Глава пятая. О денежных средствах, необходимых для улучшения духовно-учебных заведений
Самые основательные мысли об улучшении училищ часто уничтожаются словами: денег нет; с деньгами и дурное можно сделать прекрасным, а без них гениальные соображения не принесут пользы. Защитники неизменяемости духовных училищ весьма сильно налегают на безденежье. «Хорошо, они говорят, было дворянству улучшать, и великолепно содержать свои благородные пансионы; стоило только им на общем съезде положить собирать с каждой крестьянской души по десяти копеек, и ежегодно без всякого обременения (разумеется для дворян) составлялись десятки тысяч рублей. Но духовенство к такой простой методе прибегать не может, а в своих карманах большей частью немного находит лишних денег». И мы вполне согласны, что у духовенства нет столь простого способа улучшать свои училища, какое было у дворянства. Но с другой стороны уверены, что есть возможность найти деньги для улучшения духовных училищ.
Прежде всего здесь нужно заметить, что вначале нынешнего столетия, когда решились произвести реформу в духовно-учебных заведениях, денег еще менее было, нежели ныне. Училища содержались на разные местные средства или получали ничтожное пособие от казны. Но Сперанский и Феофилакт нашли же, нисколько не отягощая народ, источники доходов, которые ныне доставляют ежегодно более 900,000 рубл. и посредством которых, составили капитал слишком в 13 миллионов рублей. Неужели в 50 лет после того не родилось ни одного дельного, удобоприменимого плана для получения суммы на улучшение духовных училищ. Не унижайте подобной мыслью русского рода человеческого; подумайте, пожалуйста, только; способы найдутся. Но вместе с тем позвольте частному человеку изложить свое скромное мнение касательно этого предмета. Нам, кажется, что есть очень много источников сумм для улучшения духовных училищ.
1. При всем уважении к 900,000 рублей свечного дохода, отделяемого на содержание духовных училищ, надо сказать, что эта цифра гораздо ниже той, которая действительно выручается продажей восковых свеч в православных церквах. Кто не верит нам, того мы попросим купить в лавке фунт мелких свеч напр. трехкопеечных и сосчитать их; тогда он увидит что прихожане, получая их от церковного старосты, уплачивают почти всегда вдвое более того, чего стоила покупка свеч. Этот опыт, мы, наведывая некогда доходами одной небогатой церкви, неоднократно делали. Сюда нужно присоединить, что остающиеся огарки еще более возвышают выручаемый процент; и нас нельзя будет упрекнуть в преувеличении, если мы скажем, что от продажи восковых свеч в церквах должно выручаться даже более 100%; в этом мы убедились в былое время в той же самой церкви, о которой сейчас говорили. Но просмотрев приходорасходные церковные книги, можно увидеть, что разве немногие старосты показывают выручку 50%, большая часть понижает до 20%, а некоторые даже до 10%. В этом отношении нельзя не отдать чести причтам Казанского собора и Спасосенновской церкви в Петербурге, из этих церквей в сороковых годах доставлялось свечного сбора до 14000 рубл. сер., чуть ли не третья часть суммы, которая получается из всей Петербургской губернии. Вот лучшее доказательство, как много скрывают свечной выручки в прочих церквах. И потому мы смело говорим, что весь свечной церковный доход должен состоять не из девяти сот тысяч, а почти из двух миллионов рублей. Таким образом одной этой статьей духовные училища могли бы улучшиться во всех отношениях. Пусть никто не думает, что мы своими словами хотим заподозрить добросовестность причтов и старост; деньги, выручаемые продажей свеч, конечно, не все представляются, куда следовало бы, но за всем тем они остаются в церквах и причисляются к кошельковой сумме. Причиной же такого перемещения бывает в старостах желание увеличить капиталы своей церкви, а в причтах тоже желание и еще непонимание того назначения, которое имеют отсылаемые суммы.
2. Купцы не имеют права продавать мелкая восковые свечи никому, кроме церкви; но этот закон к ущербу духовно-училищного капитала вовсе не соблюдается. Всякий, кому совесть позволит, может купить в лавке не целый фунт, а даже пяток или десяток полуторакопеечных и других свеч, разумеется, по более дешевой цене, нежели в церкви. Убедиться в этом легко. Потрудитесь вы постоять у лавки свечной в кануне Вербного воскресенья и в Страстную неделю; тогда увидите, сколько по мелочам продается в ней мелких свеч. Потом наблюдайте приходящих в церковь к утрени Вербного воскресенья, Великой субботы и Пасхи, к всенощному бдению и вечерне великой пятницы; и тут заметьте, сколько народу придет в церковь с своей свечкой. Этим особенно отличаются купеческие и мещанские семейства, которых главы и в благочестивых занятиях не прочь выручить процентик даже при покупке восковой свечки. По деревням же, особенно в великий пост, развозят восковые свечи возами. Если бы подобная контрабанда (мы называем ее настоящим именем) прекратилась, то доход церковный от продажи свеч весьма бы увеличился.
3. Духовно-учебные заведения не имеют полного обеспечения в свечном доходе еще потому, что многие, притом очень богатые церкви, уволены от обязанности представлять его в духовно-учебное управление. Сюда принадлежат:
А. Все городские кладбищенские церкви. Трудно понять, почему к ним сделано такое снисхождение. Конечно в некоторых уездных городах доходы их не большие, они даже не имеют особых причтов; в них служат по временам те священники, которых прихожане тут погребаются. Но этого уже вовсе нельзя сказать о кладбищах большей части губернских и некоторых уездных городов, особенно же о столичных. Доходы их разнообразнее, нежели в приходских церквах и состоят из: 1. платы за места для могил, по крайней мере, в известном расстоянии от церкви; 2. денежных вечных, или временных вкладов, которые делаются для поминовения умерших в пользу не только причта, но и церкви, 3. из кружечного и кошелькового сбора очень значительного; известно, что люди, пораженные скорбью о потере своих родственников и друзей, усерднее вносят денежные пожертвования в церковь, нежели в то время, когда никакое горе их не трогает. Таким образом очень многие кладбищенские церкви, по обилию делаемых в них приношений, стоят выше приходских. Лучшим доказательством этого служат кладбища: смоленское, волковское, тентелевское или митрофаниевское в Петербурге, ваганьковское в Москве и пр. После этого понятно, что кладбищенские церкви не оскудели бы, если бы и из них свечной доход был представляем в духовно-учебное управление. А между тем расход восковых свеч в этих церквах весьма большой. При обыкновенных церковных службах православный христианин за недостатком усердия может и не поставить свечи к иконам; но погребение и так называемая большая панихида совершается не иначе, как когда все родные покойников и служащие священники имеют в руках зажженные свечи, которые при отпевании богатых людей раздаются даже всем без исключения стоящим в храме. Можно теперь судить, какой огромный доход получают кладбищенские церкви от продажи свеч. Мы уверены, что на такие доходы одних петербургских и московских кладбищ можно было бы отлично содержать не одну семинарию.
Примечание. Один наш знакомый говорил нам, что в известной ему епархии свечной доход кладбищенских церквей поступает в попечительство о бедных духовного звания; поэтому советовал нам выпустить свои мысли об этом источнике доходов. Но мы не послушались своего приятеля, потому что не нашли доказательств, во всех ли епархиях кладбищенские церкви своими свечными доходами помогают бедным лицам духовенства.
Б. Все вообще монастыри. В этом случае нельзя не обратиться к древним временам. Известно, что у нас на Руси в старину монастыри принимали сильное участие в образованности нашего отечества. Грамотность и письменность сохранялись в них в то время, когда многие вельможные даже бояре скрепляли деловые бумаги только прикладыванием своих рук пли печати, потом первые училища устроены были при святых обителях, киевская академия учреждена в братском, а славяно-греко-латинская в заиконоспасском монастыре, наконец, указом Петра Великого все вообще монастыри приглашены были к учреждению училищ у себя. После этого не должно ли показаться не только удивительным, а даже странным, что ныне, когда самые беднейшие приходские церкви отделяют из скудных своих доходов посильную лепту на поддержание духовного просвещения, святым нашим обителям, долго бывшим почти центрами и рассадниками образованности, не позволяют принимать участие в деле, которое так тесно соединено с благосостоянием отечества, с процветанием церкви православной? Мы полагаем, что такое исключение, по всей вероятности, даже должно казаться оскорбительным для иночествующих лиц, как будто бы их считают не расположенными к образованности, и не достойными принять участие в распространении и поддержании ее. Это чувство особенно должно быть сильно в благочестивых и просвещенных настоятелях, которые большей частью получили образование в семинариях и даже академиях и слишком часто состоят начальниками духовно-учебных заведений. Кто посмеет сказать, чтобы они с сердечной радостью, с полной готовностью не поспешили пожертвовать частью доходов на духовное просвещение, которое так высоко их поставило в обществе? Даже простые, нигде не обучавшиеся иноки не откажутся от этого. Если бы с тем были соединены некоторые лишения, то они постараются самым делом доказать, что не на одних словах отреклись от благ земных, не одними устами дали обет нищеты и самопожертвования на все полезное для церкви; оставаясь даже на одной пище Св. Антония, они с душевной радостью будут представлять, что чрез то какой либо сирота, может быть их родственник по плоти, найдет себе кусок хлеба и со временем, сделавшись пастырем, а может архипастырем, будет воссылать теплые молитвы к Творцу о своих благодетелях. Но не говоря об этих истинно христианских чувствованиях, которые делают честь нашему иночествующему сословию и заставят умолкнуть самых упрямых его недоброжелателей; и оно и святые обители не оскудеют, если свечной доход будет поступать на содержание духовных училищ. Русский народ издавна отличается приверженностью к святым обителям и ни под каким видом не позволит им прийти в упадок и запустение, а добрым и благочестивым инокам страдать от нищеты и недостатка средств к своему содержанию. От этого и происходит, что совершенно бедных монастырей очень мало; по крайней мере беднейших приходских церквей несравненно более. И если последние не разоряются от того, что свечные доходы предоставляют в духовно-учебное управление, то неужели пострадают от той же самой причины даже самые бедные монастыри? Но сколько найдется святых обителей, при взгляде на которые поневоле изумишься благочестивому усердию русского народа к богоугодным учреждениям? Для таких обителей целые тысячи рублей, отделенные на содержание и улучшение училищ, останутся не заметными; от этого не пострадают ни благолепие их храмов, ни внешняя представительность братии, ни приличное ее содержание. Что же касается до расхода восковых свеч в монастырях, он должен быть огромен. Нам в не очень давнее время приходилось иметь дело с торговцем восковыми свечами; от него мы узнали, что в один монастырь у него ежегодно берется их до 200 пудов. На основании всех вышеизложенных обстоятельств мы полагаем, что капитал на содержание училищ весьма бы увеличился, если бы святыми нашими обителями, позволено было избытки от продажи свеч употреблять на этот предмет. Сколько бы пособия доставили четыре Лавры, монастыри Соловецкий, Иверский, Воронежский при гробе Св. Митрофания, Ростовско-Яковлевский, Саровский, и проч. Ни одной почти епархии не найдется, где бы не было замечательного по своим средствам монастыря, таковы напр. в Тверской Ниловская пустынь, в Рязанской Радовицкий монастырь, в Московской Донской, Новоспасский и проч., в Новогородской Юрьевьский и проч.
Здесь также можно заметить, что есть не монастыри, а часовни, которые от продажи восковых свеч получают огромные доходы. Возьмем для примера образ Иверской Божией Матери в Москве. Ступайте по Тверской улице, пройдите охотный ряд и остановитесь близ так называемых Иверских ворот, сосчитайте, сколько изойдет народа в течение дня в часовню при этих воротах и посмотрите, что весь этот народ тут делает. Все без исключения с набожностью молятся стоящей тут иконе Иверской Божией Матери; не все, конечно, делают приношения, но самая большая часть или поставит свечу, или положит монету, иногда очень крупную, даже белого цвета. Потрудитесь высчитать, сколько таким образом наберется денег не в день, а в год. Далее пожив дня два-три в Москве вы непременно где-либо встретите карету, запряженную четверкой лошадей, при которой форейтор, кучер и лакей всегда без шапок. В этой карете развозят по городу образ Иверской Божией Матери для того, чтобы служить молебны у тех благочестивых жителей, которые в состоянии делать все расходы, сопряженные с этим желанием. Желающих так много, что всегда за несколько дней надо заявить о своем желании, иногда для этого нужна неделя и более, а в холерное время месяц и более. Сколько таким образом еще получится в сумме? Она должна быть огромная, если справедливы слова москвичей (а в этом случае нет причины им не верить), что даже послушники, которые ездят с иконой для служения молебнов, в состоянии бывают заказывать для себя уху в 15 рубл. сер. Говорят, что из этой суммы иногда отделяется часть на попечительство о бедных духовного звания, и еще отпускается ежегодно на содержание Перервинского духовного училища. Но это ведь только нечто, а куда же идет все прочее? Когда по указу Екатерины II отобраны были у монастырей имения, то такое распоряжение сочли некие лица гонением на церковь, грабежом церковной собственности, нашли даже мученика, запечатлевшего якобы своей жизнью ревность о Господе, приписали ему пророчества, которые, разумеется, обязаны были исполниться. Неужели и ныне сочтено будет святотатством, нечестием, если предложат, чтобы доход, получаемый в часовне Иверской Божией Матери в Москве, был обращен в пользу духовных училищ? Ведь на него могла бы содержаться даже не одна академия. И неужели такое распоряжение будет более вредным, нежели нынешний порядок, по которому послушник в состоянии заказать уху в 15 рубл. серебр.?
В. Все церкви, принадлежащие казенным учебным заведениям, состоящие при больницах, полках, высших присутственных местах, архиерейских домах и проч. В некоторых из таких церквей нет ни кружечного, ни кошелькового сбора; они, очевидно, не обязаны представлять на училища свечного дохода, когда в них бывает только один расход. Но в большей части и этих церквей есть кружка и люди для сбора денежных подаяний, есть свечной ящик, близ которого всегда стоить человек вроде старосты, или действительный церковный староста, есть много богомольцев, которые берут у него свечи за ту же цену, как и в других местах; наконец, скажем, получаются от всего этого доходы, которые несравненно выше доходов многих приходских церквей! Кто не верит нам, тот пусть пойдет в Почтамтскую церковь, и в церковь Коммерческого училища, в Петербурге, в любую церковь семинарскую, в так называемые крестовые и пр.; он, простояв обедню, или всенощную в какой-либо праздник, непременно убедится в наших словах. Почему же все эти церкви не пригласить к участию в пожертвованиях на духовные училища. На каждую из них почти всегда ассигнуется сумма от казны. Странно же видеть, что они кроме того, имея доходы от продажи восковых свеч, кружечного и кошелькового сбора, уволены от тех расходов, которые возложены на приходские церкви, ничего не получающие от казны. Но в этом отношении нельзя не сказать о немногих, конечно, полковых церквах, к которым приписаны огромные приходы и которые между тем, не доставляют в духовно-учебное Управление свечных доходов; сюда напр. принадлежат соборы Сергиевский, Преображенский, Измайловский и церковь при Семеновском полку в Петербурге; к ним причислены целые кварталы с многолюдным народонаселением, благочестивыми приношениями которого содержатся по три причта при каждой церкви. На эти все и им подобные храмы решительно надо смотреть, как на обыкновенные приходские по отношению к свечной продаже. Поэтому никаких нет, по нашему мнению, поводов уволить их от взноса сумм, выручаемых такой продажей, на содержание духовных училищ.
4. Есть даже возможность оказать духовным училищам, конечно, не очень большое, но и не маловажное пособие, не увеличивая свечного дохода. По первоначальному плану, утвержденному покойным Государем Александром Павловичем вследствие представления Св. Синода, вся сумма, выручаемая продажей восковых свеч в церквах, должна быть употребляема только на одни духовно-учебные заведения; между тем время и обстоятельства заставили отделить от нее значительную часть на другие расходы. Если бы возвратить ей первоначальное назначение, то некоторые части училищной экономии могли бы быть исправлены. Напр. по отчету Обер-Прокурора Св. Синода за 1856 г. из духовно-учебных капиталов употреблено: а. более двадцати пяти тысяч руб. сер. на награды чиновников, служащих в канцеляриях Синода, Обер-Прокурора, духовно-учебного и хозяйственного Управлений; тогда как на награды всех наставников, духовно-училищного ведомства истрачено немного более девятнадцати тысяч. б. на жалованье тем же чиновникам почти шестьдесят девять тысяч. Если бы эту сумму обратить на жалованье всем наставникам семинарий, то каждый из них получил бы прибавки болеe, нежели 130 руб. Подобным образом в том же году употреблено на содержание церквей и духовенства более ста тысяч руб.
Таким образом, беспристрастные читатели, не согласитесь ли вы с нами, что если бы вся выручка от продажи восковых свеч в церквах была представляема вполне без утайки в духовно-учебное Управление; если бы эту обязанность распространить на все без исключения церкви, особенно на кладбищенские, монастырские и полковые приходские; если бы вся собранная таким образом сумма употреблялась на одни духовные училища, а не на награды и жалованье чиновников; то можно было бы не только улучшить духовно-учебные заведения, но иметь еще затем значительные остатки. По нашему мнению, прибавка суммы в таком случае должна простираться до двух миллионов рублей серебром. Но позвольте указать еще на другие источники.
5. При богослужении в православных церквах употребляется много книг, напечатанных так называемым церковным или славянским шрифтом; сюда относятся месячные минеи, постная триодь, устав, следованная псалтырь, апостол, евангелие, служебники, молитвенники и проч., так что весь так называемый церковный круг стоит очень порядочной суммы. По всей вероятности, средним числом все эти книги не могут быть употребляемы более 50 лет. И так как в России всех церквей до 30000; то ежегодно нужно по крайней мере до 600 экземпляров всех церковно-богослужебных книг. Очевидно мы взяли слишком малое число, его едва ли не нужно увеличить вдвое. Затем сколько книг у напечатанных церковным шрифтом, покупается частными людьми, напр. молитвенников, требников, псалтирей, часословов и пр.? Но по законам Русской Империи печатание каких бы то ни было книг славянским шрифтом дозволено только Синодальным типографиям, и все остающиеся от того избытки находятся в распоряжении Св. Синода. Если присоединить к этому, что в синодальных типографиях печатается тоже церковным и даже гражданским шрифтом, кроме богослужебных множество других книг, напр. четьи-минеи, переводы творений Св. Отцов и проч.; то очевидно какая огромная сумма может составляться от распродажи всех книг, нами перечисленных? И потому вместо того, чтобы оставлять эту сумму на непредвиденные нужды, которые, может быть, никогда не случатся, или удовлетворяться другими средствами, – не лучше ли всю ее обращать ежегодно на поддержание и улучшение духовных училищ? Назначение, кажется, благородное и вполне приличное!
6. При совершении погребения возлагается на умершего так называемый венчик, и вкладывается в правую руку его отпустительная молитва. Как ни ничтожна сумма, по которой продается то и другое, между тем на нее содержатся едва ли не все казеннокоштные ученики низших духовных училищ. Кажется, и ее можно бы увеличить без всякого отягощения для родственников покойников. Для этого нужно венчикам и отпустительным молитвам придать как можно более разнообразную и красивую внешнюю форму и за них назначить более значительную цену, предоставляя каждому брать то, что он находит возможным по своим средствам. Мы очень хорошо помним, как при погребении одного вельможи распорядитель настоятельно требовал, чтобы принесли венчик и отпустительную молитву лучшей отделки и высшей цены и с неудовольствием узнал, что лучше тех, которые ему показывали, не печатается. Таких людей найдется очень много в русском царстве; почему не удовлетворить их желанию, а вместе с тем не доставить куска хлеба какому-либо бедному ученику-сироте? Право, это нисколько не предосудительно!
7. При крещении возлагаются на младенцев кресты, а при бракосочетании надеваются на один из пальцев жениха и невесты кольца, как бы в доказательство того, что в первом случае крещаемый сделался христианином, а во втором, что бракосочетавшиеся обручены друг другу. Кресты и кольца обыкновенно покупаются и продаются в лавках, как и все вообще металлические изделия. Но если не позволяют никому печатать или литографировать и потом продавать в книжных магазинах, и других лавках венчики и отпустительные молитвы; если они приготовляются по распоряжению и под непосредственным надзором Св. Синода; то почему не поступить точно таким же образом относительно крестов и колец, нужных при крещении и бракосочетании? Конечно, погребения принадлежат к самым торжественным богослужебными действиям и производить сильное впечатление на предстоящих; но крещение и брак в церковном, догматическом отношении стоит выше погребения; последнее есть обряд, а те принадлежат к таинствам. Конечно смерть есть важнейшее событие в нашей жизни; чрез нее мы вступаем в новый бесконечный период нашего существования, – период, которого грозная неизвестность может тревожить самого хладнокровного человека; поэтому справедливо поступает церковь, являясь здесь с утешением и стараясь внешним образом смягчить грозный переход в могилу. Но разве рождение есть менее важное событие нашей жизни, нежели смерть? Разве на вступлении в супружескую жизнь не следует тоже смотреть, как на важнейшее событие? После этого вновь осмеливаемся сказать, почему бы церкви не приготовлять и не раздавать от себя крестов и колец, которые у крещаемых и бракосочетавшихся оставались бы на всю жизнь, как знаки совершившихся над ними богослужебных действий? Не возвысилось ли бы в глазах христиан самое значение этих знаков? Ведь не одно и тоже купить вещь в купеческой лавке и получить ее из церкви. Замечание наше будет еще вернее, если кресты и кольца для крещения и бракосочетания будут иметь особенную, им одним усвоенную форму, приличную надпись на себе и торжественно освятятся. Тогда они сделаются для христиан не простыми, обыкновенными вещами, а будут им напоминать в течении всей жизни те таинственные действия, по случаю которых к ним перешли. Мысль, нами излагаемую, не должно считать новой, несбыточной, по крайней мере относительно крестов; они в некоторых епархиях по распоряжениям местного начальства, рассылаются по церквам и получаемые от того суммы расходятся на разные местные нужды. Но как частные распоряжения, не утвержденные высшей правительственной властью они не запечатлены, так сказать, тем авторитетом, который придает венчикам и отпустительным молитвам. Не надо также думать, чтобы предлагаемая нами мысль встречена была, как неприятное нововведение, даже как новшество. Ведь венчики и отпустительные молитвы тоже не очень давно вошли в употребление; а ныне самый бедный родственник умершего считает непременной обязанностью взять их для покойника. То же самое подтверждается касательно крестов там, где они теперь уже продаются из церквей. Сначала крестьяне расспрашивали, что это такое? не все действительно с охотой брали; но ныне обижаются даже, если по каким-либо обстоятельствам не случится креста в церкви. «Что же батюшка? говорят они; разве мой сын, или моя дочь обсевок в поле? зачем же им не даете церковного крестика? – ведь это не лавочный. А между тем подобное распоряжение для духовных училищ было бы немаловажным пособием. Каждый год рождается более 2 1/2 миллионов и вступает в брак до 600 тысяч лиц православного исповедания. Если положить, что от продажи каждого крестика получится в остатке одна копейка, а от кольца десять копеек, то составится сумма в 85 тысяч рублей. Пренебрегать этой суммой нельзя. Но она на самом деле будет гораздо более, мы взяли ее minimum; до какой степени может дойти ее maximum, определить теперь невозможно.
Против всех предполагаемых нами источников для улучшенья духовных училищ могут делать особенно два возражения. А. Чрез них увеличится, так сказать, налог на народные массы, который без того платят много податей и сборов. Но возражение это справедливым назвать нельзя. Наши предположения, касательно свечных доходов, нисколько не обременят православных христиан, которые теперь жертвуют в церкви все вычисленные суммы, по одному благочестивому усердию без всякого насильственного побуждения; мы только желаем, чтобы эти суммы получили назначение сообразное с существующими постановлениями о свечном сборе и чтобы эти постановления распространены были на все церкви и монастыри. Кресты и кольца, конечно прибавят новый расход для православных христиан; но посмотрим, как велик и обременителен он. Мы положили его только в 85000, увеличим до 250000 рубл. Если эту сумму разделить между 50000000 лиц православного вероисповедания, то на каждого придется по половине копейки. Допустим еще, что вся эта ужасная сумма падет на взрослых людей мужеского пола, которых число ограничим четвертою частью народонаселения, и тогда средним числом каждый из них должен будет в год тратить излишек в две копейки. Ужасно разорительная и обременительная прибавка к расходам! Легко ли сказать: две копейки не ассигнациями, а серебром? Даже брав отдельно каждого восприемника, или жениха и невесту, покупающих теперь кресты и кольца, мы должны сознаться, что и для них пожертвование нескольких копеек, или гривен, право, не тяжело. Б. Другое возражение состоит в том, что чрез отделение новых сумм на содержание духовных училищ сделаются бедными церкви и монастыри. Скажем сначала о церквах. По обер-прокурорским отчетам за 1856 год количество доходов, кружечного, кошелькового, с домов и проч. в тех только церквах, которые вносят на духовные училища более, или менее значительную сумму, простирается более, нежели до 3 ½ миллионов руб. Следовательно, если эти церкви одни только стали бы показывать и представлять свечного дохода вдвое более, нежели теперь, то и тогда у них ежегодно бы оставалось слишком 2 ½ миллионов руб.; сумма очень полновесная! Замечание наше тем справедливее покажется всякому беспристрастному читателю, что, как из того же отчета видно, сделано пожертвований на устройство храмов, кроме перечисленных сумм еще 1 ⅓ миллионов руб.; и потому всей суммы останется в распоряжении церквей до четырех миллионов рубл. Далее, по нашим предположениям сумму для улучшения духовных училищ нужно извлекать из одних приходских церквей, которые теперь им помогают; на них не падет и половины того, что ими ныне вносится. По нашему мнению, следует пригласить к участию в деле духовного просвещения монастыри и те из церквей, которые теперь ничего не жертвуют на этот патриотический и религиозный предмет. Но уже не только нельзя, даже смешно говорить, что они от этого участия разорятся, или даже сколько-нибудь заметным образом пострадают. Неужели в самом деле Измайловский, Преображенский и Сергиевский соборы, равно как церкви при Семеновском полку, на Смоленском, Волковском и Митрофаниевском кладбищах, пожертвовав своими свечными доходами, не в состоянии будут поддерживать себя? Сличите их доходы с доходами Знаменской, Покровской, Самсониевской и других церквей; тогда поймете смешную сторону разбираемого нами возражения. А монастыри? Вгляните на их ограды, церкви, внутреннее их убранство, великолепие священных сосудов и одежд и пр.; рассмотрите обстановку жизни настоятелей, братии и даже послушников; верно, опять согласитесь с нами, что, жертвуя – беднейшие из них десятками, не бедные сотнями, богатые тысячами, а некоторые десятками даже тысяч рублей, не разорятся, не потеряют внешнего великолепия, а только возвысятся в общественном мнении участием в поддержании духовного просвещения. Смело и открыто утверждаем, что при исполнении наших предположений никто и ничто не пострадает, а состояние духовных училищ улучшится, образованность духовенства и его влияние в обществе возвысится; вместе с тем православная религия и государство много, даже очень много выиграют.
Впрочем, мы не приписываем себе непогрешимости; в наших предположениях очень возможны ошибки и недостатки. Просим в этом извинения; мы вовсе почти незнакомы ни с администрацией, ни с финансами. Но позвольте нам этим самым незнанием воспользоваться для подтверждения нашей любимой мысли. Если такой неопытный, темный и неизвестный в русском царстве человек, как мы, нашел возможность указать на многие источники доходов для поддержания и улучшения духовных училищ, – источники, которые нельзя же назвать вполне химерическими; то сколько найдется таких источников, когда за открытие их возьмутся люди, высоко поставленные в духовной иерархии, люди гораздо более нас знакомые с администрацией, финансами, с потребностями общества; люди, которых набожность, патриотизм и филантропы могли развиться и укрепиться при более благоприятных обстоятельствах, нежели наши; – сколько, повторим, они могут найти источников если пожелают и подумают? Подумайте – и придумаете; – пожелайте – и найдете; за это современники назовут вас благодетелями, потомство станет вспоминать об вас с благодарностью и уважением; и Творец вселенной, от Которого проистекает всякий свет физический, нравственный, умственный и духовный, поддержит вас своей благодатью, ниспошлет на вас свое благословение. Завидна ваша участь для того, кто желал бы сделать добро, но по своему положению не может, даже, чего доброго, за это желание не дешево поплатится.