Праздник

Будем праздновать не плотским весельем, не пиршествами, не пьянством, вы знаете их плод – нечистое ложе и распутство. Не будем устилать улицы цветами, умащать трапезы срамом благовоний, украшать преддверия; да не освещаются дома чувственным светом, да не обращаются в дома бесчиния звуками свирелей и рукоплесканиями! Так, установлено язычниками праздновать новомесячия¹⁹⁶. А мы не этим почтим Бога, не тем превознесем настоящее время, что нас недостойно, но чистотой души, светлостью ума, светильниками, озаряющими все тело Церкви, то есть Божественными созерцаниями и размышлениями, возносимыми на священный подсвечник и освещающими всю вселенную. В сравнении с этим светом ничтожны, по моему мнению, все огни, возжигаемые у людей при частных или общественных торжествах. Есть у меня и миро, но такое, которым помазуются только священники и цари как многосоставным, и многоценным, и за нас истощенным, – миро, составленное искусством великого Мироварца. О, если бы и я сподобился принести благовоние этого мира! Есть у меня и духовная, и божественная трапеза, которую мне приготовил Господь в виду врагов моих (см. Пс. 22, 5); за нею успокаиваюсь и веселюсь, и по насыщении не предаюсь постыдным помыслам, но усыпляю в себе всякое восстание страстей. Есть у меня и цветы, которые прекраснее и долговременнее всякого весеннего цветка, цветы поля (полного), которое благословил Господь (Быт. 27, 27), то есть священники, благоухающие пастыри и учителя и из народа все, что есть чистого и избранного. Ими-то я желаю увенчаться и украситься, когда, по примеру святого апостола, подвигом добрым подвизаясь, течение совершу, веру сохраню (см. 2Тим. 4, 7). Заменим тимпаны духовными песнями, бесчинные крики и песни – псалмопением, зрелищное рукоплескание – рукоплесканием благодарственным и стройным движением рук, смех – размышлением, пьянство – мудрой беседой, шутливость – степенностью. Если же тебе, как любителю торжественных собраний и празднеств, нужно плясать – скачи, но не пляской бесстыдной Иродиады, делом которой была смерть Крестителя, а скаканием Давида при установлении на место Киота, которое, как думаю, было таинственным знаменованием быстрого и свободного шествования перед Богом (1).

* * *

Во всем воспримем щит веры и избежим всех стрел лукавого. Страшна эта брань, велико ополчение и победа велика! Если для этого мы собрались или сходимся, то подлинно угодно Христу наше празднество, действительно почтили или почтим мучеников, истинно победные составляем лики. Если же мыслим угодить прихотям чрева, предаться временным забавам, внести сюда удобоистощимое, думаем найти здесь место для пьянства, а не для целомудрия и время для купли и дел житейских, а не для восхождения и (осмелюсь так сказать) обожения, к которому служат нам посредниками мученики, то, во-первых, не знаю, благовременно ли это. Ибо как сравнить солому с пшеницею, плотские забавы с подвигами мучеников? Первые приличны зрелищам, а последние – моим собраниям. Первые свойственны развратным, а последние – целомудренным; первые – плотоугодникам, последние – отрешившимся от тела...

Итак, братия, не будем святого совершать нечисто, высокого – низко, честного – бесчестно и, кратко говоря, духовного – поземному. Торжествует и иудей, но по букве, празднует и эллин, но в угождение демонам, а у нас, как все духовно: действие, движение, желание, слова, даже походка и одеяние, даже мановение, – потому что ум на все простирается и во всем образует человека по Богу, – так духовно и торжество, и веселье.

Не запрещаю давать себе и прохладу, но пресекаю всякую неумеренность. Если же мы духовно собираемся и празднуем память мучеников, то, желая много сказать, чтобы мы сами получили за это одинаковые с ними награды и наследовали ту же славу (ибо, как думаю, для очищенных кровью и подражающих жертве Христовой святых мучеников соблюдается то, чего око не видало, ухо не слыхало и не воображал ум человеческий (ср. 1Кор. 2, 9), свободно созидающий в себе представление о блаженстве), по крайней мере (что, как я утверждаю, также немаловажно), увидим светлость святых мучеников, внидем в радость того же Господа и, насколько знаю, яснее и чище просветимся светом блаженной, начальной Троицы, в Которую мы уверовали, Которой служим и Которую исповедуем перед Богом и людьми, нимало не страшась и не стыдясь ни внешних врагов, ни встречающихся между нами лжехристиан и противников Духа (1).

* * *

Будем праздновать не пышно, но божественно, не по-мирскому, но премирно, не наш праздник, но праздник Того, Кто стал нашим, лучше же сказать, праздник нашего Владыки, не праздник немоществования, но праздник исцеления, не праздник создания, но праздник воссоздания. Как же исполнить это? Не будем венчать преддверия домов, составлять лики, украшать улицы, пресыщать зрение, оглашать слух свирелями, нежить обоняние, осквернять вкус, тешить осязание – это краткие пути к пороку, это врата греха. Не будем уподобляться женам ни мягкими и волнующимися одеждами, которых все изящество в бесполезности, ни игрой камней, ни блеском золота, ни ухищрением подкрашиваний, приводящих в подозрение естественную красоту и изобретенных в поругание образа Божия. Не будем предаваться ни пированиям и пьянству, с которыми, как знаю, сопряжены сладострастие и распутство (Рим. 13, 13), ибо у худых учителей и уроки худы или, лучше сказать, от негодных семян и нивы негодны. Не будем устилать древесными ветвями высоких лож, устраивая роскошные трапезы в угождение чреву, не будем высоко ценить благоухания вин, поварских приправ и многоценности благовония. Пусть ни земля, ни море не приносят нам в дар дорогой грязи – так научился я величать предметы роскоши! Не будем стараться превзойти друг друга невоздержанностью (а все то, что излишнее и сверх нужды, по моему мнению, есть невоздержанность), особенно, когда другие, созданные из одного с нами праха и состава, алчут и терпят нужду. Напротив, предоставим все это язычникам, языческой пышности и языческим торжествам. Они и богами именуют услаждающихся туком, а сообразно с этим служат божеству чревоугодием, как лукавые изобретатели, жрецы и почитатели лукавых собственно свое и не чуждое Создавшему нас (1).

* * *

Не увеселяет так ни одна красота любителя красот, как любителя праздников духовное празднование. Но рассудим об этом так. Празднует и иудей, но по букве, ибо он, гоня закон телесный, закон духовный не постиг (см. Рим. 9, 31). Празднует и эллин, но телесно, сообразно со своими богами и демонами, из которых одни, по собственному признанию язычников, виновники страстей, а другие почтены богами за страсти, почему и празднование у них состоит в удовлетворении страстей, и грешить – значит чтить бога, к которому под защиту прибегает страсть как достохвальное дело. Празднуем и мы, но празднуем, как угодно Духу, а Ему угодно, чтобы мы или говорили, или делали что-либо подобающее. И праздновать – значит у нас приобретать для души блага постоянные и вечно сущие, а не преходящие и скоро гибнущие, которые, по моему рассуждению, мало услаждают чувство, а больше растлевают его и вредят ему. Довлеет телу злоба его. Нужно ли в пламень подкладывать больше сгораемого вещества или зверю давать более обильную пищу, чтобы он сделался неукротимее и взял силу над разумом?

Итак, праздновать должно духовно (1).