Слово на Новый 1884 год.

Мы же проповедуем Христа распята, Иудеям убо соблазн, Эллином же безумие:самим же званным Иудеям же и Эллином Христа Божию силу и Божию премудрость (1Кор. 1:23, 24).

Наш век справедливо называют веком неверия. Неверие проповедует новейшая наука; в неверии закрепляет людей современная общественная жизнь, неудержимо влекущая всех в бурный поток работ, хлопот, суеты развлечений и чувственных наслаждений. По одному взгляду на этот самонадеянный, мятущийся и озабоченный мир, можно решить, что здесь мало места и времени для духовного служения Богу, к Которому призывает вера. Но этот мир еще не отрекся от имени мира христианского, хотя многие в нем относятся с отрицанием и даже с ненавистью к самому имени веры христианской. У большинства же людей нашего времени, увлекаемых потоком современного знания и жизни, по временам пробуждается и вздрагивает совесть, сохраняющая остатки уроков христианского воспитания; у многих закрадывается и тоска в сердце, утратившее благодатные впечатления и ощущения веры, испытанная в раннем возрасте. Но из этих последних некоторые уже решили, что эти тихие и сладостные ощущения веры принадлежат только детству и ранней юности, которые живут только сердцем и воображением, но что они невозвратимы для людей, созревших в знании и опыте жизни. Другие, напротив, желают и не отрицают возможности их возвращения, но не знают, с чего начать и как выбиться из мрака сомнений и недоумений.

Есть, впрочем, у нас и опыты возвращения от неверия к вере, но они большею частью таковы, что не могут служить для других руководящими и спасительными примерами. Здесь несчастье наше в том, что ныне у нас извращены и сами понятия о возвращении от неверия к вере. Кто перестал глумиться над христианскою верою, отрицать и порицать ее учение и учреждения, или составил себе свое собственное религиозное миросозерцание, того называют уже уверовавшим. Кто после долгих лет не только неверия, но и писательства в духе неверия обратился к Библии и учению Церкви и, в гордом сознании своего признанного литературного таланта, начинает хозяйничать в области веры и все переставлять и перетолковывать по своему, того почитают уже богословом. Наконец, кто после глумления над верою стал заниматься со страстно современными упражнениями в вызывании духов, о том радуются, что он уверовал в бытие другого мира, не подозревая того, что эта вера хуже неверия: потому что от неверия есть возможность обратиться к вере истинной, а от общения с духами сомнительного достоинства, или прямо сказать злыми, не легко обратиться к Христу, так как они редко расстаются с теми, кто добровольно отдается им в руки. Самый прямой путь к вере, по-видимому, избирают те из наших просвещенных людей, которые, почувствовав неестественность и тягость состояния неверия, обращаются к христианским писателям, предаются ученым исследованиям сравнительного достоинства разных христианских исповеданий и учений с целью найти то, которое наиболее удовлетворит их; но и они редко выходят на прямой путь. Не приготовившись предварительно к подобным исследованиям тщательным изучением своей православной веры, они теряются в необъятной массе противоречивших мнений и суждений о вопросах веры, и впадают в отчаяние, или равнодушие в вере, или же переходят на сторону врагов православия.

Где же верные средства и прямой путь для возвращения от неверия к вере? Вопрос трудный, но не в такой однако же степени, чтобы мы, в сознании своего бессилия, должны были отказаться от его разрешения. Pyкoвoдящие наставления в этом отношении дает нам св. Апостол Павел. На необозримом поприще своей всемирной проповеди о Христе распятом он видит пред собою два рода слушателей, – неверующих, для которых Христос кажется „соблазном и безумием“, и „призванных“, для которых Христос есть „Божия сила и Божия премудрость“. Просвещение и обращение неведущих и отрицающих Христа, как дело сверхъестественное, он предоставляет непосредственно званию Божию (1Кор. 1:23–31), или особому действию благодати, признавая себя только орудием в руках Божиих, а с призванными уже в Церковь Божию беседует как пастырь о силе и премудрости Божией, явленных во Христе, и учит, увещевает, исправляет их. С кем же мы ныне имеем дело? С людьми, не слыхавшими о Христе и совершенно неведущими Его? Конечно, нет. Мы имеем дело с людьми, по слову Апостола, „вкусившими благого глагола Божия и сил будущего века и отпадшими“ (Евр.6:5–6). Но и этих отпадших от Христа Апостол разделяет на два разряда: отпадших совершенно, которых нельзя уже „обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божья и ругаются Ему“, и близких к раскаянию, которым и говорит: „впрочем о вас, возлюбленные, мы надеемся, что вы в лучшем состоянии“ (Евр. 6:6–9). Теперь ясно и наше положение относительно проповеди к неверующим нашего времени. Имея дело с отпавшими христианами, мы сами не можем решить, как далеко они уклонились от Христа: подобны ли души их, по слову того же Апостола, „земле, производящей терния и волчцы, негодной и близкой к проклятию“ (Евр. 6:8), или они еще „в лучшем состоянии“. Это ведомо единому Богу. Но наша обязанность о всех молиться, ни о ком не терять надежды и затем всем призванным, как „вкусившим благого глагола Божия“ проповедовать Христа, как Божию силу и Божию премудрость.

Следуя за веком по пути просвещения, мы углубились в область знания и туда же перенесли нашу веру и оттуда заимствуем все способы и приемы к ее усвоению. Для нас вера стала совокупностью мыслей, и как первоначального просвещения ею неверующих, так и возвращения к ней отпадших мы надеемся достигнуть убедительностью и доказательностью наших мыслей и познаний. От того происходит мало успешность современных европейских миссий между язычниками, от того и безнадежность в возвращении к вере многих из христиан отпадших. Нам однако же наперед дано знать первыми проповедниками веры Христовой, что „слово и проповедь о ней состоят не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы; чтобы вера наша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией“ (1Кор. 2:4–5). Итак, кто хочет от неверия обратиться к вере, ищи не одних мудрых слов о вере, а главным образом силы веры; „Царство Божие не в слове, а в силе“ (1Кор. 4:20). Где же искать силы веры? Там, где обретается всякая сила, – в жизни. Если естественной силы природы (как говорят современные ученые) нельзя уловить без материи, то и силы веры нельзя ощутить без явления ее в духе.

Итак, обращение к вере должно быть начинаемо возвращением к тем опытам явления ее силы в нашем духе и жизни, которые изведаны нами прежде. На это мы и сами указываем, когда говорим: „вера для сердца; мы имели ее в детстве и в юности, но теперь утратили“. Это верно, но ложно то, что эта утрата невозвратима. Одному из первых учеников апостольских, имевшему высокое, служение в Церкви Христовой и ослабевшему в трудах своих, Господь говорить в Апокалипсисе: „ты оставил первую любовь твою; и так, вспомни, откуда ты ниспал, и покайся“ (Откр. 2:4–5). По особенной способности души человеческой возвращаться воспоминанием и сознанием к давно прошедшим событиям и обстоятельствам нашей жизни, мы можем восстановлять в сердце своем и те ощущения счастья и несчастья, горя и радости, который испытывали в известные годы и на известных местах: грустить там, где прежде плакали, находить утешение там, где прежде радовались. На эту способность нашей души отыскивать снова оставленный путь и указывает Господь душе, удалившейся от Него: „вспомни, откуда ты ниспал“. Великое преимущество жизни духовной над нашею обыденною земною жизнью состоит в том, что там нет этой смены лиц, мест и обстоятельств, которые при переменах земных, как невозвратимые, нам приходится восстанавливать только в воспоминании; в области духа, напротив, найдешь неизменным все, что прежде видел, и на том именно месте, где оставил, только „вспомни первую любовь твою“. Иди туда, где сердцем чувствовал присутствие некогда любимого Христа, и опять найдешь Его там; вспомни, что и где, и при каких условиях приводило тебя в духовное настроение, исторгало из глаз твоих слезы раскаяния, умиления или радости; поставь себя в те же условия, и опять испытаешь эти святые чувства; вспомни счастливые годы невинности, мира совести, бодрости душевной, возврати себе правоту покаянием, – и все найдешь, как оставил, все восстановишь, как будто никогда не терял. Притупляются чувства телесные, утрачивается живость впечатлений. в тех частях нашей души, которые обращены к внешнему миру и живут только телесными ощущениями и наслаждениями, но для духа, для его стороны, обращенной к миру горнему, нет ни старости, ни истощения; только нужно ему пробуждение и прозрение в мир духовный, – и там стоить Христос, ожидающий принадлежащую Ему душу, Им искупленную и святыми Таинствами усвоенную. Это не будут только мысли, это будет действительная жизнь, это будет откровение сердцу Христа – Божией силы. Мы забыли, что мы не язычники, а возрожденные во Христе, что в нас есть новый человек, который ждет только пробуждения, чтобы почувствовать Христа и ожить силою Божией (Еф. 5:14). Без этого ощущения присутствия в нас высшего духовного начала и возможности высшей духовной жизни вера навсегда останется для нас собранием отвлеченных мыслей, или даже мечтою.

Эти опыты возвращения сладостных ощущений живой веры приводят нас к внутреннему общению с самим источником этой силы, – Христом Спасителем. Мы в своей безумной гордости Его святое Евангелие смешали с книгами и науками человеческими, извлекаем из него только мысли, сопоставляем их с нашими научными познаниями и составляем себе собственные системы религиозных воззрений и убеждений. Эти воззрения и убеждения и составляют ту сеть, тот туман, который закрывает от нас Его живой и светозарный образ. Душа наша лично соединена с Ним родственною кровною связью, как с Искупителем Богочеловеком, приявшим в воплощении нашу человеческую природу и положившим за нас душу Свою. Он всегда даст нам таинственно почувствовать Свое присутствие, когда мы искренно того пожелаем, и, как должно, себя приготовим. Он неотлучно пребывает и при святом Своем Евангелии и Сам полагает семена Своего учения на сердца наши, когда они открыты, Он для нашей памяти и живого представления о Нем оставил нам в евангельских повествованиях как бы Себя Самого в самых разнообразных положениях, из коих каждое свидетельствует нам о беспредельной любви Его к нам и желании только нашего блага и спасения. Вот вы видите Его окруженным народом, в уничижении и бедности проходящим города и веси со своею проповедью, ко всем милостивым, всех приемлющим, исцеляющим, прощающим; вы слышите Его призывный голос: приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененные. Смирите свою гордость, падите к Его ногам, и сложите у них бремя вашего неверия, ваших сомнений и сердечной тоски. Вера есть Его дар (Еф. 2:8). Ее просили у Него Апостолы, когда изнемогали в изумлении от Его непонятных слов и чудных дел: Господи, приложи нам веру! (Лк. 17:5). К Нему скорбящие люди, нуждавшиеся в Его помощи, но не имевшие потребной для получения ее веры, взывали со слезами: верю, Господи, помоги моему неверию! (Мк. 9:24). От него за проявление искренней, сердечной веры получили и благодеяния: буди тебе яко же хощеши (Мф. 15:28), вера твоя спасе тя, иди в мир (Мк. 5:34). Оставьте ученую гордость, которую Господь так строго осудил в лице смеявшихся над Ним фарисеев: „что высоко у людей, то мерзость пред Богом“ (Лк. 16:15). Оставьте праздные мудрования, упростите себя, отдайтесь влечению своего сердца и прямому, честному внушению вашей совести, приимите, по слову Господа, царствие Божие яко отроча (Мк. 10:15), – и вы почувствуете в душе своей не ту вынужденную холодную веру, или только согласие, какое является иногда в вас вследствие неотразимых доказательств божественного достоинства Спасителя, а тот живой порыв, за который св. Ап. Петр получил высокие обетования: Ты еси Христос, Сын Бога живого (Мф. 16:16). Только эта вера и есть вера спасительная, потому что она объемлет и усвояет себе Христа со всеми благодатными дарованиями, уготованными Им для нашего совершенства и блаженства. Такую только веру Он и приемлет от нас, такой от нас и требует. Вспомните историю слепорожденного, который с тем и родился слепым, чтобы „на нем явились дела Божии“ (Ин.9:3). Когда он своим простым здравым смыслом посрамил ученых фарисеев, и исповедал мужественно пред синедрионом благоговение к ненавистному Иудеям своему Исцелителю, как пророку Божию, еще не зная, кто Он, когда, наконец, он, как отлученный, изгнан был из синагоги, – Господь Сам нашел его в толпе народа и спросил его „ты веруешь ли в Сына Божия?“ Готовый на все, что прикажет ему величайший его Благодетель, он только спрашивает: „кто Он, Господи, чтобы я веровал в Него?“ И получив в ответ: „и видел ты Его, и Он говорит с тобою“, воскликну: „верую, Господи!“ и поклонился Ему. Но вдумайтесь и в заключительные слова Христа Спасителя, сказанные по поводу этого события: „на суд Я пришел в мир сей, чтобы не видящие видели, и видящие стали слепы“ (Ин. 9:35–39).

Но очевидно, что мы должны оставить всякую надежду на возвращение себе живой вере при том глубоком погружении в чувственную жизнь, какое ныне себе позволяем. Мы совершенно отдались в рабство плоти: трудимся до изнеможения не для приобретения необходимого только в жизни, но для умножения удобств, которым нет конца, для роскоши и наслаждений. Мы слишком утомлены этой работой, чтобы принять на себя еще и духовный труд. У нас нет времени ни для размышления, ни для молитвы. Немногими ныне читаются книги научные, а большинством только литературные и текущие известия о современной жизни, где для забытого духа ничего нет. Невоздержание утучняет наше тело, и оно как тяжелая гиря висит на душе нашей, как камень гнетет и придавливает ее к земле. Игры, называемые невинными, которыми мы почитаем себя вправе заниматься в виде отдыха от наших дел, лишают нас богослужения, так как в вечернее время накануне праздников мы играем, а утром в самые праздники, утомленные игрою, спим до полудня. Наслаждения изящными искусствами, удовлетворяя нашему эстетическому чувству, и раздражая его, притупляют в нас вкус к духовным утешениям, а для некоторых совсем заменяют религию и по убеждениям, и по упражнениям. Где же тут возможность пробудиться духу? Когда ему собраться с силами? Когда и где познакомиться с духовными опытами? Между тем Божественное Откровение ясно дает нам понять, что в наших руках весы, по которым с точностью мы можем определить наше нравственное состояние: что на одну чашу этих весов, на сторону плоти переложено, то составляет ущерб духу; что напротив переложено на сторону духа, то составляет его вечное приобретение, а телу облегчение, чтобы оно могло служить послушным орудием для духа (Гал. 5:17; 2Кор. 4:16). Вечная истина: нельзя работать двум господам, – Богу и богатству или роскоши и ее наслаждениям (Мф. 6:24). Итак, нельзя возвратить себе живой веры, не приготовивши для нее почвы, на которой она должна произрастать. Одно слушание разных религиозных чтений и бесед, одни минутные разговоры о религии здесь не помогут. Все помышления о вере и духовных предметах у людей пресыщенных, по выражению блаженной памяти митрополита Филарета, похожи не более, как „на пар, который носится над теплыми кушаньями“.

Вы, конечно, ожидаете, сл., что все наши рассуждения о необходимости духовных упражнений, внутреннего общения со Христом, борьбы с плотью окончатся тем, что мы пригласим отпадших к возвращению в Церковь. Истинно так. Откуда у них эта неустойчивость мыслей и неуверенность в своих убеждениях? Откуда это блуждание от одного учителя к другому? Откуда равнодушие и даже отвращение к жизни, не смотря на то, что отворены двери ко всем наслаждениям плоти? Всему одна причина: удаление из дома отеческого, где душа родилась новым благодатным рождением для вечной жизни, где „вкусила дара небесного и сил будущего века и соделалась причастницею Духа Святого“ (Евр. 6:5, 6). Мы опускаем из виду, что Господь не слово только Свое дал нам, но и основал Свою Церковь, которой и завещал надлежащее употребление Его слова, в которой и водворил Св. Духа Божия и с Ним все дарования, необходимые для духовной жизни нашей (1Пет. 1:3). Она, святая православная Церковь, эта родина нашего духа, стоит перед нами во всей своей вечной силе и красоте. В ней истинное разумение учения Христова; в ней наставления для надлежащего приложения его к жизни; в ней степени и образцы нравственного восхождения к совершенству; в ней наши духовный утешения и радости, в ней и залоги нашего вечного спасения и блаженства. Вы ее оставили потому, что не устроились еще в ней, как должно, потому что бежали из нее, не достигнув возмужалости ни в духовном ведении, ни в жизни. По притче Спасителя, вы, как овцы, бежавшие из своего двора и распуганные, ходите по дворам чужим, не пригретые и духовно голодные; забыли своего Пастыря и не признаете своих имен, которыми Он тихо и таинственно в вашей совести называет вас и приглашает к возвращению (Ин. 10). Возвратитесь! Только здесь, в доме Божием, вы познаете Христа не только как Божию силу, но и как Божию премудрость, устрояющую спасение всех призванных к вере и ваше собственное.

Многие скажут: все это нам известно. Так, – но больше по слухам, а не по собственному исследованию и опыту. От того и не держится это известное ни в вашем уме, ни в сердце. Но если вам действительно все известно, то зачем вопреки даже житейскому благоразумию вы оставляете прямой и известный путь к цели, и идете на распутья с очевидною опасностью заблудиться? В Церкви только приносится спасительная Жертва о грехах наших; кто от нее уклоняется, для того нет другой жертвы (Евр. 10:26). Кто перестал веровать в Господа Иисуса Христа, как Он Сам заповедал веровать, для того „нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись“ (Деян. 4:12). Аминь.