2. О тысяче и одном имени Божием

Со списком девяносто девяти имен Божиих, приведенным выше из книги Мишкяту-л-мясабих, Тебризия, согласен по числу имен только вписок в Хизбуль-агзам, Алькариев, по константинопольскому изданию; книги по казанским изданиям и рукописные списки у татар-мусульман с именами Божиими содержат из более девяноста девяти. В Алькариевом сочинении, по казанскому изданию, перечень имен передает 101 имя; в брошюре с татарскими приписками к именам читаться 103 имени; столько же их и в Авради-Фатхия; в списке кавказского мусульманина 102 имени. В каждом из указанных списков к 99 именам прибавлены имена:

в Хизбуль-агамаз. по казанскому изданию:

Благодетельствующий (после 80-го имени),

Дарующий (после 89-го);

в брошюре с татарскими приписками:

Господь (после 85-го имени),

Правдивый, Покровитель (102 и 103 имя);

в списке кавказского мусульманина:

Помогающий (после 39-имени),

Прекрасный (после 41-го),

Близкий (после 43-го).

Эти три списка прекрасных имен Божиих увеличили каноническое для мусульман число их восьмью именами.

Ученый мусульманин., которому указано было на несходство казанских списков имен со списками, которые признать должно верными, на несогласие их между собою, на противоречие преданию о числе имен, желая отклонить или, по крайней мере, ослабить неодобрительный отзыв об этих списках, в защиту достоинства их, говорил: «Что ж? Избыток имен не есть недостаток, у Бога много имен; у Него есть тысяча имен!»

Другой из ученых мусульман, когда ему было говорено, что девяносто девять имен Божиих, собранные в список у них, известны христианам, что они смысл каждого имени знают лучше, чем мусульмане, с желанием удержать превосходство Богопознания за исповедниками его веры, указал, как и прежний, на тысячу имен божиих, известных исламскому Богословию.

Мусульмане, указывая на тысячу имен Бога, имели в виду небольшую книжку, напечатанную в Казани. в 1858 г., с заглавной надписью:

Предисловие к этой книжке начинается словами: «Предание о тысяче и одном имени Божием, непосредственно принятое от самого пророка (Мохаммеда), по рассказу Ибн-Аббаса. таково: в одни день пророк Божий сидел в мединской мечети; к нему пришел ангел Гавриил, сопровождаемый семидесятью тысячами ангелов, и сказал: «Всевышний Господь приветствует тебя и говорит: мир тебе! Вместе с этим приветствием он послал тебе подарок, какого не посылал ни одному пророку прежде тебя». Мохаммед спросил: ‑ что это за подарок? ‑ Гавриил сказал: «это – тысяча и одно имя Бога Всевышнего». Пророк сказал: ‑ изъясни мне достоинство и спасительные качества этих имен. ‑ «Пророк Божий! ‑ отвечал ангел, ‑ «все достоинства и свойства сих имен вполне известны одному Господу; кроме Его никто их не знает. Если бы все реки сделались чернилами, все деревья ‑ письменными тростями, и все живые существа ‑ писцами, и тогда не могли бы быть описаны все спасительные действия этих имен» ⁴³.

В первом томе Энциклопедического Лексикона, в статье под словом Аллаг (стран. 540), автор ее, указав на тысячу одно имя Бога, называет молитву, в которой они содержатся, ль-джоушен эль кебир. Готтингер в своем сочинении «Восточная история» (Historia Orientalis. Tiguri, anno MDCLX, на странице 404) пишет: «У Мохаммедан есть пресловутая и очень употребительная молитва, которая называется дуау-ль-джаушан «молитва брони». Эту молитву, по словам арабов, у которых в вымыслах никогда не бывает недостатка, принес Мохаммеду ангел Гавриил. Кто прочитает эту молитву или носит ее при себе, как амулет, получит такую же награду, какую получил бы тот, кто Прочитал бы Закон, Евангелие, Псалтир, Коран и свитки Авраама.

Она называется молитвой брони по следующему обстоятельству: Мохаммед, отправляясь на войну, надел на себя броню, столь тяжелую, что едва мог носить ее. Чтобы избавить его от такой тяжести, Бог послал к нему Гавриила, который, сделав Мохаммеду приветствие, велел ему снять с себя тяжелую и изнуряющую броню и вместо нее вооружиться принесенною им тогда молитвой. Этой молитве мусульмане приписывают великую благотворную силу и считают ее лекарством от всех болезней». Молитва, о которой говорит Готтингер, кажется, также молитва, о которой говорит, и Энциклопедический Лексикон, по одинаковости их названия; но мне не встречалась она у казанских татар; одна и та же ли она с книжнкою, передающей 1001 имя, изданной в Казани со своим особым заглавием, или есть особая от нее ‑ не знаю. Потому рассмотр исламских сведений о тысяче имен ограничивается только тем, что передается о них в книжке казанского издания.

Книжка, передающая тысячу имен Божиих, называет их то прекрасными, как называются известные девяносто девять имен, то великими именами. В ней тысяча имен разделена на десятки: каждый десяток начинается и оканчивается молитвенными воззваниями, имена в средине воззваний читаются с приставкой к каждому имени звательной части О!. Начальное воззвание не поставлено при каждом десятке имен, а повторяется через два, три, иногда через пять десятков; окончательное же воззвание читается после каждого. Десятки имен очень неровны по своей величине, смотря потому, из целых ли выражений, или из одного только слова состоит каждое имя, вошедшее в десяток.

По обширности перечня тысячи имен, здесь неуместно приводить все их, как это было сделано с девяносто девятью именами; но чтобы познакомить тех, которые не могут читать их в подлиннике, с формою изложения имен и несколько с самым содержанием всей книги, привожу здесь несколько десятков имен.

Первый

десяток:

Боже! Молюсь Тебе прекрасными именами Твоими, теми, которые знаем, и теми, которых не знаем; именами, которыми стоят небеса и земля: ими Ты возвеличиваешь и унижаешь; О Владыка владык! О внемлющий молитвам! О помощник добрым делам! о возвышающий степени достоинств! О прощающий прегрешения! О отгоняющий искушения! О слышащий вопли (молящихся)! О дающий просимое! О знающий сокрытое!– Хвала Тебе, Тебе, кроме которого нет другого достопоклоняемого. Спаси нас от скорбей и от забот, и от адского огня, о Господи!

Второй

десяток. ⁴⁴

Боже! Молюсь Тебе прекрасными именами Твоими, теми, которые знаем, и теми, которых не знаем. О Боже! О милостивый (1)! О милосердый (2)! О знающий (19)! О кроткий (32)! О вечный, О мудрый (46)! О щедрый (42)! О ласковый (30)! О мудрый ⁴⁵! Хвала Тебе, Теле, кроме которого нет другого достопокланяемого. Спаси нас от скорбей и от забот и от адского огня, о Господи!

Третий

десяток.

О наилучший из прощающих! О наилучший из помощников! О наилучший из правителей! О наилучший из открывающих! О наилучший из низводящих откровения! О наилучший из прославляющих! О наилучший из наследников ⁴⁶! О наилучший из благодетелей! О наилучший из творцов! О наилучший из милосердствующих! Хвала Тебе, Тебе, кроме которого нет другого достопокланяемого. Спаси нас от скорбей и от забот и от адского огня, о Господи!

Шестой

десяток.

О тот, пред величием которого все смиряется! О тот, могуществу которого все покоряется! О тот, пред велением которого все унижается! О тот, которого царствованию все послушно! О тот, пред силою которого все уничижается! О тот, от страха к которому все движется! О тот, от боязни к которому расседаются горы! О тот, которого велением стоят небеса! О тот, который посылает ветры благовестниками своей милости ⁴⁷. О тот, изволением которого земля неподвижно стоит на своем месте ⁴⁸. (О тот, который не делает обиды никому из жителей своего царства!) ⁴⁹. Хвала Тебе, и проч.

Девятый

десяток.

Молюсь Тебе именами Твоими, О низвергающий все! О зиждущий! о хранящий (38)! О поднимающий (23)!. О распространяющий! О всеобъемлющий (45)! О удерживающий (90)! О собирающий (87)! О слышащий (26)! О раскрывающий! Хвала Тебе и проч.

Тридцать

четвертый десяток:

О знающий более всякого знающего! О величайший больше всякого великого! О прещедрый больше всякого щедрого! О мудрейший всякого мудрого! О древнейший всякого древнего! О высочайший всякого высокого! О ласковый более всякого ласкового! О славнейший всякого славного! О сильнейший всякого сильного! О милосердный больше всякого милосердого! Хвала Тебе и проч.

Тридцать

пятый десяток.

О тот, который в обетовании своем верен! О тот, который верности своей силен! О тот, который в силе своей высок! О тот, который в высоте своей близок! О тот, который в близости своей ласков! О тот, кто в ласковости своей превосходен! О тот, кто в превосходстве своем могущественен! О тот, кто в могуществе своем велик! О тот, кто в величии своем славен! О тот, кто в славе своей достохвален! Хвала Тебе, и проч.

Шестьдесят

первый десяток.

Молюсь Тебе именами Твоими, О прощающий (34)! О благий (83)! О любящий (47)! О долготерпеливый (99)! О святый (4)! О живый (22)! О присносущий (23!) О извиняющий (82)!, и проч.

шестьдесят

осьмой десяток.

О живый прежде всего живого! О живый после всего живаго! О живый, с которым несходен ни один живый! О живый. которому не бывает участником ни один живый! о живый. который не имеет нужды ни в одном живом! О живый, в котором имеет нужду все живое! О живый, который посылает смерть всему живому! О живый, который никогда не умирающий! Хвала Тебе, и проч.

Семьдесят

пятый десяток:

О тот, который любит обращающихся к нему с раскаянием! О тот, который любит чистых О тот, к. любит делающих добро! О тот, к. любит терпеливых! О тот, к. вполне знает делающих беспорядки! О тот, к. любит поклоняющихся! О тот, к. Любить коленопреклоняющихся! О тот, к. есть Господь миров! О тот, к. есть царь в день всеобщего суда! Хвала Тебе, и проч.

Осемьдесят

осьмой десяток:

Молюсь Тебе именами твоими, О могущий (9)! О превознесенный (10)! О Дарующий (16)! О снабжающий (17)! О возобновляющий (58)! О воспроизводящий (59)! О живляющий (60)! О умерщвляющий (61)! О живый (22)! О присносущий (23)! Хвала Тебе, и пр.

Сто

первый (последний) десяток:

Облегчающий все тяжелое! О размеряющий все размеряемое! О тот, к. знает лукавство очей! О тот, к. знает что скрывают сердца! О самый добрый предопределитель предопределяемого! О изъятый от страха и радости! О распорядающий днями и месяцами! О тот, к. управляет всем не боясь и не отступаясь! О тот, к к. возвращаются все твари! О тот, кто соберет звуки, кем либо сказанные! О тот, кто соберет народы в день воскресения! О Владыка славы и величия Хвала Тебе, Тебе, кроме которого нет другого достопокланяемого. Спаси нас от скорбей, от забот и от адского огня, о Господи!

Прочитав сто один десяток имен Божиих, и припоминая исламское предание о ниспослании их с неба Мохаммеду, читатель-христианин спрашивает: исламское предание об источнике познания тысячи имен какую имеет опору подтвердить сбыточность небесного происхождения этой книги? Понятия христианина и понятия мусульманина об образе проявления всего божественного между человеками так не одинаковы и не сближаются между собою, что христианин не может удовлетворяться теми основаниями, опираясь на которые мусульманин принимает что-либо за откровение Бога. Мохаммеданин. веря в небесное происхождение молитвы с тысячью и одним именем, при разнообразии рассказов о передаче ее ангелом Мохаммеду, в божественном происхождении ее убеждается искусственным ее изложением, разнообразием оборотов речи, какие даны десяткам имен: останавливая внимание на витиеватости изложения, объясняет для себя ее тем, что над сочинением этой книги трудились ангелы; любуясь цветистою речью, ее художественность считая выше человеческой, простосердечно верить, что архангел Гавриил, сопровождаемый семидесятью тысяч ангелов, принес ее с неба в Медину, к их пророку, как передается и о других многих молитвах. Христианин, напротив, всматриваясь в смысл вариаций и в содержании их не находя ничего особенного от 99 имен, на которые они составлялись, думает, что ангелам на небе не остаточное дело заниматься игрою звуков в калейдоскопе. И потому с уверенностию полагает, что эта ткань из тысячи имен есть произведение не небесное, а земное, не ангельское, а человеческое. Издатель книжки с тысячью имен Божиих, или, вероятнее, первый рецензент ее, в конце предисловия к ней сказывает, что эти имена перешли к нему из библиотеки Мохаммеда, султана газневийского. Эти слова более авторитетны, чем рассказ исламского предания о схождении имен с неба. Хотя прямо они не указывают, как эта молитва с именами от Мохаммеда, принявшего ее от ангела, перешла в сокровищницу Мохаммеда газневийского султана, и там более четырех сот лет таилась от исламского люда; но дают повод положить, что там, в Газне, в V столетии после гиджры (в Xi З.Х.) потрудился составить ее неизвестный ныне потомству мусульманин, мусульманин ученый, хорошо знающий риторику, и, сочиняя спустя много времени после Мохаммеда ‑ вероустановителя, брал темы из существовавшего уже тогда списка 99 имен Бога. Характер человеческого, а не ангельского, произведения этой книжки довольно, хотя и косвенно, подтвердится еще, когда будет в ней искать ответ на более существенный вопрос: сколько новых сведений о Боге передает эта тысяча имен?

Мохаммеданин, говоря о именах Божиих, числом имен, ему известных, измеряет степень своего Богопознания; потому и нам потребно рассмотреть и проверить счет из, чтобы так же арифметически определить количество его понятий о Боге.

Рассматривая, в каком отношении стоит тысяча новых имен, видим, что 99 прекрасных имен, или большее количество их, входят и в тысячу; так что, когда в оправдание избытка имен, превышавшего 99 в списках по казанским изданиям, сказано было мусульманином, что у Бога есть тысяча имен, состоять почти исключительно из имен, читаемых в списке 99 прекрасных, таковы десятки: 2-й, 9-й, 17-й, 21-й 25-й, 61-й, 88-й, 93-й и другие. Следовательно, сотнею имен уменьшается тысячное число их, а потому на целую же сотню уменьшается и число понятий о Боге, каким похвалился мусульманин.

В книжке, передающей, как сказано в ее заглавии, тысячу и одно имя, на каждое число, от единицы до тысячи, мы должны полагать особое имя Божие. Но, перечитывая эти десятки имен, встречаем некоторые из них повторенными в разных десятках, тогда как счет единиц, возвышаясь своим порядком не исключает повторяющихся имен. Так два имени 34-го десятка: «о величайший из всех великих!» «о сильнейший из всех сильных!», опять читаются в 44-м десятке. В 8-м и 9-м повторяется имя «зиждитель»; имена «благий, благодеющий», читаются в 5-м и 69-м десятке; имена «живый, присносущий», читаются в 61-м и 89-м десятках. Во 2-ом десятке два раза читается имя «мудрый», эти восемь имен, повторенных в разных десятках, остались заметными среди тысячи» Но и это, что теперь указано, еще уменьшает тысячу имен, и, следовательно, тысячу исламских понятий о Боге, на один десяток.

Но не забудем и здесь, кстати скажем, что в книжке, передающей тысячу одно имя, находим сто один десяток имен, следовательно, в ней должна передаться тысяча десять имен. Кроме того, в 6-м десятке читается одиннадцать воззваний, следовательно, одним еще именем избыток. И, следовательно, в тысяче имен Божиих, поэтому второму счету, убыли нет. Но если в этом втором случае тысяча имен не уменьшилась еще десятком, снабженная на случай учета лишним десятком; а по первому рассмотру, она беспрекословно оказалась достигшею только до девяти сот имен: то мы, здесь по крайней мере, видим, что счет, каким хотят мусульмане доказать преимущество Богословского своего знания пред христианским, оказывается у них не верным. Потом, числом или количеством не всегда может быть верно определяема сумма и качество знания. Эту неточность численных выкладок усматриваем как в других многих исламских сведениях, так и здесь, при поверке их сведений о Боге по числу имен Его. А если посмотрим на это еще с других некоторых сторон, увидим то же.

При чтении тысячи имен легко заметить, что некоторые десятки их суть искусственные вариации, перифразы на простые имена, известные в числе 99-ти. Так имена «Милостивый, Милосердый» составляют тему для целого десятка вариаций, размещенных в разных десятках тысячи имен.

Тема:

О милостивый, о милосердый! (1 д.)

Вариации:

О милосердствующий!

О милосердствующий о всех требующих милосердия! (10-й и 44-й д.)

О милосерднейший из милосердствующих! (27-й дес.)

О милосердствующий о том, кто просит милосердия Его! (32-й дес.)

О милосерднейший более всякого милосердаго! (42-й дес.)

О наилучший из милосердствующих! (3-й д. Коран. 21:111)

О тот, милосердию которого нет предела! (85-й дес.)

О милосердствующий о том, о ком нет милосердствующего! (80-й д.)

О тот, которого милость простирается на все существующее! (19-й и 99-й дес.

О тот, который не переставал быть Господом милосердым!

Эти десять вариаций имеют ли право на тито особых имен Божиих? Расширяют ли они круг понятий о Боге? Можно назвать их только разъяснением того имени, которое они перефразируют; но они не увеличивают суммы понятий о Боге, потому что все ворочаются в объеме одного и того же понятия. В тысяче имен вариаций на другие темы однословных имен Бога: соответственно числу этих вариаций сокращается и число понятий, какими хочет хвалиться исламское Богословие, выставляя их в числе тысячи и одного имен.

В доказательство справедливости нашего отзыва, что книжка с 1000 имен не дает столько имен, можем указать еще на следующие имена, которые может выдавать за имена только тот, кто не понимает, что значит имя:

В 53 десятке тысячи имен, составитель их выдает, вероятно для пополнения тысячи их, некоторые имена из 99 и другие, не вошедшие в перечень их, соединив их с местоимениями: «Хранитель наш», Помощник наш», употребив эти же слова в сочетании с другими словами в других десятках. Мохаммеданин! Если ты говоришь о Боге: Хранитель, и еще: хранитель наш; сказал ли ты два имени Богу?

В списке девяносто девяти имен некоторые, а в списке тысячи довольно многие слова приняты за особые имена Божии, потому, что они разнятся между собой грамматической формой, тогда как выражают одно и тоже понятие. Напр. «Слышащий» и «Слышатель (в 9 и 72 д.), «Зиждущий» и «Зиждитель» (в тех же десятках), и «Ведающий (2. д. в сп. 99 им. 19-ое им.). В этих словах надобно считать не 6 имен Бога, а только 3 имени.

Имя рабб «Господь» в 26-им и 54-м десятках соединено с несколькими названиями священных для мусульманина предметов в Мекке, с именами предметов и понятий в области природы и религии. На каком основании – спросим мусульманина – каждое из двадцати этих выражений он считает особым именем Бога? Составитель этих имен, выдающий каждое за особое имя, увлекся риторическим их составом и упустил из виду логикою указываемое значение их: в каждом из них одно и то же понятие (Господь) только ограничивается соединением его с другими понятиями, не обращая внимания на это логическое толкование понятий, составитель тысячи имен мог бы с одним этим именем рабб показать превосходство исламского знания имен Божиих. Мусульмане. толкуя выражение Корана раббуль-галямин «Господь миров» (1:1.), говорят, что всех миров, сотворенных Богом, осьмнадцать тысяч. Следует только имя Господь соединить с именем каждого мира, и, вот, получиться осьмнадцать тысяч имен Бога? Но и об них, если бы кто мог их составить, логика повторить тот же свой приговор, на который мы указали: все осьмнадцать тысяч имен будут только осьмнадцатью тысячами выражений, которые будут только ограничением одного понятия в имени Господь, выряжать только наши представления об отношении этого имени к предметам, означенным приданными к нему словами, но не будут особливыми именами Богу.

Если бы кто не почел утомительным излишеством разобрать всю тысячу, так названных, имен, то нашел бы в ней не много слов, которые могут по праву удержать за собой название имени Бога. Для доказательства укажем на некоторые. Десяток 68-й заключает в себе не десяток имен, а только десяток пояснений на одно имя Бога: Живый ⁵⁰. В 35-м десятке передаются не новые имена, а некоторые из имен, указанных в списке 99-ти «Сильный», «Вышний! (36-ое, 53-е имя) и проч. ставятся в известное отношение между собою, какое усматривал между ними составитель этой книги. В 34-м десятке писатель так же указал не новые имена, а взял некоторые из них, известные в ряду 99-ти, и пересказал их в форме, так называемой в грамматике, превосходной степени имен прилагательных. В этом десятке писатель показал только образец на один из тех трех способов, какими естественный разум развивает свои понятия о боге, т.е. способ превосходства (via eminetiae), по которому он качества, устроенные в произведении, полагает на самой высшей степени в его причине. Это естественно должно разуметь о всех свойствах Бога; но автор этого десятка имен перечислил только те имена, которые в числе 99-ти означаются прилагательными именами, допускающими в арабском языке грамматическую форму превосходной степени (называющимися ведающий ‑ всеведущий, великий – величайший, и другие имена в этом десятке), тот же акт мышления представляет 3-й десяток имен, отличающийся от 34-го только особым сочетанием понятий и выражений с одним и тем же словом (именем прилагательным).

Но довольно и этих указаний, чтобы видеть, что исламская богословская наука, усвояющая себе познание тысячи имен Бога, оказывается несостоятельною в верности своих показаний. В книжке, взявшейся передать тысячу имен Божиих, нет тысячи. «Сколько же их в ней?» спросит мусульманин. – Не вижу надобности считать их.

Узнав количество и качество тысячи имен Божиих, на которые указывал мусульманин с намерением похвалиться превосходством своего познания о Боге пред познанием христианским, христианин видит, что мусульманин с и тысячью имен Божиих не высоко поднялся с Богопознании и своими сведениями беднее христианина. Христианин, е прибегая к правилам риторики, не ухищряясь в извитиях речи, просто мог бы более тысячи выражений выбрать из свящ. Писания, и список таких имен был бы лучше исламского. Так он мог бы взять из 93 псалма следующие выражения, в каких описывается Бог:

Облеченный Величием,

Препоясанный могуществом,

Тот, которого престол стоит искони,

Тот, который пребывает от вечности,

Тот, которого свидетельства тверды.

Мог бы изменить слова пророка Исаи (40:25–34) в имена:

Сотворивший концы земли,

Неутомляющийся,

Неизнемогающий,

Тот, которого разум неисследим,

Дающий силу утомленному,

Дарующий крепость изнемогшему;

Изрекающий правду Иса. 45:19 Открывающий верное.

Слова пророка Даниила (6:27. 7:0:22):

Пребывающий во веки,

Ветхий деньми.

Выставил бы, как имена Бога, слова Псалма 146:6–10:

Сотворивший небо и землю,

Вечно хранящий верность,

Оказывающий правосудие обиженным,

Дающий хлеб алчущим,

Разрешающий узников,

Отверзающий очи слепым,

Восстановляющий согбенных,

Любящий праведников,

Хранящий странников,

Помогающий сироте и вдове,

Низвергающий нечестивых.

Из молитвы, читаемой священником на литургии во время 1-го антифона, передал бы, как имена, слова, в которых исповедуется, что Бог есть

Тот, которого держава несказанна,

Тот, которого слава непостижима,

Тот, которого милость безмерна,

Тот, которого человеколюбие неизреченно.

Мог собрать из Писания много таких описаний Бога, каковы:

Бог небес и земли (Быт. 24:3),

Бог воинств небесных (Псал. 89:9. Амос. 3:13),

Творец чудес (Исх. 15:11. Псал 77:15),

Царь славы (Псал. 24:7.8)

Но все такие выражения о Боге будут не особливыми именами Ему, а только объяснениями тем именам, которые выражены одним каким либо словом. При этом, мы, христиане, не видим надобности собирать их в особый список: мы читаем их в Писании; читаем их в молитвах при Богослужении; наукою Богословия научаясь понимать смысл таких выражений, чтением этих выражений в молитвах перевода смысл их в чувство сердца, этим пониманием, этим чувствованием желаем руководствоваться в своей жизни, т.е. во всех своих поступках.

Предисловие к книжке с тысячью имен Божиих оканчивается словами: «Боже! спасительною силою из имен помогай всем людям достигать того, чего желают они и чего ищут». А в конце перечня имен приложенная молитва, которую издатель или составитель книги советует читать по прочтении тысячи имен, поясняет, хотя и в общих чертах, каких благ можно достигнуть чтением тысячи имен: в этой молитва, после славословия Богу и благословений пророкам, молящийся, испрашивая хранения Божия себе, детям, защиты от глаза демонов и людей, от врагов и от всяких бед, прощения грехов всем мохаммеданам и мохаммеданкам, исповедует силу тысячи имен в таких словах:

Прошу у Тебя, ради сих великих имен и ради всех имен Твоих, того, что знаем. И того, чего не знаем, ради имен Твоих, которыми кто молится Тебе, тому Ты внемлешь; которыми кто просит у Тебя, тому Ты подаешь просимое; которыми кто взывает к Тебе, тому Ты отвечаешь: вот Я» Не оставь нам греха без прощения; печали без облегчения; болезни без исцеления; блага без дарования; зла без отстранения; порока без покрытия; противника без примирения; долга без уплаты; дела без исполнения; отлучившегося на сторону, без возвращения в дом; ради сих великих имен, о прещедрый из прещедрых!»

Но перевороты в жизни человека бывают очень разнообразны, а тысяча имен так длинна, что всю ее читать для спасения себя при определенном, непродолжительном обстоятельстве, было бы неудобно; то какой-то тайноведец татарин-мусульманин, постигший силу имен в каждом десятке, удружил своим единоверцам, научив, кому, когда, какой десяток имен прочитать, чтобы воспользоваться спасительною силою его. Для того на полях книги, к каждому десятку имен он сделал приписку на татарском языке, указывающую, для удовлетворения какой надобности полезно читать десяток имен. Указания его при некоторых десятках остались для меня непонятными; но мусульмане, вероятно, хорошо постигают смысл каждого указания и умеют употребить их в свою пользу в более обширном кругу житейских обстоятельств, чем тот, какой будет виден из приписок к десяткам, здесь приведенных мною:

1-й десяток имен читается для получения помощи от Бога;

6-й десяток имен ‑ для отогнания эпидемических болезней;

24-й д. им.– для того, чтобы связать язык врагу (унять врага от злословия, клеветы?).

25-й десяток имен для отогнаний печали,

33-й ‑ ‑ для натягивания лука,

34-й ‑ ‑ для бросания стрелы,

45-й ‑ ‑ для переправы через реку.

49-й ‑ ‑ для отогнания боли в голове.

40-й десяток обладает силою ослаблять страх к дивам и периям (демонам); а 56-й совсем отклоняет из; 96-й отгоняет и Сатану.

Есть десяток имен, которым унимается течение крови из носа (53‑й); десяток, которым прекращается боль зубов (60-й); десяток, которым останавливается ломота в ушах (75-й).

Есть десяток пригодный для возбуждения к себе любви; 99-й десяток восстанавливает любовь между супругами.

98-й десяток отгоняет саранчу; есть десяток излечивающий от лихорадки, десяток вылечивающий от горячки.

Есть и такой, который избавляет вора, разбойника от тюремного заключения.

Издатель тысячи одного имени уверяет, что мусульманин, употребляя в своей жизни каждый десяток имен Божиих по указанному при нем назначению для земной выгоды, может в то же время употреблением всей тысячи закрепить за собою право и на блаженство в будущей жизни: он говорит, что тысяча имен Божиих тому, кто в продолжение своей жизни хотя один раз прочитает ее, при воскресении убелит лицо, что Коран обещает только благочестивым людям (3:102. 103. 39:61); к оправданию его на всеобщем суде увеличит книгу добрых дел его; даст силу пройти по Сырату ⁵¹ с быстротой молнии; отворить пред ним все двери рая, и он войдет в него той, какой захочет (Предисл. к 1001-му имени). Если и однократное прочтение 1001-го имени столько благотворно в общей жизни для мусульманина, то ему для получения райского блаженства не нужно беспокоить себя совершением пятикратных молитв в каждый день, утомлять себя постом в месяце Рамазане и выполнять прочие дела, к каким обязывается он своим шариатом (религиозным законом). Из этого поймешь, мусульманин, что обещания, какие делает составитель предисловия к 1001 имени, прочитавшему один раз в свою жизнь эти имена, есть только мечта, самообольщение.

Не считаю разумным и того предостережения, какое в конце предисловия к 1001-му имени делает сочинитель его в словах:

Этих имен, смотрите, не давайте каждому человеку: воры и негодные люди не должны знать достоинства и силы этих имен.

Чтение 1000 имен предоставляется только некоторым избранным. Почему же не всем читать их? Какую причину тому видел писатель предисловия? Ту ли, что воры и негодные люди могут во зло употребить силу этих имен? Или ту, что они, негодные, не должны читать, произносить из, подобно тем, которые, не совершивши над собой обрядового омовения, как нечистые, не должны прикасаться к Корану?

Если предположим первую причину, то находим в предостерегателе странный, неправильный взгляд на достоинство и силу имен: имена Божии, по его представлению о возможности вору или негодяю употреблять их во зло, являются каким-то орудием, которое негодный человек может употреблять во вред других, может распоряжаться им по своему произволу, независимо от Бога, такая мысль предостерегателя нечестива: Бог действовал бы к погибели некоторых людей в зависимости от воли вора или другого какого-либо негодяя! Нечестиво.

Если предположить другую причину – не допускать негодных людей к чтению 1000 имен за их недостоинство, ‑ то она заставляет предположить в душе предостерегателя недоброжелательство к другому своему единоверцу: люди делаются худыми от того, что мало размышляют о Боге, не имеют правильных понятий о Нем, редко о Нем вспоминают. Чтобы исправить испортившегося человека, чаще надобно ему напоминать о Боге. А потому, кто не хочет допускать худых людей до чтения имен Божиих, тот не желает видеть их исправившимся: тот не желает им добра.