2. Эпоха истории

Ребёнок открыл свои голубые глазки и... ласково заулыбался. Свежая, новая жизнь сияла в детских очах. Целая долгая ночь прошла для малютки в спокойном сне. Его светлые глазки были закрыты. Время шло. Ночь все глубже и глубже уходила в свои мрачные пределы. И вот тихая заря нового весеннего утра. Мягкий свет все более и более водворялся над землёй. Появились очертания гор, домов, различных предметов. Загорелись яркими красками цветы. Мелодичное щебетание птичек ещё более оживило утренние просторы. Лучи тёплого утреннего солнца нежно и в то же время мощно заиграли в узорах картин, ковров, складках белых как снег простыней и наволочек детской.

Ребёнок радостно открыл свои голубые глазки. Он был ещё очень мал, чтобы говорить и звать свою мать словами. Часто она прибегала к нему на его детский плач. Но в нынешнее тёплое и солнечное утро Андрюше совсем не хотелось плакать. Он, пробудившись, только и делал, что нежно и ласково улыбался. Его маленькая чистая душа невольно чувствовала что-то великое и доб­рое, разлившееся в этом утреннем свете. Проснувшаяся маленькая жизнь воспринимала великую творческую любовь Господню, как бесценный радостный дар земного бытия. Малютка совсем мало понимал, что творилось перед ним. А перед ним воскресала жизнь. Мир во всей своей невысказанной и невыразимой красоте развёртывался, как разноцветная скатерть на уготованном столе. Великий творческий Акт будто вновь созидал мир земной во всем его величии и чудной девственности. Господь Бог, Создатель, будто вновь гласит Своё всемощное творческое: «Да будет свет!» И вся органическая и неорганическая природа поёт Ему хвалебное «осанна»...

Во всем свете нет более чудесного и вместе с тем более таинственного события, чем событие творения видимого мира Господом-Творцом. И пусть говорят, что мир создавался сам по себе, вследствие определённых продолжительных доисторических эпох и периодов, но если судить более конкретно об этом, то лучше сказать, что мир создал Бог. Так как мало что создаётся само собой. «Самосоздание» или «самотворение», как и «самозарождение», мало понятны человеческому сознанию и воспринимаются затруднительно, неохотно, неубедительно.

Святая Библия⁵ ясно, конкретно, авторитетно говорит, что Бог сотворил Небо и землю Своим Божественным Словом, сотворил в течение шести дней. И как все прекрасно сотворил Он! Как предивно и премудро!

Св. Василий Великий в своей книге «Шестоднев» очень хорошо описывает, как Господь Бог в течение шести дней создавал этот прекрасный мир.

Конечно, когда Всемогущий Господь творил мир, творил нашу землю, то этого никто из людей не видел. Видели только Ангелы. А людей тогда ещё не было. Ни одного человека не было. И «осанну» Богу-Творцу пели одни Ангелы.

Великий Акт творения Богом мира видимого и творения человека был описан значительно позже святым пророком и Боговидцем Моисеем. Святый Дух внушил пророку Моисею, и он описал все (как Бог создал мир и человека), описал в своей книге «Бытие».

И вот, когда Господь создал свет, твердь небесную, отделил воду от земли; когда Он создал моря, реки, рыб, птиц, животных; когда Он, наконец, сотворил человека (Адама и Еву), тогда Господь посмотрел на все Своё создание – и было все очень и очень хорошо.

«Всякое дыхание да хвалит Господа», – поем мы ныне. И тогда, действительно, все живущее в воздухе, в воде и на земле – все хором, под звуки дивного ансамбля всего созданного, пропели Богу первое историческое «осанна».

Доисторический этап прошёл. Началась история. Началось время. В условиях этого видимого мира как бурная река потекли года, десятилетия, столетия и т. д. Ох, какая же дивная и счастливая эта была жизнь! Какое блаженство и ликование! Эдем... Блаженный, неописуемый Рай! Тихое, нерушимое счастье всей твари... Счастье и великая блаженная радость первых людей...

Как об этом писать? Что об этом написать? И можно ли об этом писать?

Рай блаженный, Рай прекрасный,

Рай предивный и земной...

День твой тихий и день ясный,–

Как ты дивен красотой...

Нет! Можно только плакать... и молчать... А не писать о Рае. Что браться за невозможное? Если сможете, спросите самого Адама или его подругу, блаженную праматерь нашу Еву. Только они могут Вам сколько-нибудь рассказать о Рае. Да если б и рассказали, то Вы все равно мало что поняли бы из этого рассказа. Для укрепления Вашей веры вот возьмите Святую Библию да и прочтите первые её страницы. Там Вам откроется Рай, какой он был на земле.

А для того, чтобы ум Ваш убедить в том, что Рай действительно был на земле, настоящий Рай, прекрасный Рай, в котором жили Адам и Ева до грехопадения, я приведу Вам рассказ одного журналиста, который в 1967 году сам ездил на то место, где был Рай. Он видел его остатки и сообщает нечто весьма удивительное. Побывал этот журналист и на месте Вавилонской башни, которая была построена после Всемирного Потопа.

Вот в значительном сокращении этот рассказ.⁶

Бог первого мужчину и первую женщину, которых создал, поместил в некое место на Востоке, именовавшееся Эдемом. Так написано в книге Бытия. Этот Эдем омывался рекой, которая образовалась от слияния четырёх рек: Фисон, Гихон, Тигр и Евфрат. Первых двух рек найти пока не удалось. Тигр и Евфрат и сейчас текут там. Вот при слиянии этих рек и помещался Рай, в котором жили некогда Адам и Ева. Что осталось от Рая? Ведь тому времени около 8 тысяч лет назад (по Библии)...

Журналист пишет, что в тех местах археологи нашли в земле около пяти тысяч глиняных табличек, обожжённых огнём. Эти таблички были закопаны в землю более пяти тысяч лет до нашей эры. На них-το клиническим письмом и было написано об одном герое Гильгамеше, который пять тысяч лет назад отправился искать Рай на земле. Гильгамеш – первый, кто испустил к Небесам отчаянный крик человека, обречённого Богом на смерть за преступление.

Далее журналист пишет, что он был и на месте разрушения городов, которые погибли от Всемирного Потопа. Один из этих городов назывался Ниппур. Он находился в 150 км к югу от Багдада. Именно здесь и найдены были 5 тысяч табличек, повествующих о Рае и о Всемирном Потопе. В одной из этих табличек названы пять допотопных городов: Эриду, Баб-Тибира, Ниппур, Сиппар и Шуруппак. Там сейчас ведутся раскопки. Шуруппак оказался подлинным городом потопа. Это родной город «шумерского Ноя». Именно здесь, в этом городе, Ной 100 лет строил свой Ковчег. В одной табличке говорится, что «ветры носили огромный корабль по бурным водам...» Город Шуруппак был затоплен и уничтожен наводнением...

Мы стоим на развалинах Вавилона. На том месте, где возвышалась Вавилонская башня. От башни можно различить только контуры фундамента.

– Куда же делась башня? – спрашивает журналист у проводника-араба.

– Её унесли.

– То есть как унесли?

– Так, по камешку. Век за веком отсюда уносили кирпичи и строили из них себе дома.

– А Рай, ведь он был здесь?

– След его потерян. У нас думают, – продолжал араб, – что Рай находился там, где сливаются вместе великие реки Тигр и Евфрат. Там, где-то в горах Анатолии, возле Арарата – большой-большой горы...

Далее журналист пишет:

«...Когда стоишь там, где была Вавилонская Башня, тебя охватывает неизъяснимая глубокая печаль. От великой башни ничего не осталось. Гордое сооружение, о котором в Книге Бытия сказано: «...построим себе башню высотой до небес и сделаем себе имя», разобрано по кирпичику. Стрёкот цикад да кваканье лягушек – вот все, что осталось от гордых замыслов людей, что нарушает здешнее безмолвие.

Сам город Вавилон сохранился до сих пор несколько лучше. Узкие улочки, по которым можно пройти и сегодня. Вот место, где возвышался величественный дворец Навуходоносора II с тронным залом. Рядом были висячие сады, считавшиеся одним из семи чудес света. Мы проходим через пальмовую рощу. Солнце яркое. Воздух прозрачен. Тихим было небо над Вавилоном и четыре тысячи лет тому назад. Но тогда не было гробового безмолвия.

В развалинах города Ура⁷ мы видели слои почвы, которые, по мнению археологов и других учёных, представляют собой осадочные породы, явные следы Всемирного Потопа. Учёные полагают, что наводнение, оставившее после себя этот слой осадков, произошло 5 тысяч 400 лет тому назад.

Междуречье великих рек Тигра и Евфрата – настоящая родина шумерской культуры. По преданию, в этих местах находился Рай, в котором жили и блаженствовали Адам и Ева. Пять тысяч лет назад шумерский царь Гильгамеш после долгих поисков определил, что Эдемский сад цвёл и изобиловал всевозможными дивными плодами в районе города Ура.

В развалинах города Ура мы опускаемся в подземелья, где обнаружены царские гробницы. Раскопки не оставляют ни малейшего сомнения, что когда умирал царь или царица, их добровольно сопровождали в могилу слуги (10–80 человек), их замуровывали живыми. Вот одна сцена из многих.

Сама царица лежит на спине. У изголовья её сидит на корточках служанка. Другая стоит на коленях у ног повелительницы. Коридор, ведший в комнату с ложами царицы, весь заселён целой группой замурованных заживо царедворцев, воинов, слуг. На девушках были надеты яркие туники, на них были золотые гребни и серьги, диадемы из лазурита и золотых листочков, серебряные шпильки, ожерелья. Их плащи скрепляли крупные броши. Замурованных заживо нашли иных лежащими в церемониальном порядке, иных – играющими на инструментах, иных – поющими. Насилие всякое было, очевидно, исключено. Даже сложные причёски девушек были нетронуты. Видимо, слуги и царедворцы совершенно добровольно заживо отдавали себя замуровывать в этих склепах. Большинство замурованных сидело или лежало. Они принимали такую позу и, задохнувшись, засыпали вечным сном...»

Вот читаешь эти строки и удивляешься, насколько люди тех времён глубоко верили в загробную жизнь. Как твёрдо они были убеждены, что умирая добровольно со своими повелителями, они и там, за гробом, будут вместе с ними жить, как и здесь на земле.

О, какая живая и глубокая вера! А мы теперь многие как скотинушку погребаем своих родных и близких и не имеем радостной надежды на будущую встречу!..

«...Чем ближе мы спускаемся к Персидскому заливу, – далее продолжает свой рассказ журналист, – мы все более убеждаемся, что Библейский Рай где-то именно здесь. Кругом все лучезарно и безмолвно. Зелёные рощицы чередуются с настоящими лесами финиковых пальм. Финиковая пальма была истинно райским деревом. Тысячелетиями человек без труда добывал из фиников и хлеб, и вино, и уксус, и мёд, и даже пироги пёк. Здесь жарко. Но эта жара не изнуряет. Широкая река как зеркало сверкает под лучами солнца. Чувство такое, будто тебя сама волшебная природа обнимает, как возлюбленная, влюблённая в человека, щедрая, сияющая, благостная. И так было с незапамятных времён. Это и называлось некогда Эдемом...»

Но местонахождение Эдема удивляет и даже устрашает ещё и другим. Гнев Божий здесь явно проявляется в вечно горящем пламени земли. Как бы за преступление первых людей Бог показал Свой праведный гнев в неугасимом пламени почвы. Исследователь-журналист пишет дальше:

«...Мы в городе Киркук, в 250 км к северу от Багдада. Языки пламени бьют из земли у самых ворот города. Арабы говорят, что огонь не гаснет здесь уже более 7 тысяч лет. Газ, которого выгорает здесь по 45 миллионов кубометров в день, залегает на большой глубине. В земле будто настоящий ад. Вечный тартар и геенский неугасающий огонь…

По ночам над городом Киркуком красное от вечного пожара небо. Стоит только поковырять землю рукой или каблуком, как наружу вырываются языки пламени, которое уже никогда не угаснет, что бы с ним ни делали...

Посещение этого фантастического края, – заканчивает журналист свой рассказ, – оставило у меня неизгладимое впечатление, как воспоминание о прогулке прямо в Рай, по-нынешнему – в небывалую волшебную сказку».

(И. Лисснер)

Итак, 6 тысяч лет назад с трагической печалью царь Гильгамеш искал потерянный Рай. Нашёл он его после долгих исканий бедным и бесславным.

Потерянный Рай! О, сколько горя и тоски ты вызвал после Адама у падшего человека! Как жаждало человечество – измученное, униженное, обессиленное грехом человечество – найти снова тебя, о Рай наш прекрасный!

«Седе Адам прямо Рая и рыдая плакате...» О, этот плач! Плач уже не одного Адама, а всего грешного человечества. Плач о потерянном Рае…

Но вот спустя примерно 5 тысяч лет после Гильгамеша Мильтон пишет уже о «потерянном и возвращённом Рае». Найден Рай потерянный, возвращён он бедному человечеству. Но возвращён только не тот Рай, в котором жили Адам и Ева, не тот, который искал Гильгамеш, шумерский царь, и не тот Рай, в котором путешествовал журналист в 1967 году, а Рай настоящий, Рай нетленный, Рай, который на Востоке. Рай на Небесах. И возвратил этот Рай нам Христос Бог Господь!

В ближайшем смысле Рай мы теряем, когда грешим, когда оскорбляем своего Господа Спасителя, Его Пречистую Матерь, Ангелов-Хранителей. Утеряв Рай, мы в душе находим ад – тоску, томление, уныние, отчаяние, духовную смерть.

Возвращаем Рай, когда искренне плачем о нем и каемся в своих грехах. Тогда Христос наш Спаситель сно­ва открывает нам двери Рая.

И хотя Он, наш Господь, снова на Кресте, снова поносится и оплёвывается нынешними «книжниками и фарисеями», снова Его высмеивают и говорят зло: «Если Ты действительно Сын Божий, сойди с Креста, и мы уверуем в Тебя...», однако Он, милосердный, обращается вновь милостиво к грешным нам – современному разбойнику – и тихо говорит: «Днесь со Мною будеши в Раи».

«Осанна» Тебе, Господи, «осанна», наш Владыко. Ибо Ты возвратил нам потерянный Рай.

Как всякая душа пробуждается к духовной жизни после многих нравственных мук и терзаний, т.е. ищет потерянный Рай души – и ищет его слёзно и мучительно, – так и все народы Востока, в сердце которого был первоначальный Рай (потом потерянный), пробуждаются от своего многовекового сна и, соединяясь воедино, стремятся как бы вновь создать уже своими человеческими силами свой Рай, свою счастливую жизнь, свой Эдем на месте утерянного Божьего Эдема.

Святые отцы: блаженный Феофилакт Болгарский, св. Иоанн Златоуст, св. Василий Великий, митрополит Филарет Московский, о. Иоанн Кронштадтский и другие в один голос говорят, что Восток, как раньше на заре человечества, так и при закате всего человечества, должен выполнить свою великую роль. На Востоке началась история, на Востоке она и закончится. На Востоке возгорелась первая цивилизация, там она должна и погаснуть. На Востоке был создан Богом земной Рай, на Востоке люди создадут начало ада. При слиянии двух великих рек Тигра и Евфрата, у Персидского залива развиваются события, которые удивят и устрашат весь мир. Восток пробуждается! Но не для того пробуждения, чтобы сказать Богу «осанна», а чтобы злобно и ненавистно ещё раз (и, видимо, уже в последний) настойчиво потребовать у всего мира казни Богу: «Распни, распни Его».

Веди меня десницей верной,

Хранитель-Ангел! В тишине

Дай свет любви нелицемерной,

Дай веры каплю! Вот при мне

Ни мира нет на орошенье,

Ни ароматов дорогих, –

Но ты внуши в замену их

Боголюбезное смиренье!..

Среди подавленных рыданий

Слеза невольная идёт,

И ряд евангельских сказаний

Перед глазами восстаёт...

* * *

«Како потемне злато,

Изменися сребро доброе»

(Плач прор. Иерем. 4,1)

Ты ли это, Славный?! Ты ли, Вожделенный?!

О единый в мире, всем концем священный!

О любимый с детства, душу наполнявший,

В памяти и сердце видимо сиявший,

Иерусалиме, Иерусалиме!..

Матерь всех церквей ты, город тайн дивных!

Как теперь сказать мне в чувствах заунывных:

«Мир тебе и братьям, мир твоей святыне!»

Поскорей упасть бы пред тобою ныне,

Иерусалиме, Иерусалиме!..

* * *

Так что: Восток пробуждается, чтобы опять встретить Господа в славном граде Иерусалиме? Так? Нет! Совсем нет! Он пробуждается для того, чтобы в последний раз сразиться с Ним. Померяться с Ним своей силой, дать Богу решительный бой!..

Но не безумие ли это? Да! Это оно. Безумное безумие безумных...

Когда Патриарх Исаак благословлял своих детей пред своей смертью, то меньшему сыну своему Иакову предсказал в потомстве первенство пред потомством старшего сына Исава. Исав тогда взмолился в отчаянии пред отцом и с горечью и обидой искал себе и своему потомству лучшего благословения в истории. Тогда Исаак-отец, подумав, сказал Исаву: «Настанет день, сын мой, когда ты поднимешься и сбросишь с выи твоей бремя Иакова брата твоего...»

Вот теперь воочию настало время, когда потомки Исава – восточные народы, африканские страны, все люди не белой расы – расправляют свою спину и пробуждаются от векового сна зависимости и колониализма. Они ищут желанной свободы и своей национальной независимости. Целый ряд малых африканских стран, освободившись от несносной британской опеки и посягательств, создали своё народно-национальное управление в стране.

Восток пробуждается, чтобы сыграть свою решающую роль в истории человечества.

Из жития священномученика Киприана известно, что он, когда был ещё языческим жрецом, то путём заклинания посылал бесов на различные задания. Тёмная сила подчинялась Киприану, и бесы слушали его приказания беспрекословно. Они разлетались в разные концы и возвращались по окончании своих заданий, докладывая Киприану об исполнении порученного им дела. Однажды к Киприану, как к всемогущему волхву, обратился один знатный юноша-язычник, прося Киприана, чтобы он своими чарами помог юноше соблазнить на грех юную девушку-христианку. Киприан позвал опытного и весьма искусного беса и поручил ему выполнить это дело. Но тёмный дух вскоре вернулся ни с чем. Бес сильно жаловался на то, что юная христианка жжёт его пламенем молитвы и креста Христова, который она носила благоговейно на своей груди.

Киприан разгневался на беса, наказал его и затем послал к девушке более сильного духа и более искусного во всех мерзких и блудных делах. По немногом времени и этот вернулся обессиленный и весь опалённый огнём Божественной молитвы. Киприан рассвирепел на бесов своих, обозвал их всех хорошими трусами, затем сбросил разом с себя все жреческие регалии и хотел немедленно идти и креститься к христианскому пресвитеру. Бесы, видя неладное, бросились на Киприана и стали его душить. Собрав все свои силы, Киприан сотворил правой рукой на себе крестное знамение, и... вся тёмная злая сила разом шарахнулась от него прочь. Облегчённо вздохнув, Киприан сказал бесам: «Вот теперь я, действительно, узнал, что вы настоящие трусы и порядочная сволочь и бессильны перед знамением Креста Христова. Даже не справитесь с немощной одинокой девицей». Они же рвались от неимоверной злости, но не могли с ним ничего поделать.

Потом св. Киприан принял христианство и написал заклинательные молитвы против бесов. Этих молитв злые духи очень боятся и разбегаются от них в разные стороны. Особенно, если священник читает их над больным со смирением.

А вот другой случай, не менее значительный.

Один некроман (вызыватель злых духов) взял с собой другого подобного себе, не менее храброго жреца. Затем они взяли все, что нужно для этого тёмного дела – треножник, кадильницу, фимиам, книгу заклинаний. К тому же взяли ещё с собой мальчика лет восьми-девяти и отправились всей этой компанией в полуразрушенный римский колизей (амфитеатр). Они хотели вызвать из тьмы ада самых сильных духов, заручиться их помощью, чтобы бесы соединяли их с их любимыми. Некроманы пришли в старый колизей поздним вечером, чтобы в полночь сделать все приготовления. В полуразрушенном амфитеатре было очень страшно. Темь ночи рисовала свои причудливые фантастические формы и образы. Ночные птицы с шумом и каким-то зловещим свистом летали по темным углам и колоннам здания. Остановившись среди театра, жрецы собрались с духом. Потом один из них прочёл первую заклинательную молитву и очертил небольшой круг на полу, в который и поспешили все скорее встать. Все прекрасно знали, что в кругу их никто не возьмёт, никакая сила, а вне круга всем грозит немедленная смерть, даже и самому некроману.⁸ Приготовления к вызыванию духов велись довольно продолжительное время. Нужно было разжечь огонь, наполнить кадильницу горящими углями и насыпать фимиаму; нужно прочесть целый ряд заклинательных молитв и, самое главное, как можно удобнее разместиться людям в кругу, расположить все предметы под руками. Кто знает, может быть, эта встреча с темной силой явится последней в жизни? Ведь правду говорят: сколько не колдуй, а настанет момент, когда бес сломит шею колдуну. «Народец» этот (бесы) очень строптивый и мстительный. Чуть перепугался колдун, чуть оробел – разом злые духи ринутся на него, и тогда уже ничего не может спасти его от них.

У Павла Флоренского в книге «Столп и утверждение истины» написано, как один ярый колдун, закрывшись в своей комнате, вызывал злых духов. В глухую полночь соседи услышали что-то невероятное. Со стороны комнаты, где жил колдун, неслись какие-то страшные крики. Эти крики были совсем нечеловеческие. Не то тигры рычали, не то волки выли, не то свиньи хрюкали. Какофония страшных звуков, визгов наполнила весь дом. Рванувшись к двери колдуна, соседи нашли её запертой изнутри. Преодолевая страх и отчаянный ужас, они хотели было открыть запертые двери, но что они услышали из-за дверей, было вне всякого описания. Оставивши светильники и прочие орудия, все выбежали без памяти на улицу...

Утром же, когда все успокоилось, решили сломать двери. И что же они увидели в комнате... О Боже! Не подлежит никакому описанию, что представилось людям в эту ужасную минуту!...

Ухватившись мёртвой хваткой друг за друга, все, не веря своим глазам, смотрели: комната была почти пуста. Стол, стулья и прочие домашние вещи – все свалено в углу, перевёрнуто, переломано. На полу всей комнаты кровавые следы каких-то страшно больших лап. Стены, окна, потолок обрызганы липкой кровью. Посреди комнаты сидел на дубовом полене, свесив окровавленную голову на грудь, колдун. Он был мёртв. Какая страшная встреча! Какой ужасный конец!..

Здесь же, в старом римском колизее, дело вызывания злых духов происходило несколько иначе.

Когда вся компания из трёх человек встала в очерченный круг, были совершены все приготовления и прочтены первые заклинательные молитвы, в темноте полуразрушенного театра послышался быстро приближающийся шум. Будто вьюга завыла в поле зимой или сильный буран разразился в глухую осень. Почувствовав приближение бесов, старший некроман спросил мальчика: «Что ты видишь?» Ребёнок как в лихорадке трясся от страха и не мог вымолвить ни единого слова. Он пытался спрятаться за старших, лицо его выражало неописуемый ужас и полную растерянность. Нужно было следить, чтобы никто не выбился из круга, иначе исход опыта будет самый трагический. Подавляя свой страх, некроман прикоснулся рукой к голове мальчика и ободрительно погладил его по голове. В то же время он строго приказал другому, своему соседу, быстро подбросить фимиама в кадильницу, чтобы этим умиротворить злых духов.

– Что же ты видишь? – вновь обратился он к мальчику.

– Вижу, – отвечал тот, – как один за другим из тьмы появляются гиганты.

– Каковы они с вида?

– Огромны, страшны и, видимо, очень злы.

Вдруг мальчик схватился за голову обеими руками, подавшись разом назад, чуть не выскочил из круга.

– Что ты видишь, поросёнок? – заорал на него некроман. Он еле удержал мальчика около себя. Сам же делал неимоверные усилия над собой, чтобы не сойти с ума от страха. – Говори скорее, что ты видишь?

– Вижу, как эти гиганты идут к нам... Их много-много.⁹

Собрав все силы духа, некроман прочёл последние заклинательные молитвы и... стал повелительным резким тоном отдавать приказания бесам...

Рассказ заканчивается тем, что все участники это­го мистического опыта благополучно возвратились домой. А вскоре их желания совершились. Бесы на этот раз аккуратно исполнили их приказания. Но то, что этим людям пришлось пережить за одну ночь в разрушенном колизее, не забудется ими никогда...

У нашего русского писателя Гоголя есть интереснейший рассказ подобного же вида. Когда Гоголь был где-то в Малороссии, то там от местных жителей слы­шал следующее.

В их местности в одном хуторке жил богатый пан со своей дочкой-невестой. Ходили слухи, что панночка (дочка пана) связана с нечистой силой, что она по ночам, особенно в лунные ночи, вылетает в трубу и носится над темными хатами ведьмой или оборотнем. И сам пан-отец стал замечать, что как лунная ночь, так дочки его нет дома, она куда-то исчезала и появлялась только утром, измученная, усталая. Обычно отец находил её на постели совсем больной. Однажды этим хутором проходил юноша, человек молодой, но довольно бывалый. Он полюбился панночке, и она ему целую ночь не давала покоя. Встретив её ночью в виде белой кошки, которая смело прыгнула ему на шею и стала лизать в лицо, он ударил её поленом и чуть не убил... Утром, войдя в спальню, отец нашёл свою дочь обвязанной и чуть живой. Через три дня она умерла. Умирая, она завещала во что бы то ни стало разыскать этого начётчика и заставить его три ночи читать по ней Псалтирь в храме.

Первую ночь молодой человек провёл в храме спокойно. Он читал на клиросе Псалтирь. Недалеко стоял гроб с почившей. Кругом была абсолютная тишина. Двери храма снаружи были заперты. Ключи находились у пана на поясе.

Уходя уже утром из храма, начётчик на мгновение остановился около гроба, богато украшенного живы­ми цветами, дорогими шелками, лентами. Открыв лёгкое покрывало с лица, он был поражён. Перед ним лежала девушка необыкновенной красоты. Было вполне очевидно, что она живая, мягкий румянец разлился по её щёкам, черные ресницы вздрагивали на закрытых глазах. Грудь под белым шёлковым покрывалом, кажется, дышала, то поднимаясь, то опускаясь...

Быстро закрыв покрывалом лицо умершей, начётчик вместе с паном вышли из храма. Дверь была закрыта на железный засов с большим замком. Довольно угостившись у пана, молодой человек заснул крепким сном.

Но вторая ночь прошла менее благополучно. Она заставила поседеть молодого человека.

На ночь, как обычно оставшись в храме один с покойницей, начётчик, движимый каким-то предчувствием, предварительно покрыл гроб крышкой. Образ, живой образ красавицы, устрашающе беспокоил его. Открыв Псалтирь, он стал читать. Но сколько он ни старался успокоиться, ему это не удавалось. Молитва совсем не успокаивала его дух, а больше надеяться было не на что. Чувство щемящей тревоги все больше и больше грызло его сердце. Будучи не из трусливых, молодой человек крепился. Для бодрости он зажёг в храме больше свечей. Но и эта мера не дала ему успокоиться. Ему казалось, что вот-вот слетит крышка с гроба и умершая поднимется во весь рост.

«Но ведь умерла же, – думает он, – как же она мёртвая поднимется?! Да и если поднимется, то что она может мне сделать?..»

Покосившись на гроб, он продолжал читать, преднамеренно ещё громче. Но голос его обрывался, сипел, и он, кажется, совсем охрип. Страх, какой-то безотчётный ужас напал на него. Особенно, когда он заметил, что свечки стали одна за другой гаснуть. В голове его молнией пронеслась мысль: «Круг, защитительный круг!» Машинально, не помня, что он делает, начётчик очертил пальцем около себя, предварительно прочитав при этом молитву.

И вот в этот-то момент и произошло то потрясающе страшное, чего особенно боялся молодой человек. Крышка вдруг с гроба слетела, ударившись о пол углом, и повалилась на пол. Вслед за этим из гроба поднялась умершая вся в белом. Мгновение постояв, она двинулась прямо к молодому человеку... Руки её были протянуты вперёд, как бы кого ища. Глаза были закрыты. На лице выражалась мёртвая бледность и укор. Явно чувством непримиримой мести дышали все её движения. Она медленно подошла к кругу, в котором стоял перепуганный до смерти начётчик, и, шаря руками в воздухе, иска­ла его. Не найдя, она вернулась в гроб и снова легла в него. Но это было так страшно, что от храбрости молодого человека не осталось и следа. Он еле дождался утра, и когда пан загремел ключами и открыл двери, начётчик стремглав выбежал на улицу.

Последнюю ночь он никак не соглашался остаться в храме и даже пытался потихоньку скрыться из этого зловещего хутора. Но пан тщательно следил за ним и предупредил его побег. Делать было нечего. Изрядно напившись вина, он весь день проспал тревожным сном¹⁰. Вечером же, отведённый вновь паном в храм, он остался опять наедине с умершей. Первым делом он забил крышку гроба большими гвоздями, а затем очертил большой круг около себя. Зажёгши много свечей, он стал читать Псалтирь. Сначала все было тихо, только голос его разносился гулом под сводами храма. Но вот близко к полуночи он явно стал ощущать, что храм наполняется какими-то существами. Темные тени все ближе и ближе окружали его. Странные стуки каких-то предметов, как то: стук лопаты о землю или грохот падающей земли в могилу – явно говорили о том, что готовится кому-то погребение.

«Неужели они и меня живьём похоронят вместе с этой покойницей?» – пронеслось у него в голове. Было вполне очевидно, что весь храм наполнен бесами, которые затевают что-то ужасное и невыразимое. Ведь сила-то злая, так чего же от них ожидать доброго?..

Видимо, время близилось к полуночи. Чтец заметил, что во всем храме началось какое-то движение, шум, странные звуки, даже отдельные слова речи, буд­то кто-то делал какие-то приказания. Около начётчика сгустилась кольцом такая страшная тьма, что казалось, все силы ада собрались сюда в эту ночь. Страх чего-то невыразимо ужасного снова сковал все его члены. Он пытался молиться, громче читать святые слова, но ничего не помогало, напряжение в храме стало будто ещё более ужасающим. Но самое страшное было ещё впереди. И этого чтец более всего боялся. Вдруг женский душераздирающий крик раздался в храме. Вслед за этим крышка гроба сорвалась с гвоздей, и из гроба во весь рост встала мёртвая. Что-то угрожающе-мстительное было во всем её виде. Мгновение – и она, как и в прошлую ночь, двинулась к чтецу. Руки её были протянуты вперёд, чего-то ища. Ладони с пальцами скрючены, как бы готовые кого-то разорвать, задушить. Одновременно несчастный увидел, как тысячи рук тянулись за черту круга, чтобы его схватить и растерзать, но достать его не могли, так как он стоял в середине круга. Но вот вдруг тёмное кольцо расступилось, образовав узкий проход. В этот-то проход и устремилась умершая. Она шарила руками, которые стали у неё необыкновенно длинными, искали его по всему кругу. Он же, бедный, не знал, куда ему деться от этого ужасного призрака. Не вынося более напряжения от кошмарной обстановки, он стал терять сознание... В это мгновение он почувствовал, как цепкие ледяные руки схватили его... Душераздирающий крик вторично застыл под сводами тёмного храма.

На следующий день на хуторском кладбище выросли ещё две свежие могилы...Вот и весь рассказ. Он дышит фантазией, но в нем есть и много правды. Тёмная сила всегда ищет себе жертв и находит их там, где слабеет молитва и духовная бдительность.

И как видим, в истории много людей, которые не только не борются с бесами силой Христовой, не только не гонят от себя их молитвой Иисусовой, но наоборот, ищут с бесами самого тесного общения, пользуются их услугами и зовут их к себе на помощь из преисподней... Мы, христиане, «осанна» поем Богу, а они «осанна» поют сатане и всем бесам. Мы бесов считаем самыми ярыми своими врагами, а эти люди считают бесов самыми близкими друзьями. Святые отцы и Святое Евангелие учат нас вести с бесами постоянную вражду, а эти люди учат вести с ними тесную дружбу.

Ещё в конце XIII века во Франции нашлись люди, которые реабилитировали сатану, сказав, что он не так уж страшен, как его себе представляют и как пишут о нем церковные книги. Сатана – первый свободомыслящий тип, который не захотел подчиниться Богу. За это его надо восхвалить и прославить.

«Да здравствует сатана!» – подхватило множество голосов. И это было ещё в XIII веке. А теперь?¹¹... Теперь наши взоры должны быть прикованы к Востоку. Там готовится великое сборище бесов и их помощников. Туда слетаются все личины темных сил. Там ходил по земле Спаситель, там заря Христовой веры, там родина христианства.

– Мама, – спрашивает девочка свою мать, – а почему Восток светлее Запада и почему так радостно смотреть на Восток, а на Запад грустно?

– А почему это, папа, – спрашивает взрослый мальчик своего отца, – мы молимся лицом на Восток, а не на Юг, или Запад, или Север?..

– Скажите, пожалуйста, – обращается семинарист к старому профессору, – почему храмы христианские преимущественно стоят алтарями на Восток, а не на другую какую сторону света? И, кстати, скажите, поче­му мы покойников кладём лицом на Восток, а не ещё как по-иному?

Все эти и подобные вопросы имеют глубокий исторический и мистический смысл. Они приковывают наше внимание к Востоку, ибо, как говорит Псалмопевец, «оттуда приидет помощь моя»...

Господь наш Иисус Христос говорит Своим ученикам: «Бдите и молитесь, да не внидете в напасть...»

И святой апостол Павел пишет: «Бодрствуйте и молитесь, потому что противник ваш диавол рыщет, как лев, ища кого поглотить...»

Святые отцы и учители церковные тоже со слезами убеждают нас, чтобы мы духовно не спали, не дремали сердцем и умом, потому что враг ловит особенно тех, которые сонно и нерадиво проводят свою жизнь. Которые суетятся более о том, чтобы получше поесть, поспать, приодеться, погулять, да приобрести получше квартирку с газом, водой и светлыми окнами...

Но святой Иоанн Златоуст спрашивает таких: «В том ли ваше счастье, что вы сладко и сыто наелись? И в том ли, что вы по моде оделись? А, может быть, в том, что вас все уважают, с вами считаются, вас всюду отмечают как лучших, образованных, культурных людей?»

Кажется, самое великое счастье для человека, самое его ценное достояние, это иметь с Богом тесную дружбу. Любить Бога больше всего на свете, выполнять Его святые Заповеди больше, чем любые земные законы. Дорожить Господом больше, чем своей жизнью и даже больше, чем спасением своей души.

Для того чтобы быть всегда рядом с Богом, и Бог бы был рядом с нами непрестанно, надо бодрствовать над собой, стоять на посту своих мыслей, желаний и дел. На целожизненном посту! Это очень трудно. Но зато спасительно. Это даже сугубо опасно, потому что враг спасения ищет сразиться именно с храбрыми и бодрствующими воинами и презирает ленивых и рассеянных да разбалованных. Состояние неослабной бодрственности и духовной напряжённости даже опасно и для психо­физического здоровья. Может быть от чрезмерной натянутости так называемый «психический надрыв», т.е. лишение нормального рассудка. Но все это бывает от чрезвычайно крайнего напряжения духовно-физических сил человека. От неправильного использования своих способностей и условий жизни.

Вот, к примеру, живёт и подвизается молодая девушка. Она имеет самые святые стремления. Она хочет всем помочь и всех утешить. Отсюда с раннего утра, ещё до работы, она, быстро собравшись, кое-как помолившись, спешит навестить больную безродную старушку. Побыв у неё полчаса или добрый час,¹² она спешит на свою работу. Но какая же она работница, когда уже наработалась досыта там, а здесь еле ноги таскает. Но вот кое-как рабочий день окончился, и наша «подвижница» спешит домой. По дороге ещё к одной-двум больным – и домой возвращается еле-еле. Немного отдохнув, кое-как покушав, она бежит в церковь или снова к какой-нибудь многодетной вдовушке, чтобы опять сделать доброе дело. И вот если она так делает каждый день да ещё ночь проводит в молитве до самого утра, то можно ли назвать такой подвиг жизни нормальным? Во-первых, за множеством больных и безродных, стремясь всем помочь, всех утешить, этот человек теряет мир душевный. Он «рвётся» в разные концы, ни одно доброе дело не доделав до конца. Во-вторых, надрывая чрезмерно свои душевные и физические силы, он ропщет на себя и всех окружающих или болен душой за опущенные свои молитвенные правила.

Что же, спросите, совсем не надо ходить к больным и престарелым, ведь Господь сказал: «Болен бех и посетисте Мене»?

Надо ходить к больным, надо ходить к престарелым, обязательно надо ходить. В этом необходимый наш долг милосердия, но надо все делать умеренно. По силам, по обстоятельствам своей жизни, а не так стихий­но, до потери всех сил и душевного мира.

Епископ Феофан Затворник говорит: «Не спеши все сделать сразу, всех обегать, всех навестить да со всеми поговорить. Но делай все помаленечку, да с миром, да с душевным спокойствием, да по своим духовным и телесным силам...»

Впрочем, есть и такие «подвижники», которых никуда не «пропрёшь», ничего не заставишь делать – спали бы они да ели без конца. И такие есть.

«Бодрствуйте и молитесь, да не внидите в напасть... Терпением вашим спасайте души ваши... Претерпевший до конца спасётся». Да, до конца.

Недавно геологов при раскопках города Помпеи (Италия) поразило страшное зрелище. Раскапывая сыпучую землю и песок, они обнаружили толстый слой сухой золы. Копая глубже, они с удивлением увидели блестящий стальной шлем воина. Вскоре перед ними стоял во весь свой могучий рост римский часовой, закованный в железные латы. В одной руке он держал круглый стальной щит, другой ухватился за рукоятку своего меча, готовый сразиться с любым невидимым врагом.

Что за чудо? Почему римский воин оказался засыпанным глубоко в земле при всем своём вооружении, и, главное, как он мог оказаться невредимым, находясь несколько столетий в земле?

Учёные установили следующее. Город Помпея засыпан был пеплом, который вырвался из огромного вулкана Везувия. Эта гора в Италии и поныне дымит. При страшном землетрясении и содрогании почвы из огромного жерла Везувия стали рваться к небу целые сотни, тысячи тон горячего пепла и лавы. Вся эта масса подземного горящего вещества осела на окрестные города и селения, засыпав их совсем или частично. Город Помпея был почти у самого подножия горы, потому был засыпан совершенно, предварительно разрушенный землетрясением. И вот, когда ужасная опасность нависла, как гробовая крышка, над городом, над всеми людьми, когда люди бежали кто куда, матери хватали своих младенцев и умирали вместе с ними под обломками зданий, мужья и отцы спасали свои семьи, имущество, когда каждый был занят только собой или своими близкими, римский воин стоял в это время на стра­же. Видя всеобщую гибель, он не оставил своего поста, не бросился спасать своё имущество, тем более не позаботился о том, чтобы спасти себя от смерти. Нет! Он не сошёл с места, не сделал ни малейшего движения к бегству – он стоял, крепко сжав рукоятку меча, готовый вступить в неравный бой со стихией.

Вот она – стойкость и неустрашимость! Вот как че­стные люди остаются верными своему долгу, своему призванию.

Так и был засыпан этот доблестный воин на своём посту толстым слоем сухого пепла. Задохнулся, видимо, быстро. Затем пепел, слежавшись, образовал непроницаемую для воздуха и влаги защиту. Новые слои земли в течении столетий покрыли место страшного опустошения. И... храбрый воин остался стоять на своём посту много-много веков, охраняя свою честь, достоинство. А вот теперь он для нас является ярким примером, как надо бодрствовать, стоять, выполнять свой долг, если не воинский, то долг христианина или пастырский.

«...Блажен раб, егоже обрягцу бдящим!»

Как ужасно пьянство! Как оно калечит, иногда навеки, лучших людей. Недаром Ф. М. Достоевский пишет, что пьяницы на Руси – самые добрые и предобрые люди. И как иной человек отчаянно борется с этим зелёным змием!.. Как он искренно хочет избавиться из его челюстей, но немногим это удаются. Большинство этих несчастных больных гибнет где-либо под заборами на морозе, в быстрой реке, под колёсами вагонов, зарезанные в пивной или на улице темной ночью. О Боже! Ну как же жалки эти люди! Как им следует много сострадать, а не порицать их фарисейски! Молиться за них пламеннее, а не проклинать их огнём злобы и недоброжелательства. Помочь им любой ценой избавиться от этой гибельной болезни.¹³

Но как ни страшно обычное физическое пьянство для отдельных людей, их семей, целого общества – есть более ужасное бедствие в народе, более страшное и опустошительное. Это духовное пьянство! Этот змий уже совсем не зелёный, как тот, а разновидный, разноцветный. Он имеет столько разновидностей, что не вдруг и заметишь его, этого губителя душ человеческих. Совсем он бывает неприметный. Но уж если ужалит человека, то на смерть вечную.

На земле есть такое маленькое животное, которое при опасности для него быстро изменяет цвет. Зовут его хамелеон. Если хамелеон находится в зелёной траве, он делается зелёным, если он ползает по жёлтому песку, принимает окраску жёлтую и т. д. Словом, сам, когда только захочет, маскирует себя под цвет местно­сти, чтобы его не открыли.

Есть и в воде такие же существа, например, медузы, которые при необходимости меняют свой цвет и делаются неприметными. Вот так же неприметен бывает и этот ядовитый змий и... как губителен!..

Вот Галина Петровна (по фамилии Непьющая) проснулась довольно рано. Но вставать ей совсем ещё не хотелось. Зачем так рано? К «ранней» идти? Да полно вам! Помолиться можно и за «поздней», тем более, что и петь-то будут лучше, да и знакомый дьякон будет служить. ...Ох, и человек же все-таки он хороший! Честный, молитвенный, всегда исправный, выдержанный, скромный такой. «Ну, – заключает Галина Петровна, – настоящий он монах. А что моя любовь к нему? Говорят, это грех. Но ведь я люблю его совсем духовной любовью, – успокаивает себя Галина Петровна. – И раньше, да и теперь есть ведь духовные дети, которые любят своих духовных отцов, привязываются к ним сильнее, чем к родным, кровным родителям. А я всего только и уважаю этого молодого иеродиакона. Что же тут греховного? У меня же совсем нет к нему никаких плотских чувств, даже мыслей. Только вот, что-то он сниться стал мне часто. Ну и что, сны хорошие, ведь не плохие же сны-то!..»

Так Галина Петровна рассуждала, лёжа в постели. Долго ли она так упражнялась в «благочестивых» рассуждениях, только вдруг очнулась – и была уже половина одиннадцатого. Явно, что поздняя Литургия наполовину прошла. Однако вставать Галине Петровне опять совсем не хотелось. Выходной день сегодня, да и сон сейчас какой ей приснился хороший, только и помечать о нем. Ей приснилось, что она вместе с этим соборным иеродиаконом пела какую-то чудную мелодию. И как ей было приятно, как сладко от этого!.. Мечтая об этом сне и вновь себя оправдывая, Галина Петровна снова незаметно задремала и проснулась уже вечером. Голова сильно болела от неумеренного сна. Душа ещё больше болела от духовного пьянства.

Да, это ничто иное, как духовное пьянство! Услаждаться любимым кушаньем, многословить с любимым человеком, иметь бесцельное знакомство даже с духовным из одних чувств приятности – есть ничто иное, как гибельное духовное пьянство!

А есть пищу только из любимой чашки, сидеть только на любимой скамейке, утираться только любимым полотенцем, стоять в храме только на любимом месте, причащаться только у любимого батюшки? Слушать проповеди только любимого проповедника? Читать книги только любимого автора, а другое нелюбимое «не идёт в душу»? Что это такое? Да это же духовное пьянство! Незаметный змий пристрастия, как называют его святые отцы. Неприметный губитель душ человеческих.

Духовное пьянство, т.е. привязанность к чему-либо или кому-либо, ведёт человека к ужасным падениям, а то и трагической вечной гибели.

Вспоминается мне замечательный священник, который капли вина не брал себе в рот целую жизнь. И все-таки он «спился» до того, что из служителя Божия стал служителем бесовским.

А как он служил! Какие говорил проповеди! Как строго и прилично вёл себя всюду. Но вот «спился» же.

«Да и что тут такого, мать? – сказал он однажды своей матушке. – Ведь у нас же малые детки, родители старенькие – купим дачу, да и пусть живут в ней, и сами-то когда передохнем».

Ну и купили. А с ней и хлопот, и суеты, а самое страшное – увлечение этой дачей. И вот «запил» батюшка. Бывало, скорее окончит службу и едет к себе на дачу, строит, копает, городит.¹⁴ А как приятно потрудиться на воздухе, да на пользу ближних... Совсем недолго пришлось батюшке двум господам служить. Дача его совсем перетянула к себе. Батюшка залез в долги большие, надо было расплачиваться, денег не было. К службе усердие остыло. «Сколько ни молись, – говорил уже батюшка, – а больше оклада не вымолишь. Вот положили тебе сто пятьдесят, и хоть лопни – больше не заработаешь...»

Раздражённый нехваткой денег батюшка обратился за помощью к своему духовному начальству, прося хоть в рассрочку дать ему энскую сумму. Но, видя опущения в службе церковной у просителя, начальство отклонило его просьбу, сделав ему соответствующее моральное наставление. Ещё более раздражённый этой неудачей и обиженный на своё начальство батюшка садится и пишет «отречение»...

Вот к чему привело духовное пьянство этого человека.

Ах, как приятно сходить погулять тихим вечером, как приятно подышать ароматом лесов, как приятно покататься на легковой машине, как приятно послушать пенье хора, как приятно помолиться в тихом уголочке келии, приятно, приятно, приятно... Но не есть ли эта «приятность» – одно «опьянение» наших чувств, без религиозной молитвенности и без «осанны» Богу, без вознесения Ему славы и благодарения?

Да, есть такие устройства, которые только и построены для того, чтобы холодить. Холодить, конечно, а что же Вы думаете? И стоят эти устройства не так уж дёшево. Ведь захолодить, например, какую-либо тыкву или свежий кусок дорогой рыбы, захолодить в самую жаркую летнюю пору, захолодить так, чтобы вещь не портилась, не гнила, не разлагалась – дело очень выгодное, скажем, даже приятное. Хотя, бывает, и не так уж приятное. Ведь в холодильнике, бывает, что даже люди целиком замораживаются.

Вот Вам пример. В этнографическом музее города Сант-Яго (Чили) находится необыкновенный экспонат. В холодильнике с прозрачной передней стенкой лежит большая ледяная глыба, внутри которой застыло человеческое тело. Это мальчик-индеец лет двенадцати. Закованный в ледяной панцирь, он сидит, скорчившись от холода. Закутан в пёстрый плащ – пончо. Нашли этого мальчика в феврале 1954 года. Группа альпинистов поднялась на заснеженный пик Серро-Пайке, высота которого превосходит 5 тысяч метров над уровнем моря. Там нашли мальчика. Как несчастный оказался на такой высоте? Почему он там погиб? Ответить толком до сих пор никто не может.

Но «ледяной саркофаг» и доныне стоит в холодильнике в городе Сант-Яго, и бедный мальчик лет 12-ти все кутается в своё холодное «пончо», находясь в ледяной глыбе...А тысячи любопытных людей проходят мимо этого трагически погибшего мальчика и нимало не пожалеют о ему подобных других замороженных...

А вот другая, совершенно противоположная история. Передо мной лежит небольшая вырезка из современного журнала. На этом клочке бумаги изображён Седой Казбек. Это огромная гора, которая покрыта вечным снегом и льдом. Она так высока, что никогда не согревается тёплым солнцем. И холодный снег или вечные злые вьюги бушуют на крутых её склонах. Здесь нет и, кажется, не может быть ничего живого, потому что вечный холод замораживает и убивает здесь всякую жизнь. И только отважные альпинисты иногда показываются на Седом Казбеке, рискуя при этом своим здоровьем и даже своей жизнью.

Но что за подпись под картинкой? «Казбек. На переднем плане – монастырь Самеба». Так что? Значит там, где вечные снега и вихри, где вечная смерть и леденение, стоит монастырь, в котором живут люди и не замерзают – монахи, которые живут и молятся Богу! Значит, живут и не замерзают, и не только сами не замерзают, но и другим не дают замёрзнуть, и других ещё согревают своей любовью и молитвой. Оттого и Седой Казбек не кажется мне суровым, хотя и седой он от вечного снега, но совсем не мрачный...

Да, здесь совершенно обратная история. Там ребёнка замораживает горный холод, и замораживает навечно. А здесь маленький монастырь с десятком монахов «оттаивает» целый ледяной хребет гор неприступных, и делают они, эти монахи, страшную горную вершину Казбека возможной к обитанию.

Но должен сказать Вам нечто ещё более удивитель­ное и страшное. Есть не только специальные устройства, которые холодят рыбу, мясо, овощи, есть не только даже огромные горы, ледники, где убивается и замораживается всякая жизнь – есть люди-холодильники. Да, да, да, живые есть люди, которые холодят, замораживают, убивают другую жизнь, не давая ей окрепнуть, развернуться. Причём, эти живые холодящие холодильники убивают, леденят жизнь не физическую, а, что более страшно – жизнь духовную, убивают душу, живую, за которую страдал и умер Христос.

В Священном Писании подобные люди, убивающие вечным холодом живые души, называются «блуждающими звёздами» или «безводными облаками», гонимыми ветром, называются они «наёмниками», «волками», терзающими стадо; «книжниками и фарисеями» называют их. Словом, всяко их называет Слово Божие. А по-нашему, они просто «холодильники», замораживающие, безжалостно убивающие всякую духовную жизнь в людях.

Смотрите, вон с каким усердием и любовью спешит молодая особа в церковь. Она, кажется, приготовилась причащаться. Уже две недели прошло, как она причащалась. Святые отцы, особенно нам современные, как преподобный Серафим Саровский, Иоасаф Белгородский, Тихон Воронежский советуют ведь почаще причащаться, чтобы духовная жизнь не падала, а наоборот, все поднималась. Прибежав в храм пораньше, девушка ищет, где исповедуют. «Вот как хорошо-то, что батюш­ка идёт с Евангелием и Крестом. Сейчас поисповедуюсь и все грехи расскажу ему», – думает она.

– Исповедовать и причащать молодых не буду, – вдруг гремит угрожающе пастырь на ходу, – и вообще, кто недавно причащался, не подходите.

– Я больная, – умоляюще просит девушка.

– А я три месяца как уже причащалась, – говорит девушка постарше.

– Все вы то больные, то бесноватые! – гремит служитель Божий. – Как вам не стыдно причащаться каж­дый месяц! Я вам говорил, что исповедывать и прича­щать буду только в Великий Пост и не больше.

– Я именинница сегодня и чувствую себя очень плохо, поисповедуйте меня, батюшка, пожалуйста.

– Ну, подходи, как зовут?

– Лидия.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один.

– Замужем?

– Нет.

– Почему не выходишь замуж?

– Я больная.

– Врёшь – монашка?

– Нет, батюшка, я Вас не понимаю.

– Понимать-то нечего. Монашка – говори?

Девушка теряется. Она совсем не понимает, в чем её обвиняет пастырь словесных овец.

– Где работаешь? – вновь допрашивает батюшка.

– Я пришла каяться, а не...

– Что-о? – ревёт духовный отец. – Вот и кайся.

– Да Вы как в юридическом кабинете, а не на исповеди, – боязненно замечает исповедница.

– Ну и что тебе? Я – священник, спрашиваю – отвечай.

– Да вот я в пост ела мясо и совсем не молилась.

– Это и все?– Нет, много ещё и других грехов.

– Да что там, – нетерпеливо замечает священник. Накрыв епитрахилью голову, он отпустил исповедницу.

– Не буду причащать, недавно причащалась, – бросил он вдогонку девушке.

Она пришла домой, совсем слегла в постель и пролежала добрых два месяца. И так ей что-то нездоровилось, а тут батюшка совсем её «убил» своей исповедью и в корне подорвал у неё веру в людей и Бога...

Что это такое, что это за сооружение водворили в храме Божием? Да это же живой «холодильник». Священник, который должен согревать души живой верой, наоборот, их леденит, замораживает, убивает. Должен спасать от гибели, а он, наоборот, зверски толкает людей в погибель вечную.

Да, это настоящий «холодильник». Его нужно немедленно разбить и выбросить вон.

Но бывает такое.

В храме вместе с другими молится уже немолодая женщина. Она истово и широко крестится и делает глубокие поклоны. Что свеча серафимовская горит она перед Богом и алтарём Господним. Она совсем ушла в молитву и будто никого не замечает в храме. Это – Серафима Харитоновна, что живёт у станции. Её все знают как опытную молитвенницу и добросердечную странноприимицу.

Но вот к Харитоновне сзади подошла другая женщина и легко постучала свечкой по плечу.

– «Троеручице», – кратко сказала она.

Харитоновна не обратила даже ни малейшего внимания на это. Она продолжала истово молиться.

– Матери Божией «Троеручице», – повторила та, снова слегка постукивая по плечу Харитоновну.

– Оставь, – взорвалась Харитоновна, – видишь – молюсь, отнеси сама.

По окончании службы Харитоновна спешно шла домой и шептала по чёткам молитву Иисусову. Вдруг догоняет её знакомая старушка и, заливаясь, говорит: «Ой, мать Серафима, как же пели нынче хорошо в церкви-то!» Серафима Харитоновна и здесь сохранила своё христианское достоинство. Она не удостоила старушку даже и одним словом. Круто повернувшись на тропинке, она ушла в свой дом. Ну уж а дома что делала Харитоновна? Как она приветствовала свою духовную сестру, с которой, кстати сказать, она не разговаривала вот уже более двух недель?

Вот молчальница, вот подвижница, вот точно по святым Отцам живёт – уж не проболтается ни одним праздным словом! Ну, святая мать Серафима, да и только! – так можно сказать о м. Серафиме.

Но подождите, не восхищайтесь пустым фарисейством. Подобные люди не только не святые, а настоящие «холодильники». От них не услышишь ни тёплого словечка, ни нежного человеческого участия. Под личиной внешней фарисейской строгости, неприступности они холодят сердца людей. К ним боятся подойти спросить что-либо. От них дышит холодом и северным полярным краем. Бр-р-р-р! Скорее дальше от таких «хо­лодильников». Застынете, заледенеете!¹⁵

А сколько «холодильников» вне церковной жизни! Сколько их на распутьях мира! Родители, соседи, друзья, начальники, наставники. Они внешне дышат деликатностью, состраданием к религиозному «заблуждению», даже, может быть, и добрым снисхождением к религиозно настроенным людям, но в существе духа они являются настоящими «холодильниками». Под эгидой сохранения человека от суеверного излома, от религиозного дурмана, сохранения, будто бы, от уродливой религиозной жизни, которая отнимает у человека всякую радость бытия и даже отнимает, будто бы, и здоровье, душевное и телесное, эти «холодильники», чтобы сохранить от «гниения» и «порчи» других, замораживают во многих душах святую веру Христову. Делая человека чёрствым сердцем, как ледяшку, при всей внешней гуманности и лощёной культурной воспитанности.

«Огонь Я принёс на землю, – сказал Господь наш Иисус Христос, – и как хочу, чтобы он скоро возгорелся». И вот этот огонь священной любви – святых добрых отношений, огонь святой спасительной веры в Бога Живаго – мир суетный, как основной и гигантский «холодильник» со всеми другими меньшими, тушит, гасит беспощадно, гасит со злобным ожесточением, гасит каждый час и каждую минуту, каждое мгновение. Холод же и мороз для замораживания душ человеческих сатана доставляет, видимо, с глубины ада. Из той адской области, где вечный убийственный «тартар», где в мучительной несогреваемости, ознобе и трясении страдают души, не захотевшие быть на земле истинными носителями Божественной Любви.¹⁶

Что же делать, дабы избежать «оледенения» душ наших?

Господь Спаситель сказал: «Я есть Хлеб жизни. ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь имать живот вечный».

Кто часто и благоговейно причащается святых Животворящих Христовых Таин (раз в две недели, или чаще, или несколько реже), того огонь Божества не попустит «застынуть». Того никакие «холодильники» не заморозят никогда. Наоборот, человек, который с покаянием и верой, и любовью, благоговением и страхом Божиим принимает в себя Святые Тайны, сам будет «согревать» окружающую холодную среду. И «холодильники», находясь вблизи такого человека, будут таять, как воск от лица огня...Вот где сила христианина! Вот где непобедимая мощь для истинно любящих Господа нашего Иисуса Христа, Ему же слава и держава да будет во веки веков. Аминь.