Часть 1. История колоколов

Изготовление колоколов относится к глубокой древности: они были известны евреям, египтянам, употреблявшим их при священнодействиях на празднике Озириса¹, и римлянам, у которых употреблялись маленькие звонки (tintinnabulum) для призыва прислуги и для многих целей, как например, для военных сигналов, для сбора народа на общественные собрания, для принесения жертв, и, наконец, такие звонки прикреплялись к колесницам победителей при триумфальных шествиях.

Позднее, в IX веке, под именем tintinnabulum были известны музыкальные инструменты, которые состояли из ряда маленьких колокольчиков, висевших на перекладине²,³.

Грекам также были известны колокола: у афинян при храмах Прозерпины⁴ и Цибелы⁵ существовали колокола с тою же целью, как и у нас, – ими народ призывался к богослужению. Об них говорится по случаю древнейшего в Греции оракула в Додоне⁶ и при описании гробницы Порсены⁷.

Звонили в колокола в Дельфах⁸, при таинствах Вакха, Корибантов и пр. Греки привешивали колокола на городских стенах; звонили при похоронах и звоном прогоняли злых духов и тени умерших из домов. В Древнем Риме колокольный звон служил знаком поливания улиц от пыли.

Тибул Страбон и Полибий, жившие за двести лет до Р.Х., говорят о колоколах, а позднее Иосиф Флавий⁹ подробно описывает их своих еврейских антиквариях¹⁰.

У древних евреев такие небольшие звонки или бубенчики, называемые χωδώνεζ¹¹, служили для одежды первосвященника – «при пуговице злат звонец» (Исх.28:33–35), вероятно, такие же, какие делают ныне на архиерейских саккосах¹². На это указывает особенно 2Пар.4:13, где слова «шипок златый и звонец» соединяются в одно, в еврейском слове: Беамен – Рамен¹³.

На одежде первосвященника, как известно, шипок златый и звонец следовали попеременно, как на архиерейском саккосе чередуются простые пуговицы и бубенчики.

«Окружи их, – говорит Сирах, – шипки златыми и звонцы многими окрест глашати глас в ступаниих его, слышан творити глас в церкви в память сыном людей своих» (Сир.45:11)¹⁴.

Эти бубенчики¹⁵ с их звуком были символом звуков Божьего слова, откровений Божиих и возвещания их. В одежде, снабженной бубенчиками, еврейский первосвященник был олицетворением и носителем сходящего с Неба Божественного слова и свидетельства о нем. Только в этой одежде мог он приближаться к Богу, приносить жертвы и молиться за народ¹⁶.

Из этого видно, что звонки были уже в глубокой древности известны евреям, и очень вероятно, что, рассеявшись по разным странам, они познакомили с ними другие народы. Полагают, что в Китае¹⁷ и Японии древность некоторых колоколов не уступает нисколько древности Рима, Греции и даже Иудеи и Египта¹⁸.

Оскар Мюнстерберг пишет в своей «Chinesische Kunstgeschichte» (В. II S. 94–95): «Мои новые открытия подтверждают уже ранее мною высказанное предположение, что наистарейшие докитайские колокола были в Японии род бронзовых денег, введенных там южным Китаем из провинций, богатых медью»¹⁹.

Таковые же колокола-деньги, казалось, пришли и в Китай, где воспоминания о старой форме колокола в медных монетах сохранились от древнейших времен. Мы видели монеты-ножи, которые имели скифы около 2 столетий до Рождества Христова, как прообраз монет. То также наверно и колокола были прообразом находящихся тогда в употреблении монет-колоколов.

Дотаку или Хотаху

Японский колокольчик XI–XII века

Китайский колокол

Базовый колокольчик XI-XIV в. (3–4 подобных колокольчиков составляли «Куранты»)

Ассирийский колокольчик времени Салманассара II (860–824 г. до Р.Х.)

Китай вывозил бронзу вначале на юг и затем на восток; тогдашняя форма – род вывоза осталась мерой для вида разменной монеты.

Старейшие, находимые в Японии колокола, которые впоследствии сильно отличались от богато орнаментированных китайских, кажется, имеют нечто общее с бронзовыми инструментами-барабанами, которые отливались китайцами для вождей племени Ман²⁰. При этом мы должны иметь ввиду, что китайцы в это время образовали маленькое Государство на севере, а Миаутцы населяли далекие пространства по длинному южному берегу далее Шанкхая²¹.

В противоположность Мюнстербергу, О. Кюммель в своей «Kunstgewerbe»²² указывает на нелепость предположения, что подобная утварь, имеющая несколько внешний вид колокола, могла бы служить монетой, меной между Японией и Китаем, как это некоторые предполагают. Редкая утварь эта носит название Дотаку²³ или Хотаку. Внешний вид этого предмета, тонкость стенок и ни малейших признаков, должных бы остаться от удара, заставляет думать, что он никогда не служил для извлечения звука. (см. рис. выше).

К сожалению, ничего неизвестно, как и при каких условиях появилась впервые идея звонка, и из какого материала они тогда изготовлялись.

До нас звонки дошли сравнительно уже позже.

Наистарейший до нашего времени сохранившийся ассирийский колокольчик со времен Салманассара II, 860–824 гг. до Р. X., взят из дворца Нинивея²⁴ и находится теперь в берлинском музее. Рисунок его помещен почти в натуральном размере. Нижний диаметр 4,5 см, высота 8 см. Вокруг него расположены фигуры ассирийских злых духов. На верхней части виден рельеф двух черепах и одной ящерицы.

В древние времена звонки были очень небольших размеров. Они не отливались, как это делается теперь, а клепались из листового железа. Образец такого склепанного из двух железных листов колокола 613 г. имеется в Кёльне в городском историческом музее, переданный сюда из церкви Св. Сицилии²⁵ и известный под именем Sanfang²⁶ (см. рис.). Самая распространенная форма таких звонков была овальная, но иногда их делали и кубическими (как, например, в Скандинавии), склепывая медными гвоздями. Затем вместо железа начали употреблять листовую медь, отчего звук стал получаться громче и чище.

Колокольчик 613 г. г. Кёльн

При раскопках в Помпее²⁷ на улице Меркурия найдены были пять бронзовых колокольчиков²⁸.

В конце семидесятых годов прошлого столетия в одном из древних могильников около Мурома найден предмет, имеющий вид толстой проволоки, согнутой коромыслом, к концам которого привешено по три колокольчика, посредине в дуге два сквозные отверстия, вероятно для насадки на развилистое дерево.

Предполагают, что украшение это могло служить знаком какой-либо власти.

Клепальный колокольчик VII–IX века, родина – Британские острова

Описание отливки колоколов из сплава четырех частей меди и одной части олова, а также об изготовлении форм находим впервые у монаха Бенедиктинского монастыря Теофилуса, 1110 года²⁹.

Пламенной печи для отливки Теофилус не знал, он описывает отливку из железного тигля, выложенного глиной как снаружи, так и изнутри. Вокруг тигля воздвигается очаг, внутри которого разводится огонь, раздуваемый кузнечными мехами.

Когда требовалось отливать, то печь эту разбирали, и тигель с [рас]плавленным металлом переносили к приготовленной раньше форме.

В любопытном списке «Сказание о Святой Софеи в Цареграде», находящемся в Патриаршей библиотеке, рассказывается о литье статуй так: «Съкупи бо всяку вещь земну от злата и сребра и от камения всякаго и бисера и медижь и прода и олова и железа и прочее от инех, в горнило и вложи в огнь и смяте, и егда смесиша подобное, обое излияв образ и егда истыде и сече ю».

В том же сказании говорится, что в собор Св. Софии были принесены 4 трубы иерихонские: «Еже суть в образ труб, яже держаху тогда ангелии, егда падоша стены Иерихона»³⁰.

Когда, при каких условиях и кем колокола стали применяться при богослужении, в точности неизвестно. Долгое время существовало мнение, что родиной колоколов является город Нола, в провинции Кампана, в Италии, где они будто бы работались впервые, а также приписывали, ни на чем не основываясь, изобретение колокола известному духовному писателю епископу Понтию Меронию Павлину Милостивому из города Нола, жившему в 353–431 годах.

Предание передает легенду о полевых цветах-колокольчиках, мелодичного шелеста которых заслушался епископ, возвращаясь однажды с обхода своей паствы.

Погруженный в глубокие думы, св. Павлин шел раз в далекий свой кафедральный город, Нолу. Он возвращался с обозрения своей епархии, заходил из деревни в деревню, с торга на торг, чтобы ободрять христиан и укреплять их в вере во Христа.

Встретил он много равнодушия, много суеверий, много неверия; поэтому-то душа верного епископа и была печальна. Занятый тяжелыми мыслями о холодности и духовной смерти многих христиан, он обратился с молитвой к Богу:

«Воззови, Господи, к этой бедной темной земле гласом свыше, – молился он тихо. – Открой облака, что нас разделяют от Тебя. Соедини сердца наши при нашей разрозненности, узами крепчайшими цепей. Собери блуждающее, Боже и Господи наш! Не скрой лица Твоего от нас. Дай нам чувствовать дыхание Твоего Духа, чтобы сердца наши были привлекаемы к Тебе и не блуждали в безграничной темноте».

Страна между тем мало-помалу становилась пустыннее. Благочестивый путешественник едва замечал это, потому что лишь ноги его касались пыльной этой земли, душа же его искала тихого соприкосновения с Божеством.

Когда солнце склонилось к западу, епископ поднялся на утес, лежавший близ дороги; члены путника, утомленные путешествием и душевной работой, чрезвычайно ослабли; глазные веки отяжелели; пред взором его все предметы ближайшей окрестности в беспорядочном движении стали изменять свои места.

С минуту утомление путешественника боролось еще против сна; потом еще раз он обратил глаза свои к небу, распространившемуся над ним пурпуровым сводом; еще раз едва двигавшиеся уста прошептали тихо и невнятно моление: «Воззови, Господи, воззови к нам гласом свыше», и он начал было засыпать.

Тут вдруг заколыхались при легком вечернем ветре на краю по стенам и расселинам утеса удивительно прелестные цветы. На тонком, почти невидном стебельке качались тихо эти цветы-колокольчики.

В состоянии наполовину бодрственном, наполовину сонном видит епископ, как с пурпуровых вечерних облаков сходят светлые образы Ангелов, качают колокольчики за нежный стебелек; и слышит он, как тихо, нежно раздаются из цветочной чашечки серебристые звуки, в которых, как бы в пении духов, слышались восхищенному уху слова: «Воззови, зови».

«Воззови, Господи», – молитвенно еще раз произнес благочестивый пастырь, потом закрыл глаза и проснулся только тогда, когда поднявшееся над горизонтом солнце стало согревать окрестность.

Укрепленный телесно и душевно пришел св. Павлин в г. Нолу и скоро снова отдался обычным своим занятиям. Но постоянно обращал он свои мысли к голубым колокольчикам, стоявшим у него на виду в стакане с водой.

Если потом церковные служители ходили по улицам с кимвалами³¹, созывая христиан к Богослужению, то представлялось епископу, что голос свыше повелевает ему вытеснить из церковной практики этот остаток языческого Богослужения.

Но как было это сделать? Это как св. Павлин и желал, и думал разрешить. И вот он раз пригласил к себе соседа, медника по ремеслу, ловкого и благочестивого человека; по часам и по дням оставался епископ с мастеровым в запертой комнате.

Пытливый взором наблюдали они строение нежных цветков. «Так должно быть», – сказал, наконец, удовлетворившись расследованием, опытный мастер.

В просторном низменной саду построил он печь, слепил из глины форму точь-в-точь как цветок-колокольчик, только гораздо шире и выше, врыл ее в землю. Потом расплавленною смесью из меди, олова и висмута наполнил он глиняную форму; и когда она охладела, то металлическое содержание было очищено от инородной кожуры.

Радостно схватил епископ молоток и с трепетом стукнул во впервые отлитой колокол: его уход тронуто было серебристыми волнами голоса свыше. Содрогаясь от восхищения, обнажил св. Павлин свою седую голову и пал на колени, благодаря Бога за удавшееся дело.

Таково сказание о первом изобретателе церковных колоколов. Полевые цветки будто бы дали ему образец колоколов, и им будто бы потом он старался подражать при литье их. При взгляде на тысячи колокольчиков, растущих по нашим дорогам, в нашей душе действительно могут пробуждаться звуки других колоколов.

Таким образом, как говорит предание, цветы-колокольчики дали образец металлических колоколов.

Но это только предание, поэтическая сказка, так как в сочинениях самого Павлина об этом нигде не упоминается. В конце прошлого столетия археологи пришли к одному мнению, что введенное в город Нола епископом Павлином производство колоколов не представляло ничего нового, им были лишь увеличены размеры колоколов³².

Во времена гонения христиан о колоколах, конечно, не могло быть и речи; призыв к богослужению производился через особых лиц из низших клириков (называвшихся на востоке лаосинактами, т.е. народособирателями). Позже в монастырях призывали в храм возглашением перед дверями каждой келии – аллилуйя или употребляли молоток, ударяя им в дверь келии, а еще позже вошли в употребление при монастырских церквах так называемые била и клепала.

На немецком языке язык колокола называется Klöppel от одного корня с нашим клепалом.

О σήμαντρον³³ в словаре Ioh. Caspari Suiceri Thesaurus ecclesiasticus e patribus graecis ordine alphabetico concinnatus. Amsterdamii³⁴ находим: «Так называется деревянный инструмент, которым пользуются греки вместо колоколов»; σήμαντρον иначе называется по-гречески ξũλoν³⁵; под этим словом в том же словаре значится: «греческие священники еще с того времени, как греческая церковь подпала под владычество турок, употреляют для созыва греков в церковь деревянный инструмент, который называется ξũλoν». Этот инструмент описал L.Allatius, писатель 17 столетия, грек, перешедший в католицизм и живший в Риме, в соч. «de Templis»³⁶.

В нашем церковном уставе (Типиконе) тот же инструмент разумеется под именами: била, клепала («клепать в малый кампан³⁷, или в ручное клепало по обычаю». Тип. Гл. 7 повечерие), древа, или просто под именем «великое» («ударяет в великое и клеплет довольно». Тип. посл. Пасхи).

У греков железные доски назывались агиосидерон (ἀζιοσίδερον).

Древние било, миниатюра из рукописи XVI века: «Житие Николая Чудотворца»

Било или билцо³⁸, металлическая или деревянная доска, около сажени длиной, в которую ударялось особой колотушкой.

Различали 2 била – великое и малое; малое носили в руке, большое вешали на башне или на столбах.

В уставе Саввы Сербского³⁹ говорится, что после вечерни братия отходит ко сну, «дондеже восклеплет в малое бильце, возбуждая вас на полуночную службу, иже и той (клепающий) сам поет, вжигая в церкви кандила и свечи, также в великое клепало клеплеть, потом и в медное, созывает всех вас на утрене славословие, ему же начало подобает творити. По ударении в звон, благословляет Бог от дневного иерея» (Гласник 20, 172).

Кроме церковных, призывающих к богослужению, в некоторых монастырях есть ещё било, так называемое – трапезное, в которое тремя сильными ударами призывают братью к совершению трапезы.

В настоящее время била и клепала употребляются почти на всем Востоке: на Афоне, на Синае, в Иерусалиме, в трех или четырех церквах в Константинополе, в Болгарии и отчасти в Сербии⁴⁰.

Кроме деревянных бил встречались металлические и даже каменные. Так, в описании Соловецкого монастыря значится «клепало каменное, строения преп. Зосимы»⁴¹,⁴².

К нам перешли из Византии, где, по свидетельству Антония⁴³: «Колокола не держат во святой Софии, но, билцо мало в руце держа, клеплят на заутрени, а на обедни и на вечерни не клеплют: а по иным церквам клеплют и на обедни и на вечерни. Било же держат по Ангелову учению; а в колокола латыне звонят»⁴⁴.

У греков била для большей звучности делали из особого дерева явора, но, за неимением подобного, у нас делали била из меди или железа.

Иногда била заменялись просто досками, как, например, в Греции, где их называли симандрами, это были просто деревянные или железные полосы, в которые били палками или колотушками. Подобные доски находились в 12 и 14 веках в новгородских и псковских церквах, – они и теперь еще употребляются на Алтае и в Сибири в старообрядческих скитах⁴⁵.

В Иерусалиме, при храме Воскресения, особенно хвалят, по гармоническому звуку, деревянное било с приделанными к нему стальными пружинами, которые, сотрясаясь от удара в било, производят приятный звук.

Диакон Троице-Сергиевского монастыря Иона, по прозвищу «Маленький», бывший в Иерусалиме в 1648–52 годах, так описывает⁴⁶ звон в било в храме Воскресения: «В святую и великую соботу за пять часов до нощи, прежде ударяют в било древяное и в железное в великом отларе, и клеплют с полчаса».

Била особенно были распространены в Ростове, за что ростовцев и дразнили в старину: «Звоните вы в свои била и клепала».

На давнее употребление у нас била мы имеем многочисленные летописные указания. Так, например, о Печерском монастыре говорится в летописях, что пред кончиною Феодосия⁴⁷ братия «ударига в била, собрашася вси».⁴⁸

Под 1074 годом о Матвее Прозорливом сказано: «Седе, опочивая, под билами»⁴⁹.

Под 1091 г. «оному глаголящу ко мне удариша в било, мне же рекущю: прокопах уже»⁵⁰.

Хотя о колоколах упоминается еще ы 10 веке, но они были редки и малы и долго не могли вытеснить из употребления била, на что есть также летописные указания. Так, например, говоря о погроме Москвы, произведенном ханом Тохтамышем в 1382 г., летопись замечает, что «не бе звонения во колоколы ни в била». Это ясно указывает, что в то время во многих церквах била еще заменяли колокола.

В киевской летописи под 1182 г., где говорится об избрании нового печерского игумена, упоминается об употреблении била: «Во вторник же удариша братья в била и снидоша в церковь и почаша мольбы творить».

В выписках из переписных книг Новгородской области находим указание, что даже в половине 16 столетия колокола почти совсем не были в употреблении. Не только в приходских цервках, но и в монастырях всюду были била и клепала.

Да и повсеместно в России колокола не скоро вытеснили древние била, может быть в силу известных традиций или даже народных суеверий; недаром Антоний говорит, что «било же держат по Ангелову внушению, а в колокола латыне звонят».

Мы знаем, с каким недоверием наш народ постоянно относится к разным новшествам, а особенно если таковые касаются церкви или религии.

Он с фанатическим упорством отстаивает свою старину и на всякое даже несомненно полезное нововведение вначале смотрит недоверчиво и недружелюбно.

Вернее всего, что и к первым колоколам он отнесся именно таким образом, и нужен был значительный промежуток времени для того, чтобы он примирился с мыслию о «новом звоне».

Но даже и признав за колоколами известное право, старина продолжала еще довольно крепко держаться, особенно в монастырях и сельских храмах.

О Новгородской Филипповской церкви, по случаю слития первого колокола в семьдесят пудов в 1558 году, сказано: «И не бысть колокола большого и никакова и от создания церквей каменных св.апостола Филиппа и великого чудотворца Николы 175 лет, а было железное клепало».

Употребление била и клепала мы видим до самого последнего времени.

На Афоне⁵¹ била употребляют до сих пор.

Дюканж приводит описание железного била на Афоне, сделанное Петром Белоном в 14 веке: «Это кусок железа, толщиной в три пальца, длиной в руку, несколько изогнутый в дугу. Оно висит на гвозде у дверей церковных и при ударе издает звук, подобный колокольному. Монахи на Святой горе не имеют иных звонков, кроме этого била, и когда нужно идти на молитву, то призывают звуком этого железа».⁵²

Точно также и в Синайском монастыре за неимением колоколов до сих пор сохранилось «било». Ночью еще, часу в пятом, вас пробуждает церковное било, на котором дробно и громко выбивает ключарь призыв к службе⁵³.

Идущему на Голгофу, в Иерусалиме, встречаются в переходе над проходом, что за алтарем, висящие железные и деревянные била, оглашающие церковную службу⁵⁴.

В одном из писем Святогорца⁵⁵ к друзьям⁵⁶ находим любопытное описание афонского звона:

«Часа за два до заката солнышка начался бой в деревянную доску к наступающему всенощному бдению; довольно долго разносили по отдаленным частям внутреннего расположения лавры слабые звуки призывной токи⁵⁷ и замирали за обителью, на первых соседних холмах. Деревянный бой через полчаса сменился металлическим: несколько времени ударяли в чугунную доску и, наконец, отозвалась на пустынных высотах шумная игра нескольких колоколов.

По совести надобно признаться, что мало значит, кажется, и самый московский великан – Иван, в стройном говоре своей металлической семьи, в сравнении со здешними немногими колоколами, когда они томно отзовутся своими нестройными звуками в Святогорской пустыне…

В самой нестройности их переборов есть что-то неизъяснимо-приятное, питающее мысль и сердце меланхолическим чувством.

В нашей матушке-России в немногих только пустынных обителях сохраняется в точности устав первых веков аскетичества: токи или деревянные доски уже вышли из употребления и заменились колоколами, в призыве на службу отшельников.

Между тем, разнообразие здешнего созыва в церковь сперва деревянною, а потом чугунною досками и, наконец, игрою колоколов имеет свою важность и значение высокое, даже акустическое, между нашим временем, отдаленным, протекшим и будущим.

Вы знаете, что греческая церковь хотя и приняла колокола во второй половине девятого века, но с той поры, даже и доныне, не устранила от себя и чугунных бил или желез и самых деревянных ток; даже в тех местах на востоке, где христиане живут между турками, и поныне нет колоколов, потому что магометане не жалуют их шумного звона. Значит, не по-пустому введены в состав внешнего чиноположения нашей церкви деревянные токи и металл; слабые звуки дерева и металла что-нибудь должны знаменовать собою, равно как и торжественный звон колоколов…

Ужели это причуды только восточного вымысла?..

Совсем нет!

Загляните в новую скрижаль⁵⁸ гл.21, параграф 3, там вот как объясняется значение призывных ток и колоколов на службу и прочие случаи: «Через малое ударение, яко не громкое и тусклое (разумеется, В деревянную и чугунную доски), означаются древние пророки и будущих событий сени и преобразования; а великое ударение (разумеется в колокола), яко громкое и повсюду разносящееся, знаменует во всю землю исшедшее вещание Евангелия. Валсамон (там прибавлено), книга 7 Закона Греко-Римского: для благовестия Божественного Евангелия и для священного при общем собрании прочих книг чтения, по общему уставу Св. града Иерусалима, собирателя (св. Саввы), великое ударение изобретено, а бываемое ударение в железное или медное било будущий суд и трубу Архангельскую, из гробов к общему суду имеющую, означает».

Итак, вот что значит ударение в здешние токи или доски и в колокола!.. «Слабые звуки дерева и железа напоминают нам неясные, таинственные речи пророков, а шум и стройная игра колоколов – благовестие Евангелия, торжество его во всех концах вселенной и наводит на мысль на Ангельскую трубу последнего дня».

Архимандрит, впоследствии епископ, Порфирий Успенский, посетивший в 1845 году Афон, говорит: «Пока я все это рассматривал и затверживал в своей памяти, вне собора слышны были трели деревянного тока, глухие звуки била, пронзительные бряцания железного клепа, благовест колокола и наконец – стучания во все тяжкая, т.е. во все тяжеловесные вещи. Подобное оглушительно шаривари, я слышал в Святогробском храме в Иерусалиме»⁵⁹.

Несмотря на все несовершенство устройства древних бил, при известном искусстве и виртуозности можно и из них извлекать гармонические звуки, при том соединенные в одну общую мелодию.

Вот как описывает о. Антонин звон в било в Руссике на Афоне: «В пять часов ударили на колокольне в больше било, стучали в него сперва медленно, потом скоро и живо, и быстрым переходом от низших к высшим и наоборот, или медленным их переводом, через полутоны с постепенным замиранием, до совершенного прекращения и с неожиданным воскресением их к новой живости и силе.

Такой звон или стук возобновлялся три раза после остановок для отдыха художника, как называли звонаря греки, видимо, умиленные его искусством, и каждый раз он позволял им слушать все новые и новые звукосочетания, разнообразные от первого удара молотка до последнего».

На Афоне и до настоящего времени вместо колоколов употребляют бронзовые кольца – кимвалы, подвешенные одним краем за петлю. В 1911 году для монастыря Руссик на Афоне был отлит кимвал весом около 50 пудов. Звон в него производят ударом молотка.

В самом начале употребления бил, когда они еще были малы и легки, их обыкновенно носили в левой руке, а в правой находилась деревянная колотушка, которой и производили удар. Но по мере того, как число христиан увеличивалось и многие из них были значительно удалены от церкви, – звон в малое било уже не достигал своей цели – созывать молящихся.

Благодаря этому пришлось озаботиться об изготовлении большого била, обладавшего большей силой звука. Естественно, что такое било нельзя уже было держать в руке и приходилось воздвигать для того специальное сооружение.

Правда, в первое время, это сооружение было не очень замысловато, оно представляло из себя обыкновенный столб, к которому на веревках и подвешивались била. Иногда в таких случаях вместо столба пользовались непосредственно деревом, на сучьях которого укрепляли била и клепала.

Но в более позднее время, когда вошли уже в употребление и колокола, – била помещались на колокольнях, о чем свидетельствуют многочисленные летописные указания.

В слободе «Плотной», составляющей одно из предместий нынешнего города Пронска⁶⁰, на колокольне тамошней приходской церкви, хранится древнее било, по преданию, заменявшее некогда, в старину «вечевой колокол».

По рассказам старожилов, это било неизвестно для чего неоднократно переносили из Пронска, верст за пять в село Ельшину, но било опять уходило на старое место в Пронск.

Предание говорит, что оно принадлежало женскому монастырю, ныне уничтоженному, бывшему на том самом месте, где теперь сооружена приходская церковь, сохранившая и доселе чудное било. У этой церкви похоронены многие княжны и княгини Пронские. Било это положено «кладью» в церковь с тем, чтобы оно принадлежало вечно одной и тое же церкви. И, по народному поверью, никакой силою невозможно присвоить било с того места, которому он завещано⁶¹.

У нас в России била и клепала можно видеть кое-где, как остаток старины. Во многих наших монастырях они применялись до самого позднего времени.

Так, например, в Гефсиманском скиту близ Троице-Сергиевской лавры, основанном в 1844 г., и в настоящее время имеется большое деревянное било, состоящее из длинной, тонкой, сухой доски, изогнутой коромыслом; оно подвешивается на веревке и издает при ударе деревянной колотушкой довольно приятный, хотя и глухой звук.

В Псково-Печерском монастыре, Псковской губернии, находится неподалеку от колокольни старинное било. Это очень длинное железное коромысло, издающее при ударе палкой приятный звук, весьма близко напоминающий колокольный звон.

Било это находится около ризницы и в него в настоящее время бьют ночные сторожа⁶².

В церковно-археологическом музее при петербургской Духовной академии находится железное в виде коромысла било 14 века, снабженное железным болтом и цепью для подвешивания⁶³.

После Константина Великого⁶⁴ вошли в употребление духовые инструменты – трубы, но они просуществовали недолго. Известный исследователь Сванетии Бартоломей упоминает о большой трубе⁶⁵, которой Латальцы сзываются на совещания к церквам⁶⁶.

Первый, упомянувший в своих сочинениях о церковном применении колоколов на Западе, был Gregor von Tours (6 в.)⁶⁷. Он часто упоминает о «Signa»⁶⁸; «Signum ecclesia»: называли прежде колокол, который служил для собирания общества в утренние, обеденные и вечерние часы богослужения. Из его описаний видно, что тогда больших колоколов еще не существовало. В 7 в. при церквях колокола уже встречали чаще.

Предполагают, что британские и ирландские миссионеры познакомили с колоколами Германию, где в монастырях и церквях они встречались в 8 веке, но только с 9 входят во всеобщее употребление.

Официальное введение колокольного звона приписывают папе Сабианианусу (604–606).

Похоронный звон ввел Beda der Ehrwürdige⁶⁹ в 703 году.

Спеклин (писатель в 16 в.) рассказывает, что во время чумы, свирепствовавшей в 1427 году в Страсбурге, колокол, называемый Святой Дух, дал трещину, благодаря усиленному звону по случаю многочисленных похорон, и что пришлось его потом переплавить. Он прибавляет, что богатые граждане города, во время плавки металла бросали много золота и серебра в плавильные печи⁷⁰.

В России, как и на Западе, во время заразных эпидемий звонили в колокола и служили молебны. Т.П. Пассек⁷¹ в своих воспоминаниях говорит по этому поводу следующее:

«В октябре месяце преосвященный митрополит Филарет учредил крестный ход и молебствие, «да мимо идет скорбная чаша».

В назначенный день для молебствия погода стояла мрачная, туманная; из серых облаков, заволакивающих небо, сеялся мелкий дождь, но, несмотря на это, помосты всех церквей были покрыты народом.

В церквях раздавался унылый звон колоколов, призывающих всех на молитву миром»⁷².

Во время морового поветрия в Казани подняли икону Смоленской Божией Матери. Когда икона была внесена в Воскресенские ворота, то по всем церквям приказано было начать колокольный звон, который продолжался до тех пор, как чудотворный лик обнесли вокруг стен кремлевских⁷³.

В начале 19 столетия во Франции (26 января 1806 г.) циркуляром Министра Внутренних Дел⁷⁴,⁷⁵ запрещен похоронный звон во время смертоносной эпидемии, запрещены также и погребальные церемонии.

Издавая этот циркуляр, министр основывался на том, что во время эпидемий, частый похоронный звон вредно действует на психику населения, усиливая в народе панику и угнетая и без того упавший дух.

«Само собой разумеется, – говорит циркуляр, – принимая меры в этих случаях, не надо впадать в обратную крайность и поражать народ совершенным запрещением колокольного звона, привычка к которому особенно сильна у деревенского населения».

Далее, законом 4 марта 1896 г. колокольный звон запрещается в следующих случаях: «Когда допущение его могло бы произвести нежелательное действие на народные умы». «Запрещение может и даже должно быть произведено муниципальной властью, когда раскачивание колоколов угрожает общественной безопасности» (16, 24 августа 1790 г. и 19, 22 июля 1791 г.). «Во время гроз предпочтительно воздерживаться от колокольного звон и ограничиваться для возвещения церковных служб небольшим перезвоном».

Хотя известный ученый Араго говорит, что научными исследованиями не доказано, чтобы колокольный звон был опасен во время грозы, однако комитет общественной безопасности не счел возможным согласиться с ним и признал колокольный звон во время грозы опасным. Этот комитет основывал свои соображения на следующем. Во время звона колокол, раскачиваясь, усиливает струю воздуха, идущую от колокола к звонарю, и так как воздух во время грозы бывает сырым, то представляет из себя прекрасный проводник для электричества. Следовательно, опасность для звонаря неизбежна.

Другая опасность от колокольного звона во время грозы – это вибрирование воздуха, которое притягивает электричество к колокольне, уже и без того находящейся в опасности, как кульминационная точка. В 1718 году Десланд довел до сведения научной академии, что в ночь с 14 на 15 апреля в Бретани во время особенно сильной грозы молния ударила в 24 церквах, в которых в это время звонили, пощадив те, в которых не было звона.

Приказом от 7 июня 1784 года парижский парламент запретил колокольный звон во время грозы, нарушение которого карается штрафом в 18 ливров; в случае же повторения проступка – 50 ливров.

Французская академия в числе своих изданий выпустила несколько сочинений, относящихся к этому предмету. Так, она напечатала труд, который был прочитан на заседании 20 ноября 1781 г. и в котором автор, аббат N., исследовал: может ли звон колоколов во время грозы заставить молнию разрядиться, заставить ее спуститься на колокольню, как только туча, заряженная электричеством, будет находиться над местом, где звонят.

Автор дает перечень любопытных опытов, которые он произвел и которые укрепили его в мнении, противоположном общему предрассудку. «Все физики знают, – говорил он, – что высокие здания, высокоствольные деревья и колокольни вообще, если они не снабжены громоотводами, более всех других тел подвергаются опасности быть пораженными».

Автор заключил свой труд, говоря, что не надо мешать звонить в колокола во время бури, но что единственное средство избежать столь грозных несчастий – это ставить колокольни под защиту от всякой опасности, т.е. снабжать их громоотводами, помещенными на верхушках и сообщающимися с землей, затем изолировать звонарей, делая часть веревки из шелка, что будет мешать молнии достичь их.

Следствие того, что не были соблюдены эти предосторожности, такие разумные и простые, разразились во многих случаях катастрофы в то время, когда хотели звоном их удалить.

Эти гибельные заблуждения происходили очевидно из ошибочных мнений народа, который думал, что достаточно звонить как можно быстрее, чтобы рассеять грозу и облака, скопившиеся над полями или деревнями, которым они угрожают.

Богослужебные правила учат нас, что эти бичи уступают лишь силе молитвы, к которой колокол созывает верующих, и действию этого священного предмета, который сам по себе имеет силу и таинственные средства.

Один старый писатель утверждал это уже давно в специальном трактате: «Мы употребляем еще колокола, чтобы отвращать грозы, град и другие воздушные бедствия. Это обыкновенно удавалось не вследствие шума, который колокола производят, как думают некоторые, полагая, что сила звона отталкивает тучи и рассеивает их плотность, но вследствие божественной силы их освящения и молитв, произносимых церковью при их освящении».

Слова молитв, которые произносятся при освящении колоколов, свидетельствуют, впрочем, о правильности этого толкования. Священник говорит: «Господи, где бы ни прозвучал этот колокол, да отступят далеко смелость умышляющих козни, мрак привидений, набег несчастий, удар молнии, нападение громов, бедствие ненастья и всякое дыхание бурь. И когда звон его услышат сыновья христиан, да возрастет в них вера, чтобы, спеша на лоно благочестивой матери, они воспели Тебе в церкви новую песнь святых, разнося в звуках глас трубы, стройность струнных инструментов, приятность органа, услаждение кимвала и пусть возможно долго во святом храме славы Твоей они своим послушанием и молитвами пожелают привлекать множество ангельского воинства».

И затем далее: «Когда мелодия его прозвучит в ушах народов, да увеличится сила веры, да отгонятся далеко все козни врагов, сокрушительная сила града, бури, вихрей, нападение бурь» и т.д.

Это та же мысль, которую мы находим, много раз выраженную неизгладимыми буквами на металлической одежде колоколов:

Вот несколько кратких примеров:

Колокол в церкви Августинов, в Ананьи, помеченный началом прошлого века, имеет следующую надпись:

Rogavi vox Domini clamat pius adsit

Abeste procellae

Per te acedant fulmina.

(Я молился и глас Божий возгласил: благочестивый да присутствует, отойдите бури, через тебя да отступят молнии.)

Чтобы доказать древность этого обычая, мы укажем здесь надпись 13 века, заключающуюся в таких выражениях:

Sum Jacubus Dictus. Fugo fulgura

Grandinis inctus. A⁰M⁰CC⁰LV.

(Я назван Якобом. Обращаю в бегство сияние молнии и удары града. 1255 г.)

В Дижоне один из колоколов церкви St. Benigue, отлитый в 1751 г., имеет надпись в том же роде:

Sit nomen Domini benedictum. A figure et

tempestate libera nos Domine.

(Да будет благословенно имя Божие. Избавь нас, Боже, от молнии и бурь.)

В Биденкопе один колокол имел надпись:

Dum turbor, procul cedant igus, grado,

Tonitru, fulgor, fames, pestis,

Gladius, satan et homo malignus.

(Пока я звоню, пусть далеко отступят огонь, град, гром, молния, голод, зараза, мечь, сатана и нечестивый человек.)

Употребление колоколов, запрещенное в 1796 году, было восстановлено только для созыва прихожан к божественной службе, и что в случае какой-нибудь другой религиозной надобности священник обязан был испрашивать согласие местной администрации.

Тем не менее уставы префектов и епископов направлены к тому, чтобы выяснить известное число случаев, когда разрешение местной власти не необходимо. Но эта свобода, дарованная священнику, в некоторых случаях ограничена; мэр может вмешаться, чтобы воспретить всякий род звона в некоторых обстоятельствах, например, во время ночного отдыха звон колоколов безусловно запрещен.

Вот §2 распоряжения архиепископа Камбрэ в 1843 г.:

«Священник, исправляющий его должность или викарий, не может, какая бы ни была причина начать звонить раньше 4-х часов утра и позднее 9 часов вечера, начиная с Пасхи и до 1 октября, и не ранее 5 часов утра и не позднее 8 часов вечера, начиная с 1 октября и кончая Пасхой» (исключая Рождественской ночи).

В городах очень часто случается, что это запрещение не соблюдается и что звон церковных колоколов продолжается сверх предела, назначенного уставами в интересах покоя жителей.

Из всего вышесказанного очевидно, что гражданская власть даже при настоящем положении законодательства достаточно уполномочена, чтобы сократить в случае нужды злоупотребление колоколами.

В общинах, где церковные колокола употребляются и для гражданских надобностей, церковь в праве требовать вознаграждение с общины.

Государственный Совет, впрочем, признал это право в своем предписании от 17 июня 1840 г., он говорит, что хотя § 37 устава от 30 декабря 1809 г. возложил на церкви обязанность пещись о содержании звонаря, община, если она пользуется колоколами для нужд посторонних богослужению, должна вносить известную долю в плату для содержания звонаря.

Постановление 1809 г. §33 предписывает церковным старшинам, назначение звонаря и других церковных служителей, а также и отрешение их от должности.

После королевского приказа от 12 января 1825 г. это распоряжение применяется только в городах; в сельском приходе право назначения церковных должностных лиц принадлежит только священнику.

Если община купила колокол для башенных часов и если этот колокол, помещенный в одном из приделов церкви, вследствие соглашения муниципальной власти с приходским священников был освящен и назначен на нужды богослужения, гражданская власть не имеет права прекратить это назначение.

«Приобретая колокол, – говорит решение, состоявшееся между Министром Внутренних Дел и министром церкви, – предполагается назначить его не только для церковных часов, но и для приходской божественной службы. Так как священник прямой начальник над колоколами, нет нужды делать различия между колоколами, приобретенными общиной и купленным на средства церкви.

С другой стороны, так как право заведывания церковными зданиями принадлежит церкви, очевидно, что городская власть, поместив колокол в церковной постройке, не может помешать использованию его для церковной службы».

Но права мэра сохраняются во всей силе, когда представляется необходимость ограничить употребление колокола. Однако он не может под тем предлогом, что в колокольне помещаются общинные часы, иметь в своем распоряжении ключ от нее.

С другой стороны, ни священник, ни администрация церкви не имеет права ни под каким предлогом воспротивиться возвещению времени, а также и заведению часов.

Из этого вытекает, что полномочия светской власти и духовной должны соединиться⁷⁶.

Agelus-Läuten утром, в обед и вечером ввел папа Грегорий 9 (Gregor) в 1230 году.

Назывались колокола первоначально «Кампана», «Campanae», производя от провинции Италии–Кампании, «Campanien»; маленькие колокольчики назывались «Нола–Nola», от г. Нола этой провинции.

Название «Кампана» колокола получили от провинции Кампании, где они главным образом изготовлялись; местность эта известна богатыми рудниками и залежами глины, необходимыми материалами для отливки колоколов.

Начав изготовлять для внутреннего употребления, она отсылала свои изделия и в другие страны, где, зарекомендовав себя, изделия ее получили название провинции для отличия от подобных же изделий других стран. Этой провинции надо отдать честь изготовления колоколов больших размеров.

Только в восьмом столетии стали называть колокола Clocam (Клокем), подходящее к теперешнему их названию; указание это найдено в письме английского аббата Cutbert к немецкому пастору. В 9 в. слово «Clocke» встречается и в немецких описаниях.

В Древней Руси колокола назывались также тяжкая, от «тяжких», т.е. сильных, густых звуков больших колоколов. Отсюда и пошла поговорка «во вся тяжкая», что означает во все колокола.

Середину 9 века можно отметить как эпоху всеобщего церковного употребления колоколов не только при монастырях и в городах, но даже и в селах.

В продолжении почти 10 веков, количество и вес колоколов каждой церкви рассматривались как знак ее важности, как доказательство ее богатства и могущества ее покровителей. Так, например, обе колокольни Собора Парижской Богоматери заключили в себе 8 больших колоколов, два в Южной башне (Жакелина и Мария) и шесть в северной башне: Габриэль, Вильгельм, Паскье, Тибольд и два небольших колокола; к ним надо прибавить еще 6 маленьких колоколов, находившихся в срединной башне, всего, следовательно, четырнадцать.

Святой Альдерик, епископ Монский, желая утвердить превосходство своего епископства перед соседними, подарил ему двадцать колоколов.

Бонифаций Восьмой, питавший особую склонность к церкви Св. Анании, возле Рима, увеличил число ее колоколов до 7, из которых два были отлиты Андреем и Жаном из Пизы (1292–1295).

Король Роберт, из особого почитания, приказал отлить 5 колоколов, к Святому Эньяну Орлеанскому, которые он и подарил этой церкви. Мы могли бы привести много подобных примеров.

В 16 веке святой Карл Борромейский издал устав, который позволял иметь кафедральным соборам от 5 до 7 колоколов, церквям училищным 3 и только 2 приходским церквям; но это правило, не произведя переворота, не было строго соблюдено, и церкви продолжали владеть числом колоколов пропорционально великодушию их покровителей.

Мы говорим здесь только о больших колоколах, так как во всех религиозных учреждениях было множество колоколов меньшей важности. «Мы знаем, – говорит Жан Гулэн в своем переводе «Rational» Дюрана, – что в церквях имеется пять родов колоколов: бубенчики, звонки, перезвоны двух размеров и собственно колокола. Колокол звонит в церкви, колокола меньшего размера в трапезной, звонок в монастыре и т.д.

Но одни только большие колокола, благодаря своему весу и ценности, играли роль и они одни только составляли гордость церкви»⁷⁷.

Во время революции во Франции законом 22 Жерминаля 4 года было запрещено церковное употребление колоколов. Это запрещение продолжалось шесть лет и только 18 Жерминаля 10 года было уничтожено циркуляром правительства.

«Епископ, – говорит 48 параграф этого циркуляра, – должен вступить в соглашение с гражданской властью для урегулирования способа созыва молящихся звоном колоколов.

Для других же целей звонить в колокола запрещается без разрешения местной полиции»⁷⁸.

На Востоке⁷⁹ колокола появились в первый раз в конце 9 века, когда по просьбе Императора Василия Македонянина (в 867–886)⁸⁰ венецианский дож Орсо I (864–881)⁸¹ прислал в Константинополь для вновь сооруженной церкви св. Софии⁸² двенадцать колоколов.

Бароний об этом говорит следующим образом: «Сего лета (865) колоколы у греков начаша употреблятися, егда Урсус-Дож Венецианский колокол к Кесарю Михаилу, прошенный от него, прислал»⁸³.

Распространение здесь колоколов подвигалось очень медленно: вследствие старых традиций повсюду употребляли еще била. В 1204 г. крестоносцы начали вводить вновь колокола, но в 1452 г., год завоевания Константинополя турками, они были уничтожены, за немногими исключениями.

В летописи об этом говорится так: «В лето 6962 (1454. – А.Б.), мая в 29 день, взят бысть Царьград безбожным царем Турским, и христианство погубиша, и церкви пограбиша, и кресты и колокола сняша и святых Апостол церкви последи ту пограбиша»⁸⁴.

Судя по некоторым историческим данным, здесь колокола употреблялись не только для религиозных, но и для военных целей.

Во время осады города царь приказывал «велможам и начальником разделити воином градские стены и стрельницы и врата, и на местех отнюду ти чаяху приступу быти поставити пушки, и пищали и колокола»⁸⁵.

В 610 году, когда армия Клотара осадила город Санс, то епископ орлеанский Лу, который был заперт в башне церкви Св. Этила, заметив намерение неприятеля пойти на приступ, приказал, чтобы били в набат во все церковные колокола, которые с самого начала осады оставались безмолвными.

Звон был так силен, что солдаты Клотара, испугавшись, обратились в бегство, приняв колокольный звон за голос ангела. Со времени падения Иерихона, звук не производил такой паники в армии⁸⁶.

Святогорец, посетивший в 1843 году Константинополь, рассказывает следующее: «Православных церквей в Константинополе немного, а если и есть, то в роде домовых – без куполов и без звона. Только католический костел имеет колокола, а по какому праву, об этом не могу сказать вам решительно.

Рассказывают некоторые, будто бы в день его освящения французский посланник приказал ударить во все колокола, без позволения Порты; игра их так пленила чтителей пророка, что с тех пор звон был разрешен в этом костеле. Это, впрочем, невероятно, потому что если бы звон действительно был приятен туркам, то греки и само русское посольство не упустили бы воспользоваться таким случаем»⁸⁷.

Полагают, что турки запрещали звон в колокола под тем предлогом, что будто бы звук их возмущает покой душ, витающих в воздухе⁸⁸.

Когда колокола были небольшие, их подвешивали на стене или на крыше, но с увеличением их размеров пришлось изменить и характер церковных построек; при церквях стали делать пристройки – колокольни или звонницы, первоначально отдельно, а затем в соединении с церковью.

Первые колокольни, упоминаемые в истории, находились в Риме при базиликах св. Иоанна Латеранского и св. Петра. Самые древние из сохранившихся до наших дней находятся в Вероне и Равенне. Это – круглые башни, стоящие отдельно от церквей.

В Западной Европе, начиная с 11 века, число колоколен быстро возрастает – не потому, чтобы их требовала величина и вес колоколов, все еще не значительные, а потому, что в наступившие смутные времена церквям и монастырям угрожала опасность нападения со стороны баронских дружин и хищников.

Эти сооружения, кроме религиозной цели, удовлетворяли и мирской, а именно – играли роль подзорных башен, с которых можно было наблюдать приближение неприятеля и предупреждать о нем окрестных жителей посредством набата.

У нас в России первоначально колокольни или вежи были самого примитивного устройства. В большинстве случаев они представляли из себя деревянные козлы, на особой перекладине которых висели колокола. Впоследствии эти козлы послужили прототипом древних звонниц; что же касается колоколен в виде башен, то они появились уже значительно позже.

Колокольни, по-видимому, впервые появляются у нас в Пскове и Новгороде, по образцу тех, которые мы встречаем в Греции в византийский период, а также на западе, т.е. в виде стенки с несколькими пролетами для колоколов, каковы, например, многие уцелевшие до нашего времени звонницы в Пскове и Новгороде.

Построение первых новгородских колоколен должно относить к построению первых церквей в Новгороде, хотя летописи не упоминают о них вместе с построением храмов. А что действительно в 11 уже веке были колокольни, это видно из повествования о приходе в Новгород полоцкого князя Всеслава Брячиславича, снявшего с Софийской колокольни колокола в 1066 году и из жития преп. Антония Римлянина, прибывшего в 1106 году во время утрени к Новгороду и слышавшего в нем великий звон.

Известно даже и о том, что древние колокольни в связи с церквями не были строены до 17 столетия, исключая только того случая, когда церковь служила вместе и колокольнею, имея на верху своем колокола.

По устройству своему древние Новгородские колокольни или звонницы были продолговаты и стенообразны, подобные оставшейся колокольне Софийского собора (1439), и некоторым другим в меньших размерах.

С 16 и особенно с 17 века начали строить колокольни шатровые [в]осьмиугольные с каменным или деревянным наверху широким шпилем. На них с 15 века упоминаются вместе с колоколами и боевые часы, по коим евфимиевская колокольня, или вернее башня, в 1436 году названа часозвоннею⁸⁹.

Эта форма с северо-востока перешла в Москву, по крайней мере на основании многих данных, можно судить, что до 16 века там, кажется, колоколен не было и что даже в начале 17 века они имели весьма малое распространение, а наша избитая каменная шатровая колокольня в ее окончательно развитом виде, т.е. с несколькими ярусами слухов и луковичною главой, есть всецело принадлежность Роман[ов]ской эпохи⁹⁰.

Мы знаем из летописи, что при царе Федоре Ивановиче (1591–98) главный колокол, весом в тысячу пудов, висел на деревянной колокольне среди кремлевской площади⁹¹.

Затем у Олеария на изображении одной из московских церквей нарисованы колокола, подвешенные просто на деревянной перекладине, опирающейся одним концом в церковный подоконник, а другим на столб (см. рис.), а на виде Нижнего Новгорода представлены два больших колокола, которые висят на толстых раскошенных столбах с перекладиной.

В некоторых старых московских церквях уцелели еще звонницы. Так, например, в церкви села Дьякова, основанной в начале 16 века Великим Князем Василием Иоанновичем, сохранилась звонница, совершенно сходная по своему виду с Псковско-Новгородскими, но только с разными добавочными украшениями московского характера⁹².

Ивановская колокольня по рисунку Де-Ламартиньера, помещенная в его книге «Путешествие в северные страны»

Любопытное описание таких древних колоколен находим в так называемой «Описной книге церквей Княгининского уезда, 1672 года», например, – «колокольница – поставлен столб, покрыт тесом» или: «Колокольня на четырех столбах, покрыта шатром тесовым, с крестом, а на ней пять колоколов»⁹³.

Точно так же и в летописи есть описание таких древних колокольниц, так, например, под 1572 г. летописец говорит: «Да того же месяца в 2, в субботу, на Дворищи колокол новой поставили, у Жен Мироносиц, у двора государского на четырех столбех на переклади»⁹⁴.

Впрочем, в это время были уже колокольни, отличавшиеся красотой формы. Летописец 1547 года говорит так: «У Вознесенья, у хорошия колокольницы за Неглимною на Никитской улице»⁹⁵.

Как и в Западной Европе, колокольни служили у нас вместе с тем и сторожевыми башнями, а на колокольне Дивногорского монастыря в 1714 году было даже три железных и одна медная пушка⁹⁶.

Вообще, наши монастыри, особенно в смутное время, представляли из себя нечто в роде крепостей. В синодике Святогорского монастыря упоминается даже о пушкаре-монахе Иакове⁹⁷.

С течением времени колокольни служили главным образом не более, как архитектурной частью, а древние звонницы совершенно пропали.

Свящ. Сергий Полянский⁹⁸, описывая Часовую башню в селе Коломенском, говорит, что наверху, где помещались колокола для курантов, а ныне находится звон Вознесенской церкви в разных местах были вмазаны голосники. Указания на существование голосников на других колокольнях мы нигде не находим.

Иногда при храмах воздвигалось по несколько колоколен, как например, при храме Христа Спасителя в Москве, в Исакиевском соборе в Петербурге и во многих норманских церквях.

К нам в Россию колокола перешли не из Византии, а с Запада, на что также указывает их русское название от немецкого Glocke. Но некоторые полагают, что слово колокол произведено от старинного русского коло – круг, окружность, а другие – что оно составилось следующим образом: кол о кол, т.е. от удара одного кола о другой, намекая этим на древние била и клепала. По догадкам некоторых ученых слово колокол имеет корень с греческого «калкун», означающее клепало или било⁹⁹,¹⁰⁰.

О колоколах в России впервые упоминается в летописях 988 года¹⁰¹.

В начале 11 века колокола были повешены при храме св. Софии в Новгороде, при Десятинной и Ирининской церквях в Киеве, во Владимире-на-Клязьме (около 1170 г.), Полоцке, Новгороде-Северском и некоторых других.

В развалинах Десятинной церкви, на которые обратили внимание Киевский Митрополит Евгений в 1824 году, найдены были два колокола: один из них коринфской меди¹⁰², довольно хорошо сохранившийся, за исключением дужки, к которой привешивают язык.

Высота этого колокола 9 вершков, высота ушей 3 вершка, нижний поперечник 10 верш[ков], верхний 7, а толщина стен 5/8 верш[ка]. Весу в нем 2 пуда 10 фунтов.

Полагают, что это древнейший из уцелевших русских колоколов, может быть, даже тот, который в начале 11 века был повешен при Десятинной церкви¹⁰³.

Образцы старинных колоколов

Колокольчики 10–11 в. с плоским верхом

К сожалению, на нем нет никакой надписи, на основании которой можно бы было установить степень его древности.

Надписи и рисунки начали появляться на колоколах уже значительно позже, а в те отдаленные времена, когда они начали только входить в употребление, они были совершенно гладкими (т.е. без узоров и надписей), что, конечно, объясняется несовершенством техники и неопытностью самих мастеров.

Когда впервые появились надписи и рисунки на колоколах, установить довольно трудно, так как древнейших колоколов почти не сохранилось до нашего времени.

В 13 веке попадались на колоколах надписи, идущие справа налево. Объясняется это тем, что мастера на рубашке формы колокола вырезали требуемые слова, а в отливке те же слова выходили как в зеркале обратными.

Лишь в середине 14 века начали делать выпуклые надписи на колоколах, приклеивая восковые модели к телу глиняного колокола.

Размеры колоколов в России первоначально не превышали нескольких пудов, причина была – неумение отливать большие, а получать из Германии, по случаю дурного сообщения, было слишком трудно, да и в самой Германии не встречались тогда колокола значительных размеров.

Кроме того, и сами церкви в большинстве случаев были очень невелики и не позволяли по своим размерам помещать большие колокола.

В Хутынском монастыре, например, была церковь св. Григория Арменского, про которую летописец говорит, что она «не вельми высока и кругла, яко стоит противу северных дверей, и не велика токмо сажени единыя внутри и со алтарем на ней же колоколы в версе бывали и прежних лет, но не велики и никоторые лепоты не имуще»¹⁰⁴.

Эта церковь существовала до 1535 года, когда и была заменена новой: «Выстроена была церковь о едином версе, вельми чудна, яко таковы несть делано в Новгородской области; яко окольная стена, еже округ церкви, имея углов восмь, а двери пятеры, в высоту весьма высоко, на ней же в версе колоколы уставиша, два колокола больших, егда начнут звонити – яко страшными трубами гласящими, тако и прочие колоколы уставиша» (П.С.Л. 6–296)7¹⁰⁵.

Когда в 11 в. при соборной церкви города Гильдесгейма был повешен колокол в сто пудов, он всех поразил своей величиной.

Сами русские стали лить колокола впервые в Киеве в половине 13 века¹⁰⁶, а после татарского ига их вновь привозили из Германии, где впервые колокола стали отливать при Карле Великом, хотя образцы их до нашего времени не сохранились. Искусство это в Германии прочно основалось лишь в 10 и 11 веках.

Первоначально искусство отливать колокола как на западе, так и в России, было искусством «странствующих мастеров». Колокола отливались вблизи той церкви, для которой они предназначались. Лишь с развитием транспортных приспособлений искусство это приобрело оседлость.

До настоящего времени иногда отливка колоколов производится при некоторых монастырях и церквях, хотя обычай этот с каждым годом становится все реже и реже в виду многих неудобств такой работы.

Отливка больших колоколов была вещью довольно редкой и этим и объясняется появление пришлых специалистов.

2 Так, 22 сентября 1453 года эдиллы Орлеана приказали вызвать Ренэ Буовен из Мулэн, для отливки громадного колокола для их дозорной башни. Кардинал Жорж д’Амбуаз также поручил одному Шартрийцу, по имени Жан Маншон, отливку для Руанского собора колокола, который и был назван его именем.

Существует легенда, по которой литейщик умер от радости, увидев успех своей работы. Этот колосс весил 1075 пудов; размер его был 10 метров в окружности и 3,33 м вышины. Чтобы его раскачать, требовалось по крайней мере 16 человек. Понятно, конечно, беспокойство, вызываемое подобным предприятием и избыток радости, когда все благополучно кончалось.

В 1682 году, когда надо было отлить «Эмманюэль», предназначавшийся в собор Парижской Богоматери в Париже, была устроена мастерская недалеко от Сены, прилегающая к собору Notre Dame, где теперь разведен сад¹⁰⁷.

Украшение колоколов XI–XII века (сверху буквы: альфа и омега)

Украшение колокола в XII в. Верх колокола плоский, а не полукруглый

Украшение колокола в XIII в. Появляются изображения икон

О трудностях перевозки больших колоколов с завода в церковь и о изобретательности простого русского человека находим любопытную справку.

«В городе Валдае отлит был колокол в 2000 пудов для Петербургского Троицкого собора, что в Измайловском полку. Чтобы доставить этот колокол на место, требовалось, по расчетам инженеров, восемьдесят лошадей. Это загородило бы все шоссе и стоило бы дорого.

К Алексею Николаевичу Оленину, бывшему членом при построении собора, явился валдайский мещанин и объявил, что он привезет колокол на шести или даже на четырех лошадях.

– Каким манером? – спросил его Алексей Николаевич.

– Это секрет, если я его скажу, то и всякий привезет.

– Будь уверен, что я твоего секрета никому не открою.

– Я сделаю в величину колокола четыре обода, – объявил мещанин, – в боковых ободах сделаю оси, обошью досками и покачу его так, что не только не испорчу дорогу, а еще укатаю шоссе.

После доклада об этом государю, Алексей Николаевич снабдил подрядчика задатком и формальным предписанием. Колокол привезен был из Валдая в Петербург благополучно. Мещанин получил 5000 рублей и золотую медаль на анненской ленте»¹⁰⁸.

В Волынской летописи говорится, что князь Данило, создавая новый город Холм, поставил в нем церковь св. Ивана, и что для этого храма «колоколы принесе из Кыева, другия ту солья»¹⁰⁹.

Из этой же летописи видно, что литейное искусство в то время достигло уже некоторого совершенства. Летописец, рассказывая о помянутой выше церкви Ивана Златоуста, говорит, что помост церкви слит из меди и олова.

Далее, в той же летописи рассказывается, что князь Владимир Волынский в 1287 году «в Любомли постави церковь каменну св. Георгия» и что для этой церкви «полия же и колоколы дивны слышаньем, таких же не бысть во всей земли»¹¹⁰.

Под 6798 (1290) годом значится: «Князь Дмитрий Борисович посла на Устюг владыку Тарасия, свящати церковь великую Успения Святыя Богородицы и послал с ним колокол Пречистой, и священа бысть церковь на праздник Успения, месяца августа в 15 день»¹¹¹.

Иоанн Данилович Калита в 1338 году взял колокол из тверского Спасского Собора и перенес в Москву.

В 1248 году смоленский князь Федор Ростиславич: «Выдал Аркановича и с дворьмь немьцом за колокол»¹¹².

В 1403 году «в Твери слит бысть колокол Святому Спасу благовестник князем Иваном Михайловичем и бысть глас его красен» (П.С.Л., 15–4710)»¹¹³.

Под 1410 г. значится, что «колоколы политы в Ростове»¹¹⁴.

О русских литейщиках упоминается в летописи 1194 г. Рассказывая о возобновлении обветшалой Суздальской церкви, летописец говорит: «А то чуду подобно молитвою и верою Епископа Иоанна, не ища мастеров от немец, но налице мастеры от клеврет Св. Богородицы и своих, иных олову льяти, иных крыти, иных известью белити»¹¹⁵.

В 14 столетии встречаются в Москве мастера, отливающие колокола для московских и новгородских церквей. Из литейщиков этого времени особенно славился, по словам летописца, «россиянин Борис», который отлил много колоколов для соборных церквей.

В летописи под 1342 г. находим следующее: «Повеле владыка Василий слиять колокол велик к святой Софии и привезе мастера с Москвы, человека добра, именем Бориса»¹¹⁶, а под 1346 г. говорится, что по воле великого князя Симеона Иоанновича «на Москве слиты три колокола больших да два меньших, а лил мастер Бориска» (П.С.Л., УП-210)¹¹⁷. Никоновская летопись называет этого Бориску – Римлянином. Таким образом богатый и знатный Новгород, процветавший торговлею, воспользовался художеством колокольного литья из Москвы, успевшей начать самостоятельную, независимую работу на этом поприще народного развития¹¹⁸.

На колоколе соборной Юрьевской церкви во Львове есть надпись: «6849 г. (1341 г.) сольян бысть колокол сии Юрью при князи Дмитрии игуменом Евфимьем»¹¹⁹

При Иоанне Грозном и сыне его Феодоре литейное искусство в Москве процветало. Было отлито много колоколов не только для Москвы, но и для других городов, между прочим Николаем Немчиновым¹²⁰ колокол благовестник в 1000 пудов¹²¹.

Из русских мастеров этого времени известны: Игнатий¹²² 1542, Богдан¹²³ 1565, Андрей Чохов¹²⁴ 1577, Кузмин первый¹²⁵ 1581, Семенка Дубинин¹²⁶ 1590 г.

Они лили колокола и пушки больших размеров, образцы которых сохранились в Петербургском и Московском арсеналах.

Произведения Чохова отличались тщательною и красивою отделкой. На огромнейшей пушке его работы Дробовике¹²⁷, известной в Москве под именем Царь-пушки, довольно искусно изображен царь Феодор Иванович на коне в полном царском облачении со скипетром в руке.

Кроме того, его имя находится на древнейших пушках кремлевских; на Дробовике (весом 2400 пуд[ов])¹²⁸, Троиле и Аспиде; первая вылита в 1586, а вторая и третья, называемые пищалями, – в 1590 году.

От царствования Годунова не осталось других образцов литейного искусства, кроме колоколов в Москве и Троицкой Лавре.

С прибытием в Москву 1475 г. Фиоравенти Аристотеля, учрежден был Пушечный двор, где начато литье пушек и колоколов¹²⁹.

«Возвратился посол Толбузин (Толбузин был послан Великим Князем в Венецию для отыскания опытного мастера), – замечает летописец, – и привел с собою мастера Муроля, кой ставил церкви и палаты, Аристотель именем, также и пушечник, он нарочит лити их и бити из них, и колоколы и иное все лити хитр вельми»¹³⁰.

Фиоравенти отливал колокола и пушки, чеканил монеты и построил Успенский собор. В 16 столетии уже русские выученики самостоятельно продолжали отливку колоколов.

В это время, по описанию греческого епископа Арсения¹³¹, русские в литейном искусстве достигли значительного совершенства, они отливали не только из меди, но и из золота, и из серебра, и притом тонкие художественные вещи.

Этот Арсений «с изумлением видел множество огромных серебряных и золотых сосудов во дворце; одни имели образ зверей: единорога, львов, медведей, оленей; другие – образ птиц: пеликанов, лебедей, фазанов, павлинов, и были столь необыкновенной тяжести, что 12 человек едва могли переносить их с места на место. Сии чудные сосуды делались, вероятно, в Москве, по крайней мере некоторые и самые тяжелые вылиты из серебра ливонского – добычи Иоаннова оружия»¹³².

Кроме Фиоравенти, венецианцы Павел Дебоше¹³³ и мастера Петр и Яков¹³⁴, прибывшие в Россию, занимались литейным делом.

Павлом Дебоше в 1482 г. была отлита огромная пищаль, царь-пушка, находящаяся в московском Кремле, но не та, которая теперь слывет под этим именем, – эта вторая, как сказано выше, была вылита в 1586 году Андреем Чоховым, как означено на ней,

В 1490 году, если еще не раньше, великий князь Василий Иванович посылал двух немцев Ивана да Виктора на Печору отыскивать руду, которые и нашли руду на реке Цимле, серебряную и медную в 1491 году, на пространстве десяти верст, за три с половиною тысячи верст от Москвы¹³⁵.

Цари Михаил и Алексей обращали особенное внимание на отечественное рудокопство, так как в то время чувствовался большой недостаток металлов.

В делах их царствования упоминаются вызванные из чужих краев рудознатцы, золотознатцы, лозоходцы и рудокопцы.

В 1618–22 годах англичанин Джон Ватер, ав 1626 г. Фрич и Герольд отправлены в Пермь с дворянином Загряжским для отыскивания руд. В 1634 г., когда уже утверждены были некоторые фабрики, устроены мельницы и стеклянные заводы в Москве и ее окрестностях, открыты в Сибири медные рудники, для разработки которых царь выписал из Саксонии рудопромышленников¹³⁶.

В 1636 году гость Надей Светешников отыскал на Каме медную руду¹³⁷. Такие открытия доставили материалы для литья колоколов и пушек¹³⁸.

В это время русские литейные мастера начинают вытеснять иностранных, как видно из следующего списка: 1606 года Проня Федоров¹³⁹, 1621 г. Игнатий Максимов¹⁴⁰, 1622 г. Андрей Данилов¹⁴¹ и Алексей Якимов¹⁴², 1626 г. Кондратий Михайлов¹⁴³, 1627 г. Богдан Васильев¹⁴⁴, 1628 г. Григорий Наумов мастер¹⁴⁵ и Фальк¹⁴⁶, 1648 г. Петр и Тимофей ученики¹⁴⁷, 1650 г. Евсей Данилов¹⁴⁸, Тимофей Воин¹⁴⁹, Федор Аникин мастер¹⁵⁰, 1652 г. Емельян Данилов¹⁵¹, 1661 г. Андрей Нейгарт¹⁵², 1665 г. Александр Григорьев¹⁵³, 1668 г. Харитон Иванов мастер¹⁵⁴, Мартьян Осипов мастер¹⁵⁵ и Яков Дубина¹⁵⁶ или Дубинин ученик, 1672 г. Яким Никифоров¹⁵⁷, 1673 г. Андрей Якимов¹⁵⁸ и Яким Гаврилов¹⁵⁹, 1674 г. Пантелей Яковлев¹⁶⁰, 1679 г. Осип Иванов¹⁶¹, Василий и Яков Леонтьевы¹⁶², Федор Моторин¹⁶³, 1680 г. Евсевий Данилов¹⁶⁴ и пр.

Огромные колокола, удивлявшие иностранцев, вылиты были при царях Михаиле и Алексее: 1622 г. Реут Андреем Чоховым, весом около 2.000 пудов¹⁶⁵, 1654 г. Царь-Колокол в 8000 пуд., после перелитый и повешенный на двух каменных столбах у церкви Рождества Христова в Кремле.

Замечательная по своей величине и красоте медная пушка 1617 г. Царь-Ахиллес была весом в 220 пуд[ов]¹⁶⁶ отлита Андреем Чоховым. При царе Алексее Михайловиче пушечный мастер Мартьян Осипов в 1670 г. вылил Единорог в 779 пуд[ов] и другие мастера – пушки меньшего калибра¹⁶⁷.

Хотя горное дело получило уже свое начало в России в 15 веке, однако постановлено на твердом основании Петром I, который послал в разные стороны своего государства мастеров из греков и немцев для отыскания руд и для устройства заводов¹⁶⁸. В 1701 г. им был учрежден в Москве Рудный приказ¹⁶⁹, а в 1519 г.¹⁷⁰ вместо него в Петербурге Берг-Коллегия и тогда же издана Берг-привилегия, одно из коренных горных узаконений!¹⁷¹

В первые годы царствования Петра I литейное искусство не было успешным¹⁷², но с 1701 г. появились замечательные произведения мастеров: Якова Дубинина, Карпа Осипова, Иосифа Балашевича, Логина Жихарева, Ивана Маторина, Семена Леонтьева¹⁷³.

Московские мастера, рассеявшись по России, выучили других своему искусству.

Кроме Пушечного двора в Белом городе, еще был основан в Земляном городе литейный завод Маторина, в приходе Сергия чудотворца в Пушкарях¹⁷⁴. На этих заводах литы мастерами колокола и пушки.

На Пушечном дворе производилась неустанная работа своим чередом. Так кроме колоколов выливались пищали, пушки, мортиры, и мастера получали частые награды¹⁷⁵.

В 1717 г. Петр повелел слить для Новоспасского монастыря колокол в 1100 пудов. В это же время Иван Маторин вылил для Троице-Сергиевского монастыря колокол в 4000 пудов¹⁷⁶ и в 1714 г. набатный из старого, почитаемого за Вечевой новгородский.

В 1760 г. Константин Слизов отлил большой Успенский колокол в 3551 пуд 4 фунт[а]¹⁷⁷.

Указывают, что мысль о представлении света, овладевшая умами Европы, повлияла также на литье колоколов. С того времени размеры их начали увеличиваться, и в 16 веке мы встречаем исполинские для того времени колокола.

Например, в 1530 году архиепископ новгородский Макарий, в память рождения Иоанна 4, соорудил для Софийской церкви колокол в 250 пудов, о котором летописец замечает: «Что тако николиже не было»¹⁷⁸. В 1582 году¹⁷⁹ литейщик Николай Фрязин¹⁸⁰ слил в Москве колокол в 500 пудов, а в 1533 году, как было сказано выше, Николаем Немчиновым¹⁸¹ был слит колокол благовестник в 1000 пудов и поставлен на деревянную колокольню¹⁸².

Смуты в московском государстве в начале 17 века остановили на некоторое время деятельность литейного искусства, но со вступлением Романовых на Всероссийский престол оно опять возобновилось: тогда уже в России было больше русских, чем иностранных мастеров.

Изготовление колоколов, заимствованное нами из Германии, развилось и окрепло на русской почве, достигнув таких размеров, которое не наблюдается в Западной Европе.

Причину эту надо искать в религиозности нашего народа. Ему сразу пришелся по сердцу могучий звон церковных колоколов, он слышал в этом благовесте великий призыв Неба отречься, хотя на время, от земной суеты и тревоги.

Стройный церковный звон умиротворяющим образом действует на душу. Рассказывают, что Годунов, ссылая царицу Марию Нагих, мать царевича Димитрия, в Белозерский край, представил ей право самой выбрать место для жительства.

Плывя вверх по реке Шексне, она услыхала приятный серебристый звон Азарьевой пустыни, отстоящей от Шексны на пространстве трех верст. Этот звон до того понравился ей, что она решила поселиться около этой пустыни.

Когда она была вызвана в Москву, на свидетельство Самозванца, то прислала оттуда большой колокол, приятного серебристого звука¹⁸³, с надписью ее имени. В сороковых годах, невежественный церковный староста променял его на медь и слил из нее новый колокол несравненно, конечно, худшего достоинства¹⁸⁴.

Употребление при церквах нескольких колоколов ведется еще исстари. Так, в Троицкой летописи под 1394 г. написано следующее: «Заложиша Псковичи перси у Крома, стену камену и колокольницю поставиша»¹⁸⁵, что свидетельствует об употреблении нескольких колоколов. С течением времени число колоколов все увеличивали и увеличивали.

В 16 веке в Кремле считалось 35 каменных церквей, а всех в столице более четырехсот, кроме приделов, колоколов же не менее пяти тысяч, так что в среднем приходилось более 12 колоколов на каждую церковь¹⁸⁶.

Петрей, бывший в Москве при Годунове и после, пишет: «Церквей, монастырей и часовень в городе и за городом будто бы 4500, однако нет ни одной столь большой, как самая малая из немецких церквей; потому то можно за правду принять, что в некоторых церквах еле помещается пять или шесть человек. Однако не найдешь ни одной, где бы не висело по меньшей мере четырех или пяти, а в некоторых даже девяти или двенадцати колоколов, так что, когда они зазвонят все разом, то поднимается такой гул и сотрясение, что друг друга нельзя расслышать»¹⁸⁷.

Архиепископ Арсений Елассонский, говоря о строительстве Бориса Годунова, пишет: «Он же (Борис Годунов) отлил два большие колокола, один для Москвы в патриархию, в который звонят в большие праздники, а другой в монастырь святой Троицы. Подобной величины колоколов и такой красоты нельзя найти в другом царстве во всем мире. Он возобновил и украсил девичий (Новодевичий) монастырь близ Москвы и совершил другие прекрасные дела и украшения»¹⁸⁸.

Кроме Петрея и другие иностранцы, описывая Москву, говорили, что в часы праздничного звона не могли в разговоре слышать друг друга.

Принимая во внимание, что Москва в 16 столетии была еще очень невелика по занимаемой площади и не имела высоких зданий, задерживающих звуки, как это наблюдается теперь в больших городах, это указание иностранцев вполне вероятно. Да и колокола в это время достигали уже довольно значительных размеров.

Главный колокол, весом в 1000 пудов¹⁸⁹, висел на деревянной колокольне среди кремлевской площади. Упомянутый выше Петрей вот что пишет об этом колоколе: «На ружейный выстрел от великокняжеского дворца на большой и широкой площади висит чрезвычайно большой колокол, весом в 336 центнеров, вылитый еще при жизни Бориса Годунова, по приказанию этого государя; звонят в него в большие праздники, также когда приезжают из чужих краев послы и бывают допускаемы к Великому Князю»¹⁹⁰.

В Musskow. Reise означен вес этого колокола: 120 Schiffpfund или 33.600 немецких фунтов. Миллер, ссылаясь на Адама Олеария и Бранд[т]а, ошибкою поставил 10.000 пудов вместо 1000 (см. его Versuch einer N.Gesch. V. R. 90)¹⁹¹.

Далее Петрей говорит, что «при реке Неглинной, протекающей городом, находится Великокняжеская литейная, где льют пушки и колокола¹⁹².

Во времена Самозванца, по словам польского писателя Маскевича, на одной только колокольне Ивана Великого находилось 52 колокола.

Вот, что он пишет про Ивановскую колокольню:

«Прочих церквей считается в Кремле до двадцати, из них церковь Св. Иоанна, находящаяся почти среди замка (Кремля) замечательна по высокой каменной колокольне, с которой далеко видно во все стороны столицы.

На ней 22 больших колокола, в числе их многие не уступают величиною нашему краковскому Сигизмунду, висят в три ряда, одни над другими; меньших же колоколов более тридцати.

Непонятно, как башня может держать на себе такую тяжесть. Только то ей помогает, что звонари не раскачивают колоколов, как у нас, а бьют в них языками, но чтобы размахнуть иной язык, требуется человек восемь или десять.

Недалеко от этой церкви есть колокол, вылитый для одного тщеславия, висит он на деревянной башне, в две сажени вышиною, чтобы тем мог быть виднее; язык его раскачивают двадцать четыре человека.

Незадолго до нашего выхода из Москвы колокол подался немного на литовскую сторону, в чем москвитяне видели добрый знак, и в самом деле вскоре нас выжили из столицы.

По свидетельству Олеария, сей колокол, вылитый при Борисе Годунове, имел весу 356 центнеров; звонили в него в большие праздники»¹⁹³.

Теперь колоколов на колокольне Ивана Великого только 34. общий вес их свыше 16.000 пудов. Одни из них замечательны древностью, другие красото формы и отделки, своим звуком и прозванием, как-то: Реут, Лебедь, Медведь, Баран, Полиелейный и Голодарь, названный так потому, что в него звонят в Великий пост¹⁹⁴, воскресный, будничный, праздничный, ясачный, глухой. Некоторые из них имеют свои названия от известной местности: Корсунский, Новгородский, ростовский, Слободский, Татарин.

Приводим описания иностранцев, посещавших Москву. Все они удивляются обилию колоколов и их громадными размерами.

Барберини¹⁹⁵, бывший в Москве в 1565 году, говорит: «Церквей невероятное число, иные из них побольше, иные поменьше, каменные и деревянные; нет улицы, где бы не было нескольких, так что в день Св. Николая и накануне множество звонивших колоколов были докучны и невыносимы»¹⁹⁶.

Степан Какаш¹⁹⁷ (1602 г.) пишет:

«В городе более полутора тысяч церквей и монастырей, две из них построены в замке (Кремле), красивые, с семью прекрасными золотыми главами, стоящими нескольких бочек золота, с прекрасными большими колоколами, далеко превосходящими эрфуртский по величине и звучности»¹⁹⁸.

Посетивший Москву в том же 1602 г. принц Иоанн рассказывает: «Выдавали за правду, будто в замке (Кремле) вместе с монастырем церквей и часовень (Capellen) всего тридцать пять. Некоторые из наиболее чтимых церквей стоят с вызолоченными башнями, высокими и круглыми: во-первых, одна с девятью вызолоченными, большими и малыми, другая – с пятью вызолоченными, и еще некоторые, имеющие вызолоченные башни.

При одной церкви отдельно была высокая прекрасная восьмиугольная башня, выбеленная, наверху вызолоченная, снабженная вокруг сверху до низу пролетами все увешенными большими и малыми колоколами, кои можно было все видеть снаружи.

Неподалеку от нее стояла большая, прочная деревянная башня, но невысокая, где висел прекрасный большой колокол, весом около 120 корабельных фунтов.

В колокол этот звонят, когда царь справляет торжество или празднует особенному святому и идет в церковь, а то и тогда, когда он выезжает в город; когда он принимает в замке чужеземных послов или веселится, звонят тоже в него (вместо литавр и труб) особенным радостным звоном.

В колокола звонят не полным размахом, как в Германии, но или их тихо раскачивают, так что язык легко ударяет в оба края, или же висят они спокойно, а о край ударяют языком за веревки»¹⁹⁹.

Далее, описывая площадь и храм, принц Иоанн говорит: «Здесь же около стоит высокая стена с несколькими арками, где висят двенадцать больших и малых колоколов»²⁰⁰.

Де-Лемантиньер, описывая Москву, пишет: «Колокола Иерусалимской (церковь Василия Блаженного) церкви самые большие в мире; один из них, говорят, весит тридцать тонн, и когда в него звонят, можно оглохнуть, если стоять близко. Императору доставляет большое удовольствие слушать звон колоколов»²⁰¹,²⁰².

В одной рукописи, писанной на сербском языке, принадлежащей Белградской народной библиотеке (№ 91), читаем: «Повесть житию од земле Москве; нека се знату двори цара Петра». В этой повести сообщаются удивительные сведения о России, между прочим там находим: «Московы имеют 12000 малых церквей, в которых служат попы и 13000 великих монастырей. Царь Петр имеет свою во имя св. Петра, о восемнадцати позолоченых главах; в нее он ходит молиться со своим двором («господом»). На церкви св. Иоанна находится три золотых купола. Громадный колокол этой церкви имеет восемнадцать сажень ширины и четыре пяди высоты (глубины); когда приходится звонить в него, требуется много людей. Оберегают церковь две тысячи наемников»²⁰³,²⁰⁴.

Благовест в колокола при разных случаях производился по особому уставу. Москва была средоточием царской и святительской власти, и вещий голос ее колоколов был ей тогда понятен.

Вначале колокола разделяли на две категории: одни благовестили для созыва на службу, другие же имели назначение оборонять от демонов и их злых влияний; как для тех, так и для других были выработаны правила, по которым и совершался звон²⁰⁵.

Правила эти были различны для разных государств: например, римско-католическая церковь запрещала звонить в знак траура, греческая же, наоборот, такой звон разрешает. Так напр[имер], из летописи мы видим, что по случаю кончины царя Михаила Федоровича 1645 г. «весь тот день от преставления царского и до погребения благовест был в большой колокол²⁰⁶.

В былине «Смерть Ивана Грозного» говорится, когда умер царь «как ударили да в большой колокол»²⁰⁷.

Иностранец Масс²⁰⁸, бывший в Москве в смутное время, пишет: «На носилках принесли тело царевича Димитрия из Углича и на них же оно было положено в Архангельском соборе. Я не думаю, чтобы в это время в Москве был хотя один колокол, который бы не гудел. Люди были оглушены звоном в колокола, а как только мощи поставили в собор, так и стали происходить над некоторыми чудесные исцеления»²⁰⁹.

В выписке о кончине Царя Иоанна Алексеевича говорится: «А до выноса тела Великого Государя из хором в церковь Архангела Михаила, на Ивановской колокольне был благовест, также и во время выноса тела его, Государя, к той церкви был звон по обыкновенному чину тихогласно»²¹⁰.

Встречать и провожать кого-либо колокольным звоном считается большой честью. Колокольным звоном встречают и встречали царей, патриархов и высших представителей церкви.

Известный переводчик и библиотекарь Императорской Публичной библиотеки, записавший много анекдотов из жизни Екатерины II, рассказывает такой случай:

При открытии губерний, по учреждению Екатерины, Калужскую губернию открывал генерал Кречетников.

Митрополит Платон, управлявший Московской и Калужской епархиями после долгих ожиданий получил от генерала церемониал открытия.

Митрополит согласился на все статьи церемониала, кроме одной; во время шествия наместника в церковь, производить во всех храмах колокольный звон.

Начались переговоры через чиновников – митрополит не соглашался. Приехал сам наместник, настаивал, убеждал. Митрополит не соглашался.

– Это почесть, – говорил он, – воздается только царскому величию.

Дело сделалось без колокольного звона.

Несколько лет спустя, Кречетников и Платон, сближенные дружбой и взаимным уважением, свиделись как-то в Москве и в дружеской беседе вспомнили о прошлом.

– Да, есть, что вспомнить, преосвященный, – сказал Кречетников, – а вот чего вы не знаете: какая мне была назидательная отповедь. По открытии Калужской губернии, я приехал в Петербург с донесениями и отчетом. Императрица милостиво и благосклонно выслушала и изъявила мне свое благоволение. Потом сделала несколько разных вопросов, между прочим таинственно спросила:

– Да митрополит-то усердно ли вам содействовал?

– С полным усердием, ваше величество.

– Да не было ли с его стороны каких-нибудь странных желаний, например, не требовал ли он от вас пушечной пальбы, при выезде своем в город?

– Нет, государыня.

Она все знала и нарочно обратила оружие свое на вас, чтобы больнее поразить меня.

– Я что-то такое слышала. Но согласитесь, что ведь это было бы так же смешно, как если бы вы потребовали, чтобы он сопровождал вас колокольным звоном²¹¹.

По уставу действенных чинов Успенского собора 1627 года, во время выезда государя накануне храмового праздника к вечерне в Введенскую, ныне упраздненную, церковь положен был трезвон во все колокола на Ивановской колокольне²¹².

Кроме того, в колокола звонили в особенных исключительных случаях. В летописях мы находим следующий довольно характерный эпизод: «Г. 1473... человек некий во граде Москве ходив по обыкновению к селу скудельничу, иже имеют граждане на погребение странным: имеют же обычай то погребение делать в Четверток седьмые недели по Пасце; тамо поют панихиды; и сей помянутый болен идяше и творя то, что и людие: стары ямы засыпая, а новы выкапывая, и нечаянно упал в тесноте народа, ибо нес из новой ямы на старую землю: оглох и онемел... и нача прикладываться ко всем гробам (в Успенском соборе), и яко же к Феогностову приложися и проглагола и прослыша и сказаша Митрополиту Геронтию и Великому Князю. Они же неверием одержимы быша, не повелеши звонити и всему народу славити его»²¹³.

Отсюда можно заключить, что в таких исключительных случаях, как, например, проявление какого-нибудь чуда, когда оно было достаточно очевидно, звонили в колокола.

Это подтверждает следующее летописное указание: «1372 г. в Москве 15 авг. у гроба Св. Петра Митрополита прощен (исцелен) бысть некий отрок семи лет, зане не имяше руки, прикорчившеся к персям, и тому сущу ему; егда же Митрополит Алексий скончеваше Литургию, тогда проглагола отрок и простреся ему рука. То же видя, Митрополит повеле звонити»²¹⁴.

В некоторых местах звонили во все колокола, когда вели на казнь преступников,

То же самое было и на Западе; там, как и у нас, казни преступников сопровождались колокольным звоном.

Один из колоколов собора Лозаннской Богоматери носит имя «Милосердие». Это имя – почти ирония.

В то время, как преступник, осужденный на смерть, проходил длинное расстояние, отделяющее Лозанну от Выди – места казни, «Милосердие» напутствовало его своим могучим голосом.

На этом колоколе есть один барельеф, представляющий коленопреклоненную женщину на эшафоте.

Палач, держа ее за волосы, готовится нанести смертельный удар, в тот момент, когда ангел приносит ей помилование. Это изображение относится к происхождению колокола, пожертвованному, следуя традиции, знатной дамой, осужденной на смерть и получившей, благодаря этому подарку, изменение наказания.

Событие произошло около 1518 г., дата, обозначенная на колоколе, со следующей надписью:

«Народы, хвалите Господа под звон звучных цимбал. Хвалите Его с праздничными инструментами. Пусть каждый хвалит Господа!»

Во многих городах есть колокола, посвященные для той же цели, что и лозаннское «Милосердие»; их называют то колоколом «преступников», то колоколом «бесчестия». Бернский колокол интересен тем, что внутри содержит настоящую «красную книгу», так как, имена несчастных, сопровождаемых похоронными звуками тоски и смерти, выгравировывались по мере того, как их казнили.

Надпись Веронского колокола не ограничивается тем, что возвещает о казни виновных; она говорит еще о том, что колокол предупреждает об ужасном конце тех, которые могли бы соблазниться оставить праведный путь, чтоб идти преступным путем: «Я возвещаю казнь виновным и я предупреждаю имеющих надобность в этом уроке, чтобы они не увлеклись побуждением к преступлению».

18 марта 1511 г. рыцарь François d’Arient, бывший Avoyer de Fribourg, был несправедливо осужден на смертную казнь за измену отечеству.

После чтения приговора, несчастный был публично лишен знаков дворянства и отличий рыцарства. Его одели в белое платье и повели на казнь босоногим, чего он сам хотел, желая в этом подражать Господу.

В продолжение этого мрачного шествия, коллегиальный колокол все время звонил; по этому поводу Aushelm замечает, что никогда этот колокол не служил для подобного употребления.

В Англии казни производятся всегда при похоронном звоне специального колокола. В Женеве еще в 18 веке, наказания за преступления второй важности происходили под звон колоколов; как доказательство, приведем здесь несколько строчек из консульского Регистра от 28 июля 1702 г.: «Gabriel Grosyeux, парижский сапожник, обвиняемый в том, что укусил и отрубил палец у другого сапожника, искупил свою вину здесь, при открытых дверях, на коленях в госпитальном дворе, при звоне колокола, наказанием кнутом, и 20-ю экю в пользу пострадавшего и судебных издержек, и, кроме того, будет изгнан из города и страны под страхом наказания кнутом».

Во многих швейцарских кантонах преступники, осужденные в каторжные работы, выполняют свои работы публично; их употребляют для чистки улиц и на земляные работы; эта организация называется Schellenwerk. Немецкое слово означает собственно «работа под звон колокольчика», потому что осужденные носили железное кольцо, сзади которого был укреплен вертикальный прут, переходивший через голову и на конце у него находился колокольчик.

У древних, некоторые преступники были отводимы на казнь с колокольчиком на шее. Magius дает нам по этому поводу изображение, где несчастный осужденный идет, подгоняемый плетьми паkача, неся на шее злополучный колокол, звон которого предупреждает толпу, чтобы она не приближалась и не осквернялась таким образом лицезрением или прикосновением к существу изгнанного из человеческого общества.

Розги и колокол, предметы, употребляемые в главных наказаниях, привешивались к колеснице триумфаторов, чтобы напомнить последним о непостоянстве фортуны и превратности человеческой судьбы.

Père Marin Mersenne de l'Ordre des Minimines в своей книге, озаглавленной «Всемирная гармония», говорит, что Афиняне так же, как и Римляне употребляли колокола, чтобы возвестить час, когда преступники были отводимы на казнь, чтобы тени и призраки удалились с пути следования преступников.

Звонили в колокола и тогда, когда крестили иноверцев. Вот как об этом рассказывает летописец: «Тое же осени приехаша на Москву 3 Татарина, ко Князю Великому в ряд рядишася, и биша ему челом, хотяще ему служити, иже беша почестни и знакомити двора Церева – и восхотеша креститися. Киприан Митрополит приими я, нача учити, и облечеся сам во вся своя священныя ризы и со всем своим Клиросом бело образующим и позвониша во вся колоколы и собрася мало не весь град и снидоша на реку Москву…»²¹⁵.

В летописи под 1382 г. говорится: «В Москве сотвориша вече, позвониша во все колокола»²¹⁶. В Новгородской летописи, где рассказывается про битву князя Михаила Ивановича Воротынского с царем крымским, летописец замечает: «И того же дни в Новгороде звонили по всим церквам весь день в колоколы, и до полуночи звонили и молебны пели по церквам и монастырям всю ночь (2 Новг. лет. 1572 г.)»²¹⁷.

Затем далее, когда наши воеводы победили крымцев, то «государь жаловал воевод добре, и звонили в колоколы того дни у Софии Премудрости Божии много»²¹⁸.

В Петербурге, во вторую половину царствования Николая Павловича и позднее, колокола звонили как-то застенчиво, и на Невском громкий звон раздавался только от Армяно-Грегорианской церкви. Уверяют, что это ослабление колокольного звона было делом человекоугодия: чтоб не пугать болезненную Государыню. Конечно, императрица Александра Федоровна огорчилась бы, узнав о том, так как она отличалась живым православным благочестием, и в ее спальне находились портреты Филарета и Серафима Саровского»²¹⁹.

С воцарением Александра Александровича развязаны колокольные языки, а на церкви Аничкова дворца колокола звонят по старине, музыкально.

В Троицкой Лавре находится письменный устав звонам²²⁰. В России существует до настоящего времени подразделение колоколов: в одни звонят лишь по праздникам, в другие по будням. Обыкновенно звон состоит из большого колокола или благовестника, полиелея малого или будничного, ясака и зазвонных.

Устав определяет характер звона в известные дни: так, например, благовест к великопостному служению бывает косный и медленный, а в большие праздники – более продолжительный и менее косный.

Иногда уставом определяется и самый колокол, в который надлежит благовестить: так, в постные дни Великого поста благовест производится в средний простодневный колокол, а в Пасху «ударяют в великий кампан».

В некоторых случаях церковный устав определяет даже и количество ударов в колокол, например, при начале третьего часа «кандиловжигатель, взем благословение у настоятеля и сотворив поклон, изщед ударяет в кампан трижды, а перед великим поверием бьет в било 12 раз».

В Киево-Печерской лавре, по пустынному обычаю, звону предшествует ударение в било. В летнее время к заутрени звон бывает в двенадцать часов ночи, а зимою в два часа пополуночи²²¹.

На девятой песни канона пономарь бьет в железное било вне церкви, по обычаю восточных обителей, в честь Пресвятой Богородицы, да и находящаяся братия в послушаниях восхволяет Ее совокупно с поющими. Таковое ударение в било к Честнейшей на девятой песни ежедневно на утренях совершается²²².

В Серпуховском Владычнем девичьем монастыре существует, например, такой устав: в четвертом часу пополуночи, а в воскресенье и праздничные дни в третьем часу, две будильницы обходят все келии, начиная с настоятельнической, – у дверей каждой творят молитву и, заключив ее словами «пению время, молитве час», отправляются далее. Между тем, после трех ударов в повесточный колокол, – монастырское било пробуждает тех, которые, вследствие дневных трудов, будучи обременены сном, не могли слышать голоса будильниц: колотайщица обходит с билом вокруг всех келий, и когда обойдет все, на колокольне начинается благовест²²³.

У нас при церквах обыкновенно бывает несколько колоколов, и они различаются между собою своею величиною, силою звука. Не во всех храмах, но в очень многих, различаются следующие колокола: 1) праздничный; 2) воскресный; 3) полиелейный; 4) простодневный, или будничный; 5) пятый или малый колокол. При этом бывает несколько маленьких (зазвонных) колоколов различной величины²²⁴.

Самый звон в колокола бывает неодинаков. Звон соответствует службе. Иной звон бывает при службе праздничной, иной – при будничной, иной – при великопостной, иной – при некоторой заупокойной.

Главным образом различаются два рода звона: благовест и собственно звон. Благовестом называется тот звон, при котором ударяют в один колокол, или в несколько колоколов, но не все вместе, а по очереди в каждый колокол. В последнем случае благовест называется «перезвоном» и «перебором»²²⁵.

Слова «благовест» нет в Типиконе; в нем для означения благовеста употребляются слова: бить, клепать, знаменать, ударять; название же «благовест» весьма хорошо соответствует церковному звону.

Собственно, звоном называется тот звон, при котором ударяют в два и более колоколов вместе.

В грамоте Новгородского Митрополита Корнилия (1692 г.) читаем: к божественным службам благовестити и сперва в один колокол, по благовесте же в подобное время звонити в рядовые дни в два колокола, а в воскресные дни и Господские праздники и нарочитых святых благовестити и звонити по уставу²²⁶.

Когда звон в несколько колоколов бывает в три приема, тогда он называется три-звоном или трезвоном. Ударяют во вся кампаны и клеплют довольно три звоны. (Тип., послед. пасхи, утреня): «Трезвон в двои», т.е. в два колокола (Тип., часы в вел. среду). «Трезвон во вся» (хромовая 35 глава в Типиконе).

Благовест в продолжение дня бывает три раза к общественному Богослужению: к вечернему, утреннему и дневному. Ибо хотя в православной Церкви считается девять вседневных служб общественного Богослужения (вечерня, повечерие, полунощница, утреня, 1-й, 3-й и 6-й часы, литургия, 9-й час), но в приходских церквах в большую часть года они совершаются по три вместе, именно: 1) 9-й час, вечерня, повечерие. 2) Полунощница, утреня и 1-й час. 3) 3-й и 6-й часы и литургия. В монастырях эти службы иногда совершаются отдельно между собою, и к ним бывает особый звон. Так, кроме вечерни, там бывает особый звон к повечерию. Типикон указывает все случаи, когда и как надо звонить.

Кроме церковного назначения при храмах, колокола имеют и иное употребление, так они в сельских церквах служат для путешествующих спасительным звоном. Постановлено: 1) производить в селах, во время вьюг и метелей, днем и ночью, по согласию сельского начальства с церковным причтом, до тех пор, пока не стихнет буря, охранительный для путешествующих метельный звон, который для отличия от церковного благовеста и от пожарного набата, должно производить не постоянно, но прерывисто, с некоторыми промежутками времени; 2) производство сего звона должно быть возложено на церковного сторожа, в помощь которому местное сельское начальство обязано назначить несколько человек ( Ук. Св. Син. 1851 г. сент. 15; также Опред. Св. Син. 10 янв. 1877 г. Ц. В., № 4 Снес. Собрание мнений, отзывов Митропол[ита] Филарета, том дополнительный, стр. 257).

Но есть и такое приказание, чтобы в церквах священно- и церковно-служители в случае драк к набатным тревогам никого не допускали, и для сего делали бы затворы крепкие на колокольню (Ук. Св. Син. 1771 г., окт. 7).

В 1750 г, декабря 18, Указом Св. Синода назначен был благовест на московской Ивановской колокольне к преподаванию народу Катехизиса в московских – Успенском, Архангельском и Благовещенском соборах. Благовест²²⁷ должен быть полчаса – затем перестать во время учения Катехизиса и опять начаться к литургии²²⁸.

Первое упоминание о звоне колокольном во время коронации находим в описании венчания на царство царя Феодора Иоанновича. В этом описании говорится, что «воины едва могли очистить путь для духовника Государева, когда он нес при звоне всех колоколов из царских палат в храм Успения святыню Мономахову»²²⁹.

Далее, во время коронования царя Михаила Феодоровича сказано, что «звонили во все кремлевские колокола» и что после коронации «пиры, милостина, колокольный звон и веселье продолжалось три дня»²³⁰.

Точно также, при описании венчания на царство Алексея Михайловича, летописец говорит: «Когда отошли ночные часы и торжественно заблаговестили на Иване Великом к царскому венчанию, патриарх Иосиф, в лучшем клобуке, украшенном золотом и драгоценными каменьями, в богатой мантии, шествовал в Успенский собор».

При короновании царей Иоанна и Петра Великого сказано: «Сопровождаемый священным пением и колокольным звоном, патриарх вошел в Успенский собор».

Во время коронования императрицы Екатерины первый колокольный звон производился три раза. «В начале девятого часа утра на Иване Великом начали благовестить в один большой колокол».

Затем «раздался залп из пушек и ружей и благовест во все колокола обыкновенный к литургии». После этого в описании говорится: «Как скоро вышла Государыня из церкви, то в третий раз зазвучали колокола и загремели орудия».

Подробное положение о колокольном звоне во время коронации находим в церемониале венчания на царство Государя Императора Александра II.

После торжественного выезда Государя в Кремль «последует 101 выстрел из пушек», во всех церквах начнется колокольный звон, «продолжающийся во весь день».

«Накануне коронования в четыре часа пополудни, по всем церквам отправлено будет молебствие со звоном, а ввечеру всенощное бдение. В самый день коронования по сделанному в семь часов утра из поставленных на площади и кремлевских стенах пушек сигналу, 21 выстрелом, начнется от Успенского собора Благовест».

Далее «с выступлением процессии из дворца начнется звон во все колокола». После возложения венца, пение «Многая лета» сопровождается звоном во все колокола. Затем после пения «Тебе Бога хвалим» вновь раздается колокольный звон. После этого звон будет производиться после принятия Миропомазания и во время обратного шествия из собора, и наконец «первые три дня по коронации быть колокольному звону и иллюминации».

Прежде на Западе у католиков, в дни страстной недели, когда колокола в знак скорби умолкали, для созыва молящихся употребляли особые ручные деревянные трещетки-колотушки.

В Риме на эти дни замолкал и бой часов, и мальчики с трещетками в руках, бегая по улицам, извещали треском время. Этот обычай был распространен и в некоторых католических городах Германии.

Во время запрещения «Inderdikts» звон приостанавливается и даже Kanonschenstunden не должны были вызванивать, только иногда разрешалось звонить к проповеди утром, в обед и вечером.

Первые упоминания о подобном запрещении встречаются с первой половины 17 века.

В народе существует предание, что колокола у отлученной церкви сами теряют свой звук, который возвращается к ним только после снятия запрещения.

Точно так же и у нас в некоторых случаях запрещался колокольный звон. Запрещение это было вызываемо каждый раз исключительными обстоятельствами.

В самое последнее время, по поводу дела епископа Гермогена и иеромонаха Илиодора. Телеграфным приказом из Саратова епископа Досифея Свято-Духовский монастырь закрыт. Церковная служба теперь совершается исключительно для монахов. Монастырю запрещено даже звонить в колокола.

В 1838 году Государь Николай Павлович повелел отобрать всех беглых священников, где бы они ни были – при церквах ли, или часовнях у старообрядцев, и всех их возвратить в те епархии, из коих они самовольно отлучились, церкви их закрыть и звон уничтожить. Высочайшая воля эта со всею строгостью была исполнена²³¹.

Протоиерей Верховский рассказывает о том, какое впечатление произвело его открытие старообрядческой церкви, когда он с этой специальной миссией был послан в 1846 году в посад «Чуровичи». Вот что он говорит: «Пойдемте-ка в церковь и пусть отец Петр отслужит молебен, а мы помолимся с чуровцами Богу». – Все засуетились... Старосте сказал я: «Послушай, друг любезный, ступай в церковь, отопри ее и заставь звонить, а мы вслед за тобою все придем». «Да где же ваши певцы-то?» – сказал я собранию. Мне отвечали, что вот их двое, и у нас более нет. – Да с нас, – отвечал я, – довольно и двух. – Мы пошли в церковь, а за нами двинулись и все, бывшие в собрании, включая и любопытных, собравшихся в церковь и из домов своих. Остановившись на паперти, под колокольней, где над дверями церковными был образ Успения Божией Матери, я молился дотоле, пока не начался трезвон, который замедлился по причине привязывания к языкам колоколов веревок, отрезанных с 1838 г. распоряжению начальства.

Едва ударили в большой колокол и произвели звон во все колокола, как некоторые женщины и девицы упали на пол и подняли вой. – Что это вы делаете, негодяйки? Я прикажу вас всех перевязать... – Как по команде фанатички проворно все встали. Эта история не имела дурных последствий, а скорее всех только рассмешила...²³²

Когда начинать звон в колокола во время богослужения, обыкновенно дается сигнал в маленький колокол – ясак²³³.

Об употреблении таких колоколов находим следующее летописное указание: «Да того же лета, за святою Софией за алтарем Акима и Анны колокол новый на брусу повесили, повещать сторожам Софийским, как звонить в другыи колоколы в большие, да того же лета на колокольницы на Софийской поставили семь колоколов меньших»²³⁴.

Кроме того, колокола носят еще следующие наименования: повестка, шестерик дневной, постовой, подзвонник, перечасный, боевой.

На Афоне в алтарях есть звонок церковный, имеющий форму опрокинутой чашки с молоточком сверху, в роде наших комнатных колокольчиков, который там называется греческим словом – кодон. В него ударяют три раза после совершения проскомидии, тогда братия, стоя каждый на своем месте, скинув клобуки и наклоняясь, поминает своих родных – живых и усопших, а служащий в алтаре вынимает части.

В ризнице Софийского собора находится небольшая металлическая кандия в виде чаши. Вокруг поддона находится надпись: «Лета 779²³⁵ (1541 г.) поставил сию кандию в дом святому Николы на Боровно старец Андрей».

При кандии небольшой железный язычок для ударения, которое совершалось в старину, например, во время чтения Евангелия в первый день Пасхи.

В письменном уставе 17 века Софийского собора на Св. Пасху сказано: «И на всяком возгласе протодьяконов Евангелия ударяют в кутейнике по единощи в каждого и в вестовой колоколец»²³⁶.

Перед повешением колокола на колокольню его освящают. Обряд освящения так же стар, как и употребление колокола при церкви. На Западе уже во время Григория Великого²³⁷, которому приписывают введение колоколов при церквах, обряд освящения колокола был уже почти выработан. В то время воображали, что обрядом освящения даруются колоколу особые способности и сила, которые не имеются без освящения.

Подобные суеверные представления о священном колоколе и злоупотребления, связанные с этим, вынудили Карла Великого в 789 г. запретить обряд освящения.

В католической же церкви обряд освящения постоянно существовал; она не стремилась разубедить народ в неправильности взглядов на этот обряд, наоборот, старалась вселить в нем церемониалом разные суеверия, приписывая освященному колоколу силу укрощения злых духов бури, грома и т. п.

Наш простой народ говорит, что колокол вызванивает души из ада, Он также издревле верит, что где звонят в колокола, оттуда злые демоны, враждебные святости и миру, волей и неволей удаляются бегут, сами отступают²³⁸.

Некогда колокола в католических странах играли роль в тайных науках. Искусство предсказания будущего по их звону есть одна из самых неизвестных и заброшенных областей оккультизма.

Книга Левита формально запрещает трогать с целью гадания священные колокола.

Точно также у католиков существует примета: если увидеть во сне качающийся колокол – значит несчастье, перезвон – предрекает клевету, падающий колокол – душевное расстройство, лопнувший – огорчения и страдания.

Кроме того, у них каждая часть колокола имеет определенное символическое значение. Согласно Дюран[у] Гильому твердость металла означает силу проповедника; удар языком о края выражает ту мысль, что проповедник должен бичевать сам себя, чтобы исправить свои собственные пороки, прежде чем упрекать других за грех. Деревянная балка, к которой подвешивается колокол, самой формой своей представляет крест Христов, а веревка, которой его раскачивают, аллегорически изображает знание писания, которое вытекает из самой тайны Креста.

Более древние знатоки литургии открывают нам почти такие же символы.

Жан Белет, живший в 1200 году, объявляет также, что колокол есть образ проповедника и прибавляет, что его качания, когда он приведен в движение, учат, что священник должен то повышать, то понижать свою речь с целью сделать ее доступнее толпе.

Для Гюго язык колокола есть язык священнослужителя, ударяясь об оба края, он возвещает истины Ветхого и Нового завета; наконец, если обратимся к древнейшему, быть может, знатоку литургии Фортунату Амалеру, мы найдем, что тело колокола означает уста проповедника, а удары их – язык его.

У нас при освящении колокола читается: «О еже гласом звенения его утолитися и утишится и престати всем ветром зельным, бурям же, громам и молниям всем вредным безвредиям и злорастворенным воздухом. О еже отгнати всю силу коварства и навета невидимых врагов от всех верных своих, глас звука его слышащих. Кампан сей благослови и освяти, и влей в он силу благодати Твоея. Яко да услышавше вернии раби Твои глас звука его, в благочестии и вере укрепятся и мужественно всем диавольским наветом сопротивостанут».

Что касается имен, даваемых колоколам, то стали их давать лишь с употреблением при церквах нескольких колоколов, для отличия одного от другого. Что имя, даваемое колоколу, ничего общего с обрядом освящения не имело, доказывает то, что и китайцы давали имена колоколам.

Имена колоколам начали давать с 13 столетия; так, в Устюжском рукописном летописце сказано: «Князи Ростовские, Дмитрий и Константин Борисовичи, послали из Ростова на Устюг Великий архиерея Тарасия, ради освящения соборныя церкве Успения, а с ним образ пресв. Богородицы Одигитрия, да колокол Тюрик»²³⁹.

Первоначально на Западе давали колоколам лишь мужские имена, затем стали давать и женские, но потом мужские имена попадались редко.

Иногда имена уступали место прозвищам. Этамп владеет колоколом, пожертвованным церкви в 1400 году герцогом Жаном Беррийским, на котором можно прочесть следующую надпись: «Мария, прозванная Жаном, герцогом Беррийским, «Толстушкой» («Marie ay nom et (fus) nommée la grosse engrassée par jean duc de Berry»). В Св. Морисе Анжерском, маленький серебряный колокол, в который звонили только на масленице, был поэтому прозван Harainer (от слова Hareng – Селедка)²⁴⁰.

В Юрьевском монастыре в Новгороде находятся колокола, носящие следующие имена: Гавриил в 267 пуд[ов], Георгий в 523 пуд[а], Крест в 1400 пуд[ов] и Неопалимая Купина в 2100 пуд[ов].

Первый, положивший начало крещению колоколов, был папа Иоанн 14, давший в 968 г. колоколу имя «Johannes».

В 12 столетии на Западе колокола крестили подобно младенцам, приглашали восприемников – мужчину и женщину, которые, держась за веревку, обвязанную вокруг колокола, повторяли за священником имя колокола, затем надевали на него крестильную рубашку. После крещения восприемники устраивали праздничный обед и делали церкви подарок, почему обыкновенно восприемниками приглашались люди богатые. Имена восприемников вырезались иногда на колоколе.

Все предметы, каковы бы они ни были, предназначенные для употребления в обиходе католической религии, всегда подготовляются к священному их употреблению специальным освящением. Колокола не составляют исключения из этого общего правила и определенно включают их в категорию священных предметов.

Многочисленные подробности этих богослужебных церемоний своим высоко-символическим характером указывают на все то религиозное значение, которое церковь признавала за колоколами.

Прежде всего священнодействующий опускает в воду предназначенные для помазания колоколов соль и масло, чтобы обозначить этим христианскую мудрость и кротость.

Затем священник, обмыв колокол внутри и снаружи, обращается к Богу с горячей молитвою о том, чтобы Он даровал колоколу силу призывать верующих в святой храм, отвращать от них опасности, которые могут им угрожать и переносить к Богу молитвы верующих в него.

Помазание делается священным елеем – семь раз снаружи и четыре раза внутри колокола. Священник делает эти помазания в форме креста, в то же время обращаясь к небу с новой мольбой: «Удостой, Господи, освятить и благословить во славу Твоего имени этот колокол чрез это помазание и наше освящение».

После этого колокол окуривается ладаном; затем сообщают голос колоколу, т.е. после наречения имени, которое отныне он должен носить, священник, крестный отец и крестная мать ударяют в него каждый по три раза.

Освященные таким образом и сделавшиеся предметами священного почитания, колокола заботливо покрываются полотном или даже драгоценными покровами, которые остаются на них до того момента, когда колокола окончательно будут помещены на место.

Этот обычай освящать колокола по обряду твердо установленных религиозных церемоний восходит до глубокой древности²⁴¹.

Даже французская революция, эта неумолимая разрушительница колоколов, прежде чем уничтожить последние колокола, иногда хотела создать род светского крещения, что можно заключить из надписи, которую носит на себе один из колоколов в Брейле.

Вот эта надпись: «1793 г. П месяц революции. Я был благословлен гражданином Филиппом Мишелем, крестным отцом я имел гражданина Франца Шарлэ, городского чиновника и фермера из Монтральтена. Крестной моей матерью была гражданка Мария Монфокон, жена гражданина Гильома Монфокон, фермера из Моранда. Граждане Жан Венсена и Матюроль Кретьен при этом присутствовали. Заводчик Вилегьдие Лазарь Луазо, собственник Филипп Шолио».

Назначение колокола это – проповедь, и вот почему его всегда сравнивают с проповедником.

Бэд Венерабль в 7 веке утверждает уже, что когда миссионеры основывались в неверной стране, то после постройки какой-нибудь часовни они заботились о том, чтобы богато снабдить ее колоколами или колокольчиками, серебряный звон которых раздавался бы по языческой стране, как слово проповеди и призыв к обращению²⁴².

Что обычай окрещения колокола сохранился во Франции до настоящего времени, видно из дела постройки нового колокола для церкви «Sacré Coeur de Montmartre» в Париже. Колокол этот был отлит 13 мая 1891 г.; привезен к церкви 13 октября 1895 г.; крещен 20 ноября 1895 г. кардиналом Richard’ом; повешен окончательно на колокольню 13 марта 1907 г. Восприемником был архиепископ из Шамбери. Крестной матерью графиня Ernest de Boigne, рожденная Labran–Pontevés. Вес колокола 18,835 кг; вес языка 850 кг. Приспособление 6,530 кг. Всего 26,215 кг.

Протестанты вместо крещения колокола читают перед ним проповеди на тему о значении колокола в жизни человека: колокол оповещает о радости, о горе, о важных событиях жизни и переход из одной жизни в другую.

В последнее время из западных церквей одна англиканская оставила обычай народно-религиозного празднования при приобретении нового колокола, заимствованный ею еще от католиков.

Колоколам часто приписывали чудесные события: при необыкновенных случаях они сами звонили. Так, например, в летописи мы находим следующее: «В 1372 г. у Св. Спаса в Новгороде в Нижнем колокол болний позвонил сам о себе трижды»²⁴³.

Под 6917 (1409) годом в летописи говорится: «Того же лета в Новгороде Великом, в церкви святаго Михаила звук был в маковице по два дни»²⁴⁴.

В летописи есть такое указание: в 1091 г. разыскивали мощи св. Феодосия, так как братия Печерского монастыря не знала места, где он был положен.

Долго копали в разных направлениях, но никак не могли найти и решили, наконец, ударить в било, и «егда удариша в било, видеста три столпа ако дугы зарны, и стоявше придоша над верх церкве, идеже положен бысть Феодосий»²⁴⁵.

В Хутынском монастыре 1470 г., перед покорением Новгорода Иоанном III, Херсонские колокола²⁴⁶ не трогались с места, когда их хотели перевезти из одного города в другой, и сами собой издавали печальный звук. Звон Троице-Сергиевских колоколов дважды заставлял литовцев прекращать осаду монастыря.

Летописец рассказывает, что: «Князь Александр (Васильевич Суздальский) из Володимера Вечный колокол св. Богородицы возил в Суждаль, и колокол не начал звонити, яко же был в Володимере; и виде Александр, яко сгрубил св. Богородицы, и повем его пакы везьти в Володимер, и поставиша его в свое место и пакы бысть глас, яко же и прежде богоугоден»²⁴⁷.

В известной легенде о «Великом Китеже» говорится, что до сих пор в глубине озера можно видеть церкви Божии, монастыри и ясно слышать звон колоколов.

В селе Ратьмир, Коломенского уезда, рассказывают, что в прежние времена произошел провал, поглотивший церковь вместе с колокольней. На этом месте теперь болото. Только недавно, по рассказам стариков, перестал слышаться из этого болота звон прежнего колокола.

Предание о провале должно принадлежать самой глубокой древности, ибо один из нынешних колоколов этого села старше многих московских. На нем вылиты крокодилы и единороги, а кругом, пониже ушей, сохранилась следующая надпись: «Лета 7065 [1557], Марта 12, на память преподобнаго отца нашего Феофана, при державе Царства Великого Князя Ивана Васильевича Всея Руси, и при Архиепископе Пимине Великаго Нова-города и Пскова, а лил колокол Иорь Иульян».

Иванчин-Писарев при описании этого колокола говорит: «Эта надпись выводит загадку о прежней значительности села Ратьмира, о соотношениях его с Новгородом и о судьбе колокола.

Не увезен ли был этот колокол в 1570 году вместе с несколькими новгородцами царем Иоанном 4, по совершении им губительного путешествия в этот город и его область, которых храмы были им обобраны? История повествует о снятии им колоколов. Тогда и означенный святитель сделался жертвою царского гнева. Не принадлежал ли тогда Ратьмир одному из важных опричников, и этот новгородский благовестник не был ли даром Иоанна? Он пережил несколько здешних деревянных колоколен: последняя построена вместе с храмом в 1779 году»²⁴⁸.

Эти соображения о судьбе колокола кажутся нам довольно сомнительными, так как до покорения Новгорода имя Иоанна Васильевича никогда не ставилось на новгородских колоколах²⁴⁹.

Из летописи Раифской пустыни в Казани видно, что еще и прежде водворения в ней отшельников происходили некоторые чудеса. Некто из братии, выходя однажды из кельи, увидел благословляющую из светлого облака руку, другие слышали звон колокольный!

Известный исследователь, архимандрит Леонид, рассказывает о чрезвычайном происшествии в Цареконстантиновом монастыре!²⁵⁰

Наместник Зосима консистористам объявил следующее, «Сегоде 9 числа, в отдачу ночных часов, по утру, реченнаго Царя-Константинов монастыря служители Иван, Яков, Лев, Яков Степанов, Иван Фролов, пришед к нему Зосиме в келью, объявили ему словесно: как-де шли они из домов своих к нему настоятелю в келью, по званию его, за монастырскими нуждами и по входе ко вратам монастырским послышали колокольный звук и, остановясь, стали слушать, откуда он происходит, понеже-де в том монастыре и в приходской в селе Добром, состоящей близ того монастыря церкви, такого звона не имеется.

И вошед на той монастырь, услышали в самых святых вратах колокольный звук, якобы в разные колокола с перебором толстых и тонких голосов произносится.

По которому их объявлению он наместник призвал того монастыря иеромонаха Иннокентия и монаха Мартирия, во святыя врата ходили и оной созвук слышали, который в тех святых вратех из-под земли явственно, яко-бы больших и малых колоколов перебором слышан был с великим звуком, на который звук уведомясь о том друг от друга приходили к тем святым вратам, как и в учрежденной в часы монастыре следственной комиссии обретающиеся у правления дел писцы и караульные, и того монастыря служители и вотчины онаго монастыря упоминаемаго села Добраго священник Степан Петров, и того села староста и сотский со многими крестьяны, тот звук, происходящий в святых монастырских вратах, явственно слышали.

А потом, по данному от него Зосимы известию, приехали в тот монастырь имеющиеся в реченной комиссии в присутствии Владимирской семинарии учитель, Богородицкого монастыря настоятель Палладий, Боголюбова монастыря иеромонах Варлаам, и тот звук, якобы от колокол происходящий во святых вратех подлинно слышали, которой звон с великим звуком и в тех святых воротах с малого, например через четверть часа, а иногда и менее, перемежкою продолжался слыхом с самаго утра даже до вечерняго в том монастыре благовеста.

И оную удивительную и никогда в том монастыре неслыханную оказию видя и слыша, он наместник велел написать о том доношение и заруча послал для подания о подлинном того свидетельствовании в духовную его преосвященства консисторию онаго же монастыря со служителем Терентьем Ивановым.

А как-де начали в том монастыре к вечерне благовестить, то оный во святых вратех звук прекратился до прибытия в тот Царя-Константинов монастырь, упоминаемых в консистории присутствующих, за полчаса или менее и никому приходящим того звука стало уже не слышно. К подлинной записке наместник иеромонах Зосима руку приложил»²⁵¹.

На Западе, особенно в католических странах, колоколам часто приписывали силу прогонять бесов и даже болезни. На большом колоколе в Женеве находится следующая надпись: «Pestem fugo pello daemones». В Женеве же в церкви St. Gervais на колоколе 1493 года помещена такая же надпись, с некоторыми изменениями: «Хвалю и призываю Бога! Оплакиваю мертвых. Тушу пожары. Обращаю в бегство демонов».

В прежнее время некоторые ученые занимались вопросом, производят ли колокольные звоны, подобно звону Авиньонскому или Кельнскому, т.е. звону тысячи колоколов одновременно на небольшом пространстве, какое-либо действие на больных во время заразных эпидемий.

В нашем народе сохранилась любопытная легенда о «глухом колоколе».

В далекие, прежние времена жил человек один, именем Власий. Не любил народ этого Власия, – крутого нрава был человек. Никому пощады не давал, кто по нужде попадал в его руки. Большие богатства имел он, а все ему было мало. Так и норовил, как бы лишнюю копейку сорвать с бедного человека. Многих разорил он на своем веку, многих пустил по миру.

Время шло, стариться начал Власий, спина колесом согнулась, ноги трясутся, глаза плохо видеть стали.

Повстречал однажды Власий странного человека, что шел с котомочкой за плечами по святым местам.

Остановил его Власий и говорит:

– Помолился бы за меня, странничек, у святых угодников, чтобы из меня хворь вышла, вот тебе грошик, помолись, батюшка.

– Но странный человек не взял денег:

– Помолиться я за тебя помолюсь, а денег мне твоих не надо… Кровь и слезы на них, на деньгах-то этих...

Рассердился Власий.

– Никакой, – говорит, – на них крови нету, деньги, как деньги; а не хочешь брать, не надо, нам больше останется...

– То-то, что много, – отвечает странник, – ишь от тяжести их всю спину тебе скрючило, верно тяжело носить такия богатства, не под силу... с другим бы поделился, глядишь и легче станет.

Сказал это странный человек и ушел, а Василий крепко задумался над его словами.

«А может и в самом деле, – думал он, – полегчает, коли я сделаю доброе дело».

А в это время в селе новая церковь строилась. «Пожертвую я в эту церковь новый колокол, – решил Власий, – дело святое, Божье, глядишь, и легче станет, да и народ спасибо скажет».

Думал, думал Власий: хочет колокол повесить, да денег жаль. А хворь все сильнее развивается в нем.

– Может полегчает, пожертвую, – и заказал большой колокол, а на нем надпись велел сделать, что пожертвован он во славу Божию таким-то.

Отлили колокол, привезли, повесили. Власий ходит, на народ самодовольно посматривает – смотрите, мол, каков я есть, ваш благодетель!

Как все было готово, пошел на колокольню пономарь, стал язык раскачивать, а народ стоит вокруг колокольни и ждет первого удара.

Долго раскачивал пономарь язык, наконец ударил, а звука не вышло, а так, не то стон, не то хрип какой-то...

Дивится народ, что, мол, за притча такая? Побагровел Власий, сам полез на колокольню.

– Пономарь-то, – говорит, – видно никуда не годится: ни силы у него нет, ни уменья.

Сам начал раскачивать, ударяет, а звука нет...

Отыскался в толпе дюжий парень, силища такая, что смотреть страшно, один нагруженный воз из грязи вытаскивал.

– Дайте, православные, я ударю; авось, у меня силы хватит...

Пустили его на колокольню. Живо раскачался язык, ударил, но молчит колокол, только так хрип один несется...

Стал народ молебны служить, но не хочет звонить колокол.

Призадумался Власий. Опять повстречал того же странника и говорит ему:

– Скажи ты мне, странный человек, что за притча такая, сделал я Божье дело, повесил колокол, а не звонит он.

Посмотрел странный человек прямо в глаза Власию и говорит:

– И не будет звонить!..

– Почему?

– На неправедные деньги сделан он… Но слушай, власий, научу я тебя, как заставить звонить колокол… только дорого это будет тебе стоить…

– Ничего не пожалею я, – отвечает Власий, – чтобы зазвонил оон, на людей мне смотреть зазорно… Говори, сколько будет стоить…

Взял странник Власия за руку и говорит ему:

– Много ты горя сделал бедному люду, многих разорил, никого ты не щадил: ни старого, ни малого, ни больного, ни увечного; много слез пролито по твоей вине… Слушай, ты еще можешь загладить вину свою великую. Раздай свои богатства тем, кого ты обездолил и хворь твоя пройдет, и колокол зазвонит, и помирать легче будет…

Потупился Власий, стоит трясется, а странник продолжает:

– Раздай, Власий, пока не поздно, все равно в могилу с собой не возьмешь… Раздай, говорю тебе…

Заплакал Власий, упал на колени перед странником:

– Спасибо тебе, Божий человек, что просветил меня... пойдем!

Собрал Власий народ возле церкви, перекрестился, поклонился на четыре стороны и говорит:

–Простите меня, православные, что столько лет грабил вас; берите все мои богатства, ничего мне не нужно; пойду я в монастырь Божий замаливать свои грехи великие...

– Бог тебе простит, – кричит народ.

А странник говорит:

– Служите, православные, молебен, да бейте в колокол!

И случилось чудо великое. Едва коснулся железный язык колокола, вместо прежнего глухого стона пронеслись могучие раскаты благовеста.

Широкой волной разливается благовест... Весь народ, как один человек, опустился на колени и плачет и крестится...

И начал с той поры звонить этот колокол во славу Божью, а Власий ушел в далекий монастырь, где и сложил свои старые кости.

Надписи на древних колоколах в России составляют богатый материал для русской эпиграфики и истории; между ними встречаются не одни церковно-славянские, но и на латинском, голландском старонемецком языках, свидетельствующие об иностранном происхождении колоколов.

В Симоновом монастыре (в Москве) хранится так называемая Кормовая книга, где между прочим сказано: «В лето 7069 (1561) Государь Царь Иван Васильевич пожаловал дать на Симонов монастырь колокол Англиньская земли по Великом Князе Константине иноке Кассиане, а весу в нем 33 пуда, а круг колокола слова немецкие»²⁵².

В церкви Св. Архангелов в селении Лафсхали в Сванетии²⁵³ находится колокол с первыми словами латинской молитвы: «Ave Maria». Как он попал сюда остается загадкой.

На гауптвахте у Красного крыльца в Московском Кремле висит колокол голландской работы. Колокол этот около пол-аршина вышины, ушко в виде двух орлиных голов, врозь клювами; на самом колоколе две каймы чрезвычайно тонко и изящно исполненного мелкого узора, в верхней части каймы виноградная лоза и гений со свирелями, в нижней – виноградная лоза и головы ангелов с длинными крыльями. На колоколе четкая надпись, отличной, как и сам колокол, сохранности: «+С: NOORDEN. ЕТJ: А: DЕ GRAV: МЕ FECER: AMSTMELODAM: А⁰ 1702» (т.е. К. Норден и И.А. де Граве сделали меня. Амстердам, г. 1702).

Тип букв – эльзивир²⁵⁴. Язык у колокола – с отбитым концом, довольно груб, и, по-видимому, взят от другого колокола²⁵⁵.

На древнем соборе Покрова Пресвятой Богородицы, в селе Покровском (бывшем Рубцове), на колоколах находятся следующие чрезвычайно любопытные надписи.

На большом: «1742 году апреля 22 дня вылит сей колокол в царствующем граде Москве при державе Благочестивейшей и Самодержавнейшей Великия Государыни Императрицы Елисаветы Петровны Самодержицы Всероссийской в первое лето вступления престола ея, в село Покровское к соборной церкви Покрова Пресвятыя Богородицы милостивым Ея Императорского Величества Указом; весу в нем 138 пуд. 7 ф., лил сей колокол мастер Константин Михайлов Слизов». На поверхности колокола изображен Спаситель с двумя ангелами по бокам и двуглавый орел с поднятыми крыльями, в середине его, вместо всадника, портрет Императрицы Елисаветы Петровны. Вокруг орла следующие буквы: «Б.М.Д.Р.Е.С.В.П.И.В.В.».

На втором колоколе: «Покрову в село Рупцово Сентября в 14 день».

На третьем: «Божиею милостию, повелением Великаго Государя Царя и Великаго Князя Михаила Феодоровича всея Руссии и благословением отца ево Государя Светейшаго Патриарха Филарета Никитича Московскаго и всея Русии и по обещанию великие Государыне иноки Марфы Ивановны слит колокол Покрову Пресвятыя Богородицы в село Рупцово лета 1637 году Сентября в 14 день».

На четвертом: Me fesit Amsterodami, anno 1641.Assuerus Koster, т.е. «Меня сделал в Амстердаме 1641 года Асвер Костер». На поверхности двуглавый орел, с опущенными вниз крыльями, с коронами на головах и со всадником; между голов изображение креста; в когтях нет ни державы, ни скипетра.

На пятом: «Божиею милостию повеленьем Великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича всея Руссии и по благословению Великого Государя Светейшего Патриарха Филарета Никитича Московскаго и всея Руси и по обещанию Великие Государыни иноки Марфы Ивановны слит колокол к храму Покрова Пресвятыя Богородицы в село Рупцово лета 1627 Сентября в 14 день мастер Филипп Григорьев»²⁵⁶.

Такие же в высшей степени любопытные надписи мы находим на колоколах церкви Св. Николая Чудотворца у Красных Колоколов в Китай-городе в Москве. Одно название этой церкви показывает, что в старину она славилась своими колоколами или красныv звоном. Между ними особенно замечателен полиелей: на стенах его отлиты в клеймах три лилии с буквами Е. Т. и сбивчивая надпись: «Espor en tout… de ce cloche es Chenaem st tas en fraci»²⁵⁷. Неизвестно, когда и откуда поступил в церковь этот колокол.

Но известно, что во время счастливой войны царя Алексея Михайловича с Польшей, во многие города России и даже в Сибирь были посланы вместе с поляками и литовцами и пленные колокола²⁵⁸.

Существует предание, что церковь эта называется так потому, что все колокола ее были выкрашены красной краской, но это едва ли правдоподобно, так как относительно этого нет никаких летописных указаний.

Гораздо вернее предположение, что название свое она получила от красного звона, т.е. веселого, хорошего. В церковном уставе звон на святой неделе и от Фоминой до недели всех святых во все колокола, без большого, именуется красным.

Иногда на колоколах отливались надписи, буквы которых были расположены таким образом, что их прочесть мог только тот, кто владел ключом этого криптографического или тайного письма.

К числу колоколов с такими тайными надписями принадлежит знаменитый колокол Саввино-Сторожевского монастыря. Он отлит мастером Григорьевым в 1667 г. 15 сентября, весит 2.425 пуд[ов] 30 фун[тов]. Кроме превосходного звука он замечателен и по двум надписям, из которых верхняя состоит из шести строк, окружающих колокол и отлитых старинным русским письмом, ясно сохранившимся до сих пор. В ней упомянуты все особы царского семейства с полным их титулом и вселенские патриархи: Александрийский, Антиохийский и Московский.

Вот эта надпись: «Бога Всемогущаго, в Троице славимаго, всех благ дателя, милостию, Пресвятые Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии помощию, святаго Саввы чудотворца молением, повелением христолюбиваго монарха, великаго государя царя и великаго князя Алексия Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца в 23 лето Богохранимыя его державы, при его государевой благочестивой царице и великой княгине Марии Ильиничне и царскаго его величества при благороднейших царевичах: благоверном царевиче и великом князе Алексие Алексиевиче, благоверном царевиче и великом князе Федоре Алексиевиче, благоверном царевиче и великом князе Симеоне Алексиевиче, благоверном царевиче и великом князе Иоанне Алексиевиче, и при благоверных его царскаго величества сестрах: благоверной царевне и великой княжне Ирине Михайловне, благоверной царевне и великой княжне Анне Михайловне, благоверной царевне и великой княжне Татиане Михайловне, и его царскаго величества при благородных дщерях: благоверной царевне и великой княжне Евдокие Алексиевне, благоверной царевне и великой княжне Марфе Алексиевне, благоверной царевне и великой княжне Софии Алексиевне, благоверной царевне и великой княжне Екатерине Алексиевне, благоверной царевне и великой княжне Марии Алексиевне, благоверной царевне и великой княжне Феодосии Алексиевне и при Святейших Вселенских архиерарсех, Паисии Папе и патриархе Александрийском Макарии, патриархе Антиохийском, Иосафе патриархе Московском и всея России, слит сей колокол в Пречестную Пресвятыя Богородицы, Честнаго и Славнаго Ея Рождества и Преподобнаго, Чудес источника, Саввы Сторожевскаго обитель, в той же досточудней Святей Лавре, в лето от сотворения света 7176, а от воплощения единороднаго Божьяго Слова 1667 месяца сентября в 25 день, весу в нем 2125 пуд, 30 гривенок. Лил мастер Александр Григорьев».

Другая же, нижняя надпись, окружающая колокол тремя строками, состоит, как было сказано выше, из криптографического или «тайного» письма, употреблявшегося у нас в 17 столетии в дипломатических переписках, а иногда для записывания более или менее важных предметов, которые хотели скрыть от современников и сохранить для потомства. В этом письме буквы с первого взгляда кажутся славянскими, но между тем, каждая из них до того изменена какою-нибудь чертою, точками или другими знаками, что делается совершенно непонятною; в этих чисто русских иероглифах значение имеют особенные титла²⁵⁹.

Эта надпись состоит, как мы видим из приложенного рисунка, из 425 знаков; из числа их некоторые повторяются и имеют сходство между собой, но последние 85 знаков совершенно не сходны с первыми и имеют особенную форму.

Все это страшно затрудняло прочесть ее. Криптографическая надпись с этого колокола в первый раз была списана историком Миллером и напечатана библиотекарем Академии Наук Бакмейстером, но оставалась неразобранною до 1822 года.

В том же, 1822 году, занялся чтением ее князь П.И.Л.²⁶⁰; штаб-ротмистр Скуридин разобрал ее еще более, а А.И. Ермолаев прочел ее всю. Вот ее содержание: «Изволением преблагого и прещедраго Бога нашего, и заступлением милостивыя заступницы пресвятыя Владычицы нашея Богородицы, и за молитв отца нашего и милостиваго заступника преподобнаго Саввы чудотворца, и по обещанию, и по повелению раба Христова, царя Алексея, и от любви своея душевныя, и от сердечнаго желания, слит сей колокол в доме Пресвятыя Богородицы, честнаго и славнаго ея Рождества и великаго и преподобнаго отца нашего Саввы Чудотворца, что в Звенигороде, нарицаемый Сторожевский»²⁶¹.

Кроме этого колокола на колокольне были три колокола, слитые на иждивение царя Михаила Феодоровича, два в 1620, третий в 1636 году, но один из них перелит в 1677 году²⁶², два другие в 1831 году. В последних весу: водном 261 пуд, в другом 125 пуд[ов]. Колокол, называемый Кесарийским, вылит в 1792 году и весит 41 пуд. В верхнем ярусе колокольни устроены большие боевые часы, польской работы, привезенные царем Алексием Михайловичем из Смоленска и подаренные им в монастырь. На часовом колоколе следующая надпись: «Kylianus Wegewart me fecit Campis. Anno 1636, si Deus pro nobis, quis contra nos?»²⁶³,²⁶⁴

На колокольне церкви Св. Федора Стратилата в Новгороде находится колокол иностранного литья с латинскими надписями около ушей: «Soli Deo Gloria. Anno 1680. Gloria inexselsis Deo. Me fundebat HOI MIAC». Вокруг [тулова] этого колокола криптографическая надпись, по-видимому голландская, до сих пор неразобранная²⁶⁵.

Тайнопись на колоколе Саввино-Сторожевского монастыря

Ключ к тайнописи на колоколе Саввино-Сторожевского монастыря

Часто на колоколах ставились и до сих пор ставятся имена их жертвователей или тех, по чьей инициативе они отлиты. Так, например, на одном из колоколов церкви Иоанна Предтечи в Новгороде мы находим следующую надпись: «1774 года гепваря 17 дня вылит сей колокол на церкви в соборе Рождества Иоанна Предтечи, что на Опоках, тщанием доброхотных дателей и усердием тоя церкви священника Тимофея Васильева и того мастера Алексея Никитина, весу 62 п. 5 ф.»²⁶⁶.

В Лубенском уезде сел. Исачек есть Троицкая церковь, каменная, основана в 1801 г., окончена в 1808 году помещиком Иваном Андреевым Новицким и сестрою его Ириной Андреевой Хорват; из церковных вещей сохранились: шесть колоколов, старинной отливки, и у трех приделаны оси для коромысла, употреблявшегося при звоне посредством раскачивания колокола (способ католический)²⁶⁷.

На одном из колоколов отлиты изображения Богоматери «Нерушимая Стена» и Преображения Господня, а также следующая надпись: «1735 Апреля 10 отлился звон сей до обители Красногорской Чернуской до храму святыя и живоначальния Троицы, коштом честнаго отца Герасима Соколика за отпущение грехов. А весу в нем 11 п. 22 ф.». На другом отлиты изображения Благовещения Пресв. Девы, Св. Николая и надпись: «1758 року»²⁶⁸.

В городе Ромне в церкви Вознесения Господня сохранился замечательный колокол, пожертвованный, как видно из надписи на нем, «паном Филиппом Бунтеем 30-го июня 1732 года»²⁶⁹.

В Спасопреображенском монастыре в Старой Русе на большом праздничном колоколе находится следующая надпись: «Лета 7200 (1692) года вылит сей колокол, при державе великих государей благоверных царей и великих князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержцев. Февруария во 2-й день дал сей колокол вкладом в монастырь Всемилостивейшаго Спаса, что в Старой Русс, крестнаго монастыря архимандрит Иосиф, да келейной его старец Макарей, по своей душе и по своих родителех в вечной поминок, весом 120 пуд. 8 ф.». Внизу колокола подпись: «Лил сей колокол мастер Моторин».

Кроме большого, здесь находятся еще семь колоколов: первый – полиелейный, около пятидесяти пудов, на котором значится: «Лил сей колокол мастер Михаил Мотора»²⁷⁰, второй – вседневный с подписью: «1780 года ноября 22 дня, сей колокол города Старой Русы бывшаго Кречева монастыря церкви преподобнаго отца Сергия Радонежскаго Чудотворца тщанием священника Иоанна, подаянем мирских людей. Весу 15 пуд. 16 фун.».

На остальных зазвонных находятся следующие надписи, на одном: «Сей колокол города Старой Русы бывшаго Кречева монастыря церкви преподобнаго отца нашего Сергия, Радонежскаго Чудотворца. Весу 4 пуд. 4 фун.1778 г.», и на другом: «Лета 7109 (1601) г. марта слит был сий колокол при благоверном царе великом князе Борисе Федоровиче всея Руси». Внизу подпись: «В Старую Русу к Богоявлению Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа на Остров...», далее надпись разобрать не представляется возможности²⁷¹.

В той же Старой Русе, с упраздненной за ветхостью колокольни снят колокол со следующей надписью: «Лета 7186 (1678) г. августа во 2-й день, вылит колокол сей в Старой Русе в Спасский монастырь, при настоящей власти тоя обители при игумене Иосифе»²⁷².

Судя по надписям, сохранившимся на колоколах, можно еще предположить, что в ряжской²⁷³ церкви Благовещения усердствовали царственные особы и местное тогдашнее духовенство. Так, на древнем колоколе надписано: «Тояж соборной церкви протопопа Григория Иванова, весу 27 пуд, а перелит в 1769 году августа 1 дня степенным Сафоном Ушаковым, а ныне 27 пуд 25 фун.» – А на другом, меньшем колоколе, такая надпись: «Лета 7184 марта в 19 день по указу государя царя и великаго князя Феодора Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца дан колокол ряжской церкви Благовещения пресвятыя Богородицы по челобитью»²⁷⁴.

На колокольне, построенной в 16 веке, Св. Великомученика Никиты в Новгороде замечательны пять колоколов с одинаковой надписью: «Сей колокол дал к церкви Андрея Первозваннаго Щитной улицы торговый посадский человек Григорий Сильверстов лета 7206 (1698)».

Кроме того, на двух из них следующие латинские надписи: I – «1643. Gloria in excelsis Deo» и II – «Anno Domini 1673»²⁷⁵.

В том же Новгороде на колокольне церкви Св. Архистратига Михаила на Торговой стороне замечателен колокол 16 века с подписью: «+ и христолюбиваго царя и государя великаго князя Феодора Ивановича всея Руси и благоверной царице и великой княгине Ирине».

Из этой неполной надписи на колоколе видно, что вместе с ним лит был другой колокол, которого теперь нет.

Здесь же находятся два колокола 17 века. Из них один без ушей с надписью: «159 (1651) марта 7 дал сей колокол Благовещению Богородице Михаилу Архангелу Василей Степанов по своих родителей в Великий Новгород». На другом колоколе надпись: «В лето 7200 (1692) купил сий колокол в Великий Новгород к церкви всемилостиваго Спаса и пресвятыя Богородицы Благовещению и Воздвижению Честнаго Креста и Архангела Михаила на Михайлову улицу Дому Премудрости Божии приказной Андрей Богданов Сназин в вечное поминовение о себе и родителей своих. Весу в нем 42 пуда и 2 фунта».

В Антониевом монастыре в Новгороде сохранился замечательный колокол в 165 пудов, слитый по повеленью царя Ивана Грозного в 1573 году. Очевидно, Иван Грозный, разорив Новгород и обитель преподобного Антония, впоследствии сожалел об этом, так как он вернул все драгоценные сосуды, взятые из монастыря и приказал отлить названный выше колокол.

В этом же монастыре на паперти собора находится небольшой колокол в 1 пуд 10 фунт[ов], считаемый современным преподобному Антонию.

Далее, в Новгородских церквах находятся следующие колокола:

В церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Десятинном женском монастыре в третьем этаже висят девять небольших колоколов, но древних из них, судя по надписям, нет. Из них третий колокол, в 15 пудов, лит 1754 году, и большой, в 60 пудов, лит 1838 году на вечное поминовение о. архимандрита Фотия.

В церкви святых мучеников Флора и Лавра на Софийской стороне на третьем ярусе в пролетах 6 колоколов небольшой величины, из коих один времен Петра Великого и лит по его повелению.

Недалеко от Николо-Дворищенского собора стоит к западу саженях в 8 колокольня. Она построена в конце 17 века. В верхней части ее шесть просветов, в коих шесть колоколов. Из колоколов только один 1686 года с надписью, из св. писания о сотворении Моисеем труб кованых и серебряных и употреблении их во время новомесячий.

Почти рядом с колокольней к северу невысокая башня, известная под именем Ярославовой вечевой. На ней находился будто бы вечевой колокол, взятый 15 января 1478 года в Москву. (Хранящийся ныне в московском Арсенале вечевой колокол перелит из прежнего в 1714 году, как свидетельствует о том сделанная на нем надпись.)

Недалеко от церкви св. великомученика Димитрия Солунского на юге устроена в 1691 году каменная колокольня в роде круглой [в]осьмигранной башни, в два яруса с 6 пролетами. Всех на ней колоколов 9. Из них один в 76 пудов лит 1735 года в сибирских Невьяновских заводах Демидова, другой в 12 пуд[ов] 14 фунтов 1667 года, третий в 2 пуда 8 фунтов 1627 года; четвертый в 4 пуда 1779 года с нерусской надписью; на прочих надписей не имеется, кроме колокола в 44 пуда, что лил его мастер Филипп Андреев.

На колокольне церкви святого пророка Илии на торговой стороне колоколов всего семь разной величины. На четырех колоколах имеется надпись, что они вылиты в 1697 году после пожара из старых колоколов.

К западной стороне трапезы Борисоглебской церкви пристроена колокольня каменная четвероугольная в три яруса. На верхнем ее ярусе в четырех пролетах находится пять разной величины колоколов, из коих большой с русской надписью 1705 года, а самый меньший в один пуд с латинской надписью: «Gloria in Exselsis Deo. Anno 1636».

На восточной стороне от Троицкого собора над св. воротами устроена 1805 года колокольня в три яруса в 19 саж[еней] вышины. Из 9 находящихся на ней колоколов более древние: два с русскими надписями 1531 года, один с немецкою 1647 года и вместе с русской 1654 года, а прочие два с надписями (без года) и прошлого века.

На западном углу от Богословской церкви в конце настоятельских келий устроена круглая колокольня с 8 колоколами. Из древних колоколов один большой 1627 года, два малые гораздо более древние, но без надписей»²⁷⁶.

В Воскресенской церкви на Мячине колокол с надписью: «Лета 7177 (1669) года марта 12 дня выменен колокол в Великом Новгороде при благоверном государе царе и великом князе Алексее Михайловиче всея Руссии к Воскресению Христову».

Здесь же сохранились два колокола с одинаковою вылитою надписью на латинском языке по верхней части их: «M. Kordt Kleiman me fesit». Другая одинаковая русская надпись на них вырезана внизу кругом: «Лета 7155 (1647) года марта 1 дня при благоверном государе царе и в. князе Алексее Михайловиче всея Великия и Малыя России самодержца дали сии три колокола Великаго Новгорода церкви Всемилостиваго Спаса Нерукотворенному образу у Новинских ворот... Бога молить, а по смерти за их души поминать, доколе сей св. церкви Бог благоволит по вере христиан стояти, а прием подписан в 1776 (1669) году мая 1 дня».

В Перекомском монастыре колокол с надписью: «В лето 7189 (1681) году дал сей колокол в Новгородской уезд в Николаевской Перекомской монастырь Роман Федорович Боборыкин по себе и по родителех».

В Никитинской церкви на пяти колоколах находится следующая одинаковая надпись: «Сей колокол дал к церкви Андрея Первозванного Щитной улицы торговой посадской человек Григорий Сильверстов лета 7206 (1698) апреля в день». На двух колоколах год вылит 7206, а на трех 7205 (1697) и месяца марта в 25 день. В Феодоровской церкви на двух колоколах одинаковая надпись: «71205 (1697) марта в 4 день вылит сей колокол в Великий Новград к церкви великомученику Феодору Стратилату на Торговую сторону, весу в нем 41 пуд 12 фунтов». На другом колоколе вес написан: «12 пуд. 9 фунт.».

В Ильинской церкви, на трех колоколах одинаковая надпись: «Лета 7205 (1697) марта в 1 день, сей колокол В. Новаграда церкви св. Пророка Илии Славной улицы, а вылит после пожара из старых колоколов тояж церкви. Лил сей колокол мастер Иван Матвеев».

К 17 веку относятся два колокола в Успенской Колмовской церкви, литые при царе Василии Иоанновиче Шуйском и Новгородском митрополите Исидоре (1606–1610).

В Вяжицком монастыре большой колокол с надписью: «Божьей милостью, повелением благовернаго христолюбиваго государя царя и в. князя Михаила Феодоровича всея Руси, и по благословению отца его государева, великаго государя святейшаго патриарха Филарета Никитича Московскаго и всея Русии, слит сей колокол в Новгородской уезд в некончаемый дом великому чудотворцу Николе в Вяжицкой монастырь при игумене Варламе еже о Христе с братиею, лета 7135 (1627) года месяца мая в 22 день; мастер Дмитрий (правильно – Данила²⁷⁷) Матвеев».

На колокольне Софийского собора три колокола ХУП века. На одном из них надпись: «Лета 7145 (1637) февраля в 25 день дала сей колокол Ивана Афонасева сына Юдина жена Ксения Федорова дочь о сыне своем Григории в обитель Пречистыя Богородицы Введению девичь монастыря на Тифину в вечный поминок по их родителех; а тот колокол не продать, не заложить».

На другом большом колоколе надпись: «Божией милостью и великих новгородских чудотоворцев молитвами перелит бысть сий колокол в Богоспасаемом В. Новеграде к соборней и апостольской церкви святыя Софии, еже есть Премудрости Божии в лето 7168 (1659) месяца октября в 20 день царства благоверного и христолюбиваго и великаго государя царя и в. князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя России самодержца и при его благоверной и христолюбивой царице великой княгине Марье Ильинични и при его великаго государя сыне благоверном царевиче князе Алексее Алексеевиче всея Великия и Малыя и Белыя Росии и при святейшем Никоне патриархе Московском и всея Русии, повелением смиреннаго Макария Божиею милостию митрополита В.Новаграда и В.Лук, Христу Богу на вечную хвалу и славу, а любящим церковное собрание и молитву на многую душевную пользу, а перелит сей колокол софейской домовой казною, а весом 1614 пуд, а лил софейский домовой мастер Ермолай Васильев».

На третьем, вседневном, надпись: «Лета 7185 (1677) августа в 20 день в царство благочестивыя державы благовернаго и христолюбиваго великаго государя царя и великаго князя Феодора Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца о Святем же Дусе при отце его и богомольце святейшем Иоакиме патриархе Московском и всея Росии, тщанием же бысть сие дело смиреннаго Корнилия, Божиею милостию митрополита В.Новаграда и В.Лук, в честь же и хвалу славимому в Троице Единому Богу, а любящим благолепие на многую пользу, – излияся сей благовестник в дому премудрости Божии домовою казною в триста пудов, а лили мастеры Василий, Яков, Феодор Леонтьевы дети».

Через двадцать два года после построения нового светлого придела церкви Св. Филиппа на торговой стороне был слит в 1557 году колокол в 70 пудов, со следующей надписью: «В лето 7066 (1557) году ноября в 21 день милостию Божиею и Пречистыя Богородицы и всех святых молитвами слит бысть сий колокол в Богохранимый Великий Новград к святым церквам – святому и всехвальному Апостолу Филиппу и великому чудотворцу Николе на пречестное Введение пречистой Богородицы, в царство благочестиваго царя и при преосвященном архиепископе Пимене Великаго Новграда и Пскова, повелением христолюбивых раб Божиих православных христиан прихожан Житные улицы и Бардовы. А лил Иван да Филипп с Городища».

В деревне Шлагсдорф, близ Рацебурга, находится колокол, вылитый в Новгороде для церкви 40 мучеников в 1558 году, с надписью на нем: «Божией милостью и святых великомучеников 40, лета 7067 месяца сентября 2 день, святый колокол слит в Великом Нове городе, святых 40 мучеников при великом царе Иване Васильевиче всея Руси, и при царевичех Иване и Феодоре, и при митрополите Макарье всея Русии и при архиепискупе Пимине Великаго Новаграда и Пскова, повелением раб Божиих уличан 40 десяцкаго прихода не многи, от мастер Власко да Юшко Поберешковы и Ян Дьячков».

В Успенской церкви упраздненного Колмова монастыря два колокола, литые при Иоанне 4²⁷⁸ и при Новгор[одском] архиепископе Макарии (1533–1542); а в Соф[ийском] соборе два колокола, литые в 1566 году, с одинаковою почти на них надписью: «Лета 7074 благоизволением Отца и поспешением Сына и совершением Святого Духа, а слеты быша два колокола сии святому Христову Вознесению на Прусскую улицу, при благоверном цари и великом князи Иване Васильевиче и всея Русии рабе Божии Вознесенскаго прихода всех православных христиан Прусскаго Заполья, мастер Иван».

На втором колоколе надпись отличается по началу: «Помощию Христа Бога нашего», и по концу: «Повелением всех православных христиан Прусскаго, а мастер Иван с пасынком с Метею».

В Дух[ове] женском монастыре три колокола 16 века. Из них на первом колоколе надпись: «Лета 7076 (1568) слит бысть си колокол к Николе чудотворцу и святых Апостол Петра и Павла в монастырь на Остров, при царе Иване Васильевиче всея Русии, при игумене Трифоне, а мастер Дмитрий Кононов сын». На втором колоколе: «Лета 7095 (1587) г. марта в 30 день, при благоверном царе и великом князе Федоре Ивановиче всея Русии, слит был си колокол к Симиону Богоприимцу, при архиепископе Александре В.Новаграда и Пскова, при игумени Симиони с братиею Сплавского монастыря, при Христолюбцех, которые милостину дах Федор, и всех милостину давших в колокол сей – старица Парасковья». На третьем колоколе: «Лета 7097 (1589) марта в 25 день при благочестивом царе и в. князе Федоре Ивановиче всея Русии самодержце, при его при благочестивой и великой царице и в. княгине Ирине, сей колокол поставил в В.Новегороде, в монастыре Сшествие Святаго Духа и Живоначальныя Святыя Троицы, конюшей боярин Борис Федорович Годунов». Здесь же находятся два колокола 1678 года с одинаковою надписью на них: Лета 7186 (1678) дал сей колокол в обитель Сшествие Пресвятаго и Животворящаго Духа вкладом по своему обещанию тояже честныя обители архимандрита Мисайла по своей души и по своих родственников к своему вкладу. А весом сий колокол полтора пуда и шесть гривенок». Вес на другом колоколе означен: «2 пуда и шесть гривенок».

В Хутынском монастыре три колокола конца 16 века. Из них один полиелейный с надписью: «Лета 7107 (1599) июня 1 дня, при государе царе и в. князе Борисе Федоровиче всея Русии самодержце и при святейшем патриархе Иове Московском и всея Русии и при преосвященном митрополите Варлааме В.Новаграда и в. княжества в дар ко всемилостивому Спасу и преподобному Варлааму чудотворцу на Футыне – Тимофей Андреевич Хлопов во иноцех Тихон по себе да по своей семьи Варсонофьи и по своих родителех денег в двесте рублев, да его Павел да Мирон дали денег двесте рублев и ту всю дачу на четыреста рублев слит колокол в двести пудов при игумене Аркадии и при келаре старце Варлааме, при казначеи священнике Варлааме и при яже о Христе братии Футынь монастыря. Делал колокол пскович Василей Иванов да Афанасей Панкратьев да Иаким Иванов. Богу Совершителю. Аминь!». По краям колокола вылиты государственные гербы и разные животные. Другой небольшой колокол со следующей надписью: «Божиею милостию и помощию Господа и Спаса нашего Иисуса Христа и молитвами преподобнаго Варлаама, вылит сей колокол в 7105 (1596) году сентября, при державе благовернаго и христолюбиваго царя и государя Феодора Ивановича и всея Русии при преосвященном митрополите Варлааме Великаго Новаграда». На третьем небольшом колоколе надпись показывает, что он лит «при царе и великом князе Феодоре Ивановиче всея Русии, при преосвященном митрополите Варлааме В.Новаграда, при настоятеле игумене Аркадии и при келаре Парфении и при казначее Митрофане и всей же о Христе братии».

Вседневный колокол с надписью вверху и внизу: «Божиею милостию царя и государя всея Русии Владимирскаго и Московскаго и Новгородскаго, Псковскаго, Смоленскаго и Тверскаго, Югорскаго и Пермскаго, Вятскаго и Болгарскаго и иных, при державе царства благоверных и христолюбивых и великих князей Василия Ивановича и при его детех благоверных князех Иване и Георгии, слит сей колокол в лето 7041 (1532) месяца октоврии в 1 день на Покров Пресвятыя Богородицы во обитель Боголепнаго Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и его угодника чудотворца Варлаама игумена милостию святой Софии и неизреченныя Премудрости Божия благословением архиепископа Великаго Новаграда и Пскова владыки Макария, при наместнике великаго князя Феодоре царевиче Мелех Даировичь и при князе Михаиле Васильевиче Горбатом, и богомолением Хутынскаго монастыря игумена Феодосья и всей яже о Христе братии, а мастер делал преименитого и славнаго града Пскова Андреев сын Михайлов Псковитин. Слава свершителю Богу, аминь».

Петрей, бывший в Новгороде в 17 столетии, пишет: «По всему городу несколько сотен церквей, монастырей и часовен, очень красиво построенных из дерева и камня, по русскому способу постройки. Колокольни большей частию обиты листовою, желтою и красною медью и позолочены ярким чистым золотом; на них несколько тысяч колоколов, больших и малых: самый большой принадлежит церкви Святой Софии»²⁷⁹.

* * *

В Переяславском Никитском монастыре существует две колокольни: одна – старая, при теплой Благовещенской церкви, а другая при святых воротах. О старой колокольне во вкладной книге написано так: «В лето 7078 (1570) Царь Иван Васильевич строил трапезу каменную с теплою церковью во имя Благовещения и с келарнею, и колокольницею каменною». В монастырской описи 1768 года о ней сказано так: «При трапезной церкви колокольня каменная построена из государственной казны, блаженныя памяти при государыне царице Марье Ильиничне в 7176 (1668) году».

По описи 1701 года были на этой колокольне боевые часы и 10 колоколов, в числе коих даже был колокол в 368 пудов. Теперь же, за построением новой колокольни нет ни колоколов, ни часов.

Новая колокольня построена над святыми воротами в 1818 году, при архимандрите Лаврентии. Ныне на колокольне 8 колоколов. Большой колокол (в 450 пудов) перелит в 1859 году из прежнего большого разбитого, в 350 пудов, с прибавлением 20-пудового колокола и медной посуды за 1421 р[убль] 50 коп[еек]. Другой колокол, в 52 п[уда] 15 ф[ унтов]. Лит в 1716 году при игумене Иосифе; 3-й колокол, в 14 пудов 33 фунта, новый, 4-й (новый) около 10 пудов, 5 и 6 около 5 пудов, 7 и 8 около 4-х пудов. Во вкладной монастырской книге записаны также вклады колоколами: в 1619 году царь Михаил Федорович пожаловал 1 колокол повседневный; в 1690 году стольник Иван Релант колокол в 1000 рублей; в 1756 году архимандрит Нифонт привез из пустыни Толпыгиной 3 колокола небольшие. Были перелиты колокола: в 1715 году при Иосифе старый в 24 пуда 15 фунтов и другой в 4 пуда – и вылиты: один в 52 пуда 15 фунтов, а другой в 1 пуд и 3 фунта; в 1825 году перелит большой колокол из прежнего, литого в 1725 году²⁸⁰.

С западной стороны к древнему храму Гуслицкой обители примыкает колокольня одноярусная, деревянная с конусообразной кровлей. Колоколами она не богата; находящиеся теперь на колокольне, числом шесть, все перенесены сюда вместе с церковью. В 1862 году Его Величеством государем императором Александром Николаевичем пожертвован сюда колокол со следующими надписями на нем: 1) «Лета 1860 года дарован сей колокол Благочестивейшим государем императором Александром Николаевичем, в Богохранимую Спасо-Преображенскую Гуслицкую обитель»; 2) «Отлит сей колокол из украшений в Петропавловском соборе при погребении тела в Бозе-почившей императрицы Александры Феодоровны». Колокол сей, весом в 23 пуда, хотя и небольшой, имеет звук очень громкий и весьма нежный и приятный. Повешен он близ соборнаго храма на временной вновь устроенной колокольне²⁸¹.

При Кафедральном Успенском соборе во Владимире Кляземском существует колокольня в 4 этажа. В третьем этаже, украшенном полуколоннами коринфского ордера, висят колокола. Из старой соборной описи видно, что прежде всех колоколов было 16, – ныне только девять.

Самый большой колокол в 500 пудов 8 фунтов слит в 1810 г. колокольных дел мастером костромским купцом Синцовым.

В 30 саженях от собора, в западной стороне его, находились обширные квадратные ворота из белого камня с пространною в середине аркою, над которой находилась церковь во имя Свв. Иоакима и Анны. Впоследствии наложен был третий этаж для колоколов, оканчивающийся конусом.

Здесь-то, вероятно, находился древний Вечевой колокол Успенского храма, который звуком своим собирал верных граждан судить о делах важных. Суздальский князь Александр Васильевич, внук Андрея, старшего брата Александра Невского, перевез было этот колокол из Владимира в Суздаль, но, устрашенный глухим звуком его, возвратил во Владимир.

В одной летописи ХУ века, между прочим, сказано: «Князь Александр из Володимеря Вечный колокол Св. Богородицы возил в Суждаль и колокол не почал звонити якоже был в Володимере; и виде Александр яко сгрубил св. Богородицы и повеле его паки везти во Володимер; и поставиша его в свое место и паки бысть глас якоже и прежде богоугоден»²⁸².

По описи 1665 года в Успенском женском монастыре в губернском городе Владимире значится устроенною на средства святейшего патриарха Иосифа колокольня и на ней три больших колокола благовестных и шесть зазвонных²⁸³. Но не долго эти «благовестные и зазвонные» колокола украшали новую колокольню, не долго и монашествующие наслаждались их звоном.

В 1700 году был получен указ перевесить все колокола и за подписью игуменьи Неонилы была отобрана расписка в числе и весе колоколов, копия с которой хранится в монастырском архиве: «1700 года декабря 26 дня во Владимире перед стольником Федором Алексеевичем Дедиковым Владимирскаго Успенскаго Девичьяго монастыря игумения Неонила с сестрами показала по иноческому своему обещанию, что в том девичье монастыре десять колоколов: в первом колоколе семьдесят четыре пуда, в другом тридцать два пуда десять фунтов, в третьем тридцать пудов, в четвертом тридцать же пудов, в пятом двадцать три пуда, в шестом три пуда десять фунтов, в седьмом три пуда, в восьмом полтрети (1 ½) пуда²⁸⁴, в девятом один пуд, в десятом тридцать фунтов, а пушек у нас в монастыре нет никаких, а буде я игуменья с сестрами в сей своей сказке, что показала ложно и за лживую нашу сказку указал бы великий государь взять пеню, а пени что великий государь укажет, в том наша сказка».

Затем повелено было четвертую часть колоколов отвезти в Москву на Пушечный двор. В приеме их также имеется расписка. «1701 года февраля 28 дня. По указу великаго государя и царя и великаго князя Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца принято в его великаго Государя казну на пушечный двор в пушечное и мажерное литье города Владимира успенскаго Девича монастыря того монастыря у казеннаго подъячего у Гаврилы Моисеева колокольной меди четвертую часть: два колокола весом пятьдесят три пуда восемнадцать фунтов и в тех колоколах переходу три пуда двадцать фунтов с полфунтом и за ту перехожую медь отдано ему Гаврилу с Пушечнаго двора колокол, весом три пуда двадцать фунтов с полуфунтом. А принимали те колокола бурмистр Антип Иванов с товарищи. Стольник Тимофей Кудрявцев».

Таким образом, два колокола в 30 и 23 пуда были отобраны и перелиты на пушки, а на колокольне остались только два благовестных колокола в 74 пуда], в 32 п[уда] и 30 п[удов] и пять зазвонных²⁸⁵, в том числе один полученный взамен «перехожей меди» с Пушечного двора. В 1792 г. колокольня была разобрана, но надстроить новую не представлялось возможным, а потому нижний ярус был покрыт и здание обращено в палатку, а колокольня устроена вновь над входными воротами в 1796 г. при участии доброхотных дателей.

Сюда же были перенесены и часы, которые в пожаре 1855 г. сгорели и возобновлены не были, остался только ход на то место, где заводились часы.

Во время того же пожара многие колокола упали и дали трещины, а на возобновление их монастырь не имел никаких средств, так что игуменья Мария принуждена была обратиться к благотворителям со специальным воззванием. Из этого воззвания мы узнаем, что «пожаром повреждены самый большой и полиелейный колокол», из коих слит один большой колокол. В настоящее время на колокольне девять колоколов, из них семь вылиты и приобретены в 1870 году, а два малого размера остались от прежних времен.

На большом колоколе имеется следующая надпись: «Во Владимирский девичий Успенский монастырь по благословению Высокопреосвященнейшаго Антония архиепископа Владимирскаго и Суздальскаго усердием игумении Марии 1870 г. лит в Ярославле в заводе потомственнаго почетнаго гражданина первой гильдии купца Порфирия Оловянишникова».

На одном из малых колоколов сохранилась следующая надпись: «Лета 7075 апреля в 25 день слит сей колокол и в наколокольник в Великом Нове городе при державе всея Руския земли царе и великом князе Иване Васильевиче всея Руси и Владимирском и Московском и Новгородском и Казанском и всея Можайския земли и града Юрьева и инех многих и при отце его и богомольце Филиппе митро полите всея Руси и при архиепископе Пимене Великаго Новаго града и постави сии три колокола Никифор Никитич Сущев по бабке по своей по Варваре Федоровне по Семеновой жене Васильевича Сущева, а во иноцех Варсонофия в дом Преображения Господа Бога Спаса нашего Иисуса Христа и Успения Пречистыя его Богоматери Володимерском уезде на колокольни на реки, а погребено бысть тело его в том же монастыре на память Ивана Лествице Списателя одесную церкви страну и подписал сей колокол Митя Иванов сын от Благовещения з Городища»²⁸⁶.

На колокольне Владимирского собора в Казани всего колоколов – девять. Из них: 1) Колокол, в коем весу 109 пудов и 37 ½ ф[унтов]. Лит мастером Иваном Ефимовым (Астраханцевым) в 1804 г. 11 марта при протопопе Василии Семеновиче. На колоколе вылита икона Владимирской Божьей Матери. За этот колокол, с прибавлением в него старого 64-пудового, отдано было казанскому купцу Ивану Ефимову Астраханцеву 450 рублей, собранных от доброхотных подателей; 2) Колокол в 62 пуд[а] 12 1/2 ф[унтов], на нем вылиты две иконы: Спасителя и св. Николая Чудотворца. Лит г. Разумовым в 1810 г., 15 февраля; 3) Колокол в 42 пуда 13 ф[унтов]. На нем икона Божьей Матери. Лит в 1812 г. 20 марта; 4) Колокол в 14 пуд[ов] 8 фун[тов] (разбит); 5) Колокол в 7 пуд[ов] 18 3/4 ф[унта]; 6) Колокол в 6 пуд[ов] 12 фунтов]; 7) Колокол в 7 пуд[ов] 14 [фунтов]; 8) Колокол в 38 ф[унтов] и 9) Колокол около 4-х пудов. Он без языка²⁸⁷.

При Введенской церкви (при земской школе для образования народных учительниц) в Казани особой колокольни нет; колокола помещаются в особой арке, устроенной в церковном здании. Колоколов всего три: 1) 4 пуд[а] 17 фун[тов|, 2) 1 пуд 29 фун[тов] и 3) 1 п[уд] 29 ф[унтов], колокола пожертвованы бывшей начальницей школы Анной Петровной Веригиной²⁸⁸.

Над папертью Никольской Гостиннодворской церкви в Казани выстроена часовня, рядом же с ней каменная колокольня. На ней всех колоколов 13, во всех весу 407 пуд[ов] 12 фун[тов], ценностью в 6672 р[убля] 64 к[опейки]: 1) Колокол праздничный или воскресный весом в 204 пуда 5 фунтов. Лит в 1866 г. иждивением казанского купца Ф.Е.Постникова с участвовавшими с ним казанскими купцами Евдокимом Савватеевым и Егором Шамшиным; 2) Полиелейный колокол в 100 пуд[ов] 20 фун[тов] со стихом: «Радуйся Благодатная Господь с Тобою»; 3) Вседневный – 54 пуда 18 фун[тов] со стихом: «Архангельский глас вопиет Ти, чистая» и проч.; 4) Великопостный в 24 пуда 38 фун[тов] со стихом: «Благовествуй, земле, радость велию»›... а ниже: «Заутра услыша глас мой, Царю мой и Боже мой!» и проч. Все колокола литы в 1866 г. в гор. Слободском Вятской губернии братьями Бакулевыми в царствование государя императора Александра II, при архиепископе казанском Афанасии.

Когда в 1778 году Троицкая церковь в Казани приняла вполне благоустроенный вид снаружи и внутри, прихожанам осталось подумать о новом большом колоколе. Правда, что не прошло еще и 15 лет, как подымали на колокольню (в 1774 г.) большой новый колокол, но он казался теперь для прихожан незначительным. Все они сознавали, что для их благоустроенной церкви нужен теперь и колокол побольше. Начались усердные приношения на колокол. В июле 1788 г. колокол уже был куплен. «1788 г. июля 5 дня города Чебоксар втораго Николаевскаго собора диакон заштатный Григорий Иванов, будучи в Казани, дал сию расписку Троицкой церкви священнику Ивану Иванову, старосте Петру Вязломцеву с мирскими людьми в том, [что] продан мною ко оной церкви колокол весом 76 пуд 29,5 фунтов, ценою по 10 руб[лей] по 20 копеек пуд, за который получено мною диаконом старой колокольной меди 59 пуд 5,5 фунтов и за работу со оной меди за каждый пуд по рублю, итого 59 рублей 13,5 коп[еек], новой меди в деле 17 пуд 24 фунта по 10 рублей по 20 коп[еек] – 179 руб. 20 коп[еек], а всего состоит 238 руб[лей] 65,5 коп[еек], который колокол на место привешен и оныя деньги при написании сего письма получены мною все сполна». (Следует своеручная расписка дьякона Григория Иванова»²⁸⁹.)

На колокольне при теплой церкви, во имя Знамения Пресвятой Богородицы в Казани, всех колоколов 8. Большой в 100 пуд[ов].На нем следующая надпись: «В царствующем граде Казани ко храму Живоначальной Троицы в царство благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича всея России и при супруге его, благочестивейшей государыне императрице Елизавете Алексеевне, при Казанском и Симбирском архиепископе Серапионе того же храма священник Иоанн Иоаннов с прихожанами и прочих приходов прихожанами, всеобщим их усердием, вылит сей колокол во 100 пудов. 1802 г. мая 22».

Полиелейный в 70 пуд. 31 фун. На нем слова: «Перелит сей колокол в царствующем граде Казани, старанием священника Ивана Никитина и старосты церковного, купца казанского Михаила...»²⁹⁰.

На колокольне Смоленско-Варлаамовской церкви, что в Казани, еще в 1774–1789 гг. было семь колоколов: 1) большой в 69 пудов; 2) полиелейный – без весу; 3) повседневный – 22 пуда 1 фун[тов], и четыре малых без весу. В настоящее время всех так же семь колоколов. На большом находится следующая надпись: «1855 года вылит сей колокол в царствование государя Александра Николаевича, по благословению высокопреосвященнейшаго Григория, архиепископа Казанскаго и Свияжскаго в Смоленско-Варлаамовскую церковь. Весу 127 пуд. 27 фун. усердием крестьянина Михаила Платонова и другими лицами при священнике Иоанне Стратилатове»²⁹¹.

Из зданий Хотькова монастыря интересна колокольня каменная. Построенная в 1834 году, с боевыми часами. В первой половине 17 века колокольня была малая деревянная, на четырех дубовых столбах, и занимала место около Никольского храма.

Колоколов на ней было тогда больших и малых пять.

В 1648 году Янов, близ церкви Покрова с западной стороны, построил новую колокольню, вместо которой, по причине ее обветшалости, в 1768 году, при вновь построенном Никольском храме, построена новая каменная колокольня, а старая при Покровской церкви в 1779 году была уничтожена.

В прошедшем столетии на колокольне висел один замечательный колокол, вывезенный из Данцига; на нем была вверху следующая надпись: «Vigilate, quia nescitit diem neque horam, in qua Tilius Hominus veniet. DLXXXVIII. MIT GOTES Hv FE COSMISH HERMAN. BENNCK ZV DANTZICK. ANN. 1560».

В настоящее время на колокольне находятся колокола: а) большой праздничный в 493 пуда, пожертвованный неизвестным в 1870 г.; б) полиелей в 212 пуд., 1831 г.; в) колокол в 131 пуд, 1795 г.; г) колокол в 80 пуд., вылитый в 1794 г. к церкви Воскресения Христова на Дмитровке в Москве; д) колокол в 29 пуд., вылитый в 1694 г. и принадлежавший Казанской церкви в Сущеве в Москве и др.²⁹²

В описи Троице-Сергиевской лавры и приписанных к ней монастырей 1643 [г.] показано: «В Киржачском монастыре колокольница деревянная, рубленная, брусеная, а на ней шатер, крест и глава паяна железом немецким. А на колокольнице колоколов: колокол благовестник, колокол ефимонный и часовой тот же, да зазвонных, малых и середних шесть колоколов; на той же колокольнице часы боевые»²⁹³. |

В настоящее время в Киржачском монастыре колокольня каменная шатровая, устроенная над Спасскою церковью. На большом колоколе вылита следующая надпись: «В лето осьмая тысяча 196 (1688) марта в 3 день вылит сей колокол Пресвятыя Богородицы в Киржачский монастырь из стараго колокола с прибавочною медью монастырскою казною, весу в нем 100 пуд».

На другом колоколе такая надпись: «Лета 7167 (1469) марта колокол сей в Киржачский монастырь дал вкладу окольничий Алексей Иванович Ржевский по дяде своем по боярине Иване Андреевиче Мстиславском, по его родителех, которые с ним погребены в оном монастыре под церковью Всемилостиваго Спаса; в нем весу 49 пуд»²⁹⁴.

В Соловецком монастыре, при игумене святом Филиппе для звона к церковным службам вместо каменных плит, называемых в старину клепалом, билом, бывших в то еще время при церквах, на присланную от царя Иоанна Васильевича сумму 720 рублей по о старанию князя Александра Ивановича Воротынского вылиты во Пскове колокола: 1-й в 173,5 пудов, 2-й в 80 пудов 14 гривенок, а 3-й в 30 пудов²⁹⁵.

Царь Борис Федорович Годунов между прочими денежными вкладами пожаловал в Соловецкий монастырь меди на большой колокол, который был вылит в монастыре 1600 года и назывался Борисовичем. Весу в нем состояло 700 пудов, с прибавлением ста пудов меди монастырской²⁹⁶.

В 1548 году государь царь Иоанн Васильевич пожаловал при игумене Филиппе два колокола, вылитые по старанию князя Александра Ивановича Воротынского: 1-й в 180 пудов, ценою 870 рублей, а 2-й в 95 пудов, ценою в 300 рублей, и на малые зазвонные колокола 50 рублей²⁹⁷.

Соборная колокольня каменная в смежности с церковью Св. Николая Чудотворца, на фундаменте старой трехглавой, построена вновь старанием архимандрита Досифея 1777 года по новой архитектуре о двух ярусах, вышиною 27 саженей. На ней колокола: большой, вылитый в 1762 году из старого, называвшегося Борисовичем, в 527 пудов; третий, полиелейный, в 284 [пуда], вылит в 1771 году; 4-й вседневный соборный, в 283 пуда 16 фунтов, вылит в 1775 году.

На всех четырех колоколах отлита одна и та же нижеследующая надпись: «Во славу Святыя Единосущныя Животворящия и Неразделимыя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, при благополучной державе благочестивейшия самодержавнейшия Великия Государыни нашея императрицы Екатерины Алексеевны всея России, при наследнике ея благоверном государе цесаревиче и великом князе Павле Петровиче, и при супруге его благоверной государыне и великой княгине Наталье Алексиевне, благословением же Святейшаго Правительствующаго Синода, вылит сей колокол ко святой Соловецкой обители в ставропигии тогожде Святейшего Синода при архимандрите Досифее, в лето от сотворения мира зс҃пв (7282), от Рождества же по плоти Бога Слова 1774. Весом сей колокол 1100 пудов. Лил мастер санкт-петербургский купец Петр Евдокимов сын Евдокимов».

На колоколе Преподобническом, вылитом при игумене Филиппе, весом в 173,5 пуда, следующая надпись: «Лета 7065 (1557), июля в 20 день, на память огненное восхождение Святаго и славнаго Пророка Ильи, при державе благочестиваго царя государя, великого князя Ивана Васильевича всеа Русии, и при освященном Макарие, и при архиепископе Великаго Нова-града и Пскова владыке Пимене, слит бысть колокол сей в пределе Ноугородской в пречестую обитель боголепнаго Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и пречистыя Богородица, честнаго и славнаго Ея Успения и великаго Чудотворца Николы, и святых преподобных Чудотворцов Зосимы и Савватия, тое честныя обители начальников, повелением игумена Филиппа, и всей еже о Христе братиа. А лит в преименитом и славном граде Пскове, строением князя Александра Ивановича Воротынскаго. А делали мастеры псковские из-за Псковскаго конца, Матфей Григорьев сын, да Кузьма Михайлов сын. Слава совершителю Богу, аминь».

На старинном же колоколе, весом в 150 пудов, таковая надпись: «Слит сей колокол в Нове-граде на Соловки, лета ҂зр҃є²⁹⁸(1597), при царе великом князе Феодоре Ивановиче всеа Русии и при ево царице великой княгине Ирине; строил боярин дворецкий Григорий Васильевич Годунов, в дом Спасу и Пречистой Богородицы и преподобным Чудотворцем Зосиму и Савватию, а лил Иван Матвеев сын Псковитин».

На двух зазвонных одинакового веса по 80 пудов отлиты подписи. На 1): «Божиею Милостию и Святыя живоначальныя Троица помощию, лета зн҃с (год записан неверно, правильно – зн҃ѕ)(7056 г. от СМ – 1547 г. от Р.Х.) месяца Сентевриа в и҃ (8) день, при державе благовернаго и Христолюбиваго великаго князя Ивана Васильевича, царя и государя всеа Русии Владимирскаго и Московскаго, и Новгородскаго, и Псковскаго, и Смоленскаго, и Тверскаго, и Югорскаго, и Пермскаго, и Вятскаго, и Болгарскаго и иных, при архиепископе Великаго Нова-града и Пскова владыке Феодосии, слит колокол сей на Океан море, в пречестную обитель Соловецкаго монастыря, ко храму Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, повелением раба Божия игумена Филиппа с братией; а делал мастер Тимофей Оскарев Псковитянин».

На 2): «При державе благочестивейшаго государя нашего царя и великаго князя Петра Алексеевича, всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержца, вылит сей колокол здес в Соловецком монастыре, при настоятеле Господине отце Архимандрите Маркияне Ярцове, в лето ҂ск҃и (7228 г. от СМ – 1720 г.), от воплощения же Бога Слова года месяца декемвриа в и҃ (8) день. Мастер Василий Осипов». На старинном же зазвонном колоколе, весом около 30 пудов, следующая надпись: «При державе благочестиваго и Христолюбиваго царя, великаго князя Ивана Васильевича всеа Русии, и при благоверных царевичах Иоанне и Феодоре Иоанновичах, лит сей колокол в преименитом граде Пскове; а мастеры Михайловы дети Матфей да Кузьма, аминь. А вылит в лето ҂зс҃з (год записан неверно, правильно – ҂зѯ҃з – 7067 г. от СМ – 1559 г.) года».

Всех вообще разновесных колоколов на двух ярусах колокольнии с часовыми, находящимися на Успенской колокольне, считается до 42; в Анзерах в Троицком скиту 6; на Голгофе в Распятском скиту 8 колоколов; итого всех колоколов 55. В 1830 году вылито 18 колоколов новых²⁹⁹.

В Свято-Троицком Анзерском скиту есть колокольня каменная, выстроенная в том же 1803 году над братскими келиями, находящимися в связи с церковью. На ней 6 колоколов: наибольшие весом от 40 до 90 пудов с немецкими надписями, а один средний с латинской таковою: «Asseurus Coster Amsterdami me fecit; sole Deo gloria» («Асвер Костер сделал меня в Амстердаме; слава Единому Богу»).

На малом, весом в два пуда, написано: «Лета 7132 (1623) сентября в 1 день, слиты сии два колокола по повелению Живоначальныя Троицы Сергиева монастыря келаря старца Александра»; надругом малом, такого же веса, надпись голландская: «Niclaes is min niem 1572»³⁰⁰.

При приписной Новосоловецкой Марчуговской пустыне колокольня имеется каменная, на которой было 7 колоколов: большой весом 41 пуд и 9 фунтов; на ней часы боевые³⁰¹.

На одном из колоколов Успенского Зилантова монастыря находится надпись, из которой видно, что он слит при царях Иоанне и Петре Алексеевичах в 1690 году³⁰².

В Ипатьевском Костромском монастыре сохранились интересные колокола.

В 1603 году устроена Димитрием Годуновым колокольня (ныне существующая) на пространстве в длину 11 при ширине 3 1/2 саженей; на ней был большой колокол (600 пуд[ов]), вклад матери Бориса Годунова, монахини Сандулии, и 2-й (в 172 пуда) Ивана Ивановича Годунова. Последний существует доныне с подписью на нем: «Лета 1603 при державе царствия Российского благоверного государя царя и великого князя Бориса Федоровича всея Русии: слит колокол по приказу Ивана Ивановича Годунова по отце государе своем по Иване Васильевиче Иноке скимнике Иосифе, в доме Живоначальные Троицы и великаго Чудотворца Ипатия».

Ныне же существующий большой колокол, также в 600 пуд[ов] вылит в 1647 году (вероятно, перелит из прежнего) Алексеем Никитичем Годуновым и дядею его Василием Ивановичем Стрешневым. На колоколе надпись: «Лета 1647 месяца Сентября в 20 день, при державе царствия Российскаго благовернаго царя и великаго князя Алексея Михайловича всея Руси Самодержца и по его царскому указу и по грамоте, в дом Живоначальныя Троицы в Ыпатской монастырь апостола Филиппа и Чудотворца Ипатия по приказу стольника Алексея Микитича Годунова да дядя его боярин я Василей Иванович Стрешнев продал племянника своего Олексееву вотчину село Семеновское в дом Живоначальной Троицы по нем Олексее и по его отце и по матери и по родителех и в вековечную поминку при архимандрите Сергии з братьею а за тое его вотчину монастырскою казною слит си колокол (600 пуд[ов]), а колокол вылил по государеву указу колокольной государев мастер Данило Матвеев».

В продолжение 17 в. на колокольне было 18 колоколов, да боевые большие часы с перечасьем.

Часовой колокол (доныне существующий) имеет такую надпись: «Лета 1659 Августа в 1 день перелит сии колокол в дом Живоначальныя Троицы в Ыпатской монастырь, при державе государя царя и великаго князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца и при его благоверной царице и великой княгине Марье Ильиничне, и при благородном царевиче Алексее Алексеевиче, и при архимандрите Тихоне з братьею. Дача боярина и конюшего Дмитрея Ивановича Годунова, а колокол лил мастер Федор Васильев, а весу ѯ҃и (68) пуд». В последних годах 17 в. колокольня покрыта листовым железом, а конусообразный верх ее, с главою, покрыт зеленою черепицею³⁰³.

В Путивльском соборе замечательны колокола, которые своими надписями повествуют о длинной истории его. Тут есть два колокола, доставшиеся собору еще от Духова Девичья монастыря, первый в 155 пуд [ов], с надписью: с҃г (т.е. 7203 от создания мира или 1695 от РХ.) «Сей колокол вылит в град Путивль в Духов Новодевичь монастырь игумениею Анисиею Батовриной для вечнаго поминовения родителей своих»; второй небольшой колокол в 30 пудов, с надписью: «Лета 1775 г. марта в 9 д. сей колокол в Духов девичь монастырь гор. Путивля». Есть еще «Никитский» колокол, в 11 ½ пудов, доставшийся собору от упраздненной церкви св. великомуч. Никиты (смотри упраздненныя церкви, № 10)³⁰⁴; на нем надпись: «1775 г. генваря 27 д. сей колокол к церкви великомуч. Никиты».

Колокол весом 12 п[удов], пожалованный государем Михаилом Федоровичем в 1630 г. в бывший деревянный на городской крепости Преображенский собор и оттуда доставшийся по наследству настоящему собору по упразднении первого; на нем надпись: «Сей колокол лит по государеву цареву и великаго князя Михаила Феодоровича указу на Москве, лета 7138 (1630 г.)». Один из соборных колоколов называется «самозвоном»; по преданию, записанному в церковной летописи, название это дано колоколу по той причине, что во времена давно прошедшие, перед несчастьями для города Путивля от татар и поляков, этот колокол «сам звонил»³⁰⁵.

В Спасо-Евфимьевском монастыре в Суздале сохранилось несколько колоколов, имеющих большое историческое значение.

Колокольня невысокая, продолговатая, в виде галереи. На ней колокола разной величины; в самом большом 566 пуд[ов], слит в 1691 году; в полиелейном 350 пуд.; на нем надпись: «В лето 7107 (1599 г.) слит сей колокол коштом Демида Ивановича Черемисинова и в пожар 7118 (1610 г.) разсшибся; а в 7126 (1618 г.) слит князем Дмитрием Михайловичем Пожарским». (103): колокол часовой с надписью: «Лета 7090 (1582 г.) дал сей колокол Дементий тот же Демид (что выше) Черемисинов в Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь, а весу в нем 67 пудов». На одном из малых колоколов написано: «Лета 7069 (1561 г.) августа слит сей колокол: вклад князя Василь Ивановича Горбошина». Поверх колоколов на срединной части колокольни устроен шатер для боевых часов.

При Викторе епископе в настоящей церкви (Рождество-Богородицком соборе) местные иконы украшены богатыми серебряными позолоченными шатрами, в теплой сделан гипсовый иконостас и на колокольню слит колокол в 750 пуд.

В Кидакшекской Борисоглебской церкви на колокольне, отдельно от храма построенной уже в позднейшее время, в числе колоколов нового времени находится древний колокол в 30 пудов весу и аршин в диаметре, со следующей надписью: «В лето 7066 (1558 г.) зделан сей колокол при царе государе великом князе Иване Васильевиче всея Руси и Макарии Митрополите. Царь государь дал сей колокол в дом Вознесения Господа нашего в Печерский монастырь при архимандрите Иоакиме в Новогород Нижний»³⁰⁶.

В описной книге Сольвычегодского Благовещенского собора 1579 года помещена следующая опись к колоколам:

«Колокол большой Реут, весом сто семьдесят пудов. Положение Семиона да Максима, да Никиты Строгановых.

Колокол Лебедь, пятьдесят пудов. Положение Семиона да Максима, да Никиты Строгановых.

Колокол Сокол, весом сорок пудов. Положение Иякова да Григория да Семиона Аникеевых детей Строганова.

Колокол красной, весом полсемнадцать пуда.

Другой колокол красной, весом четырнадцать пудов. Положение оба красные колокола Иякова да Григория да Семиона Строгановых.

Колокол Осиповский, а в нем меди двадцать три пуда без четверти было. Положение Иосифа Захарьина сына. И тот колокол звонечи разбился и переливали тот колокол снова его Максим да Никита да Петр да Андрей Строгановы, и своей меди тому колоколу прибавили одиннадцать пудов без четверти, и всего весом тридцать пудов и полчетверти пуда.

Колокол красной, весом пять пудов. Положение Иякова да Гри- гория да Семиона Аникеевых детей Строганова.

Другой колокол красной, весом шесть пудов. Положение мирское.

Два колокола зазвонья, весом оба колокола четыре пуда. Положение Спиридона Ждана Костычева.

Два колокола малых зазвонных, весом оба колокола пуд и восемь фунтов. Положение Никиты Григорьевича сына Строганова.

А у большого колокола Реута язык ковал и колоду оковывал железом, и у Лебедя, и у Сокола и у Осиповского колоколов колоды оковывал железом с веретены, опроче языков, и у всех зазвонных колоколов крюки поцепные железные. Положение Никиты Строганова.

Часы железные с боем и с перечасьем, с гирями железными. Положение Никиты Григорьева сына Строганова»³⁰⁷.

В Валаамском монастыре колокольня стоит рядом с Успенской церковью. В начале 18 века были в ней железные боевые часы и шесть колоколов в 196 пудов, но в пожаре 1722 года часы перегорели, а колокола растопились. В настоящее время имеется 7 колоколов; весу в большом – 123 пуда, а во всех – 284 пуда³⁰⁸.

По рассказам, в Коневском монастыре (на Ладожском озере) есть колокол в 600 пудов, висящий на козлах и отлитый одним петербургским тряпичником, который, разбогатев, желал замолить свои грехи. Услышав, что в Коневском монастыре собираются отливать колокол, он сделал на этот предмет следующее пожертвование.

В Кронштадте разбирали старый корабль, деревянные части которого были скреплены медными болтами; упомянутый тряпичник послал туда людей скупать болты, которые и пожертвовал на колокол³⁰⁹.

В западной стороне ограды Троицкого Козловского монастыря устроена каменная колокольня о четырех ярусах, вышиною в 70 аршин. Она начата была строением в 1818 г. июля 14 и окончена 23 октября 1820, при архимандрите Анастасии, на добровольные пожертвования, главным образом, жителей Козлова. Колоколов на ней 11. Первый 442 п[уда] 20 фунтов]; по приятному звуку это редкий колокол. Второй в 120 п[удов] 28 ф[ унтов], третий в 70 п[удов], три колокола от 25 до 12 пуд[ов], и пять небольших колоколов³¹⁰.

Колокольня при ярославском Спасопробоинском обыденном храме каменная трехъярусная, вышиною около 25 саженей, увенчанная главою и крестом железными, позолоченными и со всех сторон обставленная колоннами, устроена в 1831–1832 годах. В числе семи колоколов самый большой имеет весу 142 пуда 37 фунт[ов]. И вылит в 1835 году при протоиерее Иосифе и церковном старосте Чулошникове, второй 60 пуд[ов] 35 фунтов], третий 24 пуда [19 фунтов], четвертый 7 пуд, пятый 4 пуда, шестой 1 пуд 24 фунт[а] и седьмой 1 пуд 20 фунтов³¹¹.

Каменная колокольня Казанской обители города Ярославля, устроенная в одной линии с теплым храмом и оградою монастыря, состоит из четырех ярусов; в нижнем находятся святые врата, а в третьем повешены колокола, числом десять, из которых самый большой в 325 пудов весу³¹².

Около собора в селе Микулино-Городище, Тверской губернии, стояла русская шестигранная колокольня, крытая тесом в чешую, на этой колокольне висело семь колоколов и железное било.

На колокольне упраздненного Сновидского монастыря, в шести верстах от Владимира на Клязьме, замечательны колокола со следующими надписями: «Лета 7149 (1641) году выменен сей колокол во Володимирском уезде в монастырь Сновицкой Благовещенье Пресвятыя Богородицы при игумене Евфимии а заделать дал старец Макарий три рубля». На другом читаем: «Лета 7169 (1661) приложил в долг Благовещения Пресвятыя Богородицы в Сновидский монастырь колокол Иван Федоров Соболев».

Колокольня Сатисо-Градо-Саровской пустыни – здание огромнейшее, новейшей архитектуры, в 38 сажень высоты. Она имеет вид четырехэтажного столпа и стоит в середине двух братских корпусов, со стороны западной. В первом этаже колокольни – Св. врата. В третьем и четвертом – колокола, числом 18-ть; первый из них весит 1200 пудов; 2-й – 555 п[удов]; 3-й – 355 пудов]; 4-й – 213 [пудов]; 5-й – 137 пудов]; 6-й – 86 пудов; прочие меньшего размера, а всего весу с мелкими 2684 п[уда]. В средине купола устроены боевые часы с четвертями. Не излишне заметить, что звон Саровской пустыни отличается особенным благозвучием, которое возбуждает в душе глубокие, таинственные мысли. Кто посещал эту обитель и слышал согласный звон колоколов ее в дни праздничные, тот не потребует в сем уверения³¹³.

Колокольня Псковского собора имеет 22 колокола, из которых самый большой, имеющий в диаметре 3,5 арш., весом 600 пуд[ов]³¹⁴.

Колокольня при Мещевском Георгиевском мужском общежительном монастыре, в одной связи с церковью, новой архитектуры, построена в 1820 году вместо разрушенной бурей в 1768 году и разобранной до основания в 1809 году, квадратная четырехъярусная; три яруса украшены двойными колоннами, а вместо окон пролеты; в верхнем – палатка для часов, покрыта куполом, который увенчан грушевидною главою, а на ней позлащенный крест, утвержденный в яблоке. На колокольне находится 11 колоколов: самый большой весом в 136 пудов 4 фунта. На нем вычеканена надпись: «1754 года февраля 2-го дня, вылил сей колокол в обитель св. великомученика Георгия, что близ города Мещовска, а в оном в новом положено стараго бывшаго колокола оной же обители весу 51 пуд 20 фунтов, а вновь приложено к старому колоколу тому архимандритом Силою 84 пуда 24 фунта, впредь для поминовения души своей. Итого в оном колоколе старою и с новою медью 136 пуд. 4 ф.; лил сей колокол мастер Константин Михайлов сын Слизов». На другом колоколе надпись: «1793 года декабря 27 дня, перешел сей колокол из стараго города Мещовска в Егорьевский монастырь при строителе Мельхиседеке, весу 37 пуд. и 30 фунтов»³¹⁵.

В настоятельство о. Израиля (1820–1831), в коренной Рождество-Богородицкой пустыни, колокол 70 пуд[ов] разбитый с прибавкою 10 пудов новой меди, перелит вновь и еще для согласного звона куплено три новые колокола; в 53 пуда, 28 пудов и в 20 фунтов³¹⁶.

На колокольне коренной Рождество-Богородицкой пустыни 9 разновесных колоколов. На большом изображено: «Колокол сей Курскаго уезда в Коренную пустыню тщанием архимандрита Михаила, коштом монаха Иоанна Алаторцова сделан ко храму Рождества Пресвятыя Богородицы», весу в нем 150 пудов. Полиелейный в 20 пудов, повседневный в 17 пудов 15 фунтов; четвертый в 9 пудов; а пять колоколов малых, каждый в 1 ½ (из них 4 променены, а взято на место их у тульскаго купца Котельникова), большие боевые железные трехъярусные самой простой работы разломанные ветхие русские часы³¹⁷.

На колокольне Ниловой Столобенской пустыни интересны следующие колокола: 1) Первый колокол в 300 пудов, перелитый, как показывает надпись на нем, в 1755 году из прежнего колокола в 160 пудов, пожалованного в пустынь в 1670 году Царем Алексеем Михайловичем. Вот надпись на нем: «Сей колокол, в лето 7178 (1670) жалованный в Нилову пустыню блаженныя и вечно достойныя памяти царем Алексеем Михайловичем, во 160 пудов, переливал в 1755 году в реченной пустыне в благополучное царствование благочестивейшия самодержавнейшия великия государыни нашея, императрицы Елизаветы Петровны всея России (далее следуют титулы и имена наследника и супруги его), в бытность игумена Александра, старанием иеромонаха Вениамина и санкт-петербургского купца Саввы Яковлева, мирским подаянием доброхотных подателей, весом с прибавкою в 300 пуд. Лил сей колокол мастер Димитрий Евдокимов». 2) Четвертый в 64 пуда 12 фунтов, перелитый в 1845 году из старого разбитого пятидесятипудового колокола, пожертвованного в пустынь князьями Иваном и Юрием Ивановичами Ромодановскими. В первый раз внесен был в опись этот колокол Ромодановских с наименованием жертвователей в 1672 году. 3) Пятый в 41 пуд с надписью: «174 (1666) года января в 20 день великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец, пожаловал сей колокол по своему государеву обету в пустыню чудотворна Нила в Столобенский монастырь, а весом 41 пуд»³¹⁸.

«Божиею милостию, по благословению великаго господина преосвященнаго Маркелла, архиепископа Вологодскаго и Великопермскаго, заведены книги писать Успения Пречистыя Богородицы Семигородския церковному строению, образом, и книгам, и ризам, и церковным сосудам...

Да том же теплом храму придел Николая Чудотворца, а не освящен. Настоящий образ Николая Чудотворца с житием; да книг припасено; Евангелие напрестольное печатное, подето бархатилью, Евангелисты медные, да сосуды церковные белые, да три колокола»³¹⁹.

В ограде Крестовоздвиженской церкви в гор. Шуе находится древняя колокольня, с девятью колоколами, из которых большой в 430 пудов весу, усердием прихожан сооруженный в 1846 г. На колокольне устроены боевые часы³²⁰.

В городе Новомоскве, при Троицком соборе, колокольня с колоколами составляет особую ценность. Из колоколов самый большой в 262 пуда 24 фунт[а]; он один ценился в 7220 руб[лей]. «В детстве слышал я, – говорит Григорий Надхин, – от кого-то, что один из этих колоколов пожертвован Потемкиным, но потом ни от кого нигде не случалось мне слышать подтверждение этого»³²¹.

При Запорожском Самарском Пустынно-Николаевском монастыре в числе других церковных строений имеется и колокольня, построенная в 1828 году, на место деревянной; прежняя колокольня имела четыре яруса и поставлена в 1798 г. учителем Новых Кайдак, Карпом Яковенком. На нынешней колокольне главный колокол весом в 169 пуд[ов] 22 [фунта] куплен за 8320 р[ублей] 90 к[опеек]³²².

Колоколов на Софийской колокольне, города Тобольска, в двух ярусах 15. Большой колокол замечателен тем, что больше всех колоколов, существующих по Сибири: весит 1011 пудов 22 фунта. Слит он в 1738 году на Тагильском заводе, старанием митр[ополита] Антония Стаховского и иждивением, как показывает надпись на нем, дворянина Акинфея Никитича Демидова. Колокола в 500 п[удов] и в 293 п[уда] 4 ф[унта] литы в Москве известным мастером Фед[ором] Моториным, при Тоб[ольском] митр[ополите] Павле I, между 1682–1690 гг. на счет архиерейского дома; этот последний, весивший сначала 300 п[удов], во время пожара 1788 г. растопился, потому был переливаем; а в 160 п[удов], в 103 п[уда] и 40 п[удов] жертвованные, первый, как гласит надпись, царями Иоанном и Петром Алексеевичами в 1682 году, а второй и третий царем Федором Алексеевичем в 1678 году. Был еще и 4-й колокол (царя Алексея Михайловича) в 110 п[удов], но он, по словам одних, разбился при падении старой колокольни, а по другим растопился во время пожара 1788 г.

К числу соборных колоколов принадлежит и корноухий колокол, который висел под небольшим деревянным навесом, при домовой архиерейской церкви. Этот колокол исторической важности: он из Углича, тот самый, в который били в набат, по случаю убиения царевича Димитрия. Годуновым в Тобольск прислан в 1593³²³ году, висел сначал на Спасской колокольне, потом какими-то судьбами попал на соборную, и при пожарных случаях [в него] били в набат; снят он с соборной колокольни и помещен при домовой архиерейской церкви, по распоряжению архиеп[ископа] Афанасия, в 1837 г., перед прибытием в Тобольск государя Наследника, дабы, если будет нужно, показать Его императорскому высочеству и по случаю отсройки крестовой церкви, при которой дотоле поболее колокола не было.

Угличский колокол имеет весу 19 п[удов] 20 ф[унтов], и что замечательно, корноухий: одно ухо у него отсечено перед ссылкою в Сибирь, по повелению Бориса Годунова, в наказание на нем вырезана (а не вылита) при том буквами формы новейшего времени, следующая надпись: «Сей колокол, в который били в набат при убиении благоверного царевича Димитрия, в 1593³²⁴ году, прислан из города Углича в Сибирь в ссылку в град Тобольск к церкви Всемилостиваго Спаса, что на Торгу, а потом на Софийской колокольне был часобитной». Надпись, очевидно, не древняя; да есть слух, что и колокол этот не тот самый, который был прислан из Углича: настоящий Угличский будто бы, по словам одних, в пожаре 1778 г. растопился, а по словам других еще дорогой где-то и как-то разбился, и потому перелит; ухо отсекли и у вновь отлитого, для того, что так было у его первообраза.

Другое замечание: [Н.М.]Карамзин в 254 примечании в 10 т[оме] своей Истории Росс[ийского] гос[ударства] сказал, что «в Тобольске между колоколами Всемилостиваго Спаса показывают набатный Угличский, коего звук известил тамошних жителей о убиении Царевича». Некогда, впрочем, никак не ранее половины прошедшего столетия, это было так, но когда писалась и издана История Росс[ийского] госуд[арства], было уже иначе³²⁵.

В свое время этот колокол вызвал многочисленные споры, только недавно подлинность его вполне установлена, и он возвращен в Углич. (См. о нем ниже.)

К числу царских даров в Балаклейском Соборе, Харьковской епархии, по описи 1828 года принадлежит и колокол со следующею надписью: «191 (1683) г. июля 9 по указу великих государей из разряду вестовой колокол, веса 10 пуд[ов], послан в Балаклею»³²⁶.

В 1732 г. Грайворонский священник Прокопий писал, что отец его Стефан Райкович служил в г. Золочеве при Троицкой церкви, и когда та за малолюдством опустела, служил в Богоявленской церкви, и что заботливостью отца его приобретены для церкви «4 колокола, а пятый привез он с собою из гор. Машурова, и еще привез общую Минею и Служебник, иконостас и напрестольную сень»³²⁷.

При Покровском соборе города Ахтырка, Харьковской епархии, имеется и колокольня каменная с храмом в честь Входа Богоматери во Храм с колоколом в 250 пудов³²⁸.

Каменная колокольня города Сумы при соборной церкви заложена была 1797 года июня 15 дня и окончена 1801 года. По огромности ли здания, или по непрочному устройству, в этой колокольне оказались большие трещины, почему для безопасности и разобрана она в 1812 году, на место ее из того же кирпича устроено четыре номера лавок, со входом посередине в ограду церкви. Остальной кирпич употреблен на колокольню, вновь устроенную 1821 года, и на ограду церкви. Колокол большой взят из Сумского Успенского монастыря. Надпись его говорит, что он устроен статским советником Яковом Алексеевичем Шубским; весу в колоколе 60 пудов. Другой колокол, меньший, пожертвован сумским жителем Даниилом Ивановым Забродским; весу в колоколе 44 пуда³²⁹.

В упраздненном монастыре Василия Кесарийского, в Галиче, на колокольне было шесть колоколов³³⁰.

По писцовым книгам Бутурлина, 1628 года, видно, что в ныне упраздненном Крестовоздвиженском, а в старину Ризположенском Анастасьином, Костромском девичьем монастыре, было «на колокольнице пять колоколов»³³¹.

Из Галичских писцовых книг князя Мещерского 1632 года видно, что на колокольне ныне упраздненного Зачатиевского Галичского Успенского монастыря было восемь колоколов³³².

Некто из нерехтчан приложил в Сыпанов Нерехтский, ныне упраздненный, монастырь два колокола, а третий купили на сумму вкладчиков³³³.

В этом же монастыре кроме большого колокола, приложенного купцом Загряцким Лапшиным, весом около 100 пудов, почти все колокола относятся к 7195 (1687) году³³⁴.

В двух западных куполах, которые устроены над теплыми церквами во имя Покрова Пресвятой Богородицы, в селе Новоспасском, помещены колокола с согласным звоном. Из числа этих колоколов большой вылит в 108 пуд[ов] от усердия Василия Васильевича Головина, в 1805 году. Полиелейный перелит в 1837 году Василием Павловичем Головиным из соборной меди в 65 пудов, найденной после церковного пожара. Будничный в 40 пудов, жертвованный Гавриилом Павловичем Головиным, а все прочие маленькие куплены вновь в 1818 году на иждивение Павла Васильевича Головина, исключая одного Великопостного, в двадцать пудов, который прислан из Москвы Я.Д. Башиловым. Во всех колоколах весу триста пудов³³⁵.

Кроме соборного храма, в Козельской Введенской Оптиной пустыне, по описи (составленной игуменом Аристархом при приеме обители от казначея Серапиона) 1771 года, значится в монастыре еще колокольня каменная; небольшая и тонкая шейка и голова обиты железом по дереву, крест местами позлащен, а большая часть выкрашена ярью: состроена в 1769 году. На ней пять колоколов небольших³³⁶.

На западной стороне, против собора Козельской Введенской Оптиной пустыни, четырехъярусная колокольня, готической архитектуры. В третьем ярусе девять колоколов: 1) Бденный или праздничный, с надписью: «Колокол сей устроен в Козельскую Введенскую Оптину пустынь 1815 года февраля 23 дня. Лит в Туле, на заводе Черниковых; весу в нем 213 пуд. 34 ф. при игумене Авраамии. Мастер Аким Воробьев». На нем образа: Казанской Богоматери, Св. Николая Чудотворца. 2) Полиелейный, с надписью: «Во славу Божию и святых угодников Его от усердия Христолюбцев, вылит сей колокол полиелейный, для Козельской Введенской Оптиной пустыни, при строителе иеромонахе Моисее 1828 года января 15 дня в Москве. Весу 100 пуд. 35 ф.». Образа на нем Георгия Победоносца, Федора Стратилата, Пафнутия Боровского Чудотворца, Собор Иоанна Предтечи и Владимирской Богоматери. 3) Повседневный с надписью: «1832 года августа при строителе иеромонахе Моисее с братиею, иждивением неизвестнаго вкладчика; в Москве, весу в нем 56 пуд. 15 ф.». Образа на нем: Казанской Богоматери, Святителей Московских: Ионы и Алексея, и Иоанна Крестителя. 4) Трапезный, весу 24 пуд[а] 2 фунта]. Лит в Туле, на заводе Черниковых. Образа на нем: Казанской Богоматери и Св. Николая Чудотворца. Пять Зазвонных колоколов; все вылиты в 1828 году³³⁷.

Набожный старец Ханайченков, столь украсивший Успенский собор в Харькове в 1851 году увенчал свои приношения тем, что купил на свой счет колокол в 364 пуда³³⁸.

Рядом с церковью в Сольвычегодском Введенском монастыре против западного входа находится невысокая колокольня со шпилем, похожая на башню, на ней большой колокол весом в 160 пудов, немецкого литья. В куполе отличные старинные боевые часы³³⁹.

Колокольня, принадлежащая к соборам города Вологды, имеющая сообщение со стеною, окружающей архиерейский дом, построена в 17 веке. Большой ее колокол, весом около 400 пудов, вылит в Любеке в 1689 году, как об этом говорит на нем надпись³⁴⁰.

За валом и ручьем, к западу от церквей Устьвыма, стоит отдельно каменная соборная колокольня. На ней примечателен колокол, самый большой, литый в Гейдельберге в 1628 г., с голландско-немецкими надписями. На верху колокола надпись в одной стороне: «NICKLAVS NOLD SCHVLTHES IN ZEITERN – ANDEREAS MAYER PFARHER ZV DER ZEITD. 1628». В середине между отлитыми изображениями страстей Христовых и распятых двоих разбойников, с предстоящими Матерью Господа и любимым его учеником Иоанном Богословом, находится в двух строках: «IACoB:ZANoT:VON:MERLE:LANDT:FAVT:IHM:BRVRHAIN». Внизу креста изображен человек, без надписи, обнимающий колени распятого Господа. Нижняя на колоколе надпись: SANDT MARTIVNNS GLOCK HEIS ICH DIE GROSSE WETTER SCHEIDT ICH IN GOTTES NAM BIN ICH AVS DEM FEIR GEFLOSSEN MAKTW SCHMANE VON CVSTRIN HAT MICH GEGOSSEN IN GEIDELBERG IM IAK 1628.

В первый раз копии с этих надписей сняты устюгским штаб-лекарем Фризом в 1793 году и отправлены им в Академию Наук, с подстрочным переводом. Но буквальный перевод надписей, особенно последней, сделанный Фризом, неудовлетворителен и во многих местах противоречит смыслу подлинника.

С переводом первой надписи Фриза мы согласны; он переводит ее: «Николай Нольд градоначальник – Андрей Майер помощник». Среднюю он объясняет так: «Яков Цант областной губернатор в Мерле Брургаиме». Здесь Фриз видимо отступает от подлинника, которого точный перевод будет: «Яков Цандт Мерлский (т.е. родом из Мерля) областной губернатор в Брурене». Смысл последней надписи совершенно искажен в переводе Фриза. Она переведена им: «Мартин Шамане из Кистрина лил меня в городе Гейдельберге 1628 года, по названию моего мастера, называют и Мартином. Глухих крестьян к церкви бужу (этих слов вовсе нет в подлиннике) с помощью Божьею гром расшибу».

Настоящий смысл этой надписи, по нашему мнению, должен быть таков: «Св. Мартина колоколом называюсь я; бурю заглушаю я; во имя Бога вытек я из огня; Мартин Шмане из Кистрина лил меня в Гейдельберге, в 1628 году».

Вероятно, в подлиннике в слове SANDT ошибка; правильнее следует читать – SANCT, т.е. sanctus – святой. По мнению редакции точный перевод этих слов несколько разнится от перевода, представленного Г. Михайловым, и должен быть:

«Николай Нольд, начальник во время Андрея Майера священника, в 1628 году // Яков Зандт Фон-Мерле, областной начальник в Бургейме // Святого Мартина колоколом называюсь я, грозу разгоняю я, во имя Бога вытек я из огня, Мартин Шмане Кюстринский вылил меня в Гейдельберге в 1628 году»³⁴¹.

Колокольня Великоустюгского Успенского Собора состоит из двух корпусов, в разное время построенных, соединенных между собою, равно как и с зимней церковью. На большой колокольне находятся два колокола: первый в 1054 пуда, литый в Устюге в 1754 году при преосвященном Варлааме, епископе Велико-Устюжском и Тотемском, второй около 500 пудов, литый в 1786 году в Устюге же при преосвященном Иоанне Устюжском и Тотемском. На другой колокольне 23 колокола, из них древнейший лит в 1643 году. На этой же колокольне медные недельного завода боевые часы с четвертями, на место суточных часов³⁴².

В 1793 году бывший тогда епископ Архангельский и Олонецкий Вениамин взял, между прочим, из Свирского монастыря один большой колокол, принадлежащий некогда Кожеозерскому упраздненному монастырю³⁴³.

При той же соборной церкви имеется колокольня деревянная, а на ней 5 колоколов³⁴⁴.

На колокольне ставропигиального Воскресенского, Новый Иерусалим именуемого, монастыря колокола: колокол большой Воскресенский, весом пятьсот пудов, а на нем вылито: Образ Воскресения Христова, и на нем надпись: «Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу, Единому Безгрешному». Четыре Евангелиста. По сторонам Воскресения Христова: государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великой, и Малой и Белой России самодержец, тридесятилетен, и его благочестивая государыня царица и великая княгиня Мария Ильинишна, двадцатидевятилетна, да благоверный царевич и великий князь Алексей Алексеевич, седьмого года. В подножии у благоверного царевича вылит лев. Да Никон патриарх, в правой руке держит церковь, а в левой колокол, а над ним подпись: «Никон, Божиею милостию, патриарх». Да в верхнем поясу подпись: «От зачала всего мира бытия 7167 года, от воплощения Божия Слова 1658 года, сентября 1-го дня, начало святыя вещи сей бытия, Новаго Иерусалима Воскресения Христова монастыря». Да местами подпись же около колокола: «Восток, Запад, Север, Юг; весна, лето, осень, зима». Да в нижних в двух поясах подпись же: «Прийдите убо, и видим и навыкнем, кии вещи и образу разум, и кая истина, к ней же образ сей знаменует, не бо туне и яко же прилучися сию потребу узакониша божественнии закони, но разум имуще яко да ради знамене и образа к началом образных истин, восхолити возможем начальное коло (круг), не имуще конца, Безначальнаго Отца собезначальное, горнее кола от венца собезначальное рождение Сына от Отца, а звукогласное исхождение от кола венца исхождение Святаго Духа от Отца, нераздельное Троицы всенераздельное бытие рещи, и несть ни един кроме инех, или без инех глаголему, или разумевасму, идеже аще именуется; четверо же Евангелисты, четыре столпа миру и четырех добродетелей от Евангелия научаемся: мужеству, мудрости, целомудрию, правде, ибо четыре части миру суть: Восток, Запад, Север и полудние; и четверочастно круг лету венчается: весною, летом, осенью, зимою, и четверочастно земля состоится: Европою, Азиею, Америкою, Африкою».

Колокол Всесвятский, весом двести пуд. А на нем вылиты святые во весь год. В верхних поясах подпись: «В древнем законе повеле Моисею Господь Бог сотворити себе две трубы серебряные кованые Царю, да будут тии на создание сонму и составляти полки и да трубими има и да соберутся к тебе весь сонм пред дверьми храма свидения, и да трубите знамение; сынове же Аарона жерцы да трубят трубами, и да будет вам в закон вечный, в рождение ваше, в день веселия вашего, и в праздниках ваших и в новомесячиях ваших, да вострубите трубами, и на всесозжение и на трубы спасений ваших, и да будут вам на воспоминание пред Богом вашим, яко Аз Господь Бог ваш. Еще и в Новом Законе устрояная божественная благодать духовные трубы новому Израилю доброгласные кинвалы, или рещи общим словом колокола, и елицы слышав доброгласныя сия и духовныя трубы в праздники Господские и на всяку молитву во дни и в нощи усердно без лености собирания, не како пред храмом свидения древняго сеннописанного закона, но внутрь храма Господня, и не на едины чувственные вополчахуся враги, и на невидимые, по писанному: «Облечете бо ся во вся оружия Божия, яко возмощи вам стати противу козням диавольским яко»... В нижних поясах подпись: «Несть наша брань к плоти и к крови, но к началом и ко властем и к миродержителем тьмы века сего, в духовом злобы поднебесным, и елицы победиша от таковых, сбысться другое писание: святио вси победиша царствия, содеяша правду, получиша обетования, и паки: побеждающаго сотворю столпа церкви Бога моего, и по мале рече: побеждающему дам сести со мною па престол Моем, яко же и Аз победив и седох со Отцем Моим на престоле Его, и паки побеждаяй наследить вся, и будет ему Бог, и той будет мне в Сына паки: побеждающему дам ясти от древа животнаго, еже есть посреде рая Божия; о них же есть инде речеся: сии суть, прийдоша от скорби великия и испраша ризы своя в крови Агнчи, сего ради суть пред престолом Божиим, и служат Ему день и нощь в церкви Его поюще песнь нову, глаголюще: достоин еси прияти книгу и отверсти печати сия, яко заколен бысть и искупи Богови нас кровию Своею от всякаго колена и языка, и люди и племен, и сотворил еси нас Богови нашему Царя Иерея и воцарихомся на земли. С нами Бог их, и отымет Бог всяку слезу от очию их, и смерти не будет к тому, ни плача, ни вопля, ни болезни не будет к тому, яко первая мимо идоша блажени творящи заповеди Его; да будет область им на древо животне и враты внидут во град, с ними же сподоби, Боже, и нас причастником быти, страшливым же и неверным, и скверным, убийцам, и блуд творящим, идоложерцем и всем лживым, часть их в езере горящем огнем и жупелом». «Слит сей кимвал во славу Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, в монастырь Святаго Его Воскресения, рекомаго Новаго Иерусалима, тщанием и труды смиреннаго Никона, Божиею милостию патриарха, с прочими трудившимися, при архимандрите Герасиме, лета 7173, ноемврия в 3 день, и от воплощения Бога Слова 1664 года, индикта 3-го, вылил колокол того же монастыря монах Сергий, а святцы набирал того же монастыря трудник Заборский».

Колокол Тресвятский, весу сто пудов, а на нем вылиты образа трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго; да подле них подпись, вылиты тропари и кондаки. Да в нижнем поясе подпись же: «Лета 7174, января в 21 день, и от Воскресения Бога Слова 1666, во славу Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, и Святаго Его Воскресения слит сей колокол на имя Святых трех Святителей: Василия Великаго, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго и с воображенми образов тех, во царство великаго государя царя и великаго князя Алексея Михайловича, всеа Великия, и Малыя и Белыя России самодержца, мздою и трудами смиреннаго Никона патриарха, с прочими резными хитрости, монахом Паисеом и колокольного дела монахом Сергием того же монастыря».

Да средних и малых колоколов двенадцать. Да колокол разбит в 30 пудов. Да на той же колокольне часы железные боевые с перечасьем, три колокольчика, да пять чашек медных, да часовой колокол. Да колокольные меди слитков и лому триста семдесять один пуд десять гривенок³⁴⁵.

В одном из фронтовых куполов Петрковской во имя Всех Святых каменной церкви находится колокольня с пятью колоколами. Колокола эти отлиты в 1850 году из материала, оставшегося от колоколов прежней церкви, во время пожара в 1848 году расплавившихся³⁴⁶.

Колокольня Варшавского кафедрального православного Свято-Троицкого собора в средней главной башне. В средине колокольни к устроенным из толстых брусьев связям прикреплены десять колоколов. Самый большой, весом 500 пудов; второй в 250; третий в 125; четвертый в 65; пятый в 32 пуда 27 фунтов; шестой в 18 пудов 27 фунтов; седьмой в 8 пудов 35 фунтов; восьмой в 4 пуда 27 фунтов; девятый в 1 пуд 39 фунтов и десятый в 1 пуд. Кроме того, есть еще один колокол сигнальный, имеющий весу 1 пуд 50 фунтов³⁴⁷. Колокола эти отливались на месте – в архиерейском саду вызванным из Москвы русским мастером. В материал на них употреблены пушки, из коих действовали поляки противу русских во время мятежа 1831 года. Наверху башни устроены большие часы. В клетке, в которой они укреплены, два окошка со стеклами, окованные и выкрашенные масляною краскою; в других двух отверстиях два циферблата из листового железа, стрелка и цифры бронзовые вызолочены³⁴⁸.

На колокольне Покровской церкви гор. Шуи – большой примернозвучный³⁴⁹ колокол вылит усердием прихожанина сей церкви почетного гражданина Ф.Г. Попова³⁵⁰.

При Троицкой, кладбищенской церкви, бывшем Троицком мужском монастыре, колокольня деревянная, на коей пять колоколов, да один разбитый. Внутри той колокольни часы боевые, железные, ветхие³⁵¹.

В 1654 году, во время похода царя Алексея Михайловича в Литву, в числе ратных людей, были и дуниловцы. Доказательством сему служит Царская грамота, присланная в Дунилово, 7192 (1684). Этою грамотою повелевалось им отыскать и отослать в Литву колокола, взятые дуниловцами в Литовских местечках Дубровне и Орлое. Это было после Андрусовского мира с Польшей. Один из этих колоколов висел на Покровской колокольне до 1818 года. После, несмотря на древность и значительность, – вместе с прочими разбили и его, при переливке колоколов³⁵².

На колокольне Шартомского мужского монастыря около города Шуи интересны два колокола: первый из них: древнейший, со следующею надписью: «Лета 7134 (1626) года мая в 20 день дали сей колокол, вклада к Николаю Чудотворцу, в Шартомский монастырь: старец Савватий дал тридцать три рубля, да старец Стахей дал двенадцать рублей четырнадцать алтын, по своим родителям и по своей душе; а весу 15 пудов, три гривенки». Второй колокол вылит в Москве мастером Федором Маториным при царях Иоанне и Петре Алексеевичах, лета 7193 (1685)³⁵³.

Здесь же интересен колокол в 198 пудов, по краям надпись: «Первый вкладчик Илья Михайлов (фамилия неразборчива), отлит 1790 года», наверху, с одной стороны, изображение Троицы, с другой – Николая Чудотворца³⁵⁴.

Очень интересен древний колокол в селе Шестакове. Утверждают, что царь Иоанн Васильевич в Шестаково подарил колокол, который будто бы шестаковцы, как дар царский, заботливо берегли и из липовых лык (отсюда и пошло пословие о «липовом Шестаковском колоколе») устроили на него чехол для защиты от непогоды. Действительно и поныне на Никольской колокольне находится древнией наружности и особого звука колокол; на нем видна старинная славянская с титлами надпись: «Лета 7170 (1662)...(нельзя разобрать)... колокол Шестакова города Николаю Чудотворцу Великорецкому». Тот или другой пожалован, неизвестно³⁵⁵.

На колокольне надвратной Иоанно-Предтеченской церкви, что в Спасокаменном монастыре на Кубанском озере, было десять колоколов: из них большой, благовестный, весом 107 пудов, другой – 37, третий 25, четвертый 15, пятый 7, шестой – 2. Об этих шести колоколах в описи замечено, что их «после пожару переделывал архимандрит Ефросин на Москве из горелой меди», а об остальных четырех колоколах сказано: «Да старых колоколов от пожару осталось четыре колокола маленьких». Между колокольней и ризницей в каменной палатке помещались «часы боевые с перечасьем»³⁵⁶.

Колокольня Супрасльской Благовещенской церкви в виде триумфальных ворот каменная, 3-ярусная, построена во 2-й половине 18 столетия средствами монастыря с помощью княгини Феодоры Сапеги, урожденной Салтан. На ней 6 колоколов. Первый весом 150 пуд[ов], со следующей на славянском языке надписью: «Во славу и честь Богу в Троице Святей славивому и громогласнаго проповедника Его св. Иоанна Богослова, сей колокол паки наздася». На боковых частях имеются выпуклые изображения: с одной стороны орла, с надписью, как бы на ленте, на латинском языке 1 и 14 ст., глав. 1 евангелия Иоанна. Внизу под орлом рифмованное четверостишие, на польском языке, смысл какового следующий: как орел парит в небесах, так и звон колокола разгоняет громы, а приносит милость Божию. С другой, противоположной стороны, – апокалипсической жены, с надписью на латинском языке 1 ст., глав. 12 видения Иоанна. С третьей стороны распятие Спасителя, с надписью на латинском языке 14 ст., глав. 6, послания Галатам. С четвертой стороны рифмованная на польском языке надпись, в которой говорится, что колокола, отлитые архимандритами Кимбарем и Шибинским, во время пожара колокольни, бывшего 1702 года мая 21 дня, разбились, которые снова отлиты при архимандрите Ланевском 1704 года августа 2 дня. Второй колокол, весом 100 пуд., со следующей вверху на славянском языке надписью: «В честь и славу св. Живоначальной Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа». На боковой стороне сего колокола рифмованная на польском языке надпись, содержание коей следующее: «Вышник, Кмита и Мокось», бывшие три колокола с такими названиями, «во время бывшаго страшнаго пожара разбившиеся, в один перелиты, дабы единогласно в Троице Единаго Бога славить, – в Супрасле, 1704 года августа 23 дня». На другой боковой стороне выпуклое изображение св. Троицы, помещенное в треугольнике, в виде Всевидящего Ока, с лучами – сиянием, которое имеет такой образный вид: в одной главе сочетаны три человеческих лица, чем выражена мысль единства Божества в трех лицах. Ниже сего изображения имеется на латинском языке надпись следующего содержания:

«Gloria Tibi Trinitas – Aequalis una.

Daeitas – Et ante omnia saecula –

Et nunc et in Perpetuum».

Архимандрит Модест в своем описании Супрасльского монастыря, при описании сего колокола, ошибочно утверждает, что на этом колоколе имеются изображения лиц, переливших колокола – Вышинки, Клипки и Мокоси, как это видно из латинской надписи на нем, относящейся к прославлению Триединого Бога. «Вышинка, Кмита», а не Клипка, «и Мокоси» не есть фамилии лиц, переливавших колокола, а есть название трех бывших колоколов, во время пожара разбившихся. «Вышник», должно быть, назывался потому, | что висел выше других колоколов. «Кмита и Мокосей – Шибинский» – носили фамилии тех лиц, коими они пожертвованы. Третий колокол, весом 30 пудов, современный двум перелитым со следующей на славянском языке надписью: «Буди имя Господне благословенно от ныне и до века». Затем еще три малых колокола: 3 пуда, 1 пуд и 30 фунт, приобретенных в 1879 году архимандритом Иннокентием. На сей колокольне имеются часы с недельным заводом, которые между прочим не в ходу, испорчены³⁵⁷.

На колокольне Ревельского Преображенского собора колоколов всего восемь: большой, весом 65 пудов, вылитый в 1751 г. 25 декабря; второй, весом 35 пудов, разбитый в 1884 году и для звона негодный; третий – весом 11 пуд[ ов] 32 фунта; четвертый – весом 6 пуд[ов] 12 [фунтов], пятый – весом около 10 пудов (вес не обозначен) с надписью готическими буквами: «Dum trahor audite voco vos ad gauda vitae 1575 anno fecit me Matias Beninck», т.е. «когда в меня звонят, то слушайте, я зову вас к радостям жизни. В 1575 г. сделал меня Матиас Бенинк». Шестой – тоже около 10 пуд[ов] весом (вес не обозначен) с надписью такими же буквами: «Verbum Domini manet in aeternum. Anno 1623. Stoebt mich Hans Kemmer y Helshenor», т.е. «Слово Божие пребывает вовеки. В 1623 году вылил меня Ганс Кеммер в Гельшеноре» (Гельзингер портовый датский город при Зунде). Седьмой – небольшой, весом 30 фунтов. Восьмой – весом 20 фунтов. Кроме того, еще колокольчик под навесом в ограде для повесток к звону.

Затем сохранился еще Указ С.-Петербургской Духовной Консистории от 17-го июня 1842 г. за № 4624 на имя Эстляндского Духовного Правления относительно обмена колоколов, произведенного между ревельским Преображенским собором и Балтийско-Портской церковью. «По указу Его императорскаго величества С.-Петербургская Духовная Консистория слушали рапорт Эстляндского Духовнаго Правления от 5 минувшаго мая за № 221 следующий:nвследствие резолюции Его преосвященства Венедикта, епископа Ревельского, викария С.-Петербургского и кавалера, объявленной сему Правлению Указом С.-Петербургской Духовной Консистории от 12 генваря сего года за № 400, разбитый колокол Балтийско-Портской Георгиевской церкви снят с колокольни и, по вывешании и составлении акта, представлен в Ревельский собор, где и хранится в церковном чулане, на место же сего отдан ревельскими соборянами колокол из упраздненной Феодоро-Стратилатовской церкви. Духовное Правление, рапортуя о сем, препроводило составленный Балтийским причтом и некоторыми прихожанами за собственноручным их подписанием акт. В акте сем прописано: 1842 года марта 14 дня, по предписанию Эстляндскаго Духовнаго Правления от 27 генваря за № 52, вследствие Указа СПБ. Духовной Консистории от 12 генваря с. г. за № 400, в Балтийско-Портской Георгиевской церкви находившийся разбитый большой колокол снят и свешен, в коем оказалось весу 30 пуд. 26 ф., вместо же онаго полученный из Ревельскаго собора, из упраздненной Феодора-Стратилатовской церкви колокол, весом в 20 п. 27 ф. По справке оказалось:

1) Благочинный ревельскаго Преображенскаго собора протоиерей Алексей Смирнов рапортом к Его преосвященству от 19 сент. вследствие прошения причта Балтийско-Портской церкви испрашивал дозволения на неизъясненную передачу колоколов из Рев. собора в Балтийско-П. церковь, а из оной в Рев. собор, при чем объяснил, что разбитый колокол будет храниться в Соборе, доколе найдется возможность увеличить вес его до ста пудов и перелить, собрав от доброхотных дателей потребную для того сумму и прибавив ктому другие поврежденные колокола, которые имеются при соборе. 2) На представленном от протоиерея Его преосвященства 7 генваря 1842 г. предписано: колокол упраздненной Феодоровской церкви, 20 п. и 27 ф. Ревельским Соборянам отдать в Балтийскую церковь, а из оной по взаимному соглашению, взять в Собор разбитый, дозволить на тех основаниях, которыя изложены в рапорте благочиннаго, протоиерея Смирнова, от 19 сент. 1841 г. за № 69 с тем, касательно последняго, чтобы он 1) вслед за снятием с колокольни Балтийской свешен был надлежащим образом и о количестве весу его составлен был акт за подписанием причта, старосты и нескольких почетнейших прихожан; 2) акт тот доставит подлинником в Консисторию и точныя копии с него иметь как при Балтийской церкви, так и при Соборе, и 3) когда откроется возможность по Рев. собору на перелитие сего колокола рапортовать об этом, послать указ, а дело затем подать». – Приказали: 1) присланный при рапорте Эст Дух. Правления акт о вывешивании колоколов Рев. собора и Балтийской церкви, обмененных по взаимному согласию причтов сих церквей и по резолюции Его преосвященства, приложить к делу; 2) об означенной перемене колоколов причтом: Балтийской и Ревельской церквей с церковными старостами сделать отметку в церковных описях; 3) причту Рев. собора предписать, чтобы учинил исполнение по 3 пункту резолюции Его преосвященства 7 генваря отрапортованием, когда откроется возможность по Ревельскому собору на перелитие колокола; 4) об исполнении по сему, в чем следует предписать (и предписывается) Указом Эстляндскому Духовному Правлению. Июня 17 дня 1842 года. Подлинное подписали: Спасосенновский протоиерей Иоанн Иванов. Секретарь М. Верещагин. В должности столоначальника Ив. Богословский. С подлинным верно письмоводитель диакон Карнин. Указ сей принят причтом и записан по описи под № 288».

Разбитый колокол хранился в церковной ограде на особом столбике, наконец, был продан и на вырученную от продажи сумму приобретено 4 билета 5% с выигрышами внутреннего займа 1864 г. и два билета Харьковского Земельного банка по 100 руб. каждый, и все эти шесть билетов составляли особый капитал, со специальным значением, на покупку нового колокола. Но по указам Русской Духовной Консистории от 10 июля и 8 августа 1887 г. за №№ 3513 и 3877 этот колокольный капитал, вместе с прочими наличными капиталами, как церковными, так и причтовыми получил другое назначение, т.е. употреблен на покрытие долгов, образовавшихся при перестройке соборного причтового дома³⁵⁸.

Колокольня Белевской Жабынской пустыни находится недалеко от Знаменской церкви. Время построения ее утвердительно неизвестно: монастырское предание говорит, что она построена одновременно со старою Знаменскою церковью строителем монахом Серафимом в конце прошлого столетия (на ней 9 колоколов).

В верхнем ярусе помещены колокола; в большом весу 56 пудов; из надписи на нем видно, что он принадлежал некогда Тульскому Предтечеву монастырю, перелит из старого в 1776 году при архимандрите Иоакиме, мастером Николаем Котельниковым³⁵⁹.

Во вкладной книге Белевского Жабынского монастыря под № 12 записано так: «Белевца посацкаго человека Афанасия Стефанова сына Скопина, укладу дано Богородицы в церковь колокол, 12 рублев»³⁶⁰.

По описи 1800 года в числе других строений в Малоярославецком Черноостровском Николаевском общежительном монастыре и колокольня небольшая каменная, на ней четыре колокола, вес не обозначен³⁶¹.

Игуменом Макарием для Малоярославецкого Черноостровского Николаевского общежительного монастыря приобретено от доброхотных дателей 4 колокола, из коих большой весом в 251 пуд, за ним следующий в 172 пуда, средний в 87 пудов и меньший в 47 пудов³⁶².

Нынешняя колокольня в Малоярославецком Черноостровском Николаевском общежительном монастыре находится при входе на среднюю монастырскую площадку прямо против соборного храма. Во втором ярусе колокола, а в третьем боевые часы. Колоколов всех 10: большой, весом в 254 пуда 10 фунтов, вылит в Москве в 1822 году, по усердию купца Михаила Гаврилова Богданова. Полиелейный, весом в 189 пуд[ов] 10 фунтов, вылит в 1805 году в Москве, по усердию купца Василия Иванова Веневцева³⁶³.

Колоколен в Псково-Печерском монастыре две³⁶⁴. 1) К востоку от Успенской церкви, по той же линии, на площадке стоит отдельно главная монастырская колокольня, каменная из нескольких столбов, поставленных в одну линию от запада к востоку. Колокола, числом 18, висят в два ряда; некоторые из них без надписей, и надписанные не восходят далее 17 века, кроме одного, который вылит при Иване Грозном. В три большие колокола звон производится качанием посредством коромысел³⁶⁵. По всему устройству видно, что колокольня эта современна нынешней Успенской церкви. Рядом с колокольней, или вернее сказать, к ней приделана со стороны часовая башня. Близ часов изображен Ангел, возвещающий скоротечность времени и краткость человеческой жизни. 2) При Никольской церкви устроена, в одно время с нею, каменная небольшая колокольня. На трех каменных столбах ее висят 8 колоколов; три небольших колокола принесены сюда от Дмитриевской упраздненной церкви и отбиты в 1851 году у неприятеля, похитившего их в погосте Напольном от храма св. Николая Чудотворца³⁶⁶.

В 1748 году июля 7 в Туле для Брянского Свенского Успенского монастыря отлит колокол весом в сто тридцать пудов и другой колокол в пятнадцать пудов тридцать три фунта, а в следующем 1749 году перелит колокол в триста пудов³⁶⁷.

Колокольня при Брянском Свенском Успенском монастыре была каменная, на которой глава и кровля обгорелые. На колокольне было девять колоколов больших и малых; а десятый колокол висел на земле на козлах, в 200 пудов; и часы боевые большие железные без перечасья»³⁶⁸.

На колокольне Владимирского Рождественского монастыря (Архиерейский дом) восемь колоколов. Большой колокол (без образов), весом в 300 пудов, пожалован царем Михаилом Федоровичем, как видно из вырезанной вглубь вязью надписи: «Божиею милостию повелением великаго государя царя и великаго князя Михаила Феодоровича всея Русии самодержца слит сей колокол в лето зєм҃д (год записан неверно, правильно – зрм҃д – 7144 г. от СМ – 1636 г. от РХ.) в к҃д-е (24) лето государство Его при царице и великой княгине Евдокее Лукияновне и при благородных чадех царевиче князе Алексее Михайловиче, и царевиче князе Иване Михайловиче, и царевне и великой княжне Ирине Михайловне, и царевне и великой княжне Анне Михайловне, и царевне и великой княжне Софие Михайловне, и царевне и великой княжне Татиане Михайловне, и при их богомольце Святейшем Иоасафе патриархе Московском и всея Русии в третье лето патриаршества его и дал государь сей колокол во град Володимер Пречитые Богородицы в Рождественской монастырь и великаго чудотворца князя Александра Невскаго по отце своем Государеве блаженныя памяти великом государе святейшем Филарете Никитиче патриархе Московском и всея Русии в вечную память³⁶⁹.

На колокольне Боголюбова монастыря на большом колоколе имеется надпись: «7198 (1690) года сей колокол лил гостинныя пасти (сотни) Иван Миначек»³⁷⁰.

На колокольне Юрьевского Архангельского монастыря интересны два колокола: 1-й весом в 109 пудов; куплен в Москве в 1688 году на монастырские средства; 2-й весом в 60 пудов в 1685 году приложен вдовою Анфисой Печатовой в вечное поминовение мужа ее, Федора Матфиева³⁷¹.

Колокольня Никольского мужского заштатного монастыря, в городе Гороховце, каменная стоит отдельно от Троице-Никольской церкви. На ней имеется больших и малых 9 колоколов, из них самый большой колокол весит 157 пуд[ов] 27 фунтов], слит в Москве иждивением гостинного сотника Петра Иванова Ширяева в 1742 г. ноября 11 дня³⁷².

Среди церковных вещей в Скопинском Свято-Духовом монастыре интересен колокол весом в один пуд два фунта, он замечателен своею древностью и несомненным доказательством бывшего на том месте Троицкого монастыря, по сохранившейся на нем славянской надписи: «РПН (7188 г. от СМ – 1680 г.) мая 10 дня, изложил сей колокол в пустыне Святыя Троицы, что в Скопине, съезжей избы подъячий Колиник Васильев сын Канищев, по своих родителях»³⁷³.

Близ соборного храма Флорищевой пустыни, Гороховецкого уезда, к западу, находится монастырская каменная колокольня, построенная одновременно с собором и равная с ним по высоте. На ней несколько колоколов, из коих большой весит 535 пудов. Между малыми колоколами есть жертвованные царем Федором Алексеевичем, из коих один в 200 пудов, подаренный им Иллариону, перелит при строителе Иерониме и в другой раз при игумене Порфирии уже в недавнее время³⁷⁴.

Во время пожара в 1855 году, истребившего почти весь Успенский Первоклассный Княгинин монастырь в губ. гор. Владимире, колокола упали с колокольни, дали трещины, что вынудило впоследствии перелить их на новые. Из числа прежних колоколов остались два маловесных колокола. На одном из них есть исторически интересная надпись: «Лета 7075 (1567) апреля в 25 день слит сей колокол и 2 наколокольник в Великом Нове городе при державе всея Русския земли царе и великом князе Иване Васильевиче и всея Руси и Владимирском и Московском и Новгородском и Казанском и всея Можайския земли и града Юрьева и иных многих и при отце его и богомольце Филиппе митрополите всея Руси и архиепископе Пимене Великаго Новаго града и постави сии три колокола Никифор Никитич Сущев по бабке по своей по Варваре Федоровне по Семеновой, жене Васильевича Сущева, а во иноцех Варсонофия, в дом Преображения Господа Бога Спаса нашего Иисуса Христа Успения Пречистыя Его Богоматери Володимерском уезде на Колокши реки, а погребено бысть тело ея в том же монастыре на память Ивана Лествица Списателя одесную церкви страну, а подписал сей колокол Митя Иванов сын Благовещения з Городища»³⁷⁵.

На колокольне Николаевского женского монастыря в гор. Переяславле старинный большой колокол, от времени потемневший; на нем в три ряда надпись выпуклыми полууставными буквами, от времени несколько стертыми: «1746 году октября в 30 день вылит сей колокол в город Переяславль-Залесский во обитель Чудотворца Николая, что на Болоте, в бытность тех христолюбивых дателей, а весу в нем 321 пуд 20 ф... лил сей колокол мастер Констентин Михайлов Слизов... Обители отца игумена Иакова Певницкого с братиею вновь прибавлено к старому колоколу 100 пудов по обещанию Московских купцов Максима и Ивана Ивановых детей Щелягиных, Алексея Борисова сына Счелягина, Ивана и Бориса Ивановых детей Глухаревых и от прочих, их родителей вкладному»³⁷⁶.

Из колоколов на колокольне Святоозерской женской пустыни, Гороховецкого уезда, замечателен 3-й, весом около 8 пудов; на нем имеется надпись: «Te Deum laudamus? Te Dominum conf.»; немного ниже вязью написано: «Лета 7178 г. марта в 10 день (1670) дал вкладу сей колокол в пустыню на Свято озеро Пречистыя Богородицы Иверския до преподобнаго отца Афонского Гороховленин Семен Ершов»³⁷⁷.

Колоколов на колокольне Ростовского Рождественского женского монастыря шесть: первый большой колокол имеет весу 112 пуд. 36 фунтов (он куплен взамен разбитого в 1795 г.), второй колокол – в 30 пуд., третий – в 15 пуд., четвертый – в 6 пуд., пятый в 2,5 пуда и шестой в 2 пуда. На колокольне устроены в половине 1899 года боевые часы с четвертями иждивением ростовской купеческой вдовы Елисаветы Дмитриевны Мальчиной. Циферблат часов виден с трех сторон: северной, западной и восточной³⁷⁸.

Колокольня Троицкого Желтоводского Монастыря у Старого Макарья с разными архитектурными украшениями потерпела в разное время некоторые переделки, но все-таки в общих чертах сохранила свою форму. В ней до разорения монастыря было 12 колоколов, имевших прекрасный звон, так как колокола были подобраны по тонам, и звонари, как передают, имели для своего руководства ноты. Самый большой колокол весил 314 пудов и имел надпись: «Лета 7194 (1685) году месяца октоврия милостею Божией при державе государей царей и великих князей Иоанна Алексееича, Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя Роси самодержцах, по благословению преосвященнейшаго Филарета митрополита Нижегородскаго и Алаторскаго вылит сей колокол в Макарьев монастырь Желтоводскаго при архимандрите Сергии, при келаре старце Галактионе, при казначее бывшем игумене Варлааме, монастырскою казною, весу в нем 314 пуд, лили мастеры чебокаренския Савва Никитин да сын его Петр». Теперь все эти колокола сняты и проданы попечительством в новый ярморочный собор. Три или четыре небольших колокольчика, чуть слышным звоном, призывают богомольцев принести мольбы к преподобному о возобновлении обители, сокрушенной не стихией и временем, а людской алчностью и непониманием красоты архитектурных памятников допетровской Руси, составляющих нашу гордость³⁷⁹.

По описи 16 июня 1797 года в числе других вещей Виленского Свято-Духова монастыря значится четыре колокола: Большой в 376 пудов, вылит 1769 года ноября 12; другой, в 80 пудов – 1769 года июня 16; третий, в 35 пудов, вылит 1731 года и четвертый, в 3 пуда, того же года; колокольчика два – один над алтарем, другой внутри церкви употребляемый³⁸⁰.

Здание колокольни Виленского Св.-Духова монастыря в нынешнем виде каменное, трехъярусное, четвероугольное, с железною крышею на карнизах и куполе, со шпилем и на нем шаром и крестом, вызолоченным через огонь. Из числа семи колоколов самый большой, в 376 пудов, вылит 19 ноября 1769 года, второй, в 80 пудов, вылит 16 июня того же года; третий, литый в Ярославле Порфирием Оловянишниковым в 1866 году, весит с языком 42 пуда; остальные четыре малых колокола без означения веса и времени литья³⁸¹.

Колокольня Борунского монастыря, ныне составляющем отделение Свято-Духова монастыря, имеет форму четырехугольной башни и построена из кирпича; на ней четыре небольших колокола без надписей³⁸².

Колокол на колокольне Петропавловской крепости в Петербурге весит с небольшим 200 пуд[ов] и привезен из Москвы в 1725 году³⁸³. 2-й полиелейный – 150 пудов] 1,75 ф[унта], 3-й повседневный – 70 п[удов] 20 ф[унтов], 4-й великопостный – 63 пуда 20,5 ф[унтов]. Колокола с 5-го по 10-й включительно не имеют особых названий, 5-й неизвестно сколько весит, 6-й – 11 пуд[ов] 16 ф[унтов], 7-й – неизвестно, без языка за неимением скобы для него, 8-й – 8 пуд[ов] 13 ф[унтов], 9-й – неизвестно, 10-й – 1 пуд 30,5 ф[унтов], 11-й, 12-й, 13-й и 14-й – малые, вес каждого неизвестен. Часы повешены над соборными колоколами. На каждом из часовых колоколов, с наружной стороны, находится литая надпись на иностранном языке³⁸⁴.

Колоколов в Исаакиевском соборе одиннадцать³⁸⁵. Веса в них 4349 пудов. Цена колоколов шестьдесят две тысячи рублей. Отлиты они в С.-Петербурге, на Малой Охте, Валдайским колокольным мастером Иваном Макаровым Стуколкиным.

Самый большой колокол имеет веса 1860 пудов и 23 фунта, кроме языка, который весит 49 пудов и 29 фунтов. В поперечнике он имеет четыре аршина десять вершков и украшен пятью медалями императоров Петра 1, Екатерины II, Павла I, Александра I и Николая I. В настоящее время этот колокол дал трещину. На нем славянская надпись из псалма: «Воспойте Господеви песнь нову, хваление Его в церкви преподобных; да возвеселится Израиль о сотворшем Его и сынове Сиони возрадуются о Царе своем».

Второй по величине колокол, воскресный, на северо-восточной колокольне. Он весит 976 п[удов] 36 фун[тов]; язык его – 31 пуд 3 фунта. В диаметре своем имеет 3 арш[ина] 13 вершк[ов]. Он украшен изображениями четырех Евангелистов и имеет надпись: «Во всю землю изыде вещание их и в концы вселенныя глаголы их. От края небесе исход его и сретение его до края небесе».

На юго-западной колокольне полиелейный колокол в 663 пуда; язык 18 пудов 27 фунтов; в диаметре 2 аршина 12 вершк[ов]. Он украшен ликами московских святителей, митрополитов: Петра, Алексея, Ионы и Филиппа. На нем надпись: «Поминайте наставники ваша, иже глаголаша вам слово Божие, их же взирающе на скончание жительства, подражайте вере их».

На юго-восточной колокольне восемь колоколов различной величины, именно: первый, весом в 320 пуд[ов] 30 фун[тов] и язык в 10 п[удов] 13 ф[унтов], в диаметре 2 ар[шина] 4 вершка], украшен изображениями: преподобного Исаакия Далматского, св. Равноапостольного князя Владимира, преподобного Сергия Радонежского и св. благоверного великого князя Александра Невского. На этом колоколе следующая надпись: «Хвалите Бога во святых Его, хвалите Его во утверждении силы Его, хвалите Его на силах Его, хвалите Его по множеству величествия Его».

Второй, весом в 206 п[удов] 30 фунтов] и язык в 5 пудов] 27 фунтов], в диаметре 1 арш[ин] 12 вершков, имеет надпись: «Вся земля да поклонится Тебе и поет Тебе; да поет же имени Твоему Вышний».

Третий, весом в 99 пудов] 28 фунтов] и язык в 3 п[уда] 5 ф[унтов|, в диаметре 1 ар[шин] 6 вершков], имеет надпись: «Радуйтеся Богу, помощнику нашему, воскликните Богу Иаковлю. Приимите псалом и дадите тимпан».

Четвертый, весом в 55 пудов и язык в 1 пуд] 28 фунтов], в диаметре 1 арш[ин], имеет надпись: «Воспойте Господеви песнь нову; хваление Его в церкви преподобных».

Пятый, весом в 23 п[уда] 25 ф[унтов] и язык в 33 ф[унта], в диаметре 12 вершков, имеет надпись: «Благовестите день от дне спасение Бога нашего. Возвестите во языцех славу Его».

Шестой, весом в 12 п[удов] 5 ф[унтов] и язык в 17 ф[унтов], в диаметре 10 вершков, имеет надпись: «Хвалите Его в кимвалех доброгласных; хвалите Его в кимвалех восклицания».

Седьмой, весом в 6 п[удов] 18 ф[ унтов] и язык в 8,5 фунтов], в диаметре 8 вершков, имеет надпись: «Пойте Господеви в гуслех, вострубите пред Царем Господем».

Восьмой, весом в 2 п[уда] 28 ф[унтов] и язык в 4,5 ф[унта], в диаметре 6 вершков, имеет надпись: «Воскликните Богови вся земля, воспойте, и радуйтеся и пойте».

Все колокола вылиты из старых сибирских пятаков, которых для сего по Высочайшему повелению отпущено было до 4000 пудов. Ценность каждого пуда этой меди, заключающей в себе 1 зол[отник] 35 дол[ей] золота и 31 зол[отник] 3 дол[и] серебра, составляет 21 рубль 77,5 коп[еек] серебр[ом]; но повелено взять за пуд по 9руб[лей] 50 коп[еек] серебр[ом], т.е. ту цену, какая была в то время за медь в штыках.

Несмотря на то что колокола не на одной колокольне, а на всех четырех, по четырем углам собора, на расстоянии друг от друга 20 сажен, звон начинается так же постепенно и оканчивается также вдруг, как бы и на одной колокольне.

Этим делом заправляют особые звонари 12 человек под дирекциею главного из них, который занимается своей профессией около 60 лет. Звон Исаакиевских колоколов сильный, но гармоничный. Он покрывает звон всех городских церквей и далеко слышится за столицей³⁸⁶.

На колокольне Морского Богоявленского Николаевского собора в С.-Петербурге, для благовеста и звона, 13 медных колоколов; 1-й, большой колокол, весом 541 пуд 14 ф[унтов], перелит в 1865 году из вылитого в 1835 году и разбитого по времени колокола, весом 487 п[удов] 19 ф[унтов] с прибавкой новой меди. 2-й, полиелейный, весом 282 п[уда] 12 ф[унтов], вылит в 1758 году января 24 дня, на нем образ распятия. 3-й, ежедневный, весом 174 п[уда], с надписью: «Лит сей колокол в Москве, московским мастером Константином Михайловым Слизовым. 4-й, весом 115 пуд[ов] 38 ф[унтов]. В прошлом столетии колокол сей называли пожарным, по той, конечно, причине, что в него ударяли во время пожара. 5-й, весом 64 п[уда] 15 ф[унтов], лит в 1758 г. и тем же мастером Слизовым. 6-й весом 38 п[удов] 30 ф[унтов], 7-й – 20 п[удов] 2 ф[унта|, 8-й – 12 пудов] 12 ф[унтов], 9-й – 6 п[удов] 109 ф[унтов], 10-й – 4 п[уда] 9 фунтов], 11-й – 2 п[уда] 24 ф[унта], 12-й – 2 п[уда] 13 ф[унтов] и 13-й – 1 п[уд] 24,5 ф[унта]. Во всех колоколах весу 1266 п[удов] 21,5 ф[унт].

Отлитие вышеозначенных колоколов имеет свою небольшую историю. Первоначально, в ноябре 1756 года, по распоряжению Адмиралтейской Коллегии, постройка колоколов, в числе 10-ти, поручена была московскому купцу Семену Гаврилову Мозжухину, и меди на этот предмет из Адмиралтейских магазинов отпущено было 486 п[удов] 38 ф[унтов], да чистого прутового олова 121 п[уд] 29 ф[унтов] 52 з[олотника]. На сумму, по существующим в то время на сии предметы ценам (медь по 6 р[ублей] 50 к[опеек] и олово по 7 р[ублей] 25 копеек] за пуд), 4047 р[ублей] 80 к[опеек].

Колокола эти вылиты были в Москве в начале 1757 года и привезены в Петербург в апреле того же года. Весу в них оказалось, кроме ушей и языков, 529 п[удов] 13 ф[унтов], а с ушами (2 п[уда] 30 ф[унтов]) и языками (18 п[удов] 1 ф[унт]) 550 пудов] 4 ф[унта]. Но прежде, чем были подняты колокола сии на свои места, чрез дежурного генерал-адъютанта Александра Борисовича Бутурлина, от 25 мая 1757 г. последовало такое Высочайшее повеление: ее императорское величество всемилостивейшая государыня указать соизволила – от вновь строящейся каменной полковой церкви колокольный звон взят в Царское Село к Знаменской церкви, а на место его тем же весом и толиким же числом построить колокола от правительствующего Сената. Вследствие сего повеления, колокола были взяты в Царское Село; и хотя в марте 1758 г. они опять были возвращены в Морскую церковь, но, за распоряжением Коллегии, согласно вышеозначенному высочайшему повелению о вылитии новых колоколов, некоторые из них остались без употребления и куда девались, неизвестно, а другие употреблены для отбоя часов на колокольне.

Колокола, оставшиеся без употребления, суть следующие: 1) весом 240 пуд[ов] 5 ф[унтов], 2) 132 пуда 34 ф[унта], 3) 72 пуда 5 ф[унтов], 4) 21 пуд 30 ф[унтов] и 5) 12 пудов 30 ф[унтов], всего весу – 479 пудов 24 ф[унта].

Колокола второго заказа, в числе 12, отлиты были также в Москве на заводе того же Мозжухина, из меди и олова, отпущенного также от Адмиралтейства, – первой (меди) в количестве 661 п[уд] 28 ф[унтов|, а второго (олова) 165 п[удов] 20 ф[унтов], на сумму 5542 р[убля| 30 к[опеек]. Весу в них оказалось 719 пудов] 14 ф[унтов], кроме ушей и языков, а с ушами (4 п[уда] 13 ф[унтов]) и языками (23 пуда] 20 ф[унтов]) 747 п[удов] 7 фунтов]. Колокола эти вылиты в 1758 году и были следующего веса, как видно из рапорта Московской Адмиралтейской Конторы в Коллегию от 26 февраля 1758 г.: 1) 282 п[уда] 12 ф[унтов], 2) 174 п[уда], 3) 115 пудов] 38 ф[унтов|, 4) 64 п[уда] 15 ф[унтов], 5) 38 пудов] 30 ф[унтов], 6) 20 п[удов| 20 ф[унтов], 7) 12 п[удов] 12 ф[унтов], 8) 6 п[удов] 10 ф[унтов], 9) 4 п[уда] 9 ф[унтов], 10) 2 п[уда] 24 ф[унта], 11) 1 п[уд] 20 ф[унтов] и 12) 1 п[уд].

Из сравнения веса этих колоколов с весом имеющихся в настоящее время на колокольне Николаевского собора колоколах, ясно видно, что колокола сии, кроме большого колокола, весом 541 п[уд] 14 ф[унтов], и самого малого, весом 1 п[уд], все принадлежат ко второму заказу, т.е. вылиты в 1758 году. Колоколов, отбивающих часы, 9 и следующего веса: 1) 38 пудов] 18 фунтов], 2) 7 пудов] 3 ф[ун-та], 3) 3 п[уда| 38 ф[унтов|], 4) 1 п[уд] 20 ф[унтов], 5) 24 ф[унта], 6) 20 ф[унтов], 7) 18 ф[унтов], 8) 17 ф[унтов] и 9) 17 ф[унтов].

Первые четыре колокола принадлежат к первому заказу, а последние пять приобретены, вероятно, после. Отливка 12 колоколов 2-го заказа окончена еще в январе 1758 г. и 15 февраля они на санях, зимним путем, отправлены были в Петербург, но привезены сюда уже в мае месяце, и при том водою, находившись в дороге около 3 месяцев. Причиною такого долгого провоза было распутье и то обстоятельство, что при спуске с горы на мост, близ Бронницкого яму, под селом Вилы, 11 марта, от неосторожности и самоволия ямщиков, у большого колокола (весом в 282 пуда 12 ф[унтов]) учинилось повреждение края, вследствие чего колокола были сняты с саней и положены в удобное и безопасное место, а отсюда отправлены водою на судне уже 17 апреля, и привезены в Петербург 11-го мая³⁸⁷.

В начале 1778 года с двух сторон было заявлено желание овладеть большим колоколом Николаевского монастыря в Петербурге, и колокол был взят из монастыря. Именно: игуменья Староладожского Успенского женского монастыря Александра Шубина с сестрами и причт с прихожанами Климентовской новоладожской церкви обратились к первосвященному Гавриилу архиепископу Новогородскому и С.-Петербургскому с просьбами об отдаче им большого колокола из Николаевского монастыря. Климентовские прихожане и причт задумали овладеть колоколом на время только, и на известных условиях, дело в том, что, выстроив в 1760 году каменную колокольню, вышиною до колоколов в 11 сажен, и потом окончив в 1764 году постройку каменной Нерукотворного образа церкви с двумя приделами каменными же, – они значительно истощились в средствах, были не в состоянии купить для своей церкви большой колокол и должны были довольствоваться – весьма малым для городской церкви – шестнадцатипудовым колоколом. Поэтому они просили преосвященного Гавриила отдать Климентовской церкви николаевский колокол с тем условием, что этот колокол, в случае надобности, снова будет возвращен в монастырь, или будет уплачена за него, кому будет приказано, надлежащая сумма из церковных денег. Староладожская игуменья просила колокол своему монастырю, не указывая ни на какие сроки и условия владения им.

Преосвященным поручено было Новоладожскому правлению навести обстоятельные справки о колоколах во всех трех староладожских церквах и представить справки с мнением о том, кому бы справедливее было уступить колокол.

По справке оказалось, что 1) в штатном Успенском девичьем монастыре четыре колокола: первый – весом двенадцати пуд[ов], второй – четырех пуд[ов], третий и четвертый – по одному пуду; 2) при Георгиевской церкви – пять колоколов: первый весом пяти пуд[ов], второй – трех пуд[ов], третий – двух пудов], четвертый – 30 фунтов, пятый – 8 фунтов; 3) в Николаевском монастыре (кроме большого, вес которого не означен) четыре колокола: первый – весом 12 пуд[ов], второй – полтора пуда, третий и четвертый – по 15 фунтов. В мнении своем правление высказалось в пользу предоставления большого николаевского колокола Староладожскому Успенскому монастырю, «понеже в оном и священнослужение имеется повседневное и народа собрание бывает большое». Преосвященный решил отдать колокол Успенскому монастырю, и 24 марта 1778 года правление донесло, что колокол в Успенский монастырь взят³⁸⁸.

Из пожертвований в Николаевский монастырь в Петербурге поступил в 1828 г. от неизвестного колокол, весом 24 пуда, который был разбит и поступил вдобавок к вылитому в 64 пуда».

На колокольне Староладожского упраздненного Иоанно-Предтечева монастыря следующие колокола: 1) По середине колокольни на деревянной балке укреплен большой праздничный колокол, весом сто пудов двадцать семь фунтов. На нем вылиты образа: Тихвинской Божьей Матери, Иоанна Предтечи, Николая Чудотворца и равноапостольных царей Константина и Елены, и четыре Серафима, а также надпись в четыре строки: «Колокол сей вылит в Слароладожский Николаевский монастырь при высокопреосвященном Исидоре, митрополите Новгородском и Санкт-Петербургском, при настоятеле монастыря игумене Иоанне, в лето от Рождества Христова 1864 августа 30 дня усердием Санкт-Петербургскаго купца Алексея Голубкова в память усопшей купчихи Елены». По низу надпись: «Вылит в Санкт-Петербурге, на заводе купца Михаила Макарова Стуколкина, весу 100 пуд[ов] 27 фун[тов]».

Прочие колокола размещены в просветах, на деревянных балках. Второй колокол, полиелейный, весом в 64 пуда, вылит в 1841 году. На нем вылиты: образ Николая Чудотворца, пять серафимов и в две строки надпись: «1841 года, месяца июня дня, вылит на заводе Новгородскаго Юрьева монастыря, в Староладожский Никольский монастырь, усердием строителя иеромонаха Сергия, весом 64 пуда». Из монастырского архива видно, что колокол сей указом С.-Петербургской Духовной Консистории 27-го сентября 1830 года, разрешено вылить из пожертвованной в монастырь меди до 40 пудов, и из разбитого монастырского колокола в 24 пуда. Третий колокол в 30 пудов, вылит в 1833 году; на нем вылиты иконы Казанской Божией Матери и Николая Чудотворца, и надпись: «В Староладожский Николаевский монастырь, от усердия онаго монастыря строителя иеромонаха Августалия». По низу: «Сей колокол лил в городе Валдае колокольных дел мастер Григорий Алексеев Митрофанов 1833 года». Кроме этих колоколов, висят еще 7 колоколов, весом примерно в 10 пудов и менее пуда. Время построения самой колокольни неизвестно. В прежнее время на колокольне были боевые железные часы, которые, предписанием 6-го июня 1754 года, вытребованы в Александровский монастырь³⁸⁹.

На колокольне Иоанно-Предтеченской церкви в Петербурге находятся четыре колокола: один большой, другой средний и два маленьких. На колоколах сохранились надписи. На большом колоколе написано (начало от восьмиконечного креста): «Лета 7112 (1604 г.) к вознесенью и к рождеству Ивана Предтечи на Малышеву Гору в Ладощ слито два колокола при благоверном господаре царе и великом князе Борисе Феодоровиче всея Русии при его благоверной царице великой княгине Марии и при их благородных чадах царевиче Феодоре царевне Ксении и при освященном митрополите Исидоре Великаго Новаграда и при настоящем игумене Деонисии». На среднем колоколе (начало от херувимской головки) написано «Si*Deus*Рго*»Nobis*Quis*Contra*Nos*» (т.е. если Бог за нас, кто против нас) «Аппо 1643 C*»O*S*F*M*Rom*8». На колоколе изображены два единорога, стоящие на задних ногах, и потом посредине в виде клейма:

N

A TOПА ѲЭТ

ПЭАѲ³⁹⁰

На соборной Успенской церкви, в третьеклассном Староладожском Успенском женском монастыре, на углу стояла деревянная, [в]осьмиугольная колокольня в одну сажень и длиною и шириною. На ней было пять колоколов: большой колокол 16 пудов, второй колокол 4 ½ пуда, остальные три колокола без означения веса. Покрыта колокольня тесом³⁹¹.

Колокольня Успенского монастыря в С.-Петербурге построена двухъярусная игуменьей Евпраксией; а потом надстроен на ней третий ярус при игуменье Февронии в 1829 году; каменная о четырех просветах. На ней висят восемь колоколов: первый в 91 пуд 30 фунтов. На нем надпись: «Сей колокол лит в С.-Петербурге на заводе купца Михаила Стуколкина 1858 года августа 25 дня». Он перелит из старых колоколов с добавлением меди. В состав его, вероятно, вошел большой колокол Николаевскаго Староладожскаго монастыря, отданный Успенскому монастырю в 1778 году. Второй колокол – в 40 пудов. На нем надпись: «1791 года февраля 1-го вылит сей колокол в Староладожский Успенский девичий монастырь, весу 40 пудов». Третий колокол – в 25 пуд[ов] 8 фунт[ов]. На нем надпись: «1796 года генваря 20 дня вылит сей колокол в Староладожский Успенский девический монастырь старанием игумении Евпраксии, весу 25 пудов 8 фунтов». Четвертый колокол в 17 пудов. Вес остальных 4 колоколов малых неизвестен³⁹².

Из колоколов собора во имя Казанской Божией Матери в С.-Петербурге замечательны первые четыре, бывшие на колокольне церкви Рождества Богородицы.

Первый большой колокол, называемый праздничным, с изображением Казанской Богоматери, с тремя с трех сторон круглыми вензелями EIˡˡ PP MΘ, в котором начертаны имена императрицы, цесаревича и цесаревны, при которых колокола вылиты и с надписью: «1796 года месяца сентября сей колокол вылит, в столичном граде святаго Петра, в благополучное царствование благочестивейшей самодержавнейшей великой государыни императрицы Екатерины Вторыя и при наследнике ея благоверном государе цесаревиче и великом князе Павле Петровиче и при супруге его благоверной государыне и великой княгине Марии Феодоровне, к церкви Рождества Пресвятыя Богородицы, что на Невской перспективе. Лил мастер Антип Дмитриев». Меди в колоколе 264 пуда 13 фунтов.

Второй колокол, называемый полиелейным, с изображением на нем Св. Троицы, в виде трех ангелов и Рождества Богородицы. Повыше этого изображения – Распятие с надписью: «1762 года февраля 9 дня вылит сей колокол в царствующий град С.-Петербург церкви Рождества Пресвятыя Богородицы, что по прешпехтивой, при державе благочестивейшаго самодержавнейшаго великаго государя нашего Третьяго императора Петра Феодоровича и благоверной государыни нашей императрицы Екатерины Алексеевны и при благоверном государе цесаревиче и великом князе Павле Петровиче. Лил алдерман Константинов Слизов». Весу в сем колоколе 129 пудов 25 фунтов.

Третий колокол, называемый повседневным, с изображениями Казанской Богоматери и сверху ея Распятия и преподобных Антония и Феодосия Печерских, с надписью: «1762 года февраля 9 дня вылит сей колокол в царствующий град С.-Петербург в церковь Рождества Пресвятыя Богородицы при державе благочестивейшаго и самодержавнейшаго великаго государя нашего Третьяго императора Петра Феодоровича и благоверной государыне нашей императрице Екатерине Алексеевне и при благоверном государе цесаревиче Павле Петровиче. Лил алдерман Константинов Слизов». (Разбит и не употребляется). Веса в нем 61 пуд 18 фунтов. Четвертый колокол без означения весу с надписью: «1734 года месяца ноября 30 дня вылит сей колокол в С.-Петербурге в церковь Рождества Пресвятыя Богородицы тщанием тоя церкви священника Тимофея с приходскими людьми. Лил комисар Семен Леонтьев». Разбит и без употребления³⁹³.

На колокольне скита на Святой горе, в Рождественском коневском монастыре, в С.-Петербурге, устроенной над папертью под четырехсторонней конической крышей, имеется семь колоколов, пожертвованных в разное время усердными благотворителями. Самый большой из них, в 45 пудов, пожертвован купцом Целибеевым, а два средней величины, один в 15 пудов (1839 г.) и другой в 30 пудов (1846 г.) купцом Набилковым³⁹⁴.

Колокольни особой при Воскресенском соборе всех учебных заведений, называемом Смольным, в С.-Петербурге нет, так как предполагавшаяся к постройке, по плану Растрелли, выведена была только фундаментом, который вместе с посторонними надстройками в 1833 году был разобран, для образования подъезда к собору.

Колокола повешены на двух западных купольных башнях собора, во втором ярусе: на северо-западной – 5, на юго-западной – 11.

1) Большой праздничный колокол, весом 607 пудов. На нем, под широким верхним бордюром, отлита гражданскими буквами, в 4 пояса, надпись: «Повелением благочестивейшаго государя императора Николая Павловича всея России отлит сей колокол для собора всех учебных заведений в С.-Петербурге с изображением вензелей их императорских величеств государя императора Николая Павловича, государыни императрицы Александры Феодоровны, государя наследника цесаревича Александра Николаевича, великих князей Константина, Николая и Михаила Николаевичей, великих княжен Марии, Ольги и Александры Николаевн». Под надписью в полукругах из пальм, снизу опоясанных гирляндами из цветов, листьев и кистей винограда, в промежутках между каждым отделением с головками херувимов, помещены вензеля, состоящие у государя и государыни из одной буквы с коронами наверху, а у прочих членов высочайшей фамилии из двух букв без корон. Снизу также идет широкий и фигурный бордюр, а под ним на верхней части кромки вырезанная надпись: «Мастер Николай Смирнов в Валдае». Этот колокол привезен был из Валдая по обыкновенному шоссе, в особо устроенном деревянном катке³⁹⁵. В 1867 г. он разбит, и с тех пор звона в него не производилось. Точно также в 1869 г. разбит и колокол воскресный; но по перевеске языка и с отводом ударов в другие края, звонить в него еще продолжали до 1871 г. В сентябре месяце сего последнего года, оба колокола сняты, разбиты и отправлены для переливки.

2) Воскресный, весом в 308 пудов 32 ф[унта], орнаменты на нем такие же, как и на праздничном, равно и надпись, только после государыни императрицы следуют имена «Их императорских величеств государя великаго князя Михаила Павловича, супруги его великой княгини Елены Павловны и дщерей их великих княжен Марии, Елизаветы и Екатерины Михайловне», почему под надписью помещены и их вензеля. На кромке отлитая письменными гражданскими буквами надпись с именем того же мастера Смирнова.

3) Полиелейный. На нем верхний пояс состоит из сплошных шестокрылых серафимов; во втором поясе посредине, в рамке наподобие средней части складней, отлито изображение Распятия с предстоящими Божиею Матерью и Иоанном Богословом; к изображению прилегает надпись, литая славянскими, вроде нынешних готических с завитками, буквами: «1757 года генваря 25 дня вылит сей колокол в Москве, а весу в нем 240 пуд[ов] 5 фунтов». Цифры арабские, 5 вырезана. Третий пояс состоит из широкого бордюра арабесками с фестонами, между которыми опять изображения шестикрылых серафимов. Посредине колокола под изображением Распятия фигурный овальный под короною щит, и в нем на меньшем щите вензелевое изображение имени императрицы Елизаветы. По кромке между розетками литая надпись: «Лил мастер Константин Слизов».

4) Вседневный, весом 162 пуда 20 ф[унтов]. Надпись начинается так же как и у 1-го и 2-го, но после слов «Воскресения Христа Спасителя», следует: «С означением вензелей министра финансов графа Егора Францевича Канкрина, и состоявшей под начальством его комиссии о докончании сего собора присутствовавших председателя действительнаго статского советника Ивана Христофоровича фон Трейблюта, членов четвертаго класса Федора Яковлевича Якубовскаго, статского советника архитектора Василья Петровича Стасова, Коллежских советников Павла Борисовича Мансурова и Василья Петровича Серова», которых вензелевыя по две буквы и помещены между такими же орнаментами, только здесь между гирляндами вместо головок херувимов простыя круглыя розетки с бантами.

5) Великопостный. Весом 132 п[уда] 34 фунта], орнаменты, исключая 1 пояса, который заменен простым бордюром, и надписи, сделаны также, как и на 3-ем; только в имени мастера прибавлено: «Константин Михаилов сын Слизов».

6) Весом 86 п[удов] 38 фунтов]. С отлитыми бордюрами и херувимами, но без надписей.

7) Весом 72 п[уда] 5 фунтов]. Такой же как и 5-й.

8) Весом 38 п[удов] 22 ф[унта]. Одинаковый с 6-м.

9) С бордюром и вырезанным означением веса 20 п[удов] 12 фунтов].

Остальные семь колоколов: 10) в 18 п[удов] 38 ф[унтов]; 11) в 11 п[удов] 36 ф[унтов]; 12) в 9 п[удов] 24 ф[унта]; 13) в 5 п[удов] 28 [фунтов]; 14) в 2 п[уда] 11 ф[унтов]; 15) в 1 п[уд] 3,5 ф[унта]; 16) в 19 ½ ф[унтов] с одними лишь бордюрами.

Колокола 3-й, 5-й, 7-й, 9-й и 11-й поступили из монастырской церкви, а прочие отлиты собственно для собора³⁹⁶.

Колокольня при церкви во имя святой Живоначальной Троицы, что Лейб-Гвардии Измайловского полка в С.-Петербурге, деревянная на столбах, в ней колоколов: 1) весом 31 пуд] 10 ф[унтов], 2) весом в 20 пудов]. Против этого колокола помечено: «Вывезен в [1]782 г. в Александросвирский монастырь преосвященным Виктором епископом». Возвращены в монастырь при сообщении Александросвирского монастыря архимандрита Парфения от 10 августа 1793 г. на имя строителя иеромонаха Мелхисидека, 3) В 8 п[удов] 10 ф[унтов], 4) в 3 п[уда] 4 ф[унта] по описи 1802 г. показан весом 4 п[уда] 4 ф[унта], 5) в 1 п[уд] 20 ф[унтов], 6) в 1 п[уд] 20 ф[унтов] и 7) в 1 п[уд] 10 ф[унтов]³⁹⁷.

На западной стороне, между церквами Введенского-Островского заштатного монастыря, в Новоладожском уезде, стоит отдельно каменная, трехъярусная, продолговатая снизу колокольня, с пролетною аркою по средине. В верхнем ярусе колокольни по средине и в просветах висят колокола; в средине устроена монастырская ризница, а внизу сделаны кладовая и лестница для входа на колокольню. Длина колокольни 7 саж[еней] 2 арш[ина], ширина 3 саж[ени] 1 арш[ин], вышина с крестом 18 c[аженей] 1 арш[ин].

Колокольня построена и отделана в продолжении 1857, 1858 и 1859 годов. На ней висят 11 колоколов, и все, кроме четвертого, новейшей отливки; на пяти колоколах отливные образа разных святых и херувимов и надписи, показывающие время отливки и вес колоколов. 1-й колокол, весом 195 пуд[ов], вылит усердием доброхотных дателей 1851 г. июня во 2-Й день. 2-й колокол, весом 101 пуд, вылит в 1843 г. апреля 6-й день по усердию доброхотных дателей. 3-й колокол, весом 54 пуда 33 ф[унта], вылит в 1848 г. 6-го апреля усердием С.-Петербургского купца Афанасия Васильевича Клинова. 4-й колокол, весом 31 пуд 10 фунт[ов], вылит «в 1763 тщанием и радением доброхотнаго строителя С.-Петербургскаго купца Насона Харитоновича сына Насонова». 5-й колокол весом 20 пуд[ов], но когда вылит неизвестно, 6-й колокол, весом 11 пуд[ов] 6 ф[унтов], вылит 1849 г. 20-го сентября из разбитого колокола, бывшего весом 8 п[удов| 10 ф[унтов] с прибавкою новой меди. Остальные 5 колоколов, начиная от 4 пуд[ов] 4 ф[унтов] и до 1 пуда, надписей не имеют. О предпоследнем колоколе, весом 1 пуд 8 ф[унтов|, сказано: «Куплен 1-го июля 1847 г.³⁹⁸«.

Снаружи Троицкого собора в С.-Петербурге по обеим сторонам, возвышаются две башни, каждая с ярко вызолоченным крестом. На северной башне замечателен один колокол, весом 800 пуд[ов], вылитый в 1658 году, иждивением патриарха Никона и перевезенный сюда из Иверского монастыря в 1724 году. На южной башне повешен полиелейный колокол в 200 пудов, а в 1793 году поставлены боевые часы³⁹⁹.

Первая старообрядческая церковь в Петербурге была основана купцом Миловым. Император Павел I изволил лично посетить эту церковь, отслушал божественную литургию и благодарственный молебен Св. Николаю Чудотворцу и в ознаменование благоволения своего, пожаловал старообрядческой церкви крест и звон⁴⁰⁰.

После пожара собора во имя Преображения Господня, 8-го августа 1825 года, богослужения отправлялись в доме генеральши Булатовой, где устроена была походная церковь. На площади перед домом были поставлены козлы, где повесили новые колокола; старые колокола от сильного жара растопились⁴⁰¹.

В 1737 году в Симеоновскую церковь были привезены для постановки на колокольне часы с курантами, снятые с церкви Воскресения Христова, что на Васильевском острове, и для играния курантов было вылито мастером Петром Леклером 25 колоколов по данным моделям от колокольного мастера Ферстера; часы эти впоследствии куда-то исчезли, и в воспоминание их остался один разбитый колокол около 10 пудов весом, с английскими надписями 1685 года; этот колокол тоже неизвестно где теперь находится⁴⁰².

Известный богач Яковлев заложил и построил каменную церковь, на ней находилось 15 колоколов. Из этих колоколов, на большем, кроме изображений престольных праздников церкви, есть портрет императрицы Екатерины II и следующая надпись: «Ассесора Саввы Яковлева, в церкви Успения, что на Сенной, весу 542 п[уда] 18 ф[унтов] 1780 года января 20-го, лит в Москве на заводе Ясона Струговищикова, язык при нем железный, 17 пуд[ов] 5 фунт[ов]» Есть предание, что при жизни Яковлева звонили в этот колокол только тогда, когда он дозволял, и у него от языка был ключ, который он сам выдавал, когда хотел⁴⁰³.

В одной из зал дворца Потемкина стоял «золотой слон» в виде часов перед зеркалом (слон этот был в 1829 году подарен императором Николаем 1 персидскому шаху), обвешанный бахромами из драгоценных каменьев; сидевший на нем автомат, персианин, ударив в колокол, подавал сигнал к началу театрального представления⁴⁰⁴.

На лестнице, ведущей в нижний этаж Екатерингофского дворца, на стене, вместо обоев, висит большая на холсте карта азиатской России. Карта написана видимо для шутки: вряд ли найдутся в учебниках с такими названиями, как здесь; на карте также и страны света поменялись местами: вверху море Индейское и Песчаное, внизу север и Ледовитое море, Окиан (cis), к западу Камчатка и царство Гилянское на берегу реки Амура, с курьезною надписью: «До сего места Александр Македонский доходил, ружье спрятал, колокол оставил». По преданию по этой карте Петр экзаменовал ради смеха нетвердо знающих географию⁴⁰⁵.

В церкви Божией Матери Всех Скорбящих Радости в Кронштадте очень интересен колокол, подаренный Анною [Иоанновной]. Это была модель известного большого московского колокола в 12.000 пуд[ов] и отлита вместе с ним в 12 пуд[ов]; на ней изображены были все надписи, украшения, портреты, точно так, как они находились на большом колоколе. Весьма замечательно, что когда сей последний от бывшего в Москве пожара в 1735 году разбился, то и модель его, как по некоей симпатии, почти в то же время подверглась здесь той же участи⁴⁰⁶.

Впоследствии эта расколотая модель, хранившаяся при церкви, как редкость, растопилась во время пожара, случившегося в 1811 году 14 октября на соседнем конторском дворе и истребившего вместе с деревянной Воскресенской колокольней все надворное церковное строение⁴⁰⁷.

На северной башне Александро-Невской лавры в Петербурге, в числе колоколов один весом в 800 пуд[ов]. Он вылит в 1658 году иждивением славного патриарха Никона, и перевезен сюда из Иверского монастыря в 1724 году. На южной башне повешен полиелейный колокол в 200 пуд[ов], а в 1793 году поставлены боевые часы⁴⁰⁸.

Этим пожаром была уничтожена деревянная колокольня С.-Петербургской Скорбященской церкви, что за литейным двором, выстроенная здесь в 1795 году, причем колокола большой и под- большой были повреждены, а все остальные растопились в пламени⁴⁰⁹.

Камер-юнкер Ф.В. Берхгольц в своем известном дневнике, описывая Петербург говорит: «Церковь св. Троицы, в Петербурге, с широкою открытою колокольнею, на которой много колоколов и небольшие куранты, играющие сами собою через каждую четверть часа «Господи помилуй». Крепостная же церковь самая большая и самая красивая в Петербурге. Куранты на ея колокольне так же велики и хороши, как Амстердамские, и стоили, говорят, 55.000 рублей.

На них играют каждое утро от 11 до 12 часов; кроме того, каждые полчаса и час они играют еще сами собою, приводимые в движение большою железной машиною с медным валом⁴¹⁰.

«День св. Крещения, этот большой праздник у русских, начался в полночь звоном колоколов, продолжавшимся почти во всю ночь»⁴¹¹.

* * *

В Аренсбурге на острове Эзель в русской церкви находится любопытный колокол времени Ивана Грозного, со следующей надписью: «Божию милостью и помощию святыя Живоначальныя Троицы лета «С» шестьдесятаго (7060 г. от СМ), а месяца сентября в 8-й день на Рождество Пресвятой Владычицы слит бысть колокол сей при державе царя и государя великого князя Ивана Васильевича всей Руси и при архиепископе Великаго Новгорода и Пскова владыки Серапиона, а лил мастер псковитянин Прокофий Григорьев сын колокольник – слава Богу, аминь».

Об этом колоколе А. Благовещенский говорит следующее: «Не дивна ли судьба этого колокола? Отлитый в лето взятии Казани (7060 г. – 1552) при державе царя Иоанна Васильевича Грознаго, в упорной борьбе отстаивавшаго исконныя права русскаго народа на прибалтийскую окраину и созывавший некогда на молитву православных чад святой Руси в пределах смежной области Псковской, ныне, волею провидения, он мирно благовествует православие в бывшем стольном городе датскаго принца Магнуса.

Не взывает ли саремалинский колокол сей, современник давно исчезнувших поколений, вразумительным для верующаго сердца гласом: «Люди проходят яко тень на земле! вечна и незыблема едина вера Христова, лучезарно сияющая в церкви православнаго Востока»⁴¹².

Этот колокол, небольшого веса, отличался красотой и силой звука, который могучею волною разносился по всему острову.

Только в самое последнее время звук его ослаб и поблек, как говорят, потому, что язык его был велик и тяжел и значительно опустился⁴¹³.

На колоколе при церкви Св. Николая Чудотворца в Столпах (в Москве) находится следующая надпись: «Лето 7124 (1616) году генваря в 28 день в доме к великому Чудотворцу Николаю и Сергию Чюдотворцу, при попе Алексее и при попе Кононе, которые у Николы Чюдотворца служат, дал дьяк Богдан Губин и сын ево Василей сей колокол, весу в нем 9 пуд один фунт».

На другом: «Me fecit Amsterledami 1632 Soli Deo gloria Assuerus Koster», т.е. «Меня сделал в Амстердаме 1632 года Асвер Костер».

В церкви преподобного Сергия, что на Дмитровке, в Москве, сохранились колокола с такими надписями: «Лета 7144 (1636) году дали сей колокол прихожане Сергию Чюдотворцу, что на Дмитровке, Мина Бавыка, да Артемий Карпов, да Андрон Федалев, да Степан Самойлов, да Василий Иванов, да Лука Семенов, да Афанасий Борисов, да Максим Фатьманов и все прихожане, а весу в колоколе 8 пудов 22 гривенки».

На втором: «Выменен сей колокол к церкви Успения Пресвятыя Богородицы и преподобнаго отца нашего Сергия игумена Радонежскаго Чюдотворца, что на Дмитровке, по родителех, по Иоанне и Петре, и по Матрене, и по их сродниках в вечное поминовение, а весу в нем 21 пуд 10 фунтов».

В церкви Преображения Господня, что на Песках, в Москве, находится колокол с такой надписью: «Лета 7204 (1696) году генваря, при державе великаго государя царя и великаго князя Петра Алексиевича Великия и Малыя и Белыя России самодержца, перелит сей колокол во граде Переславль-Залесской в соборную церковь Преображения Господня при протопопе Алексии с братией, а весу в нем 30 пудов».

На колокольне церкви Св. Параскевы в Охотном ряду в Москве на колоколе следующая надпись: «7198 (1690) году месяца апреля в 20 день, на празднике Воскресения Христова.., дворецкой Матвей Тимофеев сын Одуевской по отцу своему к церкви преподобныя матери нашея Параскевы в приходе у двора боярина князя Ивана Борисовича Троекурова, для своего душевнаго спасения и жены и детей своих и для поминовения своих родителей и по довольстве временной жизни своей в вечное поминовение души своей. Лил сей колокол мастер Михайла Матвеев сын Ладыгин, а весу в нем 64 пуда 15 фунтов».

В церкви преподобнаго Сергия Радонежскаго Чудотворца, что в Старых Серебрениках, у реки Неглинки, у Трубы в Крапивках (ныне Константинопольское подворье), на колоколе написано: «Лета 7197 (1689) году вылит сей колокол; приложили сей колокол от малаго своего подаяния за многое свое согрешение стольники князь Михайла да князь Иван Юрьевичи Ухтомские к церкви преподобнаго отца Сергия Чюдотворца, что меж Петровки у реки Неглины у Трубы в Старых Серебрениках, для поминовения усопших сродников своих; весу в сем колоколе 73 пуда, денег за него 335 рублей, лил сей колокол мастер Михайла Ладыгин».

Далее на московских колоколах сохранились следующие надписи:

На колокольне Петровского Высокого, что на Трубе, у Петровских ворот, монастыря.

1) «Лета 7053 (1545) наменил колокол к Святому Чюдотворцу Николе в Смердыни Юрий Тимофеев сын Родичева».

2) «Лета 7171 (1663) дан сей колокол в Петровской Высокой монастырь Петру митрополиту».

В церкви Воскресения Христова, что на Успенском Вражке (близ Тверской).

1) «1766 года марта 24 дня сей колокол к церкви Воскресения Христова, что на Успенском Вражке, при священнике Феодоте Прокопиеве, подаянием доброхотных дателей, весу в нем 64 пуда». На поверхности иконы Казанской Богоматери и Святителя Николая.

2) «Лит в Москве на заводе Григория Иванова».

В церкви Успения Пресвятой Богородицы, что на Овражке (в Газетном переулке).

«1711 году марта в 8 день выменен сей колокол к церкви Успения Пресвятыя Богородицы, что на Успенском Вражке, прикладом Григория Ивановича Горихвостова, который был вылит 7160 (1652) году, а за дело и за прибавочную медь дано 32 рубля подаянием мирских людей, тщанием тоя церкви священника Иоанна Стефанова, весу 36 пуд 5 фунт[ов]».

В церкви Воскресения Христова, что в Кадашеве, на большом колоколе написано: «Божиею милостию вылит сей колокол в царствующем граде Москве к церкви Воскресения Христова, что в Кадашеве 1750 году декабря 15 дня, при державе благочестивейшия, и самодержавнейшия великия государыни нашея императрицы Елисавете Петровне всея России, при наследнике Ея внуке Петра Перваго, благоверном государе, великом князе Петре Феодоровиче и при супруге его благоверной государыне, великой княгине Екатерине Алексиевне благословением Святейшаго, Правительствующаго Синода иждивением шелковой фабрики содержателя Ивана Никитина, сына Садовникова, при священнике Феодоре Амвросимове. Весу 400 пуд[ов]». В клейме: «А лил его мастер Константин Михайлов Слизов».

На поверхности колокола изображены: 1) Воскресение Христово, 2) Успение Божией Матери и 3) Икона Тихвинской Богоматери, в честь которых устроены престолы.

Владимирскую церковь, что у Никольских ворот, колоколами и утварью снабдил Земский приказ. В делах монастырского приказа (связка 34, № 13 (2256)) значится: «В 7200 (1692) году, по имянному великаго государя указу, в Китае городе, у Никольских ворот, на часовном месте построена церковь Владимирския Богородицы а колокольня И две кельи и всякая церковная утварь и колокола построены из приказу Земских дел».

В церкви в селе Медведкове под Москвой были два колокола, один висящий на колокольне, а разбитый лежал в нижней церкви. На первом написано: «Лета 712513 ноября 23 дня царственные большие печати и царственных великих посольских дел оберегатель ближний боярин и наместник Новгороцский князь Василий Василиевич Голицын приложил сей колокол в подмосковной своей вотчине к церкви Покрову Пресвятыя Богородицы, весу в нем 4 пуда 27 фунтов и сему колоколу быть у той церкви Божией в веки неотъемлемо. Лил сей колокол Дмитрий Моторин». Верхняя часть этого колокола сквозная, украшена львиными головами и орнаментами.

На втором разбитом колоколе читаем: «Лета 7195 (1687) по указу великих государей дана вотчина царственных большие печати и государственных великих Посольских дел оберегателю ближнему боярину и наместнику Новгоротцкому князю Василию Васильевичу Голицыну в Московском уезде село Медветково з деревнями а в том селе у церкви Покрова Пресвятыя Богородицы колокол прикладу боярина князь Дмитрея Михайловича Пожарскаго, весом был пуда 28 фунтов и тот разбит, а ныне по приказу боярина и оберегателя князя Василия Васильевича, тот разбитой колокол променян, а взят вместо того сей колокол, весу в нем 2 пуда 4 фунта и сему колоколу быть в селе Медве, что у церкви Покрова Пресвятыя Богородицы в веки неотъемлемо».

В церкви Гребневской Божией Матери находится колокол с надписью: «7190 (1682) году построен колокол сей к церкве Пресвятыя Богородицы Гребневския по Володимире Ивановиче, по жене его Феодоре Ботанове, княгини Феодоры, дан колокол 200 рублев, лил сей колокол мастер Федор Моторин».

Остальные колокола этой церкви принадлежат эпохе царствования Елизаветы Петровны.

В церкви Рождества в Путинках, на Малой Дмитровке, все колокола новые, кроме одного, который представляет памятник литейного искусства 18 века. Из надписи на нем видно, что он перелит в 1715 году славным тогда литейщиком Иваном Моториным, из прежнего поврежденного в пожаре 1712 года.

В московском Симоновом монастыре колокольня пятиэтажная, в средине северной ограды. Начата сооружаться по Высочайше утвержденному проекту профессора архитектуры и придворного архитектора Константина Андреевича Тона, 1835 года апреля 28 числа, а кончена вчерне в 1839 году. В третьем этаже находятся колокола: один в 1000 пудов. На нем следующая надпись: «Во хвалу и во славу Бога всемогуща, во едином существе в трех лицах суща, и в честь родившия воплощенно Слово, сей колокол состроен на Симоново, в обитель Успения Божия Матери, да гласом созывает в храм его верных, хвалу Ему о благах всяческих даяти, и о нуждах молитвы теплыя проливати. Слияся же сей колокол в лето от создания мира 7186, а от Рождества Бога Слова 1677, месяца сентября в 30 день, при державе благочестивейшаго великаго государя царя и великаго князя Феодора Алексеевича всея Великия, Малыя и Белыя России самодержца, при архипастырстве великаго господина святейшаго Кир Иоакима патриарха Московскаго и всея России, обители же тоя при архимандрите Пахомии, весу в нем тысячу пуд. Лил мастер Харитонка Иванов сын Попов с товарищем Петром Харитоновым сыном Дурасовым».

Другой колокол в 300 пудов; на нем следующая надпись: «Лета 7174 (1665) месяца октоврия в 1-ый день, Божиею милостию слит в доме Пречистыя Богородицы всечестнаго ея Успения, в честную обитель Симонов монастырь; при державе при великом государе царе и великом князе Алексее Михайловиче всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец, а в колоколе весу триста пуд, а лил государев мастер Александр Григорьев».

Третий в 150 пудов, на нем следующая надпись: «Божиею милостию, повелением благовернаго и христолюбиваго государя царя и великаго князя Михаила Феодоровича, скипетр держащаго Московскаго государства и всея России, и по благословению отца его великаго государя святейшаго Филарета патриарха Московскаго и всея России, перелит сей колокол в некончаемый дом Пречистыя Богородицы честнаго и славнаго ея Успения в Симонов монастырь, при архимандрите Левкии, еже о Христе с братиею, просящих будущих благ и жизни вечныя в селах горняго Иерусалима, лета 7129 (1621) июня в 20 день, мастер Кирило Самойлов».

Четвертый в 60 пудов, по монастырской описи называется «сиротским». На нем надпись: «Лета 7135 (1627) месяца мая в 20 день, слит сей колокол при государе царе и великом князе Михаиле Феодоровиче, всея России самодержце, и великой княгине Евдокии, и при их благоверных чадех, при царевне Ирине и при святейшем патриархе Филарете Никитиче Московском и всея России, в доме Пречистыя Богородицы, в Симонов монастырь, при архимандрите Левкии с братиею. Делал мастер Богдан Васильев». Кроме того, находятся на колокольне еще восемь колоколов меньшего размера без надписей. На четвертом этаже – боевые часы с четвертями⁴¹⁴.

Московский Симонов монастырь славился всегда благолепием храмов, благочинием службы и благозвучными колоколами. Известно предание, что во время осады Казани русскому воинству слышался как бы из города непостижимый звон колоколов. Примечателен рассказ об этом событии. «И сам царь благочестивый своими царскими ушами слыша звон от града Казани, яко Симоновскаго монастыря большаго колокола глас» (Степенная книга, степ. 17, гл. 10, титла 25)⁴¹⁵.

Из расходной книги Царской казны 1616 года видно, что пушечные и колокольные литцы Кодрат Михайлов и Григорий Наумов вылили в Новоспасский монастырь колокола, за кои пожалованы были от царя сукнами. Филаретовская шатровая колокольня с церковью Препод[обного] Саввы Освященного, у собора, разобрана, по ветхости, в 1787 году.

Во вкладной книге монастыря 1658 года записано было: «Устроил великий государь, святейший патриарх Филарет Никитич своею государскою Патриаршею казною колокольню шатровую, а по углам с средняго пояса столпы круглые толщие, да на той же колокольне изволил он великий государь построить часы боевые, колокол боевой, да два колокола перечасных»⁴¹⁶.

В четвертом ярусе колокольни Новоспасского монастыря висят одиннадцать колоколов, из коих в 827 пуд[ов], перелитый после 1812 г. архимандритом Амвросием Орнатским, потом разбитый, из разбитого вновь перелитый архимандритом Филаретом Дроздовым 1816 г. Над четвертым ярусом купол, покрытый белым железом по железным стропилам, где устроены боевые часы; над ними фонарь с осьмью часовыми колоколами⁴¹⁷.

На юго-западном углу московского Знаменского монастыря, что на старом Государевом дворе, сделана была шатровая колокольня. На ней были колокола: первый в 104 пуда 10 фунтов, пожалованный государем Феодором Алексеевичем из Пушечного двора в 1680 году вместо разбитого в 62 пуда, другой колокол в 60 пудов с лишком, третий в 11 пудов 12 фунтов и 3 малых зазвонных (опись 1687 г.). По описи 1700 года на колокольне было 12 колоколов; первый в сто пудов вероятно царский, а во всех было 204 пуда; в настоящее время всех колоколов 9⁴¹⁸.

На паперти Введенской московской церкви, что на углу Кузнецкого Моста и Большой Лубянки, у входа в притвор и на колокольню привешена (издавна) на железной цепи чугунная доска – «било» с молотком, вероятно, для употребления церковным сторожем по ночам; ныне не употребляется. Из девяти колоколов на колокольне замечательны следующие: 1) Большой, весом в 353 пуда 5 ф[унтов], без священных изображений (по совету прот[оиерея] Аристарха Израилева), но с некоторыми орнаментами на нем и с надписью о времени его устроения, 18 марта 1890 года, и имен жертвователей – прихожан, коими внесено за него 5560 руб[лей], по почину вдовы почет[ного] гражд[анина] Глафиры А. Поповой, пожертвовавшей 3.000 руб[лей]; 2) Бывший до устроения нового большим и первым, а теперь ставший вторым и употребляющийся в полиелейные праздники⁴¹⁹, с тремя следующими замечательными надписями на нем: а) «Лета 7191 ([т.е. 1683 г.], цифры эти и последующия означены славянскими буквами) вылит сей колокол при державе великих государей и великих князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцах», 6) «Сей колокол изволили послать в епархию Черниговскаго архиепископа Лазаря Барановича Святыя Троицы в монастырь Волынский Черниговский по обещанию брата своею государева блаженныя памяти великого государя царя и великаго князя Феодора Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца его царскаго величества и послан сей колокол с Москвы в лето от сотворения мира 7191, и от рождества Сына Слова Божия 1683, месяца января в 20-й день, весу 104 пуда 21 гривенка московскаго литья», в) «Лил сей колокол мастер Федор Моторин». Какими судьбами этот колокол, предназначавшийся самими государями для монастыря Св. Троицы в г. Чернигов, оказался на Введенской, на Лубянке, в Москве, колокольне, – неизвестно и непонятно; 3) Будничный – без обозначения завода и года, но с обозначением веса – 30 п[удов] 31 ф[унт], выменянный 18 ноября 1816 года на разбитый в 28 п[удов] 8 ф[унтов], с доплатою 531 р[убль] 90 к[опеек]; 4) С обозначением также только веса в 19 п[удов] 30 ф[унтов].

Остальные пять малых колоколов (от 5 п[удов] до 20 ф[унтов] весом) приобретены в одно время с большим, взамен таковых же малых, более или менее поврежденных. Трезвон, производимый на этих колоколах искусным мастером этого дела, бывает очень приятен и привлекает к себе внимание многих⁴²⁰.

В церкви Св. Николая, что на Хлынове (настоящая в честь Введения Богородицы, прежде Введенский девичий монастырь).

На двух колоколах одна и та же следующая надпись: «1796 года апреля 11 дня вылит сей колокол в царствующий град Москву в приход святителя Николая Чудотворца, что на Хлынове, при священнике Михайле Игнатьеве, весу 100 пуд, лит на заводе Никифора Вердонина, содержатель и мастер казанский купец Михайла Астраханцев».

На колокольне Никитского девичьего монастыря, что на Никитской улице.

1) «1748 году апреля 6 день, весу 30 пудов, 36 фунтов, лил мастер Константин Михайлов сын Слизов».

2) «1807 году марта 24 день вылит сей колокол в Москве к церкви Спаса Преображения Господня, что на Копьях⁴²¹, иждивением церковных и доброхотных дателей, весу 73 пуда».

В церкви Вознесения Господня Большого, за Никитскими воротами, на Царицыной улице, в Сторожах.

1) «1758 года генваря 10 дня вылит сей колокол к церкви Вознесения Господня, что за Никитскими воротами, на Царицыной улице, весу в нем 113 пуд, лил мастер Константин Михайлов сын Слизов».

2) «1780 года мая 25 дня вылит сей колокол к церкви Вознесения Господня, что на Царицынской улице и к пределу Владимирския Пресвятыя Богородицы и святителя чюдотворца Николая усердствовавшими, весу 280 пудов 6 фунтов, лит в Москве на заводе Асона Струговщикова».

В церкви Св. Иоанна Богослова в Бронниках, за Тверскими воротами, в Бронной слободе, за Никитскими воротами.

«Лета 7200 (1692) году лил сей колокол мастер Иван Моторин»⁴²².

В церкви Св. Симеона Столпника на Поварской, за Арбатскими воротами, в Дехтереве огороде, что на Стрешневе дворе (настоящая Введения во Храм Пресвятой Богородицы).

1) «Лета 7193 (1685) году апреля в 4 день, сей колокол приложил к церкви Введения Пресвятыя Богородицы и преподобному Симеону Столпнику стольник Симеон Иванович сын Комсин, по своей душе и по родителях своих».

2) «Лета 7186 (1678) году августа в 16 день вылит сей колокол при державе великаго государя царя и великаго князя Феодора Алексеевича всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержца. Лил сей колокол мастер Федор Моторин».

3) «Лета 1760 года марта 10 дня вылит сей колокол к церкви Введения Пресвятыя Богородицы и придела Симеона-Столпника, что в Поварской, тщанием и вкладом за молитвами Святаго Дмитрия митрополита Ростовскаго чудотворца и всех православных христиан, в бытность при священнике Михаиле Федорове, весу в нем 170 пуд, лил сей колокол алдерман Константин Слизов».

В церкви Святителя Николая Явленного на Арбате, на Большой Смоленской улице, за Смоленскими воротами, в Стрелецкой слободе (настоящая Покрова Пресвятой Богородицы).

«1751 года июня в 1 день, при державе благочестивейшей и самодержавнейшей великой государыни императрицы Елисавете Петровны, вылит сей колокол к церкви Покрова Пресвятыя Богородицы и Николая Чюдотворца, что на Арбате Явленскаго, тщанием Правительствующаго Сената Конторы прокурора Андрея Григорьевича Щербинина и коллежского советника Бориса Федоровича сына Щербачева, при священнике тоя церкви Иване Гаврилове, мирским подаянием; в старом весу 164 пуда 10 фунтов, в нынешнем новом колоколе весу 212 пуд 15 фунтов; лит сей колокол на заводе московскаго купца Данилы Тюленева». На поверхности колокола изображены: 1) Господь Вседержитель на престоле, 2) Святитель Николай, 3) Св. Апостолы Петр и Павел. Между надписями вставлены в двух местах двуглавые орлы под тремя коронами, с поднятыми крыльями и без атрибутов в лапах.

Другой колокол, полиелей, на поверхности которого следующая надпись: «Божиею милостию великий государь, царь и великий князь Михайла Федорович всея Руси самодержец и его царица великая княгиня Евдокея Лукьяновна и их государские дети государь царевич и князь Алексей Михайлович государыня царевна и великая княжна Анна Михайловна, государыня царевна и великая княгиня Наталья Михайловна сий колокол велели лить к церкви Николы Чудотворцу Явленского, что за Арбатскими вороты лета 7146 [1638] году».

В церкви Знамения Пресвятой Богородицы, что на Знаменке: «1600 года Июня 23 дня сей колокол церкви Знамения Пресвятыя Богородицы, что на Знаменке, подаянием приходских людей, а переливал 1757 года». На нем же в клейме под короною: «А перелит в царство государыни императрицы Елисаветы Петровны».

В церкви Похвалы Пресвятой Богородицы в Башмакове, в Башмачках, у Всесвятских ворот, у Водяных ворот, в Чертолье, Старой Прощи, что у Москвы реки на берегу, за Старым дровяным двором, с приделом Свят[ителя] Николая Явленного, что в Пречистенской улице: «Лета 7202 (1694) куплен сей звон к церкви Преподобныя Параскевии в место Поречье, на мирские гроши, весу 3 пуда 6 фунтов».

В церкви Воскресения Христова, зовомое Новое, у Зачатьевского монастыря, что на Москве реке, за Пречистенскими воротами, на Грязи в Киевцах, на Остоженке.

«1754 году марта 27 день выменен сей колокол в церкви Воскресения Христова, что за Пречистенские ворота, зовомо Старые⁴²³, рачением священника Вукола Леонтьева, весу 30 пудов, 3 фунта, лил мастер Константин Слизов».

В церкви Св. Живоначальной Троицы, что в Стрелецкой слободе, в Иванове приказе Зубова, за Чертольскими воротами, в Иванове приказе Бегичева, за Пречистенскими воротами, что в полку стольника и полковника Ивана Макшеева.

«1751 году июля в 15 день вылит сей колокол в царствующем граде Москве в славу и честь к церкви Святыя Живоначальныя Троицы и к приделам Покрова Пресвятыя Богородицы и Чюдотворца Николая, что в Зубове, тщанием тоя церкви священнника Василия Афанасьева и рачением церковнаго старосты купца Василия Алексеева сына Бумажникова и прочих приходских доброхотных боголюбивых дателей, весу в нем 109 пуд[ов], лил сей колокол мастер Константин Михайлов сын Слизов».

В церкви Святителя Николая в Хамовниках.

1) «Лета 1685 году вылит сей колокол, лил сей колокол мастер Михайло Ладыгин».

2) «Общим старанием и рачением приходских людей 1784 году мая 1 дня вылит сей колокол к церкви Николая Чудотворца, что в Хамовниках, лит на заводе Никифора Калинина, весу 300 пудов, лил мастер Яков Завьялов».

В церкви Покрова Божьей Матери, что в Старом Левшине полку, что на Могильцах.

«1750 году июля 1 дня вылит сей колокол в Москве за Пречистенские вороты к церкви Покрова Пресвятыя Богородицы, что в Левшине, тщанием той церкви иерея Алексея Кирилова с приходскими людьми, весу в нем 80 пуд, лил сей колокол мастер Константин Михайлов сын Слизов».

В церкви Пресвятой Богородицы Неопалимой Купины, за Пречистенскими воротами, в новопостроенной Конюшенной слободе.

«1789 году августа 16 дня сей колокол вылит к церкви во имя святых праведных Богоотец Иоаким и Анны, что Замоскворецкаго сорока тщанием священника Михаила Павлова и господ приходских людей, весу в нем 243 пуда, 2 фунта. Лит на заводе Никифора Калинина».

В Казанском соборе, что на Красной площади в Москве, имеется большой колокол, на котором следующая надпись: «Божиею милостию великий государь, царь и великий князь Михаил Феодорович, всея России самодержец, и его боголюбивая царица и великая княгиня Евдокия Лукияновна, и благородныя чада, царевич князь Иван Михайлович, и царевна великая княжна Ирина Михайловна, и царевна и великая княжна Анна Михайловна, царевна и великая княжна Татиана Михайловна, сей колокол велели слить к церкви Новоявленнаго Образа Пречистыя Богородицы Казанския, лета 7145 (1637)»⁴²⁴,⁴²⁵.

В бывшем Алексеевском девичьем [монастыре], что за Пречистенскими воротами второго класса, в Москве, где ныне храм Христа Спасителя, интересна надпись на колоколе: «1752 году июня г (3) дня вылит сей колокол в Алексеевский девичий монастырь; весу в нем 111 пуд; в старом колоколе было весу 72 пуда, затем прибавлено в новый колокол меди 38 пуд; вкладом того же монастыря игумениею Ольгою Дубенскою; лит на заводе московскаго купца Данилы Тулякова»⁴²⁶.

В Зачатиевском девичьем монастыре, что за Пречистенскими воротами между Москвы-реки и Остоженки, на колоколе в 150 пудов имеется надпись, гласящая о том, что оной слит коштом бригадира Ивана Акимовича Синявина в 1753 году, генваря в 10 день, мастером Константином Михайловым сыном Слизовым⁴²⁷.

В Вознесенском девичьем монастыре первого класса, в Москве, имеется 6 колоколов со следующими надписями:

1) «Повелением государя благовернаго царя и великаго князя Иоанна Васильевича, всея Русии, лета 7067 (1559) году июля, слит сей колокол к Вознесению Христову; мастер Нестер Иванов, сын Тковинов»⁴²⁸. А по примеру в оном колоколе весу 35 пудов.

2) «Лета 7196 (1688) апреля в 8 день, слит сей колокол повелением благоверных великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, и великия княжны Софии Алексеевны, Всероссийския и Малыя и Белыя России самодержцев, в Вознесенский девичь монастырь, что в Кремле городе, при игуменье Варсонофии Бутурлиной, да при келаре старице Евникее Плещеевой, да при казначее старице Панфилие Скрыпицыной. Весу в нем сто девяносто два пуда; лил сей колокол мастер Михайло Лодыгин».

3) «1702 году марта в 29 день, при державе великаго государя и великаго князя Петра Алексеевича Всероссийскаго самодержца, вылит сей колокол из стараго в Вознесенский девичь монастырь, что в Москве, при бытности госпожи игуменьи Венедикты Пушкиной, келари Ольги Чириковой, казначеи Максимиллы Волконской с сестрами». А по примеру в оном колоколе весу шестьдесят пудов.

4) «1720 году марта в день при державе великаго государя царя и великаго князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, перелит сей колокол из стараго в Вознесенской девичь монастырь, что в Москве, при игумении Венедикте Даниловне Пушкиной, при келаре монахине Ольге Степановне Чириковой». А по примеру в оном колоколе весу двадцать пудов.

5) «1728 году сентября 6 дня, вылит сей колокол в Вознесенский девичь монастырь из казенной меди тщанием тоя обители игуменьи Венедикты Пушкиной, наместницы Маргариты Румянцовой, казначеи Ираиды Мильковой». Весу двадцать пять пудов, двадцать фунтов.

6) «1766 году августа 1 день, вылит сей колокол в московской Вознесенской девичь монастырь при державе всепресветлейшей и великой государыни императрицы Елизаветы Петровны самодержицы Всероссийской, и при наследнике ея внуке Петра Перваго, благоверном государе и великом князе Петре Феодоровиче и обрученной невесте его благоверной государыне и великой княгине Екатерине Алексеевне, приложил по обещанию московской купец первой гильдии Артемий Иванов сын Серебреников». Весу сто два пуда; лил мастер Константин Михайлов⁴²⁹.

В московской церкви Константина и Елены интересные надписи на колоколах:

1) На большом: «Божиею милостию, повелением государя царя и великаго князя Михаила Феодоровича, всея Руссии самодержца, слит сей колокол в лето 7162 (1634) в 22 лето государства его и при его царице и великой княгине Евдокии Лукиановне, и при благородных чадех, царевиче князе Алексее Михайловиче, царевиче князе Иване Михайловиче и царевне и великой княжне Ирине Михайловне и царевне и великой княжне Анне Михайловне и при их богомольце святейшем Иосафе патриархе Московском и всея Руссии в первое лето патриаршества его, и дал государь сей колокол во град Ростов в соборную церковь Пречистыя Богородицы и приснодевы Марии, Честнаго Ея Успения и Святых Чудотворцев Ростовских, Леонтия, Исакия, Игнатия, по отце своем государеву, блаженныя памяти великом государе святейшем Филарете Никитиче, патриархе Московском и всея России, в вечную память при митрополите Варлааме Ростовском и Ярославском». «Мастер Кирило Сомов»⁴³⁰.

2) На полиелейном: «Лета от Рождества Господня 1727 года месяца сентября в 6 день, вылит сей колокол во обитель Чуда Святаго Архистратига Божия Михаила и Святаго Чудотворца Алексия Митрополита в Чудов его монастырь в бытность архимандрита Геннадия Беляева, наместника Лазаря Кобякова, казначея иеромонаха Евсевия Леонова». Сей колокол лил Мастер Иван Маторин⁴³¹.

На колокольне Новодевичьего монастыря, что за посадом, на Девичьем поле.

1) «Лета 7059 (1551) при царе и великом князе Иване Васильевиче всея Руси и преосвященном архиепископе Макарие митрополите всея Руси». Колокол малый зазвонный.

2) «Лета 7136 (1628) году мая в 3 день дал сий колокол в дом Пречистой Богородицы Смоленской в Новодевичь монастырь князь Алексей Иванович Воротынский, по княгине Марии князя Ивана Михайловича Воротынскаго, по княгине Марии Петровне, по своей матери и по своих родителях».

3) «Лета 7138 (1630) апреля в 13 день при великом государе царе и великом князе Михаиле Федоровиче всея Руси самодержце в его государской державе в 17 лето и при благоверном царевиче и великом князе Алексее Михайловиче всея Руси и при великом господине святейшем патриархе Филарете Никитиче Московском и всея Руси, поставила сей колокол мати государя царя и великаго князя Михаила Федоровича всея Руси, инока великая государыня старица Марфа Ивановна в дом Пречистыя Богородицы Новодевичь монастырь по своей душе; игуменье с сестрами, которыя в том монастыре будут, за тот наш вклад душу мою в синодики написати, по вся дни поминати». На колоколе изображено Распятие Иисуса Христа с предстоящими; под ним в клейме агнец в сиянии около головы и с хоругвью на плече.

4) «Слит сей колокол на Москве в доме Пречистыя Богородицы Одигитрии, чюдотворныя иконы Смоленския, Божиею милостию, повелением благовернаго государя царя и великаго князя Алексия Михайловича, в Новодевичь монастырь, что за Посадом, лета 7159 (1651)⁴³² году сентября в 1 день, а деньги сдавали вкладчики по обещанию. Мастер Микифор Баранов. Весу в сем колоколе 200 пуд».

5) «Me fecit Daventriae. Amor vincit omnia. A. 1673. Henrick Thor Horst»⁴³³. На поверхности колокола двуглавый орел, на груди которого изображен в клейме конь без всадника, похожий на единорога, досель не встречавшийся в Российском гербе.

6) «Лета 7192 (1684) месяца августа в 3 день сей колокол вылит в похвалу и славу честь Богу, в Троице славивому и Пресвятей Богородице и всем святым в доме Ея Пресвятыя Богородицы явления иконы Смоленския, Одигитрия нарицаемой, Новодевичий монастырь, повелением благочестивейших великих государей наших царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцев, общими же с ними великими государи изволением и согласием сестры их государския великия государыни, благоверныя царевны и великия княжны Софии Алексеевны всея Великия и Малый и Белыя России; понеже она государыня того святаго дому из давних лет строительница, а ныне наипаче имеет прилежное попечение к устроению, как от всех видимо, весу в нем 540 пуд. Лил сей колокол мастер Федор Моторин».

7) «Лета 7196 (1688)⁴³⁴ декабря 1 дня сей колокол вылит в похвалу и славу и честь Богу, в Троице славимому, и Пресвятей Богородице и всем святым, в доме ея Пресвятыя Богородицы явления иконы Смоленския, Одигитрия нарицаемой, Новодевичий монастырь, повелением благочестивейших великих государей и царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцев, общими же с ними великими государи изволением и согласием сестры их государския великия государыни благоверной царевны и великия княжны Софии Алексеевны всея Великия и Малыя и Белыя России, понеже она государыня того святаго дому из давних лет строительница, она великая государыня благоверная царевна и великая княжна София Алексеевна всея Великия и Малыя и Белыя России, ныне наипаче имеет прилежное попечение ко устроению, как от всех видимо. Лил сей колокол мастер Михайла Ладыгин».

8) «Божиим изволением сей колокол поставили стрельцы Темирева приказу Засецкого 500 человек Великому Чюдотворцу Николе, что на Горках, за Москвою рекою».

В церкви Воздвижения Честнаго Креста Господня, что в селе Красном (ныне Алексеевский девичий монастырь):

«Божиею милостию и повелением благовернаго и благочестиваго и христолюбиваго государя царя и великаго князя Алексия Михайловича всея Руси самодержца, слит колокол в преименитом царствующем граде Москве в лето 7156 (1648) году, в 3 лето царства его, а весу в нем 60 пуд». В колоколе 12 сквозных окошек.

В церкви Святого Алексия митрополита, что в Рогожской, в Малой Алексеевской слободе, на Подкопе, за Яузою:

1) «В 1729 году вылит сей колокол к церкви Алексия митрополита, что в Алексеевской слободе, весу 100 пуд, лил сей колокол мастер Иван Моторин».

2) «1784 года августа 1 дня вылит сей колокол к церкви Алексия митрополита, что в Малой Алексеевской, старанием приходских людей, весу 300 пуд, лит в Москве на заводе Асона Струговщикова».

3) «1784 года сентября 1 дня вылит сей колокол к церкви Алексия митрополита, что в Алексеевской слободе, коштом прихожанина Василия Нечаева и приходских людей, весу ... пуд, лит в Москве, на заводе Асона Струговщикова».

На церковном погосте при церкви Св. Николая на Берсеневке в Москве на деревянных столбах под навесом находятся колокола со следующими любопытными надписями:

1) «Лета 7204 (1696)⁴³⁵ году октоврия месяца сей колокол дали есми вкладу дьяки Порфирий и брат мой гость Матфей Трофима Степановича дети Сименниковы к церкви Пресвятыя Троицы, что в верхних Садовниках в Берсеневки при служащем у тоя церкви честном иерее Отце нашем духовном Науме Феодоровиче, в славу Божию за спасение и за отпущение грехов своих и за спасение детей его и внучат братних, также в память вечную во блаженном успении по родителех наших по женам своих Марфе, Агрипине счады их при сей церкви погребенных, а весом сей колокол 100 пуд, лил сей колокол мастер Григорий Иванов».

2) «Лета 7204 (1695) году, сентября в 1 день, дали сей колокол думнаго дьяка Иакова Аверкиевича Кирилова жена вдова Ирина Симоновна к церкви Живоначальныя Троицы и к пределу Казанския Богородицы, что в верхних Садовниках в Берсеневке, в вечное помяновение по муже своем Иакове Аверкиевиче, а в схимонасех Иове и по родителех его Аверкии убиенном Иевфимии и их сродниках, при сей церкви лежащих, при священнике Науме Феодотове. Лил сей колокол мастер Иван Маторин, а весу в нем 200 пуд».

3) «Лета 7204 (1695) году октоврия месяца сей колокол вылил иждивением гостя Матфея Трофимова сына Семенникова его же даде он и дети его окладу к церкви Пресвятыя Троицы, что в верхних Садовниках в Берсеневке в Славу Божию за здравие и спасение детей своих, также в память вечную по родителех своих усопших и по жене своей Агрипине и чадем своих при сей церкви погребенным; весом 40 пуд; лил сей колокол мастер Григорий Иванов»⁴³⁶.

На четырех колокольнях, в малых куполах храма Христа Спасителя в Москве, повешено 16 колоколов. Все колокола весят 4008 пудов 39 фунтов:

1) Торжественный большой колокол, весом в 1654 пуда 20 ф[унтов], в диаметре 5 аршин, вмещающий на своей наружной поверхности шесть рельефных изображений: вверху – Спаситель, Божия Матерь и Иоанн Предтеча, а внизу в медальонах императоры: Александр I, Николай I и Александр II; в верхней тесьме колокола сделаны надписи: 1) «Благовествуй земле радость велию, хвалите небеса Божию славу»; 2) «Слава тебе Боже наш, слава тебе»; а в нижней части его: «В лето от сотворения мира 7385-е, а от воплощения Бога Слова 1877-е, повелением благочестивейшаго, самодержавнейшаго, великаго государя императора Александра Николаевича, всея России, вылит сей колокол для храма во имя Христа Спасителя в Москве, в возблагодарение за явленныя свыше благость и милость Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, при нашествии на Россию галлов и с ними двадесяти языков в 1812 году и на вечную память о в Бозе почивших благочестивейших императорах Александре I и Николае I. Отлит сей колокол в Москве по подряду потомственного почетнаго гражданина В.Н. Короткова. Лил мастер Ксенофонт Веревкин. Весу в колоколе 1654 п[уда] 20 ф[унтов]; в языке весу 54 п[уда] 28 ф[унтов]».

2) Праздничный (воскресный) колокол, весом в 970 пудов с рельефными изображениями святителей московских: Петра, Алексия, Ионы и Филиппа и надписями: «Хвалите Бога во святых Его, хвалите Его во утверждении силы Его, хвалите Его на силах Его, хвалите Его по множеству величествия Его».

3) Полиелейный колокол, весом 435 п[удов], с рельефными изображениями: св. Николая Чудотворца, св. Александра Невского и св. Зосимы Соловецкого и надписями: «Благовестите день от дне спасение Бога нашего. Возвестите во языцех славу Его»;

4) Будничный колокол, весом 323 п[уда], с рельефными изображениями: св. праведной Елизаветы, св. царицы Александры и св. Марии Магдалины; с надписями: «Воскликните Богови вся земля. Работайте Господеви в веселии. Внидите пред Ним в радость»;

5) Колокол, весом 205 п[удов], с рельефными изображениями: св. равноапостольного князя Владимира, преподобного Сергия, Апостола Павла и великомученика Георгия, с надписями: «Воспойте Господеви песнь нову. Хвалите Его в церкви преподобных»;

6) Колокол, весом 115 пудов], с изображениями: св. Архангела Михаила, св. царя Константина и св. Николая Новгородского; с надписями: «Во всю землю изыде вещание их и в концы вселенныя глаголы их. Господи помощниче мой и избавителю мой»;

7) Колокол, весом 51 п[уд] 25 ф[унтов], с изображениями: св. Анны Пророчицы, св. великомученицы Екатерины, св. царицы Елены и св. благоверной княгини Ольги; с надписями: «Вся земля да поклонится Тебе и поет Тебе: да поет же имени Твоему Вышний»;

8) Колокол, весом 28 пудов, с изображениями: св. Апостола Петра, св. Димитрия Ростовского и св. князя Вячеслава; с надписью: «Разумейте язы́цы и покоряйтеся яко с нами Бог»;

9) Колокол, весом 14 п[удов] 10 ф[унтов] с изображениями: свв. Ксении, Веры и Анастасии; с надписью: «Свят храм, твой, дивень в правде, услыши ны Боже, Спасителю наш»;

10) Колокол, весом 6 п[удов] 5 ф[унтов]; 11) – 3 п[уда]; 12) – 2 п[уда], 13) – 35 ф[унтов], 14) – 24 ф[унта]⁴³⁷.

Для укрепления колоколов устроены из котельного железа, сколоченные наподобие толстых брусьев балки. Общий вес этих укреплений 1030 пуд. Когда первый и второй колокол были повешены на места, в Комиссию поступило заявление псаломщика Лаврова.

Окончивший курс во Владимирской семинарии, псаломщик Лавров заявил Комиссии о готовности своей устроить самозвон, т.е. такой снаряд, посредством которого можно было бы звонить в тот или другой колокол и даже во все колокола, не входя на колокольни. Комиссия не отнеслась безучастно к присланному заявлению: она вызвала Лаврова, дала ему средства устроить модель самозвона, снабдила его колоколами различного веса и разрешила производить работы в самом храме, с интересом следя за этими работами в течение слишком двух месяцев.

Наконец, самозвон готов. Обращающийся посредством тяжести вал зубцами своими зацепляет проведенные от колоколов ремни, раздается нестройный звон внутри храма. Казалось бы, цель достигнута, но как применить на практике это изобретение, как привести в движение колокола весом слишком в 4 т[ысячи] пуд[ов]. Все это дело будущего. Таким образом попытка Лаврова с самозвоном оказалась неудачною⁴³⁸.

В Ивановском девичьем монастыре, что на Кулишках под Бором находятся следующие колокола:

1) «Лета 7149 (1641) июня в 12 день повелением великаго гдря цря и великаго князя Михаила Федоровича всея Руси самодержавца слит сей колокол в преименитом царствующем граде Москве в Ывановской девичей мнрь Усекновения чтны главы в 29 лето гдрства его, мастер Степанка Оревчев, ученик немчина Ивана Фалка».

2) На будничном: «Лета 7195 (1687)го лит сей колокол на Плесо к церкви Воскресению Хрву, по обещанию посадских людей Феоктиста да Артемья Ивановых детей Авериных». Между орнаментами этого колокола помещены двуглавые орлы.

3) На большом: «1755 году апреля 15 дня вылит сей колокол в Ивановский двчь мнтр, что в Москве на Кулишках, тщаниом того мнтря игумении Елены и с сестрами на зборные мирские днги, весу в нем 155 пуд. Лил мастер Костентин Михайлов сн Слизов».

4) На другом большом: «1763 году марта 1 день вылит сей колокол в Ивановской двчь мнтрь при игуменьи Назареты и с сестрами, весу 60 пуд 23 фунта, лил алдерман Костентин Михайлов сн Слизов». На нем вылит образ Спасителя, Божией Матери и Св. Николая⁴³⁹.

В Покровском монастыре замечательны старые колокола, литые славным в свое время мастером Слизовым, как видно из надписей, на полиелейном: «1750 году марта в 28 день вылит се колокол во обитель Покрова Престыя Бцы, что при Москве на Убогих домех, при державе благочестивейшия и самодержавнейшия великия гдрни императрицы Елисаветы Петровны, самодержцы всероссийской и при наследнике ея внука Петре Феодоровиче и супруге его благоверной гдрне и великой кнгне Екатерине Алексеевне, окладом бывшаго того мнтря строителя иеромонаха Силы впред для поминовения, весу внем 130 пуд[ов] лил мастер Константин Михайлов сн Слизов».

На будничном: «1747 году апреля 12 дня вылит сей колокол во обитель Покрова Пресвятыя Бцы, что на Убогом дому, старанием строителя иеромонаха Силы; вкладчика Данилы Яковлева сна Земсково и протчих Христолюбивых дателей, весу 66 пуд[ов] 27 ф[унтов], лил мастер Константин Михайлов сн Слизов».

Над Покровскою церковью Высокопетровского монастыря воздвигнута колокольня в два яруса. Снизу она четырехъярусная: в первом ярусе – св. ворота; во втором церковь Покрова Божией Матери; в третьем висят колокола; четвертый праздный: затем следуют: купол, фонарь и все здание, имеющее в высоту около 20 саженей], довершается большою главою с осьмиконечным крестом. В 1702 году «Мая в 13 день подрядился часовенный мастер Иван Захарьев сделать в Петровский Высокий монастырь часы, весом в 30 пудов железа и работником быть монастырским. По договору довелось ему дать за работу 15 рублев и напредь дано 6 р[ублей], да к тем часам куплено укладу на 8 алтын». Часы долго существовали. В описи 1763 года пишется: «Колокольня, покрытая железом, на ней немецкия часы, восемь колоколов». В другом позднейшем документе читаем: «1777 года маия 31 дня дан сей контракт... Троицкой башни (в Кремле) часовой мастер Николай Ильин сын Коренев в том, что подрядился я исправить состоящия при оном (Высокопетровском) монастыре на колокольне большия немецкия часы за договорную мною цену 17 рублев, и те часы мне исправить самою прочною работою, и быть им в моем смотрении один год; а естли какое в них будет несходство, то поправить я должен, не требуя более денег николикаго числа» и проч. к сему контракту вместо него подписался «колокольной игральной музыки Троицкой башни подмастерье Иван Левонтьев сын Михайлов»⁴⁴⁰.

В 1703 году сделаны «часы боевые, сверх церкви Покрова, на колокольне» Высокопетровского монастыря. Мастер – «Воскресенскаго что на Истре, монастыря часовик Иван Захаров». Того же года, «июня в 6 день обменен колокол ветхой на новые четыре колокола; весу в старом было 3 п[уда] 29 ф[унтов], а в новых 3 п[уда] 34 ф[унтов]. Дано с пуда за дело по осми алтын по две деньги, итого 31 алтын 2 деньги»⁴⁴¹.

24 декабря 1783 года в Высокопетровском монастыре променены два ветхие колокола, весом в 56 п[удов] 12 ф[унтов], а вместо них взяты с добавкой 217 р[ублей] 11,5 копеек] два новые: один в 42 п[уда] 29 ф[унтов], а другой в 27 п[удов] 11 ф[унтов]. Они висят и по сие время. Сохранился кроме того, еще колокол с надписью: «Лета 161-го (1653) дан колокол в Петровский Высокий монастыр Петру митрополиту»⁴⁴².

По донесению казначея Виктора в 1817 г. «великолепная колокольня московскаго Спасо-Андроникова монастыря зажжена (загорелась) сверху; от чего два большие колокола упали на свод, но свода не проломили и сами остались целыми»⁴⁴³.

После один из колоколов, а именно большой, оказался поврежденным и перелит в 1815 г. История его видна из надписи: «Колокол еси вылитый 1779 г. иждивением покойнаго преосвященнаго Пахомия епископа Великоустюжскаго на покои в Спасо-Андрониевском монастыре пребывающего, в коем весу 835 пуд[ов] и 20 ф[унтов]. Но в 1812 году пожаром неприятельским поврежденный, по завещанию московскаго 1-й гильдии купца Семена Алексеевича Лепехина, зятем его надворным советником Гаврилом Петровичем Смольянским и супругою его Елизаветою Семеновною, перелит во славу Святыя Единосущныя, Животворящия и Нераздельныя Троицы Отца и Сына и Святаго Духа, при державе благочестивейшаго государя и императора Александра Павловича и при супруге его благочестивейшей государыне Елизавете Алексеевне, 1815 года на заводе московскаго купца Михаила Богданова, в коем весу 915 пуд[ов] 34 ф[унта] при архимандрите Феофане. Лил мастер Яков Завьялов». На колокольне вылиты образа: Нерукотворенный Спас, Успение Пресвятой Богородицы, преподобный Андроник, преподобный Сергий, Святитель Алексий и архистратиг Михаил.

Интересен также полиелейный колокол; на нем надпись гласит: «В мирное правление государя императора Александра I слит сей колокол при Спасо-Андрониевском архимандрите Гермогене 1820 года марта 2 дня искусством известнаго всем под (4000-му) колоколу, что на Ивановской колокольне. Лит в Москве на заводе купца Михаила Богданова, мастер тверской Василий Каталимов».

На нем также еще и иконы: Распятие Господа нашего Иисуса Христа, Нерукотворенный образ Спаса, Божия Матерь, Архистратиг Михаил. Из дела о сем колоколе видно, что он слит из трех разбитых колоколов (один в 316 пудов], другой в 22 п[уда] и третий в 2 п[уда]) с прибавкою материала в 400 пудов. Всех же колоколов наколокольне в настоящее время 9. В них весу 1544 пуда с лишком⁴⁴⁴.

По свидетельству историографа Миллера на колокольне Крутицкого собора (в Москве) был колокол 16 века со следующей надписью: «1563 Marie de Hames. me noma. De vng ioevlx. mot en. ce. Tapz. Dan. Jehan. Fachin. ab. de St. la et Lan. De. Waten. Prvrost. s. Nicolas. Pelovyn Gvre. X Paen. de. Bravwer. Bailly. dvdit liev».

Колокола иностранного происхождения находятся иногда в самых глухих местах России. Как они туда попали – неизвестно. Так, например, (на церкви Елгомского прихода Олонецкой губернии Каргопольского уезда, бывшей Елгомской пустыни) находятся два колокола со следующими надписями. На одном из них, весом в 1 пуд: «Abbas mihi noman ivdosi (?) dedit R D Cab argentear 1641 [года]», а на другом, весом в 3 пуда: Anno 1631 Henrick-For-Norst me fecit Baventriac»⁴⁴⁵,⁴⁴⁶ .

В Георгиевской церкви в Новгороде находится небольшой голландский колокол, на котором написано: «Soli Deo⁴⁴⁷ Assalius Koster me fecit Amstelodami 1671»⁴⁴⁸.

В городе Туруханске в Сибири находится старинный колокол с голландской надписью, но с русским двуглавым орлом. Как туда попал этот колокол, до сих пор не выяснено⁴⁴⁹.

В Пермской губернии в церкви села Куюмкорь сохранился колокол с латинской надписью: Anno 1647 Gloria Soli Deo»⁴⁵⁰.

На колоколе Вознесенской церкви в Старой Русе на большом колоколе написано: Albert Bennick me fecit Lubeck anno 1672», т.е. «Альберт Бенник вылил меня в Любеке в 1672 году»⁴⁵¹.

На колокольне Толгского монастыря в Ярославле имеется колокол с двумя надписями, принадлежащими разным годам; его история не лишена интереса.

В 1628 году государем Михаилом Феодоровичем было отпущено в Толгский монастырь на каменное колоколенное строение сто рублей, – сумма по тому времени довольно значительная. Тогдашний игумен Серапион деньги получил, но колокольни на них строить не стал, а отложил их на задуманную им отливку большого стопудового колокола.

Но царский вклад составил только пятую часть всей скопленной Серапионом на колокол суммы, и потому, когда колокол, в 1632 году, был отлит, то в надписи на нем было только глухо замечено, что вылит он «казенными деньгами». В 1677 году при игумене Гордиане (строитель собора) князь Львов пожертвовал в обитель другой колокол в 200 пудов, и Толга могла гордиться своим редкостным по тому времени звоном. Но «радости земныя не бывают продолжительны», замечает автор описания обители.

Не прошло и года, как стопудовый колокол треснул, и игумен Гордиан оказался в крайне затруднительном положении. Колокол, конечно, надо было перелить. Но где? Колокольных заводов в Ярославле тогда еще не было. Приходилось везти в Москву, но Москвы то игумен и боялся более всего.

Весть о разбитом толгском колоколе там в какую-нибудь неделю могла долететь до дворца, и тогда открылось бы не только то, что разбит царский колокол, а и вся предыдущая история, что царские деньги, присланные на построение колокольни, пошли на другое дело, что и колокол-то отлит не на одну эту сумму, и она, таким образом, как бы затерялась между остальными деньгами, собранными с разных сторон.

Гордиан чувствовал, что узнай об этом ближние бояре, ему, как представителю толгского начальства, не поздоровится. Но его замечательная энергия и русская сметка вывели его из затруднения.

Не говоря никому ни слова, он спустил колокол с колокольни и через своих доброхотов тайно отправил его за границу, откуда он, в перелитом виде, через год или два, благополучно возвратился в обитель.

Теперь на колоколе оказалось две надписи: одна – прежняя, русская, а другая – латинская, гласившая: «Si Deus pro nobis, quis contra nos. Ewerhardus Splinter me fecit Cnelysae anno 1678». Но этой надписи Гордиан не боялся: знал он, что «латынщиков» на Руси в то время было немного⁴⁵².

В Клопском монастыре в Новгороде на колокольне сохранился немецкий колокол в пятьдесят пудов с надписью готическими литерами: «Kleiman aus Lubeckhat mich gegossen, aus dem Feur bin ich geflossen. Anno 1647», т.е. «Клейман из Любека лил меня, из огня разом я вылился 1647 года».

Месяц и число прочитать довольно затруднительно, потому что слова приходятся в пролете наружу, где повешен колокол.

Другая надпись вырезана пониже первой и после нее спустя 7 лет. Она начинается: «Лета 7162 (1653) года ноября 29 день при царе государе и в. князе Алексие Михайловиче»; кроме того, можно читать: «при патриархе Никоне и при Новгородском Макарии митрополите дал сий колокол весом в 50 пуд в Клопский монастырь Живоначальныя Троицы и чудотворцу Михаилу государь дворянин Иван Лукин Ланежский». Колокольня в Клопском монастыре была в одной связи с соборной церковью Святыя живоначальныя Троицы; на ней было 7 колоколов, из коих большой благовестник в 47 пуд[ов], «дача Ивана Милославскаго, и часы боевыя без перечасья»⁴⁵³.

В Клопском же монастыре находятся два колокола 16 века, изnкоих один в 15, а другой в 9 пудов с одинаковою надписью: «+лето 7039 [1531] лит колокол сии во обитель Живоначальныя Троицы и чюдотворца Николы и к Покрову Святыя Богородица и Святителю Михаилу, при благоверном великом князи Василии Ивановичи всея Русе, + при архиепискупе Великаго Новаграда и Пскова владыке Макарьи и при игуменье Иеве».

В селе Троицком-Лобанове, Коломенского уезда, Московской губернии, на колокольне висит один замечательный колокол с портретом шведского короля Карла ХI и следующей надписью:

KOMMEN AHRE WI VTHAF IAKOBS HVS LAT OS WANDRA HERANS LIVS: PETRUS BRAHE COMES IN WISINGS BORCLIB BARO IN CAIANAR SVE DROTLIS STOCHOLM ANNO 1662 LGHGL ADESI THET MIOH SAGDTARATWI SKOLECA VTHIHERRANS HVS HALELVIAHAFVER S.IORAN PVTENS ENKA LATIT CIVTA.

Колокол этот имеет довольно странную судьбу: он был найден князем Волконским в пруду, во время чистки последнего, и старожилы вспомнили предание, что его привез, неизвестно откуда, – прежний владелец села, князь Лобанов-Ростовский, и повесил на здешней колокольне.

Вскоре потом первый звук его к заутрене разбудил и испугал – князя, за что колокол был снят с колокольни и брошен в пруд.

Князь Волконский снова повесил его. Звон этого благовестника слышен далеко в окрестности, вблизи же слишком резок, ибо в нем много серебра»⁴⁵⁴,⁴⁵⁵.

В Деревяницком монастыре, близ Новгорода, находится небольшой, около пяти пудов весом, колокол старинной иностранной работы. На нем вылит сидящий на троне апостол Петр с ключом в правой руке, над ним две буквы S.P. (Sanctus Petrus), по краю готическая надпись, почти изгладившаяся; первые слова: «Веi Веег», а последняя: «me fecit Anton»⁴⁵⁶.

О колоколах русского литья, находящихся в чужих краях, до сих пор ничего не было известно, но в 1909 году действительному члену Императорского Московского Археологического общества, И.К. Линдерману, посчастливилось найти два таких колокола в археологическом музее Стокгольма.

Об этих колоколах г. Линдеман сделал сообщение в заседании Археологического общества 30 марта 1910 года.

Из доклада видно, что летом 1909 года докладчик был в Стокгольме, где посетил Стокгольмский Государственный археологический музей. В беседе с директором этого музея О. Монтелиусом докладчик просил его сказать ему, не попало ли в музей случайно каких-либо русских вещей.

Монтелиус вспомнил, что в музее есть русский колокол. Колокол стоял в темном месте и был заставлен, так что не представлялось возможным тут же прочесть имевшуюся на нем надпись.

Дальнейшие разыскания привели к открытию другого русского колокола, принадлежащего одной церкви, находящейся невдалеке от Стокгольма.

Так как докладчик дольше оставаться в Стокгольме не мог, то О. Монтелиус любезно обещал выслать ему снимки с колоколов и детальпажи; и, действительно, вскоре выслал: фотографические снимки с чертежа русского колокола, принадлежащего церкви фон-Гуддинге (находящейся близ Стокгольма) и надписи и клейма, снятые с колокола, хранящегося в Стокгольмском Государственном историческом музее и взятого из церкви Брэнкирка, находящейся недалеко от Гуддинге.

В настоящее время обе надписи (см. рисунок), из которых одна вязью, разобраны и свидетельствуют о том, что музейский колокол слит в 1572 году, а колокол, принадлежащий церкви фон-Гуддинге в 1563 году, следовательно, оба колокола относятся к эпохе Иоанна Грозного.

Колокол, ныне принадлежащий церкви фон-Гудинге, перелит был из старого, принадлежавшего некогда новгородскому Селифонтову монастырю.

Справки, наведенные докладчиком об этом монастыре, успеха не имели: о нем нет упоминания даже в труде В.В. Зверинского.

Вот эти надписи: «лета ҂зѻ (7071 г. от СМ – 1563 г. от РХ) а го м април ҇ в кн҇ (28 день) при благоверном цри҃ великом кнѧзи ивани васие҇ ви ҇ всеѧ росси и при архиепке҇ великаго новагра ҇ и пк ҇ ова вл҇ ки пимнни по селиѳонтова мананстырѧ вклашико҇ н 3) перелити на ново а старон колоко ҇ бы весом с п д бес осмины 4) лели 5) л 6) тимоѳн с ҃ окличин 7) с своими детми с петром да с ероѳнем, а новой меди 8) прибавили четыре пода с осминою».

Надпись отлита правильно, только в своей верхней официальной части, а потом внизу слова, в целях тайнописанья, раскиданы. 1) Из четвертой строки, налево, после точки, 2) с конца надписи, 3) вклащкой, т.е. данной вкладом, 4) в видах криптографических «ми» писано после «ны», 5) лили (перемешано с «осьмины»), причем ошибочно вместо Л дано Д, 6) – Лев, 7) Простонародное прозвище. 8) Вместо Д дано Л⁴⁵⁷.

По поводу встречающегося в надписи выражения «Славкова окличин»⁴⁵⁸ Л.М. Савелов напомнил, что Славковой называлась одна из улиц Новгорода.

Другая надпись такая: «Лета 7080 (1572) месяца июля в 20 день слит бысть колокол сей к светей Живоначальней Троицы к Успенью Пречистей и к святей велико (мученице?)».

Помимо интереса, возбуждаемого самими русскими колоколами, при неизвестных обстоятельствах очутившихся на шведской почве, надпись, сделанная вязью, представляет интерес диалектологический: в ней несколько обветшалых и непонятных слов.

В Новгороде на колокольне кафедрального Софийского собора находятся два древних колокола, вылитых в 1166⁴⁵⁹ г. при Иоанне 4 Грозном. На них следующие надписи:

1) «Лета ҂зѻ҃д (1566) благоизволением Отца и поспешением Сына и совершением Святого Духа а сльты быша два колокола сии Св. Христову Вознесению, на Прусскую улицу, при благоверном царе и великом князи Иване Васильевиче и всея Руссии, повелением рабов Божии Вознесенского прихода православных христиан Прусскаго Заполья Мастер Иван».

2) «Лета ҂зѻ҃д (7074 г. от СМ – 1566 г. от РХ) помощию Христа Бога нашего слеты быша два колокола сии к святому Христову Вознесенью, на Прусскую улицу, при благоверном великом князи Иване Васильевиче всея Руси, повелением всех православных христиан Прусскаго, а мастер Иван с пасынком с Метею»⁴⁶⁰.

В Новгороде же, в Знаменском соборе, находится чрезвычайно любопытный колокол, вылитый, как видно из надписи на нем. 2 декабря (7063) 1554 года при царе Иоане Васильевиче. «Божию милостию и Пречистыя Богородицы слит бысть сей колокол в Великом Новигороди ко Всечестному храму Пречистыя Богородицы Честнаго ея Знамения лета 7063 (1554) месяца декеврия 2, в царство благовернаго и христолюбиваго государя царя и великаго князя Ивана Васильевича всея России самодержца, господина преосвященнаго архиепископа Пимена и всех православных христиан Велика Новгорода, что избавил нас Бог и Пречистыя Богородица от смертоносныя язвы и от напрасныя смерти. А лил мастер Иван»⁴⁶¹.

Здесь же находится другой древний колокол, оставшийся после пожара и известный под названием «Горелаго». Оба эти колокола отличаются от остальных шести, находящихся на колокольне, своей древностью и приятным звуком.

В Спасо-Нерединской церкви в Новгороде сохранился колокол со следующей надписью: «Лета 7105 (1597) году слит бысть сей колокол в монастырь к Спасу-Нередицы при государе и великом князе Феодоре Ивановиче всея Руси и при патриархе Иове Великаго Новаграда, при игумене Ионе, да в тот колокол Феодосий приказал по себе и по своих родителех (звонить?). Лил мастер Тимофей Новгородец».

На колокольне Ново-Девичьего монастыря в Москве также находится колокол времен Иоанна Грозного, вылитый в 1551 году⁴⁶².

Иногда на колоколах отливались целые изречения и даже стихотворения. Так, в селе Дунилове Владимирской губ. Шуйского уезда при храме Покрова Богородицы на колокольне находится колокол в 500 пудов, отлитый усердием прихожан в память избавления России от нашествия Наполеона в 1812 году. На колоколе помещено стихотворение, приписываемое бывшему настоятелю Покровской Дуниловской церкви свящ. Василию Саноровскому.

В сей грозный год Галл дерзновенный,

Собрав врагов от всей вселенной,

Россию тщился разорить,

Низвергнуть трон и покорить.

Москва во пламени пылала!

Страна сия в слезах рыдала:

Повсюду был трепет и страх,

Но Бог, живущий в небесах,

Внял воплям и молениям

И не по нашим согрешениям

Благую помощь послал:

Врагов рассыпал, покорял,

Вознес Россию на верх славы;

Смирил премногия державы,

Толь дивна блага созерцая,

Делам Монарха подражая,

Во славу всех Царя Царей

Мы памятник воздвигли сей;

Да возвестит он в дальни роды,

Кто мир дает, хранит народы⁴⁶³.

На колокольне Благовещенского собора в Нижнем Новгороде находятся два колокола, из которых на большом помещена следующая надпись, сочиненная, как полагают, преосвященным Тихоном:

«Возопи в слух кимпане людем правоверным,

Возвещай час молитвы гласом твоим безмерным,

Возбуждай ленивых к церкви приходити

Еже бы им молитвы к Богу приносити.

Аще твоего гласа слушати не станет

И на общую молитву с людьми кто не встанет

Имати Бог токоваго ленивца смиряти

И в день Страшнаго суда мщение воздати».

На другом меньшем колоколе следующие тексты: «Благовестите день от дня спасение Бога нашего» и «Созижду церковь и врата адовы не одолеют ей»⁴⁶⁴.

Теперь обыкновенно на верхней части колокола ставят следующие надписи: «Благовествуй земле радость велию, хвалите небеса Божию славу» или «Благовествуй день от дне спасение Бога Нашего».

Из колоколов всего света огромнейший и единственный по своей величине есть московский Царь-Колокол. Он был перелит в 1733 г.⁴⁶⁵ из колокола в 8000 пуд[ов], отлитого при Алексее Михайловиче. В свою очередь, этот колокол был перелит в 1654 году из разбитого Годуновского колокола⁴⁶⁶.

Адам Олеарий, бывший в Москве в 1636 году⁴⁶⁷, вот что говорит про этот колокол: «На самой середине площади в Кремле стоит чрезвычайно высокая колокольня, называемая Иван Великий (Gross Hans), глава которой обита золоченой жестью, а на самой колокольне множество колоколов.

Рядом с этой стоит другая колокольня, на которой вылит самый большой колокол, весом в 356 центнеров при великом князе Борисе Годунове (Boris Gudenow).

В этот колокол звонят только во время больших торжеств, или в праздники (Brasnick), как называют их русские, а также при встрече великих послов и при шествии их на торжественное представление.

Для звона употребляются двадцать четыре человека и даже более, которые стоят на площади внизу и, ухватившись за небольшие веревки, привязанные к двум длинным канатам, висящим по обеим сторонам колокольни, звонят таким образом все вместе, то с одной стороны, то с другой стороны.

Но при этом нужно звонить осторожно, чтобы избегнуть сильного сотрясения колокольни и возможной опасности от ее падения: для этого наверху, у самого колокола, тоже стоят несколько человек, которые помогают приводить в движение язык колокола.

На колокольнях у них много колоколов, иногда по пяти и шести, и самый большой весит обыкновенно не более двух центнеров; в колокола те звонят, когда созывают в церковь, и когда, во время уже обедни, священник возносит чашу с дарами. В Москве, по множеству церквей и часовен несколько тысяч колоколов, которые, во время Богослужения, производят такой разнообразный звон и гул, что не привыкший к нему, не может слышать его без особого удивления. Один человек может зараз звонить в три или четыре колокола; веревки, за которые звонят, привязываются у них не за колокола, а за языки, и одну из этих веревок звонарь берет в руки, другие же наматывает на локоть и, таким образом, подергивает их то одну, то другую; при этом звонари, разумеется, должны иметь особый навык, чтобы звонить, как следует. Колокольный звон русские также считают делом необходимым при их Богослужении, полагая, что это последнее не полно без звона. Поэтому русский пристав очень удивился однажды, услыхав, что шведские господа послы, в Михайлов день, говорили, что они также хотели справить свой праздник. «Возможно ли, – заметил пристав, – чтобы они могли справлять в Москве праздник, не взявши с собою колоколов при отъезде в такое далекое путешествие»⁴⁶⁸.

«Царь Алексей Михайлович для литья колокола в 8000 пудов вызвал мастеров из Австрии и поручил им сделать колокол. Они попросили у него пять лет сроку, чтобы его изготовить, ибо, как потом нам пришлось видеть, труды по его изготовлению и приспособлению, для этого требующая, весьма велики и бесчетны.

Рассказывают, что явился русский мастер, человек малого роста, невидный собою, слабосильный, о котором никому и в ум не приходило, и просил царя дать ему только год сроку. Говорят, что царь очень обрадовался и дал ему в помощь целые отряды стрельцов. Он сдержал свое слово и исполнил обещание, изготовив колокол ранее истечения года⁴⁶⁹.

Царь еще более остался им доволен и в награду дал ему во владение пятьсот крестьянских семейств, но тот отказался, говоря: «Я бедный человек и не имею сил справляться с рабами: для меня достаточно ежедневной милостыни царя». Тогда царь пожаловал ему по динару ежедневно до конца его жизни, а после него детям. Когда он умер, и эта редкостная вещь осталась испорченною, явился еще один мастер из переживших моровую язву, молодой человек малорослый, тщедушный, худой, моложе двадцати лет, совсем еще безбородый, как мы его видели потом, дивясь милостям всевышнего Бога, коими Он осыпает свои создания⁴⁷⁰.

Этот человек, явившись к царю, взялся сделать колокол больше, тяжеловеснее и лучше, чем он был прежде, и кончить (работу) в один год.

Огромная яма была вырыта на этой площадке⁴⁷¹, и в настоящее время, то есть с начала месяца февраля, мастер приступил к изготовлению колокола.

Упомянутая яма, по глубине и ширине, вдвое больше печи для обжигания извести. Всю ее, сверху до низу, выложили кирпичом и приступили к устройству внутри ее печи, которую топят со стороны, под землею, ночью и днем.

Замешав глину, выложили из нее род купола, то есть составили сердцевину колокола, и обжигали глину огнем, который сделал ее твердой, как железо; при этом пламя поднималось выше купола.

Это (обжигание) продолжали до тех пор, пока не окончили форму, а мы все время ходили на них смотреть. Потом наложили на купол второй слой, соразмерно с первой формой, то есть такой же толщины и такого же объема, около локтя или больше, и затем приступили к устройству верхней формы, окружающей колокол. Именно, привезли железные прутья кривые, согнутые, как лук, с крючками на концах, которыми их сплели между собою вокруг всей формы, наподобие того, как ткут циновки. Потом их тщательно обмазали глиной снаружи и внутри и подвергали продолжительное время действию огня, так что все обратилось в одну (плотную) массу. После того форму крепко привязали сверху толстыми веревками к большим медным блокам на самом верху четырех столбов из крепкого дубового дерева, называемого по-гречески дранис.

Каждый столб, по толщине, вышине и соразмерности, подобен минарету. Для этих четырех столбов копали землю очень глубоко, а затем в нижней их части просверлили по большому отверстию, в которое вставили большие бревна крест-накрест, и засыпали их землею, чтобы столбы ни малейше не колебались.

Их поставили не совсем прямо, а немного наклонно над ямой, дабы они не покачнулись. Между каждыми двумя столбами поставили еще по два бревна, подобных им, уперев в перекладину, находящуюся наверху. Затем, просверлив те длинные, большие столбы, внутрь каждого вложили очень массивный медный блок, укрепив его с обеих сторон длинным и весьма толстым гвоздем. От веревок, прикрепленных к форме, протянули кверху четыре конца и продели их в блоки, что внутри столбов над землею. Множество людей вытянули веревки за дворцовую площадку⁴⁷², туда, где было устроено шестнадцать колес⁴⁷³ из упомянутого толстого дерева, нижняя часть их была глубоко впущена в землю и имела поперечные бревна, дабы колеса не раскачались. Привязали те веревки к этим колесам.

При прежнем мастере таких колес было только двенадцать; теперь же их число увеличили и сделали шестнадцать, по восьми с каждой стороны. Затем множество стрельцов повернули некоторые из этих колес с двух сторон одинаково, и тогда крышка, которую сделали как верхнюю форму, поднялась кверху; под нее подвели на краях ямы множество толстых брусьев и поставили прямо. Туда вошел мастер и вырезал письмена и изображения, какие было нужно: на одной стороне изображения царя и царицы и Господа Христа над ними, на другой – изображение патриарха Никона. Когда он кончил, спустились (в яму), разрушили второй слой из глины, который сделали под конец и хорошо очистили (форму).

Когда опустили крышку, на месте слоя образовалась пустота, куда можно было впустить расплавленную медь. Затем как форму внизу, так и внутренность крышки, намазали обильно салом и жиром, дабы медь текла по ним быстро. Когда опустили (крышку) вниз, сошли (в яму) каменщики и сложили кругом формы, снизу до верху, прочную стенку из кирпичей в несколько рядов, дабы форма не поколебалась от тяжести и стремительного тока меди и таким образом эта последняя не пропала, вытекая наружу.

Приступили к постройке на краях ямы пяти печей из кирпича, весьма прочных, связанных железом снаружи и снутри, обмазали их салом и сделали у них дверцы, опускающиеся и поднимающиеся посредством особого снаряда; дверцы эти железные; их обмазали с обеих сторон глиной, которую потом обожгли на подобие кирпича. Внизу каждой печи сделали отверстие, направленное к яме, дабы когда расплавится медь внутри печей, вся она, по открытии отверстий, быстро потекла по пяти канавкам.

Все это было устроено в течение нынешнего лета после праздника Пасхи, но мы рассказали об этом здесь и, Бог даст, докончим рассказ этот в своем месте.

Что касается кусков меди от старого колокола, то как мы видели, каждый кусок тащили веревками, при помощи снарядов, сорок-пятьдесят стрельцов с большим трудом, клали на весы и свешивали, а потом вкладывали в печь, пока не наполнили всех печей.

В каждую печь положили 2500 пудов, а всего 12500 пудов, и замазали печи глиной. Развели сильный огонь и поддерживали его непрерывно ночью и днем, пока не расплавилась вся медь и не стала подобна воде. Ее мешали через отверстия печных дверец железными прутьями, которые накалялись от сильного кипения и жара»⁴⁷⁴.

Здесь рассказ Павла Алеппского прерывается, так как он отправился в Новгород. Далее о литье этого колокола он говорит следующее: «В воскресенье, перед закатом солнца, ударили в новый огромный колокол, в знак того, что царь возвращается, и все стали готовиться к встрече его на другой день. Этот колокол есть тот самый, о коем мы упомянули раньше, рассказывая об искусных работах, приспособлениях и машинах, которые были произведены в течение лета множеством стрельцов вместе с опытным мастером, о разнообразной изобретательности которого мы также говорили. Они непрестанно работали над колоколом, начиная с февраля, как нами было описано, до нынешнего праздника св. Николая. Целью наших прогулок в течение лета было большею частью ходить смотреть на работавших. Перед нашим отъездом в Новгород они были заняты чрезвычайно трудной работой, именно, перетаскиванием громадных кусков меди, взвешиванием их и укладыванием в описанные пять печей.

Каждый кусок с трудом передвигали 40–50 стрельцов, при искусных приспособлениях, клали на весы, свешивали, а потом скатывали в печи с величайшим трудом. Эту работу продолжали до нашего возвращения из Новгорода⁴⁷⁵. Тогда замазали дверцы печей и развели огонь, (поддерживая его) в течение трех дней, пока медь не расплавилась, сделавшись как вода. Ее мешали через отверстие печных дверей длинными железными прутьями, которые раскалялись от чрезмерного кипения и жара. Затем собралось множество стрельцов и сняли крышу, сделанную из липовой коры, которая защищала то место от жары и дождя: боялись, как бы не случился в городе большой пожар от жара пламени, подобного, по истине, геенне огненной.

Прибыл один из архиереев, совершил над ямой водосвятие и благословил работы; тогда открыли пять нижних отверстий печей, и вся медь потекла по желобам, ведущим к месту поверх ушей колокола. Это было ночью, и смотреть никого не допускали. Медь не переставала течь до конца этого дня.

От большой своей тяжести она образовала внизу трещину и полилась между кирпичами, от чего уменьшился вес, назначенный мастером; но немедленно было доставлено множество меди и серебра⁴⁷⁶ и положено в одну из печей, которая еще была горяча; (металл) расплавился и был пущен на первый, пока форма не наполнилась совершенно. Понадобилось три дня, пока новый колокол не остыл. Тогда стали отнимать кирпичи и землю бывшие вокруг колокола (что продолжалось) долгое время. Когда прошел слух о том, что царь едет, стали работать ночью и днем, и патриарх постоянно приходил с царским наместником надсматривать за работами и усиленно поощрял работников.

Часто он приглашал и нашего учителя посмотреть на работы. Вышел колокол редкостный, одно из чудес света по своей громадной величине. В течение долгого времени не переставали кирками отбивать от формы те места, по которым текла медь, и очищать их (что продолжалось) до 1-го декабря, когда решили вынуть колокол из ямы и повесить. Пришел один из архиереев со священниками и дьяконами великой церкви в облачениях: совершили вторично водосвятие, поставив подобие (церкви) Воскресения и Иерусалима, сделанное из серебра, и окропили колокол и самое место.

Машины и канаты были привязаны и приготовлены в нашем присутствии, и горожане сошлись на зрелище. Каждую из этих шестнадцати машин приводили в движение 70–80 стрельцов и над канатом каждой машины сидел человек, чтобы давать знать, как следует вертеть, дабы тянули все одновременно. То был день зрелища, какие бывают в жизни на счету. Многие веревки полопались, но тотчас же были заменены другими. После величайших усилий и огромных, свыше всякого описания, трудов, по истечении трех дней совершили поднятие колокола и повесили его над ямой на высоту около роста человека, при всевозможных хитрых приспособлениях.

Над отверстием ямы положили толстые бревна, закрыв ее всю, над ними наложили еще бревен, пока этот чудо-колокол не стал на них, и тогда приступили к повешиванию железного языка, который весит 250 пудов, а толщина его такова, что мы с трудом могли охватить его руками, длина же более полутора роста. Принялись очищать этот диво-колокол снутри и снаружи и полировать. При этом обнаружилось точное изображение царя и насупротив его царицы, а над ними Господь Христос, их благославляющий. Они находятся на лицевой стороне колокола, обращенной к великой церкви на восток от нее; на задней же стороне колокола изображение патриарха Никона в облачении, в митре и с посохом, как он есть.

Под плечами колокола наверху изображены херувимы и серафимы с шестью крылами вокруг, а над ними идет кругом колокола надпись крупными буквами, а также есть надпись по нижнему краю его. Толщина края этого колокола более брасса⁴⁷⁷, как я измерил и записал. Когда мы входили под него, нам казалось, что мы в большом шатре. Сколько брасс составляет его окружность, никому не было известно, и никто не осмелился его измерить, ибо там постоянно стояли на страже стрельцы.

Я же не переставал употреблять уловки и ласкательства, пока не сдружился с мастером, пригласил его к себе и, обласкав, выведал от него, как велика окружность колокола, если смерить веревкой, и оказалось 11 брасс; я смерил ее пядями и вышло ровно 93 больших пяди. Я спрашивал у мастера и о стоимости колокола, и он сказал: 50.000 динаров, что также сообщил по секрету нашему учителю патриарх; спросил и о весе его, и мастер сказал, что до 12.500 пудов не хватает пятисот⁴⁷⁸. Мы сочли, что один пуд равен 13,5 ок, а каждая тысяча пудов равна 13.000 ок с несколькими половинами; итак, 10.000 пудов равны 130.000 ок, отбрасывая половины, а 2000 пудов, дополнение до 12.000 пудов, равны 26.000 ок; всего же около 160.000 полных ок.

Ничего подобного этой редкости, великой, удивительной и единственной в мире, нет, не было и не будет: она превосходит силы человеческие. Этот благополучный царь, соорудив ее в свое царствование, превзошел современных ему государей.

К нашему счастию, это было сделано в нашем присутствии. Некто, бывший в стране франков, сказывал нам, что в городе Париже, столице государя французов, есть колокол, подобный этому новому колоколу, но окружность его только в 70 пядей. Они хвастаются им, говоря, что нет ему равного в мире. Но этот чудо-колокол на много превосходит тот»⁴⁷⁹.

Павел Алеппский, описывая путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине 17 века, дает нам интересную историю отливки огромного колокола, весом (по Павлу Ал[еппскому]) в 12.000 пудов. По этому поводу считаем нужным сделать некоторые замечания.

На царе-колоколе, находящемся в Московском Кремле, имеются, как известно, три надписи, из них первая гласит следующее: «Блаженныя и вечнодостойныя памяти великаго гдря цря и великаго князя Алексия Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца повелением, к перво-соборной церкви Прстия Бцы Честнаго и Славнаго ея Успения, слит был великий колокол, осмь тысящ пуд меди в себе содержащий, в лето от создания мира 7162, от Рождества же плоти Бга Слова 1654 года; а из места сего благовестить начал в лето мироздания 7176, Христова же Рождества 1668 и благовестил до лета мироздания 7208, Рождества ж Гдня 1701 года, в которое мца июня 19 дня, от великого в Кремле бывшего пожара поврежден; до 7239 года от начала мира, а от Христова в мире Рождества 1731 пребыл безгласен».

Эта надпись была до сих пор единственным источником для истории предшественника царя-колокола; по крайней мере, ее повторяют неизменно все, писавшие о наших колоколах, по-видимому, вполне полагаясь на ее достоверность.

Сведения, сообщаемые Павлом Алеппским, который был очевидцем всей работы по отливке и поднятию колокола с начала до конца, представляют историю его, как может видеть читатель, в совершенно новом виде. Они подтверждают известия вышеприведенной надписи лишь в том, что в 1654 году действительно был отлит в Москве колокол в 8.000 пудов, но в дальнейшем с нею расходятся.

По словам Павла Алеппского, этот колокол, отлитый русским мастером, вскоре же от сильного звона раскололся и был спущен. Далее он подробно, как очевидец, рассказывает об отливке из обломков этого колокола другого, еще большего, и также русским мастером.

Подготовительные работы начались в первых числах февраля и продолжились в течение лета и части осени. Колокол был отлит, вероятно, в начале октября (Павел Алеппский не указывает точно времени отливки колокола). Работы под конец велись очень спешно, под непосредственным наблюдением патриарха Никона, которому, очевидно, хотелось звоном в эту невиданную громаду меди достойно встретить царя при возвращении его из победоносного похода 1801 против поляков. И действительно, к его прибытию колокол был поднят и повешен над литейной ямой, на деревянных столбах, подле Ивановской колокольни. На лицевой стороне колокола, обращенной к Успенскому собору, находилось изображение царя и царицы, на задней – патриарха Никона.

В первый раз в колокол стали звонить 9-го декабря, накануне въезда царя в столицу. Павел Алеппский сообщает также размеры и вес этого колокола. Окружность его – 11 брасс, т.е. 64 фута (окружность царя-колокола – 60 ф. 9 д.). Толщина края – один брасс, т.е. 5 ф. 9 д., величина слишком большая; но надо полагать, что автор измерял толщину по скошенному краю колокола, отчего она, естественно, вышла больше настоящей (хотя, все-таки, слишком велика). Весьма возможно, что здесь переводчик оригинала наших рукописей, по ошибке, написал ба, брасс, вместо бира, что значит локоть или фут. Вес колокола – 12000 пудов, а стоимость его, как он слышал от мастера и как сообщил патриарх Никон его отцу – 50000 рублей. Язык его весил 250 пудов и был толщиною в обхват. Звонили в колокол сто человек.

Через шесть лет, после Павла Алеппского, был в Москве барон Мейерберг⁴⁸⁰ и сообщает о том же колоколе следующее: «В Кремле мы видели лежащий на земле медный колокол удивительной величины, да и произведение русского художника, что еще удивительнее». (В другом месте он говорит, согласно с П[авлом| Ал[еппским], что мастер был молодой человек, 24 л[ет].)

«Этот колокол, по своей величине, выше эрфуртского, и даже пекинского в Китайском царстве... Русский колокол вышиною 19 футов, шириною в отверстии 18 футов, в окружности 64 ф., а толщиной 2 ф., язык его длиною 14 ф. На отлитие этого колокола пошло 440.000 фунтов меди, угару из них было 120.000 фунтов, а все остающееся затем количество металла действительно употреблено на эту громаду... Здесь речь идет о колоколе, вылитом [в] 1653 г.⁴⁸¹ в царствование Алексия: он лежит еще на земле и ждет художника, который бы поднял его»⁴⁸².

Мы не имеем никакого основания сомневаться в правдивости обоих путешественников. Но один из них говорит, что колокол был поднят тотчас по отливке и что в него звонили, а другой видел, несомненно, тот же колокол (судя по приложенному им рисунку) лежащим на земле.

Нам думается, что это противоречие только кажущееся и что показания обоих путешественников легко примирить. Мы представляем себе историю этого колокола в таком виде. Колокол был отлит в 1655 году из обломков другого, в 8.000 пуд[ов], сделанного за год перед тем. Тотчас же после отливки он был поднят и повешен на незначительной высоте, всего в рост человека, над литейной ямой (которая, конечно, была тогда же засыпана). Висел он, надо думать, недолго: в промежуток от 1655 года до 1661 г. он или был спущен, по ненадежности постройки, быть может, временной, на которой висел, или же сам сорвался, но, упав с небольшой высоты на рыхлую землю, не потерпел никаких повреждений. Разные причины, каковыми могли быть: затруднительное финансовое положение после первой польской войны, раздор царя с патриархом Никоном, вторая, не совсем удачная, война с Польшей, отсрочили вторичное поднятие колокола до 1668 года. Эту дату, означенную на царе-колоколе, можно считать верной; по крайней мере, голландец Стрюйс⁴⁸³, бывший в Москве в 1669 г., застал колокол уже висящим. Равным образом, Кольбергер⁴⁸⁴ в 1674 г. и Таннер⁴⁸⁵ в 1678 г. видели его висевшим на особенных деревянных подмостках, близ колокольни Ивана Великого («спереди башни», как говорит Таннер).

В большой пожар 1701 года этот колокол-великан сорвался и разбился. Спросят: почему вкрались ошибки в надпись на теперешнем царе-колоколе? Припомним, что надпись составлена спустя 80 лет по отливке первого колокола, и составлена, вероятно, по преданию, без справок с архивными документами; а предание легко могло смешать два колокола, отлитые в такой короткий промежуток времени – двух лет.

Мейерберг в 1661 году видел его и описал так: окружность этого колокола 64 фута, диаметр 18 фут[ов], толщина стен 2 фута, язык железный 14 фут[ов] длиною.

Стрюйс (Strauss), посетивший Москву в 1668–1670 годах, пишет: «Недалеко от Ивана Великаго стоит еще башня с толстыми перекладинами, на коих висит громадный колокол – более чем в 394.000 фунтов; один лишь язык его весит 10000 фунтов.

Колокол в ширину двадцать три фута, а в толщину два фута; раскачивают его пятьдесят человек с двух сторон. Звонят в него редко – только по большим праздникам да при приеме послов. Он издает столь сильный звук, что дрожит земля»?⁴⁸⁶.

Об этой колокольне летописец говорит: «Поставил (царь Михаил Феодорович) колокольню большому колоколу деревянную»⁴⁸⁷.

Рейтенфельс⁴⁸⁸, приезжавший в Москву в 1671 году, говорит про этот колокол следующее: «Посредине колокольня, называемая Иван Великий, возвышается над всеми прочими, вышиною она, поспорит с высочайшими в Европе.

Близ нея находится громадный колокол – частию на весу, частию на деревянной подставке, в 320.000 фунтов.

Народ не раз пытался поднять его с земли, но напрасно, многие даже поплатились жизнию за безразсудную попытку. Царь поставил себе священным долгом сделать более успешную попытку»⁴⁸⁹.

Далее Ван-Кленк⁴⁹⁰, бывший в Москве в 1675 году, описывает этот колокол так: «В середине Кремля стоит высокая башня – Иван Великий, покрытая наверху золоченой медью, со множеством колоколов.

Рядом с нею – другая, где висит претяжелый колокол, в поперечнике имеющий 23 фута, а весом, говорят, более 400.000 фунтов, язык длиною двадцать два фута, весит более 10.000 фунтов.

Раскачивают его пятьдесят человек и звонят только по праздникам да во время приема послов, тогда от его звона дрожит и трясется земля»⁴⁹¹.

Иоанн Корб⁴⁹² пишет: «Весьма замечателен также в Кремле храм, называемый Иван Великий (Ivan Velikoy): это церковь Блаженного Иоанна; башня церковная с вызолоченной крышей; в башне множество колоколов; один из них, наибольший во всем свете, весит две тысячи двести пудов (poedas) или, по нашей мере, весу в нем шестьдесят шесть тысяч фунтов»⁴⁹³.

К книге Корба приложен особый лист с изображением этого колокола, под которым находится следующая надпись: «Наибольший колокол, висящий в башне Дворцового храма, имеет в диаметре более трех оргий (сажен), в окружности 10 ½ оргий, толщиною 3 ½ фута, весит 66.000 фунтов нашего веса. Колоссальный язык имеет 1 ½ оргии толщины, а к его концу привязано весьма много веревок, посредством которых раскачивают его 40 и даже иногда 50 человек, и ударяют им в колокол для произведения звона, так как сам колокол, по причине его тяжести и величины, привязанный со всех сторон к крепким брусьям, расколыхать невозможно»⁴⁹⁴.

Сэр Джером Горсей, бывший в Москве в 16 столетии, пишет: «При Иоанне 4 построена посреди Кремля Башня из тесанного камня, называемая Blaveshina Collicalits (Благовещенская колоколица), с 30-ю большими колоколами приятнаго звона, служащими для всех соборов и красивых окружных монастырей. Все колокола заливаются разом в праздничные дни (которых очень много у русских), или заунывно звонят во время полночной молитвы»⁴⁹⁵.

Бернгард Таннер, член польского посольства, посетил Москву в 1678 году. Он довольно подробно описывает город и его достопримечательности.

Особенно его поразили колокола, которые он описывает следующим образом: «Другое украшение храму – башня до середины четыреугольная, а с середины до верху круглая; ее тамошние жители зовут Иван Великий (Jwan Welikoy).

Она заключает в себе тридцать семь колоколов следующим образом: на верху башни есть кругом пролеты, из коих в каждом по колоколу – дискантовому; во втором ряду под теми первыми столько же пролетов и колоколов – альтовых; под этими в третьем ряду тоже пролеты и колокола побольше – теноровые; в четвертом, наконец, ряду под этими тремя столько же колоколов – басовых; все они между собою составляют музыкальную гармонию.

По обе стороны башни – две стены; на каждой из них опять по колоколу, величиною гораздо больше предыдущих, из коих левый имеет в нижней окружности, измеренной мною бечевкой – 18 футов, правый же – 21 фут.

Но огромней, художественней и достопримечательней всех прочих – громадный колокол, висящий спереди башни.

Я его тщательно измерял и потому надеюсь, что читатель мне тем лучше поверит. Его нижняя окружность имеет двадцать восемь футов; самый корпус или бок – толщиною один фут с четвертью и двумя дюймами; высота простирается до семи футов; наконец язык, коим звонят, так велик и толст, что его едва могут охватить два человека.

Впрочем, весь город Москва в таком множестве наполнен церквами, что сами жители говорят едва ли можно определить точное их число; однако насчитывают до семи сот церквей (сколько общая молва говорит – их тысяча семьсот).

На крышах – остроконечная башня, с боку храма или даже на башне мало-мало по восьми колоколов, приспособленных для произведения сказанной уже музыкальной гармонии.

Каждая кровля церкви украшается восемью тоже башенками поменьше (куполами), из коих каждая осенена золотым крестом, формы совершенно искаженной – восьмиконечным.

Насколько велико это количество церквей, настолько редко москвитяне в них ходят. Они думают, что коли, проходя мимо церкви, они поклонятся да трижды перекрестятся, то уже больше ничего и не нужно.

Впрочем, к делам благочестия, по-видимому, относится у них и обычай праздновать изо дня в день чтимых ими святых звоном колоколов.

Звонят же у них, раскачивая не колокола, а дергая за привязанную к его языку веревку, в таком порядке: сначала шесть раз ударяют в один наименьший колокол, а потом попеременно с колоколом побольше шесть же раз; затем уже в оба попеременно с третьим еще большим столько же раз и в таком порядке доходят до самого большого; тут уже ударяют во все колокола и притом столько же раз.

Затем вдруг перестают, а там в том же порядке начинают сызнова. И так повторяется на дню много раз и притом в различных церквах и о желанию каждаго прохожаго, потому что доступ во все постоянно открыт для всякаго».

А как, случалось, зазвонят в замке (Кремле) в перечисленные выше тридцать-то семь колоколов, так, бывало, наводят тоску и какую-то внутреннюю дрожь»⁴⁹⁶.

Павел, архидиакон Алеппский, подробно описывая (1653 г.) колокольный звон, говорит, что: «По воскресеньям или большим праздничным дням звонили в Кремле во все колокола, вместе с громадным колоколом, звук которого подобен громовому раскату.

Между собором и церковью Архангела, с восточной стороны, находятся прекрасные колокольни, из коих одна перед Приказом, т.е. диваном, где всегда заседают визири. Снизу она восьмиугольна, огромных размеров; в ней восемь арок, и в каждой висит чудесный колокол. Один из этих колоколов с резьбой; люди знают его звон: в него ударяют в тот день, когда хотят совершить крестный ход, и тогда собираются священники со своими иконами в соборе.

Над этими восемью арками второй ярус, шестиугольный, поменьше нижняго; в верху также восемь арок, и в них также восемь колоколов. Над ними третий ярус еще меньше, он круглый и в нем много маленьких колоколов. Надо всем широкий пояс в четыре-пять аршин с четырьмя рядами золоченых письмен, а над этим – высокий купол, также позолоченный вместе со своим огромным крестом…

Число ступеней в Ивановской колокольне, в которой висит огромный колокол, сто сорок четыре. Внутри башни, по окружности ея, также есть многочисленные кельи. Из этой башни можно проникнуть туда, где висят два колокола, назначенные для звона в будничные дни и в канун праздников, в церковь Рождества, а также в вышеописанную высокую колокольню, ибо все они в одном ряду.

Башни эти выстроил и снабдил колоколами в Бозе почивший царь Иоанн, пожертвовав в свое время 120 домов с достаточным содержанием для приставленных к колокольням людей, которые приходят по очереди еженедельно и неотлучно пребывают в упомянутых кельях ночью и днем для звона в колокола.

В большие праздники и в дни крестных ходов, когда звонят во все колокола, звонари являются все и производят звон в следующем порядке. Должно знать, что у алтарного угла великой церкви снаружи висит маленький колокол, к которому приставлен человек. Когда наступает время звона в колокола, если это зимою, то, после второго часа, а если летом, то после третьего или четвертого, – приходит тот человек и ударяет в этот колокол один раз.

Находящиеся наверху люди, которые стоят уже наготове, в ожидании, услышав звон, ударяют в надлежащий колокол языком его около часа времени. Когда патриарх войдет в церковь, приходит тот человек и ударяет в маленький колокол два раза. Услышав его, звонари прекращают звон, пока не кончится чтение часов. Пред началом литургии выходит тот человек и ударяет в маленький колокол, чтобы звонари его слышали и знали, что наступило время литургии. Тогда начинается звон одиночными ударами. Им отвечают находящиеся в высокой колокольне приятным звоном в маленькие колокола, трогающим сердце слушателя. Затем им отвечают находящиеся под ними (звоном) во все средние колокола, а прочие (звоном) в свой ежедневный колокол. Это повторяется трижды. Если день воскресный или большой праздник, то заканчивают (звоном) во все большие колокола вместе с тем огромным колоколом, коего звон разносится подобно ударам грома.

Так как местоположение крепости Кремля, где находится дворец, очень высоко и господствует над окрестностями, даже над отдаленными полями и селениями, ибо это место в древности была гора и со всех сторон к крепости ведет подъем и всход, то по этой причине звон колоколов доносится до отдаленных окраин города и до селений. Эта огромная, высокая колокольня с золоченым куполом представляет издали красивый вид. Особенно, если на ее главу ударяют лучи восходящего и заходящего солнца. Если бы низменность вокруг этого города была безлесна, то колокольню можно бы было видеть на большом расстоянии при восходе и закате солнца, отражающегося на ее купол. Мы уже увидели ее на расстоянии десяти верст, на каковом – это два полных часа пути – различаешь ее взором, как неясный образ. По этой причине покойный митрополит Иса в своем стихотворении говорит: «Внутри царского дворца двадцать пять куполов из золота или смолы⁴⁹⁷, которые поблескивают издали на всем обширном пространстве», и далее говорит: «Ты слышишь его (колокола) звук на расстоянии трех дней пути». Но мы услышали (колокол) и увидели (колокольню) только на расстоянии десяти наших миль – не более…

Также и с вечера звон в колокола происходит по знаку, данному ударом в маленький колокол. Звонари ударяют небольшое число раз, пока патриарх не войдет в церковь, о чем тот человек дает им знать, и тогда некоторые из них немного позвонят, ударяя вместе зараз: это служит знаком вечерни.

Точно так же ночью тот человек подает звонарям знак, и они ударяют долгое время в назначенный для этого колокол, чтобы дать знать всему городу, и чтобы церковни вставали и ударяли в колокола своих церквей, что продолжается беспрерывно от полуночи до зари, т.е. звон в приходских церквах. Люди, находящиеся наверху, по знаку, данному им стоящим внизу, о том, что патриарх вошел в церковь, прекращают звон до начала утрени, когда тот опять подает знак, и они начинают звон в назначенные большие и малые колокола, по обыкновению. Если день воскресный или Господский праздник, То заканчивают, как мы сказали, продолжительным звоном в самый большой колокол. Также звонят вместе с ним во все колокола во время полиелея. При чтении Евангелия на утрени ударяют также зараз (во все).

Что касается того, когда они встают к службе по ночам, то в зимнее время, когда ночь бывает длинная, если нет Господского праздника, звонят в назначенный для того колокол в одиннадцатом часу; если же воскресенье или особенный праздник, то ударяют в девятом часу.

В летнее время когда ночи коротки, звонят к вечерне перед закатом солнца после девятого часа, а к утрене в четвертом часу ночи – это по будничным дням. Накануне воскресений и праздников звонят с вечера до истечения одного часа ночи. По этой причине мы испытывали страшное мученье: не спали по ночам и терпели большое беспокойство. Всего больше нас донимал колокольный звон, от гула которого дрожала земля, в канун воскресений и праздников, кои почти непрерывно следуют друг за другом, равно как и звон на заре, с полуночи до утра, ибо в этом городе несколько тысяч церквей.

Рядом с церковью, справа и слева, висят два огромных колокола, подобных громадному колоколу, который мы видели в Киеве в Св. Софии. Один из них с древних времен называется царицыным; в него звонят под воскресенья и в праздники, и по его звону всякий знает, что на другой день воскресенье или большой праздник. Второй колокол – патриарший звуком ниже; в него ударяют ежедневно утром и вечером; все церкви и монастыри ждут удара в этот колокол, и как только в него ударят, – если это будет рано утром, после восьми часов дня, то в него ударяют языком его непрерывно целый час несколько человек, – ударяют за ним в Чудовом монастыре, а потом в других…

Близ этой колокольни находится другая большая колокольня – четырехугольная – постройка с четырехугольным же куполом, разукрашенная разноцветными изразцами. Эта колокольня имеет четыре арки наверху. В ея куполе висит самый огромный колокол. Когда мы увидели и услышали его, пришли в изумление.

Мы измерили его окружность, и оказалось 62 пяди; толщина его края локоть, а высота более пяти локтей. На нем висят с двух сторон, сверху до низу, весьма большие камни на веревках, дабы он не раскачивался и звонить в него было легче. В известное время несколько человек снизу раскачивают эти веревки. Его железный язык, быть может, по объему равняется одному из больших колоколов в Молдавии: десять человек, стоя внутри, насилу могут раскачать его и ударять им о края колокола с той и с другой стороны.

Когда ударяют в этот колокол, он издает звук, подобный грому, не только стоящие подле не слышат, что кричат друг другу, но и те, которые находятся внизу, и даже те, которые стоят в Соборе и в других церквах. Об этом колоколе сказал приснопамятный митрополит Иса: «внутри дворец царский, насупротив великой церкви; в ней утвержден высокий, огромный колокол, перетягивающий всякий вес: тридцать юношей нужно, чтобы раскачать его веревками, скрученными из сердцевины конопли». Да, это тот самый колокол. Но мы благодарим всевышнего Бога за то, что при нас был сделан другой огромнее его: не было, не может быть и нет подобного его в мире. О том колоколе нам сообщили, что вес его 4000 пудов, как написано на нем, а этот весит более 12000 пудов.

В прошлом году мастера, по приказанию царя, сделали колокол в 8000 пудов, а железный язык его в 250 пудов. Над ним работали со всевозможным старанием непрерывно целый год, пока не окончили его; затем его повесили. Царь приказал звонить во все колокола в городе, потом зазвонили в этот колокол, и его звук покрыл все те. Царь послал всадников узнать, как далеко доходит его звук, и оказалось, как они нашли, около семи верст. Когда стали ударять в него сильнее, он вдруг разбился, как стекло, ибо его частицы не были хорошо очищены. Тогда его спустили, и царь приказал его разбить. Развели вокруг него сильный огонь, и он весь растрескался на куски. После этого царь отправился в поход. Мастер же, который произвел эту великую редкость – одно из чудес света, – умер во время моровой язвы»⁴⁹⁸,⁴⁹⁹.

Описывая свое путешествие до Москвы, Павел Алеппский сообщает много любопытных подробностей о колоколах и языках. В Яссах, в церкви Св. Саввы, колокольня примыкает к дверям церкви, к потолку ее подвешены колокола, числом пять; наибольший из них датской работы. Языки у них железные.

Над монастырскими воротами в Яссах колокольня и городские часы, которые все из железа, с большими колесами. Колокола привешены сверху на деревянных брусьях. Часы находятся в каморке в середине колокольни и имеют железную цепь, проходящую через потолок на верх к краю большого колокола; к ней прикреплен увесистый железный молоток. Для указания, что наступило время боя, существует длинный деревянный шест, выходящий из отверстия колокольни и имеющий приспособления, которые приводят в движение маленький колокол, висящий на наружном конце шеста; имя этого колокола будильник: его назначение пробудить внимание людей. Потом звонит большой колокол, причем цепь стягивается под колесами, молоток поднимается и падает на край колокола. Получается густой звук, слышный отовсюду в городе.

За вратами великой церкви Печерского монастыря две колокольни, одна насупротив другой, с западной стороны. Они деревянные, высокие, четырехугольные. Одна из них очень высокая и подъем на нее равняется всходу на Минарет Исы (Иисуса) в Дамаске. Она громадна и имеет много камор внутри; наверх ведет большая витая лестница. Наверху висят на деревянных брусьях пять больших и малых колоколов; там же находятся, скрытые в каморе, большие железные часы, бой которых слышен на большом расстоянии. Они возвещают каждую четверть часа одним ударом в малый колокол; когда пройдет час. Они ударяют четыре раза тихо, потом бьют известное число часов в большой колокол.

В то время, 4-го июня, они били до вечера 2 часа, 4-го таким образом день имел 17,5 часов, а ночь 6,5. У них есть извне, на стене колокольни, круг для солнечных часов. Другие часы висят снаружи каменной колокольни церкви Троицы, о коей мы упоминали.

Когда большие часы вечером пробьют 24 часа, эти ударяют много раз в железную доску с сильным боем⁵⁰⁰, дабы слышали находящиеся вне монастыря, вошли и заперли ворота. Другая колокольня, насупротив, ниже первой. На ней висит огромный колокол⁵⁰¹, подобно которому мы еще не видывали; он величиной с небольшой шатер и весит около 50 алеппских кинтаров⁵⁰².

Далее, описывая колокола Св. Софии, Павел Алеппский говорит: В то время ударили в большой колокол, мы вышли посмотреть (на него) и увидели нечто изумительное. Он гораздо больше колокола Печерскаго монастыря, в семь, в восемь раз: наверно он будет с большой шатер.

Железный язык его весит около 1,5 алеппских кинтара; двенадцать юношей с большим трудом могли его раскачать; и без того, чтобы кто-нибудь не раскачивал его внутри, он не мог бы дойти до краев колокола по причине его ширины. Когда ударяли в него, наши уши были оглушены его сильным, громоподобным звоном: я говорил своему спутнику громким голосом, и он не слыхал.

Прочная, высокая, деревянная колокольня, которая больше всех, виденных нами, шаталась и дрожала. Но звук колокола монастыря Печерского резче и выше, а звук этого колокола мягче и ниже; по-видимому, он из эмесского состава⁵⁰³.

В Златоверхо-Михайловском монастыре на каждых воротах висит большой колокол: если что-нибудь случится, то в него ударяют, чтобы дать знать всем находящимся в крепости.

В Путивле, по описанию Павла Алеппского, колокола на колокольнях их церквей все из превосходной желтой, тазовой меди, и уже от маленького удара звук разносится на далекое расстояние. Но их не раскачивают веревками люди, как в Молдавии и в земле казаков, а к их железным языкам привязаны бечевки и в них звонят снизу подростки и дети, ударяя языком о края; получается приятный и сильный звук, сладостный для слуха – устройство прекрасное и остроумное⁵⁰⁴,⁵⁰⁵.

Что до их точного числа, я после многих расспросов спросил у патриаршего архидиакона, сколько их. Он ответил, что больше четырех тысяч.

Но алтарей, где совершается обедня, больше десяти тысяч. Ибо в каждой здешней церкви по три и более алтаря, и каждая, как бы ни была мала и убога, имеет десять больших и малых, висящих над воротами (т.е. вероятно на звонницах) колоколов. в кои они звонят последовательно.

Но по воскресеньям и праздникам и во всенощные стояния они звонят в них во все разом. Как отрадно это христианскому сердцу, тогда как в Константинополе с Антиохией нет двух тысяч церквей, ни двух тысяч колоколов!..»⁵⁰⁶,⁵⁰⁷

Кольбергер же написал, что большой колокол поднимали на подмостки близ Ивана Великого в 1674 году в продолжение 9 месяцев. Во время пожара 19 июня 1701 г. колокол оборвался, разбился и лежал в Кремле до 1731 г.

Голландец Корнилий де-Бруин⁵⁰⁸, бывший в Москве в 1702–03 годах, описывая город, говорит: «Посреди кремлевской площади, окруженной различными зданиями, возносится башня или колокольня Иван Великий (Ivan Welike), подле которой находится громадный колокол, упавший с колокольни во время пожара в 1701 году и разбившийся от падения. Говорят, он весит 266,616 фунтов голландских, или 336 центнеров, т.е. 800 пудов с лишком, считая пуд равным 33 нашим фунтам.

Вылит этот колокол в царствование великаго князя Годунова (Gudenov). На площадку, где он висел, нужно всходить по 108 ступенькам, идущим между двумя башнями, и взошедши туда, можно видеть еще место, откуда он упал».

Колокол этот величины чудовищной; по краям его, с одной наружной стороны вылита русская надпись, с тремя, выпуклой резьбы, головами.

Поднявшись еще выше на 31 ступеньку, выходишь на другую площадку, где, в оконных арках колокольни, висят еще восемь колоколов, висящих в таких же окнах колокольни один другого меньше, из которых некоторые по два вместе.

С высоты Ивановской колокольни открывается самый лучший вид на город, со множеством церквей каменных, которыми он наполнен».

Далее Корнилий де Бруин прибавляет: «Другие думают, что русские приписывают колоколам особенное достоинство, приятное Богу; но они ошибаются. Русские только освящают колокола и звонят в них по большим праздникам, во время богослужения»⁵⁰⁹.

Описывая Москву, камер-юнкер Ф.В. Берхгольц говорит: «Мы обратили внимание только на громадный колокол, который рассматривали с удивлением. Он вылит по повелению царя Ивана Васильевича и потому называется Иваном Великим⁵¹⁰. По причине своей необыкновенной тяжести он все более и более оседал, так что, наконец, уперся даже в своде. Железная полоса, на которой он висит, страшной толщины. Когда в него звонят, язык раскачивают несколько человек веревками, а самый колокол всегда остается неподвижным, да за неимоверною величиною и тяжестью его и невозможно приводить в движение. На этой башне есть еще другие прекрасные и большие колокола, в которые сегодня, т.е. 6 января 1722 г., во все звонили. Самый большой из них имеет, как рассказывают, всегда очень глухой звук, когда в него звонят, что и неудивительно, если принять во внимание тесноту его помещения. Внизу башни сидят постоянно люди, которые от всех осматривающих ее и колокол требуют по нескольку копеек»⁵¹¹.

«Во время проповеди в Голландской Реформаторской церкви, в Москве, оба старшины (Vorsteher), которые, как и оба попечителя (Aelteste), избираются ежегодно, ходили сами с тарелками и звонком, но так, что один обходил одну половину прихожан, другой другую»⁵¹².

Далее, Берхгольц рассказывает: при осмотре Троицкой Лавры «епископ велел для нас звонить во все колокола, что, по причине их множества и величины, выходило очень хорошо. Самый большой колокол, вылитый в 1709 г., весит 350 п. или 14.000 ф. и имеет в окружности 7 ½ с.⁵¹³, а потому, как можно себе представить, и один уже немало громок»⁵¹⁴.

Высочайший указ императрицы Анны Иоанновны о литье Царя-колокола состоялся в 1730 г. По современной ведомости Артиллерийской и фортификационной конторы видно, что колокол отливался два раза.

Для первой отливки взято было 14124 пуд[а] 29 ф[унтов] меди, 1000 пуд[ов] олова. Второй же раз было прибавлено 498 п[удов] 6 ф[унтов] олова. Весом колокол вышел 12327 п[удов] 19 фунтов. Вышина колокола 20 ф[утов] 7 дюйм[ов], диаметр 22 фута 8 д[юймов]. Толщина стен вверху 9 вер[шков], в краяхъ 6 вер[шков]⁵¹⁵. Колокол отливал русский мастер Иван Федоров Моторин с сыном Михаилом.

Для отливки этого колокола употреблено было одного кирпича 1.214.000. Из этого числа на одну печь пошло 330.000 на основание и под лицо 300.000 и на утрамбовку внутри болвана и снаружи кожуха 250.000⁵¹⁶.

Отливка и переливка, кроме металла, стоили 141.000 руб.

Колокол в 8000 пудов сделался жертвою пожара в 1701 году и долго осколки лежали в Кремле, возбуждая удивление и русских и иностранцев. Императрица Анна Иоанновна, в 1731 году, решила воссоздать разбитый колокол, но еще в большем размере, а именно в 9000 пудов.

Поручено было сыну знаменитаго фельдмаршала, Миниху отыскать в Париже для сделания плана колокола искуснаго мастера.Такой мастер нашелся в лице королевскаго механика Жерменя, который, однако же, принял за шутку предложение вылить колокол в 9000 пуд[ов].

Но за дело взялся русский колокольный мастер Иван Федоров Моторин. Чертежи были сделаны тоже русскими мастерами, и в январе 1733 года работы в Кремле уже начались.

Работа кипела на Ивановской площади, и работало сто человек каменщиков, печников, кузнецов, плотников и др[угих] ремесленников.

Эти подготовительные работы продолжались до осени 1734 года, и ими очень интересовалась императрица, хотя сам мастер Моторин и терпел большую нужду. К концу ноября 1734 года подготовительные работы были закончены, и приступлено было к растопке меди.

26 ноября, в 4 часа, после молебна, затоплены были печи. К ночи медь стала расплавляться, топилась до утра и затем в печи было добавлено олово и медь. Все шло хорошо, но вдруг с 28 на 29 число, в 1 час ночи, у двух печей медь ушла под поды.

Моторин с товарищами решили добавить меди. С разрешения графа Салтыкова, тогдашнего главнокомандующего Москвы, начали бросать в печи старые колокола, олово, подушки, но медь в конце концов, прорвалась и в остальных печах. Моторин отводил медь в запасные ямы, выкапывал новые ямы, но отлитие колокола не удалось. В довершение неудачи, загорелась еще деревянная машина над формой, и пожар чуть было не принял больших размеров.

О несчастном событии донесли императрице, которую неудача весьма опечалила. Но Моторин снова принялся за работу. Однако же он вскоре умер, поручив дело сыну своему, Михайле, который и раньше был его деятельным помощником.

В это же время наблюдение за литьем колокола было поручено князю Ивану Барятинскому. В ноябре 1735 года все было опять готово к литью колокола, и 23 ноября назначено было растопить печи.

На этот раз были приняты особенные меры предосторожности: из полиции было вытребовано четыреста человек команды с пожарными трубами.

По окончании литургии в Успенском соборе, Коломенский архиепископ Вениамин обошел крестным ходом все постройки и печи, устроенные для литья колокола и, отслужив молебен, сам затопил первую печь. 25 ноября 1735 года литье Царя-колокола совершилось благополучно, о чем и засвидетельствовано в архивном деле по этому поводу⁵¹⁷.

О Царе-колоколе существуют два мнения: первое, что он перед пожаром в 1737 году был повешен на особых подмостках, стоивших 62.000 рублей, второе – то, что он никогда не был вынут из той ямы, где был отлит.

Царь-колокол, после своего отлития, до весны 1737 года, находился в родной своей яме, покоясь на железной решетке, утвержденной на двенадцати дубовых сваях, вбитых в землю. Над ямой находился деревянный сарай для прикрытия колокола. Весною упомянутого года, 29 мая, в Москве сделался страшный пожар, известный под названием Троицкого. Распространяясь со страшною быстротою, пожар охватил и кремлевские здания. Загорелась, разумеется, и деревянная постройка над ямой, в которой стоял Царь-колокол: в яму начали падать горящие бревна.

Сбежавшийся народ, чтобы спасти колокол, за который боялись, что он расплавится, стал изо всех сил заливать водою раскаленный металл. Огонь потушили, но за то испортили колокол: один край его не выдержал резкого перехода то раскаленности к охлаждению и откололся. Это увидели, когда стали расчищать яму.

С этого времени до 23 июля месяца 1834 года⁵¹⁸ колокол находился в земле, и о нем сложились целые легенды. Заговорили, что Царь-колокол состоит не только из меди и олова, но также частью из золота и серебра, которое во время литья колокола богатые люди из набожности бросили в расплавленный металл. Действительно, по указанию «Горного журнала» в 1883 году, в Царе-колоколе есть небольшое количество серебра, но оно составило случайную примесь к меди в самих рудах, из которых плавилась медь. Затем рассказывали о каком-то чудаке-математике, который хотел извлечь колокол из ямы, но неожиданно умер, не поделившись ни с кем своим открытием.

Царь-колокол. (Рис. из книги: Monferrand Auguste Ricard. Description de la grande cloche de Moscou. – Paris, 1840.)

Впрочем, и само правительство неоднократно возбуждало вопрос не только об извлечении Царя-колокола из ямы, но даже и об исправлении его. Хотели даже перелить его. Перелить его брался мастер Слизов, но расходы по перелитию оказались так велики (78,461 р.с.), что дело было отложено.

В земле Царь-колокол находился более ста лет и был вынут в 1833 году⁵¹⁹, по воле императора Николая I, и поставлен 4-го августа того же года на гранитный пьедестал подле Ивановской колокольни.

Монферан, которому было поручено руководство подъемом Царя-колокола из ямы и установкой его на пьедестал, описывает это так:

«28-го марта⁵²⁰ 1836 г. я приехал в Москву, чтобы вынуть Царь-колокол из земли, в которой он находился более века.

Колокол уже был разобщен от своей формы и стоял на железной решетке, которую я увидал, приказав очистить его от окружающей земли. Эта решетка была укреплена на двенадцати дубовых балках, составлявших, очевидно, часть литейной формы. В этом положении предпринята была чеканка неоконченных украшений колокола. Расположение места отливки колокола было выбрано, по всей вероятности, именно то, которое находили удобным для постройки колокольни, где хотели повесить его.

Новую колокольню предполагалось соединить с Иваном Великим несколькими галереями на разных высотах, чтобы придать им необходимую устойчивость переносить сотрясения от звона колоссального колокола. Пожар 1737 г. помешал осуществить этот проект; он уничтожил часть города, окружавшую колокол.

Деревянный барак над ним был уничтожен, и он весь был покрыт горевшими бревнами. Их невозможно было удалить, благодаря силе огня. Это и было причиной трещины колокола. Рукописи того времени указывают, что народ обливал водой страшно раскаленный колокол, думая этим его спасти, но получились противоположные результаты. Найденные остатки обугленных балок подтверждают этот факт. Все малообоснованные версии, повторявшиеся тогда по этому поводу, уничтожились с нахождением в земле около колокольни Ивана Великого, 21 год тому назад, двух записей.

Первая гласила: «Что в 1651 году царь Алексей Михайлович приказал отлить колокол весом в 320.000 фунтов и что этот колокол, прослужив до 1701 года, разбился при пожаре в кремле».

Вторая: «Что императрица Анна Иоанновна приказала перелить старый колокол и прибавить 80.000 фунтов, чтобы отлить новый».

Хотя вес нового колокола по приказанию императрицы Анны Иоанновны и должен превосходить на 80.000 фунтов веса колокола Алексея Михайловича, но легко может быть разница при больших отливках; хотя бы озаботились прибавить более металла. Но все же точно сказать нельзя, сколько весил колокол после отливки.

Сравнивая размеры этого колокола с другими, он превосходит величиной все существующие и служит украшением Кремля.

Долгое время думали, что невозможно его поднять.

Император Павел I в 1792 г.⁵²¹, в одно из своих посещений Москвы, указал талантливому механику J. Guirt придумать способ поднять колокол и поставить на другое место. Его проект, хорошо составленный, все же не мог быть выполнен из боязни, что при поднятии колокола – колосс сломается.

В 1819 г. генерал Bèthancourt поручил мне осмотреть колокол и привести рисунки с него. Спустя несколько лет инженер, генерал Fabre, имел такое же поручение, что позволяет думать о желании императора Александра I также переставить колокол. Прежний ли страх или другие какие-либо мотивы – но все же наибольший колокол в мире лежал в земле и изредка посещался любопытными иностранцами, знакомившимися с древностями Москвы.

Император Николай I, который заботился делать лишь полезное и приятное для своего народа, желал убедиться, возможно ли исправить колокол, и затем хотел для него построить колокольню; но огромные размеры делали невозможным его исправление способом, допустимым для малых колоколов.

Его императорское величество решил вынуть колокол и поставить на пьедестал около Ивана Великого.

Получив назначение представить проекты и руководить работами, я выехал в Москву, куда и прибыл 25-го марта 1836 г.

Первое, что я сделал, это приказал вынуть вокруг колокола всю землю на глубине 30 футов и поставил сруб для предупреждения обвала земли.

Несколько насосов работали, выкачивая воду для осушки почвы, и тогда лишь я мог рассмотреть весь колокол и убедиться, что кроме одного отбитого куска, лежащего около, колокол был цел, без каких-либо недостатков, и что он мог быть поднят и перенесен без какого-либо риска разбиться.

После этого, я приступил к сооружению лесов, которые вместе с другими приспособлениями были готовы через шесть недель.

30-го апреля я отправился за приказанием военного губернатора и членов комитета по постройке Кремля, которые и решили, что колокол будет подниматься на следующий день.

Не было еще и десяти часов утра, когда огромная толпа окружила Кремль и его окрестности, как я получил приказ начинать. Было пропето «Отче наш», дабы испросить свыше благополучного окончания работ.

Проект подъема Царь-колокола из ямы. (Рис. из книги: Monferrand Auguste Ricard. Description de la grande cloche de Moscou. – Paris, 1840.)

Подъем Царь-колокола из ямы. (Рис. из книги: Monferrand Auguste Ricard. Description de la grande cloche de Moscou. – Paris, 1840.)

После моего сигнала, рабочие и окружавший народ перекрестились, вороты заработали. Послышался треск лесов от натянувшихся канатов, но все скоро затихло, так как казалось они были достаточно прочны, и все увидали поднимавшийся колокол, тащивший за собой часть железной решетки, на которой он стоял. Первое усилие, чтобы тронуть огромную массу металла, было настолько велико, что 2 каната лопнули, а сломавшийся блок с силой отскочил в леса.

Колокол продолжал подниматься; глубокая тишина царила вокруг; слышно было лишь глухое регулярное потрескивание воротов. Интерес, смешанный со страхом, сменил надежду на успех, и люди, недавно меня окружавшие и заранее поздравлявшие, мало-помалу удалились. У меня осталось хорошо работавших девять воротов, что было более чем достаточно.

Стоя около колокола, прошедшего уже четверть дистанции, я велел подставить лестницу для удобства схода четырех рабочих, стоявших вверху для распоряжения канатами. Но операция подъема усложнилась, по случаю разрыва канатов, колокол принял неправильное направление, затруднявшее подъем; вновь более напряженные два каната одновременно рвутся, и я даю сигнал остановиться. Страх обуял всех, и из четырех рабочих, находившихся наверху, трое быстро сошли и остался лишь один, дожидаясь моих приказаний. Я послал его в яму под гудевший колокол устроить подставку из бревен. По возвращении этого храбреца, я приказал опускать колокол и без приключений установил его на бревна, отделив таким образом от земли.

Неудача первой попытки объясняется непрочными канатами. Опыт показал, что хотя они и выглядели новыми и крепкими, но все же испортились от сырости при перевозке их из Петербурга в Москву, где они пробыли шесть месяцев до моего приезда.

Я заказал новые канаты и увеличил для успеха число воротов до 20. По окончании всех приготовлений, 23-го июля, был назначен новый подъем в присутствии генерал-губернатора, главных начальствующих лиц города и членов комитета по постройке Кремля.

В пять часов утра, после молебствия об успешном подъеме, я приказал встать солдатам у воротов и в шесть часов пять минут после сигнала вороты заработали.

Немного спустя, показался колокол, покрытый древней пылью и, медленно поднимаясь, заполнил своей массой внутренность лесов. Блестяще выполненный подъем длился 42 мин[уты] 33 сек[унды], к большому удовольствию восхищенных жителей, осматривавших висевший колокол. Сейчас же прикрыли яму крепким помостом из бревен, на который поставили полозья на катках (тележка) и опустили на них колокол. Затем передвинули на пьедестал, где они был 26-го июля окончательно утвержден.

С художественной стороны, колокол замечателен красотой своей формы и скульптурных украшений, которые можно отнести к стилю школы «Bouchardon» и «Coysevox». Эти, неоконченные, во весь рост, натурального размера барельефы изображают портреты царя Алексея Михайловича и императрицы Анны Иоанновны. Между этими двумя портретами, на двух картушах, поддерживаемых ангелами, находятся поврежденные надписи, из которых возможно разобрать несколько слов. Верхняя часть украшена иконами Спасителя, Божией Матери и св. Евангелистов. Верхний и нижний фриз с большим искусством составлен из пальмовых ветвей тщательной работы.

Если верить народным сказаниям, то металл колокола содержит некоторое количество золота и серебра, которое богатые и благочестивые люди прибавляли к меди во время отливки колокола; цвет беловатый, которого не имеют другие колокола, как бы подтверждает высказанное предположение. Благоговение к колоколу московского народа не позволяло взять частицу его, чтобы удостовериться, из чего он состоит.

Его величество государь император приказал, чтобы сверх колокола возвышался бронзовый золоченый крест, и я был вынужден, чтобы поместить крест с сопровождавшим его украшением, отрубить литники, которые еще не были сняты. Анализ этого металла был сделан заботой полковника Соболевского в Петербурге, в лаборатории минного корпуса. Результаты дали: меди – 84,51; олова – 13,21; серы – 1,25; потеря – 1,01. Потеря состояла из цинка и мышьяка, которых нашли лишь следы.

Царь-колокол поставлен на площади Кремля, рядом с колокольней Ивана Великого на восьмиугольном гранитном пьедестале; над ним возвышаются 4 кронштейна, поддерживающие шар с греческим бронзовым (золоченым) крестом. Полная вышина этого памятника 34 фута.

На одной стороне пьедестала имеется следующая надпись, которую я сочинил и Его величество государь император утвердил. Эта надпись, славянскими буквами, выгравирована золотом на мраморе синевато-белесоватого оттенка, называемого bordillo: «Колокол сей вылит в 1733 году⁵²² повелением государыни императрицы Анны Иоанновны. Пребыл в земле сто и три года и волею благочестивейшаго государя императора Николая 1-го поставлен лета 1836 августа в 4 день» (см. рис. на сл. стр.).

Отколотый кусок прислонен к пьедесталу, чтобы можно было видеть внутренность этого монумента, который может быть назван наиболее интересным и необыкновенным в своем роде⁵²³.

Вот эпиграф, который взял Монферан для своей книги о подъеме Царя-колокола:

«Но кто бы мог проникнуть в тайны Господа?..

Ты долженствующий присоединять свой голос к нашим молитвам

И с высоты Кремля, в торжественные дни, призывать народ

к подножию святых алтарей –

Увы!.. с самого твоего рождения, на смерть обреченный,

Ты не мог выполнить твоего великого назначения».

В «Горном журнале»⁵²⁴ помещены списки надписей, находящихся на Царе-колоколе: 1. «Блаженныя и вечнодостойныя памяти великаго государя царя и великаго князя Алексея Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца повелением, в первособорной церкви Пресвятыя Богородицы – честнаго и славнаго Ея Успения, слит был великий колокол, осмь тысяч пуд меди в себе содержащий, в лето от создания мира 7162, с Рождества-же по плоти Бога Слова 1654; из меди сего благовестить начали в лето мироздания 7176, Христова-же Рождества 1668 и благовестил до лета мироздания 7208⁵²⁵, Рождества-же Господня 1704 года⁵²⁶, в которое месяца июня 19-го дня, от великаго в Кремле бывшаго пожара, поврежден; до 7239⁵²⁷ лет от начала мира и Христа, в мире Рождества прибыв безгласен».

Вторая надпись: «Благочестивейшия и самодержавнейшия великия государыни императрицы Анны Иоанновны, самодержицы всея России повелением во славу Бога в Троице славилась в честь Пресвятыя Богоматери, в первособорной церкви славнаго Ея Успения, отлит колокол из меди прежняго осмь тысяч колокола пожаром поврежденнаго с прибавлением материи двух тысяч пуд, от создания мира в 7242, от Рождества же во плоти Бога Слова 1734, благополучнаго ея величества царствование в цетвертое лето».

Некто архитектор Форстенберг, в 1770 году, хотел впаять вышибленный край, но, не приведя в исполнение своего способа, умер от чумы.

Император Павел приказал было передвинуть колокол на новое место, но предположение не было приведено в исполнение из опасения сломать колокол.

В 1819 году император Александр Павлович поручил расследовать вопрос о поднятии колокола инженеру Фабр, но и на этот раз дело не ограничилось одними предположениями.

Через два года яму расчистили, застлали досками и обнесли перилами; сделали даже лестницу, по которой можно было опускаться вниз и осматривать внутренность колокола.

Тут впервые были прочтены надписи о колоколе царя Алексея Михайловича и о вылитии самого Царя-колокола. При императоре Николае Павловиче решено было извлечь колокол из ямы и поставить на пьедестал. Это дело было поручено, как было сказано выше, французскому инженеру Монферану, строителю Александровской колонны, Исакиевского собора и др. грандиозных зданий⁵²⁸.

Колокол украшен наверху изображениями московских чудотворцев, а посредине – особ императорской фамилии; из них императрица Анна Иоанновна изображена во весь рост, но ясно вышли только голова и корона.

Вопрос о спайке: Царя-колокола поднимался несколько раз и всегда безуспешно.

[В.В.] Стасов о спайке Царя-колокола говорит:

«Блестящая деятельность отца Израилева⁵²⁹ в отношении к исследованию русских колоколов и усовершенствованию наших звонов невольно приводит к мысли: как хорошо было бы, если бы этому же замечательному нашему ученому и деятелю поручено было, однажды спаять снова, привести в известный определенный тон и поднять на колокольню знаменитый Царь-колокол.

Детали украшений на Царе-Колоколе. (Рис. из книги: Monferrand Auguste Ricard. Description de la grande cloche de Moscou. – Paris, 1840.)

Возможность эта вполне доказывается тем, что отцу А.А. Израилеву случилось, однажды, вполне счастливо спаять вновь и привести в прежний тон камертон, у которого сломилась случайно одна из ветвей. Восстановление же в прежнем виде колокола, полтораста лет тому назад свалившегося в яму и никогда еще не звонившего, было бы, конечно, для нашего счастья, одним из торжеств нашего времени. Ведь Царь-колокол, в 12.000 пуд[ов] весом, первый колокол в мире. Зачем же ему молчать!⁵³⁰

Несколько лет тому назад появился проект инженера Н.В. Подчиненова⁵³¹ – поднять Царь-колокол, спаять его и водрузить на колокольню.

Надо быть признательным тем лицам, которые не допустили подобного вандализма.

Часть украшений Царя-Колокола (Рис. из книги: Monferrand Auguste Ricard. Description de la grande cloche de Moscou. – Paris, 1840.)

Если спайка чугуна, железа и меди электричеством, кислородом и ацетиленом получила в последнее время права гражданства, но до сего времени все попытки спайки колоколов даже самого малого размера еще не достигали цели – при спайке звук колокола совершенно терялся. Припаять отколотый огромный кусок к Царю-колоколу, при нынешних технических средствах с гарантиею сохранности в нем нормального звука, нет возможности.

Ответ автора проекта на вопрос: «Но будет ли колокол звонить?» – «А уж это зависит от того, как он отлит» – показал незнание его колокололитейного дела и абсолютное недопускание потери звука при припайке куска. Не производя опыта и с маленькими колоколами, вздумал сразу взяться за Царь-колокол. Почему автор не применил своих знаний к разбитым колоколам при церквах.

Должна же спайка стоить дешевле чем переливка старого колокола на новый, но до сего времени о подобном применении знаний Н.В. Подчиненова нам не пришлось слышать.

Вот что говорит автор по поводу своего проекта.

«Действительно, я хотел спаять колокол при помощи электричества, – начал Н.В. Подчиненов, – такой способ спайки уже не новость. Честь изобретения его принадлежит инженеру Славянову. Он давно уже придумал этот способ и тогда же предлагал осуществить проект припайки отбитого куска к Царю-колоколу и поднятия колокола.

Тогда это было слишком дорого. Он назначил баснословную цену – 500000 руб. С Царем-колоколом этот способ не прошел, но он получил все-таки применение.

Теперь этот способ практикуется в Сибири для литья чугунных и медных частей. Как-то в разговоре с представителями высшего духовенства я высказал мысль о возможности подъема колокола и приведения его в должный порядок. Мысль мою поддержали. Я начал делать всевозможные вычисления. Составил проект.

По моему подсчету, такое дело обошлось бы приблизительно в 150 т. руб. Тогда же я начал переговоры со старостой Патрикеевым и с обществом хоругвеносцев. Впрочем, ни те, ни другие не поддержали моего проекта в материальном смысле. Находили невозможным истратить на это дело крупную сумму в 150000 рублей. Конечно, это деньги большие, но если принять во внимание историческое значение колокола, то их следовало бы истратить.

Когда я занялся этим делом, то, роясь во всевозможных архивах и в делах, я почерпнул много интересного материала, совершенно неведомого не только широкой публике, но даже многим специалистам.

Мне кажется, что духовенство должно было бы особенно интересоваться этим проектом в виду той легенды, которая сложилась вокруг Царя-колокола.

У старообрядцев и сектантов существует легенда, что Царь-колокол сам поднимется и зазвонит в день Страшного суда...

Для осуществления проекта 150 тыс. необходимы вот почему. Самая спайка обошлась бы тысяч в 50. От 30 до 50 тысяч рублей стоил бы подъем.

Самое дорогое – это устройство особого приспособления в виде станка для того, чтобы поворачивать колокол. Так как колокол весит 12000 пуд[ов], то, несомненно, самая затруднительная часть проекта – это поворачивание колокола.

В виду же того, что колокол имеет много трещин, начиная от раструба и кончая почти местом для ушка, его необходимо поворачивать для спайки трещин. Такое приспособление, конечно, можно было бы сделать, хотя я и не занимался составлением его проекта».

«Выдержит ли колокольня?»

«Да, это я вычислил. Кроме того, я осматривал место, чрез которое нужно было бы ввести колокол. Там, пожалуй, пришлось бы сделать в стенах небольшие выемки. Конечно, колокол нужно повесить не на самую колокольню, а на Филаретовскую пристройку, где висит сейчас колокол в 4000 пудов, который, кстати, называется тоже Царь-колокол. Вот, пожалуй, расходы увеличило бы приобретение особой машины для пайки. Вероятно, обошлась бы она тысяч в 15. Надо заметить, что обыкновенные машины не выдерживают этого способа работы и сгорают».

«Но будет ли колокол звонить?»

«А это уже зависит от того, как он отлит. Впрочем, судя по внешности, он звонить должен. Его отливку можно назвать идеальной. К концу раструба он утолщается до 12 вершков, а к ушку он значительно тоньше».

«Ведь есть же, как мне рассказывали, в Пекине колокол в 8000 пуд[ов]⁵³², который звонит. Этот колокол теперь считается величайшим в мире. Значит, если бы мы водрузили на место наш Царь-колокол, то самым большим в мире стал бы он.

Конечно, пришлось бы сделать язык. Но это не так дорого. Занимаясь этим вопросом, я узнал много интересного о прошлом колокола. Мне было разрешено посещать архив Императороского Двора, и там я нашел целых 600 номеров «дела о колоколе».

Касается «дело» передвижения колокола на то место, где он стоит теперь. Раньше он стоял на другом месте, внутри двора, между дворцом, Чудовым монастырем и колокольней Ивана Великого. Там он находился в яме. Я нигде не нашел указаний, что это за яма, но думаю, что это та самая яма, над⁵³³ которой отливали колокол.

Приблизительно в 1834 г. был возбужден вопрос о подъеме колокола из ямы и передвижении его на теперешнее место. Как это часто бывает и в данном случае все дело было проведено с гораздо большими расходами, чем это требовалось. В архиве я нашел любопытное указание. При дворцовом ведомстве в Москве тогда существовала техническая контора. Помощник архитектора, простой техник, предложил такой незамысловатый план. Он составил проект, по которому из ямы нужно было вырыть очень пологую дорожку к тому месту, где стоит теперь колокол. Потом людьми или лошадьми колокол надо было прямо докатить на место. Этот проект был послан в Петербург, причем техник вычислил, что все дело передвижения стоило бы не дороже 8000 рублей.

В Петербурге проект отдали известному тогда инженеру-французу Монферану, строителю Исаакиевского собора. Так как он порусски не говорил, то пришлось проект ему перевести на французский язык. Я видел на самом подлиннике проекта переведенную надпись: «Неудобоисполнительно».

Таким образом, по неизвестным причинам, француз-инженер, считавшийся, конечно, большим специалистом-авторитетом, признал проект негодным. Взамен составил свой. Конечно, гораздо сложнее и дороже.

По его проекту, который, кстати сказать, и был приведен в исполнение, с колоколом поступили так. Над ямой построили леса, вытащили колокол из ямы, перекатили до того места, где ему нужно было стоять, и потом подняли на подставки. Естественно, что этот способ гораздо сложнее. Это подтвердила и крупная цифра расхода в 30000 рублей.

Итак, если бы мне пошли навстречу, можно было бы водрузить колокол и достичь того, что этот памятник старины гораздо реальнее проявлял бы свое историческое значение»⁵³⁴.

После Царя-колокола следующий по величине Троице-Сергиевский, весом более 4000 п[удов], отлит в 1748 г.

Второй по размерам находится в Японии в г. Киото, отлит в 632 г., весит 4685 п[удов].

Третий – Большой Успенский, 4000 пуд, отлит в 1817 году⁵³⁵ взамен разбившегося в 1812 году колокола, отлитого при императрице Елизавете⁵³⁶ Петровне в 1760 г.⁵³⁷ и весившего 3351 п[уд].

Четвертый – Св. Иван, 3500 пуд[ов], отлит в 1819 г.⁵³⁸

Пятый в г. Пекине в 3400 пуд[ов]⁵³⁹.

Шестой – в Савино-Сторожевском монастыре, лит в 1667 году⁵⁴⁰, весом 2125 пуд[ ов].

Колокола от 1000 пуд[ов] находятся во многих монастырях.

Звон на Ивановской колокольне представляется необыкновенно торжественным, особенно когда производится во все колокола, что бывает в самые большие праздники и при торжественных случаях; он называется «красным звоном» и имеет свою особую мелодию.

В ночь под Христово Воскресение красный звон совершается по-особому, исстари существующему в Москве, обычаю. Призывный звон к заутрене начинается с колокольни Ивана Великого в Кремле. Для вящего благолепия и торжественности этого великого момента все московские церкви должны ждать, пока ударит громадный Успенский колокол Ивана Великого.

На первый удар его, вдали, подобно эху, отзывается колокол Страстного монастыря и затем уже разом, как будто по мановению капельмейстера, начинают гудеть колокола всех сорока-сороков московских церквей.

Еще только не успели пробить полночи часы на Спасской башне, как задребезжал сигнальный колокольчик «кандия» от Успенского собора и, как всегда бывает, многотысячная толпа на площади Кремля стихла; и вдруг ударили... Дрогнул воздух, рассеченный густым, но мягким ударом Успенского колокола! Торжественно понеслась, разрастаясь, широкая звуковая волна; перекатилась она с кремлевского холма за Москву-реку и разлилась далеко вокруг.

Как хорошо, как торжественно потрясает ночной, остывший воздух это густое «бархатное» la bemol! Второй удар еще сильнее, еще сильнее, еще могучее, а в отклик ему перекатный звон тысячи колоколов всех церквей слился в один протяжный гул.

Растут все больше и больше радостные звуки, переливаясь, дробясь среди торжественной тишины ночи! Чудится, будто бы не землею порождены они, будто с темного свода небес льется этот могучий, стройный звон колоколов на безмолвную землю, оцепеневшую в немом благоговении.

Этот величавый «красный звон» московский, этот «язык неба» – лучше всего слушать с высоты Воробьевых гор, особенно если ветер на Москву. Тогда масса звуков борется с течением воздуха и не сразу, а постепенно наступает на вас, наполняя собою огромное пространство, раскинувшееся между «Воробьевкой» и городом.

А.Н. Муравьев, путешественник по св[ятым] местам, пишет: «Посреди таинственной тишины сей многоглаголивой ночи внезапно с высоты Ивана Великого, будто бы из глубины неба, раздался первый звук благовеста, – вещий как бы зов архангельской трубы, возглашающей общее воскресение. И вот, при первом знаке, данном из Кремля, мгновенно послышались тысячи послушных ему колоколов, и медный рев их наполнил воздух, плавая над всею первопрестольною столицею; она была объята сим торжественным звоном, как бы некоею ей только свойственною атмосферой, проникнутою священным трепетом потрясаемой меди и радостью благовествуемого торжества. Слышало ухо и не могло насытиться сей дивною гармонией будто бы иного надоблачного мира»⁵⁴¹.

Англичанин Мекензи Уоллес⁵⁴², иронически относящийся ко всему русскому, так описывает кремлевский звон под Светлое Воскресение: «Толпа стояла в ожидании доброй вести: «Христос Воскресе!» с приближением полуночи шум голосов постепенно затихал, особенно к двенадцати часам, когда большой колокол Ивана Великого начал гудеть своим густым басом. По этому сигналу со всех других московских колоколен вдруг раздался радостный перезвон».

Далее Мекензи Уоллес говорит: «В то же самое время каждый из колоколов Москвы, которым имя легион, казалось бешено желал заглушить своего соседа; рев большого колокола над нашими головами смешивался с тонкими и острыми звуками своих тщедушных соперников.

Если демоны живут в Москве и не любят колокольного звона, как это предполагают, то в эту ночь у темного царства должен был происходить настоящий погром с поголовным бегством. Всему этому оглушающему шуму вторили частые пушечные выстрелы с Тайницкой башни»⁵⁴³.

Колокольня Иван Великий была издревне общею колокольнею всех кремлевских храмов. Первоначально создана в 1329 году великим князем Иоанном Первым Даниловичем Калитой, с церковью во имя св. Иоанна Лествичего или Списателя Лествицы в память рождения сына Иоанна, в день, празднуемый этому святому.

В 1508 году, эта церковь, называвшаяся Иоанн Святый иже под колоколы, перестроена при великом князе Василии Иоанновиче, Алевизом⁵⁴⁴.

Колокольня же в том виде, как она есть, довершена надстройкою во второе лето правления Бориса Годунова, и без сомнения начата в царствование боголюбивого и богомольного царя Феодора Иоанновича⁵⁴⁵.

Таким образом, распространившееся предание о постройке этой колокольни Борисом Годуновым, во время голода, для прокормления народа, есть мнимое.

Колокольня закончена в 1600 году, за год до неурожайного года (1601) и за два и более до совершенного голода или меженины, когда Борис по преданию, основанному на следующих строках Николаевской⁵⁴⁶ летописи: «Видяж царь Борис такое Божие прогневание и повеле делати каменное дело многое, чтобы людям питатися и сделаша каменныя палаты большия, на взрубе, где были царя Ивана хоромы»⁵⁴⁷, предпринял каменное дело для прокормления рабочего народа в Москве.

Под главой Ивановской колокольни находится следующая подпись: «Изволением Св. Троицы, повелением великаго государя и царя В. К. Бориса Феодоровича всея России самодержца, и сына его благовернаго великаго государя цесаревича князя Феодора Борисовича всея России, храм совершен (т.е. окончен), позлащен во второе лето государства их 108 (1600) году»⁵⁴⁸,⁵⁴⁹.

Итальянский мастер Петрок⁵⁵⁰ строил храм Воскресения. Он окончил постройку уже в 1543 году, не доделал только каменной лестницы к храму, которую, как и двери в храм, приделали уже московские мастера в 1552 году.

Неизвестно по какому обстоятельству храм был устроен на высоте третьего яруса всего здания и для каких потребностей оставались два нижние яруса, возле которых построена была лестница.

Летопись не упоминает при этом, что здание было построено для колоколов, и именно для больших колоколов, какой, например, был слит в 1533 году с именем Благовестник, помещенный до времени на деревянной колокольнице за алтарем Архангельского собора, по всему вероятию в ожидании, когда построится упомянутое здание новой колокольни.

Должно заметить также, что колокольня была выстроена в стенообразном виде на четыре угла по древним русским образцам новгородских и псковских.

Что здание строилось именно для такой колокольни, это вполне подтвержает весь склад его основания необычайной фундаментальности и прочности.

Строительная масса нижнего этажа состоит из сплошной кладки камня или кирпича и имеет стены толщиною в четыре аршина. Основные стены Ивана Великого имеют три аршина толщины.

«По-видимому, – говорит [И.Е.] Забелин⁵⁵¹, – свидетельство о постройке этого здания в 1543 году описателями московских достопамятностей было забыто, так что здание обозначалось именем пристройки к Ивану Великому, сооруженной будто бы при царе Михаиле Феодоровиче и при патриархе Филарете, почему здание стали именовать Филаретовскою пристройкой и Филаретовской башнею»⁵⁵².

Между тем в действительности выходило наоборот⁵⁵³. Самый Иван Великий, построенный в 1600 году, является пристройкой к этому коренному древнему зданию с южной стороны, а с северной его стороны при Михаиле Феодоровиче была сооружена так называемая Филаретовская патриаршая пристройка, что и составило одну связанную группу колоколен, состоявшую из трех отделов: из Ивановского столпа, из здания, сооруженного Фрязином Петроком, и из Филаретовской пристройки, как это в том же виде существует и доныне⁵⁵⁴.

В 1812 году Наполеон⁵⁵⁵ старался взорвать всю эту группу и достиг цели только наполовину. Были разрушены: Филаретовская пристройка и верхняя половина здания Фрязина. Иван Великий оказал только неопасную трещину.

Один из очевидцев, бывший в Москве в 1812 году, вот как описывает Ивановскую колокольню после взрыва: «По совершенном изгнании неприятеля из Москвы, в Кремль никто впускаем не был караулившими казаками; однако мне случайно удалось проскользнуть и взглянуть вблизи на его разрушение.

Первое внимание я обратил на колокольню Ивана Великого, лишенного на главе венчавшего его креста; хотя он, т.е. Иван Великий в основании своем и не потерпел повреждения, но находившаяся подле него часть колокольни была взорвана и на том месте, где с ним соединялись пристройки, излом красных кирпичей уподоблялся кровавой ране.

Разрушенная часть колокольни представлялась в виде огромной кучи раздробленных камней, на ней лежали от тысячи до трех тысяч пудов три большие колокола, как легкие деревянные сосуды, перевернутые кверху дном силою взрыва.

Стены соборов: Успенского, Архангельского, Благовещенского и Грановитой палаты до того были облеплены толстым слоем мусора, при взрыве колокольни, что невозможно было определить прежнего колера, железные крыши их были пробиты огромными камнями, толстыми деревянными брусьями и тяжеловесными языками от больших колоколов»⁵⁵⁶.

По тщательном исследовании оказалось: взорвана старая колокольня возле Ивана с храмом Рождества Христова, построенная в 1543 году Фрязином Петроком Малым, но разрушилась у ней только верхняя половина, где висели большие колокола, упавшие на землю, под грудой камней и кирпича.

Основание здания осталось целым. Большой Успенский колокол, как было сказано выше, разбился, у Реута отбились уши, воскресный и будничный сохранились в целости.

Точно также разрушилась только в верхней половине стоявшая возле Филаретовская пристройка с меньшими колоколами⁵⁵⁷.

Впоследствии к Реуту вновь были искусно приделаны уши и тот колокол нисколько не изменился. Но в последние годы этот колокол от вделанных ушей и от времени настолько повредился и обветшал, что в него стало опасно звонить, почему он стал негодным к употреблению и теперь в него совершенно не звонят⁵⁵⁸.

В Западной Европе наибольший колокол находится в Кельне, это – «Kaiser Clocke», лит в 1847 году, весом около 1670 п., вышины 3,25 метр., диаметр 3,4 м.

Любопытно отметить, что русские, заимствовав на Западе колокола для применения к церковной службе, не позволяли иметь колоколов иностранцам, церкви которых находились в Москве.

Рейтенфельс, посетивший Москву в 1671 году, сообщает: «Из предместий замечательна Иноземная слобода или Кукуй, лежащая от внешней ограды города недалеко. Дома в ней деревянные, построены на немецкую стать. Здесь, вдали от русских, немцы имеют три лютеранских кирхи и две кальвинистских – голландскую да английскую, но без колоколов»⁵⁵⁹.

Этот же случай отмечает и Эрколе Зани⁵⁶⁰, бывший в Москве в следующем 1672 году, и Кольбергер⁵⁶¹, который прибавляет, что нет не только колоколов, но даже и органов.

Новконце 17 столетия нетерпимое отношение русских к иноземцам, впрочем, кроме католиков, видимо, прекратилось. Адам Брандт, бывший в Москве в 1692–1694 годах, пишет: «Лютеранам, коих там (т.е. в Москве) много, как и кальвинистам, дозволено свободно отправлять богослужение. Первые в Немецкой слободе имеют две прекрасных каменных кирхи, вторые – одну, тоже прекрасную.

Католики же, подобно жидам, могут совершать службу лишь в купленном ими доме, но с тем условием, чтобы в царстве не было ни одного иезуита и не совершалось мессы, а иначе – его прогонят, что и было с одним иезуитом несколько лет назад, дерзавшим это сделать.

Нынешний царь Петр Алексеевич подарил камню на новую церковь, позволил соорудить и колокольню»⁵⁶².

Доктор Отте в своей книге Clockenkunde вот что сообщает о русских колоколах.

«Что касается числа колоколов, то Россия удерживает первенство перед всеми странами земли. Ее церкви в избытке снабжены колоколами всякого рода и величины, и в одной Москве их находится до 1700. Колокольня Ивана Великого имеет в четырех ярусах 37 колоколов. Собственный звон колоколов, посредством раскачвания их, не в обычае; большие колокола вообще не назначены для качания и поэтому привязаны крепко и неподвижно. Но Иван Великий в Москве знаменит не только числом, а еще более гигантской, граничащей со сказочностью, величиной многих своих колоколов; впрочем, трудно согласить между собою различные противоречивые известия об этом. Колокольня при пожаре 1812 г. потерпела значительные повреждения. Колокол по имени «Большой», слитый в 1710 г.⁵⁶³, весом в 124000 фунтов (3100 пудов), упал и потому не употребляется⁵⁶⁴. В 1817 г.⁵⁶⁵ император Александр приказал поднять его и одновременно увеличить до 144000 фунтов (3600 пуд[ов]). Перелил его Богданов⁵⁶⁶ и очень удачно. Колокол имеет 18 футов в поперечнике и 21 фут высоты⁵⁶⁷; его язык весит 4200 фунтов (105 пудов); он украшен рельефными портретами императорской фамилии, равно как изображениями Спасителя, Пресвятой Девы и Иоанна Крестителя. Этот так называемый «Новый Колокол» – самый большой из всех, какие употребляются, но еще более превосходит его другой, которым, кажется, едва ли хоть один раз воспользовались. Этот «Царь-колокол», бесспорно, величайший в свете, ведет происхождение от времен императрицы Анны и перелит в 1734 г. из еще большего старого испорченного колокола⁵⁶⁸. Его поперечник имеет 22 фута 5,3 дюйма, высота 21 фут 4,5 дюйма и толщина его вершины 25 дюймов. Вес его считается в 400000 фунтов (10000 пудов) и оконечность языка имеет 6 футов в объеме. Гигант, который еще в 1737 г. упал во время пожара стропил и отчасти ушел в землю, в 1837 г. (через 100 лет) по приказанию императора Николая был поднят из его могилы и поставлен на каменный фундамент; он украшен рельефами и надписями, но на одной стороне основания у него отломлен столь большой кусок, что можно свободно входить внутрь колокола»⁵⁶⁹.

Величина наших колоколов особенно делается осязательной при сравнении ее с величиной колоколов в главнейших городах Западной Европы.

У нас, в России, многие древние колокола были уничтожены по тем или другим соображениям. Так, например, для отливки Царя-колокола пошло старинных колоколов на 1.276 п[удов] 36 ф[унтов]; также Петр I после неудачной Нарвской битвы приказал многие колокола перелить в пушки. Сколько для этого уничтожено было колоколов, можно судить по тому, что из них было отлито 100 больших и 143 малых пушек, 12 мортир и 13 гаубиц. О том, когда состоялся указ Петра о переливке колоколов в пушки, в архивах не найдено. Сам Петр пишет о нем в «Гистории Свейской войны»⁵⁷⁰.

Один Печерский Вознесенский монастырь в Нижнем-Новгороде послал колоколов для литья пушек более трехсот пудов⁵⁷¹.

Из донесения Виниуса царю от июня 1701 года видно, что в Угличе, например, по царскому указу, присланному в 1701 году в воеводскую канцелярию, взято колокольной меди 356 пуд[ов] 19 ф[унтов], а именно: «а) с монастырей: 1) Воскресенского 32 п. с лишком, 2) Алексеевского более 40 п., 3) Покровского до 36 п., 4) Николо-Улейменского до 36 п., 5) Богоявленского девичьего более 12 п.; 6) с приходских церквей: 1) с собора более 17 п., 2) с церкви св. ап. Петра и Павла 13 п., 3) прор. Илии 4 п., 4) Василия Великого более 6 пуд., 5) апост. Филиппа более 7 п., 6) св. царевича Димитрия на Крови более 3 п., 7) Николая Чудотворца на Песках более 5 п., 8) Николая Чудотворца на Сухих прудах до 14 п., 9) Николая Чудотворца на Петухове до 4 п., 10) Николая Чудотворца Подстенной (т.е. подле городской стены) более 14 п., 11) Воздвижения Креста Господня бол. 3 п., 12) Благовещения пресв. Богородицы более 3 п., 13) Казанской иконы до 6 п., 14) Св. Иоанна Предтечи бол. 17 п., 15) Макария Египетского 3 п. слишком, 16) Вознесения до 6 п., 17) Введения во храм более 5 п., 18) св. Леонтия Ростовского до 12 п., 19) св. Параскевы Пятницы 6 пуд.»⁵⁷².

[Н.Ф. Лавров в № 13 «Ярославских епархиальных ведомостей» от 28 марта 1873 г. уточняет эти данные:]

«С монастырей: Воскресенского монастыря колокола весом 131 пуд. 20 ф. взята четвертая часть 32 пуд. 35 ф.; Алексеевского монастыря колокола весом 280 пуд. 25 ф. взято 70 пуд. 6 ф. 24 золотн.; Покровского монастыря со 142 пуд. 14 ф. взято 35 пуд. 23 ф. 2 четв., Богоявленского девичья монастыря с 48 пуд. 38 ф. взято 12 пуд. 9 Ф. 2 четв.; Николо-Улейменского монастыря со 143 п. 1 ф. взято 35 пуд. 30 ф. 24 золотн., с Преображенского собора с 7 колокол., весом 70 пуд. 37 Ф. 2 четв. взято 17 пуд. 29 ф. 36 золотн.

С градских приходских церквей: Петропавловской, с 7 колокол. весом 52 пуд. 9 ф., взято 13 п.2 ф. 1 четв.; Ильинской с 16 пуд. взято 4 пуда; Васильевской, с 25 пуд. 5 ф., взято 6 пуд. 11 Ф. 1 четв.; Филипповской, с 29 пуд. 33 фун., взято 7 пуд. 18 ф. 1 четв.; Царевской в городе, с 5 колоколов, весом 10 п. 22 ф., взято 3 п. 15 ф. 1 четв.; Николо-Песоцкой, с 3 колоколов, весом 21 п. 24 ф., взято 5 п. 12 ф.:; Николо-Сухопрудской, с 55 пуд. 18 ф. взято 13 пуд. 34 ф.: Николо-Петуховской, с 8 колокол., 31 пуд. 30 ф., взято 7 пуд. 37 ф. 2 четв.; Николы Подстенного (бывшей близ Успенской церкви и впоследствии с нею соединенной) с 7 колокол., весом 6 пуд. 3 ф., взято 16 пуд. 20 ф. 3 четв.; Крестовоздвиженской (или Димитрия Селунского) с 15 п. 15 ф. взято 3 пуд. 33 ф. 3 четв.; Благовещенской и церкви Макария Египетского (что ныне Корсунская) с 26 п. 2 ф. взято 6 пуд. 20 ф. 2 четв.; Казанской, что на площади, с 6 колокол. весом 23 п. 28 ф., взято 5 пуд. 31 ф. 3 четв.; Предтеченской с 7 колокол весом 68 пуд. 26 ф., взято 17 пуд. 6 ф. 2 четв.; Вознесенской, с 5 колокол, весом 22 пуд. 9 ф., взято 5 пуд. 22 ф.; Введенской за Волгою, с 6 колокол., весом 21 п. 22 Ф., взято 5 пуд. 15 ф. 2 четв.; Леонтьевской за Волгою, с 6 колокол, весом 46 п. 37 ф., взято 11 п. 29 ф. 1 четв.; Флоровской, собора Пресвятыя Богородицы и Феодора

Тирона (что ныне одна церковь Флоровская) с 8 колокол., весом 16 пуд. 3 ф., взято 4 пуд. 1 ф.; царевича Димитрия, что на Поле, с 3 колокол весом 2 пуд. 7 ф., взято 21 Ф. 2 четв. с получетвертью; Воскресения Христова, что на Убогом дому, с 4 колокол., весом 4 пуд., взято 1 п. 5 ф.; Параскевы Пятницы, с 6 колокол., весом 26 пуд. 28 ф., взято 6 п. 27 ф. Всего же взято четвертой части колокольной меди 350 пуд. 19 ф. 2 четверти. Указ Петра 1 был получен воеводскою канцелярею; имал (собирал) дьяк ростовского Архиерейского дома Иван Семенов»⁵⁷³.

Орудия, потерянные под Нарвою, заменены к весне лучшими и в большем количестве, благодаря рвению и искусству думного дьяка Виниуса, назначенного надзирателем Артиллерии. Дело было многотрудное от недостатка меди и мастеровых, и Петр решился на меру неслыханную: по прибытии из Новгорода в Москву, он повелел: «Со всего государства, с знатных городов от церквей и монастырей собрать колоколов на пушки и мортиры».

Колокольной меди свезено в Москву в конце мая 1701 года до 90.000 пуд[ов]; из этого числа в расход к июню, с пушечною и красной медью с небольшим 3.000 [пудов] и та битая; а целые колокола не разбивались: до них не дошло. Впоследствии переплавлено колоколов еще до 5.000 пуд[ов], так что в 1701 году употреблено колокольной меди до 8.000.

«Ради Бога, – писал Петр Виниусу, – поспешайте с артиллериею, как возможно: время, яко смерть»⁵⁷⁴.

Андрей Виниус царю, 29 апреля 1701, благодарит за обнадеживание, что государь к нему гнева не имеет. «В деле артиллерии много трудности, ово от неискусства, а более от пьянства мастеров, которых ничем исправить невозможно. Мартьяша прежде указа уже отставил; велел исправить Семену Леонтьеву, на которого более других надежды. Еще вылили на Страстной и на Святой неделе 32 пушки большие и малые. Большие зело добры, каковы у русских мастеров в деле не бывали. Много остановок от посторонних помешек. Бургомистры красной меди не присылают, а колокольная медь в пушки без той негодна. Колоколов по сие число в приеме с 34.000 пуд».

О колокольной меди в 1701 году письмо генерал-фельдцеймейстера Брюса к кабинет-секретарю Макарову, из С.-Петербурга 22 февраля 1721 года:

«Государь мой, Алексей Васильевич. Изволили ваше благородие ко мне писать, чтобы в артиллерии справиться, сколько было вылито пушек в 1701 году из сборных колоколов, – и такой ведомости, чтобы особливо из колокольной меди число вылитых пушек показать, учинить невозможно: понеже одна колокольная медь в пушечное литье не употреблялась, а сообщена была с красною и другою медью. Однакож колико было в отпуску в литье колокольной и иной меди и что в том году каких пушек и мортир и гоубиц вылито, тому при сем прилагается ведение. Да изволили же в.б. писать ко мне о присылке другой ведомости, сколько артиллерии и прочих воинских знаков найдено в канцах, по взятии онаго – и какову ведомость я у себя об этой артиллерии и припасах нашел, из оной учиня, посылаю присем же; токмо оная неимоверна есть: ибо было смешано с русскими припасы; и не найдется ли в той ведомости подлинной в Москве во Артиллерии, о том приказал я туда писать и велел прислать с первым случаем. Впрочем, пребываю повсегда в. 6. должным слугою граф Брюс.

Ведомость

Меди прислано красной пушечной и колокольной 24311 пуд. 16 ф.

В том числе колокольной сборной от церквей 7947 пуд. 18 ф.

Вылито пушек, мортир и гоубиц:

Граф Брюс»⁵⁷⁵.

Датский посланник Юст Юль (Just Juls), будучи в России в 1709 году, описывает нашу артиллерию следующим образом: «Из числа этих орудий, двадцати штукам, с прогоревшею от долгой пальбы затравкою и потому негодным к употреблению, залили дно на толщину ядра металлом и затем впереди этого залитого слоя просверлили новую затравку. Русские артиллерийские офицеры уверяли меня, что большая часть их орудий оттого подвержена такому быстрому прогоранию затравок, что вылиты они из металла, обыкновенно употребляемого для колоколов и заключающего в себе слишком много олова; ибо в настоящую войну духовенство было вынуждено предоставить правительству из церквей со всего края известное количество колоколов для переливки оных в пушки»⁵⁷⁶.

Этот указ царя был встречен народом с большим неудовольствием, всюду изыскивались разные способы для сохранения своих колоколов.

Вот что по этому поводу рассказывает С. Григоров о так называемых непокорных колоколах, которые сопротивлялись указу царя.

Г. Григоров приводит рассказ Гавриила Тверитинина, находящийся в одной из рукописей Петербургской духовной академии.

«Я и сестра моя Ирина в 1701 году были у Троице-Сергиева монастыря, тогда от великого государя царя Петра Алексеевича был указ везде в городских монастырях и в Москве у всех приходских церквей брать колокола и от всего звону четвертую долю меди веса на Пушечный двор на литье пушек и в том Сергиевом монастыре также; а в монастыре колоколов 26 было.

Архимандрит и братия его великого государя указ противиться не смели, и колокола с колокольни сымать повелели».

Вечером некоторые указали снять один старинный колокол; весу, что в нем того не знали, а гласом он был глух и не ярок, но за поздностью онаго не сняли.

Монастырь ночью кругом запирался и всегда также и тою ночью был заперт: на утро же архимандриту звонарь донес, что колокола на колокольне нет и братия не ведали как и где он делся.

Архимандрит же, услыхав об этом, повелел везде искать по келиям у братий и в погребах, и когда нигде не могли обрести (занеже ему чудотворцу отдать сего не изволися), тогда архимандрит Ларион повелел другой снять, также весу в нем не ведая и тот снять повелел и разбить, и меди свезти в Москву.

Когда колокол сняли, человек, чтобы разбить оный, ударил колокол молотом, но колокол от того удара не расшибся, но начал глас от него трои сутки день и ночь непрестанно.

Вследствие этого архимандрит и того колокола не велел везти к Москве, повелел сымать два другие колокола новейшего мастерства, но сих колоколов не могли снять ни коими делами.

В то время, когда архимандрит и братия, боясь указа Государева, с ужасом смотрели на сии колокола, колокола же сии два братьеника вдруг сами собой с колокольни соскочили, пали и стены обломили.

Пропавший глухой колокол в это время также отыскался за монастырем в пруде.

Во время того на монастырь в погреб лед возили и уши колокола видели, а потом его из воды того пруда взяли».

Обо всем донесли Петру, который, по словам Гавриила Тверетинина, хотя «в монастырь приходил, плакал и прощенья просил у чудотворца Сергия о своем соизволении, однако колокола два братьеника повелели везти в Москву, где они в литье пушечного дела не пошли и не испорчены, потому что медь была жестка, в дело не гожа и доныне те колокола стоят на Пушечном дворе целы, как и были»⁵⁷⁷.

Многие древние колокола погибли и во время пожаров; так, например, в Никоновской летописи есть указание на огромный пожар, произведенный татарами в 1411 г., и между прочим, что «в том пожаре и колокола разлияшись».

Точно так же во время огромного пожара в Холме летописец говорит: «И вси иконы погореша в церкви св. Ивана, один Михаил остался Чюдный; и колоколы и то все огнь попали и храмы прекраснии, и медь от огня ползуша, яко смола»⁵⁷⁸.

На колокольне Троицкой церкви в Старой Русе висит вседневный колокол 60 пудов со следующей надписью: «Лета 1761 месяца сентемврия вылит сей колокол в город Старую Русу к церкви Живоначальныя Троицы из старыя горелыя меди, в помин великаго пожара 1759 года июня в 29 день», т.е. когда совершенно сгорела деревянная церковь с колокольней⁵⁷⁹.

Точно то же было и на Западе. Собраный в обломках металл растопившихся во время пожара колоколов служил, главным образом, для выделки из него новых колоколов, сохраняющих воспоминание о их превратности благодаря надписям, иногда довольно любопытным.

7-го июня 1674 г., около одиннадцати часов вечера, молния, обрушившись на Лозаннскую колокольню, разрушила шпиц, который не был никогда восстановлен, и расплавила два колокола, которые были немедленно перелиты из того же металла. На одном из них читаем надпись: «Разрушенный молнией, я возрожден огнем, огонь небесный меня разрушил, земной огонь мне возвратил жизнь»⁵⁸⁰.

Большой колокол Орбской церкви напоминает аналогичный факт стихами, помеченными 1688 годом:

«Против жестокого огня я не мог защищаться,

Четыре мои брата и я погибли в один день.

Два много меньше, чем я, вместо них возродятся,

Я, как феникс, возрождаюсь из моего пепла».

Привилегия тушить пожары иногда упоминается в средневековых колоколах: вспомним о колоколе St.Gervais в Женеве от 1493 г., который носит надпись: «огонь тушу».

Во второй пожар в Казани в 1672 году опустошена лучшая часть города вблизи Кремля. Во время этого несчастия разбились многие колокола на соборной колокольне, из обломков которых, присланным из Москвы мастером⁵⁸¹, перелиты новые. Погибли следующие колокола: большой, литый еще при митрополите Марке, воскресный, жалованный царем Иоанном Васильевичем, литейный, сделанный при митрополите Гермогене, и повседневный, пожалованный царем Иоанном Васильевичем.

Во время пятого пожара 1749 года в Кремле сгорела соборная церковь с колокольней, с которой упали колокола. Точно также погибли колокола и во время пожара в 1815 году⁵⁸².

Во время московского пожара, по словам летописца: «В церквах деисусы и местные образа погорели, многие повредились, в Кирилловской церкви антиминс погорел, колокольня обгорела и колокола опустились, но ризница вынесена вся в целости».

В Новгородской летописи говорится, что в 1304 г. «избишась в Ростове два колокола великая в Великой пяток»⁵⁸³.

А под 6916 (1408) годом значится: «Того же лета погоре город Ростов, и церковь соборная каменная падеся, а ины четырнадцать церквей погоре»⁵⁸⁴.

В октябрьской книжке «Русской старины» 1876 г. помещена любопытная статья г. С.П. Стеблина-Каменского о старинном колоколе, который по воле настоятеля Успенского полтавского собора предназначался к уничтожению.

Вот что говорит автор статьи по этому поводу:

«В начале апреля 1876 г. снят был со 2-го этажа колокольни соборной кафедральной церкви в Полтаве колокол, висевший там без употребления по причине продольной трещины – сверху до низу – давно в нем произведенной временем, или неосторожностию; в тридцатых годах я еще помню звучный бой этого колокола, к которому применен был часовой механизм, и теперь находящийся в 3-м этаже колокольни. Колокол этот снят с целью перелить его в другой – такого же размера и веса. В нем оказалось 160 пудов весу; но самое замечательное – это древность колокола, ясно указанная в нижеследующих надписях на нем. Но прежде скажем несколько слов о внешней форме колокола.

Сверху и внизу колокол украшен рельефной гирляндой из листьев; на верхнем венце надпись славянскими литерами: року ҂ахч҃є (1695) мца новемрї Ѧ ѯ҃ (6) дня; затем, на средней части колокола, с одной стороны в овальном кружке с украшениями – изображение (осьмиконечного) креста, а с противоположной стороны – изображение в таком же кружке Божией Матери с Предвечным Младенцем; на 3-й стороне герб, изображающий в щите руку, протянутую кверху и держащую стрелу, а внизу сердце с осьмиконечным крестом в средине; сверху герба корона дворянская или в роде такой; на противоположной гербу стороне – надпись силлабическими стихами, церковными литерами, с титлами и прочее, следующего содержания:

В року тысяча шестьсот девять десять пятом,

По славном Кизикермене от христиан взятом,

В царство Российских царей Петра, Иоанна,

За гетманство Мазепы Богом дарована,

Сооружен есть звон сей к Божией славе,

Да храму Успения в городе Полтаве

Из штук с Кизикерменских арматив здобычных,

С придатками материй до звона приличных. –

Коштом его милости войска Полтавка вожа,

Павла Семеновича Украины отрожа».

Внизу колокола: «Делал Афанасий Петров».

Эта надпись показывает, что колокол вылит из пушек, взятых из крепости Кизикерменской с добавлением серебра, которого, по преданию, полагают до 27 пудов, и жертвователем мог быть полковник полтавский Павел Семенович Палий – сын знаменитого Семена Палия, и что в 1695 г. церковь Успенская в Полтаве уже существовала; она показана и на плане города Полтавы 1709 г., деревянная. Каменная же с колокольней в 3 яруса выстроена в 1770 г. князем Долгоруковым-Крымским, которого гербы, под местными иконами, и портрет в ризнице хранятся. Жаль очень, если духовное местное начальство перельет колокол, не сохранив его надписи, хотя мы слышали будто хотят поставить колокол на пьедестале за оградой церковной, в виде памятника местной старины. Мысль прекрасная.

Троицкий 1737 года пожар в холодной Введенской церкви, в Москве, ныне уничтоженной, повредил на престоле одежды и антиминс, кровлю на церкви и деревянную к ней пристройку, будничный колокол рассеялся, также растопился венец на Иерусалимской иконе Богоматери⁵⁸⁵.

В Новоспасском монастыре в ночь с третьего на четвертое сентября 1812 года с обгорелой колокольни упал вылитый Петром I колокол в 1100 пудов, прошиб своды церкви Св. Сергия, застрял в первом ярусе, где был расшиблен упавшим на него колоколом в 425 пудов⁵⁸⁶.

В том же, 1812 г., во время взрыва на колокольне Ивана Великого три большие колокола: Реут (старин. Ревун, но некоторые полагают, что название этого колокола произошло от двух нот: re-ut), Лебедь и Воскресный остались невредимыми и только у первого из них отбились уши, которые и были впоследствии довольно искусно приделаны. Самый же большой колокол – (Успенский, 3551 пуд) – совершенно разбился.

Этот колокол был вылит при императрице Елисавете Петровне мастером Слизовым в 1760⁵⁸⁷ году и украшен с одной стороны изображениями Спасителя, Божией Матери и Иоанна Предтечи, а с другой – Успения Божией Матери и Московских чудотворцев Петра и Алексия митрополитов. Под изображениями святителей находились портреты: Петра I, Екатерины I, Елисаветы Петровны, Петра III, Екатерины II и Павла I.

Колокол этот был заменен новым в 4.000 пудов, отлитым мастером Богдановым⁵⁸⁸, причем к прежним портретам прибавили портреты Александра Благословенного и его августейшей семьи.

О поднятии этого колокола нам удалось найти любопытную историческую справку⁵⁸⁹. «По приезде преосвященного митрополита Серафима в Москву в 1819 году, докладывают ему стороною, что построенная Богдановым каланча для подъема колокола на колокольню Ивана Великого нетверда и брусья на колокольне недостаточны и ненадежны.

Слухи эти касались столь важного предмета, что преосвященный митрополит не мог оставить их без внимания и отнесся к военному Генерал-губернатору с требованием архитектора и механика для освидетельствования каланчи и колокольни.

Чиновники, командированные гр. А.П. Тормасовым осмотреть сооружения, боясь взять на себя ответственность, нашли каланчу и колокольню ненадежными и предлагали построить новую каланчу и сделать гранитные столбы на колокольне и покрыть их перекладинами.

Конечно, такие сооружения потребовали бы слишком много времени и затрат. Богданов явился к митрополиту и просил дать разрешение поднять колокол, ручаясь за прочность своей головой. Эта уверенность Богданова подействовала на митрополита, и он дал свое согласие.

В назначенный день преосвященный Серафим вместе с духовенством приехал в Успенский собор. Вся площадь была покрыта несменым числом зрителей. Вдруг докладывают преосвященному что Богданов, сидя на крыльце, горько плачет. Весть эта очень встревожила митрополита: он думал, что Богданов плачет от робости или раскаяния.

Митрополит призывает его и узнает, что он плачет потому, что ему мешают. Владыко, успокоив Богданова, приступил к освящению колокола по церковному чиноположению и, благословив, приказал поднимать.

Колокол пошел очень ходко и ровно вверх. Богданов находился на нем. Когда колокол был на половине высоты, внезапно раздались с разных концов площади крики: «Иван Великий шатается, каланча падает!».

Толпа заколебалась, послышались крики и вопли женщин и детей, поднялась такая суматоха и давка, что катастрофа казалась неизбежной. К счастию, обер-полицейместер не потерялся и с удивительным присутствием духа кинулся к одному из семи воротов, коими поднимался колокол, и решительным и уверенным голосом объявил, что это неправда, что это выдумка мошенников.

Митрополит, боясь, что переполох может повториться, велел объявить народу, что поднятие колокола откладывается до завтрашнего утра.

Но, когда народ разошелся, колокол был благополучно поднят в тот же вечер и на другой день окончательно утвержден на перекладинах.

В день поднятия колокола митрополит пригласил к себе на обед Михаила Гавриловича Богданова, обласкал его и спросил:

– Ну, а если бы я не дал тебе согласия на поднятие колокола, послал бы то на разрешение в Петербург, что бы ты сделал?

– Я уже решился, – отвечал Богданов. – Я бы ночью привез колокол и поднял бы его потихоньку своими рабочими, а там бы воля Вашего Высокопреосвященства наказать меня!

Рассказывают также, что когда еще устроил Богданов скрепы для поднятия колокола из ямы, по отливке его, то приходил на завод известный иностранный механик и, из сожаления к неученому русскому литейщику, доказывал ему невозможность поднять такую тяжесть на столь ненадежные перекладины.

– Приходи завтра звонить в этот колокол, – ответил Богданов. И действительно, колокол на другой день уже висел на них и оставался до самого поднятия на колокольню»⁵⁹⁰.

У мастера Богданова, имевшего колоколо-литейный завод в Москве, помощниками находились крестьяне из Рязанской губернии, того же уезда, села Летова. Впоследствии эти рабочие сами становились мастерами, переходили на другие заводы и также принимали к себе в помощники своих односельчан, так что в последнее время большинство колоколо-литейных мастеров, родом Рязанской губернии, если не из села Летова, то из близлежащих к нему сел. Славятся также мастера и Саратовской губернии.

По сторонам большого Успенского колокола висят следующие три [колокола]:

Семисотный – литый в 1704 году мастером И. Моториным.

Вседневный, или будничный, названный так по указу патриарха Иосифа, отлит в 1652 году мастером Емельяном Даниловым, имеет весу 988 пудов 30 фунтов, впоследствии треснул, и императрица Екатерина Великая приказала в 1782 году перелить его мастеру Якову Завьялову, с прибавкою еще 20 пудов. Теперь он весит 1017 пудов 14 фунтов.

Реут – в 2000 пудов, лит при царе Михаиле Феодоровиче пушечным мастером Андреем Чоховым и по указу того же патриарха назван – Полиелейным.

На нем надпись: «Божиею милостию повелением великого государя, царя и великаго князя Михаила Феодоровича, всея России самодержца, и по благословению по плотскому рождению отца его государева, а по духовному чину отца его и богомольца, великаго господина и святейшаго патриарха Филарета Никитича, Московскаго и всея России, слит сей колокол к соборной церкви Успения Пречистыя Богородицы и великих чудотворцев Петра, Ионы, лета 7130 (1622), делал колокол пушечный мастер Андрей Чохов»; весу на нем не назначено, а по примечанию имеет 2000 пудов.

Кроме того, на колокольне Ивана Великого находятся 34 колокола. Они висят в трех ярусах. Замечательные из них следующие:

В нижнем ярусе: Медведь – в 450 пудов. «Медведь», отлит в Новгороде в 1501 г. повелением царя Ивана Васильевича и затем находился на колокольне Ивана Великого в нижнем ярусе, когда в 1775 г. перелит; на нем надпись: «Всесильнаго Бога Спаса нашего Иисуса Христа, Пречистыя Его Матере Пресвятыя Богородицы честнаго и славнаго ея Успения, повелением царя и великаго князя Ивана Васильевича, всея России Самодержца, сделан бысть сей колокол в Новом городе в 7009 году (1501), июля в 4 день, мастер Иван Алексеев, весу 450 пудов».

Лебедь – 450 пудов⁵⁹¹, перелит из старого в 1775 году и оставлен такого же вида, с сохранением прежней надписи: «Лета 7040 (1532) повелением благовернаго и христолюбиваго великаго княза Василия Ивановича, Божиею милостию государя всея России, и при сыне его князе Иване Васильевиче, сольян бысть сей колокол в преименитом и славном городе Москве.Hikiwas Obraker⁵⁹², 537, а делал Николай, весу в нем 445 пуд».

По словам отца Израилева, Лебедем этот колокол назван потому, что эта птица, при помощи трубчатого устройства дыхательного горла своего, производит громкий звук, подавший повод к сказке о «Лебединой песне»⁵⁹³.

В среднем ярусе: Новый – в 200 пудов, называемый также Немчином, потому что на нем находится иностранная надпись, из которой видно, что он лит в 1651 г. На нем находится изображение Божией Матери с Младенцем.

Корсунские колокола перелиты после пожара. На большом находится следующая надпись: «Божию милостию, повелением царя и государя великаго князя Ивана Васильевича всея России самодержца, перелит бысть сей колокол корсунский, лета 7067 (1559); переливал мастер Нестер Иванов сын Псковитинов; весу 40 пуд».

[А.Ф.]|Вельтман, описывая этот колокол, говорит: «Может быть это были памятники взятия Корсуня (Херсона) Владимиром, в 988 году, когда он вывез оттуда два медных капища (бюста) и четыре медных коня. Но вероятнее, по незнанию литейного искусства, колокола для храмов киевских в древности выписывали из Херсона»⁵⁹⁴.

Марьинский, вклад в память боярина Бориса Ивановича Морозова и его боярыни с надписью: «Лета 7176 (1663) марта в 23-й день, вылит сей колокол к церкви преподобной Марии Египетской по душах блаженныя памяти боярина Бориса Ивановича Морозова да по жене его боярыне». Здесь висят еще пять других колоколов переборных.

В верхнем ярусе заслуживают особого внимания два Корсунские зазвонные колокола. Они имеют особенно беловатый цвет и издают чистый мелодичный звук, почему некоторые предполагают, что в составе сплава вошла большая доля чистого серебра.

Кроме того, находятся колокола: стольника Д.О. Арсеньева, боярина Федора Ивановича Шереметьева и Владимирских граждан: Родионовых, Хлынова и Сомова.

Святейший Иоаким патриарх Московский и всея России во 188 (1689) году в сентябре месяце указал ключарям, как докладывать о благовесте, о прозвании колоколов, как их в докладе называть, что новый большой и тот в докладе называть Успенским, а старой Успенской в докладе называть Воскресным, а Реут в докладе называть полиелейным, а что всегда благовест в него бывает, и тот называть вседневным⁵⁹⁵.

В 1909 году с колокольни Ивана Великого выпало несколько кирпичей, карниз продолжал осыпаться. Кроме того, балки на колокольне Ивана Великого, на которых подвешены колокола, сильно обветшали и грозили падением.

Синодальная контора образовала комиссию и поручила ей исследовать этот вопрос. Комиссия нашла, что необходимо сделать ремонт. Тогда контора возбудила ходатайство об отпуске необходимых сумм из государственного казначейства.

Теперь возник другой вопрос. В интересах прочности балки необходимо сделать металлическими. Но, по мнению некоторых лиц, с установкой железных балок изменится и характер звона колоколов Ивана Великого. Решено было обратиться за разъяснением к компетенции сведущих лиц.

Колокольня Ивана Великого, как известно, состоит из двух частей: так называемого «Годунова столба» и «Филаретовой пристройки»⁵⁹⁶ Первая была построена в 1600 году Борисом Годуновым⁵⁹⁷. Она 38 сажен высоты. Колоколов на ней: 6 на 2-м ярусе, 13 на 3-м и 8 на 4-м; все они, как оказалось, укреплены на железных балках лет 40 тому назад.

Комиссия нашла, что весь карниз, весьма ветхий и выветрившийся снаружи, может упасть. Снизу он кажется слегка провисшим. Опасное место под колокольней, около Царя-колокола, огорожено забором. Говорят также, что эта колокольня накренилась по направлению к Благовещенскому собору и что звук колоколов, будто вследствие этого, гораздо яснее доносится в эту сторону и слабее слышен с площади.

После осмотра комиссии приступили к ремонту колокольни, внизу произведена кладка кирпичей. Пока всего ремонта произвести не удалось, так как из ассигнованных на дело ремонта 40000 рублей, было пока отпущено только 10000.

На Филаретовской пристройке, где находятся большие колокола, произведено перевешивание колоколов с деревянных балок на новые балки железной конструкции.

Опасение, что железные балки изменят звук не оправдались, звук колоколов по-прежнему остался чистым и ясным.

На эту работу составлено было несколько смет в 18, 20 и 30 тысяч рублей. Однако эту работу исполнил один завод всего за восемь тысяч рублей. Перевешены были четыре колокола.

Предание говорит, что между древнею церковью Св. Иоанна, Списателя Лествицы (где ныне Иван Великий), и соборами Успенским и Архангельским был деревянный невысокий брусяной сруб с крышею. Здесь висел только один колокол в 1000 пудов, слитый в первой половине 16 столетия.

Народ прозвал этот колокол за его необыкновенную, по тогдашнему времени, величину – царем-колоколом⁵⁹⁸. В него благовестили только в большие праздники и, вообще, в торжественных случаях⁵⁹⁹. Преследуя огромные размеры колоколов, часто упускали из виду главное – благозвучность и стройность целого звона, т.е. то, что главным образом должно цениться в колоколе.

Из колоколов замечательны по своему певучему звону: Савино-Сторожевский в Звенигороде и Симоновский в Москве. Оба эти колокола отлиты в 13 веке⁶⁰⁰.

Совершенно особо от всех русских колоколов стоят знаменитые ростовские звоны: Сысоевский, Акимовский, Егорьевский и два Будничных, которые известны всей России и упоминаются во многих исторических памятниках.

Всего колоколов в Ростовской соборной церкви 13, и 9 из них именные; первый Сысой, в 2000 пудов, вылит в Ростове при митрополите Ионе в 7197 (1689⁶⁰²) году, мастером Флором Терентьевым; второй полиелейный, в 1000 пудов, вылит в 7191 (1683⁶⁰³) году; третий Лебедь, в 500 пудов, вылит в 7190 (1682) году; четвертый Голодарь, в 140 пудов (называется так потому, что употребляется для звона в Великий пост), пятый Баран в 80 пудов, шестой Красный в 30 пудов, седьмой Козел в 20 пудов, прочие шесть малых без обозначения веса.

Ростовские звоны названы по именам учредителей: Ионин, по имени митрополита Ионы Сысоевича, который с 1652 г. по 1691 год в течение 39 лет правил Ростовскою митрополией; Георгиевский или Егорьевский, особенно хороший по словам знатоков, принадлежал архиепископу Георгию Дашкову, правившему Ростовом уже по уничтожении митрополии с 1718 года по 1731 год; Иоакимовский, по имени архиепископа Иоакима, 1731–1741 год.

Все они расположены в один ряд. Звон производится на три различные настроя по особым нотам, которые были писанные, но впоследствии затеряны и теперь передаются звонарями друг другу по слуху.

Звонари становятся так, что могут видеть друг друга и соглашаться в такте; это одно из условий гармонии.

Первый настрой – один перевод колоколов, без пересечки, служит основанием для остальных настроев; второй – с пересечкой; третий – также с пересечкой, при которых звонари ударяют во все колокола в один край.

При втором настрое слышится как бы слово старинного концерта: Пойте Богу Нашему, а при третьем песнь: С нами Бог.

В недавнее время придуман звонарями еще четвертый настрой, который они называют Калязинским: странная и неблагозвучная смесь из трех старинных звонов⁶⁰⁴.

Митрополит Платон приезжал слушать эти звоны и хотел учредить у себя такие же в Вифании. Но ему сказали: «Дайте такую же колокольню и такие же колокола».

[⁶⁰⁵] Митрополит Иона III Сысоевич, управлявший Ростовскою епархией, как было сказано выше, 39 лет, с 1652 года августа 15 дня по 1691 год июля 5 день, устроил много великолепных зданий в Ростове и имел, как видно, изящный вкус ко всему высокому и прекрасному. Он, между прочим, построил при Успенском соборном храме, на юго-восток от алтаря, одноярусную колокольню, вышиною в 10 сажен, длиною в 15 сажен, а шириною в 5 сажен, и снабдил ее весьма замечательными колоколами.

Первый, самый большой колокол «Сысой», названный так в честь родителя митрополита Ионы, схимонаха Сысоя, весом в 2.000 пудов, вылит в Ростове, в 1689 году. Около головы и около краев этого колокола имеется рельефная, славянская, вязью, надпись. Вверху, вокруг головы написано: «Лета ҂зрч҃з (7197. – 1688 г.) ноемврия в а҃і (11) день. При державе великих государей, царей и великих князей Иоанна Алексиевича, Петра Алексиевича и великия государыни и благоверныя царевны и великии княжны Софии Алексиевны всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцев», а внизу, вокруг краев написано: «И при благоверных государынях царицах и великих княгинях Наталии Кириловне, Параскеве Феодоровне, Марфе Матфеевне и при великом господине святейшем Кир-Иоакиме патриархе Московском и всея России, тщанием и радением преосвященнаго Ионы митрополита Ростовскаго и Ярославскаго лит сей колокол в Ростове к соборной и апостольской церкви Успения Пресвятыя Богородицы и великих Ростовских Чудотворцев Леонтия, Исаиа, Игнатия епископов; а лил колокол мастер Флор Терентьев; а весу в сем колоколе две тысящи пудов».

Диаметр отверстия или поперечник основания сего колокола – 5 аршин и 3/4 вершка. Диаметр его вершины внутри 2 арш[ина] 7,25 вершков. Высота колокола внутри от основания до верху, не считая ушей, 3 аршина 13,5 вершков. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком, сего колокола 7 вершков. Число простых колебаний⁶⁰⁶, которые производит сей колокол в течение секунды, при 12° Реомюра⁶⁰⁷, =130,92.

Тон этого колокола соответствует ноте До (ut₁ или С), находящейся на второй добавочной снизу линии нотной системы с басовым ключом

и весьма близко подходит к малой терции ut₁=130,5 нормального диапазона lа,=108,75 простых колебаний⁶⁰⁸.

Колокол этот имеет то особенное достоинство, что, кроме основного тона До, дает еще верхний гармонический тон, составляющий чистую большую терцию, соответствующую ноте Ми, находящейся между третьею и четвертою линиями нотной системы с ключом басовым.

Этот верхний тон – большая терция Ми становится особенно слышною тогда, когда мы удаляемся от сего колокола, во время благовеста в него.

Второй колокол «Полиелейный», в 1000 пудов, вылит в 1683 году, в Ростове. Около головы и около краев сего колокола есть рельефная славянская, вязью, надпись. Вверху вокруг головы написано: «Лета зѱѯ҃а (7191. – 1682 г.) октября в а҃ (1) день, при державе великих государех царех и великих князех Иоанне Алексеевиче и Петре Алексиевиче всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцех и при благоверных государынях царицах и великих княгинях Наталии Кириловне», а внизу вокруг краев написано: «Марфе Матфеевне и при святейшем великом господине Иоакиме патриархе Московском и всея России, тщанием и радением преосвященнаго Ионы, митрополита Ростовскаго и Ярославскаго, лит сей колокол в Ростове к соборней и апостольстей церкви Честнаго и Славнаго ея Успения и к великим Ростовским чудотворцем Леонтию, Исаию, Игнатию; а лил сей колокол мастер Филипп Андреев и с сыном своим Киприаном, а весу в сем колоколе тысяща пуд».

Диаметр отверстия или поперечник основания этого колокола – 4 аршина. Диаметр его вершины внутри 2 аршина. Высота колокола внутри, от основания до верху, 3 аршина 3 ⅞ вершка. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком, 5 ⅞ вершка. Число простых колебаний, которые производит сей колокол в течение секунды, при 12° Реомюра, =163,28.

Тон этого колокола соответствует ноте Ми (mi₁, или Е), находящейся на первой добавочной снизу линии нотной системы с басовым ключом

и составляет большую терцию основного тона До, издаваемого первым большим колоколом.

Третий, будничный или вседневный колокол «Лебедь», в 500 пудов, вылит в 1682 году. Так как этот колокол весьма звучный, то и носит название Лебедя⁶⁰⁹. Около головы и около краев сего колокола имеется рельефная славянская, вязью, надпись. Вверху вокруг головы написано: «Лета ҂зр҃ч (7190. – 1682 г.) марта в а҃ (1) день при державе великаго государя царя и великаго князя Феодора Алексиевича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца и при благоверной государыне и великой княгине Наталии Кириловне и при благоверном государе царе и великом князе», а внизу вокруг краев написано: «Иоанн Алексиевич и при благоверном государе царевиче и великом князе Петре Алексеевиче и при великом господине святейшем Иоакиме патриархе Московском и всея России, тщанием и радением великаго господина преосвященнаго митрополита Ростовскаго и Ярославскаго, лит сей колокол в Ростове к соборной и апостольской церкви Честнаго ея Успения, и к великим Ростовским Чудотворцем Леонтию, Исаию, Игнатию; а лил мастер Филипп Андреев; а весу ф҃. (500) пуд».

Диаметр отверстия или поперечник основания этого колокола – 3 аршина 2,5 вершка. Диаметр его вершины, внутри, 1 аршин 9,25 вершка. Высота колокола внутри, от основания до верху, 2 аршина 5,75 вершка. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком, 4,125 вершка. Число простых колебаний, которые производит сей колокол в секунду, при 12° Реомюра, =196. Тон этого колокола соответствует ноте Соль (Sol₁, или g), находящейся на первой линии нотной системы с басовым ключом

и составляет чистую квинту основного тона До, издаваемого первым большим колоколом.

Из надписей, находящихся на трех вышеозначенных колоколах, видно, что тщанием и радением митрополита Ионы вылиты были колокола в таком порядке: сперва вылит был будничный в 500 пуд[ов] в 1682 году, потом Полиелейный в 1000 пудов в 1683⁶¹⁰ и, наконец, самый большой, в 2000 пудов в 1689 году?»⁶¹¹ (последний вылит за два года до смерти митрополита, последовавший 20 декабря 1691 года⁶¹²).

Во время литья этих колоколов, митрополит Иона писал к одному из друзей своих (князю Михаилу Темкину): «На своем дворишке лью колоколишки, и дивятся людишки».

Со времени митрополита Ионы много утекло воды, но колокола его и доселе удивляют всех как своею громадностью, так еще более своим благозвучием и согласием между собою, или гармониею.

Тоны этих трех больших колоколов составляют приятный мажорный аккорд С-dur:

Аккорд этот почти нисколько не уклоняется и от требований акустики.

Выше было сказано, что большой колокол производит 130,92 простых колебаний в секунду, при 12° Реомюра, Полиелейный производит 163,28 колебаний, а Будничный производит 196 колебаний в секунду. Если бы уменьшить число колебаний большого колокола на 30 сотых, а Будничного на 7 сотых, то тоны этих трех колоколов составили бы самый верный аккорд и по акустике. Акустика учит, что если основной тон До имеет 1=130,62 простых колебаний, то большая его терция Ми должна иметь 5/4 = 163,28 колебаний, а чистая квинта его Соль должна иметь 3/2 = 195,93 колебаний.

Благозвучию этих колоколов способствует еще то, что на поле или на середине каждого из них между головою и валом нет никаких рельефных изображений.

Эти изображения – в действительности наросты на звучащем теле, мешающие ему издавать один чистый тон; они заставляют колокол издавать при ударе два, немного отличающихся друг от друга тона, производящих дрожания (battements или Stösse) звука – недостаток колокола, но считаемый многими за достоинство.

И кто может видеть на колоколах рельефные изображения, на[пример], святых, государей и проч., когда колокола уже висят н высоких колокольнях? Положим, что кто-нибудь, кроме звонаря, пожелает взойти на колокольню и будет обозревать там все; но при этом обозрении едва ли возбудится в нем чувство благоговения, потому что там весьма часто обезображивается все птичьим пометом. Довольно на колоколе поместить одну надпись, подобную надписям 3-х вышеозначенных колоколов. А так как каждый колокол, посредством обтачивания его с внешней стороны можно весьма легко настраивать в самый правильный музыкальный тон, то и надпись в этом случае на колоколе можно сделать после всего вырезанную и только вокруг одной головы колокола, хотя бы в две или три строчки. Здесь в словах можно обозначить все, даже и то, чего пожелает покупщик или заказчик колокола.

Вырезанная надпись будет и удобнее, и яснее, и правильнее, и удовлетворительнее рельефной, которая заготовляется еще до отлития колокола, в глиняной форме его.

Исследовав три большие колокола на Ростовской соборной колокольне, опишу затем следующие, которых остается еще десять, кроме ясака.

Четвертый колокол «Голодарь», в 171 пуд[ов] 5 фунт[ов], вылит в 1865 году. Голодарем он называется потому, что в него благовестят в Великий пост к заутрени, к часам и к великому повечерию (в него же благовестят и к малой вечере всегда). Около головы и около краев сего колокола есть рельефная, гражданской печати, надпись. Вверху вокруг головы написано в двух строчках, в 1-й: «1856 года мая дня в царствование благочестивейшаго великаго государя императора Александра Николаевича», во 2-й: «С благословения Высокопреосвященнаго архиепископа Нила при протоиерее Андрее Тихвинском», а внизу вокруг краев написано в одной только строчке: «И старосте Петре Веснине, вылит сей колокол в Ярославле на заводе мастера ярославского купца Семена Дмитриевича Чарышникова. Весу в нем 171 пуд и 5 фунт[ов]» (последние цифры, означающие вес, не рельефные, а вырезаны, как видно, после всего). На поле или на середине сего колокола между головою и краями его находятся четыре рельефных изображения: 1) Божией Матери Владимирской; 2) Святителя Леонтия; 3) Св. Исаия; 4) Св. Игнатия Ростовских Чудотворцев; а между ними по три херувима. Диаметр отверстия или поперечник основания этого колокола – 2 аршина 6,33 вершк[а]. Диаметр его вершины, внутри, 1 арш[ин] 2,875 верш[ка]. Высота колокола внутри, от основания до верху, 1 арш[ин] 11,2 вершков. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком, 2,75 вершка.

Число простых колебаний, которые производит этот колокол в течение секунды, при 12° Реомюра, = 201,38.

Тон этого колокола соответствует ноте Ля (la или As), находящейся между первою и второю линиями нотной системы с баcовым ключом.

Этот четвертый колокол «Голодарь» по тону нисколько не гармонирует с тремя большими колоколами. Негармоничность его произошла от того, что он отлит был вместо прежнего разбитого, и при отливании его не обратили внимания на тон его, а позаботились только о том, чтобы он был потяжелее прежнего, да побольше имел бы на себе рельефных изображений. Прежний же разбитый весом был в 158 пудов и вылит был в 1807 году при архиепископе Антонии в Ярославле на заводе Ивана Черышникова. Но и этот колокол был еще не тот Голодарь, о котором значится в первом издании сочинения гр. Толстого о древностях Ростова. Здесь Голодарь означен весом в 140 пудов и, надо полагать, что он был подлинный Голодарь и издавал тон, соответствующий ноте До (ut₂ или С), находящейся между второю и третьею линиею нотной системы с басовым ключом

Пятый колокол «Баран», в 80 пудов, вылит в 1654 году. Около головы и около краев этого колокола есть рельефная славянская вязью, надпись. Вверху вокруг главы написано: «Лета зрѯ҃в (7162. – 1654 г.) при державе благочестиваго государя царя и великаго князя Алексея Михайловича всея России и самодержца и при великом господине святейшем Никоне патриархе Московском», а внизу вокруг краев написано: «И всея Русии и при великом господине преосвященном Ионе митрополите Ростовском и Ярославском, лит сей колокол в Ростов к соборной и апостольстей церкви Пречистыя Богородицы Святаго и Славнаго ея Успения и к великим Ростовским Чудотворцам Леонтию и Исаию и Игнатию. Лил сей колокол мастер Емельян Данилов. Весу в нем п҃ (80)пуд.».

Из этой надписи видно, что колокол этот лит за тридцать лет до трех больших колоколов и лит был не в Ростове, а только в Ростов, и не особым тщанием митрополита Ионы, а только при митрополите Ионе, в третий год его управления Ростовскою епархиею.

На поле и на середине этого колокола между головою и краями его нет никаких рельефных изображений. Диаметр отверстия или поперечник основания этого колокола – 1 арш[ин] 12 вершков. Диаметр его вершины, внутри, 14 ¼ верш[ка]. Высота колокола внутри, от основания до верху, 1 аршин 5 ½ вершков. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком, 2 ⅜ вершка. Число простых колебаний, которые производит этот колокол в секунду при 12° Реомюра, 308,56.

Тон этого колокола соответствует ноте Ми (mi₂, или е), находящейся между третьею и четвертою линиями нотной системы с баcовым ключом

но этот тон не составляет чистой верхней октавы тона, издаваемого вторым колоколом: второй колокол производит 163,28 простых колебаний в секунду, а этот пятый колокол, для составления верхней октавы второго колокола должен бы, по акустике, производить вдвое больше колебаний, т.е. 326,56 колебаний, но он производит только 308,56, значит менее на 18 колебаний. Вследствие сего, при одновременном звучании сих двух колоколов слышны бывают 9-ть дрожаний (Stösse) в секунду. Эти частые дрожания уподобляются несколько блеянию, и от того, вероятно, означенный пятый колокол получил название Барана.

В этот пятый колокол Баран в Великий пост часят, т.е. ударяют в него пред часами: пред 3-м – три раза, пред 6-м – шесть раз, пред 9-м – девять раз.

Шестой колокол «Красный», в 30 пудов; он не имеет на себе ни надписи, ни каких-либо рельефных изображений, ни означения года, когда он отлит. Диаметр отверстия или поперечник основания этого колокола – 1 аршин 7,75 верш[ка]. Диаметр вершины его, внутри, 11,875 верш[ка]. Высота колокола внутри, от основания до верху 1 арш[ин] 2 ½ верш[ка]. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком, 1,875 верш[ка]. Число простых колебаний, которые производит этот колокол в секунду, при 12° Реомюра, = 369,25.

Тон этого колокола соответствует ноте Соль (sol₂, или g), находящейся между четвертой и пятою линиями нотной системы с басовым ключом.

Но этот тон не составляет чистой верхней октавы тона, издаваемого третьим колоколом. Третий колокол производит 196 простых колебаний в секунду, а этот шестой колокол производит только 369,25 колебаний, тогда как он, для составления чистой верхней октавы третьего колокола, должен производить 392 простых колебания. Красным сей колокол называется, вероятно, потому, что звук его, в сравнении со звуками смежных колоколов пятого называемого «Бараном» и седьмого, называемого «Козлом», гораздо приятнее и правильнее.

Седьмой колокол «Козел», в 20 пудов, без надписи, без рельефных изображений и без означения года. Диаметр отверстия, или поперечник основания этого колокола – 1 арш[ин] 4,25 верш[ка]. Диаметр вершины его, внутри, 9,875 верш[ка]. Высота колокола внутри, от основания до верху, 15,375 вершка. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком, 1,625 верш[ка]. Число простых колебаний, которые производит этот колокол в секунду при 12° Реомюра, = 406,71. Тон этого колокола приближается к ноте Ля b (la b² или as), находящейся на пятой линии нотной системы с басовым ключом

Вследствие сего этот колокол чрезвычайно разногласит с колоколами, тоны которых составляют мажорный аккорд на До. А такое разногласие или, можно сказать, козлогласие сего колокола и дало, вероятно, повод к тому, что назвали его Козлом. В последнее время у этого колокола оказалась немалая вышибка края, и чрез это он сделался совершенно негодным?⁶¹³

Восьмой колокол без имени, без означения веса и года, без надписи и рельефов. Диаметр отверстия или поперечник основания этого колокола – 14 вершков. Диаметр вершины его внутри 7,125 верш[ка]. Высота колокола внутри от основания до верху 10,75 вершка. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком, 15/16 вершка. Число простых колебаний, которые производит этот колокол в секунду, при 12° Реомюра, = 502.

Тон этого колокола соответствует ноте До (ut³ или с’) находящейся на первой добавочной снизу линии нотной системы с ключом скрипичным

но в сравнении с тоном До, издаваемым первым колоколом, этот тон, как верхняя вторая октава его, довольно низенек. Первый колокол производит 130,92 простых колебаний в секунду, а этот восьмой колокол производит только 502 простых колебания, тогда как он, для составления второй верхней октавы первого колокола, должен производить 523,68 колеб. в секунду.

Девятый колокол – также без имени, без означения веса и года, без надписи и рельефов. Диаметр отверстия, или поперечник основания этого колокола – 14,125 верш[ка]. Диаметр вершины его внутри 6,875 верш[ка]. Высота колокола внутри, от основания до верху, 10,75 вершка. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком, 1,25 верш[ка]. Число простых колебаний, которые производит этот колокол в секунду, при 12° Реомюра, = 588. Тон этого колокола соответствует ноте Ре (re₃, или d’), находящейся ниже первой линии нотной системы с ключом скрипичным

Этот тон есть чистая квинта тона Соль, издаваемого третьим колоколом.

Десятый колокол – без имени, без означения веса и года, без надписи и рельефов. Диаметр отверстия или поперечник основания этого колокола – 11,25 верш[ка]. Диаметр вершины его внутри – 5,625 верш[ка]. Высота колокола внутри, от основания до верху, 8,5 вершк[ка]. Толщина звуковой части, или вала, где ударяют языком, 0,875 верш[ка]. Число простых колебаний, которые производит этот колокол в секунду при 12° Реомюра, = 655,62.

Тон этого колокола соответствует ноте Фа (fa₃, или f’), находящейся между первою и второю линиями нотной системы с ключом скрипичным.

Этот тон есть малая септима тона Соль, издаваемого шестым колоколом.

Одиннадцатый колокол – без имени, без означения веса и года, без надписи и рельефов. Диаметр отверстия, или поперечник основания этого колокола – 10,50 верш[ка]. Диаметр вершины его внутри 5,25 верш[ка]. Высота колокола, внутри от основания до верху, 8,125 верш[ков]. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком, 0,75 верш[ка]. Число простых колебаний, которые производит этот колокол в секунду, при 12° Реомюра,=729,05.

Тон этого колокола подходит к ноте Соль (sol₃, или g’), находящейся на второй линии нотной системы с ключом скрипичным

но он далеко не составляет чистой верхней октавы тона, издаваемого и третьим и шестым колоколами.

Двенадцатый колокол «Зазвонный 2-й», без означения веса и года, без надписи и рельефов. Диаметр отверстия, или поперечник основания этого колокола – 11 верш[ков]. Диаметр вершины его, внутри, 5,25 верш[ка]. Высота колокола внутри, от основания до верху, 8,75 верш[ка]. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком ⅞ верш[ка]. Число простых колебаний, которые производит сей колокол в секунду, при 12° Реомюра, =758,5. Тон этого колокола, как можно видеть из числа колебаний его, хотя выше тона, издаваемого одиннадцатым колоколом и соответствует ноте Соль (sol₃, или g’), находящейся на второй линии нотной системы с ключом скрипичным

но вполне еще не составляет чистой верхней октавы тона, издаваемого третьим колоколом.

Тринадцатый колокол – «Зазвонный 1-й», без означения веса и года, без надписи и рельефов. Диаметр отверстия, или поперечник основания этого колокола – 9,125 верш[ка]. Диаметр вершины его внутри 4,375 верш[ка]. Высота колокола внутри, от основания до верху, 6,375 верш[ка]. Число простых колебаний, которые производит этот колокол в секунду, при 12° Реомюра, = 858,28. Тон этого колокола соответствует ноте Ля (la₃ или а’), находящейся между второю и третьею линиями нотной системы с ключом скрипичным

но он ниже тона, издаваемого нормальным диапазоном. Нормальный диапазон производит 870 простых колебаний в секунду при 12° Реомюра.

«Ясак», называемый в церковном уставе «Кандия», есть маленький колокол, или звонец, которым дается знать звонарю на колокольне о времени благовеста или звона. Ясак повешен не на колокольне, а на восточной стене самого храма, у окна против жертвенника. На Ясаке нет никакого означения. Диаметр отверстия, или поперечник основания этого «Ясака» – 7,625 верш[ка]. Диаметр вершины его, внутри, 3,625 верш[ка|. Высота его внутри, от основания до верху, 5,625 верш[ка]. Толщина звуковой части или вала, где ударяют языком 0,5 вершка. Число простых колебаний, которые производит этот «Ясак» в секунду, при 12° Реомюра, – 1044.

Тон ясака вполне соответствует ноте До (ut₄ или с»), находящейся между третьею и четвертою линиями нотной системы с ключом скрипичным

и есть верная, верхняя третья октава тона, издаваемого первым большим колоколом (табл. см. далее).

Колокола на Ростовской соборной колокольне расположены так, что девять из них, именные, повешены в один ряд по всей длине ее, а четыре безъименные повешены поперек на одной половине ширины ее, а также в один ряд.

Расположение колоколов на колокольне Ростовского собора (Яросл. губ.) Таблица размеров Ростовских колоколов, веса их, числа колебаний в секунду и тона их

По воскресным и праздничным дням звон производится во все колокола и всеми пятью звонарями, находящимися при соборе.

Этот полный звон бывает, как было сказано выше троякий: «Ионинский», «Акимовский» и «Егорьевский».

«Ионинский звон» производится пятью звонарями следующим образом:

Первый и второй звонари звонят в один самый большой колокол «Сысой» (С). Оба они, ставши под сим колоколом, качают язык его в две противоположные стороны и ударяют им в оба края колокола, так что у них выходит 42 удара в минуту.

Третий звонарь звонит в один «Полиелейный» колокол (Е). Он ударяет языком и наносит удары одновременно с ударами, наносимыми первыми двумя звонарями в «Сысой».

Четвертый звонарь прежде звонил в 7 колоколов: в «Лебедь» (G), «Красный» (g), «Козел» (as) и в 4 Безъименные колокола, а теперь он звонит только в 6 колоколов: в «Лебедь» (G) «Красный» (g) и в четыре «Безъименные» колокола. «Козел» же, как разбитый колокол, выпускается.

В «Лебедь» (G) он звонит так: язык «Лебедя» притянут близко к одному его краю веревкой, которая другим концом своим привязана к верху железных перил колокольни; у этой веревки, находящейся в натянутом положении, имеется на середине ее довольно длинная петля; в эту петлю вложен одним концом длинный деревянный брус, лежащий другим концом своим на полу колокольни; на этот брус, недалеко от петли, звонарь ставит левую ногу и, прижимая его книзу, ударяет в колокол так, что удары его совпадают с ударами в колокола «Сысой» (С) и «Полиелейный» (Е).

В прочие 5 колоколов он звонит так: берет в правую руку соединенные веревки от языков 4-х «Безъименных» колоколов, а в левую – веревку от языка «Красного» колокола, и вместе с ударами в «Лебедь» ударяет сперва в два колокола: Красный (5) и «Безъименный» 11-й колокол (g’), потом в один «Безъименный» 10-й колокол (f’), после сего опять в Два колокола: «Красный» (g) и «Безъименный» 8-й колокол (с’), наконец еще в один – «Безъименный» 9-й колокол (d’); и таким образом, в месте с ударами в «Лебедь», он ударяет попеременно то в два, то в один колокол в течение всего «Ионинского» звона.

Пятый звонарь звонит в 4 колокола: «Голодарь» (As) «Баран» (е) и два «Зазвонные». Язык «Голодаря» притянут к одному его краю веревкою, которая другим концом своим привязана к верху железных перил колокольни; у этой веревки, в расстоянии одного аршина от перил, есть довольно длинная петля; в эту петлю вложена одним концом толстая деревянная доска, лежащая другим своим концом на полу колокольни; на эту доску, недалеко от петли, звонарь ставит левую ногу, чтобы, прижимая ее книзу, ударять в «Голодарь» (Аs). Язык «Барана» (е) также притянут близко к одному его краю веревкою, привязанною другим своим концом к верху перил; на эту веревку, находящуюся в натянутом положении, звонарь налагает левую руку, чтобы ударять в «Баран». Ударяет же он, во время «Ионинского звона», в «Баран» (е) и «Голодарь» (Аs) попеременно, но при этом наблюдает, чтобы удары в «Баран» совпадали с ударами, наносимыми четвертым звонарем, в «Красный» (g) и «Безъименный» 11-й колокол (g’), и опять с ударами, в «Красный» (g) и «Безъименный» 8-й колокол (с’), а удары в «Голодарь» (Аs) совпадали бы с ударами в «Безъименный» 10-й колокол (f’) и с ударами в «Безъименный» 9-й колокол (d»). В два «Зазвонные» колокола он звонит так: берет в правую руку соединенные веревки от языков их и ударяет в них также попеременно, но только вдвое чаще, так что удары во 2-й «Зазвонный» колокол (g’) не совпадают с ударами ни в какие другие колокола, а идут отдельно в промежутке, удары же в 1-й «Зазвонный» колокол (а’) совпадают с ударами всех прочих колоколов.

См. «Ионинский звон», изображенный в нотах. Здесь удары в два «Зазвонные» колокола представлены в четвертных нотах, а удары в большие и в прочие все колокола представлены в половинных нотах. В начале, сверху нот, изображающих этот звон, поставлено или написано М.М. ♩=42, ♩=84. Это означает, что по метроному Мельцеля ударов, соответствующих половинным нотам, совершается 42 в минуту, а ударов, соответствующих четвертным нотам, совершается 84 в минуту.

«Акимовский звон» производится следующим образом: в 8 колоколов «Сысой» (С), «Полиелейный» (Е), «Лебедь» (G), «Красный» (g), «Голодарь» (Аs), «Баран» (е) и в два «Безъименные» 8-й (с’) и 9-й (d’) звонят так же, как и во время «Ионинского звона»: но в два «Зазвонные» и два «Безъименные» колокола 10-й (f’) и 11-й (g’) звонят иначе.

См. «Акимовский звон», изображенный в нотах. Здесь в «Зазвонные» колокола звонят вдвое чаще, так что ударов в эти колокола совершается не 84, а 168 в минуту, потому и удары в эти колокола представлены в осьмых нотах. В «Безъименный» 10-й колокол (f’) ударяют только в начале второй половины ноты такта и этот удар представлен в четвертной ноте; а в 11-й «Безъименный» колокол (f’) ударяют на первой половинной ноте такта три раза, из коих первые два удара соответствуют двум осьмым нотам, а третий соответствует четвертной ноте, потом в этот же колокол ударяют еще два раза в конце второй половинной ноты такта, и эти два удара представлены в двух осьмых нотах. Во время «Акимовского звона» удары в «Безъименный» 11-й колокол (f’) называются пересечкой. Потому звонари и говорят, что «Акимовский звон» исполняется с пересечкой.

«Егорьевский звон» производится следующим образом: два первые звонаря, стоящие под большим колоколом (С), ударяют языком в один край его, а до другого противоположного края немного не допускают его, так что ударов у них в этот колокол совершается 21 в минуту.

В «Полиелейный» колокол (Е) звонарь звонит таким же образом, как звонят два первые звонаря в большой колокол «Сысой» (С), то есть, он ударяет языком одновременно с ними и также в один край колокола. В прочие все колокола ударяют вместе. И ударов в колокола – «Лебедь» (G), «Красный» (g), «Голодарь» (Аs), «Баран» (е) и в «Безъименные» 8-й (с’) 9-й (d’) и 10-й (f’) совершается также 21 в минуту; но в «Зазвонные» колокола и в «Безъименный» 11-й колокол (g’) звонят иначе.

См. «Егорьевский звон», изображенный в нотах. Здесь в «Зазвонные» колокола на второй половинной ноте такта ударяют еще по четыре раза, а иногда и по два раза, и эти удары в первом случае представлены в осьмых нотах, а во втором в четвертных. В «Безъменнный» 11-й колокол (g’) ударяют в конце второй половинной ноты такта еще два раза, и эти два удара представлены в двух осьмых нотах. Последние два удара в «Безъименный» 11-й колокол называются и здесь пересечкой.

Из книги А. Израилева: Ростовские колоколы и звоны

Из книги А. Израилева: Ростовские колоколы и звоны

Из книги А. Израилева: Ростовские колоколы и звоны

Из книги А. Израилева: Ростовские колоколы и звоны

Будничный звон производится одним звонарем следующим образом. Язык «Красного» колокола (g) притянут близко к одному его краю веревкою, которая другим концом своим привязана к низу железных перил колокольни. На эту веревку, в расстоянии одного аршина от перил, звонарь ставит левую ногу. В правую руку он берет соединенные веревки от языков «Зазвонных» колоколов. На локоть левой руки надевает петлю, имеющуюся на конце веревки от языка «Безъименного» 8-го колокола (с’), а в левую руку берет соединенные веревки от языков «Безъименных» колоколов 10-го (f’) и 11-го (g’). См. чертеж колоколов с надписью «Будничный звон». Звонит же он в эти 6 колоколов так, как изображено в нотах заглавием: «Будничный звон».

При этом звоне колокол будничный «Лебедь» (s) не употребляется: в него только благовестят.

«Звон будничный, употребляемый от недели Фоминой до отдания Пасхи», производится одним звонарем в 5 колоколов: в два «Зазвонные», да в «Баран» (е), «Козел» (аs) и «Красный» (g). Языки от «Красного» и «Козла» притянуты к краям веревками, которые другими своими концами привязаны к верху железных перил колокольни, и язык от «Барана» также притянут веревкою, которая другим своим концом привязана к средине железных перил. У этой веревки, в расстоянии одного аршина от перил, есть петля; в петлю вложена одним концом деревянная доска. На эту доску звонарь ставит левую ногу, чтобы ударять в «Баран». В «Козел» же и «Красный» он ударяет попеременно, налагая на натянутые веревки их левую руку. А соединенные веревки от языков «Зазвонных» колоколов находятся у него в правой руке. См. чертеж колоколов с надписью: «Звон, употребляемый от недели Фоминой до отдания Пасхи».

Звонит же звонарь в эти 5 колоколов так, как изображено в нотах, под заглавием: «Звон будничный, употребляемый от недели Фоминой до отдания Пасхи».

Три вышеозначенные звона: «Ионинский», «Акимовский» и «Егорьевский» нельзя назвать правильными, по отношению к музыке, потому что здесь в музыкальный аккорд С-dur входят звуки таких колоколов, которые весьма разногласят. Я с своей стороны нахожу необходимым при этих звонах выпустить следующие колокола: «Голодарь» (Аs), «Безъименные» 9-й (d’) и 10-й (f’), и первый «Зазвонный» (а’), но с тем, чтобы этот зазвонный заменить «Ясаком» (с’’)⁶¹⁴.

Производить же эти звоны, удерживая характер их, должно так, как они изображены в нотах, под заглавием: «Исправленный Ионинский звон», «Исправленный Акимовский звон», «Исправленный Егорьевский звон».

Обычный «Будничный» звон также весьма неправилен. Его исправить можно таким образом. Разбитый колокол «Козел» заменить новым колоколом, тон которого соответствовал бы ноте си (si или h), находящейся выше пятой линии нотной системы с басовым ключом

8-й колокол, Безъименный, выпустить, и наконец звонить так, как изображено в нотах под заглавием: «Исправленный будничный звон».

Этот будничный звон будет основан на аккорде G-dur, который есть самый сродный аккорду С-dur.

Звон, употребляемый от недели Фоминой до отдания Пасхи, можно исправить также, как и обыкновенный. Разница та, что при исполнении сего звона звонарь звонит только в 5 колоколов; звонит же он так, как изображено в нотах, под заглавием: «Исправленный будничный звон, употребляемый от недели Фомины до отдания Пасхи»⁶¹⁵.

[Рассказав о красивейших в России звонах, следует отметить также, что] Введенский собор в городе Чебоксарах славится своими колоколами, гармоничный звон которых слышен на двадцать пять верст по течению Волги⁶¹⁶.

Второе место после России по богатству колоколов занимает Англия, где звонить в колокола – любимое народное развлечение. Там есть даже общество любителей колоколов, общество звонарей. Самые замечательные в Англии колокола следующие: «Большой Том» на Christ-church-College в Оксфорде 425 пуд[ов] 1680 года, диаметр 7 ар[шин] 1 дюйм и «Великий Петр» в Йоркском соборе 602 пуда, 1845 года. Часовой колокол здания Парламента – 924 пуда был отлит в 1856 году, но в скором времени треснул и был перелит вновь. Колокол на церкви Св. Павла в Лондоне в 300 пудов отлит в 1716 году.

Все же родиной правильного колокольного звона была Нидерландия, где еще в 1478 году существовали приспособления для звона в колокола, однородные с теми как это устраивается теперь в России: помощью натянутых веревок и проволок, привязанных к языку, звонили руками и ногами. В более позднее время были устраиваемы и механические звоны помощью особых вальцев и клавишей, заменяя языки молотками, и искусство звонарей более уже не требовалось. Звоны в Нидерландии отличались своим количеством колоколов. Наибольший звон в г. Дельфе, где по описанию одних звон состоял из 800 колоколов, а других – более 1000 колоколов. Но колоколов большего веса мало; наибольший по весу находится в городе Brügge, отлитый в 1680 году, и весит около 600 пуд[ов].

Во Франции самый старинный и большой колокол «Бурдон» в соборе Парижской Богоматери (более 1000 пуд[ов]), который во время революции служил для набата. История его такова: в 1400 году он был подарен собору, весил до 400 пудов и назывался «Жакелин». В 1680 году был перелит, но неудачно, так что в том же году переливался вторично. Крещен был в 1682 г., и Людовик 14 назвал его именем своей жены «Emanuelle Louise Therese». Но так как тон колокола совершенно не подходил к общему звону, то было решено в 1685 году перелить его, увеличив до 700 пудов; а диаметр и вышина его – по 8 футов, толщина боя 8 дюймов, а язык весит до 25 пудов. В 1794 году он был снят из боязни, как бы его не употребили для набата. Лишь в 1802 году, в праздник Конкордии, его вновь повесили и теперь звонят лишь в воскресные дни 16 человек.

Во время революции во Франции были уничтожены почти все церковные колокола. Часть их перелита в монеты (закон 1 мая, 28 июня, 6 августа 1791 года и 22 августа 1792 года) и часть в пушки (закон 25 февраля 1793 года)⁶¹⁷.

Бронза с колоколов стала рудником для изготовления медной различной монеты и пушек.

23 сентября 1793 года прокурор Омальской общины доносил:

«Первое, что колокола – это памятники роскоши городов и тщеславия их жителей, могут быть с большей пользой употреблены на страх и смерть врагам революции; второе, что только ложное благочестие может быть забыто таким употреблением простого металла, который будучи грубой материей, не может иметь никакого отношения к религии, по своему существу духовной».

Поэтому он полагал, что все колокола, за исключением одного, могли бы быть сняты. Муниципальный совет согласился с его предложением: три колокола были перелиты, они весили 6600 фунтов, четвертый наилучший был сохранен.

Что же касается колоколен, то они продавались с аукциона, на снос, а если возникали сомнения относительно того, – представляло ли то или другое здание колокольню, то вопрос решался просто: разрушали всякую башню, на которой висели колокола и на крыше которой имелась стрелка⁶¹⁸.

Единственный колокол Реймса, переживший революцию, по счастью, наиболее известный и гармоничный из всех существовавших некогда в городе, короновавшем всех королей. Колокол этот, названный Шарлотта, в честь его крестного, известного кардинала Карла Лорренского, соперничает по красоте своего исполнения и звучности с колоколами Санса, Меца, Парижа и Амьена. Еще в начале 16 века реймский собор обладал двумя замечательными колоколами (то, что называют bourdon), размерами превосходящими теперешние. Кроме архивных свидетельств, это подтверждает известный хроникер Jehan Pussot в своих мемуарах (1568–1626).

Оба эти колокола с давних пор были разбиты, что и побудило духовную власть перелить их в 1570 г. С этой целью духовенство обратилось к их постоянному литейщику Pierre Deschamps, maistre fondeur de cloches demeurant a Reims. Этот литейщик раз уже заключал с ним договор в 1548 г. о переплавке Ришард, довольно обыкновенного колокола, который он должен был сделать в 5000 фунтов.

18 января 1570 г. каноники в сопровождении Pierre Deschamps предстали перед нотариусом. Чтобы окончить счастливо опасную операцию переплавки двух столь больших колоколов, они не упустили ни одной подробности, ни одной гарантии в договоре, заключенном с литейщиком.

Они позволяли ему отлить сперва отдельно большой колокол, но они требовали, чтобы звук обоих был столь же низок, как и у прежних (и, если возможно, ниже) и чтобы в общей сложности голоса их не были дисгармоничны, и чтобы, снабженные всеми аксессуарами, они находились бы к 14 августа уже на колокольне.

Что касается платы за эту двойную плавку, заплатить которую должна была Дума, а не архиепископ, она была назначена в 1.500 турских ливров и, кроме того, литейщику должны были доставить 6.000 фунтов металла, для прибавки к старым колоколам.

Pierre Deschamps обязывался за эту цену сделать надписи на колоколах. Предприятие удалось на радость договаривающихся, и мы видим на оборотной стороне договора расписку литейщика в получении 2.312 ливров 15 с. 4 д. В уплату за доставку металла и за благополучное поднятие колоколов на колокольню.

Торжество Pierre Deschamps, однако, не было полным.

Во-первых, меньший колокол был признан не особенно гармоничным, во-вторых, оба колокола были признаны уступающими в весе прежним. С меньшим весом колоколов примирились, тем более, что большой колокол удался как нельзя лучше, но недостаток гармонии меньшого привел к его вторичной плавке в 1624 г. лионским литейщиком⁶¹⁹.

Революция 1789 года, дававшая удовлетворение стольким народным желаниям, была далека в своем начале от того, чтобы прекратить народные религиозные манифестации: наоборот, уничтожение аббатств послужило к большему украшению приходских колоколен. Народ Франции далеко не нечестив: он умел всегда приспособить к веянию новых времен старую веру своих отцов⁶²⁰ и надо было не более, как фанатизм террора, чтобы колокольни повсеместно были лишены колоколов в пользу арсеналов.

Война против всей Европы, гражданские смуты, прекращение религиозных церемоний, едва нам делают понятным повсеместную конфискацию колоколов во Франции.

Предписания Конвента, изданные по этому поводу в 1793 г., были объявлены 10-го сентября того же года собору Богоматери реймским муниципалитетом ‚ но последний нашел необходимым сохранение кафедральному собору, хотя бы временно, большого колокола (Bourdon) и колокола, оповещающего возвращение домой. После долгих переговоров, колокол было позволено оставить. Честь спасения колокола приписывают доктору Навье, участвовавшему в переговорах.

Колокол участвовал в празднике разума, 20 декабря 1793 г., в котором говорит официальное отношение: «Орган, музыка, звон колокола и гимны, повторяемые в честь Свободы и Разума, запечатлели чувста столь дивные, что их невозможно описать».

Колокол служил также для возвещения славных и национальных событий, победу армий, именно взятие Шарлеруа и Брюсселя в июле 1794 г., и всех тех внешних успехов, которые помогли отечеству войти в нормальное существование.

Не требовалось большого труда, чтобы удержать знаменитый колокол при законе, позволявшем иметь колокол на каждый приход, но вот указ комитета Народного спасения от 26 мессидора 2 года приказывает оставить только один колокол на всю общину. Нужда в артиллерийских предметах была велика и так велико было желание разрушить наиболее безвредные религиозные обычаи, что даже церковные часы не были пощажены и веревки от колоколов были конфискованы.

Предупрежденный этим повелением, реймский муниципалитет, на обязанности которого лежало удовлетворение нужд столь большого города, пытался всеми способами сохранить для гражданских нужд один колокол в соборе Богоматери и другой в церкви Св. Реми. Муниципалитет не мог, конечно, противиться этому повелению, но он медлил привести его в исполнение.

Совещание 24 августа 1794 года констатировало невозможность в настоящее время звонить утром и вечером в колокол, требующий 12 человек: кроме расхода, который бы понадобился на это, было замечено, «что бывает время, когда этот большой колокол не разносится по всей общине».

Желая, тем не менее, удовлетворить всем нуждам наиболее экономным образом и не лишить Республику средств, которые она ожидает, комиссия предложила сначала отдать большой колокол с тем, чтобы сохранить два, которые в общей сложности весили менее, чем он один.

Совет пошел еще дальше и уступил колокол Св. Реми, а также и большой колокол, но оказалось столь же трудно снять последний, как и звонить в него каждый день, так как он был еще на своем месте 10 декабря. В это время (20 фрилира 3 г.) совет признал трудным найти работников, которые были бы в состоянии предпринять эту работу, а также и достать веревки, необходимые для спуска колокола. К тому же, в это время, умеренные идеи входили в милость, вот почему отсрочка снятия колокола была принята тем охотней, что Реймс только что посетил комиссар, посланный комитетом Народного образования при Конвенте.

Этот делегат, «по приказу выше названного Комитета, разыскивал шедевры, рассеянные по департаментам и не переставал рекомендовать их надзору всех установленных властей».

Здравый смысл восторжествовал и спуск колокола был отсрочен на неопределенное время.

По счастливой случайности, колокол этот не был изуродован, как это предписывалось декретом Марнского департамента, от 4 октября 1793 года, приказавшего соскоблить или сгладить все надписи и гербы с колоколов в продолжение недели, в случае же неисполнения они должны быть разбиты и доставлены в уездное депо.

Между тем согласие на сохранение большого колокола было дано только временно и вот, главный совет общины решил преследовать до конца свою цель: сохранить собор и его несравненный колокол. Вследствие этого, 26 апреля 1795 г., Совет решил что будет послан адрес представителю народа и самому Конвенту, чтобы добиться разрешения от правительства: «...Чтобы некогда кафедральный собор, поврежденный разрушениями и пробоинами, и заваленный в своей наиболее узкой части, был поправлен и очищен… наконец, чтобы окончательно утвердить приказ Директории, которая по просьбе агента комитета Народного образования позволила сохранить большой колокол соборной церкви, настоящий шедевр в своем роде».

Это двойное желание было исполнено во славу Реймса и Франции. Тем не менее, сохраненные колокола должны были, под угрозой жестоких наказаний, оставаться безмолвными впредь до Конкордата⁶²¹.

В настоящее время во Франции колокола охранены законами от разрушения и, кроме того, § 262 угол. улож. наказывается тюремным заключением от 2-х недель до 6 месяцев и штрафом от 100 до 500 франков каждое лицо, которое словами или жестами оскорбит предмет церковного культа⁶²².

В Бельгии в прежнее время колокола были очень распространены. Время появления первых колоколов в Антверпене неизвестно. Констатируют их присутствие в начале 14 века, благодаря неопровержимым документам. Очевидно, что они существовали еще до этой эпохи, но невозможно определить точно, когда они в первый раз появились.

Правда, есть известные данные о времени постройки первобытной церкви Notre-Dame. Достоверно известно, что она была построена в начале 12 века и освящена в 1124 г.

Графические изображения представляют нам ее окруженную довольно высокими башнями. Следовательно, есть возможность предполагать, даже почти утверждать, что со времени этой отдаленной эпохи колокола уже существовали в этой церкви.

Они были в то время необходимы не только для возвещения религиозных церемоний, но и для обозначения народонаселения, при помощи регулярного звона, времени дня.

Каждый день колокола приводились в движение, чтобы обозначать канонические часы: утреня (matines) в полночь; часы, отправляемые перед обеднею (laudes) – в три часа утра; первый час (prime) – в шесть часов; третий час (turce) -– в девять часов; шестой час (sexte) – в полдень; девятый час (none) – в три часа; вечерня (vêpres) – в шесть часов; повечерие (complies) – в девять часов.

Кроме того, специальный звон Angelus’а, который производился утром, в полдень и вечером. Хотя происхождения более древнего, этот обычай сделался общим в провинциях только в 15 в.

Кроме этих указаний времени, установленных повсюду, были еще другие, особенные для каждого монастыря или для каждой церкви. И соседи, и ремесленники, живущие недалеко оттуда, применялись к этим звонкам, чтобы начать или кончить работу, чтобы сесть за стол или предаться отдыху.

Из этого видно, насколько важным был звон в жизни наших отцов до 13 века; каждая минута дня, каждое важное действие были обозначены особенным колокольным звоном, непрерывные призывы которого разносились вдоль узких и извилистых улиц старого города, чтобы призывать каждого к работе или к исполнению обязанностей.

Но скоро механические часы заменили мало-помалу прежние сигналы и антверпенские жители привыкли находить на циферблатах примитивных часов указания, необходимые для распределения их каждодневных обязанностей.

Но все же некоторые важные случаи были по-прежнему возвещаемы колокольным звоном.

В Антверпене не было, как в других фламандских городах, каланчи, прилегающей к ратуше; ее заменяла башня Notre-Dame и ее-то колокола и служили магистрату, чтобы возвещать тушение огня, пожар, тревогу, точно так же, как приветствование королевского въезда или возвещение важных событий.

Просмотрим бегло различные документы, позволяющие нам выяснить точную роль, которую были призваны играть главные колокола.

Во-первых, колокол, обозначающий ремесленникам и рабочим час, когда они должны были начинать и кончать работу.

Другой колокол, так называемый poortklok, звонил в различное время. Утром он возвещал открытие городских ворот, вечером обозначал их закрытие и служил также сигналом к закрытию всех питейных лавочек.

Третий колокол, очень важный, служил для оповещения или пожара в городе, или опасности, угрожающей городу. Этот колокол был отлит в 1316 году Maitr’ом Gerard из Льежа, о чем и свидетельствует нам его надпись.

При нем постоянно находились особые надсмотрщики: городские счета об уплате показывают, что надсмотрщики получали определенное жалованье, дошедшее в 16 веке до 37 фунтов в год. Кроме того, они имели право на отопление и освещение.

В 1511 году магистрат, опасаясь, чтобы кто-нибудь из граждан не смутил несвоевременным звоном покоя жителей, приказал, чтобы в виду жестокой войны с герцогоством Гельдерн, никто не имел права, под страхом штрафа в 3 флорина, устраивать колокольный звон, надобность которого не доказана. 23 июля 1542 года городское начальство издало приказ, по которому все жители, заслышав звон набатного колокола, должны были вооружаться и поспешно собираться под начальство квартального начальника, в места, специально для этого назначенные, чтобы оттуда как можно скорее достигнуть городского вала. Осмелившиеся противиться этому распоряжению будут подвергнуты публичному наказанию на эшафот, специально установленному для этой цели на Большой площади.

Боязнь видеть с минуты на минуту покушение банд Martin van Rossem на город извиняла непривычную жестокость этих повелений.

Так мы должны не забывать особенно памятный день в ноябре 1576 г., в продолжение которого набатный колокол возвещал городу нападение наиболее ужасное, какое когда-либо он видел и предвещал страшные дни, в продолжение которых испанские солдаты господствовали в стенах города.

Точно также 1583 году, звон набатного колокола снова призывал всех граждан на защиту их города, наводненного отрядами герцога Алансонского; но к счастью, на этот раз призывы соборного колокола скоро сменились на звуки победы и радости.

Однако, если набатный колокол и сзывал иногда граждан на городской вал, с другой стороны, им строго воспрещалось подходить в этих случаях к городским воротам.

Так, приказ от 7 января 1595 года, запрещает жителям, когда они услышат, что колокола, помещающиеся на городских воротах, бьют тревогу, покушаться выйти из боевой ограды. Быть может, это вызывалось опасением сношений, которые могли бы завязаться между антверпенцами и внешним врагом.

В то же время магистрат предупреждает, что колокольный звон, обозначающий тревогу, будет сильно отличаться от звона, употребляющегося в случае пожара; что в этом последнем случае не будет употребляться колокол, предназначавшийся для этого ранее, а будут звонить в колокол, который с башни Моге-Пате обозначал до сих пор получасовое время⁶²³,⁶²⁴.

Торговцы всех национальностей и все те, которых цветущая торговля Антверпена приводила в Антверпенский порт, в 16 в. получили возможность собираться в новые обширные помещения, извещаемые особым биржевым колоколом, игравшим большую роль в торговых делах Антверпена.

В настоящее время этот колокол показывается, как городская достопримечательность, но прежде, начиная с 16 века вход в помещение биржи запрещался ранее нежели пробьет биржевой колокол.

Его характерный, отличающийся от других колоколов, звук, был понятен антверпенцам, и дельцы, заслышав его, спешили заканчивать дела. Момент закрытия указывался при помощи того же колокола. Но с некоторого времени эта мера вышла из употребления. На будущее время все купцы должны были как зимой, так и летом покидать биржу как в полдень, так и вечером, как только услышат звон специально назначенного для этого колокола. Нарушившие этот закон должны были платить штраф в 25 су.

Отказавшиеся повиноваться приказаниям надзиратели были подвергнуты двойному штрафу. Еще больше, очень курьезная оговорка постановляет дела, заключенные в бирже после звона колокола, считать недействительными.

Этот приказ был возобновлен магистратом 20 марта 1602 г. Надо заметить, что штраф, уменьшенный до 20 су, взимался в то время в пользу церковных старшин собора Notr-Dame.

21 июля 1603 г. утверждены прежние приказы. Два года спустя, 9 июля 1605 г., эти, казалось несоблюдаемые до сих пор, были признаны обязательными. Все торговцы должны всегда руководиться звоном колокола. Но на этот раз штраф установлен в размере 50 су в пользу служащего, который констатирует нарушение.

Из всех звонов, бывших в употреблении в продолжение минувших веков, биржевой звон, поддерживавшийся наиболее регулярно и достигший до нас, почти непрерывно употребляется. Даже в продолжение 19 ст. мы находили приказы по этому предмету. Так, в префиале 11 года мэр Антверпена приказыает, чтобы биржа была открыта ежедневно, исключая воскресений и праздничных дней, с полудня и до половины второго. Звуки колокола, помещенного в здании биржи, возвестят момент открытия и закрытия биржи. Колокол будет звонить в продолжение 5 минут, приводимый в движение консьержем, поставленным для присмотра за биржевым помещением.

В настоящее время, биржевой колокол звучит еще, но завсегдатаи, платя годовой налог, глухи к его призыву и для открытия и закрытия ввели режим полной свободы.

Второй небольшой колокол ежедневно можно слышать в антверпенской бирже, призывающий биржевых маклеров к котировке ценностей.

Кроме того, во многих обстоятельствах жизни Антверпена колокольный звон или скорее звонки играли большую роль. Магистрат всегда выступал при помощи приказов для того, чтобы урегулировать употребление и благовременность этого звона. Очень давно еще в Антверпене было в употреблении возвещать публичные торги при помощи специальных ручных звонков.

Действительно, в начале 16 века, когда кто-нибудь хотел продать дом или какое-нибудь имущество, когда надо было ликвидировать вследствие чьей-нибудь смерти какое-либо предприятие, торги возвещались при помощи известных билетиков, которые раздавались в церквах около кафедры. Затем посылали по улицам мальчиков, обязанность которых состояла в том, чтобы на каждом перекрестке звонили в особый колокольчик о предстоящих торгах. То же самое употреблялось, когда дело шло о розыске какого-нибудь потерянного предмета: драгоценности, ключей, кошелька или... ребенка!

Но эти способы были, в общем, малопрактичны; импровизированные звонари клали в карман заработок и звонили мало или совсем не звонили; церковные билетики попадали только некоторым.

Вот почему магистрат решил вмешаться и издать приказ от 26 ноября 1538 г., опубликованный от имени бургомистров, старост и Совета, чтобы на будущее время торги возвещались присяжными звонарями.

В Антверпене, во время плавки Carolus, самого большого колокола башни собора Богоматери, литейщик Guillaume de Moor, после того, как предприятие было закончено, ко всеобщему удовольствию, употребил раскаленную оставшуюся бронзу на выделку двух маленьких колокольчиков. Этот обычай вошел в употребление и был применен во время отливки других колоколов.

Образец такого колокольчика сохранился до нашего времени. Он отличается тонкостью и художественностью исполнения, им пользовался, при исполнении своих обязанностей, бургомистр Guillaume van Liere, и который в последнее время включен в богатые коллекции музея древностей Сити. Был еще другой колокол, звон которого так был знаком беднякам – это колокол, в который звонили во время раздачи торфа, называвшийся turflok.

В бельгийских монастырях, кроме религиозных звонков, существовали еще другие, имевшие большое значение. Когда монахи и монахини должны были принять какое-нибудь решение, они собирались на совет, и это собрание могло состояться только после предварительного звона, предназначенного предупреждать и собирать всех, имеющих право присутствовать на этих торжественных заседаниях.

В настоящее время в Бельгии хотя и нет особенно выдающихся колоколов, однако бельгийцы и до сих пор любят слушать колокольный звон. Некоторые монастыри имеют отличных виртуозов звонарей, слушать игру которых съезжаются в праздничные дни жители окрестных мест.

Рассказывают про одного звонаря, который всю свою жизнь посвятил изучению колоколов, изучил малейшие оттенки звуков и теперь разыгрывает на них целые сложные мелодии.

Способ раскачивания колоколов во многом мешает ему, но, несмотря на это, он все же великолепно справляется со своей задачей и приводит в восхищение многочисленных слушателей.

В другом монастыре есть звонарь, который при помощи особых молотков играет на колоколах чрезвычайно трудные пьесы, быстро и ловко перебегая от одного колокола к другому и ударяя по ним в разных местах, отчего происходят всевозможные оттенки звуков.

Знатоки считают его игру высокохудожественной, но говорят, что она недостаточно сильна и слышна только вблизи⁶²⁵.

В Италии лучшие и наибольшие колокола находятся в Риме, из которых некоторые принадлежат новому времени. Среди старых колоколов собора св. Петра находится один 13 столетия с надписью; он слит в 1786 году и весит 280 центнеров (700 пудов), колокол внешне очень красив, но не имеет хорошего звука.

На Капитолии находится колокол в 175 центнеров (437 пудов), который слит, судя по надписи, папою Пием 7 из изъятых из обращения монет.

Известны также своими колоколами Лоретто и Парма. Знаменитый Миланский собор имеет колокол в 300 центнеров (750 пудов).

В верхней Италии много старых колоколов похищено французами во время их походов⁶²⁶.

В Нидерландах колокола не превышают 200 центнеров; самый большой находится в Брюгге, слит в 1680 году и весит 200 центнеров (около 500 пудов)⁶²⁷.

В Германии сохранились колокола от древнейшего времени. Самый древний – 1144 г. в Иггенсбахе, в Нижней Баварии.

Колокола 13 и 14 веков встречаются в Германии в значительном количестве. Описание большинства колоколов Германии издано с указанием года отливки, мастера и украшений, на нем находящихся. Больших звонов по весу в Германии встречается мало.

Способ звона в колокол качанием самого колокола очень затруднителен для больших.

Колокол в соборе Erfurtʼa, отлитый в 4-й раз в 1497 году, весом около 850 пуд[ов], требует для звона 16 человек и то звон получается недостаточно сильным; для правильного звона необходимо 24 человека, которые раскачивали бы колокол.

Наибольший колокол в Германии «Kaezer Glocke» из Кельна, как это было уже сказано, он переливался 3 раза, но все же недостаточно хорошо). Он был рассчитан на С (До), но вышел между Cis (Ре#) и D (Ре), и украшен с одной стороны изображением св. Петра с латинским стихотворением под ним, с другой стороны – Германский герб с немецким стихотворением. Вверху имеется в 3 ряда латинская надпись. Колокол долгое время пытались безрезультатно привести в качание, и даже получил он названия «Большой Молчальник» и «Немой Кельна».

Доктор Отте, описывая этот колокол и упоминая, что в него почти не звонят, потому что получается неравномерный, неприятный звон при качании его, замечает: «Если не от русских и китайцев, то от испанцев и англичан мы могли бы научиться, без ущерба для немецкого национального чувства, что колоколами такой огромной величины можно пользоваться не с помощью раскачивания, а только посредством ударного звона»⁶²⁸.

Продолжительные попытки привести колосс в равномерное качание при звоне до последнего времени не увенчались успехом и вызвали не только разочарование, но и насмешки над «Большим Молчальником» или «Кельнским немым».

Из числа других больших колоколов в Германии славится своей красотой и древностью колокол Эрфуртского собора Gloriosa, перелитый в 1497 году из двух старинных колоколов; он весит 275 центнеров (987,5 пудов).

Его закругленный и полный звук очень красив и дает мажорный аккорд Ми, он вместе с другим колоколом Vincentia, имеющим сильный, далеко слышный звук, составляет достопримечательность Эрфурта, и оба приносят довольно значительные доходы клиру, как предметы обозрения для туристов.

Оба эти колокола удерживали положение царей колоколов Священной Римской империи более двухсот лет, но затем их превзошел величиною колокол на башне Св. Стефана в Вене.

В Швейцарии не имеется колоколов значительного веса. Наибольший колокол находится в Берне в церкви Св. Винцента. Он вылит в 1611 году и весит около 700 пудов.

В 1408 году по окончании блестящего Констанского собора, вновь выбранный папа Мартин У на обратном пути в Италию, в Шафгаузене посетил монастырь Всех Святых.

Здесь он приказал, в память своего посещения, каждую пятницу в 11 часов утра звонить в большой «Musterglocke» в воспоминание о Том, который оставил на Голгофе свою жизнь за грешное человечество. 60 лет исполнял этот колокол свою обязанность, но затем дал трещину. Его место в 1486 году заменил другой с надписью: «Vivosvoco. Mortuos plaugo. Fulgura fraugo».

Четыреста лет звонил этот колокол каждое утро в 11 часов. Это был тот колокол, надпись с которого [Ф.] Шиллер взял эпиграфом для своего бессмертного стихотворения «Песнь о колоколе». С годами у него отбился край, и колокол теперь стоит позади церкви как памятник Шиллеру. На колоколе 2 надписи вверху: «Vivos vocomortuos plango. fulgura fraugo. miserer domine populoquem. redinisti. sangoine. xuoanno domini. m. ceec. LXXXVI».

Нижняя надпись говорит о его происхождении и крещении: «Osanna heis. ich. in dem. namen. gocward. ich. in».

На этом кончается надпись, остальное откололось. Кусок колокола откололся еще в 1700 году, но колокол продолжал звонить до 1895 года. В этом году колокол замолк, но песнь о нем не умолкла, благодаря надписи, которую [Ф.] Шиллер взял для своего стихотворения, как он это писал Гете в письме от 7-го июля 1797 года.

Вот как описывает [Ф.] Шиллер литье колокола:

Утвердивши форму в глине,

Обожженную огнем,

Выльем колокол мы ныне.

Ну! Живей, друзья, начнем!

Медь дружнее плавь,

Олова прибавь,

Чтобы с силой надлежащей

Медь лилась струей кипящей.

Далее поэт изображает значение колокола в различные моменты нашей жизни следующими выразительными стихами⁶²⁹:

И звук пойдет к столетьям дальним

И многим смертным слух пленит,

Застонет жалобно с печальным

И в хор мольбы соединит.

Чтобы земнородным ни послала

Судьба, свершая свой закон,

Про все звучит венец металла –

И поучителен им звон.

Звон раздается и тогда, когда человек «вступает в область бытия», когда наступает «любви пора младая».

Свеж, душист венок любовный

У невесты вкруг кудрей,

В час, как благовест церковный

К торжеству зовет гостей.

Тот же колокол возвещает людям и о невзгодах, и о печали:

Чу! на башне бьют набат!

То пожар!

Словно жар,

Небо рдеет:

Но не утро то алеет.

Чу! тревога...

Стук и гром...

Дым кругом...

А в другое время:

С колокольни,

Будто стон,

Похоронный

Льется звон.

Грустно стонет меди звук унылый

Над отшедшим в дальний путь могилы.

Так колокол звучит человеку в течение его жизни, как глашатай о чем-то важном, значительном. Поэт заканчивает песнь свою вдохновенным изображением общего назначения колокола:

Под пологом святой лазури,

Над низкой жизнию земной,

Да будет он в соседстве бури

Граничить с звездной стороной.

Да будет свыше он глаголом

О том, как звездный хор поет

Песнь Богу пред Его престолом

И в вечность сводит старый год.

Из медных уст его да льется

Лишь весть о вечном и святом,

И время каждый час коснется

В полете до него крылом.

Да будет он судьбы законом,

И сам без сердца, без страстей,

Сопровождать да будет звоном

Игру изменных наших дней.

Когда же, грянув в час полночный

И слух встревожа, замолчит,

Да учит нас, что все непрочно,

Что все земное отзвучит.

В Австрии известен своими размерами колокол на башне церкви св. Стефана в Вене, весом в 989 пудов. Вышина его 10 футов, в окружности 32 фута 2 дюйма. Первый раз в него зазвонили в 1712 году 27 января по случаю въезда в Вену императора Карла VI. Для того, чтобы привести в движение этот колокол, потребовалось двенадцать человек. Вес его на надписи обозначен в 30.000 фун[тов] (750 пуд[(ов]), а по свидетельству патера Reifenstuhl – доходит до 324 центнеров 31 фун[та] т.е. 810 пудов 31 фун[та]. В устах народа он получил название Schustermichl (Башмачник).

На нем находятся рельефные изображения св. Иосифа и Лесопольда, непорочного зачатия Пр. Девы и государственного герба. Нижний край украшен лиственной резьбой и на нем приведены четыре различные латинские надписи.

В последнее время в этот колокол более не звонят, так как башенная пирамида шатается при этом на 15 и 20 сантиметров.

В Португалии наибольший колокол, около 1250 пудов, находится в Лиссабоне.

В Испании колокола не раскачивают, а в них ударяют, как у нас.

В Сан-Яго ди Компостеля называют большой колокол в 300 центнеров (750 пудов), а самым большим в Испании считается колокол в Толедо. В Velilla колокол прославился самопроизвольным звоном.

В Испании звонят в колокола так же, [как и у нас –| лишь ударяя языком о колокол. Старинных колоколов почти не осталось, так как во времена секуляризации, т.е. «обмирщения» – переход от духовной к светской власти, огромное количество колоколов было отправлено в Англию.

В Швеции есть оригинальный по материалу колокол из стекла (в Упсале), издающий превосходный звук, диаметр его равен 7 английским футам.

В Болгарии употребляют при богослужениях церковный звонец, в виде колпака, с язычком внутри; в этот звонец ударяют в некоторых случаях, например, по совершении освящения св. даров, как у нас ударяют в колокол на «Достойно».

В Абиссинии вместо колоколов употребляют в церквях глиняные тазы, в которые ударяют особой колотушкой. Звук получается глухой и довольно слабый.

У нехристианских народов колокола встречаются, пожалуй, даже ранее, чем у христиан, [например, у] китайцев, японцев-буддистов[; при этом –] в большом количестве и значительного веса. Звонят в них, ударяя деревянными колотушками, и благодаря их цилиндрической форме звук негармоничен. Размеры их далеко превосходят размеры колоколов в Западной Европе. Так, в Пекине имеется 7 колоколов, весом каждый до 3000 пудов.

Китайцы подвешивают колокола не только снаружи, но и внутри храмов.

Мусульмане не имеют колоколов в своих минаретах.

В Париже, в Луврском музее имеется довольно большая коллекция колокольчиков 15 и 16 вв. самых разнообразных форм и материала, начиная от маленьких звонков и кончая церковными колоколами до 5 пуд[ов] весу. Из них несколько китайских и буддийских, а также и православных.

Перед завесою Бурятского храма стоит стол со свечами, курильницами, колоколами и разнородными жертвоприношениями⁶³⁰.

В средневековых легендах Западной Европы рассказы о колоколах занимают видное место. Звон колоколов является в них молящимся то радостным, то гневным. Иногда колокола звонят сами, без помощи людей, что обыкновенно считается предвестием какого-нибудь народного бедствия – пожара, моровой язвы, войны и пр.

В 19 веке заметно стремление заменить дорого стоящий бронзовый сплав для колоколов каким-либо другим более дешевым металлом, например, сталью. Но попытки эти нельзя назвать удачными, так как звук их резкий и они непрочны, хотя некоторые церкви Западной Европы и имеют стальные колокола, у которых железные языки устроены с бронзовыми подушками для мягкости звука.

Попытки заменить чем-нибудь колокольный металл встречаются в древности – правда, довольно редко. В Пекине имеется колокол из чугуна, в Тотьме из стекла, в Брауншвейге при церкви св. Власия хранится как редкость один деревянный колокол, очень старый, около трехсот лет, называвшийся некогда колоколом св. пятка, он употреблялся во времена еще католицизма, и в него звонили на страстной неделе. В Абиссинии из глины и в Соловецком монастыре даже из камня⁶³¹. Известен чугунный колокол, отлитый в Женеве в 1610 году.

Таких каменных колоколов в Соловецком монастыре имеется всего только два. Каким образом они попали в монастырь, неизвестно, вернее всего, что они сделаны на месте братией в то время, когда еще медных колоколов не было в монастыре. Есть основание предположить, что идеей для создания колокола послужило древнее каменное же клепало (сделанное преп. Зосимой).

Нигде в другом месте, насколько нам известно, каменные колокола и била не употреблялись.

Чугунные колокола встречались и в России; так, например, такой колокол находился в Досифеевой пустыне на берегу реки Шексны.

Кто был этот Досифей – неизвестно. Рассказывают, что, когда Иван Васильевич Грозный путешествовал в Кириллов монастырь, на обратном пути он вышел на берег Шексны и в дремучем лесу встретил старца Досифея и посетил его келью. Он велел ему построить церковь и обещал помочь.

Действительно, в Москве он вспомнил свое обещание и прислал в Досифееву пустынь чугунный колокол. Колокол этот сохранился до нашего времени и недавно передан известным ученым Е.В. Барсовым в Московское Археологическое общество, где он теперь и находится⁶³².

Позади церкви во имя Архангелов в селении Пхотрери (Сванетия) висит чугунный колокол западного изделия, тут же большая сигнальная труба⁶³³.

В недавнее время сооружен в Харькове, единственный во всем мире, колокол из чистого серебра, конечно, с необходимой лигатурой. Этот колокол предназначен для Успенского Кафедрального собора и сооружен по мысли архиепископа Амвросия в память избавления царской семьи во время крушения поезда близ станции Борок.

Он имеет аршин с четвертью высоты и весит 17 пудов 35 фунтов; на лицевой стороне его находятся вензелевые изображения Государя и Государыни, а под ними расположены пять медальонов с подписями славянской вязью: Николай, Ксения, Георгий, Ольга и Михаил. На оборотной стороне подпись, кто соорудил колокол, а вокруг вала отмечено событие, в ознаменование которого колокол отлит.

Средства для сооружения этого колокола собраны среди духовенства и других сословий Харьковской епархии. Каждый день, в час крушения императорского поезда, производится благовест в этот колокол⁶³⁴.

В Руане находится колокол, долгое время считавшийся серебряным. Жирарден, анализировавший его, говорит, что присутствие в больших колоколах драгоценного металла сомнительно. Он думает, что литейщики вместо того, чтобы бросать приносимые им драгоценные металлы в тигли, заставляли жертвователей бросать их прямо в огонь. «Благодаря этому серебряная масса вместо того, чтобы быть прибавленной к бронзе, оставалась в золе, откуда Литейщики и вытаскивали ее, как только церемония кончалась и Мастерская пустела»⁶³⁵.

В Ярославле сохранилась легенда о колоколе церкви свв. Петра и Павла, который народная молва считает серебряным.

Седой стариною дышит эта церковь.

Стоит она на горе, далеко бросаясь в глаза своими серебряными главами, сделанными в глубокую старину «на панцерный лад».

И архитектура церкви, и облицовка ее цоколя обливными очень древними изразцами с цветами, травами и узорами показывают, что церковь эта почти ровесница старинному городу князя Ярослава.

Залюбоваться можно картиною красавца-города из-под Волги – так он наряден, чист, живописен и вместе с тем величав, сияя золотыми главами и крестами своих древних храмов.

Когда в праздничный день или вечером накануне праздника зазвонят в колокола на пятидесяти двух ярославских церквах, то звон этот несется далеко-далеко по Волге, и прежде, – когда тишину Волги не нарушали еще непрерывные свистки пароходов, – звон ярославских церквей слышен был почти за сорок верст, – известно, что по воде звук летит очень далеко.

Громко гудит древний колокол на Успенском соборе Ярославля, еще могучее раздается звон колокола в церкви св. Власия, – колокола, вылитого на средства жителей Ярославля в шестидесятых годах и имеющего около двух тысяч пудов веса.

Много и других больших и громогласных колоколов в Ярославле, но всех слышнее, всех звонче гудит колокол на церкви свв. Петра и Павла, далеко разносясь своим «малиновым звоном».

У колокола этого звон нежный и мягкий, как у серебра, и, по преданию, он весь почти вылит из этого благородного металла. Если и есть в нем медь и бронза, то лишь настолько, насколько требуется это колокольно-литейным мудреным делом.

О колоколе этом существует предание.

Давным-давно жил, будто бы, в Ярославле богатый купец. Разбогател он не столько от торговых оборотов и от судов, которые плавали у него по Волге до самого Каспийского моря, а от различных темных дел: притеснял он бедняков, не жалел ни старого, ни малого, «снимал рубашку с пахаря, крал у нищего суму».

Случалось, будто бы, ему выезжать со своими приказчиками на Волгу в глухие ночи и грабить торговых людей, которые из Рыбинска отправляли товары к Макарию или же ехали оттуда с вырученными капиталами.

Большие богатства накопил купец, и лежали у него деньги не только в мешках, а даже в хлебных закромах; туда же он сваливал и нажитые нечестным путем серебряные чары, ендовы и братины. До глубокой старости беспечально жил купец, но должно быть судьба задумала покарать его за злые дела, – и вот скрылся неведомо куда единственный сын его, молодец писаный, умница, в торговых делах удачливый, в обхождении с людьми ласковый да обходительный. Говорили люди, что не нравилось молодому купеческому сыну в родительском доме, построенном на людской крови да слезах, и что скрылся он куда-то, бросив отцовское богатство.

Сильно тосковал по сыне своем осиротелый купец, переменился, бросил свои нехорошие дела, стал другом всех бедных и угнетенных, принялся жертвовать на церкви и монастыри, принялся кормить нищую братию, а из награбленного серебра приказал отлить большой колокол, который и водрузил на колокольне своего приходского храма.

– Пусть этот серебряный колокол, – говорил купец, – звонит о моих злых делах, молитвами несется к престолу Всевышнего и пусть когда-нибудь серебряный звон его долетит до слуха моего сына, который может и вернется ко мне, хотя бы для того, чтобы закрыть мои очи в смертный час.

И исполнилось желание старика, – вернулся сын из далеких стран, словно действительно вызванный звоном серебряного колокола. Вернулся, как библейский блудный сын, до земли поклонился отцу, совершенно преобразившемуся теперь, стал утешением его старости, закрыл ему очи в смертный час, а потом жил до глубокой старости, сделавшись истинным другом всех несчастных, горьких и обремененных.

Потомки этого купца и до сих пор живут и благоденствуют в городе Ярославле.

Ярославцы верят, что звон их древнего серебряного колокола не только приятен каждому гражданину, но слышится и тем из ярославцев, которые покинули свой родной город навсегда, забыли его, забыли обязанности по отношению и к родному городу, и к своей семье. Будто бы мерещится этот звон ярославцу, живущему на чужой стороне, манит его на родину и призывает к исполнению долга гражданина и семьянина.

Таково предание о колоколе древнего храма свв. апостолов Петра и Павла в Ярославле⁶³⁶.

* * *

Попадались в России и железные колокола, как полагают некоторые, по недостатку меди, а другие приписывают неумению лить.

Но эти предположения едва ли справедливы: в России вообще не ощущался недостаток в меди, что же касается до литейного искусства, оно еще в глубокой древности было известно русским.

В наших былинах очень часто говорится о медной палице.

«А изяли палицу медную

А и тяжку литу в триста пуд...»⁶³⁷

Точно также и летописи указывают, что литейное искусство процветало в Древней Руси.

Что же касается до появления железных колоколов, то вернее всего, что они были сделаны для пробы.

В описании Обнорского монастыря ХVII столетия упоминается о восьми таких колоколах, сделанных из листового железа⁶³⁸.

«Золоченые» колокола имеются, кажется, только в городах Кургане, Тобольской губернии, и Таре, в Сибири, при церкви Казанской Божией Матери. Их там шесть; все они небольшие от 1 до 45 пудов. Вызолочены они тарским мещанином Семеном Можаитиновым, по следующему случаю.

Любимый брат этого мещанина, быв по торговым делам в степи, попался в плен к киргизам; брат, узнав об этом, дал обет, что если пленник благополучно возвратится из плена, то он позолотит колокола.

Брат вернулся и горячность братской любви заставила выполнить данный обет. По другим рассказам этот Можаитинов позолотил колокол из любви к церковному благолепию.