Глава вторая. День на Чермном поморье у Суэса

22, воскресенье. «Сон сладок мне бысть» (Иер. 31:26.) Вчера я весь изнемог, истощился, расстроился, а сего дня встал силен, бодр и благодушен. Благословен Бог, обращаяй в утро сень смертную, уклоняяй нощь и возвращаяй день, исходы утра украшаяй, избавляяй человека от страха нощнаго и от вещи во тьме преходящия, и обновляяй весь живот наш.

Утро было прохладно. Солнце еще не восходило. Я сел у шатра своего и смотрел на залив Чермного моря и за ним в пустынную даль. У этого моря, как у Босфора и Еллиспонта, граничат две части света, Африка и Азия. Но какая разность! Там Европа и Азия стоят друг против друга в зеленой одежде, украшенные лавровыми венками, как два добрые соседа, которые не спор и не брань затевают, а веселый хоровод. Здесь же Азия и Африка сближаются, как два нагие, костистые бойца. Под стопами их песок, на плечах скалы; из уст их веют жар и зной. Кругом не видно ни лесу дремучего, ни кустика зеленого, ни травы, ни муравы. Нет отрады очам.

Зато весело духу от священных воспоминаний. Здесь Бог предводил Израиля мышцею высокою и спас его от рабства египетского. Здешняя гора Атага принадлежит к числу священных гор земли, на которых особенным образом проявилось всемогущество и милосердие Божие. Этих гор семь. Первая – Арарат, вторая – Атага-Веельсепфон, третья – Синай, четвертая – Сион, пятая – Фавор, шестая – Голгофа и седьмая – Елеон. Атага, как Арарат, была свидетельницей спасения израильтян от вод великих. Ибо у подошвы ее «духом ярости Божией расступися вода: огустеша яко стена воды, огустеша и волны посреде моря» (Исх. 15:8) Где семь чудес света, которыми хвалились древние народы как дивными произведениями ума, искусства и воли человека? Пирамиды полуразрушены, лабиринта и следов нет, колосс Родосский давно разбит и продан по кускам, остальные исчезли с лица земли. А семь священных гор вечно стоят целы как свидетели величия Божия и его отеческого попечения о человеках.

Яркое солнце взошло над синайской горой Хамма́м-Фараон и осветило за́водь Чермного моря. В ней недоставало много воды. На полуобсохшем дне ее видны были разноцветные раковины и ползали уродливые раки. Большие расснащенные суда особенного устройства стояли на земле и в воде по киль. Мне захотелось омыться в море, освященном силой Вышнего, и я исполнил свое хотение; потом пропел догматик: «в Чермнем мори Неискусобрачныя Невесты образ написася иногда» и проч.

В Суэсе началось движение. Любопытство повлекло меня туда. Я видел столицу пустыни. Она построена на песчаном месте, омываемом с севера узкой заводью Чермного моря, а с юга широким заливом его, который простирается до подошвы Атаги. Если стать в сем городе лицом к востоку, или Синаю, то направо будет залив широкий, налево же узкий конец его, спереди вода, а сзади гора. Суэс только с трех сторон укреплен низкими каменными стенами, с северной, западной и южной, а с восточной открыт, или точнее сказать, защищен морем. На этой стороне находится пристань с набережной, ограненной сваями. Она довольно высоко поднята над уровнем моря. Тут стоят большие суда одномачтовые и однопарусные. Подводная часть их покрыта белой краской. Лес и прочие материалы для постройки этих судов привозят на верблюдах с Нила. Внутри стен городских, от ворот до жилья, расстилается пустое, песчаное место. Им оканчивается пустыня, спускающаяся сюда от Аджруда. Пройдешь это место, очутишься меж высоких ханов, т.е. складочных зданий для товаров. Далее находится базар, или просторная улица с торговыми лавками, в которых продают кой-какие товары, привезенные из Каира. На самом конце материка, вдавшегося в море, только что отстроена Мегметом Алипашой большая гостиница в европейском вкусе. Я был в ней. Комнаты еще не убраны. Оттуда повели меня по извилистым закоулкам в православную церковь, единственную во всем городе. Она есть не что иное, как малый дом в виде равностороннего четвероугольника с преддверием (νάρθηξ) Свет проходит в нее сквозь четыре окна, устроенные в остро-гребенчатой крыше, не подбитой потолком: по два окна в том и другом скате ее. Пол устлан беломраморными плитами. Престол освящен во имя св.великомученика и победоносца Георгия. В алтаре темно. Эта церковь служит утешительным перепутьем для поклонников, идущих на Синай. В ней служит один женатый священник из арабов. Приход его составляет зажиточное семейство братьев Маноли, туземцев, которые ведут честную торговлю с Джиддой и Коссе́иром и служат агентами европейских держав. Священник живет подле самой церкви. Он пригласил меня к себе в гости. Жена его была одета в арабское разрезное по бокам нарядное платье. Красный фес, с серебрено-позлащенной бляхой на нем, покрывал ее голову; а из-под феса ниспускались по спине до пояса многие и премногие заплетенные косицы, кои оканчивались золотыми штучками в виде ключиков. Она угощала меня медовым вареньем и шербетом, по-русски сказать, водой растворенной сахаром и апельсинным соком. Сыночек их, миленький мальчик белокурый, одет был по-арабски весьма пристойно. Я подарил ему турецкую златицу в 20 пиастров. По словам священника, в прошлом и настоящем столетии до 1830 года в Суэсе находилось 120 православных христиан, которые занимались мореходством. Но почти все они умерли от холеры; остальные же переселились в Каир. Жители терпят недостаток в пресной воде и зелени. Бедные довольствуются водой солоноватой, которую привозят из колодца Бир Суэс; а кто побогаче, тот покупает немного лучшую воду, доставляемую из Набайского родника, находящегося по ту сторону морского залива. Но и в нее кладут шафран для умерения ее солоноватости. От священника я воротился в свою кущу, придумывая дорогой, с чем бы сравнить город Суэс. Мне подслужилось воображение и сравнило его с морской рыболовной птицей, которой нужно немножко воды, сбереженной для нее Богом в расселине скал, и которая не требует ни зелени, ни садов, ни полей, потому что находит свою пищу в море. В самом деле, Суэс живет морской торговлей с Джиддой, Моккой и Коссе́иром.

В сем городе есть телеграф, от которого по пустыне тянется линия дальнозрительных башен до самого Каира. Вся эта линия устроена англичанами. Они же содержат и почту между Каиром и Суэсом. Видев эти общеполезные заведения в такой обнаженной пустыне, какая пролегает между сими городами, я подивился не столько силе денег, сколько предприимчивости англичан. Славный народ эти островитяне. Им горы не препятствие, и пустыни – не помеха. Для удобств торговли и жизни они уравнивают первые и заселяют последние. Сила мысли и искусства у них равна силе воли. Справедливо кто-то сказал, что купец есть чудо. Это оправдывают собой англичане, которые успели и сумели покорить себе не только моря, но и дикие пустыни. Audax Japheti genus! Отважный род Яфета!

В Суэсе всего любопытнее прилив и отлив моря. Я решился наблюдать сие явление и в четыре часа пополудни вышел за южную стену города к широкому заливу. Тогда был полный отлив и вместе начало прилива. Смотрю и изумляюсь. На огромном пространстве нет ни капли воды. Иду далее и далее. Сухо везде, где за несколько часов колыхалась вода. Суэс далеко стоял позади меня. С каждым шагом изумление мое возрастало. Ибо за полосой высохшего песчаного дна морского начиналась южнее полоса каменистая, едва покрытая водой. Однако вдоль этих обеих отмелей с севера на юг косвенно проходил широкий канал, наполненный морской водой. По обеим же сторонам его была сушь. Я подбежал к нему; и мне показалось, что рослый человек мог бы перейти его вброд. Впрочем, я мог обмануться. Оканчивался пятый час дня. Вода прибывала, но весьма медленно и мало, при безветрии. Взяв в руку часы и отмеряв от передовой линии притока ее три полные шага назад, я увидел, что она в пять минут покрывает одну сажень, да и ту так, что слой ее не толще писчего листа, согнутого вчетверо. Этот опыт повторен был мною несколько раз и показывал то же самое. Пятясь таким образом к городу, я заметил, что вода в одном месте далеко забежала вперед меня. Страх не страх, а робость закралась мне в душу. Я подобрал свою рясу и, давай Бог ноги, ушел в город. Наполеон, избежав опасности от прилива Чермного моря, сказал: «Если бы я утонул здесь, то сей случай послужил бы занимательным текстом для всех проповедников в Европе». Но о моей погибели, верно, никто не сказал бы ни слова. Посему я заблагорассудил уклониться от опасности, чтобы самому молвить о своем хождении в Чермном море и об оземленении его в течение нескольких часов.

Итак, это море, в самом верховье его у Суэса, есть не что иное, как широкая река с несколькими островками. Тут берега его инде плоски, инде обставлены голыми скалами и холмами. В часы отлива дно его, выше и ниже Суэса, обнажается и даже высыхает на весьма большом протяжении. Стоя на этой суше лицом к востоку, имеешь по правую и левую сторону свою два прерванные отмелью залива, кои наполнены водой. Очевидно, что все обсыхающее пространство между ними приподнято или силой подземной, или наносными песками. Таким же образом составились и островки³. Что касается канала, вдоль прорезывающего эту отмель выше и ниже Суэса, то он древле ископан был для удобного спуска судов в глубь моря. Фараон Сезострис начал этот водовод, Нехао и Дарий продолжали, а Птоломей Филадельф окончил его.