XI. О разных поколениях псковских князей, и о важнейших происшествиях при них

В торговле, всегда требующей свободы и независимости имуществ, Псковичам полезно было Республиканское Правление: но бывшие вместе военным народом, они для распоряжения войск и для походов на внешних неприятелей весьма чувствовали нужду в постоянном единоначалии, высшем нежели временные, и по большей части только годовые избираемые и сменяемые ими Посадники и Тысяцкие. По сему-то принимали они к ceбе Князей. Первые из них назначаемы бывали Великими Князьями. Таков был и первый их Князь Трувор, данный им Рюриком. По смерти Трувора 124 года Псков состоял под управлением Новгородских Князей из рода Великих Князей Киевских. Потом Великий Князь Владимир Святославич при разделении Российских Княжений детям своим дал Пскову особого Князя Судислава; а по нем Ярослав Владимирович назначил им сына своего Вячеслава; после коeго Псков опять считался под управлением Новгородских Князей. Но поскольку Князь Ярослав Владимирович при переходе из Новгорода на Великое княжение Kиевскoe дал Новгородцам право самим себе избирать Князей; то право cиe присвоили и Псковичи. По сему-то, когда первые выгнали от себя Князя Всеволода Мстиславича, то последние в 1157 году приняли его к себе, а по кончине его предоставили у себя Княжение брату его Сялтополку Мстиславичу. После его Псков около 60 лет зависел опять от Новгородских Князей, и иногда от них принимал себе особых, иногда же призывал к себе из рода Смоленских и Полоцких: но по большей части Пскoвичи быв ими всеми недовольны, сами же изгоняли их. А с 1226 года отказавшись от всех, 8 лет управлялись своими Посадниками. О всем сем первом периоде Псковского Княжества История мало нам оставила достопамятных известий и почти все происшествия тех времен связаны были с Иcтоpиeй Княжества Новгородского.

Важнейший период Псковской Истории начинается с 13 столетия, когда Немецкие Рыцари заняли Лифляндию. До пришествия их к устью Двины народ Лифляндский издавна платил дань Псковичам, как свидетельствует Летописатель Арнольд, Любекский Аббат, живший в начале 13 века и дополнявший Славенскую Хронику Гелмолдову с 1171 до 1209 г. и также Станислав Сарницкий, Польский дееписатель XVI века; а Матфей Страубич (in desсriptione Livonix) говорит, чтo когда первый Лифляндский Епископ Мейнгорд основывал (в 1186 г.) город Ригу и ближние Замки, то наперед испросил дозволение у Владимира Мстиславича, Князя Псковского. Но сии новопоселенцы, начавшие обращать Лифляндцев не только в свою Католическую веpy, но и в подданство, стали отчуждать их от подданства Пскову. Выше упомянутый Арнольд пишет, что третий Епископ Лифляндский, Алберт (бывший с I199 г.), запретил уже им платить дань Псковскому Князю, за что де Князь часто нападал и на Лифляндскую Землю и на город Ригу. Рыцари старались разными способами снискивать дружбу Владимирову и наконец переманив его к себе, дали ему в удел близ Риги Идумейскую Область, а между тем время от времени усиливаясь притечением к себе многих Немцев, начали распространять свои владения. Скорые их ycпеxи в покореии соседственныч Пскову Чудских племен, приближение завовоеваниями уже ко Псковским границам, набеги даже и на Псковские и Новгородские земли, а наконец в 1223 году завладение и Русским городом Юрьеьвым, приводили в страх Псковичей. Тщетно старались они превозмочь их союзом с Литовцами и призыванием Новгордцев на помощь. Уcпеxи не скольких походов, предпринятых совокупно с сими союзниками в Лифляндию и Естляндию, были не долговременны, а наконец когда Новгородцы согласились даже уступить Юрьев Рыцарям, тo Псковичи обманувшись в надежде на своих союзников, разорвали с ними дружбу и сами в 1228 году заключили оборонительный договор с Рыцарями, обязавшись им помогать против Литвы, а от них требуя обороны от Новгорода. Ярослав Князь Новгородский, почитая сиe за измену Новгороду и наипаче оскорбясь тем, что Пcковичи выслали даже из города его приверженцев, обьявил им войну и с войском дошел уже до Дубровны, однако же услышав, что в защиту Пскову идут Рыцари Лифляндские, остановился. Между тем Псковичи для переговоров выслали поверенных, которые объяснили, что не Псков изменил Новгороду, а сей оставил его без защиты. Taкие упреки произвели то, что Новгородские войска не послушались уже Ярослава и отказавшись продолжать свой поход, пошли обратно. Впрочем сим не кончилось взаимное несогласие, и Псковичи в 1232 гoду приняли даже к себе недоброхотов Ярославских; За то Ярослав остановил пропуск к ним своих товаров и наипаче соли, которою они пользовались большею частью из Области Новгородской; a сиe действительнее всего заставило их смириться. Они выгнали от себя eго неприятелей и приняли даже на Княжение Юрия Мстиславича, шурина Ярослава. Но с другой стороны Лифляндские Рыцари, старавшиеся расстроить союз Псковичей с Новгородцами, подняли с 1233 года войну и продолжали оную три года. Вожатыми им при сем походе служили два бывших, изгнанных Псковских же Князей, Борис Игоревич и Ярослав Владимирович и вышеупомянутые недоброхоты Ярослава Новгородского, к ним перебежавшие. Они тайно провели отряд Лифляндского войска под Изборск и внезапно взяли оный. Псковичи услышав, поспешили на освобождение сей Крепости, обступили ее со всех сторон и взяв там Князя Ярослава Владимировича с Новгородскими беглецами и несколькими Лифляндскими Чиновникам, отправили в Новгород к Князю, Ярославу Всеволодовичу, который оковав их, сослал на заточение в Переславль. Но Лифляндцы в отмщение зашедши с другой стороны, напали на Новогородские волости из-за реки Наровы и взяли город Тесов, в коем полонили Боярина Кирилу Свининича и отведши его в свой город Медвежью Голову (Одемпе), взаимно содержали его там в оковах с 15 августа до великого поста. Ярослав Всеволодович узнав о сем, собрал свои и Псковские войска, пошел вместе с шурином своим Юрием, Псковским Князем, под город Юрьев (Дерпт); но не доходя до оного, остановился. Лифляндцы вышед из Юрьева и Медвежьи Головы (Одемпе) напали на передовые их отряды и сбив, гнались за ними до главного войска: но оно двинулось, разбило их самих и погнало до реки Амовжи, (Ембаха) к самому Юрьеву. Многие бежавшие обломясь на льду, потонули; а еще больше Лифдяндцев и Немцев побито и пленено; прочие почти на половину раненые ушли и за перлись в городе. Ярославы войска пустились потом по сторонам, разоряли, жгли и полонили окружные Юрьевские волости и принудили неприятеля просить о перемирии, которое и заключено с ними на три года. Псковичи свято сохраняли мир сей, и когда в 1237 году Рыцари, воевавшее с Литвою, попросили у них помощи, то сии отправили к ним 200 лучших своих ратников с Воеводою Ястребом. Однако же поход их как и самих Рыцарей, после первых успехов, наконец был неудачен. Ибо Литовцы сделав засаду свою в лесах, выманили неприятелей из крепких мест на чистое поле, и окружив разбили всех и побили знатнейших Воевод, а войска всего едва десятая часть возвратилась домой. Лифляндцы впрочем не были благодарны Псковичам за сию хотя и неудачную услугу, и при истечении перемирия Дерптский Епископ Герман тотчас начал оказывать нeпpиязнeнные действия на границах Псковской и Новгородской. Псковичи с своей стороны в 1240 году начали готовиться к войне. Епископ призвал себе на помощь Лифляндского Орденмейстера Германа де Балка и Датского Воеводу, занимавшего берега Естляндские. В сем походе с ними были и два Датских Королевича Абель и Канут; а всего войска их было до 100,000, как пишет Кельх. Ушедший опять в Лифляндию из заточения своего бывший Псковский Князь Ярослав Владимирович взялся быть им вожатым. Они подошли сперва к Изборску, осадили и взяли сию Крепость, побили там до 600 Псковичей и с ними Псковского Воеводу Гаврилу Bopycoвuча; потом двинулись прямо ко Пскову. Встретившие их за городом Псковичи были разбиты, а убежавшие заперлись с гражданами в стенах. Семь дней Лифляндцы осаждали город и ничего больше не успели, кроме что сожгли за стенами Посад. Но Яраслав имел во Пскове приверженца к себе одного знаменитого гражданина Твердила, или Твердисила Ивановича, который тайно, отворил Лифляндцам одни ворота и неожиданно впустил их в грод. Граждане увидев среди себя неприятелей, не смели уже противиться; а Псковский Князь Юрий немедленно выехал в Новгород и за ним поспешили мнoгиe из лучших Псковичей с семьями своими¹⁹. Орденмейстер учредил тогда во Пскове свое Правление, оставил там своих Наместников и Тиунов, а в числе первых определил изменника Твердила; взял к себе в залог детей знатнейших граждан и потом пошел далее разорять Новгородские волости по Шелонской Пятине; наложил везде дани, построил в Копоре свою Крепость, взял город Тесов и грабил Новгородских купцов даже за 30 верст от Новгорода. Около двух лет Лифляндцы владели всеми сими завоеваниями своими. К нecчаcтью тогда Новгородцы расстроены были раздорами между собою и с Князем своим Александром Ярославичем Невским, который от них даже выехал; и потому не только не могли они защитить Псковичей, но и себя оборонить от нападений; а южные Княжества Российские все в то время страдали от нашествия Татар, которые доходили уже за 100 верст и до Новгорода . Ужас и опасность со всех сторон заставили Новгородцев смириться, и просить защиты от Князя Александра Ярославича, который возвратившись в Новгород и узнав обстоятельно о завоеваниях Лифляндцев немедленно собрал Новгородские, Ладожские, Карельские и низовые войска, пошел с братом своим Андреем поспешно чрез Копорье ко Пскову, побил всех Немцев, властвовавших уже в Водской Пятине Новгородской, занял все пути и проходы, и вошедши нечаянно во Псков, захватил всю Рыцарскую стражу и Лифляндскую Чудь, сковал Наместников Рыцарских и отослал их в Новгород. Лифляндские Летописи говорят, что он тогда 70 человек Рыцарей и многих других Немцев со всею их городовою стражею изрубил, не пощадив и 6 человек сдавшихся ему. Cиe происходило в Марте 1242 года, когда еще Псковское и Чудское озера покрыты были льдом; а, потому легко было предвидеть, что Лифляндцы, услышав о перевороте во Пскове, поспешили кратчайшим путем к сему городу. Александр отправил сторожевой полк по льду на Чудское озеро и поставил его близ урочища Вороньего Камня. Лифляндский Орденмейстер действительно не замедлил явиться с сильным корпусом войск Лифляндских, и встретив упомянутый полк, устремился на оный треугольною колонною и разорвал его. Но Александр подоспел оному на помощь, и 5 Апреля произошло на льду кровопролитнейшее сражение, кончившееся совершенным разбитием Лифляндцев. До 400 или 500 пало Рыцарей в бою, а 50 захваченных в плен ведены были но льду босые до Пскова. Чудские войска все обратились в бегство их гнали целый день до самого Сабилитского берега, и на пространстве семи верст побитые лежали кучами, а многие проломясь на льду потонули. Новгородцы и Псковичи готовились уже. выступить на Лифляндский берег: однако ж, поскольку Орденмейстер, устрашаясь опустошения, прислал просить мира, обращаясь не только, не вступаться в Лугские и Вотские волости, но и уступить некоторые Латышские земли; то Александр доволен был сею покорностью неприятелей и с торжеством возвратился во Псков. Духовенство встретило избавителя своего с Крестным ходом, а народ с восклицаниями. Победитель, при семь. случае подтверждая Псковичам, помнить оказанное им бдагодеяние, примолвил выразительные слова, записанные во Псковской Летописи: Сеже вам глаголю, сказал он, аще кто из наследник моих и племенник прибежит в печали, или тако жить придет в Плесков, и не примете его, или не почтете его и наречетесь вторая Жидова. Псковичи действительно не забыли сего завещания и когда Александров брат Андрей Ярославич в 1252 году согнан был Татарами с Великого Княжения Владимирского, то дали ему они у себя убежище и для большей безопасности отпустили к Лифляндским Рыцарям, а по другим Летописям, якобы в Швецию, и Князем у себя во Пскове оставили другого его брата Ярослава Ярославича Тверского, через три года от них перешедшего в Новгород. В его княжение 1253 года Псков опять вытерпел сильную осаду и разорение окрестностей от Лифляндцев. Все Посады около стен города ими вызжены и Псковичи не в состоянии быв отразить их, ожидали только помощи от Новгородцев, которые вскоре пришедши, действительно избавили их и совокупясь пошли вместе на самих Лифляндцев за реку Нарову, где взаимно произвели разорение и опустошение. После того заключили мир.

По отъезде Ярослава Псковичи в 1258 году приняли к себе Александрова сына, Новгородского Князя Василия, который бежал к ним от Татар, пришедших с отцом его переписывать Новгородский народ. Но за cиe принятие строго Александром были наказаны и некоторым друзьям Васильевым нос и уши были обрезаны; другие лишены зрения, а иным отсечены руки. Сам Василий сослан был отцом на заточение в низовые по Волге стороны. Из сего можно заключить, что преступления его были более, нежели один побег. По смерти Александровой с 126З года Псковичи приняли к себе на княжение племянника его Святослава Ярославича, сына княжившего у них Ярослава Ярославича; а по нем с 1260 года избрали вьшедшего к ним из Литвы Князя Доманта, который женился на внучке Александра Невского, дочери сына его Димитрия Александровича. После Доманта предоставили они княжение сыну его Давиду. После него с 1327 года приняли они к себе на княжение убегавшего от Татар Тверского Великого Князя Александра Михайловича, внука Ярослава Ярославича, и по нем с 1339 года сына его Всеволода Александровича. Таким образом Псковское Княжение оставалось около 100 лет в роде Александровом. Сверх того и мнoгиe из его же потомков Князья находили себе во Пскове убежище и защиту от гонений, как-то Великий Князь Димитрий Александрович Тверской, тесть Доманта, жил целый 1293 и потом еще 1302 год во Пскове; равно и брат его Константин Михайлович нашел тут же себе безопасное пребывание; также и Великий Князь Юрий Данилович целый 1322 год пребывал у Псковичей. Но княжевшие но Пскове потомки Александровы, по разным причинам кратковременно пребывали у них и более у Литовских своих сродников; а потому и Псков часто имел только Наместников от них, а иногда от Новогородских Князей из Александрова же рода; во внутренних же Гражданских делах управлялся своими Посадниками. Один только Домант неотлучно княжил у них 33 года и оказал им важнейшие услуги беспрестанным почти защищением их наипаче от Лифляндцев, которые сверх многократных малых набегов на Псковские земли, трижды весьма великими ополчениями нападали на самый Псков: но всякий раз были побеждаемы и прогоняемы Домантом. Сверх сего Псков обязан Доманту построением первой каменной Крепости и весьма многими полезными учреждениями. В его правление Псковичи около 1290 года вместе с Новгородцами приняты в Ганзейский торговый союз Северных Немецких городов, о чем сказано уже выше. Во все продолжение княжения потомков Александровых во Пскове родственные их союзы с Литовскими Князьями также полезны были для Пскова, по крайней мере спокойствием от Литовцев; между тем как Новгородцы, терзаемые внутренними раздорами и утесняемые Великими Князьями Владимирскими и Московскими, а потом и Литовскими, с исхода XIII столетия начали уже терять права особенного своего княжения и состояли большей частью под управлением самих Великих Князей Владимирских и их Наместников; а со времени княжения Великого .Князя Иоанна . Даниловича Калиты, и именно с 1ЗЗ4 г. вовсе уже не имели Князей Русских и тщетно усиливались защитить свою вольность то принятием к себе Литовских Князей, то самоуправным противоборством Моковским Великим Князьям.

В 1З41 году выехал из Пскова в Новгород последний рода Александрова Князь Всеволод Александрович. Псковичи, на то время терпевшие нападения от Естляндцев, послали к нему просить для Начальства себе хотя Наместника. Но когда и он и Новгородцы по какому – то неудовольству в том им отказали, то они не надеясь уже на их защиту, обратились к Олгерду, Великому Князю Литовскому, имевшему уже некоторые владения и в Новгородской Области, и у него испросили сперва вспомогательное войско, а потом приняли к себе на княжение сына его Андрея. Однако же, поскольку сей Князь проживал более в Полоцке и чаще управлял посредством Наместников своих; то завистливые Новгородцы, не желая потерять прежних прав своих и влияния над Псковом, опять начали вмешиваться в их внутренние дела, и даже присылали к ним своих Наместников и Посадников без их просьбы. Псковичи терпели пока сии насилия: но когда в 1347 году Шведский Король Магнус напал на северные Новгородские Крепости и завладев Ореховцем, выгнал оттуда Литовских Олгердовых Наместников, а Новгородцы сами собою не в состоянии быв защищатьcя, просили у Псковичей помощи, то сии договором истребовали от них 1) дабы они впредь считали Псков не иначе, как меньшим своим братом, а не подвластным 2) чтобы Посадников своих к ним не присылали и Псковичей не судили 3) и по Духовным делам чтобы Архиепископcкиe Наместники были не из Новгородцев, но из Псковичей же, и в Новгород Духовных под суд не привлекали. Правда договор сей после не всегда в точности соблюдался. Ибо Новгородцы около самого Пскова долго еще удерживали за собою некоторые земли и для оных имели во Пскове особого своего Tиyнa и печать. При том и Псков имел частую нужду в помощи Новгородцев; а от Литовских Князей мало получали оной. В самое то время, когда Псковичи ходили на помощь Новгородцам, Лифляндцы зашедши от реки Наровы, опустошили Псковские селения, подошли под самый Псков, выжгли Завеличье и вышли к Изборску, оставив следы разорения повсюду; а Князь их Андрей Олгердович не заботясь о том, жил в Полотске. Для сего-то в следующем 1349 году они отказали и ему от княжения у себя и семь лет управлялись своими Посадниками; а за тем начали принимать к себе разных пришлых Князей, между коими опять у них был и Андрей Олгердович. Но все они мало делали им пользы, и они принуждены были прибегать с просьбами о защите то к Новгородцам, то к Великому Князю Московскому. Наконец, когда по свержении Татарского ига Великий Князь Московский начал приходить в силу и распространять власть свою на все Удельные Российские Княжества, а Князь Андрей отрекся в 1399 году за себя и за сына своего от княжения Псковского; то они начали просить себе Князей уже у Московского Великого Князя, предаваясь ему в главное покровительство; а потому он начал именовать Псков своею Отчиною и с сего времени начался третий важнейший период их Псковского Княжения.

Первым Князем от Великого Князя Московского Василия Димитриевича с 1399 года определен был во Псков зять его, Иван Всеволодович Холмский. Но не известно, какие неудовольствия со стороны Псковичей, или сего данного им Князя были причиною, что он не пробыл у них и полугода, и на место его прислан другой Даниил Александрович Ростовский с званием уже Наместника Великокняжеского. Cиe титло их Князя означало ближайшую зависимость их от самого Великого Князя и предвещало уже ограничение прав их. Но неприятельские со всех сторон нападения от Лифляндцев, от Литовского Великого Князя Витовта и от Смоленского Юрия, со стороны же Новгородцев совершенное почти оставление без помощи, не позволяли еще им на cиe обратить свое внимание. Притом в шестилетнее сего Наместника правление, Великий Князь одолжил их присылкой на помощь Московского войска с братом своим Петром Димитриевичем. Но после обезопасения себя от внешних врагов, они вспомнили свою Республиканскую вольность, вздумали обвинить Князя в усилившейся 1407 года у них моровой язве и выгнали его, а у Великого Князя требовали себе уже не Наместника, но Владетельного Князя. Великий Князь Василий Димитриевич сделал им сие снисхождение и прислал им своего меньшего брата Константина, который застал Псков опустошенным сверх язвы еще пожаром и в нападениях от Естляндцев разоривших несколько Псковских волостей за рекою Наровою. Он послал к Новгородцам просить помощи, но не получив, собрал из своих Пригородов несколько войска и 26 Июня выступил в поход; 30 того же месяца переправился через Нарову и прошел Естляндию даже до Порха, куда, как говорит Псковская Летопись, со времен Князей Доманта и Давида Псковичи не ходили; а оттуда возвратился с добычей. Но и сей Князь неизвестно зачем июля с 20 уехал в Москву и пробыл там около полугода. В отсутствие его Псковичи вытерпели сильные нападения. Лифляндский Орденмейстр Конрад Фитингоф в августе 1407 г. с многочисленным войском своим и Курляндским подошел почти под самый Псков и остановился в Туховичах у броду. Псковичи собрав из ближних волостей несколько рати, завалили броды и мужественно воспротивились его переправе, так что простояв на сем месте 4 дня, пошел он назад; а Псковская рать догнавши его за Камном на Логозовитском поле, Августа 21 с ним сразилась, но была разбита и легло на поле из них до 700 человек и три Посадника. К счастью Орденмейстер не решился возвращаться к городу и ушел домой. Другой Псковский отряд в лодках покусился было пойти за Нарову: но там встретив Естляндское войско на озере в Осатке, обратился назад, бросив даже своих 7 насадов. На весну Лифляндский Орденмейстер совокупясь уже с Литвою» в начале Февраля пришел опять двумя корпусами на Псковскую Область и одним осадил город Велье; а с другим сам пришел под Демяницы и Залетье. Две недели разоряли они волости даже до реки Черехи, а Князь Константин хотя тогда уже и возвратился во Псков, но не вышел против неприятелей. Такое малодушие, или может быть недоброхотство Псковичам огорчило их и они послали за прежним своим Князем Данилом Аленсандровичем, княжившим в Порхове, а по прибытии его февраля 2 выслали от себя с презрением Константина. При Данииле Лифляндцы опять появились небольшими отрядами под Вильем: но Вильянами и Вороничами прогнаны, а с осени заключено с ними и с Литовцами перемирие на год. По истечении срока неприятели опять вторглись во Псковские границы и подходили даже к Пскову, а потом прорывались и в Новгородские пределы: но злобившиеся на Псков Новгородцы ни себя, ни Псковичей не защищали и даже пересылались особо с неприятелями Псковскими.

По кончине Князя Даниила, случившейся во Пскове 1409 года, Псковичи у Великого Князя Московского Василия Димитриевича испросили себе Князя Александра Феодоровича Ростовского: но опасаясь уже ограничения прав своих и вольности, вздумали привести сего Князя к Крестному целованию в том, чтобы он не нарушал древних Псковских Уставов и обычаев. Однако же предосторожность сия была уже тщетна. Присланные от Великого Князя все Князья Псковские в надежде на него, а может быть и по наставлению его самого, действовали самовластно, хотя с сего времени все давали Пскову присягу. С другой стороны, дабы обезопасить себя от Литвы, Псковичи отправили к Литовскому Великому Князю Витовту Посадника Якима с двумя Боярами и заключили с ним мир без участия Новгородцев. Но в 1412 году выехал от них с неудовольствием Князь Александр, и по просьбе их прислал к ним опять брат Великого Князя Константин, который примирил их с Новгородцами, хотя и не надолго, а через два года и он оставил Псков. На место его выпросили они себе Князя Андрея Александровича Ростовского: но в 1417 сами его выгнали а приняли брата его Федора Александровича, который с 1420 сам отказался от княжения. Следующие за ним Князья иные присылаемы были от Великаго Князя Московского, а иные без отношения к нему самими Псковичами по древнему праву своему принимаемы были: но редкие пребывали у них по нисколько лет, и мнoгиe выгнаны. Столь частые перемены Князей очевидно вредны были самим Псковичам. Но не видя в них надежной себе защиты против сильных соседей, особливо при союзе их между собою, они не знали к кому лучше обратиться; а часто и за самую приверженность к Московскому Великому Князю страдали от Литовцев и от Лифляндцев. В 1402 году Свидригайло, Князь Литовский, по согласию с Витовтом и с Прусским Орденом, постановил даже договор, кем из них ни завоеван будет Псков, уступить оный во владение Рыцарям. В 1408 году Витовт хотел уже посадить своего Князя во Пскове, а Стрыковский пишет, что якобы он в 1414 году действительно посадил в Новгороде и Пскове своих Князей и обложил сии города податью. Но ни Псковские, ни другие Летописи наши не говорят сего. Впрочем частые тех и других соседей иногда и без причины покушения на Псков доказывали сиe их намерения; а потому хотя Псковичи от времени до времени мирились с обоими, но не могли твердо быть уверены в их мире, и тогда только бывали несколько спокойны, когда они между собой находились в раздоре. В 1415 году Литовский Великий Князь Витовт, идучи войною на Новгород, подошел и ко Пскову, и не смотря на заключенный за пять лет до того мир, взял с Псковичей окуп: а в предшедшем году летом Юрьевцы в Нейгаузене изрубили одного Псковского посла, и взаимно Псковичи Юрьевского, несмотря на бывшее также пeрeмиpиe. Но иногда и при раздоре Литовцев с Лифляндцами Псковичи находили себя в затруднении. Таким образом в 1417 году Bumoвт, намереваясь напасть на Рыцарей, прислал требование ко Псковичам, чтобы они разорвали мир с ними и шли на них войною: но Псковичи опасаясь больше вероломства Витовта, отправили с известием о сем требовании в Ригу послов своих Юрья и Данилу, которые при посредстве бывшего там же посла Великого Князя Московского, ноября 8 в Киремпе подписали договор о продолжении обоюдного мира еще на 10 лет, с обстоятельством, чтобы иметь взаимную свободу торговли, чтобы в обидах с обеих сторон решиться судом, а не оружием, и чтобы не давать прохода чрез свою землю врагам чей-либо стороны. Но в сей союз не включен был Дерптсий Епископ, с коим продолжались несогласия Псковичей о границах и прочем. Он даже просил Витовта о посредстве между ими и сей присылал о том Грамоту Псковичам, но без успеха. В 1421 году Витовт опять повторил им требование. идти с ним на Рыцарей, и хотя они через Посольство ему ответствовали, что у них давно уже заключен мир с Лифдяндцами за обязательство не помогать ему: но оправдание cиe не принято и с тех пор начал он им отмщать набегами, а около сего времени часто возобновлявшаяся во Псковских Областях моровая зараза, неурожай хлеба, также притеснения от Новгородцев, еще более изнуряли их. Три раза отправляли они послов к Великому Князю Московскому Василию Димиттревичу, зятю Витовта, просить, чтобы он умирил его, или защитил бы Псков силою: но помощи не получили.В 1424 году и к Витовту посылали они Посадника с Боярами: но сей встретил их с яростью. Потом обратились они к Лифляндцам и подтвердили с ними еще мир на 3 года; но кроме сего ничего не получили. Князья пристланные им от Великого Князя Московского, даже и по выбору их, только что спорили с ними о власти, а при бедствиях оставляли их. В 1426 году от моровой язвы и от нашествия Литовского Великого Князя Витовта, Князь их Федор Патрикиевич постыдно ушел в Москву. А поскольку тогда уже скончался Московский Вел. Князь Василий Димитриевич и на Престол его вступил малолетний сын его Василий Васильевич, то Псковичи решились не просить у него нового себе Князя, и три года управлялись Посадниками своими.

Между тем Витовт с 29 Июня 1426 года объявивши войну Пскову, собирался уже вступить в Области его. Гадебуш пишет, что к сей войне наклонил его Дерптский Епископ, потерпевший в то время разорения от Псковичей Августа I с своими, наемными Богемскими, Волошскими и Татарскими войсками явился он у Опочки, и осадил сей город. Псковичи успели туда прислать только 50 человек засадных ратников с орудиями, но и сия помощь была достаточна Опочанам при их собственной храбрости, достойной замечания. До прихода еще неприятелей они повесили тонкий мост пред воротами своей Крепости на веревках, и под ним набили острые колья; а когда осаждающие взбежали на оный, то подрезали они веревки и таким образом посадили множество их на колья; захваченных же в плен мучили в виду самого неприятеля, Сверх того кидая из-за стен каменьями и бревнами, мужественно отразили врагов и многих из них побили под стенами, а через двое суток заставили их отступить. Витовт оттуда пошел к Вороничу и с 5 Августа три недели держал в осаде cию Крепостъ, разбивая стены пушками и бросая через оные каменья: но взять также не мог. Псковичи по просьбе Вороничан прислали туда к нему Посадника своего Федора Шибалкинича с Боярами для переговоров: но он ни на что не согласился и уже будучи устрашен в ночи грозною нашедшею на войско его тучею, дал Вороничанам перемирие, и то для размышления только о сдаче. От Воронича разослал он войска под другие Псковские Крепости. Ближайшие оттуда были Вильевская, Вревская и Котельная. Первую защищали Островитяне своими набегами на неприятельские станы и побили несколько Татар, стоявших в лесу; вторую оберегали сами Вревичи, а в третью Псковичи отправили двух своих Посадников Сильвестра и Федора Шибалкина с 400 ратников: но они подходя туда, нечаянно, нашли на 7000 Литвы и Татар, которые напав на них, 17 человек убили, a 13 захватили. Прочие однако же сражавшись с ними храбро и положивши многих на месте, пробились до Крепости и в оной засевши, затворились. Во Пскове готовились также ко встрече Витовта, и уже обожгли около, города все Посады; а к Новгородцам и к Великому Князю Московскому сколько ни посылали с просьбами, но, помощи не получили. Псковская Летопись говорит, что Новгородцы хотя и отправляли к Витовту послом своего Посадника, но Псковичам же на зло: а Великий Князь Московский Василий Васильевич

тогда занят был войной с братом своим Юрием Димитриевичем. Почему Псковичи решились еще сами склонять Витовта к миру и отправили к нему двух Посадников Якима Павловича и Феодосия Феофиловича с Боярами. Некоторые Летописи говорят, что с ними был и посол Великого Князя Московского, ходатайствовавший за Псковичей. Во многих переговорах они умолили Витовта склониться и 25 Августа помирились на условии заплатить ему 1000 рублей в Вильне 6 Января. Псковских пленников, взятых под Котельном, он тогда же выдал на поруки Посадникам с тем, чтобы они представили их в Вильну же. В следующую зиму Псковичи посылали опять в Москву к Великому Князю Посадника Юрия Тимофеевича с Боярами просить, чтобы он для посредства между Витовтом и ими прислал своего посла, который и был наряжен. С ним отправили они при своих двух Посадников и Бояр в Вильну как договорные деньги, так и Котельницких пленных. Но Витовт приняв деньги, засадил у себя и пленных, не уважив и Великокняжеского посла. Одна Летопись говорит, что он даже обязал Великого Князя Московского присягою, не вступаться ни за Новгородцев, ни за Псковичей. Уже второе к нему посольство отправленное за 3 недели до великого поста освободило пленников, обещав за них еще окупу 450 рублей, которые к Покрову дню, на срок назначенный ему и доставили. При заключении ceго мира Витовт, умышлявший напасть и на Новгородцев, истребовал от Псковичей еще обязательство, чтобы они им не помогали. В самом деле следующего же 1428 года он явился под Порховом и взял с Порховитян и Новогородцев 15,000, а по Новогородской Летописи, 10,000 рублей и сверх того за пленных 1000, по другой же Летописи 3000 рублей.

Но едва кончилась война с Витовтом, то Лифляндцы по истечении трехлетнего перемирия начали нападать на Псковских людей и во-первых убили б человек Опоческих бортников, потом на верховье реки Великой много пожгли селений и порубили поселян, а наконец начали и сено косить на Псковских землях при озере. Псковичи отправясь по озеру на двух насадах, сено ими кошенное сожгли, а 7 человек Чухонцев у Выбудска повесили. Можно было за сим ожидать новой войны, но все кончилось переговорами и миром с Рыцарями и Дерптским Епископом по-прежнему. Оставались им одни только враги Новгородцы, у которых каждый год просили они примирения, Но едва получили уже в 1434 году.

Вкоре по заключении перемирия с Лифляндцами, Псковичи решились опять принять себе Князя и послали к Великому Князю Московскому просить прежде бывшего у них Александра Федоpoвичa, который и дан им. Но он прислал к ним сперва только своего сына Димитрия, а сам по вторичной уже просьбе их прибыл к ним в 1429 г. через три месяца. В правление его по смерти Витовта произшедшие в Литве междоусобия о наследии Престола между Сигисмундом и Свидригайло, Князем Литовским, принятым в покровительство и от Великого Князя Московского, потребовались и со стороны Псковичей обеспечения своих границ от Полоцка, где княжил беспокойный Свидригайло. Они в 14З2 году отправили к нему посольство, которое однако же на первый раз было без успеха. Уже второе успело с ним заключить мир на Витовтовых условиях; а сверх того взаимно положено в нужных случаях друг другу помогать войсками. По заключении сего cюза через два года выехал от них в Москву со всем домом Князь Александр, оставив княжить во Пскове зятя своего, Князя Володимера Даниловича, который успел помирить их и с Новгородцами. Он принял княжение без позволения Великого Князя, потому что тогда о Великом княжении Московском происходили еще споры между Князьями Василием Васильевичем и Юрием Димumpиeвuчeм. Но когда первый утвердился на Престоле, то прислал было своего им Князя Бориса Васильевича: однако же Псковичи выпросили у Владимира дозволение оставаться у них, а через три года сами выгнали его и без отношения к Великому Князю приняли к себе Литовского Князя Александра Ивaновuчa. Великий Князь имевши тогда войну с Новгородцами, оста- вил без внимания сей их поступок, а только потребовал от них, чтоб разорвали они свой мир с Новгородом, возвратили оному мирные свои договоры, а ему дали вспомогательное войско. Псковичи беспрекословно исполнили требование cиe и даже усердно содействовали. Ибо пока между Великим Князем и Новгородцами происходили переговоры, Князь Александр со Псковским войском вступил в Новгородские пределы и на 300 верст от Порхова в длину, а на 50 в ширину, опустошил Новгородские волости. Но и Новгородцы с своей стороны в отмщение вторгались также во Псковские. По окончании войны благополучно возвратился он во Псков, а при случившейся в 1442 году здесь сильной моровой язве заразись, скончался. Тогда Великий Князь уже без выбора и просьбы Псковичей прислал им своего Наместника Князя Александра Васильевича Черторижского и повелел ему присягнуть уже не одному Пскову по прежнему обыкновению, но вместе и себе. Такая двоякая присяга Княжеская была первою во Пскове и означала явно, что Князья, правительствующие сим Княжеством, были уже прямые вассалы, или подданные Великого Князя. Кажется, Псковичи спеpвa воспротивились сей новизне. Ибо хотя Князь Черторижский прибыл к ним 3 Марта 1443 года: но в должнocть совершенно вступил уже 25 августа по прибытии нарочных послов Великокняжеских, в присутствии коих он в Троицком Соборе возведен на княжение и дал вышеупомянутую присягу. Впрочем Князь сей ревностно защищал права и владения Псковичей, успешно воевал за них с Лифляндцами и заключил с ними выгодный мир. Но через три года (в 1447) оставил Псков и перешел к Новгородцам в звание также Наместника, не смотря на просьбы Псковичей, умолявших его у них остаться. Поводом к сему было тогдашнее замешательство в Великом Княжении Московском, которым завладел Князь Димитрий Шемяка, ослепивший Великого Князя Василия Васильевича: а Новгородцы и сам Князь Черторижский были привержены к Шемяке и готовились защищать его всеми силами. Однако же не оставил он и Пскова без защиты, и в том же году, когда Лифляндцы, Шведы и Прусские Рыцари напали на Новгородские и Псковские границы, то он с Новгородским Наместником Васильем Гребенкою ходил на них за реку Нарову и прогнал всех, а в следующем 1448 г. прислал во Псков на место свое княжить упомянутого же Гребенку, который в 1449 году вместе с Новгородцами заключил на 25 лет мир с Лифляндским Орденмейстром и Дерптским Епископом и возвратил все завоеванное ими у Псковичей.

Между тем произошел переворот в Московском Великом Княжении, которое занял опять Великий Князь Василий Васильевич; а Димитрий Шемяка изгнан и сам договором уступил ему оное: но после возмутился и в 1450 году при Галиче быв разбит Василием, ушел к Новгородцам, у коих в 1453 году и скончался. В следующем году сын его, Князь Иван Димитриевич, бывший также в Hoвгороде, опасаясь гонения Василиева, пpиехал из Новгорода во Псков. Псковичи, согласно с Новгородцами державшиеся стороны Шемякиной, встретили сего Князя со Крестами у Димитриевской Церкви на Псков pеке, содержали его у себя три недели, а для большей безопасности отпустили в Литву, подарив ему на Вече 20 рублей. Cии знаки приверженности к Шемякину роду не могли быть приятны Великому Князю: но он питал гнев свой больше на Новгородцев и Князей их Черторижского и Гребенку. Они сами предвидели уже неминуемою себе войну и для приготовления к оной вызван был в 1456 году из Пскова в Новгород Князь Гребенка, а Псковичи послали в Руссу звать к себе опять Князя Черторижского. А как он нужен еще был Новгородцам, то и оставался у них до окончания войны. Поход Великого Князя на Новгород действительно последовал в следующем 1456 году, и Князь Гребенка предводительствовавший войсками Новгородскими, разбит будучи, прислал ко Псковичам просить помощи. Немедленно собрано было войско и отправлено к Новгороду с двумя Посадниками, а сверх того к Великому Князю посланы поверенные для посредства и ходатайства о мире. Известно, что война cия кончилась усмирением Новгородцев и отнятием у них многих прав и вольностей. Но Псковичам, как слабейшим их братьям, упущен был пока их проступок и даже не воспрепятствование им опять принять к себе Великокняжеского недоброхота, Князя Черторижского, который пока усердно и ревностно защищал их от обид и нападений Лифляндцев; a в 1460 году опустошил Лифляндские селения на 70 верст. Но княжение его без соизволения Великого Князя для Псковичей было не надежно. Почему когда в январе того же 1460 года Великий Князь вторично прибыл в Новгород, то они отправили к нему двух Посадников и Бояр из всех Концов с подарками 50 рублей, и, как гласит Псковская Летопись ,,повелеша им бити челом Господину и Осподарю Великому Князю о жалованьи и о печаловании своей отчины, мужей Пскович, добровольных людей, что есми пpиобижении от поганых Немцев и водою и землею и головами, и Церкви Божии пожжени от поганых Немцев на миру и на крестном целованьи, и потом бити челом Великому Князю о Князе Александре Bасильевиче, чтобы ему быть Hаместником, а во Пскове Князем.” А Князь Великий отвечал: ,,Аз вас свою отчину хощу жаловати и боронити от поганых, якож отци наши и деды наши Великии Князи. А что ми повествуете о Князе Александре Черторижском, о том вас свою отчину жалую, аж только поцелует Крест животворящий Князь Александр ко мне к Великому Князю и к моим детем к Великим Князем, что ему зла на нас не мыслити, ино буди вам Князь и от мене Наместник”. Но Черторижский, конечно не доверяя уже сему снисхождению, не согласился присягнуть ему и детям его, и не смотря на просьбы Псковичей, чтобы не оставлять их, выехал в Литву.

Как скоро услышал о том Великий Князь, то немедленно назначил и послал во Псков Князем сына своего Юрия с своими Боярами. Посадники и Псковские Бояре встретили его за границею на Дубровне, а Псковские Игумены и все Священство за градской стеной со Крестами против Церкви Старого Вознесения и оттуда довели его в Соборную Троицкую Церковь, где воспели ему многолетие и по осенении Крестом, посадили его на Княжеском месте, поднесли ему меч Домантов и потом проводили на Княжой двор. Лифляндцы услышав о сем, немедленно прислали к нему просить мира, и им назначено было вести о том переговоры в Новгороде, где в следующем же году и заключен оный на пять лет. Но Князь сей не располагался пребывать во Пскове, и через три недели и два дня поехал в Москву. Во все время пребывания его Псковичи оказывали ему всевозможную почесть, а при отъезде подарили ему 100 рублей и проводили за рубеж 20 верст; по просьбе же и собственному их избранию прислал он им Наместником Князя Ивана Васильевича Стригу, которого они по прежнему обыкновению привели в Троицком Соборе к присяге Пскову. Но через год не захотел он у них оставаться и выехал в Москву. Псковичи, может быть чувствуя свою вину, вместе с ним послали одного своего Посадника и несколько Бояр к Великому Князю, поднести ему в подарок от города 50 рублей и просить, дабы он печаловался своею отчиною мужей Псковичей, добровольных людей, как выражает Псковская Летопись. Они умоляли прислать к ним на княжение самого сына своего Юрия. Но Великий Князь приняв милостиво их Послов и подарок и обещав им продолжение своего покровительства и защиты, не отпустил однако же к ним своего, а назначил другого Наместника Князя Владимира Андреевича без их выбора, и с сих пор лишил уже их права заключать мир и союзы с соседями без его дозволения. Псковичи принуждены были беспрекословно принять сие повеление. Но в 1462 году, когда скончался Великий Князь Василий Васильевич, оставив Престол свой юному еще сыну своему Иоанну, то они восстали на своего Наместника Князя Владимира, обругали его на Вече, сопхнули даже его со степени, как сказано во Псковской Летописи, и с бесчестием выгнали, а потом, надеясь, на послабление себе от юного Великого Князя, послали в Москву одного Посадника с несколькими Боярами требовать себе не Наместника, но Князя по собственному их выбору. Великий Князь сначала изъявил гнев свой Послам сим, и три дня не допускал их до себя: наконец предоставив дерзость их рассмотрению впредь, позволил им, по старому обыкновению выбрать себе Князя, однако же с тем, чтобы представить ему через Послов на утверждение его Наместником своим. они избрали себе Князя Ивана Александровича Звенигородского, которого и Великий Князь утвердил; а сверх того в защиту им от Лифдяндцев, нападавших тогда на их селения и посады, прислал им и вспомогательное войско с Воеводою Князем Федором Юрьевичем, который с 15 июля вошел в Лифляндские земли, осадил Нейгаузен и к сентябрю принудил Юрьевского Епископа заключить на 9 лет мир, с уплатой дани по древним Грамотам и с обещанием не обижать живших в Юрьеве Русских купцов и не притеснять Русских Церквей. По окончании сей войны Псковичи подарили Воеводе 30, а всем Боярам его 50 рублей и отпустили их с честью.

Но в 1466 году и Князь Иван Александрович не захотев оставаться у них, выехал в Москву, а на место его в следующем году прислан по желанию самих Псковичей Князь Федор Юрьевич, защитивший их от Лифляндцев. Он по примеру прежних Князей Псковских встречен со Крестами и присягал Пскову довольствоваться пошлиною по старине; а Псковичи с своей стороны сделали ему пожертвование некоторых прав своих, именно : до сих пор они дозволяли Великокняжеским Наместникам определять своих Наместников только в семи Пригородах, или Уездных городах, в прочие же посылали Вечею избранных: но Князю Федору Юрьевичу они уступили право Наместников определять во все Пригороды и ими производить суд. Однако же дабы сии Наместники Уездные не присвоили себе и распоряжения всеми волостями, то Псковичи по приговору на Вече в следующем же 1468 году разделили все Пригороды старые и новые в ведомство по два каждому Концу города Пскова по жребию, и сии жребии снимал с Престола юный сын Князя их, Василий Федорович. Впрочем все сии уступки Князю Федору Юрьевичу не сделали его благодарным Псковичам. Он даже не успел, или не захотел примирить их ни с Казимиром, Польским и Литовским Королем в пограничных распрях, ни с Лифляндцами, обижавшими их, ни с Новгородцами, нагло притеснявшими Псковских купцов и даже проезжих в Москву послов; а после похода Великого Князя на Новгород, против коего в помощь ему и Псковичи отправляли в 1471 году свои войска, он начал посылать на них к Великому Князю жалобные и доносные Грамоты, а им делал разные притеснения; и когда они в 1472 году отправили в Москву своих послов с жалобами на него и с прошением другого себе Наместника, то он узнав о сем, на другой же день вышел на Вечу и сложив с себя Крестное целование, поехал сам за послами в Москву. Псковичи не смотря на обиды от него, дали ему провожатых, одного Посадника с детьми Боярскими и Сотскими и с прислужниками, снабдив и на дорогу припасами до рубежа: но он заведши их за рубеж, отнял у них всех коней и самих ограбив, едва не нагих отпустил во Псков. Прибывшие в Mосквy Послы принесли Великому Князю жалобу и просили во Псков Наместником прежнего Князя Ивана Стригу: но им в том отказано, а позволено только избрать себе иного. Другие приехавшие Послы просили в Наместники себе или Князя Ивана Бабича, или Стригина брата Ярослава. Последний из них был им назначен и отпущен; а между тем отправлен во Псков особый Великокняжеский посол для пeрeговоров и подтверждения мира с Лифляндцами, нарушившими оный. Однако же переговоры сии были безуспешны, и Псковичи принуждены были у Великого Князя просить вспомогательного войска для похода в Лифляндию. Им прислано было оного из разных городов и из Татар великое множество под предводительством Князя Данила Дмитриевича Холмского и многих Воевод и Бояр, в числе коих одних Князей считалось 22. Все они прибыли во Псков в конце ноября 1474 года и остановились на Завеличье. Но поскольку осень тогда случилась дождливая, так что везде сделались разливы; то войска 9 недель простояли у Пскова в тягость и изнурение только гражданам; а между тем в конце Декабря приехали Юрьевские послы просить перемирия, потом и мира. Вслед за ними прислал и Лифляндский Орденмейстер с просьбой о том же. По нескольких переговорах сперва заключен был 7 января мир на 20 лет с Орденмейстером, который сверх других условий обязался уступить завладенные им Псковские земли и воды, не выпускать во Псковские границы корчемного питья, пива и меда, не иметь застав для послов и купцов Псковских и давать им везде безопасной проезд. Во время сих переговоров пришло еще в помощь Пскову и Новгородское войско: но оно только более отяготило граждан. После заключения мира с Орденмейстером заключен Псковичами, а также, и Новгородцами 13 января мир под теми же условиями на 30 лет и с Юрьевцами. Таким образом все обошлось без войны, и Псковичи января 30 отпустили Князя Холмского, проводив с кормом и честью его и все войска до границы; а притом подарили Князю с Боярами 200 рублей. Но при сем случае они сделали пред Великим Князем важный проступок, который подал повод к скорейшему ограничению их прав и вольности. Вместо того, чтобы отправить в Москву нарядное из почетных людей посольство с благодарностью Государю, они послали к нему в

великий пост только гонца с благодарною Грамотою: а сей гонец возвратясь 8 апреля, привез им известие о великом неудовольствии Государевом. Тогда почувствовав свою ошибку, просили они своего Князя Ярослава поехать в Москву для умилостивления Великого Князя и нарядили с ним трех Посадников, детей Посадничих и Бояр из всех Концов, поручив им поднести Государю в благодарность от Пскова сто рублей. Все cиe посольство отправилось уже 19 Maя. Но Великий Князь не принял их и даже из Москвы с подворья выслал на поле, где они простояв пять дней в шатрах, возвратились без ответа во Псков июня 23. Один только Князь их Ярослав остался в Москве, и вероятно успел несколько успокоить гнев Государев. Ибо вслед за Псковскими Послами через несколько дней Государь прислал во Псков нарочного с повелением, чтобы присланы были в Москву опять послы без лишнего наряда. Почему в конце Июля отправлены были туда другие три Посадника и несколько Посадничих детей и Бояр с подносом Государю 150 рублей. Cиe посольство и дар их Государь принял и обещал Пскову продолжение своего покровительства и защиты: но в тоже время потребовал от них, чтобы выданы ему были все от прежних Великих Князей жалованные Псковичам пошлинные Грамоты. С сим повелением отпущены послы домой, а Ярослав паки остался в Москве и возвратился во Псков уже 13 Ноября 1475 года. Но вступая в правление, конечно по данному ему наставлению, начал судить и пошлины взыскивать не по старому обыкновению; брал на посыльных своих двойную за езды плату, а по Пригородам и Наместники его брали взятки и на себя и на него, и пошлины Наместничьи вдвое. Псковичи отправили к Великому Князю трех Посадников с жалобами и с представлением своих пошлинных Грамот: но он взглянув только на сии Грамоты, отдал им назад и сказал, что те Грамоты писаны не Великими Князьями, а им подтвердил, чтобы они все требования Князя Ярослава исполняли. Псковичи отправили второе посольство с жалобной Грамотой, что Ярослава требования не по старине и им несносны: но Великий Князь отвечал только, что пришлет к ним своего посла рассмотреть о всех тех управах. В следующему 1476 году, когда по жалобе Новгородцев на притеснения от своих Посадников и прочих Чиновников приехал для управы в Новгород сам Великий Князь; то Псковичи в Ноябре отправили туда четырех своих Посадников и по два человека Бояр из всех Концов и детей Посадничих с подарком 50 рублей, просить его, чтобы он держал свою отчину Псков по старым обыкновениям. Великий Князь вызвал Ярослава в Новгород, а Псковичи провожая его 12 Декабря, на Вече подарили ему 20 рублей на дорогу и просили, чтобы и он ходатайствовал за Псков. Но он прибывши в Новгород, начал сам жаловаться на Посадников и на весь народ. Почему Великий Князь Псковским послам, отпуская их, обещал только прислать на срочные дни с Ярославом своих послов для рассмотрения дел. С сим ответом Псковские поверенные возвратились; а за ними через неделю 31 декабря и Ярослав с послами, отпущенными только на пять дней в оба пути. Послы сии без всякого разбирания объявили, чтобы Псковичи за вины свои просили у Ярослава прощения, и впредь платили емy Наместничьи деньги за езду вдвое, Наместникам его по городам пошлины Княжеские, поземельные суды по старине и положенный оклад с каждой копны, с изгородного прясла и с падалины лошадиной. А если не исполнят сего, то Государь с ними управится. Посадники и весь Псков заплатили Ярославу на Вече пени 130 р., взыскали и Великому Князю все уреченные пошлины и обещались впредь все требования его и Наместников его выполнять. Для донесения о сем Ярослав с послами января 5 сам отправился в Новгород. С ним и Псковичи отправили двух своих Посадников просить Великого Князя, чтобы он жаловал свою отчину Псков. Великий Князь доволен был их послушанием и подтвердил им, сказав; кого к вам о своих делах ни пришлю, и выб есте меня слушали, а ему верили, как и мне Великому Князю и моей Граммате. Сим кончился весь суд: но с возвращением Ярослава, прибывшего во Псков уже 4 Февраля по провождении Великого Князя из Новгорода, притеснения умножились. Псковичи 15 Июня отправили из всех Концов Бояр своих со слезной жалобной Грамотой и с просьбою в Москву, чтобы Великий Князь вывел Ярослава за великие от него и от Наместников его по Пригородам и волостям насилия и дал бы им Князя Ивана Александровича Звенигородского. Но Великий Князь сказал только им, что пришлет своего посла для произведения суда по своим засыльным Грамматам, а не по их старинам, как его прародители держали свою отчину Псков. Псковичи августа 27 отправили других послов опять с Грамотой, ссылаясь на свое древнее право выбора себе Князей, и прося дать им Князя Ивана Бабича; потому что Князь Иван Звенигородский тогда уже скончался. Но и cия просьба их не уважена. Ярослава не только Наместники и Чиновники, но и дворовые между тем своевольничали во Пскове. А в 1477 году сентября 2 дошло до открытой драки у Псковичей с княжедворцами. Случай к сему важному в последствии происшествию был самый маловажный. Некто Псковитин вез с огорода по площади мимо Княжеского двора капусту. Один из княжедворцев сняв качан, дал княжескому барану. От сего произошла сперва ссора, в которую вступились многие Псковичи и взошли на Княжеский двор, где пьяные княжедворцы кинулись на них с ножами. Псковичи оборонялись от них каменьями. Потом все выскочили на площадь; первые устремились на всех встречных, и сверх ножей начали стрелять из луков cтрелами. Тогда Псковичи вооружились уже дрекольем и убили княжеского повара. Здесь явился и сам Князь Ярослав пьяный, в панцире, и начал стрелять. Тревога сделалась по всему городу. Стеклись на площадь и Посадники и Бояре и Житейские люди с оружием: но увещаниями благомысленных людей уже к вечеру междоусобие укрощено и Князь со своими возвратился во двор. При всем том много Псковичей тогда было поранено, а иные и убитыми остались на месте. Между тем пронесся слух, что княжедворцы в отмщение хотят зажечь город и при пожаре бить граждан. Почему Псковичи поставили на площади вооруженную стражу на всю ночь, а на утро собравши Вече, отказали Ярославу от княжения и выслали его из города; к Великому же Князю 5 сентября 1471 года отправили с послами доносную Грамоту. Но Ярослав не поехал из Пскова в ожидании Великокняжеского повеления, да и сами Псковичи уже не принуждали его к выезду. 20 Сентября прибыли во Псков от Великого Князя два Боярина Иван Федорович Товарков и Юрий Иванович Шестак с Дьяком Иваном, и по его приказанию объявили, что Псковичи ныне жалуются на Князя Ярослава и его Пригородских Наместников за насилия, а прежде в Новгороде так не жаловались. Но Ярослав и тогда, де, на самих их жаловался и ныне жалуется за отнимание виноватых по Пригородам и за неоказание ему прежней чести и уважения. А потому Великий Князь оставляет Ярослава во Пскове на княжении. Послы сии пробыли во Пскове две недели, и сверх многих причиненных Псковичам убытков делали разные притязания, требовали себе выдачи тех людей, которых Ярославовы Пригородские Наместники заковали, а Псковичи расковали, или которые Князю ослушливое слово молвили, а Псковичи не вступились. Но им никого не выдали, ссылаясь на древние права своей вольности пред Князьями своими, и объявили их правыми; “а с оставляемым у нас Ярославом, говорили они, нам жить не можно, если он продолжать будет насилие над нами; буди Государева воля: а мы пошлем еще к нему послов просить о своих старинах”. При отпуске послов подарили они Ивану Федоровичу 15, Дьяку 5 рублей, а Юрий назначенных ему 10 рублей не принял; и дали им Провожатых, которых однако же на границе они ограбили, прибили и отняли у них коней и самое платье. Той же осенью 18 октября 1477 года Псковичи опять отправили двух Посадников и двух Бояр жаловаться на Ярослава Великому Князю, которого нашли они во Владимире. Но он не выслушав их, отослал в Москву, а по возвращении дал им ответ: коли только omчина моя Псков тако учинали, чmo на дворе нашего Наместника, а своего Князя Ярослава Васильевича находили, ино то сами из старины выступили, а не яз Князь Великий. Такой ответ ясно предвещал Псковичам чего им ожидать должно. Между тем до получения сего решения они продолжали платить Ярославу Княжую пошлину, и когда Опочане поймав одного коневого вора, не спросив Псковичей сами собою повесили, то cии взыскав с них пени сто рублей, отдали их Ярославу. Псковские послы с вышеупомянутым ответом возвратились уже января 2: а февраля 12 прислано было Ярославу повеление выехать из Пскова со всем домом и никого не оставлять. Почему он сложив с себя Крестное целование на Вече, отправился 25 числа того же месяца. Пять дней ехал он Псковскими волостями 40 верст до границы; две ночи простоял на Прощеницах, три на Мелетове. Псковичи на всякий стан высылали ему из города корм, питье и все припасы с честью: но он выехав из Мелетова за границу, провожавших его Сотских, Старост Губных и иных подвозщиков корма и угощателей своих всего 18 человек связал и увез за собою в Москву. Псковская Летопись говорит о нем: не бывал во Пскове ни за много времен толь Князь злосерд, каков был он до Пскова и до Псковских Посадников, також и его Наместники по Пригородом многое множество над Христианы насилие чинили. Вслед за ним марта 9 Псковичи отправили к Великому Князю двух Посадников и трех Бояр со 100 рублями в подарок и с просьбою, чтобы он оставил у них старые права, дал бы им вольного Князя Василия Васильевича Шуйского из Новгорода, или Ивана Володимировича и отпустил уведенных Ярославом людей. Великий Князь принял милостиво подарок: но из просьб их кроме последней ничего не исполнил, а при отпуске послов сказал: a чтo о ваших делах моея отчины, а то яз к вам со всем своим Наказом шлю свои послов. Может быть не преминул бы он строго и наказать их, но предприятиe похода на возмутившихся опять Новгородцев, с которыми тогда в союзе были Псковичи, заставило его на сей раз отложить усмирение сих, дабы не иметь вдруг себе двух неприятелей, и дабы воспользоваться даже помощью последних против первых. Псковские послы возвратились апреля 23, а июня 7 прибыл во Псков посол Великокняжеский с повелением, дабы Псковичи разорвав союз с Новгородцами, шли на них воевать. Не зная, чем решится сия жестокая война, долженствовавшая или защитить все древние Республиканские северных Областей права, или совершенно разрушить и уничтожить оные, Псковичи притворились, якобы не верят послам Великокняжеским, и желая будто бы от самого Великого Князя слышать известное о сем повеление, отправили к нему одного своего Посадника с Боярами; а в то же время дали знать о том и Новгородцам, предлагая им от себя посредничество и ходатайство о примирении. Но гордые Новгородцы, надеясь на свои собственные силы, посредничества не приняли, а через послов своих просили только их не отставать от союза. Между тем Великий Князь присланным от Пскова подтвердил, чтобы они послу его верили, как самому себе, и в следующем сентябре 1478 года прислал опять к ним посла с повелением, чтобы они немедленно возвратили Новгороду свой мирный договор и шли туда с войском. Первое тотчас исполнили они: но от последнего долго отговаривались бывшим тогда у них пожаром, истребившим большую часть города, и оскудением. В Грамоте своей о сем к Великому Князю они уже называли его своим Государем и Царем всея Руси, чего прежде не писывали. Но Великий Князь ничего им не отвечал, И посла их увел с собою в поход: а Великокняжеский посол настоял во Пскове о сборе войска, объявляя себя назначенным для оного Воеводою. Псковичи желая и тогда удержать права свои, употребили уже последнюю отговорку, что они не имеют у себя Князя, и тогда соберут и отпустят войска, когда Великий Князь определит к ним по выбору их Князя Наместника своего, который дал бы им присягу и принял бы сам предводительство их войск. С сим ответом отправили они нарочных к Государю, бывшему уже в походе и немедленно получили себе Наместником Князя Василия Василъевича Шуйского, который прибывши к ним, дал 25-го ноября требованную присягу и через 9 дней выступил с войском и с огнестрельным снарядом к Новгороду. Вслед за ним поехали семь Посадников, многие дети Посадничьи, Бояре и дети Боярские из всех Концов наряженные при войске, собранном со всех Пригородов. Псковские купцы повезли туда же в станы припасы и разные товары на продажу. Сверх того потребованы еще от Пскова мостники. По окончании войны сей через 58 дней все возвратились здравы. Один только главный Воевода, Посадник Алексей Васильевич, скончался под Новгородом. Великий Князь казался доволен послушанием их и оно то спасло Псков на то время от участи старшего его брата Новгорода, лишенного тогда уже всей своей свободы и вольных прав и получившего себе вместо Князя четырех Великокняжеских Наместников. В знак благоволения своего Государь прислал городу Пскову серебреный с позолотою кубок и обещал им всегдашнюю защиту от Лифляндцев и содержание в старине. Псковичи взаимно к нему отправили своих послов с благодарением, но не утерпели при том, чтобы не жаловаться на обиды от Великокняжеских поверенных и посыльных, которые, де, на Вече подарков от Пскова не принимают; но на подворье и по городу с ругательством их требуют, а по городам и волостям делают насилья, отнимают лошадей и другие вещи. Однако же сии жалобы оставлены без уважения и даже без имоверия; а Князь их Шуйский возвратился во Псков уже февраля 11.

Вслед за тем началась кровопролитнейшая и долговременная война с Лифляндцами. Повод к оной подали сперва войска Великого Князя Ивана Васильевича, бывшие с ним в Новгородском походе и после управы с Новгородцами для добычи бегая по северным их городам, вторгавшиеся и в Лифляндские границы за реку Нарову; а потом и сами Псковичи, думавшие отмстить Лифляндскому Орденмейстеру Бернарду де Борху за то, что он весною 1479 года задержал в Риге Псковских купцов, и хотя, по ходатайству послов, после отпустил их, но отнял их товары. Тоже сделали и Дерптяне, засадивши в погреб 45 человек Псковских купцов. Псковичи, отправив к ним послов для освобождения заключенных, сами заключили бывших во Пскове Дерптских купцов в погреб в охабне стены, а между тем собравши отряд, 27 Сентября вторглись в Дерптские земли, произвели там великое разорение и нахватавши много полона, возвратились. Три месяца после того Лифляндцы ничего не начинали в отмщение, и Псковичи надеялись оставаться спокойными, так что когда Великий Князь Иван Васильевич в Декабре прибыл опять в Новгород, то Князь Шуйский, 7 Посадников и по Боярину из каждого Конца, не предвидя Пскову опасности, отправились туда с подарком Государю от города 65 рублей и сверх того каждый с собственным подносом. В конце Декабря Великий Князь взаимно прислал во Псков своих послов: но при них же пришло Псковичам известиe, что Лифляндцы января б нечаянно напали на Вышгородок, сожгли стену и Борисоглебскую там Церковь, перерубили много людей, не щадя ни жен, ни детей, а несколько граждан и от пожара сгорело. Вестник о сем прибежал 7 января ночью, и в туже пору дважды зазвонили в Вечевой колокол, созвали народ, выбрали войско и с оным Посадники немедленно поспешили к Вышгороду, дабы застать там неприятеля; а на завтра собрав с каждых 4 сох по одному конному, еще мнoгиe за ними туда же отправились. Но неприятели уже удалились и явились на другой границе Псковской под Гдовом. Оттуда также пришла весть во Псков, что 20 января весь посад около Крепости сей сожжен ими, а стены целую ночь разбиваемы были пушечными выстрелами, и часть их ратных тогда же стояла под городком Кобыльим. Псковичи опасались уже ближайших нападений; и потому назначили сбор своих ратных людей из всех Пригородов к Изборску; а в Новгород к Великому Князю отправили гонца с просьбою о присылке вспомогательного войска. Великий Князь немедленно прислал Воеводу своего Князя Андрея Никитича Ногтева, с достаточным корпусом, который пришел во Псков 11 февраля и через три дня выступил к Изборску, где совокупясь со Псковскими войсками, пошел к Тростянскому погосту, а оттуда через озеро, к реке Амовже (Ембаху), осадил близ устья ее бывшую крепостцу, названную в Летописи Костром, взял оную через три дня, нашел там много добычи, пушек и пороху, вывед в плен до 52 женщин и детей, а потом всю репость сжег. Оттуда все войска двинулись к Юрьеву, или Дерпту, но простояв под оным одни сутки, разорили только окрестности и с множеством пленных Чухон и своих освобожденных возвратились во Псков. Не известно, почему столь краток был сей поход; но из последствия, что Великокняжеский Воевода через трое суток с неудовольствием из Пскова выступил в Москву, забравши с собою и пленных, можно заключать, что какие-нибудь несогласия были тому причиной. Псковичи в след за ним посылали до Порхова двух Посадников с просьбой о возвращении, но он не послушался; а Лифляндский Орденмейстер, Бернард фон дер Барх, как скоро сведал об удалении Московских войск, то 25 того же февраля пришел под Изборск, надеясь нечаянно взять оный. Но увидев, что оставленные там для стражи Псковские войска упорно отбиваются, дабы не терять времени потянулся к озеру по Псковским волостям, начал жечь их, так что дым и пламя видны были во Пскове. К несчастью тогдашний Псковский Князь Наместник Василий Васильевич Шуйский был совсем неспособный к воинским делам, а при гордости и грубости своей к гражданам, склонен брыл только к пьянству и грабежу. Почему не надеясь на него, Посадники собрали наскоро с волостей и Пригородов войско, вооружились чем кто мог, и марта 1 встретили неприятелей уже за Устьем в Пецкой Губе на озере. Там передовые полки обеих сторон сразились в виду главных своих войск; а пока происходило cие сражение, Лифляндцы отрезали шедший к Псковскому войску отряд из З00 ратников и весь на голову побили, так что Псковичи тогда о том и сведали. Сим кончился весь ceй поход. Ибо главные войска неизвестно почему, простояв с утра до вечера ввиду одно против другого, не сразились. По крайней мере, Орденмейстер скрыв свое намерение напасть с другой стороны, не захотел идти вперед и ночью удалился; а Псковичи не рассудив за ним гнаться, возвратились и сами в город; но вскоре узнали, что он, перешед через озеро на Гдовскую сторону, выжег все Псковские посады и врасплох 4 марта вечером осадил Кобылинскукю Крепость; с следующего утра начал разбивать стены ее пушками; потом по лестницам пустил ратников своих на, город; но увидев храбрую оборону, которою распоряжался тамошний Посадник Макарий, приказал обложить стены дровами и зажег их. Дым и пламя принудили осажденных кидаться через свою ограду: но осаждающее били, их каменьями, кололи копьями и секли мечами, а весьма многие и погорели или задохлись от дыма. Таким образом разорена сия Крепость, в которой, по сказанию Псковской Летописи, находилось 3985 человек жителей, из коих оставшиеся в живых все уведены тогда и с Посадником Макарием в плен. Столь жестокое мщение навело страх на Псковичей. Сверх того услышали они, якобы Орденмейстер жалуясь Польскому и Литовскому Королю Казимиру на обиды их, просил и у него вспомогательного войска. Cиe вероятным казалось им и потому, что в Луцке Литовский Воевода ограбил одного Псковского купца; также и в прочих Литовских городах Воеводы и мещане Псковским купцам не позволяли торговать с Немцами, а пленных Руских, убегавиших из Лифляндии через Литву, задерживали у себя. Посему Веча Псковская от имени своего Князя Василия Васильевича Шуйского, всех Посадников и всего Пскова отправила к Казимиру Посадника Василия Люшковича и Боярина Юрья Ивановича с просительною Грамотою о том, чтобы Король не давал помощи Орденмейстеру, не обижал бы в своем Государстве Псковских купцов, не запрещал бы им торговать с Немцами и со всеми купцами, а Литовцам запретил бы удерживать у себя Псковских пленников. На cиe посольство Казимир ответствовал Псковичам своею Грамотою с обещанием не помогать Лифляндцам, а обиды при- чиненные Псковским купцам рассмотреть и удовлетворить и запретить пленных, убегающих из Лифляндии, в Литве задерживать. Но в той же Грамоте жаловался он, что много и его поданных ограблено, задержано и побито во Псковских волостях и что многократно на то приносимы бывали Посадкикам жалобы: но управы не получено²⁰. Таким образом Псковичи со стороны Литвы хотя несколько и успокоены: но Лифляндский Орденмейстер Бернард дер Борх после разорения Кобылинской Крепости дал им покою только на шесть месяцев и 18 августа опять явился с сильнейшим ополчением под Изборском. Он старался выжечь также и cию Крепость, как прежде Кобылинскую, или разбить пушками. Но приметы к каменным ее стенам зажженного хвороста и дров ничего больше не произвели, кроме дымом и пламенем мешали осажденным отражать неприятелей; а пушками долго было бы разбивать оную. Бросаемые в Крепость тучи стрел с зажженными фитилями для произведения поджара внутри, были также безуспешны. Почему простояв два дня под стенами ее, не захотел он тратить больше времени, а пошел прямо ко Пскову. 20 августа явился он пред стенами Псковскими и расположился на поле в Завеличье, которое до прихода еще его сами Псковичи выжгли, дабы не дать ему пристанища: а в Бродах выше города на Выбуте, дабы не мог он перейти Великую реку, сделали завалы и на стороже там поставлены были Пригородские войска. Такую же стражу послали они и на устье реки Великой. Но сиe последнее место неудобно было к преграде, и на другой же день с озера по реке проплыли ко Пскову Юрьевцы в 13 шнеках с военными и съестными запасами. Они оставаясь на лугу за Монастырем Св. Стефана, расположили там свои батареи против Запсковья, а часть перевезли против Полонища и начали непрерывную стрельбу. В гражданах рождалась уже робость, так что многиe стали разбегаться, и даже один Посадник, Филипп Пукашов, ушел было, но догнан. Сам Князь их Шуйский приготовил уже оседланных лошадей для побега и едва уговорен и остановлен Посадниками и Боярами. Гонцы посланные в Новгород и в Москву с просьбами о помощи, не возвращались, или, по крайней мере ниоткуда не привозили обнадежения . Ибо Великий Князь был сам тогда занят войной с Крымским Ханом: a Новгордцы после уничижения своего потеряли бодрость. В сих тесных обстоятельствах один из граждан объявил Посаднику Стефану бывшее себе в сновидении повеление Благоверного Князя Доманта, завещавшего снять покров с гробницы его и с Крестным ходом обнести трижды по стенам. Обряд сей немедленно в следующую же ночь совершен. Граждане все ободрились, и когда неприятель сев на шнеки под прикрытием батарей, стал делать высадку на Запсковье между Церквами Лазаревской в поле и Спаской за стеной, то есть на самый Варлаамский угол, то народ ринувшись на них с оружием, какое кто нашел, отразил их от берега, побил и потопил до 50 человек, а одной шнекой совершенно завладел. После сей неудачи неприятели покусились произвести пожар в городе, дабы развлечь жителей. Они нагрузили два больших судна остатками горелого на Завеличье строения, сухим хворостом с соломою, обливши все то еще смолою; и поскольку с Завеличья дул сильный ветер на город, то они зажженные суда сии пустили по реке ближе к стенам, надеясь что ветер подняв горючие вещества через стены, раскидает их по градским зданиям, а сами приготовились переплыть на градский берег. Но и cиe покушение было неудачно, а в следующую ночь, к удивлению граждан, по пятидневной безуспешной осады Пскова, Орденмеейстер со всеми войсками отступил и удалился в Лифляндию. Лифляндский Летописатель Арндт приписывает сие отступление, кроме недостатка в корме лошадям, опозданию Ревельского Епископа, во время пускания зажженных судов и высадки на берег занимавшегося совершением Литургии в стане своем, и робости Дерптского Епископа при произведении высадки, после неудачи коей он же первый оставил союзные войска и прежде всех пошел со своими домой. Как бы то ни было, но несогласие неприятелей спасло Псков на сей раз почти от неминуемого взятия. Ибо сам же Арндт пишет, что войска Лифляндского тогда было якобы 100 тысяч: но в извинение ему говорит, что оно было большею частью из мужиков, необученных военному искусству: а Орденмейстер думал, де, что Псковичи сразятся с ним на поле. При самой осаде они посылали к нему поверенных для переговоров, соглашались обменяться пленными и даже уступить ему некоторые земли: но он не умел воспользоваться сими предложениями. Bпрочем Псковичи опасались еще возвращения его, и поскольку не было им помощи ни от Великого Князя Московского, ни от Новгородских Наместников, a в Великих Луках стояли Князья Андрей и Борис Васильевичи, после ccоpы с братом своим Великим Князем Московским отошедшие от него и при себе имевшие до 10 тысяч войска; то Псковичи обратились к ним с просьбой о защите, и отправили в Великие Луки Посадника Дорофея Гавриловича. Князья охотно согласились, и со всеми войсками своими немедля прибыли во Псков 3 сентября. Граждане поместили самих их в Княжом дворе, а войска их расположили в Остролавицком и Боловинском Концах и на Полонищи. Но когда начали просить их о походе в Лифляндию, то Князья сии предложили им условие, чтобы приняты были во Псков на пребывание супруги их с семействами, не имеющие пристанища. Десять дней продолжались у граждан рассуждения и переговоры о сем и наконец заметив может быть намерение князей завладеть и Псковом, они отвечали им, что принятие их семейств может показаться Великому Князю с их стороны неверностью и изменою; а потому они и не согласны. Такой отчет раздражил Князей, и они 13 сентября выйдя из Пскова с войсками своими, стали на Мелетов, а оттуда дали им свободу грабить Псковские волости. Не пощажены были ни хлеб, ни скот, ни дворовые птицы, ни даже пол женский, ни Церкви; все подвержено грабежу и насилию; только огонь и меч не были употребляемы. Не оставалось другого средства унять их, как только подарками; а потому Князь Шуйский, Посадники и весь Псков выслали им 200 рублей от города и сверх того заплатили им еще окольные 15 рублей. Тогда удалились они из Псковских волостей й перешли в Новгородские. Псковичи в наступившую за тем зиму послали в Москву к Великому Князю Посадника своего Филиппа Пукашева с обстоятельным донесением о всем том, и с просьбой о присылке вспомогательных войск на Лифляндцев. Великий Князь, снисходя на их просьбу, повелел двум Новгородским своим Наместникам Князю Василию Феодоровичу Шуйскому и Боярину Ивану Зиновьеву с Посадниками, Тысяцкими и Новгородскими ратниками идти во Псков, а в след за ними еще из Москвы отправил 20 тысяч войска с Воеводами своими, Князьями Иваном Васильевичем Булгаком и Ярославом Васильевичем Оболенским. Новгородцы прибыли ко Пскову 16 января и расположились на Полонище; а Московские войска 11 февраля и стали на Запсковье. По присоединении к ним и Псковских войск, через неделю, 18 февраля, выступили все в Лифляндию тремя отделениям, первым к Mapиeнбyргу, вторым к Дерпту, а третьим к Валку, и 4 недели разоряли тамошние селения почти до Риги . Множество богатства и пленных было их добычею. К несчастью неприятелей зима тогда была весьма морозная и снежная, от чего многие убегавшие из селений в леса, погибли там от стужи, либо голода; а Рыцари, совсем не ожидавшие нашествия, занимались тогда пьянством. Два города, Каркус (Тарваст) и Вельяд (Феллин) был взяты приступом. В последнем находился тогда Орденмейстер Бернард фон дер Борх, но за день до взятия оного ушел. Князь Василий Федорович Шуйский гнался за ним 50 верст и взял только брошенные им обозы и несколько при них людей. Замок Феллинский, по взятии уже города марта 1 отдался Князю Ивану Васильевичу Булгаку, с условием, что он заплатит за себя окуп, и чтобы граждане его не были браны в плен. Предложение принято и сверх условленного окупа, Князь взял еще себе 2,000 рублей, а в добычу набрал до 50 колоколов, которые и отосланы в Москву. Тем кончился весь поход сей, от которого можно было бы ожидать гораздо более при бескорыстии вождей. Впрочем Псковский Летописец описывая успехи сего похода, говорит: отмстиша Немцем за свое в двадесятеро, или более, якоже нецыи рекоша: Псков стал не бывало тако! а Орденмейстер после сей несчастной для него войны увидев со стороны Рижских граждан и самих Рыцарей против себя возмущение, Поспешил просить мира у Великого Князя Московского и заключил оный в Новгороде на 10, а по сказанию других на 20 лет; между тем однако же сам Рыцарями низложен был с начальства своего.

После окончания войны Псковичи, давно уже недовольные Князем своим Васильем Васильевичем Шуйским, не умевшим защитить их от Лифляндцев, просили Великого Князя вывести его из Пскова, и согласились лучше принять к себе опять Наместником Князя Ярослава Васильевича Оболенскаго, бывшего тогда Воеводою в Лифляндском походе. Почему в 1482 году первый от них выведен, а последний оставлен. Но вторичное правление сего Князя не было спокойнее прежнего для Псковичей, частью от их своевольства, а больше от его властолюбия. Первые хотели удержать во всей силе Вечевую свою власть, а последний намерился ограничить оную и над рабами их, или смердями, которые считались у них крепостными по древним записям их, или кабалам, и отправляли все общественные их работы и ремесла. Сии paбы в 1484 году, может быть попущением самого же Ярослава, выкрали из Вечевого ларя свои записи и не только перестали платить оброки, но не исполняли своих и рабочих повинностей, а Ярослав, с некоторыми Посадниками согласясь, написал даже им вольную Грамоту и положил в Вечевой ларь. Бояре и Житые люди восстали против сего и некоторых ослушившихся смердей в присутствии даже бывшего тогда во Пскове Посла Великокняжеского казнили, а иных посадили в погреб. Потом на Вече Написали мертвую Грамоту, то есть смертный приговор многим Посадникам, из коих одного Гавриила июня 13 действительно убили, иных заключили, а дворы с имением их описали и запечатали. От сего некоторые Посадники ушли тогда же в Москву. Beликий Князь услышав о том, крайне прогневался, и когда Псковскиe послы, двое Посадников с Боярами, прибыли для оправдания своих сограждан и для испрошения у него прощения, то он через них объявил Псковичам повеление выпустить заключенных смердов, и опальных Посадников с домами их и имением освободить, а у Князя Ярослава просить прощения в том, что они делали управу без его соизволения. Но Псковской народ получив сей Указъ, не исполнил и даже не поверил оному; а за неделю до Рождества Христова отправил к Великому Князю опять четырех Посадников и десять Бояр из всех Концов города с просьбой о неотменении приговора их. Великий Князь с гневом велел повторить им прежнее повеление. Народ и оному не поверил, думая, что согласились послы их с ушедшими в Москву Посадниками и со смердями. За сим произошла великая распря к мятеж между самыми Боярами и Житыми людьми с Посадниками, которые хотели по Указу Государеву исполнить в точности. Народ защищал первых и кричал на Вече: мы правы, и требовал, чтобы в третий раз отправлены были К Великому Князю послы, которые однако же на дороге разбойниками убиты: а после Пасхи посланы еще и четвертые. Великий Князь оказал им больше прежнего гнев свой и подтвердил о исполнении повеленного. Тогда то уже выпустили они смердов и вьнув из ларя мертвую Граммату, написанную на Посадников, уничтожили, и их с имением освободили; а осенью перед праздником Воздвижения Князь Ярослав с Посадниками и Боярами ездили сами в Москву просить прощения у Великого Князя, который в ответ на то повелел по всей старине Пскову жити. Но вскоре за тем одному Священнику случилось у Норовских смердов найти украденную ими Грамоту, или запись, без коей Псковичам нельзя уже было принуждать их к работам и даням. Один смерд вырвал из рук у Священника сию Грамоту и спрятал. По доносу о сем опять началось смятение во Пскове. Смерда того посадили в погреб, и поскольку в тоже время начали приезжать из Пригородов и волостей во Псков обиженные люди с жалобами на Наместников Князя Ярослава и на самого его; то Псковичи отправили Боярина Андрея Семеновича Рублева, и других с доносом Великому Князю, как о смерде, скрывшему Грамоту, так и о Княжих обидах. Но Князь Великий с гневом принял посланных и отвечал, что дело о вольности смердей он им уже решил, и вину им отпустил; ныне же опять на тоже они покушаются; а на Князя Ярослава ни одной жалобы не принял, и обещал только прислать к ним своих Бояр для расправы. Наконец освободились они от Ярослава уже смертью его случившейся в 1487 году от бывшей во Пскове тогда моровой язвы.

После его более года управлялись они своими Посадниками. Но в 1488 году опять прислан был им от Великого Князя Наместник Князь Семен Романович, княживший у них три года; после него с 1491 года Князь Василий Федорович у них в 1496 году и скончавшийся; по нем Князь Александр Володимирович Ростовский с 1496 по 1501 год. Все они определяемы были Великим Князем без выбора и желания Псковичей и потому были им не угодны. Тщетно уже ссылались они на древние свои права и на прежние Грамоты, не уважаемые ни Великим Князем, ни Наместниками его, хотя вовсе еще и неуничтоженные. Тщетно, желая удержать свою свободу, каждого присылаемого к ним Наместника Великокняжеского приводили они на Вече или в Собор к присяге, чтобы он не нарушал их старинных Уставов и не требовал пошлин более положенных по древним Грамотам. Каждый в том присягал им, но ни один не исполнял; а в 1499 году они услышав, что Великий Князь Иван Васильевич дал сыну своему Василию титло Великого Князя Новгородского и Псковского (потому что на Великое Княжение Московское короновал уже внука своего Димитрия) вообразили, что учреждением у Новгородцев и у них особого самодержавного правления, хотят отделить их от России. Почему посылали они в Москву своих Посадников и по три Боярина из каждого Конца с просьбами, не делать у них особого Великого Княжения, а оставить в зависимости от Великого Князя Димитрия. Но Великий Князь Иван Васильевич прогневался на них и двух Посадников повелел засадить в костер, в коем и содержалась они около полугода, а после выпуска их прислал ко Псковичам для успокоения их Боярина своего Ивана Чоботова с обьявлением прощения за их дерзость. Псковичи приняли сего посла, угостили его и при отпуске подарили ему 10 рублей: но тем не успокоились и питали в себе тайное неудовольствие против Великого Князя. Посему когда в 1501 г. выехал от них Князь их Александр Володимирович, то они выбрали и сами собою призвали на княжение Ивана Ивановича Горбатого. Но в тоже время сильное нашествие Лифляндцев заставило их смириться и Просить Великого Князя о помощи и защите. Деятельнейший из Лифлянских Орденмейстеров Валтер фон Плетенберг заключил тогда в Вендеме с Польским Королем и с Литовским Великим Князем Александром, зятем Великого Князя Московского Ивана Васильевича, с Эпископами Рижским, Курляндским, Эзельским, Ревельским и Дерптским и всеми Лифляндскими владельцами договор против Poccии, с условием не мириться никому одному без других в продолжение 10 лет. Надеясь на таковой союз, Лифдяндцы немедленно захватили 25 Псковских судов со 150 купцами, плывшими по озеру для торгов с ними, и более 200 купцов Русских, живших в Дерпте, также ограбили и заключили в темницы. Псковичи трижды отправляли к ним послов своих с требованием удовлетворения ограбленных и выпуска заключенных. Но каждый посол был там задерживаем до прибытия другого и удовольствия никакого не сделано. А вслед за тем Плетенберг около половины августа месяца с 4,000 конных, несколькими тысячами Орденской пехоты и со множеством вооруженных крестьян вступил во Псковские пределы и начал разорять волости. Псковичи не надеясь сами защитить себя, еще заранее, услышав только о сборах Орденмейстера, послали к Великому Князю Московскому просить защиты. Почему к ним наряжен был с Новгородскими войсками Князь Василий Васильевич Шуйский, а вслед за ним прибыл еще Князь Даниил Александрович Пенков с Тверскими и Московскими. Но Воеводы сии простояли без действия три недели во Пскове, отговариваясь тем, что им повелено защищать только Псков; а между тем на каждый день требовали войскам своим по 100 зобниц овса, по 100 стогов сена и на прокорм людей по 25 рублей. Четыре раза Псковичи посылали с просьбами в Москву к Великому Князю, также занятому тогда войною с Поляками и Литовцами, и наконец получили Указ выступить Воеводам с Псковским Князем Иваном Горбатым и со Псковскими войсками в поход против вторгшегося уже неприятеля. Сверх нарядных Псковских войск нашлись еще добровольные из Псковичей охотники разьезжать по озеру на судах для поисков. Но сей отряд ничего не успел; а соединенные войска, коих Лифляндские Историки полагают якобы до 40 тысяч, вышли из Пскова 22 и 23 августа к Изборску и за оным в 10 верстах на реке Серице встретили Плетенберга. Там 27 августа на первой сшибке Псковичи, бывшие впереди, потеряли Посадника своего Ивана Тенщуна, а Московская войска Воеводу Ивана Брисовича Бороздина. Первые, не потерпевши впрочем никакого еще другого важного урона, смутились и подались назад, а другие последовали за ними и наконец все обратили тыл. Некоторые Летописи говорят, что Лифляндцы напали на них врасплох, так что Воеводы не успели еще вооружиться, и от того все побежали обратно ко Пскову мимо Изборска, бросая даже оружие и обозы свои, которые, досадуя на них Изборяне грабили. Но Лифляндцы и не гнались за ними, а обратились на Остров, который осадив 7 сентября, сперва стены Крепости разбили пушками, а потом выжгли. Из 4,000 жителей города сего иные побиты, иные пленены, а многие погорели. Оттуда уже поворотили они к Изборску и провели под его стенами одну ночь. Наутро сделавши вид, что будто бы отступают и удаляются, скрылись в засаде. Изборяне вздумали преследовать их, но засадные нечаянно появились, гнали их до стены и всех перерубили, а 130 человек забрали в плен. С другой стороны Литовцы подступили к Опочке, однако же не взяли оной. Те и другие потом потянулись по берегу Великой реки ко Пскову и везде грабили и сжигали прибрежные селения. Псковские отряды перестреливались с ними только через реку и особливо на Бродах, дабы они не переходили; но остановить их были не в силах. Вдруг однако же Лифляндцы сами остановились и возвратились домой. Гадебуш пишет, что причиною сему быль кровавый понос в Рыцарских войсках, от недостатка соли случившийся и много людей умертвивший. Между тем подошли во Псков из Москвы новые войска Русские и Татарские под начальством Князей Данила Александровича Пенка-Ярославского, Данила Василъевича Щеня и Александра Васильевича Оболенского. Соединясь со Псковскими войсками, предводительствуемыми Псковским Князем Горбатым и назначенными в левое крыло, они в глубокую осень при конце октября, не смотря на непогоды и худые дороги, вступили в Лифляндию, опустошили все около Mapиен6ypra, Нейгаузена и Дерпта, осаждали и брали Крепости и Замки: но близь Гелмета 24 ноября за полночь неожиданно в самую темноту напали, на Московские войска с сильной артиллерией нenpиятели. При самом начале сражения убит Воевода передового полка

Князь Александр Васильевич Оболенский. Битва была в беспорядке и кровопролитнейшая. По сказанию Лифляндцев, пало здесь Россиян до 2.000: однако же они одержали верх, сломили совершенно неприятелей, устлали трупами их поля расстоянием на 10 верст и били их, по словам Псковской Летописи, как свиней уже не мечами, но шестоперами, и не оставили даже вестников. Псковские войска, бывшие позади, даже и не ведали о сем, а наехали поле сражения уже на третий день. Между тем Московские полки прошли от Дерпта к Нарве и почти до Ревеля, а возвратились во Псков через Ивангород. Лифляндские Летописцы признаются, что в сей поход побито и пленено их войск и народа до 40 тысяч.

Зима прошла тихо. Но на весну 9 марта нечаянно Лифляндцы напали на Ивангород, убили там Воеводу Ивана Андреевича Лобана-Колычева с товарищами и до 200 человек ратников, а за бежавшими гнались до Крепости Ямы; на возврате сожгли Ивангородское предместьe, и удалилась. С другой стороны Марта 17 подступали они к городу Красному, взяли волость Коровий Бор и окрестности семь дней грабили и жгли, а поселян побивали. Следующее лето опять протекло спокойно с обеих сторон. Но к осени Орденмейстер Плетенберг явился опять во Псковских предалах с 7,000 конницы, 1,500 Орденской Немецкой пехоты, 5,000 Курляндцев и Латышей, с толпой Эстляндских крестьян и с великим запасом тяжелых орудий. Сентября 2 к ночи подступил он под Изборск, разбил несколько стен пушками, но не желая тратить время над взятием Крепости, в следующее же утро двинулся ко Пскову, а 6 сентября был уже против стен градских на Завеличье, которое до прихода его выжжено было самими Псковичами. Уставив свои батареи наипаче против стен Крома или Кремля, он открыл ужасную стрельбу на городе, из которого со стен также ответствовали ему и не допустили его сделать никакой пepeправы через реку. Почему, дабы себе открыть безопаснейший переход, пошел он в верх на Броды к Выбуту. Псковичи наперед из осторожности сделали там против Бродов стену и на страже имели сильный отряд, который встретил его мужественно, удержать однако же не мог и он, перешедши Великую реку по Бродам, явился с другой стороны под городом у Полонища, недавно пред тем только огражденного новой деревянной стеной до Гремячей горы; а застенные посады все были выжжены, дабы не дать укрытия неприятелям. Под пушечной обоюдной стрельбой два дни войска его покушались всходить на стены, но всегда сильно были отбиваемы. Между тем узнал он, что сзади его приближаются уже Московские и Новгородские войска. Сие заставило его не медля отступить от города и дабы затруднить переход помянутым войскам, сжег он на реке Черех мост, а сам опять на Бродах перешел за Великую реку. Как скоро пришла вспомогательная сила, то по прежней своей дороге удалился он вовсе от Пскова на 30 верст, но Воеводы Московские Даниил Васильевич Щеня и Василий Васильевич Шуйский, не теряя времени, соединились со Псковскими войсками, поспешили вслед ему и обошли его за Изборском. Там сентября 13 встретились они с ним при озере Смолине на Могильнике. В целый день четыре раза окружали они неприятеля, который однако же каждый раз пробивался. Наконец Плетенберг употребил военную хитрость, показав вид, будто- бы уклоняется от сражения и бросает Свои обозы. Pyccкиe ратники безрассудно бросились тотчас на обозы для добычи, перерубили всех обозных Чухонцев, а при грабеже начали даже драться и между собою. От сего всех почти полков ряды расстроились; многие вышли из повиновения, и когда Псковской Князь Иван Иванов Горбатой начал своих разбежавшихся по кустам загонять в строй, то они обругали даже его и дали ему прозвище опремом и кормихном. А между тем Плетенберг открыв сильную стрельбу из артиллерии, смутил еще более Русские войска, которые в беспорядке наскакивая на его стройные ряды, сами от них падали толпами. Между ними пали также на поле сражения храбрые Pyсскиe вожди, Князь Федор Александрович Кропокин, Гpuгopий Димитриевич Давидович, Юpий Tuмфeeвич Юрлов и многие дети Боярские. Наконец Pyccкие устроились, напали дружно и отбили неприятеля с великим уроном. 1500 человек его пехоты совершенно рассеяны, а около 400 положены на месте. Наступившая уже ночь заставила разойтись обе стороны. Лифляндские Летописи приписывают все преимущество и победу своим, считают всего бывшего тогда нашего войска, кроме 30 тысяч Татар, одних Русских 90, а иные до 100 тысяч, из коих якобы побито 40 тысяч, а своих только 400 пехоты и нескольких конных с немногим числом Офицеров, и говорят, что таковая потеря принудила Русских отступить, а Орденмейстеровы войска якобы на месте сражения три дня отдыхали, от усталости не в силах будучи преследовать. Сам Плетенберг из хвастовства уставил у Рыцарей праздновать навсегда день якобы победы своей 13 сентября и дал пехоте своей наименование железной²¹. Но множество Лифляндских пленников долго и после сего в России обтававшихся, о выпуске коих в 1505 году ходатайствовал у Великого Князя Московского Римский Цесарь Максимилиан и Филипп, Король Испанский, опровергает cиe хвастовство. Даже некоторые из самих Лифляндских Историков не оспоривают у Русских преимущества в сем сражении, а приписывают оное только измене одного Лифляндского Рыцаря, а по сказанию Гильзенову, Ротмистра, с целым немецким полком своих рейтаров будто бы перебежавшего на нaшy стоpонy и наведшего Русских на Лифляндскую пехоту. Тоже подтвержает и вскоре после сей войны заключенное на шесть лет перемириe, которое сам Плетенберг называл для Лифляндии постыдным. Оно состояло в 54 статьях, большею частью прежних обязательств, и между оными подтверждено было старинное, о повинности Дертпского Епископа за поручительством Орденмейстера, платить России поголовную дань и оброк Новгородским и Псковским Церквам. А во Пскове мирный сей трактат празднован с колокольным звоном и пушечною стрельбой.

По истечении срока сего перемирия в 1509 году марта 25 в Новгороде заключено второе на 14 лет на тех же условиях с взаимным обещанием безопасности торговле и покровительства Русским в Лифляндии Церквам. Причем от Лифляндцев обещано давать Новгородским и Псковским купцам по Лифляндии проводников, и если они там купяпят лошадь, то пошлины платить один фердинг, а за пропуск чрез границу одну деньгу. Сверх того Лифляндцы обязались не иметь союза с Польским и Литовским Королем.

Вскоре по заключении еще первого перемирия Псковский Князь Иван Иванович Горбатой, обруганный в походе Псковичами, не захотел сам у них княжить и в том же 1503 году вызван в Москву, а на место его прислан во Псков Наместником Князь Димитрий Boлодимирович Ростовский. Но и он 4 года только здесь княжил и преемником ему прислан Князь Петр Васильевич Шуйский, через 2 года также выведенный. Все они определяемы были без воли и выбора Псковичей, а потому не могли приятны быть ни Чиновникам, ни народу и выезжали с неудовольствием от сих Республиканцев, всегда защищавших свою независимость и споривших за древние свои права и преимущества.

Впрочем после совершенного усмирения и покорения в 1478 году старших их братьев Новгородцев, нельзя даже не удивляться чрезвычайному и долговременному снисхождению к ним Великих Князей Московских. Ибо тогда, как первые лишены были всех своих вольных прав и преимуществ, не имели уже ни оcобых Князей, ни Вечи, ни Посадников, ни других гражданских и военных своих Чиновников, ни своего народного суда, и наравне со всеми Русскими Княжествами, совокупленными под единодержавие, беспрекословно повиновались Великому Князю и его Наместникам, Псковичи в продолжении 32 лет гордились еще своими собственными Князьями, по большой части по их же выбору, xoтя и под именем Наместников, от Великих Князей присылаемыми к ним и присягавшими им на Вече, у них одних уцелевшей; требовали у Великого Князя и получали смену их; имели своих Посадников и прочих пo древнему обыкновению Республиканских Чиновников; удерживали насильно, хотя и не всегда вполне, древние свои права и преимущества; часто спорили за оные с самими Великими Князьями, и выступали из границ повиновения и покорности им своими мятежами, не смотря на то, что без покровительства и защиты их в последние сии времена они легко порабощены были бы усилившимися соседями своими Лифляндцами и Литовцами. Псковский Летописец приписывает терпеливость Великих Князей сперва силе самого города Пскова, и потом опасению, чтобы он не отдался под державу Литовскому Великому Князю, соседу своему, домогавшемуся уже сего.

______________