Отделение первое. Святые угодники, находящиеся в ближайших отношениях к Волыни со времени первоначального просвещения ее христианскою верою до смерти св. равноапостольного князя Владимира.

История свидетельствует, что еще в первые времена славянской истории, когда свв. равноапостольные братья Кирилл и Мефодий начали посылать из Моравии проповедников в соседние страны, то вместе с этим, они посылали таковых в Силезию, Польшу и соседнюю Русь.⁴¹ А это всего ближе указывает на древнюю Волынь, которая непосредственно граничила с Польшей и, таким образом, из всех западных окраин России издревле находилась, так сказать, в непосредственном, соседственном отношении к странам, получившим свет христианства от святых первоучителей славянских.⁴²

И действительно, в акте, составленном (около 973 года) по случаю присоединения моравского архиепископства к пражскому, восточные границы первого указаны по рекам – Бугу и Зтиру или Стыри, протекающие, как известно, в пределах Волынской губернии.⁴³ Основываясь на этом, равно как и на других богемских летописях, известный исследователь славянских древностей г. Мацеевский положительно свидетельствует, что страна, лежащая между Стырею и городом Луцком (близ которого протекает река Стырь) и рекою Бугом (который протекает близ Владимира-Волынского), некогда входила, в составе Мефодиевой епархии, из которой получала и свет христианской веры.⁴⁴

Нет нужды доказывать основательность этого мнения, особенно если вспомним, что в самом Киеве, еще до княжения св. Владимирa, были христиане и даже находилась церковь во имя пророка Илии. А это само собою поставляет св. Кирилла и Мефодия в самые непосредственные отношения в земле Волынской, во имя которых оба эти святые, также, без сомнения, могут и должны быть признаны в числе ближайших старейших ее покровителей и заступников наравне со всеми остальными угодниками Волынскими и другими святыми, принимавшими ближайшее участие в исторических судьбах Волыни.

Начало этой просветительной деятельности св. братьев относится ко второй половине IX века, около 860 – 865 г. по Р. X., когда избранные константинопольским двором и патриархом (известным святителем Фотием), Константин (в схиме Кирилл) и Мефодий, по просьбе моравских князей Ростислава, Святополка и Коцелла, оставили Царьград и отправились на проповедь в Паннонию. На сем пути св. братья прежде всего обратили в вере болгарского князя Бориса, который не только сам принял крещение, но и сделался ревностным проповедником Евангелия между своими подданными. Со своей стороны моравские князья тоже приняли св. Константина и Мефодия с великою честью и, собрав учеников, дали им в научение книжное. Св. братья с апостольскою любовью посвятили себя этому великому служению, учили детей и устрояли богослужение на славянском языке. В то же время, одушевляемые святою ревностью, они в течение четырех с половиною лет переходили из одной области в другую и рассылали проповедников в соседние страны, всюду проповедуя слово Божие и уча народ на родном языке (около 860 г.) «И ради быша словены, – как говорит отечественный наш летописец, пр. Нестор, – слышаще величия Божие своим языком».⁴⁵

В тоже время, без сомнения, эта великая радость впервые посетила и землю Волынскую, потому что именно к этому времени предание относит и первое посольство Кирилло-Мефодиевых проповедников в соседние страны Силезии, Польши и Руси, а следовательно, как мы уже заметили, и нашей Волыни.⁴⁶ «Они, т. е. Кирилл и Мефодий, рукоположиша довольное число священников; христианство же паче и паче умножашеся. Якоже они всюду христианство по учению греческия Церкви основаху и утверждаху, свидетельствует образ церквей, иже сооружени быша в Силезин, Польше, Poссии и пр. Во вся сия земли посылаху они проповедников.⁴⁷

Но не рады были тому питомцы Рима, немецкие епископы, заведывавшие тогда духовными делами Моравии, искони, как и теперь, находящейся в составе патриархата папы римского. Они осыпали бранью славянских проповедников за славянское богослужение и за учение несогласное с их невежеством, и наконец перенесли свои жалобы на суд тогдашнего папы римского Николая, известного своею борьбой за первенство и за римские заблуждения с патриархом Фотием.

Папа в 867 году потребовал Кирилла и Мефодия к себе на суд. Дальше от того раздора, который начался тогда в высших сферах церквей и пока почти еще неизвестен был народу и вообще, смотря на Папу, как на правоверного первосвятителя, в области которого действовали, св. братья не решились противодействовать призыву; взяли с собою мощи Св. Климента, обретенные в Крыму,   и чрез землю Коцелла отправились в Рим. – Но они были еще на пути, продолжая дело своей проповеди и устрояя славянское богослужение, как Папа Николай скончался. – Преемника его Адриан, не желая потерять влияние на славян и разойтись с Константино-польским двором, с честью встретил Кирилла и Мефодия и не только не осудил их, но счел за нужное даже одобрить и оправдать их славянскую проповедь и богослужение особым своим посланием, или так называемою буллою.

Среди этих обстоятельств св. Кирилл занемог в Риме и принявши схиму, скончался 14-го Февраля 869 года. Его погребли в храме Святителя Климента, мощи которого он принес в Рим с братом, у самых этих святых мощей, по правую сторону алтаря, где он и доселе почивает.

А Мефодий снова возвратился к славянам.... И так как в то время возникли междоусобия в Моравии, то с своими учениками он перешел в Паннонию. – Паннонский князь Коцелл принял его весьма благосклонно и даже выпросил ему у Папы сан архиопископа Паннонского. Раздраженное этим Немецкое духовенство еще более озлилось на Meфодия и вооружило против него Германского императора и Моравского князя Святополка, и даже довело его до заточения. Но папа Иоанн VIII подверг своевольных немецких епископов запрещению совершать службу, а Мефодию возвратил прежнюю власть – и даже, но просьбе Моравов, объявил его Архиепископом Моравским. Тогда Немецкое духовенство решилось обвинить Мефодия, как еретика, и препроводило на него донос Папе, что он не исповедует происхождения Святого Духа и от Сына, – что в сущности было и безусловно справедливо, – не признает власти Папской, и вследствие этого при богослужении употребляет не латинский и греческий, а грубый славянский язык, и вводит обычаи церкви восточной. Папа в особом послании к Моравам отменил славянское богослужение, оставив только проповедь на славянском языке. Но Мефодий снова лично отправился в Рим в 879 году и здесь так горячо отстаивал славянское богослужение, что Иоанн должен был отказаться от своих требований и снова разрешил славянское богослужение; только Евангелие должно было читаться на Греческом или Латинском языках....

Немцы опять восстали против Святителя и еще раз вооружили против него Святополка. Но как они ни преследовали Мефодия, – заключая его в темницу и моря голодом и холодом и пр. – при его жизни не могли уничтожить его проповеди. Напротив того, к концу жизни Святителя почти все славянския племена, начиная от Хорватии и Далматии до самых пределов Польши и России, слушали его славянскую службу и читали священное писание на родном языке. Те из них, которые доселе не были крещены, как напр. Чехи с их князем Боривоем, приняли святое крещение от самого Мефодия в 880 году. Само государство Моравское, широко раздвинутое Святополком, заключало в себе несколько разных славянских племен; а с распространением Моравского царства распространилась и святая вера.

Вместе с этим, само собою разумеется, должны были распространяться и пределы Моравской архиепископии Мефодия, и тем шире и дальше, чем шире и дальше проникала его проповедь. Поскольку же, как мы видели, проповедники Кирилла и Мефодия достигали до самой Руси, или, как мы сказали, до нашей Волыни, то ничего нет удивительного, что при таких обстоятельствах, в составе одной из трех епархий, из коих состояла архиепископская область Моравской церкви Мефодия, могла входить также и земля Волынская. Не даром же, повторяем, сохранилось известие, что Моравская епархия св. Мефодия простиралась до рек Буга и Стыри.

На конце дней своих Святитель Мефодий посетил Царьград, куда звал его Греческий Император, чтобы принять от него благословение, как от благовестника величайшего и знаменитейшего в то время. Мефодий с радостью прибыл в город, где провел лучшее время своей молодости, и одаренный царем и патриархом, возвратился в свою епархию, где вскоре скончался, 6-го Апреля 885 года, и погребен в Велеграде, ныне именуемом Старым Велеградом, в храме Пресвятой Богородицы, в стене – против алтаря.

Умирая, Св. Мефодий назначил своим преемником одного из ближайших учеников своих, Горазда. Но Святополк, как мы видели, еще при жизни Мефодия, поддававшийся влиянию духовенства Немецкого, поставил после кончины Святителя на его место некоего Викинга немца, епископа Питры, который, с соизволения Святополка, подверг преследованиям Горазда и его сподвижников, а потом и совсем выгнал их из Моравии. Моравскую же епархию Мефодия Папа причислил сначала к округу Немецкого епископа Пассавского, а потом Пражского, пока наконец в 1026 году в Моравии не была основана новая уже чисто Латинская архиепископия в Ольмюце с латинским духовенством, латинскою службою и т. д.

Та же участь постигла славянскую проповедь Мефодия и его славянское богослужение и в Богемии или в Чехии. Когда в Праге, в 973 году, учреждена была с дозволения Папы помянутая нами Пражская архиепископия, то за учреждение ее Богемцы должны были, по требованию самого же Папы, поплатиться навсегда славянскою службою и славянским языком, а с того времени также стали слушать латинское богослужение и латинскую проповедь, как и жители Моравии.

То же случилось потом и в Польше, в Хорватии и Далмации и в других западных славянских странах, слушавших славянскую проповедь от Кирилла и Мефодия и ближайших учеников их.

Но не так было у южных славян, а от них и чрез них в нашей святой Руси православной, и в частности на нашей благословенной Волыни. Гонимый Викингом и Святополком, Горазд с своими учениками удалился в Болгарию, где в то время архиепископом был в Величке другой из ближайших учеников Кирилла и Мефодия и непосредственный сподвижник Горазда, Климент. Здес они свято продолжали дело, завещанное блаженными братьями, и здесь потом оставили после себя все плоды своей апостольской деятельности со славянским Священным Писанием, славянскою службою и т. д.

А отсюда, из Болгары, потом это Священное Писание и служба перешли прямо к_/нам русским, как драгоценнейшее наследие, завещанное Кириллом и Мефодием в просвещение, утверждение и славу дорогого Отечества нашего. Оттуда, из Болгары, являлись к нам со времен Св. Владимира и первые учителя, и первые книги и сама славянская грамота, которой училось молодое поколение русских христиан в школах, основанных Владимиром, сыном его Ярославом Мудрым и др.

Оттуда же, следовательно, так сказать, по прямой линии от Кирилла и Мефодия, впервые получила учителей и славянскую грамоту и наша земля Волынская, когда, как говорит летопись, Св. Владимир равноапостольный «послав по всем градом своего царства и по странам, и повеле дети отымати у нарочитых людей», и с этою целью, как известно, основал было одно из лучших училищ при Волынском епископе, в стольном его городе Владимире-Волынском.

Но в еще более близкие, родственные отношения стала наша земля Волынская к славянской проповеди и славянскому Богослужению от Святых равноапостольных братьев, когда, с распространением у нас просвещения, многочисленный и во многих отношениях чуть-ли не единственные в свое время типографии Волынская, Острожская, Почаевская, Кременецкая, Рахмановская и другие тысячами перепечатывали переведенные Св. Кириллом и Мефодием Богослужебные славянские книги и распространяли их не только на Волыни и в соседней Галиции, но и в других славянских странах, где гнет турецкого и латино-немецкого деспотизма и преобладания не давал возможности развиться славянскому книжному делу во всей его полноте.

Наконец, в 1680 – 81 году у нас же на святой Волыни совершилось дело, которому суждено было, так сказать, завершить дело Кирилло-Мефодиевской Славянской проповеди и дать ему ту законченность, которой оно заслуживало безусловно по всем правам божеским и человеческим. – Это было последовавшее в указанном году, стараниями известного ревнителя и поборника православия на Волыни, князя Константина Острожского, издание первопечатной славянской Библии в Остроге. – Чтобы оценить достоинство этой святой Библии, достаточно сказать одно, что она как явилась в самую критическую пору Западнорусской православной церкви, когда поляки и иезуиты затевали свою злосчастную унию для совращения православных и обращении их в католичество, так и действительно в течении веков служила для православных Западноруссов лучшим оплотом против всех притязаний папизма, давая им возможность бороться с врагами на поприще Слова Божия дарованного нам нарочито для укрепления в православии Святыми братьями просветителями в переводе на отечественный язык.

С течением времени, когда эта Острожская Библия разошлась, и на Волыни не легко достигали издания Библии Московские и Киевские, то по воле Императора Александра Благословенного, та же Священная книга была перепечатана у нас во второй раз, и на этот случай в нашей Святой Лавре Почаевской в 1798 году. – Правда эта св. Библия была издана униятами, когда еще Гора Почаевская находилась во власти Базилиан, незаконно отнявших ее у православных в двадцатых годах XVIII века. Но это издание было сделано буквально с готового уже православного Киевского издания 1663 года, – и как такое, в настоящем своем виде было тем же, чем была и первоначальная Острожская Библия, то есть лучшим свидетелем неправды католицкой и провозвестницей истинного православного учения, сознание которого тогда уже проникало во все почти сферы униятской западно-русской церкви, готовящейся к воссоединению с родною православною церковью греко-российскою.

К сказанному нельзя не присовокупить еще следующего факта. Известно, что у нас же на Волыни наконец существует и знаменательное Кирилло-Мефодиевское Острожское Братство, между прочим известное тем, что оно устроило в здешнем же Волынском городе Остроге едва ли не первую в России церковь во имя Св. Равноапостольных братьев просветителей наших, при чем, как изъясняется само же братство, город Острог избран для помещени этого Братства, 1-х потому, что в этой местности есть очень много не православных людей, хотя и подданных русского царя, а православные очень бедны; а 2-х потому что в городе Остроге владели славные своею любовью к церкви, к русскому народу и к наукам князья Острожские, и здесь же была напечатана известная уже нам первая Библия на славянском языке князем Острожским Константином, а это событие придает маленькому городу Острогу особенно большое значение. Кроме сего, в том же Братстве, на сумму (19, [000]), пожертвованную покойным Государем Императором Александром Николаевичем и на пожертвования Братчиков и Братчице, во главе которых стоит приснопамятная графиня А. Д. Блудова, устроены во имя Кирилла и Мефодия школа для маленьких детей, высшее училище для девиц, больница для приходящих и подворье или ночлег для странников. Там же наконец ежегодно, в день памяти Кирилла и Мефодия, 11-го Мая совершается торжественная служба в честь святых Братьев, привлекающая к себе тем большее количество православных, что в ней всегда участвуют Волынские Архипастыри и многие высокопоставленные лица, коим дороги православная вера и славянская грамота Кирилла и Мефодия, или что тоже, русское православное образование в нашем крае, и другие.

И вот протек десяток веков со смерти Святителя Мефодия; – приходим мы в церковь, – и здесь доселе слышим его и его Св. брата Кирилла славянское богослужение; приходим в школу, – здесь преподается славянская грамота; раскрываем Библию, – и здесь читаем переведенное ими на славянский язык Святое Евангелие; нуждаемся в помощи, – и нам дают ее во имя Кирилла и Мефодия, и пр. к пр. Так, и наша церковная жизнь, и наше образование, и наше духовное просвещение, – и наше благосостояние, – все это наследие святых братьев – просветителей наших, все это заветный дар, от них в течении веков у нас сохранившийся и чрез них легший в основу всей нашей культуры, нашей жизни религиозной и государственной.,

«Киими же похвальными венцы увязем святители, языки словенские во теме неведения и сени смертней седящыя, светом Евангелия просветившыя, Троицы одиносущныя велегласныя проповедники? Ими же и мы, яко дивия маслина, ко благоплодному корени православия прицепихомся, и прияхом от Христа Бога велию милость». (Из службы на 11-е Мая, на Господи воззвах, стихира 1-я).

И тем более и серьезнее нам надобно подумать об этом, что и враги православия тоже не дремлют, и по настоящее время затевают разные торжества в честь Святых Братьев, на самом месте кончины Святителя Мефодия, чтобы отвлечь западных славян от восточной церкви и еще более привязать их к Папе на том будто бы основании, что Кирилл и Мефодий были не православными Восточными, а западными Епископами. – Мы видели, какая это несправедливая, если не сказать проще, наглая ложь... Но что всего грустнее, участие во всех этих братоненавистных происках всего более принимают единокровные нам Поляки, сами в лице своего князя Мечислава в 966 году крестившиеся в православную славянскую веру от учеников Мефодия и потом изменившие вере отцов своих ради Рима, его Папы и латинского богослужения. Теперь Поляки как будто забыли, с какою враждой нападали они некогда на славянское Богослужение в нашей церкви, утверждая вопреки всякой правде, будто бы Греки нарочно оставили его русским при обращении их в христианство, чтобы держать нас в невежестве, потому что только чрез Латинский и греческий языки можно быть доскональным в науке и вере, и т. д.

Благодарение Господу, жизнь и история доказали противное. Напротив, кто не знает теперь, что мы только потому и остались поистине Русскими, что сохранили у себя православную веру и славянское богослужение и грамоту, завещанных нам нашими просветителями. – Будем же крепко и непоколебимо стоять на этой благословенной почве, и никакая вражья сила, никакое постороннее приражение не коснется нас.⁴⁸

Память свв. равноапостольных братьев празднуется у нас 11 мая. Кроме того в древних месяцесловах особо полагается память св. Кирилла в день его кончины – 14 февраля,⁴⁹ и особо память св. Мефодия, также в день его смерти, 6 апреля.⁵⁰ Церковь латинская чтит обоих св. братьев вместе 10 марта особою службою.⁵¹

Не без причины почитаем мы приснопамятные действия блаженной Ольги под Коростеном относящимися к истории Волынской, потому что земля Древлянская с городами Коростеном, Овручем и другими не только теперь находится в пределах Волынской губернии, но и издревле составляли одно с Волынскою землею как в отношении гражданском и политическом, так и в религиозном.

И как покорение Дулебов и других обитателей Волыни по всей справедливости приписывается Олегу, который, по преданию, водил уже Волынцев с собою в поход на Грецию, так и первоначальное сближение земли Древлянской с землею Волынскою безе сомнения должно быть отнесено к св. Ольге, как покорительнице Древлян и первой строительнице земли Русской.

Начало известных отношений св. Ольги к Древлянам относится, как мы знаем, ко времени смерти ее мужа Игоря, убитого Древлянами (около 945 г.).

При первой вести о несчастной кончине великого князя, Ольга и сын ее Святослав были поражены самою жестокою скорбию. Между тем Древляне, убив Игоря, держали совет о тот, каким образом природному князю их сделаться властелином всей Руси, и в числе последних средств придумали, что князю их Малу всего естественнее жениться на овдовевшей русской княгине. Малолетнего же наследника престола они полагали извести в последствии. С этою целью Древляне снарядили особое посольство в Киев из 20 человек, которым поручено было сделать Ольге предложение на счет замужества с их князем; в случае же отказа они должны были объявить Ольге, что к этому она будет принуждена силою.

Послы по Днепру прибыли в Киев. Великая княгиня приняла их с почестями, пригласила во дворец, спрашивала, благополучно ли они путешествовали. После этого послы с поклоном предложили Ольге цель своего путешествия.

 – Земля древлянская, – говорили они, – послала нас к тебе умолить, чтобы ты не гневалась за смерть своего мужа, который угнетал нас налогами и приводил в разорение. Наши князья напротив стараются устроить землю и водворить всеобщее довольство. Пославший же наш правитель лучше всех: он кроток, милостив и к тому еще молод и миловиден собою. Что бы тебе пойти замуж за него? Ты была бы госпожою не только над Русью, но и над нами, над нашею древлянскою землею.

Скрывая чувства негодования и печали, Ольга отвечала:

 – Люба мне речь ваша, ведь мне не воскресить уже мужа, вдовой же оставаться и при малолетстве сына управлять державою, я не вижу никакой возможности, так что действительно мне остается одно – выйти за вашего молодого князя.

 – Идите же теперь на покой в лодки ваши, скромно прибавила Ольга. Завтра утром я приглашу вас на большой пир, которым я хочу показать, как дорожу и горжусь сделанным мне предложением; а как утром я пришлю за вами, вы покажите свое достоинство; откажитесь идти пешком на пир и ехать на лошадях;... пусть мои люди понесут вас на себе, в собственных ваших лодках.

Между тем когда послы удалились, Ольга вместо приготовления пира приказала выкопать на своем загородном великокняжеском дворе огромную яму. Утром верные люди посланы были пригласить сватов на пир. Помня хорошо наставление Ольги, неразумные Древляне отвечали:

 – Мы не намерены идти пешком, да и ехать не согласимся. Если же княгиня ваша непременно хочет видеть нас у себя, то пусть прикажет нести нас в лодках наших на ваших головах.

– Нам все равно, отвечали мнимо покорные послы Ольги; мы люди подвластные, нести так нести.... Хотя вы и убили нашего князя, но за то государыня наша собирается быть женою князя молодого вашего....

Таким образом, Древляне были подняты на головы Киевлян, и сидя важничали, когда понесли их на теремный Государев двор. Несчастные не знали своей участи, как вдруг, согласно приказанию Ольги, их принесли и бросили в приготовленную яму, как есть в лодке. Ольга смотрела на это из окон своего терема; потом пришедши к яме, нагнулась и спросила находящихся в ней: «нравится ли им такая почесть?

– Ох, пуще нам Игоревой смерти, возопили несчастные, ты умеешь хорошо мстить, наша смерть лютее Игоревой.

И действительно, яма немедленно была засыпана и послов не стало. После этого Ольга послала от себя послов в землю древлянскую, чтобы те объявили древлянам, что если они желают видеть ее за своим князем, то пусть пришлют в Киев побольше из среды себя знаменитых мужей, которые бы сопровождали ее в поезде в жениху для большего великолепия: «А то, пожалуй, велела прибавить Ольга, Киевляне меня не пустят».

Недогадливые Древляне тотчас снарядили пятьдесят самых знатнейших из придворных, державших их землю, и послали за Ольгою.

Как и прежних послов великая княгиня тоже сначала по-видимому приняла их с почетом, потом распорядилась, чтобы они прежде всего, по русскому обычаю, сходили в баню, и после того явились к ней отдохнувши. – Древляне с радостью согласились на это предложение. Но лишь только они вошли в баню, слуги княжеские немедленно забили все двери, и обложив баню соломой, зажгли ее, и таким образом лишили жизни и этих послов Древлянских.

После этого, ни мало не медля, Ольга снарядилась в путь, предварив Древлян, что прежде, чем венчаться с их князем, она хочет тотчас, но обычаю, совершить тризну над могилою убитого Игоря, – а потому они бы приготовили побольше медов и других напитков для достойного поминовения покойного. Древляне беспрекословно повиновались воле своей будущей повелительницы и с охотою сделали всевозможные приготовления к ее приему.

Но великая княгиня спешила к ним не для замужества, а для мести.

Не будем удивляться этому действию, так очевидно несогласному с памятью Ольги, как святой и чтимой нашею Православною Церковью. Надо помнить, что это делает Ольга еще задолго до своего крещения. К тому же в этом случае она действовала под влиянием родового обычая Славян, считавших месть, наравне с другими народами древности, неприкосновенною, священною заповедью.

На встречу новоприезжей из главного древлянскаго города Коростена⁵² вышли Древляне в праздничных нарядах, с изъявлением торжества и радости. Ольга прежде всего отправилась на могилу и, горько поплакав на ней и совершив обряд поминовения, приказала насыпать над нею огромный курган, – а сама обратилась к Древлянам.

Смирные Древляне начали упрашивать Ольгу, чтобы она не сердилась на них за смерть мужа; объяснили, что Игорь поступал с ними жестоко, что они считают ее такою милостивою и доброю, как их князь...

 – Да я и не печалюсь уже о покойном муже, отвечала Ольга: я сделала для него все, что следовало; теперь больше ни о чем не думаю, как только о предстоящем венце и новой судьбе своей.

И сбросив печаленую одежду и облекшись в светлые ризы, Великая княгиня пригласила Древлян заняться пиром.

– А где же наша дружина, что мы посылали за тобою? спросили Древляне.

– Идут за мной вместе с дружиною моего мужа, отвечала Ольга.

И жители Коростена охотно взялись за свои меды... Но лишь только они опьянели, Ольга велела своей дружине рубить всех. – Мечи, ножи и копья засверкали над пирующими – и перебили множество народа. За тем Ольга поднялась и возвратилась в Киев.

На другой год она снова отправилась с войском в землю Древлянскую, взявши с собою и своего малолетнего сына Святослава. Но на этот раз Древляне решились тоже постоять за родину. Сражение открыл малолетний Святослав, бросив на неприятелей копье, которое, пролетев между ушей коня, ударило его же в ноги. Тогда воеводы Свинельд и Асмуд – воспитатели Святослава закричали:

– Князе уже начал; дружина вперед!

Обе стороны сошлись и бились жестоко. Наконец Древляне должны были уступить и заперлись в своих городах. Ольга снова пошла под Коростень и целый год держала его в осаде. Коростенцы тоже не думали сдаваться. Тогда Ольга придумала новую хитрость. Она послала сказать осажденным, что напрасно они так упорствуют, что другие города уже давно сдались им пора сделать тоже самое.

 – И мы не прочь от того, отвечали осажденные, да боимся, что ты вновь будешь мстить за убитого мужа.

Ольга отвечала, что она уже довольно отомщена, а потому кроме покорности и дани ничего от них не требует.

– Чего же ты хочешь? Рады служить медом и мехами.

– Теперь вы уже слишком разорились от осады, отвечала Ольга, и не можете мне внести ни меду, ни воску, ни мехов, ни коней, ни другого имущества; потому в знак покорности вашей пришлите мне только по три голубя и по три воробья с дому. Для меня и того будет довольно.⁵³

Коростенцы не могли не посмеяться такой, по их мнению, женской прихоти и, собрав требуемых птиц, с поклонами отправили к Ольге.

– Теперь я вижу покорность вашу, сказала Ольга, идите и успокойтесь. Завтра же будет снята осада, и я отправлюсь к себе домой.

Между тем, когда Коростенцы удалились, Ольга приказала раздать каждому из своих ратных людей по голубю, другим по воробью, с тем чтобы они привязали к каждой из них по куску серы с зажженным холстом, и с наступлением вечера пустили в город. Получив свободу, птицы полетели в свои гнезда, и Коростень запылал со всех сторон. Тогда, пользуясь смятением пожара, осаждавшие кинулись на встречу бегущим и начали новое страшное побоище, в котором били всех кто попадался под руку; иные сгорели с женами и детьми, другие потонули в реке. Сам молодой Древлянский князь был убит воинами Ольги. Остальные частью уведены в плен, частью на месте были обложены страшною данью.

После этого Древляне уже не стали сопротивляться и совершенно были покорены владычеству Киева. – Предание говорит, что немедленно после мести над Древлянами, Ольга с сыном и дружиною пошла по земле Древлянской, всюду установляя уставы и уроки, т. е. делая определения как что делать и назначая всякие обязанности, которые побежденные должны были выполнять к определенному сроку. Памятником пребывания Св. Ольги на Волыни и доселе служит так называемая Игорева могила, которая находится в Волынской губернии Овручского уезда в 5 верстах от местечка Искорости, по левой стороне почтового тракта из Овруча в Житомир, за рекою Ушею. Это курган умеренной величины, насыпанный, как говорит местное предание, великою княгинею Ольгою над Игорем в 945 году, после тризны над могилою супруга убитого Древлянами.⁵⁴ В том же местечке Искорости, среди реки Уши находится камен, в средине которого видно углубление, издревле называемое туземцами Ольгиной Купальней. Рассказывают, что завладев Искоростею или древним Коростеном, Ольга купалась на этом камне.⁵⁵ Сюда же должен быть отнесен находящейся в Овручском уезде на границе Словечанского имения с Прибытковским ключом особого рода колодезь, издревле называемый Иожиным; по местным преданиям колодезь этот тоже выкопан по повелению Княгини Ольги во время похода ее на Древлян.⁵⁶ Наконец, там же в пределах Овручского уезда находится «грот» св. Ольги – скала, на которой указывают, следы копыт лошадей св. Ольги и ее сына Святослава и др.⁵⁷

После распоряжений в земле Древлянской Ольга чрез год пошла с тою же целью на север в Новгород и здесь тоже устрояла логовища, погосты и дани, всюду стараясь водворить правосудие, мир и порядок. Наконец, в 957 году, она отправилась в Константинополь и там, приняла Св. Крещение, при Императорах Константине Багрянородном и Романе и Патриархе Полиевкте.

Единственною целью ее по возвращении из Константинополя было направить на путь веры своего сына Святослава; но на все увещания матери Святослав отвечал упорным отказом. Христианская вера не нравилась воинственному и суровому князю, который, как только Ольга передала ему власть в руки, со всей ревностью предался страсти к походам и завоеваниям. Тогда св. Ольга обратила внимание на своих внуков и в сердце особенно любимого ею Владимира успела посеять то, в чем так упорно отказывал сын ее.⁵⁸ Вместе с сим, не взирая ни на какие препятствия со стороны Святослава и дружины его, св. Ольга употребила все зависевшие от нее меры к распространению св. веры между Россиянами и среди этих блаженных подвигов, скончалась 11 июля 969 года.

В этот же день св. Церковь совершает и ее память.⁵⁹

Св. равноапостольная княгиня Ольга действовала на Волыни в то время, когда еще была язычницей. – Напротив того жизнь и труды Св. Владимира для земли Волынской относятся к самым лучшим временам его жизни после просвещения христианскою верою.

Это было, как известно, в 988 г. С того времени распространение св. веры сделалось, можно сказать, главною задачею жизни св. Владимира. Вследствие этого, вскоре после крещения Киевлян, желая, по свидетельству современника, сообщить всем подданными своим «лучшую веру».⁶⁰ Равноапостольный князь, как повествует Нестор, «нача ставити по градом Церкви и попы, и люди на крещение приводити по всем градам и селом».⁶¹ Мы не знаем, говорит автор очерка Православной Церкви на Волыни, какие именно города и села разумеет здесь летописец, потому что он не называет оных по именам».⁶² Но по ходу событий и географическому положению городов, – нельзя не согласиться с автором Истории Русской Церкви, что слова препод. Нестора прежде всего должно отнести к городам и местам, окружавшим Киев, а таковы, по свидетельству того же автора, были: Переяславль, Чернигов, Белгород и Владимир-Волынский.⁶³

«Можно думать, прибавляет, другой знаменитый Историограф русской Церкви, что св. вера насаждена еще при Владимире во всех тех городах и областях, которые он роздал своим детям в уделы, – следовательно, кроме Новгорода и Ростова – в Полоцке, Турове, земле Древлянской, Владимире-Волынском, Смоленске, Пскове, Луцке, Тмутаракане и в пределах Муромских».⁶⁴ И действительно известно, что Св. Борис напр. содействовал утверждению христианства в Ростове, Мстислав в Тмутаракане, Судислав в Пскове, Изяслав в Полоцке и св. Глеб в Муроме.⁶⁵ Почему же не предположить того же самого и о Волынских князьях Позвезде – Луцком, Всеволоде – Владимирском⁶⁶ и Святославе – Древлянском. Не даром же летописец замечает о всех детях Св. Владимира без исключения, что Великий князь «посла с ними священники, заповедал сыном своим, да кождо во области своей повелевает учити и крестити людей и церкви ставити; еже и бысте».⁶⁷

Таким же образом, но свидетельству Истории, св. Владимиру принадлежит основание первой Волынской Иерархии. В рукописном житии святого Леонтия Епископа Ростовского читаем: «А тех четырех епископов Владимир посла по городам: Новгороде нарече Епископию, посади в нем первого Епископа Иоакима. Другого Ростову, Феодора, нарицаемого, посла его с сыном со князем Борисом... Третьего в Чернигов, четвертого в Волынскую землю. И тем же си четыре Епископы первопрестольницы нарицаются... яко же от сихе нача множитися правоверная вера христианская. И оттоле начата ставити по иным градом Епископы – в Новгороде, в Полтес (Полоцке), в Волынскую землю».⁶⁸ То же самое подтверждают Никонова летопись и Степенная книга. По их свидетельству, современник св. Владимира, второй русский митрополит Леонтий, в 992 г. поставил Епископов: прежде всего в Новгороде и Ростове, потом в Чернигове, Белгороде и Владимир на Волыни».⁶⁹ И этого, как пишет пр. Филарет, нельзя не принять; ибо отдаленные от Киева Новгородский и Ростовский Епископы не могли часто собираться в Киеве для совещаний, о чем однако говорит Митрополит Илларион.⁷⁰ Кроме того, по свидетельству автора Степенной книги, – св. Владимир, вознамерившись разделить государство на уделы, совещал предварительно благой совет с митрополитом Леонтием, еже бы разделить ему землю русскую в наследие сыновом своим и устроити в градах Епископы во исполнение благочестия, и потому, посылая каждого из сыновей своих в назначенный ему удел, заповедал им между прочим советоваться с Епископами;⁷¹ только «вследствие вскоре последовавшей кончины князей и уничтожения самых уделов, по мнению преосв. Макария, не утвердились предполагавшиеся Епископские кафедры в Смоленске, Луцке и земле Древлянской.⁷²

Первые храмы христианские на Волыни тоже воздвигнуты св. Владимиром. Основав, по свидетельству летописи, или точнее украсив и укрепив в свое имя город Владимир Волынский,⁷³ Св. Равноапостольный князь в тоже время соорудил здесь первый кафедральный каменный храм во имя Успения Божией Матери,⁷⁴ развалины которого и доселе находятся в одной версте от этого города.⁷⁵ Едва ли еще не ранее этого построена здесь Св. Владимиром другая каменная церковь, которая по христианскому его имени названа и доселе называется Васильевскою.⁷⁶ Предание говорит, что эта церковь построена в один день войском Великого Князя в память победы, одержанной над Ляхами (вероятно после войны с Хорватами.⁷⁷ Благодарный Богу за одержанную победу князь велел каждому из своих воинов снести по одному кирпичу и воздвигнуть в один день эту святыню, которая, между прочим, уцелела и до настоящего времени, и действительно своею стариною и вместе с тем довольно некрасивою архитектурою много свидетельствует как о глубокой своей древности, так и о том, что она сооружена с великой поспешностью.⁷⁸ Подобно этому также и доселе существует в селе Зимном в 4-х верстах от Владимира древняя каменная церковь, по свидетельству церковной описи тоже построенная Св. Владимиром.⁷⁹ Здесь же и доныне хранится драгоценная святыня Владимирова, – благодатная Икона Божией Матери, которою по преданию Константино-польский Патриарх благословил царевну Анну на брак с Владимиром, – оставленная блаженною четою в наследие Зимненской церкви.⁸⁰ Св. Владимиром устроены также храмы: Св. Василия Великого в г. Овруч, Св. Димитрия в г. Луцке и др.⁸¹

Кроме этого известно, что еще при Св. Владимире устроены были на Руси при церквах приходские училища, где воспитывались дети под руководством местных священно и церковно-служителей: «и послав (Владимир) по всем градом своего царства и по странам, и повеле дети отъимати у нарочитых людей и учити грамоте»,⁸² и таким образом, по свидетельству летописи, бысть множество училищ книжных.⁸³ Между прочим одно из таковых училищ, по преданию, было заведено также и на нашей Волыни в г. Владимире, как догадываются, Епископом Фомою, – греком, который был посылаем Св. Владимиром, в пределы западной Poссии для распространения св. веры

Среди таких и подобных трудов Св. Владимир не стремился более к расширению русских пределов, как это было до крещения, а заботился главным образом только о том, чтобы обезопасить их от внешних неприятелей, особенно от Печенегов. С этою целю он построил на юге несколько новых крепостей и не раз выводил в поле свою храбрую дружину для отражения хищников. В тоже время были открыты Св. Владимиром мощи Св. Ольги, освящена Церковь Десятинная и другие храмы в Киеве и его окрестностях, определены разные гражданские и судебные постановления, соединенные с постоянными делами любви и милосердия и т. п. К этому же времени наконец относится и разделение Русского Государства на уделы. Между прочим, отправляя в уделы сыновей своих, великий князь отпускал каждого с особыми благоразумными пестунами, которые должны были приучать молодых князей к делам правительственным. Но сыновья св. Владимира были еще слишком молоды и необразованны, чтобы во всей точности понять и оценить намерения своего отца, желавшего иметь в их лице лучших себе помощников в управлении государством. Они думали только о себе и потому еще при жизни отца начали бороться за мнимые права свои. Первый дерзнул подняться, и при том против самого отца своего, Ярослав Новгородский, объявивший себя позависимым (1114) и отказавший в обычной дани, которую ежегодно посылали великому князю и его телохранителям наместники Новгородские. Оскорбленный отец приказал готовиться войску к походу на Новгород, чтобы наказать ослушника, но в это время разболелся и 15 июля 1115 г. скончался в любимом селе своем Берестове.

Память Св. Владимира 15 июля, в день его кончины.