403. Беседа при торжественном священнослужении по случаю внесения в храм Святых мучеников Флора и Лавра и освящения креста, устроенного благоизволениeм и щедротами Государя Цесаревича, Великого Князя Александра Николаевича и Государыни Цесаревны Великой Княгини Марии Александровны

О вере в общение со святыми, отшедшими к Богу, хочу сказать нечто братиям святого храма сего. И не я избираю для вас ныне сей предмет беседы. Но из Дома Царева чрез меня приходит к вам слово утешения и назидания.

Святой Апостол Павел, пиша послание к Христианам из Евреев, и желая утвердить их в вере и добродетели, между прочим обращает их внимание на превосходство Христианской веры, в сравнении с Ветхим Заветом, и говорит: «не приступите бо к горе осязаемей, и разгоревшемуся огню, и облаку, и сумраку, и бypе, и трубному звуку, и гласу глагол, его же слышавшии отрекошася, да не приложится им слово, не терпяху бо повелевающаго» (Евр.12:18–20). Не трудно вам уразуметь, что сими словами Апостол указует на грозное преподание закона Израильскому народу чрез Моисея на горе Синае, при чем народ не допущен был «приступить к Богу уразумети», и от страха говорил Моисею: «да не глаголет к нам Бог, да не когда умрем» (Исх. XIX. 21, 20:19). Сему противополагая Новый Завет Христов, Апостол продолжает: «но приступисте к Сионстей горе, и ко граду Бога живого, Иерусалиму небесному, и тмам Ангелов, торжеству, и Церкви первородных на небесех написанных, и Судии всех Богу, и духом праведник совершенных, и к Ходатаю Завета Нoвого Иисycy» (Евр. 12:22–24). То есть: древние, вступая в завет с Богом, предстояли видимой горе Синайской, и чувственным знамениям присутствия Божия: вы, Христиане, вступая в завет с Богом и Христом, приступили к невидимой горе Сионской, вступили в ближайшее, духовное общение с Небом. Те имели своим ходатаем, или посредником пред Богом человека, раба Божия, Моисея, который и сам трепетал пред знамениями присутствия Божия: ваш Ходатай пред Богом есть Иисус Xpистос, Сын Божий, истинный Бог и человек, в Котором обитает все благоволение Бога Отца к Нему, и чрез Него к человекам. Те и повелением, и собственным страхом удержаны были от приближения к Богу, от прикосновения к месту Его присутствия, от непосредственного общения с вышними силами: вам открыт свободный и невозбранный доступ к общению со множеством Ангелов, с величественным собором и Церковию духов праведных человеков, достигших духовного совершенства, «написанных на небесах», в качестве граждан Небесного Иерусалима, приискренне усвоенных Богу, подобно как некогда прообразовательно усвоялись Ему «первородные» (Исх. 13:2); наконец в сем сообществе небесных граждан вы имеете дерзновение приближаться и к Самому Царю небесного града, к Богу и Христу. Таково, братия, превосходство нашей веры. «Темже убо, – заключает Апостол, – да имамы благодать, ею же служим... Богу со благоговением и страхом» (Евр. 12:28). Тем же убо, скажу и я, да пребываем верны благодати и вере, мыслию и сердцем, делом и житием, да храним себя достойными высокого сообщества, в которое ввела нас благодать верою.

Но мне кажется, приведенные теперь, и несколько нами объясненные, слова Святого Павла возбуждают еще вопрос: когда же и как произошло то, что мы «приступили к Сионстей горе, и ко граду Бога живого, Иерусалиму небесному, и тмам Ангелов, торжеству, и Церкви на небесех написанных»? Евреи ясно знали, когда, и как приступили они «к горе осязаемей», Синайской, и приняли закон. То, что в соответствие сему явному событию поставляет Апостол, может ли быть указано с такою же очевидностью? Ходатай нового завета, Господь Иисус, как только начал созидать свою Церковь призванием Апостолов, сказал первым ее членам: «отселе узрите Небо отверсто, и Ангелы Божия восходящия и нисходящия над Сына человеческого» (Ин. 1:51). Это почти тоже, как бы Он обещал им, что они скоро «приступят к... тмам Ангелов». Когда же, и как исполнилось то, что Господь обещал и что Апостол видел уже исполнившимся? Видно, что сие началось от самых слов обещания Господня: «отселе узрите небо отверсто»; вполне же и торжественнее совершилось, думаю, в воскресении Господнем, и в вознесении на небо. Со времени грехопадения первого человека и его изгнания из рая, двери рая и неба были затворены для рода человеческого; херувим пламенным оружием заграждал вход. Кровию и водою из ребра страждущего на кресте Иисуса погашен пламень оружия сего. Воскресшему сквозь запечатанный гробный камень Иисусу отверзлись двери Неба, как Богу: но как он есть купно и человек, то и для человечества они отверзлись, и нам открылась возможность приступить ко граду Бога живого, к тмам Ангелов, к Церкви первородных, на небесех написанных. «Возшед», по выражению Пророка и Апостола, «на высоту», то есть, на небо, «пленил» Он «плен», то есть, освобожденных Им пленников ада привел к Иерусалиму Небесному, «и даде даяния человеком» (Еф. IV. 8), то есть, дары небесные и Божественные. Таким образом твердо и торжественно установленное ближайшее общение земного с небесным, без сомнения, не могло не оказать более или менее влияния на события в Христианстве. Сие самое и показывает История Евангельская и Апостольская. Ангелы открывают гроб воскресшего Иисуса и остаются при нем в ожидании человеков, чтобы обрадовать их вестью о Его воскресении. «Многа телеса усопших святых восташа, и» воскресшие «изшедше из гроб, по воскресении Его, внидоша во святый град, и явишася мнозем» (Мф.27:52–53), без сомнения, служа тем союзу земного с небесным, славе Небесного Спасителя, и вере земнородных спасаемых. Ангел вывел Апостола Петра из заключенной и стрегомой темницы. И достойно примечания, что когда освобожденный таким образом Петр пришел к воротам дома, в котором собрано было много Христиан, и когда до них дошла неожиданная весть о его пришествии, тогда они, не поверив, сказали: «Ангел его есть» (Деян. XII. 15). Такое близкое было знакомство с Ангелами, что казалось вероятнее встретить Ангела из области света, нежели Петра из темницы.

Правда, и во время ветхого завета не неизвестны были явления Ангелов: но тогда и благочестивые взирали на сие, как на необычайность, угрожающую смертью. И тогда в отшедших к Богу праведниках живущие на земле полагали некоторую связь с небом; ибо для чего бы иначе так любили именовать Бога в молитвах Богом Авраама, Исаака и Иакова? Но тогда сия связь была не так тверда и открыта: потому что сами праведники еще ожидали утверждения и открытия своего союза с Богом чрез Христа.

Когда же Христианская на земли Церковь и учением познала, и опытом открыла свой, хотя большею частию невидимый, но действительный союз с Церковью небесной, со тмами Ангелов, с душами праведников совершенных: тогда мудрости ее свойственно было избрать и ввести в постоянное употребление приличные средства к сохранению и поддержанию сего союза в его благотворной силе. Для сего память святых введена в Богослужение; распределена по дням года, и частью по дням недели. Церковь восхваляет пред вами их подвиги и добродетели, чтобы возбуждать нашу к ним любовь и в след за нею подражание; обращает к ним молитвенные гласы, чтобы преклонять к вам их любовь, для вас благотворную. Ибо основание чистого союза духовного есть чистая любовь. И если начало церковной памяти святых небесных не может быть изъяснено иначе, как из живого дознания союза с ними в первенствующей Церкви: то продолжение и распространение сей памяти также не иначе изъясняется, как непрестанно являющеюся и испытуемою благотворностью сего союза. Церковь полна славою святых: потому что, по благодати Божией, полна их благотворениями.

Если хорошо и на земле иметь друзей, которых доброта поощряла бы нас к добру, мудрость вразумляла бы в затруднениях; сила и доступ к высшему могуществу подкрепляли бы нас и защищали: колико лучше иметь на небесах друзей, которых доброта, мудрость, сила чиста, светла, Божественна, от непрерывного их общения с Богом? Или это далеко? Не далеко, братия. Потому что расстояния и времен, и мест, мало значат для духа, особенно чистого, и в Боге живущего. «Буду и спребуду вам всем в ваш успех и радость веры», уверял Апостол (Фил. I. 25) тогда, как не знал, долго ли останется в живых на земли: и верно слово сие о всех ему подобных. Точию да имеем хотя начаток веры и любви, с надеждою успеха в них.

Но вот и дело веры в общение святых, небесных, – дело, давшее предмет настоящему слову, и паче слова утешительное и назидательное, не только для братий святого храма сего, но и для всех сынов Церкви и России. Когда Бог, благословив супружеский союз Благоверного Государя Цесаревича Великого Князя Александра Николаевича и Благоверной Государыни Цесаревны Великой Княгини Марии Александровны, даровал Им Первородную Дщерь: радость Их, равно как и Августейших Родителей Их, явилась радостию Христианскою. Сердце Царево, вместе с благодарением к Богу, подвиглось человеколюбием к неимущим, сирым и болящим, отверзло для них щедрую руку. Сердце Сына и Наследника Царева вознеслось к Отцу Небесному, и взыскало принести Ему жертву, при посредстве святых Его. Воспомянув, что день рождения Благоверной Государыни Великой Княжны Александры Александровны посвящен Церковию памяти святых мучеников Флора и Лавра, и что здесь есть храм их имени, Государь Цесаревич и Государыня Цесаревна благоизволили почтить и украсить сей алтарь сим изображением Распятого Спасителя нашего, ознаменовывая сим священным памятником Свою благодарность к Богу за Свою Первородную Дщерь, и купно поручая Ее молитвам святых Мучеников.

Братия и чада веры! Соутешимся верою Благоверного Первенца и Наследника Царева. Благо Дому Цареву, когда вера в Нем обитает. Благо и нам, когда вера обитает в Доме Царевом. Радостными и молитвенными движениями сердец, приступим ныне, и не престанем приступать к Церкви первородных на небесех написанных, и к Самому Ходатаю Ноого Завета Господу Иисусу, да сохранит завет благоволения Своего Благочестивейшему Государю нашему Императору Николаю Павловичу, да прибавит и умножит Ему и Наследнику Его Благоверному Государю Цесаревичу Александру Николаевичу всякое благословение и всякий дар совершенный, наипаче же дар благословенного потомства, утверждающий на веки судьбу Престола и Царства, молитвами святых, в славу благодати и премудрости вечныя, ею же Цapиe царствуют. Аминь.