III. Состояние церкви по вере и нравственности

С усердием приняли предки наши Христианство; еще с большим усердием они содержали его и следовали его внушениям. Летописцы хвалят их веру, говоря, что она «преспеваше везде и цветяше и сияше, яко солнце»; хвалят также их благочестие, замечая, что повсюду в Руси множахуся людие христианстии зело, созидающеся и ходяще во страсе Божии²⁶⁵. Святитель Иларион, Митрополит Киевский, спустя несколько лет по смерти равноапостольного Просветителя России, уже взывал к нему: «встань от гроба твоего, честная главо, и посмотри на сына своего Георгия (Ярослава)…; посмотри и на благоверную сноху твою Ирину; посмотри и на внуков и на правнуков твоих, как они живут, как Господь хранит их, как содержат они благоверие, тобою преданное, как часто посещают св. храмы, как славят Христа, как покланяются Его имени; посмотри и на город, сияющий величием, посмотри на процветающия церкви, посмотри на возрастающее Христианство; посмотри на город, освящаемый и блистающий иконами святых, благоухающий фимиамом, и оглашаемый хвалами святыми и божественными песнопениями, – и видев все сие, возрадуйся, возвеселись и восхвали благаго Бога, тако строящего»²⁶⁶. Этот дух, дух всеобщей набожности и благочестия наших предков, выражался:

а) В построении и украшении ими храмов Божиих и вообще в сердечной привязанности их к Церкви и богослужению. Не только каждый Князь, но и каждый почти, более достаточный, подданный считали для себя как бы непременным долгом соорудить одну и даже несколько церквей, или, по крайней мере, сделать на них значительные пожертвования: от того-то храмы Божии и возникали у нас так быстро и в такой изумительной многочисленности: от того-то очень нередко и сияли они, несмотря на всю сравнительную скудость того времени, золотом и серебром и драгоценными камнями. О некоторых Князьях и Княгинях летописи замечают: «ни на чтоже ино упражняшеся, но токмо о церковных потребах», или «хотение имяше ко всем церквам и любови ненасытну о зданиих…, вельми печашеся о созданьи прекрасных Божиих церквей и мнози церкви созда по своей власти»…²⁶⁷. Один из благочестивейших Князей древней Руси, Владимир Мономах, давая детям своим предсмертное наставление, сказал им, между прочим: «первое к церкви: да не застанет вас солнце на постели: тако бо отец мой деяшеть блаженный и вси добрии мужи свершении, заутреннюю отдавше Богови хвалу, а потом солнцу всходящу, узревше солнце, прославити Бога с радостию»…²⁶⁸, – и тем засвидетельствовал, как, обыкновенно, начинали тогда у ас каждый день свой благочестивые люди.

б) В искреннем усердии и уважении к св. обителям, инокам и вообще ко всему духовенству. Многие Князья и бояре сооружали монастыри на собственное иждивение²⁶⁹, смотрели на них, как на свои фамильные, и большею частью погребаемы были в них со всем своим семейством. Так, Ярослав создал в Киеве два монастыря, один мужской во имя Ангела своего, Георгия, другой женский, во имя Ангела супруги своей Ирины (Ингигерды или Анны); Изяслав соорудил в Киеве же монастырь св. Дмитрия; Всеволод – монастырь Андреевский или Яничь, называвшийся так по имени дочери этого Князя Яники, бывшей в нем первой Игуменьей; сыновья Мстислава великого соорудили монастырь при церкви св. Феодора, и назвали его Вотчим, в память отца своего, в нем погребенного (1132 г.)²⁷⁰. Самая обыкновенная похвала Князьям того времени, встречающаяся в летописи, та «монастыри набдя и чернце утешивая, и мирския церкви набде, и попы и весь святительский чин достойною честию чтяше»²⁷¹; или: «чтяше паче меры иерейский и мнишеский чин, подая им еже на потребу, и приимая от них молитвы и благословение»; или: «попы любяше повелику, излиха же черноризцы»²⁷².

в) В высоком уважении и любви к иноческой жизни. Многие Князья и бояре, забывая знатность своего рода, свои богатства и мирские чести, на всю жизнь заключались в стенах отшельнических келий, а другие считали как бы священною необходимостью, по крайней мере, пред кончиною своею принять на себя Ангельский образ²⁷³. Этот обычай постригаться в монашество, занятый Князьями нашими, без сомнения, у Императоров Греческих, начался еще с XI века и постепенно усиливался Первые инокини из Княжеской фамилии, упоминаемые в нашей истории, – это супруга Ярославова Ирина и дочь Вел. Князя Всеволода Анна (или Янка), а первые иноки – Князья Черниговские Никола Святоша и Игорь. В последующее время из Княгинь инокинь известны: Евфросиния, Княжна Полоцкая, основавшая два монастыря, и постригшая также родную сестру свою, двоюродную и двух племянниц, Ольгу, Марию и Агафию²⁷⁴; а из Князей: Всеволод Мстиславич, Давид Ростиславич Смоленский²⁷⁵, еще какие-то благов. Князья схимонахи, Феодосий, Савва, Стефан и Филипп, упоминаемые в одном древнем синодике Киево-Печерской Лавры, прежде Игоря убиенного²⁷⁶. Вообще страсть к пострижению в монашество доходила до того, что благоразумное духовенство иногда принуждено было удерживать от этого Князей своими советами, как поступил Киево-Печерский Игумен Поликарп с В. К. Ростиславом ²⁷⁷, и разумнейший из Князей того времени Владимир Мономах счел нужным заметить своим детям в последнем поучении, что не одиночеством, не чернетьством и не голодом, как иные добрые люди терпят, заслуживается милость Божия²⁷⁸.

г) В путешествии ко святым местам Иерусалимским. Путешествия эти начались у нас, по всей вероятности, еще с самого введения в Россию Христианства²⁷⁹. В XI веке они были уже довольно обыкновенны: вспомним о странниках, проходивших через Курск во св. град, с которыми препод. Феодосий, еще юноша, отправился было туда же тайком от своей матери²⁸⁰; а некоторые, наприм. препод. Варлаам, первый Игумен Киево-Печерский, совершали тогда эти странствования по два раза²⁸¹. В XII веке они еще более усилились: Русский Игумен Даниил, бывши в начале этого века во Иерусалиме, видел там многих своих земляков богомольцев из Новгорода и Киева²⁸²; вскоре путешествовала туда же препод. Евфросиния, Княжна Полоцкая, и вообще число Русских поклонников было так велико, что в Иерусалиме существовал даже, для пристанища их, особый Русский монастырь²⁸³, и мудрое духовенство наше принуждено было по временам брать некоторые меры предосторожности и против этой страсти к паломничеству, доходившей иногда до крайности²⁸⁴.

д) В глубоком уважении к подвижникам, отличавшимся святостью жизни, каковы были препод. Антоний и Феодосий. Не только простой народ и бояре, самые Князья имели обыкновение посещать их обители, просить у них советов и благословения, особенно в важных случаях, нередко разделять с ними убогую их трапезу и принимать их в своих княжеских теремах со всеми знаками благоговения. Так В. К. Изяслав любил ходить к преподобному Феодосию для беседы уединенной, и часто довольствовался его скудной трапезою; В. К. Святополк, готовясь к войне или путешествию и по возвращении в свою столицу, всегда испрашивал молитв и благословения у Печерского Игумена над гробом препод. Феодосия²⁸⁵; В. К. Ростислав-Михаил имел обыкновение всякую субботу и воскресенье великого поста приглашать к трапезе своей двенадцать старцев Феодосиевой обители и Архимандрита, беседуя с ними в это время о добродетелях христианских, а в субботу Лазареву и всех старцев, наделяя их, по окончании трапезы, разными дарами²⁸⁶.

е) В делах Христианской милостыни и вспомоществования всем нуждающимся, сирым и вдовицам. Эта добродетель, освященная в высокой степени примером самого равноапостольного Просветителя России, была одною из первых, господствовавших тогда в нашем отечестве. Как высокого ценили ее, можно видеть из наставления Владимира Мономаха своим детям: «милостыню творите неоскудну, то бо есть начаток всякому добру»…, и далее: «всего же паче убогих не забывайте, но елико могуще, по силе кормите, и придавайте сироте, и вдовицю оправдите сами»…²⁸⁷. О Князьях того времени всего чаще встречаются отзывы в летописи: «милостив бяше паче меры, тем и не щадяше именья своего раздавая требующим»… или: «любовь имеяше ко всем, паче же милостыни прилежаше…, паче всего дивную любя и славную милостыню»…²⁸⁸. По смерти Князя, все движимое имущество его обыкновенно раздавалось церквям, монастырям и нищим²⁸⁹.

ж) В некоторых благочестивых обычаях наших Князей и всего войска, наприм. пред отправлением на войну причащаться св. Таинъ; в продолжение войны носить при войске св. иконы и победное знамя Христа Спасителя, всечестный Крест; а по окончании войны за успехи приносить Богу торжественные благодарения²⁹⁰.

Впрочем, не должно думать, будто все благочестие наших предков ограничивалось только внешними добрыми делами и обрядностью: если мы указываем на дела внешние, то потому что внутренние расположения сердец доведомы одному сердцеведцу Богу, а нам возможно судить о ближних лишь по наружной их деятельности. Не так понимали тогда благочестие сами наши предки: В. К. Владимир Мономах, в последний раз поучая детей своих, говорил им не только о частом посещении храмов, о земных поклонах, о ночном пении во славу Божию, о милостыне; но вместе и о непрестанном покаянии во грехах, о братской любви ко всем, о уважении к старшим, о соблюдении правды в слове и деле, настаивая особенно: «первое, Бога деля и души своея, страх имейте Божий в сердци вашем…; се же конец всему: страх Божий имейте выше всего»…; и также: «паче всего гордости не имейте в сердци и уме»…²⁹¹. И летописи, повествуя о благочестивых Князьях наших того времени, восхваляют не только их усердие к построению церквей и св. обителей, их любовь к иноческой жизни и под., но и многие другие высокие Христианские добродетели. Так о В. К. Изяславе говорится: «бе незлобив нравом, криваго ненавиде, любя правду, не бе в нем льсти, не вздая зла за зло»²⁹²; о В. К. Владимире Мономахе: «всею душею взлюби Бога…, потщися Божьи хранити заповеди и Божий страх присно имея в сердци…, не взношашеся, ни величашеся, но на Бога взлагаше все…, добро творяше врагом своим…, и дар си от Бога прмя, да егда ва церковь внидяшеть и слыша пенье, абье слезы испущашеть»…²⁹³; о В. К. Андрее Боголюбском: «от млады версты Христа взлюби…, не омрачи ума своего пьянством…, правда и истина с ним ходяста и иного добродеянья много в нем бяше»…²⁹⁴. Подобные же отзывы встречаются о князьях – Глебе, Ярополке, Всеволоде, Святославе, Константине и других²⁹⁵.

Такой дух всеобщей набожности и благочестия, господствовавший тогда между нашими предками, отчасти объясняется самими обстоятельствами. То было время введения к нам Христианства и первых действий его на народ Русский; а св. вера Христова, сильно действующая на ум и сердце человеческое всегда и везде, особенно сильно действует на людей, как показывает история, при первом своем водворении в какой-либо стране, когда новообращенные, вместо прежних пустых и ничтожных понятий своих языческих, в первый раз слышат высокие и отраднейшие истины Евангелия, возбуждаются его небесными обетованиями истинной добродетели и поражаются страшными угрозами его за нечестие и пороки. Возьмем также во внимание свойства нашего народа. Русский человек большею частью был еще тогда груб и не образован, но за то он имел ум простой, неиспорченный вольнодумными теориями и взглядами, и, значит, самый способный к принятию в себя истин веры Христианской; имел сердце не закоренелое в пороках и мягкое, и след. самое покорное всем наставлениям пастырей и учителей Церкви: каких-либо сомнений в вере или упорного противления духу благочестия не знают подобные люди. Чрезвычайно много значили также: а) пример Князей наших, великих и удельных, из которых почти все отличились более или менее истинным благочестием или набожностью и усердием к Церкви, так что этому, как бы наследственному благочестию их невольно дивились летописцы²⁹⁶; б) пример Архипастырей наших, каковы: св. Михаил, благочестивый Иларион, Иоанн добрый, многодобродетельный и чудотворный Ефрем²⁹⁷, Святители Ростовские, Леонтий, Исаия, Пахомий, Кирилл и другие: а известно, как глубоко всегда уважал и уважает народ наш и Царей и Архипастырей своих; в) наконец пример подвижников Киево-Печерских и других, к которым стекались набожные Христиане со всех сторон для испрошения молитв их, для принятия от них совета и назидания²⁹⁸. Не мало воспитанию предков наших в благочестии способствовало и бедственное состояние отечества, которое еще со смерти св. Владимира, а особенно со смерти Ярослава, внутри почти непрестанно терзали страшный междоусобия Князей, а со вне громили Литовцы, Половцы и другие враги: и замечательно, что тогда все смотрели у нас на эти бедствия, как на казни Божии за развращение нравов, как на глас Отца небесного, зовущий к покаянию и исправлению жизни²⁹⁹. Этот же глас слышали предки наши а) и во многих необычайных явлениях природы, каковы были: в 1064 г. неоднократное восхождение солнца без ярких лучей, а только в виде месяца, явление кровавой звезды на западе в продолжение целой недели и обратное течение Волхова, продолжавшееся пять дней; в 1092 г. землетрясение не сильное, но сильно подействовавшее на народ; в княжение Мономахово еще два землетрясения, одно совершенное затмение солнца, редкая засуха и страшная буря, срывавшая дома и потопившая множество скота в Волхове; пред нашествием Татарскими комета необыкновенной величины, целую неделю показывавшаяся на западе и необыкновенная засуха, от которой леса и болота воспламенялись, густые облака дыма затмевали солнце, и птицы, к изумлению людей, падали мертвыми на землю³⁰⁰; б) и в грозных событиях общественных, каковы были: голод в 1023 г. в Суздале и спустя немного в области Новгородской; голод и вместе мор в 1092 г. во многих областях, когда в одном Киеве, от 14 Ноября до 1 Февраля, умерло около 7000 человек; появление саранчи в 1094 году, дотоле неизвестной нашим предкам, которая истребила всю жатву; страшный пожар, в Киеве при Владимире Мономахе, продолжавшийся два дня и испепеливший большую часть города с 600 церквами, и еще двукратный голод в Новгороде в 1128 и 1161 годах, столько сильный, что жители принуждены были питаться корой березовою и липовым листом³⁰¹; в) наконец, – слышали в чудесах и знамениях, какие совершил Господь в церкви нашей, особенно чрез нетленные останки угодников своих св. страстотерпцев Бориса и Глеба, св. равноапостольной княгини Ольги, преподобного Феодосия Печерского и многих других³⁰².

Но воздавая, таким образом, полную справедливость духу веры и благочестия наших предков, умолчим ли и об их недостатках в том и другом отношении? А эти недостатки были и очень немалые. Главнейший по отношению к вере состоял в том, что многие, принадлежа к Церкви Христовой, не хотели отстать и от своих прежних языческих суеверий. Св. Владимир, в церковном уставе своем, уже берет меры против людей, которые молились «под овином и в роще или у воды» и не забывали древних потворов, чародеяний и волхвований». Митрополит Иоанн также упоминает о Христианах, «иже жрут бесом и болотом и колодязем»³⁰³; препод. Нестор горько упрекал своих современников за то, что они «нарицающеся Христиане, а погански живуще», оставались пристрастными ко многим суеверным обычаям³⁰⁴; в вопросах Кирика встречается известие о женах, которые носили любимых детей своих на молитву не к священнику Христианскому, а к волхвам³⁰⁵. И вообще известия об этих волхвах, которые неоднократно появлялись в разных местах России, и почти всюду увлекали за собою толпы народа, показывают, как слаба еще была тогда эта сторона в наших соотечественниках. Не меньшие недостатки их известны и по отношению к благочестию. Были люди, которые «без страха и без срама» имели по две жены, держась древнего Славянского обычая многоженства; были и такие между простым народом, которые вступали в брак без церковного благословения и тайнодействия, считая это церемонией, установленною только для князей и бояр, и довольствуясь одним каким-то языческим обрядом плескания; некоторые в продолжение целого года не приобщались св. Таин³⁰⁶; весьма многие любили только общественные игрища, «трубы, гусли, скоморохи, позоры деюще от беса замышленнаго дела», а храмов Божиих почти не посещали³⁰⁷, и благочестивый летописец, рассуждая о набегах внешних врагов на Россию, замечает: «да нахожденьем поганых и мучими ими Владыку познаем, егоже мы прогневахом: прославлени бывше, не прославихом, почтени бывше, не почтохом, освятившеся не разумехом, куплени бывше, не поработахом, породившеся, не яко Отца постыдехомся»³⁰⁸. Всего более эти нравственные недостатки наших предков проявлялись в их непрестанных междоусобиях: здесь нередко самые низкие страсти, гордость, злоба, мщение, вероломство, жестокость и другие обнаруживали себя в самой высшей степени; здесь видим с прискорбием, как сын вооружался против отца, брать против брата, дядя или дед против племянника или внука, целые роды княжеские против ближайших родов, и как эти люди, иногда из-за самых ничтожных причин, бесчеловечно проливали родную кровь и кровь добрых своих подданных, жертвовавших для них всем. Бывали случаи, когда, в пылу междоусобных распрей, спорившие забывали не только родство свое, но, казалось, и веру и самого Бога: довольно вспомнить, как поступили воины Андрея Боголюбского, взявши Киев, как беспощадно умерщвляли они всех жителей до единого, и малых и дряхлых, как ограбили они и испепелили не только жилища Киевлян, но и все храмы Божии, в числе их Софийский и Десятинный, все монастыри, похитивши из них с собою и иконы, и сосуды, и ризы, и книги, и колокола и все богатые пожертвования древних Князей³⁰⁹.

Для объяснения всего этого (разумеется, кроме наследственной от прародителей порчи, бывшей как всегда, так и в то время главным источником нравственных недостатков), нужно опять вспомнить тогдашние обстоятельства. Нельзя было вдруг и всем первым Христианам нашим совершенно забыть языческие свои верования, которые всосали они со млеком матерним, коими с самого младенчества были проникнуты их ум и сердце, и которые отзывались в их заветных преданиях и песнях, соединены были со всеми их забавами, играми и празднествами: для искоренения сего необходимо требовалось весьма много времени и усилий, тем более, что народ наш находился в крайнем невежестве и грубости, по которой многие никак не могли понять надлежащим образом высокой проповеди Евангельской, при всей заботливости о том проповедников веры, и думали, как обыкновенно бывало у необразованных язычников, соединить новую религию с древними верованиями отчизны, включивши в число богов своих и Бога Христианского³¹⁰. К этому надобно присовокупить недостаток искусных учителей: из первых наших пастырей, преимущественно Греков, конечно, немногие знали, как должно, Русский язык, а потому, при всей образованности своей и усердии, немногие в состоянии были передавать народу удобопонятно и явственно истины св. веры, показывать ему нелепость его прежних верований, и обличать его пороки.

Для искоренения означенных недостатков употребляемы были разные меры, как пастырями, так и князьями нашими.

Пастыри Церкви, кроме постоянных наставлений, обличений и вразумлений своим пасомым, из снисхождения к простоте и грубости их понятий, и желая удобнее отучить народ от языческих суеверий, по всей вероятности, переводили иногда имена прежних богов его на имена Святых Христианских, усвояя последним и тот круг действования, каким прежде заведовали в быту его первые³¹¹. К такому мнению располагают издревле существовавшие в нашем отечестве прозвания Святых, заимствованные от стихий, климата, времен года, от предметов домашнего быта и сельских занятий: наприм. Илия Пророк, в понятиях простолюдинов, есть доселе представитель грома, заступивший место Перуна; св. Иеремия – запрягальник, св. Феодосия – колосяница, св. Агрипина – купальница; Богдан заменил Даждь-бога, св. Иоанн Креститель Купалу и проч.³¹². Впрочем, может быть, все это измышлено невежеством самого же народа, без всякого участия пастырей. А для того, чтобы отвлечь новых Христиан от некоторых языческих праздников и суеверных обрядов, отправлявшихся в известные дни, пастыри старались противопоставить этим праздникам, в те же самые дни, благочестивые учреждения Христианские, как то: крестные ходы для освящения полей или колодцев, торжественное поминовение убогих собратий в день семика и под.³¹³. Часто также принуждены были наши пастыри употреблять против суеверий и пороков народных епитимии и отлучения от Церкви³¹⁴.

Князья, со своей стороны, для той же самой цели – а) все суеверные действия народа включили в число преступлений, предоставленных суду духовенства, положивши за каждое из этих преступлений довольно тяжкие пени, которые, особенно для бедных, могли быть сильным побуждением оставлять древние языческие обычаи, и – б) старались приготовить для своих подданных образованных пастырей из их же соотечественников, и просветить самый народ во многочисленных училищах. Эту мысль ясно выразил один из летописцев Новгородских, когда сказал, что ученик первого тамошнего Епископа Иоакима, Ефрем, «благословен бысть учити Новгородцев, понеже Русская земля внове крестися, чтобы мужи и жены веру Христианскую твердо держали, а поганскую бы веру забывали»³¹⁵.

Св. обители возникали у нас одна за другою весьма быстро и в значительном числе. Так, описывая, под 1051 г., возвращение препод. Антония с Афонской горы в Россию, летопись замечает, что он с целью найти себе в Киеве приют для подвижничества, ходи по монастырем и не взлюби ни единаго³¹⁶; значит, и в то время существовало уже у нас несколько обителей; а спустя немного, по случаю перемещения из Печерского монастыря в Дмитриевский препод. Варлаама, прямо говорится о монастырях многих, поставленных князьями и боярами³¹⁷. Но, кроме сего, около 70 тогдашних монастырей остались нам известными даже по имени³¹⁸.

Из них до 22 воздвигнуто в России южной. Замечательнейшие из этих монастырей:

В Киеве и его окрестностях: а) монастырь во имя Архистратига Михаила, основанный, вдруг после крещения Руси, первым Митрополитом нашим св. Михаилом на крутой Киевской горе против холма Перунова, как бы в знамение победы быстро водворявшегося у нас Христианства над древним язычеством; б) Киево-Межигорский, воздвигнутый в то же время и, за благословением того же Первосвятителя, прибывшими вместе с ним Греческими монахами, близ Вышгорода на горе, называвшейся Белой Спас, от которой и монастырь назывался впоследствии Спасским; в) Киево-Выдубицкий или Всеволожъ, основанный еще в 990 г. на месте, где пристал к берегу плывший по Днепру Перун, и потом в 1070 г. обновленный и распространенный Великим Князем Всеволодом Ярославичем; г) Георгиевский, заложенный (в 1037 г.) В. К. Ярославом во имя Ангела своего, на западе от Софийского собора, по направленно к золотым воротам, и предназначенный для столования Русских Епископов; д) Ирининский женский, на юг и также не вдалеке от Софийского собора, поставленный (в 1037 г.) тем же Великим Князем, по желанию, как некоторые полагают, своей супруги Анны или Ирины; е) Киево-Пустынно-Николаевский мужеский, доныне существующий: основание ему положено, по мнению одних, будто бы еще Благоверною Княгинею Ольгою над самою могилою Аскольда, в Христианстве Николая, а по мнению других, Мстиславом Владимировичем, сыном В. К. Мономаха в 1113 году; ж) Киево-Кирилловский мужеский, ныне упраздненный, построенный дочерью Великого Князя Киевского Всеволода Ярославича, Польскою Королевою Мариею в 1160 или 72 году. Но знаменитейший из всех Киевских монастырей, явившихся в то время (которых вообще по имени известно до 14), без всякого сомнения, есть – з) монастырь Киево-Печерский, основанный препод. Антонием. Возвратившись со святой горы Афонской, ревностный инок, сначала (ок. 1051–1054) хотел подвизаться уединенно в небольшой пещере, еще прежде ископанной благочестивым Иларионом на месте нынешних дальних пещер, и оставшейся праздною, по избрании Илариона в Митрополита. Вскоре однако ж слава о высоких подвигах Антония начала привлекать к нему многих, искавших пострижения, и он благоволил принять к себе до двенадцати учеников, распространивших его убогое жилище другими пещерами и подземною небольшою церковью. С умножением числа братий, он ископал для себя новую пещеру (где ныне пещеры ближние), и удалившись в нее на совершенное уединение, благословил поставленному им первому Игумену печерскому Варлааму соорудить храм и кельи для помещения братии уже над пещерами: с тех-то пор, замечает летописец, начал называться монастырь печерский. Спустя несколько времени, когда, при втором уже Игумене препод. Феодосии, число братии возросло до ста, препод. Антоний и Феодосий начали помышлять об устроении нового обширнейшего монастыря и церкви, о коей знали они уже задолго прежде, по особенному откровению, благоволение Божие и Божией Матери. Славная церковь сия во имя Успения Пресв. Богородицы, действительно и заложена в 1073 году, при чудесном содействии самой Пресв. Девы и преподобных Антония и Феодосия; но окончена уже по смерти обоих своих благочестивых основателей, при третьем Игумене Стефане (в 1077 г.), который построил при ней новые кельи и перевел в нихъ братию из старого монастыря, кроме немногих; а освящена уже при Игумене Иоанне (в 1089 г.) чудесно собранными для сего Русскими Иерархами. Обитель препод. Антония и Феодосия быстро процвела святостью своих подвижников, и передавши устав свой, принятый ею из монастыря Студийского, всем прочим Русским обителям, почтена была, еще во дни препод. Нестора, и старейшею из всех и честию всех большею³¹⁹.

В Переяславле – а) Михайловский или Ефремов, основанный 1089 году Митрополитом Ефремом, и – б) Вознесенский, ныне кафедральный, основанный к концу XI столетия.

Близ Чернигова на Блондинской горе: – а) Елецкий Успенский, основанный в 1069 году препод. Антонием печерским, и – б) Ильинский Троицкий, заложенный в 1079 году, на месте, где препод. Антоний выкопал для себя пещеру и жил несколько времени.

Около 50 «монастырей основано в Руси северо-восточной, по преимуществу в Новгороде и его области (до 24). Замечательнейшие из них: а) Перынь монастырь в четырех верстах от нынешнего Новгорода, заложенный, вскоре по обращении Новгородцев, на месте, где прежде стоял Перун; б) Юрьев в трех верстах от Новгорода, основанный в 1030 г. при Новгородском Князе Ярославе, во св. крещении Георгие или Юрие, а в 1092 г. возобновленный и распространенный другим Юрием, Мстиславом Владимировичем; в) Антониев, училищный, построенный препод. Антонием Римлянином, прибывшем в Новгород в 1106 году при Новгородском Князе Мстиславе Владимировиче; г) Хутынь Спасо-Преображенский в десяти верстах от Новгорода на правом берегу Волхова, основанный препод. Варлаамом, уроженцем Новгородским в 1192 году; д) Авраамиев Богоявленский близ озера Неро в нынешнем Ростовском уезде, устроенный препод. Авраамием, по сокрушении стоявшего на том месте идола Белеса; е) Борисо-Глебовский, близ города Торжка, построенный в 1038 году препод. Ефремом Угрином служившим прежде в свите Благоверных Князей Бориса и Глеба; ж) Авраамиев училищный в Смоленске, начатый строением в начале XII века при Вел. Князе Смоленском Мстиславе, сыне Владимира Мономаха, трудами и попечением первого Епископа Смоленского Игнатия, и называющейся Авраамиевым, по имени первого, бывшего в нем, Архимандрита препод. Авраамия; з) Рождественский во Владимире на прекрасном возвышенном месте близ реки Клязьмы, заложенный в 1191 году Князем Всеволодом Юрьевичем, при Ростовском Епископе Иоанне, и с самого начала своего, считавшийся первым и главнейшим между всеми монастырями северо-восточной России; и) Риз-Положенский девичий, основанный в 1207 г. и достопримечательный по необыкновенному богатству своей утвари.

Средствами для содержания монастырей служили: а) отчасти собственный труд иноков, как мы знаем из житий некоторых иноков Киево-Печерских³²⁰; б) разные добровольные приношения благочестивых Христиан, простого народа, бояр и князей, особенно после кончины близких родственников³²¹; в) земли, какие получали монастыри от князей и от других вкладчиков для обрабатывания и других потребностей³²², а в след затем г) вотчинное поземельное право, которым пользовались тогда все владетели земель, т. е. право принимать на земли свои вольных крестьян: посему-то еще в уставе св. Владимира упоминаются церковные местницы или поселившиеся на церковных местах, а в Русской Правде монастырские холопы; д) целые села и даже города: так Князь Ярополк Изяславич подарил Киево-Печерскому монастырю около Киева земли и волости, Небльскую, Деревскую и Лучскую; дочь его Княгиня Анастасия, супруга Князя Глеба Всеславича в 1158 году, при смерти своей, завещала тому же монастырю пять сел с челядью и со всем имением, а великий Князь Андрей Боголюбский (в 1159 г.) подарил ему даже два города Василев или Васильков и Мическ, со всеми принадлежащими к ним волостями, десятинами, оброками и поземельными угодьями³²³.

Доходы свои монастыри употребляли не только – а) на собственное содержание и на содержание своих церквей и зданий, но и – б) на содержание больниц и богаделен, находившихся почти при каждом из них, на вспомоществование престарелым, вдовам, сиротам и прочим несчастным, обыкновенно притекавшим к монастырям; потому что в то время не было других пристанищ для бедности и дряхлости: наприм. при Киево-Печерской обители еще препод. Феодосий устроил особый двор, с церковью св. первомученика Стефана, для нищих, слепых, хромых и других увечных, уделял им десятую часть от монастырского имения, снабжал их всем потребным и, сверх того, каждую субботу посылал воз хлебов заключенным в темницах³²⁴; в) на уплату за крестьян своих некоторых государственных податей: свободные от всех общественных повинностей, монастыри должны были, подобно другим владельцам, платить, по крайней мере, сошные и поземельные дани; г) наконец, иногда на вспомоществование всему отечеству: имея всегда в готовности значительные запасы всех житейских потребностей, обители наши во время глада или войны, не отказывались делать значительные пожертвования в пользу общественную³²⁵.

Различие между нашими монастырями с первого разу является в их разделении на общежительные, в которых одежда, пища, жилище и прочее для всех братий были общие, и пустынные, где каждый имел все свое, и общение между братией происходило только во время церковного служения. Учредителями первого рода жития монастырского почитаются у нас препод. Антоний, начальник всех Российских монахов, как называют его месяцословы, и препод. Феодосий, введший в Киево-Печерский монастырь, а чрез него и во все почти другие Русские монастыри, общежительный устав Студийский, за что и наречен общего жития монашеского начальником в России. Образ жизни монастырской последнего рода, конечно, принесен к нам монахами из Греции еще в самом начале. Другие различия наших обителей состояли в том, что некоторые из них имели у себя настоятелями Архимандритов, а наибольшая часть – Игуменов; одни находились в зависимости от своих епархиальных Архиереев, а другие состояли под непосредственною властью самих великих Князей и даже цареградских Патриархов. Последним, впрочем, правом до Татарского порабощения пользовался один только монастырь Киево-Печерский с 1159 года, когда В. К. Андрей Боголюбский грамотою своею почтил эту святую обитель титулом Архимандрии, Лавры и Ставропигии ІІатриаршей и Великокняжеской, независимой и от всероссийского Митрополита. Тогда же сделалось известным и разделение наших монастырей на подчиненные другому знатнейшему монастырю и называвшиеся к нему приписными, и независимые: ибо в том же 1159 году В. К. Андрей Боголюбский подчинил Киево-Печерской Лавре пять монастырей Киево-Пустынно-Николаевский, Брянский, Свенский, Новгород-Северский Спасский и Черниговский Елецкий³²⁶.

Жизнь иноческая, едва только утвердилась в нашем отечестве, вскоре процвела самым совершенным образом. Более всех других святостью своих подвижников, прославилась обитель Киево-Печерская, так что препод. летописец, повествуя о их подвигах, не находит почти слов для выражения своего изумления, «Бе же и се дивно чудо видети, братие, восклицает он: совокупи Бог таки черноризцы в обители Матере своея, иже аки светила в Русской земли сияху; овии бо бяху постницы, овии же на бдение, инии же на коленопоклонение, овии же на пощение чрез день или чрез два дни; инии же ядуще хлеб с водою, инии же зелие варено, друзии же сыро; в любви пребывающе, меньшии покаряющеся старейшим, не смеяще пред ними глaгoлaти, но все с покорением и послушанием великим; такожде и старейшии имеяху любовь к меньшим, наказаху их, утешающе аки чада своя возлюбленная; и аще который брат впадаше в некое согрешение, утешаху его и единаго епитимью разделяху любо трое, любо четыре, за великую любовь; такова бо бяше любовь в той святей братии, воздержание и смирение…; таковии бяху тогда черноризцы постницы, воздержницы, от них же наменю неколико муж чудных…; таци мниси Феодосиева монастыря, иже сияют и по смерти яко светила и молят Бога за зде сущую братию и… монастырь, в нем же и доныне добродетельное житие живут»…³²⁷. А св. Симон, Епископ Владимирский (в нач. XIII в.), также пострижник Киево-Печерский, до того уважал эту св. обитель, что с радостью желал оставить свое Епископство, отказаться от славы, власти и всех имений своей, богатейшей тогда, кафедры, лишь бы только хотя сметием валятися в Печерском монастыре, именуя его местом святым, блаженным, честным и спасенным³²⁸. Надобно полагать, что и в других монастырях наших старались тогда подражать великим подвижникам Киево-Печерским. Ибо кроме того, что обитель Печерская считалась уже и тогда, по своему уставу и благочестию своих обитателей, образцом для всех прочих, некоторые из этих обителей были основаны печорскими черноризцами, а другие весьма часто получали себе из среды их настоятелей и руководителей. История, действительно, и подтверждает, что и в прочих обителях, наприм. Новгородской Антониевой, Хутынской, Смоленской Авраамиевой, также подвизались и спаслись в то время многие благочестивые мужи.

Но долг справедливости требует сознаться, что и тогда, как во всякое другое время, на грешной земле между пшеницею Божиею росли и плевелы. «О горе вам», восклицает один из современников, имевший возможность знать все стороны тогдашнего жития монашеского в нашем отечестве, – «горе вам, яко имя Мое вас ради хулу принимает во языцех, иже в монастырех часто пиры творят, сзывают мужа купно и жены, и в тех пирех друг другу преспевают, кто лучше творит пир: си ревность не о Бозе, но от лукаваго»³²⁹. Такие и подобного рода недостатки легко объясняются – частью богатством монастырей, которое естественно могло отвлекать попечение некоторых слабых иноков от их существенных обязанностей, представляя им в то же время все средства к выполнению мирских пожеланий, как заметил еще летописец, говоря о монастыре Дмитриевском, воздвигнутом и обогащенном В. К. Изяславом Ярославичем: «мнози монастыри от князь и от бояр и от богатства поставлени, но не суть таци, каци суть поставлени слезами, пощением, молитвою, бдением»³³⁰; частью же – многочисленностью тогдашних черноризцев, которые были принимаемы в обители свободно из всех состояний и всякого возраста³³¹. А в сословиях многолюдных, каковы бы они ни были, всегда по необходимости оказываются члены и недостойные своего звания.

В числе святых, живших в отечестве нашем до нашествия Татарского, и прославляемых или во всей православной Церкви, или только местно чтимых, мы видим некоторые царственные лица, некоторых Архипастырей наших и наконец некоторых подвижников, занимавших низшие степени иерархии, или и вовсе их не занимавших, куда относятся по преимуществу подвижники обители Киево-Печерской и отчасти подвижники прочих обителей³³².

В числе святых из лиц царственных св. Церковь указывает нам: а) Равноапостольного Князя Владимира, который, сделавшись Христианином, сделался совсем другим человеком, и представил собою одно из разительнейших доказательств на то, до какой степени самого великого грешника может изменять всесильная благодать Божия, если он не противится ее действию³³³; б) св. страстотерпцев Бориса и Глеба, которые стяжали для себя венцы небесные и своим благочестием еще прежде, нежели увенчались венцами мучеников³³⁴; в) св. Владимира Ярославича, благоверного Князя Новгородского, мощи которого открыто почивают доныне в созданной им Новгородской Софийской церкви; г) св. Всеволода (Гавриила) Мстиславича, внука Мономахова, Псковского чудотворца, который во дни жизни своей «вдовицам и сиротам заступник и кормитель бяше, всем имея недра своя отверста»: на гробнице этого Князя, находящейся в Псковском Троицком соборе, доныне висит его меч с надписью: honorem meum nemini dabo (никому не отдам чести своей); д) препод. Пиколу Святошу, Князя Черниговского, который, отказавшись в 1106 году от мира, заключился в Печерской обители, и был там долгое время вратарем и слугою иноков, потом изнурял плоть свою трудами и воздержанием, беспрестанно работая в келье или в своем небольшом садике, и подвизался в делах милосердия, отдавая бедным все, что имел: он положил основание больничному Печорскому монастырю, и пожертвовал в Лавру много церковных книг; е) св. Игоря, из рода Черниговских Князей, бывшего несколько времени Вел. Князем Киевским, а потом низвергнутого с престола и принявшего схиму в Киевской обители св. Феодора: сей царственный инок пал жертвою своих врагов, неудовольствовавшихся низвержением его; они взволновали против него Киевскую чернь, которая, не смотря на увещания Митрополита и светской власти, извлекла несчастного из храма, где он во время Литургии молился, и умертвила; ж) св. благоверных Князей Муромских, отца Константина Святославича и чад его Михаила и Феодора: мощи их почивают в одной рак в Благовещенском Муромском монастыре; з) препод. Евфросинию, Княжну и Игуменью Полоцкую: она основала два монастыря в Полоцке, женский и мужеской, любила путешествовать по святым местам, и скончалась (в 1173 г.) в Иерусалиме, откуда нетленные мощи ее перенесены впоследствии в Киевские пещеры.

К числу святых Архипастырей наших того времени принадлежать: св. Михаил, первый Митрополит Киевский; святые Иоаким Корсунянин, Лука Жидята, Герман, Никита, Иоанн (Илия), Мартирий и Антоний – владыки Новгородские, почивающие в Новгородском Софийском храме и чтимые местно, и Новгородский Святитель Нифонт «поборник земли Русской», коего мощи покоятся в Киевских пещерах; святые Леонтий и Исаия, просветители и Епископы Ростовские, коих мощи почивают в Соборной церкви Ростовской; препод. Стефан, бывший Епископом Владимирским; препод. Ефрем Епископ Переяславский, коего св. мощи почивают в пещерах препод. Антония; св. Меркурий, Епископ Смоленский, коего мощи почивают также в Киево-Печерской Лавре; св. Кирилл Епископ Туровский, бывший несколько времени столпником; св. Симон, первый Епископ Владимирский, названный в современной летописи учительным и милостивым: св. мощи его почивают в Киевских пещерах.

Из числа подвижников Киево-Печерских одни явили в себе, более или менее, образец всех добродетелей Христианских. Таковы особенно были: препод. Аптоний, много лет проведший в тесной пещере и изумлявший своих учеников суровостью пещерных подвигов, необычайным постом, непрерывною молитвою к Богу, а вместе обильным даром предведения и чудотворений, и препод. Феодосий, обладавший теми же самыми нравственными качествами и благодатными дарами: образец кротости, самоумерщвления, неистощимой любви и самой пламенной ревности по славе Божией и спасению ближних.

Другие известны, главным образом, своими страданиями, добровольными, или понесенными от других, но употребленными ими к своей нравственной пользе. Таковы Иоанн многострадальный, в продолжение тридцати лет умерщвлявший плоть свою то шестидневным постом, то тяжкими веригами, то закапыванием себя в землю по рамена; Мовсей Угрин многострадальный, потерпевший многие мучения и пытки от одной Ляхини, бывшей его госпожою, и понуждавшей своего невольника изменить девству; Никон Сухой, которому, когда он был взят в плен Половцами, хозяин подрезал под коленами жилы, чтобы воспрепятствовать его побегу, и который, после чудесного своего избавления от плена, к прежним своим страданиям присоединил новые добровольные для изнурения своей плоти; и Пимен многоболезненный, двадцать лет прострадавший тяжкою болезнью, и только в последние дни жизни получивший исцеление.

Третьи отличались прозорливостью и духовными видениями, каковы: св. Иеремия, препод. Матфей и Пимен, друг препод. Кукши, прозорливые.

Четвертые – особенной любовью и сострадательностью к страждущему человечеству: таковы: препод. Дамиан целебник, врачевавший все недуги молитвою и елеем; препод. Прохор Лебедник, прославившийся чудесным добыванием соли, которою снабжал, при случившемся недостатке в ней, всех бедных; препод. Алипий, первый наш иконописец, который, кроме того, что часть платы за труды свои обыкновенно отдавал нищим, нередко чудесно врачевал опасные болезни, и препод. Агапит, подававший скорую помощь очень многим больным (между прочими, и В. К. Владимиру Мономаху), без всякой платы, и за то названный врачом безмездным.

Пятые известны как мученики. Это: препод. Кукша, возвестивший Слово Божие Вятичам, и вкусивший от них смерть за свою проповедь; препод. Григорий Чудотворец, сильно обличавший Ростислава Всеволодовича, Князя Переяславского, по приказанию коего и утоплен в Днепре; св. Василий с Феодором, скончавшиеся от руки раздраженного против них Мстислава, сына Вел. Князя Святополка; преподобно-мученик Анастасий, бывший Диаконом Печерским; и препод. Евстратий, взятый в плен в 1096 году во время нашествия Половецкого Князя Боняка и проданный в Корсуне одному Еврею, который за непреклонность преподобного к вере своей мучил его, морил голодом, и наконец в самый день Пасхи распял на кресте, и умершего ввергнул в море, откуда тело мученика чудесно извлечено и перенесено в Киевские пещеры.

Шестые – как затворники, именно: препод. Исакий, Лаврентий, Арефа и Афанасий.

Седьмые, наконец, показали в себе примерное усердие ко св. Церкви, например: препод. Еразм, посвятивший все свое достояние на украшение храма Божия; препод. Спиридон и Никодим, тридцать лет трудившиеся в печении просфор, и потому названные просфорщиками.

К числу угодников Божиих, подвизавшихся в некоторых других обителях наших, принадлежали: препод. Антоний Римлянин, Новгородский Чудотворец, чудесно прибывший в 1106 году из Италии в Великий Новгород, и здесь основавший знаменитый монастырь, в котором сам был первым Игуменом; препод. Никита Столпник, Чудотворец Переяславский, обращенный на путь добродетели словами пророка Исаии: тако глаголет Господь: измыйтеся и чисти будите, отымите лукавства от душ ваших и проч.³³⁵; преп. Варлаам, основатель и первый Игумен Хутыня монастыря, Новгородский Чудотворец; препод. Авраамий, первый Игумен и Архимандрит Смоленского Богородицкого монастыря, раздавший свое имение, оставшееся по смерти родителей, нищим и в иночестве посвящавший труды по преимуществу на проповедание в церкви Слова Божия, и препод. Киприан, строитель Архангельского монастыря, бывший сначала богатым земледельцем, но потом пожертвовавший на устроение обители все свое наследственное имение, села, деревни и земли, и сделавшийся первым ее начальником.

Мы, однако ж, поименовали отнюдь не всех угодников Божиих, подвизавшихся в нашем отечестве до нашествия Татарского и со временем прославленных в Церкви: их было и даже известно гораздо более³³⁶. А сколько ж еще осталось неизвестных и неявленных для людей, но доведомых одному только Сердцеведцу, который, по премудрым целям своим, лишь некоторых из них сподобляет прославления здесь, до всеобщего прославления праведников в Его вечных обителях! По этому всяк может судить, каким обилием своей милости и благодати благословил Господь Церковь Русскую еще в первый период ее существования.