Глава V. Монашество

Святой Григорий Палама был истинным афонским монахом, который многие годы подвизался на Святой Горе. Его жизнь, по словам святого Филофея, напоминает житие великих древних аскетов.

Святитель постоянно обращался к теме монашеского жития. Например, в гомилиях, адресованных как монашествующим, так и мирянам, он часто говорит о монашеской жизни. В настоящей главе мы рассмотрим учение фессалоникийского пастыря о монашестве, обращая особое внимание на пророческое, апостольское и мученическое служение монахов, и подкрепим наши утверждения выдержками из гомилий святого Григория.

Прежде всего мы расскажем о зарождении монашества. Об этом приходится говорить, потому что, к сожалению, многие люди имеют об этом ложные представления.

Бытует мнение, что монашество возникло лишь в IV веке, что это достаточно позднее явление, которое нарушило простоту Евангелия. На этом основании протестанты исключили монашество из своей церковной жизни.

На самом деле монашество существовало с самого начала основания Церкви. А в IV веке получил распространение особый вид подвижничества – отшельничество (ἀναχωρηητισμός). В Священном Писании жизнь праведников описывается как монашеская жизнь.

Жизнь Адама и Евы в раю до грехопадения была, по существу, ангельской, или монашеской. Святитель Иоанн Златоуст называет жизнь Адама и Евы ангельской. Преподобный Иоанн Дамаскин учит, что в первом чувственном раю Адам и Ева имели опыт даже умопостигаемого рая, что они жили в состоянии просвещения ума и обожения. И преподобный Никита Стифат придерживается этого мнения. По общему мнению святых отцов, рай был благословенным местом, в котором Адам и Ева жили в богообщении, имея просвещенный ум и обладая даром боговидения.

И святой Григорий Палама сравнивает монашескую жизнь с жизнью Адама и Евы в раю. Святые обители, т, е. места рая, не лишены древа познания добра и зла; не отсутствует и злой руководитель, диавол, готовый совлечь монаха на грех, как он склонил к греху Адама и Еву¹⁴⁶. Поэтому святитель советовал монахам быть крайне бдительными, чтобы не впасть в грех, подобно Адаму и Еве, которые вняли коварному совету лукавого, хотя они еще и не знали страстей, но были бесстрастны и обитали в месте, чистом от страстей. В связи с этим Палама рекомендует монахам избегать общения с людьми, приверженными миру¹⁴⁷. Монашество – это жизнь в раю до грехопадения, и, несомненно, Адам и Ева были первыми монахами.

Ветхозаветные пророки также жили по-монашески. Вокруг пророков собирались группы учеников, которые желали посвятить жизнь Богу. Жизнь в этих группах, в сущности, не отличалась от жизни монашеских общин, где иноки находятся в послушании у настоятеля, постоянно молятся и стремятся стать достойными пророков. Мы знаем, что даже в Ветхом Завете можно найти упоминание о ступенях духовного совершенствования: очищении сердца, просвещении ума и обожении. Итак, мы видим, что великие ветхозаветные пророки проводили монашеское житие.

Жизнь пророка Илии во многом сообразна житию отшельников и аскетов. Единственное различие заключается в том, что он жил до воплощения (τῆ ςἐνανθρωπήσεως) Христа, а сегодняшние подвижники суть члены Тела Христова. И мы знаем, что Иоанн Предтеча, с ранних лет подвизавшийся в пустыне, жил по-монашески. Евангелист Лука прямо пишет: «Младенец же возрастал и укреплялся духом; и был в пустынях до дня явления своего Израилю"¹⁴⁸. Его пребывание в пустыне, когда он имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих; а пищею его были акриды и дикий мед ¹⁴⁹ , его учение и вся жизнь и даже смерть напоминают жизнь монахов отшельников, которые во всем следуют заповедям Христовым и ежедневно приносят себя в жертву, дабы стяжать Божественную любовь.

Жизнь апостолов также напоминает монашеский подвиг. Ученики Христовы оставили все, чтобы следовать за своим Учителем. Они оставили все свое имущество, покинули семьи, подобно Аврааму, а затем приняли обет послушания. В Евангелии мы видим, что апостолы были послушниками у своего великого духовного отца, Христа. Три года они очищались от страстей, получая исцеление благодаря словам Христа, некоторые из них удостоились видения на Фаворе нетварной славы Божией и, наконец, в Пятидесятницу ученики получили дар Святого Духа и стали членами Тела Христова.

Согласно учению Христа, христианская жизнь – это монашеская жизнь. Заповеди блаженства¹⁵⁰ ясно показывают, что христианство – это монашество. Первая заповедь говорит о нищих духом, об осознании греха и страстей внутри нас. Вторая заповедь – о плачущих, ибо, когда с помощью Святого Духа человек осознает, что внутри него живет ветхий человек, он плачет и скорбит. Третья заповедь касается кротости, плода плача. Четвертая – алчущих и жаждущих правды Божией, исполнения божественных заповедей в повседневной жизни. Пятая заповедь блаженства говорит о милости Божией, ибо, когда христианин оплакивает свои грехи, он испытывает на себе милосердие Божие. Шестая заповедь говорит о чистоте сердца, которая является результатом плача и божественного милосердия. Седьмая заповедь – о мире, который следует за чистотой сердца. И, наконец, восьмая заповедь показывает конец духовной жизни – гонения и мученичество, которые претерпевают святые. Вот почему мученичество святых – это не результат их сильной воли, а плод ви́дения Бога.

Христианская жизнь отражена в заповедях блаженства. Но это и есть монашеская жизнь. Один человек попросил меня объяснить ему, что такое монашество и в чем заключается монашеское служение. Я ответил, что для этого достаточно вдуматься в суть заповедей блаженства.

Современные монастыри устроены так же, как апостольские Церкви. Общение имущества у первых христиан в Иерусалиме похоже на общую собственность и полное нестяжание монахов. Отказ от мирских благ совершается ради очищения человека, просвещения ума и стяжания умной молитвы. Только в этом свете мы должны рассматривать проблему общей собственности. Это явление аскетическое и духовное, а не социальное.

Апостол Павел в своих посланиях описывает, как жили первые христиане. Они умирали для греха, ежедневно неся крест Христов, поскольку крестом человек умирает для мира, а вследствие этого – мир умирает для человека. Имеющие жен должны были жить, как не имеющие ¹⁵¹ , и все христиане обязаны были соблюдать заповеди. Из посланий апостола Павла видно, что первые христиане творили умную молитву в сердце: «Назидая самих себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными, поя и воспевая в сердцах ваших Господу»¹⁵². Очевидно, что в апостольских Церквах были христиане, которые достигли очищения сердца, просвещения ума и обожения. Я не буду приводить все свидетельствующие об этом отрывки. Я хочу лишь подчеркнуть, что в Новом Завете христианская жизнь показана как монашеская. По существу, первые апостольские Церкви были лечебницами в православном смысле этого слова, в которых христиане очищались от страстей, получали просвещение ума и обретали дар боговидения.

Обратившись к церковному Преданию, мы увидим, что искус современных послушников перед постригом не отличается от испытаний, которые проходили в древности желающие креститься. Послушники в монастырях – это новообращенные в ранней Церкви, а монахи – это «просвещенные» христиане¹⁵³. В ранней Церкви крещению предшествовало оглашение, т. е. очищение сердца, освобождение ума от страстей, рассудочности и влияния мира. И послушники в современных монастырях проходят через покаяние и очищение. Когда заканчивается покаяние, тогда человек получает «второе крещение», он осознает, что такое пришествие Святого Духа, и с помощью Божией восходит к высшим ступеням духовной жизни. Ближе познакомившись с послушничеством в современных монастырях, мы поймем, каким образом новообращенные готовились к церковной жизни. А изучение православного монашества поможет нам понять жизнь первых апостольских Церквей.

Монашество – это евангельская жизнь, жизнь в покаянии и соблюдении Христовых заповедей, стремление к очищению сердца и просвещению ума. Это происходит благодаря действию Бога и содействию человека. Жизнь, которую предложил Христос миру, предназначена для всех людей. Как мы видели, святой Григорий вырос в семье, которая жила евангельско-монашеской жизнью. И в детстве, и в годы учебы в Константинополе он уже жил как монах. То, что мы будем говорить об учении Паламы, следует рассматривать именно в этом свете.

Тот факт, что монашеская жизнь представляет собой евангельскую жизнь, и то, что каждый человек может так жить, подтверждается учением преподобного Симеона Нового Богослова. В истинности этого учения невозможно усомниться, ибо оно изложено великим учителем Церкви. Преподобный Симеон учит, что все люди – и монахи, и миряне – могут постоянно оплакивать свои грехи, каяться и молиться. Можно иметь жену и детей, много слуг, большое имение, множество забот и не только плакать о своих грехах и молиться ежедневно, но и достичь совершенной добродетели.

Преподобный Симеон пишет: «Итак, братья, возможно всем людям, не только монахам, но и мирянам, все время находиться в покаянии и постоянно плакать и взывать к Богу и таким образом приобрести все другие добродетели». Он цитирует святого Иоанна Златоуста и пророка Давида, по словам которого, даже знатный человек, имеющий семью и большое хозяйство, может не только молиться и каяться каждый день, но и обрести совершенную добродетель. Человек может стяжать дар Святого Духа, стать другом Божиим и достичь боговидения. Преподобный Симеон Новый Богослов приводит в пример Авраама, Исаака, Иакова, Лота, Моисея, Давида и апостола Петра, который был рыбаком, не обученным грамоте и имеющим жену¹⁵⁴.

Святой Симеон пишет о юноше по имени Георгий, который удостоился видения Бога. На самом деле преподобный вспоминает о случае, который произошел с ним самим в молодости. Когда ему было двадцать лет, он жил в Константинополе, днем находился в палатах некоего патрикия, и на нем лежало попечение о всем потребном для людей, живших там. Однажды, когда он стоял на молитве и говорил умом паче, нежели устами: «Боже, милостив буди мне грешному», внезапно низошло на него свыше Божественное осияние пресветлое и исполнило все то место. Тогда забыл юноша, что находится в комнате и под кровлей, не знал даже, попирает ли он землю ногами своими. И ему казалось, что и сам он стал светом. Потом ум его востек на небеса, «и он увидел там свет, более светлый, чем тот, который был окрест его». Говоря об этом опыте, преподобный Симеон спрашивает: «Познали[ли вы], что ни мир и житейские дела не мешают исполнять заповеди Божии, когда имеется ревность и внимание, ни безмолвие и удаление от мира не пользуют, когда властвуют леность и нерадение?»¹⁵⁵

Итак, монашество – это пророческая и апостольская жизнь, жизнь в покаянии, очищении сердца и исполнении заповедей Божиих. Монашество является неотъемлемой частью церковной жизни; оно существует с момента основания Церкви, это новая жизнь, которую Христос, вочеловечившись, принес в мир.

В первый апостольский период все христиане жили как монахи, и поэтому не было необходимости покидать мир и уходить в пустыню. Во время гонений апостольская жизнь выражалась также в виде мученичества, ибо, как мы уже отмечали, завершение блаженств – это гонения и мученичество ради Христа. Как жизнь апостолов является одновременно и пророческой, и мученической, так и жизнь мучеников является и пророческой, и апостольской. Однако когда после прекращения гонений произошло обмирщение христианства и оно потеряло свой пророческий, апостольский и мученический опыт, тогда христиане, которые хотели жить, строго следуя Христовым заповедям, покинули мир. Первый этап монашества – пустынножительство, начало которому положил преподобный Антоний Великий. За ним последовали другие христиане, образовались монастыри и скиты. Однако это была не новая форма христианства, а истинно христианская жизнь в духе пророков, апостолов и мучеников. Значит, монашество – это следование примеру пророков, апостолов и мучеников ранней Церкви, это жизнь по заповедям Христовым.

Об этом свидетельствует и преподобный Симеон Новый Богослов: «Если бы мы не были нерадивыми и ленивыми и не нарушали божественные заповеди, а проявляли бы ревность и трезвение, нам бы не понадобились ни монашеский постриг, ни отречение от мира»¹⁵⁶. Именно леность и несоблюдение Христовых заповедей и в целом обмирщение христианства привело к возникновению монашества и отречению от мира. Это говорит о том, что монашество – это жизнь по Евангелию, которой можно жить и в миру, если следовать учению Церкви.

И гомилии Паламы, обращенные к его пастве в Фессалониках, свидетельствуют о том же. Эти гомилии отличаются глубиной богословского анализа и верностью аскетическому преданию. Святитель объясняет своей пастве, как избавиться от страстей, как бороться с помыслами, как исцелить свою душу, как научиться умному деланию. Его гомилии обращены в том числе и к монахам, их можно читать в монастырских трапезных. Это свидетельствует о том, что христианское учение является общим для всех людей, что общехристианская и монашеская жизнь родственны между собой, что христианская жизнь – это, по существу, монашеская жизнь с соответствующими поправками.

Подтверждение тому, что монашество – это евангельская жизнь, а монах – это человек, живущий по Евангелию, можно найти и в гомилии Паламы, посвященной святому Димитрию Солунскому, в которой святитель представляет святого Димитрия монахом. Естественно, во времена святого Димитрия не было монашества в современном смысле этого слова, но каждый христианин, который исполнял волю Божию, являлся, по существу, монахом.

Святой Григорий подчеркивает целомудрие тела и души Димитрия Солунского. Святой жил целомудренно, хотя и был военачальником в Римской армии.

Святой Димитрий был наделен чудесным пророческим даром и удостоен апостольского и учительского служения и почета. Будучи украшен этими дарованиями, он не уступал ни аскетическому подвигу, ни доблестному жительству преподобных. За одними следуя, с другими равняясь; одних опережая, а некоторых и превосходя¹⁵⁷.

Брань, которую святой Димитрий вел в своем сердце, сравнима с бранью великих подвижников. «Он никогда не замыслил в уме что-либо неблагочестивое и никогда не привел в дело что-либо небогоугодное, но, сохранив в себе Божественную благодать, полученную от крещения во Христа, ненарушенной, он имел волю, созвучную закону Господню; он был как бы Божией книгой и некоей богоначертанной писчей доскою, скрижалью или писчей таблицей, написанной перстом Божиим и предложенной всем на общую пользу». Таким образом, святой Димитрий был целомудрен и телом, и душой. Он был небожителем, равным ангелам, но также имел тело¹⁵⁸.

Святой покровитель Солуни был «и наставником, и апостолом, мудрым, целомудренным и святым, и, мы можем сказать, прекрасным, незапятнанным и сияющим по природе, рвению и благодати»¹⁵⁹.

Сравнивая святого Димитрия с Иовом, Палама говорит, что Иов был беспорочным, праведным и благочестивым, как и святой Димитрий, однако святой Димитрий в отличие от Иова был прославлен Богом за целомудрие. Благодаря целомудрию Димитрий Солунский поднялся выше естества и стал подобен ангелам¹⁶⁰.

Из этого примера видно, что, с одной стороны, монашество – это действительно евангельская жизнь, а с другой, мы видим: монах, соблюдающий целомудрие тела и души, является пророком, апостолом и мучеником за Христа.

Мы не сможем понять учение святого Григория о монашестве без ознакомления с афонским монашеством его времени. В XIV веке на Святой Горе наблюдался расцвет монашества, которое играло важную роль в богословском движении Византийской империи.

По всей видимости, первые монахи появились на Афоне очень давно, но первым насельником Святой Горы считается святой Петр Афонский¹⁶¹, который подвизался в этих местах в IX веке. Об этом сохранились письменные свидетельства, и святитель Григорий подтверждает это в своих трудах.

Сначала Афон был под управлением императора, потом патриарха, затем митрополита Иерисского. А в конце концов власть над ним опять была передана императору. Таким образом, Афон подчинялся то патриарху, то императору¹⁶². Β XIV столетии Святая Гора была тесно связана с Константинополем.

Расцвет афонского монашества начался в X веке, когда святой Афанасий Афонский основал Великую Лавру, он продолжался и в XI веке, когда на Афон пришло множество монахов. В это время были основаны великие монастыри: Лавра святого Афанасия, Ватопед, Иверон, Ксиропотам, Зограф, Дохиар, Филофей, Эсфигмен, Русик и Амалфион. А всего тогда на Святой Горе насчитывалось более 180 монастырей. Тогда же сформировалась монашеская жизнь и было организовано монастырское управление¹⁶³.

После смутного периода, когда Афон постоянно подвергался разрушительным набегам, новый подъем монашества начался в ХIV столетии. В это время были построены новые монастыри: Пантократор, Симонопетра, Дионисия, Григория и Святого Павла. Монастыри строились в виде крепостей с башнями, маленькими окнами-бойницами, узкими дверями; все они были обнесены стенами¹⁶⁴. Такая архитектура была обусловлена набегами, которым подвергался Афон в предшествующий период.

Во времена Паламы на Афоне наблюдался подъем строительства, а также расцвет духовной жизни, которая превратила Святую Гору в центр Византийской империи. В то время на Афоне подвизались монахи высокой духовной жизни. Святой Григорий перенял их духовный опыт и развил его, а затем по просьбе афонских исихастов изложил опыт Святой Горы в своих трудах. Среди учителей Паламы следует отметить святого Григория Синайского и его сподвижников, занимавшихся умным деланием на Афоне, святого Феолипта Филадельфийского, который, будучи наставником святого Григория в Константинополе, познакомил его с мистическим богословием Церкви, святого Савву Ватопедского и т. д.

Мы также должны упомянуть первого духовника Григория Паламы святого Никодима, подвизавшегося в окрестностях Ватопедского монастыря. Филофей Коккин пишет о святом Никодиме, память которого совершается 11 июля: «Григорий, <...> достигнув Ватопедской лавры, тут избрал своим наставником в духовных подвигах старца Никодима, мужа дивного в подвижничестве, как это небезызвестно всем живущим на Афоне. Никодим стяжал себе славу строгого подвижника еще раньше, на Авкантовой горе <...>; и впоследствии в Ватопедской обители, предаваясь тем же многотрудным и многоплодным спасительным подвигам благочестия, удостоился дивной и блаженной о Христе кончины»¹⁶⁵.

Это священное место, где подвизались такие прославленные исихасты, сильно повлияло на молодого Григория. И впоследствии, когда святому Григорию пришлось отстаивать православный исихазм, он получал большую поддержку от афонских преподобных молчальников. Ему также очень пригодился собственный духовный опыт, полученный на Афоне.

Особо следует отметить святого Никифора Уединенника, который во время умной молитвы применял особые методы дыхания. Он постоянно повторял имя Божие, чтобы сосредоточить ум свой в сердце. Палама встал на защиту такой формы умной молитвы против нападок Варлаама, считавшего ее прелестью, и дал богословское обоснование истинности такого опыта. Дыхательные методы использовали в основном новоначальные монахи, чтобы сосредоточиться и ввести ум в сердце.

Во времена святого Григория на Афоне шла активная духовная жизнь. Святая Гора в этот период обладала большим духовным авторитетом. Во многом это было обусловлено богословскими трудами Паламы, а также молитвенными подвигами великих аскетов. В этой связи следует отметить, во-первых, составление «Святогорского томоса» – своего рода манифеста афонского монашества в защиту исихазма, написанного самим Паламой и подписанного игуменами главных монастырей, и, во-вторых, примирение враждовавших между собой группировок Иоанна Кантакузина и Иоанна Палеолога, которое произошло благодаря посредничеству собора афонских старцев во главе с приором Афона Исааком¹⁶⁶.

Примечательно, что за период с середины XIV века до начала Флорентийского собора, т. е. почти целое столетие, семь из десяти константинопольских патриархов были афонскими монахами-исихастами. Победа исихазма заключалась также в том, что почти все патриархи, вплоть до падения Константинополя, были исихастами¹⁶⁷. Исихазм помог грекам пережить долгий период турецкого ига и сохранить православную веру.

В это время слава Святой Афонской Горы распространилась далеко за пределы Византийской империи. Монахи, приходившие на Афон из других земель, по возвращении к себе на родину становились проводниками в своих странах исихазма и византийской культуры. Святая Гора «стала источником распространения византийских традиций в северных странах. Это была школа духовного совершенствования, из которой выходили переводчики на славянский, древнесербский, болгарский, грузинский и другие языки, а также распространители греческого христианского духа, просветители и духовные вожди православных христиан в этих странах»¹⁶⁸.

Афонский монах Савва положил основание церковной и монашеской жизни в Сербии. Почти все сербские архиепископы были выходцами из афонского Хиландарского монастыря. Святой Григорий Синайский принес исихазм в Болгарию. Афонские монахи распространили монашество и организовали церковную жизнь в Валахии и России¹⁶⁹.

Таким образом, афонское монашество во времена святого Григория Паламы было в полном расцвете. XIV столетие было периодом возрождения Святой Горы. Влияние Афона распространялось на всю территорию Византийской империи и за ее пределы. Однако больше всего афонское влияние чувствовалось в Фессалониках, что было связано, в частности, с тем, что в этом городе преподобные безмолвники впервые подверглись нападкам философствующих рационалистов.

Чтобы дать представление о жизни афонских монастырей в то время, мы опишем период настоятельства святого Григория в монастыре Эсфигмен.

Палама был избран настоятелем монастыря Эсфигмен общим голосованием, в котором участвовали «самый главный предстоятель Афонской Горы и другие в ней монашествующие мужи, как выдававшиеся пред прочими своими добродетелями, так и по возрасту почтенные»¹⁷⁰. Святой Филофей в житии святителя пишет: «Впрочем, святитель Григорий Палама принял это избрание, подвигаемый к тому более указанием свыше, а не подчиняясь человеческим определениям»¹⁷¹. Мы видим, что в то время на Афоне существовала процедура избрания настоятеля монастыря и что святой Григорий имел авторитет на Святой Горе еще до начала исихастских споров.

В Эсфигменском монастыре в то время насчитывалось около двухсот монахов¹⁷². Это очень большое количество, если сравнить с современностью, когда ни в одном монастыре не наберется и ста монахов.

Палама наставлял монахов, заботился об украшении храма, проявлял ревность в богослужении. Монахи нашли в святом Григории настоящего отца, целителя душ, и поэтому, когда Палама был вынужден их покинуть, некоторые из них стали искать более строгого послушания и подвига. Во время настоятельства святого Григория монастырь был истинной духовной лечебницей, школой добродетели и святым местом¹⁷³.

Будучи настоятелем, святой Григорий совершил три чуда.

Первое чудо заключалось в исцелении монаха, впавшего в прелесть. Этот монах по имени Евдоким занимался умной молитвой, но диавол, уловив его в рассеянности, стал показывать ему различные, якобы божественные, видения. Вскоре диавол настолько преуспел в своих кознях, что мог бы свести с ума бедного монаха и окончательно увести его от Бога, «если бы не Григорий с его божественным умом и духовным врачеванием». Бес внушил Евдокиму помысел, что их настоятель был хорошо образован и отличался обширными познаниями, но при этом не имел собственного опыта боговидения и нравственных добродетелей. Святой Григорий исцелил прельщенного монаха с помощью святоотеческих поучений, духовных наставлений, слезных молитв и церковных молебнов о болящем брате. В конце концов благодатью Святого Духа монах Евдоким освободился от прелести и преуспел в монашеской жизни¹⁷⁴.

Второе чудо, совершенное святым, заключалось в чудесном появлении оливкового масла. Однажды в монастыре кончилось оливковое масло. Палама пришел на склад, где хранились пустые сосуды для масла, встал перед одним из кувшинов и стал горячо молиться Богу, создавшему все из ничего. Благословив сосуд крестным знамением, святой Григорий повторил чудо, совершенное пророком Илией¹⁷⁵: кувшин наполнился маслом, которое не иссякало целый год, хотя монахи щедро делились им с посещавшими монастырь людьми¹⁷⁶.

Третье чудо было связано с предыдущим. Узнав, что недостаток масла был вызван болезнью оливковых деревьев, святой Григорий вместе с другими монахами направился в оливковую рощу для молитвы. Он «освятил весь сад просительными молитвами, назнаменовал деревья изображением креста и окроплением святою водою. Затем, сказавши присутствующим обычное поучение, в котором внушал им и советовал избегать главным образом бесплодия душевного как особенно подлежащего секире и огню, по слову великого Крестителя и Предтечи¹⁷⁷, он возвратился в обитель»¹⁷⁸. Когда наступила осень, больные деревья принесли плоды в изобилии. Чтобы прославить святого Григория, Господь сделал так, что больше плодов принесли именно те деревья, вблизи которых находился святой¹⁷⁹.

Мы видим, что представляла собой духовная жизнь монахов на Святой Горе в то время: божественные службы, умное делание, молебны, святоотеческие поучения. Конечно, не обходилось и без ошибок – последствий человеческой гордости, а также козней диавола, которому опытные монахи давали достойный отпор.

Все, о чем мы говорили в этом разделе, важно для понимания значения Святой Горы, монашества и исихазма. Святой Григорий нашел на Афоне подходящую духовную среду, на Святой Горе он духовно возмужал. Он не только долгие годы сам провел в священном безмолвии, но и поведал о нем миру, дал богословское обоснование исихазму. Вот почему божественный Григорий достоин звания Святогорца.

Во всех своих трудах – полемических сочинениях, письмах, гомилиях – святой Григорий показывает истинную сущность монашеской жизни. Он раскрывает связь монашества с богословием нашей Церкви, ибо, как мы знаем, богословие Православной Церкви – это не сумма теоретических знаний, а опыт жизни, и, следовательно, оно тесно связано с подвигом. В этом разделе мы остановимся на основных темах, связанных с монашеской жизнью, как ее представляет Григорий Палама, а более подробно мы разберем эти темы в следующих главах.

В гомилиях Палама называет монастыри «святыми фронтистериями». Слово τὸ φροντιστήριον использовалось в ранней Церкви для названия монастырей, где подвизались монахи. В Древней Греции в школе Сократа этим словом называли помещение для размышлений¹⁸⁰. Аскетизм в христианской жизни – это, по сути дела, подлинная философия, соединяющая человека с Богом, поэтому и монастыри называют «святыми фронтистериями». В одной из гомилий святой Григорий пишет: «Посему мы бежим от мира и находим пристанище в этих посвященных Богу монастырях, местах, посвященных богомыслию»¹⁸¹.

Монахи оставляют мир не для освобождения от забот, а для того чтобы соединиться с Богом. Истинным монахом является тот, кто стремится в любви к соединению с Богом¹⁸². Он находит пристанище в этих святых местах, чтобы от образа приблизиться к подобию. Палама называет их священными оградами, священными овчарнями¹⁸³. В одной из гомилий на Введение во Святая святых Пресвятой Богородицы Палама пишет о монахах так: «Божественное воинство, священное собрание, лик, составленный небесным Духом...»¹⁸⁴ В другой гомилии он называет монастыри святыми местами¹⁸⁵.

Хотя стремление к единению с Богом присуще всем людям, однако, как учит божественный Григорий, между отшельниками и мирянами существует различие в образе жизни.

Говоря о бесстрастии – подчеркивая, что оно заключается не в умерщвлении страстной силы души, но в ее преображении, – святой Григорий пишет, что путь восхождения более всего удобен для ушедших от мира. Посвящая себя Богу и незамутненным умом неотступно общаясь с Ним, монахи благодаря этой близости легко стряхивают с себя ворох дурных страстей и собирают сами для себя сокровище любви. Но и живущие в миру должны принуждать себя делать мирские дела по Божиим заповедям¹⁸⁶.

Таким образом, монахи и миряне различными путями достигают одной цели: монахи оставляют все, чтобы стяжать любовь благодаря чистоте ума, а живущие в миру достигают этого соблюдением божественных заповедей.

В одной из гомилий Паламы мы находим интересную подробность, которая свидетельствует о всеобщности монастырской жизни. Он говорит о двух типах монахинь: девушках, посвятивших себя монашеству с юности, и женах, принявших постриг после жизни в замужестве. В обоих случаях главное – это желание жить в покаянии, что является основой монашества.

Святой Григорий пишет: «Девственницы и давшие обеты монашеской жизни и те из вас, кто от брака пришел к общежитию в целомудрии, и вообще все вы, кто, желая покаяния, выбрал жизнь в общежитии...»¹⁸⁷

Этот отрывок показывает древнюю традицию Церкви, согласно которой даже замужние женщины принимаются в монастыри или после смерти мужа, или по обоюдному согласию. Естественно, такие решения должны совершаться с большой осмотрительностью. В данном случае важно отметить слова Паламы о том, что пришедшие в монастырь после жизни в браке выбирают жизнь в целомудрии. Таким образом и они могут приобрести духовное целомудрие.

Выражение «духовное целомудрие (παρθενία)» может вызвать некоторые сомнения. На одной из конференций мне указали на то, что эта фраза не встречается у святых отцов, но есть выражение «целомудрие души». Действительно, можно найти много мест, где используется выражение «целомудрие души», но мы знаем, что нет истинного целомудрия без присутствия Святого Духа. Поэтому истинное целомудрие души является духовным. И апостол Павел в своих посланиях говорит о плотском человеке и духовном человеке, т. е. человеке, причастном Святому Духу. Таким образом, душа обретает целомудрие только действием Святого Духа, поэтому оно и называется духовным.

Знаменательно, что, обращаясь и к монахиням, избравшим монашеский путь от юности, и к тем, которые были в браке, святой Григорий призывает их жить в молитве, покаянии, чтобы стать «непорочными и девственницами душою и телом и во всех чувствах и мыслях и всегда во всем обнаруживать духовный и девственный образ мысли и образ жизни»¹⁸⁸. Целомудрие тела и души – это действие Святого Духа и потому является духовным даром.

Одна из тем споров Паламы с Варлаамом – два типа мудрости, два типа знания и образования. В ответ на утверждения Варлаама, что философы выше пророков и что монахи должны стремиться к приобретению человеческой мудрости, святой Григорий утверждал, что существует образование (παιδεία) божественное и мирское. Палама писал: «Мы не мешаем обучаться внешней науке желающим из тех, кто не избрал монашеской жизни, но всю жизнь заниматься ею никоим образом не советуем никому, а ожидать от нее каких-либо точных познаний о божественных предметах и вовсе запрещаем, потому что от нее нельзя научиться ничему надежному о Боге»¹⁸⁹.

Из приведенного отрывка следует, что монахи учатся божественной мудрости всю жизнь. Знание Бога – это не плод рациональных размышлений, но откровение Самого Бога. Монахам не стоит надеяться на внешнюю науку, особенно на философию. Если кто-то хочет изучать мирские науки до принятия монашества, это не возбраняется, но ни в коем случае не стоит абсолютизировать и обожествлять их.

Палама в своих трудах описывает несколько типов монашеской жизни. На Афоне они сохранились до сего дня. Там есть общежительные монастыри, где монахи находятся в послушании у настоятеля; есть скиты и есть отшельники, живущие в недоступных местах, которые они называют пустынями. Все стараются следовать воле Божией, но каждый по-своему.

Есть и другие формы аскетической жизни, например, подвижничество в хижинах-"кафисмах»¹⁹⁰, в келлиях и т. д. Святой Григорий пишет, что монахи, следуя примеру Иоанна Предтечи, оставили мир и «одни возобитали в пустыне и привлекли к ней многих, бывших после них, а другие, обитая в священных оградах, установили духовные купножительства в них»¹⁹¹. Таким образом, существуют многообразные виды подвига, но путь (ό τρόπος) у них един.

Уход из мира объясняется не самолюбием и отказом от мирских обязанностей, но стремлением к очищению сердца от страстей. Люди оставляют мир, чтобы уйти от того, что возбуждает страсти, ибо через них приходит смерть, которая отделяет человека от Бога. Смерть входит в нас «через наши врата, т. е. через страсти». Через них она вошла в Адама, лишив его бессмертия. Ева в раю «увидела, вкусила, погибла, обольстила мужа, сделала его сообщником и вкушения и падения». Монахи же стремятся избежать сей смерти, происходящей от многовидных страстных видов и зрелищ, существующих в миру¹⁹².

Святой Григорий учит, что, если монах имеет собственность, которую он принес из мира или приобрел в монастыре, значит, он отнюдь не удалился от мира, хотя бы и был на Святой Горе, хотя бы и обитал в монастырях, представляющих Небесное Царство, самое место он оскверняет¹⁹³.

Страшно слышать эти слова святого. Если афонский монах живет несогласно евангельским заповедям и монашеским обетам, он оскверняет Святую Гору. Он практически лишается возможности стать святым. Поэтому самое главное – не жизнь в определенном месте, а образ жизни.

Палама придает большое значение образу монашеской жизни. Недостаточно жить в монастыре, необходимо жить по примеру святых отцов. Монастырь напоминает рай, где жили Адам и Ева. В монастырях, как и в раю, есть древо познания добра и зла и есть коварный диавол. Поэтому, даже находясь внутри священных стен, монахи постоянно подвергаются опасности падения¹⁹⁴. Они должны всегда пребывать в бдении.

Цель монаха состоит в том, чтобы сделать своего внутреннего человека монахом. Недостаточно внешнего жительства в священном месте, необходимо прилагать усилия, чтобы жить внутренней монашеской жизнью. Святой спрашивает: «Как внутренний человек может стать монахом, если он сначала не преодолеет все приобретенное мирское и вообще все человеческое знание? На это символически указывает острижение волос на голове. Некоторые отцы даже запрещают лечиться баней и не советуют больным прибегать к помощи врачей. Они делают это не из презрения к медицине, но от глубокой веры в Бога. Людей, не достигших еще такой степени веры, святые не отвергают, по-отечески снисходят к нашей слабости»¹⁹⁵.

Конечно, при этом необходимо рассуждение и смирение. Монах должен находиться под духовным руководством, ибо он может поддаться искушениям диавола. В этой духовной борьбе монаху, особенно новоначальному, важно иметь духовника, который направлял бы его на духовном пути. Палама приводит в пример исповедника Никифора, преуспевшего в священном безмолвии. Придя на Святую Гору, он избрал строжайшую жизнь. Здесь, подчинившись избранным отцам, Никифор сначала показал, что умеет хорошо послушествовать, а дав им возможность в течение долгого времени испытать свое смирение, он сам перенял от них опыт в искусстве искусств – исихии и стал руководителем тех, кто в умопостигаемом мире (εν τώ κατά διάνοιαν χόσμω) готовится κ брани с духами злобы¹⁹⁶.

Монашеская жизнь, как мы уже говорили вначале, – это апостольская жизнь. Подвижническая жизнь в монастырях подобна подвигу ранних христиан. В Иерусалиме христиане «постоянно пребывали в храме в молитве и молении"¹⁹⁷, давая тем и прообраз, и начертание поистине превосходной и всесвятой монашеской жизни. Монахи отходят от всякого разделения в жизни и воображении, путем дарующих целостность (ἑνοποιῶν)¹⁹⁸ заповедей восходят к единому богомудрию, которое выше всякой философии¹⁹⁹. Это и есть всесвятая монашеская жизнь. Они лишь следуют примеру жизни апостольских мужей.

И в наши дни истинные монахи живут так, как описывал святой Григорий. Тот, кто стремится к единению с Богом, удалившись порочной жизни, входит в святилище (στά ἄδυτα) священного безмолвия. Это означает, что, когда он сначала освобождает свою душу от всяких вещественных оков, он связывает свой ум с непрестанной молитвой к Богу, и таким образом его ум входит в сердце и оттуда находит неизреченный путь к небесам и сподобляется божественного и священного созерцания (ἐποψίας) Бога во свете²⁰⁰.

Мы еще обратимся к теме освобождения и исступления (ἔκσταση) ума в последующих главах. Здесь же мы просто укажем на основу монашеской жизни, которая заключается в освобождении и просвещении ума.

Духовную брань ведут и монахи, и монахини. Не существует отдельных заповедей для мужчин и женщин. Поэтому в одной из гомилий Палама призывает монахинь следовать тем же самым путем к достижению истинной евангельской жизни. Ум должен быть обращен только к Богу: «Взирайте только на Бога, пусть Он будет вашим единственным наслаждением, радуйтесь в надежде, терпите в горе, послушествуйте начальствующим, служите друг другу, соблюдая мир между собой, всегда посвящая себя бдению, молитве и покаянию, псалмам, гимнам и духовным песнопениям, будьте святыми и целомудренными телом и душой, во всех чувствах и помышлениях»²⁰¹.

Противники исихазма обвиняли исихастов в том, что они якобы велели монахам «забросить все Священное Писание как негодное и заниматься только молитвой»²⁰². Отвечая на это обвинение, святой Григорий говорит, что совет оставлять чтение давался новоначальным. Действительно, многие отцы, такие как святой Диадох Фотикийский, великий молитвенник Филимон, святой Нил, преподобный Иоанн Лествичник, советовали тем, кто начинает упражняться в исихии, «оставлять многочтение и посвящать себя односложной молитве до приобретения способности непрестанно держать ее в уме, хотя бы тело и было занято чем-то другим». Однако они советуют оставлять чтение не потому, что оно бесполезно или негодно²⁰³.

Поэтому новоначальные, для того чтобы привязать свой ум к Богу, не забывая при этом Писание, в основном посвящают себя молитве. Таким образом, когда ум их просветится, они лучше смогут понять дух Писания, глубочайший его смысл, потому что они будут иметь духовное родство с апостолами и евангелистами.

Как мы уже упоминали, святой Григорий называл монастыри жилищами, посвященными Богу, поскольку монахи получают в них наставление в божественной премудрости и обретают знание Бога. В одной из гомилий о бесноватом, по всей видимости, произнесенной в храме святого Димитрия Солунского, Палама обращается к монахам с такими словами: «Благообразно (καλώς) и достойно приступим к источнику мира²⁰⁴, изливающемуся по благости Христовой, как видите, через раку из ковчега с мощами нашего соотечественника, мученика Христова». Это сказано монахам, которые выходили из монастыря в город. Святой Григорий видел, что многие монахи приходили в Салоники и бесцельно бродили там, подвергая себя различным искушениям.

Святой советует: «Мы, особенно монахи, станем избегать пребывания и совместного жительства со свиньями на полях, – и продолжает: – Что пользы один раз устраниться от мира и избрать убежищем посвященные Богу жилища, но ежедневно выходить из них и опять смешиваться с миром? Скажи мне, как, бродя по площадям, избежишь страстных воспалений, которыми навлекается смерть души, отлучающая человека от Бога?»²⁰⁵

Монахи, покинувшие мир, избрали путь чистоты чувств, рассудка и воображения. Множество опасностей подстерегает монаха вне стен монастыря, особенно вышедшего из монастырской ограды без благословения настоятеля.

И это естественно, потому что, по словам опытных духовников, когда монах какое-то время живет в чистоте, но еще не утвердился в этой жизни, он подвержен искушениям. Молитва, и особенно внутренняя молитва сердца, устраняя помыслы, делает сердце человека чувствительным, и это может послужить причиной впадения в чувственные состояния, которые могут вызвать большие искушения. Поэтому необходима большая осторожность и благословение духовника на выход монахов за пределы монастыря.

В своих гомилиях Палама часто подчеркивает мысль, что монашеская жизнь является подражанием жизни святого Иоанна Предтечи, Крестителя Господня. В гомилии, посвященной Иоанну Предтече, святой Григорий говорит: «Поэтому-то отцы, подражая Предтече благодати, отверглись мира, и бежа от совместного жительства с приверженными ему, одни возобитали в пустыне, а другие, обитая в священных оградах, установили духовные купножительства в них»²⁰⁶.

В той же гомилии он советует монахам стремиться к подражанию Предтече: «Потщимся, по силам, подражать Предтече благодати и особенно из всех мы, у которых жизнь монашеская, у которых образ жизни отличен от мирских нравов и вещей и как-то приближается к пустыннической и отшельнической жизни Пророка и Крестителя», который, предвидя, как пророк, что будет монашеское звание, которое некогда возможет хотя бы в некоторой мере подражать ему, который, не за догматические истины, но за добродетель борясь, был обезглавлен, дабы и мы были готовы до смерти противостоять греху, ведая, «что тот примет мученический венец, кто добродетелью обратил страсти в бегство»²⁰⁷. И здесь мы видим элемент мученичества в жизни монахов.

В заключение мы хотим еще раз подчеркнуть, что монашество является неотъемлемой частью Церкви, оно возникло вместе с возникновением Церкви; монашество – это пророческая, апостольская и мученическая жизнь. Каждый истинный монах является пророком, апостолом и мучеником за Христа. Он живет во Христе, свидетельствуя о новой жизни, которую Господь принес в мир, и готов претерпеть мученичество за Христа. Кроме того, истинный монах являет пример духовной брани за очищение сердца и души и отражение нападок диавола.

Монастырь – это священное место, обитель добродетели, где монахи пребывают в священном безмолвии, единственном пути к причастию благодати Божией. Таким образом монахи сохраняют естественную²⁰⁸ жизнь человека, кроме того, они передают людям истинное знание о Боге.

Палама говорит о монашестве в контексте православного богословия. Православное монашество не ограничивается абстрактной аскетической практикой и рациональным знанием о Боге, но дышит истинным богословием. Православное монашество – это богословская жизнь по преимуществу. Святой Григорий показывает, что вся монашеская жизнь отвечает на главные вопросы: что такое Бог; что такое естественный человек; к чему привело грехопадение человека и как исцелить его, чтобы он обрел единение с Богом; что является самой высокой целью его существования. Православное монашество дает ответы на эти вопросы. Православные монахи всецело, самой своей жизнью, заняты этими вопросами, чем подтверждают подлинность своего призвания.

Примером могут служить современные афонские монахи. Некоторые из них могут не иметь светского образования, но, поскольку они имеют в себе Святого Духа, они являются апостолами Иисуса Христа. По словам святого Григория Богослова, апостолы богословствуют не по-аристотелевски, т.е. не при помощи размышления, воображения и логических заключений, – они богословствуют как рыбаки, обладающие опытом Пятидесятницы. Современные афонские монахи, которые, согласно православному церковному Преданию, являются пророками, апостолами и мучениками за Христа, свидетельствуют о жизни Церкви. Поэтому монашество является светом для мирян, указателем на пути духовного совершенствования.