Глава девятнадцатая

He может быть состоятельным пред лицом св. отцов Церкви и учение Евномия, что имена Божии, как Божественные действия, выражают сущность Божию, в силу чего мы, по его словам, можем иметь познание о самом существе Божием. Св. Григорий Нисский и Василий Великий показали нам, что имена Божии, как членораздельные слова, не суть Божественные действия, но суть действия человеческие. Из этого явствует, что имена Божии, как действия человеческие, не могут выражать сущности Божией и дать нам познание о Божественном существе. У св. отцов Церкви есть нарочитое учение о непостижимости существа Божиего и даже о неименуемости Бога в Его существе. Означенное святоотеческое учение еще раз показывает всю ложность еретической теории Евномия, что имена Божии суть действия Божии. Итак, остановимся своим вниманием на учении св. отцов Церкви о непостижимости существа Божиего.

Св. Григорий Нисский приводит такие слова Евмомия: «тем не свойственно даже нарицаться христианами, которые утверждают, что естество Божие неведомо»⁸⁹⁴. А также, по свидетельству святителя Григория, Евномий говорит, «что познал существо Божие, и полагает, что собственным разумом понял непостижимое для нас»⁸⁹⁵. Такие заявление Евномий делал на том основании, что имена Божии будто выражают сущность Божию, и в особенности имя «нерожденность», которое является, по его словам, главнейшим выражением сущности Божией и с каковым именем связаны все прочие Божественные имена⁸⁹⁶. Это имя и считает Евномий средством для абсолютного познания существа Божиего.

Ниспровергая такие заявления Евномия, св. Григорий Нисский говорит, что в человеческой тварной природе нет силы к познанию существа Божиего, и не только человеческая, но и ангельская природа не может вместить и обнять ведением бесконечное естество⁸⁹⁷. «Пусть, – говорит св. отец, – хвалящиеся знанием бесконечного существа Божиего прежде ответят относительно доступного: светил небесных, земли и воздуха, созданных Богом существ, которые мы видим»⁸⁹⁸. «Мы люди, живем в неведении о всем, не зная, прежде всего, себя самих, а потом и всего прочего. Ибо кто достиг до уразумения собственной души? Кто узнал ее сущность?»⁸⁹⁹ «Если же не достиг еще познания о природе малейшего муравья, то как хвалится, что своим постигающим словом объял Того, Кто содержит в Себе Самом всю тварь?»⁹⁰⁰ Итак если низшая при рода, подлежащая нашим чувствам выше меры человеческого ведения, то как Создавший все единым хотением может быть в пределах нашего разумения? Суета и неистовления ложная (Пс. 39:5), как говорит пророк, думать, что для кого-нибудь возможно уразумение непостижимого. Подобное можно видеть на малых детях... часто, когда через окно ворвется к ним солнечный луч, они... кидаются к появившемуся (лучу) и стараются нести луч руками... захватывают свет в горсть, зажимая, как думают они, самое сияние, а когда разожмут сжатые пальцы, исчезновение луча из рук производит в детях смех и шум. Так и младенцы нашего поколения, как говорит притча, играют сидя на торжищах (Мф. 11:16)... Подобно малолетним и по-детски, попусту занимаясь невозможным, как бы в какой-нибудь детской ладони, заключают непостижимое естество Божие в немногих слогах слова: «нерожденность, защищают эту глупость и думают, что Божество толико и таково, что может быть объято человеческим разумом чрез одно наименование»⁹⁰¹.

Так же наглядно и с поразительною убедительностью показывает всю невозможность для человека познать существо Божие и св. Григорий Богослов в своем 28-м, втором о богословии, слове против евномиан. По словам сего великого святителя Богослова, Божество непостижимо для человеческой мысли⁹⁰²; что Бог по естеству и сущности, никто из людей никогда не находил и, конечно, не найдет⁹⁰³. И как можно познать существо Божие, когда, по свидетельству св. Григория Богослова, и земное во многом недоступно для нас; когда, прежде всего, мы надлежащим образом не знаем самих себя в своих телесных и душевных явлениях, когда не знаем природы животных, существ, плавающих в воде, птиц, насекомых, пчел, пауков и муравьев, когда не все доступно нашему пониманию в отношении растений, земли, ее камней, ее источников, рек и морей, воздуха и света, грома и молнии, дождей и светил небесных и в особенности, когда так мало доступна для нашего познания природа ангельская⁹⁰⁴.

Очень подробно говорит «о непостижимом существе Божием» в своих 12-ти словах против ариан аномеев св. Иоанн Златоуст⁹⁰⁵.

Отмечали в своих творениях ту же истину о непостижимости существа Божиего и св. Афанасий Великий говоря, что мы не знаем естества Божиего⁹⁰⁶, и св. Симеон Новый Богослов, свидетельствуя, что существо Божие для нас непостижимо⁹⁰⁷.

Как видно из Православного Догматического Богословия Митроп. Макария, так учили о непостижимости существа Божиего и другие св. отцы Церкви, указывая, как на причину этой непостижимости, на ограниченность и греховность нашего духа, на бесконечность Божию, на непостижимость для нашего познания существ и предметов ограниченных, находящихся пред нашими глазами, на несовершенство познания о Боге людей святых, получавших к тому же от Бога откровение небесных тайн и на непостижимость познания существа Божиего даже для ангельских сил⁹⁰⁸.

Но если Бог непостижим в Своей сущности, то ясно отсюда, что Он и неименуем в Своей сущности. «Как непостижимый, – говорит св. Иоанн Дамаскин, – Он и неименуем»⁹⁰⁹. Вот почему св. отцы Церкви, говоря о непостижимости Бога в Его существе, вместе с тем учат о Его неименуемости.

По преимуществу сравнительно с другими св. отцами это учение находится в творениях того же св. Григория Нисского. Так в пятой части его творений говорится: «простота догматов истины, уча тому, что такое Бог, предполагает, что не может Он быть объемлем ни именованием, ни помышлением, ни иною какою постигающею силою ума; пребывает выше не только человеческого, но и ангельского и всякого премирного постижения, неизглаголан, неизречен, превыше всякого означения словами, имеет одно имя, служащее к познанию Его собственного естества, именно, что Он один паче всякого имене (Флп. 2:9)⁹¹⁰. К этому учению о неименуемости Божественного существа св. Григорий вновь возвращается и в других местах той же пятой части своих творений⁹¹¹, а также говорит о сем и в четвертой⁹¹² и в шестой⁹¹³ частях своих творений.

Еще ранее св. Григория Нисского высказывал истину о неименуемости Бога и св. Иустин мученик, говоря в своем «Увещании к Еллинам», что «Бога нельзя назвать никаким именем»⁹¹⁴.

Согласно с этим учением мы находим у св. Василия Великого в его «Опровержении на защитительную речь злочестивого Евномия» такие слова: «Нет ни одного имени, которое бы, объяв все естество Божие, достаточно было вполне его выразить»⁹¹⁵. А св. Григорий Богослов говорит: «Божество неименуемо... Как никто и никогда не вдыхал в себя всего воздуха, так ни ум не вмещал совершенно, ни голос не обнимал Божией сущности⁹¹⁶. Изречь (Бога) невозможно»⁹¹⁷. Так учили и другие св. отцы Церкви, свидетельствуя, что Бог неименуем, ибо никакими именами Божиими мы не можем обозначить Его существо⁹¹⁸.

В частности относительно имени: «нерожденность» или «нерожденный» св. Григорий Нисский говорит, что оно не только не выражает сущности Божией, но не содержит в себе даже мысли что есть Бог по Своему существу. Имея в виду еретическое значение, которое приписывал Евномий этому имени, святитель Григорий говорит: «Ревностный противник истины хочет... чтобы слово „нерожденность“ выражало сущность Божию. Но всякому и посредственно знакомому с употреблением наименований ясно, что, при помощи отрицательной частицы, нетленность означает, что Богу не присуще ничто подобное, ни тленность, ни рождение... Если кто-нибудь, желая сказать нечто о человеческом естестве, называет его не бездушным, не бесчувственным, не летающим, не четвероногим, не водным: тот не укажет, что оно такое есть, а только объяснит, что оно не есть… По тому же основанию, из многих подобных выражений, прилагаемых к Божескому естеству, мы научаемся надлежащему образу мыслей о Боге: но не познаем из этих выражений того, что такое Он по существу»⁹¹⁹.

Имея в виду одно из самых положительных и главных имен Божиих – имя Сый св. Григорий Богослов говорит, что оно «наиболее свойственно Богу»... По его словам, имя: Сый принадлежит собственно Богу и всецело Ему одному, а не кому-либо прежде и после Него; потому что и не было и не будет чем-либо ограничено или пресечено»⁹²⁰. «Бог всегда был, есть и будет, или, лучше сказать, всегда есть: ибо слова „был и будет“ означают деления нашего времени и свойственны естеству преходящему: а Сый – всегда. И сим именем именует Он Сам Себя, беседуя с Моисеем на горе (Исх. 3:14); потому что сосредоточивает в Себе Самом всецелое бытие, которое не начиналось и не прекращается»⁹²¹. Так смотрит на имя Божие: и преп. Иоанн Дамаскин. «Кажется, – говорит он, – что из всех имен, приписываемых Богу, более главное Сый, как и Сам Он, отвечая Моисею на горе, говорит... Ибо все совместив в Себе, Он имеет бытие, как бы некоторое море сущности, беспредельное и неограниченное»⁹²². Но несмотря на такое значение, которое приписывается сему Божественному имени, и тот и другой из св. отцов Церкви, как видели мы, свидетельствуют, что сущность Божию нельзя назвать никаким именем, ибо Бог неименуем.

Особенное внимание мы должны обратить на то, что говорит в данном случае по поводу имени Божиего: Сый св. Григорий Нисский. По его учению, слово: Сый не содержит в себе имени существа Божиего. Оно заключает в себе понятие о бытии Божием и говорит лишь о том, что Бог существует, что Бог есть. «Моисей, – говорит святитель Григорий, – законополагает нам некоторое отличительное свойство истинного Божества, именно, что о Боге ничего иного нельзя знать, кроме того, что Он есть; ибо на это указывают слова: Аз есмь Сый⁹²³. Таким образом, по свидетельству св. отца, слова: Аз есмь Сый, равносильны словам: Бог есть».

С таким значением, не будучи именем существа Божиего, слово Сый, пишется или разумеется, заменяясь словом «есть», при каждом имени Божием: праведный, нетленный, бессмертный, нерожденный. Таким же образом мы употребляем и другие имена, обозначающие действия Божии. По словам св. Григория: «когда Давид говорит, что Бог судитель, праведен и крепок и долготерпелив (Пс. 7:12), то если бы при каждом из заключающихся здесь имен не подразумевалось слово «есть», то мысль была бы пуста и перечисление наименований, не прикрепленное ни к какому подлежащему⁹²⁴, было бы несостоятельно. Но когда при каждом имени подразумевается слово: есть, то вышесказанные имена, конечно, будут иметь значение, будучи мыслимы о сущем»⁹²⁵.

Итак, по свидетельству св. Григория Нисского, слово: Сый, будучи равносильно по своему смыслу словам: Бог есть, подразумевается при именах Божиих, указывающих на действие Божие и тем самым дает этим именам силу и значение. Однако самую сущность Божию слово: Сый, при всем своем исключительном значении, совсем не выражает; тем более не выражают ее и все другие имена Божии. В силу этого, по словам св. Григория, имя Божие: Сый даже свидетельствует о Боге, что Он неименуем. «Научаемые Давидом, – говорит он, – что Бог есть судия или долготерпеливый, мы познаем не Божескую сущность, но нечто из того, что созерцается при ней; так и здесь, слыша слова «быть нерожденным», мы из этого объяснения не узнаем подлежащего предмета, но только получаем руководство, чего не должно мыслить о подлежащем; что же оно есть по сущности, это тем не менее остается неизвестным. Так и Священное Писание: возвещая прочие Божеские имена о Сущем, самого Сущего представляет неименуемым у Моисея (Исх. 3:14). И так открывающий естество Сущего пусть объясняет не имена, которые прилагаются к Сущему, но своим словом откроет нам самое естество Его. Ибо какое бы ты ни высказал имя, оно укажет на то, что есть при Сущем, а не то, что Он есть»⁹²⁶.

Из сказанного св. Григорием по поводу слова: Сый видно, что самое главное и положительное имя Божие говорит лишь о том, что Бог по существу Своему неименуем. На эту неименуемость, по свидетельству св. отца, указывают и слова гласа, бывшего некогда судье Маною при явлении ему Ангела Божиего, точнее – Бога в виде Ангела⁹²⁷. Поставляя в параллель означенные слова с словами Божиими: Аз есмь Сый⁹²⁸, и с словами Божиими, сказанными чрез пророка Исаию: Аз первый и Аз nо сих⁹²⁹ св. Григорий Нисский говорит: «Подобным образом и глас бывший к Маною, чрез значение имени показывает, что Божество необъятно; когда Маной желал знать имя, дабы, по исполнении на деле обещанного⁹³⁰, по имени прославить благодетеля, то Он говорит ему: почто сие вопрошаеши? и что есть чудно (Суд. 13:18); так что отсюда можно научиться, что одно есть имя, означающее божескую сущность, – именно самое удивление, неизреченно возникающее в душе при мысли о ней»⁹³¹.

Таким образом, из всего вышеизложенного учения св. отцов Церкви касательно заблуждения Евномия, будто имена Божии выражают сущность Божию, явствует, что все имена Божии, как отрицательные, так и положительные, свидетельствуют, что мы не можем именовать существо Божие никакими именами. Если мы, подобно Евномию, будем мыслить иначе и вместе с ним полагать, что Бог именуем, и следовательно, постижим посредством имени в Своем существе, то, как свидетельствуют св. отцы Церкви, мы должны будем придти к нелепым представлениям о Боге. «Божество, – по словам св. Григория Богослова, – необходимо будет ограничено, если оно постигнется мыслию. Ибо и понятие есть вид ограничения»⁹³². И по мнению св. Григория Нисского мы должны придти к тому же ограничению Божественного существа, если вместе с Евномием, как новые самаряне, будем пытаться объять существо Божие именем «нерожденность» как бы каким местом. «Ибо Божество, – говорит святитель Григорий, – не есть что либо умопредставляемое в очертании. Напротив того, Божеству свойственно – быть везде, все проницать и ничем не ограничиваться... Как самаряне, думая, что Божество объемлется местным неким очертанием, укорены были тем, что услышали: вы кланяетеся, Егоже не весте… так в собственном смысле можно сказать и новым самарянам: именем нерожденности, предполагая объять Божественную сущность как бы местом каким, вы кланяетесь, Егоже не весте, совершая служение, как Богу, но не зная, что беспредельность Божия не подходит ни под какое значение и ни под какой объем именований»⁹³³.

Тот же св. Григорий Нисский попытку Евномия объять именем беспредельное естество Божие считает абсурдом, говоря: «слово, которое посредством значения имени обещает дать какое-либо понятие и объяснение беспредельного естества, не подобно ли тому, кто собственною дланию думает обнять все море? Ибо что значит горсть по отношению к целому морю, то же значит вся сила слов по отношению к неизреченному и необъятному Естеству»⁹³⁴. А св. Василий Великий в этой попытке Евномия видит абсурд не простой, но кощунственный, ибо уподобляет слова Евномия, что имена Божии выражают сущность Божию, словам Навуходоносора: взойду на небо… и буду подобен Вышнему⁹³⁵. «Какая гордость, – говорит великий святитель, – и надменность думать, что найдена самая сущность Бога всяческих! Ибо затмевают почти велеречием и самого сказавшего: выше звезд поставлю престол Мой. (Ис. 14:13), которые не на звезды, или небо покушаются взойти, а хвалятся проникнуть в самую сущность Бога всяческих. Ибо станем у него допытываться, как он достиг до уразумения сущности? ужели из общего понятия? Но оно открывает нам только бытие Божие, а не что такое Бог»⁹³⁶.

Так из святоотеческого опровержения учения Евномия, будто бы имена Божии, как Божественные действия выражают сущность Божию, выступает перед нами со всею наглядностью истина, что эти имена суть действия человеческие. Поэтому, если мы не хотим впадать в кощунственные нелепости, то не должны говорить вместе с Евномием, что имена Божии выражают Божественную сущность, ибо они суть не Божии, а человеческие действия.

Эта же истина свидетельствуется св. отцами и в их учении: что же в действительности выражают собою имена Божии?

В свое время мы приводили святоотеческие свидетельства, что имена Божии, как изобретенные человеческим рассудком, дарованною нам от Бога способностью примышления, суть человеческие действия. Если мы обратим внимание на самый процесс изобретения или происхождения имен Божиих, то мы опять увидим, что они суть ничто иное, как человеческие действия, но вместе с тем получим и ответ на вопрос: что выражают собою имена Божии? Этот процесс образования имен Божиих показывает нам тот же св. Григорий Нисский. По его словам: «Если сущность⁹³⁷ предшествует действиям⁹³⁸, а действия мы постигаем на основании того, что чувствуем, и по мере возможности выражаем сие словами; то какое же еще останется место для опасения называть имена не давними сравнительно с предметами?»⁹³⁹. Изображая означенный процесс образование имен Божиих несколько подробнее, св. Григорий пишет: «Если говоримое о Боге мы изъясняем не прежде, чем мысленно представим, а представляем на основании знания даваемого действиями; действиям же предшествует сила, а сила зависит от Божеского хотения, а хотение лежит во власти Божеского естества: то не ясно ли научаемся, что наименования, означающие происходящее, по происхождению позже самых предметов, и слова суть как бы тени предметов, образуемые соответственно движениям существующего?»⁹⁴⁰.

Из этих святоотеческих слов явствует, что имена Божии появились после создания человека, и будучи образованы им же, означают, происходящие в нем, его душевные движения, чувства и представления, или действия, а с другой стороны действия Божии, коими были вызваны первые, ибо Бог, говорит св. Григорий, «получает наименование от действий, которые, как мы верим, касаются нашей жизни»⁹⁴¹. В конечном итоге выходит, что имена Божии выражают человеческие действия, коими обозначаются действия Божии в нашей жизни. Или, говоря кратко: имена Божии означают действия Божии. Поэтому св. Григорий Нисский учит, что мы именуем Бога различными именами на основании благочестивых представлений... «Именуем Его так и иначе, означая наименованиями или силу, или владычество, или благость, или бытие не от причины, или вечное существование»⁹⁴². Указывая на слова пророка Давида: Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив⁹⁴³, как на доказательство появления означенных имен Божиих после происхождения человека и после познания им на себе милосердных действий Господа, св. отец говорит: «Никто не скажет, что они (т.е. указанные имена) означают что-либо иное, кроме действия»⁹⁴⁴.

Сообразно с этим, имея в виду самое общеизвестное и общеупотребительное имя Божие – «Бог», св. Григорий Нисский на основании св. Писания свидетельствует, что оно означает зрительную деятельность Божию. Высказывая мысль, что имена Божии означают не естество, а действия Божии, он говорит: «Думаю предложить вам это место Писания, где змий объясняется с Евой, показывая ей, что имя: Божество имеет значение зрительной деятельности. Ибо, советуя коснуться запрещенного, объявляет им такую пользу сего непослушания: отверзутся очи ваши, и будете яко бози (Быт. 3:5). Смотри, и змий свидетельствует, что словом: Божество означается зрительная деятельность. Ибо не иначе. можно что-либо видеть, как с отверстыми очами»⁹⁴⁵. Таким образом св. Григорий производит имя: Бог (Θεός) от глагола смотреть (Θεάομαι). «Именуя Его Богом, – говорит он, – называем так, имея в мысли, что Он назирает и призирает и провидит тайное»⁹⁴⁶.

Правда, св. Григорий Богослов указывает и другие значения в словопроизводстве имени Божиего – «Бог». «Имя Θεός, – говорит он, – искусные в корнесловии, производят от θεέιν (бежать) или ἄιθειν (жечь), по причине приснодвижимости и силы истреблять худое (почему Бог именуется и огнем истребляющим (Втор. 4:24)»⁹⁴⁷. С такими значениями по производству имени: Бог согласен и преп. Иоанн Дамаскин, указывая и третье значение сего Божественного имени, производя его от слова θεᾶσθαι – созерцать, «ибо от Него, – говорит преподобный отец, – нельзя что-либо утаить, и Он – всевидец. Ибо Он созерцал вся прежде бытия, их от века замыслив»⁹⁴⁸. А св. Василий Великий допускает производство имени – Бог, принятое св. Григорием Нисским⁹⁴⁹.

Но, как видим из приведенных святоотеческих слов касательно объяснения производства имени – Бог, св. отцы хотя и допускают различные в данном случае толкования, тем не менее согласны в одном, что имена Божии означают ту или другую деятельность Бога, Его Божественные действия. Так, св. Иоанн Златоуст говорит, что «слова Господь и Христос относятся не к существу, но к достоинству. Первое означает власть, второе помазание»⁹⁵⁰. Так же объясняет значение Божественного имени: Господь и св. Василий Великий. По его словам, «выражение: Господь, есть имя, означающее не сущность, а власть»⁹⁵¹. Имея в виду Божественные имена Отца и Сына, Василий Великий против Евномия писал: «и в Отце и Сыне имена не означают сущности, а только показывают особенные свойства»⁹⁵².

Вот почему св. Григорий Нисский говорит: «Итак, поскольку, примечая разнообразные деятельности превысшей Силы, от каждой из известных нам деятельностей применяем Ей приличные названия; то одну и именно ту деятельность, которая есть назирающая и наблюдающая и, как скажет иной, зрительная (θεατικὴ), и которою Бог над всем наблюдает и имеет надзор, усматривая помышление и проникая созерцательною силою даже в невидимое, положили мы от зрения (ἐκ τῆς θέας) именовать Божеством (τὴν Θεότητα), и зрителя нашего, и по обычаю и по учению Писаний, называть Богом»⁹⁵³.

Таким образом, по учению св. отцов Церкви, имена Божии означают ту или другую деятельность Бога, которую Он являет в нашей жизни. Из этого учения ясно, что имена Божии не могут быть действиями Божиими. Они только означают эти действия, продолжая быть действиями человеческими, вернее – результатом этих действий.

К такому же выводу мы придем и в том случае, если при свете святоотеческого учения будем иметь в виду плод процесса образования имен Божиих, т.е. – самые же имена, как познание о Боге⁹⁵⁴, и притом ограниченное и несовершенное. Конечно, говоря о познании Бога, мы имеем в виду не Божественное существо, которое, как мы видели выше, познать нельзя, а различные действия Божии, что то же – разнообразные, по словам св. Григория Нисского, деятельности превысшей Силы»⁹⁵⁵ или Божественные свойства, в них проявляемые, которые и познаются в тех или иных именах Божиих⁹⁵⁶.

Итак, не имея возможности обладать познанием о существе Божием, мы можем иметь чрез те же имена Божии познание о Божественных свойствах.

Но тот же св. Григорий Нисский, имея в виду слова Божественного Псалмопевца: великолепию, славе, святыне Его несть конца⁹⁵⁷, говорит, что свойства Божии бесконечны⁹⁵⁸. По словам сего св. отца Церкви: «Одно из свойств божеской жизни то, что она есть без причины, это выражается речением нерожденный; другое свойство этой жизни то, что она беспредельна и бесконечна, – это обозначает слово нетленный; так что предмет есть безначальный и бесконечный, что выше всякого имени и понятия»⁹⁵⁹.

Из этих святоотеческих слов видно, что хотя мы и можем иметь познание о Боге со стороны Его Божественных свойств, однако это познание является несовершенным, поскольку эти свойства бесконечны и даже выше всякого имени и понятия. Чтобы показать насколько наше познание о Божественных свойствах является ограниченным, св. Григорий Нисский приводит слова Ап. Павла из послания к Римлянам: О глубина богатства и премудрости разума Божия! Яко не испытани судове Его и неизследовани путие Его⁹⁶⁰. Так сказал великий Апостол, имея в виду домостроительственную деятельность Господа, в которой проявлены были Божественные свойства всемогущества и благости по отношению к язычникам с одной стороны, и свойства правосудия и строгости по отношению к евреям с другой, чтобы по непослушанию последних помиловать язычников, а потом и сами они – евреи были помилованы⁹⁶¹. Имея в виду указанное апостольское изречение, святитель Григорий говорит, что Ап. Павел «столько далек от мысли естество Божие признать доступным человеческому постижению, что и судове Божии называет неиспытанными и путие неизследованными (Рим. 11:33)... Посему, дознав от Павла, смело утверждаем, что не только суды Божии выше силы покушающихся исследовать их, но и пути ведения доныне остаются непроложенными и непроходимыми. Ибо сие, как думаем, намереваясь означить, апостол сказал, что неизследовани путие, ведущие к Непостижимому»⁹⁶².

Очень хорошо говорит об ограниченности нашего познания о Боге и св. Григорий Богослов. По его словам, сие ведение в нынешней жизни достигает до нас, как тонкая струя и как малый отблеск великого света⁹⁶³. Святитель Богослов указывает на Илию пророка, для которого небольшая прохлада была знамением Божия присутствия, а не естества, и на судию Маноя, который после явления ему Бога, сказал жене: погибли мы, ибо видели Бога, чем и показал, что для человека невместимо Божие даже явление, не только естество⁹⁶⁴. Приводя слова того же великого Апостола Павла: от части разумеваем и от части пророчествуем⁹⁶⁵, св. Григорий Богослов отмечает: «Так… сознается тот, кто не невежда разумом (2Кор. 11:6), кто угрожает представить доказательство, что говорит в нем Христос (2Кор.13:3); так сознается великий поборник и учитель истины. А потому вседольнее знание, как простирающееся не далее малых подобий истины, ставит он не выше зерцал и гаданий (1Кор. 13:12)»⁹⁶⁶. Что же касается слов Апостола Павла о неиспытанности судеб Божиих⁹⁶⁷, тот же святитель Христов так поучает нас: «Павел покушается, правда, исследовать, не говорю, естество Божие (он знает, что сие совершенно невозможно), a только судьбы Божии; но поскольку не находит конца и отдохновения в восхождении... а всегда остается для него нечто еще неизведанное, то... заключает речь изумлением, именует все подобное богатством Божиим и глубиною (Рим. 11:33) и исповедует непостижимость судеб Божиих, выражаясь почти так же, как и Давид, когда он то называет судьбы Божии бездною многою, (Пс. 35:7), в которой нельзя достать основание ни мерою, ни чувством, то говорит, что удивися разум от него и от состава его, и утвердися паче, нежели насколько простираются его силы и его объем (Пс. 138:6)»⁹⁶⁸.

Итак, если по учению св. отцов Церкви, наш разум так бессилен в познании даже Божественных свойств, если имена Божии дают нам такое несовершенное и ограниченное ведение о Боге, то что же отсюда следует? Следует то, что мы опять и опять приходим к той же истине, что имена Божии суть человеческие действия, о чем свидетельствует не только их изобретение, и самый процесс их образования, но, как видим, и то ограниченное познание о Боге, которое свойственно им, как произведению нашего слабого и ограниченного рассудка.

Впрочем, говоря, что имена Божии суть человеческие действия, мы тем самым далеки от мысли отождествлять их с именами и словами не божественными, обычными. От последних они отличаются своим священным значением, ибо говорят о Боге. Поэтому они суть священные символы, святые слова.

В отличие от простых слов св. Григорий Нисский имена Божии называет священными⁹⁶⁹ и досточтимыми⁹⁷⁰. Он делает это в противовес Евномию, который, несмотря на свои заявления о таком важном значении имен Божиих в деле познания Божественной сущности, в итоге этих заявлений, как увидим ниже, оказывает пренебрежительное к ним отношение⁹⁷¹.

Указывает св. Григорий Нисский и другие отличительные священные значения имен Божиих, что он делает также в противодействие Евномию, имея в виду его неправильное определение «тайны благочестия» и отрицательное отношение к обычаям православной Церкви и ее таинственным знакам. Под этими обычаями св. Григорий разумеет таинства, молитвы и другие установления Церкви, нашу борьбу с страстями, добродетели и вообще церковную, христианскую жизнь⁹⁷². А под таинственными знаками, очевидно, разумеется св. отцом крестное знамение, как охраняющее наши душевные блага, отвращающее от нас наветы лукавого⁹⁷³ и служащее средством нашего освящения⁹⁷⁴; или же здесь разумеются сопровождаемые крестным знамением те священнодействия, при совершении коих происходит самое осуществление таинства, когда на нас нисходит благодать Св. Духа. Но приведем обо всем этом подлинные слова святителя Григория.

«Евномий, – говорит св. Григорий Нисский, – доказывает, будто таинство пакибытия напрасно, таинственное дароприношение бесполезно и причащение не доставляет никакой пользы причащающимся… Затем⁹⁷⁵ продолжает свою речь сими словами: „мы, последуя святым и блаженным мужам, говорим, что тайна благочестия состоит собственно не в священных именах и не в особенных обычаях и таинственных знаках, а в точности догматов“. Что Евномий, – говорит св. Григорий, – пишет это, последуя не евангелистам и не апостолам, и ни кому-либо из бывших наставниками в древнейшем писании, это ясно всякому... А вследствие сего можно думать, что „святыми и блаженными мужами“ он называет Манихея, Николая, Аколуфа, Аэтия, Ария и всех того же лика... А мы, дознав от святого гласа, что аще кто не родится свыше водою и Духом, не войдет в Царствие Божие (Ин. 3:3, 5), и что ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, той жив будет во веки (Ин. 6:56, 58), уверены, что тайна благочестия состоит... в исповедании имен Божиих, – разумею Отца и Сына и Святаго Духа, и спасение утверждается на общении таинственных обычаев и знаков. Догматы часто исследуются тщательно и чуждыми таинства; и как можно слышать, многие берут наш догмат предметом для своих словесных состязаний, и некоторые из них часто попадают на истину, а тем не менее чужды веры. Посему, так как Евномий пренебрегает священными именами, при призывании которых силою божественного рождения подается благодать приступающим с верою, а также презирает общение таинственных знаков и обычаев, в которых крепость христианства, то скажем слушателям сего обмана… Как не видите, что это гонитель веры, вызывающий доверяющих ему к отклонению от христианства?»⁹⁷⁶

Итак, из приведенных святоотеческих слов видно, что, в отличие от простых слов и имен, имена Божии являются не только священными и досточтимыми, но в своем исповедании при крещении и причащении, точнее в исповедании веры в Св. Троицу, они являются тайною благочестия, т.е. основою всей христианской жизни; а в своем призывании при крещении имена Божии являются средством получения в сем таинстве благодати св. Духа.

Кроме того, в вышеприведенных словах св. Григория надо отметить еще и то, что верующие получают благодать Св. Духа в таинствах чрез призывание имен Божиих только в том случае, если они приступают к таинству с верою. Отсюда следует, что имена Божии, при всем своем спасительном значении, без веры недостаточны для получения нами в таинствах благодати Св. Духа. Значит, как имена Божии, так и вера одинаково являются средствами к стяжанию нами благодати Св. Духа в таинствах и в частности в таинстве св. крещения.

А так как, по учению апостольскому, вера без добрых дел мертва⁹⁷⁷, то таким же средством к получению благодати Св. Духа в таинствах является и добродетельная христианская жизнь. Здесь нужно помнить то обстоятельство, о котором повествуется в жизнеописании Блаженнейшего папы Римского Агапита. Пред его лицом был оклеветан один великий, праведный епископ, и папа повелел его посадить в темницу. Но по откровению, бывшему папе Агапиту, означенный епископ был освобожден из темницы и в присутствии самого папы стал служить литургию. Ему сослужило несколько диаконов. И вот пред самым пресуществлением Св. Даров епископу пришлось несколько раз прочитать молитву призывания Св. Духа и тем не менее сошествие Св. Духа не произошло, a вместе с тем не было и самого пресуществления. На вопрос папы, почему епископ несколько раз уже произнес молитву призывания и вновь ее начинает произносить, он объяснил, что не видит, как всегда было доселе, снисхождения Св. Духа и просил папу удалить от престола одного из диаконов, державших рипиду, благодаря коему (очевидно сей диакон сослужил епископу в тяжком грехе) и задерживалось явление Духа Святаго. И лишь только диакон был удален, последовало видимое не только для епископа, но и для самого папы, наитие на Св. Дары Божественного Духа⁹⁷⁸.

Впрочем, по особым целям Своей промыслительной деятельности иногда Господь, как свидетельствует св. Иоанн Златоуст, являл Свою благодатную силу в жизни людей, не имевших ни веры, ни доброй жизни, каковыми были, например, пророк Валаам, Фараон и Навуходоносор⁹⁷⁹. А иногда, как это видно из жизнеописания св. Иоанна Постника, Господь являл Свою благодать и без посредства молитвы, т.е. без произнесение имени Божиего⁹⁸⁰.

Таково святоотеческое учение о спасительном для нас значении имен Божиих. Как видим, имена Божии священны и досточтимы, ибо говорят нам о Боге, давая нам о Нем познание. Они, когда исповедуется чрез них в таинствах крещения⁹⁸¹ и причащения вера во Св. Троицу, являются основою жизни христианской. И наконец, чрез их призывание в молитве, при совершении св. крещения и других таинств, мы получаем благодать Св. Духа.