Глава XVI. Фракия (Виза)

Житие Власия. – Ж. Марии Младой.

Житие инока Власия,⁶⁵⁸ сохранившееся в древне-славянском переводе, который архим. Леонид считал подлинником и который написан чрезвычайно тяжелым языком, обличающим неопытность переводчика, представляет несколько весьма интересных данных для истории половины IX века. Автор называет свой труд «неустроенною и простою повестью», а себя лишенным «внешнего учения», которое называет «блядивым», и стоящим по образованию не выше начинающих учиться детей. Житие написано «собравшихся ради пользы». После различных поисков биограф узнал наконец имя отца инока Власия, но имени его матери доискаться не мог. Подобные признания дают право на внимание и доверие к его труду. Но при внимательном чтении памятника открывается, что в нем весьма значительное место уделено бродячим повестям. С одной

стороны житие заключает в себе черты несомненно исторического характера, а с другой общие рассказы, которые можно встретить во многих житиях святых. Трудно сказать, поскольку независим здесь биограф, ибо в сущности неизвестно, когда житие Власия написано. Язык перевода отличается глубокою древностью, восходящею быть может к XII веку, стало быть подлинник может относиться к Х–XI столетию, ко временам Метафраста и других агиографов. Но рассматривая с этой точки зрения разбираемый памятник, мы скорее пришли бы к заключению, что именно он послужил основою для позднейшего выделения повестей с их пересказами.

Власий происходил родом из Амория или точнее из аморийского селения Апатиании, принадлежавшего к митрополии Писсинунтской (Пистийской, в житии).

Говоря об Амории, агиограф спешит рассказать повесть об одном иноке здешнего монастыря, Евфросине, повесть, в сущности не имеющую никакого отношения к Власию, впоследствии выделившуюся в самостоятельное целое и в таком виде в значительной мере распространившуюся. Повесть эта была рассказана, очевидно, агиографу, старцами монастыря. Монастырь имел старинный строгий устав: в нем иноки всю ночь с субботы на воскресенье проводили в молитве, вкушали пищу в девятом часу, но не много, ибо были истощены стоянием, а вечером снова молились. Одним из иноков был Евфросин, служивший «в угльнем пребывалищи» и подвергавшийся насмешкам со стороны братии. Настоятель монастыря в одну из ночей увидел сон: будто бы он находится в раю, изобилующем всякими плодами и овощами; он пытался попробовать плодов, но не был в состоянии. Увидев Евфросина, «веселию съименьника», покрытого сажей, который срывал и ел плоды, настоятель спросил его, зачем он здесь, и повар ответил, что ему поручено смотреть за этим садом. Старец попросил у него плодов и Евфросин подал ему три яблока. Настоятель проснулся и к удивлению заметил в руке наяву три яблока. Устрашенный чудом, он велел бить в било и служить заутреню. После службы он призвал из поварни Евфросина и, уверовав в святость его, поклонился ему до земли. Избегая славы, Евфросин, скрылся из монастыря, а яблоки игумен раздробил на дискосе и приобщил ими братию.

Сделав такое уклонение от рассказа, агиограф возвращается к Власию и сообщает следующие о нем подробности. Отца его звали Ираклием, который имел четырех сыновей. Старший из них, больной, но даровитый человек, жил в Константинополе, занимая должность священника Софийской церкви. Власий же жил у родителей и по достижении возраста был посвящен в иподиакона Писсинунтским митрополитом Евстратием, любимым учеником патр. Игнатия. Вскоре по вступлении Игнатия на кафедру, Власий прибыл в Византию к своему брату и начал с особенным жаром заниматься свящ. Писанием и песнями Давида и Соломона. Патр. Игнатий рукоположил его в диаконы Софии. Распаляемый страстями, Власий однажды один пришел в храм и здесь встретил одного инока, оказавшегося потом диаволом, который убедил его ехать в Рим. Бросив родителей и столицу, Софийский диакон последовал за этим черноризцем. По прибытии в Болгарию Власий был продан одному скифу, предатель исчез. Потом, когда пленник был отпущен на свободу, он остался в стране и посвятил себя делу проповеди среди новообращенного народа, так что сделался известным скифским князьям, которые приняли от него св. крещение. Они предлагали ему остаться здесь и построить для него дом, но он отказался, желая исполнить свое обещание посетить Рим. Он переправился через Дунай и здесь попал в плен к разбойникам, которые обобрали его, завели в пустынное место и, сняв с него крест, отпустили на свободу. Тогда к нему явился ангел в белых ризах и довел его до границы Болгарии. Здесь он сделался известным епископу той страны, ибо бояре разнесли о нем молву повсюду; узнал о нем и болгарский князь, принявший его с честью. Отсюда Власий на корабле отправился в Рим с болгарским епископом. Последний провел долгое время в Риме, изучая монастырское житие и устав, и, уезжая обратно, предложил ехать с собою и Власию; но этот остался в Риме и поселился в монастыре св. Кесария, игуменом которого был Евстратий, родом из Кизика. Здесь Власий постригся в чернечество и претерпел много дьявольских искушений. Он прекрасно делал корзинки из финиковых ветвей, красиво писал, соблюдал строгий пост, вкушая пищу всего раз в день, по заходе солнца, а в постные дни – раз в неделю; он прожил в монастыре более 18 лет, пройдя службы канонарха, книжника и церковного старосты. Игумен хотел его поставить во священники, но по дьявольскому навету Власий ударил одного мальчика, за что был подвергнуть покаянию. Вина он не пил, кроме как прежде в Византии. Власий прославился даром чудес и исцелил прежде всего одного глухонемого мальчика, внеся его в алтарь. Один римский боярин был бездетен, – чудом Власия у него родился сын, духовным отцом которого он и сделался; боярин с честью и дарами отпустил его в монастырь. Из учеников Власия поименованы: Лука, Симеон и Иосиф. Кесарийского инока Филиппа он освободил от опасности утонуть в винной опаре в Фирмопольской метохии; Филипп потом прямо называл спасителем своим Власия, а последний уверял, что его спас св. Николай.

Через 4 года Власий отплыл на Афон, ища безмолвия, много боролся здесь с злыми людьми и в конце концов привел всю гору под десницу Божию. Зверей он не боялся и ходил всегда со священным сосудом, из которого и питался. Он скончался на Афоне при пении ангелов и при стечении земледельцев.

Таково содержание жития. Оставляя пока в стороне Повесть об Евфросине, коснемся лишь некоторых данных собственно о Власии. Посвященный Евстратием в сан иподиакона, он прибыл в Византию немного спустя по вступлении на патриарший престол Игнатия. Последний в первый раз вступил на кафедру в 847, а вторично в 867 году; сообразно с этим Евстратий был митрополитом Писсинунтским уже около 847, или около 867 года. С другой стороны известно, что он участвовал и подписался на соборе 878 года. Таким образом оказывается, что Евстратий занимал писсинунтскую кафедру или более 30, или более 10 лет; сейчас мы увидим, что предпочтение должно быть отдано первому положению. Любопытно и то, что любимый ученик патр. Игнатия, он в 878 году перешел на сторону его противника – Фотия. Следующий вопрос, весьма интересный, заключается в деятельности Власия в новопросвещенной Болгарии: «светяше бо и в тех (Болгарии) уже проповедь и истиньный свет», замечает агиограф. Несомненно, мы присутствуем при царствовании князя Михаила и тех его церковно-политических сомнениях и колебаниях, которые характеризуют начало христианства в Болгарии. Власий «наставляше тыя к благочестию, темьже гощение не простое святому створив знаема прочим скуфьскым творить князем». Под скифскими князьями следует разуметь болгарских бояр, как видно из дальнейшего, где агиограф рассказывает, что слух о Власии распространился «от преже нареченыих земля тоя боляр», которые «в веру утвердишася». Власий сделался известным местному епископу, а затем и «самому пръвому от Бога князю Болгарьску и от того гощен быв и утешен и в великыи Римьскый град послан бы<в>».⁶⁵⁹ Посольство от князя Михаила в Рим к папе послало было в 866 году с целью пригласить в Болгарию латинское духовенство и получить ответы на заданные им вопросы. Нет ничего невероятного, что Власий был в это время в свите, главою которого был сам епископ: важность цели этой поездки требовали и соответствующего представителя. В житии участие епископа представляется в таком виде: «хотяше бо в тыя дни молитв радьма епископ в сам тъи ити славный град, темьже с нимь (Власием) в корабль вълез с многыимь веселием желаемаго ему града доиде». По дороге посольству пришлось преодолеть какие то великие преграды и опасности: «аще и паче от супротивныих сил искусныими стрелами врежаеми суть, обаче якоже всячьскыими божестъвный ходо зряще, не преборими в всей напасти бывают, добрый бо нрав яко огнемь и железомь и в доблиих всех есть вышии; тако же и смерти предолея бываетъ». В Риме ликовали по поводу их прибытия: «веселися всего град беаше исполнь», «и <не?> точию к себе от апостольскаго хождения, – от всея земля въдривъшу честь царьскыимь уятиемь славная домов и великая полат створеныих», что может быть понимаемо в смысле посещения болгарского посольства самим папою. Посольство посетило церкви и монастыри и поклонилось святыням Рима, «якоже и хотяше»; «пребываше во вси дни манастырьское и святыих мужь испытуя житие и устав и искус бо видимыих на небо ум възвысивъше, несытаго ту пребываниа творяше; время же много епископу створившу и готово имушу уже в своя възвращения». Таким образом истинная причина посольства осталась неизвестною агиографу или им скрыта. Железный пана Николай «с почестями принял послов Болгарского князя», а в письме к еп. Реймскому выразился таким образом: «Когда мы находились в таких стеснительных обстоятельствах и подвергались таким великим несчастиям, нас извещают, что прибыли послы болгарского князя. Где тот человек, который мог бы выразить, какою радостью или каким восторгом мы объяты были».⁶⁶⁰ Известие жития Власия как нельзя более оправдывается теперь словами самого папы: очевидно, Николай встретил болгарских посланцев, явившихся к нему с желанием князя передать страну в руки римского епископа и его духовенства. Одиноким стоит лишь известие об участии болгарского епископа. Известно, что «в посольстве этом находился сын Бориса и многие из бояр, между прочим родственник князя Петр, бояре Иоанн и Мартин. С этими послами Борис отправил в дар апостольскому престолу вооружение, с которым он сражался против мятежных противников христианства».⁶⁶¹ Но присутствие епископа прямо вызывалось необходимостью в виду того, что князь Михаил добивался получить от папы для Болгарии своего особого патриарха, которым он и хотел, вероятно, видеть посылаемого им епископа. С допущением даты 866, времени деятельности Власия в Болгарии и поездки его в Рим, разрешается и вопрос о писсинунтском митрополите: очевидно, агиограф разумеет первое вступление Игнатия на патриарший престол и стало быть Евстратий около 847 года был уже митрополитом. Но при посредстве той же даты 866 можно произвести приблизительный хронологический расчет и для жизни самого Власия: если он поставлен в иподиакона около 846, то вероятно, что он родился около 820–826 года; около 847 г. он прибыл в Византию, где оставался до 60-х годов, сделавшись в это время диаконом; с 862 по 866 он находился в Болгарии и затем уехал в Рим, где прожил около 22 лет в монастыре св. Кесария, после чего удалился на Афон, в конце 80-х годов. Таким образом кончину его следует отнести к концу IX столетия, а не к середине, как некоторые полагали. В отношении Афона в житии находится любопытное известие об обращении им в христианство всех его жителей: по словам Порфирия Успенского, христианство на Афоне утвердилось уже в VIII веке, но доказательства его слабы. Власий прибыл на гору со своими учениками, то есть с Лукою, Симеоном и Иосифом: подвижник Евфимий, как замечено в житии последнего, в 80-х годах IX столетия видел на Афоне иноков Иосифа, Симеона, Иоанна и др., ушедших с горы из боязни перед пиратами. Не были ли то ученики Власия? Но если в историческом смысле данные Жития заслуживают признания, то в литературном отношении они изложены не по оригинальной канве. Восток, Византия, плен, чудесное освобождение, поездка в Рим и возвращение на Афон – таковы общие точки, роднящие это Житие с Житием Петра Афонского, отчасти Петра патрикия, Георгия Болгарского и пр., с которыми мы еще встретимся.

Нам остается еще сказать несколько слов о житии св. Марии Младой, которое хотя и не издано целиком, но уже рассматривалось несколькими учеными.⁶⁶² Дня памяти её не показано, время её жизни также не установлено сколько-нибудь удовлетворительным образом. Житие это написано неизвестным, однако современным лицом в г. Визе в первой половине X века (при имп. Романе) и, судя по напечатанным выдержкам из него, отличается незатейливой простотой изложения.

В царствование имп. Василия Македонянина (867–886) однажды из Великой Армении явилось несколько вельмож в Константинополь. Василий принял их очень дружелюбно, одарил их подарками и возвел их в чины, – вероятно в придворные. Г. Гедеон пропустил эту подробность жития, Г. Баласчев напротив усматривает в ней важное значение: «эти переселенцы из Армении усилили армянский элемент и стали играть большую роль в правлении Византийской империи». Но не надо забывать, что имп. Василий сам был армянин по рождению и к армянам относился очень дружественно. При дворе его было много таких чиновников, как Συμβάτιος, Μυαξάρης, с армянскими именами. Далее известно, что имп. Василий, в ответ на просьбу армянского посольства, послал корону армянскому принцу-арсакиду Ашоту. Поэтому довольно вероятно, что армянские вельможи, о которых говорит житие, могли быть лицами – посланцами этого Ашота приблизительно в 878 году.⁶⁶³ Среди этих вельмож находился отец св. Марии, отец пятерых детей – двух сыновей и трех дочерей. Из последних две вышли замуж еще при жизни отца, и одна из них с мужем Вардою Врачи жила во Фракийском местечке того же названия, близ города Месины.⁶⁶⁴ По смерти отца младшая Мария вместе с матерью продолжала жить в Константинополе, где и училась под её руководством. Μ. Гедеон ошибочно думал, что Мария первоначально жила в Месине. У Варды Врачи был приятель из села Камара (вероятно вблизи же Месины) по имени Никифор. Первый посватал второму Марию; оба они прибыли в Константинополь, и Никифор, получив согласие Марии и её матери, женился, после чего молодые переехали в Камару.⁶⁶⁵ Первый сын её от брака, Орест, умер пяти лет от роду. С появлением на свет другого сына, Вардана, Никифор, в виду надвигавшейся византийско-болгарской войны, принял участие в походе, отличился на войне и был назначен турмархом города Визы (Βιζύη). Вся остальная жизнь Марии протекла в этом последнем городе, где по смерти Вардана и её служанки Агафии у ней родились двойни Ваан и Стефан, где она после всяких превратностей жизни скончалась и где погребена.

Дальнейшее рассмотрение жития, богатого новыми данными для истории греко-болгарских войн при Симеоне, уже выходит из рамок IX столетия, а потому мы довольствуемся только этими известиями. Но уже и этого вполне достаточно, чтобы рассеять явные несообразности в предшествующей русской литературе на счет обстоятельств времени и жизни св. Марии: Мария, по Филарету, будто бы подвизалась девственницею и почила около 886 года! Не подлежит сомнению, что она родилась в IX в. и может быть в царствование имп. Василия, а умерла уже в X столетии. Из жития видно, что при её погребении присутствовал епископ Евфимий. Алляций заключил откуда-то, что этот Евфимий был позже патриархом Константинопольским (906–911 или 907–912). Если это так, то Мария умерла до 906 года. Сообразно с этим приблизительный расчет разных моментов её жизни может быть представлен в следующем виде: Мария род. ок. 875 г., в 893 г. вышла замуж, в 894 г. родила Ореста († 899 г.), в 895 г. Вардана, в 900 г. Ваана и Стефана; скончалась ок. 905 года, в возрасте 30 лет.⁶⁶⁶