131–132. Отчество Царской власти

Сегодня открыл “Московские Церковные Ведомости” и сразу прочитал слова в записках архиепископа Леонида: “Русские смотрят на государство патриархально: государство – семья, Царь – Отец”.

Я прибыл в родную Лавру, когда она была полна светлых воспоминаний от посещения Царскою Семьей. Иноки с умилением рассказывали разные подробности этого посещения. Более десяти лет прошло с того дня, как Государь посещал обитель Преподобного Сергия; много скорбей пережила бедная Русь за это время а с нею скорбела и святая Лавра. Ведь, если Москва есть сердце России, то обитель Сергиева есть один из жизненных нервов этого сердца. А Москва сама за это время была опозорена тою проклятою революцией, которая пыталась убить нашу мать – Русь православную. Тяжело было переживать эти смутные годы моей родной обители!.. И горячо молились иноки о мире всего мира, о Царе своем, о родной земле, молились и у гроба чудотворца, и во всех храмах, и по кельям своим. “Как будто наступило затишье, – говорят они – дай-то, Господи! Пошли мир людем Твоим!”.

Не стану повторять то, что в свое время описано в газетах. Отмечу лишь то, что усколь­зает обыкновенно от зорких глаз газетных описателей.

Говорят, были предприняты некоторые меры, чтобы массы народные не переполняли улиц Посада. Но народ проник в Посад такими путями, о коих полиция не думала: чрез посадские лощины или овраги, и все улицы по пути Государя оказались переполненными. Вся площадь пред Лаврой пестрела от головных уборов крестьянок, у вокзала всюду, где только было возможно, теснился народ. Когда Цесаревич показался из вагона и направился прямо в Царскую коляску, то буря народного восторга не поддавалась никакому опи­санию. Государь в эту минуту находился в царском павильоне: Он взглянул в открытое окно павильона, и радостным чувством озарилось Его лицо. Восторженными громовыми перекатами гремело “ура” по всему пути до Лавры, а лаврская колокольня приветствовала Царя чудными звуками четырехтысячепудового царя-колокола и его сорока медных детей. С крестным ходом Лавра встретила Помазанника Божия у святых ворот. Митрополит при­ветствовал Его сердечным словом. И вот Государь в древнем соборе Живоначальной Тро­ицы, у нетленных мощей великого печальника Русской земли, Преподобного Сергия. Он, самодержавный обладатель шестой части света, яко един от простых богомольцев, смиренно склоняет венчанную главу Свою пред гробом смиренного отшельника лесов Радонежских, молитвенно поручает ему своего сына – Наследника и всю свою Царственную семью. Тор­жественно идет молебен Преподобному, и горячо молится Царь, молится Царица, молятся их Дети у гроба чудотворца. Говорят, трогательно было видеть, как Государь-Цесаревич бла­гоговейно принял икону из рук митрополита и поцеловал ее, истово оградив себя крестным знамением.

Государь с Царевнами посетил кельи митрополита, а Государыня с своим Царственным Отроком изволила оставаться в это время в притворе, именуемом кельей Преподобного Сергия. Здесь Царица земная горячо молилась Царице Небесной, явившейся некогда на сем месте преподобному Сергию и рекшей: “Неотступна пребуду от места сего”. Государь еще раз посетил эту келейку, милостиво и просто беседовал с братией, расспрашивая об ико­нах и иконописной школе. С умилением поведают иноки, как Государь-Наследник выходя из кельи Преподобного, еще раз обратился назад и протянул ручки, чтобы принять бла­гословение владыки Митрополита. Невольно хотелось сказать Царственному Дитяти: “ Ты испрошен у Бога молитвами новоявленного чудотворца Преподобного Серафима: да будут же всегда, во все дни жизни Твоей угодники Божии с Тобою, и Божие благословение да будет над Тобой!.. ”

Государь со своею Царственной Семьей отбыл из святой обители; праздник кончился, но светлые воспоминания о его пребывании здесь живы и надолго будут одушевлять сердца, ему преданные, горячей любовью к Божию Помазаннику и всему Дому его. Вот телеграмма, которою Государь порадовал обитель и всех жителей Посада после своего отъезда. Она при­слана на имя губернатора и в ответ на телеграмму жителей Посада:

Вместе с Моей Семьей сохраню радостные чувства от посещения святой обители и совместной молитвы с жителями Сергиева Посада, которым поручаю передать Мою благо­дарность за выраженные чувства преданности.

Николай”.

Каждый раз, когда мне приводил Бог быть свидетелем и участником встречи Госу­даря, я переживал какое-то особое чувство, особое, так сказать, мистическое настроение. Думаю, меня поймут православные русские люди, сердцем преданные заветам родной земли. Как выразить словами это чувство?.. Я сказал бы: это ощущение всем существом русской души того отчества Верховной Власти, которое выражается в беззаветной, а следовательно, и безусловной любви и преданности народа к своему Царю и такой же любви Царя-Отца к народу, когда всякая мысль о какой-то конституции, о каком-то договоре Царя с народом является кощунством, непростительным оскорблением не только Царя, но и Бога, Которым Царь царствует. Наше русское Самодержавие носит характер чисто религиозный: “Бог, по образу Своего Вседержительства, дал нам Царя Самодержавного”, – говорит вели­кий учитель Русской Церкви митрополит Филарет, и Царь наш царствует по образу Божия о нас Промышления, как слуга Божий, как уполномоченный Им, Царем Небесным, и только Им единым: Он – наш беззаветно любимый, наш родной Отец, и никогда, пока Русь стоит, пока она Русь Православная, народ Русский не допустит и мысли о каком-либо ограничении Его самодержавной власти, ибо не может допустить и той мысли, чтобы Благочестивейший Божий Помазанник позволил Себе поступить вопреки велениям Своей Царской совести, руководимой благодатью Духа Божия, дарованною Ему в священном Таинстве Миропома­зания. Пожелает ли отец недоброго своим детям? Мыслимо ли от отца требовать отчета в его делах? Возможно ли, не будет ли нарушением всяких законов и божеских и человеческих вторгаться в права отца, ограничивать их, ставить ему какие-то условия, кроме тех, в какие он поставлен Богом в его совести? Народ есть единый целый организм, организм живой, возглавляемый Царем, яко Главою своею. Что тело без головы – то государство без Царя, что семья без отца, то и царство без Царя. Когда была наша Русь наиболее сильна, и славна, и могущественна среди народов земных? Тогда, когда наиболее сознавала эту истину: пример – царствование незабвенного носителя идеала Царя-Миротворца Александра III. Он вопло­тил в Себе, в Своем царствовании, в Своей личной жизни народный идеал Царя, и никогда Россия не стояла так высоко в глазах всего мира, как во дни – благословенные дни Его цар­ствования. Мы переживаем иные дни, когда идеал наш тускнеет, меркнет в нашем сознании, и вот – плоды этого на наших глазах. Но в душе народной он, этот идеал, жив: народ безза­ветно любит самое имя Царя, чтит в Нем Божия Помазанника и беззаветно предан Ему. И эта сыновняя преданность, это благоговейное отношение к Царской власти, к личности Царя и всех членов Его Августейшей Семьи, Бог даст, спасет Россию, если только врагам ее не удастся поколебать самой основы отчества Царской Власти. И они, наши супостаты, видят это, сознают, быть может, лучше многих из нас, отлично понимают и то, на чем все это зиждется, что опора всего строя нашей государственной жизни – в Церкви, в вере Православной. И посмотрите, как они стараются расшатать эти основы! Ни иудейства, ни магоме­танства, ни лютеранства, ни католичества, даже никаких сект не трогают, напротив: готовы всеми мерами им содействовать в укреплении и расширении, – на одно только Правосла­вие устремлены все их нападения, против него всюду и везде строятся козни, ведутся под­копы, составляются “блоки” и – какой позор! – в этом всеобщем походе врагов наших против Церкви православной принимают едва ли не главное участие, по крайней мере, по количе­ству членов этого “блока”, люди, именующие себя русскими, даже православными! Что за ослепление! Что за безумие, граничащее с самоубийством! Уже пусть бы прежде совсем отреклись от Православия, от русской народности, открыто заявили, что перешли... ну хотя бы в иудейство, магометанство, буддизм, во что угодно, только бы не обманывали народ име­нем русских людей! Но – увы! Им эта-то маска и нужна: без нее они бессильны, они знают это и только под маскою благодетелей народа надеются достигнуть своих преступных целей. Верится, что народ своим здравым умом сумеет наконец распознать их и с чувством грозного для них негодования отвернется от них, заклеймив их именами, им свойственными.

Все миросозерцание нашего народа построено на началах нравственных, цер­ковно-религиозных, в противоположность миросозерцанию народов западных. Там, напро­тив, все строится на началах правовых, юридических. Если мы хотим, чтобы наш народ занимал подобающее ему место в среде народов земных, то мы не должны насиловать его миросозерцания, а все законы строить в народном духе. И если бы наши образованные классы усвоили себе это основное начало русской жизни, то не наделали бы тех ошибок, в коих – увы! – они и теперь не каются. Призвание Царем “лучших людей”, народом избранных, они поняли как открытие “парламента”, тогда как Царь-Отец хотел видеть при Себе советниками детей, а не парламентских говорунов, людей дела, людей опыта жизненного и, по возможности, разума государственного. А Ему в первую же Думу послали большинство самых негодных людей – разных “эсеров” и “эсдеков”. Кто послал? Конечно, не народ, глу­боко Царю преданный, готовый за Него душу положить, а вот эта “интеллигенция”, которая, пропитавшись западною отравою масонских учений, хотела и Русь переделать на западный шаблон. Царь распустил негодную Думу. Собралась Вторая, но не лучше Первой. Тогда Царь изменил выборный закон и получилась Дума... сносная. По крайней мере, ее терпели до конца срока ее полномочий. Желательна ли Четвертая Дума такая же? Конечно, нет. Будет ли опять изменен избирательный закон или же будут приняты меры к более строгому его исполнению путем разъяснений, как это недавно было сделано в отношении к иудеям, – мы не знаем; знаем одно: Царь есть высший источник законов и никто не смеет отнимать у Него права не только изменять, но и отменять законы, если Он сие признает за благо. Он может и вовсе отменить законы о Думе: ведь Он дал их, и если найдет, что законы не отве­чают благу Его народа, то кто же посмеет запретить Ему и отмену их? Отец устанавливает порядки в семье, и, если эти порядки оказываются непригодными, отменяет их. Закон может быть хорош по идее, но не отвечать жизни: ужели следует держаться его неотменно, хотя бы он оказался вредным для государства? Да, наконец, дети не исполняют воли отца: при­сылают ему не “лучших”, а худших избранников. Ужели нельзя лишить таких детей (для их же пользы, как неразумных, непонимающих намерений отца) того права, какое подарил им отец? Бог – источник благости, но и Он карает грешников, лишая их Своей милости. Раскройте страницы всемирной истории, читайте историю избранного народа. Мы, христи­ане, веруем слову Божию и видим из него, видим из нашей родной истории, как Бог лишал народы Своей милости, когда они переставали быть верными исполнителями Его святой воли. Даже с юридической точки зрения, когда одна сторона, заключившая условие, бывает неверна своим обязанностям, то другая освобождается от принятых ею на себя обязанно­стей, хотя бы могла быть и верною им. В самом деле: Царь хочет, чтобы Ему выбрали в Его Думу “лучших”, а Ему присылают худших людей: что же, разве он не вправе сказать: “Такие Мне не нужны”? И мы признали бы только делом мудрой справедливости, если бы те области, те учреждения, которые и в Четвертую Думу прислали бы “эсеров” и “эсдеков”, были лишены, впредь до новой Думы, на пять лет, права иметь своих избранников в Госу­дарственной Думе или Государственном Совете, а эти негодные люди были изгнаны из сих почтенных учреждений немедленно. Худая трава с поля вон: нечего ей и сорить поле. Чистая пшеница будет только благодарна, если ее прополют в этом смысле, если среди ней не ока­жется открытых врагов Церкви и Отечества. И при нравственных основах государственной жизни это было бы только естественным явлением, и народ, верный этим началам, только горячо поблагодарил бы Верховную Власть за такую прочистку.

В истории бывают моменты, когда люди, понимающие смысл совершающихся событий, должны всячески прояснять в сознании народном те жизненные начала, которые зало­жены в духовный облик народа, и к таким святым началам – в церковной жизни нашего народа должно отнести – общение наше с Церковью небесною, с Церковью веков минув­ших – общение в мысли, в вере и жизни, а в государственной жизни – сознание отчества Верховной Власти. И если когда, то именно теперь мы, пастыри Церкви, а с нами и все про­свещенные русские люди, верные этим началам, должны стоять на страже их, зорко следя за всеми покушениями на них со стороны наших врагов.