Глава восемнадцатая

В книге прот. Булгакова «Свет невечерний» мы находим такие слова: «Имя Божие, – говорит он, – которое есть постоянно совершающееся действие силы Божией, энергия Божества, есть Бог»⁸²¹. В таком же смысле и, в частности об имени «Иисус», рассуждает в своей книге и священник о. Флоренский, ссылаясь для доказательства на дневник о. Иоанна Кронштадтского: «Моя жизнь во Христе»⁸²². Но в той же книге своей «Свет невечерний» о. Булгаков определяет Софию, как имя Божие, говоря, что София «своим ликом, обращенным к Богу, есть Его Образ, Идея, Имя»⁸²³.

Таким образом, чтобы утвердить свое учение о Софии, как о Боге, прот. Булгаков подводит под него основу, которая представляет из себя учение имябожников, что имя Божие есть энергия Божие и, следовательно, есть Сам Бог. Вне всякого сомнения, эта основа кажется о. Булгакову незыблемой. Но мы с этим согласиться не можем. Посмотрим, насколько имябожническое учение может быть основою для его софийного учения.

Как известно, вопрос, выдвинутый русскими афонскими имябожниками сильно взволновал нашу русскую Церковь и, к сожалению, не успел получить для себя окончательного разрешения. Поэтому мы не считаем излишним с особенным вниманием остановиться на имябожническом учении.

Сущность последнего определяет сам прот. Булгаков своими вышеприведенными словами. Так в своей сущности определяется это учение и самими имябожниками. В их «Ответе на грамоты святейших вселенских патриархов» мы читаем: «Всякое имя Божие есть действие Божие и имени Божиему, как действию Божию, принадлежит Божественное достоинство по существу, а не по благодати и потому мы именуем имя Божие Богом»⁸²⁴. Самый главный защитник имябожнического учение иеросхимонах Антоний Булатович в своей «Апологии» говорит: «всякая вообще Истина Богооткровенная, возвещенная людям Духом Святым чрез пророков и апостолов и Богоносных мужей, а также изреченная воплощенным Богом и Словом, также и всякая Богодвижимая молитва и молитвы церковные, кои внушил Церкви Дух Святый, – суть Бог, ибо суть словесное действие Бога. Следовательно, и всякое Имя Божие, как истина Богооткровенная – есть Сам Бог, и Бог в них пребывает всем существом Своим, по неотделимости существа Его от действие Его»⁸²⁵.

Хотя, по учению имябожников, все имена Божии, как действия Божии, неотделимы от Бога, вечны и равночестны, тем не менее, говоря об имени Божием, они в особенности имеют в виду имя «Иисус». В данном случае является характерным заглавие книжки иеросхим. Антония Булатовича, которая называется «Апологией веры во Имя Божие и во Имя Иисус». Поэтому в конце «Апологии» о. Булатович выражает такое исповедание: «исповедую, что имя Божие и имя Иисус Божественно и Свято Само по Себе, то есть Сам Бог»⁸²⁶.

Правда, под влиянием критики, тот же о. Булатович в своей «Апологии» говорит: «мы… различаем Имя Божие от Самого Существа Божия и мо сливаем понятие Существо Божие и Имя Божие»⁸²⁷. Но это заявление вождя имябожников не изменяет сущности их учения, ибо о. Булатович не отрекается от вышеприведенных его слов, в которых он называет имя Божие и имя Иисус самим Богом. А выражение: «сам Бог» равносильно выражению: «существо Божие». Если бы о. Булатович назвал имя Божие и имя Иисус только Богом, то и тогда означенное его заявление не изменило бы основной точки зрения имябожников. Ведь под наименованием «Бог» обычно мыслится нами только Божественное существо, и ни что другое. Да, в Божественном Писании и люди называются богами⁸²⁸. Так именуются они по благодати. Но имябожниками имя Божие называется Самим Богом. Значит, оно, по их учению, есть Бог не по благодати, a по Божественному естеству. Кроме того, в имябожнической рукописи под названием: «Соборное разсуждение о имени Иисуса Христа в пустыни ,,Новая Физанда“ на Афоне», в пунктах 1 и 7 сего «разсуждения» под словами: «имя Божие есть Сам Бог» разумеется именно существо Божие⁸²⁹.

Под влиянием той же критики имябожники словами о. Булатовича в его «Апологии» заявляют, что «условных знаков и букв, коими выражается Божественная истина и идея о Боге, мы не обожаем, ибо сии звуки и буквы не суть Божественное действие Божества, а действие человеческого тела... Богом же называем самую идею о Боге»⁸³⁰. Такое заявление делает о. Булатович в своей «Апологии» неоднократно, говоря: «всякая идея о Боге есть Сам Бог»⁸³¹, «созерцание имени Его и есть Бог»⁸³²; под именем Божиим должно разуметь мысль, идею о Боге⁸³³. Tо же самое писали имябожники в своем «Ответе на грамоты вселенских патриархов» и в изданной ими тетради «По поводу листка», который содержит в себе учение Православной Церкви об именах Божиих⁸³⁴.

Но и это заявление имябожников не изменяет главного положение в их учении, что имя Божие есть Бог. Мысль или идея о Боге есть внутренняя духовная составная часть имени Божиего, как членораздельный звук – составляет внешнюю физическую составную часть имени Божиего. Только при наличии обеих этих составных частей своих может быть имя вообще и в частности имя Божие. Разумеется, означенное заявление имябожников само по себе является в высшей степени странным. Оно изменяет все их имябожническое учение, которое от начала и до конца говорит об имени Божием; ибо оно дает им только право говорить, что идея о Боге есть Бог, и не дает им права говорить, что имя Божие есть Бог. Но в действительности, в силу этого заявления нельзя оценивать сущности учение имябожников по той причине, что они называют идею о Боге самим Богом, а также отличают имя Божие от самого существа Божиего только для того, чтобы выйти из под ударов критики, a не для того, чтобы внять спасительному ее голосу и оставить свое пагубное заблуждение.

Поэтому о. Булатович в той же своей «Апологии» пишет, что под именами и словами он разумеет имена и слова членораздельные. «Сын Божий, – говорит он, – и Слово есть премудрость Отчая, энергия сей премудрости есть членораздельное слово премудрость, возвещенная людям или Самим Господом Иисусом, или рабами Его в Ветхом и Новом Заветах»⁸³⁵. А в другом месте своей «Апологии» о. Булатович пишет: «Конечно, говоря о таком поклонении (как Богу) Имени Божию, мы понимаем имя Божие духовно и в широком смысле этого слова, а не только в узком смысле букв и звуков, которыми пишется и произносится какое-либо имя Божие»⁸³⁶.

Таким образом, имябожники хотя и заявляют, что они отличают имя Божие от самого Божественного существа и не обоготворяют самих букв и звуков сего имени, считая Богом идею о Боге, но в действительности имя Божие они называют Самим Богом, т.е. существом Божиим; и под именем Божиим разумеют не одну только составную часть имени – идею или мысль о Боге, но и другую его составную часть – членораздельный звук. Иначе сказать, имябожники в своем учении об имени Божием, как энергии Божией, называют его Самим Богом, т.е. отождествляют имя Божие с существом Божиим и имеют в виду имя Божие целиком, – как мысль о Боге и как внешнее выражение этой мысли в нашем членораздельном звуковом произношении.

Мы не намерены подробно излагать имябожническое учение наших русских афонских иноков для всесторонней его критики. Критическое обследование этого учения уже было. Оно началось с Греческой Константинопольской Церкви, о чем свидетельствует послание Константинопольского Патриарха Иоакима III-го от 1912 г., 12 сентября, которым это учение осуждается⁸³⁷. Заместителем Иоакима, Константинопольским Патриархом Германом V-ым было поручено рассмотреть учение русских имябожников в особой комиссии из преподавателей Халкинской богословской школы. Когда комиссия признала означенное учение неправильным, то и Синод Греческой Константинопольской Церкви осудил его, как хульное и еретическое, а Патриарх Герман отправил от 5 апреля 1913 г. на Афон грамоту с осуждением учения имябожников⁸³⁸.

Подробным и всесторонним обследованием настоящего вопроса в связи с афонской смутой пришлось заняться нашему Российскому Святейшему Синоду в том же 1913 г. При этом обследовании Синод имел в своем распоряжении три доклада по поводу возникшего на Афоне имябожнического учения, составленные: Архиепископом Антонием Волынским, ныне Митрополитом и Председателем Русского Архиерейского Синода Зарубежной Русской Церкви, Архиепископом Никоном Вологодским, ныне умершим, и С.В. Троицким, ныне профессором Белградского Университета. На основании сих докладов Синод наш тогда же обратился ко «всечестным братиям, во иночестве подвизающимся» с особым посланием⁸³⁹. Кроме того, в Прибавлениях к Церковным Ведомостям за 1913 г. был напечатан труд того же С. Троицкого, в котором автор дал всесторонний и очень подробный критический разбор сего учения под заглавием: «Учение св. Григория Нисского об именах Божиих и имябожники»⁸⁴⁰. Из всех указанных нами выше материалов можно составить об учении русских имябожников всестороннее представление. Но мы этого делать не будем, ибо всестороннее освещение данного учения не входит в нашу задачу. Имея в виду учение о. Булгакова о Софии, в котором она определяется, как имя Божие и потому называется энергией Божией и Самим Богом, мы только уясняем себе, насколько состоятельно учение, что имя Божие есть энергия Божие и Сам Бог, а также, может ли на основании сего учение прот. Булгаков считать Софию Богом? Конечно, мы должны рассматривать этот вопрос при свете святоотеческого учения, которое есть учение Церкви.

Итак, будем иметь в виду главный вопрос из учения имябожников: можно ли назвать имя Божие энергией Божией и Самим Богом?

Вопрос этот был поднят очень давно, еще в IV веке еретиком Евномием и тогда же был решен святыми отцами в отрицательном смысле. Евномий, как арианин, не мог разделять православного учения о Сыне Божием, как истинном Боге. Он считал Его тварью. Но чтобы найти основание для своего еретического учения о Сыне Божием, он и выдвинул свою рационалистическую теорию об именах вообще, в частности об именах Божиих и в особенности об имени: «Нерожденный».

По свидетельству проф. Троицкого, эта теория находится в связи с учением Платона об идеях⁸⁴¹, которые, по учению Платона, выражают сущность всех вещей и суть самые сущности вещей. Впрочем, об этой связи того и другого учения свидетельствует сам Григорий Нисский в своей 12-ой книге против Евномия, где о последнем св. отец говорит: «оглушенный благозвучием Платоновой речи, он считает приличным сделать догматом Церкви его философию»⁸⁴². Мы говорим об указанной связи между учением Евномия и Платона, имея в виду, что имя ставится Евномием в такое же отношение к предмету, им обозначенному, какое отношение указывается Платоном между идеями и вещами.

Как видно из опровержения сего еретического учения Евномия св. отцами – Григорием Богословом, Василием Великим, Иоанном Златоустым и в особенности самым главным обличителем Евномия св. Григорием Нисским – сущность этой арианской теории сводится к следующему.

Все имена существовали ранее вещей, которые ими обозначаются. Эти имена выражают самую сущность вещей. Они открыты были людям Самим Богом. Он насадил их в душах людей, как сущность вещей. Поэтому люди получили возможность иметь самое истинное познание о вещах, ибо обладают самою их сущностью и постигают ее.

В частности это надо сказать и про имена Божии. Открытые нам Богом, они представляют собою дело Божие или действие Божии, почему выражают сущность, природу именуемого ими Бога и даже суть ничто иное, как самая эта сущность, т.е. Бог или существо Божие. По учению Евномия имена даже предпочтительнее самих предметов. Отсюда, каковы имена, таковы и сущности предметов. От разности имен зависит разность сущностей. Поэтому люди посредством имен Божиих могут достигать абсолютного познания о Боге и Его сущности; причем могут познавать Бога так, как знает Себя Сам Бог. Чрез такое познание Бога при помощи имен Божиих люди и достигают своего спасения.

Все сказанное об именах Божиих, по свидетельству Евномия, в особенности приложимо к имени Божиему: «Нерожденный». Но если это имя выражает сущность или природу Бога Отца, то ей чужда будет природа Сына, ибо сущность Его различия от сущности Отца – она определяется именем: «рождение», или что то же именем: «Рожденный». Значит Сын Божий несравненно ниже Отца, поэтому не может быть истинным Богом. Как рожденный, Ом имеет тварную сущность, и есть тварь.

Такова еретическая теория Евномия об именах Божиих, имеющая своею целью утвердить ересь Ария.

Мы не будем заниматься критическим исследованием всей этой теории целиком. Нам нужно взять из нее только те положения, которые имеют поразительное тождество с учением русских имябожников, на котором прот. Булгаков хочет обосновать свое наименование Софии Богом. Такими положениями из арианской теории Евномия являются его утверждения, что имена Божии, во-первых, открыты Самим Богом и, как таковые, суть его действия, и поэтому выражают Его сущность; и во-вторых, являются самою этою сущностью, или что то же – Самим Богом. Необходимо отметить, что свою мысль об изобретении имен Божиих Самим Богом Евномий пытался доказать свидетельствами Св. Писания. По его словам, Бог произносил речение и «дал имена существующим (предметам), – потому что и ростку, и былью, и траве, и семени, и дереву, и прочему дал имена прежде создания человека, когда повелением своим творил все, что получило бытие»⁸⁴³. Для утверждения сей мысли Евномий ссылается на слова Св. Писания и говорит, что «Моисей весьма ясно возглашает: рече Бог и приводит самые речения: да будет свет, да будет твердь; да соберется вода; да явится суша; да произрастет земля; (Быт. 1:3, 6, 9, 11, 20)»⁸⁴⁴.

Для защиты той же своей мысли, что имена изобретены Самим Богом, а не суть дело человеческое, Евномием отмечается то обстоятельство, что в Св. Писании многие слова употребляются произносимыми от лица Божиего⁸⁴⁵. В частности, им указываются дальнейшие слова из книги Бытия: нарече Бог твердь небо и сушу нарече землею и свет день a тьму нарече нощь⁸⁴⁶. Обращаясь к сторонникам Св. Григория, Евномий их спрашивает: «когда писание признает, что сии названия положены Богом, то как вы говорите, что имена придуманы людьми?»⁸⁴⁷ А также ссылался Евномий и на слова Божественного Псалмопевца исчитаяй множество звезд и всем им имена нарицаяй⁸⁴⁸. С тою же целью указывалось им и самое главное наименование Божие: Сый которое было приложено к Себе Самим Богом⁸⁴⁹. И наконец не забыты были Евномием многие имена, которые прилагал к Себе Иисус Христос, называя Себя дверию (Иоан. 10:9), хлебом (6:51), путем (14:6), лозою виноградною (15:10). пастырем (10:11). светом (8:12)⁸⁵⁰.

Посмотрим на вышеобозначенные положения из теории Евномия, а также на его аргументацию при свете святоотеческого учения.

В ответ на утверждение Евномия, что имена существующих предметов, и в частности имена Божии, изобретены Богом, св. Григорий Нисский и Василий Великий утверждают, что все существующие имена изобретены людьми, человеческим рассудком. По словам первого из упомянутых отцов Церкви, «изобретать существующим предметам служащие к их обозначению слова и наименование принадлежит получившим от Бога способность мышления людям, которые всегда по своему произволу, для яснейшего представления предметов, изобретают известные речения, указывающие их свойства»⁸⁵¹. Эта способность теми же вышеуказанными св. отцами называется человеческим «примышлением»⁸⁵². Последнее Василием Вел. определяется так: «возникающее у нас после первой мысли о предмете более тонкое и тщательное исследование мыслимого называется примышлением»⁸⁵³. Так же по существу определяется «примышление» и св. Григорием Нисским. «По моему рассуждению, – говорит он, – примышление есть способность открывать неизвестное, отыскивающая дальнейшее при помощи ближайших выводов из первого познания о том, что составляет предмет занятий»⁸⁵⁴. По свидетельству сего св. отца, «примышление» есть источник всех наук. Но «и все прочее, – говорит он, – что время открыло полезного и нужного для жизни человеческой, открыто не иначе, как чрез примышление»⁸⁵⁵.

Как свидетельствуют те же св. отцы Церкви, это человеческое «примышление» является источником для появления и всех имен Божиих. «Имя Божества, – пишет св. Григорий Нисский, – изрекается людьми посредством примышления для обнаружения превышнего могущества⁸⁵⁶ …мы думаем, что прибавлять какую-нибудь честь к Божескому естеству, высшему всякой чести, есть дело, превышающее человеческую немощь; но при этом не отрицаем, что посредством благочестиво примышленных речений и имен стараемся дать некоторое понятие о свойствах сего естества»⁸⁵⁷.

По словам Св. Василия Великого, «Господь наш Иисус Христос... именует Себя в одном месте так, в другом иначе, применяя к Себе по примышлениям названия, между собою различные»⁸⁵⁸. В согласии с этим святоотеческим свидетельством мы находим у св. Григория Нисского такие слова: «противоречит тому, что говорим, не обращающий внимание на имена, употребляемые в Писаниях. Потому что если бы изучил божественные речения, то, конечно, узнал бы, что по различным способам примышление Господь называется в Писании и клятвою (Гал. 3:13).. . и скимном львовым (Быт. 49:8)... и подобными именами, которыми святые и отменные мужи верно объясняли цель той мысли, какую имели в виду»⁸⁵⁹.

Вообще, в творениях св. Григория Нисского содержится много свидетельств, где он заявляет, что происхождение всех имен есть дело людей, a происхождение предметов, ими обозначаемых, есть дело Бога. В начале сотвори Бог не имя неба и земли, но небо и землю (Быт. 1:1), отвечает святитель Григорий⁸⁶⁰. «Имена, – пишет он, – а не естество существующих предметов происходит от нас»⁸⁶¹.

Конечно, все существующее имеет своею последнею причиною Бога. Он источник бытие всего, и следовательно имен. Этого не отрицает и св. Григорий Нисский, почему и говорит: «звуки для объяснения сущего изобрела вложенная Богом в нашу природу разумная сила. Если кто относит причину их к Давшему силу, – ...мы не противоречим. Как о движении, зрении и прочих действиях чувств мы говорим, что они происходят от Того, от Которого мы получили таковую способность: так и причина именования Бога... должна быть относима к Нему Самому. А власть именовать все мыслимое так или иначе лежит в природе; и захочет ли кто называть ее примышлением или иным чем-либо мы не будем прекословить»⁸⁶². Однако, из приведенных слов св. Григория видно, что власть давать имена дана от Бога человеку. Ее он осуществляет чрез свою способность примышления, что то же – разумную силу, которая, по словам св. Григория Нисского, «происшедши таковою от Бога, затем сама собою движется и взирает на вещи... налагает на каждую из вещей, как бы какие клейма, обозначение посредством звуков». Удостоверяет это учение и великий Моисей, сказав, что «Адамом положены наименования неразумным животным» (Быт. 2:19–20)⁸⁶³. Таким образом, учение св. Василия Великого и св. Григория Нисского, что имена изобретены людьми, остается непоколебимым. Так и заявляет о сем св. Григорий, говоря: «остается твердым наше слово, что человеческие звуки суть изобретение нашего рассудка. Потому что мы не знаем из Писания, ни того, чтобы в начале, когда еще человечество было само с собою единогласно, сообщены были слова от Бога каким либо научением, ни того, чтобы, когда языки разделились на разные отличия, божественный закон установил, как каждый должен говорить; но Бог, восхотев, чтобы люди были разноязычны, предоставил им идти естественным путем и каждому (народу) как угодно образовать звук для объяснения имен»⁸⁶⁴.

Если мы это святоотеческое учение об изобретении имен вообще и в частности имен Божиих самими людьми сопоставим с теми приведенными нами выше изречениями Св. Писания, на которые ссылается Евномий, то и после этого оно останется непоколебимым.

Как видели, Евномий, для доказательства своей мысли, что имена произошли от Самого Бога, указывает на слова из книги Бытия: рече Бог: да будет свет; да будет твердь, и пр. (Быт. 1:3, 6, 9, 11, 20). Но св. Григорий изъясняет нам, что в приведенных Евномием библейских словах выражение рече "нисколько не указывает на голос или речь Божию, но, означая могущество соприсущее изволению Божескому, представляет с большею доступностию для наших чувств умопостигаемое учение... Дух Святый, говоря, что созданию предшествовало повеление, являет нам Бога Создателем не речений, но предметов, указываемых значением речений»⁸⁶⁵. По свидетельству сего св. отца Церкви, эти слова научают двум истинам: той, что Бог сотворил все по Своей воле, и той, что Божеское изволение без усилий и труда стало естеством»⁸⁶⁶.

Таким образом, согласно толкованию сих слов Божественного Писание св. Григорием, здесь нет даже совсем мысли о том, что Бог является создателем речений, обозначающих ту или другую часть созданного Богом естества.

Да и самых речений в смысле наших слов и речей здесь совсем не могло быть. По словам св. отца, людям свойственно сначала выражать свое хотение словами, а потом уже осуществлять его действием. Но такое посредство между хотением и действием, Богу, как всемогущему, совсем не свойственно. Что это так, об этом свидетельствует Моисей. Повествуя, «что Бог изрек повеление чему-либо произойти, Моисей, – говорит святитель Григорий, – изображает свободное хотение воли, а прибавляя: и бысть тако, показывает, что для Божеского естества нет никакого различия между изволением и действием... Ибо понятие произволения и действия нисколько не допускает мысли о чем-либо посредствующем между ними; но как при воспламенении огня одновременно является и свет... так и действие Божеского изволения есть самое осуществление происшедшего... Бог, все осуществивший повелением Своим... в то же время для возвещения сей мысли не имеет нужды в словах»⁸⁶⁷.

Точно так же объясняет слова Св. Писания, на которые ссылается Евномий и св. Василий Великий. «Создатель вселенной, – говорит он, – ...все величие видимого привел в бытие одним мановением воли... Когда же приписываем Богу глас, речь и повеление, тогда под Божиим словом не разумеем звука, издаваемого словесными органами, и воздуха, приводимого в сотрясение посредством языка, но, для большей ясности учащимся, хотим в виде повеления изобразить самое мановение в воле»⁸⁶⁸. Подобным образом рассуждают св. Амвросий Медиоланский, св. Иоанн Дамаскин и другие св. отцы Церкви⁸⁶⁹.

Итак, из вышесказанного святоотеческого объяснение речений Божиих кн. Бытия⁸⁷⁰ явствует, что эти речения суть ничто иное, как изображение или обозначение Моисеем Божественной воли. Согласно с этим св. Григорий Нисский определенно показывает нам, что представляют из себя все слова Божии, которые находятся в Св. Писании. По словам св. отца: «речь Божия не произносится ни на еврейском, ни на другом каком-либо из употребляемых между народами языке, но все, какие ни есть Божии слова, написанные Моисеем или пророками, суть указание Божественной воли, то так, то иначе сообразно с достоинством причастников благодати, озаряющие чистую и владычественную силу (ума) святых»⁸⁷¹.

Из этих святоотеческих слов видно, что слова Св. Писания не суть самая воля Божия, или действие Божие, или самое откровение Божие, а только указание этой Божественной воли, – то, что указывает на эту волю, говорит о ней, отпечатлевая ее в тех или иных словесных формах или словах, которые ранее изобретены были людьми. Так появились все слова Божии, как плод бывшего откровения или воздействия на душу святых Божественной воли. Как плод Божественного откровения, слова Божии выражают волю Божию и указывают людям путь спасительной жизни, согласной с истинною верою в Бога и Его святыми заповедями, и называются указаниями Божественной воли. Но сами по себе эти слова не суть в собственном смысле речения Божии. Они принадлежат нашему изобретению. Они суть наши слова, которыми святые люди истолковывали полученное откровение для других; и потому возвещали его человеческими речениями, так как иначе мы не могли бы понять Божественного откровения в целях нашего спасения. Так смотрит на дело и сам св. Григорий Нисский, почему и говорит: «мы не можем иным способом понять открываемое, если оно не будет возвещено звуками и речениями. Хотя Давид Духом говорит, что Господом нечто речено Господу (Мф. 22:43), но говорящий есть Давид, который не мог бы иначе научить нас тому, что разумеет, если бы звуками и речениями не истолковал полученного им от Бога разумения тайн»⁸⁷².

Таким образом, называя слова Божии указаниями Божественной воли, св. Григорий Нисский не смешивает действия Божиего с его внешним отпечатлением, его словесною формою. Слова Божии, как указание Божественной воли – одно, а самая воля Божие и действие Божие – совсем другое. Последнее принадлежит Богу, а первое принадлежит человеку, его воле и есть его дело, хотя оно, как плод Божественного откровения, с непогрешимою точностью выражает Божественную волю. И если Моисей приписывал вышеуказанные речение Св. Писания Самому Богу, то делал это, как говорит тот же св. Григорий Нисский, «по незрелости только что приводимых еще к богопознанию, для яснейшего представления Божеской воли и дабы удобнее убедить слушателей, внушая им страх достоверностию Того, Кто говорил им»⁸⁷³.

Впрочем у св. Григория Нисского мы находим учение, из коего видно, что употребляемые в Св. Писании слова Божии, продолжают оставаться в своей сущности словами человеческими даже и тогда, когда в силу Божественного домостроительства, в целях нашего спасения, они произносились не людьми, но чудесно, Божественною волею были составлены Богом посредством воздушных стихий. Это учение выражается св. отцом при его объяснении гласа Божественного Отца, бывшего Сыну Божию во время Его крещения во Иордане⁸⁷⁴, во время преображения на Фаворе⁸⁷⁵ и пред страданиями Христа, когда прибывшие в Иерусалим на поклонение к празднику еллины выразили желание Его видеть⁸⁷⁶. По поводу указанного явления из жизни Иисуса Христа св. Григорий Нисский говорит: «таковый глас для вразумления слушающих был образован Богом в воздушной стихии соответственно преобладающей привычке говорящих. Так Бог всем хотящий спастися и в разум истины приити (1Тим. 2:4), сочленил в воздухе слово, имея целью спасение слушающих, как и Господь говорит иудеям, думавшим, что гром бысть потому, что звук составился в воздухе, что не Мене paди глас сей бысть, но, вас, ради (12:29–30)"⁸⁷⁷.

В приведенном святоотеческом изречении особенно оттеняется мысль, что слова Божественного Отца, сказанные Сыну Божию в вышеобозначенных случаях Его земной жизни были составлены Богом посредством воздушных стихий. Следовательно нельзя сказать, что эти слова в собственном смысле произнесены были Богом, хотя они и представляются произнесенными от лица Самого Божественного Отца, тем не менее эти слова в своей сущности были словами изобретенными ранее людьми, – словами человеческими.

Такими же, как свидетельствует св. Григорий Нисский, человеческими словами по своей сущности продолжают быть и те слова, которыми Господь беседует со святыми во время своих Богоявлений в силу Своего неизреченного человеколюбия и крайнего снисхождения к человеческой немощной природе. «Что Бог, – говорит святитель Христов, – допускает беседу с человеком, причиною того мы полагаем человеколюбие... Сила Божия... бесконечно превышая нашу природу, и будучи недоступна для общения, как бы какая благоутробная матерь, подражающая бессмысленному лепету младенцев, то уделяет человеческой природе, что она в состоянии принять. Поэтому, в различных богоявлениях людям она и принимает человеческий вид, и по-человечески говорит, и облекается в гнев и милость... чтобы чрез все свойственное нам руководима была младенческая наша жизнь наставлениями провидения, будучи приводима в связь с Божескою природою ... посредством наших свойств провидение Божие приспособляется к нашей немощи... Но как нельзя назвать глухонемым разговаривающего с глухонемым посредством видимых знаков, которые он привык понимать, так нельзя приписывать Богу человеческого слова на том основании, что Он употреблял его с людьми по домостроительству»⁸⁷⁸.

Итак, нет ни одного слова в Св. Писании, которое, по учению св. Григория Нисского, не было бы изобретением человеческого разума. Следовательно, по своему образованию, все слова Божии, хотя бы и сказанные от лица Самого Бога, суть наши слова. Вот почему св. отец говорит: «хотя в Божественном Писании от лица Божия изрекаются некоторые из обычных у нас речений: но нужно знать, что Дух Святый беседует с нами нашими же словами. Так и из повествования книги Деяний (Деян. 2:6) знаем, что каждый принимал учение на собственном природном языке, внимая силе слов при помощи известных ему речений»⁸⁷⁹.

Св. Григорий Нисский, изъясняя истину, что слова Божии, о коих говорит нам Св. Писание, суть слова человеческие, показывает, к каким должны мы придти нелепостям, если, прежде всего, будем считать имена вообще и имена Божии в частности изобретенными Самим Богом. По его словам, это будет равносильно тому, чтобы приписывать Богу человеческие дела и чрез это впадать в языческие, антропоморфические понятия о Боге, а также и в нелепые понятия о самих людях. «Болтовня и суетность иудейская, – говорит св. отец, – совершенно чуждая возвышенности образа мыслей христиан думать, что великий... Бог, как бы некоторый грамматик, сидит, занимаясь тонкостями... установления имен... сидя пред первозданными, как бы какой детоводитель… преподает учение о словах и именах... он (Евномий) говорит, что сами первозданные Богом или непосредственно происшедшие от них, если бы не были научены, как каждая из вещей нарицается и именуется, жили бы вместе безгласно и бессловесно, и ничего, говорит, полезного для жизни не совершили бы, так как мысль каждого была бы неизвестна по причине недостатка знаков, то есть слов и имен. Таково безумие писателя»⁸⁸⁰.

Это безумие Евномия святитель Григорий видит и в его утверждении, что речения, о которых говорится в кн. Бытие (1:3, 6, 9, 11, 20), принадлежат Самому Богу. «Если... кто скажет, – говорит св. Григорий Нисский, – что Богом изречены по-человечески слова: свет, или небо, или семена, тот, конечно, допустит мысль, что сии слова составлены на одном каком-либо наречии языка. Какое же это наречие пусть укажет; ибо знающему то, конечно, не следует не знать и этого»⁸⁸¹. «Если (Евномий) утверждает, что Бог говорил; то пусть укажет нам и слух (тех), для кого Он говорил. Или он скажет, что Бог говорил Себе Самому?» … Но «кто даже из людей имеет нужду в речах и разговорах с самим собою? Каждому достаточно одного движения мысли для того, чтобы выполнить стремление своей воли. Он скажет, конечно, что Бог беседует с Сыном. Но зачем же тут нужен звук?.. Ибо звук не иначе может существовать как, составляясь в воздухе, и совершенно необходимо допустить какую-либо среду, находящуюся между говорящим и тем, к кому обращена речь... Какую назовут они среду, которою отделят Сына от Отца? Истина... не допускает мыслить никакого посредства между Отцом и Сыном. Да и какое могло быть слово к Слову истинному?.. Итак... пусть укажут нам и собрание слушателей Божественных слов. Себе говорить Он не имеет нужды; Сын не нуждается в научении речениями, Дух сказано, вся испытует, и глубины Божия; твари же еще не было: к кому же обращена была речь?»⁸⁸²

Наконец, имея в виду учение Евномия, что Сам Бог нарек имена существующим предметам, св. Григорий Нисский считает и это учение нелепостью. Он указывает, что в таком случае Евномий должен допустить произнесение Богом, по подобию людей, пространных речей с выражением мыслей при помощи голоса и звука, а также допустить и все то, что из этого следует. «Наше человеческое слово, – говорит св.отец, – произносится при помощи голосовых органов, дыхательного канала, языка, зубов, рта, ...при помощи сочетания слогов, из которых одни образуются посредством движения губ, другие посредством языка, и иные при помощи того и другого органа. Итак, ...он (Евномий) припишет Богу и эти органы и, ради употребления слова, придает Божеству форму. Ибо всякое устроение органов, производящих голос, непременно имеет форму, а форма есть очертание тела; всякое же тело неизбежно имеет сложность. А где усматривается сложность, там, конечно, разумеется и разложение сложного, разложение же, по своему понятию, есть одно и то же с истлением… Вот какое естество у нового бога открыл (нам) последовательный вывод из сказанного новым творцем богов»⁸⁸³.

Отсюда тщетной является попытка Евномия обосноваться на том свидетельстве Св. Писания, где говорится о приложении наречений Самим Богом, созданным Им частям мира: тверди, суше, свету и тьме⁸⁸⁴. Всем этим предметам даны были наименования не Богом, а самими людьми, ибо «мы, – говорит св. Григорий Нисский, – одному из существующего (предмета) дали имя небо, другому – земля, иному – иное какое-либо (имя)»⁸⁸⁵.

Tо же самое нужно сказать относительно обращение Евномия и к словам Божественного Псалмопевца, в которых говорится о наречении Богом имен звездам⁸⁸⁶. По свидетельству св. Григория, эти слова Псалмопевца буквально понимать нельзя. Здесь выражается только мысль о самом точном до мельчайших подробностей знании Богом всего Им созданного. Буквальное понимание слов, что Бог нарицает имена звездам, ведет к нелепости и недостойному мнению о Боге. «Ибо, если бы, – говорит св. отец, – кто допустил, что они (звезды) наречены Богом, то совершенно необходимо было бы признать, что Им приписаны звездам названия еллинских идолов, и все, что в баснословном повествовании присоединяется к именам звезд, признать истинным, так как Бог закрепляет за ними эти названия. Так седмерица заключающихся на небесном своде светил, разделенных по еллинским идолам, делает безупречными впавших в это заблуждение, так как они будут верить, что такой порядок устроен Богом... из этого ясно, что Божественное Писание пользуется общеупотребительными в жизни именами для нашего наставления... (Иов. 9:9; Иса. 13:10)⁸⁸⁷.

Таким же в своей сущности общеизвестным словом было и имя: Сый, которым наименовал Себя Бог в беседе с Моисеем⁸⁸⁸ и на что ссылается Евномий, как на одно из доказательств своей теории о происхождении имен Божиих от Бога. Слово: Сый, как отмечает св. Григорий, есть ничто иное, как производная форма (причастие) от глагола «быть»⁸⁸⁹. Следовательно, слово «сый», как и его основное слово «быть», было в обычном употреблении среди людей. И если Богу угодно было сие слово сделать Своим наименованием, то это не значит, что слово «сый», как наименование Божие изобретено Богом, или от Него произошло. Господь наименовал Себя словом, изобретенным самими же людьми, в чем нет ничего несообразного, если мы будем иметь в виду приспособление, которое употребляет Господь по отношению к нашей немощной природе, с целью дать нам возможность познать Его, и что Он делает по Своему Божественному домостроительству, о чем, как видели выше, говорит св. Григорий Нисский.

К тому же, как свидетельствует профессор Троицкий, нет основания полагать, что имя Божие: Сый, или что то же: Иегова ⁸⁹⁰ появилось только с момента явления Бога Моисею. В вышеуказанном его исследовании об именах Божиих приводится такое свидетельство Еп. Хрисанфа, ученого автора книги: «Религии древнего мира в их отношении к христианству» (СПБ. 1878 г.). «В книге Исход, – пишет Еп. Хрисанф, – имя Иегова, по-видимому представляется совершенно новым и в первый раз открытым Моисею, но так только по-видимому. В эпоху явления Моисея в качестве пророка и избрания его на служение народу Божию имя Иеговы не было безусловно новым. В имени матери пророка Иохаведы (Исх. 6:20; оно означает: слава которой есть Иегова), так и в некоторых других именах, принадлежащих древним родам (1Пар. 2:24; 7, 3, 8), видят указание на имя Иеговы. Замечают, что было бы невероятно предположить, что Моисей, являясь евреям в качестве пророка, посланного от Бога отцов их, принес им совершенно неизвестное для них имя этого Бога. Находят в самой форме имени Иегова доказательство его глубокой домоисейской древности. В той же книге Бытия прямо говорится, что имя Господа (Иегова) было известно еще ближайшим потомкам Сифа. Когда родился сын его Энос, тогда начали призывать имя Господа, т.е. Иеговы (Быт. 4:26)⁸⁹¹.

Таким образом, и самое главное имя Божие «Сый» не было открыто Богом Моисею. He было Богом оно открыто людям и до Моисея, но сами люди изобрели это имя Божие, ибо, как видели мы, все слова и имена Божии, о которых говорит нам Св. Писание, согласно учению св. Григория Нисского, без всякого исключения произошли от человеческого примышления, изобретены людьми.

В особенности это следует сказать относительно наименований, которые были приложены к Себе Иисусом Христом, и на которые также напрасно ссылается Евномий для защиты своей еретической мысли⁸⁹². Ведь Господь прилагал к Себе имена Божии и человеческие, которые были ранее известны людям и ими изобретены. Оттого, что Он ими наименовал Себя, они не перестали быть именами человеческими по своему происхождению. И самое наречение Иисусом Христом Себя различными наименованиями, как говорят вышеприведенные нами свидетельства св. Василия Великого и Григория Нисского, произошло по различным способам того же примышления⁸⁹³, ибо Иисус Христос не только Бог, но и человек; и, как человек, прилагал к Себе те или другие наименования. Поэтому и имена Божии, в применении к Господу нашему Иисусу Христу, как и все имена Божии, по своему происхождению суть человеческие действия.

Таково святоотеческое учение о происхождении всех имен Божиих. Оно обнаруживает полную несостоятельность учение Евномия, по которому все имена Божии будто образованы Самим Богом и поэтому являются действиями Божиими.