Глава 10. Продолжение речи Иова. Невыносимо горестное положение побуждает Иова молить Господа, чтобы Оп, совершенно зная искреннюю преданность Ему страждущего, пощадил его, как свое создание, умалил свой гнев и его страдания или послал ему смерть
Ст. 1. Труждаюся душею моею. Чрезвычайные события нескольких дней, видимый гнев Божий по непонятной причине, лютейшая болезнь, развивающаяся до смерти, все это смутило ум, стеснило и огорчило сердце, подавило и разрушило остаток сил Иова, наконец едва не уничтожило в нем возможность безропотно переносить всю скорбь. Стеня испущу на мя глаголы моя (στένων ἐπ’ ἐμαυτον έπαφήσω τον θυμὀν μου). Сильнейшее стеснение вызывает невольные вздохи и естественно превращает их в глубоко скорбный, слезный и жалобный вопль о спасении самого себя. Но при всецелом лишении отрады и при неразлучной горести, преисполнившей душу сильнейшим страданием верный раб Божий ищет утешения в глубоко смиренной молитве.
Ст. 2. И реку Господеви: не учи мя нечествовати. Печальное положение верного раба Божия дает повод другим осуждать его, как нечестивого, и может возбуждать в нем ропот на правосудие Божие, по-видимому поставившее его наравне с злодеями. И почто ми сице судил еси. Не гордое сознание своей праведности, но смирение и любовь к правде Божией с нелицемерною преданностью Господу, вот что побуждает Иова желать и молить Его об оправдании, – чтобы тем спасены были как личная честь и верность Богу, так и слава Его святого правосудия. Правда всегда должна торжествовать: но если она и была оскорблена Иовом, то почему он подвергся необыкновенному суду и чрезвычайному наказанию, так что не может сказать ничего в свое оправдание? – Такой суд может уничтожать праведника, лишать его мужества, поселять в нем отчаяние и ропот на Провидение.
Ст. 3. Или добро ти (Господи) есть, аще вознеправдую. По-видимому, положение и судьба страдальца – праведника опаснее и прискорбнее, нежели нечестивых, проживающих благополучно. Невинно страждущему предстоит опасность оставить веру в Провидение и совершенно уклониться от добродетели. Но не противоречит ли это цели бытия человека? – Яко презрел еси дела руку твоею, совету же нечестивых внял еси. Страждущий праведник может думать, что Господь презрел его, не ценит его верности и благочестия, не слышит его молитв, на суде своем отрицает его оправдание и отказывает ему в помиловании по чрезмерной строгости; между тем, мысли и образ жизни нечестивых как будто находят одобрение и оправдание на суде божием.
Ст. 4. Или яко же человек видит, видиши. Желая сохранить веру в Провидение и еще раз засвидетельствовать свою преданность Господу, Иов исповедует всеведение и беспристрастие Его к счастью своего создания. – Судия – человек ограничен в своем наблюдении и знании дел людских, не видит тайных преступлений и при дознании их не может точно определить участия воли и совести человека в известном злодеянии; но Господь с высоты своего небесного престола видит всех и все, проникает во глубину души человека: как судия, Он всеведущ. Или яко же зрит человек, узриши. Человек может судить своего раба ошибочно, во гневе пристрастно, не понимая важности побуждений виновного, нe вынося оскорблений по самолюбию, не помня прежних заслуг подсудимого, признавая низшего себя недостойным своею полного внимания: но Господь всеведущий судит верных рабов своих вполне беспристрастно и безошибочно.
Ст. 5. Или житие твое человеческо есть; или лета твоя яко дние мужа. Человек и при искреннем беспристрастии иногда не довольно справедлив в суждении о других, потому что, не переживая всех возможных перемен и обстоятельств жизни, он недостаточно опытен, чтобы взвесить силу привычек, страстей и т. п. заметить степень влияния их на велю и свободу, оценить в меру достоинство характера и поведения своего или чужого; а Господь от начала жизни знает силу и слабость воли человека, вполне точно определяет виновность при увлечениях предметами соблазна, безошибочно и с милосердием полагает ему должное наказание. Итак, почему же Он чрезвычайно строг к совершенно преданному рабу своему?
Ст. 6. Яко истязал еси беззаконие мое, и грехи моя изследил еси. Какая цель страданий? – На обыкновенном суде иногда, если подсудимый при явных уликах не признается в своем преступлении, его подвергают пытке и чрез то узнают обстоятельства дела и определяют степень виновности преступника: но Господь, как Судия, по своему всеведению может определить достоинство поведении своего раба, не подвергая его столь тяжкому испытанию, какое едва выносит Иов.
Ст. 7. Веси бо яко не нечествовах. С полною уверенностью утверждает Иов, что Господь знает его невинность, и потому решается молить Его о прекращении своих страданий. Но кто есть изимаяй из руку твоею. Так исповедуя полную свою зависимость от Творца и любовь Его к своему созданию, Иов представляет единственно самого Господа своим Спасителем. По его убеждению, только Тог может спасти его от смертельной болезни – грозной кары правосудия – и возвратить ему блага жизни, Кто создал жизнь и все блага.
Ст. 8. Руце твои сотвористе м. и создасте (ἔπλασαν) мя. Иов припоминает, что Господу угодно было Самому непосредственно положить начало жизни и образовать существо человека: в этом явлена была преимущественная любовь, с которою Он творил человека – совершеннейший образ своего существа, – подобно тому, как художник дает изящный образ своему созданию. Ради этой любви Творца возможно спасение лучшего из Его земных созданий; но его нет для верного Иова... Потом же преложив (переменив), поразил мя еси; после преимущественной милости к совершеннейшему из своих созданий Творец разрушает его существо и жизнь, поражая как опаснейшего своего врага столь тяжкими ударами. Где же милость?!
Ст. 9. Помяни, яко брение (из глины) мя создал еси. Первозданный человек и потом всякий но телесной природе своей – прах, только по любви всемогущего и премудрого Творца получивший превосходство первого создания на земле; его бытие и судьба всецело зависят от воли Божией. Но если в основе бытия человека лежит преимущественная любовь Господа, а в течение жизни высшая цель глубочайшей премудрости Божией, то божественное правосудие может пощадить человека, от природы невсесовершенного, но – нет... В землю же паки возвращаеши мя, – где же цель земного бытия? – Лучше возвратить умирающего к жизни, виновного к покаянию, чтобы он достиг цели бытия, прославил благость Провидения и оправдало святость премудрой води Создателя, нежели сошел во гроб с нечестивым ропотом на строгость Его правосудия.
Ст. 10. Или не яко же млеко измельзил мя еси высочил, выдоил усырил же мя еси (ἐπηξας) равно сыру. Обыкновенно человек получает начало своего бытия и основу существа от родителей. Тело его в начале – чистейший сок телесной природы, таинственное создание самой пламенной супружеской любви отца и матери; но чьим могуществом совершается творческий акт столь премудрого образования природы дитяти? – Творцом бытия. Он являет здесь свою высшую отеческую любовь. Тело человека в начале своего образования – чистая и нежная масса, при своем развитии постепенно сгущается, как сыр из молока, соединяя в себе лучшие составные части вещества; но Кто образует это вещество в виде живого тела, премудро приспособленного к разносторонней жизни и самой разнообразной деятельности? – Владыка всех сил природы. По если Господь есть истинный Отец человека, то. ради своей отеческой беспредельной любви, Он всегда, не нарушая своей правды, может помиловать и сохранить свое создание. Представление древних, что тело человеческое образуется как сыр из молока, сложилось при том наблюдении, что дети в самом начале своего возраста, обыкновенно питаются молоком матера, отчего тело их растет, делается вполне здоровым, получая при том нежность и чистоту.
Ст. 11. Кожею же и плотию мя облекл еси, костмы же и жилами сшил (переплел, ἔνειρας) мя еси. Подобно тому, как для образования сыра сгустившееся молоко заключают в какую либо ткань или плетеный сосуд, так и плоть человека покрывается сетью жил и нерв: и это, так скрепленное, тело служит изящной и прочной одеждой души. Такое отеческое попечение Господа о сохранении души человека, как сокровища в изящной ткани дает возможность с надеждою молить Его о сохранении тела, хотя уже разрушающегося от лютой болезни, разъедаемого червями.
Ст. 12. Живот же и милость положил еси у мене. В столь художественно образованное тело Господь положил бесценное сокровище -дыхание и с ним начало бессмертной жизни; и эта жизнь преисполнена была всяких благ, обильных и лучших даров милости Божией. Посещение (наблюдение) твое сохрани мой дух: как за новорожденным младенцем постоянно наблюдает мать, кормилица, няня, так за человеком следит верный страж его жизни – Провидение; его присутствие и участие замечается особенно в сохранении жизни человека среди крайних лишений и непредвиденных опасностей.
Ст. 13. Сия имеяй в тебе – начало своего бытия, совершеннейший состав своей природы, дыхание и все блага жизни, все, полученное от Тебя, источника жизни, – вем, яко вся можеши, и невозможно тебе ничто же, – Ты можешь дать и отнять у меня жизнь, чем более – избавить от болезни.
Ст. 14. Во всем видна Твоя премудрость, несомненно беспристрастие, и не очевидно то лишь в моей судьбе: если я согрешу, Ты наблюдаешь за мной как за неприятелем или опасным злодеем и, как строгий судия, налагаешь на меня тяжкие оковы в виде лютой болезни. От беззакония же не безвинна мя сотворил еси. На суде людском обыкновенна наказание, удовлетворяя правосудию, уничтожает виновность и, по снисхождению, освобождает виновного от уз темницы; отчего же не так на суде Божием? – Провидение, карая виновного за неведомые ему преступления, налагает на него тяжкое наказание в виде чрезвычайных бедствий; однако и таким наказанием оно не удовлетворяется, не милует виновного и определяет ему нести лютую кару до гроба. При сознании этого на чем основать веру в спасение?..
Ст. 15. Строгость божественного правосудия тем тяжелее для верного раба Божия, что поставляет его в безвыходное состояние. Аще бо нечестив буду, люте (увы) мне: аще же буду праведен. не могу возникнути. При действительном забвении правды Божией человек погибает, как путник в пустыне, мучимый голодом и жаждой, терзаемый зверями; но при искренней преданности воле Божией страдалец праведник не осмелится поднять голову, устремить, свой взор к небу и, в сознании своей невинности, молить Бога о милосердии. Так и Иов. Исполнен бо есмь безчестия. Не смотри на свидетельство Иова, о своей верности Богу, поведение его для других представлялось прямо бесчестным, всякий, видя его болезнь, затруднялся признать его невинным, имел основание предполагать в его деятельности тайные злодейства и безучастно оставить его на произвол обстоятельств...
Ст. 16–17. Ловим бо есмь аки (как) лев на убиение. При всяком, настроении души и направлении воли, я одинаково остаюсь видимо виновным, мне, как опасному врагу, определена неизбежная и возможно скорейшая смерть, подобно тому, как предстоит лютая гибель льву, против которого, ради спокойствия известной окрестности, изыскиваются самые хитрые способы и все язвительные орудия охоты. Паки же преложив, люте убиваеши мя. Как будто желая узнать побуждения и причины моих действий, привести меня к раскаянию возвратить мне благополучие, Ты подверг меня чрезвычайным действиям моего гнева и, переменяя средства испытания одно за другим, разрушительно коснулся всех сторон моей жизни и что же? – наконец снова подверг меня самому тяжкому испытанию (πειpατήριον) – припадкам самой жестокой болезни...
Ст. 18–19. При безвыходном, вовсе безнадежном, положении и праведник – страдалец естественно недоумевает, для чего он жил и продолжает жить. Так – и страждущий Иов. Почто убо мя из чрева извел оси, и не умрох? Око же мене не видено бы, и бых бы, аки не был; почто убо из чрева в гроб не снидох (ср. гл. 3–10)? Если человек при искреннем желании служить Богу, не может быть праведен пред Ним и при покаянии во грехах, не избавляется от страданий, то нет цели жить на земле!..
Ст. 20–22. Для страдальца могло быть отрадным то представление, что жизнь его еще не окончилась, еще возможно возвращение всех её благ, но – нет: он чувствует, что разрушительная болезнь едва оставляет ему лишь призрак жизни... В сознании грозно предстоящей смерти страдалец уже молит Господа только о даровании ему мирной кончины – единственного блага вместо всех других, прежде, чем он сойдет в преисподнюю, где нет и следа обыкновенной жизни человеческой со всеми её радостями и удовольствиями, и потому невозможна никакая награда страдальцу в виде какого либо утешения.