V. Схолии проф. Попова к творениям блаж. Диадоха, их прототипы и источники.

Так называемые схолии или комментарии к λόγος ἀσκητικός блаженного Диадоха занимают в книге проф. Попова большую часть ее объема. Составленные на основании изучения святоотеческой и, главным образом, аскетической письменности древнейшего времени и широкого знакомства с апологическою литературою, эти схолии для незнакомых с характером этого рода работы и тех превосходных пособий, какие дает нам древнегреческая аскетическая письменность, могут казаться трудом высокой научной ценности и глубокой богословской эрудиции. Мы лично, однакоже, не разделяем восторгов ценителей ⁴⁸⁷ научных схолий в книге проф. Попова и по следующим соображениям.

Прежде всего, нам непонятен и кажется и даже прямо странным план построения многих схолий в книге проф. Попова. «Трудно допустить, пишет издатель «новой редакции» «λόγος ἀσκητικός», чтобы столь обширное сочинение, трактующее о предмете (аскетизме), обстоятельно и всесторонне обработанном и теоретически и опытно в IV и в первой половине V-го века, могло стоять вне всякой литературной зависимости от сочинений предшественников и современников автора его и не отражать в себе идей и опытов подвижничества своего времени, особенно, если взять во внимание заявление самого автора, что он предлагает в своем сочинении догнанное из Св. Писания и из собственного опыта, слышанное от других и вычитанное, может быть, у церковных писателей, сочинения которых должны, по его мнению, читать монахи. С другой стороны, весьма вероятным казалось предположение, что аскетическое сочинение бл. Диадоха, высоко ценившееся церковными писателями VII века, должно было оставить свои следы в аскетических сочинениях писателей, живших во второй половине V века и в VI-м веке» (стр. XXIX). А так как в сей земной юдоли никто из смертных, за исключением праотца Адама, не появился на свет Божий без предшественников, а равно и всякий, чем-либо полезным ознаменовавший себя в своей деятельности, не остается и без последователей или продолжателей его трудов, то со всякого рода «весьма вероятными предположениями» и крайне растяжимым «может быть» следует еще положительно удивляться, что схолии проф. Попова, написанные по этой своеобразной схеме, заняли, как добросовестно высчитал один из официальных рецензентов книги его, «в общей сложности 400 страниц, т. е. 25 печатных листов плотного петита» (Извлеч. из журн. совета Киев. дух. Акад. за 1903–1904 г. стр. 88), а не цельный том в 620 страниц, или в 38 печатных листов. Многие вопросы христианской аскетики, рассматриваемые проф. Поповым в его схолиях, могут послужить и на самом деле предметом цельных диссертаций, каковы напр., смиренномудрие (ἡ ταπεινοφροσύνη) и послушание (ἡ ὑπακοή), называемые проф. Поповым «главными из десяти основ аскетики» (стр. 502) и «первым благом во всех вводных добродетелях для новоначального инока» (стр. 128–129), или похоть к соитию (ἡ ἐπιθυμία συνουσίας), «включавшаяся древними аскетами в число главным восьми пороков» (стр. 517, прим. 1), и др. В книге же проф. Попова эти главные вопросы христианской аскетики, рассмотренные по принятому плану с ссылкою на возможных предшественников – аскетов и последователей, скромно ютятся: первая схолия всего на всего на шести половинных страницах книги (стр. 502–503), вторая на пяти (стр. 128–129), а третья даже на четырех с половиною (стр. 517–521) страницах.

Научная эрудиция, рассеянная в книге проф. Попова по разнообразным схолиям и эффектная при поверхностном чтении книги, также не подкупает нас в свою пользу. Считать эту эрудицию исключительно плодом продолжительного и всестороннего изучения издателя творении бл. Диадоха древней святоотеческой и особенно аскетической письменности мы не можем, так как она является в большей своей части, заимствованной из готовых пособий, бывших под руками нашего издателя. Древние аскетические рукописные сборники, известные под именами «Γεροντικά», «Εὐεργετινός», «Πανδέκτη τῆς ἁγίας Γραφῆς» и т. п., подготовили для него обширный материал, который проф. Попов и использовал в своем труде весьма старательно. Знакомство с этого рода пособиями не отрицается и проф. Поповым: превосходный Патерикон ХІII в. Московской Синодальной библиотеки 202 (348) ⁴⁸⁸ ) цитуется в разбираемой нами книге весьма часто (стр. 25, 47 и др.).

В названных нами аскетического характера сборниках иноческие добродетели и пороки излагаются по таким рубрикам: περὶ τῆς ἐγκρατείας, περὶ τῆς ὑπακοής, περὶ τῆς ἀνεξικακίας, περὶ τῆς ἀγάπης и т. д. Под каждою из этих рубрик неизвестными составителями, согласно надписанию, собраны различные воззрения отцов и учителей христианской церкви и нравоучительные примеры из агиологической письменности. В число извлечений из творений христианских писателей-аскетов нередко попадали и отрывки из стоглава бл. Диадоха. Вот для образца примеры. В рукописном сборнике ХII в. № 723 библ. русск. Андр. скита на Афоне под рубрикою περὶ ἐγκράτειας делаются следующие ссылки: 1) ἐν τῷ βίῳ τοῦ ἁγίου Παχωμίου, 2) ἐν τῷ Γεροντικῷ, 3) τοῦ ἀββᾶ Ἡσαίου, 4) τοῦ ἀββᾶ Μάρκου, 5) τοῦ ἁγίου Διαδόχου и 6) τοῦ ἀββᾶ Ἰσαάκ; под рубрикою о хождении в баню – ссылки: 1) ἐν τῷ βίῳ τοῦ ἁγίου Ἀντωνίου, 2) ἐν τῇ διηγήσει τῶν ἁγίων πατέρων τῶν ἐν Ῥαϊθῷ καὶ Σινᾷ, 3) ἐν τῷ βίῳ τοῦ ἁγίου Ἰωάννου, 4) τοῦ ἁγίου Ἐφραίμ, 5) τοῦ ἀββᾶ Ἡσαίου, 6) τοῦ ἁγίου Διαδόχου, 7) ἐν τῷ Γεροντικῷ о Палладии Еленопольском; под рубрикою о телесных аномалиях – ссылки: 1) Γρηγορίου τοῦ Διαλόγου, 2) τοῦ ἁγίου Διαδόχου, 3) ἐν τῷ βίῳ τῆς ἁγίου Συγκλιτικῆς, 4) τοῦ ἀββᾶ Ἡσαίου, 5) ἐκ τοῦ ἁγίου Βαρσανουφίου, 6) ἐν τῷ Γεροντικῷ, 7) τοῦ ἁγίου Ἐφραίμ; под рубрикою о непрестанном пребывании в сердцу своем – ссылки: 1) ἀπὸ τοῦ μεγάλου Θεοδοσίου τοῦ κοινοβιάρχου, 2) τοῦ μεγάλου Ἀρσενίου, 3) τοῦ ἁγίου Παύλου τοῦ ἐν τῷ Λάτρῳ, 4) τοῦ ἀββᾶ Ἀγάθωνος, 5) τοῦ ἁγίου Μάρκου πρὸς Νικόλαον, 6) τοῦ τῆς Κλίμακος, 7) τοῦ ἀββᾶ Ἡσαΐου, 8) τοῦ Ἰσαάκ τοῦ Σύρου и 9) Συμεὼν τοῦ νέου θεολόγου и т. д. Προф. Попову, следовательно, оставалось, вооружившись терпением и индексами творении отцов и учителей церкви в издании Миня и др., разыскать указываемые в сборниках места творении и сказаний житий святых, проставить точную цитацию и расположить их в хронологическом порядке, поставляя, согласно с задачею своей работы, точкою отправления известную главу стоглава бл. Диадоха, который в названных сборниках занимает большею частью далеко не первое место. Иногда, впрочем, аскетические сборники увольняют издателя и от этой работы, давая материал, расположенный в желательной для нашего издателя системе. Разумеем в этом случае второй пример, т. е. трактацию о хождении иноков в баню, в которой выдержки отцов по данному вопросу сохраняют в книге проф. Попова свои места без всяких перемен. Конечно, отрицать труда и в этого рода схолиях нельзя, но труд здесь у издателя скорее мускульный, чем интеллектуальный...

Справедливость требует, однакоже, сказать, что вышеназванные сборники аскетического характера не всегда объясняют нам происхождение в книге проф. Попова существующих схолий, из коих некоторые, несомненно, оригинальны. К таким схолиям мы относим его обширные трактации о псалмопении (ἡ ψαλμῳδίᾳ) (стр. 394–399, прим.) и об особом чине (ἡ τάξις) псалмопения (стр. 397–399), о молитве Исуповой (Κύριε Ἰησοῦ) (стр. 286–303, прим.) и др. Но эти схолии в большинстве случаев не имеют почти никакого отношения к изучаемому писателю, не уясняют смысла данного творения, но написаны, как нам думается, лишь с целью незаслуженно возвеличить бл. Диадоха, как писателя-аскета, и доказать, что его воззрения имели важное значение в христианской аскетике. Так, напр., схолия о псалмопении начинается общими рассуждениями об уважении среди христиан в древности книги Псалмов и о способах пения псалмов или о чинах псалмопения у древних аскетов. Отыскав затем у Григория Синаита крайне неопределенное указание на τάξις бл. Диадоха, о котором сам этот писатель в стоглаве не обмолвился ни единым словом, проф. Попов видеть обширную речь об этом несуществующем чине псалмопения блаженного Диадоха. В выражении 68 главы стоглава: «станем весьма часто (τὰ πλεῖστα) заниматься псалмопением», по мнению проф. Попова, якобы «можно видеть указание на дневное и ночное псалмопение» (стр. 397), а в другом выражении: ὑπὸ τῶν ἀνέμων τοῦ μέλους, употребляемом часто в применении к песнопению, – указание на то, что блаженный Диадох якобы «придавал значение не содержанию только псалмов, но и самому напеву» (δεῖ ὀλίγον μείζονι τῇ φωνῇ πεῖσθαι) (стр. 398), совершенно упуская из внимания, что бл. Диадох повторяет по данным вопросам учение апостола Павла (Иак. 5:13; Еф. 6:18; Кол. 3:16) и нового ничего не говорит.

Нисколько не лучше схолия и о молитве Иисусовой, которой проф. Попов придает, очевидно, весьма важное значение, поместив ее в журнале «Труды Киевской духовной Академии» за 1903 г. в качестве самостоятельной статьи. В действительности и эта схолия прямого отношения к творениям бл. Диадоха не имеет. Проф. Попов, забыв о тексте аскетического слова, ставит в данной схолии своею целью собрать «наставления и рассуждения церковных писателей и подвижников о молитве Иисусовой» и ведет трактации по следующим рубрикам: 1) о названии молитвы, 2) о ее составе, 3) о способе занятия ею и 4) целях, достигаемых творением ее (стр. 287). Выводы его в общем не лишены научного значения и любопытны для читателя. «У подвижников первых поколений, по словам проф. Попова, молитва Иисусова не имела строго установленного состава» (стр. 292). «Подвижники первой половины V-го века еще не передают нам молитвы Иисусовой в полном ее объеме, но их свидетельства о ней показывают, что состав ее уже определился (хотя проф. Попов и нигде и ни у кого из аскетов ⁴⁸⁹ ) не нашел заключительных ее слов: «Υἱὲ τοῦ Θεοῦ, ἐλέησον ἡμᾶς» или με), но что неизменяемость ее еще не была признанною» (стр. 293). В полном своем нынешнем составе молитва Иисусова «вытесняет из употребления более краткие формулы» только к VI веку и то лишь «по-видимому» (стр. 295). Блаженному Диадоху она тоже не известна и приводится у него в краткой только (μόνον) формуле: «Κύριε Ἰησοῦ» (там же).

В журнальной в специальной статье о молитве Иисусовой не только с интересом будут прочитаны приведенные сейчас выводы, но и все другие его рассуждения по данному вопросу, «проливающие свет на происхождение некоторых своеобразных мнений XIV столетия о творении молитвы Иисусовой» (стр. 297), в специальной же работе по изъяснению текста творений бл. Диадоха все они являются обременительным балластом. Таких, не относящихся прямо к изучению творений бл. Диадоха, схолий, написанных лишь к случаю и между прочим, в книге проф. Попова много.

К числу схолий в книге проф. Попова следует отнести также и многочисленные выдержки под текстом из творений христианских аскетов древнейшего и даже позднейшего времени с целью определить, в первом случае, зависимость воззрений блаженного Диадоха от воззрений его предшественников, а во втором литературную и идейную зависимость от изучаемого автора последующих писателей-аскетов, пользовавшихся в своих трактатах выдержками из его «λόγος ἀσκητικός». Таких схолий-выдержек в книге проф. Попова много, и они несомненно имеют научную ценность, особенно в смысле установления или редактирования основного текста творения бл. Диадоха, но им доверять можно было бы лишь в том случае, если бы издатель творений бл. Диадоха пользовался лучшими рукописями, содержащими в себе тексты известных аскетических произведений, а не изданиями их пресловутого Миня, далеко не всегда разборчивого в выборе оригиналов для них. Благодаря излишнему преклонению пред авторитетом Миня, и получилось в книге проф. Попова то разнообразие текстов в λόγος ἀσκητικός бл. Диадоха, какое мы видим в принятом издателем тексте и в выдержках из позднейших аскетических произведений и какое лучшими древнейшими рукописями не подтверждается. Вот для этого примеры. Текст глав 64, 65 и 66 аскетического слова читается в 15 и 19 словах Пандект известного монаха Антиоха и, по книге проф. Попова, с значительными весьма вариантами. Желая проварить наблюдения издателя, мы обратились к превосходному списку Пандект монаха Антиоха в рукописи XI в. Лавры преподобного Афанасия Афонского №108 В′ и нашли, что разницы в текстах не существует никакой, если не принимать во внимание приписку на полях рукописи следующего содержания: «Τὸν Διάδοχον λέγεται καλεῖν εἶναι δι’ ὀλίγου χρόνου διαδοῦναι, ἅπερ διὰ πολλοῦ βουλόμεθα διαδοῦναι τοῖς πένησι· μὴ ἔχοντες γὰρ μετὰ τὴν τούτων διάδοσιν δοῦναι ἐλεημοούνην ταπεινοφρονοῦμεν». Это привело нас к мысли, что если бы извлечения из Лествицы Иоанна Климака и других писателей заимствовались прямо из лучших рукописей, то сходство текстов извлечений из бл. Диадоха с оригинальным текстом наблюдалось бы чаще, чем теперь. Думается нам, что в этом случае скорее всего достигало бы своей цели и намерение издателя, оставшееся почему-то теперь лишь pium desiderium и не перешедшее в факт реальный, – обращаться к этим выдержкам из творений христианских аскетов после VI века и позднее, как к «хорошему пособию для рецензии текста творении бл. Диадоха» (стр. XVIII).

Бесспорно, ценное значение в книге проф. Попова имеют, по нашему мнению, лишь схолии, в которых даются «изъяснения аскетики, терминологических слов и выражений бл. Диадоха, кажущихся ныне неясными или представляющих догматический, нравственно-аскетический, биографический и библиографический интерес» (стр. XXX). Чтобы свести к единству разбросанные в разных местах творений бл. Диадоха однородные мысли и по ним представить более или менее цельное воззрение на тот или иной вопрос христианской аскетики, автору не мало пришлось потрудиться, и за эти схолии, написанные в большинстве случаев самостоятельно, от специалистов ему будет воздана достодолжная признательность. Но и эти схолии могли бы быть еще ценнее в научном отношении, если бы проф. Попов, к величайшей досаде читателей его первого тома, не заявил теперь, что «обобщение всего сказанного в примечаниях об аскетике бл. Диадоха, обсуждение ее построения и содержания отнесены ко второй части исследования об этом писателе» (стр. XXXI), когда, следовательно, и представится читателям уже полная возможность судить о научном значении схолий настоящей первой части книги проф. Попова.

«Указатель предметов, изъясненных в примечаниях к аскетическому сочинению епископа Фотики, напечатанный в конце» первого тома (там же), на который (т. е. указатель) возлагаются проф. Поповым чрезмерно большие надежды, ни в каком случае не заменит обещанных обобщений. К тому же следует прибавить, что «указатель», составленный, очевидно, торопливо, на скорую руку, нас лично не всегда мог ориентировать в материале, содержащемся в книге, и мы весьма часто обращались непосредственно к тексту аскетического слова и скорее по нему отыскивали необходимые трактации и предметы, чем в существующем указателе.

Едва ли и следует прибавлять, что и среди этого рода схолий находится не мало таких, научное значение которых подлежит сомнению даже и при беглом с ними знакомстве. Так, напр., трудно согласиться с толкованием проф. Попова οἱ λειτουργοί τοῦ Χριστοῦ в слове на вознесение (стр. 558, прим. 1), ὅροι в прологе аскетического слова (стр. 19, прим. 3) и др.