5. Еще об Онисиме Швецове. – Свидание и беседа с ним православного миссионера. – Наши личные с ним объяснения

К московским раскольникам скоро приходят вести об их знаменитом заключеннике – Онисиме Швецове. У них толкуют уже и о том, что к Швецову приходил православный миссионер беседовать с ним, при чем, разумеется, с торжеством рассказывают, что якобы Онисим Васильич совершенно загонял миссионера, и тот не знал даже, как уйти от него. Это обычные речи раскольников о всех беседах Швецова, даже и о тех, где этот оратор оказывался решительно посрамленным. Конечно, и описанная перед сим ночная беседа Швецова в слободе Свяцкой, выдается раскольниками за образцовую и победоносную. Поэтому раскольнические толки о суражской беседе Швецова с православным миссионером мы приняли бы во всяком случае с крайним сомнением, как обычное хвастовство. А между тем сам беседовавший со Швецовым миссионер, довольно известный нашим читателям иеромонах Пимен, прислал нам описание своего свидания и разговора с ним, вполне подтверждающее эти наши предположения. Приведем и это описание. Вот что именно пишет нам о. Пимен:

«Проезжая из Малино-Островского монастыря через посад Свяцкой, я узнал здесь об аресте Онисима Швецова и нарочно отправился в Сураж, чтобы повидаться с ним и побеседовать. Местные начальники не только дозволили мне это свидание, но и сами пожелали присутствовать при моей беседе со Швецовым. Это было 17-го сентября. Я поздоровался с Онисимом Васильичем и напомнил ему, что мы знакомы, – оба за границей бывали, оба принадлежали к Белокриницкой иерархии. Только, говорю, это незаконное, безблагодатное священство я оставил уже, за что всегда благодарю Бога; а вы все еще пребываете в этом священстве, и я удивляюсь, как вы, человек сведущий в писании, не только не хочете понять совершенную незаконность вашего священства, но и защищаете его, проповедуете о нем в ваших сочинениях, утверждаясь на ложных, извращенных свидетельствах, повсюду распространяете эти сочинения. Вот за такие дела и приходится вам отвечать пред правосудием. Швецов заметил: это ничего, что здесь потерплю; только бы в будущем веке получить за сие свободу. Я сказал: Если бы вы терпели от неверных и за правую веру, тогда действительно могли бы надеяться на воздаяние в будущем веке. Но вы, старообрядцы, в течение двух столетий, не указали в православной греко-российской церкви ничего неправого, никакой ереси, а между тем отделились от нее, несправедливо осудили ее именно как еретическую, и проповедуете свою особую церковь, а недавно завели и свою иерархию чрез беглого греческого митрополита, лишившего себя благодати священства своим удалением от церкви. Православное правительство, по примеру древних православных императоров, должно защищать православную церковь от таких хулителей ее и распространителей раскола, увлекающих от церкви простодушных людей. Итак вы страдаете не от неверных и не за правую веру, а потому и награды за страдание в будущем веке получить не можете, по слову Апостола: «аще и страждет кто, не венчается, аще незаконно мучен будет». Швецов начал защищать Амвросия и свою иерархию. Я спросил: как вы признаете наших епископов, – православными, или нет? Швецов ответил: мы признаем их сущими в ереси. Я спросил: где же ваш митрополит Амвросий получил благодать хиротонии? Швецов начал говорить сущие несообразности, – что благодать невидима, и потому нельзя указать, где и как она подается, что благодать действует только в тех, кто достоин ее, – и вообще начал явным образом уклоняться от вопроса, прибегая к своим обычным уверткам и хитростям. Я прервал его и спросил: скажите, – согласно ли каноническим правилам действовал Амвросий, переходя к вам от православной церкви. Швецов ответил: Амвросий сделал доброе дело, – он пожалел людей, остававшихся без епископа. Я сказал: доброе или не доброе дело сделал Амвросий, об этом я не спрашиваю; я спрашиваю: соблюл ли он канонические правила, переходя к вам в митрополиты? Так как Швецов опять стал уклоняться от вопроса, то я привел правила, нарушенные Амвросием. Швецов заметил: мы приняли митрополита Амвросия по 8-му правилу 1-го вселенского собора. Я сказал: 8-е правило говорит о присоединяющихся к святой соборной апостольской церкви; а разве могло составлять соборную апостольскую церковь ваше общество, к которому пришел Амвросий, не имевшее священноначалия, находившееся при одном беглом иеромонахе, лишенном благодати священства? Тут Швецов пустился в свои обычные разглагольствия о том, что церковь может оставаться церковию и не имея епископов, причем сослался, по обычаю, на времена иконоборчества. Я заметил ему на это: Зачем вы извращаете историю? Зачем утверждаете, чего не было? История свидетельствует, что и во время иконоборства были православные епископы в самой патриархии Константинопольской, а на западе и в Африке составлялись из них даже целые соборы. Пора бы вам перестать проповедывать такое нечестие, что будто церковь может существовать без епископа, тело может жить без головы! Перестаньте проповедывать такую чудовищность и отвергать всемогущество Христа Спасателя, якобы Он не мог сохранить свою церковь невредимою! После этого присутствовавший на беседе воинский начальник спросил Швецова: чем наша религия не нравится вам? В ответ на это Швецов с наглостию начал обвинять и порицать патриарха Никона и собор 1607 года, толкуя по-своему его определения, и наконец, подняв высоко руку с двуперстным сложением, резко произнес: и это святое крестное знамение тоже предали проклятию! Воинский начальник сказал: вот о. миссионер вам ответит; а я не понимаю, как вера может заключаться в пальцах! Швецов начал было продолжать свои обвинения на церковь, но я остановил его. Погодите, – говорю, – надобно рассмотреть что вы сейчас наклеветали на церковь. Вы сказали, что церковь прокляла двуперстие. Это неправда. Церковь отменила двуперстие, а не прокляла. Проклятие положено на расколоучителей – Аввакума, Лазаря и прочих, которые страшно злословили церковь, проповедывали, что церковь не церковь, архиереи не архиереи, тайны церковные не тайны, что двуперстие есть неприкосновенный догмат веры и проч. Вот на этих хулителей церкви и непокорников положены клятвы, а не на обряд, не на персты. Швецов стал доказывать, что двуперстие есть древний греческий обряд; я напротив проводил свидетельства, что греки издревле употребляли троеперстие. Потом Швецов начал жаловаться, что о. архимандрит Павел издал на него книгу, где обличает его в еретичестве. Я сказал: вам нужно благодарить о. Павла, что он указал вам ваши еретические мудрования, может быть, по неведению, или по неосмотрительности вами допущенные в ваших сочинениях, а не обижаться этим и не жаловаться на это. Швецов продолжал: если бы у нас была свобода, я написал бы ему возражение и напечатал. Я сказал: Какой же вам нужно свободы? Ведь вы, кажется, писали ваши возражения о. Павлу и распространяете их? Только как же вы могли возражать о. Павлу, когда вас сами ваши епископы привлекали к ответственности за те же самые ереси, которые указал в ваших сочинениях о. Павел? Швецов ответил: я, в чем следует, попрощался пред своими епископами. Я заметил: А если вы попрощались пред своими епископами, обвинявшими вас в ереси, так нечего вам сетовать и на отца Павла, еще раньше указавшего у вас эти ереси. Вам бы следовало даже поблагодарить его за то, что предостерег старообрядцев от уклонения в такую злую ересь, что «Сын Божий родился под леты»,– ересь, которую вы начали проповедывать. Потом Швецов стал жаловаться на вас. Вот, говорит, и г-н Субботин обо мне много лишнего печатает. Но Бог с ним! Я буду с ним судиться в будущем веке, на суде Божием! Я ответил: Мы читали статьи в «Братском Слове», и об вас ничего лишнего там не встречали, – говорится все правда; и сами старообрядцы не отвергают этого. Напрасно вы обижаетесь на о. Павла и Н. И. Субботина. Затем я советовал Швецову оставить заблуждения раскола и обратиться ко святой церкви – соборной и апостольской. Швецов сказал: я не могу этого сделать, пока сердцем не расположен к вашей церкви. Я заметил на это: Дух противный воюет на церковь Христову; и людей разумных он держит в заблуждении, заставляя противиться церкви. Нужно молиться Богу, чтобы смягчил ваше сердце, ибо Христос сказал: «никтоже может приити ко Мне, аще не Отец небесный привлечет его». Мы беседовали часа три и расстались мирно».

Вот сущность беседы со Швецовым, переданные самим православным собеседником. Ничего особенно победоносного Швецовым не сказано, – повторяются все старые его хитросплетения в защиту раскола и Белокриницкой иерархии, все те же жалобы на собор 1667 г. и все то же извращение произнесенных им клятв. Не в том ли разве раскольники видят торжество Швецова на этой беседе, что он и в заключении, при светских властях, даже этим самым властям смело и горячо излагал свои клеветы на церковь? По раскольническим понятиям это, может быть, действительно подвиг и торжество; а по нашим – это одна лишь дерзость фанатика, которой и следовало ожидать от г-на Швецова и которую он покажет еще не раз, пожалуй, при обстановке более торжественной. Новое, хотя и не совсем, в его беседе с о. Пименом – только его жалобы на о. архимандрита Павла и на нас. Что обличениями о. Павла глубоко уязвлено сердце г-на Швецова, это он показал и на беседе в Свяцкой, где не посовестился даже прибегнуть к самым наглым клеветам на своего обличителя. И теперь устами г-на Швецова двигало то же оскорбленное чувство гордого, но обличенного ересеучителя. Указание и обличение еретических мнений в «Истинности» Швецова сделано отцом Павлом печатно: каждый поэтому может сам рассудить, верно ли и справедливо ли обличает он Швецова в ереси; а суждение г-на Швецова, как ближайшим образом заинтересованного лица, здесь не имеет значения. Г. Швецов жалуется на стеснение его свободы, – на то, что не может писать и печатать своих возражений против замечаний о. Павла. Напрасно. Кажется, довольно таких возражений написал он и сам, и прикрываясь именем своих «братчиков», а эти последние, напечатав их на гектографе, кажется, в достаточном количестве распространили повсюду, чему с своей стороны способствовали и мы, напечатав самозащиту Швецова в нашем издании, дабы яснее показать читателям, как самозащищающийся г. Швецов больше и больше погружается в тину еретичества, увлекая с собою туда же и своих малосмыслящих «братчиков». Итак совсем напрасно г. Швецов жалуется на о. архим. Павла. Не напрасно ли жалуется и на нас, говоря, что мы много лишнего (несправедливого?) о нем печатали? Мы печатали, что г. Швецов повсюду разъезжает для пропаганды раскола, что он пишет сочинения, наполненные клеветами на церковь, печатает эти сочинения в заграничных и в своих подпольных типографиях, развозит и рассылает эти противозаконно напечатанные книги. При его аресте найдены вещественные доказательства, неопровержимо подтверждающие все то, что мы писали о нем. Казалось бы, что именно теперь не по времени и не у места г-ну Швецову говорить, будто мы писали о нем много лишнего, т.-е. несправедливого. Но всего важнее эти, обращенные ко мне, слова г-на Швецова: «я буду судиться с ним в будущем веке, на суде Божием». О, почтенный Онисим Васильевич! Страшен «суд Божий», ожидающий нас за пределами нашей временной, скоропреходящей и суетной жизни! Я трепещу этого страшного дня судного, помышляя великое множество содеянных мною лютых... Но на суд, к которому вы влечете меня, готов идти бестрепетно, и даже дерзаю иметь надежду, что здесь получу некую ослабу наказания за содеянные мною грехи... А пока не настал еще тот страшный час, приглашаю вас вместе со мною размыслить, призвав Бога на помощь и совесть во свидетеля, кто действительно может надеяться получить оправдание на суде Божием, – тот ли, кто скажет праведному Судии – Христу, создателю, хранителю и Главе церкви: «Господи! я ратовал, сколько имел силы, за святую Твою церковь против врагов ея, – за ту церковь, которая, по неложному Твоему обещанию, должна пребыть и пребывает неодоленною, должна пребыть и пребывает в том виде и устройстве, как Ты основал ее и положил ей быть до скончания мира, – со всею полнотою священноначалия и таинств: суди, за правду ли я ратовал?» или тот, кто будет говорит: «Господи! я ратовал за святую Твою церковь всеми моими силами, и десными и шуими, – за ту церковь, которую Ты обещал сохранить неодоленною, однако не сохранил, ибо патриарх Никон со своими слугами одолел ее, лишил священноначалия, тайны священства а прочих тайн, разрушил то устройство, которое Ты дал ей и, обещавши сохранить, не сохранил, но которую зато восстановил опять в этом полном ее устройстве митрополит Амвросий, пришедший к Твоей церкви из церкви еретической и этим возвративший ей, на два века утраченную ею, иерархию: суди, за правду ли я ратовал?» Подумайте, – для этого последнего не находится ли ответ в словах самого же Господа: «мнози рекут Мне в день он: Господи! Господи! не в Твое ли имя пророчествовахом?... Я тогда исповем им, яко николиже знах вас: отъидите от Мене...»