22 октября, 1967 г.

(послано 26.Х.)

Дорогой и глубокочтимый Владыка!

Я получил рукопись по почте. С ней пришло и Ваше письмо касательно сроков ее возвращения, но последние были аннулированы Вашим письмом из Ниццы, в котором Вы обещали дать новые на этот счет распоряжения. В ожидании их, пишу уже о моих впечатлениях.

К большому моему огорчению, присланный Вами материал оказался фотоснимком с рукописного, а не печатного текста, что невероятно затруднило не только чтение, но и проникновение в суть написанного. Почерк Ваш вообще весьма неудобоварим, и я письма Ваши всегда разбираю с трудом, причем отдельные слова так и остаются непонятными. В письмах это еще полбеды, но для уразумения текста стихов это совершенно губительное препятствие! Ну как почувствовать и мысль и аромат прочитанного, когда барахтаешься в тексте, сосредотачивая все внимание на том, как бы его вообще разобрать! Некоторые страницы повергли меня, в этом отношении, в отчаяние... В результате такой связанности – должен сказать Вам прямо – я не смог вкусить так, как это нужно для определенного суждения, от плода Вашего текста в его цельности! В памяти моей остались, однако, превосходные отдельные части текста, превосходные в отношении тонкости и красоты мысли, художественности формы и образов и т. д. Некоторым слабым местом поэмы (на мой вынужденно-поверхностный взгляд) является разбросанность темы, отсутствие ведущего и проходящего через все ее части единого стержня. Тема то исчезает, то снова появляется, уходит то в одном, то в другом направлении. Может быть, это даже и не недостаток, а достоинство, оживляющее текст! Повторяю: высказать окончательное суждение на этот счет не могу из-за затруднений при чтении текста! Никакой редактор не решился бы судить о поэме по такой рукописи; не могу, с ответственностью за свои слова, судить о ней и я! Но, поскольку я прослушал ее уже в Вашем чтении, могу все же сказать, что поэма превосходна и должна быть опубликована. Беру при этом обратно мой первоначальный совет печатать ее не так, как Вы хотели, то есть, по октаве на страницу, но именно и как раз так. Каждая октава у Вас настолько полновесна, затрагивает такую цельную тему, что представляет собой самостоятельную ценность, а потому должна быть «подана» на отдельной странице. Добавлю, что на мой взгляд, поэма не пострадала бы от небольших сокращений. Я пометил словами «я бы не давал», некоторые (немногие) октавы, которые мне лично показались неубедительными и, вообще, не понравились – это, конечно, мое сугубо личное мнение.⁸³

В отношении «техническом» Ваша поэма уязвима. Вы взяли, как «меру веса», октаву, но то и дело, даже постоянно, ее не придерживаетесь. Октава требует определенного чередования рифм, а именно: 1,2,1,2,3,3, и «односортного» всюду (хоть и любого) ямба. У Вас рифмы чередуются совершенно произвольно, к тому же, после заключительных двух женских рифм, Вы начинаете женской же – следующую октаву и наоборот, что неправильно. Вообще, классической, точной октавы (посмотрите, как это соблюдено в «Домике в Коломне») у Вас нет. Конечно, фантазировать можно во всем, но ухо оно режет. Кроме того, посередине октавы Вы во многих случаях, в одной какой нибудь строке, меняете ямб, что тоже режет слух. Я в фотокопии все такие места отметил, подчеркнув неправильные по размеру строки. Сперва писал, чего именно не хватает, а потом перешел на лаконическое «много» и «мало», в зависимости от того, есть ли избыток или недостаток стоп. Обратите сугубое внимание на то, что в первой же Вашей октаве есть погрешность, которую непременно надо устранить: «поучений» никак, даже приблизительно, не рифмует с «честный» и «известных» и сразу же заставляет читателя насторожиться в отношении правильности Ваших октав. Жаль, что Вы, вообще, не выдержали их в классической их форме. Она еще укрепила бы Ваше произведение. Переработать последнее, в смысле правильности октав, Вы не сможете – это была бы просто мучительная и заранее обреченная на неудачу работа. Надо примириться с тем, как оно получилось. Читатель, незнакомый с «тайнами» октав – Ваших вольностей⁸⁴ просто не заметит. В крайнем случае, какой-нибудь критик вскользь уколит Вас в рецензии, а и то сомнительно. Так что, да не смущается сердце Ваше! Содержанием своим поэма дойдет до читателя благотворно, а это главное.

Первые шесть строк Ваших октав, в отношении произвольного чередования в них двух рифм, напомнили мне своеобразные шестистрочные строфы, примененные в свое время Гумилевым в его «Открытии Америки» и в отдельных стихотворениях. Они, эти строфы, были тоже вне каких либо канонических правил. Будем считать, что и Вы создали новый тип строфы, некое скрещение «Америки» и «Коломны»! Мне думается, что октавы следует пронумеровать от первой до последней.⁸⁵