Православие и папизм

«Приняв догмат о непогрешимости папы⁴, Западная Церковь потеряла свою духовную свободу, потеряла свою красоту, поколебалась до основания, лишилась богатства благодати Святого Духа, присутствия Христа; по душе и по духу стала немым телом. Мы поистине от сердца скорбим о происходящей несправедливости по отношению к Церкви и из глубины сердца желаем, чтобы Святой Дух просветил ум и сердце блаженнейшего понтифика, дабы он воздал Церкви то должное, что отнял у Нее, и чего не надо было делать».

Святитель Нектарий Пентапольский

Экуменизм, то есть то движение к объединению «Церквей», развивающееся сегодня, имеет, как нам представляется, гуманистическо-антропоцентрический характер, а не богословский и не духовный. Он отвергает веру и Предание Церкви и нацелен в основном на практические цели. Он рассматривает Церковь главным образом как человеческую организацию, которая в случае своего объединения сможет дать лучший отпор своим врагам. Поэтому экуменизм не принимает во внимание глубинные различия в духе и вере «Церквей», не принимается во внимание ни история, ни сознание Церкви.

«От огромного желания объединения возникает легковесный энтузиазм, который верит в то, что может своей сентиментальной теплотой без труда переделать действительность. Создается дипломатически уступчивый менталитет, который думает, что может примирить при помощи обоюдных уступок определенные догматические положения или общие положения, способствующие разделению Церквей»⁵.

Экклесиология, лежащая в основе экуменизма, ошибочна. Она не признает Православную Церковь как Единую Святую Соборную и Апостольскую, но лишь как часть или ветвь Соборной Церкви. Поэтому многие православные видят в экуменизме экклесиологическую ересь, хотя их не удовлетворяет и «зилотство», которое тоже является уклонением от истины. Ни экуменизм, ни «зилотство» не выражают Православия.

Мы ощущаем, как экуменизм отдаляет объединение тем больше, чем больше, приближает нас к нему.

Мы любим инославных христиан и поэтому желаем подлинного и святого единства с ними. Мы не хотим сосуществования или примирения «вер», потому что в этом нет любви Христовой, нет несомненного и постоянного единения со Святой Троицей.

Мы желаем веровать, что причащаемся, и причащаться, потому что веруем в Богочеловека Христа, всецелого во всецелом Его Теле.

Только весь Богочеловек может спасти всего человека. Во имя этого всего Богочеловека Христа и всего Его Тела – Православия – мы не можем вести переговоры на равных условиях с «деформированными христианами» Запада – римо-католиками и протестантами.

Мы не желаем предавать человека, который ожидает спасения от всего Богочеловека.

Поэтому мы можем стать исповедниками, можем даже и умереть, но не пойдем на соглашательство.

Что же касается папизма, мы чувствуем то, что всегда чувствовали православные: искажение учения о Святой Троице, устранение Христа и папизме, то, что папизм не проявляет Церковь как образ Святой Троицы, а лишь как человеческое единовластие, которое Святому Духу оставляет лишь декоративную роль. Человек, таким образом, не получает помощи, не получает и спасения.

Папизм – это большая угроза для свободы человека во Христе.

Этот труд является исповеданием и протестом против тех православных, которые забывают вышесказанное, которые пытаются назвать папу «святым», а Римскую Церковь – «святой». Они не задумываются о том, что совершают такую несправедливость, которая больше несправедливости западных людей, потому что мешают осознать им свою болезнь. Они не задумываются о том, что не выражают веру и образ мыслей Церкви.

То оправдание, что они поступают «по-дипломатически» в сравнении с евангельским требованием «истинствовать в любви» (см. Еф.4:15), является духовным падением и соглашательством с мирским духом. Строгость этого текста исходит из этой веры и этой любви.

Мы не можем говорить по-другому. То, что мы переняли, то, чем мы живем, вынуждает нас говорить именно таким образом.

Если мы, святогорцы, будем говорить по-другому, не так, как говорил святитель Григорий Палама, а также те, кто не служил литургии с латиняномудрствующими; не так, как убиенные святогорцы, как преподобный Никодим и другие наши отцы, в подвиге просиявшие, то это будет оставлением Божиим. И кости наши рассыпятся вместе с костями человекоугодников⁶.

В таком духе да услышат наши братья сей смиренный голос.