Часть 3-я

Элекция на выбор гетмана открыта была 30-го июня, 1687 года, в присутствии министра от двора и Голицына назначенного. И как, по правам войсковым и народным сей земли должно собраться к сим выборам всем чинам воинским и земским. Выбор обыкновенно предпочтительно производился из особ первейших чинами, заслугами и имением, то пока съехались все чины, наличные из них, предпочитая всем генеральным старшинам обозного Лизогуба, яко особу в земли всеми достоинствами первейшую, приходили к нему всякое утро на «добрыдень», т.е. с почтением. Асаул Мазепа, то приметив, подвинул тотчас все пружины, им изобретенные, чтобы приклонить чинов на свою сторону, и, во-первых, одарив знатно секретаря министерского Башмакова, уверил чрез него самих министров о знатных суммах, им от него назначенных, за выбор его в гетманы и уговорил притом, чтобы они разгласили между чинами о непреложном благоволении двора на выбор его в гетманы, и что они и вся нация чрез такого любимца царского могут снискать себе благосостояние, самое надежное. Такая проповедь, украшенная обетами, тотчас подействовала на умы чиновников. С первого утра ее разглашения обратились все почти чиновники со своим «добрыдень» в квартиру Мазепы, а Лизогуба уже обходили. Мазепа, усовершенствуя свою роль, осыпал посетителей всех родов лестью, обнадеживанием и частыми пирушками и в день выбора большинством голосов, выбран он гетманом, 25 июля и по обыкновенным формам, утвержден в сем достоинстве. Оставалось Мазепе выполнить сии обеты министерству, и он, с помощью скарба Малороссийского и скарбовых арендарей, жертвовал им с лихвой и в самой скорости.

Гетман Мазепа был природный поляк из фамилий литовских. Он, почитаясь из Польши бежавшим по неизвестным причинам, принят первее в доме Самойловича и обучал его детей. Чрез 7 лет потом определился в службу Малороссийских реестровых казаков в Переяславский полк. И как сии казаки обращались в беспрестанных почти военных действиях то с поляками, то с татарами и турками, а Мазепа всегда в них отличался храбростью, предприимчивостью и всем воинским искусством. Быв, за то награжден чинами, произошел, наконец, через 17 лет своей службы, с помощью притом и от гетмана Самойловича, в чин асаула генерального. Но в такие чины и должности, каковы по законам здешней страны, положены по выборам из природных и оседлых чинов, он никогда производим, не был. Ибо оседлости и фамилии здесь у себя не имел, а только с первых дней своего пребыванья, вызвал к себе из Польши родную сестру свою, Янелю. Выдал в замужество за чиновника Переяславского полка, Мировича, и от сего супружества имел, впоследствии, племянников и внуков, из коих были полковники и другие знатные чиновники малороссийские. Известный знатностью философ и писатель, Г.Вольтер, в истории своей о Карле ХII-м, короле шведском, пишет о Мазепе, что «он был породы польской и воспитан в тамошней стороне иезуитами, почему знал он несколько изящных, по-тогдашнему, наук. Но когда он служил при дворе короля польского Казимира, то за любовные интриги с женщинами, гоним, был от одного знатного вельможи, искавшего его погубить. От чего бежал он из Польши на дикой казацкой лошади, не зная сам куда. Но лошадь занесла его на свою Родину, в жилище казаков, которые приняв его в свое общество за знатные воинские заслуги, сделали, со временем, своим верховным чиновником. А казаки сии суть народ вольный и храбрый, защищающий вольность свою оружием и готов ее всегда защищать против всех народов, ищущих им порабощения. Они за сие, вели недавно долговременную и ужасами исполненную войну с поляками и обратили сию обширную, но нескладную, республику в пустыню. Перемена их протекции грозит им паки рабством; но дух вольности, натурально, стремится к защите своей: он подобен пороху, слабому при влаге, а свирепствующему при огне».

Со вступления Мазепы в правление гетманства, первым его попечением было, сделать надежным приготовления к походу на Крым. И для того чрез весь 1688 год несколько тысяч малороссийских лопатников, под прикрытием знатного числа казаков, делали город Самар при устье реки Самары, названный после Богородичной крепостью, где устроен обширный магазейн и пополнен оный великим числом провианта и всякими другими запасами. Татары, занимаемые прошлогодним походом Российским в Крым и сеголетними к нему приготовлениями, не могли сии года отлучаться из Крыма и помогать туркам против цесаря, и потому цесарь, пользуясь, сей диверсий Российской, знатно успел против турков. Он в сентябре, 1688 года, взял приступом у турков знатный город Белгород, прежде бывшую столицу Сербскую при Дунае. Разбив первее под сим городом армию турецкую, чрез военачальника своего, славного принца Евгения. Когда сильный корпус Заднепрских казаков, под командой охочекомонного полковника Семена Палия, запер Бессарабию и руйновал в ней татар при Очакове, Акермане и Килии, отколь вывел множество пленных татар и получил великие добычи. То плодом сих побед было занятое цесарем Салоники и других околичных городов и поддача в его протекцию княжества Трансильванского с князем своим, Михаилом Ракоцием. В начале 1689 года предпринят Российской армией вторичный поход в Крым. Войска, ее составлявшие, собрались очень рано весною к новой крепости Самарской, и их было: Великороссийских 75 000, а Малороссийских 50 000. Главным начальником определен, царевной, прежней князь Голицын, а под ним гетман Мазепа и бояре: Долгоруков, Шереметев, Шеин и Шепелев. Расположение ¹⁸⁹ похода сего происходило по планам и советам гетмана Мазепы, яко отменно знающего дела воинские, а паче против войск азиатских, и потому поход был благополучен. Войска от Самары выступили в первых чисел апреля месяца и шли двумя путями, ведущими в одну сторону, к Перекопской линии. Большая часть войск держалась реки Днепра по ее течению, а другая часть, под командой гетмана Мазепы, шла серединою степей Крымских по вершинам рек Конской, Белозерки и других. Татары, нападавшие в разных местах на все войска и покушавшиеся зажигать степь и портить воду всякой мертвечиной, были отбиваемы и преследуемы с великим их уроном, и армия достигла Перекопской линии 20 мая, в полном порядке и без дальнейшей нужды. Крепость Перекопская, называемая по-татарски Ор, обнята была со всех сторон Российскими шанцами и сделано приготовление к генеральному на нее приступу. Но хан крымский чрез посланников своих предложил мир, а за грабеж и разоренные города поднес Голицыну искуп или военную контрибуцию, состоящую в бурдюке червонцев, между коими нашлась половина фальшивых и тем компания кончена. Войска малороссийские явно и грозно роптали на гетмана своего, что поход, так многотрудный и убыточный, столь слабо кончен и без всякой пользы, и что не допущено их взять города приступом и разорить его в отмщение за многие их селения, татарами разоренные. Князь Голицын, опасаясь от сих войск возмущения, удалил от них гетмана и, нарядив его послом к царям и царевне с реляцией своей, выправил туда тайно со многими полковниками и старшинами при своем конвое. За прибытием гетмана в Москву, принят он от царей и царевны с отличными знаками милости и почестей и прожил там более двух месяцев в полном удовольствии и уважении. Только был при отъезде поражен несчастным приключением благодетеля его, князя Голицына, который за поворотом своим из армии, изобличен, вместе с царевной Софьей Алексеевной, в заговоре их на правление и жизнь царя Петра Алексеевича. И был от него лишен всех достоинств и имения, и сослан в вечную ссылку в Сибирь, а царевна заперта в монастырь, многие же бояре казнены смертно. И так видели первое действие судьбы Божией, может быть, отмщение за кровь невинно пролитую многих Самойловичей. Остается ее ожидать над Мазепой; а то верно уже, что конец дело блажит. Царь Петр Алексеевич с сего времени принял на себя одного правление царства Российского, с согласия брата своего, Иоанна Алексеевича, отказавшегося по слабости его сложения.

Вернувшись, гетман Мазепа из Москвы, первым попечением имел осторожность к своей безопасности. Чтобы неудовольствие войска, обнаруженное при Перекопе, не распространилось навсегда и не произвело даже мщения за погубленных Самойловичей. О которых многие в войске сожалели и явно за них роптали, а из доносчиков их нашлись некоторые тайно умерщвленными, и для того учредил он особую гвардию свою: три полка пехотные сердюцкие, батальон жолдаков и полк конных компанейцев, названных компанией Надворной корогвы. И все сии войска вызвал из охотников, а паче из заднепровцев и всякой сволочи, и содержал их на жалованье в городе Батурине в околичных селениях, окружающих его резиденцию. Они были у Мазепы его ангелами-хранителями и духами, исполняющими самые мановения гетманские, и горе человеку, впавшему в их руки! Лучшие чиновники содрогались, увидев у себя в доме кого-либо из сих гвардейцев, за ним присланного. Чернью играли они, как мячом, почему и ненавидел их народ, а войска национальные едва терпеть могли, и при их падении и разрушении были они притчей в людях, так что, которые из них не избиты при перемене, те питались заработками самыми низкими и презренными, как-то: в народных банях, винокурнях и поденщиках.

В 1690 году налетела в Малороссию в первый еще раз зловредная сарана и истребила все произрастания и засевы хлебный до их корня. Она взялась из Закубанских и Черкасских степей. От Персии в бывшие в том году великие бури, т.е. сильные ветра восточные. Перенеслась через Крымские степи и пала в Восточной и Полуденной Малороссии, а оттоль распространилась во всю сию страну. Полет ее представлял страшные тучи, затмевающий солнце так, что в полдень казалась тьма ночная и в тех местах, где она опускалась, съела все произрастающее, даже самые древесный листья и погоны, оставляла землю черной, обнаженной и как бы сильным пожаром опустошенной. В иных местах, где недоставало земного корму, ела людскую цветную одежду, т.е. зеленую, красную и что было сверху крашенное: шапки, пояса и каштаны. Полет ее сопровождался страшным смрадом, наполняющим воздух на далекое расстояние, а паче по ветру. Животное сие есть из самых больших насекомых пресмыкающихся в воздух, а подобится тем прузам, кои описываются в Священном Писании и зарождаются в Сирии, около Египта, в Абиссинии или Эфиопии. Почему многие из ученых здешних, а паче из священства, заметили на крыльях ее или больше баснословили, что есть литеры Ассирийские, значащие гнев Божий, И так принялись было за набоженство и церковные заклинания и выходили многие парафии с процессией церковной на встречу летящей сараны; но когда увидели, что сарана садилась на хоругви церковные и на ризы священнические и грызла крашенную их материю, оставив процессии и встречи, стали изыскивать средства простейшие к ее погублению. В телах сих насекомых не замечено ничего смертоносного и некоторые животные земнородные, как то: собаки, свиньи и птицы, пожирали их с жадностью. Правительства гражданские изобрели, по времени и по опытам, два надежных средства к истреблению сей сараны: одно выпахивать¹⁹⁰ осенью ее семена, которые клала она в рыхлую землю, а другое обводить рвами ту часть земли, в которой выводится она и ползает еще молодою, которую можно загнать во рвы и там пережечь. Не смотря, на великий вред, причиненный сараной и на чрезвычайную скудость в пропитании людей и скота, войска малороссийские и в сем году имели свои действия. Знатный их корпус под командой асаула генерального Ломиковского, держал в блокаде своей чрез два лета Очаков и Буджак, города татарские, и форштадты их и околичные селения разграбил и выжег до основания. При этом освобождено многое число обоего пола пленных христиан, набранных татарами разновременно из Валахии, Венгрии, Польши России. И забрано самих татар также премножество, а скота их и лошадей выгнано от них число бессчетное, и вся добыча, полученная в жилищах татарских, значила великие суммы, кои разделены частью на войска, а частью на гетмана и в скарб национальный. Другой же корпус казацкий, под командой полковников, переменяясь через три месяца, стоял при крепости Самарской и посыла партии свои до реки Конской для примечания за крымскими татарами и удержания их от набегов в границы и сикурсирования орды Бессарабской во время посещения их Ломиковским.

Заднепрские казаки под командой полковника винницкого Самуся, аккомпанируя корпусу Ломиковского, играли такую же роль с татарами в другой части Бессарабии, за рекой Днестром. Они, напав на татар около городов Аккерман и Килии, потребили их жилища, угнали скот и самих полонили до нескольких тысяч, причем освободили многих пленников христианских и разослали их в свои отечества, в Венгрию, Польшу и Россию. Награждением Самуся было определение его от гетмана Мазепы в наказные или полевые гетманы. Король Собиевский, благодаря Самусь за освобождение польских пленников, прислал ему клейноды полевого гетмана со знатными подарками. И надобно знать, что Заднепрские казаки или полки тамошние, состоя всегда под верховным начальством малороссийского гетмана и, были признаны таковыми и последним Российским с Польшей мирным трактатом. Имели, однако, у себя особых гетманов полевых или наказных зависимых от Великого гетмана малороссийского, исключая тех, кои в революцию то от Польши, то от противных партий, незаконно поставлены были. И сии казаки долго удерживали притом свободу свою, заведенную в самой неизвестной древности и употребительную у всех вольных народов, чтобы воевать за ту из иностранных держав, за которую согласят их подарками, а наипаче общими национальными выгодами. По сему-то и воевали они с королем Собиевским за цесаря немецкого на турков и татар, а за турков и татар воевали на Польшу. И сия свобода видна в самом стройном состоянии Малороссии и во всем ее войске, т.е. в дни гетмана Вишневецкого. Когда воевали они за царя Российского на турков и татар при Астрахани, и за гетмана Богдана Хмельницкого, как он, быв уже под державой Российской, посылал сильные корпуса свои на цесарцев и поляков, в помощь королю шведскому. Поводом оной свободы в Заднеприи оказался великим воином Семен Палий. Он, был родимец Малороссийского города Борзны, женился в городе Хвастов и, быв, первее полковником охочекомонным, потом произведен от гетмана Мазепы в полковники реестровых казаков Хвастовские. Но сверх сего полка, держал он при себе и охочекомонных казаков на своем жалование или с удела добычи, и всегдашнее с ними упражнение было воевать за всех, кто бы его ни позвал, как бы на толоку. Таким образом, воевал он, вместе с королем польским Собиевским, за цесаря немецкого против турков, воевал и от турков против партии Собиевского. Между тем вел беспрестанные войны со всеми татарами за отгон ими пленников из держав христианских, коих он у них отбивал и возвращал в прежние жилища, и за то обсылаем был от государей и владетелей тех народов знатными подарками и почестями; да и от самих татар взимал несколько раз знатные контрибуции, а паче когда взял было в плен самого их хана Осман-Гирея, и несколько ханских калгиев. Тут они не щадили и самых остатков сокровищ предка их Чингисхана, ибо Батыевы сокровища, награбленные в России, истощил уже у них запорожский кошевой Серко, которому Палий во многом подобился. И он жил себе, как владетельный князь, в полной славе и изобилии. Признавал, впрочем, верховным начальником над собою Малороссийского гетмана и исполняя все его предписания, до службы войсковой и внутреннего устройства касающиеся. Но зависть человеческая, обыкновенная спутница счастливцев, не преминула гнать и Палия с той стороны, с которой он и не чаял. Вельможи польские, сии министры правления народного, обуревающие всегда власть королевской, злобясь, на Палия за партизанство его с королем, опасное их могуществу, схватили Палия тайно на проезде его в Киев по набоженству и завезли в крепость Магдебургскую на вечное заточение, где просидел он в заключение около года. Казаки его командования, которых он составлял все благополучие и самое бытие, нахватали, было, многих знатных поляков в свое заключение, чтобы обменом их выручить Палия, но ни мало в том не успели, ибо по представлениям правительства польского велено от царя и гетмана сих заключенных освободить. Они по такой неудаче прибегли к хитрости: и как во всю Польшу и часть Германии беспрестанно выходят из Малороссии купеческие караваны большими воловыми обозами с пшеном, волною, разными кожами и другими продуктами. То они, снарядив великий обоз на воловых фурах и наложив на них по части всех своих продуктов, поместили при них фурщиками и внутри фур, покрытых волною и кожами, до 300 казаков с их сбруей. Таким образом, подойдя к городу, Магдебургу, договорились с обозом ночевать в городе, а волов выгнали на наемную от города пастьбу, за которую дорого заплатить обещались. В наступившую ночь, когда в городе все успокоилось, казаки, вышедши из фур, пробрались тихо к крепости, в которой заключен был Палий и о которой, за временно они разведали. Схватили осторожно привратников и других нужных стражей, за тем освободили Палия и взяли его с собою. А с ним увезли и 4 легкие пушки с их снарядами, в городе же оставили порожние фуры с чучелами людей, якобы спящих под напредками¹⁹¹. И так собравшись, прошли они всю ночь и часть дня, пока осмотрелись городские начальники и жители; но погоня их была непродолжительна и безуспешна, а казаки, проходя Польшу, разграбили многих вельмож, участвовавших в заключении Палия, и наградили свои убытки с процентами. Вельможи польские не преминули мстить Палию и делать за ним поисков. Они, соглася гетмана коронного польского, мимо воли королевской, отправили на него корпус войск наемных иностранных, т.е. гусарские полки и немецкую пехоту, так называемого чужеземного регименту, с артиллерией. Палий, проведав об этом за временно, скрыл свое войско в лесах и садах за городом Хвастовом. И как только корпус польский приблизился к городу тому, с намерением на него напасть, то Палий, напав нечаянно с двух сторон на неприятеля, разбил его и разогнал во все стороны, а обозы и всю артиллерию получил в добычу. Поляки не удовольствуясь сим покушением, собрали еще другой корпус войск, больше первого, со многими волонтирами из знатной шляхты и своих паничей, отправили его на Палия, под командой из венгров полковника Рустича. Палий, узнав о превосходных силах польских, пригласил, к себе, мимо знания наказного гетмана Самуся, полковников Заднепрских: Абазу и Искру и других с их полками, упредил с ними поляков, и, напав на них под городом Бердичевом на самом рассвете, разбил их на голову, так, что не многие, оставшиеся в живых, убежали в замок Майжелевский с командиром своим Рустичем, который, был спущен ночью по веревке с каменной замковой стены, по примеру Апостольскому в Дамаске и бежал проповедовать полякам со своем поражении. А остальные войска свои бросил на жертву казакам и обозы с запасами в их добычу. Гетман Мазепа, несмотря на своевольную зацепку поляков, не без причин считал и со своей стороны происшествие Заднепрские оскорбительными для обоюдных мирных трактатов, Польского и Русского, а может быть и от обоих сих дворов таковыми их почитали. Но, зная притом неуступчивый дух Палия, страшный характер его, сложил всю вину на наказного гетмана Самуся, яко на главного той стороны начальника, и для того требовал его к ответу. Самусь зараз прибыл к гетману, подтвердил клятвами свою невинность и сложил тогда же должность наказного гетмана, и клейноды на сие звание вручил Мазепе, а сам просился быть полковником богуславским, чем он и оставлен. Палия же, довольное спустя время, призвал к себе Мазепу, под предлогом воинских распоряжений, тотчас арестовал и осудил на вечную ссылку в Сибирь, а имение его, состоящее в великих сокровищах и пожитках, конфисковал на скарб войсковой, обыкновенно не без своего удела. Палий, побыв 15 лет в заточении, освобожден из него царем Петром Алексеевичем пред известной Полтавской баталией со шведами, на которой, оказав чудеса храбрости и отваги, убит, наконец, пушечным ядром.

Хан крымский Ислам-Гирей, ведал о недовольстве многих малороссийских чиновников и самих войск на своего гетмана за излишние его строгости и веяния сдирства. Узнав, еще о таковых неудовольствиях великороссийских бояр на своего государя, вводившего в правление свое и войско многие новости, предпринял было завести в Малороссии возмущение, конечно по планам правительства турецкого. И для того вызвал к себе секретно в Крым канцеляриста войскового, любимца Мазепы, близкого сродника знатному чиновнику заднепрскому Искре, который, проехав первее в Сечь Запорожскую под видом посланника гетманского, пробрался оттуда в Крым. Хан, сведав от него о дальнейших тайнах правительственных и о состоянии сильного Государства Российского, обнадежил его возведением в достоинство гетманское, и 1692 года, зимой, выправил Петрика со знатным корпусом татар внутрь Малороссии, в город Переяславль, чтобы в нем провозгласить его гетманом и соединиться с войсками, преданными Палию, а недовольными Мазепой. Корпус сей удачно прошел пустую Заднепрскую степь до Чигрин-Дубровы, а оттоль пробрался на Золотоношу и Домонтов до Переяславля. Сведав тут, что есаул генеральный Гамалия, с сильным казачьим корпусом преследует его со стороны Полтавы и заходит ему в тыл, бросился во всей опрометчивости, бежать прежним своим путем и захватил в плен всех людей, на пути ему попадавшихся. Гамалия, преследуя бегущих татар, отнял у них пленников, разбросанных по пути, но самих настигнуть и поразить не смог. В 1693 году и последующие за ним три года, Петрик оный, с крымскими и белогородскими татарами, под начальством сына ханского, Нурэддин султана, водился при границах Малороссийских и нападал разновременно на селения Полтавского, Миргородского и Переяславского полков. Проповедуя в них себя гетманом, якобы от султана турецкого, в преемство по Юрию и Дорошенко, устроенным, и разглашая притом, что и гетман Мазепа тайно, на сие согласует, яко он есть его побочный сын и единственный наследник. Но как народ малороссийский о таких наследствах и преемствах и не меньше о союзах и покровительствах турецких и слышать не хотел. И везде, где он не показывался, принимал против него оборонительный меры и всячески ему противился, то Петрик, злобясь на народ, разорял и сжигал его селения, а людей забирал в плен. Гетман Мазепа, в отражение рассеиваемой на него Петриком, так постыдной и нелепой клеветы, посулил тому, кто его достанет живого или мертвого, 1000 талеров и публиковал о том письменными листами, выставленными в пограничных селениях, а для поисков над ним и татарами командировал три сильных корпуса казацкие: один под командой полковника киевского Коровки, и переяславского Ивана Мировича, другой под командой полковника черниговского Якова Лизогуба, а третий под командой полковников галицкого Михаила Боруховича и миргородского Данила Апостола. Корпуса сии поражали татар везде, где только достигнуть их могли. Полковники, Коровка и Мирович, гнали их от Домонтова до самого Очакова, разорили весь тамошний округ, предавая огню и мечу, все им встречавшееся. А когда на защиту Очаковских посадов вышло было из города несколько тысяч турков, то они, разбив их на голову, 3 000¹⁹² янычар с двумя знаменами взяли в плен и завоевали при них семь пушек. Полковник Лизогуб, преследуя татар до жилищ их Буджацких, опустошил округ сей огнем и мечем и много вырвал оттуда своих пленных, забрав в плен самих татар, с множеством лошадиных и скотских табунов и других татарских пожитков. А полковники Борухович и Апостол, разбив татар около местечка Соколки, загнали их в устье реки Ворсклы целые тысячи. Все их вьюки с запасами и всех пленников русских отняли у них, считая, однако, притом великой потерей погибшего от татар охочекомонного старшину Якима Вечорку. Он, был прежде в охочекомонном Палиевом полку, имел при себе небольшую партию свою из охотников и самых удальцов, живших при нем из добычи. Всегдашнее упражненье сего Вечорки было, служить при всех тех Малороссийских корпусах, которые были в действиях против неприятелей. Таким образом, пристав он к сему корпусу, действовал, с партией своей, на татар с отличным и удивительным мужеством и храбростью. И побужденьем, видно, поступленных Мазепой талеров всегда напускал в средину татар и искал Петрика, и посему-то схвачен он так, что другие войска приметить того не могли, и умерщвлен татарами тиранским образом, что примечено на теле его, изуродованном на многих местах варварски. Но и Петрик тут же погиб от удара, видно, Вечоркина. Труп его найден между татарскими, пробитый насквозь копьем и повешенный на крюк при местечке Кишеньках, с надписью: «Бунтовщик и возмутитель народный».

В 1694 году, во время похода войск татарских из Крыма и Бессарабии к границам цесарским, гетман Мазепа, прикрывая со всеми войсками своими границы Малороссийские от их владения, держал кордон от устья Самары до реки Днестра. Сам стоял лагерем у устья реки Синюхи и устроил там земляной ретраншамент или обширный замок, по распоряжению писаря генерального Орлика, знавшего работу инженерную, почему он и Орликом назвался. По удалению же татар в Валахию, повелел гетман запорожским казакам напасть на Перекопскую их линию и тамошнюю крепость, и показывать вид владения в Крым, чтобы сей диверсией отвлечь татар от Венгрии. Для сего командировал в помощь запорожцам пять полков охочекомонных или компанейских под командой полковников их, Федорина и Кожуховского. Войска сии, во все лето, штурмуя линию, взяли на ней три каменный каланчи или круглые батареи, построенные на отмелях Гнилого моря, называемого Сивашем, забрали в плен 60 человек турков и несколько сот их убили, да отняли 8-м пушек и 5-ть знамен. Из главной ставки гетманской посланные к Очакову и Буджаку, с деташементами казацкими, полковники: Борухович и Коровка, пригнали несколько сот турков и татар, и несколько тысяч их скота и лошадей, и доказали то, что татары от Венгрии начали возвращаться для защиты своих семейств. А гетман отправил всех пленников и их знамена, и пушки в Москву чрез полковников Мировича и Боруховича, кои получили от государя знатные подарки, а к гетману благодарственные отзывы.

В 1695 году государь царь Петр Алексеевич с армией своей предпринял первый поход для завоеванья турецкого города Азова. Город сей действительно, по всем правилам воинским осадил, а гетмана Мазепу с войсками Малороссийскими и боярина Бориса Петровича Шереметева, с корпусом войск Великороссийских, командировал вниз реки Днепра, для осады тамошних турецких и татарских городов, и, озабочивая татар, чтобы они не могли помогать Азову. Походы гетмана и Шереметева сопровождались великими успехами. Они в одно лето овладели 14 каменными турецкими городами. И войска тамошние с жителями и начальниками забрали в плен, и разослали по Малороссийским городам под стражу. Из тех же взятых городов, Кизикирмен и Кинбурн разорили до основания и предали запустению, а на остров Таван каменную крепость с земляным валом подкрепили и оставили в ней свой гарнизон из казаков малороссийских и запорожских. Государь же в сие лето, Азова взять не мог. По причине измены одного артиллерийского офицера иностранца Якова Янсона, который заклепав все осадные пушки, предался к неприятелю в Азов. Не менее и по тому, что Государь недовольно у себя имел судов. Города ими с морской стороны осаждать не мог, а турки, напротив того, имея достаточную флотилию, делали в город из моря всякое пособие, и не только съестными и другими запасами снабдили его с изобилием, но и свежими войсками довольно подкрепили. И так государь, оставив в одной только занятой каланче достаточный гарнизон, отправился сам для распоряжения на будущую кампанию в Москву.

Приготовление ко второму походу на Азов и распоряжение к оному, пребудут, вечно достопамятны в истории русской, и они всегда прославлять станут премудрость монарха, распорядившегося с таким благоразумием, и усердие россиян, содействовавших воле монаршей с беспримерной ревностью. В 10 почти месяцев на реках, впадающих в Дон из него в Азовское море, сооружена была такая флотилия, какая и у старых приморских держав веками только сооружается. Вдруг покрыли Азовское море военные корабли, галеры, бригантины, галиоты и другие морские суда, и их считалось до 700, в такой стране, которая о мореходстве прежде и понятия не имела. Построение этой многочисленной флотилии совершено раскладкой материалов и работников на достаточных помещиков и обывателей, в чем и монастыри, наравне с другими, с усердием участвовали, а успех происходил от соревнования россиян на пользу отечества и монарха своего. Мастера же были выписаны из иностранных морских держав, а паче из Голландии. Поход к Азову открыт весною 1696 года. В число многочисленной Российской армии вступило Малороссийских войск 15 000, а над ними наказным гетманом определен Мазепой полковник черниговский Яков Лизогуб и полковники: гадяцкий Борухович, прилуцкий Горленко, лубенский Свечка да компанейские Федорина и Кожуховский, а гетман Мазепа, со всем Малороссийским войском, составлял обсервационный корпус на степях крымских. И наблюдал, чтобы хан крымский, со своими ордами, не напал в тыл армии под Азовом, и он многие такие покушения татарские отвращал с успехом. Войска Малороссийские командования Лизогуба, с их обозами и артиллерией, по назначению государя, расположены были за Азовом от стороны Кубанской, для воспящения сообщения с городом ордам Кубанским. Всегдашнее бдение сих войск в их препоручении много способствовало войскам, осаждающим город, а осажденных крайне стесняло в города. Татары кубанские не преставали нападать на стан казацкий, укрепленный обозами, артиллерией и окопными батареями, но казаки всегда их отбивали и сами их поражали с желаемым успехом. Турки городские при нападении татар всякой раз рвались им пособлять вылазками из города, но равную с теми имели участь и гонимы были от казаков в самый город с великой потерей людей убитыми и в полон взятыми. В последнюю таковую вылазку, сделанную турками 17 числа июля, казаки, отбив их от стана своего, вошли в сам город и овладели одним городским больверком с четырьмя в нем большими пушками в котором, укрепившись и прибавив к тому 9 пушек своих, произвели внутрь города сильную пальбу, продолжавшуюся беспрерывно целые сутки. А как в ту пору и от стороны армии, на поднятых выше городского вала траншейных батареях, производилась по городу еще сильнейшая пальба, и была оная туркам крайне разорительна, то они 18 июля выставили на батарее белое знамя и просили мира, который им и дарован. И город 19 числа, по указу Царскому, занят боярином и воеводой Алексеем Васильевичем Шейном.

Государь, возвращаясь из сего похода, призвав к себе из степей Крымских в город Острогожск или Рыбное, гетмана Мазепу, благодарил его за успехи воинские и уехал в Москву торжествовать оные. Потом, продолжая государь против турков и татар действия, повелел гетману Мазепе и князю Якову Федоровичу Долгорукому, прикрывать войсками своими захваченные у них города и страны и покушаться на завоевание их вновь, а паче на взятие Очакова. Сам же государь, отправился в числе посольства своего, в чужой край для союзов ради примечания того, что в них лучшее и к введению в своей земли полезнейшее. И посему гетман, и князь Долгорукий в 1697 году, отправились с войсками сухим путем и судами водными, встретили в лимане Днепровском турецкого Ислам-пашу, командированного великим визирем для занятия опустошенного россиянами города – Кизикирмена, а сам визирь, разъезжавший большим флотом по Черному морю, покушался отнять у россиян крепость на острове Тавань. Гетман, опрокинув зараз Ислам-Пашу с его войском и флотилией, прогнал его от Кизикирмена и подчинил сей город, ввел в него свой гарнизон с артиллерией. Но когда выступили после к Тавань, с намерением подкрепить тамошний гарнизон, то увидели крайнюю невозможность пересилить легкой флотилией своей, большой флот визиря и осаждать с моря Очаков. И так, сделав нисколько сражений с передовыми судами визирскими и подкрепив Таванскую крепость войском и провиантом, возвратились на зимовье в свои границы. Визирь, после отступления войск российских, не преставал нападать на крепость Таванскую, он делал при ней высадки, рыл подкопы, кидал в крепость бомбы и гранаты, но все было тщетно. Осажденные, отражая покушения турецкие, частыми вылазками своими причиняли им великое поражение и все их намерения уничтожали. Посему, визирь, отчаявшись в своих предприятиях произвести их силой, приступил к хитрости и сулил великие тысячи командующим гарнизоном и на всех воинов давал по шести лев своих денег, с тем договором, что он их отвезет к русским границам со всем багажом и амуницией. Уверяя притом, что они брошены гетманом умышленно для их истребления, дабы не вышло наружу, что и он побрал от него великие подарки за уступку крепостей оных. Войска Малороссийские презрением отказали визирю в его подкупах к посулам. Объявив торжественно, что они имеют свою честь и совесть, хотя бы все гетманы и визири вовсе их не имели, и что устроенные на их русских землях неприятельские города, кровью их завоеванные, не иначе, как за такую же цену уступить могут. Визирь, устыдясь в неудачах на его искушения, принужден был удалиться от крепостей и оставить их свободными.

В 1698 году при город Кизикирмен и крепости Тавань равные прежним происходили сцены. Турки от воды, а татары от степей, окружили их с самой весны и делали на них разные покушения; но гетман Мазепа и князь Долгорукий с войсками своими и флотилией, поспешив к ним на помощь, поразили неприятеля во всех его пунктах и принудили к отступлению. Они, снабдив гарнизоны свежими войсками и запасами, прикрывали их чрез все лето и делали свои покушения на город Очаков. Но как флотилия российская еще все слаба была против флота турецкого, разъезжавшего при Очакове, то все действия воинские состояли в сей компании, в наездах с обеих сторон и шермициях, причем всегда верх одерживали россияне, и от того имели они у себя 715 пленных турков и татар, 9 пушек их и 11 знамен, с множеством лошадей и скота татарского, и с тем воротились в глубокую осень к своим границам, снабдив при отходе оставленных почти всем нужным и сверх того, учредив при пограничной крепости Самарской нарочитый резервный корпус из отборной конницы малороссийской, который держал разъезды свои до Кизикирмена и наведывался о состоянии тамошнем. Между тем воротился государь из путешествия своего в чужие края, призвал к себе в Воронеж гетмана Мазепу и почтил его знатными подарками, в благодарность за воинские подвиги. Война с турками кончена 1699 году, и мир с ними заключен для России на 30, а с императором Леопольдом на 20 лет. Трактат мирных условий подписан в Карловиче того года, января 26 дня, и по сему уступлены от турков императору часть Венгрии, Трансильвании и Славонии по реку Саву, а России город Азов с его окрестностями; другие же турецкие города и укрепления, за Россией бывшие, положено срыть и вовсе уничтожить. Посему гарнизонные Российские войска, выступая из тех укреплений, срыли и подорвали их до основания, и видны многие таковые развалины внизу рек Днепра и Дона и по реке Конской.

Войска малороссийские, собравшись из походов и гарнизонов в свои жилища, имели секретные предписания готовиться к новым походам против шведов, которым от государя готовилась война по союзу его с другими державами, а паче за оскорбление его величества от шведов в недавнем путешествии. Войска сии принуждены наперед сражаться с голодом и дороговизной. Случившимися тогда в Малороссии от бывших подряд чрез два года великих в хлебе неурожаев, которые по причине безмерных жаров и долговременных засух, от чего и в рогатом скоте происходили тогда великие падежи. Война со Швецией открылась в начале 1701 года и началась осадой Российскими войсками города Нарвы, где и Малороссийских войск было 7 000 под командой наказного гетмана Стольника и полковника нежинского Обидовского, да полковника полтавского Искры. Армия Российская, из 80 000 состоящая, осадила Нарву по всем правилам воинским и, поделав траншеи и все нужные укрепления, имела сначала довольный успех осаждающих. Но подоспевший на помощь к городу, король шведский Карл XII, с 20 000 своей армией, уничтожил все успехи воинства российского и самое воинство сие обезоружил. Сражение, при сем бывшее, ни мало не заслуживает сего названия, да и действительно почиталось оно с первых дней одним магическим искусством, проклятым тогда же от Олонецкого духовенства, потом справедливо признано ошибкой беспримерной начальствующих, которую и самая неключимая простота признать такой не усомнилась. Король, сколько ни нападал на россиян во время дня, ничего сделать не мог и с потерей возвращался. Но когда россияне в темноту ночную развели большие огни внутри стана своего и траншей, в намерении видеть чрез то приближение неприятеля. То шведы, подойдя темнотой к стану и траншеям российским, из которых, натурально, ничего от огней в стороне не видно, высмотрели в них все важные пункты, огнями освещенные, и напустили на пороховые ящики и запасы гранаты свои и бомбы, а на войско, столпившееся пушечные ядра и картечи. Войска, увидев великое свое поражение, но, не видя от кого обороняться, и притом поражены ужасом от возгоревших пороховых ящиков и запасов, бросались во все стороны из траншей, не зная сами куда, и попадались в руки шведов без всякой обороны. В плен взяты были одни чиновники и что было отличное, а прочие войска распущены в свои жилища, обозы же со всеми запасами и амуницией остались в добычу победителям. Король шведский, по освобождении Нарвы, пошел с армией в Курляндию и там, разбив польские и саксонские войска, вступил, чрез Литву, в Польшу. Малороссийские войска, выступившие с самим гетманом к городу Пскову. Для прикрытия от шведов границ Российских, поручены в команду наказного гетмана, полковника миргородского Данила Апостола, и их тут было 20 000. Да другой корпус сих войск, в числе 7000, под командой полковника гадяцкого Боруховича, соединился с корпусом князя Репнина, а сам гетман с 10 000 вступил в Польскую Белоруссию и наблюдал за движениями поляков, противных королевской партии, в окрестностях города Могилева. Военный действия оных корпусов чрез нынешнюю кампанию состояли в том, что боярин Михаил Борисович Шереметев с наказным гетманом Апостолом, ходили под город Юрьев Ливонский или Ревель. Войска шведские, прикрывавшие сей город, разбили и вогнали в город, причем убит полковник компанейский Пашковский. Из шведской стороны, кроме побитых, взято в плен 70 человек солдат, двух офицеров, одну чугунную пушку и один деревянный барабан. Князь Репнин с полковником Боруховичем проходили до города Риги и имели многие перестрелки с конницею шведской, но в главное сражение с корпусом шведским, стоявшим под стенами Риги, вступить не отважились.

Войска Малороссийские в 1702 году, были отдельными корпусами по-прежнему в армиях боярина Шереметева и князя Репнина, при своих начальниках. Содействовали им сильным образом в поисках над неприятелем в провинциях его Лифляндской и Курляндской¹⁹³ и в обороне своих границ. Особый корпус их из армии главной гетманской, прикрывавшей от Польши, малороссийские границы, отряжен был, под командой полковника стародубского Михаила Миклашевского, к польскому городу Быхову, где собрался корпус войск польских, преданных королю шведскому, а противных королю Августу. Миклашевский, совокупясь с польским войском партии короля Августа, бывшим в команде рейментара их Халецкого, разбил войска противные и загнал начальника их Бельцыневича, в город Быхов; потом, сделав на город, сей приступ, взял его штурмом и, полонив Бельцыневича с другими при нем чиновниками, отослал их к гетману в Батурин. А когда сам Миклашевский возвращался с войском своим к границам, то чины и шляхетство Литовское¹⁹⁴, союзное России, сделали представление гетману об опасности их от партий шведских, набегавших из Польши и Курляндии в их жилища. Посему гетман повелел Миклашевскому остаться в Литве и делать поиски над неприятелями тамошними.

При таковых с Российской стороны военных действиях, и когда ими занимались все полевые войска, в 1703 году открылось для России новое явление. Подходившее близко к войне междоусобной или внутренней, явление, почти обыкновенное в каждой войне и в каждом народе и так сказать, преследующее сии войны и дающее урон правительствам и министерству, как они с народами поступать должны. Народ азиатский, из племен языческих татар, называемый башкирцы, с давних времен обитающие в Азиатской России, за рекой Волгой, озлобленный самыми неважными, кажется, случайностями, поднял оружие и взбунтовался против России. Следствием того было опустошение жилищ и укреплений христианских и истребление самих христиан, а причина сему одна степная ярмонка, на которую собираются многие азиатские и европейские народы и племена со своими товарами. На ней, между другими продуктами и изделиями, множество бывает в продаже разных языческих кумиров и малеванных христианских образов, а делают и продают их одни христиане. По нерасторопности Земской полиции, так называемой выездной для устройства ярмонки, поставлены были ряды кумиров языческих в одну линию с рядом образов христианских. Торговавшие этими изделиями христиане, башкирцы и калмыки, одни сравнивая образа с кумирами, а другие тому, прекословя, имели между собою, первее обыкновенное прение, потом крупную ссору, а, наконец, и саму драку. Христиан было тут многолюднее от язычников, разогнали сих последних, оплевали их кумиров и многие из них побросали в грязь и попирали ногами. Язычники, раздраженные до бешенства таким поношением их святынь, собрались со всей ярмонки, напустили на христиан своими стрелами, многих из них поранили и несколько убили. Правительство страны тамошней осудило и перевешало за то многих башкирцев, но не уважило и не удовлетворило притом их претензии. Сие-то самое произвело бунт Башкирский, а для его усмирения командирован из армии боярин Шереметев, и при нем, с 3000 корпусом Малороссийским судья полковой лубенский Каспаровский. Бунт оный скоро усмирен был не столько строгостью и способом воинским, сколько кротостью и благоразумием боярина.

Король шведский, озлобясь до ожесточения на короля польского Августа II, за то, что он воздвигнул на него войну и согласил на нее царя российского и короля датского, поступил с Августом так, как во времена варварские поступали со своими побежденными древние римляне, Александры, Тамерланы и другие победители. Он, разбив во многих местах польские и саксонские войска, изгнал короля Августа из Польши и в 1704 году, лишил его королевского достоинства, а на место его принудил чинов польских выбрать себе королем, воеводу Станислава Лещинского, который, быв у короля шведского, депутатом от Речи Посполитой польской, показался ему своей фигурой. Во время сих перемен шведские войска, были без дела. Расхаживали по Польше и делали свои добычи, грабя монастыри и церкви, а паче русские и униатские, которые удерживали еще вид устроений русских: они, вместе с другими сокровищами церковными, обдирали иконы, отнимали потиры и всякую утварь, не оставляя ничего, что только имело цену. Гетман Мазепа, с армией своей, состоящей из 30 000 войск малороссийских, прикрывая границы российские от нападения в них шведов, расхаживал чрез весь тот год около реки Припять и Любара, а прочие малороссийские войска, при прежних своих начальниках, соединены были с армиями российскими и действовали на шведов в Курляндии, Лифляндии и Литвы. Гетман Мазепа, продолжая с армией своею прикрывать границы и переменяя походы свои, смотря по движениям неприятельским, в 1705 году имел повеление от государя вступить в границы польские со стороны Галиции. Он потом, войдя в Польшу и расположась при городе Замостье, командировал от себя сильный корпус казацкий под командой полковников черниговского Полуботка, гадяцкого Боруховича и компанейского Танского, в пограничное с цесарье Спишское воеводство, в котором собравшейся польский корпус, приверженный новому королю Лещинскому, на голову они разбили и воеводу Спишского убили. Гетман, не выходя из Польши, расположил войска свои на зимовые квартиры в части Галиции и имел главную квартиру в городе Брода. Оттоль приходил зимой с легким корпусом к городу Минску и был притом в городе Слуцке, якобы для совещания с польскими вельможами о способах продолжать со шведами войну с лучшим против прежнего успехом. Вернувшись оттоль в Броды, привел с собою несколько сот польских охотников из жолнерства их, будто приверженных к партии прежнего короля Августа, и за то гонимых партизантами нынешнего короля Лещинского, которых разместил он по своим полкам гвардейским, то есть, пешим сердюцким и в конный компанейский.

Походы сии в Польшу были для Мазепы великим камнем претыкания и соблазна. В них-то устроил он гибель свою и многих невинных людей, им обманутых. Близкое между собой расстояние шведских и малороссийских войск, квартировавших в Польше, дало ему случай свидеться тайно с королем шведским и расположить с ним предприятие свое отстать от государя и предаться его неприятелю, и сие происходило столь скрытно, что, про день события, никто проникнуть не мот. Гнусный умысел сей, породила в нем адская злоба за личную обиду свою. Предание народное, взятое от приближенных с Мазепою особ, повествует, что в недавнем от того времени был Мазепа на одном пиру с государем у князя Меншикова. И за противоречие в разговорах ударил государь Мазепу по щеке, и хотя за то скоро помирился с ним, но Мазепа, скрыв наружно злобу, запечатлел ее в сердце своем. А многие притом бывшие, также злобные бояре, недоброжелательствовавшие государю за перемены государственные, а больше за погибших в бунты своих родственников, сочли случай оный божественным даром мщения и утвердили Мазепу в его отважном намерении обещаньями своими об их помощи. Господин Вольтер, повествуя о сем случае в своей шведской истории, говорить так: «Государь, имевши Мазепу за своим столом, предложил ему завести у себя в Малороссии регулярное войско и все те подати, народные и пошлинные, каковы заведены в Великороссии. И когда на сие отвечал Мазепа, что в таковом поденном и пограничном народе, каков малороссийский, того вдруг сделать не можно. А раз исподволь и по временам, то государь, рассердясь за сие на Мазепу¹⁹⁵, разругал его, схватил за усы и похвалялся, лишить его гетманства». Об оные повести, сложа вместе, все выводят тоже, что Мазепа имел умысел, так вредный, побуждением собственном его злобы и мщения, а отнюдь не национальных интересов, которые, натурально, должны бы в таком случай подвигнуть войска и народ к их удержанию оного. Но вместо того, народ всемирно истреблял шведов, яко своих врагов, нашедших неприятельски на его земли. Он их истребил до половины при проходе незнаемых лесов и путей, и при беспечном квартировании, как у своих союзников.

Мазепа, очищая временно тот путь, по коему вела его излишняя отвага и крайнее ожесточение в неизмеримую пропасть, удалял от себя всех подозрительных ему людей, неспособных к подражанию в его предприятиях, а иным из таковых искал и самой смерти. И с сим точно умыслом в 1706 году командировал он безвременно и в противность всех правил воинских стольника и полковника стародубского Михаила Миклашевского, с его полком в литовский город Несвиж, а полковника переяславского Мировича, противного другим Мировичам, родственникам Мазепы, следовательно, и самому Мазепе, отправил с полком его в польский город Ляховичи, повелев им сражаться с целыми корпусами шведов и поляков и не допускать их с собой соединяться и составлять армию. Оба те полковники, со многими чиновниками и их полками, наваждением Мазепы, были истреблены. Миклашевский, сражаясь с неприятелем под Несвижем не смог преодолеть многолюдства, пробился сквозь неприятеля в замок Несвижский и там отбивался пять дней, и наконец, изнемог от усилий неприятельских и был ими изрублен со всем полком; а Мирович, был окружен при Ляховичах многочисленным неприятелем, после продолжительной обороны, взят в плен со многими чиновниками и знатными казаками, и отведен в шведский столичный город Стокгольм, где и умер.

Царь Петр Алексеевич в 1707 году, июля 1, прибыв в Чернигов, отправился оттоль рекой Десной на судах в город Киев, где вместе с гетманом Мазепой, августа 15, заложили крепость, названную Печерской, салютовали торжество сие пальбой из ружей и пушек. Войска малороссийские, кои работу сию начали, в нисколько лет совершили. Из бывших при сем многих чиновников малороссийских, подан донос государю от судьи генерального Кочубея, и швагра его, полковника полтавского Искры, об умышляемой царю измене от гетмана, преданного королю шведскому. Государь повелел исследовать донос сей и судить по нему учрежденной для того особой комиссией под управлением министра своего Шафирова. Следствие продолжалось несколько месяцев. Доказательства и справки разбираемы были со всей строгостью и опытностью, но ничего на гетмана подозрительного не найдено и не показано. Все доказательства состояли в слухах от ненадежных людей, открывшихся при очных ставках, в разговорах гетманских, сопровождавшихся подозрительными минами, и в догадках по песням, сочиненным от гетмана с аллегорическими выражениями, а паче в песне, так называемой, Чайка, значащей страждущую и колеблемую Малороссию. Приговор комиссии, по окончании следствия, осудил доносчиков на смерть, яко без доказательных и обругавших гетмана столь великим преступлением. Государь утвердил приговор оный и отправил осужденных для казни к гетману. Но сей, по обыкновенному своему притворству, отказался от удовлетворения собственной своей претензии, а предал виновных воле государя, как преступников государственных, и государь повелел над ними экзекуцию произвести от комиссии, их осудившей. Почему им и отрублены головы при селе Борщаговке, под городом Белой Церкви, ввиду войска, стоящего здесь лагерем. Тяжкое преступление Мазепы, сокрытое тайной непроницательной и легкие о нем доказательства, так худо произведенные Кочубеем и Искрой, свидетельствуют о глубочайшей мудрости первого и о пылкой простоте последних, а предание народное заверяет, что сии так стремительно, но слабо, поступили побуждением ревности за жену Искры, имевшую подозрительные обхождения с гетманом.

Король шведский в 1708 году, проходя с армией своей Польшу и Литву и по возвращению из Саксонии, предпринял идти во внутренность России, в самую ее столицу, Москву и потому от стороны Российской начались страшные и беспрестанные движения войском в пограничном народе. А в Малороссии началась новая эпоха нашествия неприятельского, которая, и до днесь таковой считается простонародьем в их летоисчислении достопамятностей, и не иначе о ней вспоминают, как с сокрушением сердечным и удивлением. Войска, переходя с места на место, занимали дефилеи и переправы по пути армии шведской, нападая беспрестанно на ее авангарды и фланги, а народ малороссийский, выходя из жилищ своих, занимал и укреплял убежища свои в лесах, болотах и местах неприступных, и делал копья, бердыши и другие ручные орудия, приготовляясь к обороне.

Гетман Мазепа, укомплектовав и снабдив всем надобным войска свои, состоявшие по армии, а резиденцию свою, город Батурин, в котором хранились все сокровища, запасы и магазейны, подкрепив достаточным гарнизоном из сердюцких пехотных полков и одного конного Прилуцкого полка, под командой полковника Носа. Выступил сам, с остальными войсками малороссийскими и со многими чиновниками воинскими и гражданскими, сверх обыкновенного штата нарочито умноженными, к границам белорусским, якобы для отражения неприятеля. Но, переправившись через реку Десну и расположив лагерь свой между городов, Стародуба и Новгорода Северского, около местечка Семеновки. На месте, и ныне называемом Шведчиной, объявил здесь прокламацию свою, сочиненную к войску и народу малороссийскому, а из нее говорил речь всем чинам, тут собранным, следующего содержать: «Мы стоим теперь, Братья, при двух пропастях, готовых нас пожрать, еже ли не изберем пути для себя надежного их обойти. Воюющие между собою монархи, приблизившие театр войны к границам нашим, столь ожесточены один на другого, что подвластные им народы терпят уже, и еще претерпят, бездну зол неизмеримую. А мы между ними есть точка или цель всего злополучия. Они оба, по своенравию своему и присвоению неограниченной власти, подобны самым страшным деспотам, каковых вся Азия и Африка едва ли когда производили. И по тому побежденный из них и падший разрушит собой и державу свою и приведет ее в ничтожество. Жребий держав оных предопределен судьбой решится в нашем отечестве и в глазах наших, и нам, видя угрозу сию, собравшуюся над главами нашими, как не помыслить и не подумать о себе самих? Мое суждение, чуждое всех пристрастий и душе вредных поползновений, есть таково: когда король шведский, всегда победоносный, и коего вся Европа уважает и трепещет, победит царя российского и разрушит царство его. То мы неминуемо причислены будем к Польше и преданы в рабство полякам по воле победителя, и вволю его творения и любимца, короля Лещинского. И уже тут нет, и не будет места договорам о наших правах и преимуществах, да и прежние на то договоры и трактаты сами собой уничтожатся, ибо мы, натурально, сочтены будем завоеванными или оружием покоренными. Следовательно, будем рабы неключимы, и судьба наша последняя будет горше первой, которую предки наши от поляков испытали с толикой горестно, что и самое воспоминание о ней в ужас приводит. А ежели, допустить царя российского сделаться победителем, то уже грозящие бедствия изготовлены нам от самого царя сего; ибо вы видите, что хотя он происходит от колена, выбранного народом из дворянства своего, но присвоив себе власть неограниченную, карает народ тот по своему соизволению, и не только свобода и имение народное, но и самая жизнь его порабощены единственной воле и прихоти царской. Видели вы и последствия деспотизма сего, по коему он истребил многочисленные семейства самыми варварскими казнями за вины, возведенные ябедой и вынужденные тиранскими пытками, коих никакое человечество стерпеть и претерпеть не может. Начало общих болезней наших испытал я на самом себе. Вам известно, что за отречение мое в замыслах его, разительных для нашего отечества, выбит я по щекам, как несносная¹⁹⁶ блудница. И кто ж тут не признает, что тиран, обругавший столь позорно особу, представляющую нацию, почитает, конечно, членов ее скотом не мыслящим и своим пометом? Да и действительно таковыми их почитает, когда посланного к нему депутата народного Войнаровского, с жалобой о наглостях и озлоблениях, чинимых беспрестанно народу от войск московских, и с прошением подтверждения договорных статей. При отдаче Хмельницкого заключенных, коих он еще не подтверждал, а должен по тем же договорам подтвердить, он принял пощечинами и тюрьмой, и отправить хотел шибеницей, от которой спасся сей одним побегом. И так остается нам, Братья из видимых зол, нас обышедших, избрать меньшее, чтобы потомство наше, повергнутое в рабство нашей неключимостью, жалобами своими и проклятиями нас не обременило. Я его не имею, и иметь, конечно, не могу, следовательно, беспричастен есмь в интересах наследия, и ничего не ищу, кроме благоденствия тому народу, который почтил меня настоящим достоинством и с ним вверил мне судьбу свою. Окаянен был бы я и крайне бессовестен, когда бы воздавал вам злое за благое и предал его за свои интересы! Но время открыться вам, что я избрал для народа сего и самих вас. Долголетнее искусство мое в делах политических и в знании интересов народных, открыло мне глаза о нынешнем положении дел министерских, и сколь они, приближены стали к нашему отечеству. Первым искусством почитается в таковых случаях тайна, непроницаемая ни от кого до ее события. Я ее вверил одному себе, и она меня пред вами извиняет собственной своей важностью. Виделся я с обоими воюющими королями, шведским и польским, и все искусство мое употребил пред ними, убедить первого о покровительстве и пощаде отечества нашего от воинских поисков и разорений в будущее на него нашествие, а в рассуждении Великороссии, нам единоверной и единоплеменной, испросил у него¹⁹⁷ нейтралитет, т.е. не должны мы воевать ни со шведами, ни с поляками, ни с великороссиянами. А должны, собравшись с воинскими силами нашими, стоять в приличных местах и защищать собственное отечество свое, отражая того, кто нападет на него войной, о чем зараз мы должны объявить государю, а бояре его, не зараженные еще Немещиной и помнящие пролитую неповинно кровь их родственников, обо всем том известны и со мной согласны. Для всех же воюющих войск выставлять мы повинны за плату провиант и фураж, число возможное без собственного оскудения нашего. А при будущем общем мире всех воюющих держав положено поставить страну нашу в то состояние держав, в каком она была прежде владения польского. При своих природных князьях и при всех прежних правах и преимуществах, вольную нацию значащих. Споручительствовать за то взялись первейшие в Европе державы: Франция и Германия; и сия последняя сильным образом настаивала на таковом положении нашем еще в дни гетмана Зиновия Хмельницкого, при императоре Фердинанде III-м, но не сбылось оно по междоусобию и необдуманности предков наших. Договоры наши о вышесказанном заключены мной с королем шведским письменным актом, подписанным с обеих сторон и объявленным в означенные державы. И мы теперь почитать должны шведов своими приятелями, союзниками, благодетелями и как бы от Бога ниспосланных, для освобождения нас от рабства, презрения и восстановления в первую степень свободы и самодержавия. Ибо известно, что прежде были мы то, что теперь московцы: правительство, первенство и самое название Руси от нас к ним перешли. Но мы теперь у них, как притча в языцех! Договоры сии со Швецией не суть, новые и первые еще с ней, по сути, они подтвердительные и возобновительные прежних договоров и союзов, предками нашими с королями шведскими заключенные. Ибо известно, что дед и отец нынешнего короля шведского, имея важные услуги от войск наших в войне их с ливонцами, германцами и Данией, гарантировали страну нашу и часто за нее вступались против поляков. А потому от гетмана Хмельницкого, за соединением уже с Россией, послан сильный корпус казацкий, при наказном гетмане Адамовиче, в помощь королю шведскому Густаву и содействовал ему при взятии столиц польских Варшавы и Кракова. И так, нынешние договоры наши со Швецией суть только продолжение прежних, во всех народах употребительных. Да и что ж то за народ, когда о своей пользе не радеет и видимой опасности не упреждает? Такой народ неключимостью своей уподобляется, по истине, бесчувственным тварям, от всех народов презираемым».

После выслушивания речи гетманской и по прочтении во всех ставках и собраниях войсковых прокламаций его, заключили иные, яко к благу есть ¹⁹⁸, а другие – ни, а льстить народы! И так препираясь с собой несколько дней, согласились в одном только том, что нужна перемена их состояния и несносно презрение в земле своей от народа, ни чем их не лучшего, но нахального и готового на все обиды, грабления и язвительные укоризны. Но чем тому пособить и за что взяться, о сем придумать не могли, а что бы отстать от царя и царства христианского и предать себя вволю монарха лютеранского, попирающего иконы Святых и сквернящего середы и пятницы мясоедением, о том и слышать не хотели. Наконец, собравшись, все чины и казаки по своим полкам, поднялись одного утра до рассвета из лагеря своего, оставив в нем гетмана с двумя компанейскими полками и всех старшин генеральных, со многими чиновниками, к полкам не принадлежащими, кои как бы были под стражей у компанейцев. Намерение сих чинов и казаков состояло в том, чтобы соединиться им с войсками великороссийскими и донести государю обо всем, у них происходившем с гетманом, и что они в замыслах его не участвуют и весьма противятся. Засим, отправившись, они на Стародуб, нашли корпус Меншикова в Белоруссии, при котором и сам государь тогда присутствовал, донесли государю о коварстве Мазепы. О смутном состоянии правительства малороссийского и просили о разрешении им выбора нового гетмана по правам их и привилегиям, сие узаконенное. Государь, поблагодарив казаков за их верность и обещав произвести выбор оный с возвращением их в Малороссию. Повелел им остаться в команде князя Меншикова и содействовать ему в поиске над шведским генералом Левенгауптом, который по указу короля своего, выступил в помощь с войском и со многими запасами из Лифляндии, торопился соединиться с королевскою армией в Белоруссии.

Меншиков, сентября 28 дня, 1708 года, напав на корпус и превеликий обоз Левенгаупта, между местечком Пропойском и деревней Лесной над рекой Сож в Белоруссии, дал ему сражение в присутствии самого государя. И как войска великороссийские от сильного и нечаянного нападения шведов на месте сражения не устояли, а смешавшись, побежали. То государь, сам собрав и выстроив их по-прежнему, поставил позади фронта и по флангам малороссийских казаков, со строгим повелением – рубить саблями и колоть копьями всех тех, кои во время сражения подадутся назад, не щадя ни кого, ни самого его, государя, когда он впадет в сию слабость. Возобновленное сражение увенчано было наилучшим успехом и полной победой. Шведы повсюду разбиты и рассеяны; преследование их продолжалось до самой ночи и до реки Сож, где многие из них перетопились, а остальные переправились вплавь через нее. На месте сражения и на побеге в плен взято шведов до 12 000, и весь обоз, состоящий во множестве тысяч повозок, с запасами и артиллерией, достались победителям. Сражение сие должно почитаться началом или преддверием решительной победы над королем шведским и всех его несчастий. Он чрез него лишился всей нужной ему помощи в свежем войске и воинских запасах.

Из Белоруссии командирован Меншиков с корпусом его и казаками в Малороссию, для предупреждения армии короля шведского и истребления резиденции гетманской, города Батурина, яко хранилища многих запасов и арсеналов национальных. Он поспешил туда в последних числах октября и, зная коликой важности стоило овладеть сим городом в самой скорости и, избегая продолжительной осады по форме, принял отважное намерение взять его приступом, и для того повел зараз войска свои на городские укрепления. Войска Мазепы, называемые – сердюки, составленные из вольницы, а больше из украинских поляков и волохов, и содержавшие гарнизон в городе, зная также, чего им ожидать должно от войск царских, защищали город и его укрепления с примерной храбростью и отвагой. Осаждающие отбиваемы были несколько раз от городских валов ¹⁹⁹, рвы городские наполнялись трупами убитых с обеих сторон, но битва еще продолжалась около города во всех местах. Наконец, наступившая ночь и темнота развели бьющихся, и россияне отступили от города и перешли реку Сейм для обратного похода. Но бывший в городе с полком своим, полковник прилуцкий Нос, несогласный так же, как и другие полки, на предприятия Мазепы и гнушавшиеся его вероломством, а удержанный в городе присмотром сердюков, выслал ночью из города старшину своего, прозванием Соломаху. Велел ему, догнавши Меншикова на походе, сказать, чтобы он приступил к городу пред светом и напал на указанное сим старшиной место, на котором расположен полк Прилуцкий. Где сам полковник будет сидеть на пушке, окованный цепями, под видом арестанта, а войско его положится ничком около вала; и это был знак или лозунг для пощады сих предателей, при всеобщем губительстве граждан. Меншиков, доверившись полковнику и его старшине, приступил к городу и вошел в него на рассвете со всей тихостью. И когда сердюки, поводом вчерашней их виктории, напились допьяна и были в глубоком сне, напал он со всем войском на сих сонных и почивающих. Без обороны рубил их и колол без всякой пощады, а виднейших из них перевязал в крюк. Отделавшись таким образом от сердюков, Меншиков ударил на граждан безоружных и в домах их бывших, кои ни мало в умысле Мазепы не участвовали, выбил всех их до единого, не щадя ни пола, ни возраста, ни самых сущих младенцев. Засим продолжался грабеж города от войск, а их начальники и палачи занимались, между тем, казней перевязанных сердюцких старшин и гражданских урядников. Самая обыкновенная казнь их была живых четвертовать, колесовать и на кол сажать, а дальше выдуманы новые роды мучения, само воображение в ужас приводящее. И удивительна ли сия жестокость в таком человеке, каков Меншиков? Когда он был пирожником и разнашивал по Москве пироги, то слишком ласкался к тем людям, кои пироги его покупали, а когда стал князем и полководцем, то уже слишком варварски терзал людей, оставивших ему превеликие богатства. Трагедию свою батуринскую кончил он огнем и жупелом: весь город и все публичные его здания, т.е. церкви и присутственные места с их архивами, арсеналы и магазейны с запасами, со всех сторон зажжены и превращены в пепел. Тела избиенных христиан и младенцев брошены на улицах и стогнах града «и не бе погребая их!» Меншиков, спеша отступлением и быв чужд человечества, бросил их на съедение птицам небесным и зверям земным, а сам обремененный бессчетными богатствами и сокровищами городскими и национальными, и, взяв из арсенала 315 пушек, удалился от города и, проходя окрестности городские, жег и разорял все ему встречавшееся, обращая жилища народные в пустыню.

Равной участи подвержена была большая часть Малороссии. Разъезжавшие по ней партии воинства царского сжигали и грабили все селения без изъятия, и по праву войны, почти неслыханному. Малороссия долго тогда еще курилась после пожиравшего ее пламени. Народ, претерпевший бездну зол неизмеримую, по счастью, приписывал злополучие свое одним шведам, ненавистным ему за одни середы и пятницы, в которые они ели, купленные у сего же народа, молоко и мясо.

Новгород Северский приготовлен был от Мазепы для первого приема и раздоха короля шведского и его армии. Он нарочито был укреплен и имел знатный магазейн в своем замке; а для охранения крепости и магазейна введен в него гарнизоном один Сердюцкий полк, под командой полковника своего Чечеля, и две сотни реестровых казаков: Новгородская и Топальская, под командой сотника новгородского Лукьяна Журавки. И как обыкновенно и реестровые казаки всегда сердюков ненавидели за бесчинство их и наглости и искали им за то отмщение. А царь с войсками своими приближался тогда к Новгороду и стоял на супротивном ему берегу, при реке Десне, в селе Погребках. Квартируя сам в доме казака тамошнего Мальчича, то сотник Журавка, согласно с протопопом новгородским Лисовским, и казачьими старшинами, чрез хорунжего Павла Худорбая, уведомили государя в Погребках, что они могут сдать город, если он благоволит прислать ночью свои войска к городу с луговой его стороны. Государь по сему извещению командировал тотчас довольное число войск в указанное место, а сотник со своей командой и гражданами провели и впустили их в город, так называемыми, Водными воротами, что между замка и кляштора. Войска царские, напав нечаянно на сердюков по городу и в замке, всех истребили и город заняли. Государь чрез сутки посетил город и квартировал в каменном доме сотничем и намеревался переказнить несколько десятков граждан за прием к себе сердюков и для устрашения тем граждан других городов, дабы они вражеских войск также не принимали; но случившийся при сем боярин, граф Шереметев, вступившись за граждан, доказывал государю, что, «Когда Ваше Величество, знал бы больше Мазепу, чем сей народ его знал, могли в нем обмануться, делая ему доверенность, самую почти неограниченную, то, как же в нем не обмануться народу, удаленному от всех дел политических и министерских, вечно для них закрыты и непроницаемы? А Мазепа притом был верховный их командир, не дававший им отчета в своем поведении». Государь, уваживши так услышанные резоны и что, по счастью, не было при сем Меншикова. Простил граждан и наградил чиновников, содействовавших в сдаче города: сотника Журавку жаловал полковником стародубским, а протопопа Лисовского произвел в сотники новгородские. И сей, приписанный протопом, по воскресениям служил в церкви в епатрахили, а в прочие дни присутствовал в Сотенном правлении при сабле, но бороды, однако, не брил, и, судя людей тяжущихся, вместе их и благословлял. Но при сем явлении препрославлен лучше всех спаситель невинности, боярин Шереметев. Память его прибудет незабвенно и досточтимо в Новгороде в роды родов.

Король шведский, вступив с армией своей из Польши в Малороссию, нашел гетмана Мазепу около реки Десны, в пределах Новгорода Северского. Видя его без войск и без всего того, что ему обещал, почел его обманщиком или предателем царю своему и намеревался за то казнить, но убедительные жалобы Мазепы и трогательное его рыдание уверили короля, что он, Мазепа, сам обманулся войском и народом своим. Г. Вольтер, описывая деяния героя своего, короля шведского, говорит в сем месте так: «Карл XII-й, продолжая поход свой из Польши на Москву, вдруг поворотил с дороги Московской и окрестностей Смоленских и направил поход свой в Украину, землю казаков сего имени. Весь его генералитет и самый любимец Пипер, сему удивлялись, но ничего не знали. Наконец, после многотрудных и медлительных походов чрез места лесные и болотистые, растерявши в них артиллерию и запасы, достигли той Украины, где предстал перед королем, при реке Десне, владелец украинский Мазепа, и разрешил эту загадку, дотоле неразрешимую. Казак сей явился у короля не так как вождь какой-нибудь армии, но как беглец, с немногими людьми из своего штата. Король, его увидев, изумился, а он донес ему, что войско от него отстало, и народ не послушался, что не многие полки его гвардии, вызванные из вольницы, остаются в город Батурине, его резиденции, для сбережения магазейнов и запасов, и советовал королю поспешить туда своим походом, чтобы московцы и тем не овладели». Вступление шведов в Малороссию ни мало не похоже было на нашествие неприятельское, и ничего оно в себе враждебного не имело, а проходили они селения обывательские и пашни их, как друзья и скромные путешественники, не касаясь ни чьей собственности и не делая во всех тех озорничеств, своевольств и всех родов бесчинств, каковы своими войсками обыкновенно в деревнях делаются под титулом: «Я слуга царский! Я служу Богу и государю за весь мир христианский! Куры и гуси, молодицы и девки, нам принадлежат по праву воина и по приказу его благородия!» Шведы, напротив, ничего у обывателей не вымогали и насильно не брали, но где их находили, покупали у них добровольным торгом и за наличные деньги. Каждый швед выучен был от начальства своего говорить по-русски сии слова к народу: «Не бойтесь! Мы ваши, а вы наши!» Но, несмотря на то, народ здешний уподоблялся тогда диким американцам или своенравным азиатам. Он, выходя из засек своих и убежищ, удивлялся кротости шведов, но за то, что они говорили между собой не по-русски и ни мало не крестились, почитал их нехристями и неверными. А видя их евших по пятницам молоко и мясо, счел и заключил безбожными басурманами и убивал везде, где только малыми партиями и поодиночке найти мог. Иногда забирал их в плен и представлял к государю, за что давали ему жалованье, сначала деньгами по несколько рублей, а напоследок по чарке горелки, с приветствием: «Спасибо, Хохленок!»

Король шведский, вступив в Малороссию, публиковал в ней и выставил на публичных местах прокламацию свою к здешнему народу следующего содержания: «Преследуя злобного своего неприятеля, царя московского, воздвигнувшего на Швецию войну со всех сторон без всяких причин, а по одной злости своей и тщеславию. Я вступаю в землю Казацкую не ради завоевания ее или покорыствования сокровищами и пожитками жителей здешних, но единственно для восстановления прав их и свобод прежних. За которые и предки мои, короли шведские, против Польши всегда вступались. К тому обязаны были важными им заслугами казацкими и союзными с ними договорами и трактатами. Ибо мне известно по соседским слухам и протесту гетмана Мазепы, что царь московский, бывши, враг непримиримый всем народам и в свете жадничая, покорял их своему игу, повергши и казаков в неключимое свое рабство. Презирая, отнимал и касуя все ваши права и свободы, торжественными с вами договорами и трактатами утвержденные. Забыл притом и бесстыдно презрел самую благодарность, всеми народами за святость чтимую, которою одолжена вам, казакам и народу русскому Московия, доведенная междоусобиями своими, самозванцами и поляками до ничтожества и почти небытия, но вами удержана и усилена. Ибо известно всему свету, что народ русский со своими казаками, был сначала народом самодержавным, т.е. от самого себя зависимым, под правлением князей своих или самодержавцев, соединялся потом с Литвой и Польшей для сопротивления с ними против татар, их разорявших. Но после и за насилие и неистовства поляков, освободившись от них собственной своей силой и храбростью, соединился с Московией добровольно и по одному единоверству, и сделал ее такой, какая она теперь есть, от нее попираем и озлобляем ныне бессовестно и бесстыдно. И так я обещаю и пред целым светом торжественно клянусь честью своей королевской, по низложения неприятеля своего, восстановить землю сию казацкую или русскую в первобытное ее состояние самодержавное и не от кого в свете независимое. О чем я с гетманом вашим Мазепой, и письменными актами обязался и утвердил, а гарантировать их взялись первейшие в Европе державы». Государь, сведав о разосланных по Малороссии списках прокламации Карла ХII-го и в такой же силой рассеянных универсалах Мазепы, которым, однако, народ здешний нимало не вверялся. Опубликовал и от себя во всенародное известие манифест свой, подписанный собственной рукой и выставленный при всех церквах и в нем изъяснялся, что: «Взнесенные на него от упорного неприятеля, короля шведского, и исчадия его, отступника Мазепы, клеветы, пороки и подозрения суть несправедливы, измышлены и исполнены коварств и обманов для прельщения народного. И что он никогда и в мысли не имел обижать, разорять и порабощать вольный народ малороссийский, а паче касовать и уничтожать прав их и привилегий, утвержденных родителем его, царем Алексеем Михайловичем в договорных статьях славного и мудрого гетмана Зиновия Хмельницкого, при соединении Малороссии с державой Великороссийской заключенных. Но по них и по особой Царской милости, будет сей верный и усердный народ содержать при всех его правах, вольностях и преимуществах вечно и нерушимо. И можно нелестно сказать, что ни единый народ под солнцем не может хвалиться такой легкостью и свободой, яко же наш народ малороссийский, ибо ни единого пенязя в казну нашу брать не велели с него и наследникам нашим о том завещали. А что касается до противника нашего Карла, то всему свету известно, какие он с армией поделал разорения всем тем народам, кои проходил: церкви их и святилища грабил и делал их конюшнями и поварнями, священнослужителей тиранил и умерщвлял, сосуды и утвари церковные переделывал на мирские непристойные вещи, а иконы священные ругал, сокрушал и ногами попирал. Да и в Малороссию заведен он Мазепой с одним и тем же умыслом, чтобы после разорения ее, предать народ в вечную неволю, в ссылку полякам, от которых он набрал довольное число денег. А Мазепа и Лещинский, яко единородные полякам, его творения, не что иное у него будут, как только сборщики и тираны народные, творящие волю его, и вечные шведские данники или вассалы». По обнародовании Царских манифестов, народ малороссийский и без того преклоненный на сторону Великороссийскую, натурально, по единоверию и родству, который сугубо тогда ему оттенивал народ шведским языком своим и иной верой. Приложил к манифестам свои выдумки или басни, пронесенные от языка в язык на счет шведов и Мазепы и составившие, наконец, непреложное и вечное предание народное. Известное даже до сего дня, что, будто, шведы, ругаясь с икон святых и попирая их ногами, заставляли также и Мазепу поругаться оным и потоптать ногами чудотворный образ Богородичный в селе Дегтяревке, что над Десною, бывшей в каменной тамошней церкви, им Мазепой созданной. Что сей образ испускал тогда жалостный стон, а Мазепа, стоя на нем, отрекался от своей веры и присягал на веру шведскую. Эхо об этом раздалось тотчас по всей Малороссии, с переменой только места и названием иконы Богородичной. Одни говорили, что сие последовало с образом Балыкинским, а другие с Каплуновским, и так далее. А между тем истребление шведов от народа продолжалось во всех местах и случаях, где их только удобно найти могли, и злость на них умножалась от ревности народной за веру свою и ее поругание, от чего в одну осень и зиму убавилось шведов почти до половины.

Государь в ноябре месяце того же 1708 года, собрав в город Глухов чинов и казаков малороссийских, которые в рассуждении военных замешательств собраться только могли, велел им произвести выбор на гетмана вольными голосами и по их правам и заведениям. Чины и казаки объявили на то государю, что они не иначе должны приступить к выбору гетмана, как подписав первее приговор от лица всей нации, что выбор тот производится с утверждением гетману всех прав его, преимуществ и прерогатив, вольность народа и права его обеспечивающих. И просили притом государя заверить их о том своей грамотой. Государь уверил собрание клятвенно, что он все права Гетманские, войсковые и народные и бывшие на то договорные статьи, подтвердит непременно, при прошествии нынешних военных замешательств и неудобств. Почему, в присутствии государя и его министров, 7 ноября, выбрали в гетманы полковника стародубского, бывшего после Маклашевского, Ивана Ильича Скоропадского. Который тогда же от государя и утвержден и ему вручены клейноды войсковые и национальные, гетманское достоинство значащие, т.е. булава, бунчук и печать. А от государя особенно пожаловано знамя Государственное, изображающее двуглавого орла с регалиями Царственными.

По окончании кратких торжеств выбора и утверждения гетманского, открылось там же, в Глухове, новое явление, до того еще в Малороссии не бывалое, явление страшное, названное спутницей Мазепе в ад. Многочисленное духовенство Малороссийское и ближайшее к границам здешним Великороссийское, нарочито собранное в Глухове. Под начальством и инспекторством известного епископа Прокоповича, и составившее из себя, так названный – поместный собор, в 9-й день того ж ноября, предало Мазепу вечному проклятию или анафеме. Мрачное торжество сие совершалось в каменной Николаевской церкви, в присутствии государя и при многочисленном собрании чиновников и народа. Духовенство и клирики были в черном одеянии, и все со свечами черного цвета. Портрет Мазепы, висевший до того среди города на шибенице, влечен был по городу палачами и втянут внутрь церкви. Духовенство, окружив его, прочитывало и воспевало некоторые псалмы из Священного Писания, потом, провозгласив и несколько повторив: «Да будет такой-то Мазепа проклят!» оборотило на портрет его вожженные свечи, а клирики, повторяя то же самое пением, оборачивали и они свечи свои ничком. Начальствующий епископ ударил притом концом жезла своего в грудь портрета, с изречением: «Анафема!» И тогда повлекли, обратно портрет из церкви и пели сей стих церковный: «Днесь Иуда оставляет учителя и приемлет дьявола», и тем обряд тот кончился.

Во время расположения шведских войск на зимовые квартиры по Малороссии, бывшие между ними чиновники малороссийские, вызванные прежде Мазепой для войны со шведами, а потом оставшиеся при нем под присмотром, улучив удобное время к своему побегу, уехали тайно от Мазепы из квартир своих. И прибыли к государю с изъяснением своей невинности и верной к нему преданности. Они приняты от государя благосклонно и оставлены в прежних их чинах и должностях. И сии были: Данило Апостол, Иван Сулима, Дмитро Горленко, Иван Максимович, Михайло Ломиковский, Гамалия, Кандыба, Бутович и канцелярист Антонович. Прочие премногие чиновники и знатные казаки, подозреваемые в усердии их к Мазепе, потому что они не явились в общее собрание для выбора нового гетмана, отыскиваемы были из домов их и преданы различным казням в местечке Лебедине, что около города Ахтырки. Казнь сия была обыкновенного Меншикова ремесла: колесовать, четвертовать и на кол сажать, а самая легчайшая, почитавшаяся за игрушку, вешать и головы рубить. Вины их изыскивались от признания их самих, и тому надежным средством служило, препохвальное тогда таинство – пытка, догмат которой и по ныне известен из сей пословицы русской: «Кнут не ангел, души не вынет, а правду скажет», и которая производима была со всей аккуратностью и по узаконению Соборного Уложения, сиречь, степенями и по порядку – батожьем, кнутом и шиной, т.е. раскаленным железом, водимым с тихостью или медленностью по телам человеческим, которые от того кипели, шкварились и воздымались. Прошедший одно испытание, поступал во второе, а кто всех их не выдерживал, таковой почитался, за верное, виновным и веден на казнь. Пострадало, таким образом, не превозмогших таковых уроков пытки, до 900 человек. Число сие может быть увеличено; но, судя по кладбищу, отлученному от христианского и известному под названием «Гетманцов», должно заключать, что зарыто их здесь, очень не мало. И ежели в человечестве славится тот великодушием, кто презирает ужасы и опасности, то уже нет для тех и титулов, кои были орудиями и участниками, Лебединских тиранств и зверских лютостей, ужасающих самое воображение человеческое. Остается теперь размыслить и посудить, что ежели, по словам самого Спасителя, в Евангелии описанным, который суть непреложны и не мимо идут, еже ли, «всякая кровь, проливаемая на земли, взыщется от рода сего», то, какое взыскание предлежит за кровь народа русского, пролитую от крови гетмана Наливайко, до сего дне, и пролитую великими потоками за то единственно, что искал он свободы, или лучшей жизни в собственной земле своей и имел о том замыслы, всему человечеству свойственные?

Король шведский, с армией своей и Мазепой зимовавшие до праздника Рождества Христова в Ромне и его окресностях, перешел после праздника в город Гадяч и в его околичные селения. А в Ромень и его окрестности посланы от государя малороссийские войска для разорения и опустошения тех селений. Экспедиция сия на Роменщину значила две политические причины, доказывающие отменную проницательность и правоту великого министра и любимца царского Меншикова, их придумавшего. Одну, наказать Роменцев за прием к себе в квартиры армии, шведской, от которой и сама армия российская весьма удалялась, а другую испытать, как на пробном камне, верность и усердие войск малороссийских. И сии войска, были, как бы ушиблены и обезумлены тогдашним хаосом, с зажмуренными глазами и окаменевшим сердцем, руйновали свою невинную братию, Роменцев, прямо, как неприятелей своих. Жилища их были разорены и сожжены, скот отогнан и роздан по армии, как добычный, и все приведено в запустение, а народы тамошние сильнейшие, пробегая сквозь руки своих гонителей, удалялись на рубежи великороссийские, под протекцию великих тамошних бояр, и заселили собой знатные слободы: Юнаковку, Михайловку и премногие другие, известные ныне под названием «Вольных Черкасов». Слабые же и немощные скитались в своих развалинах и погребах, между головнями и снегами, и исчезали медленно в отечестве своем и при гробах предков своих. И так Роменцы сугубое претерпели разорение за то только, что были несчастливы. Шведы, навалившись на них целой армией и знавшие, что их малороссияне везде убивали, поступали с ними, как со своими завоеванными неприятелями, и уже больше не говорили: «Мы ваши, а вы наши», а дана им была такая воля от короля, как черту на Иова, т.е. души только не коснись. Последний же удар над ними совершили единородные и единоверные их братия, казаки малороссийские, ужасавшиеся дел рук своих.

Между тем приближавшаяся компания 1709 года показывала ведший урок для обоих воюющих монархов и народов, и сей самый год стал замечательною эпохою истории северной и всей Европы. В нем-то сбылось неожиданное падение и уничижение Швеции, а возвышение России. Монарх российский, хотя и видел армию шведскую, уменьшенную в Малороссии до половины, и что войска его столько возмужали и укрепились, что уже могли стоять против шведов, втрое от них меньших. Однако, не надеясь на счастье свое, столь мало ему благоприятствовавшее и опасаясь, чтобы дела его не приняли худшего оборота. Посылал и в сем году, и почти накануне последнего и решительного сражения, отзывы свои королю шведскому. Соглашая его на мирные предложения, которыми оставлял ему все прежние требования на Ингерманландию и Финляндию, а выговаривал себе одну только пристань на Балтийском море с городом Петербургом и Шлиссельбургом. Но король шведский, упоенный славой завоевателя и всегдашними своими победами, отвергнул те предложения. Сказал посланникам царским и иностранным посредникам, на мир его соглашавшим, что «помирится он с царем в столичном городе его, Москве, где принудит московцев заплатить ему 30 миллионов талеров за военные убытки, и покажет царю, над тем и как царствовать». Государь таким жестоким отказом, став безнадежен на мирные успехи, начал стягивать войска свои в окрестность Полтавы, а на держанном притом военном совете приговорено от всего генералитета дать шведам решительное сражение, во что бы то ни стало.

Король шведский, хотя и знал, что армия его знатно умалилась, и усилить ее неоткуда, да и во всех воинских снарядах и запасах был крайний недостаток. И что счастье, прежде от него неотступное, начало в Малороссии переменяться всегдашними неудачами, надеясь на храбрость своих воинов и пытаясь собственной своей отвагой, которая из детства вкоренилась в нем от воспитания и внушенных притом фальшивых правил об известной предестинации или предопределении, заодно почитаемом им с языческим неизбежным роком. И что они, будто, заставляют человека вдаваться во все опасности, презирая самые невозможности, вопреки здравому рассудку, природой нам внушенного. По сим правилам предпринять продолжать с Россией войну, самую отчаянную. Выступил из квартир своих в начале апреля месяца того же 1709 года, и расположил стан свой при местечке Будищах. А там простояв до половины мая и наскучив праздностью, вздумал осадить город Полтаву, в надежде получить в ней великие сокровища и запасы, по заверению спутника своего Мазепы. Осада и приступ на город были жестокие и страшные в правилах воинских. За неимением осадной артиллерии и мортир с бомбами, шведы напали на бастионы с ружьями и палашами и несколько их взяли. Но комендант полтавский, иностранец Аларт, с солдатами и пешими казаками, встречали их артиллерией, а провожали и опрокидывали с валов копьями. Подоспевшие ж из армии свежие войска российские, с луговой стороны в город прошедшие, и со всем ту осаду уничтожили. И король, собираясь после того не пропустить чрез реку Ворсклу российской армии, для переправы к ней приступившей, поехал с двумя своими гвардейцами ее рекогносцировать, а наехав ночью на казацкий пикет, хотел его сбить, и для того, напав на него собственной своей особой, колол казаков шпагой; но они, сделав на него исправные выстрелы из своих гвинтовок, убили одного гвардейца, а короля тяжко ранили в ногу и расшибли ее голень. И так король, к прежним недостаткам армейским, нажил и свой собственный, став об одной ноге. Случайность сия, хотя была не из сонма предестинаций, а от самопроизвольной и неприличной королю запальчивости, однако давала ему знать, что к личному командованию сражением он неспособен и должен от него удаляться и спасать свою армию.

Обе воюющие армии собрались к Полтаве в июне месяце и расположились одна в виду другой, укрепив себя шанцами и другими нужными окопами. Армия Российская состояла из 76 000 и в том числе Малороссийских отборных войск. Оставшихся от командирования прочих к прикрытию границ, было 20 000, под командой генеральных старшин и прежде бывшего наказного гетмана заднепрского Семена Палия, сысканного из Сибирского заточения, который, был отлично искусен в наездах и разрывании соединенных фронтов, много способствовал в победе неприятеля. Шведская армия немногим превосходила 20 000, да Мазепы войск, собравшихся к нему из раскассированных компанейцев и сердюков, не более было одной тысячи; но они с самим Мазепой во всякое время оставались при обозах своих и шведских, уклоняясь всегда от сражений с россиянами и содержа против них самый строгий нейтралитет, выговоренный Мазепой у короля шведского и объявленный в декларациях его во всей Малороссии. Ибо Мазепа, как всем известно, был христианин, отменно набожный, воздвигнувший на свой кошт многие монастыри и церкви, и почитал за смертный грех проливать кровь своих соотчичей и единоверцев. И исполнял то с решительной твердостью, не преклоняясь ни на какие убеждения. А потому никто не докажет, чтоб сии его войска причастны были хотя одному убийству над россиянами. Однако, несмотря на то, все попадавшееся из его спиры узники в руки россиян, воспринимали одну учесть с Лебединскими мертвецам, и замечательно. Что смысл о нейтралитете, яко слове иностранном, иначе тогда толковали от нынешних о нем понятий. Наконец, в 27 день июня, 1709 года, совершилось то сражение, которое решило судьбу России и Швеции, удивило Европу и сделало перелом в политике держав и в жребии королей: низверженного и вновь возведенного, разумея польских. Сражение сие начали шведы на самом рассвете и конницей своей напали на регулярную конницу российскую и прогнали ее за ее шанцы. Но начальник казацкий, Палий, с казаками своими, напав, тогда на шведов в тыл и на фланги их фронтов и прорвавшись в интервалы, сделал великое им поражение копьями и из ружей, от чего они, смешавшись, побежали к своим шанцам и потеряли генерала своего Шлипенбаха, взятого в плен. Казаки, преследуя шведов до их шанцев, провели позади себя сильную колонну пехоты российской, под командой генерала Меншикова, и она, напав на шанцы шведские и сделав сильный залп из пушек и ружей, навалилась на них штыками и погнала шведов во все стороны. Таким образом, овладели шанцами и взяли в плен командовавшего ими, генерала Розена, со многими офицерами и рядовыми. Шведы после сего собрались и построились вновь между шанцами и обозами своими на открытом поле и ожидали нападения россиян. Государь выстроил и свои войска против шведских, поставив в средине пехоту с артиллерией, а по флангам конницу. Сражение возобновилось: пальба продолжалась с обеих сторон более трех часов; наконец, шведы, не имевшие артиллерии и, претерпев от россиян великий урон, показали во фронте своем многие интервалы или пустоту, а Палий, сие приметя, тотчас ворвался в них казаками и произвел всеобщее замешательство в неприятеле. Случившийся во весь, тот день великий туман способствовал казакам обхватить их с тылу и во фланги, а шведам помогал он скрыть свое отступление с места баталии. Сие началось порядком ретирады, но после, смешанные казаками, обратились шведы в бег. Россияне, гонясь за ними в тумане, побрали в плен: фельдмаршала их Реншильда и двоюродного брата королевского, принца Виртембергского, а министра и любимца королевского, Пипера, нашли в обозе шведском с канцелярией его и казной; обоз со всем лагерем достался победителям. Король шведский, во время сражения не мог ездить на лошади верхом, по причине раненной своей ноги, носим, был солдатами на носилках между рядами своих войск, коих поощрял он к сражение, держа в одной руке пистолет, а в другой шпагу. Но как он, при поражении и замешательстве войск, несколько раз был с носилок опрокинут на землю, и раненная нога его, вновь зашибленная, причинила ему боль несносную, то от того он впал в обморок и был долго в беспамятстве. И в ту пору генералы его, положа короля в коляску, выправили его вниз по течению реки Ворсклы к Днепру, куда и остатки армии шведской бежали, с намерением переправиться чрез ту реку. Мазепа со штатом своим также туда убирался и был шведам единственным проводником, показав им одну только сию услугу между бездной зол, от прожекта его шведами претерпленных.

Король, опамятовавшись в дороге, требовал к себе любимца своего Пипера, но ему отвечали, что ни Пипера, ни армии его при нем нет, а осталось все при Полтаве, в плену у московцев, сопутствует же ему один Мазепа, Тогда он возопил: «Ах, Боже! Все мое погибло, а только грех мой предо мною есть выну!» Достигнув Днепра, они остановились при устье реки Ворсклы, и когда все остатки шведские туда стянулись, Мазепа, между тем, промышлял о переправе чрез Днепр и по счастью, собрал несколько лодок запорожских рыболовов. Король, садясь в них с Мазепой, прощался в слезах с генералом своим Левенгауптом, подоспевшим тогда с войсками, и выговорил ему, «что лучше бы желал он в сей реке утопиться, чем вас оставлять на жертву неприятелю!» А когда Левенгаупт еще спрашивал у него монаршего приказания, что ему делать, как атакуют его московцы, остающегося без амуниции и провианта, король на сие отвечал: «Делайте то, что общим советом приговорите; а я не знаю сам о себе, что со мной будет; предаюсь вволю Божию и вас тому поручаю, прося всех вас простить меня за все те несчастия, в которые вы мною повергнуты». Потом, оборотясь к Мазепе, сказал ему со вздохом: «Ах, Мазепа! Ты-то меня и армию мою погубил своими обнадеживаниями!» и с тем отплыл за Днепр. Переправилось чрез сию реку около 1 000 шведов, не военных, а придворных и других штатов. И они, с королем прибыв к границам турецким, переправились чрез реку Буг в пределах Очаковских, помощью паши тамошнего, который проводил их до города Бендер, где пробыл король по известное в истории время. А Мазепа того же года, сентября 6-го дня от печали умре, пребыв остальные свои дни великим утешителем королю шведскому, почитавшему его за превосходный разум и здравое рассуждение о великодушии в несчастьях. О смерти Мазепы то замечание достойно, что он пред самой кончиной своей велел к себе подать ларчик с бумагами и оные при себе сжег, сказав предстоящим: «Пусть один я буду несчастлив, а не многие, такие патриоты, о которых враги мои, может быть, и не думали, или и думать не смели; но судьба жестокая все разрушила на неизвестный конец!»

После разбития шведов под Полтавой по взятии всего, тут их бывшего, командировал государь многих генералов и князя Меншикова с корпусами для преследования их по дороге, ведущей к Днепру. Корпуса сии, идя по следам шведским, брали в плен всех тех, которых постигали из слабых, раненных и заблудившихся в стране незнаемой; а дорогу им показывали умершие от ран и умирающие по пути от изнеможения; и состояние их было так жалостно, что не коснулся их никто умерщвлять или же озлоблять, а всяк, помогал им пищей, а паче водой, без которой они томились жаждой и мучительно умирали. Достигнув Днепра, нашли всех оставшихся шведов в узком месте, между Днепром и Ворсклой, при устье сей последней, за местечком Кишеньками, так названном, видно, по своему местоположению. Войска российские выстроили тут линию свою против шведов, от берега одной реки до другой. Но шведы, быв под командой генерала своего Левенгаупта, без пороха и пуль, не дождавшись атаки россиян, предложили им сдаться на капитуляцию. Договор ее был короткий, и по нему сдались они, положа оружие и отдав знамена и штандарты в руки победителям, со всем тем, что у них ни было, принадлежащего к вооружению. И засим взяты они в плен; рядовые погнаны пешими и офицеры повезены на подводах внутрь России, и их всех считалось в плену до 17 000. Победа над шведами, так славная и решительная, торжествована была, обыкновенно, молебствиями и пированьем, на которое приглашены были и все пленные, генералы и министры шведские. Им возвращены шпаги и оказаны отличные милости царя, на простых же пленников розданы суммы денежные для путевого их снабжения. За тем начались многие пожалованья и производства своим генералам и офицерам, а рядовым произведено жалованье не в счет обыкновенного. Одни малороссияне и их войска остались при сем поношением и притчей в людях, т.е. без награждения и благодарности. И хотя они в истреблении армии шведской более всех показали ревности и усердия, хотя они около года губили шведов в земле своей, во всех местах и случаях, где только удобно постигнуть их могли, не преклоняясь притом ни на какие лещения и обнадеживания королевские и Мазепы, однако предлогом неверности сего одного человека, избранного царем в свои наперсники, все-то было забыто, и они, засим неправедным образом и единственно по наветам и ябедам злобного любимца, Меншикова, повержены в презрение, поругание и гонение; а убытки их, разорения и опустошения, двумя армиями причиненные и почти неизвестные, остались без всякого вознаграждения и уважения; словом сказать: «Воздали им, злая за благая и ненависть за возлюбление».

По смерти Мазепы, провозглашен в Бендерах, от стороны Порты Оттоманской и короля шведского гетманом малороссийским писарь Мазепин, Семен Орлик. И он универсалами своими рассеивал плевелы в полках Заднепрских и во всей Малороссии, приглашая народ и войска к своему повиновению, и продолжал сие, до половины 1711 года, т.е. до заключения турками с Россиею вечного мира, а тогда исчез он со всем своим скопищем и очутился после на жительстве во Франции, отколь писал дважды в Малороссию, чтобы с нее подарено было ему 20 000 рублей денег, а он за то обещал выдать в Малороссию все древние привилегии и другие важные документы национальные, им при смерти Мазепы захваченные. Войска и народ малороссийский, от времен Выговского и Мазепы, видевшие столько обманщиков, сколько видела Великороссия самозванцев, весьма презирали сумасбродства Орликовы и ни мало не внимали его льщениям и затеям, а были привержены непоколебимо к законному своему начальству. И только одни запорожцы, были от многих лет становищем или Сечью в середине почти степей татарских, т.е. в устье Днепра и Буга, не знали, кому достаются они, и пристали к Орлику. А с ним и татарами крымскими и бессарабскими делали многие набеги и разорения в Малороссии, а паче в Заднеприи, мстя народу за его им непослушание и сопротивление.

Руины шведские и погибшие в нем многие тела человеческие, худо похороненные или разнесенные зверями и птицами на поверхность земную, изринули в 1710 году страшную в Малороссии моровую язву. Она началась из Полтавщины и протянулась в Польшу и Галицию, от чего весьма много померло людей везде. А паче в Киеве и других лучших городах, в которые, обыкновенно, во время руин стекается народ со всех разоренных селений и приносит с собой бедность, отчаяние, болезнь и самую смерть. Сему губительству народному сопутствовало другое его несчастье, равнявшееся почти первому. Зловредная сарана, налетавшая, как грозные тучи, из обыкновенного отечества своего, Персии и Закубанских степей, напала на Малороссию и съела до корня засевы хлебные и все произрастающее. Народ, пораженный такими двумя страшными ударами, думал в отчаянии, что пришла уже кончина мира, упражнялся в молениях и приготовлениях к смерти, мало заботясь о своей жизни несносной. Но голод и постояльцы, вошедшие на зимовье, разогнали мрак отчаяния народного и понудили его пещись о пропитании себя и сих гостей и избывать на то последнее свое имущество. Правительства народные не властны были тогда облегчить состояние своих подчиненных, ибо все-то отняли у них постояльцы и их начальники, и они сами представляли один ноль, ничего незначащий.

Между тем король шведский, пребывая в Бендерах, подвигнул турков в Царьград объявить в пользу его войну России, и поход армии российской в Турцию открыть в начале 1711 года, весной. В сей поход малороссийских реестровых казаков командировано, под начальством обозного генерального Лизогуба, 20 000, а с прочими казаками выступил, по указу царскому, гетман Скоропадский против Крыма. Он, прикрывая с той стороны свои границы от реки Донца до реки Буга, имел главный стан свой у Каменного Затона. Армия российская, довольно многочисленная, но недовольно имевшая при себе провианта, под предводительством самого государя, вошла спокойно внутрь турецкой Молдавии, за реку Прут, но там, была атакована со всех сторон многочисленным неприятелем и изнурена голодом, пришла в последнюю крайность совсем погибнуть или отдаться в плен неприятелю. По счастью, компания сия преисполнена была ошибками с обеих сторон, видно устроенными самой судьбой для пощады человечества. Государь ошибкой зашел за Прут без провианта, надеясь его получить из Молдавии, которого, однако, не получил, а изнурил свои войска до крайности. Визирь турецкий, обнявши, с одной стороны Прута, российскую армию, также ошибся, убавив свою армию до половины и заслав ее в тыл россиянам за Прут, и когда бы россияне ударили тогда на оставшуюся часть армии турецкой, наверно бы ее разбили и обогатились турецким провиантом прежде, чем запрутские войска их могли б назад переправиться. Но Екатерина I, бывшая после императрицей российской, все те ошибки прикрыла и исправила своим благоразумием. Она уговорила государя и подкупила визиря помириться, не вступая в сражение, и тем неизвестность сражения кончила известными на обе стороны пользами. Государь с армией выпущен из Турции свободно и воротился в свои границы благополучно, а турки получили обратно завоеванный у них город Азов, с окрестностями, да в пользу союзников своих, поляков, приобрели Заднепрскую Малороссию по самый Киев, которую принужден был государь уступить Польше тогдашним своим трактатом. Но, вернувшись в Россию, велел, говорят, он гетману Скоропадскому протестовать о сей уступке, яко неправильно учиненной над вольной страной, в протекции только российской бывшей, при своих правах и особых с царями условиях.

По возвращении армии российской с Турецкого или Прутского похода, в1712 году, расположилась одна дивизия, под командой фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, на квартирах в Малороссии и навсегда уже она здесь оставлена под названием Консистентов. А современно с ней вошли и в города знатнейшие великороссийские войска и составили в них непременные гарнизоны, именно: в Глухове, Стародубе, Нежине, Чернигове, Киеве, Переяславле, Полтаве и Лубнах. Продовольствие всех тех войск и их лошадей провиантом и фуражом возложено на обывателей малороссийских, не обходя никого, и даже самых служивых реестровых казаков. А поставка провианта и фуража положено без заплаты и в натуре, т.е. мукой, крупой, овсом и сеном, и для сего все селения и жители обложены были порционами и рационами. Для сбора их и представления в команды учреждены в каждом городе, уезде или сотне, комиссары, выбранные из грамотных и имущественных казаков. Поставка сего провианта и фуража в войска значила не одно продовольствие людей и лошадей, но служила она и хорошей контрибуцией для командиров воинских, а то делалось таким образом: когда в удобное время поставляют комиссары провиант и фураж в команды, то командиры его не принимают, а говорят, что «он, за временно приготовленный, протухнет или вытхнется, и от того интерес государев пострадает». Когда же наступят обыкновенные годичные месяцы, март и ноябрь, с крайним бездорожьем, тогда они и потребуют сих, выстачений вдруг, с экзекуциями и побоями. Комиссары, зная невозможность поставки натурой, а иначе из отдаленного расстояния, прибегают к войсковым командирам, ползают пред ними, вытерпливают все ужасы придирок и самых пощечин. И наконец, умилостивляют их и платят им всякую порцию и рацию деньгами, и вдесятеро больше, чего они стоят. Отважные же комиссары, поставившие тогда участки свои натурой, должны выдержать странное испытания фуража на самих себе. Т.е. все начальники, даже и рядовые, по переменкам порют комиссара в нос и губы сеном и овсом, говоря, что «он или крупен, или мелок, либо худого урожая, и что много от того претерпит интерес Государев», за тем все кончится приношением и пожертвованием. Но комиссар, возвращающийся от отдачи натурой, всегда уже приметен по разбитым губам и огромному носу, и от сего многие казаки потеряли имение свое, откупаясь от комиссаров.

Гетман Скоропадский, ища облегчение в возложенных тягостях народу малороссийскому, и без того разоренному до крайности войной, язвой и сараной, подарил князю Меншикову свою урядовую гетманскую, Почепскую волость, с городом Почепом, и просил его о ходатайствовании у царя милости в пользу народную. Меншиков, получив от гетмана такой знатной подарок, увеличил его собственной своей властью вдесятеро, и под видом древнего уезда Почепского, присоединил к Почепской волости сотни: Мглинскую, Бакланскую и части сотен Стародубской и Погарской, заняв все-то своим ограничением и проведенной притом чрез иностранцев всемогущей астролябией, которой до того во всей Руси не бывало и, пред которой, все было безмолвно, почитая направление и действие магнита божественным или магическим произведением. Вошедшие в то ограничение владельцы, чиновники и казаки, с их крестьянами или посполитами, причислены к Почепу и обложены всеми повинностями посполитства тамошнего, считая всю Почепщину тогдашнюю удельным княжеством Меншиковым; а расставленные во многих местах гербы княжеские с титулом его, оканчивающимся, обыкновенно, сими словами: «И прочая, и прочая, и прочая», заставляли всех думать, что древние пагубные деления Руси на княжества опять отрыгнулись. Между тем попавшиеся в сие химическое княжество владельцы и чиновники жалованы были по волости бургомистрами городскими и войтами сельскими, и долго сносили иго сие, как оглушенные или обмороченные. Гетман увидев, что подарок его Меншикову послужил только к порабощению и разорению многих людей и даже благородных. Делал к государю о том свои представления, и по ним, говорят, государь Меншикова штрафовал. Но сие еще больше раздражило Меншикова и сделало его непримиримым врагом гетману и всей вообще Малороссии, которая впоследствии выпила от злобы любимца сего самую горестную чашу мщения; а любовь к нему царская зародилась еще во время его пирожничества и от обыкновенных угождений слабостям человеческим. Но были они необыкновенными в обладании царем и его склонностями так, что сей государь, при всей доброте своей души, слепо повиновался Меншикову, угождал коварным его намерениям. Первым сигналом мщения Меншикова было посещение его всей Почепщины, а оттоль резиденции гетманской, города Глухова. Где, хотя и деланы ему от гетмана всевозможные встречи, торжества и угощения. Однако велел он при себе поставить на площади Глуховской каменный столб, и на нем воткнуть пять железных спиц, по числу голов, гетманской и генеральных старшин. Гетман не преминул опять жаловаться государю за такую тяжкую ему обиду и самое презрительное поношение, и государь, говорят, опять штрафовал за то Меншикова, но тем более умножил злобу его и поиски над гетманом и Малороссией. Всеобщее мщение произведено, малороссиянам, от Меншикова посылкой многочисленных войск их, при таком же числе чиновников, на выдуманные им каналы и линии около Ладоги, Сулака и Астрахани. Где от тяжелых работ каторжных, а паче от жестокости климатов тамошних и крайне худого содержания, великие тысячи их сгнили и перемерли, а при повторении сих посылок и работ, чрез несколько лет погибли и переведены все их устроенные войска. Поступившие же на их места молодые казаки оставлены без всякого устройства и повержены в таковое же презрение и употребление, удаленное почти от должностей воинских. Владельцы малороссийские, или знатные помещики тамошние восприняли участок мщения Меншикова отбором многих у них деревень и других недвижимых имений. Предлогом тому было жительство в их деревнях и на их землях великороссийских беглых крестьян, помещичьих и коронных, которые переселились сюда еще в период польского владения Малороссией. А бегали они из прежних своих жительств, якобы по причине на них гонений за веру некую, старую христианскую, о которой в Малороссии слуху не было, а только известно в ней, что в начале ХII-го века один бродяга армянской ереси, Мартын Мних, рассевал бредни свои под видом греческого иеромонаха, в северной и восточной части Великороссии, и многих заразил там своим заблуждением. Но когда приволокся он с таким умыслом на границу малороссийскую, то в селе Рублевке, в окрестности города Опошни, взят под ареста и отправлен в Киев, где сужден он митрополитом и всем духовным собором тамошним, и по приговору его, опробованному и утвержденному Константинопольским Патриархом, которому тогда Малороссийское духовенство подчинено было, сожжен публично со всеми сочинениями своими, исполненными самых вздорных бредней. Отобранные у помещиков деревни названы описными государевыми слободами и изъяты от подчиненности малороссийских правительств, а подчинены особенной волостной конторе, учрежденной в слободе Климовой, под начальством отставных офицеров, и названа она конторой описных малороссийских раскольничьих слобод. Название раскольников приписываемо было всему крестьянству, в ведомстве той конторы бывшему. А названы они раскольниками потому, что многочисленные акты их или разнообразные толки не подходят ни к какой секте христианской и ниже к деистической. По сути, один бред мужичий, взятый из самого грубого язычества и умноженный безумным суеверием. Он состоит в выборе ручных перстов, которыми б сильней креститься, и в разборе образов Угодничьих и Крестов Христовых, и который образ от других старее, богатее и безобразнее, тот у них и достойнейший к почитанию. Крест, имеющий больше концов, есть предпочтительнее тех, которые о четырех концах, и сих иные считают печатью Антихристовой. Равно и о книгах христианских тоже бредят, что, которая из них старее и меньше вразумительна, та и священнее, и в таких разборах весь их догмат состоит. О существ же самой религии и законе Христианском и понятия они не имеют, а готовы спорить за все с наилучшими богословами до бешенства, и скорее пойдут на все мучения, чем признаются в том, чего не понимают. Раскольники сии умножились в России по мере их преследования, а разбегались из нее также по мере сих преследований. Они наполнили выходцами своими всю Польшу, Пруссию, Молдавию и Бессарабию; но пострадали за них одни помещики малороссийские, да и то мирские. А монастыри, ублажившие Меншикова, удержали их навсегда в своем крестьянстве, и лишились их уже при всеобщей своей руине.

Гетман Скоропадский чрез весь 1715 год стоял со знатным корпусом войск своих за Днепром, около Киева, и примечал за движением польских вельмож, их урядников и жолнерства, кои делили тогда между собою прежде бывшие Малороссийские Заднепрские полки, недавно им от царя уступленные. Уступка сия, натурально, сделана для Речи Посполитой, т.е. в пользу всей нации польской; но вельможи, пользуясь тогдашним безначалием или междуцарствием, на первом, бывшем у них Сейме, задобрив примаса и управляющих Сеймом чиновников, а раду их, составленную, обыкновенно, из мелкой и убогой шляхты, одарив жупанами и удовольствовав пирушками, разделили полки оные врознь, между собой и утвердили дележ, сей Сеймовым определением, под предлогом, что они прежнее число войска казацкого сами выставлять будут для Речи Посполитой, владея ими без посредства национальных чиновников. И так овладевши теми полками и от времени до времени раздробляя их по своим фамилиям, поработили, наконец, сих казаков в свое крестьянство, и полки Заднепрские, таким образом, уничтожены; а только имели помощники тамошние по несколько казаков для своих прислуг партикулярных, под именем служивого холопства. Чиновники и знатнейшие казаки полков Заднепрских по именному Царскому указу 1711 года, сентября 23 дня, к полковникам: белоцерковскому Антонию Танскому и всем другим состоявшимся, оставив в Заднеприи недвижимые свои имения, перешли на сию сторону Днепра и разместились в Малороссии и Слободских полках. Переход сей продолжался и в сем году под прикрытием корпуса гетманского.

Полки малороссийские, продолжая работы линий и каналов, разделены были на большие команды или корпуса и состояли, при Царицыне, под командой хорунжего генерального Ивана Сулимы, и инженера, прозванием Перра, где делали линии от Орд Кубанских и рыли канал для соединения рек Дона и Волги. При Ладожском же озере командовали ими, с переменой по годам: наказной гетман полковник черниговский Павел Полуботок, лубенский полковник Андрей Маркович, наказной гетман полковник полтавский Иван Черныш. Они осушали непроходимые болота и рыли каналы для прохода водных судов в Санкт-Петербург, город, ново построенный государем на свое имя в самых Северных болотах, при устье реки Невы, который создан весь почти на сваях и насыпях и был могилой многочисленного народа, погибшего от мокрот, тягости и стужи. Да от стороны персидских и горских границ начальствовали при реке Сулак, чрез три года, полковники: гадяцкий Гаврило Милорадович и лубенский Маркович, и при них делана крепость Святого Креста с другими пограничными укреплениями, и высыпаны плотины со многими каналами и насыпями.

По возвращении в 1718 году государя из чужих краев, в которых вояжировал он около 2-х лет и был притом во Франции и столичном ее городе, Париже. Гетман Скоропадский, со старшиной генеральным и полковниками, отправился к нему в Москву с поздравлением его со счастливым возвращением из так отдаленного путешествия и с донесением обо всем, в отсутствие его происходившем внутри нации и на границах. Государь принял гетмана и старшину его очень благосклонно, возил их с собой в новый город, С.-Петербург, и там ласковыми приемами и такими ж угощениями довольно их осчастливил. Но они почитали крайним своим несчастьем присутствие их при необыкновенном суде, бывшем тогда над царевичем Алексеем Петровичем, которым сей царевич, осужден на смерть и 26 июня²⁰⁰ скончался. В вину царевичу приписывали выезд его из России в Цесарию без ведома и позволения отца его и государя; а выезд тот им учинен, якобы для избежания обязательств на отречение свое от царства Русского и чтобы за тем удалиться в монастырь и постричься в монахи. Причина удаления царевича от наследства и престола, хотя есть тайна непроницаемая, но, судя по наружности и по семейному состоянию фамилии царской, заключили многие, что царевич огорчил тогда отца своего, вступаясь за родную свою мать, сосланную в монастырь. И что, по тому, предоставлял царь наследие свое другим своим детям, от второго супружества бывшим. Как бы ни было, но гетман и старшины его отреклись от приговора царевича на смерть. И когда у них отобрано о сем мнение, то объявили с твердостью, что «судить сына с отцом и своим государем они ни какой власти не имеют, да и никто из сограждан в таком важном деле беспристрастным судьей быть не может».

Государь, учреждая в том году разные коллегии, учредил притом Духовный правительствующий синод на место прежде бывшего Патриаршего правления, которое, вместе с сим патриархом, тогда упразднено, и для сего сочинены многие уставы и Духовный Регламент. А к выслушиванию сего последнего и дачи на него согласия с подписками, звано в С.-Петербург Малороссийское первейшее духовенство. Митрополит Киевский Иоасаф Кроковский, получив о том повеление, держал первее у себя духовный Собор по поводу предметов оных. И как притом пронесся слух, обыкновенный при всех новостях, об отборе у духовенства недвижимых имений, и что они останутся, иные на жалованье, а другие на доброхотном подаянии. То митрополит приговорил своим Собором не соглашаться на таковые постановления и на них не подписываться, а объявить в общем собрании Российского духовенства, что они отъинуду имеют свои имения, а не от правительств Российских. И что дар и надача тех имений на храмы христианские и на их служителей учинены от таких особ и властей, кои на то имели право и свободу, законами утвержденную; а законы оные подтверждены договорными статьями, с царем Алексеем Михайловичем и царством Российским заключенными от их нации. Но когда проезжал митрополит Кроковский с епископами и прочим духовенством своим в С.-Петербург, то, по подозрениям о Соборном его приговоре, донесенным от чернеца Свинского монастыря Иринея, взят он в городе Твери под стражу и заперт в тамошний монастырь, где скоро умер. Первенство же над духовенством имел епископ Переяславский Кирилл Шумлянский, который с тем духовенством все, от них требованное, подписал без всякого сопротивления. Воротившееся из Петербурга духовенство, а паче первенствующий между архимандритами, Киево-Печерский архимандрит Иоаким Сенютович, поражены были страшным приключением, сочтенным ими за верный прогностике на перемену в монашестве. А то был необыкновенный пожар в Киево-Печерском монастыре, случившийся, от недосмотра наместника, в отсутствии архимандрита, который весь почти монастырь обратил в пепел и развалины, при других драгоценностях церковных и монастырских, целыми веками собранных. Неоцененной потерей считалась самая первая в России, многочисленная и наидревнейшая библиотека, собранная и умноженная великим князем Киевским Ярославом Владимировичем и сбереженная в пещерах от всех прежде бывших, неприятельских нашествий и руин, поныне, к стыду содержателей ее и к крайнему сожаление просвещенных соотечественников, среди благоденствия и тишины, пламенем поглощенная. В ней содержались великие тысячи книг рукописных и разных драгоценных манускриптов, писанных на разных языках. И многие между ними на такие, которые и ученым тогдашним мужам не были ведомы. А особливо все записки и документы, до истории правления славянских племен и царств и до их законов и устройств касающиеся. Государь, при печальном известии о такой важной потере, не мог удержаться от слез, но она была невозвратна.

Продолжавшаяся со Швецией так долговременная война, наконец, в августе, 1721 года, кончилась миром, и трактат мирных условий с обеих сторон подписан в Ништадте, при границе шведской. По нему получила Россия многие провинции от шведов, завоеванных ею, при Балтийском море и Финском заливе, Ливонских земель. Трактат оный напечатан и публикован во всей России с обыкновенными торжествами, а главное торжество совершилось в городе Москве, причем от Сената и Синода именем всего народа приписан и поднесен царю титул: « Петр Великий, Император Всероссийский и Отец Отечества». Гетман в исходе сего года отправился с генеральным старшиной, со многими полковниками и бунчуковыми товарищами в Москву, с поздравлением государя своего с главным миром и восприятием Императорского титула. Причем учинена гетманом и всей старшиной его, совместно со всеми боярами и чиновниками великороссийскими, присяга на содержание устава, так названного: «О правде воли Монаршей», т.е. что Его Величество, кого восхочет определить по себе наследником скипетра Российского, имеет совершенную в том свободу, о чем и во всей России была генеральная присяга, равно учинена оная тогда же и в полках малороссийских. Но молва народная, преследующая, обыкновенно, все новизны, не оставила и ее без своего суждения, и она отнеслась в пользу наследства, а не выбора, и доказывала врожденную склонность к своим монархам.

Гетман Скоропадский, с чиновниками своими, возвращаясь в 1722 году из Москвы в Малороссию, получил, чрез министра Петра Андреевича Толстого, новый от императора именной указ, бывший для него громовым ударом. В нем повелел император быть в Малороссии коллегии, под председательством бригадира Степана Вельяминова и десяти при нем офицерам гарнизонным, сменяющимся погодно. Должность им предписана, учредить и взимать сборы, денежные и хлебные, со всех жителей малороссийских и со всего их стяжаний, не обходя ничего и никого. А в коллегии вершить дела по апелляциям от всех правительств малороссийских, к ним на ревизию входящие, каковы в тех правительствах решены были на основании Малороссийских прав, в Статуте начертанных, который сличали бы они после со своим Статутом, в присутствии их бывшим, и тем одним дела свои кончали. Гетман прибыв в Глухов того года, июня 3-го дня, умер и погребен в Гамалиевском каменном монастыре, при реке Шостке, гетманшей Настасьей Марковичевой построенном. По смерти его зараз коллегия учреждена прибывшим для того бригадиром Вельяминовым и гарнизонными офицерами, между которыми вмешались генеральные старшины и полковник черниговский Павел Полуботок, назначенный указом Сенатским к правлению должности гетманской. Вслед засим, учреждены сборы со всех жительству произрастаний, скотоводства, пасек и промышленности, не уважив притом ни каких состояний и привилегий.

Император в том же году предпринял путь реками, впадающими в Волгу, к городу Астрахани. Армия его следовала туда сухим путем, в которой малороссийских казаков находилось 12 000, под командой наказного гетмана, полковника миргородского Данила Апостола и полковника прилуцкого, Игната Галагана, и киевского, Антона Танского. От Астрахани сделан поход всей армией к границам персидским, и армия, проходя жилища горских и каракалпацких татар к реке Терек, покорила многих из их владельцев, а достигнув персидских границ, овладела тамошним городом Дербентом, почитавшимся за ключ Персии, с сей стороны. Поход сей, в рассуждении военных действий с азиатскими народами, ни мало не отяготил войск российских, и все им уступало и покорялось при первых перестрелках и сражениях. Но в рассуждении положения земли тамошней, ее гор и утесов, а паче по причине жаркого и сухого климата, был он для народа здешнего, крайне несносен и губителен, и войска возвращались оттоль в самом жалостном состоянии. Без лошадей и провианта, вид иссохший и близкий к египетским мумиям, а знатная часть их померла и растеряна в скалах и пропастях горских. Сверх сих, возвращающихся из Персии войск, в начале 1723 года командировано еще 12 000 малороссийских казаков на Коломак, в команду фельдмаршала Михаила Михайловича Голицына, при всех своих начальниках, где они пробыли до успокоения границ от Персии и Крыма, которые тогда тревожились.

В отсутствие императора генеральные малороссийские старшины, с правителем Полуботком, сделали представление в Сенат о неумеренных налогах и податях, установленных бригадиром Вельяминовым, на всех чинов и казаков малороссийских, без уважения их состояний и привилегий, и вопреки самим договорным статьям с гетманом Богданом Хмельницким заключенных. Сенат по тому представлению, насланным в коллегию указом, освободил было всех старшин и казаков от всех податей, уважая их службу, на своем коште и в собственном вооружении производимую, которые несравненно более стоят, чем те подати. Но государь, возвратившись из Дербентского похода, по доносу Вельяминова, опять велел подати оные взыскивать, не обходя никого и не уважая ничего, а просивших о том старшин генеральных и Полуботка, сыскать к ответу, в Петербург, чрез нарочного курьера. Почему они, в июне месяце 1723 года, туда от коллегии выправлены, а именно: полковник Полуботок, судья генеральный Чорныш, писарь генеральный Семен Савич и бунчуковые товарищи: Иван Корецкий из Стародуба, Карпика из Переяславля, Гребенка из Гадяча, да при них канцеляристы войсковые: Володьковский, Ханенко и Рамонович. Чиновники оные, прибыв в Петербург и представ пред государем своим, просили его наиубедительнейше, стоя на коленях, о пощаде отечества своего, угнетенного до крайности налогами и всех родов притеснениями. Производимыми бригадиром Вельяминовым и его коллежскими чинами, и просили еще о восстановлении прав их и привилегий, договорными статьями и мирными Царскими грамотами подтвержденных, и чтобы по ним позволено было им избрать себе гетмана вольными голосами. Государь, по внушению прежнего и единственного гонителя Малороссийского Меншикова, всегда преследовавшего малороссиян с крайней злобой и мщением, назвав их изменниками и вероломцами, повелел истязать их и судить Тайной канцелярии, а квартиру их, бывшую на Троицкой пристани, подле кофейного дому, обнять крепкой стражей. Тайная сия канцелярия, не сходствовала ни с какими гражданскими и духовными судилищами и их нравами и обрядами, а была она единственной в своем роде и во всем мире, и только подобна несколько Священной Римской инквизиции. В ней не принимались доказательства и оправдания, ни письменные, ни свидетельские, ни совестные, т.е. под присягой; но испытывали и взыскивали, в ней собственного признания в возводимых винах, или подозрениях. Не признающий себя виновным должен вытерпеть то пыткой чрез три приема или перемены и разными орудиями и, наконец, огненными, т.е. раскаленной железной шиной и зажженной серой. Таким образом, когда писарь генеральный Савич, в оной Тайной канцелярии, вопрошаем, был самим государем: «Знает ли он о злом умысле товарищей его и соотечественников, кои душили баранов?», а он отвечал на сие с обыкновенной тогдашней Малороссии вежливостью: «Не скажу Ващеци!» то за сие изречение, за сию вежливость, встречен был, на первый случай, хорошею пощечиной, а дальше приговорен к пытке. По счастью Савича, ожидавший здесь очереди своей, канцелярист Володьковский объявил государю, что речение Савича: «Не скажу Ващеци!» не значит упрямство или умышленное запирательство, а значит оно то, что по вежливости говорится иными: «Не могу доложить Вашему Величеству», или простосердечно говорят: «Не знаю». Государь, хотя уважил объяснение Володьковского и приостановил пытку Савича, но посылал в Малороссию нарочного чиновника справиться, подлинно ли речение оное употребительно в Малороссии, и посылка сия стоила казне 70 рублей, кои с Савича и взысканы; а он, между тем, просидел до возвращения посланца в тяжкой неволе. Проведшая, Тайная канцелярия, в изысканиях своих более 4-х месяцев, 10-го числа ноября, осудила чиновников малороссийских на вечное заточение и лишение имений их в пользу государя и его казны. И когда объявили им учиненный ею о том приговор, то полковник Полуботок присутствующему при сем, государю императору сказал: «Вижу, Государь, и понимаю, из какого источника почерпнул ты злость тую, которая не сродни сердцу твоему, и неприлична характеру помазанника Божия. Правота и кротость, суд и милость, суть единственное достояние всех монархов мира сего, и законы, управляющие всем вообще человечеством и охраняющие его от зол, есть точное зерцало царям и владыкам на их должность и поведение, и они первые блюстители и хранители им быть должны. Откуда же происходит, что Ты, о Государь! поставляя себя выше законов, терзаешь нас единой властию своей и повергаешь в вечное заключение, присвоив, в казну собственное имение наше? Вина, на нас возводимая, есть одна должность наша, и должность священная, во всех народах так чтимая, а отнюдь не законопреступная и осуждению повинная. Мы просили и просим от лица народа своего о пощаде отечества нашего, неправедно гонимого и без жалости разоряемого, просим о восстановлении прав наших и преимуществ, торжественными договорами утвержденных, который и ты, государь, нисколько раз подтверждал. Народ наш, бывши единоплеменен и единоверен твоему народу, усилил его и возвеличил царство твое добровольным соединением своим в такое время, когда еще в нем все младенчествовало и выходило из хаоса смутных времен и почти из самого ничтожества. И сие одно недовлело бы ему погубить у вас мзды своей; но мы, с народом своим, не преставали, сверх того, знатно помогать вам всем во всех воинских ополчениях и приобретениях ваших, и, не говоря о Смоленщине и Польше, одна Шведская война доказывает беспримерное усердие наше к Тебе и России. Ибо всем известно, что мы одни, целую половину армии шведской, погубили в земле своей и в жилищах наших, не вдаваясь притом ни в какие льщения и искушения, и сделав Тебя в состоянии переселить удивительное мужество и отчаянную храбрость шведов; но за то приобрели себе одно поношение и озлобление и вместо благодарности и воздаяния, повержены в самое неключимое рабство, платить дань поносную и несносную, и заставлены рыть линии и каналы и осушать непроходимые болота, утучняя все то – телами наших мертвецов, падших целыми тысячами от тяжестей, голода и климатов. Все оные беды и скорби наши усовершенствованы, наконец, нынешним правлением нашим. Владычествующие над нами чиновники московские, незнающие прав и обычаев наших и почти безграмотные, знают только одно то, что они властны, делать нам все, не касаясь одних душ, наших. И так, были мы окружены со всех сторон гонениями и напастями, к кому иному прибегать должны с воплями своими, как не к тебе, Августейший Монарх? Ты покровитель наш и споручитель за благоденствие наше. Но злоба любимица твоего, непримиримого врага нашего и местника, совратила тебя с пути истины и мерзит царствование твое. Повергать народы в рабство и владеть рабами и невольниками есть дело азиатского тирана, а не христианского монарха, который должен славиться и действительно быть верховным отцом народов. И знаю, что нас ждут оковы и мрачные темницы, где уморят нас голодом и притеснением, по обычаю московскому; но, пока еще жив, говорю тебе истину, о Государь! что воздаси Ты непременно отчет пред Царем всех Царей, Всемогущим Богом, за погибель нашу и всего народа».

Государь, выслушав терпеливо речь Полуботкова, не сделал, однако, ни какого ему и товарищам его снисхождения, но повлекли их тотчас в новую Петропавловскую крепость и там перековали и заключили их в темницы. Имение, при них бывшее, до последней вещицы, отобрано от них и роздано в дар разным чиновникам и стражам темничным. А иное переведено на деньги и причислено в казну Государеву. Равно и малороссийские их имения, движимый и недвижимый, да и самые жилые дома, по указу Государеву, конфискованы коллегией на государя. Семейства узников изгнаны из них и скитались по разным чужим домам, питаясь с подаяния милостыни, на ряду нищих. В след за сими узниками сысканы из Малороссии оставшиеся в ней чинами коллегии: асаул генеральный Василий Жураковский, бунчужный генеральный Яков Лизогуб, полковники: миргородский Апостол и гадяцкий Милорадович, кои также окованы и посажены в темницы в Петербург, имения же их все до последнего конфискованы и забраны на государя. А еще вслед за тем забраны со всех полков малороссийских правившие полками и сотнями и посажены в тюрьмы при коллегии в Глухове, а имения их, по одному и тому же плану, отобраны на государя и причислены в его казну. И так, в сии три приема поражены были все первенцы правительств Малороссийских, а на их места определены чиновники Великороссийские, и между ими полковники: в Стародуб – Леонтий Кокошкин, в Чернигов – Михайло Богданов и в Нежин – Петр Толстой. Вина связней сих объявлена была от государя именным его указом, в Малороссии публикованным, что, «По недоброжелательству их к нему, Государю и царству, его не только не развели они, но худо сберегли, тех овец и баранов, кои он выписал «дорогой ценой» из Шлезии и раздал было на содержание и прокормление в Малороссии, где они пропадали не по болезням своим, а от не усердия и злых замыслов чиновников, которые мыслили только о Сеймах своих и вредных выборах». Заключенные таким образом чиновники томились в темницах своих более года, и от обыкновенного в них притеснения, а паче от сырости крепостных строений, в 1724 году померли в них в оковах, полковники: Полуботок и Карлика, писарь Савич, и канцелярист Володьковский, а прочие прогнили и перекалечились.

О смерти Полуботка предание оставило сию достопамятность, что когда, был он болен, почувствовал кончину свою и просил у тюремных приставов призвать к нему священника, а тюремщики о том дали знать государю, то государь приходил к нему проститься, и он сказал ему: «Я вражды к тебе никогда не имел и не имею, и с тем умираю, как христианин. Верю несомненно, что, за невинное страдание мое и моих ближних, будем судиться от общего и нелицемерного «Судьи нашего, Всемогущего Бога, и скоро пред Него оба предстанем, и Петр с Павлом там рассудятся». Государь действительно скоро после того, и именно, января 28-го, 1725 года, скончался.

Царствование по нему восприняла супруга его, императрица Екатерина I-я, коронованная от него в Москве 1724 года, мая в 7 день. Первое от нее повеление освободить узников малороссийских, оставшихся в живых, от их заключений и темниц, и возвратить им все имения и прежние чины и достоинства, предав ничтожеству и забвению все возводимые на них приметы и подозрения. О которых она совершенно знала, что они суть дело злобы и коварнейшей мести властолюбца Меншикова, владевшего государем своим и его склонностями почти обаятельно.

Начатые Петром I-м, покойным императором, походы в Персию, беспрерывно продолжались и в 1725 годе. В апреле месяце командировано из Малороссии 20 000 казаков и несколько сот бывших гетманских гвардейцев, а с ними и всех наличных бунчуковых и войсковых товарищей, под командой генерального старшины Лизогуба и полковников: Кандыба и Горленко, да обозного полкового Михаила Ограновича, которые, пополнив прежние, командированный туда, свои войска, пробыли в Персидском походе, в Гилянской провинции, что за городом Дербентом, до 5 лет. От другого похода туда же, продолжавшегося к границам персидским и называвшегося Сулацким, на сей раз малороссийские войска увольнены. Но увольнение сие сделалось достопамятным, и указ из Правительствующего сената был о том в своем роде единственный и до него небывалый. В нем предписано выслать в поход 10 000 казаков или искупиться от того платой в казну по несколько рублей с казака. Старшины генеральные и чиновники, в поход наряженные, имели о сем предмете продолжительный совет и соглашались собрать в казну, с каждого казака, иные по два, а другие по три рубля. Но казаки со своими старшинами, в непременном штате с ними служащими, протестовали против соглашения главных чиновников своих. Доказывая им, что они почитают за стыд и крайнее поношение искуплять себя деньгами от службы воинской, на которую посвящают они жизнь свою, а не деньги, и когда поход оный есть правильный и состоянию их приличный, то они готовы идти в него; если же оный иной, чем правильный и состоянию их приличный, то за что же им платить деньги таким постыдным образом и в противность их договорных статей и всех привилегий, в которых ни слова не сказано об искуплениях, приличных одним пленникам и невольникам, а не свободному народу, избравшему единость свою с россиянами добровольным образом и по единоверству, а отнюдь не для даней и сдирства? Старшины генеральные, не могли в таком критическом положение своем иного придумать, как только отнестись о том в Сенат. Сделали от себя в него представление и получили в резолюцию, в 1726 году, указ, чтобы «казаков в Сулацкий поход не высылать, а взыскать за него с каждого казака денег по 4 рубля», кои и взысканы с насилием, а всего 40 000 рублей.

Императрица Екатерина I-я, в 1727 году, мая 6-го, дня, умерла, и того же числа взошел на императорский престол внук Петра I-го, государь Петр Алексеевич, сего имени Второй. Правление его началось деяниями, прямо царскими. Он, восстановил народам права их и достояния, властолюбием и притворствами поврежденные, подтвердил Малороссии все с ней договоры и прежние ее привилегии. И на основании оных, зараз уничтожил Малороссийскую коллегию, и членов ее великороссийских распустил по их жилищам, а малороссийских оставил присутствовать в Генеральной канцелярии и в Генеральном суде, которые тогда же восстановлены. Все налоги и сборы, коллегией установленные, отрешил, а повелел собирать подати в скарб малороссийский, на надобности национальные, по прежним тамошним заведениям. Обладавшего правлением государственным и часто его потрясавшего, генералиссимуса, князя Меншикова, беспрестанно сплетавшего козни свои для чинов и народа, того же года, сентября 18-го дня, повелел государь арестовать со всем домом его и сослать в вечную ссылку, в Сибирский город Березов, имения же конфисковать и причислить в казенное ведомство. Поражение Меншикова последовало в то время, когда он льстил себя быть близким родственником императору, прямуя ему в супружество дочь свою Марию и догадываться можно с довольной вероятностью, что при других беззакониях Меншикова, обнаружились происки его на жизнь отца императорского, царевича Алексея Петровича, по причинам, так слабым, нагло умерщвленного. И так, помянута была пред престолом Всевышнего кровь многих мертвецов, неповинно пролитая на Руси, и излей Бог чашу гнева своего на главу убийцы и на дом его.

Государь император, продолжая благодетельствовать малороссиянам, в исходе того же, 1727, года, прислал в Малороссию министра своего, Федора Васильевича Наумова с грамотой, повелевающей чинам и войску открыть элекцию на выбор гетмана и избрать его вольными голосами по правам своим и привилегиям. По сему, собравшись в Глухове, все чины и реестровые казаки малороссийские, и все архиереи и знатное духовенство здешнее, открыли элекцию выбора, и сие происходило таким образом: В первый день, поутру дан был сигнал из 4-й пушки, на батареях городских расставленных, и по нему начался сбор чинов и войска в соборную церковь, при которой устроен был обширный амфитеатр. От стороны правительства внесены были в триумф клейноды национальные, провождаемые многочисленным конным и пешим конвоем и разложены оные на амфитеатре по приготовленным для того столам. Министр императорский предшествовал клейнодам с Императорской грамотой и положил ее на амфитеатре при своем секретере. За тем в церкви началась литургия божественная, отправляемая всем духовенством соборне. По окончании оной началось пение молебна и сделан притом вторичный выстрел из 41 пушки. После молебна приступили все чины и казаки к амфитеатру и им прочтена генеральным писарем Императорская грамота, которая, по прочтении, салютована была от войска беглым огнем, а из батарей городских пушечными выстрелами. За тем объявлено от министра чинам и войску, соглашаться о голосах выбора и приготовить их к третьему дню. Между тем открыты и продолжались пированья, и в первый день дан бал министром от имени императора, во второй сделан оный от нации, и на них были приглашены чины и знатное духовенство, а войскам отпущены достаточные напитки и разные жареные кушанья. В третий день, поутру 1-го октября сделан сигнал из пушек и началось шествие к церкви и амфитеатру по примеру первого дня. Когда все в нем установилось в порядок, то повторена от министра краткой речью воля монаршая, на которую все единогласно объявили, что они избирают гетманом полковника миргородского Данила Апостола, и избирают на все прежняя права их и преимущества. После сего начались подписки на выбор от чинов, духовенства и войска, а в церкви отправлялась литургия, наконец, молебен с пальбой, при котором учинена присяга от нового гетмана на верность государю и отечеству и вручены ему от министра клейноды войсковые, на амфитеатре бывшие, т.е. булава, знамя бунчук и печать национальная. Кончилось все это поздравлениями и всеобщим пированьем на счет гетмана с продолжительной пальбой из пушек и ружей.

Гетман Апостол, по устроение уряда своего, отправился зараз с первейшими чиновниками в Москву, с приношением благодарности своей и от всей нации государю императору за его великие милости, так справедливо и отечески оказанные. Государь принял гетмана и чинов его в полной мере монарших благоволений и повелел ему дожидаться Высочайшей коронации и присутствовать при ней, которая, со всеми великолепными торжествами, совершена в феврале месяце, 1728 года. Между частными монаршими милостями, для всех верноподданных излиянными, получил гетман для народа и правительства Малороссийского решительные статьи, им подписанные и государем 22-го августа конфирмованные. В которые, как прежние договорные статьи гетмана Богдана Хмельницкого, во всем их пространстве подтверждены, так и вновь расширенные и изъясненные пункты утверждены. Между коими был один и о переводе прав с польского на русский язык, что значило как бы контрмарш; ибо известно, что права оные переведены прежде с русского на польский язык, яко древние славянские, в Литве заодно с письмом русским принятые. Гетман возвратился в Глухов с теми статьями и с подтвердительной грамотой на его гетманство, обогащенный притом знатными подарками царскими. На основании старых и новых прав и постановлений Малороссийских, в 1729 году было в Малороссии великое производство чинов, от коронного утверждения зависящих. Они были избраны чинами и войском вольными голосами, и сих выбранных было по три кандидата на каждую должность, а государь утверждал и определял к должностям по одному из трех. Таким образом, произведены, из бунчужных в обозные генеральные – Яков Лизогуб, из полковников в судьи генеральные – Кандыба, из сотников также в судьи – Михайло Забило, из дозорцев гадяцких в писари генеральные – Михайло Турковский, из полковников в подскарбии – Андрей Маркович, из сотников в есаулы генеральные – Иван Мамуйлович и Федор Лисенко, из бунчуковых товарищей в хорунжие – Яким Горленко, да Иван Владиславич Борозна в бунчужные генеральные, а Григорий Гребенка в полковники гадяцкие. И всем оным старшинам генеральным определены ранговые деревни от 200 до 400 дворов из посполитого народа, бывшего до того в управлении Ратуши и Скарбовой Канцелярии, кои уже навсегда остались ранговыми деревнями и переходили во владение того, кто был в означенных должностях. Также и другим войсковым²⁰¹, чиновникам, в полках служащим, розданы ранговые деревни и прочие имения, кои их до того не имели, и содержа же чиновничества возвращалось в первобытное состояние, как за королей Ягеллонов устроено было.

Блаженство Малороссии, недолго продолжалось; после долголетних гонений ее угнетавших, просеявший луч утешения и надежд скоро затмился и померк. Благодетельствовавший народу, юный государь император Петр II-й, 25 января²⁰², 1730 года, скончался от оспы, и произвел в народе сетование и скорбь чрезвычайные. Молва народная, быстрее всех Меркуриев и Гениев пронесшая общее несчастье, раздавалась от предела России до концов ее, и наполняла обиталища народные томным унынием. Жалость общая усугублялась от того, что в сем монархе кончилась мужеская линия избранных царей Российских из благословенного дома Романовых. Вельможи российские и бывшие тогда в Москве, гетман Апостол, по тайным советам и соглашениям, избрали и пригласили на царство, чрез депутацию свою, племянницу Петра I-го, вдовствующую герцогиню Курляндскую, Анну Ивановну, которая и приняла престол империи Всероссийской того года, февраля 20-го дня, и ей учинена во всей России торжественная присяга от дворянства, гражданства и войска. Затем, в 28 день апреля, того же года, коронована она императрицей по уставам, Церковному и Гражданскому.

Возвращавшийся из Палестины, игумен Московского монастыря и иеромонах Суханов, путешествовавший туда, для поклонения в Иерусалим Гробу Господню и другими святым местам, посетили в сем же 1730 году Киев, где принимали его во всех монастырях с отличными почестями, а проживал он более в монастырях Печерском и Софийском. Поворотившись Суханов из Киева в Москву, изданным от себя путником, порицал многие замеченный им в Палестине и во всей Греции излишества в обрядах и служениях церковных и неблагочиние в обителях монастырских, якобы далече отстоящих от благочиний Русских и всех старых преданий и обрядов благочестивых христианских. А на Малороссийское духовенство особо доносил Святейшему Синоду, что оно совсем исказило веру старую Русскую и заразилось треклятою Латинщиной Римской, и что оно без угрызения совести крестит младенцев, не погружая, а обливая их водой, и не оплевывая притом всеми клиром сатаны и всех дел его. А в церквах, де, Малороссийских во время великого поста отправляются пять раз по пятницами Страсти Христовы, с полным трезвоном и Евангельским чтением, напевая по нотам римским или итальянским с приступкой от певцов старших, как бы на игрище. И что, наконец, все архиереи и архимандриты Малороссийские, да и сам митрополит тамошний, имеют на митрах своих кресты, уподобительные тем, каковы есть на коронах царей русских, и к ним они подбираются без ужаса и содрогания. Синод Святейший, приняв донос Суханова во всей важности, требовали от митрополита Киевского, Варлаама Ванатовича, строжайшего ответа и объяснения на все пункты доноса. И сей митрополит отвечал Синоду, что запросы Суханова есть самый бред мужичий, истязаний и прений, Богословских нестоящие, и есть они порождение бестолкового Мартына Мниха Армянского, в Великороссии нелепые толки свои и расколы посеявшего, а в Киеве за то осужденного и всенародно сожженного. А что касается до обрядов и правил церкви Малороссийской и ее духовенства, то суть они неизменны и неповреждены от самых времен введения сюда религии христианской греческого исповедания. Первее чрез Апостола Христова, Андрея, потом чрез княгиню Ольгу и князя Владимира киевского, и они во всем согласны и по днесь, со всеми иераршествами и народами греческого исповедания, кроме последователей Сухановых, кои сами не ведают, что творят. По сему ответу митрополит Ванатович тотчас сыскан в Петербурге, признан от Синода еретиком и возмутителем Церкви Российской, и лишенный всех достоинств и самого сана, сослан в вечную ссылку простым монахом, а на его место прислан в Киев митрополитом Рафаил Заборовский.

Гетман Апостол в 1731 году, по именному указу сыскан в Москву и там пожалован императрицей, кавалером Александра Невского. Тогда же повелено ему сделать малороссийскими казаками земляную линию многими крепостями и редутами, от реки Днепра до реки Донца, для защиты той стороны от крымских татарских набегов. Линия сия работала многие годы, а посылалось туда ежегодно по 20 000 казаков и по 10 000 из посполитых свободных, войсковых и владельческих, так названных, лопатников, над которыми погодно командовали наказными гетманами полковники: прилуцкий Игнат Гадаган, лубенский Петр Апостол, киевский Антон Танский, и многие другие чиновники. Работа сия похитила опять многие тысячи народа, безвременно погибшего от тяжестей, зноя и климата; но судя о неизмерном пространстве работ оных, судя по ширине и глубине рвов и каналов линейных, о сих валах и насыпях с премногими наугольниками, батареями и разных родов крепостями, названными по именам царственной фамилии и по городам великороссийским, и наконец, судя, что развернувши все сии сгибы в прямую линию, составят они ее около 1 000 верст, надобно заключить, что такая работа в иных странах была б почтена чудом произведения человеческого и ни мало не уступила бы удивлением изрытому Меридову озеру и всем каменным работам и насыпям Египетским, но здесь – только что считается она Украинской линией, и отобраны к ней многие Малороссийские земли, заселенные однодворцами и помещичьими крестьянами великороссийскими. Малороссийские же поселенцы от прежних и нынешних тяжестей и гонений удалившиеся многими тысячами из жилищ своих, зазваны и заселены помещиками великороссийскими на землях своих в Орловской, Курской, Воронежской и Тамбовской провинциях и даны им нарочитые льготы, с увольнением от рекрутства и других государственных повинностей. А напротив того, за прием в работу великороссийских крестьян, разорены премногие фамилии малороссийские платежом помещикам тем штрафных денег вдесятеро больше, нежели известная цена, положенная от сынов Израилевых. И поводом сдирства сего было то, что помещики оные завели, было промысел и подсылали нарочито крестьян своих в Малороссию. Которые, походив несколько в селениях здешних под видом заработков и сделав также несколько ночлегов и поденщины у зажиточных хозяев, возвращаются после того к своим помещикам и рассказывают им похождение свое. А сии представляют их в Воеводские канцелярии к допросам и берут от воевод сыщиков с инструкциями, наполненными многих указов, в Малороссии до того неизвестных, и силою оных берут от передержателей контрибуцию свою, а при случае не состояния их к платежу, грабят их скот и движимость, а самих запирают в тюрьмы.

Между тем, по кончине короля польского Августа II, в 1733 году открылись российским войскам походы в Польшу для возведения в короли польские сына королевского Августа III. И для преследования и изгнания из Польши прежнего творения шведского короля Станислава Лещинского, который вступил тогда в Польшу по призыву поляков, его партизантов, и завел с ними конфедерацию. Главным начальником над войсками великороссийскими был граф Лассий, а над малороссийскими обозный генеральный Яков Лизогуб. А когда по прошению императора немецкого Карла VI, командирован к нему в том же году к реке Рейну граф Лассий, с 16 полками в помощь против французов, с цесарем тогда воевавших. То прибыл на его место командиром князь Алексей Шаховской, и в помощь с корпусами генерал фельдмаршал граф фон Миних и полковник прилуцкий Галаган, и всех войск малороссийских в походе тогда было 20 000. Войска сии, преследуя везде по Польше собравшиеся партии Лещинского, имели с ними многие сражения и всегда их разбивали и разгоняли. Наконец, 30 июля, взяв приступом, знатный город Гданьск, выгнали из него самого Лещинского, там скрывавшегося, который бежал из города в рыбачьей лодке, и в таком убранстве сделал конец мятежам польским. Поражение во многих местах поляков и взятие их укреплений и запасов принесло много чести командиру малороссийскому Лизогубу, и его войскам, оказавшим отменное мужество и усердие. А полковник Галаган удивлял всех храбростью своей и предприимчивостью. Между другими его отличиями, до расторопности военной относящимися, оказал он одно в пределах Слуцких. Где выступивший против его войск сильный корпус конницы, рассыпал пред его фронтом на довольное расстояние миллионы железных гвоздей, нарочито сделанных с тяжелыми головками, которые, павши на землю, натурально, оборачивались острыми концами своими вверх. Галаган, сие заметив, повелел самой малой части своих войск маскироваться пред польским фронтом и гвоздями. А сам, со всем главным войском, обошел неприятеля скрытными местами, ударил по нему в тыл и принудил его, отступая назад, насунуться на гвозди, на которых, занозивши лошадей, не мог он бежать и был избит на голову.

Гетман Апостол в 1734 году, января 17, умер и погребен митрополитом Киевским Рафаилом, в городе Сорочинцах, в каменной церкви, гетманом сооруженной. Жене гетманской определено императрицей из казны малороссийской в пенсию по 3 000 рублей ежегодно. А для управления Малороссией в другой раз учреждена коллегия из трех чинов великороссийских и трех малороссийских, которым повелено указом присутствовать наравне, первым по правой, а последним, по левой стороне, под председательством генерал-поручика, сенатора и кавалера, князя Алексея Ивановича Шаховского; а по его смерти командовал Малороссией и ее коллегией генерал-поручик и кавалер Иван Федорович Баратынский, по смерти же его, заступил место его, генерал-поручик и кавалер Александр Иванович Румянцев. Командование генералов оных, по личным их, доброте и благородным характерам, хотя было кроткое, справедливое и для малороссиян утешительное. Но бывшая из членов их, отдельная Министерская канцелярия или, так названная, Тайная экспедиция, заставляла трепетать малороссиян самых отдаленнейших их жилищах и в своих домах. Она была точное исчадие великой оной Санкт-Петербургской Тайной канцелярии, и не переставала, от времени до времени, допрашивать, расспрашивать, мучить разными орудиями и наконец, пекти шиной попадавшихся ей несчастных людей. Дела ее и подвиги значили бы в нынешнее время бред горячки, или помешанных умов, а тогда они были самые важные, таинственные и прибыточные. В ней истязались и мучились люди, как бы в Римском чистилище, единственно по доносам и всех родов прицепкам и придиркам перехожих и квартировавших солдат, а паче из беглецов и других бродяг; а доносы состояли: о слове и деле государеве. И сие, слово и дело было для злодеев и бездельников как бы сигнал, или лозунг, либо талисман, на их злобу и мщение, и состояло оно из трех пунктов: касательно жизни, чести и благосостояния государевой особы и его фамилии. Каждый обыватель, хотя бы он был наичестнейший человек и дознанного поведения, подвергался мучительствам по доносу самого дознанного злодея и бездельника. Когда не подчивали кто солдата и всякого бродяги, когда не одарили его или, по неосторожности, озлобили чем такого, то уже горе тому! Бродяга тотчас идет к городскому или сельскому начальнику и кричит перед ним, что имеет на такого-то именно донести слово и дело государево: «Куй его и меня!» Начальство, не имея ничего о начальстве испытывать, но, оцепеневши от одного слова доносителя, оковывает в цепи оговоренного, равно и доносчика, отсылает их под крепчайшей стражей и видом самого ужасного секрета в Министерскую канцелярию; а там, не входя в исследование о состоянии доносителя и оговоренного, о причинах самого доноса, и может ли он быть справедлив, и, не входя даже в рассудок, мог ли оговоренный по расстоянию и способам жительства, сделать какое зло государю и его фамилии, которых он никогда не видал, и видеть не может, но, повинуясь слепо своей инструкции, определяют доносителя в пытку, и когда он в три разные ее приемы выдержит и утвердит донос свой, то уже оговоренный есть безответен и его мучат и умерщвляют непременно. Предание общее и достоверное повествует о самом месте, где была Министерская канцелярия, что «еже ли бы перстом руки Божеской изрыть частицу земли на месте оном, то ударила б из него фонтаном кровь человеческая, пролитая Министерской рукой».

Известно, что во всяком роде добра и зла, есть свои тонкости или ветви расширения их. Такое имело и таинственное оное, слово и дело государево. Сверх трех его пунктов, довольно угнетавших человечество и бывших великим для него бичом, прибавлены еще к ним поиски за честь и достоинство клейнодов и регалий государственных. И, не говоря о многих подробностях жертв изысканий тех, довольно сего доказательства истины, что один знатный помещик или владелец местечка Горска претерпел великие пакости и истязания за одного орла гербового, на печатях употребляемого. Переезжавший чрез местечко оное офицер армейский, по имени Якинф Чекатунов, не довольно утрактованный хозяином, увидел в доме его на одной печи горничной, по кахлям или изразцам печным, вымалеванного мастером орла. Тотчас арестовал командой своей хозяина сего, отослал в Министерскую канцелярию с доносом, что он жег на печах своих герб государственный, неведомо с каким умыслом. Министерская канцелярия, сочтя донос тот полусловом и делом государевым, допрашивала помещика, с каким намерением поставил он на печи своей герб государственный и его прижигает? Помещик, поставлял в доказательство свидетелей и свою присягу, хотя извинялся, что купил он печь тую в свободном местечке, Городне, у гончара тамошнего Сидора Перепелки. У которого, между множеством фигур, на украшение печей сделанных, были между животными, лица человеческие, а между птицами и орлы. Но что бы то было священное и заповеданное, ему о томе и в ум не приходило, и купил он все печи, а между ними и ту зазорную, с единственным и общим умыслом, чтобы зимой согревать горницы. Однако, несмотря на все извинения, орлы стоили помещику хорошего табуна лошадей и коров с денежным приданным.

При окончании походов польских, в 1755 году открылись походы в Крым и Турцию. Татары крымские, возомнив об удобностях своих к добычам во время отлучек войск российских в Польшу и на Рейн, стали чинить набеги и хищения в границах малороссийских. Но главное их стремление знатно отразил генерал Леонтьев с малороссийскими полками, новую линию прикрывавшими, именно: Полтавским, Миргородским, Лубенским и Гадяцким. Они гнали татар до самого их Перекопа и отняли все их вьюки с запасами и поразили их. Между тем подоспел из Польского похода фельдмаршал граф фон Миних, и принял главное начальство над армией, собравшейся против Крыма у пустого городища, называемого Каменный Затон, куда прибыли и все другие малороссийские полки, и подчинены оные от фельдмаршала полковнику гадяцкому Галецкому. Полковник сей, при многих заслугах своих, был, особливо почитаем, человеком отважным, предприимчивым и расторопным, и по тому фельдмаршал отлично его уважал и почитал. Но излишнее честолюбие, сопутствующее обыкновенно людей замысловатых, завело его в пропасть гибельную, с повреждением доброй славы всего войска, ему подчиненного. Он прокладывал себе дорогу в малороссийские гетманы, на место недавно умершего Апостола, и вздумал прославиться нарочитыми подвигами воинскими и снискать чрез то сильную рекомендацию фельдмаршала. И когда от передовых разъездных команд донесено было фельдмаршалу, что войска татарские в нарочитых силах выступили из внутренности Крыма и заняли, так называемую, Черную долину или Черкес-долину, которая и Гайман долиной называется, и имеет она, одни водяные копани среди степей безводных, чрез которые всей армии переходить должно. И фельдмаршал наряжал на них нарочитый корпус войск с пехотой и артиллерией, то Галецкий, внушив фельдмаршалу, что, то выступление татарское есть неважное и значит только разъезжую команду, могущую перепортить, одни водяные копани, ежели их не прогнать в самой скорости легким отрядом, взял притом на себя уничтожить замыслы татарские и разогнать их самих с частью легких войск, командованию его вверенных. Фельдмаршал по сему заверению Галецкого, поручил ему экспедицию сию, прибавив в помощь ему два полка драгунских. Полковник Галецкий, отрядив с собою 4 полка малороссийских: Гадяцкий, Нежинский, Стародубкий и Черниговский, и взяв легкую тех полков артиллерию и назначенные ему, полки драгунские, отправился с ними на татар. Поход сей производили на них по их же правилам или хищным ухваткам, т.е. середину дня покоились войска и кормили лошадей в местах скрытных, а в прочее время и во всю ночь продолжали свой марш и таким образом достигли Гайман долины на самой заре. Но в какое пришел изумление Галецкий, когда увидел при той долина необозримую степь, покрытую татарским становищем! Отвага его не давала ему унывать, а решимость запрещала медлить и попустить, войску рассмотреть, свое несчастье. Он тотчас напал на татар, пробуждавшихся от сна, и во всей своей опрометчивости прошел их стан во все его пространство и поразил целые тысячи, а прочих рассыпал по его сторонам. Но когда возвратился он в долину, как в единое пристанище, способное для роздыха и водопоя, то тут окружен был татарами со всех сторон и принужден биться и устроить батарею, прикрытую по четырем углам легкой артиллерией. Нападение и отпор продолжались во весь день с равной отвагой и неустрашимостью, и от множества трупов, побитых с обеих сторон людей и лошадей, сделан был вал вокруг батавой, довольно возвышенный, на подобие, ретраншемента и из него удобно защищались. Но к вечеру повелено от хана татарского спешиться всем татарам и бросить в середину батавы знамена свои и бунчуки. По сему знаку полезли татары в батаву со всех сторон и, не взирая ни на какие их поражения, Галецкий, призвав, сына своего Петра, бывшего в Стародубском полку сотником погарским, позволил ему спасаться, яко молодому человеку, всеми возможными способами. А о себе сказал, что он того делать не будет по должности присяги и своего начальства. И так войска оные были многолюдством татарским разбиты на голову, и начальник Галецкий изрублен в куски, а сын его и несколько сот казаков и драгун спаслись во время наступившей темноты ночной между трупов и в пустых копанях. Убито же всех чиновников и рядовых 5 270²⁰³. Поражение войска малороссийского разнеслось тотчас везде, и даже в самой столице, с обыкновенной прибавкой или увеличиванием и, несмотря на смягчительные донесения фельдмаршальские, имел Миних от двора грозные выговоры, а другие чиновники понесли и тяжкие штрафования.

С тех пор возненавидел фельдмаршал всех малороссиян до крайности, и, не взирая, на все то, что сам был причиной, последовав советам высокопарного человека, гнал их при всех случаях без милосердия и очернил своевольными, упрямыми и для России неусердными людьми. А когда армия дошла до Перекопской линии и предпринято взять ее штурмом, то для войск малороссийских назначена при этом позиция, самая опасная и мстительная. Им повелено перейти в конце линии залив Гнилого моря, называемого Сиваш и атаковать с той стороны линейную стражу. Войска сии, помощью хороших своих вожатых, проживавших часто в Крыму по торговым промыслам и знавших по Сивашу отмели и броды, прошли ночью Сиваш очень удачно, и тем, спешившись, ударили на татар с полной злобой и мщением за своих побитых. И загнавши, их в тот угол, что между крепости и Сиваша и уподобляется полумесяцу, выбили всех татар, а на батареях турков, без всякой пощады, и, собравши их трупы, заметали ими линейные рвы на довольное пространство, а по сим трупам вся пехота, не имевшая в пустой степи для штурма лестниц и фашиннику, перешла удобно, как по плотинам. За сию чрезвычайную услугу, хотя войска Малороссийские достойны были благодарности, но им сказано ее сквозь зубы, и прибавлено к тому, что они уподобляются упрямой лошади, которая когда захочет, то и на гору везет, а когда не хочет, то и с горы нейдет. Плодом взятия линии Перекопской было то, что все укрепления и самый средний замок с базаром были взяты, а каменные батареи и башни подорваны порохом, и все тут опустошено и приведено в небытие. После того прошла армия всю внутренность Крыма, загнала татар в Кафские горы, и самую столицу хана их, называемую Бахчисарай, разграбила и опустошила, и со многими корыстями и пленниками воротилась на зимовье в селения малороссийские. Ибо, тогда как бы почиталось за грех зимовать в чужой стороне, несмотря на все в ней завоевания и успехи, а возвращались всегда в Малороссию в глубокую осень и, потерявши чрез то множество людей и весь почти скот, который опять набирали в Малороссии. Позади же армии, обыкновенно, полонили реки Днепр и Самара, чтоб татары зимой их по льду не переходили. И для сего из Малороссии выгоняли другую армию рабочих людей, которые вслед за морозами, рубили и очищали лед, погибая сами от морозов и не имея в пустых степях, чем согреться. Таким-то образом воевали в старину, хотя не так отдаленную, но имевшую свои правила воинские и рассудок политический, о которых всякой богослов непременно скажет, что они были по промыслу Божию, а вольнодумец заключит, что от не просвещения умов. А то уже верно, что Украинские народы гостеприимство свое вот как воспевали: «Москалыкы – соколыкы! Поилы вы нашы волыкы; а колы вернетесь, здоровы, поисте и останни коровы!» Но как бы то ни было, в последующую компанию взяты приступом знатные турецкие города: Очаков и Азов, коих подорвали порохом и до основания разорили, принудив тем турков к вечному с нами миру, который долго продолжался.

Для утверждения с турками мира, в 1740 году отправлен послом в Царьград правитель Малороссии, генерал Румянцев, а до возвращения его оттоль определен на его место генерал и кавалер Михайло Леонтьев, и тогда в правлении малороссийском все изменилось. Леонтьев начал правление свое изысканием первенства между членами Коллежскими, кто из них больший или старший? А пока сие разрешено Сенатом, считал он писаря генерального за губернского секретаря, а других старшин генеральных только в чинах капитанских. Но сержант гвардии всегда поседал их места; прочих же чиновников едва признавал он за создание Божье и обыкновенно, подчинял их регистраторам Коллежским и тем подобным. Преимущество тех выводил из того, что они российские императорские чиновники, а сии, хотя также служат в империи и суть – коренные граждане, русские, но все еще что-то иное, нежели имперские, потому только, что название чинов осталось старинное русское, а не иностранное, недавно принятое в России. Замешательство и нестроение от того происходило всеобщее, и иные возомнили даже, что они к империи Российской более не принадлежат, а отдаются туркам. Потому взошли в Сенат представления и жалобы, и Сенат указом повелел чинам оным иметь равенство, по-прежнему. А заседание, по указу 1734 года установленное; на место же Леонтьева, определен в председатели тайный советник и кавалер, Иван Иванович Неплюев, благоразумием которого все утишилось и пришло в прежний порядок.

Государыня императрица Анна Ивановна, в том же году скончалась, и линия царя Ивана Алексеевича вскоре по ней пресеклась. Государыня сия, собственной своей особой, довольно была кротка и милостива, но правление ее было часто, яко трость, колеблемо. Причиной всех шатаний и неприязней полагают министра ее и любимца, Бирона, возведенного ей в графское достоинство, а после в герцоги Курляндские. Он, говорят, был человек умный, но крайне властолюбивый и к корыстям жадный. Известная Тайная канцелярия, сие пугалище дворян и всех зажиточных людей, быв в точной его дирекции, была достаточным орудием выполнять все его пожелания и самые мановения. Всяк, верящий в Бирона и творящий волю его, спасен и прославлен, а не верящий в него и противящийся ему, осужден, есть и погибший. Наглая и лютая казнь знатного министра Волынского, дает совершенное понятие о тогдашнем правлении и обо всех его превратностях и варварствах Бирона. О неистовствах брата его, слишком хромого и почти безногого Бирона, содрогаются от одного воспоминания обыватели Стародуба и его окружение. Он, быв совершенный калека, имел, однако, чин полного себе генерала российского и квартируя несколько лет с войском в Стародубе с многочисленным штатом, уподоблялся пышностью и надменностью самому гордому султану азиатскому; поведение его и того ж больше имело в себе варварских странностей. И не говоря об обширном серале, сформированном и комплектуемом насилием, хватали женщин, особенно кормилиц, и отбирали у них грудных детей, а вместо их заставляли грудью своей кормить малых щенков из псовой охоты сего изверга, другие же его скаредства мерзят самое воображение человеческое.

Восшествие на Всероссийской императорский престол великой княжны Елизаветы Петровны, родной дочери Петра I, в 1741 году, разрушило до основания систему правительства Бирона, вместе с опекунством его и регентством при иностранном наследстве, введенном было в Россию его же прожектом. Царствование императрицы Елизаветы с первых еще дней озарило Россию великими надеждами к ее блаженству, а впоследствии сии надежды сугубо, исполнились беспримерными добротами, сей государыни. Она была кротка, набожна и человеколюбива, словом, преисполнена всех изящных качеств Верховной матери и царицы своих народов. Она во все дни царствования своего не пролила ни одной капли крови своих подданных, и смертная казнь самых преступников навсегда ею уничтожена и запрещена, а вместо нее отлучались таковые от общества и ссылались в вечное заточение на покаяние и исправление. Самая Тайная канцелярия, сия инквизиция римская в ином виде и облачении, тосковала без дела и, не имея пищи от крови человеческой, иссыхала и превращалась в чахотку, приближаясь поминутно к своему падению и ничтожеству; ибо доказано, уже всегдашними опытами, что правительство и начальники смотрят на царей, как дети на отцов, а рабы на господ своих, и каковы сии: злы, порочны или добродетельны, таковы и те бывают, по крайней мере, наружностью им уподобляются, стыдясь идти не по их правилам и нравам.

Государыня императрица Елизавета в 1744 году благоволила посетить, со всем двором своим – Малороссию, путешествуя в главный город ее – Киев. По набоженству, которое она отправляла здесь чрез несколько недель с примерным благочестием, посещала пешком священные храмы и все чтимые народом места с нарочитым приготовлением и благоговением. При сем розданы нарочитые суммы нищим, бедным и всем церковным служителям и монашеству, а в храмы и гробницы дарованы многие дорогие вещи и утвари. Во время путешествия сего веселилась государыня и удивлялась встрече и конвою войск Малороссийских, бывших под начальством обозного генерального Якова Лизогуба и всех других старшин и полковников. Десять их реестровых, полков, да два компанейских и несколько команд надворной гетманской корогвы из запорожских казаков, расположены были на границе малороссийской, около Толстодубова, в одну линию, а две шеренги. Первый полк, отсалютовав государыне знаменами и саблями и пропуская монархиню, поворачивался рядами с правого фланга и проходил позади второго полка, а там опять становился во фрунт в конце всей линии; второй, также отсалютовав, проходил позади третьего полка и занимал место в конце первого. Итак, делали все полки и команды, представляя непрерывный фронт и бесконечную линию до самой ставки монаршей. А как государыня ехать изволила очень тихо, а несколько часов иногда проходила и пешком, то конвой войск оных продолжался и успевал в маршах своих и поворотах без всякого затруднения. Войска сии, быв всегда в своих мундирах, имели тогда новые, которые выглядели все одинаково: из черкески синего сукна с вылетами, и из куфайки и шаровар по полкам, тоже и шапки одной фигуры и вышины, но притом были по полкам, а амуничные вещи все рядные и одинаковые. От Киевской академии помощью выписанных машин и своего изобретения деланы государыне разные удивительные явления к ее удовольствию. Между прочим, выезжал за город важный старик самого древнего виду, великолепно прибранный и украшенный короной и жезлом, но сделанный с молодого студента. Колесница у него была божеский фаэтон, а в него впряжены два пиитические крылатые кони, называемые пегасы, прибранные из крепких студентов. Старик сей значил древнего основателя и князя киевского – Кия. Он встретил государыню на берегу Днепра, у конца мосту, приветствовал ее важной речью и, называя ее своей наследницей, просил в город, яко в свое достояние, и поручал его и весь народ русский в милостивое ее покровительство. В продолжение приемов государыни от чинов и народа малороссийского, с живейшими чувствами непритворного их усердия и полной радости, примолвила, однажды, государыня, окруженная бесчисленным народом: «Возлюби мя, Боже, так в царствии небесном, как я люблю сей благонравный и незлобивый народ!»

В бытность императрицы в Киеве подано ей прошение от чинов и войска Малороссийского об учреждении им гетмана по правам их и договорам. Государыня, приняв просьбу сию благосклонно, повелела прислать о том депутацию свою в Петербург, ко дню торжественного бракосочетания племянника ее и наследника, герцога голштинского Петра Федоровича, с принцессой ангальт-цербской Екатериной Алексеевной. Депутатами избраны и отправлены: обозный генеральный Яков Якимович Лизогуб, хорунжий генеральный Николай Данилович Ханенко, бунчуковый товарища, после бывший подскарбий генеральный, тайный советник и кавалер Василий Андреевич Гудович. Сенат определил было на содержание их по 10 рублей каждому на месяц; но государыня, сведав о том, повелеть, соизволила давать им, яко знатным особам и за таким делом прибывшим, по сто рублей в месяц на каждого, и от полиции приличную квартиру, утверждая то и на будущие времена, депутаты сии, почтены были, при бывшем, в 1745 году, торжестве бракосочетания наследника, весьма почетными местами, но во время пиршества зависть или ненависть, не преминула явиться в своей личине. Некоторые из министерства вопрошали депутатов с видом насмешливым: «Что за причина, что ваши гетманы, когда не все, то многие, были коварны и неусердны для России и искали для нее вредного?» – «Что касается до усердия к России», – отвечал депутат Гудович, – «то никто к ней из вольных народов не был так привержен и усерден, как малороссияне. И сие доказывается самым тем, что они, бывшие свободны, отбившись от Польши, предпочли Россию всем другим народам, в протекцию свою их зазывавшим, а избрали ее одну к тому, по однородству и единоверству своему, в чем они навсегда устояли и никогда не поколебались, отринув и презрев многие соседние льщения и страхи сильных держав, и даже недавняя Швеция, к искушению самая удобная. А что касается до некоторых гетманов, то о них, кстати, служить может известная пословица: Якых створылысте, такых и мате. Ибо то неоспоримо, что только те гетманы были неусердны к правительству Российскому, которые им избраны, или избраны по настоянию сего правительства, и сему причины троякие полагать можно: 1-ое, что Министерство Российское не так хорошо знало их, как свои природные чины знать об них должны, и по тому худых избирало; 2-ое, Министерство Малороссийское, натурально, искало таким падения, которые не по его воле избраны, и для того попускало им совращаться; 3-е, от стороны российской непременно им, яко своим творениям, больше доверялось, нежели надобно было, а может и того больше, и потому полагались на них в своих интересах, несносных сим гетманам и невместимых в правлении. А при всем том, судя по-христиански, можно еще сказать, что все-то есть прочно, что делается справедливо, ибо тут сам Бог поручитель и поборник и депутаты сии отпущены в Малороссию с грамотой, обещавшей позволение на выбор гетмана, и им при отпуске жалованы собольи шубы, перстни с бриллиантами и по 1 000 рублей каждому на проезд.

Для элекции при выборе гетмана, в 1750 году, в январе месяце, прибыл в Глухов, из С.-Петербурга министром, генерал-аншеф и кавалер, граф Иван Симонович Гендриков. После обыкновенных торжеств и церемоний, продолжавшихся чрез три дни по прежним церемониям, но с необыкновенным великолепием, умноженным, по мере щедрот и милостей благодетельствующей монархини, 17-го февраля все чины духовного и мирского звания и казаки реестровые, в полках служащие, собравшись, на площадь городскую к Соборной церкви. Выслушав прочтенные на амфитеатре, до выборов касательные грамоты и другие постановительные акты, торжественно избрали гетманом из природных малороссиян, графа Кирилла Григорьевича Разумовского, бывшего в то время действительного камергера, академии наук президента, лейб-гвардии Измайловского полка полковника и кавалера. С донесением о том выборе и с прошением его утверждения отправлены были ко двору посланники от народа: бунчужный, генеральный Демьян Васильевич Оболонский, полковник Нежинский, бывший потом тайным советником, генеральным обозным и кавалером, Семен Васильевич Кочубей, и бунчуковый товарищ, после бывший действительным статским советником и генеральным судьей, Илья Васильевич Журман, с довольной ассистенцией. Им дана публичная аудиенция апреля 24-го, и при ней, в ответ чрез канцлера, графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина, сказано было об утверждении народного выбора, а вскоре даны были и указы Правительствующему сенату и Государственной иностранной коллегии, в ведомстве которой всегда Малороссия состояла, об оном утверждении, и чтобы гетману иметь впредь место с генерал-фельдмаршалами и считаться между оными по старшинству с пожалования в чин, а великороссийских членов, бывших у дел малороссийских, тогда же выслать.

Гетман граф Разумовский в 1751 году получил на достоинство свое высочайшую грамоту в тех точно выражениях, какова была дана Скоропадскому. 20-го июня того года имел он торжественный въезд свой в город Глухов, где приняли его с подобающими почестями, собравшиеся за временно духовного и мирского звания чины, и все Малороссийские полки, коим в 1-й день июля публично прочтена Высочайшая грамота, с салютованием и троекратной пальбой от войска, бывшего в параде, и от главной артиллерии из пушек. Между тем поднесены и вручены гетману клейноды войсковые и национальные, с приличными обрядами и церемониями, а кончилось торжество парадным шествием в Соборную церковь и пением в ней литургии и благодарственного Богу молебствия. После чего начались пированья, приготовленный для чиновников во дворце гетманском, а для войска в их лагерях, и сие продолжалось на кошт гетманский и частью на счет скарбовый. При отпуске в дома чиновников и войска, объявлена им от гетмана благодарность его за выбор и почести, ему оказанный, и что он посетит их и визитирует скоро в полковых жилицах, и будет советоваться с ними о поправке общих нужд и недостатков и о введении полезного. Старшине же генеральной объявлено, притом, собираться к переводу резиденции гетманской и всего Малороссийского трибунала в город Батурин, в котором на тот конец велено от двора митрополиту Киевскому освятить со всем Малороссийским духовным собором прежнее городовое место, опустошенное и превращенное в могилу генералом Меншиковым в шведскую руину, где впоследствии и построено несколько домов и обширный дворец гетманский великим национальным иждивенцем, а работниками казацкими. Гетман действительно в 1752 году объехал все малороссийские полковые и знатнейшие сотенные города и имел везде встречи и радостные приемы от собиравшихся в них чинов, войска и народа. Вся, кажется, Малороссия тогда была, в движении и все в ней ликовало, отправляя приемы и проводы, оканчивавшиеся увеселительными пиршествами. Один только случай смутил сии народные торжества, случай, конечно, обыкновенный, но молвой народной иначе истолкованный. Когда гетман был в Чернигове и объезжал верхом, с многочисленной свитой, все городовые укрепления, то подле главного крепостного бастиона, при церкви Св. Екатерины, сорвал с него вихрь голубую ленту ордена Св. Апостола Андрея, но подхватил ее, не допустив до земли, советник гетманский и любимец его, Григорий Николаевич Теплов, который стал, было налагать ее на прежнее место, но гетман, принявши от него и свернувши, положил в свой карман. Восшумевший тогда народ выводил о сем приключении разные толки свои и нелепости, то о гетмане, то о его советнике. Сие даже дошло до знания самой матери гетманской, которая старуха, была тоже века старого, уговаривала несколько раз сына своего удалить от себя Теплова, или вовсе не принимать его советов, предсказывая неизбежные ему несчастья от сего советника и его советов.

Императрица Елизавета, всегда благодетельствуя, Малороссийскому народу, осчастливила его, наипаче в 1755 году, уничтожением тягостных и затруднительных внутренних сборов, наложенных прежними правительствами. Издревле, по привилегиям и правам, народ сей прибывал, свободен от всех таковых налогов; но некоторые из президентов правительственных, каковы были Леонтьев и ему подобные, под видом воинских надобностей в бывшие походы, завели разные сборы. Зависевшие от постановленных ими приставов и откупщиков, как то: покуховное, скатное, поковшовное и всякое другое, мерное и весовое, мытничество, под титулом индукты и эвекты бывшие, которые в общественных промыслах стесняли и затрудняли народ до крайности. От того торговля в Малороссии была в самом худом состоянии, а к большему ее стеснению учреждены были на великороссийской границе таможни, и взаимные продукты подвергались отяготительному платежу пошлин. А вместо того имела Малороссия свободный ввоз чужестранных товаров, на кои пошлина положена была без дальнего разбора, по надобности и прихоти. То же самое в рассуждении вывоза в чужие края товаров и продуктов происходило. Императрица обрадовала народ при сложении упомянутых внутренних сборов, разрешая притом свободный торг между Малой и Великой Россией и распространяя полезные учреждения на внешнюю торговлю, из доходов которой сделано удовлетворение гетману и скарбу Малороссийскому.

В открывшуюся с Пруссией войну, вспомогательную для союзницы России, Марии Терезии, императрицы римской, в 1756 году наряжено в тот поход, малороссийских реестровых казаков – 5 000, да компанейских – 1 000, с приличной артиллерией, а к ним начальниками определены: генеральный есаул Яков Дамьянович Якубович, полковник прилуцкий Галаган, и обозные полковые: стародубский Скорупа, киевский Солонина, и другие старшины, полковые и сотенные, сколько их по числу войска надобно было. Корпус сей, командирован разновременно, 4-мя отделениями: два из них пригнали в армию 10 600 волов, а два привели до 6 000 лошадей, собранных в Малороссии. И войска сии были при баталии Егерсдорфской и на других сражениях 7-мь лет. А воротились по окончании войны, в двух мундирах и вооружениях: одни в гусарских, а другие в чугуевских. И сие значит, что они, за убылью гусар и чугуевских казаков, сформированы были и служили на место тех войск, кои набирались, обыкновенно, из вольниц, и от того часто убывали и уничтожались. Сверх сих войск набрано было в начале сей войны 8 000 погонщиков, из мещан и посполитых малороссийских наряженных, кои, были отправлены к армии в Пруссию и размещены там по полкам в солдаты, фурщики и денщики, и по окончании войны воротились оттоль очень не многие, а больше их померло и искалечено. Произошло же сие не от климата или воздуха, который в Германии и Пруссии нарочито здоровый, но по худому содержанию сих людей начальниками, а паче их инспекторией. Кои, считая их на ряду лопарей и камчадалов, вгоняли их в чахотки, или ипохондрии, за одно свое наречие, и что они не скоро понимали выговаривать тогдашние преизящные речения: намнясь и намедни, и придомков их, уш и кабыш.

Гетман Разумовский, во время правления своего, часто езживал, со всем домом своим, в Петербург, и больше там проживал у брата своего, рейс-графа Алексея Григорьевича Разумовского. Правление же Малороссии поручал генеральным старшинам, и в нем, расширил он суд генеральный, прибавив к нему 10 депутатов, выбранных из шляхетства, и восстановив его по-прежнему, вправо трибунальное. А в полковых жилищах восстановил и учредил 20 поветов и в них суды земские, градские и подкоморские, оставив в сотенных правлениях одни словесные разборы между казаками о маловажных их спорах. Земские же и градские дела их предоставил разбору судов поветовых, наряду чиновной шляхты, в числе которой и они вмещались на точных основаниях стародавних их привилегий и договоров. По которым все справы их производились и вершились по артикулам, для шляхетства узаконенным, без всякой для них отмены, ибо других им прав изобретено еще не было. Да и сама польская шляхта, оставшаяся, по договорным статьям, в протекции войска, не дерзала еще присваивать их себе одной, лишая того казаков, своих протекторов. Шляхта сия ежедневно почти умножалась новыми выходцами из музыкантов, мастеровых и панских служителей, которым никакого разбора здесь не было, а когда кто покажется из Польши, то уже и шляхтич, как бы он был избранного рода Левитского от древних Иудеев.

Частыми поездками в Петербург приобрел гетман в собственное и наследственное владение города: Батурин и Почеп с их уездами, да волости Шептаковскую и Бакланскую, бывшие ранговые или столовые гетманские. Они пожалованы ему в вечность в 1760 году, и молва народная, пронесшаяся вдруг от одного края Малороссии до другого, Сочинила о сем пожаловании разные толки. Одни говорили, что гетмана впредь уже не будет, а кончится сие иераршество на Разумовском, другие же доказывали, что оно утвердится в потомстве его родовитым и будет, вместо избирательного гетманства, наследственное герцогство Малороссийское, по примеру древних, в ней бывших, наследных княжеств. Последнее мнение стало было выходить наружу. При прошествии 3 лет сочинена была просьба к императрице от лица всей Малороссии, с прошением непременного гетманства в потомстве Разумовского и с показанием тому причин, крайне оскорбительных для самих просителей и их потомства. В ней без пощады озлословлены и обмараны были прежде бывшие правители и подчиненные малороссийские, живые и мертвые. Просьба сия значила вместе, приговор и декрет на злостные поступки малороссиян, о которых двадцать девять их тридесятых долей ничего того не знали, но увлечены стали силой в ненавистные пороки и в то, что называется: «От уст ваших сужу вас». Сочинение сие было дело рук известного гетманского фаворита, почитавшегося иногда и ментором его. Другая рука, а паче гражданина природного, задрожала бы от первых почерков, так хульных и злобных на Малороссию; но тот питомец ее во всей точности исполнил пророческие и царские слова: «Иже яша хлебы моя, возвеличиша на мя запинания». Как бы, то ни было, но собранные в Глухов из всей Малороссии чиновники и шляхетство, таковой просьбы не подписали, и сколько ни были они обольщаемы, обнадеживаемы, и так сказать, обаяны приемами и великолепиями, почти царственными, однако, поодиночке и по ночам, разбежались все они из Глухова. В след за ними посланы были в поветы и сотни нарочитые чиновники для подписания на той же просьбе. Но собранные в них чиновники и знатные казаки, не обинуясь сказали сим посланцам, что они такую нелепую просьбу и выдумку почитают весьма противной их правилам, привилегиям и самому рассудку, и никогда на нее не согласятся. Впоследствии отплатил, говорят, гетман неудовольствие свое малороссиянам самою жестокой сатирой: он в просьбе своей аттестовал их монархине самыми коварными, злостными и подлыми людьми, и тем поблагодарил их за свое гетманство. А сличая благодарность сию с благодарностью славного оного гетмана, Зиновия Хмельницкого, сего великого политика, великого вождя и удивительного воина, можно посудить и почудиться о веках и правах прошедших и настоящих, И видеть, что в них благодетельное и просвещеннее, и что мрачно и грубо. Гетман граф Разумовский в последних числах октября месяца, 1761 года, отозван ко двору в Петербург. А в Малороссии для правления дел, оставил обозного генерального Семена Васильевича Кочубея, подскарбия Василия Андреевича Гудовича, писаря Андрея Яковлевича Безбородько, и есаула, Ивана Тимофеевича Журавку. 25 декабря, сего года, скончалась императрица Елизавета Петровна, и кончила собой знатный век для Малороссии, в котором царствование ее таковым почиталось и всегда почитается.

На престол императорский вступил племянник ее, Петр III. Для возвещения о том и приведения к присяге чинов и войска прислан был в Малороссию действительный камергер Петр Кириллович Нарышкин, которого во всех Малороссийских городах принимали с воинскими почестями, иллюминациями и пальбой из пушек и мортир, а он публиковал посольство свое и читал манифест торжественно в собраниях и Соборных церквах с молебствиями. К присяге приводимы были чиновники и казаки, служащие и отставные, и их мужеского пола дети от 7-летнего возраста, а из городских жителей одни их урядники и начальники, до посполитого же народа сие не касалось. Посланнику оному, при окончании его комиссии и после приемов и угощений, подносимы были во всех полках и городах нарочитые подарки денежные и хорошими вещами, а в Глухове от дома гетманского поднесен перстень с бриллиантами в 3 000 рублей. Все же подарки малороссийские оценены до 200 000 рублей, но оные учинены весьма доброхотно, и прием их угождал и увеселял народ.

Царствование Петра III, продолжавшееся только половину года, отличилось воинскими ополчениями, экзерцициями и приготовлениями к ним. Столица его и окрестности ее наполнились звуком орудия, шумом воинов и громом пальбы их из ружей и пушек, при всегдашних почти эволюциях и торжествах. В Малороссию посланы от сего государя зазывы, самые лестные для молодых людей, приглашающие их в военную службу голштинскую. Юношество здешнее всех состояний и воспитаний, как бы волшебной силой, возмутилось и поднялось птичьим полетом с полудня на север. Все дороги наполнены были к Петербургу сими голштинцами. Одетые из них, в тонкое шелковое платье, т.е. панычи, текли вместе с ободранными и полунагими молодцами и равнялись с ними красными гарусными галстуками, надетыми на подобие обрончиков на их шеи. Студенты и ученики Киевских, Черниговских и Переяславских училищ, канцеляристы и авскультанты Глуховских департаментов и всех полков и сотенных канцелярий, а равно судовые и магистратские приказные служители, оставивши перья, приняли на себя военные обрончики и тянулись вслед за первыми вербунками. Вербунки сии, хотя в Малороссии были обыкновенными и ими всегда комплектовано здесь 4 полка гусарских и столько же компанейских; но нынешний вербунок ни чему тому не уподоблялся, а похож был он, некоторым образом, на Посполитое рушенье, ибо все почти молодые люди, оставивши дела свои и науки, поднялись и, столпившись великими партиями, потянулись на столицу, как бы она войной и обложением угрожаема была. При всех необыкновенных явлениях, обыкновенно почти являются характеры народные или их склонности, так, на пр., при охоте малороссиян к военной службе, открылась охота иудейская к подрядам. Один из евреев, полковник гадяцкий Крыжановский, природный жид и свежий перекрест, всегдашними арендами своими и откупами дошедший до богатства и чина полковника, увидел необыкновенный успех при вербовке голштинцев, тотчас взялся за ряду и отозвался о том государю, с обещанием поставить их целый полк конный на своем иждивении. Государь, уважая усердие Крыжановского, но, не зная его счетов, в которых, по совести иудейской, непременно поставлял он всякой обрончик вчетверо дороже от его цены, произвел Крыжановского на первый случай бригадиром. А он действительно из казацких детей своего полка, да из стадников и чобанов заводской и всякой другой сволочи, сформировал, было, полк, так назвавшийся, Подцабольский. Но как все скорое и порывистое имеет и такой же конец, то и голштинцы с подцабольдинцами, тем же были поражены: они, с июня месяца, 1762 года, т.е. по кончине государя, были уничтожены и распущены восвояси. Волоклись всеми дорогами в Малороссию, и по мере их поступков, оказанных в триумфальном своем походе до Петербурга, везде на возвратном пути презираемы были от жителей до омерзения. Достаточные из них и что называется, панычи, возвращались наравне с другими в одной форме, т.е. в серых крестьянских зипунах, босиком и, подходя к своим жилищам, прятались в лесах и байраках до ночи, не показываясь от стыда своим знакомым, а ночью уже убирались в свои дома, и не вдруг познаваемы были семействами своими по их убранствам и личным переменам. Между тем государь Петр III, в краткое царствование свое издал два пространные законы: один о преимуществах дворянства, с учреждением для них герольдии, а другой об уничтожении навсегда Тайной канцелярии, и ее судилищ, яко беззаконства в России.

Вступление на Всероссийский престол императрицы Екатерины Алексеевны II-й последовало июня 20 дня, 1762 года, а священное коронование ее совершилось в Москве того же года, сентября 22. К которому посланы были депутаты от Малороссии, генеральные: обозный Семен Васильевич Кочубей и судья Илья Васильевич Журман, с большой свитой знатного дворянства и других чинов. Царствование императрицы Екатерины II-й началось и долголетно продолжалось великими намерениями в делах внутренних и внешних и такими же успехами в предприятиях гражданских и воинских, которыми возведена Россия наверх величия и славы, к удивлению и зависти всех народов, а производились они под девизом: «Недоконченная совершаем?» В сей план вошло, между прочим, великое число поветов и сотен Малороссийских, со всеми их жителями. Один из генералов, некто Мельгунов, проживавший в Заднепрских селениях под видом вояжера, или и хуже, доносил ко двору, что он нашел в оной стороне таких людей, которые никакому правительству не принадлежат, и суть они тоже, что и американцы, но к военной службе признаются способными и охотными. Правительство предписало ему вербовать сих людей в пикинеры и подчинить их пограничным начальствам. Вербунок тот охватил все Заднепрские селения Малороссии и часть полков: Миргородского, Лубенского, и весь почти Полтавский, на сей стороне Днепра состоящие. А происходил он таким образом: разъезжавший по селениям Мельгунов, останавливался, обыкновенно, в корчмах сельских и в них созывал тамошних казаков. После первой попойки, предлагал им записываться в пикинеры, т.е. в такую службу, которая есть также казацкая, но с лучшими от казачей преимуществами и выгодами, но которым нынешних начальников их не только бояться они не должны, но и шапок пред ними снимать не обязаны. Народ, так близкий соседством к азиатским жителям, следовательно, и к их грубостям, тотчас хватался за слово, не бояться начальства и не шапковать пред ним, и начал записываться в пикинерию, столь, по их мнению, своевольную. Однако записывались в нее самые мелкие хозяева и великие из них опияки и буяны. Таким образом, навербованные пикинеры изъяты зараз из ведомства Малороссийских правительств и в них насланы о том письменные наказы. Между пикинерством же нажалованы им ротмистры и поручики из грамотных шинкарей и церковников, вербунку оному споспешествовавших. В след за вербаками, очень понемногу из каждого селения набравшимися, вошли в отказ самые селения, со всеми без изъятия жителями, ни мало не соглашавшимися на перемену их состояния и прав природных, и поверстаны все они под права Новороссийской губернии, недавно устроенной, а селения их разделены на 4 полка: Елизаветградский, Днепровский, Полтавский и Донецкий. Сотенные правления скасованы, и знамена их и архивы, иные заперты в церквах, а другие употреблены ротмистрами и их женами на домовые свои снадобья. От правительств полков Малороссийских многие были представления к гетману об отборе из их ведомства так многих селений в пикинерию, да и от частных помещиков и владельцев также внесены ему жалобы об уничтожении стародавних их прав, многими монархами привилегированных. Гетман обо всем том делал свои представления ко двору и в правительствующий Сенат, но все было тщетно. От Сената объявлен на то готовый указ, еще в сороковых годах состоявшийся, коим повелевалось причислить к проводимой тогда Украинской линии пустопорожних земель, в поперечнику на 30 верст, а в длину, насколько та линия простираться будет. Новоявленная пикинерия пользовалась нарочитыми льготами около 7-ми лет: никаких податей и службы с них не требовано, а только внушалось им об их преимуществах, и что они от малороссиян суть лучшее и предпочтительнее. Для сего отличия, нашиты им на обыкновенных их шапках белые банты из холста и тесьмы. Они снимали сии шапки с голов только внутри церкви, но и то уже пред алтарем. Встречаясь с малороссиянином, обыкновенно грозил ему пикинер: «Вороты з дорогы, гетманец; бо я за тебе лутчый!» А когда вопрошено его, почему лучший? то отвечал: «Я и сам того не знаю; але ротмистры наши так говорят и лыбонь за тым, що маем корону на шапках. А ротмистры наши все письменны: из прасолив и шынкарив, а диякы и из поповичив жалованы». Таковою химерою усыплена была пикинерия до того, что никто в ней больше не отзывался о древних своих правах и привилегиях, а хвастался каждый настоящим величием. Но впоследствии неизбежная судьба, преследующая, обыкновенно, беспечную надменность, дала излить сим лучшим самую худшую чашу горестей. В открывшуюся с турками войну повелено формировать пикинеров в регулярные войска. Ротмистрам их объявлены чины против армейских прапорщиков, но и то за уряд, а не имевшие сих урядов и все чины нижние, в сравнении с урядовыми и армейскими, значили только христиан Украинского исповедания. Простым пикинерам начали шить мундиры с пуговицами и приучать их к экзерциции; но они, оставив все лучшее, разбежались в зимовники Запорожские и хутора Новосербские, и там скрывались в чаянии видеть кончину свою. Старики их, из прежде бывших казацких старшин, и именно: местечка Нехворощи, Павло Головко и многие другие, вздумали было отзываться о прежних своих правах и свободах. Что они, по договорным статьям гетмана Хмельницкого, имеют свою службу, в них назначенную, которую готовы отправлять беспрекословно и со всякой ревностью, а другой нести не желают, ее никогда и не искали. За сии отзывы все, в них участвовавшие, сочтены бунтовщиками, причинствовавшими к побегу пикинеров, и пограничной Белевской комиссией осуждены к наказанию кнутом. Но наказание сие превзошло меру свою, и превосходит, кажется, самые тиранства Нероновские. Осужденные вожены были по всем ротным местечкам, в Пикинерном полку назначенным, и в каждом биты кнутом без пощады. Замученные из них насмерть, привязаны к хвостам конским и тасканы по улицам городским, а, наконец, растерзанные таким образом тела их, брошены в навозные ямы и зарыты в них наравне со скотской падалью, без всякого христианского, и даже человеческого погребения. Экзекуцию сию отправлял полковник пикинерный, некто окрещенный турок Адобаш с донскими казаками, и экзекуторы такие были преизбранные мужи, достойные судейского приговора и его действия. Они в каждом местечке, выгнавши из домов народ на площадь смотреть экзекуцию, разграбили дома те чисто по-татарски и поделились добычей со своим турком, чем роды сии от веков отличались, и в сем-то состоит прямое достоинство их, ославленное воинским.

Между тем, гетман Разумовский, быв в Петербурге, оставил там при дворе советника своего, Теплова, помещенного в Кабинет императрицы докладчиком. Он, надеясь на него, как на самого себя, и по его точно советам, воротившись в Глухов, производил выше значащие генеральные сеймы или собрания для прошения себе непременного и потомственного гетманства. Но также по совету одной и той же особы внесены тогда же и донесения ко двору от обер-комендантов малороссийских, внутренних и пограничных городов, о необыкновенных собраниях и движениях чинов здешних. Подозреваемых в неизвестном им намерении, и что, для предосторожности, приведены ими в движенье войска, консистующих в Малороссии, и поднята на батареи артиллерия в крепостях. Из двух оных советов, так между собою несогласных и противных, но оставленных высочайшей министерией, вышел один результат, довольно согласный и решительный. Гетман позван, чрез нарочного курьера, в Петербург, а артиллерия малороссийская, с ее принадлежностью, арестована и взята в особое от прежнего ведомство. За приездом гетмана объявлен ему гнев монарший и чтоб он не являлся ко двору, до испрошения себе увольнения от гетманства. Чрез несколько седмиц, именно, в ноябре, 1764 года, просьба о том подана, и гетман всемилостивейше уволенный от его достоинства, допущен во дворец под именем и титулом фельдмаршала. Встреча ему во внутренних чертогах царских учинена Кабинетским министром, а его прежние советником и фаворитом Тепловым, который, во время обыкновенных приветствий, с восхищением облобызал гетмана, а стоявший тогда на дверях противной комнаты, граф Орлов, аккомпанируя лобзание сие, оправдал притом пророчество матери гетмана, сказав публично: «И лобза, его же предаде».

При увольнении гетмана Разумовского от гетманского достоинства, утешением ему было пожалование всех остальных гетманских волостей в вечное и потомственное его владение. Между коими вмещались многие курени казачьи, также стрелецкие, и несколько монастырей с их землями и угодьями, поступившие в то владение наряду ранговых имений и крестьян. Были из них первые караульными посыльными в гетманских дворнях, а последние выбраны из казаков для добычи зверей и птиц на стол гетманский и на его штат, но остались они в крестьянстве, яко безгласные. Сие пожалование произвело новую молву в Малороссии в рассуждении гетманства; но, наговорившись довольно, стали верить несомненно, что гетмана боле не будет у них, ни наследного, ни избирательного. И что по неимению на сей уряд деревень, и выбирать его не на что, а доброхотное для него подаяние лишить церковников и жильцов в богадельнях и тюрьмах пропитания. Старшины генеральные и полковники, имевшие долг, в другие времена делать собрание и посылать депутацию ко двору о выбор нового гетмана, на сей раз приутихли с сим выбором, а возомнив, что все урядные имения, по примеру гетманских, осуждены в вечную раздачу нынешним их владельцам, яко последним из старой системы урядникам, спокойно ожидали события оного, и, льстя себя надеждой сделаться за счет нации хорошими владельцами, оставили сию нацию ожидать обетования Отче свыше, но и сами во мнении своем грубо ошиблись; ибо впоследствии сбылось с ними не так.

На место правления гетманского, в 1765 году учреждена в Малороссии коллегия, с правом и преимуществом, равным другим двум Государственным коллегиям. Чинами в ней определены: 4 чиновника великороссийских и 4 малороссийских из генеральных старшин, а президентом в коллегии и генерал-губернатором в Малороссии определен генерал-аншеф Петр Александрович Румянцев. Коллегия сия, вошла в правление, яко роса на пажить, и яко иней на руно, т.е. с полной тишиной и кротостью, отличающей ее от прежних коллегий Малороссийских, имевших духа бурна и характер презорства и ненависти. Особенно народ малороссийский обрадован был своим генерал-губернатором, памятуя благодеяния отца его, бывшего прежде в Малороссии правителем, и он действительно оправдал надежды народные патриотическими своими поступками для его блага. Во-первых: усмирил, разорявший народ, воинские команды, прохожие и квартировавшие, коих поступки с народом здешним умалены были мало чем от нашествия татарского и других неприятелей. Десяток солдат разгонял прежде целые деревни, а капральство их потрясало самые города и местечки; управа же на них была самая ближайшая: Киев, Полтава и Смоленск, где начальства их так были неприступны, как султаны азиатские, а привязки их и претензии мудренее всех узлов Гордиевых. Все у них до последней булавки значило интерес Государев, и за него придирки и взыскания были бесконечны.

Граф Румянцев, скоро за прибытием в Малороссию, обозрел все пограничные и другие знатнейшие города и селения и их устройство; заметил, между прочим, что продовольствие консистующих и пограничных войск выстачением на них от обывателей в натуре провианта и фуража, есть один повод к злоупотреблениям и сдирствам от чинов воинских. И что сии нарочито требуют выстачения оных во время, к поставкам неудобное, и потому вымогают и берут за то деньгами, почем сами захотят, отягощая и разоряя народ до крайности. В отвращение сего зла, учредил граф одинаковый сбор денежный со всех обывателей малороссийских, обходя одних чиновников и служащих казаков, повелев платить с каждого дома, т.е. с жилой хаты, по рублю и две копейки в год, что составляет с души мужского пола по 35 копеек. И сия подать вносится в казначейства поветовые, для того учрежденные, а из них, повелением канцелярии скарбу малороссийского, отпускаются деньги в полки и команды воинские на продовольствие войск и их лошадей, по установленным штатам и ценам. Народ малороссийский, такими учреждениями был довольно облегчен и облагодетельствован, прославлял за то новое свое начальство. Но как блаженство человеческое, по неведомым судьбам, всегда почти преследуется каким ни, есть злом, его обременяющим, и дает материю самим философам препираться целые века о началах добра и зла, доселе ими нерешенных, то и народ малороссийский, при благоденствии своем, посещен был сим общим жребием злого навета. Граф Румянцев в 1767 году повелел учинить всему народу и его имению Генеральную опись, которая, как в своем роде, так и способе ее произведения, была новость необыкновенная. Комиссионерами к тому наряжены в каждый повет штаб, обер-офицеры и унтер-офицеры со многими писарями и рядовыми из Великороссийских консистующих полков и гарнизонов, кои, знали только строить и ранжировать солдат и их школить, поступали по тем правилам и с поселянами. В каждом селении выгоняли народ из жилищ его на улицы, не обходя никого, и даже самых сущих младенцев, строили их шеренгами и держали так на всяких погодах, в ожидании прохода по улицам главных комиссионеров, кои, делая им перекличку, замечали каждого на грудях крейдой и углем, чтобы с другими не замешался. Скот обывательский, держанный вместе при своих хозяевах, также пересмотрен и переписан, яко значащие имения, хозяев. Рев скотский и плачь младенцев, издали возвещали о приближении к ним комиссионеров с многочисленной ассистенцией. После людей и скота, принимались за помещиков и владельцев. От них требованы были крепости и доказательства на владение поместьями и землями, и тут-то потрясали все сокровища каждого. Обыкновенно домогались неякийсь Писцовых книг и жалованных Царских грамот; но они здесь были у одних попов на парафии, да и то архиерейские; а как помещикам, по правам договорным статьям их, все подачи и пожалованья происходили от гетманов и Трибунальных правительств, а только не многие имели на то подтверждения царские по их желаниям и случившимся нарочитым оказиям, то и представлены от всех владетелей универсалы гетманские и декреты судовые; но их сначала считали за пашпорты или покормежные, а не много что за свидетельства обыкновенные, и после уже мало-помалу приходили они в свою силу, смотря по старательствам владельцев и их пожертвованиям. Опись оная, со всеми ее страшными следствиями и поисками, не имела своего окончания и нечаянно уничтожилась. Возгоревшаяся с турками война за дела польские дала малороссиянам другую работу. Все в ней кипело и шумело, и все занималось выстачением войска, работников, погонщиков, фур с волами и провианта к армии, со всеми другими к ним принадлежностями. Малороссияне, несмотря на тогдашнюю свою тягость и беспримерные заботы, прославляли Бога, им так благодетельствовавшего, приписывая промыслу Его открытие войны на избавление их от Генеральной описи и ее последствий, грозивших, по их мнению, разрушением собственности и стяжания каждого.

Пред начинанием войны войска Малороссийские приняли другой вид и устроение. В коллегию Малороссийскую последовал именной указ императрицы, повелевающий служащих казаков подчинить, по судам и должности, военному уставу, а только по земству и имениям ведаться им и семействам их, по прежним правам своим в поветовых судилищах. Для сего разосланы по полкам и сотням военные уставы и последние издания диспозиции, напечатанные на двух языках, Русском и немецком; для управления ж полков и сотен открыта при коллегии особая комиссия. Под ее распоряжением переформированы и комплектованы полки непременными казаками, которые записаны в военный список до положенного на выслугу времени. И сие устроение во многом подобии самым древним распоряжениям здешним, заведенным от гетмана князя Ружинского и опущенным после руин шведских и отдачи полякам Заднеприи. Ради экзерциции учреждены два лагеря, при Полтаве и Переяславле, и кампамент там продолжался целое лето, а после сего, в начале 1769 года, последовал, войскам всеобщий поход и открылась действительная с турками война, которая чем кончится, Бог, весть!

Балка, долина, буерак, в лесу, поле и под.

Ватажка, от ватага, стадо: пастух стада; начальник предводитель.

Вовна, волна, шерсть.

Выстаченье, поставка, доставка.

Вытхнется, протухнет и под.

Габа, род платья.

Драбына, грядка, облочок, бок в повозке, телеге,

Добрыдень, доброй день; на добрыдень, с добрым утром. Корогва, хоругвь, знамя.

Каплыця, часовня.

Маенток, имение, имущество поместье.

Магарыч, угощение водкой и под. после сделки.

Неякийсь, кто-то, неизвестный, какой-то, некто.

Опияка, пьяница.

Опуцькы, от опуцёк, стебли, употребляемые в пищу.

Очерет, тростник, камыш.

Парахвия, парафия, церковный приход.

Покуховная пошлина, сбор, пошлина, с продажи напитков, вина, и подобное тому, бочками.

Прямуя, проча, назначая.

Рум, дорога, путь.

Руйновать, разорять, уничтожать.

Сегобочный, по сию сторону (бок) находящийся.

Степъ, поле, на коем растет больше всего трава, обнаженное почти совершенно от лесов, и т.п. Следовательно, это вовсе не то, что степь.

Сурма, род трубы, свирели.

Толока, непаханное поле, на которое выгоняют скот; от толочить, выбивать посеянный хлеб, или траву, скотом.

Тогобочный, по ту сторону находящейся.

Утрактованный, угощенный, задобренный.

Фрасунок печаль, жалость.

Хавтуры, оставшееся от поминального обеда, и сами поминки.

Холодок, тень под чем-то от зноя; род растения.

Цвынтарь, кладбище, погост.

Чагарнык, камыш и кусты приречные и подобное тому.

Чекмень, армяк.

Шахвовать, делать, приготовлять, и подобное.

Щыбеныця, виселица.

Щынкар, корчмарь, трактирщик, кабачник, продавец горячего вина, целовальник.

Происхождение славян от Афета, сына Ноева, и название по родоначальнику и князю своему Славену, потомку князя Росса, внука Афетова. Его жительство после выхода из Азии по Вавилонском смешении языков; от гор Рифейских и моря Каспийского до реки Вислы и моря Варяжского, и от Дуная, до Северного океана и Балтийского моря. Доказательство на то находится в истории преподобного Нестора Печерского и его продолжателей, основанной на Священном Писании и разных сочинениях, хранившихся в Невской библиотеке, погибшей в нашествие варваров. Другим доказательством тому служат опустелые города и развалины со славянскими названиями, равно как надписи на камнях, кладбищах и статуях каменных; даже название рек, озер и гор в Крыму, за Волгой и на Тамани. Иноплеменники же в тех пределах были перехожие и иностранные колонии, в скорости удалившиеся на юг и запад, а греки и генуэзцы – купцы, поселившееся, с согласия славян, в их приморье.

Греческие историки приписывают древность славянам за 1610 лет до Р.Х., утверждая, что они, гоняя другие народы, пришли с одной стороны к Дунаю и далее, до Адриатического моря, а с другой до реки Одры и Балтийского моря, но, вместе с тем, называют их различно, судя по образу жизни и виду: восточных – скифами или скитами, от скитанья, южных – сарматами, по ящуриным глазам, также русами, по волосам, северных – варягами, по хищничеству, а срединных по родоначальникам их, по князю Русу – роксоланами и россами, по князю Мосоху, кочевавшему при реке Москве и давшему ей такое название – мосхами и москвитами.

Сами славяне еще больше наделали себе названий: так булгарами называли живших на реке Волге, печенегами питавшихся печеной пищей, полянами и половцами обитавших в полях, древлянами в лесах, а козарами ездивших на конях и чинивших набеги. По-последним получили название и все воины славянские, избранные для войны и защиты отечества. Греческий император Константин Мономах, переименовал их из козар в казаков во время вспоможения ему против неприятелей его, и такое название осталось уже за ними навсегда. Войны же славян с печенегами, половцами, козарами и другими славянскими народами, были просто междоусобие за рубежи областные и прочие притязания и ссоры.

Земля между реками Дунаем и Двиной, Черным морем и Стырью, Случью, Березиной, Донцем и Сеной, полу часть названия Руси, а народ ее – имя русов. Впоследствии она делилась на Русь Червонную, по земле, производящей красильный травы и червец, и Русь Белую, по великим снегам ее. Провинциальные же деления ее были на княжества: Галицкое, Переяславское, Черниговское, Северское, Древлянское и главное, или великое княжество Киевское. Князья выбирались народом на всю династию. Из них знатнейшие были: Каган, осаждавший судами Царьград, спасенный чудом Богоматери; Кий, основатель Киева, Оскольд и Дир, Игорь, Святослав и Владимир, самодержец русов, введший в нее христианство греческого исповедания. До него же все славяне были язычники восточные, признававшие единого Бога, символом или жилищем коего почитали солнце, а орудием – гром или Перун, почему чествовали солнце воспалением огня и ввержением в него начатков от всего прозябаемого, называя праздник этот Купалой.

Впрочем, крещение Руси было троякое: первое апостолом Андреем, второе великой княгиней Ольгой третье Владимиром, по смерти коего царство его разделилось между 12 его сыновьями, повиновавшимися князю Киевскому, как главе своему. Знатнейших из великих князей Киевских после Владимира были: Ярослав, сочинитель Русских законов и учредитель в Киеве главного училища богословия и обширной библиотеки, и Владимир Мономах. Усобицы князей за первенство ослабили Киевское княжество и породили много других великих княжеств: Галицкое, Владимирское на Клязьме и Московское, славившихся только до нашествия монгольских татар, разоривших и покоривших себе Русь, которую в половине ХV столетия, освободили от зависимости их Московский великий князь Иван Васильевич III. Внук его, Иван IV, совокупил многие княжества в одно, и объявил себя, около XVI столетия, царем и самодержцем Московским, впоследствии Российским. Это царство, в отличие от Червонной и Белой Руси, стало называться Великой Россией, а те, вместе взятые, Малой.

Знатнейшие фамилии Малой России, вместе с немногими княжескими семействами удалились, во время Татарского нашествия, в соседнее княжество Литовское и проживали там, породнились с тамошними вельможными домами, помощью чего подвигнули великого князя литовского Гедимина, освободить землю их от владения татарского и соединить со своей державой. В 1320 году Гедимин, собрав свое и Русское войско: последнее под начальством своих воевод: Пренцеслава, Светольда и Блуда, да полковников; Громвала, Турнила, Перунада, Ладиша и др., разбил татар на 3-х сражениях, из коих в последнем, при реке Ирпень, убиты были князья татарские Тимур и Дивлет. После сего князь литовский восстановил правление Русское под начальством выбранных народом особ, над коими поставила, наместника своего, князя Ольшанского. Из преемников его особенно замечателен Симеон Александрович, возобновивший, в 1470 г., церкви и монастыри Киевские после 200-летнего опустения их. Гедимин подтверждает права и обычаи русские и вводит их, вместе с грамотой русской, в своей земле. Коренное право Русское, известное под именем Судных статей, собрано было после в одну книгу и названо Статут.

Несправедливость мнения о покорении Руси Гедимином силой оружия.

Остатки владычества татар над Русью, между прочим, суть: гербы магометанские на древних церквах и колокольнях под крестами, то есть, полумесяц, обратившиеся после в обычные украшения на колоколах, поставляемые мастерами их.

Услуги, оказанные малороссиянами литовцам в благодарность за освобождение, в войнах с крижаками, ливонцами и прусами, и соединение Малороссии и Литвы с Польшей в 1386 году. Яко равный с равными, и вольный с вольными, что подтверждалось каждым королем при вступлении своем на престол, под названием «Pacta conventa». На основании этого учреждены были в трех нациях, три равных гетмана или наместники королевские и верховные военачальники: коронный польский, литовский и русский. На содержание этих последних определены были староства или ранговый деревни. Пребыванием Малороссийскому гетману, назначен – Черкассы, а провинциальное деление Руси было на воеводства и поветы: Киевское, Бряцлавское, Волынское и Черниговское. Гетманы и чины городские и земские выбирались из рыцарства вольными голосами и утверждались королем с сенатом. Состав сената и деление народа на шляхту, духовенство и поспольство или простолюдинов: права тех и других.

Завладение Казимиром III-м, королем польским, около половины XIV столетия, Галицией и привилегия его ей.

Первые гетманы в Малороссии и Литве, после соединения ее с Польшей, были потомки природных князей русских (Светольдов, Ольговичей или Оледьковичей, Острогских пр.). Из них Венцеслав Светольдович оказал важные услуги первому королю своему, Ягайло, в войне с крижаками, именно в 1401 г. в сражении при Динабурге, начальствуя 37 тысячами русских (предводимых воеводами: Ольговичем и Острогетом, и полковниками: Рогдаем, Полеличем, Громвалом, Колядичем и Купальдеем), где крижаков пало и взято в плен до 50 тысяч. Награждение королем за то русских и гетмана их разными почестями и подарками и пожалование им, 1409 г., апреля 13 дня, подтвердительной привилегии на пакты соединения, по коей присягали короли польские при коронации права Русов до самых Сигизмундов, а эти возобновляли их новыми привилегиями.

Правление короля Владислава II-го: первая война его с турками в 1439 г. и разбитие султана на границе угорской близ Дуная; тут было русских 43 700 под начальством воевод: киевского Светольдовича и северского Ольговского, да полковников: Блудича, Дулепы, Претича, Станая, Бурлия и Артазия. Получавших между другими дарами королевскими: гербы и золотые коряки на шелковых шнурах через плечо. Вторая война с турками по наущению папы Евгения VI-го, в 1444 году, и битва при Варне, проигранная поляками и русскими, предводимыми в числе 30 000, воеводой Ольговским и полковниками: Тризной, Гудимом, Бурлием, Станаем, Претичем, и другими. Около половины русских пало на сражении, а прочие спаслись в Булгарии у соплеменников своих и после воротились домой.

Пресечение, в царствование короля Александра, мужеской линии князей русских в князе Симеоне Олельковиче и после постановительных конституций королевства, избрание, 1506г., от рыцарства первого гетмана русского Предслава Лянцкоронского, из фамилии сенаторской зятя князя Острогского и родича королевского. Услуги первого гетмана королевству польскому, разбившего в 3-х сражениях турков, татар и волохов, нападавших на Галицию и Волынь, и вследствии того, возвращение земель около Днестра и устья Днепра, захваченных татарами со времени Батыя. Для охранения их учреждена им стража из казаков между Бессарабии и Крыма, пониже Днепровских порогов, от чего они прозвались Запорожскими казаками, а место пребывания их Сечью, от усечения дерев, на палисады употребленных или засек. Устройство ее правительством и подчинение гетману Малороссийскому.

Гетман князь Дмитрий Вишневецкий, приемник Лянцкоронского, заботился особенно о внутреннем устройстве своего народа и получил от него имя отца народа. Погибель от жестокости стихий крымских татар, прорвавшихся тайно в нижнюю Подолью или Побережье.

Гетман князь Евстафий Ружинский, выбранный в 1514 г. Путешествие его по Германии и Франции и преобразование войск Малороссийских. Древнее устройство казаков до него и разделение им Малороссии на 20 непременных казацких полков, в 2 000 каждый, получивших название по знатнейшим городам; состав полков, чины их, одеяние, вооружение, содержание и военная наука. Разбитие им с новоустроенным своим войском, в 1516 г., крымского хана, Мелик-Гирея, шедшего, по союзу с князем московским Василием Ивановичем, войной на Польшу, на реке Донце, при городе Белгород, а турков и татар при реке Кодым.

Мнение разных писателей о происхождении малороссийских казаков: от скифов, татар, кабарды черкасской, козаров. По мнению поляк от разной вольницы, поселенные их королями на пустошах в низовьях Днепра и Буга. Опровержение этих мнений и производство имени Казак и Козар от легкости их коней, уподобляющихся козьему скоку. Название малороссиян – черкасами дано великороссиянами по главному их городу – Черкассы, при Днепре, столице русских гетманов, и догадка о происхождении черкасов от смешения славян с грузинами и татарами.

Гетман Венжик Хмельницкий, из генеральных есаулов в 1534 году. Выступив, по повелению короля Сигизмунда I-го, против татарской Орды, пробиравшейся, чрез Молдавию и Волынь, в Польшу на грабеж, он поразил ее и воротился с великой добычей в Заславль, за что король прислал ему благодарственные похвальные листы, а поляки, давали, куда ни приходил, триумфальные встречи. При нем, на главном сейме в Варшаве, по случаю упразднения литовского и русского шляхетства с польским, король, подтверждал прежние начальные привилегии и законоположения, 1563 г., июня 7-го дня, дозволил русскому и литовскому рыцарству привилегии прав и вольностей земских вписать в ново-сочиняемый Статус, наравне с польскими. А в 1569 году, июня 7-го дня, особой привилегией изъял и освободил землю Русскую и княжение Киевское, всех вообще и каждого, от послушания, владения и повеления великого княжества Литовского и присоединил к Польскому королевству, как равных к равным и свободных к свободным.

Гетман князь Михайло Вишневецкий, из воевод. В 1569 г., отправившись, по воле короля, на освобождение от турок и татар Астрахани, а в помощь Московским войскам царя Ивана Васильевича Грозного, дважды разбил неприятелей и избавил астраханских граждан от осады. Запорожцы, недовольные им, за то, что он отдал всю тяжелую турецкую артиллерию московским войскам, отделились, в числе 5 000, ночью от казаков, ушли к устью Дона, где построили город, назвав его, по имени свой столицы – Черкасском, пригласили к себе донцев, живших в своем городке, Донце, соединились с ними, приняли все их обычаи и сделали свой город главным всему войску Донскому.

Гетман Григорий Свирговский выбран был на место Вишневецкого, отправленного королем в звании посла в земли иностранные, из обозных генеральных 1574 г. Посланный польскими министрами, управлявшими королевством по выезде Генриха Валуа обратно во Францию, на помощь Волошскому господарю Иоанну Липулу, обеспокоенному турками, дал сражение последним при г. Сороке 23-го апреля, 1575 г., и разбил их на голову. После сего, часть войска отправил он с полковником Савой Ганжей к столичному городу Валахии, Бухаресту, а сам пошел к Галацу, куда приказал явиться и запорожскому кошевому Феську Покотылу, со своей флотилией для недопущения турецкого десанта в Дунай и Днестр. Очистив Молдавию и Валахию от турков, гетман осадил, наконец, Килию, но был поднят взорванными минами на воздух со многими казаками, а остальные, присоединившись к Ганже, воротились с трудом домой.

Гетман Федор Богдан, с 1576, из полковников. В 1577 г., по приказанию короля Стефана Батория, отправился весной в Крым, в отмщение за нападение татар на границы Малороссии в отсутствие Свирговского. В сражении, между Кинбургских кучугуров и каменного Дариева моста, с ханом Дивлет-Гиреем, победил крымцев, переправился через Гнилое море, взял Перекоп, Кафу (при помощи запорожцев на судах под началом есаула Нечая, отправленного за временно) и заключил выгодный мир с ханом. Запорожцы получили приказание наказать турецкие приморские города (между коими особенно пострадали Синоп и Трапезунд) за покупку ими у татар христианских пленников. Другой поход его предпринят был (по просьбе христиан подунайских, для отвлечения сил турецких в другую сторону) в Малую Азию, куда он прибыл через Кавказ, проник до Царьграда, опустошил его предместья и, переправившись в Болгарию, узнал о поспешном повороте турков из Сербии к Адрианополю; потом осадил и взял Килию и с богатой добычей воротился домой.

Король, воздал гетману и его народу должное, наградил заслуги их почестями и многими преимуществами: дал первому бунчук, в знак побед над азиатами, построил столицу при реке Сейме, назвав ее по своему имени – Батурин, а последнему, между прочим, повелел, по делам военным, судиться в своих полках и сотнях. Несправедливо, будто казаки судились всегда, по всем делам, каким-то правом казацким, отменным от шляхетского. Состав Малороссийского трибунала; из 7-ми департаментов, а для награды товариства, не входившего в состав полков, учреждены была три степени товарищей войсковых: бунчуковые, войсковые и значковые товарищи, служившие на собственном содержании в мирное и военное время, но в награду отличия, получавшие от гетманов деревни, хутора и подобного. Привилегия короля Батория народу и воинству Русскому на эти права, данные 1570 г., апреля 19-го дня, и свидетельствующая об особенном расположении его к ним.

Гетман Павел Подкова, избранный, в 1579 г., из полковников, был родом волох и притом из фамилии тамошних господарей. Поход его в Валахию по просьбе дяди своего, господаря волошского Петра Подковы, изгнанного подданными. Разбив в двух сражениях Волохов, он подступил к Бухаресту и был упрошен принять господарский престол, но вскоре убит изменнически одним вельможей в загородном доме, на крестинах.

Гетман Яков Шах, друг Подковы, сделался преемником ему в 1582 г. и тотчас решился отметить смерть его. Испросивши повеление короля защищать границы со стороны Молдавии от турков, он нежданно явился под Бухарестом и принудил выдать себе виновников смерти Подковы, которых всех приказал повесить в виду столицы с приличной надписью. Однако султан потребовал удовлетворения от короля польского за такой насильственный поступок, и последний, по приговору военного Малороссийского трибунала, был отрешен от гетманства и сослан на вечное заточение в Каневский монастырь, в коем тихо кончил жизнь свою в монашестве.

Гетман Дамьян Скалозуб, из полковников, 1583 г. крымцы, мстя за самоуправство предыдущего гетмана с Волохами, ворвались в Малороссию и разорили окрестности Опошного и Котельвы, но новоизбранный гетман тотчас бросился, на переем их со стороны Крыма, в чем, однако, не успел. Получивши же после повеления короля, не открывая явной войны, освободить пленных искусным образом, он тотчас отправил запорожцев на судах, под началом войскового писаря Ивана Богуславца и полковника Карпа Перебийноса в море. Приказывал им запереть Крымские гавани, а сам, с конницей и пехотой, пустился к Орской линии, откуда, на запорожских лодках, проник в море, соединился с, прежде отправленной, флотилией и поплыл, в Керченский залив. Надеясь, там перехватить самую большую переправу пленников, но окруженный турецкими военными судами, вышедшими из Азовского и Черного морей, взят был, после долгого сопротивления и отведен в Царьград, где и уморен голодом. Писарь же Богуславец, захваченный при городе Козлове, освобожден запорожцами при помощи жены турецкого паши, выехавшей с ним в Малороссию и вышедшей за него; а прочие войска с обозным Сурмилом и полковником Перебийносом воротились в свои границы.

Гетман Федор Косинский, бывший прежде генеральным есаулом, занял место Скалозуба в 1592 г. Начало унии и собор в Бресте русском, иначе литовском; сильные представления гетмана против ее в сам собор и к королю: и тот, и другой приглашали его прибыть в Брест, и когда он явился туда, тотчас схвачен, сужден и замурован в одном монастыре в каменный столп, где и умер от голода. Казаки, числом 7 000, отправились было на его освобождение, но встречены под местечком Пяткой, польскими войсками и разогнаны. После сего коронный гетман получил повеление занять Малороссию, запретить выбор нового гетмана и помогать, брестскому духовенству, вводить унию. Окружное послание этого последнего о приглашении соединиться с ним и причины отпадения его от Цареградского патриарха. Поступок польского войска с не хотевшими принимать унии.

Гетман Павел Наливайко, генеральный есаул, избранный чинами и казаками малороссийскими в 1596 году, в Чигирине; он сейчас послал, с депутатом, полковником Лободой, просьбу к Сигизмунду III-му, в коей, начисляя услуги Русского народа короне польской, протестовал против вводимой унии и просил подтверждения в своем избрании; но от короля получил только, через посланного своего, обещание об уничтожении, при первом сейме, затей министров и духовенства, и приказание вести себя с войском мирно и согласно с поляками, что тот и исполнил самим делом. Но, увидав скопление последних около Черкас и Белой Церкви под началом коронного гетмана Жолкевского, и сам явился с войском у Чигирина и, окопавшись при реке Тясмин, поджидал поляков. Произошла знаменитая битва, увенчавшая, казаков и стоила, полякам слишком 17 тысяч убитыми. После этой битвы, гетман одну часть войска отправил с Лободой очищать города заднепровские и задесенские, а с другой сам пошел между реками Днепр и Днестр, причем сожжены Могилев на Днестре и Слуцк, что произведено в 3,5 месяца. Сошедшись с полковником Лободой при реке Суле, он окружил гетманов, коронного и литовского, и готовился уже, после четырехдневной осады, взять в плен, как прибывшие из Варшавы королевские посланники остановили его, и тотчас был заключен мир, на коем подтверждены все права русских и объявлено всепрощение. Этим кончилась 1-я война с поляками. Воротясь в Чигирин, гетман принялся за восстановление прежнего устройства и порядка, нарушенного войной, и очищение церквей от унии. Он явился, 1594 г., с 4-мя депутатами (от четырех воеводств, на кои разделялась Малороссия) в Варшаву на главный сейм, но был в первую же ночь, с ними схвачен, брошен в темницу и через два дня, посажен на площади в разожженного медного быка. Мнение польского историка, Вагнера, о подобных поступках поляков с казаками.

Приговор русскому народу, объявленный, после истребления гетмана Наливайко, польским правительством, в коем он назван бунтливым и, осужден в рабство, преследование и всемирное гонение. А потому полякам, нахлынувшим отовсюду в Малороссию, дана была власть делать все, что им угодно, с народом русским, что и исполняли они с лихвой. Страшное страдание Руси и неимоверное гонение на нее, от которого, для сохранения при себе своих мест и имений, Русское дворянство, переходит, сперва в унию, а потом к католичеству, что, впоследствии, повело то к отречению и от самого происхождения своего.

Появление самозванца Отрепьева в Малороссии и поход его, в сопровождении коронного гетмана Калиновского, и северского полковника Заруцкого, к Новгороду Северскому, осада и разорение его поляками за московцев; отступление Отрепьева, при помощи казаков к Батурину.

Гетман Петр Конашевич Сагайдачный, поставленный из генеральных обозных, в 1598 г. запорожцами: он первый стал писаться гетманом Запорожским, чему последовали и все его преемники, даже самое войско Малороссийское нередко называлось Запорожским. Причины тому. Поход его в Крым в отмщение за набеги татар на пограничный малороссийские селения и пленение народа. Город Кафа взят, разграблен и сожжен, а пленники освобождены. Тоже готовилось и городу Козлову, если бы граждане его не умолили гетмана о пощаде, выпустив добровольно пленных.

Появление соперника Конашевича в лице сотника Демьяна Кушки, избранного поляками в Запорожские гетманы, который тотчас отправился в Бессарабию для освобождения захваченных в плен христиан татарами, на границах Подолии, но окруженный близ Аккермана турками и татарами, полонен и убит. На место его поляки выбрали нового соперника Конашевичу, старшину казацкого Бородавку, который был схвачен первым, и по приговору военного суда, расстрелян. После таких безуспешных попыток, поляки, нуждаясь в помощи запорожского гетмана против турков, подтвердили его гетманом на всю Малороссию. Поход его, вместе с польскими войсками, против турок в Буковину и битва, на коей пало последних около 10 000, да в плен взято более 1 000 и 7 пашей. Дальнейшее преследование турок и сражение при Галаце с главной их армией под началом сераскира, разбитие и взятие в плен всего стана, с множеством артиллерии, запасов и богатств. На возвратном пути в Малороссию по приказанию короля польского, примирившегося с султаном турецким, гетман получил весть от запорожского кошевого Дурдила, о проходе крымцев в Малороссию на грабеж; оставив пехоту, он с конницей поспешил за ними и засел в лугах около устья Конских Вод, где поджидал возврата татар и потом вышел им на встречу при Самаре, напал нежданно и поразил на голову до последнего. После этого Сагайдачный не участвовал уже лично в военных походах, но отправлял за себя, наказного гетмана Петра Жицкого, и других старшин, а сам занимался внутренним устройством Малороссии, противодействуя унии и подкрепляя православие. Между прочим, он возобновил Софийский собор, построил Братский монастырь, при коем, с помощью митрополита Петра Могилы, обновил академию, и после, более, нежели 20-летнего, славного правления своего, скончался, 1622 г. и погребен в упомянутом монастыре.

Не смея, при Сагайдачном явно обижать Малороссии, поляки тотчас по кончине его возобновляют свои гонения на нее во всем прежнем объеме.

Поражение поляков, под предводительством коронного гетмана Жолкевского, при Цецоре, турками. 6-ть малороссийских полков под началом генерального есаула Потребича, отличились тут своим примерным отступлением, коим спасли множество поляков. В этом сражении пал, со стороны малороссиян, сотник черкасского полка Михайло Хмельницкий, а молодой сын его, Зиновий, полонен и отослан в Турцию. Родословная Хмельницкого, его воспитание, его похождения и отличия.

Предстательство пред, королем польским Сигизмундом III-м, за народ малороссийский, князя Константина Ивановича Острогского, воеводы киевского, самого королевича Владислава, уважавшего услуги казаков Польше, и даже шведского короля Густава Адольфа.

Гетман Тарас Трясило, избранный, в 1624 г., из корсунских полковников и разбивший поляков под Переяславлем, ночью, от чего битва эта слывет у народа под именем Тарасовой ночи. Очищение им Малороссии от поляков и жидов.

Гетман Семен Перевязко, из полковых обозных в 1632 г.: измена его своему народу, предание военному суду и бегство, при помощи жида, в Польшу.

Место его досталось генеральному хорунжему Павлюге, 1633 г.; сражение его с коронным гетманом Конецпольским, под Кумейками, и вероломный плен поляками в метечке Боровице, а после, мучительная смерть в Варшаве с обозным Гремичем и есаулами: Победимом, Летягой, Шкураем и Путылом.

После Павлюга избран был, 1638 г., в гетманы, нежинский полковник Степан Остряница, а к нему придан в советники из старого заслуженного товариства, Леон Гуня, отличавшийся между казаками своим благоразумием. Искусное очищение приднепровских городов от поляков и восстановление сообщений жителей и войск обеих сторон. Знаменитое поражение гетмана польского Лянцкоронского, при реке Старице, в коем, однако ж, пал и Гуня; осада первого в замке местечка Полонного и примирение, при посредстве русского духовенства, с гетманом Остряницей. После того распустив все войско, отправился он, со старшиной своим, в Каневский монастырь для принесения благодарственного моления Богу, и был врасплох схвачен поляками, проведенными ночью туда жидами, а потом замучен, с 37-ю товарищами, самым страшным образом в Варшаве; члены их развезены по Малороссии и развешаны на сваях по городам.

Не смотря на потерю Остряницы, казаки собрались при реке Мерле выбрали, 1639 г., из полковых есаулов, нового гетмана Карпа Полтора-Кожуха. Он, при всем усилии своем, не мог очистить Малороссии от поляков, наславших в нее своих воевод, комиссаров и старост, а потому, держась степов крымских и запорожских, ограничивался одним лишь отражением их. Кроме того помогал крымскому хану в войне его с калмыками и после 3-летней деятельной и бурной жизни, скончался и погребен, в порожней горелочной бочке, у Каменного Затона.

Место его занял полковой обозный Максим Гулак, 1642 г., чигиринский староста Чернецкий, разбил его при реке Тясмин и взял весь его обоз с запасами и артиллерией, после чего и он, подобно Полтора-Кожуху, держался южной окраины Малороссии, предводя только 7-ю тысячами казаков, с коими служил соседям своим; между прочим, ходил он, по приглашению турецкого султана, в поход против персов, до самой Эривани, за что был одарен турками, и после 5-ти-летней деятельной жизни, скончался в мире, а войско его соединилось с запорожцами.

Поляки, запретив выборы гетманов малороссийских, решились держать, однако же, в войске его наказных гетманов, поставленных ими самими из преданных им старшин казацких. Таким наказным гетманом был первый Иван Барабаш, избранный поляками в Чигирине из чигиринских полковников, 1646 года, при коем оставлен генеральным писарем служивший прежде в королевском кабинете, Зиновий Хмельницкий. Представление Барабаша, по совету своего генерального писаря, королю Владиславу IV-му, о гонениях на малороссиян, благосклонное принятие им оного и предложение сенату на рассуждение и уважение, который, однако же, отказал просившим во всяком снисхождении, что побудило короля дать согласие свое на восстание малороссийского народа против своих притеснителей. Утаение об этом рескрипта королевского от народа и хитрость, с коей Хмельницкий достал его у Барабаша. Бегство Хмельницкого с добытым рескриптом короля в Запорожскую Сечь, в которую, по прибытии 7-го августа 1647 г., собрал тамошних запорожцев (всего 300) и реестровых казаков гетмана Гулака, проживающих в Сечи, объявил о воле короля на поднятие оружия против гонителей веры и народности русской, поляков. Казаки тотчас согласились на его предложение и провозгласили, было его своим гетманом, чего, однако, он не принял, но тотчас отправился с ними для покорения важной крепости Кодак, препятствовавшей сообщению Запорожья с Малороссией, взял ее и назначил сбором для своего войско. Рассылка им в окружные города и селения известительных писем о своем предприятии и приглашение стать за родную землю; прибытие к нему 3-х полков, Полтавского, Миргородского и Гадяцкого. Барабаш уведомляет поляков о восстании казаков и пожаловании его королем в гетманы; поход его с коронным гетманом Потоцким, к Кодаку, и разбитие обоих Хмельницким: Потоцкий взят в плен, а Барабаш сам бросился в Днепр; знаменитая речь Хмельницкого к казакам Барабаша, приплывшим с ним на флотилии, и ответ их на нее. После соединения войска Барабаша со своим, Хмельницкий провозглашен был от него действительным Малороссийским гетманом, октября 15-го, 1647 года.

Первым попечением гетмана Хмельницкого было восстановление и устройство реестровых полков, потом отправление пленных поляков в дар хану крымскому, с просьбой о вспоможении, в чем тот отказал ему, извиняясь миром султана с поляками и войной с европейскими и азиатскими соседями, в кою назначены и татарские войска; впрочем, хан предложил ему в услуги мурзу Тугай-бея, с его 4-тысячной ордой, имевшего право где и против кого угодно служить, а гетман тотчас отправил к мурзе, для договора, сына своего Тимофея, поручив ему также наблюдать за ханским двором.

Очищение гетманом Малороссии от поляков и жидов по Канев и Киев, а равно и мирное удаление из нее вельмож польских русского происхождения, отличавшихся своим тихим поведением.

Битва, апреля 8, 1648 года, гетмана Хмельницкого с поляками под началом коронного гетмана Павла Потоцкото, на Желтых Водах, на коей пало первых более 12 000. И в плен захвачен сам полководец, которого тот немедленно отправил в Крым к хану в подарок, и от него получил обещание в готовности помогать ему при первом зове.

Битва Хмельницкого под Каменец Подольским, неприступной крепостью и гнездом польских сборов на Малороссии, взятие ее им и совершенное поражение гетмана Калиновского; потеря поляков около 13 000.

Оставив в Каменце Подольском достаточное войско для прикрытия его, Хмельницкий посылает многие корпуса во всю Малороссию, сопредельную с Польскими и Литовскими рубежами, для изгнания и истребления поляков и жидов. Под начальством: генерального обозного Носача и полковника Дорошенко, в Галицию и княжество Острожское, генерального писаря Кривоноса и полковника Шаблюка, чрез Киев к Слуцку, генерального есаула Родака и полковников: Нестелия и Богуна, к Припяти и далее в Литву, генерального хорунжего Буйноса и охочекомонных полковников: Гладкого и Худорбая, в Полесье и Северию, а сам, прошедши Малороссию срединой, остановился при г. Белой Церкви и оттоль, 28 мая, разослал всюду он знаменитую Прокламацию свою или Универсал, в котором подробно излагает причины, побудившие его поднять оружие, и призывает всех русских под свои знамена против губителей народности и веры.

Донесения от отправленных гетманом корпусных начальников, именно: от Кривоноса, о вторичном собрании гетманом коронным Калиновским, войска и поход с ним в Подолию, от Родака, о поражении князем Радзивиллом корпуса Буйносова и убийства самого предводителя и его полковников, кроме Худорбая, успевшего присоединиться к нему, и о разбитии им неприятеля, упоенного своей победой над казаками и взятии в плен всего богатого Радзивиллова обоза. Первому (Кривоносу) Хмельницкий предписал возвратиться из Подолии и держаться правого фланга неприятеля, потом пригласил Носача к себе из Галиции, а сам выступил к городу Корсунь, где, 27-го июля, разбил поляков, положив на месте более 11 тысяч; но Калиновский успел спастись.

Взятие Кривоносом, отправленным от Корсунь гетманом, город Бара помощью военной хитрости.

Такое же взятие Новгорода Северского и его замка Родаком и встреча хорунжего новгород-северского Харкевича, с Вронским, северским воеводой.

Присоединив к себе корпус Носача, воротившийся из Галиции, Хмельницкий отправился к реке Случь. Но на пути, узнав о расположении поляков и наемных немцев под начальством гетманов Калиновского, Чернецкого и генерала Оссолинского, при местечке Пилявцах, поспешил усиленным походом и, напав нежданно на них, 6-го августа, поразил совершенно, так что сам Калиновский пал, в с ним более 10 тысяч его воинов; из пленных ротмистра Косаковского, мечника Червинского и волонтера Оссолинского, отправил в Варшаву с письменным представлением королю и чинам о прекращении гонения на малороссиян и восстановлении нарушенного равенства народов.

Поход Малороссийского гетмана, в конце августа, в Галицию и обхождение его с городом Броды. На этом походе явились к нему послами молдавские бояре от господаря своего Василия Липулы, жаловавшегося на господаря волошского и князя угорского Ракоция, изгнавших его с престола, и просившего у него помощи против них; ответ им гетмана и дальнейший поход подо Львов, столицу Галиции, осада его и депутация граждан о пощаде, что и даровано им, но взята военная контрибуция и 40 заложников из знатнейших семейств, после чего направил путь свой к Замостью, с которым также поступил; обратный путь назад мимо Владимира, Острога, и других городов, в коих восстановлено было прежнее Русское правление, а поляки высланы за Случь, со словами: «Знай, Ляше, по Случь наше».

Остановившись под местечком Полонным, гетман встретил сына своего Тимофея, с мурзою Туган-беем и 4 000 татар, присланных в помощь крымским ханом, извинявшимся в медленности нерешительностью Порты; но Тимофей объявил отцу истинную причину тому. Тут же доставлено было ему письмо, чрез молдавского боярина Костати, от силистрийского паши, в коем, изъяснял согласие султана на помощь Малороссии молдавскому господарю Липуле, просил поспешить его, куда и отправил гетман Тугай-бея с татарами, и сына своего, Тимофея, с 8 тысячами реестровых казаков, под руководством генерального обозного Носача, с полковниками: Дорошенко, Станаем и Артазием, двинувшимися 17-го сентября. После того, распустив войска свои в пограничные места на квартиры, Хмельницкий (с гвардией своей, Чигиринским полком и 300 волонтеров), отправился от Полонного в Киев для принесения благодарственных Богу молений за освобождение Малороссии от ига польского, куда и прибыл 1-го октября и был принят с торжеством всеми чинами, товариством и знатнейшими гражданами, провозгласившими его отцом и избавителем отечества и народа; ответ гетмана на это в Софийском соборе, коим увещевал народ более всего к единодушию, без которого всякий народ и царство запустеют. Отсюда же отправил он первое посольство, 9-го октября, в Москву, в лице генерального судьи Григория Гуляницкого, с представлением царю Алексею Михайловичу, о том, что теперь самое удобное время для возвращения Смоленска и Белоруссии от поляков, и готовности своей помочь в таком справедливом деле, особливо, когда польские силы везде им рассеяны и сама Польша находится в крайнем изнеможении, напротив войска его остаются почти без дела. Царь, следуя осторожности, не отписал гетману ничего, но прислал к нему Василия Васильевича Бутурлина, с благодарностью за усердие и извинением в невозможности царству его, после сильного напряжения в междуцарствие, пуститься в новые войны, без надежных союзников, а потому не худо бы Малороссийскому народу соединиться с Великороссийским, яко единоплеменному и единоверному.

Рескрипт польского короля Владислава IV-го, к Хмельницкому, через киевского воеводу Киселя и князя Четвертинского, коим утверждал его в гетманстве и прислал притом знаки на оное: булаву, бунчук и мантию, на что тот отвечал благодарственным адресом. Но примас и князь Иеремия Вишневецкий, боясь потерять имения свои в Руси, убедил просить чинов отринуть мирные намерения короля, от чего тот впал в безмерную печаль и задумчивость, низведших его в гроб 31 октября 1648 года. Сожаление Хмельницкого о короле и повеление править по душе его во всех Малороссийских церквах панихиды и сорокоусты, со вписанием его в церковные поминальные субботники.

Посольство нового короля польского, Яна Казимира, брата Владислава, к Хмельницкому, с предложением, через киевского воеводу Киселя, воевать с Москвой, в награду, за что мирные сношения его с Польшей, начатые при покойном короле, продолжатся и он получит свою часть в завоевании московском. Ответ гетмана и причины, не позволяющие поднимать ему оружия против царя: единоплеменство и единоверсво. После удаления же воеводы он тотчас отправил, тайно, судью Гуляницкого в Москву объявить об этом и советовал предупредить нападение поляков посылкой войск на Смоленщину, в чем он готов от души помочь царю. Царь, в благодарность, послал гетману крест «дорогой цены», сняв его с себя, а о совете обещал поразмыслить с думными людьми. Требование от Польши царем, в феврале 1649 года, через князя Трубецкого и боярина Пушкина, возвращения Смоленска, или заплаты за него ста тысяч рублей, на что король отвечал угрозами. Послы царские на обратном пути заезжали к гетману склонить его на соединение с царством Московским, на каких угодно ему условиях, после чего царь обещался признать его владетельным князем и объявить войну Польше за Смоленск и Белоруссию. Ответ Хмельницкого и побуждения, почему следует тотчас объявить войну Полякам.

Посполитое рушенье (всеобщее вооружение) поляков против малороссиян и сбор их в Лоеве, Слуцке и Збараже в числе 300 тысяч. Гетман выставил против них 70 тысяч. Учредив в городах милицию из старых казаков и заслуженного товариства, он, 1 марта, двинулся в поход: корпус под началом полковников: Небабы и Горкуши – отправлен к Лоеву, а под началом генерального есаула Богуна и полковников: Глуха и Нечая, к Слуцку, с приказанием затруднять неприятеля при переправах и под, отступая сами к главной своей армии, под Збараж, куда гетман прибыл 25-го марта и застал около 100 тысяч польского войска под предводительством Иеремия Вишневецкого, злейшего врага казаков, которого разбил и загнал в город, отняв весь обоз и 57 артиллеристский орудий, а убитыми положил с слишком 19 тысяч. Потом он, осадил город. Тут начали возвращаться отдельные корпуса, из коих предводитель первого – Небаба, доносил о переправе князя Радзивилла с 80 тысячами через реку Припять около Лоева, нападение на него корпуса его, и отражение им оного, а равно занятии и сожжении Киевского Подола. Богун извещал о разорении Бреста, разбитии множества поляков при Слуцке и загнании остальных в самый Слуцк, коего не смел, однако, осадить, по причине многолюдства и приближения короля с гвардией и регулярными войсками. Узнав об этом, гетман тотчас выступил с главным войском навстречу королю, оставив при Збараже, Кривоноса. При местечке Зборове выбрал он место для сражения, укрепился и поджидал прибытия короля, который и явился 17-го июня, 1649 г. Приказавши, строго никому не прикасаться к королю, яко к особе священной, Хмельницкий дал бой полякам, в коем пало их 20 тысяч, между, прочим, и генерал Оссолинский; поле покрыто было мертвыми на 15 верст, стан короля и вельмож, со всеми обозами и прочим, достался в добычу, а король, попадавшийся несколько раз в руки казакам, которые не посмели прикоснуться к нему, принужден был отозваться о них, как о благородных воинах и великодушных христианах. Этой битвой совершилось освобождение Малороссии от ига Польского и положено основание новой эпохи ее обитателей.

Возвращение Хмельницкого к Збаражу и склонение князя Вишневецкого не только сдаться, но и писать еще к королю о заключении мира с казаками, во что бы то ни стало.

Пока сношение с королем продолжалось, явился к гетману сын его, Тимофей, воротившийся из похода своего в Молдавию, где, разбив на двух сражениях (при Ясах и Бухаресте) неприятеля, возвел господаря Липулу на престол и открылся отцу в любви своей к дочери господаря, не соглашавшегося, впрочем, выдать ее за него, напротив, за одного из Потоцких. Гетман писал об этом к силистрийскому паше, прося вступиться и склонить господаря на брак, на что тот отвечал своей готовностью.

Прибытие к гетману посланных князем Вишневецким к королю чиновников, привезших рескрипт его князю, повелевавший просить Хмельницкого о заключении мирного трактата и присылке для того своих уполномоченных в местечко Зборов куда назначены от него: воеводы киевский и смоленский (Кисель и Грабовский). Гетман тотчас отправил, генерального писаря Кривоноса, генерального есаула Многогрешного, и секретаря своего, Выговского, которые и заключили, по наставлению и наказу гетмана, договор 7-го сентября, 1649 года, в 7-ми главных статьях, утвердивших независимость и самостоятельность Малороссии, равно как и границ ее: от Черного моря по вершину Днестра, Горынь и Припять, откуда вверх Днепром по городу Быхов, реке Сож до самого Смоленского уезда. В силу этого договора, Хмельницкий вывел свои войска из городов и сел, занятых вне упомянутых пределов, которые распустил по квартирам и жилищам, а сам, со штатом и гвардией, отправился в Киев для благодарения Бога за победы и освобождение своего народа, где встречен был 1-го октября, с торжеством, чрез две же недели переселился в Чигирин. Зборовский трактат опубликовали по всей Малороссии и записан всюду в Судовые и Правительственные книги, 8-го марта, 1650 г., генеральным есаулом Многогрешным, бряцлавским полковником Нечаем и секретарем гетманским Выговским.

Поздравление Хмельницкого в мае 1650 г. иностранными послами: от султана турецкого, царя московского и короля польского, с Зборовским трактатом и народной независимостью и самобытностью, которые поднесли ему драгоценные подарки и соглашали гетмана к себе в протекцию на каких угодно ему условиях. Ответ гетмана, в котором, принимал он союз и дружбу их, от потомственного гетманства отказывался, как несогласного с понятиями и обычаями своего народа, а касательно выбора протекции предписал собраться депутатам из всего народа на Генеральный сейм в Чигирин. Собравшиеся чины и депутаты, отвергли всякую протекцию и подчиненность иностранную. Речь гетмана в пользу протекции и избрания ее: старики с гетманом соглашались на протекцию Московскую, как с народом единоплеменным и единоверным, но молодые сильно восстали против того в лице генерального есаула, Богуна (речь его об этот) и черкасского протопопа Федора Гурского (речь его), которые склонили на свою сторону всех; дальнейшие причины всякой протекции и роспуск гетманом сейма, равно как отпускная аудиенция послам, из коих каждого уверил о старании своем в будущем склонить народ под покровительство его государя.

Присылка Молдавским господарем Липулой, в апреле 1650 г., боярина Морозия о согласии на брак дочери своей с гетманским сыном, Тимофеем. Гетман немедленно отправил сына со свитой, а за ним 5-тысячный отряд; стычка первого с поляками Потоцкого, напавшими из засады, укрытие в одном церковном погосте и нападение подоспевшего казацкого отряда на поляков, разбитых и рассеянных им при урочище «На Батозе» после чего свадьба в Ясах и обратный путь с женой в Чигирин. Жалоба гетмана на Потоцкого.

Молдавский господарь, по проискам Польши, изгнан господарем Волошским и князем Седмиградским; поход гетманского сына для возвращения тестя своего на отнятый престол: разбитие неприятеля и смерти самого Волошского господаря под Бухарестом; после сего Тимофей распустил свои войска, а сам отправился с одним только Корсунским полком домой и был окружен, близ города Сочавы, поляками и волохами, заперся в замке Сочавском и убит ядром, при осмотре укреплений. Поражение неприятеля возвратившимися казаками и прибытие их с телом, женой и тещей к гетману, который похоронил его в Суботове. Достоинства убитого.

Киевский воевода Кисель, и многие из русского дворянства, обратившегося в католичество и польское шляхетство, по опубликовании Зборовского договора, воротились в Малороссию и просили позволения вступить им в свои владения; но казаки киевские, белоцерковские и переяславские восстали против того, под началом миргородского полковника Гладкого и судьи Гуляницкого, и большую часть их изгнали. Гетман нарядил военную комиссию для суда над этим: Гладкому отрублена голова, Гуляницкий бежал в Польшу, а прочие наказаны телесно. Казаки упомянутых полков, недовольные таким поступком гетмана, вышли с семействами из своих жилищ, и пришли к низовьям Донца, где поселились и составили Рыбинский слободской полк.

Крымский хан присылал с мурзой своим в ноябре 1659 года, турецкого ага к гетману, с предложением от султана на поступление в протекцию турков и войну против царя московского, которому султан объявил ее за Астрахань. Отклонение того и другого гетманом и новое посольство в Москву для склонения царя действовать за одно в предстоящей войне с поляками, на что тот согласился, но без объявления формального разрыва с Польшей.

Приготовление гетмана к обороне собственными силами и пополнение прежних 20 полков: число казаков в каждом и имя полковника; всех реестровых считалось слишком 70 тысяч.

Второе выселение казаков из своих жилищ, именно от рек Стырь, Случь, Припять и Сож, которые, избегая предстоящей войны, отправились к Донцу же и утвердились вблизи Рыбинцев, составив из себя Изюмский полк. Мобилизация или производство в казаки, из свободных войсковых и городских жителей, служивших прежде волонтирами.

Нарушение Зборовского мира чрез год поляками, напавшими на бряцлавского полковника Нечая, при местечке Краснополье и поражение его 7-го июня, 1650 года; генеральный есаул Богун тотчас переправился чрез реку Буг и разбил наголову нарушителей, пировавших свою победу.

Отправление в помощь Богуну полковника Глуха с отдельным отрядом и приглашение крымцев. Битва Богуна и Глуха с поляками, 18-го июля, под местечком Купчивцами и совершенное поражение польского гетмана Потоцкого, причем пало слишком 9 тысяч неприятелей.

Сражение 15-го сентября, гетмана Хмельницкого и Богуна с поляками, под началом князя Четвертинского, под Житомиром, где убито более 17 тысяч, да взято в плен за 7 тысяч, и 63 пушки.

Третье выселение казаков из Малороссии в вершины рек: Сулы, Пселы и Ворсклы; из них образовались три слободских полка: Сумский, Ахтырский и Харьковский. Замечание об их поведении и отношении к малороссийским гетманам.

Второе посполитое рушение поляков, пригласивших немцев из Бранденбурга и Куронии. Приготовление гетмана, со своей стороны, к предстоящей войне: пополнение убывших в полках, подкрепление пограничных городов, гарнизонов и распределение своей армии на зимних квартирах от Днепра до Припяти.

Движение обеих армий, малороссийской и польской, ранней весной к реке Стыри и свидание гетмана с ханом крымским. Выбор стана, для войск казацких и татарских, при местечке Берестечке, и знаменитая битва с поляками, предводимыми самим королем своим. Измена хана, подкупленного польским правительством, бегство его с поля сражения, гетмана за ним, чтобы уговорить возвратиться на битву, а за гетманом, конницы казацкой; осталась одна пехота, окруженная отовсюду неприятелем и считавшаяся пропавшей, но она чудно провела поляков и, спасшись от них, соединилась с гетманом, удалившимся с ней к Каменцу Подольскому. Участие в измене хана судьи Гуляницкого, видевшегося с ним на походе в Буковине, и передавшего все тайные сношения гетмана с царем московским.

После победы под Берестечком, выигранной поляками, вследствии предательства хана, король разделил армию свою на две части, из коих одну, под началом князя Четвертинского, отправил на Киев, куда намеревался сам прибыть на зиму, а другую взял с собой на Волынь и Подол. Гетман Хмельницкий, пополнив свою армию из городовых гарнизонов и милиций, тотчас погнался за Четвертинским, которого настиг при местечке Хвастове на роздыхе, и разбил совершенно 27-го августа, положив поляков на поле сражения около 14 тысяч, да захватив в полон слишком 3 000 курляндских немцев, коих всех отпустил домой на честное слово, не воевать вперед с казаками.

Поражение гетманом князя Радзивилла, у Маслова Прудища, куда он бежал, разграбив Киев и узнав о разбитии Четвертинского: все награбленные корысти были возвращены назад Хмельницким, поразившим, также, на возвратном пути, еще сильные войска короля под Белой Церковью, посланные в помощь Четвертинскому.

Осада польским королем Каменца Подольского, со 150 000 войска, взятие казацкого гарнизона под началом Глуха, после 9-недельного отпора, 29-го сентября, и зимовка в нем короля. В следующем, 1652 году, апреля 29-го, гетман отправился против поляков, предводя 60 000 казаков, и дал сражение при местечке Жванце, где взял в плен слишком 11 000, между коими двух генералов (Донгофа и Оссолинского), весь лагерь, обозы и артиллерию. Великодушие гетмана к королю и вторичный отзыв последнего о благородстве казаков. Король просит мира чрез сенатора, Лянцкоронского и генералов Потоцкого и Собиевского, который и заключен, по Зборовским условиям, 27-го октября.

Опять послы от султана турецкого, хана крымского, к коим присоединился и Лянцкоронский, оставшийся в Чигирине по тайному предписанию короля, соглашавшие гетмана воевать с их дворами, с государством Московским, для отнятия от него, в пользу хана, Астраханского царства. Причины, почему гетман может удовлетворить их предложение: 10-месячная отсрочка ему ими на размышление и поправку армии, последнее посольство его к Алексею Михайловичу с предложением о соединении и угрозой в противном случае. Ответ царя боярина В.В. Бутурлина, в коем объявляет свое согласие на соединение Малороссии с Великороссией, как единоплеменных и единоверных, и общую войну против поляков и всяких неприятелей. Источник, из коего почерпнуты сведения об этом сочинителем.

Созвание гетманом в Чигирин представителей народа, объявление им о прибытии послов царских, предложения их и турецкого, татарского и польского послов, и настояние не брать кого-либо из соискателей в покровители, так как нейтралитет ни кем из них не приемлется. Молодые подают голос в пользу соединения с турками, подкрепляя то своими причинами; возражение на то и опровержение представлений молодежи гетманом и стариками, тронувшее противников до слез и склонившее всех на соединение с царством и народом московским. Поручение гетманом генеральному судье Самуилу Богдановичу и переяславскому полковнику Павлу Тетере, написать договорный статьи с царем и представить на рассмотрение его и всего совета малороссийского, что и исполнено, одобрено, подписано московскими послами от лица царя и народа и утверждено присягой о вечном хранении. После того тоже сделано со стороны гетмана и чинов 6-го января, 1654 года, а для прочих назначен был сборным местом Переяславль. Отзыв гетмана о запорожцах, по случаю требования московскими послами приведения и их к присяге. Основные три пункта договорных статен: 1) сохранение всех прежних договоров с великими князьями литовскими и королями польскими; 2) сохранение всех родов имения их и приобретения его вечно; 3) не вмешательство в дела их и судилища никого постороннего. Особая статья о шляхетстве польском, оставшемся, по единоверству в Малороссии и мнение сочинителя о нем, как главном виновнике всех неустройств после Хмельницкого. Отпуск гетманом послов царских и отправление своих (судьи Гонсевского и Тетери) в Москву с благодарственным адресом и просьбой о подтверждении договорных статей особыми своими грамотами, что и последовало вскоре. Особая благодарность царя малороссиянам касательно сравнения их личными преимуществами со своим народом, чего не было в договорах, а вмещалось в пактах с Польшей и привилегиях королевских. Публикации утвержденных статей и царских грамот во всей Малороссии и оставление копий с них в архивах всех правительств, оригинал же положен в архиве Трибунала Малороссийского.

Впечатление, произведенное соединением Малороссии с Великороссией, на европейские дворы. Начало системы равновесия держав. Важность Малороссии для Великороссии по сознанию иностранцев, упреки и угрозы их гетману Хмельницкому и от турков, крымских татар и поляков объявление войны за то. Постоянство его в своем деле и приготовление к новой войне: сообщение планов и распоряжений о ней царю и одобрение их последним.

Открытие военных действий армии соединенной России 15 апреля, 1655 года. Сам гетман, с 30 тысячами, расположился при городе Заславле для отражения турецких и польских войск. Бутурлин, с таким же числом великороссиян и 5 тысяч малороссиян, остановился вблизи Кодака для удержания татар, а князь Хованский тоже с 30 000 великороссиян отправлен в Белоруссию к реке Сож для недопущения поляков к Смоленску, под который послан наказной гетман Иван Золотаренко, с 20 000 реестровых и 5 000 охочекомонных, при коем находился и сын гетмана Юрий, посланный для изучения военного искусства. Осада Смоленска в присутствие царя Алексея Михайловича, проживавшего в Вязьме по случаю моровой язвы в Москве и часто наведывавшегося туда, и взятие оного казаками; торжественный въезд царя в него и благодарность малороссийскому войску особенной грамотой от 16-го сентября, 1655 г., по коей все участвовавшие во взятии Смоленска, от высшего до низшего старшины, с их потомством пожалованы в Российские дворяне.

Поход наказного гетмана от Смоленска в Белоруссию и Литву, взятие приступом Гомеля и Нового Быхова. Отсюда он двинулся к князю Хованскому, с которым, соединившись, отправился против князя Радзивилла, шедшего с многочисленной армией против них, которого они разбили наголову при реке Березне.

После Березинского сражения казаки пошли срединой Литвы, а великороссияне пограничной чертой, меж Ливонией и Куронией. Покорение ими всей Белоруссии и большой части Литвы, и снова соединение под Вильной, которую осадили и обратили в пепел за сильное сопротивление граждан. Торжество в Москве по случаю покорения Белоруссии и принятие царем титула «Царя и самодержца Великой Малой и Белой России» или «Царя Всероссийского»; благодарность Алексея Михайловича к гетману, Золотаренко и Хованскому и приказ последним зимовать в средине Белоруссии. Смерть наказного гетмана, убитого, при проходе через старый Быхов с одной колокольни органистом, подговоренным католическим духовенством; препровождение тела его на родину, в Корсунь, отпевание в церкви и сожжение ее с мертвецом от громового удара. Мнение поляков о Золотаренко.

Склонение поляками нового хана крымского к войне против русских и разбитие им, в октябре 1655 года, при реке Самаре наказного гетмана Якова Томила, потом нападение, в Уманьщине, на другой казацкий корпус под началом Богуна, Зеленского и Дженжелия, успевшего, однако, отразить его и пробиться к Белой Церкви, куда, из-под Заславля отправился и сам гетман, но был атакован татарами при Дрожи-поле. Неприятель, зная ослабление армии гетманской отправлением чистых отрядов в разные стороны, считала его погибшим, но тот искусно пробился сквозь него и благополучно прибыл в Белоцерковщину.

Собравшись с силами, гетман отправился от Белой Церкви, в исходе января, 1656 г., для поисков татар и поляков и поразил их близ местечка Меджибожа.

Весной, 1656 г., гетман, соединившись с Бутурлиным, пошел внутрь Польши для недопущения действовать общими силами полякам с турками и татарами. На пути взяты были, с малым сопротивлением Броды, Львов и Замостье и осажден Люблин, в котором собраны были огромный сокровища и который, после кровопролитной осады, взят приступом и разорен.

От Люблина гетман, узнав о намерении польской армии переправиться чрез Вислу, отправился ей на встречу, перешел Вислу, и напал с Бутурлиным на поляков в их стане, заставив его бросить и обратиться в поспешное бегство. Намереваясь потом идти к столицам королевства, гетман получил весть, что хан крымский, спеша полякам на помощь, переправляется через Днепр; потому он сейчас поспешил к Чигирину, а Бутурлина уговорил расположиться около Каменца Подольского. Узнав о прибытии хана с войсками при реке Озерной, гетман посылает к нему полкового есаула Тугая, с известием о не существовании больше польских армий на свете, что, говорил, подтвердят и польские офицеры, препровождаемые им к нему. Свидание хана с гетманом и взаимные укоризны друг другу, равно как оправдание гетманом соединения Малороссии с Великороссией: холодное прощание обоих с явной злобой.

Послы от шведского короля Карла Густава, к гетману в Чигирин, с просьбой о вспоможении и против поляков и некоторых немецких государей, и отправление 10 000 корпуса, под началом киевского полковника Антона Адамовича, объявленного наказным гетманом, к Кракову, который помог шведам овладеть обеими польскими столицами: падение Польши было неизбежно, если бы не вступились за нее другие державы и не заставили шведов заключить Оливский мир.

Письма немецкого императора Фердинанда III-го и польского примаса к гетману, в коих уговаривали его отстать от союза со шведами, как лютеранами и потому, противниками их и его. Соединиться, по-прежнему, с Польшей или, по крайности, не мешаться ни в какую войну с ней других, грозя, в противном случае, поднятием на него сил всей католической Европы. Ответ гетмана императору и причины невозможности соединения, когда-либо малороссиян с поляками. Угрозы немцев и других гетману оправдывались движением императорских войск, в начал 1657 г., к границам Галиции, а турецких в Молдавии и Бессарабии, равно как и всего Крыма. Известив о том царя, гетман немедленно прикрывает свои пределы и назначает два лагеря для войск, при реке Ташлык, под началом сына своего Юрия, и при городе Заславле, под распоряжением наказного гетмана Дорошенко. Прибытие иностранных послов с новыми требованиями, т.е. склонявшими гетмана отстать от соединения с Московией, обещавшей, при его помощи, сделаться колоссальной державой и ниспровергнуть другие царства, но войти, по старому, в союз с поляками, грозя, в случае, отказа, принудить его к тому силой оружия. Гетман в ответ им, снова оправдывает свое поведение и причины соединения с царем Московским, и решается лучше впасть в руки Божии, нежели отстать от того.

Угрозы и предложения иностранных держав гетману сделали на него сильное впечатление, и он, раздумывал о буре, собравшейся над его народом, и последствиях ее, впал в тяжкую болезнь, приведшую его по долгому страданию, к гробу. Чувствуя смерть, он сзывает в Чигирин чинов и представителей народа, объясняет положение дел нации, благодарит их за свое гетманство и просит избрать, еще при жизни его, преемника ему, коему бы мог он открыть нужные тайны и дать советы; в гетманы предлагает 3-х: Тетерю, Пушкаренко и Выговского, но собрание избирает в гетманы сына его, Юрия. Возражения Хмельницкого и настояние чинов, в силу коего он принужденным находится согласиться на желание народа и, поручая новоизбранного покровительству Божию и опеке старшин, предает проклятию всякого, кто только совратит его с пути правого, равно и его самого, если пойдет путем строптивым. Это происходило 7-го августа, а 15, избрав, в опекуны и советники сыну своему, Выговского и Пушкаренко, он скончался пополудни. Достоинства его и погребение в Суботове. Догадка некоторых об отравлении его одним знатным поляком, сватавшимся на его дочери. Святотатственный поступок с костями Хмельницкого поляков через 7 лет после его смерти.

Поляки, ища всюду помощи против соединенной России, объявляют, в последних месяцах 1657 г., курфюрста Бранденбургского вольным от всякой зависимости им, с обязательством за то помогать короне польской против казаков и Московского царя.

Домогательство поляков у молодого гетмана на соединение его с ними, несогласие его на то и интриги их через генерального писаря Выговского. Характер последнего и советы его Юрию, в силу коих, в апреле 1658 г., отправляется он в Заславль со своей гвардией на конгресс поляков, в присутствии послов цесарского и турецкого. Здесь соглашается он на соединение с Польшей, и принимает статьи, якобы отцом его сочиненные и известные под именем Гадяцких. Чины и войско Заднепровских полков, пришедшие туда под предлогом тайной экспедиции, отвергло эти статьи и, нагрубив гетману, воротилось назад в Чигирин, а оттуда к опекуну гетманскому Пушкаренко. Юрий, оставленный войском и презренный Заславским конгрессом, принужден бежать на Запорожье, которое, недовольное обращением с ними москалей, а потому и соединением с Москвой, охотно приняло его к себе и обещало помочь.

Коварство Выговского в отношении к гетману Юрию Хмельницкому после отправления его в Заславль, т.е. донесение об измене гетмана царю и удержании при себе войска и пр., преданных с ним Москве. Отправление царем для разведывания о том боярина Хитрова, который, обольщенный Выговским, объявляет его, от имени царя, гетманом Малороссийским, что возбудило общее неудовольствие и положило первый камень к междоусобиям.

Донесение полтавского полковника Пушкаренко, царю о поступках Юрия Хмельницкого и Выговского, и поход его под Чигирин с 20 000 войска против последнего; впрочем, он, встреченный под городом Лубны Хитровым, принужден был, по настоянию его, воротиться в Полтаву.

Поступок нового гетмана Выговского, с царем, для удержания за собой благоволения его, т.е. ложное донесение, будто поляки соглашаются на возведение его (царя), по смерти своего короля, на польский престол и соединение королевства своего с Московским царством. В силу того царь отправляет великолепное посольство в Варшаву. Пока посланники хлопочут в Варшаве, Пушкаренко снова доносит царю о происках Выговского, разбивает войско его между Опошней и Будищами, и предводителей оного отправляет в Москву. Царь наряжает в Польшу к послам своим нарочного, разузнать о Польше и отношении к ней Выговского. Получив подтверждение об истине донесения Пушкаренко, отправляет князя Трубецкого с 50 000 в апреле 1659 г. в Малороссию, повелевая, под предлогом дружеским, овладеть гетманом и соединиться с полтавским полковником, а потом приступить к избранию нового гетмана. Выговский, притворяясь, что он доверяет царю, заманивает Трубецкого под Конотоп, в коем находился уже, по его распоряжению, Гуляницкий с поляками и, стеснивши его с двух сторон, разбивает наголову. Отсюда пословица: «Провив, як Выговский Москву».

Объявление Выговского во всей Малороссии о соединении своем с Польшей, но народ и войско отвергают оное и обращаются к Пушкаренко; посему тот нанимает 10 000 крымцев и вступает в битву с Пушкаренко при Полтаве, проигрывает ее, бежит и теряет гетманскую булаву; расстройство победителей от упоения победой и поражение их татарам, вышедшими нежданно из засады, причем сам Пушкаренко пал, а Полтава разорена.

Разорение Малороссии Выговским и татарами, которых поражают, на двух сражениях реестровые казаки, избравшие своим предводителем и наказным гетманом, в Переяславле, полковника Ивана Беспалого, после чего Выговский принужден был бежать в Польшу и больше уже не показывался, оставив даже жену свою в Чигирине на произвол судьбы.

Царь, узнав об убиении Пушкаренко и поражении войск его, отправляет боярина Григория Григорьевича Ромодановского с 30 000 против Выговского, повелевал избрать нового гетмана. Напрасное разорение Ромодановским Конотопа и неумение его обходиться с народом. Открытие выбора нового гетмана в Чигирине и предложения на нем послов, царского, турецкого и польского. Вторичное избрание в гетманы Юрия Хмельницкого за заслуги отца его, 27-го апреля, 1660 года. Ответ его иностранным послам о своем и народа своего нейтралитете, а послу московскому о желании союза и соединении с царем Алексеем Михайловичем. Изгнание им из Малороссии поляков Выговского через полковников: переяславского Цюцюру и уманского Худорбая. Переселение русских между Днепром, Припятью и Случью, по поводу предстоящей войны, в Слободские полки. Благодарность царя Юрию за его приверженность к нему и отправление в помощь против поляков боярина Василия Васильевича IIIереметева, с 35 000; соединение с великороссиянами гетмана с 40 000 за городом Острогом и поражение коронного гетмана Собиевского, потерявшего до 30 000. Разорение Польши соединенной русской армией и ссора предводителей ее на обратном пути от Слуцка за добычу, бесчестие малороссийскому гетману от Шереметева и жалоба его на то царю; пристрастное решение итого спора Алексеем Михайловичем и месть Юрия, удалившегося с охочекомонными в Сечь и объявившего себя там союзником татар и поляков. Реестровые казаки, не одобряя того в Юрии, объявляют новый выбор гетмана, а между тем поставляют наказного из генеральных есаулов Якима Сомко. К 1662 году Юрий с запорожца и охочекомонными крымцами, нанятыми донцами и польской армией, под командой самого короля, дает сражение Шереметеву около Житомира и местечка Чуднова и заставляет его окопавшегося станом, отдаться, избегая голода, совсем в свои руки, которого татары уводят в Крым, где он проводить 20 лет в неволе. После сего Юрий осадил Чигирин, но не мог взять его, был разбит Сомко и Ромодановским при городе Крылов, потом, после соединения его с поляками под началом Чернецкого, при городе Канев, и в третий раз тут же генеральным старшиной Лизогубом, так что едва мог сам спастись, скрывшись в Лубенский монастырь к другу своему, архимандриту Амвросию Тукальскому. Дальнейшая судьба Юрия: четыре раза был он гетманом, потом монахом, сослан в Жмудь поляками, в Белгород татарами, а в Едикуль Цареградский турками, из коего, спустя 14 лет, отправлен на один греческий остров, где и умер звонарем при греческом монастыре.

Неустройство после уничтожения Юрия Хмельницкого породило вдруг 5-ть самозванцев гетманов: два из них заднепровские полковники, Тетеря и Дорошенко, а два скобочные, Сомко и Васюта, да один, из запорожских есаулов, Брюховецкий; каждый из них отдавался в какую-нибудь протекцию: турецкую, польскую, московскую. Брюховецкий прежде всех успевает в своем намерение, т.е. признан был гетманом от царя, несмотря на доносы Васюты и Сомко. Комиссия для исследования жалоб их на нового гетмана в лице Великогагина и Хлопова, оправдание его и наглая смерть противников, убитых по его повелению; имущество их и приверженцев их расхищаются запорожцами с согласия гетмана. Это раздражает заднепровцев, которые, со своими наказными гетманами, Тетерей и Дорошенко, отдаются Польше. Приезд думного дьяка Башмакова в Батурин для склонения казаков признать Брюховецкого своим гетманом и ответ полковников их ему.

Вторжение короля польского, в 1663 г., в Малороссию и, неудачная осада им Глухова, защищаемого генеральным судьей Животовским, с 3-мя полками: Черниговским, Стародубским и Нежинским. После 9 недель, поляки отступают к Новгороду Северскому. Очищение Брюховецким Заднепровья от поляков и осада разных городов; бегство Тетери из Чигирина со своими богатствами в Польшу, которые отнимают там поляки и скитание его в крайней бедности в Молдавии. Отражение Чернецким Брюховецкого и кошевого Серко от Чигирина, поход его под Белую Церковь и смерть под ней от казахов. Последний в свою очередь нападает на жилища союзников Чернецкого – татар, разоряет их и удаляется, при вести о возврате их домой, в Молдавию, где сталкивается с польским генералом Маховским, и отбивается от него при городе Сороке. Поражение Брюховецким поляков, татар и калмыков, в апреле 1665 г. при Белой Церкви. Появление 3-х гетманов: Опары, Децика и Дорошенко, из коих первый схвачен был белгородскими татарами и отослан польскому королю, который приказывает его повесить; второй, пойманный войском Брюховецкого, попадает в Нежин в тюрьму, где и умирает, а третий признается гетманом Заднепровским от татар и Польши.

Поездка гетмана Брюховецкого в Москву, в сентябре 1665 г., прием ему в ней, женитьба его и его свиты на дочерях московских бояр, пожалование ему звания Думного боярина и Великого воеводы и отправление с ним воевод в Малороссию для управления ею, под верховным начальством гетмана; злоупотребления их и неудовольствие народа. Дорошенко, пользуясь этим, возмущает, прежде всего, Переяславль, который убивает своего воеводу, Дашкова, потом осаждает, в Золотоноше князя Щербатова и истребляет его, равно как и подоспевшего на выручку к нему, полковника Маховского, которого, за его обиды народу, дарит Крымскому хану; после того, истребляет в других городах воевод, помогая тем склонить на свою сторону народ, но тот не дается ему в обман. Поляки же, пользуясь его отношением к московскому двору, отправляют против него коронного гетмана Собиевского, для отторжения от него Заднепровья; но Дорошенко разбивает его под Заславлем, а оттуда, по приглашению хана, поспешает в Крым против кошевого Серко, громившего татар, останавливает его и заставляет удалиться через Лиман в Сечь. Воевода Косогов под Кодаком и представление запорожцев царю о том, который и отзывает его назад. Мир царя Московского с Польшей на 30 лет; волнение, произведенное этим в Малороссии и отправление нарочных в Москву разузнать подробнее о договорных статьях; ответ московского правительство на их расспросы.

Письмо гетмана Брюховецкого к царю, через генерального старшину Григория Гамалию и канцеляриста Каспаровича, о слухах, об отдаче Малороссии в подданство Польши. В котором восстает против укрывательства от него и народа его договора и клеймит то именем предательства, коего не должно быть с народом единоверным и единоплеменным, соединившимся с великороссиянами по доброй воле; в противном случае грозит защищаться оружием до последней крайности. Ответ царя, запрещающего стужать себе о войне и мире с Польшей и обещающего прислать в Малороссию тысячу пеших стрельцов с недостающим числом воевод. Это смутило гетмана и всю старшину, а письмо заднепровского гетмана Дорошенко, укорявшего его в трусости и предательстве своего народа, заставило Брюховецкого обратиться с просьбой о союзе к хану крымскому, а султану турецкому отдаться в покровительство. Для чего к первому отправил генерального старшину Степана Гречаного, а ко второму старшину Григория Гамалию и канцеляриста Каспаровича. Изгнание прочих воевод из Малороссии и недопущение в нее ехавших вновь.

Старые казаки, негодуя на Брюховецкого за союз и покровительство магометанцев, советуют князю Ромодановскому осадить его в Котельве, а Дорошенко приглашают к себе в Полтаву, который тотчас отправляется к ним в Одошное и провозглашается там гетманом обеих сторон Днепра. Узнав о том, Брюховецкий бросился внутрь Малороссии искать партии, но был пойман в Коломаке и расстрелян, по приговору военного суда. Запорожцы отказываются признать Дорошенко гетманом и выбирают в него войскового писаря своего, Суховея, что одобряют и смежные полки: Чигиринский, Уманский и Забугский, а для большего обеспечения себя, они заключают союз с крымским ханом. Отправление Дорошенко своего брата Григория, в Сечь для склонения ее на свою сторону, неудача в том и поспешное отбытие в Заднеприю, для приведение оного в оборонительное состояние; на сей же стороне Днепра он объявляет наказным гетманом генерального есаула Демьяна Многогрешного, который вступает в сношение с князем Ромодановским и просит у него помощи против запорожцев, татар и самого Дорошенко. Ромодановский посылает к нему сына своего, который один вступает в бой с татарами и попадает в плен им при местечке Гайвороне; Многогрешный, со своей стороны, разбивает татар и запорожцев при Лохвице и преследует до самой реки Самары.

Гетман Демьян Многогрешный, избранный, в начале 1669 г., в Глухове, казаками, по воле царя, на место Брюховецкого, тотчас отправляет в Москву генерального писаря Карпа Мокриевича, и обозного полкового Лукаша, с просьбой подтвердить права казацкие по договору Богдана Хмельницкого. Что и исполнено царем, предававшим вечному забвению все мятежи, от нарушения договоров происходившее. Узнав об этом, Дорошенко посылает к султану, генерального судью Белогруда и есаула Портянку, с предложением вечного подданства Малороссии и просьбой пособия, против Многогрешного. Что тот охотно делает и немедленно присылает ему гетманские знаки, 6 000 войска под началом Чауша и еще патриаршую грамоту, отлучавшую от церкви и предававшую проклятию всех непослушных Дорошенко. Поступок киевского митрополита Сильвестра Косова, этой грамотой и послание его к патриарху, который, хотя и уничтожил, по его представлению, грамоту сию, однако же, с тех пор лишился всякого влияния на Малороссию, начавшую признавать оттоль одно над собой иераршество Российское. Приход запорожского гетмана Суховея, в Заднеприю с запорожцами и крымцами, с целью принудить признать себя своим гетманом, но татары, по приказанию Чауша, переходить к Дорошенко; после сего Суховей удаляется в Умань и там передает свое гетманство уманскому полковнику Ханенко и оба вместе идут в степь для соединения с Белгородской Ордой. Дорошенко, погнавшись за ними, окружен был при Желтых Водах и чуть не погиб, если б кошевой запорожский Серко, недовольный тем, что в Сече завелись гетманы, не напал на Ханенко и Суховея и не освободил Дорошенко. Ханенко, повелевавший полками Чигиринским, Уманским и над Бугом и Днестром обитавшими до самой Галиции, искал усилить себя покровительством Польши, которой отдался в городе Острог на основании Гадяцкого договора. Желая истребить Ханенко, Дорошенко осадил местопребывания его, Умань, но был им разбит и прогнан. После сего он пригласил к себе силистрийского пашу и белгородских татар, и в августе, 1671 г., сразился с гетманом Многогрешным при Чигирин Дуброве, где сначала был поражен, но после; при помощи турков, ударивших на Многогрешного из засады, заставил его отступить за Днепр. Смерть Многогрешного от раны, полученной в этом сражении февраля 1-го, 1672 г., и погребение его в Батурине. Характер и достоинства его.

Гетман Иван Самойлович, избранный в поле, в казацком стане между Путивлем и Конотопом, близ урочища казацкой Дубровы, в присутствии царских депутатов, был сын священника города Зинькова. Появление султана турецкого Магомета IV-го, в Малороссии с войском по просьбе Дорошенко, взятие им Каменца Подольского после двухнедельной осады и обращение церквей в мечети. Отправивши Дорошенко и хана крымского для покорения Галиции, султан сам пошел поперек Ханенковой Украйны по реке Случь. Поляки с Ханенко разбили хана и Дорошенко и прогнали их к турецкой армии, на которую, не нападая, склонили султана подарками удалиться в Валахию.

Наказание татар кошевым Серко за разорение ими Запорожских земель в 1673 г.; характер и свойства Серко; мнение о нем татар и отношение его к гетману Самойловичу.

Поход гетмана Самойловича с князем Ромодановским против заднепровских гетманов в 1674.; взятие городов: Черкассы и Канев, и отречение от гетманства Ханенко, сдавшего свои клейноды Самойловичу и получив, взамен того, довольные на содержание доходы. Неудачная осада Дорошенко городов, Рашкова и Корсунь и поражение, которое потерпел он от переяславского полковника Думитрашко, около местечка Орловича, после чего запирается он в Чигирине, в котором принимает турецкого султана. Пребывание султана в этом городе и приказание Дорошенко взять с турками Умань, который был весь истреблен; та же судьба постигла и прочие заднепрские города; отсылка им нескольких тысяч мальчиков султану, которых этот приказал сделать мусульманами. Свирепства его заставили одних заднепрян снова переселиться в Слободские полки, а других искать защиты у короля польского, который дал им гетмана Евстафия Гоголя. Участие этого гетмана с 14 000 казаков в походе Яна Собиевского против турков под Вену. Оставленный казаками, передавшимися полякам, Дорошенко, запершись в Чигирине, искал покровительства царя Московского, который, однако же, не поверил ему в том, и он принужден был сдаться Самойловичу, пощадившему его и сославшему только на родину в его, город Сосницу, где жил до самой своей смерти.

Кончина царя Алексея Михайловича, 30 января, 1676 г., и восшествие на престол сына его, Федора Алексеевича, при коем война, с турками продолжались по-прежнему. Султан выпускает в это время из Эдикуля Юрия Хмельницкого, объявляет его князем сарматским и гетманом казацким, и приказывает крымскому хану помогать ему с пашей Ибрагимом; неудача Хмельницкого и ссылка его на один греческий остров в вечное заточение. Осада Чигирина турецким пашей Ибрагимом и ханом крымским, в 1677 г., в коем заперся полковник Григорий Коровка, с 7 000 казаков, и поражение их. В 1678 г. снова являются турки под Чигирином, разбивают Самойловича и Ромодановского, и осаждают город, защитники коего, видя невозможность устоять, решаются пробиться сквозь Турецкую армию, что исполняют с успехом, потом переправляются через Днепр и соединяются со своими. Гетман из них составил 6-ть Сердюцких полков. Одеяние и устройство их. В 1679 г. турки, укрепив Черкассы, послали корпус, под началом Яненко, прежнего старшины при Юрии Хмельницком, покорять приднепровские города, что им не только исполнено, но он даже ворвался внутрь Малороссии. Провозглашая себя всюду гетманом; впрочем, глубокие снега и страшные морозы вскоре истребили большую часть отряда Яненко, преследуемого также казаками под командой стародубского полковника Семена Самойловича, сына гетмана. В 1680 г. турки возобновили и укрепили города: Кизикирмен и Кодак, которые сообщаясь с крепостями Чигирином и Черкассами, составляли пограничную цепь, отделившую Заднеприю от прочей Украины. Цель турков была удержать Малороссию за собой, по Днепр. С другой стороны татары присвоили себе от реки Конской до вершин Ворсклы, и гетман прикрывал с войскам своими и Московскими, сторону Киева и средину Малороссии. А запорожский кошевой Серко, видя себя среди владений турецких и татарских, укрепился на островах Днепровских и наблюдал нейтралитет. Кончина царя Федора Алексеевича 1682 г.

Польский король Ян Собиевский, присваивает себе Заднепрскую Малороссию с согласия ее казаков и дает ей, 1683 г. в гетманы Якима Куницкого на место убитого под Веной, Гоголя. Поход его, гетмана, по приказанию короля, в Бессарабию против Белгородских татар, трусость и бегство его. Оставленные казаки выбирают на его место полковника бряцлавского Димитрия Могилу, пробиваются сквозь неприятеля и приходят счастливо к своим границам. Где, нашедши Куницкого, убивают его, по приговору всего войска, тупыми концами своих ратыщь. Отправление Могилы королем, в 1685 г., в пособие немецкому императору, на турков, который, соединившись с Цесарской армией под Текелием, сильно помог изгнать мусульман из Угрии.

В начале 1686 г. гетман Самойлович вступает, по предписанию московского правительства, в Белоруссию с 40 000 войска, берет Гомель, Лоев, Чернобыль и другие города, и тем, после 30-летнего перемирия, побуждает поляков к скорейшему заключению мира с Россией. По коему они навсегда отказались от Смоленска, а Малороссия оставлена на договорах Зборовских и заключенных ее с Московским государством при своем соединении с ними. Обеспечив себя со стороны Польши, Россия предпринимает, в 1687 г., самый решительный поход против Крыма, с целью покорить или разрушить его. Главным военачальником определен князь Василий Васильевич Голицын, любимец царевны Софьи Алексеевны, принявшей в это время кормило правления в свои руки. 120 000 великороссиян и 60 000 казаков под началом гетмана грозили раздавить Крым, но недостаток в продовольствии и подобные тому причины не допустили до того, и неудача похода сложена была на Самойловича. Которого, с младшим сыном его, Яковом, велено было схватить ночью, в местечке Коломаке, в церкви, и отправить в Сибирь, а другим двум сыновьями (полковникам стародубскому и нежинскому, Семену и Григорию), отрублены головы в Путивле. Главной причиной несчастья Самойловича был генеральный есаул Иван Мазепа, искавший гетманства. Сперва, воспитатель детей Самойловича, потом любимец его, облагодетельствованный им перед всеми прочими.

Гетмана Иван Степанович Мазепа, избранный 25-го июля, 1687 г. Подробности избрания его в гетманы. Происхождение его: природный поляк из фамилии литовской; прибытие в Малороссию и воспитание детей Самойловича; поступление в Переяславский полк на службу, отличие его в походах этого полка против поляков, татар и турок и получение звания генерального есаула чрез 17 лет. Сестра его, Янеля, выдана была им за чиновника переяславского полка, Мировича, от коей имел племянников и внуков. Мнение Вольтера о происхождении, воспитании и похождениях Мазепы.

Приготовление Мазепы ко второму походу русских на Крым в продолжение 1688 г., который и открыт в начал 1689: великороссиян 75 000, да малороссиян 60 000, под главным началом того же князя, Василия Васильевича Голицына, что и в первом походе. Расположение похода было по плану гетмана, знакомого с татарами, и потому он удался; хан просил мира. Ропот казаков на гетмана за слабое окончание такого многотрудного похода, и отправление его Голицыным, для предупреждения возмущения, послом в Москву с вестью о мире. Прием его в ней и присутствие при падении царевым Софьи и восшествие на престол Петра I-го. Возвращение в Малороссию Мазепы и учреждение им особой гвардии для себя под именем Надворной корогвы, в которую поступали охотники из Заднеприи: это были его ангелы-хранители и исполнители всех его велений. Судьба их.

Первое появление сараны в Малороссии в 1690 г., налетевшей из Закубанских степей через Крым; описание полета ее и опустошения, причиняемого ею; мнение о происхождении ее; средства против нее.

Осада генеральным есаулом Ломиковским, Очакова и Буджака, коему помогал другой корпус казацкий при крепости Самарской, разъезжавший отдельно до реки Конской.

Отличие винницкого полковники Самуса, против татар бессарабских и определение его, в награду, Мазепой в наказные гетманы. Мнение о наказных малороссийских гетманах на правой стороне Днепра и свобода Заднепровских Казаков – воевать за того, кто их согласит подарками, а наипаче народными выгодами. Представитель этой свободы – Семен Палий, полковник Хвастовский, родом из города Борзны. Походы его против турков с королем польскими Собиевским, за цесаря и с турками против Собиевского. Беспрестанные раздоры и стычки его с татарами за пленных христиан, равно как и с поляками за насилие их в Заднеприи; заточение его последними в Магдебургскую крепость, в коей просидел около года и освобожден был хитростью своих казаков. Разбитие Палием двух польских отрядов, одного под Хвастовым, а другого под Бердичевым, что не нравилось Мазепе. Считавшему эти дела, нарушением мирных договоров с Польшей. И потому, приказавшему схватить хитрым образом, Палия и сослать в Сибирь. Откуда, спустя 15 лет, был он вызван Петром I-м под Полтаву, где в сражение со Шведами, убит пушечным ядром.

Появление самозванца Петрика, войскового канцеляриста, родича Искре и любимца гетмана, выдававшего себя, по наветам крымского хана Ислам Гирея, гетманом, поставленным от султана турецкого в преемники Юрию Хмельницкому и Дорошенко, и кроме того, побочным сыном Мазепы. Прежде всего, со знатным Татарским корпусом он показался, 1692 г, около Переяславля; против него выслан Мазепой генеральный есаул Гамалия, обративший его в бегство; после, в течение 4-х лет, Петрик с белгородскими и крымскими татарами, беспокоил разновременно южную часть Малороссии; наконец, отправлены на него были гетманом три корпуса под началом полковников: киевского Коровки, черниговского Лизогуба, гадяцкого Боруховича, и прочих: первый преследовал татар до самого Очакова; второй гнал буджаков до самой Бессарабии, которую сильно опустошил; а третий поразил татар при местечке Соколке, причем пал. Однако ж, охочекомонный старшина Яким Вечорка, служивший прежде у Палия и решившийся, во что бы ни стало, заслужить 1 000 талеров. Объявленных гетманом за Петрика тому, кто его доставит ему мертвого или живого, Петрик пал тоже тут, может быть, от руки самого Вечорки.

Мазепа держит кордон от устья Самары до Днестра во время прохода татар к границам Цесарским в 1694 г., откуда отправляет разные отряды в Крым и Буджак для отвлечения татар от Угрии.

Первый поход Петра I-го под Азов в 1695 г. гетман с Шереметевым, по воле царя, занимают татар осадой их городов, коих берут в одно лето 14-ть; неудача первого похода от измены иностранца Янсона, заклепавшего осадные пушки под Азовом, и от недостатка морских судов для блокирования крепости с моря. Приготовление ко второму походу: в 10-ть месяцев сооружена флотилия на реках, впадающих в Дон, которая в 1696 г., явилась на Азовском море, а с твердой земли многочисленная армия, в коей было 15 000 казаков под началом наказного гетмана Лизогуба, сильно содействовавших взятию Азова, 19-го июля. Гетман же с прочими Малороссийскими войсками наблюдал на степях Крымских за ханом. В 1694–98 г. Мазепа с князем Яковом Долгоруким осаждает Очаков, который приказано было им взять царем, но не успел в том. Возвращение царя из путешествия по Европе и заключение мира с турками на 30 лет 1699 г., в Карловце, по коему русские приобретают себе Азов.

Война со Швецией и осада, 1701 г., Нарвы 80 000 русских, с коими малороссиян было 7 000 под началом наказного гетмана Обидовского; поражение их Карлом ХII-м, который бросился потом в Польшу. Малороссийский корпус в 20 000, под командой миргородского полковника Данила Апостола, да 7 000 с гадяцким полковником Боруховичем, действуют, за одно, с князем Репниным против шведов, а гетман с 10 000 стоял около Могилева. Апостол и Шереметев проникают до Ревеля, а Репнин и Борухович до Риги. В 1702 г. малороссийские войска продолжают участвовать в корпусах Шереметева и Репнина, и особый корпус под началом стародубского полковника Михаила Миклашевского, соединившись с поляками стороны короля Августа, под командой Халецкого, поражает приверженцев шведов, берет Быхов и отсылает предводителя их, Бельцыневича, к гетману в Батурин, который предписывает, потом Миклашевскому защищать Литву.

Ссора русских с башкирцами на одной степной ярмарке 1703 г., бунт последних и усмирение его Шереметевым и полковым судьей Каспаровским, нач. 3 000 Малороссийских казаков.

Изгнание Карлом XII польского короля Августа, из Польши и выбор, на его место, Станислава Лещинского, 1704 г. Мазепа прикрывает границы русские от Польши около рек Припяти и Любара с 30 000 казаков, а прочие находятся в армии царя в Ливонии, Куронии и Литве. В 1705 г. гетману приказано было вступить в Галицию, куда он отправил корпус под началом полковников: черниговского Полуботка, гадяцкого Боруховича и компанейского Танского, разоривших Спижское воеводство, а сам остался в Замостье, потом зимой в Бродах, отколь проходил к Минску и Слуцку. Воротясь домой, он привел с собой нисколько сотен поляков, коих разместил в своей гвардии. В эти походы в Польшу, гетман тайно виделся со шведским королем и решился передаться ему. Поступок Петра I-го с Мазепой на пиру у князя Меншикова, т.е. пощечина, отсюда начало злобы и мести гетмана к царю, поджигаемой и одобряемой боярами, недовольными нововведениями последнего. Рассказ Вольтера о другой обиде царя гетману. Очищая путь к измене, Мазепа удалял и истреблял тех, кои могли препятствовать ему; с такой целью отправил он, в 1706 г., в противность всех правил воинских, Миклашевского в Несвиж, а полковника переяславского Мировича в Ляховичи, приказывал сражаться им с целыми корпусами шведов и поляков: первый был убить, а последний взят в плен и отослан в Стокгольм, где и умер.

Заложение с Петром I-м с Мазепой 15-го августа, 1707 г., крепости в Киеве. В это время подан царю в Киеве донос генеральным судьей Кочубеем и полковником полтавским Искрой, о затеваемой гетманом измене: наряжение комиссии для расследования этого доноса под началом Шафирова и приговор ее к смерти доносчиков; казнь их при селе Борщаговке в виду войска, стоявшего здесь. Причины ненависти доносителей на гетмана.

Поход Карла ХII-го, в 1708 г., в Малороссию и сопротивление ему жителей ее. Укрепление Мазепой столицы своей, Батурина, и отбытие его, со многими войсками и чиновниками, к границам Белоруссии, где, переправясь за Десну, он разбивает стан свой между Стародубом и Новгородом Северским, подле местечка Семеновки, и объявляет свою знаменитую прокламацию к войску и народу Малороссийскому о причинах, побудивших его перейти на сторону шведов. Толки войска о прокламации и оставление им гетмана только с двумя Компанейскими полками и генеральной старшиной, которые, отправившись к Стародубу, встретили корпус князя Меншикова в Белоруссии, при коем находился и государь: тут они ему тотчас доносят об измене гетмана своего и просят позволения выбрать нового. Благодарность царя за верность их, обещание выбора по возвращение их в Малороссию и приказание помогать ему в поисках против шведского генерала Левенгаупта, спешившего соединиться с королем в Белоруссии. Разбитие Левенгаупта 28-го сентября, между местечком Пропойском и деревней Лесным, при реке Сож и участие в том малороссийских казаков.

Взятие князем Меншиковым, Мазепиной столицы – Батурина, при помощи измены прилуцкого полковника Носа и ужасное разорение ее со всеми жителями и зданиями: одних пушек взято было 315, не говоря о бесчисленном множестве прочих военных запасов и сокровищ. Сдача Новгорода Северского, сильно укрепленного гетманом, при посредстве сотника Журавки и протопопа Лисовского, царю Петру I-му; заступничество Шереметева за новгородцев, коих царь собирался истребить для страха прочим, и спасения их от смерти.

Свидание гетмана Мазепы, с Карлом XII около реки Десны и прием его последним. Поведение шведов в Малороссии, ничего в себе враждебного не обнаруживавшее, и сравнение его с поведением других войск; однако народ малорусский, считал их басурманами и нехристями, не дался в обман и убивал, где только мог, отчего их убавилось в одну осень почти до половины. Прокламация шведского короля к народу, универсалы Мазепы и как противодействие оным, манифест царя Русского. Мнение народа о шведах и своем гетмане.

Избрание, нового гетмана, полковника стародубского Ивана Ильича Скоропадского, в Глухове, 1708 г., ноября 7-го дня. И предание, 9-го того же месяца, в этом городе, анафеме прежнего гетмана Мазепы, местным Малороссийским собором под председательством Феофана Прокоповича, что совершено было в Николаевской церкви, в присутствии самого государя. Добровольное возвращение некоторых малороссийских старшин от Мазепы и принятие их Петром I-м, предоставившим им прежние места и должности, именно: Апостола, Сулимы, Горленко, Максимовича, Ломиковского, Гамалии, Кандыбы, Бутовича, и проч., и предание страшной пытке и казням в местечке Лебедине (что близ Ахтырки) тех, коих подозревали в усердии к Мазепе и кои не явились на выбор гетмана. Описание самой пытки, производимой Меншиковым. Экспедиция Меншикова на Роменщину по выходе из нее шведского короля с Мазепой в Гадяч после праздника Р.X.; цель той экспедиции заключалась в наказание роменцев за прием ими шведов и испытание верности казаков, коим поручена была эта экспедиция. Выселение некоторых роменцев, избежавших мучения, на соседние Великороссийские рубежи и основание ими слобод под названием «Вольных Черкасов».

Поход 1709 года: Петр I-й ищет примириться с Карлом ХII-м, уступал ему все требования на Ингерманландию и Финляндию, но выговаривая себе только одну пристань на Балтийском море; отказ короля царю, с угрозой подписать мир в Москве, взять 30 миллионов талеров, за издержки и научить противника, над, чем и как, царствовать. Вследствии того приготовление царя к главному сражению в окрестностях Полтавы, которую Карл XII, с половины мая, вздумал осадить, надеясь в ней получить большие сокровища и запасы, как уверял его Мазепа. Недопущение короля переправиться через реку Ворсклу Русской армии, подоспевшей навстречу осажденной Полтаве, и тяжелая рана в ногу, полученная им, во время разъезда своего ночью, от казаков. Состав Русской армии, считавшей в себе 76 000, в числе коих было 20 000 Малороссийских казаков, оставшихся от прочих, посланных для прикрытия границ; этими 20 000 начальствовал Семен Палия, возвращенный из Сибири царем. Шведская же армия состояла с небольшим из 20 000, да 1 000 Мазепиных казаков, собравшихся к нему из компанейцев и сердюков, которые, однако, всегда оставались при обозах и уклонялись от сражения с русскими, вследствии нейтралитета, выговоренного предводителем их у короля. Битва 27-го июня, решившая судьбу России и Швеции. Помощь, оказанная малороссийскими казаками для одержания победы и смерть предводителя их, Палия. Бегство шведов с королем своим и Мазепой к Днепру, переправа через него на лодках запорожских рыболовов; прощание его с Левенгауптом и обращение к Мазепе, который, прибывши с королем в Бендеры, умер 6-го сентября, от печали и похоронен Карлом ХII-м, уважившим его за превосходный разум и здравое суждение. Умирая, Мазепа велел подать себе все бумаги и сжег их. Взятие Левенгаупта с его отрядом при устье Ворсклы (у местечка Кишеньки), простиравшихся до 17 000. Торжество после такой победы, награды и пожалования участвовавшим в ней, кроме обойденных малороссиян и их войск, по наветам Меншикова.

Объявление Семена Орлика, писарь Мазепы, со стороны короля шведского и Порты преемником Мазепы, но из малороссиян одни только запорожцы признают его гетманом и беспокоят с ним и татарами границы Малороссии по 1711-й год, т.е. до заключения Россией с турками вечного мира. После чего Орлик скрывается во Францию и оттуда пишет в Украину прислать ему 20 000 тысяч рублей, а он за то готов выдать все ее древние привилегии и другие важные народные документы. Моровая язва в 1710 году в Малороссии от множества человеческих трупов, худо похороненных, которая, начавшись в Полтавщине, проникла было до самой Польши и Галиции. К язве присоединилась саранча, налетевшая из-за Кубани, и квартирование Великороссийских войск.

Война с Турцией по проискам короля шведского и поход весной 1711 г. в Молдавию; число малороссиян, участвовавших в нем под началом генерального обозного Лизогуба, простиралось до 20 000, а гетман Скоропадский выступал, по воле царя, против Крыма, и прикрывая границы от Донца до Буга, стоял у Каменного Затона. Ошибки с обеих сторон, т.е. русских и турков; мир Прутский, по коему русские воротили порт Азов, я союзникам ее полякам, уступили Заднепрскую Малороссию по Киев. В прочем, возвратившись в Россию; царь велел гетману Скоропадскому протестовать против такой уступки, как неправильно учиненной над вольной страной, бывшей только в протекции Российской и имевшей свои права и договоры с царями.

По возвращении армии Русской из Турецкого похода, одна дивизия, под началом Бориса Петровича Шереметева, расположена была, в 1712 г., на квартирах в Малороссии. И навсегда уже осталась в ней под названием Консистентов. А вместе с ней вошли в знатнейшие города и войска Великороссийские, именно: в Глухов, Стародуб, Нежин, Чернигов, Киев, Переяславль, Полтаву и Лубны, в коих составили они собой гарнизоны. Комиссары, выбранные из грамотных и имущественных казаков и приставленные в каждом городе, уезде или сотне для надзора за сбором и доставлением в команды провианта и фуража, возложенного, на малороссиян, не обходя ни кого, даже самых реестровых казаков, чрезвычайно страдали от притеснений и придирок командиров. Для облегчения страданий народа, гетман дарит князю Меншикову свою урядовую гетманскую, Почепскую волость, которую этот увеличивает самовольно вдесятеро. Всемогущая астролябия и гербы княжеские, выставленные всюду с титулом его, оканчивающимися таинственными «и прочая, и прочая, и прочая». Жалоба гетмана государю на притеснения Меншикова, наказание его государем и непримиримая месть князя к малороссиянам. Посещение им Почепщины и каменный столб, поставленный по его повелению в Глухове и на нем столько железных спиц, сколько было голов главных малороссийских старшин. Новая жалоба гетмана государю на Меншикова, новое наказание его им и новое мщение малороссиян, посылкой многочисленных войск ее на выдуманные им каналы и линии около Ладоги, Судака и Астрахани, где от работ, климата и худого содержания множество перемерло, что, повторяясь нисколько лет, погубило и перевело все ее устроенный войска. Кроме того, самые помещики малороссийские не избежали гонения Меншикова, отобравшего у них многие деревни под предлогом жительства в них беглых великороссийских крестьян. Эти деревни названы были Отписными государевыми слободами. Мартын Мних и раскольники.

Похождение гетмана со знатным корпусом войск за Днепром в продолжение всего 1715 г. для примечания за движением польских вельмож, деливших тогда между собою Малороссийские Заднепрские полки, недавно уступленные им царем. Способ, каким они достигли позволения на этот дележ от нации польской и обращение казаков, в крестьяне. Не хотевшие же подвергнуться тому, переходили, с 1711 по 1716 года, на левый берег Днепра и размещались в Малороссии и Слободских полках.

Начальники над Малороссийскими полками, рывшими каналы и рвы: при Царицыне генеральный хорунжий Иван Сулима, при Ладожском озере, с переменой по годам: наказной гетман Павел Полуботок, лубенский полковник Андрей Маркович, полтавский полковник Иван Черныш, а при Судаке: гадяцкий полковник Гаврило Милорадович и лубенский Маркович.

Суд над царевичем, Алексеем Петровичем, наряженный государем, по возвращении его, в 1718 г., из чужих краев и отречение гетмана старшин казацких, случившихся в Петербурге, от подписания смертного приговора царевичу.

Приглашение в Петербург Киевского митрополита Иоасафа Кроковского, для слушания Духовного регламента. Местный собор в Киеве по случаю распространившегося слуха об отборе у духовенства недвижимых имений, и определение его не соглашаться на то никоим образом. Взятие под стражу митрополита, по доносу чернеца Свинского монастыря Иринея, в Твери и смерть в монастыре; но преемник его, Переяславский епископ Кирилл Шумлянский, первенствуя над духовенством, при совещании, согласился на все. По возвращении из Петербурга Киево-Печерского архимандрита Иоакима Сенютовича, Лавру постигает страшный пожар, истребивший, при других драгоценностях, церковных и монастырских, целыми веками собиравшихся, многочисленную и древнейшую библиотеку ее. Весть о том исторгает слезы из глаз у самого государя.

Окончание войны со Швецией, Ништадтским миром 1721 г. и поездка гетмана со старшиной в Москву для поздравления государя с ним и восприятием императорского титула; тут же присяга, вместе с другими, на содержание устава о «Правде воли монаршей». Молва народная отозвалась, однако же, в пользу наследства, а не выбора.

Учреждение в Малороссии коллегии под председательством бригадира Степана Вельяминова и 10 при нем гарнизонных офицеров, сменявшихся ежегодно. Должность Коллегии состояла в учреждении и взыскании денежных и хлебных сборов с жителей и вершение дел по апелляциям. Указ об этом объявлен гетману чрез министра Петра Андреевича Толстого, от которого по прибытии в Глухов, он и скончался июня 3-го, 1722 г., и погребен в Гамалиевском монастыре при реке Шостке. В правление должности гетманской назначен указом Сенатским, черниговский полковники Павел Полуботок.

Персидский поход государя, в котором малороссийских казаков находилось 12 000, под началом миргородского полковника Данила Апостола, киевского Антона Танского и прилуцкого Игната Галагана. Гибельное влияние климата персидского на Русское войско. Кроме того, в начале 1723 года, отправлено еще 12 000 Малороссийских казаков на Коломак, под началом фельдмаршала, князя Михаила Михайловича Голицына.

Во время нахождения государя в Персидском походе, наказной гетман и старшина представляют сенату о неумеренных налогах и податях, собираемых коллегией; увольнение сенатом всех старшин и казаков, от податей, в уважение службы их на своем содержании, стоящей несравненно более великих податей. Но государь, по возвращении своем, уничтожает такое распоряжение сената и приказывает, сыскать к ответу в Петербурге Полуботка, генеральных старшин: Черныша, Савича, бунчуковых товарищей: Корецкого, Карпика, Гребенка, и канцеляристов: Володьковского, Ханенко и Романовича, которые, по приезде, были, по наущению Меньщикова, преданы Тайной канцелярии для суда и истязаний. Знаменитое «Не скажу» генерального писаря Савича, и розыск значения его в Малороссии. После 4-месячных расследований Тайная канцелярия осуждает малороссийских чиновников на вечное заточение и лишение имений в пользу казны. Речь наказного гетмана Полуботка, к государю, заключение его и его старшин в Петропавловской крепости. А вслед за тем сысканы из Малороссии и прочие чины коллегии: генеральный есаул Василий Жураковский, генеральный бунчужный Яков Лизогуб; полковники: миргородский Апостол и гадяцкий Милорадович, посаженные туда же. И наконец, в третий преем, забраны правившие полками и сотнями Малороссийских войск, и брошены в темницы Глухова. Места их отданы были великороссийским чиновникам. Вина заключенных состояла, по Указу, в недоброжелательстве их к царству, обнаружившемся в худом присмотре за овцами и баранами, выписанными дорогой ценой из Шлезии и розданными на содержание в Малороссии, где они пропали от неусердия и злых замыслов чиновников, мысливших только о сеймах своих и вредных выборах. Спустя год, померли в темнице: Полуботок, Карпика, Савич и Володьковский, а прочие прогнили и перекалечились от сырости. Петр I-й, по преданию, навестил было, однажды, Полуботка в темнице и просил прощения; ответ на то умирающего наказного гетмана.

Первым попечением Екатерины I-й по восшествии своем на престол было освобождение малороссийских старшин, оставшихся в живых и возвращение им их имений, чинов и достоинства.

Отправление в Персидский поход, в Галянскую область, в 1725 г. 20 000 малороссийских казаков под началом генерального старшины Лизогуба и полковников: Кандыбы и Горленко, да обозного полкового Михаила Ограновича, пробывших там, около 5 лет. Увольнение 10 000 казаков от другого похода в Сулак, с условием занести за то в казну, по несколько рублей с казака; протест простых казаков против того, почитавших откуп деньгами от службы бесчестием себя, и неуважение сенатом их протеста, предписавшим взыскать с каждого человека по 4 рубля.

Восшествие на престол Петра III-го, падение злейшего врага Малороссии, князя Меншикова и подтверждение прежних договоров, к привилегиям ее, вследствие чего Малороссийская коллегия тотчас была распущена, а на место ее восстановлены Генеральная канцелярия и Генеральный суд. В конце 1727 г. прислан в Малороссию Федор Васильевич Наумов, с грамотой, позволявшей выбор гетмана. Которым и был постановлен 1-го октября, миргородский полковник Данило Апостол. Поездка гетмана в Москву для принесения благодарности государю за свое избрание. Откуда возвращается с подтверждением прав и преимуществ Малороссийских, на основании коих, в 1729, было большое производство чинов. Получивших, для содержания своего, от 200 до 400 дворов из посполитого народа, бывшего до того в заведовании ратуш и Скарбовой канцелярии, которые навсегда уже остались ранговыми и переходили во владение того, кто был в должности. Это был поворот в первобытное состояние содержания чиновников, какое было в правление королей Ягайловского дома.

Участие гетмана Апостола в избрании на престол, по кончине Петра II-го – Анны Ивановны, 20-го февраля, 1730 года. Донос иеромонаха Суханова, возвратившегося из Иерусалима через Киев в Москву: он порицал замеченные им в Палестине и Греции излишества в обрядах, и служении церковных и неблагочиние в монастырях, как отступления от благолепия русского. При этом обличал и Малороссийское духовенство, в искажении будто бы им, старой русской веры, зараз латынщиной и т.п. Ответ на то, по требованию синода, Киевского митрополита Варлаама Ванатовича, назвавшего донос Суханова – мужичьим бредом. За что, однако же, он сыскан был в Петербург, назван еретиком и возмутителем церкви Русской и как такой, лишен своего сана и сослан монахом в Сибирь вечно, а на его место назначен Рафаил Заборовский.

Приказание, в 1731 г., указом построить гетману, Малороссийскими казаками земляную линию с крепостями и редутами от Днепра до Донца для защиты границы от крымских татар. Для построения ее посылалось ежегодно 20 000 казаков и 10 000 простолюдинов под началом полковников: прилуцкого Игната Галагана, лубенского Петра Апостола и киевского Антона Танского. Зазыв малороссиян великорусскими помещиками селиться в г.г. Курской, Орловской, Воронежской и Тамбовской, и строгое взыскание за прием великороссийских крестьян малорусскими чиновниками, к которым нарочно подсылали своих людей, кои, пожив у них нисколько времени, возвращались назад и доносили помещикам, а те воеводам, о похождениях своих. В 1733, по случаю возведения на престол Августа III-го, открылся поход в Польшу, в коем малороссиян было 20 000 под началом генерального обозного Якова Лизогуба. Из малороссийских начальников в особенности отличился тут прилуцкий полковник Галаган, в пределах Слуцких. Смерть гетмана Апостола 1734 г., января 17 и погребенного в Сорочинцах.

В 1734 г. вторично была учреждена Коллегия из 3-х чинов, великороссийских и 3-х же малороссийских, под председательством генерал-поручика, князя Алексея Ивановича Шаховского, после коего начальствовали ей генерал-поручик Иван Федорович Боратынский, а затем генерал-поручик Александр Иванович Румянцев. Все они были, по личным характерам своим, благородные и добрые правители; но бывшая из членов их, Манистерская канцелярия под именем Тайной экспедиции, заставляла трепетать малороссиян всюду. В ней производились истязания и пытки по доносам большей частью солдат, беглых и бродяг, а доносы состояли о слове и деле государеве. Происшествие с одним знатным помещиком местечка Горска за одного орла гербового по доносу армейского офицера, видевшего его на одном изразце горничной печи.

Вторжение крымцев в границы Малороссии в 1735 году. Отражение их генералом Леонтьевым с Миргородским, Полтавским, Лубенским и Гадяцким полками, прикрывавшими линию, кои преследовали татар до самого Перекопа. По возвращении графа Минина из-за граничного похода, главное начальство над армией против Крыма поручено было ему; она собралась у Каменного Затона. Малороссийские полки вверены были им гадяцкому полковнику Галецкому, человеку отважному, предприимчивому и расторопному. Прокладывая дорогу к гетманству, он искал случая отличиться. И потому, уверив Миниха, что собравшееся Татарское войско в Черной или Черкес долине (иначе Гайман), составляет незначительный отряд, он испросил у него позволение напасть на татар со своими 4-мя Малороссийскими полками (Гадяцким, Нежинским, Стародубским и Черниговским), да двумя Драгунскими. Но был, после упорного сопротивления, разбит многочисленным неприятелем и порублен в куски. Эта неудача навлекла Миниху грозный выговор двора и поселила в нем ненависть к малороссиянам, которых он обошел в своем донесении о взятии Перекопской линии, доставленной в руки его единственно храбростью их. В 1740 г. отправлен в Царьград, для заключения мира с турками, правитель Малороссии Румянцев, а его место поручено было генералу Михаилу Леонтьеву. Заведшему тотчас спор, о первенстве между Великороссийскими и Малороссийскими членами коллегии, сильно оскорбивший последних, принужденных жаловаться сенату, предписавшему не местничать и быть всем им равными. Леонтьев заменен тайным советником Иваном Ивановичем Неплюевым. В этом же году скончалась императрица Анна Ивановна, находившаяся под сильным влиянием любимца своего, Бирона, чрезвычайно и с ожесточением гнавшего русских и все русское. Особенно брат его прославился своим варварством в Малороссии во время квартирования в Стародубе.

Восшествие на престол Елизаветы Петровны 1741 и посещение ею 1744г. Киева: прием, сделанный ей малороссиянами на границе и при въезде в Киев, и отзыве ее о том. Прошение чинов и войска Малороссийского, поданное императрице, в Киеве об избрании гетмана и приказание ее прислать о том депутатов в Петербург. Коими и назначены: обозный генеральный Яков Лизогуб, хорунжий генеральный Николай Ханенко, бунчуковый товарищ Василий Гудович. Прием их государыней, содержание и упреки со стороны великороссиян в измене малороссийских гетманов; умный ответ на то, Гудовича, и возвращение назад с грамотой на выбор гетмана. Сам выбор в гетманы происходить 14-го февраля, 1750 г., в Глухове, в присутствии нарочно присланного для того из Петербурга генерал-аншефа, графа Ивана Симоновича Гендрикова; выбор пал на графа Кирилла Григорьевича Разумовского. С донесением о том отправились ко двору генеральный бунчужный Демьян Васильевич Оболонский, полковник нежинский Семен Васильевич Кочубей, и бунчуковый товарищ Илья Васильевич Журман, имевшие аудиенцию 24-го апреля; в указе сенату, гетман сравнен с генерал-федьдмаршалом. По приезде нового гетмана столица Малороссии переведена в город Батурин. В 1752 г. гетман объезжает полковые и знатнейшие сотенные города и случай с ним в Чернигове, при осмотре городовых укреплений, перетолкованный народом в дурную сторону. В 1755 императрица уничтожила тягостные внутренние сборы. В войну с Пруссией наряжено было, 1756 г. Малороссийских казаков 6 000 под началом генерального есаула Якова Демьяновича Якубовича, прилуцкого полковника Галагана и обозных полковых: стародубского Скорупы, киевского Солонины и других, участвовавших в сражении под Егерсдорфом и пр. Смерть большой части малороссийских погонщиков, наряженных в этот поход и погибших от худого содержания. Расширение Генерального суда прибавкой 10 депутатов из дворянства, который обрящен, по-прежнему, в Трибунал, и учреждено 20 поветов, а в них судов земских, градских и подкоморских: частыми поездками в Петербург, гетман приобретает в свою собственность города: Батурин и Почеп с их уездами, да волости: Шептаковскую и Бакланскую, бывшие до того ранговыми гетмановскими; в 1700 г. пожалованы они ему в вечное владение. Толки народа по этому случаю. В 1763 г. прошение от лица Малороссии к императрице о непременном гетманстве в потомстве Разумовского, но собранные в Глухове представители народа не захотели подписать оного, как противного их привилегиям. Мстя за то, гетман аттестовал малороссиян государыне с самой дурном стороны. Смерть императрицы Елизаветы, 26-го декабря, 1761 года.

Царствование Петра III-го, памятное воинскими ополчениями и приготовлениями к ним. Лестные приглашения этого государя, посланные в Малороссию к молодым людям для вступления в Голштинскую службу, которые, отвечая тому, поднялись от всюду и отправились в Петербург. Описание похода их и проделок гадяцкого полковника Крыжановского, родом жида, сформировавшего из казацких детей своего полка, да из стадников и чабанов, особый полк, так названный Подцабольский. Судьба голштинцев и подцабольдинцев после смерти государя. Уничтожение Тайной Канцелярии и указ о преимуществах дворянства.

Восшествие на престол Екатерины II-й в 1762 г.; отправление на коронацию 22-го сентября малороссийских чиновников: генерального обозного Семена Васильевича Кочубея, генерального судьи Ильи Васильевича Журмана и др. Царствование этой государыни ознаменовано было, прежде всего, учреждением Пикинерии по предложению генерала Мельгунова, проживавшего долгое время в Заднепрской Малороссии и доносившего о своем открытии, т.е. что он, де, нашел там таких людей, которые ни какому правительству не принадлежат, но к военной службе очень охочи и способны, а потому не худо было бы вербовать из них несколько полков. Подучив согласие, он охватил «вербуном» своим все Заднепровские селения и часть Миргородского, Лубенского и Полтавского полков. Завербованные получили название Пикинеров, изъяты из ведомства малороссийского правительства и отчислены, со многими селениями вопреки желанию, к Новороссийской губернии, с разделением на 4 полка: Елизаветградский, Днепровский, Полтавский и Донецкий. Протест Малороссии и неудовлетворение его сенатом; льготы Пикинеров и поведение их в отношении к казакам и проч.; судьба их. Отзыв нехворощинских старшин (Павло Головко и др.); о прежних своих правах и свободах и суд над ними пограничной Белевской коллегии, а равно и наказание экзекуцией, порученной пикинерскону полковнику, окрещенному турку Адобашу, с Донскими казаками. Происки Теплова, первого любимца и советника гетманского и уничтожение гетманства. После нарочного вызова графа Разумовского в Петербург, в ноябре 1764 г, встреча его с Тепловым во дворце и слова графа Орлова, сказанные притом. При увольнении пожалованы были ему, в потомственное владение, остальные гетманские волости.

На место правления гетманского учреждена была, 1765 г., коллегия в Малороссии под председательством генерал-аншефа Петра Александровича Румянцева, с титулом генерал-губернатора. В ней заседали 4 великороссийских и 4 же малороссийских чиновников. Дела и распоряжения Румянцева: усмирение разорявших народ воинских команд, которые, во имя интереса государева, обходились с народом почти как татары; уничтожение поставки от обывателей натурой провианта и фуража для войска и введение, вместо ее, денежного сбора со всех малороссиян, за исключением чиновников и служащих казаков, именно по 1 руб. и 2 коп. в год с жителей хаты; сбор этот взносился в поветовые казначейства, а из них отпускался в полки и т.д. В 1767 г. сделана была, по распоряжению Румянцева, Генеральная опись всему народу и его имуществу, которая, по способу исполнения ее, представляла необыкновенную новость, а по злоупотреблениям своим возбуждала всеобщее неудовольствие. Нечаянное прерывание и уничтожение ее, в возгоревшуюся с турками войной, для которой все занялись в Малороссии поставкой войска, работников, фур с продовольствием и т.п. Радость малороссиян, по случаю этой войны, видевших неминуемое разрушение своей собственности и стяжании от Генеральной описи. Подчинение служащих казаков, пред самым открытием войны Турецкой, по судам и должностям, военному уставу, а для управления полков и сотен открыта была при коллегии особая Комиссия, под распоряжением коей переформированы и комплектованы полки непременными казаками, внесенными в список до положенного на выслугу времени. Такое устроение напоминало собой древнее распоряжение, заведенное гетманом, князем Ружинским и опущенное после Шведской воины и отдачи Заднеприи полякам. Для воинских упражнений учреждены были два лагеря, при Полтаве и Переяславле, а в начале 1769 г., последовало предписание всем войскам отправиться в поход против турков.