Часть 3. Статьи об отце Серафиме.

Светлая седмица 1983 г. Надгробие на могиле о. Серафима служит престолом при служении Божественной литургии

В данном приложении мы помещаем статьи, посвященные памяти отца Серафима, статьи его сотрудников и сомолитвенников, людей, близких ему по духу и по работе, а также отрывки из его трудов и цитаты из лекций. Отец Серафим был многогранной личностью: иеромонах-подвижник и любящий добрый пастырь; редактор православных изданий и богословских журналов и миссионер, старающийся «донести основы Православия до всех американцев». Но крое всего этого, отец Серафим (Роуз) был глубочайший религиозный мыслитель, подобный еп. Феофану-Затворнику или еп. Игнатию Кавказскому, обладавший даром пророческого видения, которым он достигал до нашего тревожного и лукавого времени. И именно это качество делает его столь необходимым современному читателю, заставляет так ценить каждую малейшую черту, каждую деталь описания его личности. Информация, представленная в данном приложении, делает портрет отца Серафима, возникающий после прочтения писем, более живым и точным. 

Иерей Алексий Янг

Ибо душа его была угодна Господу

На деревянном надгробии, над могилой о. Серафима, горит лампада

В одной из последних проповедей, которые мне довелось услышать, отец Серафим сказал тихо и просто, как он говорил так много раз перед этим: «Будьте добры друг ко другу. Улыбайтесь и радуйтесь. Друг друга тяготы носите ради Христа».

Смерть отца Серафима 20 августа/2 сентября лишила маленькую, неокрепшую миссию преподобного Германа Аляскинского верного слуги Господня, который хотя и добирался до глубин богословских догматов, но никогда не отклонялся от пути Евангельской простоты, исполняя библейскую заповедь: «уста праведника источают мудрость» (Притчи Соломона 10, 31). Чем же был отец Серафим для нас?

Как известно нашим читателям, он был редактором: в дополнение к передовицам и статьям, подписанным его именем, он также делал много переводов (в которых его имя никогда не указывалось) и писал статьи, не указывая своего авторства. Что более важно, он был нашей постоянной совестью, ободрял и торопил нас, а также мягко напоминал нам, когда мы (по одному из его любимых выражений) «упускали суть дела». А что же было сутью дела? – Донести основы Православия до всех американцев, которые будут нас слушать. Ничего более: по-видимому, простая задача; но и ничего менее: это был гигантский труд. Он верил в нас, упрямых и бестолковых, какими мы обычно и были. Более того, он верил в важность и ценность этой работы и возлагал на нее большие надежды.

Я пишу эти слова сейчас со слезами, потому что отец Серафим был и моим сотрудником, и моей совестью. Я никогда не садился за печатную машинку без того, чтобы отец Серафим, образно говоря, не смотрел через мое плечо, я знал, что мне никогда не придется полагаться только на самого себя. Сейчас мое сердце разрывается, и только Христос может меня утешить.

Многим, возможно, неизвестно, что отец Серафим также был со-редактором богословского журнала “The Orthodox Word” и одним из основателей братства преподобного Германа Аляскинского, а также автором многих книг. Об этих столь же важных аспектах его жизни пусть напишут другие. Я же сам хотел бы немного открыть нашим читателям, каким священником и пастырем был отец Серафим.

Внутренняя сущность этого пастыря-монаха видна из его проповедей, которые всегда были короткие, всегда по существу, предназначенные, чтобы тронуть наши сердца, «смирить нас» (как он любил говорить) и показать нам, чего от нас ожидает Христос. Я помню, как он в первый раз приехал в нашу миссию в Этне, чтобы отслужить божественную литургию. По какой-то причине, которой я уже не помню, литургия служилась в полночь. Когда он повернулся от престола, чтобы прочитать Евангелие, со свечой в руке, освещающей Священное Писание и его бледное лицо, я подумал: вот так все было в катакомбах; и так же сейчас в гонимой катакомбной Церкви в России! В этих проповедях мы чувствовали сердце, такое теплое и любящее, какое только можно найти в этом холодном мире, и ум, спокойный и проницательный, управляемый не этим гнетущим миром, но Благодатью Божией. «Только еще небольшое усилие, – убеждал он нас. – Несите свой крест без жалоб. Не думайте, что вы какие-то особенные, не оправдывайте своих согрешений и слабостей, но старайтесь увидеть себя такими, какие вы действительно есть; и, главное, любите друг друга». Слова Христа. Воистину, отец Серафим показывал нам Христа и словом, и примером.

В разговоре он был, как говорится, «человеком нескольких слов». Он не интересовался пустыми разговорами, редко выражал личное предпочтение чему-нибудь и не любил подделок в любых их проявлениях, часто говоря о «диснейлендовской» американской ментальности, которая сделала невозможным для людей искать и находить истину. Он огорчался из- за того, что большинство из нас были «несознательными»: мы так безмерно безразличны к великим истинам нашей веры, что мы не делимся Православием с остальными. «Бодрствуйте, будьте внимательными и осведомленными!», – призывал он. «Не оставляйте другим понимать и “усваивать” Православие для вас; и не оставляйте Православие для себя, как будто это какое- то частное сокровище. Делитесь им».

В церковной жизни отец Серафим занимал особую позицию (которая также является преобладающей позицией Русской Православной Церкви Заграницей); он называл ее «царским путем» умеренности и равновесия во всем. Однако, этот взгляд не был популярным. Некоторые, чья концепция Православия была низведена до экуменизма, считали его опасным фанатиком; другие, страдая от «ревности не по разуму», обвиняли его в предательстве Православия. Все это он выстрадал, перенося оскорбления, высказываемые и лично, и в письмах, и в печати.

А все остальные, не способные понять ни написанного им, ни его проповедей, и судившие о нем, в основном, по тому, как он выглядел, видели его пыльную, рваную одежду, длинную, спутанную бороду, и презирали его. Он не вписывался в их образ священника или монаха. За спиной его неоднократно называли «грязным монахом». На самом же деле, он был истинным монахом, ангелом во плоти, мертвым для этого мира, но живым для будущего, и более заботящимся об очищении своей души, чем об украшении своего тела.

Его пример был укором для всех нас.

Конечно, пока он был жив, мы мало ценили его.

Мы воспринимали его, как должное, как мы всегда делаем с теми, кого мы любим. Мы думали, что, несмотря на его хрупкое здоровье, он все же всегда «будет здесь». Ему только лишь исполнилось сорок восемь – еще молодой человек – и оставалось еще так много неоконченной работы; он был православным лишь двадцать коротких лет. И потом, после короткой, но ужасно тяжелой болезни, он отошел от нас, ибо «немного наказанные, они будут много облагодетельствованы, потому что Бог испытал их и нашел их достойными Себя» (Книга Премудрости Соломона 3,5).

Отец Серафим ушел в лучший мир, чтобы быть там с его любимыми архиепископом Иоанном, преподобными Паисием, святыми Галлии и Северной Фиваиды, чьи жития он перевел и напечатал.

Какой это был человек! Братья и сестры – наши дорогие читатели – мы не скоро увидим кого-либо подобного ему! Я благодарен Господу за то, что Он дал нам его, пусть даже и на такое короткое время. И я верю всем сердцем и всею душой, что теперь он слышит, как блаженный Голос Господа произносит следующие драгоценные слова:

«Хорошо, добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость Господа твоего» (Матф. 25,21).

Елена Концевич

Исповедник истинного Православия

Под утро 2 сентября 1982 года, когда умирал отец Серафим, я увидела сон. Я была с незнакомым священником, который выговаривал мне за грехи. Он сказал мне, что я никогда не должна ни на кого обижаться. Вместе мы вошли в большой великолепный зал. В конце зала, на сцене, стоял человек. Он пел. Из-за расстояния мне трудно было хорошо рассмотреть его. Необыкновенно прекрасным голосом он пел величание: «Величит душа моя Господа...». Я сказала: «Я плохо слышу». Священник настаивал, чтобы я подошла ближе, и я сделала несколько шагов вперед. После этого я стала слышать пение очень отчетливо. У певца был тенор, и голос, как у отца Серафима, чье пение я слышала много лет назад, в начале 60-х, в кафедральном соборе в Сан-Франциско. Стоя на клиросе, отец Серафим один полностью спел всю утреню от начала до конца. Никогда в жизни я не слышала более молитвенного пения. Моя душа как будто возносилась ввысь... Теперь, во сне, я слышала то же самое ни с чем не сравнимое пение. Это был тот же голос, но он звучал, как голос ангела, небожителя. Это было небесное, неземное пение.

Проснувшись, я поняла, что на выздоровление отца Серафима надежды уже нет.

В высшей степени восхищаясь новопреставленным отцом Серафимом и высоко ценя его подвиги ради Господа, я хотела бы написать несколько слов об одном его свойстве, наиболее дорогом и близком моему сердцу. Это его верность истинному Православию. И в малейшем он не отклонялся от учения Церкви; у него не было никаких личных мнений, не согласных с учением Церкви. Мой покойный муж, Иван Михайлович Концевич, был такой же: хотя он имел несколько университетских дипломов, а к концу своей жизни закончил богословскую академию, ему никогда не приходило в голову погрешить против учения Церкви.

Учение Православной Церкви – это не результат мнений или размышлений великих Отцов Церкви. Сам Святой Дух внушил им это учение. Именно поэтому Православие незыблемо. Хула на Духа Святого является непростительным грехом (Матф. 12, 31–32). Очень важно в наши трудные и беспокойные времена хранить верность Православию. Отец Серафим был светильник горящий и светящий. Он оставил нам свой свет в своих произведениях. Слава Богу за все!

Иерей Алексий Янг

Остановилось могучее перо

При жизни иеромонаха Серафима знали лично лишь несколько сот человек – те, кого он знал в Сан-Франциско перед тем, как братство преп. Германа перебралось на свои уединенные, поросшие лесом горные вершины; те, кто совершал длинные и иногда трудные паломничества в монастырь, и те, кто бывал на его службах на территории нашей миссии. Однако многие тысячи людей знали его по его книгам и статьям, стремительный поток которых лился из-под его пера и на английском, и на русском языках в течение последних девятнадцати лет.

Эти произведения могут быть разделены на две большие группы: переводы и богословские комментарии; но прежде чем говорить о них, необходимо понять нечто О духе, в котором они были написаны.

Хотя отец Серафим вкладывал свой ум, сердце и душу во все свои произведения, лекция, прочитанная им на Свято-Германовском зимнем съезде в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле в 1979 году (напечатанная под заглавием «Православие в США» в журнале «The Orthodox Word», № 91, за 1980 год) выразила главную идею всей его деятельности: «Как нам остаться православными и развивать наше Православие в противовес духу мира сего, который атакует нас со всех сторон?». Он боялся, что «Православие в Америке, предоставленное самому себе, просто превратится в «протестантизм восточного обряда» – т. е. сохранит некоторые внешние элементы Православия, но внутренне почти не будет отличаться от обмирщенного протестантизма».

Как нам бороться с влиянием обмирщения в нашей попытке следовать за Христом? «Путем внутренней духовной борьбы против обмирщения. ... (Православие) является чем-то, принадлежащим прежде всего сердцу, а не уму, чем-то живым и теплым, а не абстрактным и холодным. ... Человек, который серьезно относится к Православию и начинает серьезно работать над тем, чтобы осознать Православие всем сердцем и изменить себя, обладает хотя бы в малой степени тем качеством, которое мы можем назвать ароматом истинного Христианства. ... Такое Православие нельзя приобрести за сутки, оно требует страданий, опыта, испытаний. Но прежде всего оно требует решимости».

Сам он видел эту решимостъ в житиях святых; он верил, что «пробный камень истинного Православия – это любовь к Угодникам Божиим», и поэтому он перевел множество таких житий, чтобы англоязычные читатели вдохновились ими так же, как и он сам. Среди его работ в этом направлении выделяется «Северная Фиваида» – прекрасное собрание житий святых русского севера. Отец Серафим также перевел Vita Patrum («Отечник») св. Григория Турского, что впервые позволило англоязычным читателям познакомиться с малоизвестными житиями святых Галлии V-го и VI-го веков. Многие из вышеназванных житий уже были напечатаны в “The Orthodox Word”, и, с Божией помощью, полное собрание будет скоро готово для выхода в свет отдельной книгой.

Другая группа святых, которые, вероятно, являются для нас сегодня наиболее сильными примерами истинного Православия, рожденного в страданиях, – это Новомученики Российские. Выдающаяся работа братства (объемом в 650 страниц) – «Святые Российских катакомб» – в основном базируется на материалах, переведенных и отредактированных отцом Серафимом, которого всегда воодушевляло ревностное Православие гонимой Церкви за железным занавесом. Эта книга была напечатана перед самой смертью отца Серафима и вскоре поступит в продажу.

В своей тревоге за истинное Православие отец Серафим подчеркивал важность «быть в согласии» со Святыми Отцами. Несколько лет назад братство издало очень важную книгу – «Преподобный Паисий (Величковский)» – это разъяснение нашей связи со Святыми Отцами. Нечто большее, чем просто житие, эта книга описывает духовную жажду практического руководства, которая, как часто говорит отец Серафим, должна быть также нашим стимулом для чтения Святых Отцов. По этой причине он особенно заботился о том, чтобы сделать доступными труды более «современных» Святых Отцов. Всего за несколько дней перед тем, как он попал в больницу, он закончил последний выпуск своего перевода первой части книги епископа Феофана – «Путь ко спасению», которая также вскоре будет издана небольшой книгой. Другая серия, над которой работал отец Серафим, называется «Наша живая связь со Святыми Отцами» и представляет собой рассказы о современных православных писателях и вождях, которые могут быть названы «героями духа» нашего времени.

Отец Серафим также переводил и писал статьи о ранних отцах Церкви, среди которых были святой Симеон Новый Богослов (статья о нем издана братством под названием «Грех Адама»), блаженный Августин и другие. Однако, его величайший вклад в то, чтобы сделать православные богословские тексты доступными для англоязычных читателей, – это его перевод учебника отца Михаила Помазанского «Православное догматическое богословие». Отец Серафим считал эту книгу шедевром, т. к. она исчерпывающая и в то же время не академическая и является незаменимым объяснением Православной Веры. По Промыслу Божию, отец Серафим внес последнюю правку летом, и эту книгу осталось лишь напечатать.

Он также сознавал нужду в переводах православных толкований на Св. Писание. Его перевод толкований архиепископа Аверкия на Апокалипсис сейчас уже печатается частями в “The Orthodox Word”. Надеемся, что цикл лекций отца Серафима о книгах Бытия и пророка Даниила, которые он прочитал на Св.-Германовском Летнем Паломничестве, также увидят свет. Его лекции на книгу Бытия явились результатом исследований при подготовке книги о православном взгляде на сотворение мира. Этот труд также, если будет на то воля Божия, будет издан в ближайшем будущем.

Две книги, написанные отцом Серафимом, имеют особенное значение для нашего времени: «Православие и религия будущего» и «Душа после смерти». Первая из них является собранием огромного количества очерков, в которых исследуется современный феномен антихристианства в целом – быстрое распространение восточных религий и духа времени, который проложил дорогу их широкому признанию. Эта книга – праздник и для ума, и для души, пробуждающая мысль, иногда пугающая, всегда апокалиптическая, вдохновленная следующей строкой Писания: «Дети! Последнее время» (I Иоан. 2,18).

«Душа после смерти» была написана по просьбе многих, включая клириков и епископов, которые хотели увидеть прямолинейную формулировку традиционного учения Церкви о том, что происходит с душой человека после смерти. Отец Серафим также включил в эту работу прекрасное православное толкование как опыта современных людей, переживших клиническую смерть и вернувшихся к жизни, так и оккультного и психического опыта. Научная и трезвая, эта книга ответила на вопросы многих, даже среди неправославных, которые искали подлинное христианское учение по данному вопросу.

В это восьмое десятилетие второго тысячелетия по Рождестве Христовом Православие лишилось могущественного голоса. Но эта потеря не безвозвратна, ибо отец Серафим все еще может достичь многих душ и сердец, пока его работы продолжают печататься.

Мария Мансур

Краткое изложение мировоззрения о. Серафима, составленное на основе выдержек из его лекций, статей и книг

Царский путь

«Как говорят святые отцы, крайности с обеих сторон одинаково вредны. (Мы должны) идти царским путем, избегая крайностей с обеих сторон».

(Св. Иоанн Кассиан, Собеседование 11)

Мария Мансур.

Самое главное положение богословских трудов отца Серафима – это святоотеческая идея «царского пути». Он видел, что новообращенные американцы были особенно склонны к поиску некоей «формулы» в духовной жизни, что слишком часто вело к фарисейской «правильности». Православные от рождения, с другой стороны, легче впадают в теплохладность и экуменизм. Следующий отрывок из статьи отца Серафима «Царский Путь» («The Orthodox Word», сентябрь-октябрь 1976 г.) написан против этих двух опасных тенденций.

Сегодняшние православные христиане живут в один из великих переломных моментов в истории Церкви Христовой. Враг человеческого спасения, диавол, атакует на всех фронтах и стремится всеми способами не только отвлечь верующих как можно дальше от пути спасения, указанного Церковью, но даже и завоевать саму Христову Церковь, невзирая на обещание Спасителя (Матф. 16, 18), и превратить Самое Тело Христово в «экуменическую» организацию, которая подготовит пришествие его собственного избранника, антихриста, великого мирового правителя последних времен.

Конечно, мы знаем, что эта попытка сатаны не удастся; Церковь будет Невестой Христовой до конца света и встретит Христа-Жениха в Его Второе Пришествие чистой и неоскверненной прелюбодейным союзом с апостасией нашего времени. Но самый важный вопрос современности, с которым должны столкнуться все православные христиане, следующий: Церковь сохранится, но сколь многие из нас останутся с Ней, выстояв перед могущественными попытками диавола увести нас от Нее?

Наше время очень похоже на времена святителя Марка Ефесского в XV веке, когда казалось, что Церковь скоро растворится в нечестивом союзе с латинянами. Более того, наши времена еще хуже и опаснее, чем те, потому что тогда союз с латинянами был актом, навязанным силой извне, в то время как теперь православных христиан уже давно готовят к приближающемуся экуменическому соединению всех церквей и религий десятилетиями распущенности, безразличия, обмирщения и терпимости к разрушительной лжи, что «по существу нас ничто не отличает» от всех остальных, которые называют себя христианами. Православная Церковь уцелела после ложной Флорентийской унии, и даже знала после этого времена внешнего процветания и внутреннего духовного расцвета; но после новой лже-унии, к которой стремятся ныне со все возрастающей силой, будет ли Православие вообще где-либо существовать, кроме катакомб и пустыни? /.../

Сегодня, более чем в какой-либо другой момент этой пятидесятилетней борьбы за сохранение православной традиции в век апостасии, голос истинного и бескомпромиссного Православия мог бы быть услышан во всем мире и мог бы оказать глубокое влияние на будущее Православных Церквей... Поэтому предельно важно, чтобы этот голос был действительно голосом истинного, т. е. святоотеческого Православия. К сожалению, иногда случается, особенно в жару полемики, что, в основном, здравые православные понятия с одной стороны преувеличиваются, а с другой недопонимаются, и таким образом у некоторых создается абсолютно обманчивое впечатление, что дело истинного Православия сегодня – это своего рода экстремизм, что-то вроде реакции правого крыла по отношению к «официальным» Православным Церквам. Такой политический взгляд на борьбу за истинное Православие сегодня абсолютно ошибочен. Наоборот, сегодня эта борьба приняла форму среди своих лучших представителей – будь то в России, Греции или в рассеянии – возврата к святоотеческому пути умеренности, середины между крайностями – это то, что Святые Отцы называют царским путем.

Учение об этом царском пути изложено, к примеру, в десятом «Духовном поучении» аввы Дорофея, где он в особенности цитирует Второзаконие: «Не уклоняйтесь ни направо, ни налево; но ходите царским путем» (5, 32; 17,11) и святителя Василия Великого: «Правый сердцем тот, кто не уклоняется ни в чрезмерность, ни в недостаток, но кто стремится к добродетели». Но, наверное, наиболее ясно это учение изложено великим Православным Отцом V-го века, святым Иоанном Кассианом, перед которым стояла задача, похожая на стоящую перед православными христианами сегодня: представить чистое учение Восточных Отцов западным людям, духовно незрелым и не понимающим глубины и тонкости Восточного духовного учения и потому склонным к крайностям: или к расслабленности, или к чрезмерной строгости, в применении к жизни. Святой Кассиан приводит православное учение о царском пути в своем Собеседовании о рассудительности – поучении, восхваляемом преподобным Иоанном Лествичником за «прекрасную и возвышенную философию»:

«Изо всех сил и со всем тщанием мы должны стараться смирением приобрести для себя благой дар рассудительности, который может сохранить нас невредимыми от чрезмерностей с обеих сторон. Ибо, как говорят отцы, крайности с обеих сторон одинаково вредны – и чрезмерный пост, и пресыщение чрева; чрезмерное бдение и чрезмерный сон, и прочие излишества. Рассудительность учит человека идти царским путем, избегая крайностей с обеих сторон: с правой стороны она предохраняет его от заблуждения излишнего воздержания, с левой стороны она не дает ему впасть в беспечность и расслабленность».

И искушение «справа» даже более опасно, чем искушение «слева»: «Чрезмерное воздержание более опасно, чем пресыщение; потому что при помощи покаяния человек может прийти от последнего к правильному пониманию, но от первого не может» (ибо гордость о «добродетели» станет на пути кающегося смирения, которое одно только и может спасти).

Применяя данное учение к нашему случаю, можно сказать, что царский путь истинного Православия сегодня является серединой, которая проходит между крайностями экуменизма и реформизма с одной стороны и «ревности не по разуму» (Рим. 10, 2) с другой. Истинное Православие не «идет в ногу со временем», с одной стороны, и не использует «строгость», «правильность» и «каноничность» (хорошие сами по себе) для оправдания фарисейской самоудовлетворенности, исключительности и недоверия, с другой. Такую истинно-православную умеренность не нужно путать с обычной теплохладностью или безразличием, или с любым видом компромисса между политическими крайностями. Дух «реформизма» сегодня настолько в воздухе, что каждый, чьи взгляды сформировались под влиянием духа времени, примет истинную православную умеренность за нечто близкое фанатизму, но каждый, кто взглянет на вопрос глубже и применит святоотеческую оценку, обнаружить, что царский путь далек от какого бы то ни было экстремизма.

Русская Православная Церковь Заграницей оказалась, по воле Божией, в очень удобном положении для сохранения царского пути среди запутанности Православия ХХ-го века. Живя в изгнании и нищете, в мире, которому непонятны страдания ее народа, она сосредоточила свое внимание на сохранении неизменной веры, которая объединяет ее членов, и вполне естественно, что РПЦЗ не вписывается во всю существующую экуменическую ментальность, основанную на религиозном безразличии и довольстве, материальном изобилии и бездушном интернационализме. С другой стороны, Зарубежная Церковь сбереглась от впадения в «правостороннюю» крайность (которой могло бы стать заявление о безблагодатности таинств Московской патриархии), благодаря своему отчетливому пониманию, что Сергианская Церковь в России не является свободной; конечно, можно не иметь общения с Церковью, подчиненной атеистам, но точное определение ее статуса лучше оставить для будущего свободного собора Русской Церкви.

Возрастающее в последние годы осознание существенного единства дела Истинного Православия по всему миру, будь то Катакомбная Церковь в России, Старостильная Церковь в Греции или Русская Православная Церковь Заграницей, заставило некоторых говорить о создании «объединенного фронта» Церквей-исповедниц, чтобы противостоять экуменическому движению, завладевшему «официальным» Православием. Однако в современных условиях это вряд ли сможет осуществиться; и, в любом случае, это политическая точка зрения на ситуацию, которая видит значение миссии Истинного Православия слишком внешне. Полный размах протеста Истинного Православия против «Православия экуменического», против нейтрального, теплохладного Православия апостасии еще откроется, и, прежде всего, в России. Не может быть, чтобы свидетельство столь многих мучеников, исповедников и подвижников Истинного Православия ХХ-го века было тщетным. Да сохранит Господь своих последователей на царском пути истинного Православия верными Ему и его Святой Церкви до конца времен.

Уже позже, чем вы думаете!

Чем больше человек знает о духе времени, тем легче

он сможет остаться истинно-православным христианином в такие времена, как ныне», – этими словами отец Серафим начал свою лекцию «Православные христиане перед лицом 1980-х», которую он прочитал в 1979 году во время летнего Свято-Германовского паломничества. Та же основная тема – приобретение понимания истинного Православия и сохранение его в эти последние времена, – может быть обнаружена во многих произведениях отца Серафима, и, особенно, в его лекциях за последние пять лет. Сам будучи обращенным американцем, отец Серафим был знаком не только с трудностями воцерковления, но, что более важно, с трудностями приобретения истинного понимания Православия в стране без традиционных православных корней. Это не было вопросом культуры, но сущностью христианства и «единым на потребу».

Во время своего обращения отец Серафим только начал заниматься тем, что обещало ему в будущем блестящую академическую карьеру. Он знал несколько языков, был философом по натуре и начал писать большую книгу о его собственной жизненной философии. Его жажда «узнать» правду подняла его над протестантизмом его детства, через короткое, но серьезное увлечение дзен буддизмом – к европейским философам и к Достоевскому. В Достоевском он открыл для себя и глубокого философа, и глубоко религиозного человека, чьей религией было Православие. Это удовлетворяло не только высочайшие устремления его ума, но также и глубочайшие чаяния его сердца. И со всей его эрудицией он никогда не упускал из вида того факта, что Православие во-первых и прежде всего – это дело сердца.

Вскоре отец Серафим беззаветно посвятил себя приобретению этого недавно открытого сокровища, и, как человек из Евангельской притчи, он отдал все, что имел, за эту «бесценную жемчужину». После основания Братства отец Серафим использовал свои таланты, чтобы сообщить другим людям об этом сокровище при помощи печатного слова.

В последующие за этим годы число американцев, принявших Православие, резко возросло. Но, как замечали отец Серафим, дух времени был настолько неблагоприятен для развития православной души, что многие из новообращенных стали впадать в те или иные крайности, совершенно упуская сущность Истинного Православия. Отца Серафима очень волновала проблема, как передать «чувство» подлинного Православия современным американцам – равно как и тем, кто рожден в Православии, но кого точно так же носит в море жизни. «Как, – спрашивал он, – разглядеть и прийти к истинному святоотеческому Православию и избежать ложных мнений о религии и Православии, которых так много сегодня?». Первым шагом, утверждал он, должно быть знание – знание о вере и знание о духе этого мира.

Осведомлению об этом посвящено значительное число лекций и статей отца Серафима. Он представляет собой бесценный ключ к пониманию Православия и значению приобретения того, что поистине есть «бесценная жемчужина».

Ниже приводятся отрывки из некоторых лекций и трудов отца Серафима по этому очень важному вопросу – о Православии в современном мире. Давайте глубоко задумаемся над его словами, тщательно засеем ими наши сердца, и будем молиться, чтобы, последуя им, мы приносили плоды от его трудов для спасения наших душ.

Обрисовав довольно мрачно ситуацию, в которой находится человечество сегодня, отец Серафим дал проницательный прогноз о том, чего нам следует ожидать в 80-х годах, как эти годы повлияют на нас духовно и что мы должны по этому поводу предпринять. Он указал на три тенденции: распространение коммунизма в свободном мире, возрастание влияния восточных религий и духовной прелести и религиозное пробуждение в России. Распространение коммунизма, говорил он, мы должны понимать с духовной точки зрения. После этого он задал вопрос: «Как мы можем подготовиться, чтобы противостоять трудностям, ожидающим нас впереди?».

«Прежде всего мы должны понять, что свобода, которой мы обладаем в Америке, – это ценный дар, утерянный половиной мира, и вряд ли кто-нибудь еще обладает свободой до такой степени, как мы; мы ответственны перед Богом за плодотворное использование этой свободы.

Во-вторых, мы должны признать реальность коммунизма (то есть атеизма), этой чумы нашего времени, и понять, что существует реальная возможность жить под его игом или под игом чего-то, очень на него похожего. Наша духовная подготовка к этому в то же самое время углубит нашу собственную духовную осторожность и духовную жизнь.

В-третьих, мы должны приобрести знание. Мы должны узнать об источниках нашей Православной веры. Мы должны постоянно читать духовную литературу – Священное Писание, Жития Святых, Святых Отцов – и все это не для приобретения абстрактных знаний, но для того, чтобы помочь нашей повседневной христианской жизни. Когда к власти придет атеистическое правительство, мы можем лишиться всех наших книг и контакта с православными священниками на долгие периоды – мы должны будем жить тем, что мы приобрели во времена свободы: не только тем, что мы читали или слышали, но тем, что мы впитали и пережили из христианского учения. Нам также нужно будет сказать слово другим, и это должно быть не что-то заученное наизусть, но живое слово, которое является частью нас.... Реальность коммунизма... должна заставить всех нас больше узнать о том, почему мы верим так, как мы верим. Почему мы верим в Бога? Почему мы принадлежим к Церкви и причащаемся Святых Таин? Эти вопросы станут очень актуальны под коммунизмом, и если наша вера и приверженность Православию поверхностны, то они исчезнут, как только начнутся гонения...».

Религиозное пробуждение в России отец Серафим считал вполне реальным:

«Возрождение веры в России, вероятно, – нечто наиболее живое в Православном мире сегодня, и это может вдохновить нас еще больше хранить нашу веру и умножать данный нам Господом талант нести правду Православия в условиях свободы».

Отец Серафим постоянно предупреждал, что Православие в свободном мире сталкивается с опасным искушением стать тем, что отец Димитрий Дудко называл «комфортабельной духовностью»:

«Мы должны помнить это выражение, когда мы смотрим на наше немощное Православие в свободном мире: мы довольны тем, что у нас есть красивые церкви и песнопения; мы, наверное, хвастаемся тем, что мы держим пост и церковный календарь; тем, что у нас красивые иконы и общецерковное пение; что мы помогаем бедным и даже, может быть, жертвуем десятину на Церковь? Мы восхищаемся возвышенным святоотеческим учением и богословскими конференциями, не имея Христовой простоты в наших сердцах? – тогда у нас – «комфортабельная духовность», и мы не принесем духовных плодов, которые покажут те, кто лишен доступного нам комфорта, кто глубоко страдает и борется за имя Христово...».

В заключение он сказал:

«Нашей самой важной задачей, вероятно, является христианское просвещение себя самих и других. Мы должны глубже вникать в нашу веру–и делать это не только изучая каноны Вселенских Соборов или типикон (хотя и этому также есть свое место), но узнавая, как Господь действует в нашей жизни; читая жития Угодников Божиих в Новом и Ветхом Завете (по большей части мы читаем Ветхий Завет слишком мало – хотя он очень поучителен), Жития Святых, творения Святых Отцов о практической духовной жизни, страдания христиан сегодняшних и живших в недавнем прошлом. При изучении всего этого наши глаза должны устремляться вверх, на небеса, на цель, к которой мы стремимся, а не на проблемы и бедствия этой грешной жизни...

Наше Христианское просвещение должно расцвести в сознательной Православной философии жизни. Это означает, что мы знаем, во что мы верим и что наша вера значит для нашей жизни. Наша Православная Христианская традиция содержит ответы на все искания и законные вопросы человеческого разума...».

Религия будущего

До глубины проникнутый точным пониманием святоотеческого Православия, отец Серафим был прекрасно осведомлен о бесчисленных формах духовного обольщения и христианских подделок, готовых заманить в ловушку тех, кто не прочно укоренен в Истинной Вере. Его собственное раннее увлечение буддизмом в дальнейшем позволило ему сделать несколько очень точных наблюдений о духовном климате наших времен. Эти наблюдения явились основой его книги «Православие и религия будущего», отрывки из которой мы приводим ниже.

Мария Мансур.

Для духовного состояния современного человечества очень характерно, что «харизматический» и «медитативный» опыт все больше укореняется среди «христиан». Несомненно, что на таких «христиан» оказывают влияние восточные религии, но это только следствие чего-то более фундаментального, а именно: потери самого чувства и понимания Христианства. /.../

Самодовольная и эгоцентричная жизнь, которой живет большинство современных «христиан», настолько возобладала ими, что она фактически совершенно отнимает у таких людей возможность что-либо понять в духовной жизни, и когда такие люди предпринимают попытки жить «духовной жизнью», то это становится лишь иной формой самоудовлетворения. Это очень ясно видно из абсолютно ложных религиозных идей как «харизматического» движения, так и различных форм «христианской медитации»: все они обещают (и очень быстро дают) почувствовать удовлетворенность и покой. Но христианский идеал состоит не в достижении этих чувств; если попытаться сформулировать его суть, то она будет заключаться в жестоком сражении и постоянной борьбе. «Чувство удовлетворенности» и «умиротворение», описываемые этими современными «духовными» движениями, являются достаточно очевидными плодами духовной прелести, духовного самодовольства, что есть абсолютная смерть с точки зрения направленной к Богу духовной жизни. Все эти формы «христианской медитации» действуют исключительно на душевном уровне и не имеют ничего общего с христианской духовностью. Христианская духовность формируется в тяжелой борьбе за Царство Небесное, которое вполне начинается лишь тогда, когда исчезает наш временный мир. Настоящий христианский борец никогда не обретает покой, даже находясь по временам в состоянии блаженства, которого такой борец может удостоиться еще в этой жизни. Восточные же религии, поскольку Царствие Божие для них закрыто, стремятся лишь к достижению особых психических состояний, которые начинаются и заканчиваются в земной жизни человека.

В наш век апостасии, предшествующей появлению антихриста, диавол был освобожден на время (Апок. 20, 7), чтобы творить ложные чудеса, которые были ему недоступны во время «тысячи лет» благодати Божией в Церкви Христовой (Апок. 20,3), и для того, чтобы собрать адский урожай душ, которые «не приняли любви истины для своего спасения» (II Фес. 2, 10). Мы можем утверждать, что время антихриста уже близко, поскольку сей сатанинский урожай собирается не только среди язычников, которые не знают о Христе, но также и среди «христиан», которые потеряли «соль» Христианства. Выдавать царство диавола за Царство Христа очень соответствует природе антихриста. Современное харизматическое движение, и «христианская медитация», и «новое религиозное сознание», частью которого они являются, представляют собой предвестников религии будущего, религии последнего человечества, религии антихриста, а их главная «духовная» функция – сделать так, чтобы христианское общество приняло диавола, что раньше происходило лишь в языческом мире. /... /

Что же привело человечество – и, в томе числе, христианский мир – к этому безнадежному состоянию? Конечно, это не некое открытое поклонение диаволу, всегда ограниченное лишь немногими людьми; скорее, это нечто намного более тонкое, и нечто страшное, о чем стоит поразмышлять сознательным православным христианам: это потеря Божией благодати, которая наступает, когда «соль» Христианства теряет свою силу. /... /

Как же, следовательно, должны православные христиане ходить в страхе Божием, трепеща о возможности утраты Его благодати, которая ни в коем случае не даруется каждому, но только тем, кто исповедует истинную Веру, живет жизнью христианского подвига, и хранит благодать Божию, ведущую к Небу. И насколько более осторожно должны ходить православные христиане сегодня, когда они окружены поддельным христианством, которое предлагает свой собственный опыт «благодати» и общения со «Святым Духом», и может обильно цитировать Писание и Святых Отцов для «доказательства» этого! Несомненно, близки последние времена, когда появится духовная ложь настолько убедительная, что она сможет ввести в заблуждение, если возможно, и избранных (Матф. 24,24).

Против этого мощного «религиозного опыта» истинные православные христиане должны теперь серьезно вооружиться, полностью осознав, что есть Православное Христианство и чем его цели отличаются от целей всех остальных религий, «христианских» или нехристианских.

Православные христиане! Твердо держитесь благодати, которой вы обладаете; никогда не позволяйте, чтобы она вошла в привычку; никогда не меряйте ее простыми людскими нормами и не ожидайте, что она будет доступна пониманию тех, кто не понимает ничего выше людского. /.../ Пусть все истинные православные христиане укрепятся к будущей битве, никогда не забывая, что во Христе мы уже победили.

Жить православным мировоззрением

Сокращенное содержание лекции отца Серафима, прочитанной на Свято-Германовском летнем паломничестве в августе 1980 года.

Православие – это жизнь. Если мы не живем в Православии, то мы попросту не православные, во что бы мы формально ни верили.

Но жизнь в современном мире стала очень искусственной, изменчивой, и сбивающей с толку. И мы не можем не страдать от этого. Как можем мы, православные христиане, жить надмирной жизнью в эти ужасные времена? Как мы можем развить православный взгляд на всю сегодняшнюю жизнь, взгляд, который поможет нам выжить, сохранив нашу веру?

Не будет преувеличением сказать, что если взглянуть на нормальную жизнь еще 50 лет назад, жизнь сегодняшняя покажется ненормальной. Основные ценности, понятия, принципы поведения перевернуты вверх ногами. Испорченные и избалованные поколения не знают иного закона, кроме немедленного достижения личного счастья. Родители преклоняются перед прихотями своих детей, и эти самые дети, повзрослев, просто заменяют свои детские игрушки и игры на взрослые развлечения. Жизнь превращается в непрекращающийся поиск развлечений, которые настолько пусты и бессодержательны, что посетитель из любой страны XIX века, просмотрев наши популярные телепрограммы, парки развлечений, рекламы, кинофильмы, музыку – практически каждое проявление современной поп-культуры – решил бы, что он случайно попал в царство слабоумных, которые потеряли всякую связь с реальностью.

Эта «пластмассовая» культура, порожденная «Я – поколениями», не может поддержать развитие нормальной человеческой жизни, не говоря уже о том, чтобы вдохновить на искрение поиски правды. Когда «Я – поколение» обращается к религии – что в течение последних десятилетий происходило достаточно часто – то обычно это были «пластмассовые», эгоцентрические формы религии, наполненные фантазиями подобно телевизионной программе. Всего за несколько коротких лет эта страна была наводнена шокирующим разнообразием промывающих мозги и воздействующих на сознание культов: обожествляемых гуру, свами и иных самодельных «святых». И это еще не все, кто соперничает за полное порабощение души. Светский мир сегодня представляет собой постоянный соблазн, который также предъявляет тоталитарные требования душе. Этот соблазн постоянно противостоит нам – будь то фоновая музыка, слышащаяся везде в магазинах и учреждениях, или рекламы и афиши. Даже в самом нашем доме, где телевидение часто превращается в тайного правителя, навязывающего нам современные ценности, мнения и вкусы.

Но во всех этих различных формах содержится одна и та же установка: живите настоящим, наслаждайтесь жизнью, расслабьтесь. За этой установкой–другая, более зловещего оттенка, которая открыто произносится сегодня только в атеистических странах, находящихся в этом отношении на шаг впереди всего остального мира: забудьте про Бога и про иную жизнь, живите лишь этой жизнью. Эта философия выковала цепь концентрационных лагерей в Советском Союзе, обычно называемых ГУЛАГом. Поскольку все больше и больше людей увязает в американской Диснейлендовской ментальности, Истинный Бог отбрасывается в сторону и бессознательно мы делаем еще один шаг в сторону нашего собственного ГУЛАГа.

Но какое отношение – спросят у меня некоторые – все вышесказанное имеет к нам, по мере своих сил пытающихся жить жизнью православных христиан? – Самое непосредственное отношение, если у нас достаточно смирения, чтобы признать, что наше окружение, ненормальное по своей сути, оказывает определенное воздействие на нас. И в этом случае возникает вопрос: что нам с этим делать?

Сегодня вокруг нас существуют два ложных подхода к жизни, которые многие православные часто выбирают. Самый распространенный – просто идти в ногу с духом времени. Не имея примера православного христианина в виде родителей, многие молодые православные христиане даже не подозревают о необходимости борьбы со всеобъемлющим искушением этого «нарцисстического» века. Они с готовностью смешиваются с антихристианским миром вокруг них. Это – смерть для души. Как христиане мы должны отличаться от мира и учить наших детей этому отличию – иначе нет смысла называть себя христианами, тем более православными.

Другой крайностью является ложный подход, который можно назвать лжедуховностью или «сверхдуховностью». Часто это случается с теми, кто имеет ревность не по разуму (Римл. 10,2). Так как переводы православных трудов о духовной жизни становятся все более доступными, то можно встретить все больше людей, рассуждающих об исихазме, Иисусовой молитве, возвышенных духовных состояниях и т. д. Хорошо быть одухотворенным и понимать свое высшее призвание, но если у нас нет очень реального и очень смиренного понимания того, как далеки все мы от этих духовных высот, наш интерес разовьется только в новую игру, которая будет еще одной формой выражения нашей эгоцентричной, пластмассовой вселенной.

Нельзя переоценить, насколько важно избегать этих двух крайностей – обмирщения и сверхдуховности. Это не означает, что мы не должны реально сознавать законные требования, которые предъявляет к нам мир, или что мы не должны с уважением внимать великим отцам-исихастам или что нам нельзя молиться Иисусовой молитвой в соответствии с нашими возможностями и обстоятельствами нашей жизни. Дело в том, что мы должны глубоко осознать, в какие времена мы живем, как мало мы в действительности знаем нашу Православную веру и как сильно мы должны смирять себя для того, чтобы лишь остаться православными христианами в нынешние времена.

Что мы можем сделать?

На левом клиросе храма в Платине: икона Новомучеников и Исповедников Российских окружена фотографиями почитаемых о. Серафимом новомучеников

Что можно и нужно делать, чтобы избежать вышеописанных крайностей и проводить истинно плодотворную жизнь в эти опасные времена? Поскольку периоды детства и юности решающе важны для формирования души, то ответ на этот вопрос должен быть адресован прежде всего родителям. Они должны знать, что мир редко помогает и почти всегда затрудняет воспитание ребенка в истинно православном духе. Даже то, чему ребенка учат в наше время в школе, редко свободно от многих ошибочных точек зрения и философий. Следовательно, на родителях лежит огромная двойная ответственность: знать, каким влияниям подвергается их ребенок – будь то телепрограммы, школьные уроки сексуального воспитания, кинофильмы, музыка, – и воспитывать своих детей в правильном христианском понимании данных вещей. Ребенок, которого научили ценить хорошую классическую музыку, литературу, историю, искусство, даже науку, имеет, по крайней мере, частичную прививку против пластмассовой культуры и ее искушений.

Но не только дети, а все мы лицом к лицу сталкиваемся с борьбой не на жизнь, а на смерть с антихристианским миром, который на самом деле «слишком сильно с нами» сегодня. Человек, пришедший к Православию прямо от рок-культуры, должен пройти трудный путь, прежде чем он станет по-настоящему серьезным православным христианином. С другой стороны, человек, хорошо знакомый с лучшими творениями мировой культуры – которая на Западе практически всегда имеет определенный религиозный и христианский подтекст – имеет гораздо больше шансов на нормальную, плодотворную христианскую жизнь. Мы не должны искусственно изолировать себя от реальности современного мира; скорее, мы должны научиться пользоваться тем лучшим, что мир может нам предложить, поскольку все лучшее в мире – если у нас достаточно мудрости, чтобы понять это – указывает на Бога, и мы должны использовать это. Слишком много людей делают ошибку, ограничивая Православие церковными богослужениями, молитвенными правилами и случайным чтением духовной литературы.

Истинное Православие, однако, предъявляет требования к каждому аспекту нашей жизни. Ты православный все время, каждый день, в каждой жизненной ситуации –или ты не православный вообще. По этой причине мы должны развивать православное мировоззрение и жить им.

Как нам развить и поддерживать православное мировоззрение в нашей повседневной жизни?

Первый способ развить и укрепить православное мировоззрение – это быть в постоянном контакте с источниками христианского назидания, со всем, что Церковь дает нам для нашего просвещения и спасения: церковными службами и Таинствами, Священным Писанием, житиями святых и творениями святых отцов. И чтобы они действительно оказывали на нас благотворное влияние, мы должны соответствующим образом к ним относиться. Мы должны пользоваться ими не просто для приобретения знаний или для удовлетворения нашего чувства религиозного долга. Эти вещи должны непосредственно прикасаться к нашей жизни и менять ее. Наше православное образование должно дать нам чувство, что есть настоящее христианство; а настоящее христианство должно войти в наши сердца и быть способным тронуть сердца других людей.

У нас должно быть трезвое настроение, ближе к земле, не слишком восторженное и не дающее нам витать в облаках. Более того, наше настроение не должно быть эгоцентричным: мы никогда не должны довольствоваться тем, что лишь мы являемся православными, мы должны протягивать руку христианской любви и понимания другим, тем, кто искренне ищет Бога – в противном случае мы будем мертвецами, хоронящими мертвецов, солью, потерявшей свой вкус. Мы должны избегать мирских связей. В сегодняшнюю православную жизнь незаметно вкралась определенная жестокость. Слишком часто вместо любви и прощения люди наталкиваются на недоверие, критику и осуждение; сплетни эхом разносят слова вроде «фанатики», «еретик», «шпион». Как христиане мы должны быть любящими и открытыми, но в то же время не слишком наивными. И мы бы не осуждали людей, как часто это делаем, если бы смотрели на себя с небольшой долей смирения. В заключение скажем, что наше православное отношение к людям должно быть тем, что за неимением лучшего слова мир называет «невинным». Мы должны стараться избежать погружения в мирской или внешней стороне жизни Церкви; скорее, мы должны сконцентрироваться на «едином на потребу»: Христе и спасении наших душ.

Каждому православному христианину, который знает о происходящем вокруг него в наши дни, очевидно, что мир движется к своему концу. Войны и военные слухи, нередко случаются естественные катастрофы, увеличивается количество лже-Христов, возрастает централизация информации в подготовке к пришествию единого правителя мира. Уже действительно позже, чем мы думаем; Апокалипсис уже наступил. Пока еще есть время, давайте вырвемся из этого «рая для дураков» и начнем внимать зову Христа.

Недостаточно лишь внешне быть членом Православной Церкви. Как призывает отец Георгий Калциу, православный священник, находящийся в заключении за железным занавесом, «давайте строить церкви из нашей веры, церкви, который не могут быть разрушены людьми, церкви, у которых фундамент – Христос». Это возможно, если у нас достаточно мужества, чтобы отличаться от мира вокруг нас, если мы развиваем и поддерживаем православное мировоззрение, проникнутое живым отношением к людям, отношением любящим и прощающим, не эгоцентричным, сохраняющим нашу невинность и неотмирность. Тогда, невзирая на наши грехи и несовершенства, наша вера переживет потрясения, ожидающие нас в будущем, и будет служить источником вдохновения и спасения для тех, кто будет продолжать искать Христа даже среди кораблекрушения человечества, которое уже началось в наши дни.

Мария Мансур

Со святыми упокой, Христе, душу усопшего раба Твоего

Все лето погода была замечательная. Такой она была и в канун Преображения, когда братия Свято-Германовского монастыря совершала традиционный подъем на вершину своей горы, на место, называемое Преображенским скитом, и пока шли, пели Всенощное бдение. Когда они спускались вниз, заканчивая всенощную, небо уже потемнело и видны были звезды; голоса монахов разносили по пустыне дивные стихиры, а их свечи мерцали, как гирлянда огоньков. Когда достигли большого креста, отмечающего край монастырских владений, они остановились, и после того, как все затушили свечи, отец Серафим сказал короткую проповедь. Это был один из его любимых праздников. Как и его любимый святитель Тихон Задонский, отец Серафим любил по ночам смотреть на небеса. Видя звездное небо, он всегда вдохновлялся той Божественной тайной, к которой мы, грешники, призваны чудом Преображения. Вот что сказал он в ту ночь: «Наш дом – небо. Никогда не забывайте, для чего мы созданы». Никто в тот момент и не подозревал, что на следующее утро он отслужит свою последнюю литургию здесь, на земле.

Глядя на скит Преображения на южном склоне Свято-Германовского холма – самой высокой точки монастырских владений

Вскоре после этого отец Серафим заболел. У него было слабое здоровье, и в том, что он заболел, не было ничего необычного. Всегда было трудно сказать, насколько серьезно он болен, потому что он никогда не жаловался. Однако через несколько дней, когда боль стала невыносимой, он согласился поехать в больницу. Для всех было страшным, неожиданным ударом, когда, после двух серьезных операций, во время которых доктора удалили огромную закупорку кишки, образовавшуюся из-за разложившихся тканей, шансы отца Серафима выжить врачи оценили в 2 процента. Для тех, кто близко знал его, это было подобно самой ужасной катастрофе. Кошмарную напряженность последовавших дней – чувства ужаса, беспомощности, замешательства, волнения, одиночества, отчаяния – трудно описать. Нельзя было не думать о приближавшемся празднике Успения. Может быть, Матерь Божия собиралась забрать своего верного слугу?

Чтение Псалтири над гробом о. Серафима

В канун праздника многие из Свято-Германовской миссии собрались в Часовне Божией Матери – Споручницы грешных в Реддинге отслужить ночную литургию и горячо помолиться о выздоровлении их любимого отца Серафима. Отец Алексий Янг, служивший литургию, приготовил Святые Дары, чтобы причастить ими отца Серафима. В больнице дежурил отец Герман. Когда литургия подошла к концу, позвонили из больницы и сообщили, что посетители могут по одному входить к отцу Серафиму. Все были уверены, что это будет последнее прощание. Все знали, что «подвизавшийся добрым подвигом» и «совершивший течение» отец Серафим был готов сказать вместе с апостолом Павлом: «Ибо для меня жизнь–Христос, и смерть–приобретение» (Филип. 1,21).

Но пока он жил, жила и надежда. Мы, грешные, не были готовы уступить его лучшему миру. И мы молились о чуде.

Проведя в пути всю ночь, архиепископ Антоний приехал в больницу, где вместе с отцом Германом читал молитвы на исход души. Было около 2 ч. ночи. Сидевшие около кровати отца Серафима не хотели уходить. А затем случилось нечто беспрецедентное. Может быть, сострадание Божией Матери открыло двери. Люди начали собираться в комнате, где лежал отец Серафим – не трое или четверо, а, по крайней мере, двадцать человек окружили его кровать в палате интенсивной терапии, и в течение нескольких часов пели для отца Серафима. В последний раз в своей жизни он слушал дивный Успенский светилен: «Апостоли, от конец совокупльшеся зде...». Затем пропели весь Пасхальный канон.

Светлая седмица, апрель 1981 г. После литургии на открытом воздухе, на западном склоне монастырской горы

Многие пели сквозь слезы. Отец Серафим дышал через респиратор и не мог говорить. Но он был в сознании, и когда он услышал одно из любимых своих песнопений – «благообразный Иосиф», то заплакал. Тяжело было смотреть на страдания отца Серафима, но еще труднее было уйти из комнаты, где он лежал. Однако, в конце концов медсестры попросили всех уйти. Никто тогда не знал, что это было только началом бдения, которое продлится пять суток.

Среди нас был один новообращенный, молодой человек, попросивший отца Серафима крестить его в праздник Успения. Зная духовную силу благодати этого Таинства, отец Герман решил совершить Крещение, надеясь, что через это дело, столь благоугодное Господу, укрепятся и силы отца Серафима. В сопровождении еще четырех человек отец Герман уехал в монастырь, пообещав отцу Серафиму, что на следующий день отслужит для него в монастыре Божественную Литургию. Вдали от монастыря сверкала на солнце речка. Когда новопросвещенный Иоанн Дамаскин был одет в белые одежды праведности, луч радости пробился через завесу горя, тяжело нависшую над всеми сердцами. Уставшие после всенощного бдения в больнице, длинного пути в монастырь и продолжительной службы, мы попытались отдохнуть. Но беспокойство прогоняло сон. Жив ли еще отец Серафим? В тот день в монастыре много со слезами молились перед иконой Божией Матери «Скоропослушница». На горе Афон монахи также молились перед этой иконой о выздоровлении отца Серафима. Перед отъездом в Реддинг звонок в больницу – всегда с бьющимся от страха сердцем – всем принес облегчение известием, что состояние отца Серафима немного улучшилось.

В тот вечер в больнице было еще больше людей. И еще сильнее было чувство надежды. Возможность выздоровления отца Серафима теперь была оценена в 10 процентов.

Очень рано утром медсестры, дежурившие в ночную смену, добросердечно разрешили продолжительные посещения. Те, кто сподобился в то время провести несколько часов молясь или читая Евангелие у постели отца Серафима, никогда не забудут этого сильного и очень отрезвляющего опыта. Это было время подумать о смерти, витающей очень близко, и о значении страданий за Христа. Совершенно беспомощный, привязанный к кровати для избежания опасности от возможных припадков, с проводами от контрольных медицинских приборов на груди, с подключенными к рукам капельницами, дышащий при помощи респиратора, отец Серафим был похож на распятого. Поистине, мы были свидетелями мученичества.

Он так часто говорил о страданиях и их пользе для христианской души.

Он так сострадал и восхищался гонимыми православными за железным занавесом. Быть может, Господь дал ему пострадать вместе с ними. На ум приходил отрывок из Писания: «Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу» (II Кор. 4,17).

После воскресной литургии в Реддинге, вечером было совершено Таинство Соборования. У всех нас было чувство, что своими грехами мы были хотя бы частично ответственны за болезнь отца Серафима. Поэтому все приняли участие в Соборовании и были помазаны во исцеление души и тела, каясь и горячо молясь во время службы: «Услыши нас, Господи!». Потом отец Герман отправился в больницу, чтобы помазать отца Серафима.

Для всех, кто был близок к отцу Серафиму, это было очень сильное и изнуряющее переживание – эмоционально, физически и духовно. Телефон в комнате для посетителей в отделении интенсивной терапии начал звонить беспрерывно. Люди со всех концов страны волновались за отца Серафима – и молились за него. Здесь, и даже за границей, пламенные молитвы возносились ко Господу о выздоровлении отца Серафима, не для его спасения, потому что он уже давно приготовился к этому часу, но для тех из нас, кому нужно было его духовное руководство для спасения наших душ. Человек, столь исключительной духовной высоты, светильник истинной мудрости в наш век духовной темноты и путаницы... Конечно же, Господь не лишит нас так скоро столь ярко горящего светильника? Нивы, побелевшие для жатвы, на которых так ревностно трудился отец Серафим... Кто сможет заменить его? Те многие глубокие и вдохновляющие статьи и книги, написанные им, ведущие души по «царскому пути» – кто сможет подхватить его перо? Как он нам нужен! Но мы должны были напомнить себе, что пути Господни – не пути человеческие, и мы должны были приготовиться принять Его волю.

Часы тянулись медленно. Каждый телефонный звонок, каждый выход врача или медсестры – мы надеялись на лучшее и боялись худшего. Комната ожиданий превратилась в молельню, акафисты и каноны следовали один за другим. Евангелие читали по очереди, всех четырех евангелистов, и снова, и снова. Это было время такой напряженной и продолжительной молитвы, что мало кто из нас молился так раньше.

Во вторник утром состояние отца Серафима снова резко ухудшилось. Звонили по телефону с просьбами усилить молитвы. К вечеру из монастыря святителя Григория Паламы в Огайо прибыли настоятель монастыря Хризостомос и иеромонах Авксентий. Вскоре приехал также епископ Нектарий Сеаттлийский пободрствовать около своего духовного сына, рукоположенного им всего лишь пять лет назад. В полночь была отслужена литургия в больничной часовне – комнате, находившейся на одном этаже с отделением интенсивной терапии. Там был низкий потолок и не было окон, и это создавало ощущение катакомб. Оно усиливалось напряженностью момента и горячими молитвами, объединенными одними духом и целью. Как и во все предыдущие дни, отец Серафим причастился Святых Таин и выглядел более умиротворенным.

В ту ночь в отделение интенсивной терапии привезли умирающего мальчика. Его мать безудержно рыдала. Когда отец Герман подошел к ней на следующее утро, чтобы ее утешить, он спросил, не хотела ли бы она крестить своего сына. Получив утвердительный ответ, отец Герман, не теряя времени, крестил умирающего мальчика, Христофора. В тот же вечер Господь принял его душу, чистую и непорочную, омытую в водах крещения. Все понимали, что это было плодом страданий отца Серафима.

В среду из Сан-Франциско была привезена чудотворная икона Божией Матери «Нечаянные Радости». Ее немедленно пронесли к отцу Серафиму. Весь день присутствовавшие молились перед иконой и чувствовали, что Матерь Божия неотступно следит за отцом Серафимом и что его страдания не напрасны.

Но бдение подходило к концу. На следующее утро, около 10 ч. 30 мин., доктора объявили, что надежды очень мало и они ничего не могут больше сделать. Через несколько минуть бдение над умирающим прекратилось, и для отца Серафима началась новая жизнь. Итак, это было угодно Богу. Отец Серафим перешел от смерти к жизни, от земли на небо, где лики праведников сияют, как звезды, во славе Преображения.

Вместо послесловия

Слово Архиепископа Антония

Сан-Францисского

на отпевании

иеромонаха Серафима

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Мы пели сейчас с вами припев: «Твой есмь азъ, спаси мя». И апостол Павел в Послании к Римлянам говорит: «живем ли – для Господа живем; умираем ли – для Господа умираем: живем или умираем – мы всегда Господни» (Рим. 14, 8), т. е. мы всегда принадлежим Господу. Эти слова относятся, конечно, к каждому человеку, но я помню, как блаженнейший митрополит Антоний (Храповицкий) написал моему духовному отцу схиархимандриту Амвросию, после его пострига: «Ты теперь должен помнить, что эти слова особенно теперь к тебе относятся, раз ты принял постриг монашеский».

У гроба о. Серафима архиепископ Антоний и епископ Нектарий

И потому я с особым чувством вспоминаю, тот, такой холодный осенний день, когда этот храм (в монастыре в Платине – ред.) еще не был покрыт и вместо купола было небо. И тут принимали постриг отец Герман с отцом Серафимом. Мы там в Сан-Франциско и раньше чувствовали, что он – отец Серафим – человек Божий. Мы чувствовали это тогда, когда он там у нас на клиросе пел, как скромный псаломщик, церковный певец, когда он помогал отцу Митрофану (Мануйлову) собирать средства помощи для Святой Земли. Но тут началась его особая жизнь, и какая жизнь! Теперь вот все любящие отца Серафима, и не только те, кто собрались здесь, но и те, которые не смогли прибыть сюда, запомнят эту его жизнь. Я не буду рассказывать о его жизни, об этом может сказать отец Герман, да и гораздо больше об этом говорят тут стены храма, типографии и келлии.

Но я хочу сказать дорогому отцу Герману то, что сказал другой брат брату тысячу лет тому назад. Эти два брата были святые равноапостольные Кирилл и Мефодий. И умирающий Кирилл, а умирал он в Риме, говорил старшему брату Мефодию: «Брат, мы с тобой, как два вола, тянули этот плуг. Знаю, что ты любишь свой Олимп». Это был не тот Олимп, который в Греции, а тот, который в Малой Азии. «Но ты, – продолжал св. Кирилл – никак не оставляй это дело. Если два вола тянули, то с какой силой теперь один должен тянуть»...

Молитвами святых Кирилла и Мефодия, молитвами преподобного отца нашего Германа Аляскинского и молитвами доброго собрата нашего отца иеромонаха Серафима, Господь, соединивший нас всех тут у его гроба, да даст всем желание помогать отцу Герману, теперь одному тянуть этот груз. А мы простимся с отцом Серафимом со всей той любовью, на которую способны наши маленькие сердца.

Платина, 1982 г.

(Печатается по звукозаписи, сделанной иеромонахом Романом /Красовским/)