31. Поучительные рассказы
«Пишу... сказание, слышанное мной» (9:182)
Поучительные рассказы всегда воспринимаются значительно легче, чем отвлеченное слово; усваиваются более крепко, чем теория, а потому и оказываются весьма и весьма действенными.
Святитель повествует о 1) чудесных событиях, 2) необыкновенных явлениях, 3) знамениях, 4) грозных, но поучительных происшествиях, 5) приводит благочестивые сказания.
1. Чудесные события. – У святителя Тихона Задонского исцелилась малолетняя девочка от расслабления ног, а у святителя Митрофана Воронежского – от параличного состояния глаз. «Во время молебна у святителя Митрофана девочка внезапно обратилась к матери и что-то сказала, а мать сделала движение восторга, и оказалось, что это была минута прозрения. Вероятно, Господь еще утешит Церковь свою прославлением Тихона» (4:39)...
«Хочу сообщить Вам (Родителю. – К. С.) то, что слышал я от одного генерала, человека, заслуживающего всякое вероятие, об одном человеке. Это женщина, которая более пятнадцати лет (а по словам других – до тридцати) лежит на одном месте. Она слепа. Одной только рукой может она делать небольшое движение. Слышав о ней много удивительного, я скажу Вам только то, что подтверждается ближайшим свидетельством. Следующее происшествие случилось с одной госпожей, от которой лично узнал о нем упомянутый генерал. Сия госпожа нарочно ездила к страдалице в Шклов с больной своей сестрой после того, как многие врачи отказались от нее. На просьбу о помощи страдалица сказала: «Что я могу сделать? Разве я не то же, что ты?» Но дай мне какое-нибудь наставление, продолжала просившая. – «Молись Богу». – Я молилась, но Бог не услышал меня. – «Так видно мало веры». – Наконец, по настоятельной просьбе, страдалица советовала приложить к ране березовый лист. Но теперь зима, сказала госпожа. Та ответствовала: «Глупая! У тебя есть веники. Не лекарство лечит, но Бог». Сие наставление было исполнено, и больная чрез три дня совершенно выздоровела... Мне кажется, что я вижу здесь истинные лучи света – желал бы знать Ваше мнение» (12:143–144).
2. Необыкновенные явления. – Один иеродиакон увидел во сне смерть, пришедшую его взять, но объявившую, что не получила еще на сие повеление, так как не готов. – «У тебя вот какой язык», – сказала она и показала длинный черный язык. – Святитель размышляет: «Видение иеродиакона... примечательно. Поймет ли он, что значит долгий черный язык? Вероятно, ему сие положится на мысль. А если сего не будет – я думаю, надобно подать ему мысль» (7:119). – Иеродиакон произнес много черных – скверных слов...
«Может быть, не неблаговременно теперь представить Вашему (Государеву. – К. С.) вниманию событие, довольно верно мне известное. Недавно жила в Москве одна больная, искренно преданная Православию, которой по временам виделись некоторые усопшие и с ней молились, подкрепляя ее терпение, а иные просили молитв о себе. Однажды между ними она увидела протестантского пастора, которого прежде знала в одном из южных городов России, который очень благорасположен был к Православию, но остался не присоединенным к Православной Церкви. Видящая спросила его: «Зачем ты здесь? Ты не наш». Он отвечал: «Нет, ваш: в предсмертные часы моей жизни мне явился Преподобный Сергий и помазал меня святым Миром». Можно ли утверждать, что это истина? Но и напротив, можно ли доказать, что это мечта?» (19–1:12:13).
3. Знамения. – Не для пробуждения ли любви нашей «посылает Господь знамения?» – вопрошает Святитель и рассказывает: «Вчера в Святейшем Синоде читали из Киева письмо о бывшем там землетрясении. Под землей был шум и гул. Люди теряли память. Стены трещали. Кресты на церквах колебались. Говорят, и в Москве было... Заметили ль Вы (архимандрит Антоний. – К. С.), что три страшные и много убыточные пожара у трех народов разрушили то, что которому больше любезно: в Петербурге дворец, в Лондоне биржу, во Франции театр? Сказать ли Вам, что еще кажется мне очень худым предзнаменованием? – Петербург сходит с ума в идолопоклонстве пред французской плясавицей. Говорят, в то самое время, как она в театре бросалась в огонь, от которого должен был избавить ее бесстудный языческий божок – сделался пожар, истребивший дворец. Господу помолимся, да простит людские неведения и да очистит наши грехи» (7:273–274).
4. Грозные, но поучительные происшествия. – Во время сильной грозы сидела женщина, держа «на руках младенца, а подле себя кошку – женщина и кошка убиты, а младенец невредим. И гроза проповедует, да будем, яко дети, если желаем спастися» (7:291)...
Необычайным препятствием (Святитель не поясняет) исповедуемый не был допущен до Святых Таин и скончался. «Мне кажется, – предлагает Святитель, – священник не догадался, на что тут надлежало обратить внимание. Надобно было спросить, не осталось ли чего на душе неисповеданного: или же если исповедано что-либо тяжкое для совести, не было ли недостатка в сознании тяжести греха и сердечном сокрушении» (8:459–460). – «Мы, – завершает он, – продолжаем заслуживать умножение крестов наказания» (8:466).
5. Благочестивые сказания. – «Пишу Вам, отец наместник, сказание, слышанное мной от особы, слышавшей оное лично от блаженныя памяти преосвященного Антония, архиепископа Воронежского. В день, предшествовавший открытию мощей святителя Митрофана, он хотел идти в церковь, чтобы возложить на оныя приготовленное новое архиерейское облачение; и, когда надобно было идти, внезапно ощутил в себе такое расслабление, что едва мог пройти по келье. Озабоченный сей нечаянностью для сего и следующего дня, он сел в размышлении и услышал тихий глас: не нарушай моего завещания. Не тотчас понял он сие, но, думая о своем намерении, собравшись с силами, открыл хранилище, где было облачение, и тут же нашел схиму, за несколько времени пред тем примечательным образом ему доставшуюся. Когда он, по обычаю своему, принимал многих, приходивших просить благословения или духовного совета, между прочим подошла к нему неизвестная женщина, если верно помню рассказ, в монашеском одеянии, представила ему схиму, просила принять и сказать, что она понадобится. Прежде, нежели Преосвященный освободился от разговора с другими, принесшая схиму скрылась, и он не мог говорить с ней более. Теперь, увидев сию схиму, он понял, что слово: не нарушай моего завещания, есть воля святителя Митрофана, чтобы не полагать на его мощи архиерейского облачения, а оставить оные в схиме. Преосвященный взял сию схиму и положил на мощи Святителя. Она была на них несколько лет; потом, быв заменена другой, осталась в руках иеромонаха, и недавно пришла в мои руки» (9:182–183)...
Каким подлинно христианским братолюбием, соединенным с осмотрительностью, исполнен был отец Марк, показывает следующий случай. В Саровской обители был некто знакомый отцу Марку. «Сей брат искусился помыслами, что управление Саровской обители не совершенно и могло бы возведено быть к большему совершенству другим настоятелем... За сими мыслями, как тень, лежала тайная мысль, что выбор может пасть на него». Пользуясь вниманием правящего епископа, он предложил ему мысль о перемене настоятеля, «и присовокупил, что сию мысль имеет и отец Марк». Епископ, почитая сего пустынножителя, ответил, что он с радостью примет его мнение. Брат же, искушаемый любоначалием, «простер свою дерзость далее и присовокупил: отец Марк, вероятно, сам придет к вашему преосвященству, чтобы подкрепить сию нужную для обители мысль». После сего искушаемый отправился к его ногам, умолял «посетить преосвященного в Тамбове. Причины сей просьбы не открывал отцу Марку, но умолял его самым настоятельным образом, говоря: ты дашь мир душе моей, если сие исполнишь; и, напротив, лишишь ее мира, если не исполнишь. Видно, что братолюбивый отец Марк помянул слово Господне: «Аще кто по силе поймет тя поприще едино, иди с ним два», – и вот, что он сделал. Вдруг не стало в пустыне отца Марка». Брат догадался, что произошло, и поспешил предварить епископа – Марк «на пути в Тамбов». Преосвященный стал ждать. И в праздничный день, когда, совершая Литургию, стал он на горнее место, увидел пустынника, «входящего в алтарь». Епископ благословил его, приобщил Святых Таин и хотел отвезти к себе в дом. Но пустынник остался в церкви – продолжал молитву, прикладывался к святым иконам, а затем незаметно вышел и вернулся к своему месту подвигов. Послали искать его, но никто и нигде не видели пустынника. – «Так оказал он братолюбие искушаемому и своим послушанием и смирением, без сомненья, устыдил его и уврачевал от помыслов любоначалия, а между тем и своего пустыннического безмолвия не нарушил, и от запутанных обстоятельств искусно уклонился» (7:268–271).
Рассказ знакомой Святителю матушки: «Была некая Прасковья, фамилии не помню, которая хаживала в мою домовую церковь и часто бранила покойного диакона Димитрия, по тому случаю, что она свою теплую одежду клала на амвон, а он, проходя говорить ектению, отодвигал оную ногой. Сия приехала в Крым, ...попросила в Севастополе дом для 20 раненых и ходила за ними. Однажды пришла она к одной знакомой своей и выпросила для себя шелковое платье. На вопрос: для чего? Отвечала: ныне мой последний день; прощай. Потом пошла... на одну из батарей, где ее знали и даже замечали, что при ее присутствии не бывает убитых. Здесь сказала она: поберегите меня ныне; если сбережете меня – сбережете Севастополь; если меня не будет – и Севастополя не будет. Прилетела бомба и разорвала ее на 16 или 18 частей. Это было недели за две до оставления нашими войсками южной стороны Севастополя» (9:361).
«Еще примечательное сказание слышал я из Севастополя. Военный чиновник, помнится, Темирязев приходит к приятелю Пушкину и приносит ему свое завещание, сказывая, что назначен в дело и думает, что не возвратится. Когда стали его отводить от сей мысли, он сказал: у меня болела рука пред тем, как ей быть раненой, а теперь болит нога, и сильнее руки; а потому думаю, что буду ранен в ногу и не перенесу. После сего вечера утром жена Пушкина будит мужа и говорит: иди на перевязочный пункт; я видела во сне, что он ранен в ногу. Муж пошел и нашел друга раненым в ногу. От сей раны он вскоре и умер» (9:364–365).