Слово 33. На св. праздник Ваий

За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь, в дом Марии и Марфы. Там приготовили Ему угощение, и Марфа служила, а Лазарь вкушал (Ин.12:1). Это было знамением истинного Воскресения, что спустя много дней Он будет и жить, и вкушать. Отсюда ясно, что в доме Марфы был завтрак: именно друзья и преданные Иисусу принимали Его. Некоторые же говорят, что это происходило в чужом доме. И Мария служила, потому что была ученицей. Но она опять служила более духовным служением и не прислуживала Ему, как званому; она не несет обыкновенного служения, но оказывает Ему единственную честь, – относится к Нему не как к человеку, а как к Богу. Поэтому, она возлила миро и отерла власами головы своей. Это показывало, что она не держится о Нем такого мнения, какого – большинство. Но Иуда стал укорять, и под благовидным предлогом. Что же Христос? «Оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего» (Ин.12:7). Почему же Он не обличил ученика за женщину? Почему не сказал того, что сказал евангелист, что он укорил женщину потому, что был вор (Ин.12:6). Он хотел обратить его Своим долготерпением. Вследствие того, что Он знал, что он – предатель, Он прежде обличал его, часто говоря: «не все веруют», и: «один из вас диавол» (Ин.6:65, 70). Он показал этим, что Он знал о нем, что он – предатель; не обличил же его, но снизошел, желая, чтобы он оставил свое намерение. Как же другой говорит, что все ученики сказали это? И все, и он, – но остальные по другому побуждению. Если же кто стал бы допытываться, почему Он вору поручил кассу бедных и сребролюбца поставил распорядителем, то мы ответили бы, что Иисус знал тайную причину. Если же и нам следует сказать что-либо, доискиваясь причины, то мы сказали бы: для того, чтобы лишить Иуду всякого оправдания. Он уже не мог сказать, что сделал это по любви к деньгам, – потому что имел достаточно средств удовлетворить своей страсти, пользуясь кассой, – но по своей великой порочности, и если бы он захотел от нее отказаться, он не предал бы своего Благодетеля. Христос же, по Своему великому снисхождению, долготерпеливо переносил его. Поэтому, Он не обличил его в том, что он вор, хотя и знал это, сдерживая его порочную страсть таким образом, что отнимал у него всякое оправдание. Поэтому, Он и говорит: «Оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего».

Говоря о погребении, Он еще раз напомнил о нем предателю. Но обличение не достигло до него, и слово не смягчило его, хотя было достаточно, чтобы вызвать в нем вопли. Он как бы говорил: Я тягостен и неприятен, но вот еще немного, и Я уйду. Именно это Он имел в виду, когда говорил: «Меня не всегда имеете» (Ин.12:8). Но ничто не тронуло дикого и безумного человека, – хотя Он сказал и сделал гораздо больше, омыл его ноги в ту же самую ночь и разделил с ним трапезу. «Многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых» (Ин.12:9). Видя чудо, многие там уверовали. Старейшины же, не удовлетворенные собственным злом, решили убить также и Лазаря. «Первосвященники же положили убить и Лазаря, потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса» (Ин.12:10–11). Пусть так, – Христа они решили взять за то, что Он разрушал субботу, что делал Себя равным Отцу, и из-за римлян, – как они говорили, – чтобы они не взяли и места их, и народа. Но за какую вину они решили взять Лазаря? Вот разве он тем виноват, что получил благодеяние. Видишь ли, как был кровожаден их замысел? Он сотворил много чудес, но ничто не привело их в такую ярость, – ни расслабленный, ни слепой. Это чудо было и по природе своей самое удивительное, и случилось оно после уже многих чудес; и было странно видеть, как мертвый четверодневный ходит и говорит. О, безумие архиереев! Их делом в этот их праздник было то, чтобы замешать в убийстве всенародное собрание. В других случаях они надеялись поставить Ему в вину нарушение субботы и этим отвлечь от Него народ. Здесь же, так как у них не было никаких оснований для клеветы, они обращают свой замысел против того, кто пользовался Его попечением. Здесь они не могли сказать: противится Отцу, – потому что им заграждала уста молитва. Итак, вследствие того, что и обвинить Его было не в чем, и чудо было изумительное, они задумывают убийство. Таким образом и со слепым они сделали бы то же самое, если бы не могли поставить в вину субботу. Но он был незначителен, и они изгнали его из храма. Тот же был человек, пользующийся влиянием: это ясно из того, что многие пришли утешать сестер. Чудо произошло в виду всех и всех повергло в изумление: поэтому, все шли, чтобы видеть это. А они были уязвлены, что, при наступлении праздника, все, забывши о нем, стремились в Вифанию. Они решили убить его, и им не пришло даже в голову, что они затевают дурное дело, – так они были злы! Между тем закон начинается с того, что говорят: «не убивай» (Исх.20:13). И пророк укоряет их за это, говоря: «руки... их полны крови» (Ис.1:15).

«На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев» (Ин.12:12–13)! Но как же Он снова с дерзновением входит в город, после того как Он не появлялся в Иудее и уходил в пустыню? Укротивши же ярость Своим удалением, Он приходит к ним, когда они уже успокоились. Впрочем, толпы, идущей впереди Его и следующей за Ним, было достаточно для того, чтобы вызвать в них тревогу. Ни одно чудо не производило на народ такого впечатления, как чудо с Лазарем. «Постилали одежды свои» под ноги Его, говорит другой евангелист (Лк.19:36), «и... весь город пришел в движение» (Мф. 21:10), – с такою честью входил Он. «Иисус же, найдя молодого осла, сел на него, как написано: Не бойся, дщерь Сионова! се, Царь твой грядет, сидя на молодом осле» (Ин.12:14–15). Сделал же Он это, исполняя одно пророчество и предызображая другое: это было именно началом одного и завершением другого пророчества. В словах: «не бойся, дщерь Сионова, радуйся, потому что Царь твой грядет к тебе кроткий», – исполняется пророчество. То же, что Он воссел на осла, – это значит, что Он предуказывал будущее событие, что нечистый народ языков покорится Ему. Как же евангелисты говорят, что послал учеников и сказал: «отвяжите ослицу и осленка», а этот (евангелист) не говорит ничего такого, но что «найдя молодого осла, сел на него» (Ин.12:14)? Потому что, может быть, было то и другое. После того как отвязали осла, (Господь), когда пришли ученики и нашли осленка, воссел на последнего. Пальмовые же и масличные ветви постилали для того, чтобы показать, что они воздают Ему большую славу, чем пророку, и говорили: «осанна! благословен грядущий во имя Господне!» (Ин.12:13). Видишь ли, что архиереев и книжников всего более смутило то, что все были убеждены, что Он не противник Богу? И народ разделяло всего более то, что Он говорил о Себе, что пришел от Отца. А эти слова: «не бойся, радуйся сильно, дщерь Сионова!» – пророк говорит потому, что все их цари обыкновенно были несправедливы, корыстолюбивы, предавали их врагам, развращали народ, делали его виновным перед неприятелями. Мужайся! – говорит. Этот не таков, но кроткий и достойный. Это изображается ослицей: он вошел, ведя с собой не войско, но имея всего одного осла.

«Ученики Его, – говорит, – сперва не поняли... того, что так было написано о Нем, но они сделали это Ему» (Ин.12:16). Видишь ли, что они сделали, не зная значительнейшего? Но когда Он воскрес из мертвых, тогда они вспомнили, что это было написано о Нем, и что они это сделали Ему, а Он не открыл им. То же и когда Иисус сказал: «разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Ин.2:19), – ученики не поняли этого. Другой евангелист говорит, что это слово было сокровенно от них, и что они не знали, что Ему надлежит восстать из мертвых. Но это справедливо было скрыто от них. Поэтому, другой евангелист говорит, что, слушая каждый день о страданиях, они огорчались и были в печали: это оттого, что они не знали смысла Воскресения. Это справедливо было скрыто от них, – потому что было больше, чем они могли вместить, – но то, что касается ослицы, почему это не было им открыто? Потому что и это было велико. Посмотри на мудрость евангелиста, как он не стыдится исповедать прежнее их незнание: что было написано, – это они знали; но что было написано о Нем, – не знали, и они были бы в смущении, если бы узнали, что Царь должен так пострадать. Во всяком случае они не скоро вместили знание Царства, о котором говорилось, – другой евангелист именно говорит, что они думали, что речь идет об этом царстве.

«Народ, бывший с Ним прежде, свидетельствовал, что Он вызвал из гроба Лазаря и воскресил его из мертвых» (Ин.12:17). Весь народ потому встретил Его, что слышал, что Он сотворил это чудо. Столько народа не обратилось бы вдруг, если бы не поверили чуду. «Фарисеи же говорили между собою: видите ли, что не успеваете ничего? весь мир идет за Ним» (Ин.12:19). Мне кажется, эти слова принадлежали тем, кто мыслил о Нем здраво, но не смел исповедать это вслух. И Павел, рассуждая о Воскресении, употребил тот же прием. Итак, какое же имеют оправдание те, кто не верит в Воскресение? Поэтому, возлюбленные, чтобы нам не задерживать вас напрасно, и чтобы слово наше не показалось лабиринтом, оставивши это, мы скажем следующее: внимайте Священным Писаниям и не спорьте бесполезно на погибель слушающих. Это и Павел заповедал Тимофею, хотя он, конечно, исполнен был великой мудрости и имел силу знамений. Послушаем же его и мы и, оставив празднословие, запасемся делами, – я говорю о братолюбии и благотворении, – усвоим великий смысл милостыни, чтобы сделаться нам причастниками возвещенных благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым слава Отцу со Святым Духом, во веки веков. Аминь.