479. Слово в день Рождества Христова

«Христос раждается: славите!»⁹⁶⁶ Сим восклицанием некогда в нынешний праздник начал слово свое Святый Григорий Богослов. И оно так приятным показалось Церкви, знающей и любящей глас избранного между пастырями ее, что и ныне сим самым восклицанием начинает она обыкновенную торжественную песнь настоящего праздника. Христос рождается: славите!

Если приятно нам так часто повторять начало слова Григориева в церковном пении: почему не повторить, хотя изредка, нечто из того же слова, в церковном поучении?

«Мы», – говорит Святой Григорий, – «для которых предмет поклонения есть Слово, если должны дать некое пиршество, составим пиршество из слова, из закона Божия, из повествований, частию некоторых других, частию относящихся к настоящему торжеству». Я же к сему присовокуплю: если должны дать некое пиршество слова, чего не можем вам обещать от нашей скудости, то приступите с нами к готовой давно, и еще не истощенной, трапезе Богослова. Внемлите, и вкушайте духом! Я буду только служитель трапезы, а угоститель ваш святый Григорий: мои уста, его слово.

Бог всегда был, есть и будет. Или лучше: Он всегда есть. Ибо слова: был, будет, означают усечение нашего времени и непостоянной природы. А Он есть всегда Сущий. Так и называет Он Сам Себя в откровении Моисею на горе. Ибо Он имеет в Себе в совокупности всецелое существование, которое не начиналось и не окончится, как бы некое море существа, безмерное и беспредельное, стоящее превыше всякаго понятия времени и природы. Один только ум начертывает себе некую тень Его, и то темно и уменьшительно. Не из того, что в Нем, но из того, что окрест Его, слагаются умопредставления, одно по другом, Который прежде нежели удержан, убегает, прежде нежели объят умом, исчезает. Столько же озаряет вышнюю часть духа нашего, как быстрая, не останавливающаяся молния озаряет очи. Мне кажется, что для сего сие творит Бог, чтобы постижимым привлекать к Себе (так как совершенно непостижимаго нельзя ни надеяться, ни достигнуть), а непостижимым удивлять, чрез удивление возбуждать желание, чрез желание очищать, чрез очищение Богообразными соделовать. А соделавшихся уже таковыми вводить с Собою в общение, так что смею сказать нечто отважное: Бог с богами соединяется, и познавается ими, может быть, столько же, сколько уже знает знаемых.

Пoелику же не довольно было для благости обращаться в созерцании только самой себя, но должно было благу излиться и простерться, да будет множество благодетельствуемых, – ибо сие свойственно было крайней благости: то, во-первых, вымышляет Бог Ангельские и небесные силы. И сия мысль стала делом, которое Словом исполнялось и Духом совершилось. Так произошли светлости вторые, служители первой светлости, умными ли духами представлять их должно, или огнем невещественным и бестелесным, или приписать им некоторую другую природу, к сказанным ближайшую.

Когда сии первые произведения прекрасно были Им устроены: Он вымышляет второй мир, вещественный и видимый, – дабы показать, что Он силен произвесть не только сродную Себе природу, но и совсем чуждую. Ибо сродные Божеству естества суть умные, и умом только постигаемые, а совсем чуждые – те, которые подлежат чувствам.

Уже ум и чувственность (то есть умная и чувственная тварь), разлученные таким образом друг от друга, стояли в своих пределах, и носили в себе величие Зиждителя слова, как безмолвные хвалители и велегласные проповедники великого дела. Но еще не было растворения из обеих, и смешения противных, знаменующего большую мудрость и великолепное обилие естеств, и не все богатство благости было ведомо. Сие-то желая показать Творец Слово, – показать, говорю, животное, состоящее из обоих естеств видимого и невидимого, – созидает человека, взяв тело из вещества, уже существовавшего, а от Себя вложив жизнь, которую Писание называет умною душею и образом Божиим; – созидает чрез сие некий другой мир, в малом великий, на земле поставляет другого Ангела, поклонника разносоставного, зрителя видимой, таинственника невидимой твари, владыку на земле, владычествуемого свыше, земного и небесного, временного и бессмертного, среднего между величием и низостию, духовного и плотяного, духовного ради благодати, плотяного ради превозношения, – духовного, чтобы он пребывал и прославлял Благодетеля, – плотяного, чтобы страдал, и страданием вразумлялся и научался, величаясь величием, – животное, в здешнем домоводстве поставляемое, и в иное преставляемое, и, что составляет конец таинства, стремлением к Богу обожаемое. Ибо к сему ведет меня сей малый свет истины, чтобы и узреть и ощутить светлость Божию, достойную Того, Который связал меня и разрешает, и паки свяжет высшим образом.

Так созданного человека, почтив свободою, чтобы благо столько же принадлежало избравшему, как и даровавшаго семена оного, – Бог поставил в раю, каков бы он ни был, делателем бессмертных насаждений, то есть, может быть, Божественных помышлений, как простейших, так и совершеннейших, нагим по простоте и безыскуственной жизни, без всякого прикрытия и ограждения; ибо таким надлежало ему быть первоначально; дал ему закон, как вещество для свободы. Закон сей состоял в заповеди, – от которых насаждений надлежало ему вкушать, и к которому не прикасаться. То было древо познания, не на зло в начале насажденное, и не из зависти запрещенное, – да не направляют сюда языков своих богоборцы, и да не подражают змию, – но доброе для благовременно приобщающихся: – ибо древо сие, сколько я то вижу, было созерцание, к которому только совершеннейшим по душевному расположению, восходить не опасно; а не доброе для тех, которые просто еще, и желанием лакомы, подобно как и совершенная пища не полезна в нежном возрасте, которому еще млеко надобно.

Когда же по действию зависти диавола, и по искушении жены, в которое она впала, как более слабая, и в которое ввела как более ласкательная, – о горе моей немощи! ибо немощь прародителя есть моя немощь; – когда, говорю, забыл он данную заповедь, и побежден горьким вкушением: тогда за сие зло соделался изгнанником, и от древа жизни, и из рая, и от Бога; тогда в первый раз узнал свой стыд и скрылся от Бога. Плодом сего была смерть, пресекающая грех, чтобы зло не было бессмертно. Таким образом и наказание было дело человеколюбия: ибо так, по моему мнению, наказывает Бог!

Много было вразумлений прежде, за многие грехи, которые произрастил корень зла, по разным причинам и временам. Вразумляем был человек словом, законом, Пророками, благодеяниями, угрозами, язвами, наводнениями, пожарами, войнами, победами, поражениями, знамениями с неба, знамениями из воздуха, от земли, с моря, внезапными превращениями людей, городов, народов, что все имело целию истребление зла. Но сильнейшего, наконец, врачевства требует человек от жесточайших болезней, каковы суть: взаимное убийство, прелюбодейство, клятвопреступление, и крайнее и первое из всех зол идолослужение и пренесение поклонения от Творца к тварям.

Против всего сего пoелику требовалась сильнейшая помощь: то сильнейшая и подана. Сия помощь есть самое Слово Божие, предвечное, невидимое, необъятное, бестелесное, начало от начала, свет от света, источник жизни и бессмертия, изображение первообразной красоты, недвижимая печать, неизменный образ, Отчее определение и Слово. Он входит во Свой образ, носит плоть ради плоти, соединяется с умною душою ради моей души, чтобы подобное подобным очистить, и становится человеком по всему кроме греха. Зачинается в Деве, по душе и по телу предочищенной Духом, ибо надлежало и рождение почтить, и девство предпочесть. Исходит же Бог с восприятым человечеством в единстве из двух противных, из плоти и духа, из коих один обожил, а другая обожилась. О необычайное соединение! О дивное растворение! Сущий начинает быть, несозданный созидается; невместимый вмещается посредством умной души, посредствующей между Божеством и грубою плотию. Богатый нищенствует, нищенствует по плоти моей, чтобы я обогатился Его Божеством. Полный истощается: ибо истощается от Своей славы на краткое время, чтобы мне причаститься Его полноты. Какое богатство благости! Какое со мною таинство! Я приобщился образа Божия и не сохранил его. Бог приобщается моей плоти, чтобы и образ Свой спасти и плоть обессмертить. Второго приобщается общения, еще удивительнейшего, нежели первое; ибо тогда лучшее преподал, а теперь приобщается худшего. Сие божественнее прежнего; сие возвышеннее для тех, которые ум имеют.

Приими же ныне рождение, и взыграй, если не как Иоанн во чреве, то хотя как Давид по поставлении кивота. Уважь перепись, в которую ты в небеса записан. Благоговей к рождению, которым ты разрешился от уз рождения. Почти малый Вифлеем, который опять в рай привел тебя. Поклонись яслям, из которых ты, быв бессловесный, напитался словом. «Познай», яко «вол стяжавшаго и», повелевает тебе Исаия, и яко «осел ясли господина своего» (Ис. 1, 3).

Теки со звездою, приноси дары с волхвами, злато, и ливан, и смирну, как Царю, как Богу, как мертвому ради тебя. С пастырями славь, с Ангелами ликовствуй, с Архангелами песнословь.

Возненавидь одно из обстоятельств рождества Христова, – Иродово младенцеубийство, или лучше, и пред сим благоговей, как пред жертвою сверстников Христовых, закалаемою прежде новой жертвы. Если Христос бежит во Египет; беги с Ним охотно. Прекрасное дело бежать со Христом гонимому. Если Он умедлит в Египте, воззови Его из Египта добрым Ему и там поклонением. Пройди беспорочно чрез все возрасты и силы Христовы (подражанием), как Христов ученик. Аминь».