Слово о кресте Господа нашего Иисуса Христа. Св. Амвросия, епископа Медиоланского

Якоже Моисей вознесе змию в пустыни, mакo подобает вознестися Сыну Человеческому (Ин. 3:14).

Баснописцы повествуют, что некий Улисс, долгое время блуждавший по волнам морским и не могший достигнуть своего отечества, был занесен в такое место, где пели сладкогласные сирены, и своим усладительным голосом так обвораживали проезжающих мореходцев, что они не столько получали услаждение, сколько подвергались опасности кораблекрушения: пение их было так усладительно, что, кто только слушал голос их, тот устремлялся, как бы обвороженный, не к тому пристанищу, к которому хотел, а ввергался в ту пучину, коей избегал. Итак, когда Улисс был занесен волнами в то опасное место, и хотел избегнуть того сладкопесненного бедствия, то повелел всем своим спутникам заклеить уши воском, а себя самого привязать к корабельному древу, чем и их предостерег от пагубного обольщения сладкопоющих сирен, и себя спас от кораблекрушения. Если же, по сказанию баснотворцев, он, привязавшись к древу, спасся от предстоящей погибели, то что надлежит сказать о том, что было на самом деле? о том, что древо крестное ныне избавило весь род человеческий от смертной погибели? Когда Господь Иисус Христос был пригвожден ко кресту, с того времени мы, как бы с замкнутыми ушами, избегаем прельщающих соблазнов мира, не увлекаемся вредоносным пением века сего, не совращаемся с добродетельного пути в стремнины страстей. Древо крестное не только привязанного к нему человека препровождает в отечество, но и сопутников, находящихся с ним, сохраняет под сенью силы своей. А что крест после многих блужданий препровождает нас в отечество, об этом свидетельствует Сам Христос, говоря разбойнику, висящему на кресте: днесь со Мною будеши в paи (Лук. 23:43). Подлинно, сей разбойник, столь долгое время блуждавший и как бы носимый волнами, достигнуть небесного отечества, рая, из коего первый человек был изгнан, – мог не иначе, как если бы был привязан к древу. Крест есть как бы корабельное древо в Церкви, которая одна пребывает всецелою среди обманчивых и пагубоносных соблазнов века сего. Итак, кто в сем корабле привязывает себя к древу крестному, или заглушает уши свои Божественным Писанием, тот не убоится сладкого обольщения страстей (приятное и усладительное возбуждение страстей, которые пагубным обольщением искажают твердость очарованной души, есть как бы образ сирен). Господь наш Иисус Христос для того и висел на кресте, дабы весь род человеческий освободить от погибели мира.

Но перестанем говорить об истории Улисса: она измышлена, а не была на самом деле. Посмотрим, нет ли и в Священном Писании подобного примера, который бы Господь наш, Сам собою исполнить имея, предложил нам чрез пророков Своих. Из Ветхого Завета известно, что когда святой Моисей извел сынов Израилевых из Египетского рабства, и когда сей народ в пустыне терпел смертоносное угрызение от змиев, не находя никакого способа к избавлению себя от оных: тогда божественный Моисей, исполнившись Духа Святого, повесил медного змия на древе и воздвигнул оного среди сонма умирающих израильтян, с таким повелением народу, чтобы они получали от оного знамения надежду спасения. Чрез таковое врачевство против угрызения змиев произошло то, что, кто только из угрызенных взирал на медного змия, тотчас получал здравие (Числ. 21:9). Об этом-то самом упоминает и Господь наш в Евангелии, говоря: якоже Моисей вознесе змию в пустыни: тако вознестися подобает Сыну Человеческому. Итак, если повешенный на древе змий исцелял сынов израилевых, то кольми паче пригвожденный ко кресту Господь наш подает всем народам спасательнейшее врачество: и если образ приносил такую пользу: то тем более самая истина воспользует нам. Справедливо, что прежде пригвождается змий: поскольку диавол прежде всех согрешил пред Богом, то прежде и наказан был казнью крестною. А что он пригвождается на древе, то и это сделано не без причины: как первый человек был прельщен вожделением древа, так и ныне силою древа он получил спасение: и та самая вещь, которая была причиною смерти, ныне соделалась виною спасения. Притом, после змия в лице Спасителя пригвождается сам человек, дабы после виновника было наказано преступление: на первый крест был осужден змий, а на второй – яд змииный, то есть прежде наказуется виновник, а потом исправляется злоба его (ибо яд, который он изрыгнул советом своим на человека, ныне врачуется и исправляется; и когда человек предается страданию, то не смерти подвергается, но смертное исправляется чрез то преступление). На сeй-то конец Господь наш восприял человеческое естество, дабы, чрез страдания неповинного, загладилось непослушание того диавольского наущения, и дабы земнородный стал свободен как от вины, так и от смерти.

Итак, имея пред очами Господа нашего Иисуса Христа, страданием Своим избавившего нас от смерти, на Него станем всегда взирать и от Его крестного знамения будем ожидать исцеления ранам нашим. То есть, если яд скупости действует в нас, на Него будем взирать, – и исцелеем; если жало сладострастия уязвляет нас, Его попросим, – и уврачуемся; если помышления о земном терзают и угрызают нас, к Нему помолимся, – и оживем. Ибо это – для душ наших суть духовные змии, для попрания коих распялся Господь наш, как и Сам Он говорит: се даю вам власть наступати на змию и на скорпию, и на всю силу вражию: и ничесоже вас вредит (Лук. 10:19). Аминь³.