел поставить их вместо застольных чаш всем своим вельможам, женам и наложницам, участвовавшим в пиршестве. По приказанию же царя, гимны и религиозные песни в честь языческих богов еще более умножились: все пили из священных сосудов иудейских, воздавая хвалу своим государственным, национальным богам; сам же Валтасар, при этом, произносил еще хулы на Бога иудейского¹³¹⁵. Наказание последовало сейчас же. Веселое пиршество внезапно было прервано чудесным явлением: на передней стене залы показалась кисть руки человеческой, которая написала на ней какие-то слова. Нужно заметить, что в Ассирии и Вавилоне, как мы упомянули ранее, здания строились, большею частью, из кирпича, часто даже необожженного, так как камней вблизи Евфрата и Тигра было сравнительно мало; в Ассирии, затем, отстроенное здание украшалось изнутри алебастровыми плитками, расположенными на некотором расстоянии друг от друга; конечно, во дворцах и храмах их было особенно много и на них изображались живописью целые сцены из жизни того или другого царя, исторические сюжеты и т. п. Ассиро-вавилонские раскопки представляют нам довольно образцов такого рода стенных украшений ассирийских зданий. Употреблялась, впрочем, и другого рода отделка внутренней стороны домом в Вавилоне: стена, сложенная из кирпичей, покрывалась штукатуркой, собственно крепким цементом из гашеной извести и гипса, предохранявшим стены от разрушительного действия погоды и разного рода случайностей; штукатурка, сверх того, покрывалась белой мастикой, на которой иногда изображались целые картины. Подобного рода отделка стен существовала и в вавилонских дворцах, как показывают раскопки и исследования¹³¹⁶. Стол Валтасара, вероятно, стоял против передней белой стены дворца и на столе стояла лампа, ярко освещавшая и эту стену. Вот здесь-то, на виду у всех, явилась кисть человеческой руки¹³¹⁷, которая начертала на стене таинственные слова. Царь, увидев страшное явление, сильно перепугался: весь он стал дрожать, по лицу прошли нервные судороги, сознание его помрачилось; он мог только закричать, чтобы сейчас привели в залу гадателей, халдеев и обаятелей, которые бы прочли и объяснили неизвестные слова, написанные, вероятно, на каком-то чужом языке, незнакомом ни царю, ни кому-либо из вельмож. Припомним, что волхвы-гадатели (асафим) занимались, между прочим, изъяснением чудесных явлений, таинственных письмен и предсказаний; от них, поэтому, можно было бы ожидать ответа царю, на каком бы языке и каким бы способом таинственные слова ни были написаны; обаятели (газрим) могли к тому же, в подтверждение истинности представленного объяснения, погадать по звездам или другим каким-либо способом, а халдеи (касдим), кроме того, принести жертву богам для ограждения царя от ожидавшей его опасности. Как только мудрецы вавилонские вошли в залу, царь обратился к ним с такими словами: «кто прочитает это написанное и объяснит мне значение его, тот будет облечен в багряницу, и золотая цепь будет на шее у него¹³¹⁸, и третьим властелином¹³¹⁹ будет в царстве». Как ни старались, однако, мудрецы прочитать таинственную надпись, какие приемы своего халдейского искусства ни употребляли, чтобы найти хоть какой-нибудь смысл и уловить хоть малейшую знакомую черту в небольшом столбце начертанных на стене букв, – но все усилия их были напрасны: слова были написаны или на совершенно неизвестном для них языке, или буквы расположены так, что при чтении их получались слова, не имеющие решительно никакого смысла¹³²⁰. Между тем, царь приходил в еще больший ужас от страха пред таинственною надписью, содержания и значения которой никто не в силах был объяснить: лицо его сильно исказилось и наводило страх на всех присутствовавших; приглашенные во дворец гости и многочисленный штат придворных, бывших очевидцами чудесного явления, не знали, что и делать, чтобы успокоить царя и разрешить тревожившее его недоумение. Веселье, музыка и пение были, конечно, забыты и сменились тревогой и беспокойством по случаю неожиданного, но и страшного явления. Вероятно, слух о чудесном событии, смутившем царя и вельмож, не только распространился среди живших во дворце, но и перешел, может быть, за стены его; донесли о случившемся и матери царя, жене Набоннида, которая оставалась в Вавилоне вместе с сыном, в то время как сам Набоннид, после поражения своего Киром, обратился в бегство и заперся с войском в Борсиппе. В пиршестве она не принимала участия вместе с женами и наложницами царя, а вероятно, сидела в своих комнатах с приближенными к ней лицами. Теперь, получивши сведение о происшедшем с царем, она вошла в залу пиршества и сказала сыну: «царь, во веки живи! да не смущают тебя мысли твои, и да не изменяется вид лица твоего. Есть в царстве твоем муж, в котором дух святого Бога; во дни отца твоего найдены были в нем свет, разум и мудрость, подобная мудрости богов, и царь Навуходоносор, отец твой¹³²¹, поставил его главою тайноведцев, обаятелей, халдеев и гадателей, – сам отец твой, царь, потому что в нем, в Данииле, которого царь переименовал Валтасаром, оказались высокий дух, ведение и разум, способный изъяснить сны, толковать загадочное и разрешать узлы¹³²². Итак пусть призовут Даниила, и он объяснит значение»¹³²³. Обрадованный царь послал за пророком и, когда тот явился, спросил его: «ты ли Даниил, один из пленных сынов иудейских, которых отец мой – царь привел из Иудеи? Я слышал о тебе, что дух Божий в тебе и свет и разум, и высокая мудрость найдена в тебе. Вот, приведены были ко мне мудрецы и обаятели, чтобы прочитать это написанное и объяснить мне значение его; но они не могли объяснить мне этого. А о тебе я слышал, что ты можешь объяснять значение и разрешать узлы; итак, если можешь прочитать это написанное и объяснить мне значение его, то облечен будешь в багряницу, я золотая цепь будет на шее твоей, и третьим властелином будешь в царстве». Пророк с полным достоинством отвечал царю: «дары твои пусть останутся у тебя, и почести отдай другому; а написанное я прочитаю царю и значение объясню ему. Царь! Всевышний Бог даровал отцу твоему Навуходоносору царство, величие, честь и славу. Пред величием, которое Он дал ему, все народы, племена и языки трепетали и страшились его: кого хотел, он убивал, и кого хотел, оставлял в живых; кого хотел, возвышал, и кого хотел, унижал. Но когда сердце его надмилось и дух его ожесточился до дерзости, он был свержен с царского престола своего и лишен славы своей, и отлучен был от сынов человеческих, и сердце его уподобилось звериному, и жил он с дикими ослами; кормили его травою, как вола, и тело его орошаемо было небесною росою, доколе он познал, что над царством человеческим владычествует Всевышний Бог и поставляет над ним, кого хочет. И ты, сын его Валтасар, не смирил сердца своего, хотя знал все это, но вознесся против Господа небес, и сосуды дома Его принесли к тебе, и ты и вельможи твои, жены твои и наложницы твои пили из них вино, и ты славил богов серебряных и золотых, медных, железных, деревянных и каменных, которые ни видят, ни слышат, ни разумеют; а Бога, в руке Которого дыхание твое и у Которого все пути твои, ты не прославил. За это и послана от Него кисть руки, и начертано это писание. И вот, что начертано: (מְנֵא מְנֵא תְּקֵל וּפַרְסִין)

– мене, мене, текел, упарсин. Вот – и значение слов: мене – исчислил Бог царство твое и положил конец ему, текел – ты взвешен на весах и найден очень легким; перес – разделено царство твое и дано мидянам и персам». Значение чудесной надписи было для Валтасара действительно ужасно: оно предвещало наступивший конец как величественного Вавилона, так и конец жизни самого Валтасара; неудивительно, если он был сильно поражен этим известием¹³²⁴, тем более вспомнив указанный ему пророком аналогичный случай из жизни Навуходоносора; в исполнении над собою грозного предопределения он теперь, конечно, не мог сомневаться. Несмотря, однако, на горькую истину, высказанную ему пророком Даниилом, царь не хотел оставить его без обещанной награды, а тем более не осмелился наказать его: может быть, он надеялся тем заслужить прощение у Бога Даниилова и отменить или, по крайней мере, отсрочить грозную кару¹³²⁵. Как бы то ни было, однако пророка тут же одели в драгоценную пурпуровую одежду, возложили ему на шею золотую цепь и глашатай, по повелению царя, объявил пред всеми вельможами, бывшими на пиру, а может быть, и пред придворными и толпою народа, устроявшею, вероятно, какие-либо увеселения по случаю общественного торжества, – что Даниил назначается первым после обоих царей (Набоннида и Валтасара) человеком в государстве¹³²⁶.

Это была роковая в истории Вавилона ночь: грозный суд Божий, предсказанный Валтасару пророком Даниилом, не замедлил исполниться. Кир, или точнее – Угбару, с отрядом войска стоял, как мы говорили, под стенами Вавилона и только ждал случая, чтобы выполнить свой план – отвести воду Евфрата в приготовленные уже каналы и по дну реки проникнуть в город. Вероятно, он знал о предполагавшемся в Вавилоне народном торжестве и решил теперь же воспользоваться удобным случаем. Как только стемнело, а вавилоняне, между тем, были заняты приготовлением к торжеству, персидские рабочие соединили небольшими каналами Евфрат с приготовленными уже рвами и вода постепенно стала убывать в реке, переходя в искусственные рвы и каналы¹³²⁷. Работа эта заняла, конечно, не мало времени, так что только ночью можно было в брод пройти вдоль реки под стенами Вавилона. Осажденные предавались полнейшему веселию, пляскам и пированию, вполне уверенные в своей безопасности; вероятно, и стража, охранявшая стены и ворота города, принимала участие в пиршестве или, по крайней мере, значительно ослабила свой надзор. Персы, таким образом, без большого труда, – «без битвы и сражения», как говорит сам Кир в одной из клинообразных надписей своих¹³²⁸, – могли войти в город с двух даже сторон его. Встречавшихся на пути вавилонян избили; тоже сделали и с городской стражей. Двигаясь постепенно по улицам, убивая и разрушая все попадавшееся на пути¹³²⁹, персы подошли к царскому дворцу. Пир здесь все еще продолжался; придворная стража тоже пировала и успела уже опьянеть настолько, что избить её было не трудно. Еще легче было войти во дворец и овладеть или перебить всех собравшихся сюда: опьянелые¹³³⁰ и беспечные гости и сами жители дворца, застигнутые врагами врасплох, падали под ударами персидских мечей, как беззащитные жены¹³³¹, и скоро большинство было убито, другие успели бежать. Валтасар со своею свитою тоже был убит¹³³², и город, таким образом, попал в руки персов¹³³³. Столицу вавилонскую Кир пощадил¹³³⁴, но, чтобы обезопасить для себя владение завоеванным городом и отнять у жителей его возможность укрепиться и поднять возмущение против победителей, Кир велел разрушить внешние стены города¹³³⁵, оставив одни внутренние. Затем, тот же Угбару, по распоряжению Кира, направился к г. Борсиппе, предместью Вавилона, где находился Набоннид, и начал формальную осаду его. Набоннид, видя полнейшую невозможность со своей стороны выдержать осаду, сдался и был отправлен сначала в оковах в Вавилон¹³³⁶, а потом представлен Киру. Кир принял его благосклонно, но не оставил его в Вавилоне, а отослал в Караманию (кажется, даже сделал правителем-наместником её¹³³⁷, где этот государь и прожил остальные свои дни¹³³⁸. Другие предместья и окрестные к Вавилону города тоже легко были покорены и заняты персами, хотя, по-видимому, были там люди, пытавшиеся поднять возмущение против владычества Кира¹³³⁹. 3-го числа м. мархевана¹³⁴⁰ Кир торжественно вступил в Вавилон¹³⁴¹ и был встречен здесь вельможами и жителями города с изъявлением полнейшей верности и знаками покорности и преданности¹³⁴². Он обещал всем свое благоволение и оказал честь вавилонским богам, возвратив богов, вынесенных Набоннидом из разных городов в столицу, на их прежние места¹³⁴³. Скоро после того умерла жена Набоннида¹³⁴⁴ (мать Валтасара, о которой мы говорили) и, таким образом, род царей вавилонских окончательно пресекся. Это было в 538 г. до Р. Хр.

Кир не один взял Вавилон; не ему одному досталось на первых порах и покоренное вавилонское царство. Как предсказали в свое время пророки Исаия и Иеремия, царство вавилонское было покорено мидянами, мидийским царем¹³⁴⁵; а по предсказанию самому Валтасару пророка Даниила, царство его (Валтасара) было разделено и отдано мидянам и персам¹³⁴⁶, но не одним только персам. Действительно, по рассказу древних историков, помощником Кира при завоевании Вавилона был «мидянин»¹³⁴⁷,– именно Дарий, царь мидийский, который, по свидетельству Иосифа Флавия, был сын Астиага мидийского и у греков назывался другим именем¹³⁴⁸, – именем Киаксара II, занявшего, после смерти отца своего Астиага, мидийский престол¹³⁴⁹. Он приходился родным дядей Киру, братом его матери Манданы, дочери Астиага, вышедшей замуж за персидского царя Камбиза¹³⁵⁰. Впоследствии эта родственная связь еще более укрепилась: Кир женился на дочери Киаксара¹³⁵¹ и, после смерти тестя, у которого не было больше детей, получил в приданое все мидийские области и стал полновластным мидо-персидским царем. Замечательно, впрочем, что, кроме Ксенофонта, который подробно и обстоятельно передает нам о личности этого Киаксара, никто из древних историков ясно и положительно не упоминает о нем, не называет его имени, а Геродот даже как бы отрицает само его существование: он говорит, напр., что Астиаг, отец Манданы, вовсе не имел мужеского потомства и потому, после его смерти, все его владения перешли к Киру¹³⁵². Но не доверять Ксенофонту, кажется, нет оснований: все выводимые у него герои, при какой бы поэтической обстановке они ни изображались, суть, тем не менее, исторические лица: Камбиз, Астиаг, Крез и другие – все эти герои известны нам как из рассказов других древних историков, так и из клинообразных надписей. На каком же основании мы можем отрицать исторический характер личности одного Киаксара II, сына Астиагова, о котором Ксенофонт говорит подробно и часто¹³⁵³, но о котором умалчивает Геродот? Последний вообще выводит только выдающихся в каком-либо отношении исторических личностей, о посредственных же большею частью умалчивает; всего лучше это видно из его изложения вавилонской истории: задавшись целью назвать государей, прославившихся своим строительным искусством в Вавилоне, он, однако, говорит только о древнейшей царице Семирамиде, а затем о Нитокрисе и сыне её Лабинете, как он его называет, последнем царе вавилонском, проходя молчанием даже Навуходоносора¹³⁵⁴, несомненно, славного своими постройками в Вавилоне. Если так, то и молчание Геродота о Киаксаре II, сыне Астиага, еще ничего не говорит против существования этой исторической личности, тем более, что косвенные указания на нее находим у других древних писателей. Эсхил, напр., в одной из своих исторических трагедий приводит такую тираду: «первый предводитель мидийского войска был мидянин (Астиаг), довершил же это дело (т. е. усиление Мидии) другой, сын его (очевидно, Киаксар), а третий после него Кир»¹³⁵⁵. Обращают внимание, далее, на существование персидских золотых монет «дариков» уже в царствование Кира, во время возвращения иудеев из плена Вавилонского¹³⁵⁶, – следовательно, еще до Дария Гистаспа, которому приписывает введение этого рода монет Геродот¹³⁵⁷; по словам Свиды, действительно, дарики получили свое название от имени не Дария Гистаспа, а другого Дария, царствовавшего (и следовательно, несомненно существовавшего) раньше его¹³⁵⁸. Но больше всего подтверждает историческое существование Дария Мидянина и его царствование над Вавилоном следующее обстоятельство: Кир, под власть которого в 538 году подпала вавилонская монархия и который с тех пор номинально делается вавилонским царем¹³⁵⁹, первые два года своего царствования сам называет себя в договорах вавилонских только «царем народов», а с 3-го года начинает называться «царем вавилонским, царем народов»¹³⁶⁰; канон Птоломея дает ему 9 лет царствования в Вавилоне¹³⁶¹; ясно, что из них Киру принадлежит собственно 7 лет, а первые два года по завоевании Вавилона царем его был кто-то другой; этот другой и есть Дарий Мидянин или Киаксар II. Персидское имя Дария, может быть, было царским титулом его, тем более что восточных царей с этим именем известно несколько¹³⁶². Как мы сказали, Дарий Мидянин был помощником или сотрудником Кира при завоевании Вавилона; впрочем, эта помощь ограничилась, кажется, только тем, что Дарий присоединил к персидским войскам свой мидийский отряд¹³⁶³; сам же он едва ли присутствовал на поле битвы. Вот почему вся честь этого завоевания принадлежала собственно одному Киру, как и отмечают это обыкновенно историки. Но после завоевания Кир вступил, вероятно, в соглашение с Дарием и затем ему, как старейшему, уступил первенство над Вавилоном¹³⁶⁴. Этому Дарию-Киаксару, при вступлении его на престол вавилонский, было уже 62 года¹³⁶⁵. Как историческая личность, он ничем вообще не выдавался; характер его тоже был какой-то неровный; энергии, сильной воли у него совсем не было; правда, он умел иногда ценить людей¹³⁶⁶, но в другое время был в высшей степени непроницателен¹³⁶⁷; иногда приходил в сильный гнев¹³⁶⁸, в других же случаях был настолько слаб духом и волею, что доходил до слез¹³⁶⁹; сам он был ленив и любил возлагать все дела по управлению на приближенных к нему лиц¹³⁷⁰; склонен к роскоши и чувственным удовольствиям¹³⁷¹ и гораздо больше занимался своими обедами и пиршествами, чем государственными делами¹³⁷². От такого царя трудно было, конечно, ожидать чего-либо прочного и определенного в делах управления; неудивительно, если он в большинстве случаев был в руках своих вельмож, управлявших им по своему произволу; и сам пророк Даниил должен был испытать на себе злобу и ненависть сановников Дария, но, несмотря на все их козни, покрыл себя еще большею славою в глазах как самого Дария, так и всех его подданных¹³⁷³.

По вступлении на вавилонский престол, Дарий, нужно думать, остался в своей новой столице – Вавилоне, представлявшей для него, вероятно, больший интерес, чем Мидия¹³⁷⁴, – и занялся устройством своих новых владений. Он разделил свое государство на 120¹³⁷⁵ округов и каждый из них поручил в управление особому сатрапу¹³⁷⁶. Кроме них, царь, для облегчения себя в управлении государством, поставил еще трех высших сановников-князей или архонтов, которым подчинены были сатрапы; последние должны были давать во всем отчет своим непосредственным начальникам-архонтам и особенно там, где дело касалось податей, налогов и вообще финансовых интересов государства, – немедленно доносить архонтам и руководиться их указаниями. Одним из этих трех князей-архонтов царь поставил пророка Даниила, которому в то время было уже свыше 80 лет. Как видно, пророк при этом государе достиг такого влияния и поставлен был на такую высоту административных чинов и должностей, какой он не достиг не только при последних царях вавилонских, но и при самом Навуходоносоре. Правда, в ночь падения Вавилона пророк был назначен Валтасаром первым сановником в государстве после обоих царей; но, за смертью самого Валтасара, за падением вавилонского государства, назначение это оказалось только номинальным. При всем том, оно, несомненно, повлияло на предоставление пророку Даниилу того высокого государственного поста, на каком он вдруг является в самом начале царствования Дария. События последней ночи Вавилона, хорошо известные и памятные, конечно, их очевидцам, могли быть переданы и Дарию; возможно, что ему сообщили и пророчество Даниила о завоевании Вавилона мидянами и персами¹³⁷⁷. Да и независимо от того, слава о необыкновенной мудрости Даниила, его высоком пророческом даре, о котором публично говорила мать Валтасара, хорошо известны были большинству вавилонян; история же с Валтасаром еще более подтвердила громкие слухи и широкую известность, какую пророк успел приобрести во всех слоях общества. Несомненно, знал это и Дарий и потому сейчас же пригласил Даниила, старого вельможу еще Навуходоносора, на пост одного из трех поставленных им князей-архонтов. В новой своей должности пророк Даниил успел показать себя с самой лучшей стороны; не говоря уже о том, что своею мудростью и прозорливостью он превосходил всех архонтов и сатрапов, но и высочайшая честность и добросовестность отличала пророка от других сановников Дария: его административный такт, регулируемый необыкновенною сверхъестественною мудростью, внимание к своему долгу при надзоре за подчиненными ему лицами, ревность и заботливость об интересах государства – делали его, как администратора, незаменимым и обращали на него общее внимание. Царь сам, конечно, имел не мало случаев убедиться в мудрости, честности и аккуратности пророка-сановника и, будучи сам расположен гораздо более к покою и удобствам, чем к занятию делами правления, хотел поручить все без исключения государственные дела одному Даниилу, – думал поставить его полновластным правителем всего своего царства.

Такая благосклонность царя к пророку, а тем более предполагавшееся назначение последнего единовластным правителем государства не могли понравиться другим архонтам и сатрапам и завистливые сановники стали придумывать средство, как бы подорвать значение пророка, ослабить его влияние на царя, а если можно, то и совсем погубить его. Они стали доискиваться, нет ли в самих делах Даниила, в его управлении вверенным ему округом каких-либо промахов, ошибок или злоупотреблений; но ничего не могли найти, потому что пророк необыкновенно строго относился к самому себе и к исполнению своих должностных обязанностей и ни в какой мелочи нельзя было упрекнуть его. Для достижения своей цели, они употребляли даже хитрости: посылали к пророку своих доверенных лиц с подарками, – единственно для того, чтобы иметь повод обвинить его пред царем в корыстолюбии и злоупотреблениях; но все попытки завистливых врагов пророка не удались: Даниил не только с полнейшим презрением относился к деньгам и подаркам, но пренебрегал и добровольными дарами, подносимыми ему¹³⁷⁸, и тем отнимал у своих врагов всякую возможность обвинить его в каком бы то ни было неблаговидном деле. После многократных бесплодных попыток этого рода, враги Даниила, действительно, успели придумать средство, с помощью которого, как они были уверены, им удастся погубить своего соперника. Они знали благочестие пророка, знали его сильную приверженность к закону Иеговы, они были уверены, что в случае нужды и он, подобно своим друзьям (при Навуходоносоре), согласится скорее умереть, чем отказаться от своей религии, от своего законного благочестия, – и решили обратить это обстоятельство в свою пользу. Исполнением задуманного плана особенно заинтересовались, конечно, двое других князей, так как возвышение пророка Даниила, естественно, значительно подрывало их собственный вес и значение: им, поэтому, принадлежит, главным образом, инициатива всего задуманного дела. Собравши к себе подчиненных им сатрапов, они все вместе толпою отправились к царю и от лица не только своего, но и других высших сановников государства сделали ему следующее предложение: царь Дарий, во веки живи!» обратились они к нему: «все князья царства, наместники, сатрапы, советники и военачальники¹³⁷⁹ согласились между собою, чтобы сделано было царское постановление и издано повеление, чтобы, кто в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме тебя, царь¹³⁸⁰, того бросить в львиный ров. Итак, утверди, царь, это определение и подпиши указ, чтобы он был неизменен, как закон мидийский и персидский¹³⁸¹, и чтобы он не был нарушен». Предложение сановников Дария, естественно, обращает на себя внимание своею оригинальностью: оно имело в виду в сущности возвести царя на степень божества и обязать всех подданных молиться царю, как Богу. Между тем, такое странное, по-видимому, предложение вполне в духе своего времени. По свидетельству Диодора, египтяне и эфиопы считали своих царей за богов, становились пред ними на колени и т. п.¹³⁸². Курций¹³⁸³ и Бриссоний¹³⁸⁴ говорят тоже о персах, которые ставили своих царей в разряд божеств и воздавали им чисто-божескую честь. И замечательно, что первые обратили своих царей в божества именно мидяне, царь которых Дейок стал совершенно удаляться от народа, чтобы его считали каким-то недосягаемым, высшим существом¹³⁸⁵; от них этот обычай перешел к персам¹³⁸⁶ и другим народам древности и постепенно превратился в настоящее обожание царей. В этих видах предложение сановников Дария нисколько неудивительно и страшные угрозы ослушникам нового царского указа вполне естественны для того времени. Само осуждение на растерзание львами и другими дикими животными (подобно изрублению в куски, сожжению в печи и другим страшным казням, о которых мы уже говорили) было в обычае в древней Ассирии и Вавилоне. Ассурбанипал, напр., описывая в одной своей надписи свой поход против возмутившегося брата своего Саммугаса, говорит, что у одних из бунтовщиков он вырвал языки, других сжег, третьих избил, а «у остальных отсекал различные члены тела и бросал их в пищу собакам, кабанам, коршунам, орлам, птицам и рыбам»¹³⁸⁷. Львов в окрестностях Ниневии и Вавилона водилось множество; недаром ассирийские цари часто охотились за ними и львиную охоту считали лучшим для себя удовольствием. Насколько распространена была эта охота, – достаточно видно из клинообразных надписей: Тиглатпелассар I рассказывает, что он убил на охоте 120 львов, а потом еще 800¹³⁸⁸; Ассурназирабал убил в один раз 120 львов, в другой раз – 370¹³⁸⁹; Самси-Рамман передает только о 3 убитых им львах¹³⁹⁰. Сколько, притом, их убивали, столько же и ловили: тот же Ассурназирабал передает, как он поймал 15 сильных львов в горах, кроме них еще 50 молодых львов, которых привез в столицу и поместил в особо устроенных для того клетках во дворцах, приставив для присмотра за ними особых людей; да и в других случаях этот царь привозил с охоты целые стада львов живыми¹³⁹¹. Нередко львами платили подать победителям-царям: так, на одном барельефе во дворце Сеннахирима в Куйюнджике изображены побежденные, несущие этому царю дань; в числе прочих подарков, подносимых ему, находится и скованный цепями лев¹³⁹². Этих-то, содержимых в клетках или особых помещениях, львов употребляли и для казни преступников, – в частности – политических преступников, как видно из указанной выше надписи. Нечего удивляться, поэтому, если и теперь, по указу Дария, всем ослушникам нового закона назначена была жестокая казнь – растерзание львами: подобная суровость в духе того времени.

Дарий утвердил и подписал предложенный ему указ. На скорое согласие его, помимо некоторой, так сказать, основательности указа, влияли, конечно, и другие мотивы. Вероятно, сановники выставили царю и разного рода политические резоны: они могли уговорить его, что это – наилучшее средство возвысить его царственный авторитет и укрепить его власть, так как в данном случае он может непосредственно убедиться, насколько чтут и повинуются ему его подданные. Впрочем, и без того предложение архонтов и сатрапов льстило Дарию, ничем не прославившемуся старику, так как оно имело в виду как бы превратить его на некоторое время в единственное и главнейшее божество для всех его подданных.

Пророка Даниила в то время, вероятно, не было в столице, так как трудно допустить, чтобы царь не призвал и его для совещания по поводу предполагавшегося нового указа. Когда же пророк возвратился и узнал, что произошло без него, то, конечно, понял, к чему направили свой план его завистливые соперники, но со своей стороны, разумеется, не задумался, как ему поступить в данном случае. Интересы религии для него стояли на первом плане; ради них он не обратил внимания и на то, что угрожает ему в случае нарушения царского указа. По обычаю всех благочестивых достаточных иудеев, пророк имел в своем доме особую горницу, служившую ему постоянной молельней. По описанию археологов, подобные горницы устраивались с задней стороны дома, на одном из двух задних углов или над задним крыльцом; сюда обыкновенно удалялись для отдыха и уединения от шума и суеты городской жизни, – особенно же для молитвы¹³⁹³. Окна такой горницы в доме пророка Даниила были обращены в сторону Иерусалима, и пророк, открывая их на время молитвы (как бы для живейшего воспоминания о разрушенном храме, – месте особенного присутствия Иеговы¹³⁹⁴, трижды в день¹³⁹⁵ преклонял колена¹³⁹⁶ и изливал пред Богом горячую молитву, воспевая ему хвалебные гимны. Этого благочестивого обычая пророк не оставлял и теперь, несмотря на то, что, в случае доноса, ему грозила страшная казнь. Между тем, враги Даниила пристально подсматривали за ним, чтобы в удобное время застать его, так сказать, на месте преступления. Узнавши чрез своих шпионов, когда и где пророк совершает свою обычную молитву, они однажды целой толпой вошли к нему в молельню и застали благочестивого старца за молитвой и песнопениями. Тотчас отправились они к царю и сказали ему: «не ты ли подписал указ, чтобы всякого человека, который в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме тебя, царь, бросать в львиный ров?» Царь отвечал: «это слово твердо, как закон мидян и персов, не допускающий изменения». Видя, что царь сам признает изданный им указ ненарушимым, сановники приступили к решительному обвинению царского любимца: «Даниил, который из, пленных сынов Иудеи, не обращает внимания ни на тебя, царь, ни на указ, тобою подписанный, но три раза в день молится своими молитвами»¹³⁹⁷. Царь, услышав донос на своего любимца, не только не рассердился и не велел сейчас же казнит его (как, может быть, думали доносчики), но напротив – сильно опечалился и стал придумывать средство, как бы спасти обвиняемого старца. Он готов бы был отменить и сам закон если бы это было теперь в его власти; нужно было, по крайней мере, придумать, нельзя ли как-нибудь обойти новый закон и тем избавить пророка от страшной казни. Царь до самого вечера строил всевозможные планы, – вероятно, вступал в спор и с доносчиками, желая повернуть дело в свою сторону; но исхода из затруднительного положения, по-видимому, не было. Вечером пришли к нему те же архонты и сатрапы и настойчиво требовали казни пророка: «знай, царь, сказали они Дарию, что по закону мидян и персов никакое определение или постановление, утвержденное царем, не может быть изменено». После такого категорического заявления, слабому и робкому Дарию оставалось только с грустью изъявить согласие на казнь своего любимца. Пророка привели, прочитали над ним смертный приговор и повели ко рву львиному. С великою скорбью прощался Дарий с пророком Даниилом: «Бог твой, Которому ты неизменно служишь, Он спасет тебя!» Глубокого старца-пророка бросили в ров или яму, в которой держали свирепых львов. Определить ближе само устройство этих ям или рвов львиных – трудно, так как изображений или каких-либо описаний их мы не имеем; на барельефах ниневийских есть только изображение клетки со львом¹³⁹⁸, в каких этих зверей, вероятно, перевозили, выставляли для осмотра и т. п. Обыкновенно же их держала в приспособленных для того берлогах или ямах, вырытых просто в земле. Тоже самое, напр., мы видим у султанов Марокко, которые любят охотиться на львов, а пойманных зверей держат в особых ямах; устройство последних может легко навести на довольно точное представление и о вавилонских львиных рвах. В Марокко львиный ров состоит, по описанию очевидцев, из большой вырытой в земле четырёхугольной ямы, которая разделяется на две приблизительно равные части стеною, снабженною дверью; чрез эту дверь, которую можно легко затворить или отворить сверху ямы, львы могут переходить из одной половины в другую. Когда наступает время корма, пищу бросают львам в одно отделение и, как только звери займутся ею, сторожа, затворив предварительно дверь, разделяющую обе половины ямы, спускаются в пустое отделение и очищают его. Сверху такая яма обыкновенно не закрывается ничем, так что можно свободно смотреть на львов; здесь только есть небольшой барьер или стенка вокруг ямы в 1 ½ локтя высоты¹³⁹⁹. Нечто подобное было, конечно, и в Вавилоне: такого же приблизительно устройства яма, в которую чрез верхнее отверстие бросали, между прочим, и преступников. Так было и в данном случае: пророка бросили вниз ко львам, но к отверстию привалили большой камень¹⁴⁰⁰, который и припечатали печатью царя и печатью присутствовавших здесь вельмож¹⁴⁰¹. Это было сделано, прежде всего, для придания законности делу, для свидетельства о том, что казнь совершена с согласия и утверждения царя; затем и главным образом, этим имелось в виду взаимное обеспечение с той и другой стороны, в виду наступления особенно ночного времени: царь боялся, чтобы вельможи не убили пророка, если львы его не тронут, – и для предохранения от этого к единственному отверстию рва велел привалить большой камень, который и припечатал своею печатью; с другой стороны, и вельможи не хотели допустить, чтобы царь по своему мягкосердечию как-нибудь освободил Даниила изо рва, – и потому приложили и свои печати¹⁴⁰². Оставивши пророка на съедение зверям, все разошлись домой.

Насколько были довольны теперь враги Даниила, настолько же был огорчен и подавлен печалью сам царь. На него осуждение любимого сановника произвело подавляющее впечатление и привело в сильное уныние и отчаяние. В тот вечер царь отказался совершенно от ужина, хотя сам был предан роскоши и сластолюбию; всю ночь он не мог заснуть от сильной грусти и беспокойства о своем любимце; в спасении его он, конечно, не был уверен, хотя мог питать в душе слабую надежду, что желание его, может быть, исполнится. Как только рассвело, измученный беспокойством и бессонницей царь поспешно отправился со свитою к месту заключения пророка и, колеблясь между надеждой и отчаянием, жалобным голосом окликнул его: «Даниил, раб Бога живого! Бог твой, Которому ты неизменно служишь, мог ли спасти тебя от львов?» Велика была радость царя, когда он услышал изо рва голос пророка: «царь, во веки живи! Бог мой послал ангела Своего и заградил пасть львам, и они не повредили мне¹⁴⁰³, потому что я оказался пред Ним чист, да и пред тобою, царь, я не сделал преступления». Невинность Даниила была чудесно доказана и царь, полный радости за своего любимца, велел немедленно освободить его изо рва. Разломали печати, отвалили камень от верхнего отверстия и пророка невредимым подняли наверх на глазах всех присутствовавших¹⁴⁰⁴. Теперь нужно было подвергнуть наказанию врагов пророка, так безжалостно и невинно осудивших его на смерть. По обычаям и законам того времени¹⁴⁰⁵, клеветники подлежали тому же наказанию, какому они подвергли свою невинную жертву; так и теперь Дарий осудил их на растерзание теми же львами. Приведенные ко рву, сановники пытались было увернуться, старались доказать, что Даниил, благодаря только случайности, спасся от смерти; они говорили, что львы были сыты и потому не хотели не только коснуться, но и подойти к пророку. Царь для удостоверения велел бросить львам множество мяса, а когда звери насытились, приказал спустить в ров клеветников, чтобы увидеть, коснутся ли их львы¹⁴⁰⁶. Это было, конечно, смертным приговором для них, и не только для них, но и для их жен и детей, как было в обычае на востоке¹⁴⁰⁷. Суд Божий, действительно, не замедлил исполниться над врагами пророка: не успели они еще достигнуть дна ямы, как львы подхватили их на воздухе¹⁴⁰⁸, растерзали и сокрушили сами кости их. Дарий, видя столь чудесные действия Бога Даниилова, Который спас Своего избранника и наказал врагов его, – скоро после того издал указ ко всем своим подданным, в котором повелевал, чтобы во всех пределах царства его «трепетали и благоговели пред Богом Данииловым, потому что Он есть Бог живый и присносущий, и царство Его несокрушимо и владычество Его бесконечно. Он избавляет и спасает и совершает чудеса и знамения на небе и на земле; Он избавил Даниила от силы львов». Называя Бога Даниилова живым и присносущим, признавая Его знамения и чудеса и повелевая на этом основании всем «трепетать и благоговеть» пред этим Богом, Дарий, при всем том, еще далек от того, чтобы признать Бога Даниилова единым, истинным Богом; как и Навуходоносор, он не возвышается и не возвысился над своими политеистическими верованиями, даже не узаконил поклонения Богу израильскому; – но тем выше была честь, оказанная им пророку Даниилу: он любил и уважал старца-праведника, сделал его одним из первых своих друзей¹⁴⁰⁹, возвысил и уважал Ананию, Азарию и Мисаила¹⁴¹⁰, которые по-прежнему трудились на пользу своих братий в чужой земле. И пророк Даниил во все непродолжительное, однако, царствование этого государя пользовался громадною славою и влиянием при дворе и, конечно, употреблял их на нравственную пользу как своих соотечественников, так в особенности языческого населения, подготовляя среди него почву для развития высших религиозно-нравственных начал.

Скоро после указанного знаменательного события, еще в первый год царствования Дария, пророк Даниил имел видение, которое предуказывало ему не только судьбу его народа, но и исполнение божественных обетований для всего человечества. Поводом к этому замечательному видению послужили исторические обстоятельства того времени и размышления пророка относительно их. Дело в том, что пророк Иеремия некогда предсказывал о семидесятилетней продолжительности вавилонского плена¹⁴¹¹ и даже прямо ставил в связь окончание этого плена с падением самого Вавилона. Теперь Вавилон пал, 70 лет со дня первого пленения при Иоакиме уже подходили к концу, а между тем народ иудейский по-прежнему еще оставался в плену. Что же это значит? Не нужно ли считать начало плена вавилонского с какого-либо другого пункта (напр., пленения при Иехонии или разрушения Иерусалима)? Такие вопросы и пророка Даниила приводили в недоумение и он, занимаясь часто чтением пророческих книг, особенно же пророчеств Иеремии, вдумывался в смысл их и рассчитывал по книгам число лет, какое народ его пробудет еще в Вавилоне. Затрудняясь решить смущавшие его вопросы, пророк часто обращался с молитвою к Богу, приготовляя себя к ней строгим постом, покаянием и сокрушением сердечным. И вот, во время одной горячей молитвы (в тот час, когда некогда в храме иерусалимском приносилась вечерняя жертва), в которой пророк исповедовал грехи и беззакония своего народа – его нечестие, вероломство, пренебрежение к словам пророков, – прославлял, правду Божию, наказавшую избранный народ всеми теми бедствиями, какими угрожал ему еще Моисей, – и умолял Иегову обратить гнев Свой на милость, призреть на развалины Иерусалима и на позор народа Его и простить его не по заслугам, а по великому милосердию Своему, – в это время явился пророку архангел Гавриил и сказал ему: «Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению. В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе, ибо ты – муж желаний; итак, вникни в слово и уразумей видение. Семьдесят седьмин определены для народа твоего и святого города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония, и чтобы приведена была правда вечная и запечатаны были видение и пророк и помазан был Святый святых. Итак, знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седьмин и шестьдесят две седьмины; и возвратится народ и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена. И по истечении шестидесяти двух седьмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения. И утвердит завет для многих одна седьмина, а в половине седьмины прекратится жертва и приношение, и на криле святилища будет мерзость запустения, и окончательная предопределенная гибель постигнет опустошителя»¹⁴¹². Видение это, не говоря прямо о возвращении народа иудейского из плена, открыло пророку то, что было гораздо важнее – дальнейшую и окончательную судьбу Иерусалима, ветхозаветного храма и народа иудейского и время пришествия и искупительной жертвы Мессии, о Котором так много говорили пророки. Оставалось теперь ждать обещанного возвращения из плена и исполнения всех дальнейших пророчеств и обетований Иеговы Своему народу.

Дарий Мидянин, после двухлетнего царствования над Вавилоном, скончался и все его владения (в том числе и Вавилон) достались его зятю и племяннику Киру, царю персидскому¹⁴¹³, который с тех пор стал называться, как мы уже говорили, «царем вавилонским, царем народов». Этот государь был насколько замечательнейшим завоевателем и полководцем, настолько же тонким и глубоким политиком. Особенно замечательна его религиозная политика: всех богов покоренных им народов он не только не презирал и не сокрушал, – но напротив, воздавал им должную честь наравне со своим персидским Ормуздом. Открытый недавно «цилиндр Кира» представляет блестящее подтверждение этому: после покорения Вавилона Кир, как говорится здесь, восстановлял вавилонские божества, строил им храмы и т. д.¹⁴¹⁴. Особенное почтение он питал к Меродаху, главному божеству вавилонян: ему он приписывал свои блестящие военные подвиги (в частности, завоевание и самого Вавилона), называя себя только орудием в руках Меродаха и исполнителем его божественного повеления¹⁴¹⁵; его он называл «царем богов»¹⁴¹⁶, «великим господом»¹⁴¹⁷; у него просил милости и благоволения к себе и к своему сыну Камбизу¹⁴¹⁸ и т. д.; таким же уважением пользовались у него Вил и Нево¹⁴¹⁹. Воздавая почтение божествам покоренных им народов, Кир, очевидно, ставил их ничуть не ниже своих персидских богов, руководясь, разумеется, общим соображением, что все боги суть боги и, как такие, имеют одинаковое право на уважение и почтение. Такая религиозная политика Кира лежала в основе и его политики государственной: вслед за вступлением на престол вавилонский, Кир, как сам он говорит в той же своей надписи, «собрал все подвластные Вавилону народы и возвратил их в их прежнее отечество», причем и сами божества этих народов возвратил на места их прежнего поклонения¹⁴²⁰. Коснулось это распоряжение и иудеев, живших в плену вавилонском: Кир издал указ (536 г.), в котором воздавал хвалу и честь «Господу Богу небесному», отдавшему в его руки «все царства земли»¹⁴²¹, и разрешал иудеям возвратиться в родную землю и построить в Иерусалиме храм своему Богу¹⁴²². На народ иудейский и его историю Кир, во всяком случае, обратил особенное внимание, – и есть основание предполагать, что заслуга в этом отношении принадлежит именно пророку Даниилу. Действительно, при дворе Дария Мидянина пророк занимал такое выдающееся место, что оно, вероятно, давало ему возможность познакомиться с Киром еще при жизни Дария; после воцарения же самого Кира в Вавилоне, Даниил и к нему стал в такие же близкие отношения, в каких стоял к его предшественнику: подобно последнему, и Кир сделал пророка одним из ближайших своих друзей и высоко ценил и уважал его¹⁴²³. Вероятно, впрочем, старость не позволяла пророку занять при этом государе какой-либо выдающейся административный пост; но тем сильнее и благотворнее могло быть его нравственное влияние на царя. Пользуясь этим, Даниил мог ознакомить его со всей предшествующей историей иудеев (в частности, историей их пленения и пребывания в Вавилоне), возбудить симпатии царя к этому народу и склонить его на освобождение иудеев из плена. По словам Флавия, на издание Киром указа об освобождении иудеев-пленников имело немаловажное влияние и чисто внешнее обстоятельство: царю показали, говорит он, книгу пророка Исаии, в которой этот богодухновенный муж за 200 лет пред тем не только предсказал о могуществе Кира, завоевании им Вавилона и освобождении из плена избранного народа, – но и назвал этого знаменитого государя по имени¹⁴²⁴; Кир, изумленный и пораженный этим пророчеством, исповедал могущество и величие Иеговы и возвратил в отечество Его избранный народ¹⁴²⁵. Если это так, то и тогда кто естественнее мог показать Киру богодухновенное пророчество о нем же, как не горячий заступник своего народа, но вместе и ближайший друг царя – пророк Даниил? Не подлежит сомнению, что пророк этот имел влияние на Кира и это обстоятельство, нужно думать, было одною из причин как освобождения избранного народа из плена, так в особенности благосклонного содействия ему со стороны царя в построении нового храма иерусалимского¹⁴²⁶. Может быть, Кир имел в виду и какие-либо политические расчеты, – напр., хотел привлечь к себе симпатии подчиненных ему мелких народцев, чтобы заручиться их помощью для укрепления своей власти среди своих громадных и разбросанных владений¹⁴²⁷, хотя, разумеется, большого политического значения (да еще в глазах Кира!) сравнительно мелкая иудейская колония иметь не могла¹⁴²⁸. Как бы то ни было, однако освобождение из плена вавилонского при Кире было, несомненно, важным поворотным пунктом в истории иудейского народа; тем большее значение оно имело для самого пророка Даниила, так как деятельность его принадлежала именно времени плена, с окончанием которого и она приходила к концу. Сам Даниил не возвратился с соотечественниками в родную землю¹⁴²⁹, а остался по-прежнему при дворе Кира и только издали следил за устроением своих соплеменников в Палестине, сочувствовал и помогал им тем, что было в его власти. Во всяком случае, оставаясь при дворе персидских государей, пророк гораздо больше мог принести пользы своим соотечественникам, чем если бы он возвратился с ними в Палестину: в последней были и без него хорошие руководители народа (Зоровавель, первосвящ. Иисус, сын Иоседеков, и др.); между тем в Вавилоне он был нужен как для нравственного руководства оставшихся здесь¹⁴³⁰, так и для содействия (силою своего авторитетного влияния) возвратившимся в Палестину, которые все-таки были под властью персидских царей. Кроме того, миссия Даниила простиралась, в частности, и на язычников; а в этих видах ему удобнее было окончить жизнь среди языческого государства, посвятивши последние годы свои развитию здесь более чистых и возвышенных религиозно-нравственных начал: близкие отношения пророка к Киру и его несомненное влияние на него делали все это весьма возможным.

Был, напр., в Вавилоне знаменитый храм в честь одного из главных божеств вавилонских. – Вила. Так как Вил сам по себе считался «отцом богов», господином и повелителем как низших божеств, так и всего существующего на небе и на земле, в частности, покровителем ассиро-вавилонского народа¹⁴³¹, то и храм его должен был, естественно, отличаться пышностью и великолепием. По словам Геродота, он имел вид четырёхугольника, среди которого возвышались 7 больших башен, одна на другой¹⁴³². В последней, верхней башне было святилище, в котором стояло большое прекрасно убранное ложе (для Вила), а пред ним золотой стол; идолов здесь никаких не было. Под этим святилищем было другое, где стояла громадная статуя сидящего Вила; пред ней был большой стол, скамейка и стул; подле храма было два жертвенника, на которых сжигали мелкий скот¹⁴³³. Для служения божеству было приставлено к храму 70 жрецов¹⁴³⁴, которые должны были принимать дары, подносимые Вилу, совершать ему жертвоприношения, изрекать оракулы, провозвещаемые божеством¹⁴³⁵, и т. п. Дары и жертвы, приносимые «отцу богов», были, конечно, обильны. Ассиро-вавилонские цари, ревностные поклонники своих божеств, приносили им в жертву быков, овец и других откормленных жертвенных животных, сжигали на жертвенниках мясо, кожу, кости, жилы, жир этих животных, приносили богам разного рода птиц и рыб, зерно, муку, отборные плоды, возливали вино, мед и другие напитки¹⁴³⁶. Навуходоносор своему великому покровителю Меродаху ежедневно приносил в жертву откормленного быка, птиц, рыб, овощи, фрукты, мед, сметану, молоко, лучшего сорта масло и в изобилии («как воду речную») возливал божеству высших сортов вино, доставленное из разных мест»¹⁴³⁷; богам Нево и Нана тоже ежедневно приносил в жертву откормленного быка, птиц, рыб, овощи, фрукты, мед, сметану, молоко, возливал лучшее вино и другие напитки¹⁴³⁸; пред богами Нергал и Лаз ежедневно сжигал на жертвеннике по 6 овец¹⁴³⁹ и т. д. Обильные дары доставлялись в храм «отца богов» и при Кире: ежедневно приносили в святилище 20 больших мер¹⁴⁴⁰ пшеничной муки, 40 овец и 6 мер вина; все это оставляли на столе пред Вилом, а на следующий день принесенные дары куда-то исчезали: по верованиям язычников, божество само, конечно, поедало поставленные пред ним жертвы. Глубокое почтение вавилонян к Вилу и обилие жертв и приношений ему поддерживалось и укреплялось примером самого же Кира. Мы уже говорили о том, как отнесся этот государь к божествам побежденных им вавилонян, какую честь он воздавал Меродаху, Вилу и Нево, как своим собственным «повелителям» и покровителям, у которых просил помощи и благоволения для себя и своего сына¹⁴⁴¹. Каждый день царь ходил в храм Вила для молитвы и жертвоприношений¹⁴⁴² почитаемому божеству, вероятно, иногда сопровождал его и пророк Даниил, но, конечно, в поклонении и религиозном чествовании бога вавилонского не принимал никакого участия. Однажды Кир в дружеской беседе спросил его: «почему ты не поклоняешься Вилу?» Пророк отвечал: «потому что я не поклоняюсь идолам, сделанным руками, но поклоняюсь живому Богу, сотворившему небо и землю и владычествующему над всякою плотью». Удивленный царь спросил: «не думаешь ли ты, что Вил не живой бог? не видишь ли, сколько он ест и пьет каждый день?» Даниил улыбнулся и сказал: «не обманывайся, царь; ибо он внутри – глина, а снаружи – медь и никогда не ел, ни пил». Кир, почти поверил словам своего друга, но желая, однако, самому добиться истины, тут же позвал жрецов и сказал им: «если вы не скажете мне, кто съедает все это, то умрете. Если же вы докажете мне, что съедает это Вил, то умрет Даниил, потому что произнес хулу на Вила». Пророк Даниил и жрецы согласились. Когда царь вместе с пророком пришел в храм Вила, жрецы предложили ему один план, при помощи которого надеялись доказать, что божество само съедает приносимые ему жертвы: «вот, мы, сказали они Киру, выйдем вон, а ты, царь, поставь пищу и, налив вина, запри двери и запечатай перстнем твоим. И если завтра ты придешь и не найдешь, что все съедено Вилом, мы умрем – или Даниил, который солгал на нас». В исполнении задуманного ими плана жрецы не сомневались: под столом, на котором ставили дары пред Вилом, у них был устроен потайной вход, чрез который каждую ночь они входили в храм вместе с женами и детьми и поедали все поставленное на столе¹⁴⁴³; тоже они думали сделать и теперь. Когда жрецы вышли из храма, царь, действительно, поставил на столе приготовленную для бога пищу, а пророк, в присутствии его одного, велел слугам посыпать весь пол святилища тонким слоем золы; потом все вышли, заперли двери храма и запечатали их царским перстнем. Ночью жрецы по обыкновению вошли в храм потайным ходом вместе с женами и детьми и поели и выпили все поставленное царем. Утром Кир вместе с Даниилом пошли ко храму; печати оказались нетронутыми; но, как только отворили двери храма и Кир издали увидел, что все поставленное накануне для бога исчезло, он в религиозном экстазе воскликнул: «велик ты, Вил, и нет никакого обмана в тебе!» Между тем, пророк, опять улыбнувшись наивности царя, остановил его на пороге и указал на мужские, женские и детские следы, отпечатлевшиеся на золе, насыпанной в храме. Хитрость жрецов и их обман были, таким образом, открыты: царь приказал схватить их и после строгого допроса, на котором они принуждены были сознаться во всем и указать устроенный ими потайной вход, осудил их вместе с женами и детьми на смерть, как и было уговорено в начале; самого же идола отдал своему другу-пророку, который разбил его и разрушил сам храм его¹⁴⁴⁴.

Был также подле этого храма громадный дракон (вероятно, из породы удавов), которого вавилоняне чтили, как божество, и приносили ему жертвы. Почитание змей было тоже распространено у древних восточных народов. В Египте были змеи, посвященные божеству и жившие в храме¹⁴⁴⁵. В Вавилоне изображения драконов и змей, сделанные из бронзы, камня и других материалов, ставились, по свидетельству клинообразных надписей, не только на воротах города и при выездах из него¹⁴⁴⁶, но и в самих храмах¹⁴⁴⁷; в частности, и в том же храме Вила рядом со статуями различных божеств были большие серебряные изображения змей¹⁴⁴⁸. В некоторых храмах вавилонских, по отзыву иcследователей, держали священных змей, на которых смотрели, как на истолкователей воли богов¹⁴⁴⁹; их считали бессмертными, владыками жизни и смерти, – даже прямо богами¹⁴⁵⁰, хотя в теории эти священные змеи признавались, кажется, только символами богов, как бы посредниками или олицетворениями их. Я замечательно, что главным образом обожали не безвредных змей, а именно ядовитых, опасных¹⁴⁵¹, как представителей высшей силы и могущества сравнительно с человеком. Совершенно естественно, поэтому, если и при Кире¹⁴⁵² пользовался славою в Вавилоне громадный дракон, которого считали божеством¹⁴⁵³, и если сам-то Кир, приноровляясь к обычаям и верованиям вавилонян, среди которых он жил, почитал вместе с Меродахом, Вилом и другими вавилонскими божествами и этого дракона, – прославляемое в Вавилоне живое «божество»¹⁴⁵⁴. Вероятно, царь ходил тоже на поклонение этому дракону и приносил ему жертвы¹⁴⁵⁵; знал, несомненно, о «божестве» и пророк Даниил. Один раз в дружеской беседе Кир по прежнему обратился к пророку: «не скажешь ли и об этом, что он – медь? вот, он живой, и ест и пьет; ты не можешь сказать, что этот бог не живой; итак поклонись ему». Пророк с твердостью отвечал царю: «Господу Богу моему поклоняюсь, потому что Он – Бог живой. Но ты, царь, дай мне позволение, и я умерщвлю дракона без меча и жезла». Царь, заинтересовавшись, вероятно, предложением Даниила, позволил; а пророк взял смолы, жиру и шерсти, сварил все это вместе и сделал из этого ком, который и бросил в пасть дракону¹⁴⁵⁶; «божество», проглотив брошенный ему комок, распалось¹⁴⁵⁷, а пророк с насмешкой обратился к вавилонянам: «вот ваши святыни!» Едкая насмешка Данила возбудила сильное негодование на него со стороны жрецов, фанатиков-язычников и вообще поклонников Вила и дракона; поднялось возмущение и против самого царя¹⁴⁵⁸, которого обвиняли в покровительстве пророку Даниилу, в разрушении Вила, умерщвлении дракона, избиении жрецов: «царь сделался иудеем, говорили в толпе: Вила разрушил и убил дракона и предал смерти жрецов». Масса народа пришла ко дворцу и требовала у царя выдачи Даниила; в противном случае грозила умертвить самого царя со всем его семейством и свитою. В такую критическую минуту царь, как ни уважал своего друга, но в виду своей собственной опасности принужден был выдать пророка; разъярённый народ бросил его в ров львиный, где было 7 львов, которым каждый день бросали по два тела и по две овцы. Здесь пророк пробыл 6 дней и за все это время львов не кормили, чтобы они съели святого старца; но, по устроению Божию, пророк, как и при Дарии, остался невредим. Пища тоже была прислана Даниилу чудесным образом. В Иудее был в то время пророк Аввакум¹⁴⁵⁹, который однажды наварил похлебки, приготовил хлеба и думал отнести этот обед на поле жнецам; в это время явился ему ангел¹⁴⁶⁰ и велел отнести приготовленную пищу в Вавилон к пророку Даниилу в ров львиный. Изумленный Аввакум сказал: «господин! Вавилона я никогда не видал и рва не знаю». Тогда ангел взял его за волосы, мгновенно перенес в Вавилон и поставил у рва львиного¹⁴⁶¹, где был заключен пророк Даниил. Аввакум окликнул Даниила и подал ему принесенный обед¹⁴⁶²; Даниил, возблагодарив Господа за чудесную помощь, подкрепил себя пищей, а пророк Аввакум так же чудесно был перенесен ангелом опять в Иудею. На седьмой день пребывания старца-пророка во рву львином Кир, не надеясь уже застать своего друга в живых, пришел ко рву, чтобы оплакать пророка; но, взглянув чрез верхнее отверстие вниз, с удивлением увидел Даниила живым и невредимым. Пораженный этим чудом, царь воскликнул: «велик Ты, Господь Бог Даниилов, и нет иного кроме Тебя!» Пророк, по приказанию царя, тотчас был поднят изо рва, а виновники его осуждения брошены туда же и немедленно были растерзаны голодными львами. Так еще раз пророк Даниил показал пред всеми силу и могущество Бога иудейского, чем явно подрывал языческий политеизм.

В третий год царствования Кира пророк имел последнее свое видение, которое раскрывало пред ним дальнейшую судьбу иудейского народа в связи с историей прикосновенных к нему языческих государств. Хотя после возвращения народа иудейского из плена прошло уже два года, но положение иудейской колонии было в общем незавидно. Многие иудеи отнеслись совершенно равнодушно к духовной радости самого Даниила и верных сынов Израиля и не хотели возвратиться в родную страну; в Палестине, с другой стороны, дело шло весьма туго: самаряне всевозможными происками старались вооружить против иудеев персидское правительство и мешали постройке иерусалимского храма¹⁴⁶³, а иудейская колония была настолько слаба, что ничего не могла сделать своими силами; указ Кира, как видно, не достиг того, чего можно было от него ожидать. Эти неудачи соплеменников, затруднения при постройке нового храма сильно смущали пророка и причиняли ему глубокую скорбь. Приближался праздник пасхи, а иудеи, между тем, (уже через два года по освобождении) не могли отпраздновать его достойным образом. Неудивительно, если пророк Даниил в глубокой печали целых три недели ходил как бы в трауре, не вкушал мяса и вина и даже вкусного хлеба и не умащал себя благовониями¹⁴⁶⁴. И вот в таком состоянии, когда он в 24-й день месяца нисана вместе с несколькими спутниками, – может быть, учениками своими¹⁴⁶⁵, – был на берегу реки¹⁴⁶⁶ Тигра¹⁴⁶⁷, ему явилось видение. Пророк заметил некоторого мужа, одетого в льняную одежду с золотым поясом, с сияющим, подобно топазу, телом, блестящим, как молния, лицом, искрящимися, как горящие светильники, глазами, блестящими по виду руками и ногами и громовым голосом¹⁴⁶⁸. Спутники пророка самого видения не видели, но слышали, вероятно, необыкновенный голос¹⁴⁶⁹ и, чувствуя близость небесного посланника¹⁴⁷⁰, в страхе и ужасе разбежались; сам же пророк сильно побледнел и испугался, а когда еще услышал голос небожителя, то без чувств упал на землю; но тот привел его в чувство одним прикосновением руки и велел стать на ноги и внимательно прослушать то, что он откроет ему. «С первого дня, как ты расположил сердце твое, чтобы достигнуть разумения и смирить себя пред Богом твоим, сказал пророку его собеседник, слова твои услышаны, и я пришел бы по словам твоим, но князь царства персидского стоял против меня двадцать один день; но вот, Михаил, один из первых князей, пришел помочь мне, и я остался там при царях персидских. А теперь я пришел возвестить тебе, что будет с народом твоим в последние времена, так как видение относится к отдаленным дням». Когда небесный посланник говорил это, пророк в страхе снова пал на землю, не будучи в состоянии что-либо произнести. Тогда небожитель коснулся уст его и Даниил сознался своему собеседнику, что тот самим своим явлением привел его в ужас и оцепенение. Ангел опять прикоснулся к пророку и ободрил его, после чего только Даниил и мог внимательно выслушать сообщенное ему великое откровение. «Знаешь ли, спросил его ангел, для чего я пришел к тебе? Теперь я возвращусь, чтобы бороться с князем персидским; а когда я выйду, то вот, придет князь Греции. Впрочем, я возвещу тебе, что начертано в истинном писании; и нет никого, кто поддерживал бы меня в том, кроме Михаила, князя вашего. Итак, я с первого года Дария Мидянина стал ему подпорою и подкреплением»¹⁴⁷¹. Затем следовало откровение о судьбе иудейского народа и соприкосновенных к нему языческих государств. «Вот, сказал небожитель, еще три царя восстанут в Персии; потом четвертый превзойдет всех великим богатством, и когда усилится богатством своим, то поднимет всех против царства греческого. И восстанет царь могущественный, который будет владычествовать с великою властью и будет действовать по своей воле. Но когда он восстанет, царство его разрушится и разделится по четырем ветрам небесным и не к его потомкам перейдет, и не с тою властью, с какою он владычествовал; ибо раздробится царство его и достанется другим кроме этих¹⁴⁷² . И усилится южный царь и один из князей его пересилит его и будет владычествовать, и велико будет владычество его. Но чрез несколько лет они сблизятся, и дочь южного царя придет к царю северному, чтобы установить правильные отношения между ними; но она не удержит силы в руках своих, не устоит и род её, но преданы будут как она, так и сопровождавшие её и рожденный ею и помогавшие ей в те времена. Но восстанет отрасль от корня её, придет к войску и войдет в укрепления царя северного, и будет действовать в них и усилится, даже и богов их, истуканы их с драгоценными сосудами их, серебряными и золотыми, увезет в плен в Египет и на несколько лет будет стоять выше царя северного. Хотя этот и сделает нашествие на царство южного царя, но возвратится в свою землю. Потом вооружатся сыновья его и соберут многочисленное войско, и один из них быстро пойдет, наводнит и пройдет, и потом, возвращаясь, будет сражаться с ним до укреплений его. И раздражится южный царь и выступит, сразится с ним, с царем северным, и выставит большое войско, и предано будет войско в руки его. И ободрится войско, и сердце царя вознесется; он низложит многие тысячи, но от этого не будет сильнее, ибо царь северный возвратится и выставит войско больше прежнего и чрез несколько лет быстро придет с огромным войском и большим богатством. В те времена многие восстанут против южного царя, и мятежные из сынов твоего народа поднимутся, чтобы исполнилось видение, и падут. И придет царь северный, устроит вал и овладеет укрепленным городом, и не устоят мышцы юга, ни отборное войско его; не достанет силы противостоять. И кто выйдет к нему, будет действовать по воле его, и никто не устоит пред ним; и на славной земле поставит стан свой, и она пострадает от руки его. И вознамерится войти со всеми силами царства своего, и праведные с ним, и совершит это; и дочь жен отдаст ему, на погибель её, но этот замысел не состоится, и ему не будет пользы из того. Потом обратит лицо свое к островам и овладеет многими; но некий вождь прекратит нанесенный им позор и даже свой позор обратит на него. Затем он обратит лицр свое на крепости своей земли; но споткнется, падет и не станет его. На место его восстанет некий, который пошлет сборщика податей пройти по царству славы; но и он после немногих дней погибнет, и не от возмущения и не в сражении¹⁴⁷³. И восстанет на место его презренный, и не воздадут ему царских почестей; но он придет без шума и лестью овладеет царством, и всепотопляющие полчища будут потоплены и сокрушены им, даже и сам вождь завета. Ибо после того, как он вступит в союз с ним, он будет действовать обманом, и взойдет и одержит верх с малым народом. Он войдет в мирные и плодоносные страны и совершит то, чего не делали отцы его и отцы отцов его; добычу, награбленное имущество и богатство будет расточать своим и на крепости будет иметь замыслы свои, но только до времени. Потом возбудит силы свои и дух свой с многочисленным войском против царя южного, и южный царь выступит на войну с великим и еще более сильным войском, но не устоит, потому что будет против него коварство. Даже участники трапезы его погубят его, и войско его разольется, и падет много убитых. У обоих царей сих на сердце будет коварство, и за одним столом будут говорить ложь, но успеха не будет, потому что конец еще отложен до времени. И отправится он в землю свою с великим богатством и враждебным намерением против святого завета, и он исполнит его и возвратится в свою землю. В назначенное время опять пойдет он на юг; но последний поход не такой будет, как прежний, ибо в одно время с ним придут корабли киттимские; и он упадет духом и возвратится, и озлобится на святый завет и исполнит свое намерение и опять войдет в соглашение с отступниками от святого завета. И поставлена будет им часть войска, которая осквернит святилище могущества и прекратит ежедневную жертву и поставит мерзость запустения. Поступающих нечестиво против завета он привлечет к себе лестью; но люди, чтущие своего Бога, усилятся и будут действовать. И разумные из народа вразумят многих, хотя будут несколько времени страдать от меча и огня, от плена и грабежа; и во время страдания своего будут иметь некоторую помощь, и многие присоединятся к ним, но притворно. Пострадают некоторые и из разумных для испытания их, очищения и для убеления к последнему времени; ибо есть еще время до срока. И будет поступать царь тот по своему произволу, и вознесется и возвеличится выше всякого божества, и о Боге богов станет говорить хульное и будет иметь успех, доколе не совершится гнев: ибо, что предопределено, то исполнится. И о богах отцов своих он не помыслит и ни желания жен, ни даже божества никакого не уважит; ибо возвеличит себя выше всех. Но богу крепостей на месте его будет он воздавать честь и этого бога, которого не знали отцы его, он будет чествовать золотом и серебром, и дорогими камнями и разными драгоценностями, и устроит твердую крепость с чужим богом: которые признают его, тем увеличит почести и даст власть над многими и землю раздаст в награду. Под конец же времени сразится с ним царь южный, и царь северный устремится, как буря, на него с колесницами, всадниками и многочисленными кораблями и нападет на области, наводнит их и пройдет чрез них. И войдет он в прекраснейшую из земель, и многие области пострадают и спасутся от руки его только Едом, Моав и большая часть сынов Аммоновых. И прострет руку свою на разные страны; не спасется и земля Египетская. И завладеет он сокровищами золота и серебра и разными драгоценностями Египта; ливийцы и эфиопляне последуют за ним. Но слухи с востока и севера встревожат его, и выйдет он в величайшей ярости, чтоб истреблять и губить многих, и раскинет он царские шатры свои между морем и горою преславного святилища; но придет к своему концу, и никто не поможет ему¹⁴⁷⁴. И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; но спасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге. И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде – как звезды, во веки, навсегда¹⁴⁷⁵. А ты, Даниил, сокрой слова сии и запечатай книгу сию до последнего времени¹⁴⁷⁶; многие прочитают её, и умножится ведение». Пророк увидел еще двух небожителей¹⁴⁷⁷ на том и другом берегу реки, из которых один обратился к его собеседнику, стоявшему над водами Тигра, с вопросом, когда окончатся эти знаменательные события. Ангел в льняной одежде, подняв обе руки к небу, поклялся Живущим во веки¹⁴⁷⁸, что окончатся они только по истечении времени и времен и полувремени¹⁴⁷⁹, когда силы святых окончательно истощатся. Пророк не понял смысла таинственного объяснения и потому спросил своею собеседника, что же будет после и этого. Ангел вместо ответа сказал ему: «иди, Даниил; ибо сокрыты и запечатаны слова сии до последнего времени. Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут в искушении; нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют. Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет тысяча двести девяносто дней. Блажен, кто ожидает и достигнет тысячи трехсот тридцати пяти дней¹⁴⁸⁰. А ты иди к твоему концу, и упокоишься и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней».

Видение это, в котором пророку были открыты подробности исторической жизни как иудеев, так и ближайших к ним языческих народов, а само пророчество в своей заключительной части обнимало собою весь мир и заканчивалось уничтожением и изменением настоящего порядка вещей, – было незадолго до смерти пророка Даниила. Сколько времени прожил еще после этого пророк – неизвестно; но, вероятно, не пережил самого Кира, так как во время последнего видения ему было уже приблизительно 87–90 лет. О последних годах жизни Даниила, его кончине, и месте погребения нельзя сказать ничего определенного; есть только отрывочные предания у некоторых отцов и учителей церковных и разного рода саги и легенды у иудейских, арабских и персидских писателей. Арабские и персидские историки, которые, как мы видели, говорят, будто пророк Даниил был послан Киром вместе с иудеями, возвратившимися на родину, в Дамаск и сделан был правителем Сирии, передают, затем, что скоро пророк возвратился оттуда и последние годы своей жизни провел в Сузах, столице Персии¹⁴⁸¹. В Экбатанах, резиденции мидийских царей, пророк Даниил, как сообщает Иосиф Флавий, построил замечательную в архитектурном отношении, выдающуюся по красоте и оригинальности башню, в которой будто бы погребали мидийских, персидских и парфянских царей; башня эта была вверена попечению иудейского священника и еще во времена самого Флавия поражала всех видевших её своею красотою, живостью красок и оригинальною новизной¹⁴⁸². Буквально тот же самый рассказ передает нам Симеон Метафраст¹⁴⁸³. Блаж. Иероним, делая ссылку на Иосифа, относит это не к Экбатанам, а к Сузам¹⁴⁸⁴. Путешественник XII в. Вениамин Тудельский тоже сообщает о какой-то находившейся на расстоянии 20 миль от Вавилона высокой башне, построенной, по преданию, пророком Даниилом, куда жившие там иудеи собирались для молитвы¹⁴⁸⁵; а немецкие путешественники XVI в. Раввольф и Бевентинг в своих описаниях развалин древнего Вавилона передают, что в окрестностях его была в их время большая башня, которую местные жители называли «башней Даниила» и которая заключала в себе высокую комнату или – правильнее – высокую площадку, откуда прекрасно были видны на далекое расстояние окрестности древней столицы вавилонской¹⁴⁸⁶. При персидских царях пророк Даниил, по словам св. Епифания¹⁴⁸⁷ и по апокрифическим сказаниям¹⁴⁸⁸, совершил еще много других чудес, которые известны по преданию, но не записаны нигде. Между прочим, он предсказал также окончательное разрушение Вавилона, конец мира, последнюю борьбу его с царством тьмы и пришествие страшного Судии и указал признаки исполнения этих событий на одной из гор вавилонских. Скончался пророк в глубокой старости, 90 слишком лет¹⁴⁸⁹, около 530 г. до Р. Хр.¹⁴⁹⁰, – где и при каких обстоятельствах, – тоже неизвестно. По словам св. Епифания, пророк скончался в Вавилоне и торжественно погребен в царской гробнице; могилу его в первые века христианства показывали путешественникам на месте древнего Вавилона¹⁴⁹¹. По сказанию арабских историков, пророк Даниил скончался в Сузах и погребен там же¹⁴⁹². Последнее, кажется, гораздо вероятнее: в Сузах, на берегу р. Шавура показывают могилу пророка, имеющую вид высокой башни оригинальной и искусной архитектуры¹⁴⁹³. Путешественник XII в. Вениамин Тудельский, бывший лично в Сузах и видевший там могилу пророка, сообщает интересное известие, как, после продолжительного спора и даже борьбы двух половин города из-за обладания могилой пророка, решено было повесить гроб, заключенный в стеклянную раку, на мосту при помощи железных цепей и построить на том же месте великолепное здание (в виде синагоги) для молитвы и поклонения всех приходящих сюда богомольцев. Действительно, для поклонения гробнице пророка стекалось, по рассказу того же путешественника, множество народа – не только христиан, но и иудеев и даже магометан¹⁴⁹⁴. Существует еще предположение, что пророк Даниил погребен в Экбатанах, в новоустроенной им башне, где указывают, напр., могилы Мардохея и Есфири¹⁴⁹⁵. Есть предание, будто пророк скончался мученически, – был обезглавлен каким-то царем Атталом¹⁴⁹⁶; вместе с ним пострадали и друзья его; после усечения же мучеников, как продолжает это предание, головы их чудесно опять приросли к своим телам; ангел Господень, взявши их, вывел на гору Гевал и похоронил под камнем на 400 лет¹⁴⁹⁷. Тот же Вениамин Тудельский сообщает известие о могилах Анании, Азарии и Мисаила, которые, по его словам, находились в нескольких милях от Нафхи, на Евфрате¹⁴⁹⁸. Впоследствии останки святых друзей пророка, по некоторым известиям, были перенесены в Александрию и положены в церкви св. Иоанна и Кира; по другим свидетельствам, перенесены в Венецию; голень пророка Даниила показывали в Верцеллах, а некоторые останки его друзей – в Риме¹⁴⁹⁹.

* * *

Из представленного очерка жизни и деятельности св. пророка Даниила можно видеть, какое значение имел этот пророк для иудеев и язычников, среди которых жил он. Он был центральным, средоточным пунктом, вокруг которого вращалась вся история его времени, – история Божественного мироправления и промыслительного воздействия на все человечество; а, в плену вавилонском был необходим именно такой пророк, каким был св. Даниил. Тогдашний мир сосредоточен был, главным образом, вокруг монархии вавилонской, а потом сменившей её мидо-персидской. Иудеи и язычники как до, так и после вавилонского плена были вообще разъединены между собою; но в эти 70 лет плена взаимные интересы тех и других объединяются, по крайней мере, с чисто-внешней стороны. Даниил же, как пророк и государственный сановник, имел возможность влиять как на своих пленных соплеменников, так и на современных ему язычников, начиная с самих же вавилонских и мидо-персидских государей. Как пророк, он оказывает влияние на иудеев, а как вельможа, он имеет возможность влиять и на язычников, – прежде всего на высший класс их. Как пророк, он истинный ревнитель закона¹⁵⁰⁰, скорбит вместе с иудеями о разрушении Иерусалима¹⁵⁰¹, молится, исповедует грехи как свои, так и народа¹⁵⁰²; как пророк, он предсказывает будущее, – такое будущее, которое касается судьбы иудейского народа¹⁵⁰³; говорит о Мессии¹⁵⁰⁴; – все это было для иудеев. Чисто-общественные, политические как бы заслуги пророка Даниила для своих соплеменников, без сомнения, были немаловажны; но и с чисто-нравственной стороны он имел для них огромное значение: он был для них нравственным, образцом и учителем; он косвенно поддерживал и ободрял слабых духом; он самою судьбой своею разрешал все их недоумения и предохранял от нравственных опасностей, какие во множестве встречались им среди суеты языческого мира. He меньшее значение имел пророк и для язычников: силою своего авторитетного влияния он имел возможность проводить в среду их высшие религиозно-нравственные понятия. Чудесною историей своей жизни он должен был неотразимо действовать на окружающий его мир языческий, привести его к познанию Иеговы, – первому шагу ко спасению. Язычники чувствовали себя победителями Бога иудейского, были убеждены в Его бессилии; – Даниил открывает им славу и могущество этого Бога, а вместе с тем и ничтожество других богов. Даниил мудростью превосходит всех мудрецов языческих и мудрость свою приписывает Богу, «сущему на небесах»¹⁵⁰⁵; и царей он приводит к сознанию, что Бог иудейский есть «Бог богов и Владыка царей, открывающий тайны»¹⁵⁰⁶; Навуходоносор сам испытал на себе силу и могущество Иеговы, и просветленное сознание его свидетельствует, что «велики знамения» Всевышнего, «могущественны чудеса Его», что Он «силен смирить» гордых¹⁵⁰⁷; спасение отроков в печи, Даниила во рву львином – заставляет языческих царей исповедать, что «Бог Даниилов» есть «Бог живый и присносущий», всемогущий Владыка неба и земли, что нет иного кроме Него¹⁵⁰⁸; сокрушение Даниилом Вила и дракона убеждает язычников в совершенном ничтожестве почитаемых ими богов и приводит к познанию того же Бога истинного¹⁵⁰⁹. И обаяние, какое производила высокая личность самого Даниила на его современников, было необыкновенно сильно. О силе впечатления его на иудеев прекрасно говорит разобранный уже нами отзыв о нем пророка Иезекииля¹⁵¹⁰; а разного рода саги, окружающие светлый образ пророка, указывают на впечатление, какое он производил и на языческое население – не только современное ему, но, по преданию, даже и последующее. Некоторые восточные писатели приписывают пророку Даниилу изобретение «геомантии» (землегадания)¹⁵¹¹. Из письменных трудов, кроме нашей богодухновенной книги Данииловой, известны с именем этого пророка и другие сочинения, несомненно подложные и апокрифические, составленные другими лицами, но выдаваемые за произведения самого пророка. Такова, напр., «онирокритика» или снотолкователь Даниила, известный на востоке под заглавием «Ossoul al Tâbir» (т. е. основы онирокритики)¹⁵¹², а на западе в различных редакциях и под разными названиями (somnialia, conjectorium и др.) на нескольких языках¹⁵¹³. Другое оригинальное произведение, изданное с именем пророка Даниила, – это «prognosticon» или сборник предсказаний на каждый год (на сирском языке)¹⁵¹⁴. Известны еще так называемые «ὁρα᾿ σεις» или видения Даниила на греческом языке¹⁵¹⁵; в арабском издании они озаглавливаются «Odhmat al mancoul ân Danial al Nabi»¹⁵¹⁶; произведение, явившееся на востоке и составленное, как предполагают, мусульманами на основании подлинных пророчеств и видений Данииловых¹⁵¹⁷. Анании, Азарии и Мисаилу апокрифы приписывают «книгу о посте» (Meghilla Taanith), содержащуюся в талмуде¹⁵¹⁸.

* * *

Какое значение имел сам плен вавилонский? – вот вопрос, которым мы считаем еще нужным задаться после знакомства с внутренней историей этой знаменательной эпохи и деятельностью великого пророка Даниила. Укрепить иудеев в вере в виду приближавшегося мессианского времени, открыть язычникам истинное понятие о Боге и сделать их более способными принять открывающееся для всего мира спасение – вот в чем состояла в целях Божественного Промысла задача плена вавилонского. К этому возвышению и укреплению истинного понятия о Боге среди всего человечества – иудеев, и язычников – и направлено было все учение пророков, действовавших в плену. Язычники каждой стране приписывали особых богов, которых и распределяли по своей классификации, разделяя их на более сильных и менее сильных, с бесчисленным количеством посредствующих ступеней. Пророки говорят совершенно не то: нет многих богов, а только один Бог и этот Бог есть Иегова; всех же других так называемых «богов» люди сами выдумывают себе и увеличивают число их до бесконечности; все, что язычники приписывают своим «богам», есть дело того же Бога истинного, Который управляет судьбами всех людей, всех народов; и блестящие победы язычников, их победы над богоизбранным народом -есть дело того же Иеговы, допущенное Им в особых видах. У Иезекииля очень часто встречаются выражения: «и узнаете... и узнают народы..., что Я – Господь»¹⁵¹⁹. Пророк Даниил говорит тоже самое устами языческих царей, которые, исповедуя силу и величие Бога иудейского, повелевают «трепетать и благоговеть» пред Ним под страхом позорной смерти за какую бы то ни было «хулу» на Него¹⁵²⁰. Развивая истину единства Божия, пророки, вместе с тем, подвергают самому беспощадному осмеянию всех местных и национальных богов. Особенною силою отличается в этом отношении послание Иеремиино: что это за боги, говорит оно, когда их нужно еще очищать от пыли, ржавчины и червей, так как сами они не могут этого сделать!? у них в руках скипетр и меч, но они не в силах пользоваться ими; они ничего не видят, не могут ходить, не могут сами подняться с земли, когда упадут, тем более, не могут наградить и наказать человека; от дыма они покрываются копотью, птицы садятся им на голову....; можно ли назвать их богами, когда они сделаны из куска дерева, из камня, золота, серебра и т. п., когда и теперь живы те художники и мастера, которые делали этих «богов»? разве это боги, которых еще нужно прятать, чтобы их не украли воры?¹⁵²¹ Только один Иегова есть Бог истинный, Который имеет действительную власть над всем миром, только Ему одному и принадлежит вся честь и слава, которую безрассудные язычники воздают своим идолам. Но если так, то почему же Он попустил, чтобы Его избранный народ был побежден язычниками, в руках которых, наоборот, сосредоточил все богатства и всю славу мира? Пророки отвечали и на такие вопросы. Для иудеев плен служит наказанием за их порочное «сердце»¹⁵²²; но это наказание, вместе с тем, должно вести к познанию ими Бога истинного и к отчуждению от идолопоклонства: «когда рассею их по народам и развею их по землям», говорит Бог Иезекиилю, тогда «узнают, что Я – Господь»¹⁵²³. В руках же языческих царей Бог сосредоточил все богатства и всю славу мира, но это потому, что они послужили орудием Его воли и были исполнителями Его Божественных постановлений¹⁵²⁴.

Деятельность пророков вавилонского плена принесла, в самом деле, значительные плоды. Общее религиозно-нравственное состояние пленников представляет собою явление вообще утешительное. Если иудейские цари последнего времени в большинстве были ревностными язычниками, если идолопоклонство до плена сильно процветало, почему и вызывало сильные обличения со стороны пророков, – то послепленные пророки ничего не говорят о нем: тогда иудеи отвращались от всего языческого, – в особенности языческого культа, как существенного различия между «иудеями» и «язычниками»¹⁵²⁵. Одушевленные речи и живая вера пророков в единого Бога – Иегову не остались бесплодными для народа: чудеса этого Бога, явленные и над язычниками, сильно действовали на ум и сердце каждого члена богоизбранного народа; тот же опыт, который выставлял пред ним «могущество» языческих богов, говорил, с другой стороны, как ничтожны эти боги, когда они не могли, напр., сохранить Навуходоносора от его страшной психической болезни¹⁵²⁶, не могли спасти Валтасара, который со своими сподвижниками «славил богов золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных», но не «прославил» Бога истинного¹⁵²⁷, – когда те же боги не могли спасти от львов данииловых обвинителей, как Иегова спас самого Даниила¹⁵²⁸; тот же опыт показывал иудеям, как силен их Бог, Который спасал от смерти Даниила, трех отроков¹⁵²⁹, Который чудесно открывал пророку то, чего не мог знать никто из людей¹⁵³⁰, и т. д. Сама вера в Бога должна была сделаться гораздо чище и светлее; сознавая себя наказанным Иеговою, народ постепенно стал возвышаться до более высокого понимания Божественного мироправления, а отсюда – и до более чистого взгляда на Само Божество. Он понимал, что земной помощи ему уже ждать не от кого: Египет и другие народы, с которыми иудеи нередко входили в сношения и от которых часто ожидали помощи против своих врагов, были побеждены, большею часто, теми же вавилонянами, в руках которых сосредоточилась власть над всеми более или менее близкими к иудеям народами. Но если и эти вавилоняне невольно исповедуют Иегову всеведущим и всемогущим Богом, – тогда и иудеям оставалось надеяться только на Него и от Него одного ожидать себе помощи и избавления. Обрядовое богослужение до плена сосредоточивалось у иудеев, главным образом, вокруг жертвоприношений; между тем, недостаточно развитый в духовном отношении народ постепенно привык сводить все дело к одним жертвам и видел в них всю сущность богопочитания. В плену дело должно было идти иначе: храма не было, жертв нельзя было приносить; по необходимости нужно было ограничиться одними молитвами и религиозными собраниями; а между тем молитва (особенно домашняя) наводила на мысль о вездеприсутствии Божием, о Его духовности и всеведении, а общие религиозные собрания говорили о духовном общении с Иеговою, – общении не путем жертв и обрядового богослужения, а путем исполнения воли Божией и нравственно-благочестивого настроения. Молитвы и религиозные собрания были как бы духовным богослужением, которое в сознании самих же иудеев резко отличалось от видимого обрядового богослужения, приуроченного к определенному месту и к известным условиям; но невозможность выполнить всю обрядовую сторону богослужения отнюдь не разрушала собою самой религии, как прекрасно сознавали это и сами иудеи: они продолжали молиться Иегове, устрояли религиозные собрания, – следовательно, не считали и не могли считать свой союз с Иеговою окончательно расторгнутым. Приучаясь, благодаря отсутствию храма и видимого обрядового богослужения, к духовному созерцанию Бога и духовному богослужению, они научились отделять религию от обрядности, вносить более высокий, нравственный элемент в само понятие богопочитания. Народ всматривался в содержание закона и старался изучать его, хотя не по духу, а больше по букве; вероятно, в это время стал первоначально входить в употребление позднейший обычай составлять особые собрания, в которых читали и объясняли народу закон. И под влиянием этого изучения народ иудейский стремится как можно ревностнее относиться к исполнению заповедей и нравственных предписаний закона.

Имел ли плен вавилонский какое-либо нравственное значение для язычества, – вопрос этот в достаточной степени выяснен уже на основании сказанного доселе. Пленные иудеи были в непосредственных сношениях с языческим миром; они вели с ним торговлю, поступали на вавилонские государственные должности и т. д. Лучшие люди с той и другой (иудейской и языческой) стороны могли при этом обмениваться своими убеждениями и незаметно оказывать влияние друг на друга. Что некоторые иудеи легко увлекались языческими идеями, – это несомненно: факты идолопоклонства единичных личностей представляют красноречивое доказательство этому. Но, с другой стороны, и некоторые язычники могли увлекаться воззрениями иудейства: деятельность пророка Даниила, как нельзя лучше, говорит в пользу вероятности такого предположения. Припомним опять о силе впечатления, производимого чудесами и знамениями в жизни Даниила на Навуходоносора, Дария Мидянина, Кира и др.; сами государи сознавались в силе Бога иудейского и особыми указами повелевали подданным трепетать и благоговеть пред Ним под страхом смертной казни. Мы не хотим этим сказать, будто сами языческие цари сделались монотеистами, поклонниками одного Иеговы; может быть, они поставили Его только на первом месте в ряду своих божеств, хотя рядом с Ним признавали и других богов в качестве второстепенных или подчиненных Богу иудейскому; однако, и отсюда был уже сравнительно недалекий шаг до чистого монотеизма. Можно думать, что и среди подданных этих государей было не мало таких, которые по собственному убеждению гораздо более склонны были к монотеизму и именно в форме иудейского монотеизма, чем к политеизму, как он проявлялся в системах языческих: деятельность пророка Даниила, проходившая на глазах всего высшего общества вавилонского, должна была оказывать могучее действие на склад религиозно-нравственных понятий вавилонян. В этом смысле плен вавилонский, несомненно, имел значение и для язычников: если влияние его на всю массу языческого общества осталось незаметным, то для отдельных личностей оно могло и должно было быть очень сильно; а этим уже пролагался некоторый путь и для дальнейшего развития чистого монотеизма на почве язычества.