Объяснение послания святого Апостола Павла к Колоссянам

От высоты положения города, быть может, получилось и его название; а, может быть, оно получилось и от того, что здесь сливаются (ϰολλαν) две реки: Мехидр и Лик, давшая название Ливийской долине. Около Колосс река Лик входила в расщелину и потом снова выходила наружу. Вследствие землетрясения это положение реки изменилось, а потом (в VIII в.), по особому чуду Архистратига Михаила, явление это возобновилось. Со времени этого чуда Колоссы назывались Хонами (χωνη=расщелина).

Пропретор Азии Флакк в 62 году (до Рожд. Христ.) захватил 20 пудов золота. Отсюда заключают, что тогда в Лаодикийском округе (куда относился и город Колоссы) было до 11,000 Евреев, кроме жен и детей. А в соседнем округе было захвачено 100 пудов золота. Отсюда понятно, сколь великое множество находилось там Евреев рассеяния.

Апостол Павел был два раза во Фригии: во второе свое путешествие (Деян. 16:6) и в третье (Деян. 18:23). Поэтому некоторые ученые (Шульц, Шотт) положительно утверждают, что Ап. Павел знал лично Колоссян и он основал среди них Церковь (см. исследование сего послания Н. Мухина, который однако утверждает противное – с настойчивостью, достойною лучшего предмета).

По преданию, он скончался мученически в Риме, где мощи его почивают в базилике св. Марии (Маджиори).

Впоследствии Архип был епископом Лаодикийским. Подробные сведения о нем находятся в Актах святых (Uol. VIII, р. 82). – Достойно замечания, что в актах Трулльского собора 692 года значатся имя Колосского епископа Козьмы. После же епископы Колосские именуются Хонскими, так как этот город был основан на развалинах города Колосс. Теперь от города Хон осталась незначительная деревушка. Из числа последующих епископов Хона замечателен благочестивый писатель Никита Хониат, приветствовавший пророческою речью императора Мануила Комнена.

См. подробное обоснование того, что эти еретики были из Ессеев, в исследовании Н. Мухина: «Послание св. Ап. Павла к Колоссянам. Опыт исагогикоэкзегетического исследования». Киев. 1897 г., стран. 37–60. Достоверность этого мнения между прочим утверждается тем, что следы ессейства были во Фригии не только в IV веке, но даже в IX. Отцы Лаодикийского собора (365 г.) грозили анафемою за особливое служение ангелам (прав. 35).

Достойно замечания, что Димас, упоминаемый в послании к Колоссянам, не был во время заключения Ап. Павла в узы в гор. Кесарии, но был во время заключения Апостола в узы в Риме; посему очевидно, что послание к Колоссянам написано именно в узах Римских (Кол. 4:14). То же должно сказать о Марке, относительно пребывания которого в Риме с Апостолом Павлом ясно свидетельствует Климент Александрийский.

См. о сем подробнее у Н. Мухина на стр. 85 и след.

В послании к Колоссянам слово «полнота» употребляется в более возвышенном значении. Но это объясняется потребностию, бывшею тогда, так как очевидно, что лжеучители часто употребляли слово «полнота» в смысле философского обобщения. Посему неудивительно, что сим же словом воспользовался Апостол для более возвышенного представления – богословского, как люди низшего порядка пользуются высокими словами того или другого времени для своего низменного употребления. Можно думать, что Епафрас познакомил Апостола Павла не только с мыслями лжеучителей, но и передал отчасти такие громкие слова, которыми они злоупотребляли. Таким словом могло быть и слово «полнота», которому Апостол придал столь возвышенный смысл, как Иоанн Богослов – слову «Логос», которое у древних философов тоже имело довольно глубокий смысл. Гностики словом «Логос» называли одного из высших духовных существ, посредствующих между Богом и людьми. Некоторые хотели в этом смысле приложить это слово ко Христу, но обличены были, как еретики. Так и Апостол обличает ложное употребление слова «полнота», раскрывая истинное его употребление.

Надписание послания сходно с надписаниями других посланий (Рим., Кор., Гал.). Однако у Апостола было и особое побуждение написать Колоссянам, что Он – Апостол Христов, призванный на дело свое Самим Богом, и, следовательно, с ним не могут быть сравниваемы Колосские самозванные лжеучители, а потому его слово должно быть воспринимаемо, как слово посланника Божия. «Так Апостол с первых же слов подсекает мудрование лжеучителей» (Феофилакт). К сему преосвящ. Феофан присовокупляет, говоря как бы от лица Апостола: «если я волею Божиею Апостол, то и учу, открывая волю Божию. Меня и слушайте, а не тех, кои вам толкуют, иное по преданию человеческому, иное по своему мудрованию». «По воле Бога, я Апостол Иисуса Христа. Это – по единству воли Бога Отца и Господа Иисуса Христа; а это – потому, что вся, елика Отец имать, Моя суть, говорит Господь» (Ин. 16: 15).

Упоминаемый здесь Тимофей был одним из ближайших учеников Павла. Прекрасно воспитанный матерью Евникою и бабкою Лоидой (2Тим. 1:5), он особенно преуспел в Христианстве, пользуясь руководством Павла (2Тим. 3: 14), который очень любил и отличал всегда Тимофея (Флп. 2:20–22), который в свою очередь был глубоко привязан к Павлу (2Тим. 1:3–5) и часто пребывал с ним, даже тогда, когда Апостол находился в узах, как был и в этот раз в Риме. Следовало бы Апостолу назвать Тимофея сыном духовным, но он назвал его братом, чтобы возвысить его, как известного Колоссянам христианского проповедника, бывшего потом епископом в Ефесе и, может быть, послужившего Павлу при написании послания в качестве писца, ибо в конце послания Апостол говорит, что он сам собственноручно написал только приветствие (4:18).

Апостол называет Колосских Христиан святыми и верными. Это у него довольно обычное название Христиан (Рим. 1:7; Флп. 1:1). Устанавливая полные любви и равенства отношения, он называет их братиями, имея в виду, что и сам Иисус Христос всех нарицает братиями (Евр. 2:12). Изъясняя слова сии, св. Иоанн Златоуст говорит: «как ты сделался святым? Почему называешься верным? Не потому ли, что освятился смертию Христа?» «Таким образом, уже в надписании послания Апостол дает понять Колоссянам, что лишь при условии теснейшего единения со Христом они могут сделаться святыми и верными. Вне этого общения указанные свойства недостижимы для них, и потому было бы гордостию и самообольщением с их стороны мечтать о каком-либо постороннем посредничестве, помимо Иисуса Христа (Кол. 2:18–19), в деле примирения с Богом» (у Н. Мухина). Преподание мира и благодати – обычное дело в начальных приветствиях Павла. Но для Колоссян, встревоженных толками лжеучителей, мир мог быть особенно дорог, чтобы они спокойно могли вдуматься в положение вещей и определить свои отношения и действия. А благодать, как милостивый дар Божий, на все потребный и особенно необходимый в преспеянии веры и духовной жизни, могла вливать в мятущиеся сердца и умы – силу и довольство, при которых всякая борьба могла быть не опасной и даже плодотворной, укрепляющей в мужестве и терпении.

Первое дело духовной жизни и общения есть молитва Богу, особенно необходимая при желании действовать друг на друга на расстояниях, которые служат непреоборимою преградою общения. В Боге и чрез Бога могут быть близки все, обращающиеся к Нему, за Его всесильною помощию. Вот почему и Апостол молился непрестанно за Колоссян, вознося Богу благодарения за их преспеяние, не будучи сам в силах лично действовать на Колоссян, по далекому отсутствию от них, чем выразил наивысшее и самое действенное общение с ними. Сообщая же им о сем, он и их научает тому же. И в частности он обязует их молиться, как за него, невинного узника, так и за самих себя, тем более, что их вере и жизни святой предстояли искушения, как от немощных братий, так и в особенности от лжеучителей. По слову св. Иоанна Златоуста, «Апостол показывает свою любовь к ним не только благодарением, но и непрестанною молитвою». А преосвящ. Феофан, развивая мысль Иоанна Златоуста и все возводя к единству, говорит: «Отец Господа нашего есть и наш Отец по благодати. Верующие – едино со Христом Господом, а Он – едино со Отцом. И как между Богом Отцом и Господом нет посредства, так нет его и между верующими и Христом Господом. Отче наш! взывают верующие; и Дух подвигает сердца их вопиять: Авва Отче! Сладостными речами начал Апостол свое послание, сладостные мысли и чувства порождающими». Что касается до непрестанности молитвы, то она может быть понимаема в том смысле, что Апостол «всякий раз, как он молится, молится о них и, молясь, благодарит Бога за них» (преосвящ. Феофан).

Похваляя веру, любовь и надежду, Апостол очевидно разумеет новые проявления ее, сказавшиеся во взаимном уважении веры и преданности не только друг другу, но и соседним Христианам и даже отдаленным, в виде помощи, наприм., Иерусалимским Христианам, о чем мог сообщить Апостолу Павлу Епафрас. «О том, что Колоссяне уверовали, Апостол мог знать и прежде, может быть – даже лично; но какова их вера, об этом он услышал теперь от Епафраса и, услышав, возблагодарил Бога... Указывает на сердечный союз со всеми, порождаемый сознанием и чувствами родства духовного со всеми верующими в Господе. Любовь хвалит деятельную, – разумеется странноприимство, милостыня и всякого рода общительность, – труд любви, а не одно чувство» (преосвящ. Феофан). Особенную цену Апостол придает как вере Колоссян, так и деятельной любви их – за то, что они всему веруют и всех любят ради будущих благ, несомненность получения которых Апостол выражает тем, что называет их «отложенными», приготовленными для них, причем еще ссылается на то, что это должно быть им хорошо известно из первых слов Евангельского учения. Блаж. Феофилакт как бы от лица Апостола говорит: «не на земле отложено, где оно подверглось бы тлению, а на небесах, где оно и цело и безопасно. Итак, не колеблитесь в уповании: ибо отложенное вам находится в надежном месте».

Указав на благовестие истины (в 5-м ст.), как источник веры, любви и надежды, Апостол определяет основные черты христианского благовестия: его вселенское распространение, его постепенное возрастание, плодоносность и благотворное действие на умы и сердца людей, наполняющихся благодатию и истиною. Все это требовалось сказать для ободрения веры и благочестия Колоссян, чтобы они, познав эти свойства Христианства, твердо держались его, как учения божественного и спасительного, несравненного с лжеучением еретическим. Особенно ободрительно могло действовать сознание того, что это учение мировое, распространяющееся по всей вселенной. «Многие паче утверждаются в учении, – говорит св. Иоанн Златоуст, – когда узнают, что имеют многих сообщников в принятии его». «Оно везде пребывает, везде владычествует, везде стоит. И не просто стоит, но есть плодоносно и растимо». «Возрастанием благовествования, по мнению блаж. Феодорита, Апостол обозначает множество верующих, а плодоношением благовествования он называет веру и достойную похвалы жизнь услышавших». «Это внешнее распространение Христианства и его внутреннюю, преобразующую силу Колоссяне увидели на самих себе с первых дней, как услышали проповедь о Христе». «Христианское учение за его спасительное, преобразующее влияние Апостол называет благодатию Божиею, а словами «во истине» определяет истинное понимание ее, в противоположность пониманию Колосских Христиан» (Н. Мухина стр. 112).

Об Епафрасе говорит Апостол, как о главном учителе Колоссян, умалчивая о себе, чтобы возвысить ученика своего, к которому необходимо привлечь нужное внимание и любовь. Однако, он представляет его своим сотрудником, а главное – слугою Христовым, чем с одной стороны возвышает Епафраса, а с другой – отсекает уважение к самочинным учителям, кои возмущали истинный дух веры в слабых Колоссянах, между тем как большинство пребывало в духе настоящей христианской любви, как ко всем вообще, так и в особенности к проповедникам веры и в частности к Апостолу Павлу, о чем мог поведать ему Епафрас, сам благоговев к Апостолу и научив тому своих пасомых. Похвалив веру и проповедников, Апостол все возводит ко Христу, по отношению к Которому Епафрас только верный служитель, как по отношению к Павлу только возлюбленный сотрудник. Следовательно, все главное во Христе и Его учении, – по отношению людской взаимности, – любовь, но не плотская, родственная или дружеская, а Христова, – духовная, за преспеяние в которой и радовался особенно Апостол, слыша о сем от Епафраса. «Любовь духовная, говорит св. Иоанн Златоуст, выше, всякой другой любви, как некая царица, владеющая над своими и потому блистательнее их облеченная; ибо ее не рождает нечто земное, как ту, ни привычка, ни благодеяние, ни природа, ни время: она нисходит свыше, с небес». К сему преосвящ. Феофан присовокупляет: «любовь сильнее доводов. Любимому, чтобы убедить, достаточно только намекнуть, что такой и такой образ мыслей не угоден ему. С этою целию Апостол и упоминает здесь об их любви, чтобы взяться за сию любовь и вести их, куда ему угодно. Любовь сию он назвал «в Духе», показывая, что она народилась у них под действием благодати Духа Святого, в порядке духовном и для духовных целей, и притом чиста, верна и крепка».

Как бы свидетельствуя и о своей любви к Колоссянам, Апостол говорит о своей молитве за преспеяние веры и разумения их, ибо любовь к отсутствующим более и полнее всего может выразиться именно в молитве, как самом могущественном средстве духовного общения и, вместе с тем, силы, споспешествующей в благое тому, за кого совершается молитва. Почему Апостол считал особенно необходимым молиться об усовершении Колоссян в христианском познании, всякой мудрости, преимущественно же в духовном понимании всех предметов, это, конечно, объясняется положением Колоссян среди тех смущений, которые производили лжеучители своими напыщенными речами о полноте и совершенстве познания и мудрости, коими они весьма хвалились, имея пред собою только тщетную философию и пустое красноречие. Истинное же познание – это познание воли Божией, которая едина есть благая и совершенная. Постигнуть же глубину и широту воли этой – значит научиться премудрости, а уразумевать во всем беспредельную любовь Божию, явленную во Христе и совершающуюся в Духе Святом, значит – иметь духовное разумение. «Так как появившиеся в Колоссах философы обманывали Колоссян, то Апостол хочет, чтобы они водились мудростию духовною, а не человеческою», говорит св. Иоанн Златоуст. К сему преосвящ. Феофан присовокупляет «и премудрость и разум названы духовными, как плоды благодати Духа Святого (ср. 1Кор. 2:5–6, 13; 3:19; 2Кор. 1:12). Ибо они не могут появиться и водвориться в ком-либо иначе, как по облагодатствованию Его. И тут не вдруг они проявляются в нем (как у Колоссян), а возрастают и крепнут постепенно. Может быть, св. Павел намеренно прибавил сие слово, чтобы наперед указать несостоятельность того мудрования лжеучителей, по коему они учили употреблению некоторых стихий к некоторым телесным приемам, как средствам к общению с духовным миром». Достойно еще замечания, что св. Иоанн Златоуст вопрошает: «что значит: да исполнитеся в разуме воли Его?» и отвечает: «то, что вы должны быть приведены к Богу чрез Сына, а не чрез ангелов. Что должны быть приведены, это вы познали; теперь еще остается вам узнать, для чего послал Он Сына. Ведь если бы спастись надлежало чрез Ангелов, Он не послал бы и не предал бы Сына». «Замечай благоразумие Павла: нигде не говорит, что они лишены всего, но везде, что им чего то недостает. Таким образом и обличение было не тяжело, и похвала не давала им сделаться беспечными».

Ближе определяя то, в чем нуждались Колоссяне, Апостол говорит, что он молился сначала о преспеянии их в благоугождении Богу, потом о плодоношении во всех делах вообще и в особенности в наибольшем познании Бога, возрастании в силе веры, в терпении и великодушии, соединенных с радостию о Господе. По словам блаж. Феофилакта, Апостол говорит Колоссянам как бы так: «живите, чтобы всем угождать Богу. Как же это будет? Не иначе, как делая благое. Где всякое благое дело, там и всякое угождение Богу». «Выше сказал, что они имеют нужду в познании, чтобы ходить достойно Бога, а теперь внушает, что если будете ходить достойно Бога в делах благих, то вместе с тем возрастете в познании Бога: ибо эти два момента взаимно влияют друг на друга». «Опыт духовной жизни, говорит преосвящ. Феофан, вводит в настоящее Боговедение. Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5: 8). У св. Апостола здесь в кратких словах изображена полно цепь проявления духовной жизни, начинающейся познанием откровенной воли Божией и оканчивающейся Боговедением, чрез Богообщение». Но рост нравственной жизни Христианина обуславливается не одними условиями его воли; для этого необходима еще сила, помощь, подаваемая свыше. Поэтому Апостол выражает Колоссянам свое благожелание, чтобы они «возмогли (укреплялись) всякою силою в державе славы Бога. Сила Божия в своем проявлении людям свидетельствует о величии и славе Бога, и потому Апостол называет эту силу Бога державою славы Его» (Н. Мухин). По мысли блаж. Феофилакта, Апостол говорит как бы так: «да подаст вам Бог такую силу, какую прилично Ему подавать, т. е. неизреченную и беспредельную, какую только возможно принять человеку». Помощь Божия подается по различию личных особенностей, обстоятельств и условий жизни; но всем она необходима, особенно при тяжелых обстоятельствах, когда нужно бывает долготерпение. «Растет скорбь, растет и сила Божия, ее побеждающая, и наконец совсем испаряет ее в радость. Присутствие силы Божией в скорбях свидетельствуется благодушием; радость же означает, что милостивый Бог Господь, кроме укрепления, дает вкусить и всеблаженства Своего» (преосвящ. Феофан).

К просительной молитве Апостол присоединяет благодарственную. Он благодарит Бога за спасение людей, совершенное Иисусом Христом, причем называет его: призванием к участию во свете святых, избавлением от власти тьмы и введением в Царство Сына Божия. Это то же, что избавление от греха, проклятия и смерти, но только здесь все выражено с положительной и потому более отрадной стороны, чтобы Колоссяне, как и все Христиане, знали, сколько дорогого и приятного даровал им Христос Своим спасением их. По словам св. Иоанна Златоуста, «Бог не только даровал нам (эту) честь, но и соделал нас сильными к принятию ее; ибо сугубая честь – дать и приготовить в человеке способность для принятия дара». Дар этот Апостол называет жребием, заимствуя это слово из образа раздела земли обетованной (Чис. 26:55) и представляя Христиан истинным Израилем (ср. Еф. 5:5). Что же касается до пребывания Христиан во свете, то известно, что для Самого Иисуса Христа название Светом было весьма обычным (Ин. 1:5), равно как и просвещение людей Ему усвояется очень часто (Деян. 26:18; 1Пет. 2:9); почему Христиане тоже часто именуются чадами света (Еф. 5:8; 1Сол. 5:5). «Бог просветил нас, открыл нам тайное», говорит блаж. Феофилакт: «и в будущем Он подаст нам еще больший и дивнейший свет». «Властию же темною Апостол называет владычество диавола», говорит блаж. Феодорит. «Смотри же, как многосложен дар! «И престави в Царство Сына любве Своея». Не просто сказал: «в Царство Небесное», но сообщил слову большую важность, назвав Царство Небесное Царством Сына; ибо нет похвалы больше сей, как и в другом месте говорит он: «аще терпим, с Ним и воцаримся» (2Тим. 2:12). Врагов омраченных вдруг представил туда, где Сын облек одинаковою честию с Ним» (Иоанн Златоуст).

Изъясняя, как совершилось Иисусом Христом великое дело спасения людей, Апостол прежде всего указывает на Его смерть за грехи людей, на пролитие Им Своей невинной Крови за всех грешников, а потом показывает величайшее, необыкновенное, Божественное достоинство этого заместителя грешников, взявшего на Себя грехи мира и потому принесшего за грехи всех людей достаточную умилостивительную жертву за них пред правосудием Божиим. Смерть чрез пролитие крови согрешившего была и есть самая крайняя мера возмездия (ср. Евр. 9:22). Все люди, как грешники, должны были потерпеть наказание за грех смертию. Вот почему и умер за всех Христос Спаситель. Сам же Ап. Павел говорит: «Христос-праведник пострада за неправедники, да приведет ны Богови» (сравн. Еф. 1:7). Блаж. Феофилакт, поставляя этот стих в соотношение с 12-м стихом, говорит: «дабы, слыша, что избавил нас Отец, ты не подумал, что Сын исключается из сего (дела спасения), Апостол теперь все дает Сыну. Ибо, что мы представлены в Царство, виновник сего Сын, даровавший нам искупление Кровию Своею и оставление грехов. Он проложил путь к дому Отца. Сын избавил, Сын же и привел в Царство». Достойно замечания, что слова об искуплении взяты из образа освобождения из плена и рабства (греху) чрез выкуп (сравн. Мф. 20:28; 1Кор. 6:20; 1Тим. 2:6).

Изображение Божественного величия Иисуса Христа необходимо было сколько для Колоссян, чтобы они познали Его и достодолжно прославляли Христа, любили и надеялись на Него, столько же и для того, чтобы они могли отразить лжеучителей, как бы низводивших Христа своим учением о посредстве Ангелов, будто бы могущих что-либо сделать помимо Христа Спасителя нашего и Бога.

Сущность изображения лица Иисуса Христа в чертах, указанных здесь, сводятся к тому, что Он, по Божеству Своему, единосущен Отцу, Сын, рожденный прежде век (ст. 15), Творец всего мира и Промыслитель (16–17 ст.). Далее же (в ст. 18–20) говорится о Нем, как о Богочеловеке, воплотившемся для спасения нашего. Многие выражения здесь очень сильны и своеобразны. Таково, наприм., определение лица Иисуса Христа, как образа Бога невидимого, что было предметом самых различных суждений, как и другое: «рожденный прежде всея твари». В послании к Евреям говорится о Христе, что Он «сый сияние славы Отца и образ ипостаси Его» (1:3), а в послании к Филиппийцам: «Иже во образе Божии сый» (2:6). По слову св. Иоанна Златоуста, «образ указывает на точь в точь сходность и на ни в чем неотличность» от Отца. «Образ означает единосущие», говорит блаж. Феодорит. «Неодушевленные образы не имеют в себе сущности того, чего суть образы, но образ живый и ничем неразнствующий имеет одно естество с первообразом». К сему блаж. Феофилакт прибавляет: «если бы Он был образ, как человек, то имел бы ты сказать (т. е. возразить), потому что человеческий образ никогда не доходит до первообраза. Поскольку же Он есть образ, как Бог и Сын Божий, то есть образ Бога совершенно сходный». «Назван Он образом Бога невидимого для того, чтобы дать уразуметь, что Он есть Бог, Который в Нем мысленно видится» (преосвящ. Феофан. Сравн. Ин. 1:18; 14:10). Слова: «перворожден всея твари» особенно разъяснены были в противовес арианам св. Афанасием Великим, который указывал на существенную разность слова «рожден» от «сотворен», а также и на то, что сотворенный не мог быть вместе и Творцом, ибо все сотворено чрез Сына. Сам Иисус Христос, молясь к Отцу, говорил: «Прослави Мя Ты, Отче, у Тебе Самого Славою, юже имех у Тебе прежде мир не бысть» (Ин. 17:5). И в других местах Св. Писания нередко говорится об этом предвечном рождении Сына Божия от Бога Отца, как напр. в известном изречении псалма, приводимом св. Ап. Павлом: «Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя» (Деян. 13: 33. Сравн. Пс. 2:7). «Смотри, какова мудрость Апостола», восклицает блаж. Феофилакт: «не сказал просто, что Он (Сын) прежде всякой твари, чтобы, слыша это, ты не подумал, что Он есть особо от Отца, но сказал: рожден прежде всякой твари, – научая тебя, что Он имеет Отца и от Него рожден есть... Он – Сын из Отца, а прочее все – тварь, именно Им (Сыном) созданная».

Что Иисус Христос есть Творец и Промыслитель всего мира, как видимого, так и невидимого, об этом имеется много свидетельств Св. Писания (см. Рим. 11:36; 1Кор. 8:6; 2Кор. 5:18; Еф. 1:10; 4:10; Евр. 1:3). В оправдание Апостола от разных современных извращений его мыслей наш новейший толковник (Н. Мухин) говорить: «И в Александрийской теософия мы находим учение о логосе, как посреднике в деле творения мира. Но не следует забывать, что философский логос служит безучастным органом, орудием творения, между тем как Иисус Христос, в силу Своего единосущия со Отцом, не только Посредник, но и Творец мира. Поэтому о Нем и говорится: вся Тем быша, и без Него ничто же бысть, еже бысть (Ин. 1:3)». При этом еще замечается, что слово для означения сотворения избрано Апостолом то самое, которое употребляется при сказании о сотворении мира (сравн. Быт. 1:1. Втор. 4:32. Ис. 43:7).

Исчисление чинов Ангельских у Апостола не такое полное, какое сделал св. Дионисий Ареопагит, насчитавший три степени и 9 ликов: 1) престолы, херувимы, серафимы, 2) власти, господства, силы, 3) ангелы, архангелы и начала. О сей неполноте замечает блаж. Феофилакт: «Апостол представляет не все горние чины в отдельности, как бы указав из многих очень немногое. Ибо невидимы, конечно, и архангелы и ангелы. Сказанное о тех относится к этим. Апостол говорит обстоятельно о том, в чем сомневались, – о невидимом».

Обращаясь к Богочеловеческому служению Иисуса Христа, Апостол прежде всего говорит о Его главенстве в Церкви, а потом и о том, что в Нем средоточие христианской жизни, начало и конец ее и вообще всяческая полнота и совершенство. Здесь в немногих словах сказано бесконечно-многое о великих свойствах и действиях Христовых по отношению к нашему спасению. Один из новейших толковников полагает, что основание названия Христа главою Церкви определяется другими, рядом с ним стоящими, названиями: начаток, первенец, полнота. Но можно представить и так, что главенство есть основа первенства, тем более, что здесь имеется главенство Христа по отношению к составу Церкви, как тела, в котором неоспоримо первенствующее значение головы (сравн. 1Кор. 11:3; Еф. 1:22). Эта глава дана Церкви (как телу) для того, чтобы Церковь была бессмертна. И вот Христос, воскресши, был первенцем из восставших к вечной жизни и явился в горний мир к Богу, как жертвенный начаток из плодов нового насаждения жизни о Христе, Который и до конца совершит спасение всех верующих в Него и тем явит полноту Своего величия.

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Апостол, сказав: «глава» (Церкви Христос), хочет показать близость к нам Господа и вместе великость человеколюбия Божия, что Тот, Кто так высок и есть выше всех, благоволил соединиться так тесно с нашею низостию». «Представляет (же) Его начатком, выражая мысль, что и прочие таковы, так и Он». «Он – везде первый: первый в горних, первый в Церкви, как ее глава, первый и в воскресении». «Всяким исполнением назвал Апостол полноту Божества. Как есть Сын и Слово, яко Бог, так и вселился в Нем, не действие Его вселилось, а Сам Он существом Своим или Своею полною ипостасию». К сему преосвящ. Феофан присовокупляет: «в Нем (Христе) вся Божия воля исполнися, все планы и намерения Божии, всякое Божие изволение в Нем приходит в совершение». Это учение о полноте Божества во Христе, очевидно, не имеет ничего похожего на еретическое учение раскрывавшееся в представлении ряда богоподобных существ (эонов), ограничивающих не только Христа, но и Самого Бога, до Которого высшие из них как бы достигают по своей высоте. Между тем, говорят ученые: «Полнота Божества (даже) по ветхозаветным представлениям стоит в безусловном согласии с единством личного Бога. И единство Божества не отходит в тень пред множественностью и разнообразием проявлений Божества» (см. у Н. Мухина, стр. 142).

Возвращаясь к мысли об искуплении нас грешных Иисусом Христом чрез Кровь Его (прерванной прославлением величия Его, унижаемого еретиками), Апостол прежде всего останавливается на примирении нас с Богом чрез удовлетворение правде Его – пролитием за грехи всех драгоценнейшей Крови Христовой, потом внушает иметь, как плод искупления, уверенность в спасении, непорочность и святость, для чего необходима непоколебимая вера в это искупление и твердая надежда на те блага, которые поданы оным, по Евангельскому учению. «Великое дело примирить, говорит св. Иоанн Златоуст, а что чрез Сына – еще больше; здесь пять вещей, достойных удивления: примирил с Богом Сам Собою, смертию, крестом. Как премудро совместил все сие св. Павел в немногих словах! Он хотел особенно показать, что Сын Божий совершил дело примирения не изречением слова, но чрез предание Себя Самого» (не призрачно, но в теле плоти). «Но что значит: умиротворив небесная? Что касается до земного, то это понятно, потому что здесь все наполнено враждою, каждый из нас был в несогласии с собою и с другими многими. Но как Он умиротворил небесная? Ужели и там был раздор и несогласие? Нет! Но земля отторглась от неба, и Ангелы вооружились против людей, видя оскорбляемым от них Владыку своего. И сию то вражду Господь пресек. Как? Переселив на небо человека, Бог низвел Ангелов к людям, а людей возвел на небо». В указании на Кровь Христову новейший толковник наш видит опровержение учения Колосских еретиков о посредничестве в спасении Ангелов, которые не могли совершить сего дела, как духи, между тем как Христос, будучи Богом, восприял человеческое, плотское тело и в нем вкусил смерть (см. у Н. Мухина, стран. 144 и 147). Что касается до веры и упования, как первых условий получения оправдания со всеми дарами его, то о сем преосвящ. Феофан говорит так: «Вера и упование то же есть для преспеяния, что воздух, влажность и тепло для развивающегося семени. То и другое рождают из себя множество благоявлений, которые своим влиянием сильны держать ревнование в постоянном напряжении, и пока вера и упование сами пребывают в силе, дотоле ревнование о святости, или деятельная любовь, ослабеть не может». Но вера предполагает учение лиц учащих. Посему Апостол внушает верить учению Евангелия и потом говорит об истинных веропроповедниках.

В противовес лжеучителям, Апостол указывает на вселенский характер христианской проповеди и преподанное Колоссянам учение чрез Епафраса подтверждает своим свидетельством, причем говорит о своем призвании на дело служения домостроительству спасения всех вообще и Колоссян в частности, относя отчасти к ним и свои страдания, как подъятые для участия в страданиях Христовых, в Его новом теле, которое есть Церковь.

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «св. Павел опять приводит во свидетели самих Колоссян, а потом и всю вселенную. Так он сделал и в начале, желая свидетельством многих утвердить и Колоссян». По словам преосвящ. Феофана, Апостол говорит как бы так: «благовествование это не вы одни слышали, но слышала и приняла вся тварь поднебесная, разумея, конечно, под сею тварью тварь разумную, т. е. людей. Прочитав это, всякий не мог не сделать такого наведения: если, как я слышал и уверовал, и всюду так проповедано и уверовано, и это – по Божию повелению и распоряжению, то никакого не будет смысла, если я позволю себе сколько-нибудь уклониться от внушений веры или сдвинуться с основания, на коем стою».

Что касается до страданий о Христе, о которых Апостол выражается в 24-м стихе очень сжато и глубоко, то удобнейшим признается такое понимание: «Скорби Христовы признаются скорбями, которые Христос терпел, только не Сам в Себе, а в лице верующих, в настоящем месте – в лице св. Павла... Приложение дела искупления к людям требует страдания, которое Христос и терпит в теле Церкви по таинственному, но тем не менее живому союзу с нею, как глава» (преосвящ. Феофан). Объединяя мысль о страдании с мыслию о посланничестве Павла на проповедь язычникам, во время которой он и переносил различные скорби, терпя их ради пользы Церкви, блаж. Феофилакт говорит: «после того, как Апостол сказал: я был служителем благовествования, от которого умоляю вас не отступать, – теперь показывает, что оно настолько истинно, что он даже страдает за него и не только страдает, а и радуется в этих страданиях». Страдания эти подъяты Апостолом ради блага Церкви из язычников, к которым он относит и Колоссян (сравн. Еф. 3:1). По мнению преосв. Феофана, «Апостол намеренно упомянул об особенном распоряжении Божием относительно его: я – ваш Апостол, по Божию смотрению; зачем же вы подпускаете к себе других? Такое напоминание оживляло убеждение в истине его проповеди».

Обращаясь к самому содержанию проповеди Евангелия, Апостол называет ее тайною, сокрытою продолжительное время, когда она язычникам была неизвестна, а Евреям мало понятна, по причине величайшей милости (богатства), явленной в ней к людям, ничем не заслужившим ее, каковыми были, наприм., Колоссяне. Средоточие этой тайны есть Христос Спаситель и все те славные надежды, которые Он даровал верующим в Него, уповающим чрез Него не только спастись от греха и проклятия за грех, но и получить венец славы небесной. Св. Иоанн Златоуст говорит: «и в других является великая слава тайны, но в язычниках – гораздо более. Ибо людей более бесчувственных, чем камни, вдруг возвести к достоинству Ангелов, единственно посредством безыскусственных слов и одной веры, без всякого труда, – это действительно слава и богатство тайны. Человека, который был ниже камней (почитаемых им за богов), Иисус Христос посадил на небесах, на троне, поставил выше Ангелов. Действительно, хорошо сказал (Апостол): кое богатство славы тайны сея. Дело подобное тому, как если бы кто-нибудь из глупого вдруг сделал философа».

Колоссяне приняли христианскую проповедь внутренно, существенно, поэтому и Христос жил в сердцах их, был соприсущ им (сравн. Рим. 8:10; 2Кор. 13:3; Гал. 2:20; Еф. 3:17). Указывая на это, Апостол возбуждает этим Колоссян к дальнейшему движению о Христе на пути к будущей славе (сравн. 1Тим. 1: 1). По словам преосвящ. Феофана, Апостол говорит как бы так: «ручательство в том, что слава действительно откроется, и что вы будете ее причастниками, есть то, что Христос в вас».

Ближайшая цель христианской проповеди – вразумление, чтобы человек не был как неразумное существо или животное, далее – научение смотреть на все с точки зрения христианской премудрости, и наконец – возможное усовершенствование всякого по мере, указанной и дарованной во Христе Иисусе.

Определяя христианское совершенство, преосвящ. Феофан говорит: «кто, сознав свою безответную виновность пред Богом, покаялся и, прибегши верою ко Господу Иисусу, как единому Спасителю, прилепился к Нему вседушно, положил ходить в заповедях Его неуклонно, потом, освятившись благодатию чрез таинства, действительно течет сим путем, преуспевая во всяком благом деле, всю однако же надежду спасения возлагая и при сем в едином Господе, – тот стоит на верном и надежном пути к истинному совершенству о Христе Иисусе и, если не сойдет с него, то несомненно достигнет возможной для него степени совершенства. Вот о сем и была забота Апостолов, чтобы, преподав всякому истинное учение о спасении в Господе Иисусе, а) отклонить его от греха и страстей, б) воодушевить на жизнь чистую и святую и, вооружив благодатию Духа Святого, в) действительно направить на такую жизнь и держать в ней. Таким образом, совершен о Христе Иисусе тот, кто и верует право и живет по вере неукоризненно, в Господе полагая все свое спасение и любовию к Нему горя».

Что касается до указания Апостола на то, что его проповедь была в силе или проявлялась могущественно, то в этом можно видеть указание на чудеса, которыми сопровождалась его проповедь, чем с несомненностию доказывалось не только личное усердие веропроповедника, но и его божественное посольство, соединенное со всеми потребными для проповеди силами и средствами, как человеческими, так и богодарованными. По слову Иоанна Златоуста, «Апостол показывает, что все у него есть дело Божие, и это – не по смирению только, но по истине».

Упомянув раньте о своих апостольских трудах и подвигах, Апостол теперь вторично свидетельствует, что преспеяние Колоссян и их соседей тоже входит в круг его попечений. Это потребно знать всем, особенно же не видевшим лично Апостола, чтобы все, радуясь терпению Апостола, возбуждались его любовию и примером, и каждый содействовал другому достигать возможной высоты совершенства уразумения и познания Бога Отца и Христа, со всеми теми тайнами, которые открылись чрез Его искупление и спасение, составляющее верх самой драгоценной премудрости и ведения, не только человеческого, но и ангельского, так как в эту тайну желали проникнуть и Ангелы (1Пет. 1:12).

По изъяснению св. Иоанна Златоуста, «Апостол желает, чтобы Колоссяне ни в чем не сомневались, чтобы во всем были убеждены. Я знаю, говорит, что вы веруете, но хочу, чтобы вы были убеждены, и убеждены богатно, во всем и твердо. Вы знаете, как я забочусь о том, чтобы вы были убеждены разумно, а не безотчетно». «Апостол, пишет блаж. Феофилакт, не осуждает (Колоссян), ни вполне освобождает их от обвинения. Подвиг, говорит, имею. С какою же целию? С тем, чтобы они не различно мыслили, а были в согласии и соединялись в одной вере. Каким образом? Не по принуждению и насильно, но в любви. Сказал же это потому, что разномыслие порождает раскол». Отмечая первенствующее здесь значение любви, новейший толковник пишет: «Апостол представляет себе общество верующих под видом тела, жизненный нерв которого составляет чувство любви, объединяющее собою и приводящее к стройному единству всех членов его, и выражает желание Колоссянам, чтобы сердца их были исполнены того чувства, которое вытекает из сознания единомыслия. Это чувство послужило бы для них не только утешением при данных обстоятельствах, но вместе и средством духовно-нравственного единения. Таков смысл апостольского благожелания: да утешатся сердца их, снемшихся в любви» (Н. Мухин). В чем же должно быть единомыслие? «В тайне (спасения о Христе). Сойдитесь вы крепкими убеждениями в сем, не допуская никакого разлада, чтобы всегда пребывать в отрадном утешительном состоянии». «В познании Господа Спасителя – вся премудрость и все знание. Кто Его знает, как Спасителя, тот в этом самом познании стяжет всю премудрость. Познание же Господа, как Спасителя, есть познание домостроительства нашего спасения в Нем, или – что то же – познание тайны Божией» (преосв. Феофан).

Внушая Колоссянам быть твердыми в вере при соблазнах, Апостол указывает, как может произойти этот соблазн (чрез прельщение вкрадчивыми словами), и напоминает, что он наблюдает за ними и видит, что они при настоящем их добром состоянии могут противостоять врагам веры и спасения. Отмечая эту похвалу Апостола Колоссянам, блаж. Феодорит говорит: «снова к учению примешивает похвалы, умягчая слух и увещанию своему приготовляя свободный доступ». Рассматривая ближайшее значение слов, коими Апостол похваляет Колоссян, многие толковники находят в них указание как бы на их воинскую твердость. Так, св. Иоанн Златоуст говорит: «Чином Апостол называет благоустройство. И о вере их не сказал просто: «веру», но «утверждение», «твердость веры», как будто говорит воинам, стройно и твердо стоящим. Кто тверд, того не поколеблют ни обольщения, ни искушения. Вы, говорит, не только не пали, но у вас никто не расстроил и чина». Сила веры Колоссян представляется как бы охранительным щитом, защищающим их от натиска еретических заблуждений. Отсюда следует, что хотя появившиеся в Колоссах еретики и угрожали чистоте веры Колосских Христиан, тем не менее они не успели увлечь Колоссян. Это служило залогом уверенности Апостола, что Колоссяне и на будущее время сохранят во всей чистоте преподанное им христианское учение и дадут надлежащий отпор проискам лжеучителей» (Н. Мухин). Достойно замечания, что, по изъяснению Иоанна Златоуста, Апостол знал этих еретиков, и потому в словах Апостола относительно соприсутствия его с Колоссянами – он представляется говорящим так: «Хотя я и отсутствую плотию, тем не менее знаю обманщиков». «Он поставил себя между ними, дабы они боялись его, как бы он при них находился».

Увещевая держаться принятого, Апостол заповедует преуспевать в этом чрез укоренение, утверждение и укрепление в вере, за все благодаря Господа, всегда пребывая в Нем и шествуя всегда с Ним по пути ко спасению. Иисус Христос есть путь, истина и жизнь (Ин. 14:6). Поэтому, ходить в Нем – значит пребывать в той истине, которую Он возвестил и предал как в Своей жизни, так и в учении, осуществлять их в жизни по руководству Церкви, как руководительницы к подлинному последованию Христу. «Ходить во Христе Иисусе есть ходить в вере в Него, уповании спасения в Нем едином, в заповедях Его, под освящением благодатию чрез таинства Его, ходить во всем чине христианском», говорит преосвящ. Феофан. Как именно нужно ходить во Христе, это Апостол объясняет в словах: «укоренени, наздани», в которых внушается, чтобы Христиане так же возрастали, как возрастает дерево или новоустрояющийся дом. «Укоренени, т. е. утверждены, не увлекаясь то на тот, то на другой путь. Укорененное никогда не передвигается», говорит св. Иоанн Златоуст. «Словом наздани Апостол, по изъяснению блаж. Феодорита, объясняет приобретение добродетели». «Имейте веру совершенную, да не будет в ней никакого недостатка, но да источается она обильно и преизбыточествует в вас, чтобы вам за все песнословить Благодетеля». «По учению Ап. Павла, человек во всех своих делах должен проникаться чувством благодарности (сравн. Кол. 3:17; 4:2; Флп. 4:6; 1Сол. 5:18), тем более – при сознании успеха в деле религиозно-нравственного совершенствования» (Н. Мухин). «Благодарение предполагает вкушение плодов веры и, следовательно, высшее состояние жизни в области веры» (преосвящ. Феофан).

Предостерегая от воззрений, противных вере Христовой, Апостол называет эти воззрения прельстительною философиею, пустым обольщением, которые, прикрываясь высоким чувством любви к мудрости, не представляют в своем содержании ничего достойного внимания, кроме внешней заманчивой формы представления, или искуссного изложения. Не надежны эти воззрения и по их источнику происхождения, и по основаниям, на которых они строятся, а вместе – и по своему составу. Они исходят из человеческого предания, передаются по установленным традициям. В них все основано на низших началах и все приводится к самым обыденным формам бытия и жизни, в которой нет ничего возвышенного, душевного, а тем более – божественного и спасительного, как в тех воззрениях, которые могут построиться на основах учения о Христе. Из дальнейших слов Апостола (2:11, 16:20–21) можно ясно видеть, что он предостерегает Колоссян от мудрствований иудействующих еретиков, которые к старым преданиям (о праздниках, постах) прикладывали новые представления (мнимо-философские) о лестнице существ, для восхождения по которой необходимо умерщвление плоти (а не вера во Христа Спасителя). По мнению св. Иоанна Златоуста, Апостол «здесь колеблет Еллинские суеверия, разрушает и Иудейские». «Философия бралась представить и представляла воззрения, объясняющие все сущее: что – Бог, что – мир, что – человек, и пр. Доискиваться решения таких вопросов не укорно, а похвально; но то, какие кто принимает решения, может быть очень укорно. Укорна была та философия, с которою подкрадывались к Колоссянам изобретшие ее. Эта философия была для них то же, что сети у охотника для птиц; она опутывает и отвлекает от веры и губит». «Эта философия была смесь Еллинских мудрований, гаданий восточных народов и Иудейских суеверий» (преосвящ. Феофан). «Философия есть плод человеческих измышлений и, по сравнению с Христианством, есть нечто элементарное, несовершенное. Истинная философия возможна только в Христианстве; источником своим она имеет Самого Христа. Истинная философия должна находиться в полном согласии с откровенными истинами Иисуса Христа; вечная истина есть предмет этой философии» (Н. Мухин).

Указавши в мнимо-философских воззрениях отличительную черту – пустоту, Апостол указывает в Христианстве реально-божественную полноту, а именно в Иисусе Христе, в Котором «Слово плоть бысть и вселися в ны» (Ин. 1:14), по силе чего и все, что может и должно иметь божественную полноту и совершенство, получит оное не только духовно, но и материально, плотски, чрез Христа, свидетелями чего служат все Христиане, получившие дары искупления и пользующиеся плодами его. И не только люди, но и Ангелы входят в полноту жизни, дарованной чрез Христа, как члены небесной Церкви, возглавляемой Тем же Христом, Которому «дадеся всяка власть на небеси и на земли» (Мф. 28:18). Посему, никоим образом никто не только из людей, но даже и из Ангелов, не мог и не может дать божественной полноты жизни и совершенства, ибо для сего, с одной стороны, необходима была высочайшая сила и могущество, которых в них нет, а с другой – человеческая телесность (для существенного общения с людьми), которой они и не могут иметь. По всему этому, та философская полнота (плирома), о которой вслед за язычниками-философами говорили еретики в Колоссах, – призрачная, ибо есть одна только действительная полнота, это – Иисус Христос, из Которого одного и можно почерпать неистощимо все, что потребно к животу и благочестию. «В Нем естество наше соединено с Богом, а чрез это и мы в Нем соделались причастниками Божественного естества», говорит блаж. Феофилакт. «Как же вы, оставя Господа, думаете прибегнуть к Ангелам, которых Он есть глава? Всем сказанным Апостол совершенно разбивает ложное учение об Ангелах», которое покушались надвязать Колоссянам пришельцы-философы. По мнению нашего нового толковника, здесь (в 10-м стихе) «логическое ударение лежит на слове «в Нем». Апостол с особенною силою оттеняет ту мысль, что во Христе, а не в ком либо-другом, Колоссяне имеют полноту благодати, что только в общении, в тесном единении с Ним возможна духовная жизнь Христианина». А так как это единение зиждется на воплощении Иисуса Христа, то можно сказать, что самая существенная здесь мысль – в том, что только чрез веру в Иисуса Христа, как воплотившегося нас ради, возможна истинно-совершенная и спасительная жизнь, а вместе с тем и всякое вообще проявление Божества, как в Самом Себе, так и в сотворенных Им существах, стремящихся к полноте бытия и жизни.

Разъясняя то, что Христиане получили чрез Иисуса Христа, Апостол прежде всего говорит о крещении, причем изъясняет, что обрезание было прообразом крещения в смысле отсечения греховности, которое еще более наглядно выражается в крещении, когда во образ умерщвления погружают в воду и во образ восстания поднимают из купели, так что верующий в силу Христову крещенный восстает из купели живой и очищенный от греха и потому способный к жизни вечной. Обрезанные имели тень (прообраз) отъятия греховности, а необрезанные были в полной силе греха и неразрывно следующей за ним смерти (как последствия и наказания). Посему, все были мертвы. И всех, кто, веруя во Христа, крестился, оживил Христос, как Его оживил Отец, воскресивши Его из мертвых. Вместе с новою жизнию о Христе даруется и очищение всех грехов, как вместе с возведением из глубины водного погружения подается и спасение от смерти и очищение скверны тела. Таким образом, первые дары Христовы – избавление от греха и смерти вечной, с коими неразрывно соединены святость и вечная жизнь во Христе. Вот почему при крещении поется: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся». Почти все важнейшие толковники, изъясняя глубокий смысл слов Апостола, определяющих значение и силу крещения, с особым вниманием останавливаются на сравнении крещения с обрезанием, из чего естественно выводится заключение о прельщении Колосских Христиан Иудействующими, хвалившими обрезание, праздники и свои посты (ст. 16–18). Так, по Златоусту, Апостол говорит как бы так: «теперь обрезание не от ножа, но от Самого Христа. Не рука, как там, совершает это обрезание, но Дух; обрезывается не часть, но весь человек. Тело и это, тело и то; но то обрезывается плотию, а это – духовно, не так, как Иудеи, ибо вы совлеклись не плоти, но грехов». «Обрезание телесное не приносит никакой пользы обрезанным, отъятие же греховности (чрез крещение) доставляет истинное спасение», говорит блаж. Феодорит. «Надо полагать, говорит преосвящ. Феофан, что все такие выражения (как спогребение, совозстание) нужны были в противовес мудрованиям философов-прельстителей, – все, а не одно только: обрезанием не рукотворенным». «Христианское обрезание, это – обрезание сердца Духом, по вере в Господа Иисуса Христа, в коем человек сбрасывает с себя тиранство греха». «Когда крестились, вы тогда же сбросили с себя тело греховное, тогда же обрезаны были. Кровь Господа, облившая вас чрез крещальную воду, смыла с вас всю нечистоту и открыла вход в естество ваше благодати Св. Духа, Который, пришедши, отрезал то, чем держал вас в своей власти грех, и тело греховное спало с вас. Спогребаются же в крещении Господу тем, что воспринимают искупительную силу Крови и смерти, Христовой и в то же время умирают греху». «Освобождение от греха есть одна сторона крещения, так сказать, предуготовительная. Положительную его сторону составляет совоскресение со Христом». «Совозстать со Христом, это – то же, что облечься в нового человека (Кол. 3:10; Еф. 4:24; Рим. 6:4). При этом необходимым условием со стороны человека служит вера в силу (могущество) Бога». «Вера во всемогущие Божие, проявившееся с необыкновенною силою в воскресении Иисуса Христа, посредствует собою в душе Христианина веру в его собственное воскресение, т. е. в возрождение к новой жизни» (И. Мухин. Сравн. Рим. 10:9), «жизни будущего века» (Феодорит).

Представляя Бога под образом милостивого заимодавца, простившего нам долги (грехи), Апостол говорит о рукописании, которым подтверждались человеческие грехи, что оно изглаждено, изъято и пригвождено ко кресту. По изъяснению Экумения, «всем этим св. Павел выразил несомненность прощения и безвозвратность (взыскания)». В древности писали нередко на дощечках восковых, в которых особенно легко можно было изглаждать написанное, как и с пергамента, чрез раствор чернил каким-либо веществом. Ито касается пригвождения рукописания ко кресту, то этот образ заимствован из древнего обычая пригвождать законы, потерявшие силу. Имея это в виду, должно сказать, что здесь, с одной стороны, Апостол указывает на то, что уничтожены все грехи людские, на которые простерлась сила крестных страданий Иисуса Христа, а с другой стороны – уничтожилась и сила множества предписаний Ветхого Завета, по которым люди подлежали проклятию и смерти за их неисполнение. А так как было великое множество предметов и существ – свидетелей установления закона, то Господь изъял его «из среды», а началовождей греха, для предотвращения которого дал закон, Он победил, отдавши Себя на страдания крестные и сошедши во ад, чтобы там восторжествовать над главными силами его, населявшими его. «Так как все мы, говорит св. Иоанн Златоуст, были под грехом и наказанием, то Он (Христос) претерпел наказание, свободив нас и от греха и от наказания. Наказание же Он претерпел на кресте. Туда взял Он и рукописание и пригвоздил его с Собою, а потом, как имеющий власть, и совсем разодрал его». «Метафора: совлек начала и власти – означает, что Господь лишил власти над нами нечистые силы и именно тем, что пригвоздил рукописание грехов наших ко кресту. Браги указывали на рукописание как бы говоря: смотри, они наши, нашу волю творят. Когда же рукописание разодрано и уничтожено, то им не на чем более утверждать свою власть. Они раздражили Иудеев против Господа. Чаяли, что, подвергши Его посрамлению (крестному), они оттолкнут от Него всех. Оказалось же напротив. На кресте не Господь посрамлен, а они, и не Его дело разорилось, а разрушено его царство» (преосвящ. Феофан). «Господь, поставив Свой триумф на кресте, как бы на всенародном зрелище Еллинов, Римлян и Иудеев, восторжествовал над демонами» (Феодорит).

Обращаясь к суждению о соблюдении частных обрядовых ветхозаветных постановлений о посте и праздниках, Апостол говорит о сем очень кратко, а именно, что не должно осуждать за сие, причем выясняет, что все это имело значение предуготовительное ко Христу и было не более, как тень по отношению к телу. «Тению грядущих Апостол назвал закон, научая, что им прообразована благодать Нового Завета», говорит блаж. Феодорит. «Евангельское житие представляет собою тело, а закон – тень; тень же при появлении света предшествует телу. Закон – тень, благодать – тело. Владыка же Христос – Свет». О ястии же и питии преосвящ. Феофан замечает: «в законе было определенно прописано, что употреблять в пищу и чего не употреблять. Запрещение основывалось на полезности и неполезности яств, по тамошнему климату, причем имелись в виду и нравственные уроки, вытекавшие наглядно из свойств запрещенных животных и птиц. Но как мудрствователи пошли в ложь, то очень вероятно, что они приплетали к этому какие-нибудь нелепые гадания по духу своего лжеучения. В законе говорится только о яствах; относительно пития положено правило только о назореях. Потому можно наводить, что мудрецы те выступали в качестве постоянных назореев и правила назорейства делали обязательными для всех. Ессеи казались постоянно назорействующими. Может быть, из этой секты были и Колосские мудрецы, которые и все относящееся до праздников перестроили на свой лад, так что из прежнего взяли кое-что» (отчасти). «Не смотря однако же на то, что такое празднование, усеченное и измененное, не было уже вполне Иудейское, однако Апостол не хочет, чтобы Колоссяне касались его. Апостол не вообще отклоняет от праздников, а от празднования в известные дни в духе Иудейства или того лжеучения, которое ходило среди Колоссян. Христианство имеет свои праздники, но в своем духе».

Предостережение от ложною смиренномудрия и служения Ангелов, несообразного с христианским духом, повторяется Апостолом многократно, очевидно в виду особенного значения, которое придавали ему еретики, гордившиеся знанием этой недоведомой области, почему-то поставлявшейся вне всякой зависимости от Христа, между тем как в Христианстве всякое преуспеяние главным образом совершается чрез Него, ибо от полноты Его мы все приняли и благодать на благодать (Ин. 1:16). Все толковники видят в еретиках, смущавших Колоссян, гностиков учивших о множестве существ, посредствующих между Богом и человеком, как бы недостойным к непосредственному богообщению, хотя бы и чрез вочеловечение сына Божия. Так, св. Иоанн Златоуст сообщает, что «некоторые говорили, что мы должны быть приводимы (к Богу) не чрез Христа, но чрез Ангелов, потому что приведение чрез Христа – больше, чем сколько нужно для нас». «Исходя из сей мысли, они выводили и особое служение Ангелам, и убеждали простосердечнейших к ним обращаться, будто к нашим спасителям» (Феофилакт). «В чем состояло это служение Ангелам, говорит преосвящ. Феофан, видно по истории. Отцы поместного Лаодикийского во Фригии собора (365 г.) в 35-м правиле запретили его. Правило это читается так: не подобает Христианам оставляти Церковь Божию, и отходити, и Ангелов именовати, и собрания творити. Сие отвержено есть. Того ради, аще кто обрящется упражняющимся в таковом тайном идолослужении, да будет анафема». Указание Апостола на идолослужение новейший наш толковник видит в том, что слово «служение» в книге Премудрости Соломона 4 раза употребляется в значении идолослужения (см. 9:16; 14:16; 18:27). Изъясняя далее, как в еретиках могло быть и мнимое служение и вместе с тем грубое высокомерие, он говорит: «мнимое смиренномудрие их превращалось в высокомерие и превозношение плотским их умом. Сочетанием этих противоречивых слов Апостол хотел обозначить превратное направление мышления лжеучителей. Водясь плотскими началами, они не были в состоянии возвыситься на высоту христианского учения о Иисусе Христе, как посреднике в деле спасения человека и примирения его с Богом. (Это и не удивительно, ибо тайна спасения чрез воплощение Сына Божия была, до времени совершения ее, тайною и для Ангелов). Пытаясь проникнуть в сверхъестественную область духовного бытия, мир ангельских сил, Колосские лжеучители стремились к тому, что было выше их сил, и таким образом с мнимой высоты они низвергались в пропасть пустых (без ума) умозрений» (Н. Мухин). «Может быть, эти прельстители и во внешнем виде являлись смиренными, бедно одетыми, бедно питающимися, бедно живущими, нечесаными, необмытыми, тихо и робко говорящими, с потупленными очами. Все это и подобное можно предположить в них, зная, что в ряду их убеждений стояло непощадение тела (23 ст.). Такой вид действительно прельщает, приковывая внимание к речам тех, которые являются в нем, по предположению чего-то высшего в таких лицах» (преосвящ. Феофан). Еще Сам Спаситель о лжеучителях сказал, что они являются в одеждах овчих, будучи внутри волками хищными. Блаж. Феофилакт, изъясняя учение Апостола о Христе, как главе Церкви, говорит: «из Христа все тело Церкви имеет и просто бытие и благо бытия». К сему преосвящ. Феофан присовокупляет: «системе питания в теле человеческом соответствуют в Церкви все способы, коими сообщается верующим ведение богооткровенных истин и излияние Божественной благодати, преимущественно же – проповедь слова Божия и Божественные таинства. Ими доставляется то, чем единственно может питаться Церковь и возрасти возрастанием Божиим, именно: благодать и истина. Системе же мускулов отвечает видимый строй Церкви: под Апостолами, пророками, пастырями и учителями стоят все Христиане, каждый с особым дарованием на пользу Церкви; все связаны взаимоподчинением, любовию и радением об общем благе духовном».

Заключая свои вероучительные наставления, Апостол снова предостерегает Колоссян от ложного значения в деле приближения к Богу суемудренного воздержания, расстраивающего здоровье, лишающего возможности исполнять свои обязанности и доводящего до изнеможения, причем с особенною силою он отвращает их от раболепного преклонения пред веществами природы, как бы имеющими какое-то таинственное влияние на приближение к Богу или отдаление от Него.

Но мнению Иоанна Златоуста, Апостол далее осмеивает еретиков. «Смотри, говорит он, как осмеивает их Апостол: не коснися, ниже вкуси... Мудрствователи те, толкуя это, делали вид, что поступать так есть нечто великое». «Слово (имуща премудрости), а не силу, следовательно – не истину. Посему будет отвращаться того, кто имеет только слово премудрости. Ибо иной кажется и благочестивым, и скромным, и презирающим тело, а на самом деле он не таков». «Мысль здесь у Апостола та же, что и у Спасителя, когда Он учит, что не входящее во уста, а исходящее из сердца сквернит человека. И он внушает: не придавайте вы важности этим ничтожностям, не опирайтесь на них, а все внимание обращайте на строй сердца и его расположения. Уж и поэтому следует отвращаться от этих мудрователей, но больше еще потому, что их уроки – не от Бога, а человеческие измышления. Построили те мудрецы свою веру и для ней придумали особый чин богослужения. У наших хлыстов тоже бывает своя служба. Они и в церковь ходят, но своя служба им слаще, потому- что она самовольная. То же начинает заводиться и у спиритов. Только не к Богу относятся они, а к духам (правее – к бесам). Подобное могло быть и у тех мудрецов и учеников их». «Может быть, они и истязали себя как-нибудь. Само по себе непощадение тела в благоразумной мере и со святыми целями не укорно, а похвально. Иже Христовы суть, плоть распяша (Гал. 5:24). Если Апостол с укором отзывается о нем здесь, то, конечно, потому, что оно, кроме уродливого вида, в каком являлись, по направлению и духу своему было дурно и было смешано с суевериями». «Бог создав тело, не врага приставил к душе, а сотрудника, а они обходятся с ним, будто с врагом, истязуют, не питают» (преосвящ. Феофан).

Приступая к преподанию нравственного учения, Апостол сначала начертывает общее понятие о христианской жизни, как отрешении от всего земного и устремлении к небесному (1–2 ст.), к жизни сокровенной во Христе и в прославлении с Ним в вечной славе (3–4).

Указывая высшее основание к христианской жизни. Апостол говорит, что Христиане чрез крещение совоскресли со Христом от смерти за грех, поэтому они должны быть с Ним и во славе. Для сего они всеми силами должны устремляться к небесам, постоянно помышляя о горнем, а не о земном, так как для земной жизни Христиане должны быть как бы мертвыми, тогда как христианская духовная жизнь должна быть живою, но только не очевидною как для самого подвизающегося, так и для постороннего глаза, в особенности же – для непосвященного в сокровенную жизнь о Христе. Но когда явится Христос в светлый день Его полной славы, тогда истинно-христианская жизнь подвизающихся в ней откроется во всей славе, как и наоборот – откроется тогда и жизнь бесславная и греховная, которая казалась прежде не таковою для самих виновников. Здесь особенно достойно внимания то, что Апостол поставляет христианскую жизнь в самую тесную связь и зависимость от Христа. В 1-м стихе он поставляет от Него в зависимость обновление нашей жизни (сравн. Рим. 6:4); в 3-м стихе он говорит: «жизнь ваша сокрыта во Христе», а в 4-м стихе он Самого Иисуса Христа называет «нашею жизнию». Изъясняя эту тайну жизни о Христе, преосвящ. Феофан говорит: «верующие в Иисуса Христа облекаются в Него и бывают един дух с Ним. А Он – едино с Богом Отцом. Вследствие чего они чрез Него и к Нему вступают опять в единение и общение с Богом. Такова тайна жизни о Христе, Господь изложил ее так: Аз во Отце Моем, и вы во Мне, и Аз в вас (Ин. 14:20). Такова златая цепь. Господь изъяснил и то, как она связуется: никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною (Ин.14:6). Бог Отец всех влечет к Сыну, а Сын приводит их к Отцу. И богообщение верующих установляется; живот их делается сокровен со Христом в Боге. Св. Павел напоминает о сей тайне христианской жизни в подтверждение того, что Христианам следует всегда мудрствовать только о горнем. Умерли, говорит, вы и для всего, и для себя, и для мира, и для всякой твари; нечего вам о всем таком и думать. Ожили вы новою жизнию, и живот ваш стал сокровен со Христом в Боге; о Боге и помышляйте, о Божеском и мудрствуйте. Где живот ваш, там следует быть и сердцу вашему, и уму вашему». «Что явимся во славе, когда явится Христос Господь, сие св. Павел полагает в прямой зависимости от того, что Христос Господь есть живот наш. Имея живот в Нем, состоим в существенной связи с Ним – нераздельно, так что, где Он и Каков, там и мы и таковы же. Явится Он во славе: сие явление Его во славе привлечет и нас всех в славу Его. Отсюда выходит: если славно и желательно сие явление в славе Христовой, то надо возревновать и восподвизаться о том лишь, чтобы иметь живот свой во Христе и от Христа; а слава потом уже сама собою придет. То, что Апостол именует Христа Господа животом нашим, не разно от того, что сказал он о сокровенности живота нашего в Боге. Ибо потому он и сокровен в Боге, что есть Христов – не по одному происхождению, но по существенному живому союзу со Христом Господом, Который есть едино со Отцом».

Уклонение от зла Апостол называет умерщвлением удов грехотворных, причем сначала убеждает умертвить все похотное (5–7 ст.), а потом гневное и враждебное (8–11). «Первое умерщвление было даром крещения, отъявшим от нас первородный грех», говорить блаж. Феофилакт. «А теперь предполагаемое умерщвление есть дело и произволения нашего, состоящее в том, чтобы заглаждать грехи, бывающие после крещения, паче же в том, чтобы даже не позволять им оживать в нас, подсекая зарождение их посредством умерщвления плотского мудрствования». К сему другой древний толковник присовокупляет: «другое умерщвление – не то, чтоб себя самих умерщвлять, но чтобы умерщвлять страсти, не давая им действовать в нас» (Экумений). "Страсти же назвал Апостол удами потому, что они представляются будто неотъемлемыми частями нашего естества. На деле же страсти – не естественные наши члены, а пришлые, привившиеся к некоторым естественным частям и их исказившие... Страсть, привившись, мертвит члены; ты же, умерщвляя страсть чрез некое умерщвление членов, освободишь их от мертвящей силы страсти и оживотворишь». «Что бы ни разуметь под частными видами страстей, указываемых св. Павлом, видимо, что он заповедует умертвить плотскую страсть во всех ее проявлениях». «К убеждениям Апостол присовокупил и угрозу наказанием, может быть, по свойству страстей. Страсть похотная и любоимание плохо поддаются врачеванию от воспоминания о благодеяниях Божиих. Когда зашевелились сии страсти, ничто так не сильно отрезвит, как живое представление грядущего гнева Божия» (преосв. Феофан). Напоминание о прежней греховной жизни Колоссян тоже было сильным побуждением для них к удалению от страстей, так как пагубность их они испытали горьким опытом жизни, когда не были верующими в истинного Бога, но были Ему противниками, почитая сребро и злато и многое другое более Бога. Изъясняя, почему Апостол любостяжание назвал идолослужением, св. Иоанн Златоуст говорит: «те, которые отреклись от Божия владычества и служат бездушному золоту, явно суть идолослужители».

Убеждая чуждаться вражды и ненависти, Апостол поставляет Христианам на вид то, что они с одной стороны отреклись от вражды, а с другой – обязались жить братьями во Христе любовию, чем не только решительно устраняются все существенные основания жить в неприязни, но и дарованы силы побеждать самые сильнейшие природные чувства, наприм., национальную гордость, совершенно потерявшую свой прежний смысл и значение, с призванием к Богу Отцу чрез Христа всех людей, без различия их народности и положения.

Гнев есть первое движение раздражения; ярость – вспышка гнева; злоба – злопамятство. Все это внутренние состояния, побуждающие человека к хулению, сквернословию и лжи, которые уже многоразлично выражаются и во-вне, причем обыкновенно, когда один злоречит пред кем-либо на другого, то слушающий как бы в доказательство своей веры злоречию, и сам начинает говорить об осуждаемом так же злоречиво. И таким образом создаются всякие клеветы (сравн. Иак. 4:11). По изъяснению блаж. Феофилакта, Апостол говорит как бы так: «вы облеклись во Христа, рекшего: Аз есмь истина (Ин. 14:6). Как же вам теперь облачать себя другою формою (одежды), формою лжи?» «Новый человек есть произволение, еже к Богу». «Он не стареется, но все больше и больше расцветает и разрастается познанием Бога и тем более является крепнущим, чем полнейшее стяжевает ведение». «Христос не сотворил греха, который старит и растлевает. И мы, созданные Им по образу Его, должны отсекать всякое греховное растление и старение. Создание разумеет Апостол и то, которое бывает чрез крещение, и то, которое бывает чрез прекрасный образ жизни». «Вот и еще похвальное отличие нового во Христе человека, что в нем не берется во внимание ничто внешнее: ни род, ни достоинство, ни предки, но Христос есть черта отличия его, характер его». «Показав, как все и все объединяются во Христе благодатию, Апостол как бы говорит: пристало ли вам, так глубоко объединенным во Христе, допускать в себе движение страстей, производящих разделение и нарушающих взаимное единение ваше, производимое в вас тем, что в вас все – Христос?» (преосв. Феофан).

Совершение дел благих Апостол изображает под образом облачения в лучшие одежды, причем, называя Христиан избранными, освященными и возлюбленными Богом, указывает на сопричастие Христиан к небесной славе, о которой мы взываем: «чертог твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь». Эти духовные одежды: милосердие, доброта, смирение, соединенное с сознанием своего христианского достоинства, кротость, долготерпение, снисхождение и прощение обид, по подобию Христа, Который не только простил нам грехи, но и пострадал ради изглаждения их и удовлетворения правде Божией. По изъяснению блаж. Феофилакта, словом «облецытеся» Апостол показывает легкость добродетели; ибо как легко надевать одежду, так удобно можем восприять и добродетель. И то также внушается сим, что добродетель должно иметь непрестанно и пользоваться ею, как величайшим украшением: не имеющий ее срамен и безобразен. "Благость (порожденная родительскими утробами щедрот) рождает смиренномудрие, от смиренномудрия кротость, от кротости долготерпение, которое есть великодушие». Св. Иоанн Златоуст говорит: «словом: «якоже и Христос» означает не только то, что терпимое от других ничтожно, но и то, что должно прощать от всего сердца; и не это только, но и то, что должно любить. Ибо Христос, представляемый в пример, научает всему этому и еще тому, что должно прощать обиды, хотя бы они были велики, и, наконец, что должно душу свою полагать за них·. «Итак взирайте на человеколюбие Владыки, сколь многих грехов оставление даровал вам! Посему подражайте Владыке, и каждый да прощает согрешения, соделываемые против него братом» (Феодорит).

О любви и мире Апостол говорит, как о дарах совершенной жизни о Христе, причем возбуждает к пребыванию в них напоминанием о христианском призвании – быть членами одного тела, которые не противодействуют один другому, но согласно работают по указанию главы.

Св. Иоанн Златоуст говорит, что Апостол словами: «любовь есть союз совершенства» вот что хотел сказать: «те качества души (о которых упомянул раньше) бесполезны, если не соединены с любовью (сравн. 1Кор. 13:1–3). Это подобно тому, как если бы для стен дома не были положены перекладины, как в теле были бы бесполезны большие кости, если бы они не имели связок. Связь, подобно корню, есть удержание того, что составляет совершенство».

К сему Преосв. Феофан присовокупляет: «любовь настоящая есть дар Божий (1Ин. 4:7). Посему она есть предмет, достойной искания для всех». «Это самая верхняя, всю красу составляющая одежда. Поверх всего, говорит, наденьте любовь. Это одежда Христиан, по которой их отличают от нехристиан. О сем разумеют вси, яко ученицы Мои есте, аще любовь имате между собою, сказал Господь (Ин. 13:35)».

"Мир (духовный) тоже ни откуда не может придти, как от Бога, или потому он и богоподобен, что есть от Бога, как и любовь». «Как любовь, так и мир, водворяются в сердцах после преодоления и изгнания всех страстей. Пока не изгнаны они, – не жди покоя и мира. Такова природа страстей, что они всюду вносят смятение». Подлинный смысл греческого слова, переведенного по-русски словом «владычествовать», имеет значение раздачи наград (сравн. 2: 18). Поэтому св. Иоанн Златоуст в объяснение этого слова говорит: «положим, наприм., кого-нибудь несправедливо обидели. От обиды у него родилось два помышления, из коих одно требует мщения, а другое – терпения, и борятся они между собою. Если бы пред ними явился мир Божий с наградою, он дал бы ее тому, которое требовало терпения, другое пристыдил бы. В душе, в помыслах Бог устроил поприще, и состязание, и борьбу, и раздаяние наград».

Средства к возрастанию в христианской жизни Апостол указывает в чтении слова Божия, в молитве и совершении всех дел во славу Божию. «Слово Христово да вселяется в вас богатно, т. е. да вселяются учения, догматы, убеждения, по силе которых настоящая жизнь и ее блага – ничто. Да вселяется, говорит, в вас не просто, а богатно, с великим изобилием. Приобретайте книги – врачевство души. Если не хотите ничего другого, приобретайте по крайней мере Новый Завет, Деяния св. Апостолов, Евангелие – постоянных наших наставников» (Златоуст). «Обогащать же себя словом Христовым – премудро. Неразумно делает тот, кто только ум обогащает словом Христовым, а о сообразовании с ним сердца и жизни нерадит. Оно у него лежит мертвым, а не живет. Живет оно только тогда, когда проходит в чувство и жизнь, Немудро богатиться ведением слова Божия наипаче тот, кто, при обсуждении смысла его, одному своему уму верит, а не поверяет своих соображений общностию верования всех верующих». «В христианском обществе взаимно-обучение идет само собою: пастыри учат паству, старшие – младших, родители – детей, учители – учеников, власти – подвластных» (преосв. Феофан).

О молитве чрез псалмы, пения (гимны) и песни (оды) Апостол говорит в послании к Ефесянам (5:18–20). Подобным образом Тертуллиан советовал утешаться пением псалмов и гимнов христианским супругам. Посему можно думать, что здесь говорится о пении домашнем, а не церковном. Имея это в виду, св. Иоанн Златоуст и другие толковники усердно толкуют о необходимости сердечной молитвы, какою молился Моисей, пред переходом через Чермное море. «Ешь ли, пьешь ли, отправляешься ли в путь, все делай во имя Божие, т. е. призывая Бога на помощь. Берись за дело, прежде всего помолившись Богу. Все совершай во имя Господне, и все будет у тебя благопоспешно. Чествуемый призыванием, Бог воздает честь дарованием благополучного хода делам». «Будем благодарить Бога во всех случаях. Благодарить в счастии легко. Нет ничего святее того языка, который благодарит Бога в несчастиях! Находясь в беде, будем размышлять о больших бедствиях; найдем такие, и будем благодарны. Будем усердно благодарить Бога за все. Таким образом и несчастия прекратятся, и жить мы будем во славу Божию, и получим обещанные блага» (Златоуст).

Обращаясь к разным положениям Христиан, Апостол прежде всего определяет супружеские отношения, причем женам внушает повиновение мужьям, а мужей увещевает любить своих жен и быть к ним снисходительными. Св. Иоанн Златоуст, обращая внимание на то, что Апостол заповедует женам иметь повиновение о Господе, говорит: «повинуйтеся о Господе, – вместо: повинуйтесь для Бога, – так как это украшает вас. Повиновение же я разумею не рабское, будто к господам, и не то, которое зависит от природы, но которое бывает для Бога». «Видя себя любимою, жена бывает дружелюбна, а встречая повиновение, муж бывает кроток. Посему, подчиняется жена, муж не величайся; и ты, жена, когда любит тебя муж, не надмевайся. Бог подчинил ее тебе для того, чтобы она была более любима: а любить тебя, жена, внушил Он мужу для того, чтобы лучше тебе было подчиняться. Не бойся подчинения, ибо подчиняться любящему не трудно». Относительно прибавки Апостола о том, чтобы мужья не огорчались, преосв. Феофан замечает: «этим Апостол внушает мужьям быть снисходительными к женам, когда тем случается в чем-либо не угодить. Не имел ли в виду св. Павел и некоторых естественных недостатков, кои, оказавшись, раздражают мужей?» «Муж ты имеешь нужную власть по природе; имей же и союз по любви. Сей союз позволяет терпеть слабейшую. Итак, любить есть дело мужей, а уступать – дело жен» (Златоуст).

Детям Апостол внушает послушание, а родителям спокойное отношение к детям, имея в виду, что горячность любви родительской, как в научении добру, так и в послаблениях, нередко ведет к тому, что дети приходят в раздражение и теряют должное отношение к родителям, в особенности когда эта горячность не бывает одинаковою по отношению ко всем детям, а также когда родители переходят границы строгого отношения и действуют не по любви, а по злобе и ненависти, легко возникающих при виде бесплодности родительских горячих (хотя иногда и неправильных) попечений. «Родители естественно всею душою радеют о детях, и дети всею душою преданы бывают родителям. Но коль скоро начнет оказываться непослушание, родительские очи уже не любовно смотрят на детей, и сердце их не мирно к ним. Это не замедлит отразиться и в сердце детей, – и разлад зародился. Для удержания детей в полном всегдашнем послушании Апостол поставляет побуждением то, что это благоугодно Господеви. Кто из благоугождения Богу повинуется родителям, того не отклонит от сего повиновения самый неправый образ действования родителей, ибо он, повинуясь, не им угождать старается, а Господу. Отсюда само собою следует, что только то и может поставить такого в необходимость не послушаться, когда родителями требуется, что не благоугодное Господу». Мерою неудачных попечений о детях Апостол ставит детское уныние, т. е. подавленность, что, конечно, неприятно и родителям, всегда желающим, чтобы их дети были бодрыми, преуспевающими. Между тем, за унынием неизбежно следует апатия и отчаяние, или огорчение, и всяческое непослушание и своеволие, не знающее границ. «Смотри какая мудрость! как преклоняет Апостол сердца родителей! Ибо вся забота у отцов о том, чтоб их дети не унывали» (Феофилакт).

Рабам Апостол повелевает служить своим господам усердно и вседушевно, а не лицемерно, ибо, исполняя свой долг, заповеданный Христом, они тем самым служат как бы Самому Господу, а не потому, что они рождены рабами или куплены, как вещи. Они до плоти – рабы, а по духу христианской жизни – сыны Божии, которым уготовано величайшее наследие на небесах, что и будет им воздаянием за рабскую их службу, за все те переутомления или недочеты, которые могут казаться остающимися за господами. Верным рабам Своим Господь уплатит за все, что они делают на земле во славу Его, какого бы рода ни были их служения и как бы они ни были тяжелы, подобно древним рабским служениям. По словам св. Иоанна Златоуста, Апостол говорит как бы так: «сделай, чтобы работа, обязательная для тебя по закону, шла у тебя по страху Божию. Тогда пусть не видит тебя господин твой, ты будешь делать должное и относящееся к чести и пользе его, ради недремлющего ока Божия. Заповедуя работать от души, Апостол делает их вместо рабов свободными. Ибо «от души» значить – с благорасположением, не с рабскою необходимостью, а с свободным самоохотным произволением». «Христианское помышление могло наводить смущение: мне следует вышних искать, горняя мудрствовать, а тут заставляют работать суете и тлению. Апостол утешает: не смущайся, работая, ты ничего не теряешь в небесном и нетленном. Апостол говорить: если будете работать, как заповедую вам, яко Господу, то Господь даст вам блага высшие тех, каких наследниками могли бы вас сделать. У Господа вы уже наследники. Вы Господу работаете, а Он не оставляет рабов Своих тщими (преосвящ. Феофан).

Переходя к определению обязанностей господ, Апостол утешает обижаемых господами тем, что есть воздаяние Небесного Судии, Который в свое время воздаст всем должное, не взирая на личную важность или малость положения. В древности рабы, как и ныне слуги разные, нередко больше выносили притеснений не столько от высоких господ, сколько от своих сослуживцев. Рабы, приставленные к рабам, нередко истязали их самыми ужасными муками наказаний. Были и другие примеры, – например, что приставники оказывались рабами неверными. Они бездельничали и пьянствовали. По изъяснению блаж. Феофилакта, Апостол как бы говорит так: «раб Христианин, неоправдывающий господина, пусть не думает, что избегнет осуждения. Ибо нелицеприятлив Христос, чтоб грех его против господина оставить ему только потому, что он Христианин. Впрочем, хотя, как кажется, к рабам говорит Апостол: нет на лице зрения у Бога, – но господа должны принимать сии слова, как очень подходящие к ним». «Поскольку господами бывают и люди несправедливые, то Апостол и присовокупил: а обидяй восприимет. Если господа и не воздают вам за служение добром, то есть Праведный Судия, Который не различает ни раба, ни господина, но произносит справедливое определение» (Феодорит). «Положение рабов было тяжелее и мрачнее всех; поэтому следовало осветить его христианскими воззрениями на дело их работы и их укрепить утешительными обетованиями. Естественно было придти им к вопросу, не освобождает ли их духовное их преимущество пред господами, а если господа были верующие, то равенство с ними – от власти их и от повиновения им? Апостол пишет им: нет, повинуйся. Вы приняли нечто лучшее – в духе; тело же ваше осталось во власти господ» (преосвящ. Феофан).

Господам Апостол заповедует поступать с рабами справедливо, сообразно с их правами юридическими и заслугами, не обижая их, имея в виду, что и сами господа не останутся безнаказанными за бесчеловечное отношение к слугам своим и нерадение о них, как духовных братьях и чадах Божиих.

Св. Иоанн Златоуст вопрошает: «что есть правда? Что уравнение?» И отвечает: «одно и то же, именно: доставлять рабам все в достаточном количестве и не допускать, чтоб они с нуждами своими обращались к другим, но вознаграждать их за труды». «Уравнением назвал Апостол не равночестность, но надлежащее попечение, каким и слугам надлежит пользоваться от господ» (блаж. Феодорит). «Господа позволяют себе неправости по отношению к слугам, наиболее всего – по ложному чувству полной своей независимости. Апостол подсекает их смелость, уверяя, что они не независимы, имеют и сами Господа, пред Коим ответны, и Который потребует от них отчет в делах, как они требуют отчета от слуг в их делах. Так вы с рабами, по отчетности и зависимости, равны» (преосвящ. Феофан). «Почему следует вам относиться к ним, как сорабам. Как они вас, так и вы имеете Господа. Итак, в нюже меру мерите, возмерится вам» (блаж. Феофилакт).

Обращаясь к учению об общих обязанностях, Апостол учит молиться в терпении и бодрости, разумея постоянные молитвы частные и многосложные моления общественные, которые тогда представляли множество затруднений и даже опасностей от различных врагов.

Как бы пользуясь случаем, Апостол просит молиться о нем и его сотрудниках, чтобы Господь помог им проповедовать Евангелие достодолжно, с успехом и славою, не подвергаясь опасностям и не подвергая оным тех, кому они открывают тайны христианского учения, которые тогда, среди языческого мира, возвещались с тою разборчивостию и опасливостию, с какою заповедал делать это Сам Господь наш, сказавши: не мечите бисер пред свиниями (Мф. 7:6). Св. Иоанн Златоуст говорит: «так как терпение в молитвах часто наводит скуку и разленение, то говорит: бодрствующе, т. е. трезвенствуя, не влаясь. «Бодрствующе в ней со благодарением». Да будет, говорит, вашим делом благодарить за явные и неявные благодеяния, за то, что Он во благо нам сотворил, и за царство и за геенну, и за скорби, и за утешение». «Просит же их молиться о себе, говорит блаж. Феофилакт, не только смиренномудрствуя, но и показывая силу братской молитвы. И он имел нужду в помощи свыше, каковую в большей мере имела ему доставить молитва братий. Этим же словом Апостол хотел ввести их в труд молитвенный. Ибо, ежели о нем нужна молитва, тем паче о них самих». «Прибавим», пишет преосвящ. Феофан: «если он чувствовал нужду прибегнуть к общей братской молитве верных, то кто осмелится быть столько самонадеян, чтоб мечтать обойтись без помощи братской молитвы, оставаясь с одною своею? Апостол здесь делом выразил долг Христиан и молиться друг о друге и просит друг друга молиться. «Какую тайну Христову имеет в мысли Апостол? Не тайну только вообще спасения, но паче тайну призвания язычников в Церковь Божию (сравн. 1:26; Еф. 3:6). За сию то тайну преимущественно и связан св. Павел».

Научая Христиан обходиться с неверующими благоразумно, он советует им сообразоваться с современными обстоятельствами. В частности же он учит говорить всегда так, как прилично Христианам (с помазанием и солию), т. е. приятностию и правдою, соображаясь притом и с личным восприятием или состоянием духа каждого слушателя или совопросника.

По слову Иоанна Златоуста, «то, что Христос говорит ученикам, внушает теперь и Апостол Павел. Что же говорит Христос! «Се Аз посылаю вас яко овцы посреде волков: будите убо мудри яко змия, и цели яко голубие» (Мф. 10:16); т. е. бывайте осторожны, не подавая никакого повода уловить вас. Для того и прибавлено: «ко внешним», дабы мы знали, что по отношению к своим членам нам не столько нужно осторожности, сколько по отношению к чужим; ибо между братьями больше снисходительности и любви. Но и здесь нужна осторожность, а тем более она нужна между чужими, потому что жить между неприятелями и врагами – не то, что между друзьями... Пусть только из за проповеди будет у вас борьба с ними: ни от какой другой причины она не должна происходить; ибо если у вас будет с ними вражда из за чего-нибудь другого, наприм., если не станем платить податей, если не будем воздавать приличных почестей, если не будем смиренны, то и нам не будет награды, и они сами сделаются хуже, и их обвинения будут иметь вид справедливости». По изъяснению блаж. Феодорита, Ап. Павел говорит как бы так: «да будет слово ваше приятно (помазанно = благодатно), имея обрадывающий и обвеселяющий тон; однакож да не впадает око в безразборчивость, и необузданность, но да будет и сдержанно. Ибо это означает соль (благоразумие). Как пища, если не посолена, неприятна, а если пересолена, то и в рот ее не возьмешь, – и в том и в другом случае не есть съедобна, так и слово». «Предлагать учение надлежит иначе неверному, а иначе верному, иначе совершенному, а иначе несовершенному, иным образом немощному, а иным здоровому» (блаж. Феодорит). «Апостол внушает, чтобы речь о вере была заводима в приличном месте и в благоприятное время. Пред теми же, кои с яростию восстают, лучше уступить (удерживаясь на время). В таком случае уступая побеждаешь» (Амвросиаст). «Действуй всяк так, чтобы с одной стороны образом своего действия не раздражать против себя язычников, а чрез себя и против всего общества христианского, а с другой – не пропустить случая привлечь к вере показывающих предрасположение к ней, могущих уверовать» (преосвящ. Феофан).

В послесловии Апостол сначала сообщает одобрительные отзывы о Тихике и Онисиме, с которыми послал послание (7–9), потом передает поклоны (10–15) и поручения (16–17), и наконец высказывает заключительное приветствие и благословение (ст. 18). Апостол почти однеми чертами обрисовывает Тихика и Онисима, называя их верными и возлюбленными, но говоря о первом (т. е. Тихике), он прибавляет, что он – служитель (диакон) и сотрудник. Ему, как более близкому к себе (Павлу), он поручает рассказать все о себе и сообщить о них, а обоим вместе – о всех Римских обстоятельствах, в которые мог быть достаточно посвящен и Онисим, бывший прежде слугою Филимона, обращенный Павлом и отправленный им обратно к своему господину, от которого он убежал и которому он теперь должен был представить особое Павлово послание (к Филимону).

«Смотри, каково благоразумие Павлово», говорит св. Иоанн Златоуст: «он помещает в посланиях своих не все, а что необходимо, в чем есть настоятельная нужда; и это – потому, во-первых, что не хотел слишком распространять оные; во-вторых, чтобы представить больше чести лицу отходящему (с посланием), дабы ему было что рассказывать; в-третьих, дабы показать, как сам он к нему расположен, потому что в противном случае не сделал бы ему такого доверия; наконец, было что-нибудь такое, чего не нужно было выставлять в письмени». «Здесь Апостол показывает сильную любовь; по таким именно побуждениям послал к ним Тихика».

К этому преосвящ. Феофан прибавляет: «надобно думать, что слова: «да разумеет яже о вас», имеют в устах Апостола ближайшее отношение к содержанию послания. Не внешний быт у Апостола главное, а то, как идет дело спасения. Он хотел напрячь их внимание и ревность, чтобы зорко осмотрелись, все ли исправно, а требующее исправления исправили». «Может быть, у Колоссян были и какие-либо неприятности, требовавшие утешения, но не так большие, чтобы поминать о них особо в послании; довольно было наказать о них Тихику». «И с какою радостию (Колоссяне) должны были встретить сего вестника! И это тем более, что вести не содержали ничего крайне неприятного. Узы, сами по себе ужас наводящие, облегчены были для Апостола некоторыми снисхождениями, по коим он мог принимать кого хотел, и писать к кому хотел». «Нельзя не видеть мудрости Апостола и в том», говорит блаж. Феодорит, «что утешать предоставил одному Тихику, поскольку они знали, что Онисим – раб, и вероятно огорчились бы тем, что вчерашний день бывший раб вдруг признан способным утешать и учить целую Церковь».

Шлются приветы Колоссянам от Аристарха, Марка и Густа. Все эти лица, бывшие сотрудниками Павлу, причтены к лику 70-ти Апостолов.

Аристарх упоминается первым, как наиболее неразлучный с Павлом. Прилепившись к Павлу в Македонии (Солуне), он был с Павлом в Ефесе (Деян. 19:29), Елладе (Деян. 20:4); разделил с ним тяжелый путь в Рим (Деян. 27:2) и нелегкое пребывание в Риме, которое Павел называет пленом, а Златоуст находит худшим плена, «ибо когда враги возьмут пленников, то прилагают о них свое попечение, заботясь о них, как о своей собственности; а его, как врага, все гнали и преследовали побоями, мучениями, оскорблениями и клеветами». В послании к Филимону Аристарх называется сотрудником Павла (ст. 23). Память его ублажается апреля 15-го и сентября 27-го.

О Марке говорится в книге Деяний еще больше. Св. Ап. Петр, после чудесного избавления его из темницы, пришел в дом матери Марка (Иоанна). В это время были в Иерусалиме дядя Марка Варнава и Павел, принесшие милостыню из Антиохии. Возвращаясь обратно, они взяли с собою Марка (Деян. 12:12, 25; 13:5), но он вскоре оставил их (13:13). Преосвящ. Феофан полагает, что Марк был послан к Павлу материю его и братом ее Варнавою, и что, после пребывания у Павла в Риме, он должен был возвратиться в Иерусалим чрез Колоссы, где Христиане, по заповеди Павла, должны были принять его с возможно полною любовию, как мужа, много потрудившегося для веры Христовой. Память св. Марка-Иоанна – 27-го сентября и 4-го января.

Об Иусте в книге Деяний сообщается, что он был избираем в число 12-ти Апостолов вместе с Матфием (1:23). Св. Димитрий Ростовский сообщает, что он был епископом в Елевеерополе. Вместе с другими 70-ю Апостолами он ублажается 4-го января и особо – октября 30-го.

Для объяснения слов Апостола о том, что эти три лица были единственными его утешителями в Риме и сотрудниками, важное значение имеют следующие слова Иоанна Златоуста: «он укрощает гордость Иудеев, а их (Колоссян из язычников) ободряет тем, что сущих от обрезания не много, а большая часть верных – из язычников.

Передав приветствия от сотрудников своих из Иудеев, Апостол приветствует теперь Колоссян от лица их деятеля Епафраса а потом и от других из числа язычников.

Епафрас был главным сотрудником Ап. Павла по обращению и наставлению в вере Колоссян*). Он был прислан ими в Рим к Апостолу, который надеялся, что он может и опять возвратиться к ним, а потому он так и свидетельствует о нем всесторонне, т. е. как о его общем достоинстве, так и в особенности о его заботливости об оставленных им пасомых, о которых ему теперь за дальностию расстояния, разделяющего их, оставалось только молиться, что он и делал, по свидетельству Павла, постоянно и усиленно молясь об утверждении Колоссян, а равно и Христиан, находящихся в Лаодикии и Иераполе, в вере и усовершенствовании в жизни святой.

По изъяснению преосв. Феофана, Павел как бы говорит так: «Епафрас, указавший мне опасность, к коей находитесь, и побудивший меня написать вам послание, подвизается теперь в молитвах о том, чтобы вы стояли – пребывали твердыми в принятом учении и в усвоенных правилах жизни, не поддаваясь внушениям лжеучителей». Достойно замечания, что для Славянского слова «болезнь» и Русского «заботу» могли дать древние разночтения слова «ревность», которые ввелись постепенно оба, как выражающие по существу одно и то же, так как великая ревность выражается в состоянии, равном болезненности. То же можно сказать и о постоянной заботе (смотр. подробнее у Н. Мухина, стран. 267–8).

*) Об Епафрасе подробно сказано в предисловии и в объяснении на 8-ой ст. 1-ой главы.

Из других сотрудников Апостол упоминает Евангелиста Луку и Димаса. Св. Лука был Антиохиец. Обращенный к вере еще Самим Иисусом Христом и удостоенный Его видения на пути из Иерусалима в Еммаус, он со всею ревностию отдался делу Христианства, служа ему всеми своими богатыми талантами: как писатель (Евангелия и книги Деяний), врач и живописец. Встретившись на родине с Павлом, он потом не разлучался с ним до смерти и описал многие его труды. Не удивительно, что Апостол называет его возлюбленным, каковым он несомненно был и есть для всех Христиан, дорожащих его трудами, как совершенными при жизни, так и действующими вечно в его творениях, которые он писал по действию Духа Божия и трудолюбно все испытуя о виденном и слышанном им (Лк. 1:1–2). «Возлюблен же был св. Павлу Лука, – говорит один древний толковник, – потому, что, все оставя, всегда последовал за Апостолом сим». Евангелисту Луке приписывается основание Церкви в Фивах Виотийских, где он и скончался, имея 80 лет от роду. Память его ублажается октября 18-го.

О Димасе Апостол не говорит ничего одобрительного, так как, вероятно, не усматривал сего. Во 2-м послании к Тимофею Апостол пишет, что Димас оставил его, возлюбив нынешний век (4:10).

Относительно передачи приветствия Лаодикийцам и Нимфану св. Иоанн Златоуст замечает: «смотри, как Апостол сближает их и как привязывает их друг к другу: не целованием только сим, но паче тем, что потом велит передать им и самое послание для прочтения». «Нимфам, надо полагать, был пресвитер, заступивший место Епафраса. Вся семья его состояла из верных. У него бывали и собрания церковные» (преосв. Феофан).

Делая распоряжение относительно прочтения его послания, Апостол, очевидно, выразил, чтобы это сделано было более торжественно, т. е. при всей совокупности членов Церкви Колосской. А так как Лаодикия была недалеко от Колосс, то внушается поскорее прочесть послание и там. Относительно же прочтения в Иераполе и других местах предоставляется времени и обстоятельствам, благоприятным для сего. Особенную услугу в этом деле мог оказать Архип, как важнейший местный церковный деятель (Флм. 1:2). Поэтому он возбуждается к ревностному служению с особенным внушением ему, с напоминанием, что он служит Господу Богу. По изъяснению блаж. Феофилакта, «два внушения Апостол делает одним словом о Господе: его (Архипа) делает более заботливым о том, чтобы совершать свое служение, как дело Господне; а их склоняет охотнее подчиняться ему, показывая, что они от Бога отданы ему на руки». По сообщению Фотия, Архип был епископом Колосским после Епафраса. Память его – 19-го февраля и 22-го ноября.

О написанном из Лаодикии св. Иоанн Златоуст замечает: «справедливо утверждают некоторые, что здесь разумеется не послание Павла к Лаодикийцам, а их послание к Павлу; ибо не сказал он: написанное к Лаодикийцам, а говорит: написанное от Лаодикии *)».

*) Новейший наш толковник (Н. Мухин) считает написанное от Лаодикии за послание Павла к Ефесянам (271 стр.). Можно сказать, что обстоятельства написания сих посланий совпадают; но нельзя не удивляться, почему таковое мнение не разделяется древними толковниками, начиная с Иоанна Златоуста, блаж. Феодорита, Феофилакта, который предполагает, что здесь разумеется первое послание к Тимофею. «Не насилуя текста, нельзя полагать, что здесь разумеется послание св. Павла к Лаодикийцам, – говорит преосвящ. Феофан, – но или послание Лаодикийцев к св. Павлу, или послание св. Павла из Лаодикии, писанное им кому-либо, или куда-либо». «Можно предположить, что кто-нибудь из Лаодикии писал к св. Павлу, изображая беду, грозящую Церкви Лаодикийской и Колосской от лжеучителей. Письмо это было вручено им Тихику, чтобы он дал его прочесть Колоссянам для пояснения своего послания».

О написании приветствия своею рукою Апостол говорит для подтверждения подлинности сего послания. Кроме того, по замечанию св. Иоанна Златоуста, это было знаком особенной его близости. «Видя его письмена, Колоссяне ощущали веяние особенной расположенности к себе Павла, и сами особенно располагались к нему и к написанному в послании *)». Заповедь о памятовании уз Павла дана для возбуждения к подражанию ему в перенесении страданий за веру. «Знать, что Апостол в узах, и непрестанно о том помнить – было для Колоссян сильным побуждением к перенесению всяких искушений за истину, и очень сближало их с ним (Фотий). «И нам надлежит памятовать всегда сии узы, и от сего памятования приобретать пользу, и молиться о том, чтобы не впасть в искушение, а если будет это с нами, любить Божие домостроительство, и показывать собственное свое мужество, и призывать на помощь благодать Божию» (блаж. Феодорит). Вот почему и Колоссянам Апостол, в заключении своего послания, преподает всем благодать Божию, немощная врачующую и оскудевающая восполняющую. «Посылает им благодать, с помощью коей могли бы они исполнить все, заповеданное в послании. И для спасения и для совершения всего спасительного нужна благодать» (Фотий). Аминь.

*) Только о послания к Галатам можно сказать, что все оно писано рукою самого Ап. Павла (6:11); прочие же писаны частию самим им (в начале и конце), частию же под его диктовку разными писцами (см. Рим. 16:22; 1Кор. 16:21; 2Сол. 3:17. Сравн. у Н. Мухина, стран. 275).