Глава 17. Русская Церковь в эмиграции

Следствием революционных событий, Гражданской войны и красного террора стала массовая эмиграция из России. По данным Лиги Наций, страну покинуло 1 млн 160 тыс. человек, хотя некоторые современники считали, что количество беженцев достигало 4 млн.

В ноябре 1920 г. после поражения Русской армии П.Н.Врангеля Крым покинуло Высшее церковное управление (ВЦУ) Юга России. 19 ноября 1920 г. на пароходе «Великий князь Александр Михайлович» в стамбульском порту состоялось первое заседание ВЦУ за пределами России под председательством митрополита Антония (Храповицкого). Основание для своей деятельности архипастыри-изгнанники видели в 39-м правиле Трулльского Собора. Согласно этому канону, главе Кипрской Церкви епископу Иоанну, переселившемуся с паствой из завоеванного сарацинами Кипра в область Константинопольского Патриархата, разрешалось и в изгнании сохранить свои права и полномочия. Иерархи ссылались также на исторические прецеденты, когда древние святители (Афанасий Великий, Григорий Чудотворец, Киприан Карфагенский и др.) покидали свои кафедры во время гонений.

20 ноября того же года патриарх Тихон издал указ № 362, согласно которому епархиальные архиереи, отрезанные от священноначалия границами и линиями фронтов, имели право создавать митрополичьи округа под председательством старейшего архиерея. Этот указ впоследствии был взят за основу для существования Русской Православной Церкви заграницей (Русская Зарубежная Церковь, РПЦЗ).

2 декабря 1920 г. патриарший местоблюститель Вселенского престола митрополит Дорофей (Маммелис) подписал грамоту, согласно которой русским иерархам позволялось создать временную комиссию для пастырского руководства диаспорой. О предоставлении этой комиссии прав самостоятельного церковного управления в документе не говорилось, однако ВЦУ рассматривало себя как самостоятельный орган. К такому осознанию архиереев-беженцев подталкивали письма из разных уголков мира с просьбой сохранить единую церковную структуру в изгнании. В эмиграции оказались сотни священников и около 30 русских архиереев, среди которых было немало авторитетных иерархов. Беженцы понимали, что подчинение Поместным Церквам в той ситуации невозможно, хотели сохранить русское наследие, богослужебные традиции, а также единое руководство вплоть до падения власти большевиков.

В мае 1921 г. Зарубежное ВЦУ переехало в Королевство сербов, хорватов и словенцев (СХС, с 1929 г. Югославия). Сербский Патриарх Димитрий (Павлович) предоставил главе ВЦУ митрополиту Антонию часть своей резиденции в г. Сремские Карловцы.

31 августа 1921 г. Архиерейский Собор Сербской Церкви принял решение о покровительстве русскому Зарубежному ВЦУ. Также Русской Зарубежной Церкви позволялось руководить своими приходами за пределами Королевства СХС.

Полномочия Зарубежного ВЦУ признавал и патриарх Тихон, давший благословение ВЦУ, когда оно находилось в Константинополе. 13 октября 1921 г. патриарх, Священный Синод и Высший церковный совет вновь заявили о признании Зарубежного ВЦУ, хотя этот документ в эмиграцию не дошел. Также святитель Тихон признал полномочия архиепископа Евлогия (Георгиевского), назначенного Зарубежным ВЦУ в Западную Европу.

Вопросы организации церковной жизни должно было решить Всезарубежное совещание, прошедшее в Сремских Карловцах в ноябре – декабре 1921 г. и в ходе заседаний переименовавшее себя во Всезарубежный Собор. Среди решений Собора было избрание за границей Архиерейского Синода и Высшего церковного совета, в который вошло два священника и два мирянина. Собор принял и ряд политических решений.

Так, например, был официально осужден социализм, а также большевизм как явление «антихристианское в своей основе и разрушительное по своим последствиям».

Серьезные споры на Соборе вызвал проект «Послания к чадам Русской Церкви, в рассеянии и изгнании сущим», где высказывалось пожелание о возвращении на российский престол царя из династии Романовых. Часть делегатов, в том числе и половина архиереев, сочла текст послания политическим, а не церковным. Однако монархическое большинство (51 человек), в основном представленное мирянами, добилось принятия этого текста.

После закрытия Карловацкого Собора от его имени было издано «Послание к Генуэзской конференции» с призывом к военной интервенции западных держав против большевиков.

Деятельность Русской Зарубежной Церкви вызвала большое недовольство советской администрации – ГПУ стало добиваться от патриарха Тихона лишения сана зарубежных иерархов. Присутствовал и материальный интерес – коммунистическое государство, разворачивавшее кампанию по изъятию церковных ценностей, стремилось обогатиться и за счет эмиграции. От Святейшего потребовали распоряжения о передаче советским представителям всего имущества за границей. Патриарх выполнять эти требования не стал и пошел лишь на то, что 5 мая 1922 г. издал указ № 348, в соответствии с которым Зарубежное ВЦУ упразднялось, власть сохранялась за митрополитом Евлогием, а политические решения Карловацкого Собора предлагалось обсудить «по возобновлении нормальной деятельности» Священного Синода. Известие о последовавшем вскоре аресте патриарха пришло в эмиграцию раньше, чем указ № 348. Русская Зарубежная Церковь оказалась в трудном положении. Проигнорировать указ было нельзя, однако ситуация в Церкви в отечестве была критической. Для коммунистического режима Русской Церкви больше не существовало, законной «Церковью» для него был обновленческий раскол. По всей стране несогласные примкнуть к расколу подвергались арестам, пресса призывала к казни патриарха, был расстрелян митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), патриарший местоблюститель митрополит Агафангел (Преображенский) был изолирован в Ярославле. В Зарубежной Церкви всерьез опасались, что сохранение церковного преемства находится под угрозой. ВРПЦЗ учитывали и тот факт, что летом 1922 г. святитель Агафангел издал распоряжение о переходе епархий Русской Церкви на временное самоуправление.

Отказ митрополита Евлогия возглавить РПЦЗ укрепил Зарубежный Синод в мысли продолжать свою миссию. Однако, чтобы не подставлять под удар Церковь в отечестве Архиерейский Собор РПЦЗ в начале сентября 1922 г. все же упразднил ВЦУ, куда входили активные монархисты – протоиерей В.Востоков и генерал Н.С.Батюшин. Власть в РПЦЗ теперь сосредоточилась в руках Архиерейского Синода во главе с митрополитом Антонием. 31 мая 1923 г. Архиерейский Собор РПЦЗ принял решение, что впредь власть в Зарубежной Церкви будет принадлежать не Всезарубежным (Поместным) Соборам, а Соборам иерархов.

Впоследствии Русская Зарубежная Церковь резко выступала против коммунистической диктатуры, однако отказывалась от некоторых радикальных политических шагов. Несмотря на настойчивые требования различных эмигрантских организаций, Зарубежный Синод отказался принять на себя права высшей церковной власти для Всероссийской Церкви. Архиерейский Собор 1923 г. предписал духовенству воздерживаться и от монархической проповеди. Спустя год руководство РПЦЗ отказалось признать императором Великого князя Кирилла Владимировича, заявив, что такое решение требует благословения всей Русской Церкви, а не зарубежной ее части.

Патриарх Тихон, получив свободу летом 1923 г., в своих посланиях был вынужден высказаться против «политических» действий Русской Зарубежной Церкви, однако за границей понимали, что выступления Святейшего не добровольны. Митрополит Антоний (Храповицкий) в своей статье «Не надо смущаться» поддержал святителя, объяснив его вынужденные шаги необходимостью хранить Церковь. Сам патриарх Тихон в 1924 г. призвал эмигрантов обратиться к митрополиту Антонию, как наиболее авторитетному иерарху русского рассеяния для решения юрисдикционных споров в Чехословакии. В течение своей жизни патриарх так и не назначил нового архиерея на Киевскую кафедру. Титул митрополита Киевского и Галицкого по-прежнему оставался за митрополитом Антонием, в то время как экзарх Украины митрополит Михаил (Ермаков) носил титул Гродненского.

Со своей стороны, РПЦЗ поддерживала патриарха Тихона.

10 июня 1922 г. ВЦУ предписало совершать молитвы за арестованного исповедника. Было принято решение оповестить о беззаконном аресте глав Церквей и правительства государств. Об обновленческом расколе в указе говорилось: «Лишить всякого церковного общения епископа Антонина и прочих епископов, клириков и мирян, восставших в угоду большевикам против самого Святейшего Отца и Патриарха». После обновленческого лжесобора 1923 г., «лишившего сана» патриарха Тихона, Архиерейский Собор РПЦЗ предал обновленцев анафеме.

Местоблюстительские полномочия митрополита Петра (Полянского) в эмиграции были признаны не сразу. В Русской Зарубежной Церкви будущий священномученик был мало известен, за границу официальный документ о его вступлении в должность не пришел, к тому же эмигранты опасались, что новый местоблюститель пойдет на контакт с обновленцами. После издания в июле 1925 г. послания митрополита Петра против обновленцев, а также после его отказа участвовать в их лжесоборе в эмиграции отпали последние сомнения относительно признания местоблюстителя.

В сентябре 1925 г. митрополит Евлогий ввел поминовение митрополита Петра в Западной Европе, а 12 ноября 1925 г. митрополит Петр был признан в качестве местоблюстителя Архиерейским Синодом РПЦЗ.

Митрополит Петр со своей стороны не проявлял враждебности в отношении Русской Зарубежной Церкви. Одним из обвинений против иерарха со стороны ОГПУ был его отказ сместить митрополита Антония с Киевской кафедры. «За Антонием, – заявил местоблюститель на допросе, – никаких церковных преступлений нет, а за политические преступления мы не можем его устранить».

Вскоре после ареста священномученика Петра Архиерейский Синод РПЦЗ обратился к главам государств и в Лигу Наций с протестом против гонений на митрополита.

Отношения Зарубежного Синода и заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) поначалу были ровными. В эмиграции положительно оценили первоначальный проект «Декларации» митрополита Сергия 1926 г. Сам заместитель также с пониманием относился к проблемам зарубежных иерархов.

В 1926 г., давая оценку начавшемуся конфликту между Синодом и митрополитом Евлогием, он писал: «Дорогие мои святители, Вы просите меня быть судьей в деле, которого я совершенно не знаю. <....> ...Судьей между Вами я быть не могу. <...> Мне думается, польза самого церковного дела требует, чтобы Вы или обшим согласием создали для себя центральный орган церковного управления, достаточно авторитетный..; или же если такого органа, общепризнанного всей эмиграцией, создать по-видимому нельзя, то уж лучше покориться воле Божией, признать, что отдельного существования эмигрантская церковь устроить себе не может, и потому всем Вам пришло время встать на почву канонов и подчиниться (допустим, временно) местной православной власти, например, в Сербии – сербскому патриарху. ..<...> Желаю всех Вас обнять, лично с Вами побеседовать. Но, видно, это возможно для нас лишь вне условий земной нашей многоскорбной и суетной жизни. Простите и помолитесь. Господь да поможет Вам нести крест изгнания». Совет митрополита Сергия не помог: 1926-й стал годом трагического разделения русской эмиграции. От Русской Зарубежной Церкви отделились митрополит Евлогий (Георгиевский), управлявший русскими приходами в Западной Европе, и митрополит Североамериканский Платон (Рождественский).

Митрополит Евлогий, ранее отказывавшийся от главенства в РПЦЗ, с 1924 г. стал претендовать на власть, мотивируя свои права указом патриарха Тихона № 348 от 1922 г. Конфликт привел к тому, что митрополит Евлогий покинул заседания Архиерейского Собора 1926 г.

Другой отделившийся иерарх, митрополит Платон (Рождественский), вступил в конфликт с Зарубежным Синодом из-за разного понимания пути Североамериканской митрополии. Если Синод хотел сохранять митрополию в составе РПЦЗ вплоть до падения большевизма, то митрополит Платон считал необходимым провозгласить автокефалию в Америке. Детройтский Собор 1924 г. принял соответствующее решение. Это и привело к разрыву, который также совершился на Архиерейском Соборе 1926 г.

Православие стало главным связующим звеном для русской эмиграции. На всех континентах открывались приходы и епархии, основывались монастыри, появлялись свои подвижники.

Центром Русской Зарубежной Церкви стал городок Сремские Карловцы. Здесь в нескольких комнатах патриаршей резиденции проживал митрополит Антоний, здесь же проходили заседания Архиерейского Синода. Помимо главы РПЦЗ в заседаниях принимали участие иерархи, проживавшие в Югославии, – епископы, а затем архиепископы Гермоген (Максимов), Гавриил (Чепур), Сергий (Петров), Феофан (Гаврилов). Другие архипастыри РПЦЗ, прибывавшие в Югославию по делам, также участвовали в заседаниях в качестве полноправных членов. Особую миссию взял на себя епископ Курский Феофан (Гаврилов). Он вывез за границу чудотворную Курскую-Коренную икону Божией Матери, которую стали называть «Одигитрией русского рассеяния». Архипастырь сопровождал этот образ в поездках по приходам Зарубежной Церкви.

Немало русских священников, служивших в Югославии, перешли в подчинение Сербской Церкви. В ведении РПЦЗ в этой стране оставалось около 10 приходов. В 1924 г. в Белграде была построена небольшая Троицкая церковь, ставшая главным собором РПЦЗ и духовным центром русской эмиграции.

Несколько русских иерархов оказалось в Болгарии. Это были архиепископы Феофан (Быстров), впоследствии переехавший во Францию, Дамиан (Говоров), известный основанным им пастырским училищем, а также архиепископ Серафим (Соболев). Последний был духовным чадом оптинского старца преподобного Анатолия (Потапова), в эмиграции сблизился с афонскими монахами. Святитель Серафим был известен и как ревностный защитник православия, и как чудотворец, чья молитва нередко возвращала к жизни и безнадежно больных.

В Ладомирове (Словакия) был образован издательский центр РПЦЗ. Работу возглавил архимандрит Виталий (Максименко), освобожденный из польской тюрьмы. Типография переросла в целую монастырскую обитель преподобного Иова Почаевского. Духовником монастыря стал афонский старец Кассиан (Корепанов). Монастырь святого Иова снабжал русскую церковную эмиграцию богослужебной литературой, календарями, молитвословами. Здесь же издавалась и газета «Православная Русь».

После ухода из РПЦЗ митрополита Западноевропейского Евлогия часть приходов в Западной Европе предпочла остаться в ведении Зарубежного Синода. Во Франции епархией РПЦЗ управлял архиепископ Серафим (Лукьянов), в Германии – архиепископ Тихон (Лященко).

Развивалась церковная жизнь в Китае. Архиепископом Пекинским был Иннокентий (Фигуровский), оставшийся в истории как деятельный миссионер и блестящий специалист по китайскому языку: за советом к этому иерарху обращались даже китайские лингвисты.

После смерти митрополита Иннокентия в 1931 г. Пекинскую кафедру занимал епископ Шанхайский Симон (Виноградов), возведенный в 1932 г. в сан архиепископа. Архипастырь стяжал известность не только как хороший администратор, но и как прозорливец и молитвенник. Вскоре после смерти этого иерарха архиепископ Виктор (Святин) писал в Сремские Карловцы: «Был такой необыкновенный случай. Корабль, застигнутый около Шанхая штормом, по словам капитана парохода Соколова, был обязан своим спасением почившему владыке Симону, трижды являвшемуся в темноте и указывавшему путь пароходу. Про этот случай знает весь город Шанхай».

В 1934 г. на Шанхайскую кафедру был рукоположен епископ Иоанн (Максимович). «Если хотите видеть живого святого, идите к отцу Иоанну», – говорил о нем сербский святитель Николай (Велемирович).

Епископ Иоанн ежедневно келейно совершал весь суточный круг богослужения и служил литургию. «Молился владыка постоянно, – вспоминает протоиерей Георгий Ларин, трудившийся в детстве иподиаконом святителя. – Часто его заставали спящим на коленях перед иконами. Так он уставал. Спал он всегда или в кресле, или на полу. Молился за свою паству, вымаливал ее, потому что считал, что грехи подведомственного ему клира и мирян – это его, владыки Иоанна, грехи. Сила его молитв была такой, что все проблемы исчезали, стоило только обратиться к нему».

Святитель Иоанн основал дом престарелых и детский приют, часто ходил по трущобам Шанхая и собирал на помойках китайских младенцев, которых родители попросту выбрасывали. Спасенные дети воспитывались в епархиальном приюте и вырастали православными людьми. Через приют прошло 1500 детей. Епископ Иоанн принял участие и в организации Православного Китайского братства, целью которого была миссия среди местного населения. Обращающихся в православие китайцев обучали основам веры, после чего они сдавали экзамен. Только тогда над ними совершалось таинство Крещения.

Множество русских эмигрантов находилось на северо-востоке Китая – в Маньчжурии. В 1932 г. Япония создала здесь марионеточное государство – Маньчжоу-Го. Главой русской епархии в Маньчжурии был архиепископ (с 1929 г. митрополит) Мефодий (Герасимов). Архипастырем были написаны книги и брошюры «О значении обновления святых икон», «О живой Церкви», «О церковных нестроениях», «По поводу признания московской церковной властью советской власти». После его смерти Харбинскую кафедру занял архиепископ Мелетий (Заборовский). Еще одним ревностным архипастырем в Маньчжурии был архиепископ Нестор (Анисимов), до революции прославившийся своей миссионерской деятельностью на Камчатке. Благодаря трудам архиепископа Нестора в Харбине действовал дом милосердия.

В г. Маньчжурия служил еще один замечательный иерарх – святитель Иона (Покровский), духовный сын Оптинских старцев и преподобного Гавриила Седмиозерского. Святитель был рукоположен во епископа в эмиграции в 1922 г. В Маньчжурии епископ Иона основал детский приют на 30 человек, народные училища, где обучалось около 500 человек без различия вероисповедания, среднюю школу с ремесленным уклоном, мастерские, бесплатную столовую, амбулаторию и аптеку, где неимущим бесплатно раздавались лекарства. Иерарх умер в 37 лет, в последний путь его провожали и русские, и китайцы. Первое чудо по молитвам святителя произошло уже в ночь его похорон. Впоследствии могила святителя Ионы стала местом паломничества.

Большую роль в жизни православного Китая играл Казанский монастырь, настоятелем которого был архимандрит Ювеналий (Килин). Монастырь приобрел большой участок земли, при монастыре действовала типография, а также аптека и амбулатория. После уничтожения большевиками Иверской часовни в Москве русские эмигранты решили создать точную копию часовни в Харбине. Часовня была воздвигнута в ограде Николаевского кафедрального собора и освящена в 1933 г.

После ухода из Зарубежной Церкви митрополита Североамериканского Платона местную епархию РПЦЗ возглавил епископ (затем архиепископ) Аполлинарий (Кошевой) († 1933). Зарубежный Синод направил в Северную Америку еще несколько иерархов, в том числе и двух замечательных подвижников – архиепископов Тихона (Троицкого) и Виталия (Максименко). Как правило, американские приходы не могли содержать штатных пономарей и певчих, а потому таковые работали на предприятиях и участвовали в богослужениях только по воскресеньям. В двунадесятые праздники, если они приходились на будни, храмы были практически пустыми даже в Рождество. «Кто из Российских архиереев, – писал епископ Аполлинарий, – в свое время мог даже в мыслях допустить, чтобы ему нужно было зажигать пред богослужением в церкви лампады, раздувать кадило, приготовить все прочее, необходимое при богослужении, а потом самому облачаться и приступать к совершению Божественной литургии?» Часто архиереям и священникам приходилось служить не только без пономаря, но даже без певчего.

И все же жизнь православных приходов постепенно налаживалась. Важным событием стало основание Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле. Его основателем стал иеромонах (впоследствии архимандрит) Пантелеймон (Нижник). Долгое время он подвизался в основанном святителем Тихоном (Беллавиным) Свято-Тихоновском монастыре в Пенсильвании, затем решил уйти в более уединенное место. Идею иеромонаха Пантелеймона поддержало еще несколько насельников. Чтобы раздобыть нужную сумму на покупку земли, монахи поступили простыми рабочими на авиационный завод русского изобретателя И.И.Сикорского. В 1930 г. монахи поселились на выкупленном участке близ деревни Джорданвилль. На участке были лишь колодец и домик из двух комнат. Пока остальная братия работала на заводе, отец Пантелеймон занимался устройством обители – купил коров, лошадей, начал возводить ферму. Уже в 1934 г. были построены помещения и небольшая церковь. 17 июня 1935 г. архиепископ Виталий (Максименко) совершил чин освящения монастыря. Однако по освящении случилось неожиданное. В самом конце литургии монахи заметили пламя. Ветер быстро раздул огонь, и через два часа сгорело абсолютно все, что монахи построили за пять лет. Братия осталась без денег, без жилья и с огромными долгами. Присутствовавшие здесь паломники отмечали смирение, с каким монахи восприняли уничтожение своих трудов.

«Это напоминает нам еще горший огонь, – сказал один из монахов, – в котором горит теперь наша несчастная родина Россия. Что это пламя по сравнению с ее страданиями?»

Братия не унывала. «Сегодня Господь крестил наш монастырь огненным крещением, а вы возьмите этот крестик на память об этом событии», – говорил отец Пантелеймон.

Вскоре жизнь монастыря стала налаживаться.

Одну из своих главных задач РПЦЗ видела в обличении коммунистической власти. Это не могло не отразиться на отношениях Зарубежной Церкви с митрополитом Сергием (Страгородским). Издание «Декларации» 29 июля 1927 г., а главное требование митрополита Сергия к зарубежному духовенству дать подписку о лояльности большевикам возмутили русское рассеяние – уйдя из Советской России, они не чувствовали себя чем -то обязанными этому государству.

Лишь небольшое количество иерархов согласилось на условия Москвы. Это были митрополит Евлогий (Георгиевский) со своими викариями, а также архиепископы Елевферий (Богоявленский) в Литве и Сергий (Тихомиров) в Японии. Согласился с требованиями Патриархии один из русских архиереев в Китае архиепископ Нестор (Анисимов), однако вскоре он от своих обязательств отказался.

Большинство русской эмиграции выполнять требования заместителя местоблюстителя не стало. Святитель Иоанн (Максимович), проводя параллель между требованиями заместителя и историческими прецедентами, писал: «Требует ли Архиепископ Константинополя, Вселенский Патриарх, от своей паствы, находящейся в Америке и в других частях света, лояльности турецкому правительству? Патриарх Антиохийский, патриархат которого обнимает Сирию и Ливан, требует ли лояльности к одному или другому правительству от людей им неподвластных?».

Архиерейский Собор 1927 г. дал требованиям митрополита Сергия резкую оценку: «Послание митрополита Сергия не архипастырское и не церковное, а политическое и потому не может иметь церковно-канонического значения и необязательно для нас, свободных от гнета и плена богоборной и христоненавистной власти». По обсуждении Собор принял решение прервать административные отношения с митрополитом Сергием, сохранив их с патриаршим местоблюстителем митрополитом Петром (Полянским).

Архиерейский Собор 1927 г. был ознаменован и другим решением – запрещением в священнослужении митрополитов Евлогия и Платона. В эмиграции стали независимо друг от друга действовать Русская Зарубежная Церковь, Западноевропейский округ митрополита Евлогия и Североамериканский округ митрополита Платона.

Отношения с митрополитом Евлогием еще более ухудшились после 1932 г., когда Архиерейский Собор РПЦЗ осудил масонство. Была осуждена и организация YMCA (Христианская ассоциация молодых людей), которая оказывала митрополиту Евлогию серьезную материальную помощь и которую руководство РПЦЗ считало масонской.

В 1930 г. отошел ко Господу Патриарх Сербский Димитрий. Новый патриарх Варнава (Росич), выпускник Московской духовной академии, хорошо знал митрополита Антония (Храповицкого). По требованию владыки Варнавы чин его патриаршей интронизации возглавил именно митрополит Антоний.

«Он мне больше чем родной отец», – говорил Святейший о главе Русской Зарубежной Церкви.

В 1931 г. после печально известных заявлений митрополита Сергия об отсутствии гонений Архиерейский Собор РПЦЗ объявил о разрыве евхаристического общения с заместителем местоблюстителя.

В начале 1930-х гг. митрополит Сергий попытался воздействовать на патриарха Варнаву с целью заставить его отказаться от покровительства Зарубежному Синоду. Сербский Патриарх попытался решить дело миром, соглашаясь принять Русскую Зарубежную Церковь в свою юрисдикцию. Однако митрополит Сергий, ранее сам предлагавший зарубежным архиереям подчиниться Поместным Церквам, теперь ставил невыполнимые для зарубежных иерархов требования – принести покаяние в «расколе», а также дать обещание лояльности коммунистической власти. Русская Зарубежная Церковь выполнить эти условия не могла, тем более что на это не согласилась бы и эмигрантская паства.

В письмах, шедших в Синод от пастырей и мирян, прослеживалась одна и та же мысль: мы ушли в изгнание не ради сытой жизни, а ради того, чтобы продолжать борьбу с большевизмом. Переговоры между патриархом Варнавой и митрополитом Сергием зашли в тупик.

22 июня 1934 г. митрополит Сергий запретил в священнослужении митрополита Антония (Храповицкого) и еще семь архиереев РПЦЗ. Запрещение не было признано ни Зарубежной Церковью, ни Сербским Патриархатом. В письме митрополиту Сергию от 10 декабря 1935 г. патриарх Варнава заявил: «Мы вовсе не считаем русских архиереев за границей какими-то раскольниками, а смотрим на них как на своих дорогих братьев, несущих крест изгнания. <...> Если они не подчинились Вашему чисто политическому требованию относительно лояльности к советской власти и не признают законности наказаний, возложенных Вами на них за это неподчинение, то здесь они лишь выполняют завет Господа нашего о различении Божьего от Кесарева и завет апостольский, что Бога нужно слушать более, чем людей». После этого отношения между митрополитом Сергием и Сербской Церковью были фактически прерваны.

В отличие от Русской Зарубежной Церкви митрополит Евлогий (Георгиевский) согласился дать подписку о прекращении антисоветской деятельности, оговорив свое понимание этого обязательства – не превращать амвон в политическую трибуну. Московскую Патриархию это устроило. С 1927 по 1930 г. митрополит Евлогий пребывал в подчинении митрополиту Сергию, хотя довольно скоро убедился в сложности своего положения. Любое осуждение атеистической политики большевиков становилось известно в Москве и приводило к нареканиям со стороны заместителя. Из ектений пропали поминовения о смерти «за царя», а жертв советского режима нельзя было именовать «невинно убиенными». Вскоре митрополит Сергий написал митрополиту Евлогию, чтобы он в печати осудил убийство русскими эмигрантами Войкова, известного своим участием в цареубийстве, и Воровского, прославившегося своей борьбой с Церковью. В 1930 г. терпению митрополита Евлогия пришел конец. Иерарх посетил Англию, где принял участие в молитве о страждущей Русской Церкви. Из Московской Патриархии поступило требование к митрополиту Евлогию осудить свои действия и подтвердить обещание не вмешиваться в политику. Архипастырь выполнять эти требования отказался и в декабре 1930 г. был уволен Московской Патриархией со своего поста. Власть над западноевропейскими приходами была передана митрополиту Литовскому Елевферию (Богоявленскому). Сам митрополит Евлогий обратился в Константинополь и 17 февраля 1931 г. был принят в подчинение патриархом Фотием II в качестве экзарха. 30 апреля 1931 г. Московская Патриархия вынесла решение о запрещении митрополита Евлогия в священнослужении. Однако прещения были проигнорированы Константинопольской Патриархией, а также другими Поместными Церквами, которые продолжали сослужение с клиром Западноевропейского экзархата.

Из викариев митрополита Евлогия на все требования Москвы согласился лишь епископ Вениамин (Федченков). Он остался в подчинении Патриархии и создал в Париже Трехсвятительское подворье, где и стал настоятелем. Однако последователей Московской Патриархии в Европе было немного.

В середине 1930-х гг. наметились пути к примирению между Русской Зарубежной Церковью и Западноевропейским экзархатом. Великим постом 1934 г. митрополит Антоний направил митрополиту Евлогию письмо с соответствующей просьбой. Встреча старцев произошла 15 мая 1934 г. Архимандрит Киприан (Керн) писал: «Присутствовавшие при этой картине вспоминали ее со слезами. Два старых архиерея лежат друг у друга в ногах, просят прочтения каждый над собой разрешительной молитвы. Сцена поистине из патерика древних времен». Архипастыри прочитали друг над другом разрешительную молитву, однако понадобилось еще три месяца, чтобы конфликт был окончательно уврачеван.

В сентябре 1934 г. Архиерейский Собор РПЦЗ снял прещения с митрополита Евлогия. Также были сняты прещения и с иерархов Североамериканской митрополии. Евхаристическое общение между тремя основными ветвями русской церковной диаспоры было восстановлено.

Сербский Патриарх Варнава, стремившийся окончательно примирить русскую диаспору, в 1935 г. организовал совещание русских архиереев в Сремских Карловцах. Сам Святейший стал председателем этого Совещания, в котором приняли участие митрополит Антоний (Храповицкий), митрополит Евлогий (Георгиевский), митрополит Анастасий (Грибановский), глава Североамериканского округа митрополит Феофил (Пашковский) и епископ Димитрий (Вознесенский). Иерархи выработали «Временное положение» об управлении РПЦЗ. Однако митрополит Евлогий не пожелал административно подчиняться Зарубежному Синоду. Восстановив евхаристическое общение с РПЦЗ, Русский экзархат в Западной Европе так и остался в ведении Вселенского престола.

Западноевропейский экзархат, как и Русская Зарубежная Церковь, также прославился своими подвижниками. Общество «Православное дело», основанное в начале 1930-х гг. монахиней Марией (Скобцовой), спасло от голодной смерти огромное количество эмигрантов. Безработица во Франции в тот момент была массовая.

В снятом монахиней Марией особняке была освящена церковь, матушка сумела организовать здесь дешевую столовую, общежитие для бездомных, лекторий, курсы псаломщиков, миссионерские курсы. Монахиня сумела найти работу множеству опустившихся от нищеты эмигрантов.

В городе Южин служил протоиерей Алексий Медведков. До 1919 г. он служил под Ямбургом в Санкт-Петербургской губернии, в 1919 г. был арестован большевиками и подвергся страшным побоям: ему сломали руки и ноги, перебили лицевой нерв, от чего он всю жизнь испытывал страдания. Семье пастыря удалось перебраться в Эстонию, откуда он в 1930 г. после смерти супруги переехал во Францию. Пастырь никогда не брал денег за требы, прихожане замечали его прозорливость. В 1934 г. отец Алексий отошел ко Господу. Перед смертью он призывал к себе всех, кого обидел, чтобы попросить прощения. Похороны пастыря собрали всех русских эмигрантов Южина, – как сторонников митрополита Евлогия, так и прихожан РПЦЗ. Спустя 23 года мощи отца Алексия были обретены нетленными. В 2004 г. пастырь был причислен к лику святых Константинопольским Патриархатом.

В Париже в ведении митрополита Евлогия был организован Свято-Сергиевский богословский институт, преподавателями которого стали замечательные богословы, философы и историки, высланные из Советской России.

Руководство Североамериканской митрополии в 1927 г. также не предоставило митрополиту Сергию подписку о прекращении антисоветских выступлений. Подобные требования для большей части североамериканской паствы были непонятны – многие приходы были англоязычными, причем даже на русскоязычных приходах паства в основном имела американское гражданство.

Митрополит Платон (Рождественский), стараясь не ухудшать отношения с митрополитом Сергием, не отказывался от предоставления подписки, но тянул время, объясняя отсрочку необходимостью собрать в Нью -Йорк всех викариев.

Ситуация изменилась весной 1933 г. Узнав, что архиепископ Вениамин (Федченков) едет в Америку читать лекции, митрополит Сергий дал ему поручение получить от митрополита Платона требуемую подписку. От главы Североамериканской митрополии требовалось также поддержать коммунистическое государство в американской прессе. Требование было невыполнимо. Посоветовавшись с подчиненными священнослужителями, митрополит Платон отказался дать подписку. 16 августа того же года Московская Патриархия на основании доклада архиепископа Вениамина запретила митрополита Платона в священнослужении. Североамериканские иерархи сочли указ неканоничным. 11 сентября 1933 г. Архиерейское совещание приняло решение об автономии (фактически независимости) Североамериканской митрополии до законного Всероссийского Православного Собора, который и должен был рассудить спор с митрополитом Сергием.

Немногочисленные приходы Московской Патриархии в Америке были подчинены архиепископу Вениамину. Из викариев митрополита Платона с требованиями Москвы согласился епископ Антонин (Покровский), занимавшийся миссионерством на Аляске, а также епископ Адам (Филипповский), окормлявший капато-русские приходы. Правда, последний вскоре был запрещен в священнослужении архиепископом Вениамином, а карпато-русские приходы разошлись по другим юрисдикциям. В общей сложности в подчинении Московской Патриархии в Америке осталось около 25 приходов, причем практически все они были малолюдными. Большинство русских приходов в Америке находилось в ведении митрополита Платона (около 200 приходов) и в РПЦЗ (около 100 приходов).

В 1933 г. начались попытки восстановления общения между Русской Зарубежной Церковью и Североамериканской митрополией. Назначенные в Америку архиереи РПЦЗ, архиепископы Виталий (Максименко) и Тихон (Троицкий), были лишены властных амбиций и искренне добивались примирения с митрополитом Платоном. Попытки были безуспешными, однако смерть митрополита Платона 20 апреля 1934 г. помогла единству. Новый глава Североамериканского округа митрополит Феофил (Пашковский) был готов к переговорам. Архиерейский Собор РПЦЗ 1934 г. снял прещения с иерархов Североамериканской митрополии. В 1935 г. Североамериканский округ и Русская Зарубежная Церковь объединились административно, причем Северной Америке были даны права широкой автономии.

Это решение усилило Русскую Зарубежную Церковь, которая к концу 1930-х гг. была в более выгодном положении, чем Московская Патриархия. В ведении РПЦЗ (включая Североамериканскую митрополию) было более 500 приходов, 15 монастырей и 25 архиереев, большая часть которых управляла полноценными епархиями.

Вскоре после объединения завершился земной путь главы РПЦЗ митрополита Антония (Храповицкого). В воскресенье 2 августа 1936 г. митрополит отслужил свою последнюю литургию. 8 августа клирики Сербской и Русской Зарубежной Церквей совершили над старцем -митрополитом таинство Елеосвящения и причастили его Святых Таин. 10 августа митрополит Антоний причастился еще раз. Вечером стало понятно, что архипастырь умирает. Во время чтения отходной в 21 час 20 минут сердце митрополита Антония перестало биться. Первую панихиду по усопшему совершил патриарх Варнава. Он же возглавил отпевание митрополита. Первый глава РПЦЗ был погребен в Иверской часовне, в специальном склепе, который архипастырь указал как место своего упокоения еще при жизни.

Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви в 1936 г. единогласно избрал председателем Архиерейского Синода архиепископа Анастасия (Грибановского). Архипастырь, незаконно смещенный с Кишиневской кафедры, а затем изгнанный из Константинополя за поддержку патриарха Тихона, управлял русской миссией в Святой земле. Пользовавшийся огромным авторитетом в эмиграции, архиепископ Анастасий рассматривался как наиболее достойный преемник митрополита Антония. В сан митрополита владыку Анастасия возвел Патриарх Сербский Варнава в 1935 г. Следующий Патриарх Сербский, Гавриил (Дожич), также поддерживал Русскую Зарубежную Церковь. Митрополит Анастасий принимал участие в его интронизации.

В 1936 г. в эмиграцию пришли ложные сведения о кончине митрополита Петра (Полянского), что поставило перед РПЦЗ вопрос о том, кого считать главой Российской Церкви. В апреле 1937 г. Архиерейский Синод Русской Зарубежной Церкви решил, что после смерти двух назначенных патриархом Тихоном местоблюстителей (митрополитов Агафангела и Петра) власть должна перейти к оставшемуся в живых местоблюстителю – митрополиту Кириллу (Смирнову). Архиерейский Собор в декабре 1937 г. подтвердил это решение. Митрополита Кирилла было решено поминать на богослужении в качестве главы Всероссийской Церкви, но поминать тайно, чтобы не навлечь на святителя репрессий. За границей не знали, что 20 ноября 1937 г. священномученик Кирилл был расстрелян.

В 1938 г. Зарубежный Синод переехал из Сремских Карловцев в Белград.

В том же году, 14 августа в Сремских Карловцах открылся Всезарубежный Собор с участием архиереев, клириков и мирян. Важным решением Собора стала резолюция о создании Русского церковного народного центра, Собором были изданы два послания. Первое из них – «Русскому народу в Отечестве страждущему» отвечало на вопрос, по какой причине Бог наказал Россию большевизмом. Грех русского народа, по мнению Собора, состоял в том, что он прельстился коммунистическими обещаниями земного рая. Однако кровь новомучеников не могла пролиться напрасно, и освобождение от советского ига рано или поздно наступит. Второе послание – «Русской пастве в рассеянии сущей» было написано в жестком тоне. Главное преступление русского народа, согласно посланию, состояло в предательстве императора, что и привело его к мученической смерти. Грех цареубийства поэтому лежит не только на исполнителях злодеяния, но и на всем русском народе. Долг эмиграции – «сохранить духовные ценности святой Руси и передать их будущим поколениям». Послание призывало к молитве о возвращении на престол помазанника православного царя.

Отказываясь от общения с заместителем местоблюстителя, Зарубежная Церковь в тот момент не переносила своего осуждения на подчиненных ему клириков. Архиерейский Собор 1938 г. принял решение принимать священнослужителей Московского Патриархата, бежавших за границу, без покаяния.

Положение Русской Зарубежной Церкви отягощалось мировой политической напряженностью. Епархии РПЦЗ были разбросаны по всему миру и находились в странах, вступивших сначала в политическое, а затем и в военное противоборство – в Германии и Франции, Югославии и Болгарии, Китае и Японии. Каждая из епархий Русской Зарубежной Церкви выстраивала отношения с правительствами своих государств по-своему. Достаточно благополучно в середине 1930-х гг. складывались отношения с государством в Германской епархии. В марте 1936 г. РПЦЗ получила в Германии статус корпорации публичного права, в то время как другие православные юрисдикции оказались в положении частных организаций, не имевших покровительства государства. Благодаря существенной помощи государства в Берлине был построен Воскресенский кафедральный собор, освящение которого 12 июня 1938 г. совершил митрополит Анастасий (Грибановский) вместе с клириками Сербской и Болгарской Православных Церквей. Тогда же был зачитан благодарственный адрес митрополита Анастасия германскому вождю и государственному канцлеру А.Гитлеру. Эту благодарность впоследствии ставили в вину митрополиту Анастасию, однако в 1938 г. она не вызывала особых нареканий. Хотя гитлеровский режим уже явил свою сущность, многие поняли ее лишь после известного еврейского погрома осенью 1938 г. («хрустальной ночи»). Послание митрополита Анастасия было зачитано за год до начала Второй мировой войны, когда с Гитлером поддерживали отношения и даже дружили все мировые державы, включая и Советский Союз.

Сам митрополит Анастасий не скрывал своего недоверия к гитлеровской политике и указывал, что фашизм не может лежать в основе освобождения России от большевизма. Отрицательное отношение к гитлеровскому национал-социализму прослеживается и в документах II Всезарубежного Собора.

В таком состоянии встретила Русская Зарубежная Церковь Вторую мировую войну. В сентябре 1939 г. РПЦЗ провела последний перед длительным перерывом Архиерейский Собор. Из-за начала военных действий в Соборе участвовало всего шесть иерархов, однако решение Собора было важным – ожидая освобождения России от коммунистов, Собор призвал Божие благословение на великого князя Владимира Кирилловича как на главу императорского дома и лидера русского народа.

Нападение Германии на Советский Союз в 1941 г. было воспринято в эмиграции неоднозначно. Одни священнослужители хотели видеть в Гитлере «христолюбивого вождя» и освободителя России от большевиков. Так считал, например, архиепископ Серафим (Лукьянов), управлявший приходами РПЦЗ в Западной Европе.

Другие архипастыри считали, что цель Гитлера не ликвидация коммунистического режима, а уничтожение России, и потому поддержка Германии в этой войне недопустима. Запрещал своей пастве вступать в антисоветские формирования святитель Серафим (Соболев). Духовные чада этого архиепископа в годы войны сотрудничали с болгарским антифашистским сопротивлением. Святитель Иоанн (Максимович), поначалу поддержавший Германию, впоследствии изменил свою точку зрения. Иерарх совершал денежные сборы на нужды Красной армии, отслужил молебен после победы над Гитлером.

Единой политики РПЦЗ в отношении Гитлера не было. Поминали его только в Германской епархии, главой которой был православный немец митрополит Серафим (Ляде). В целом же руководство Зарубежной Церкви поминовение фюрера на службах запрещало. Сам митрополит Анастасий, хотя и благословил деятельность русских антисоветских формирований, идеологии национал-социализма не разделял и категорически отказался обратиться с посланием к русскому народу с призывом поддержать германские войска. «Митрополит Анастасий, – заявил после войны Сербский Патриарх Гавриил, – с великой мудростью и тактом держался при немцах, был всегда лояльным к сербам, несколько раз подвергался обыскам и не пользовался доверием немцев».

На захваченные русские территории представителей Русской Зарубежной Церкви германское руководство не допускало – ее стремление возродить сильную и свободную Россию нацисты не разделяли. На оккупированные земли пастыри РПЦЗ проникали в исключительных случаях в качестве военных священников русских антисоветских формирований.

В начале войны один из иерархов РПЦЗ архиепископ Гермоген (Максимов) согласился возглавить неканоничную Хорватскую Церковь, созданную хорватским диктатором А.Павеличем в 1942 г. Сербская Церковь признала новую структуру незаконной, а Русская Зарубежная Церковь запретила архиепископа Гермогена в священнослужении. Несмотря на неканоничность этой структуры, она все-таки спасла от гонений со стороны усташей православное хорватское население и отчасти остановила геноцид сербов, проживавших в стране. В Хорватии стали восстанавливаться разрушенные ранее храмы, стала издаваться газета, а в сербские школы вернулся Закон Божий.

В 1943 г. Русская Зарубежная Церковь отказалась признать митрополита Сергия патриархом. 14 сентября 1943 г. в своем послании митрополит Анастасий отметил, что избрание патриарха Сергия незаконно, так как избран он не Церковью, а государственной властью. Глава РПЦЗ сравнивал поставление патриарха Сергия с назначением патриарха Игнатия при Лжедмитрии – оба были поставлены по воле диктаторов, хотя и с последующей санкцией Архиерейских Соборов. В октябре 1943 г. для решения ряда вопросов, в том числе и вопроса о признании патриарха Сергия, в Вене состоялось совещание под председательством митрополита Анастасия. Участники совещания приняли резолюцию о борьбе с большевизмом, подвергли критике позицию Германии в отношении Церкви и православного населения, а также заявили о непризнании владыки Сергия (Страгородского) патриархом.

Иначе отнеслась к церковным переменам в России Североамериканская митрополия РПЦЗ. Собор американских иерархов во главе с митрополитом Феофилом (Пашковским) в конце октября 1943 г. предписал поминать патриарха Сергия на богослужениях вместе с митрополитом Анастасием. В 1944 г. североамериканские архиереи направили приветствие патриаршему местоблюстителю митрополиту Алексию (Симанскому) и предписали возносить его имя на службах.

7 сентября 1944 г. перед приходом в Югославию Красной армии руководство РПЦЗ покинуло Белград, передав власть над русскими приходами в стране епископскому совету во главе с протоиереем Иоанном Сокалем. Однако этот совет действовал недолго. 27 ноября 1944 г. Священный Синод Сербской Церкви прекратил его полномочия и отменил свое покровительство Русской Зарубежной Церкви.

Сам митрополит Анастасий переехал в Карлсбад (Карловы Вары), оттуда в Фюссен, затем в Мюнхен. С собой иерарх увез и чудотворную Курскую -Коренную икону Божией Матери.

К концу войны Русская Зарубежная Церковь находилась в тяжелом положении. Советская пропаганда трубила о прекращении гонений, избрании патриарха, открытии храмов и монастырей. На фоне победы возрастали патриотические чувства старых эмигрантов, в том числе и священнослужителей, желавших видеть в Советском Союзе возрожденную Российскую империю. Было неизвестно, где находится митрополит Анастасий, некоторые считали, что РПЦЗ прекратила свое существование. В связи с этим часть архиереев и священников Зарубежной Церкви перешла в подчинение Московского Патриархата. В Болгарии это был святитель Серафим (Соболев), в Китае – митрополит Мелетий (Заборовский), архиепископы Нестор (Анисимов), Виктор (Святин), Димитрий (Вознесенский), епископ Ювеналий (Килин).

Был готов перейти в юрисдикцию Московской Патриархии и епископ Иоанн (Максимович), однако, узнав, что Зарубежный Синод продолжает свою деятельность, от подчинения патриарху Алексию I он отказался. На протяжении четырех последующих лет шло противостояние между архиепископом Виктором и епископом Иоанном, которого поддерживало национальное китайское правительство. Только в 1949 г. после захвата власти в стране коммунистами чаша весов склонилась на сторону архиепископа Виктора. Русские эмигранты стали покидать Китай. Уехал из страны и святитель Иоанн, к тому времени возведенный Зарубежным Синодом в сан архиепископа. Вся собственность Русской Церкви в Китае оказалась в руках Московской Патриархии, однако это не помогло распространению православия. Православных китайцев было мало, а старые миссионерские кадры покинули страну. Православие в стране фактически угасло.

В годы войны РПЦЗ потеряла и других иерархов. Это были хранитель Курской-Коренной иконы Божией Матери архиепископ Феофан (Гаврилов) († 1943) и архиепископ Тихон (Лященко) († 1945). В 1945 г. югославские коммунисты расстреляли архиепископа Гермогена (Максимова).

Однако необходимость в Зарубежной Церкви была – количество беженцев из Советского Союза и Восточной Европы было значительным. Не всегда хотели возвращаться на родину вывезенные в Германию на работы советские граждане, а также оказавшиеся в плену советские солдаты, тем более те, кто выступал против Красной армии с оружием в руках. Свое будущее эти люди, как правило, связывали не с Московским Патриархатом, а с Зарубежной Церковью. В сентябре 1945 г. митрополит Анастасий переехал в Швейцарию и оттуда фактически заново организовал деятельность Зарубежной Церкви. Ее кадровый состав восполнился за счет эмигрировавших архиереев Украинской и Белорусской автономных Церквей.

10 августа 1945 г. было издано обращение патриарха Алексия I «К архипастырям и клиру так называемой карловацкой ориентации» с требованием «принести покаяние пред Церковью». Однако тон послания, подразумевавший, что РПЦЗ является расколом, а главное, продолжающиеся преследования за веру воспрепятствовали Зарубежной Церкви примириться с Церковью в отечестве.

В 1945 г. Московская Патриархия пыталась добиться от Сербской Церкви разрыва общения с Русской Зарубежной Церковью и ее осуждения. После длительных переговоров Сербская Церковь приостановила общение с РПЦЗ, передав окончательное решение будущему Собору. Такой ответ позволил Сербской Церкви сохранить общение с Зарубежной Церковью. Вплоть до XXI в. случаи сослужения между клириками Сербской и Русской Зарубежной Церквей не были редкостью. Неудачей закончились попытки московской церковной власти осудить РПЦЗ на всеправославном уровне. Добившись предварительного согласия на это со стороны глав Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской Церквей, получить подпись Константинопольского Патриарха Московской Патриархии не удалось. Тем более что всеправославное осуждение РПЦЗ подразумевало созыв независимого Собора, на котором могли быть озвучены факты, крайне неприятные для советского режима.

В мае 1946 г. в Мюнхене Русская Зарубежная Церковь созвала Архиерейский Собор, сыгравший большое значение для объединения русской церковной эмиграции.

В послевоенные годы Московская Патриархия пыталась решить вопрос с присоединением эмигрантского духовенства в Северной Америке, однако поставленные условия были трудновыполнимыми. От Североамериканской митрополии потребовали прекращения антисоветских выступлений и избрания на пост главы митрополии ставленника Москвы. Также Московская Патриархия требовала контроля над архиерейскими хиротониями и разрыва с Зарубежной Церковью.

Со своей стороны, глава Североамериканской митрополии митрополит Феофил (Пашковский) настаивал на полной независимости своей структуры во внутренних делах и соглашался признать патриарха Алексия I лишь духовным главой. Переговоры зашли в тупик, к Московской Патриархии присоединились лишь епископ Бруклинский Макарий (Ильинский) и архиепископ Аляскинский Алексий (Пантелеев).

Вопрос о дальнейшем пути Североамериканской митрополии был решен на Всеамериканском Соборе в Кливленде в ноябре 1946 г. Результатом долгих и бурных обсуждений стало решение о выходе Североамериканской митрополии из подчинения Русского Зарубежного Синода и о признании патриарха Алексия «духовным отцом». Собор обратился к Московской Патриархии с просьбой принять Американскую Церковь при условии ее полной независимости. На службах теперь стали поминать восточных патриархов, патриарха Алексия I и митрополита Феофила.

Часть североамериканских иерархов и приходов во главе с архиепископами Виталием (Максименко) и Тихоном (Троицким) отказалась разрывать общение с Русской Зарубежной Церковью. Архиепископ Виталий не видел перспективы в американской автокефалии и был уверен, что через два – три поколения Американская Церковь выродится в «протестантство восточного обряда». 4 марта 1947 г. Русская Зарубежная Церковь восстановила свои епархии в Северной Америке. Представителем РПЦЗ в США и Канаде Синод назначил архиепископа Виталия. Таким образом, вновь, как и в 1926–1935 гг., в Америке стали параллельно существовать Североамериканская митрополия и епархии Русской Зарубежной Церкви.

Но с Московским Патриархатом Североамериканская митрополия также не объединилась. С московской делегацией, прибывшей в Америку в 1947 г., митрополит Феофил встречаться не стал. Архиерейский Собор митрополии в ноябре 1947 г. постановил отложить оформление канонической связи с Московской Патриархией до «более благоприятного времени». В 1950 г. было отменено и поминовение патриарха Алексия.

В Америке по-прежнему действовал и экзархат Московского Патриархата. После перемещения на Рижскую кафедру митрополита Вениамина (Федченкова), экзархом стал архиепископ Макарий (Ильинский), в 1952 г. возведенный в сан митрополита.

Хотя отношения между Русской Зарубежной Церковью и Западноевропейским экзархатом были натянутыми, во время Второй мировой войны все же имели место сослужения представителей двух ветвей русской церковной эмиграции.

В годы войны большая часть Западноевропейского экзархата оказалась занятой германскими войсками. Русская эмиграция во Франции, Бельгии и Нидерландах делила вместе с приютившими их странами тяготы оккупации. Заметный след в истории антинацистского движения сыграли клирики Западноевропейского экзархата монахиня Мария (Скобцова) и священник Димитрий Клепинин, поддерживавшие отношения с французским Сопротивлением. В 1942 г., когда нацисты вывозили евреев в Освенцим, монахине Марии удалось спасти нескольких детей, спрятав их в мусорных контейнерах. Спасая евреев от гибели, монахиня Мария и священник Димитрий, выдавали им фиктивные справки о крещении, многих избавив от ареста и гибели. В 1943 г. монахиня и пастырь были арестованы. Отцу Димитрию предложили свободу в обмен на обещание прекратить свою деятельность, но пастырь ответил категорическим отказом. В концлагере он не стал носить значок, подтверждающий его французское гражданство. Наоборот, видя, что с русскими заключенными из Советского Союза обращаются хуже, чем с французами, он решил разделить скорби лагерной жизни со своими соотечественниками.

В 1944 г. священник Димитрий Клепинин умер от истощения. Монахиня Мария погибла в газовой камере лагеря Равенсбрюк 31 марта 1945 г. В 2004 г. священник Димитрий, монахиня Мария, а также их погибшие соратники, Георгий Скобцов и Илья Фондаминский, были причислены к лику святых Константинопольским Патриархатом.

После освобождения Франции от гитлеровцев глава Западно европейского экзархата митрополит Евлогий вступил в переписку с митрополитом Алексием (Симанским). Стороны договорились, что официальное восстановление общения состоится после прибытия во Францию делегата Московской Патриархии. Таковым стал митрополит Николай (Ярушевич), прибывший во Францию в конце лета 1945 г. 29 августа в Париже состоялось епархиальное собрание, однако большинство его участников не поддержало митрополита Евлогия и выступило за дальнейшее пребывание русского экзархата в ведении Константинополя. Желавший скорейшего объединения митрополит Евлогий подписал акт о соединении с Московским Патриархатом тайно. Поставили свои подписи под документом и викарии митрополита.

2 августа в Александро-Невском соборе Парижа митрополит Николай сослужил с митрополитом Евлогием, а также архиепископом Серафимом (Лукьяновым), принятым из РПЦЗ. Никакого документа перед богослужением зачитано не было, на литургии поминались и Вселенский, и Московский Патриархи, в проповеди митрополита Николая и слова не говорилось о подчинении Москве. Паства находилась в недоумении.

7 сентября Священный Синод Московского Патриархата принял 75 приходов митрополита Евлогия, а 11 сентября издал указ о переходе Западноевропейского экзархата в ведение Патриарха Московского. Однако все эти решения оставались на бумаге – большинство приходов связывало свое будущее с подчинением Вселенскому престолу. Окружение митрополита Евлогия стало всеми способами препятствовать единству. В частности, архимандриты Савва (Шимкевич) и Киприан (Керн), протопресвитер Ломако, протоиерей В.Зеньковский и А.В.Карташев тайно обращались к Вселенскому Патриарху Максиму с просьбой не спешить с предоставлением экзархату отпускной грамоты.

Ситуацию ухудшила политическая обстановка в стране. Франция была наводнена сотрудниками советских спецслужб, выявлявших коллаборационистов, но нередко арестовывавших и совершенно непричастных к политике людей. Печальную известность приобрел концлагерь Боригар, организованный советскими спецслужбами для арестованных русских эмигрантов. Французские армия и полиция в лагерь не допускались. Кое-где эмигранты опасались говорить по-русски, чтобы не быть схваченными чекистами. Велики были и опасения коммунистического переворота во Франции. Ненависть к советскому режиму возрастала. Однако приверженцы Московского Патриархата, будто не замечая царившей вокруг атмосферы страха, как правило, защищали и коммунистический строй. Все это вело к тому, что промосковское духовенство постепенно теряло паству. Большинство приходов отказывалось поминать на службах патриарха Алексия I.

Смерть митрополита Евлогия, последовавшая 8 августа 1946 г., оборвала формальную связь Западноевропейского экзархата с Русской Церковью. Не дожидаясь распоряжений из Москвы, епархиальный совет принял решение избрать своим главой архиепископа Владимира (Тихоницкого). Однако Московская Патриархия назначила главой экзархата архиепископа Серафима (Лукьянова). Выбор был неудачным – паства помнила, что этот

иерарх долгое время пребывал в РПЦЗ и выступал против митрополита Евлогия. Не могли простить архиепископу и поддержки Гитлера в годы войны. В октябре 1946 г. Западноевропейский экзархат обратился к Вселенскому Патриарху Максиму с просьбой восстановить положение экзархата, существовавшее до 1945 г. 6 марта 1947 г. патриарх Максим назначил архиепископа Владимира своим экзархом, а 8 июля того же года возвел его в сан митрополита. Русский Западноевропейский экзархат продолжил свое существование в юрисдикции Константинопольской Церкви.

Экзархат Московского Патриархата в Западной Европе возглавил митрополит Серафим (Лукьянов).

В 1950 г. местом пребывания Архиерейского Синода РПЦЗ является Нью-Йорк. Сюда была перевезена и чудотворная икона Божией Матери «Знамение». В честь этого образа в 1959 г. был освящен и кафедральный собор РПЦЗ в Нью-Йорке.

Духовным центром Русской Зарубежной Церкви стал Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле. После войны сюда переехала братия монастыря святого Иова Почаевского из Словакии.

С собой монахи-беженцы принесли и издательские традиции. С тех пор Свято-Троицкая обитель стала главным издательским центром РПЦЗ. Также здесь была открыта духовная семинария.

Отношение руководства Русской Зарубежной Церкви к Московскому Патриархату ухудшалось. Большое возмущение со стороны РПЦЗ вызвала публикация в «Журнале Московской Патриархии» о совершении панихиды по Сталину в марте 1953 г.

27 октября Архиерейский Собор принял решение, которое на годы вперед определило отношения между Церковью в отечестве и Церковью в эмиграции. «Совершение Патриархом Алексием и его духовенством панихид о причтении к лику праведных величайшего гонителя Церкви Христовой и насадителя безбожного коммунизма во всем мире Сталина является неслыханным в истории Церкви кощунством», – говорилось в постановлении Собора. Архипастыри заявили, что не признают законным и самого патриарха Алексия I, как избранного с нарушением правил Московского Собора 1917–1918 гг. и под давлением безбожной власти. Тогда же Архиерейский Собор РПЦЗ постановил принимать клириков Московской Патриархии через публичное покаяние после внимательного рассмотрения каждого отдельного случая.

В годы «холодной войны» Русская Зарубежная Церковь взяла на себя (вместе с Североамериканской митрополией и Западноевропейским экзархатом) руководство русской эмиграцией, которая в большинстве своем не тяготела к зарубежным приходам Московской Патриархии. Проблемы заграничным приходам Московского Патриархата создавали и правительства разных стран. Патриархийным епископам и священникам часто не доверяли, отказывали в визах и нередко выдворяли в Советский Союз. Таким образом, за редкими исключениями, взять на себя окормление эмигрантов священнослужители из Московского Патриархата не могли.

Огромное внимание Русская Зарубежная Церковь уделяла памяти невинно убиенных. Подобные свидетельства в Советском Союзе были немыслимы. В 1950 г. в Брюсселе был освящен храм-памятник в память царственных мучеников и всех пострадавших от богоборцев. Церковь было решено освятить в честь праведного Иова Многострадального, в день памяти которого родился император Николай II. Огромный резонанс вызвала во всем мире книга протоиерея Михаила Польского «Новые мученики Российские», ставшая одним из важнейших свидетельств о подвиге страдальцев.

17 июля Зарубежный Синод предписал служить панихиды по Царской семье. Сам этот день стал именоваться «Днем русской скорби». Все чаще раздавались призывы к канонизации императора.

«Чем скорее весь Русский народ преклонится перед Ним в слезах покаяния, – говорил святитель Иоанн (Максимович) в 1959 г., – тем ближе станет возрождение и благоденствие России».

Архиепископ Иоанн оставался одним из авторитетнейших архипастырей РПЦЗ. С 1951 г. иерарх служил во Франции, в 1963 г. был переведен в Сан-Франциско. Святитель был активным миссионером, привлекал в православие римо-католиков, поддерживал православие западного обряда, добился почитания в Западноевропейской епархии РПЦЗ западных подвижников и мучеников, живших до 1054 года. Выступая против разделений между русскими эмигрантами, святитель Иоанн сослужил с представителем Североамериканской митрополии – архиепископом Сан-Францисским Иоанном (Шаховским). Архиепископ Иоанн не скрывал, что поминает на проскомидии патриарха Алексия I.

О Московской Патриархии святитель отзывался так: «Русская За рубежная Церковь духовно не отделяется от страждущей Матери. Она возносит за нее молитвы, хранит ее духовные и вещественные богатства и в свое время соединится с Нею, когда исчезнут причины, разъединившие их».

Понимание того, что разделение между Церковью в отечестве и Церковью в эмиграции не имеет под собой глубокой основы, имело место и в Московском Патриархате. Показательным стал факт служения панихиды по митрополиту Антонию (Храповицкому) патриархом Алексием I при посещении им Белграда в 1957 г.

Тем временем глава РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский) угасал и в 1964 г. заявил об уходе на покой. Часть эмигрантской паствы желала видеть следующим Председателем Архиерейского Синода РПЦЗ архиепископа Иоанна (Максимовича), часть – архиепископа Никона (Рклицкого). Споры между сторонниками этих архиереев на Соборе 1964 г. грозили расколоть Русскую Зарубежную Церковь. По этой причине святитель Иоанн решил снять свою кандидатуру и предложил сделать то же самое архиепископу Никону. Последний дал на это согласие. Выход из тупика был найден почти уникальный: первоиерархом было решено избрать самого младшего по хиротонии архиерея Русской Зарубежной Церкви. Таковым оказался епископ Брисбенский Филарет (Вознесенский), управлявший Зарубежной Церковью в 1964–1985 гг.

Митрополит Анастасий скончался 22 мая 1965 г. Панихиду возле тела усопшего иерарха совершил представитель Вселенского Патриархата архиепископ Иаков (Кукузис). На отпевании митрополита присутствовали представители Константинопольской и Сербской Церквей. Архипастырь был погребен в усыпальнице Троицкого собора в Джорданвилле. Спустя год, 2 июля 1966 г., во время поездки по своей епархии отошел ко Господу другой выдающийся святитель – архиепископ Иоанн (Максимович). О погребении этого святого иеромонах Серафим (Роуз) писал: «Это было не обычное прощание с усопшим, даже с иерархом. Было ощущение присутствия тайны, – тайны святости. Пришедшие были твердо убеждены, что пришли хоронить святого. Каждый внезапно ощутил себя сиротой».

Вступление на престол митрополита Филарета значительно повлияло на идеологию Зарубежной Церкви. Если раньше она отказывалась от канонизаций, считая, что их совершение возможно лишь после объединения с Церковью в отечестве, то теперь Зарубежный Синод посчитал прославление святых возможным. Архиерейский Собор РПЦЗ 1964 г., откликаясь на многочисленные просьбы русской эмиграции, причислил к лику святых почитаемого в изгнании праведного Иоанна Кронштадтского. В последующие годы Русская Зарубежная Церковь совершила еще ряд канонизаций – в 1970 г. – преподобного Германа Аляскинского, в 1978 г. – блаженной Ксении Петербургской.

Постепенно готовилась и канонизация новомучеников Российских. Архиерейский Собор 1967 г. постановил во всех богослужебных поминовениях именовать императора «убиенным Царем-мучеником». 17 июля 1968 г. в Русской Зарубежной Церкви было совершено отпевание Царской семьи – ранее совершить его не позволяли представители дома Романовых, надеявшиеся, что кто-то из страстотерпцев остался жив. Наконец, в 1971 г. Русская Зарубежная Церковь начала сбор материалов для канонизации Царской семьи и Новомучеников.

Среди других важных решений, принятых Русской Зарубежной Церковью, стало анафематствование Ленина в 1970 г. Вместе с ним под анафему попали и все гонители Церкви – убийцы помазанника Божия и священнослужителей, разрушители храмов, истязатели православных христиан.

8 сентября 1974 г. в Джорданвилле открылся III Всезарубежный Собор, в котором приняло участие 112 человек, в том числе 15 архиереев. Собору направил свое послание А.И.Солженицын, отметивший главные проблемы русского зарубежного православия, прежде всего его разобщенность и внутреннюю вражду между юрисдикциями. Другая ошибка РПЦЗ – считать Московский Патриархат «падшей Церковью» и противопоставлять ей полумифическую «катакомбную» и «истинную» Церковь. Нобелевский лауреат считал, что тайные общины существовали в 1930-е гг., сейчас же, когда имеются открытые храмы, выжившие исповедники спокойно ходят в них. «Я и сам знаком с иными такими женщинами, – писал Александр Исаевич, – кто в 30-е годы перепрятывал батюшек и собирал тайные богослужения на квартирах, – сегодня эти женщины просто ходят в ближайший храм.

А если где проявляется почитание молитвенных разоренных мест (у источника, на кладбище, тоже знаю такие под Рязанью), как бы взамен богослужения, – то лишь по закрытости всех окружных храмов и полному отсутствию пастырей. Заблуждение – выводить из таких случаев существование тайной церковной организации как «всероссийского явления"».

Писатель был убежден, что Московская Патриархия сама изживет свои проблемы, и наивно мечтать, что после падения коммунистического режима народ призовет к себе зарубежных иерархов.

Собор постановил, что Зарубежная Церковь должна оставаться независимой, так как Церковь в отечестве остается в порабощении у богоборческого правительства. Было признано необходимым и далее вести издательскую деятельность, переправляя литературу в Россию. Обсуждался также вопрос о снятии клятв с дониконовских обрядов. Вопрос был передан Архиерейскому Собору, который 25 сентября 1974 г. принял решение считать старые обряды православными и спасительными, а запрещения и клятвы Соборов 1656 и 1667 гг. – недействительными.

В 1981 г. состоялось и прославление новомучеников и исповедников Российских, в том числе и Царской семьи. Поименный список новомучеников долгое время не публиковался, что приводило к недоумениям и появлениям не вполне достоверных печатных списков, распространенных на приходах. Список новомучеников был опубликован в «Троицком православном русском календаре» за 1999 год.

В 1982 г. в русском зарубежье была явлена чудотворная Иверская икона Божией Матери, написанная на Афоне в 1981 г. Икона была преподнесена в подарок православному канадцу чилийского происхождения Иосифу Муньосу Кортесу. Чудотворный образ, хранившийся в доме Кортеса в Монреале, начал мироточить 24 ноября 1982 г. Истечение мира продолжалось почти непрерывно, за исключением Страстных седмиц. За несколько лет Кортес объехал с иконой множество приходов РПЦЗ. В 1984 г. Архиерейский Синод РПЦЗ принял решение об установлении дня памяти Иверской Монреальской иконы 24 ноября. В ночь на 31 октября 1997 г. хранитель иконы Иосиф Муньос был убит в Афинах, а чудотворный образ бесследно исчез.

В 1983 г. Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви анафематствовал экуменизм, хотя четкого определения этому явлению не давалось, и анафема касалась «теории ветвей» и учения о равноспасительности конфессий.

Постепенно в Зарубежной Церкви стали намечаться и отрицательные тенденции, отдалявшие ее от единства с Церковью в отечестве и с православным миром. Среди таковых следует назвать сближение с греческим старостильным лагерем в конце 1960 – начале 1970-х гг. Однако радикализм этого движения привел к тому, что в 1975 г. РПЦЗ прервала с ним общение.

В 1970-е гг. Русская Зарубежная Церковь исследовала вопрос о вступлении в общение с представителями оппозиционного духовенства в России, что представлялось непростой задачей – среди «катакомбников» встречались лица, не имевшие апостольского преемства. В 1982 г. для окормления приходов на родине был поставлен епископ Лазарь (Журбенко).

Спустя три года после этого события, в 1985 г. митрополит Филарет (Вознесенский) отошел ко Господу.

В июне 1950 г. умер глава Североамериканской митрополии митрополит Феофил (Пашковский). Преемниками этого иерарха стали митрополит Леонтий (Туркевич), а после его смерти в 1965 г. – митрополит Ириней (Бекиш). Оба архиерея стояли на позиции создания национальной Американской Церкви и отвергали претензии на власть в Америке как со стороны Москвы, так и со стороны Русской Зарубежной Церкви.

3 января 1968 г. митрополит Ириней писал патриарху Алексию I, что возвращение Американской Церкви в подчинение Московской Патриархии нереально, причем главной причиной является социальный строй в России. По словам иерарха, коммунистам в Америке не доверяют, а потому никогда не будут доверять и Американской Церкви, если она подчинится Москве. К Вселенской Патриархии в Америке отношение было иным – в конце 1960-х гг. начался процесс сближения Североамериканской митрополии с Константинополем, планировавшим подчинение себе всех американских православных юрисдикций и создание единой структуры под греческим омофором.

Московский Патриархат, не желая сближения Североамериканской митрополии с греками, согласился на переговоры. Митрополит Никодим (Ротов), ставший инициатором американской автокефалии, настаивал, что юридически и исторически Московский Патриархат имеет право даровать Американской Церкви независимость, так как именно Русская Церковь принесла в Америку православие и образовала свою епархию, которая включала представителей всех национальностей.

В 1968 по 1970 г. проходили встречи представителей Московского Патриархата и Североамериканской митрополии. 10 апреля 1970 г. Священный Синод Русской Православной Церкви предоставил автокефалию Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке. У Североамериканской митрополии начался новый путь в качестве Поместной Церкви.

Западноевропейский экзархат приходов русской традиции после смерти митрополита Евлогия возглавлял митрополит Владимир (Тихоницкий), оставшийся в памяти потомков как человек святой жизни. Искренне переживая разделение с Русской Зарубежной Церковью, архипастырь предлагал ей создать единую структуру и готов был передать власть митрополиту Анастасию. Условием митрополит Владимир ставил переход РПЦЗ под покровительство Константинополя. Для Зарубежной Церкви это условие было неприемлемым.

В этот период между богословами и канонистами РПЦЗ и Русского Западноевропейского экзархата развернулись споры относительно того, какой принцип, национальный или территориальный, допустим при организации Церквей или епархий. РПЦЗ стояла на национальном принципе, а Западноевропейский экзархат настаивал на территориальном, считая при этом, что Западная Европа относится к ведению Константинополя. Однако в доводах экзархата было противоречие – он сам был организован по национальному (русскому) принципу, в противном случае его приходы вошли бы в греческий экзархат Западной Европы.

Митрополит Владимир отошел ко Господу 18 декабря 1959 г. В июне 1960 г. экзархат возглавил архиепископ Георгий (Тарасов).

В первой половине 1960-х гг. Константинопольская Патриархия оказалась в непростом положении. Турецкое руководство настаивало на удалении Патриархии из страны. Оказывала давление на Вселенского Патриарха Афинагора и Московская Патриархия, требовавшая прекращения покровительства над Русским экзархатом в Западной Европе. 22 ноября 1965 г. патриарх Афинагор пошел на уступку, исключив экзархат из своего ведения. В своей грамоте патриарх посоветовал русским приходам перейти в лоно Русской Церкви. Однако архиепископ Георгий в Московскую Патриархию обращаться не стал, заявив, что экзархат был основан не Вселенским престолом, а лишь принят им в 1931 г. Поэтому возвращение русских приходов в состояние до 1931 г. представляется законным. В 1966 г. епархиальное собрание Западноевропейского экзархата переименовало свою структуру в архиепископию Франции и Западной Европы и русских западноевропейских церквей рассеяния. Самостоятельность архиепископии длилась пять лет. В январе 1971 г. Константинопольская Патриархия вернула себе русскую архиепископию, управление которой формально должно было теперь осуществляться через греческого митрополита Франции. Но фактически архиепископия находилась в Прямом подчинении Вселенского престола.

В 1981 г. после смерти архиепископа Георгия (Тарасова) ее возглавил архиепископ Георгий (Вагнер).

Новый этап в жизни РПЦЗ и ее отношениях с Церковью в отечестве начался с приходом нового председателя Архиерейского Синода митрополита Виталия (Устинова) в 1986 г., а также с началом политических перемен в России. Разоблачение преступлений коммунистического режима, возрождение православия дало Церкви в отечестве надежду на скорое примирение с РПЦЗ.

Поместный Собор Русской Православной Церкви 1988 г. обратился к ней с просьбой начать диалог об объединении. Однако митрополит Виталий идти на встречу Московскому Патриархату не пожелал. К тому времени Зарубежная Церковь уже сформулировала свои условия объединения. Это было прославление новомучеников, отказ Московского Патриархата от экуменических контактов, осуждение «Декларации» митрополита Сергия, отказ говорить о РПЦЗ как о расколе. Все эти вопросы можно было обсудить уже тогда, тем более что процесс прославления новомучеников Московский Патриархат начал в 1989 г., а границы допустимого в отношении инославия у Церкви в отечестве и у Церкви в эмиграции во многом совпадали. Весьма выгодным для переговоров был и общий настрой населения России – симпатии к РПЦЗ, которая сохранила независимость от коммунистической диктатуры, была консервативна в богословских вопросах и причислила к лику святых страдальцев за веру, в конце 1980-х гг. заметно возросли. Но митрополит Виталий шанс примириться с Церковью в отечестве не использовал и пошел на ухудшение отношений с Москвой.

В 1990 г. РПЦЗ организовала в России независимую иерархию («Свободную Церковь») и стала принимать в свое подчинение приходы, уходившие из Московской Патриархии. Но надежды митрополита Виталия на массовый переход в его ведение всех русских приходов не оправдались. Руководство Зарубежной Церкви довольно поздно осознало, что «Свободная Церковь» стала всего лишь собранием людей с раскольничьей психологией. Меры взысканий к личностям, некоторые из которых уже получили архиерейский сан, как, например, суздальский архимандрит Валентин (Русанцов), ни к чему не привели. В ответ на прещения на территории бывшего СССР появилось несколько раскольничьих групп, связывавших себя с Зарубежной Церковью, но на самом деле отколовшихся от нее.

Стараясь не замечать неблаговидных поступков руководства РПЦЗ, Московский Патриархат и после этого искал возможность найти с ней точки соприкосновения. В феврале 1994 г. глава ОВЦС митрополит Кирилл (Гундяев) предложил митрополиту Виталию принять участие в сооружении Храма-памятника на месте убийства Царской семьи. Но глава Зарубежной Церкви от сотрудничества отказался. Вместо этого в 1990-е гг. наблюдался процесс сближения РПЦЗ со старостильными структурами. В 1992 г. Зарубежная Церковь вступила в общение с румынскими приверженцами старого календаря, в 1994 г. – с греческим старостильным «Синодом противостоящих» и болгарскими старостильниками.

Здоровые силы в Русской Зарубежной Церкви понимали необходимость единства с Московским Патриархатом. Начиная с 1993 г. в Германии велись переговоры между архиепископом Берлинским и Германским Марком (Арндтом) (Русская Зарубежная Церковь) и архиепископом Берлинским и Германским Феофаном (Галинским) (Московский Патриархат). В переговорах принимали участие и священнослужители обеих епархий. В совместном заявлении участников последнего, девятого, собеседования (декабрь 1997 г.) прямо говорилось, что стороны не отрицают благодатности таинств друг друга. К сожалению, столь нужные собеседования были прекращены по причине конфликта между Московским Патриархатом и Русской Зарубежной Церковью из-за собственности в Святой земле. Отрицательно отнесся к идее собеседований и митрополит Виталий. Однако процесс единства уже нельзя было остановить.

В годы управления Зарубежной Церковью митрополита Виталия продолжился процесс канонизации святых. Помимо прославления подвижников русской земли (например, Оптинских старцев, святителей Филарета (Дроздова), Игнатия (Брянчанинова) и Феофана Затворника), РПЦЗ прославила и ряд подвижников русской эмиграции. В 1994 г. был причислен к лику святых святитель Иоанн (Максимович), в 1996 г. – святитель Иона (Покровский). В Германии состоялось местное прославление мученика Александра Шмореля – участника антифашистского сопротивления, погибшего от рук гитлеровцев.

В 1996 г. было принято решение об установлении дня памяти китайских мучеников, погибших во время «Боксерского восстания» в 1900 году. В 1998 г. было совершено торжественное перенесение останков митрополита Филарета (Вознесенского) в усыпальницу Троицкого собора в Джорданвилле. Мощи архипастыря оказались полностью нетленными.

Огромный шаг к сближению с Русской Зарубежной Церковью сделал Юбилейный Собор Московского Патриархата 2000 г. На этом Соборе были прославлены новомученики, в том числе и те, кто находился в оппозиции митрополиту Сергию. Документ «Основы социальной концепции» перечеркивал принцип подчинения Церкви государственной власти. Документ «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию» показывал, что и в отношении неправославных христиан Московский Патриархат и РПЦЗ мыслят одинаково.

К концу 1990-х гг. отсутствие общения между Церковью в отечестве и Церковью в изгнании рассматривалось как пережиток прошлого. Постепенно вину за продолжающееся разделение немалая часть РПЦЗ стала возлагать на своего главу митрополита Виталия, который в силу преклонного возраста плохо контролировал церковные дела. Нараставший кризис решился в июле 2001 г., когда митрополит Виталий под давлением архиереев подал прошение об увольнении на покой. 12 июля 2001 г. прошение было удовлетворено Архиерейским Синодом РПЦЗ.

24 октября 2001 г. на Архиерейском Соборе РПЦЗ большинством голосов был избран новый первоиерарх – митрополит Лавр (Шкурла). Вступление его на престол было сопряжено с новыми нестроениями внутри Русской Зарубежной Церкви. Ушедший на покой митрополит Виталий под влиянием окружения заявил, что изменил свое решение и намерен вернуться к делам управления. Из архиереев РПЦЗ митрополита Виталия поддержал только запрещенный в служении епископ Варнава (Прокофьев). Так было положено начало новому расколу. Считая, что Русская Зарубежная Церковь «ступила на путь апостасии», витальевский раскол поддержала часть клириков, в основном тех, кто находился на канонической территории Московского Патриархата. Митрополит Виталий умер 25 сентября 2006 г. Отпевание было совершено подчиненными ему епископами и клириками. 9 декабря 2006 г. заочное отпевание было совершено и в Русской Зарубежной Церкви, где митрополита Виталия считали пострадавшим от недобросовестного окружения.

Вступление на престол митрополита Лавра вдохновило сторонников единства с Церковью в отечестве. Разговоры о необходимости переговоров стали звучать все чаще. 24 сентября 2003 г. в Нью -Йорке состоялась встреча митрополита Лавра и членов Архиерейского Синода с президентом России В. В. Путиным. Президент передал митрополиту письмо патриарха Алексия II с приглашением посетить Москву.

В мае 2004 г. делегация Зарубежной Церкви во главе с митрополитом Лавром посетила Россию, а в июне 2004 года приступили к работе комиссии Московского Патриархата и Русской Зарубежной Церкви. Комиссию Московского Патриархата возглавил архиепископ Корсунский Иннокентий (Васильев), комиссию Русской Зарубежной Церкви – архиепископ Берлинский и Германский Марк (Арндт). Стороны провели семь совместных встреч, на которых были сняты все вопросы, препятствовавшие объединению. Комиссии выразили одинаковое отношение к экуменизму, отметив недопустимость литургического общения с неправославными христианами, отвергнув «теорию ветвей» и согласившись, что сотрудничество конфессий в общественных и гуманитарных вопросах является допустимым. Относительно государственной власти стороны также пришли к общему мнению признав, что «Декларация» митрополита Сергия не являлась свободным голосом Церкви. Непременным условием примирения со стороны Московского Патриархата был разрыв РПЦЗ со старостильными группами. Это условие Зарубежной Церковью было выполнено. В мае 2006 г. в Сан-Франциско состоялся IV Всезарубежный Собор, одобривший переговоры с Московским Патриархатом.

17 мая 2007 г. в храме Христа Спасителя состоялось совместное подписание «Акта о каноническом общении», после чего иерархи Московского Патриархата и Русской Зарубежной Церкви отслужили Божественную литургию.

16 марта 2008 г. в праздник Торжества Православия митрополит Лавр отошел ко Господу и был погребен в духовном центре русского зарубежья – Свято-Троицком монастыре в Джордан-вилле (штат Нью -Йорк).

Председателем Архиерейского Синода Зарубежной Церкви стал митрополит Иларион (Капрал).

В 1990-е гг. развивались отношения Московской Патриархии с Западноевропейской архиепископией Константинопольского Патриархата. В 1993 г. после смерти ее главы архиепископа Георгия (Вагнера) экзархом стал архиепископ Сергий (Коновалов). Этот иерарх видел свою задачу в восстановлении общения с Московским Патриархатом и в восстановлении статуса экзархата. Все это удалось осуществить. В ходе паломничества в Россию в 1995 г. было восстановлено общение между Московским Патриархатом и архиепископией, хотя последняя осталась в ведении Константинопольского Патриархата. В 1999 г. Константинопольский Патриарх Варфоломей вернул русскому экзархату в Западной Европе его прежние права. В 2000 г. глава экзархата архиепископ Сергий был гостем Юбилейного Архиерейского Собора Русской Церкви, принял участие в освящении храма Христа Спасителя, канонизации новомучеников и исповедников Российских.

После смерти архиепископа Сергия в 2003 г. экзархом стал архиепископ Гавриил (де Вельдер) († 2013), политика которого заключалась в отходе от русских традиций и сближении с Константинополем. Инициатива Святейшего Патриарха Алексия II создать в Западной Европе единый округ, куда бы вошли приходы Московского патриархата, РПЦЗ и Западноевропейского экзархата, так и не была поддержана.