226. Слово по освящении храма Святаго Предтечи Господня Иоанна, в Кремле

Как много власти дал Вечный времени над делами человеческими, с тех пор, как первый человек не подорожил своим безсмертием!

Что бы ни предпринял человек, все должен он делать в покорности закону времени. Например, ты сажаешь в землю желудь, и хотел бы увидеть величественное дерево; но время говорит: нет, ты можешь увидеть деревцо и дерево, а величественное дерево я позволю видеть разве только твоим потомкам. И когда человек, с позволения времени, что нибудь действительно произвел: время простирает на его произведение новый, еще более тяжкий, закон, – закон ветшания и разрушения.

Человек усиливается посредством памятников создать себе на земли безсмертие, котораго не умел готоваго сохранить в раю: время, как будто из жалости несколько медлит, но потом сие самодельное безсмертие погребает в развалинах.

Когда так ругается время над произведениями человеческой пред Богом дерзости и тщеславия, как например, над столпом, который созидали было говорившие: «сотворим себе имя» (Быт. XI. 4), не сетую и говорю: это по делам.

Но когда время не бережно касается и того, на чем положена печать святыни: тогда трудно быть равнодушну, невольно воздохнешь к Вечному.

«Скиния свидения» (Исх. 31:7), походный храм Израильскаго народа, первый опыт и образец храмов истиннаго Бога, сооружена была Моисеем по непосредственному повелению Божию, «по образу показанному на горе» (Исх.26:30), или, как изъясняет Апостол, по образу «небесному». Каждый кусок дерева, каждый золотник металла, каждая нить ткани, употреблены в ней были Веселеилом, по внушению «духа Божия премудрости, и смышления, и ведения» (Исх. XXXI. 3). Она освящена была чудесным осенением облака и ниспосланием огня небеснаго на жертвы, и ознаменована в последствии времени многими чудесами. Особенно же священный кивот ея прославлен остановлением течения Иордана и изсушением его в полноводие, для перехода чрез него народа Израильскаго в землю обетованную. Во времена Давида она считала более четырех сот лет от своего создания. Какая святая древность! Какая древняя святыня! Какой драгоценный памятник Божиих чудес и благодеяний! Что же однако случилось? Когда Царь по сердцу Божию переносил кивот завета к себе в Иерусалим: он создал для него новую скинию, а древнюю оставил в стороне, вероятно потому, что время приближало ее к разрушению, и не оставило удобности перенесть ее. Соломон, в начале своего царствования, почтил еще древнюю скинию в Гаваоне тысячею всесожжений; но вскоре создал он новый храм, и с сего времени ее не видно более ни на земле Израилевой, ни в летописях.

Задумаешься, и спросишь: как смеет время разрушать то, что создано по особенному повелению Вечнаго, под непосредственным Его покровительством, и назначено существовать «законно вечно в роды»? (Исх. XXVII. 21). Как может дряхлый естественный закон тления владычествовать там, где действовал сверхъестественный закон всемогущества, и положил печать Божиих чудес?

Но время не отвечает на сии возражения, и продолжает доказывать права свои тем, что, после скинии свидения, и более ея прочный храм Соломонов начинает разрушать прежде Вавилонян и Римлян, как открылось в царствование Иоаса; a наконец и на величайшую святыню ветхозаветную, на ковчег завета с Богописанными скрижалями, бросает мрачное покрывало, так что мы не знаем ясно, где он, и что с ним сталось.

Перестанем состязаться со временем, и обратимся к Вечному, чтобы просить от Него вразумления о судьбах Его во времени.

Иногда Бог действие закона времени и тления над тленным по природе веществом удерживает по особенным намерениям Своей премудрости, правды и благости, как например, «не дает Преподобному Своему видети истления» (Пс. XV. 10), чтобы и телу, освященному сподвижничеством святой души, оказать свойственную ему честь; чтобы нетлением в царстве тления напомнить легко забываемую здесь истину, что «Бог созда человека в неистление» (Прем. II. 23); чтобы видимым нетлением во времени дать свидетельство невидимому безсмертию в вечности; чтобы дать удобность вере от живаго сосуда благодати почерпать и по окончании временной жизни.

Обыкновеннее же Бог допускает закону времени действовать и на ознаменованное святынею: потому что видимая святыня имеет временное назначение, и если называется «вечною», то в неопределенном значении многих «веков», а не в строгом значении «вечности».

На что было делать скинию Моисееву нетленною, или храм Соломонов неразрушимым, когда ветхий «Закон имел» только «тень грядущих благ» (Евр.10:1), и сия тень должна была изчезнуть при восхождении на совершенную высоту солнца истины Христовой? И еще прежде сего, пoелику Израильтяне «искусиша и преогорчишa Бога Вышняго, и свидений Его не сохраниша», Он Сам «отринул скинию Силомскую» (Пс. LXXVII. 56, 60), и на храм Соломонов за то же самое изрек подобную угрозу: «и храм сей, его же освятих имени Моему, отвергу от лица Моего» (3Цар. IX. 7); и действительно отвергнул, отъяв от него благодать Свою, и предал его язычникам на расхищение и разрушение.

Судьба Христианских священных памятников веры устроением Божиим также применена к потребностям и состояниям верующаго и освящаемаго человечества. И Христианский храм Его высокая благодать не хощет изъять от обыкновеннаго закона времени; дабы вы не забывали, что и его назначение есть временное; дабы вы не почивали безпечною мыслию на непоколебимости древней видимой святыни, но подвизались восприимать святыню внутрь себя, соделывать себя «церквами Бога жива» (2Кор.6:16), и таким образом приготовлять себя к высшему еще Богослужению новаго небеснаго Иерусалима, в котором тайновидец «не видел храма: Господь бо Бог Вседержитель храм ему есть, и Агнец» (Апок. XXI. 22). Если же мы нерадим о нашем внутреннем освящении благочестием и добродетелию: то и к нам простирается древнее грозное слово Господне: «не надейтеся на себе в словесех лживых, понеже весьма не упользуют вас, глаголюще: храм Господень, храм Господень, храм Господень есть» (Иер. VII. 4).

Сии размышления о священной древности и обветшавающей святыне, благовременны, думаю, и не безполезны в сем храме, древнем, обветшавшем, но по возможности сохраненном и возобновленном. Оне помогают нам взирать здесь на прошедшее без сетования, на настоящее с утешением, на будущее с назиданием себя.

Должно ли много сетовать на то, что храма святаго Предтечи Господня, созданнаго Великим Князем Василием Темным, после того как над ним тяготели уже три с половиною века, коснулось в годину искушения действие враждебной руки, устремленной на конечное истребление здешней священной древности? Посещены жезлом грехи наши: но и велики были знамения Божией милости, когда важнейшая древность и святыня дивно сохранены. Сохранен со многою своею святынею великий первенствующий храм Пресвятыя Девы Богородицы Успенский, с существованием котораго Святитель Петр связал предречение о благоденствии и славе Москвы. Сохранен с своею святынею храм Святаго Архангела, посмертное покоище древних властителей Москвы и России. Сохранен с своею святынею храм Благовещения, особенно чтимое святилище Царскаго Дома. Сохранены со своею святынею и древностию храмы обители Святителя Алексия. Сохранен храм Преображения, покрывающий место предшествовавшаго ему храма, древнейшаго на горе Кремлевской. Сохранено и еще многое древнее, святое, драгоценное, что долго было бы теперь изчислять. Итак не очень тяжкая потеря, если камни Василья Темнаго не остаются на своем месте, когда храм, в них обитавший, с своею внутреннею святынею, и даже с осенявшим его древним крестом, переселился в другия древния стены.

Напротив того будем утешены и благодарны Благочестивейшему Государю Императору, Который из разседающихся камней выносит древнюю святыню храма, и сохраняет в другом вместилище; тогда как здешний Царский дом Его уже преизобилует храмами, более или менее древними, приявшими от Него или обновление, или совсем новое, по долгом запустении, существование, что произошло именно с храмом Святаго Лазаря.

Наконец из настоящих размышлений и представившихся примеров извлечем для себя наставление – прилепляться любовию и благоговением не просто к вещественной древности храмов, но паче к духовной в них благодати и святыне; искать в них не старинных только имен и летописных чисел, но наипаче нашего обновления и освящения; не того бояться, чтобы время не разрушило наших священных памятников; но страшиться и деятельно беречься того, чтобы их не разрушила наша греховность и недостоинство, от чего, по вере, от дальних и близких предков нам преданной, державным примером охраняемой и поддерживаемой, да сохранит нас Бог Своею преизбыточествующею благодатию во веки. Аминь.