18 декабря, 1964.

Дорогой и глубокочтимый Владыка!

Относительно стихов Ваших первой получки: остается для меня неубедительным «розовое окно»! Я его не вижу, и наверное большинство читателей его тоже «не увидит» – слишком субъективно Ваше восприятие окна, то есть стекла или ставни, по цвету дома и отблеску заката. И, притом, почему «под» окном таится грех? Уж скорее «за»... Я против такого образа, так как не верю в то, что читатель разберется в том, что Вы хотели сказать, а значит Ваш образ до него не дойдет.

В стихах нового присыла мне особенно понравилась «ПОЕЗДКА НА ВОСТОК».⁵⁸ Один «покосившийся дымок» чего стоит! Очень хорошо всё настроение, вообще. Возражаю против «сокрывающаяся» – такого слова нет. Затем против перебоя в размере в 6-й строке (приходится «встречают» читать с ударением на «ю»!). Далее: можно ли «перейти слезы» (6-я строфа)? И в конце: поскольку »Бог и Слово», надо «покрыли» (во множ. числе). Тема всего стихотворения довольно туманная, но завораживающая, и требовать большей четкости не хочется – и так хорошо. В стихотворении «ПОЭЗИЯ» как понимать «любовь другая»? А, вообще, нравится. Меньше «ЧЕЛОВЕК», где до меня не доходит вторая строфа.

Знавали ли Вы поэтессу Аллу Головину, урожд. баронессу Штейгер, сестру покойного отличного поэта Анатолия Штейгера? Она помнит Вас по Брюсселю, где она сейчас живет (замужем за бельгийцем), имеет два №№ «Благонамеренного»! Не быв никогда с нею в переписке, получаю, вдруг, от нее письмо, в котором она, называя меня «лучшим поэтом не только новой, но и старой эмиграции», просит разрешения приехать познакомиться со мной лично, о чем она, мол, мечтает уже давно. Встреча была на редкость приятной. Алла Сергеевна оказалась исключительно культурным, интересным и симпатичным человеком, большой умницей.

У нас зима, но еще не холодная. Лежит в небольшом количестве снег. Туманы.

Я попросил поэтессу Лидию Алексееву послать Вам свой новый сборник стихов «Прозрачный след», и она обещала это сделать.