225. Слово в день Благовещения Пресвятыя Богородицы

Призре на смирение рабы Своея. (Лук. I. 48).

В какой тишине какое великое событие совершилось в день, который торжественным воспоминанием возвращаем ныне из глубины прошедшаго!

Один из ближайших к престолу Вседержителя, Архангел Гавриил, «повеленное тайно прием в разуме», как пересказывает никем неслышанное Церковь, знающая небесный язык и чин, пролетает сквозь все девять чинов Ангельских, от вышнего до нижнего неба, и стремится к земле. Небожители смотрят, и не постигают, что происходит. «Желают Ангели приникнути» (1Петр. I. 12). Куда он? Не на Синай ли, к законодателю Моисею, с новым откровением? Но Синай уже не блистает и не гремит; и Моисей уже не там. Он совершил и увенчал свое дело, когда сказал и написал: «Пророка от братии твоея, якоже мене, возставит тебе Господь Бог твой, Того послушайте» (Втор. XVIII. 15). Не в Иерусалим ли, не в храм ли тамошний, с чудесным облаком к кивоту Божественных⁶⁸³ скрижалей с небесным огнем на жертву? Но и кивота сего там уже нет: дело идет о том, чтобы устроить одушевленный кивот Ипостасному Слову Божию. Куда же Архангел? В неславный Назарет, в малую храмину, к бедной Деве, не многим только известной тем, что Она необыкновенно любит Бога и девство. Она одна слышит, что говорит Архангел; одна сие знает после его беседы: и верный хранитель Ея, праведный Иосиф, не знает, что совершилось.

А что совершилось? Предвечное определение Божие о спасении падшаго рода человеческого приведено в действие. «Смотрение тайны, сокровенныя от веков в Бозе» (Еф. III. 9); непостижимыя и Ангелам, открыто дщери человеческой, конечно, не к постижению, но и не к верованию только, а к самому исполнению чрез Нее: и Ея вера возмогла вместить невместимое и для Ангельских умов. «Семя жены», которое должно «сокрушить главу» адского «змия», смертельно уязвившаго в раю человеков, или, иначе сказать, ввести в человечество Божественную жизнь, чтобы ею истребить в нем яд смерти, Семя Авраама, о котором должны благословиться все народы земли, прозябает в утробе Девы. Пророк, на котораго указывал Моисей и все прочие Пророки, в котором одном Закон и Завет ветхий достигнуть должен своей «кончины, оправдания всякому верующему» (Рим.10:4), приблизился, и сокрыт за завесою нерукотворенного храма. «Дух Святый найде» на преблагословенную Марию, «сила Вышнего осенила Ее» (Лк.1:35); Сын Божий, собезначальный Отцу по Божеству, не оставляя престола Его, зачался на земли, по человечеству, яко младенец. «Слово плоть бысть, и вселися в ны» (Ин. 1:14); и становится отныне, – если позволительно сказать сие, не в духе превозношения, но в удивлении неизреченному снисхождению, – становится отныне ближе к нам, нежели к Ангелам; потому что естество Ангельское только приближается к Нему, а естество человеческое находится уже в единстве Ипостаси Его. «Не от Ангел бо воистину приемлет, но от семене Авраамова приемлет» (Евр. II. 16).

Почему столь великое и дивное дело Божие, как воплощение Слова, совершилось так сокровенно для неба и земли? – Сокровенно для неба, может быть, потому, что не для неба сия тайна была потребна и приуготована; сокровенно для земли, вероятно, потому, что Божественного света сей тайны не могли бы перенести немощныя земныя очи, если бы он вдруг озарил их, и надобно было приготовлять их к тому постепенно: вообще же сие соответствовало тому, что тайна сия существенно непостижима для сотворенных умов.

Впрочем, чтобы спасительное дело Божие не оставалось долго закрытым, ключ от кивота Божия, от сердца Богоматери, Духом Святым дан был праведной Елисавете: и она, как скоро увидела Пресвятую Деву после Архангелова благовещения, тотчас отперла и открыла сокровищницу тайны, когда воскликнула: «откуду мне сие, да приидет Мати Господа моего ко мне?» (Лк.1:43) и таким образом провозгласила воплощение Сына Божия, как уже совершившееся.

Радостно с праведною Елисаветою можем сказать и мы, братия: откуду нам сие? какой это не заслуженный, и по недостоинству нашему неожиданный дар, что имеем сродную нам по естеству Матерь Господа, и что сам Господь дивно приблизился к нам, приискренне приобщившись нашего естества, наших немощей и наших болезней кроме греха, даже нашей смерти, чтобы, приняв оныя на Себя, в замен того подать нам жизнь и силу, чтобы нашей вере не далеко и не трудно было искать Господа и обретать Его благодать, при предстательстве Матери Его, Матери света, любви и милосердия?

Но если бы кто вздумал спросить, как это сделалось, что Безначальный начался, что Слово стало плотию, что совокупились разстоящия естества в едином лице Богочеловека: заградим слух, и ум, и сердце от духа пытливого; почтим и ныне безмолвным благоговением Божественную тайну, в которую и «Ангелы» только «желают приникнути» (1Пет.1:12), – желают «приникнути», потому что любят премудрость Божию, но не дерзают испытывать, потому что благоговеют пред Божиею непостижимостию. «Высших себе не ищи, и креплших себе не испытуй» (Сир. III. 21), учит премудрый. Не малая мудрость скрывается в том, кто спокойно пребывает в неведении сокровенного, по благочестию и смирению⁶⁸⁴.

Если хочешь любомудрствовать: не строй себе, хотя, может быть, художественных, но тем не менее безполезных, лестниц умозаключений к недоступному; не любопытствуй о том, как может безконечно превознесенное Божество безпредельным милосердием приближиться к человечеству, и соединиться с ним. Любомудрствуй лучше о том, что не так не доступно, и в чем более нуждается твоя мудрость, как может человек приближиться к Богу, или не остаться удаленным, когда Бог благоволит приближаться к Нему. Без предосуждения можешь спросить: как достигла Божия Матерь своего высокого избрания? Как уготовила Себя к столь чудному общению с Богом? Какими подвигами? Какими добродетелями? Она не скрывает сей тайны, потому что и тебе желает показать путь приближения к Богу, хотя не равного с Нею, однако по тем же следам и тебе в некотором степени возможного. Великое дело изъясняет Она малым словом: «призре на смирение рабы Своея» (Лк.1 ). Говоря сие, Пресвятая Дева, без сомнения, думала только возвеличить Божие снисхождение, и не приписать Себе ничего: но Дух Святый, одушевлявший Ея славословие, управил Ея слово так, что в нем явилось светлое лице одной из добродетелей, наиболее приближающих к Богу. Молитва, пост, целомудрие, вера, любовь к Богу, словом, все добродетели окружали душу Пресвятыя Девы; но их покрывало, довершало, возвышало и пред очи Божии приводило смирение. «Призре на смирение рабы Своея».

По преданию Святых, кажется, мы знаем и особенный определенный случай, в котором смирение Пресвятыя Девы привлекло Ей благодатное призрение и высокое избрание. Она любила как беседовать с Богом чрез молитву, так и внимать беседующему Богу чрез Священное Писание. Некогда в книге Пророка Исаии прочитала Она предречение о Христе и о Его Матери: «се дева во чреве зачнет, и родит Сына, и наречет имя Ему Еммануил» (Ис. VII. 14); и вера озарила, и любовь воспламенила Ея душу. Но, по смирению, не удостоивая Себя молиться о непосредственном приближении к самому Еммануилу, Богочеловеку, Она ограничилась молитвою о том, чтобы Ей даровано было увидеть матерь Его, и к ней приближиться, и то не более, как в качестве рабыни. Так смирением сердца уготовляла Она в Себе путь кроткому и смиренному сердцем Иисусу; и над Нею, прежде нежели изречено, исполнилось Его слово: «смиряяй ceбe, вознесется» (Лк.18:14). Она молилась будущей Богоматери, виденной в зерцале пророчества, чтобы удостоиться быть ея рабынею; и чрез то, в действительном событии, сама соделалась Богоматерию. «Призре на смирение рабы Своея».

Приимем, братия, от богоблагодатной Учительницы благодатное учение смирения, с самим Христом Ей общее. Ибо и Он рек: «научитеся от Меня, яко кроток есмь, и смирен сердцем»; и с сим вместе обещал и плод и награду смирения: «и обрящете покой душам вашим» (Матф. XI. 29).

Если бы кому неясным казалось, почему смирение, добродетель не блистательная, высоко ценится пред Богом, и Он преимущественно «смиренным дает благодать» (1Петр. V. 5): таковый пусть размыслит об отношении смирения к прочим добродетелям, и о его противоположности порокам.

Если нет ничего противнее Богу, как гордость, потому что в ней скрывается обоготворение себя: то, по противоположности, всего паче должно быть приятно Богу смирение, которое, вменяя себя за ничто, всякое благо, честь и славу восписует Богу. Гордость не приемлет благодати, потому что наполнена собою: смирение удобно приемлет благодать, потому что упразднено как от себя, так и от всякой твари. Если гордость Ангелов с неба низринула во ад; то, по противоположности, надлежит заключить, что смирение от самаго ада, то есть, от самой глубины греха, может возвести на небо. Если высшая из добродетелей, «любовь, – по слову Апостола, – долготерпит, не завидит, не превозносится, не раздражается, николиже отпадает» (1Кор. XIII. 4–8): то это потому, что ее поддерживает и ей споспешествует смирение.

Смирение есть соль добродетелей. Как соль придает пищам вкус: так смирение сообщает добродетелям совершенство. Без соли пища удобно повреждается: без смирения добродетель удобно растлевается гордостию, тщеславием, нетерпеливостию, и погибает.

Есть смирение, которое человек стяжавает своим подвигом, познавая свою немощь, недостоинство, ничтожество, тайно укоряя себя за свои погрешности и недостатки, не позволяя себе судить ближних, укрощая себя трудом и послушанием, избирая во всем простое и неизысканное. И есть смирение, в которое вводит человека Бог судьбами Своими, попуская ему испытывать оскорбления, укорения, уничижение, лишения.

С надеждою подвизайтесь деятельно смирять сами себя, возбуждая себя словами Апостола Иакова: «смиритеся пред Господем, и вознесет вы» (Иак. III. 10). С доверием предавайте себя смиряющему Богу, внимая увещанию Апостола Петра: «смиритеся под крепкую руку Божию, да вы вознесет во время» (1Петр. V. 6).

Господь да призрит благодатию на всякую душу смиряющуюся, и да дарует нам опытно познать, что «близ Господь сокрушенных сердцем, и смиренныя духом спасет» (Псал. XXXIII. 19). Аминь.