1. Постановка вопроса о происхождении человека, по Васманну.
Теория происхождения животных и растительных видов путем эволюции естественно вызывает вопрос: может ли происхождение человека быть изъято из общего закона? и очень многие ученые отвечают, что такое изъятие не может быть допущено, что животное происхождение человека очевидно. Это утверждение, говорит Васманн, покоится на двух молчаливых предположениях, 1) что зоология есть единственная наука, решающая вопрос о происхождении человека и 2) что животное происхождение человека фактически уже доказано зоологией. Оба эти предположения нужно изследовать.
Решить вопрос о происхождении человека значит решить вопрос не только о происхождении его тела, но и вопрос о происхождении его души. Кроме зоологии, следовательно, к обсуждению вопроса должна быть привлечена психология. Сравнение нашей духовной жизни с проявлениями душевной жизни животных показывает между ними безконечное различие. У животных нет способности абстракций и поэтому нет и свободы воли, у них нет разумного способа выражения ощущений и чувств в форме языка, вместе с отсутствием разума у них исчезает возможность науки, религии, морали. Один только человек владеет чувственно-разумной душой, которая существенно отлична от просто чувственной души животных.
Сторонники зоологической точки зрения чрезвычайно просто и смело решают вопрос о происхождении душевных свойств человека. То особенное, что заключается в человеческом духе, по их теории, в зачаточном состоянии имеется у животных и развилось из этих психических зародышей животных. По поводу этого взгляда Васманн приводит разсуждение Карла Эрнеста Бэра. „Пусть кто-нибудь слышит играющий рог, может быть припоминает мелодию, но естественно он не может допустить, чтобы рог играл сам собою. Тогда ему говорит червь, находившийся внутри рога, когда последний начал играть – „Мелодия? Глупый инструмент! Я сильно почувствовал ужасный порыв ветра, выбросивший меня из рога.“ Но паук, который сидел на рогу, заявляет: „никакой мелодии, никакого бурного ветра, в рогу возникли колебания то быстрее, то медленнее, которые я явственно чувствовал». Оба – и червь, и паук – правы со своей точки зрения, но оба они совершенно не владели чувством мелодии. Представим себе теперь далее, что какой-нибудь путешественник во внутренности Африки потерял нотную тетрадь. Бушмен находит ее и усматривает в ней просто связку сухих листьев. Обращавшийся с европейцами готтентот – признает в ней бумагу, европейский колонист – записную книжку. Музыкально образованный человек находит в ней увертюру Моцарта к „Волшебной флейте» или симфонию Бетховена». „Так, говорит Бэр, происходит с изследованием духовного». „Кто не имеет склонности и способности к изследованию духовного, тот пусть его и не изследует; только пусть он и не берется судить о нем, а довольствуется знанием своего „я». Да, натуралист имеет право остановиться перед границами духовного, потому что здесь прекращается верный путь его изследований, и его надежные руководители – масштаб, весы и внешние чувства – оставляют его. Но он не имеет права сказать: так как я здесь ничего не вижу и ничего не могу измерить, то здесь ничего и не может быть, или: только телесное, измеримое имеет действительное существование, так называемые духовные явления возникают из телесных, являются их свойством или аттрибутом. В последнем случае он судил бы как готтентот, который хорошо видел линии и точки, но не видел никакой музыки, или как ученый паук, который вычислял вибрации рога, но не слыхал никакой мелодии».
Так как, говорит Васманн, душа человеческая разумна и поэтому отличается от души животных не по степени, а по существу, то она могла явиться только вследствие творческого акта, а не путем развития, вот почему такой выдающийся представитель дарвинизма, как Альфред Россель Уоллес, высказался против возможности духовного развития человека из животного царства. Но душа и тело человека представляют одно существо, вследствие этого весь человек занимает исключительное место в природе. Отсюда с философской точки зрения нельзя ничего возразить против предположения, что происхождение человека обязано творческому акту.
Человек становится человеком по причине своей разумной души, и поэтому создание первого человека произошло, когда была создана его разумная душа и соединена с „телом из земли». Мы можем спокойно допустить, что Бог при этом акте соединения пользовался материей, естественными причинами подготовленной к такому акту. По-видимому, это допускал Августин. Мы представляем нашим атеистическим противникам рисовать себе Бога, как горшечника в человеческом образе, вылепляющего тело Адама из глины и потом вдыхающего душу в его лицо. Этот антропоморфный способ представления уже Августин обозначил, как nimium puerilis cogitatio (слишком детский способ понимания). Мы хорошо знаем, что способ выражения священного Писания нужно рассматривать как образный, но мы не знаем, какими свойствами обладала та материя, которую Бог употребил в творческом акте для соединения с первой человеческой душой. В понятие творения нет необходимости заключать мысль, что весь человек был непосредственно создан Богом. Тело и душа могли быть созданы различным образом, первое–посредственно, вторая – непосредственно. Относительно творения человеческого тела достаточно допустить, что его атомы первоначально созданы Богом и что законы, по которым из этих атомов образовалось человеческое тело, первоначально были заложены в материю всемогуществом Творца. Поэтому мы и теперь можем сказать с полным правом о каждом отдельном человеке, что он есть всецело создание Божие, как по душе, так и по телу, хотя непосредственно создана только душа, а тело образовалось естественным образом из зародышевых родительских клеточек.
Относительно создания человека Васманну представляются две возможности: или Бог прямо создал всего человека в совершенном состоянии, или Бог при возведении к бытию первого человека, как и при образовании прочих естественных существ, пользовался естественными факторами, насколько они могли содействовать происхождению первого человека. В последнем смысле Васманн, опираясь на авторитет и руководство Кнабенбауера (S. J.), толкует воззрения блаженного Августина. Вопрос о сотворении человека Августин обсуждает в трактате De Genesi ad literam. L. 1 (Migne, Patrol. lat. XXXIV).
Божественная деятельность при образовании человеческого тела отличается ли от той, которой были образованы тела животных? Книга Бытия, по-видимому, утверждает это различие, представляя, что животные явились по божественному приказанию, по Его слову, между тем как человек был прямо образован Им. Но, говорит Августин, здесь нет действительного различия. Бог сотворил человека, как и мир, своим словом, которым сотворено все (Иоан.1:3). Но как Его слово, Его мудрость и Его могущество на самом деле одно и то же, так и Его рука не есть видимый член, но обозначает собой способность творить. Человек отличается от животных не тем, что его тело создано особенным образом, а тем, что он создан по образу Божию.
И, кроме того, некоторые места священного текста, по-видимому, уничтожают то различие, которое подсказывается первой главой книги Бытия. О животных, отмечает Августин, точно также говорится, что они образованы из земли. „Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел (их) к человеку, чтобы видеть, как он назовет их“ (Быт.2:19 Васманн пользуется здесь не вульгатой, а текстом LХХ).
Наконец, по-видимому, из трактата Августина можно извлечь более определенный аргумент в пользу распространения теории эволюции на человеческое тело. Правда, мысль Августина здесь довольно темна и не допускает безспорного толкования. По воззрениям его мир был сотворен мгновенно, но не так, чтобы все роды бытия – органического и неорганического – с первого мгновения явились в состоянии того совершенства, к которому были предназначены, не так в частности, чтобы человек жил с первого момента возникновения мира. Нет, утверждая мгновенное создание мира, Августин хочет сказать, что материя с первого мгновения была наделена такой силой, что различные типы существ и человеческое тело без нового вмешательства Творца сами должны были образоваться из нее во время, от начала предопределенное Богом. Это – знаменитая теория семенных причин. Создание разумной души стоит вне процесса, производимого этими причинами.
Как католик, Васманн хочет найти опору для распространения теории эволюции на происхождение человеческого тела в величайшем католическом авторитете – Фоме аквинском (Summa theolog. 1, q. 118, а. 2 аd 2; contra gentes 1. 2, с. 89; De potent q. 3, а. 9). Фома развивал теорию о трех типах души. Есть душа растительная, есть душа чувственно-растительная и, наконец, есть душа разумная. Человек в его эмбриональном состоянии сначала владеет лишь душой растительной, т. е. душой, не имеющей ощущений, только обусловливающей органическую жизнь. Во второй стадии развития у человека является животная душа и, наконец, в третьей стадии он приобретает душу разумную. У Фомы аквинского эта речь о трех душах имеет в виду каждого человека. Васманн находит возможным приложить эту теорию к истории человечества. Сначала был некоторый род организмов, живший только растительной жизнью, потом из них вышел род, обладавший животной душой; далее, этот род развился в такую форму, в какую Бог вложил разумную душу. Человек стал человеком по этому предположению только в момент создания разумной души. Но и в предшествующих стадиях он никогда не был просто растением или просто животным, но уже был человеком в процессе становления, потому что, как в индивидуальном развитии конечная форма представляется как forma specifica, определяющая собою сущность всего процесса развития, так это должно быть и в гипотетическом развитии рода. Все развитие человека происходило бы тогда в одном и том же роде „человек», хотя естественно-научная систематика и классифицировала бы предшественников человека, как особые виды, роды и т. д. При таком способе происхождения человеческого тела достоинство человека сохранилось бы не менее, чем при допущении прямого образования его из неорганической материи. Иначе было бы несогласно с достоинством человека то, что его тело и теперь образуется через развитие семени из оплодотворенной яйцеклетки. Но всем этим соображениям Васманн придает лишь чисто спекулятивное значение, потому что между теоретической возможностью и фактической действительностью подобного способа происхождения остается целая бездна.
Васманн резюмирует все предшествующее разсуждение таким образом.
Зоология с правом может рассматривать человека по его телесной стороне, как высшего представителя класса млекопитающих. То же самое имеет значение относительно развития человека из семени, совершающегося аналогично с развитием других млекопитающих. Точно также в развитии чувственных способностей душевной жизни человек является высшим представителем рода млекопитающих, потому что его мозг организован совершеннее и развит выше, чем мозг остальных представителей класса. До этого пункта зоология и примыкающая к ней сравнительная физиология нервной системы вполне компетентны. Философия может прибавить, что рассматриваемое само в себе происхождение человеческого тела согласно теории развития нельзя считать невозможным. Но зоология с ее вспомогательными науками совершенно некомпетентна в вопросе, какую природу и какое происхождение имеет разумная человеческая душа, потому что этот вопрос лежит вне рамок зоологического изследования. Из этого следует, что зоология некомпетентна в вопросе о происхождении всего человека, как такового. Ее компетентность ограничивается соматической стороной вопроса и здесь она не может дать решительного суждения, потому что душа и тело в человеке соединены в одну субстанцию. Вопрос о происхождении человека оказывается смешанным. При ответе на него первое место принадлежит психологии, так как она занимается высшей стороной человека, между тем как зоологии и ее вспомогательным наукам принадлежит лишь второй голос, так как ее приговор может касаться только низшей стороны человека. Психология говорит нам: высшая сторона человека не может иметь животного происхождения. Тогда для зоологии и ее побочных ветвей остается дать ответ на вопрос: можно ли, не смотря на это, допустить животное происхождение для низшей стороны человеческого существа?