Глава IV⁴⁶⁷. Состояние богослужения.

Благочестие русских, как прежде, так и теперь, побуждало их строить храмы и часовни. Количество их с годами возрастало. Но в смутное время многие были разграблены, попорчены или даже разорены поляками, шведами, казаками и др. Наиболее пострадали московские храмы. «Церквей везде было множество (в Москве) и каменных и деревянных, говорит один свидетель бывшего в Москве разорения, – и все это мы в три дня (19 – 21 марта 1611 г.) обратили в пепел; пожар истребил всю красоту Москвы; уцелели только Кремль и Китай – город, где мы сами укрывались от огня»⁴⁶⁸; впрочем и здесь соборные церкви не избегли опустошения. С окончанием смутного времени прежние постройки восстановлялись, количество новых возрастало. В начале царствования Алексея Мих. в московском кремле находилось до 50 каменных храмов, а во всей Москве церквей, монастырей и часовен до 2000, так что, по словам одного иностранца, «почти чрез каждые пять домов стояла часовня»⁴⁶⁹. У больших бояр были свои домовые церкви⁴⁷⁰. Количество приходских можно приблизительно определить в 350.⁴⁷¹ Со времени Алексея Мих. деревянные постройки в Москве, во избежание пожаров, успешно заменялись каменными⁴⁷². К концу VII в., когда в русском обществе стала развиваться холодность к вере, кажется, церковные постройки не сооружались в таком, как прежде, количестве. – Архитектура церквей и часовен была разнообразна и иногда очень прихотлива. Наиболее замечательны следующие памятники: в Москве: – колокольня при церкви св. Иоанна Лествичника, называемая Ивановской или «Иван Великий»; она сооружена в 1600 г. Борисом Годуновым, с целью дать работу и корм бедному люду, умиравшему тогда от безработицы и голода; она имеет 38 1/2 сажен высоты; при Алексее Мих. к ней приделано особое здание для больших колоколов; Казанский собор, построенный в 1630 г., в память освобождения Москвы и России от поляков заступничеством Казанской иконы Бож. Матери; Верхоспасский, построенный в 1635 – 1036 г. Михаилом Феодоровичем на сенях царских палат за золотою решеткою; церковь Грузинской иконы Божией Матери, построенная в 1626 г. и увеличенная в 1653 г., одна из красивейших церквей Москвы⁴⁷³. Под Москвой – в с. Покровском, что на Филях, церковь Покрова пр. Богородицы, сооруженная Л. К. Нарышкиным в конце ХVII в., очень красивая по внешнему виду⁴⁷⁴. В Звенигородском уезде, Московской губ. – соборный храм Воскресения Христова в Воскресенском монастыре (Новый Иерусалим), начатый патр. Никоном и законченный по его смерти в 1685 г.; он устроен по образцу иерусалимского храма Воскресения⁴⁷⁵.

При храмах находились различные принадлежности богослужения и святыни: колокола, свящ. облачения, сосуды, кресты, Евангелия, мощи святых и другие свящ. предметы. «Доброшумный» звон колоколов и прежде услаждал набожных русских, теперь это проявилось во всей силе. Обилие колоколов в Москве и производимый ими гул удивляли иностранцев. «Здесь не встретишь, говорит один из них, ни одной церкви, на которой не висело бы по крайней мере 4 или 5 колоколов, на других даже 9 или 12, смотря по величине церкви...». «По множеству церквей и часовен, добавляет другой, здесь несколько тысяч колоколов...». На одной Ивановской колокольне было около 50, да на подмостках близ нее висел такой громадный колокол, что язык его раскачивали 24 человека⁴⁷⁶. Можно представить себе тот необычайный гул, какой поднимался над Москвой при общем звоне от всей этой массы колоколов. Недаром один иностранец замечает, что в то время «нельзя никак расслышать друг друга»⁴⁷⁷. Священные облачения, сосуды, кресты и т. п. были приготовляемы из различных материалов, начиная с самых дешевых и кончая весьма дорогими; притом же многие из них тщательно украшались драгоценными камнями. Церкви и монастыри приобретали их или путем заказов и покупок, или же вкладов и пожертвований. Драгоценными облачениями и утварью были особенно богаты патриаршая ризница, московский Успенский собор, Троице – Сергиева лавра и другие, почему – нибудь наиболее замечательные или покровительствуемые высокопоставленными лицами, монастыри и церкви. Беднейшие из них нередко получали нужную утварь на счет государя и его казны⁴⁷⁸. Свящ. изображения были на стенах храмов и на церковной утвари, а также отдельные, в виде икон или печатных изображений на бумаге. Иконы надобились для храмов, часовен и для народного употребления; иконами часто дарили государя, патриарха и епископов; печатные изображения служили большею частью для украшения жилищ⁴⁷⁹. На те и другие был в обществе большой запрос. В Москве для продажи их существовал иконный ряд, по селам развозили их «прасолы», продавая или выменивая на различные продукты крестьянского хозяйства (яйца, лук, кожу и т. п.)⁴⁸⁰. Класс иконописцев был очень многочислен; государь⁴⁸¹, патриарх и многие монастыри имели своих иконописцев, еще больше было вольных по разным городам и селам⁴⁸². Из иконописцев в XVII в. особенно замечателен Симон Ушаков (в Москве). Для руководства в иконописании существовали, как и прежде, «подлинники»; впрочем они часто страдали неточностью, неопределенностью и даже взаимною противоречивостью⁴⁸³. Отсюда различие в способе изображения тех или других лиц. К этому присоединялись спешность и недостаточная умелость многих иконописцев, суемудрие (самоизмышление) некоторых из них и наконец большее или меньшее влияние западноевропейской живописи, которая находила представителей в России в лице иноземных художников (Дан. Вухтер из Австрии, Иван Детерс из Швеции, Станисл. Лопуцкий из Польши, Петр Диглес и др.). Русские иконописцы по приемам (пошибам) и характеру письма распадались на школы новгородскую, строгановскую и московскую: первая была ближе к византийскому письму, вторая любила яркие краски, третья сглаживала их особенности; иноземное влияние наиболее сказывалось на строгановской и отчасти на московской школах. Существовавшие в писании и продаже свящ. изображений недостатки не раз обращали на себя внимание церковной и светской власти, лучших иконописцев и других лиц. Так например Маркелл, еписк. вологодский († 1656 г.) запрещал неискусным мастерам браться за иконописание⁴⁸⁴; патр. Никон употреблял строгие меры к уничтожению икон франкского письма⁴⁸⁵; собор 1667 г. запретив иконописцам «всякое суемудрие неправедное», в частности запретил писать ложное сложение перстов (в духе раскольническом), Бога Саваофа в разных видах, Троицу в виде старца (Саваофа) с единородным Сыном во чреве и голубем между ними, Благовещение в виде Саваофа, из уст которого идет дыхание во чрево Б. Матери; дал совет изображать на деисусе вместо Саваофа крест или распятие Господа Иис. Христа, указал ошибку в изображении московских святителей Петра, Алексия и Ионы (в белых клобуках) и предписал ставить над иконописцами искусного «дозорщика» из духовных лиц, который бы смотрел за правильностью иконописания⁴⁸⁶. В духе постановлений этого собора Алексей Михайлович разослал окружную грамоту⁴⁸⁷, а патр. Иоасаф II – наставление о благолепном писании икон⁴⁸⁸. Патр. Иоаким запретил печатные свящ. изображения, равно как немецкие еретические⁴⁸⁹ и в духовном завещании просил царя об их уничтожении; для удобства надзора за продажей икон он перенес иконный ряд в Москве на печатный двор⁴⁹⁰. Некоторые из иконописцев (например Иосиф Владимиров в XVII в.) и другие лица в своих челобитных царю или письмах жаловались на неприличную продажу, равно как неискусное писание икон, говоря между прочим, что некоторые изображения святых скорее похожи были на изображения животных, чем людей⁴⁹¹. Но все эти жалобы и меры не имели желательного успеха: недостатки продолжали существовать до самого конца периода. Питая уважение вообще к иконам, русские особенно чтили чудотворные и явленные; из таких известны в XVII в. следующие: Семиезерская⁴⁹², Иверская⁴⁹³, Ильинская  –  Черниговская⁴⁹⁴, Оранская⁴⁹⁵, Игрицкая⁴⁹⁶, Югская⁴⁹⁷, Шуйская⁴⁹⁸, Страстная⁴⁹⁹, Неопалимой купины⁵⁰⁰, Всех скорбящих Радости⁵⁰¹, Грузинская⁵⁰² иконы Богоматери, икона св. жен мироносиц и др. Москва по прежнему привлекала к себе местные чудотворные иконы, так например из Казани – Казанскую икону Б. Матери, из нижегородского села Палиц – Страстную, из Царевококшайска – икону жен мироносиц⁵⁰³.

Из св. мощей одни в большом количестве приносились с Востока, другие открывались в России. Вновь открываемые мощи, также, как чудотворные иконы, свидетельствовались. Уважение к ним побуждало сооружать для них более или менее драгоценные раки и ковчеги. Св. мощи часто раздроблялись, зашивались в антиминсы, употреблялись при освящении престолов и храмов, заключались в кресты, панагии и т. п. Например в большом кресте, который устроил патр. Никон для своего крестного монастыря, было вложено до 300 частиц св. мощей с кровью разных мучеников и частицами палестинских камней⁵⁰⁴. Из св. мощей, открывавшихся в России в данный период, известны: мощи св. Гурия, Варсанофия⁵⁰⁵ и Германа⁵⁰⁶ казанских (обрет. 1595 г.), Романа Владимировича угличского (1595 г.)⁵⁰⁷, Антония Римлянина (1597 г.)⁵⁰⁸, митр. Филиппа (перенес. в Соловецкий мон. 1591 г. и в Москву в 1652)⁵⁰⁹, царевича Димитрия (1606 г.) ⁵¹⁰, преп. Макария Унженскаго (1620 г.) ⁵¹¹, Германа Соловецкого (1623)⁵¹², св. Владимира (1636)⁵¹³, Александра Свирского (1641)⁵¹⁴, вел. кн. Георгия Всеволодовича (1645)⁵¹⁵, преп. Кирилла Новоезерского († 1532, обрет. 1649)⁵¹⁶, кн. Даниила Александровича московского (1652)⁵¹⁷, Даниила игум. переяславского († 1540, обрет. 1652)⁵¹⁸, Саввы Сторожевского († 1407, обрет. 1652)⁵¹⁹, Нила Столбенского († 1555, обрет. 1667)⁵²⁰, Симеона Верхотурского (1692)⁵²¹ и др. Обретаемые мощи полагались иногда под спудом или закладывались в стене, как например Геннадия Костромского (обрет. 1646 г.), Никандра Псковского (свидет. 1687 г.) и др. Вместе с мощами с Востока приносились в Россию и другие святыни. Из них замечательны: риза Господня, присланная в дар царю Михаилу Феодоровичу и патр. Филарету персидским шахом Аббасом (1625 г.)⁵²², гвоздь из креста Господня, присланный из Грузии (1686 г.)⁵²³, части животворящего креста⁵²⁴ и т. п.⁵²⁵

В круге священных времен появились новые праздники и поминовенные дни. Кроме того на самой границе патриаршего периода с следующим (1700 г.) произошла перемена в летосчислении: гражданский год, прежде вместе с церковным начинавшийся с 1 – го сентября, указом Петра I (1699 г. 20 – го декабря)⁵²⁶ был отделен от церковного и стал считаться с 1 – го января; на это число перенесено и празднование новолетия. Из праздников в честь русских святых появились следующие: Василия Блаженного – 2 – го августа (установл. в 1588 или 1589 г.), преп. Иосифа Волоколамского – 9 – го сентября (с 1579 местный, а с 1591 общий), московских святителей Петра, Алексия, Ионы  – 5 – го октября (совместное празднество с 1595 г.), казанских просветителей Гурия и Варсанофия – 4 – го октября (совместная память с 1595 г.), кн. Романа Влад. Угличского – 3 – го февраля (1595), пр. Корнилия Комельского – 19 – го мая (1600), царевича Димитрия – 15 – го мая в день кончины, 3 – го июня в день перенесения мощей и еще в день рождения (1606), пр. Макария Уиженского – 25 – го июля (1620), Авраамия Галицкого – 20 – го июля (1621), Даниила Переяславского – 7 – го апреля (1652), Никодима Кожеезерского–3 – го июля (до 1662 г.), Нила Столбенского – 27 – го мая и 7 – го декабря (1667), Никандра Псковского – 24 – го сентября (1687) и др. Кроме того народным обычаем или с разрешения церковной власти установлялись дни для местного чествования святых: напр. святителей Моск. Филиппа и казанск. Германа, преподобных Галактиона Вологодского († 1613), Антония Леохновского († 1612 или 1613), Евфросина Синоезерского († 1612), Елеазара Анзерского († 1656), Иринарха Ростовского († 1616), Мартирия Зеленецкого († 603), Симона Воломского († 1641), Трифона Печенского († 1583), Трифона Вятского († 1613), Ферапонта († 1591) и Адриана († 1619) Монзенских, Адриана Пошехонского († 1550), блаженных Иоанна Ростовского († 1581), Симона Юрьевецкого († 1584), Андрея Тотемского († 1673), князей Георгия Всеволодовича Владимирского († 1238) и Даниила Московского († 1303), прав. Юлиании Муромской († 1604) и многих других. В честь святынь и в память явленных от них чудесных благодеяний установились следующие местные и общерусские праздники: 19 – го августа – в честь Донской иконы Богоматери в память победы над крымцами (1591 и 1646 г.); 22 – го октября – в честь Казанской иконы Богоматери и в память освобождения Москвы от поляков ее заступлением (1613 г.⁵²⁷); сначала, до 1649 года, 22 – го октября было лишь местным московским праздником, а с 1649 г. – по случаю рождения в этот день у Алексея Михайловича сына Димитрия – сделано общерусским; 14 – го марта – в честь Феодоровския иконы Божией Матери (в Костроме) в память избрания на царство Михаила Феодоровича, который дал на это свое согласие пред Феодоровской иконой (1613 г.); 26 – го июня – в честь Тихвинской иконы Божией Матери в память чудесного ее явления (1383) и помощи от нее Тихвинской обители и Новгороду при нападении шведов (1613) – общерусский праздник; 27 – го марта – в честь Ризы Господней по случаю принесения ее в Москву (1625 г.) – общерусский праздник, впоследствии перенесенный на 10 – е июля⁵²⁸; 13 – го октября и 26 – го июня – в честь Семиезерской иконы Божией Матери в память принесения ее в Семиезерскую пустынь (XVII в.) и освобождения Казани от моровой язвы (1654 – 1656 г.); праздник (местный) установлен в 1658 г.; 22 – го августа – в честь Грузинской иконы Божией Матери (1658 г.) – общее празднество и др. Из поминовенных дней наиболее замечательны: 24 января и первая суббота после 1 октября – один для поминовения казанских мучеников Иоанна, Стефана и Петра, другая – для поминовения всех православных воевод и русских воинов, положивших свой живот за царя и отечество в казанских пределах (1592 года – местное поминовение). Общее поминовение обыкновенно совершалось в неделю православия, когда читался синодик. Дня рождения и тезоименитства государей, государынь и царевичей служили днями общерусского церковного празднества⁵²⁹.

Установление новых праздников, в связи с чествованием прежде прославленных святых, вызывало составление новых служб, канонов, акафистов и молитв. Так, явились службы: Иосифу Волоколамскому (1591 – патр. Иова), московским святителям Петру, Алексию и Ионе (неизвестного автора), Гурию и Варсанофию казанским (неизвестного автора), в. кн. Даниилу московскому (воеводы Олферьева и инока Сергия), Корнилию комельскому (инока Нафанаила)⁵³⁰, Артемию веркольскому (1610 г.)⁵³¹, на положение Ризы Господней (Киприана, митр. сибирского, около 1625 г., и кн. Сем. Ив. Шаховскаго)⁵³², митроп. Филиппу II (около 1636 г.)⁵³³, Симону воломскому (1646 г.)⁵³⁴, Герману казанскому (каз. митр. Лаврентия около половины ХVII в.)⁵³⁵, Иакову Боровицкому (Епифания Славен. 1651 г.)⁵³⁶, Нилу Столбенскому и Стефану Махрицкому (Симеона Полоцкого)⁵³⁷, преп. Галактиону (певчего Иоанна Слободского, в конц. XVII в.)⁵³⁸, Никандру псковскому (1687 г.)⁵³⁹ и др.; каноны: в честь Василия Блаженного (инока Мисаила в XVI веке), Романа угличского –  (Олферьева и Сергия), Нила Столбенского (Филофея Пирогова XVI в.)⁵⁴⁰, Прокопия и Иоанна устюжских, Софии – Божией Премудрости (Шаховскаго XVII века)⁵⁴¹, Анны тверской, апостолов и мучеников, вместе с стихами в честь Божией Матери (Епифания слав. около 1650 г.)⁵⁴², преп. Дионисия Троицкого (Симона Азарьина в половине XVII в.⁵⁴³, митр. Филиппа (около 1657 г.)⁵⁴⁴, Никодима кожеезерского (до 1662 г. – сербских митр. Макария и Аввы Феодосия)⁵⁴⁵, Мартирия Зеленецкого (Корнилия Зеленецкого, впоследствии сибирского митрополита, в конце XVII в.)⁵⁴⁶, Грузинской иконы Божией Матери (Феодора Поликарпова 1698 г.)⁵⁴⁷, акафист преп. Сергию (1650); молитвы: преп. Димитрию вологодскому и Макарию унженскому; общие молитвы: Господу Иисусу Христу, кресту, Богородице, Иоанну Предтече, бесплотным силам, апостолам, пророкам, святителям, преподобным и мученикам, преп. женам и мученицам, святителям московским, царям и князьям, преп. отцам русским, за царя и патриарха (кн. Шаховскаго)⁵⁴⁸ и др. В честь св. икон устанавливались и новые крестные ходы, напр. 8 июля и 22 октября – в честь Казанской иконы Богоматери, 19 августа – Донской (в Москве), 26 июня – Семиезерской (в Казани), в честь Грузинской (в Архангельске), Феодоровской (в Костроме), Тихвинской (в Новгородском крае) икон⁵⁴⁹; 27 мая – в честь Нила Столбенского (из гор. Осташкова, Тверск. губ., в Нилову пустынь)⁵⁵⁰, и т. п. Вместе с чипопоследованиями возникали и новые обряды. Таковы, наприм., омовение св. мощей и воздвижение ковчега с ризой Господней в великий пяток⁵⁵¹, торжественный вынос ризы Господней на средину Успенского собора в праздник ее положения и др.⁵⁵² Особенно замечательно «действо страшного суда», явившееся в XVII в. и совершавшееся в неделю мясопустную в Москве, Новгороде и других кафедральных городах. Это было молебное пение, состоявшее из пения некоторых стихир недели мясопустной, чтения паремий, Апостола и Евангелия, осенения крестом и иногда водоосвящения с омовением икон; оно совершалось или в храме, или – большею частью – на открытом месте; при этом употреблялась икона страшного суда, евангелие о страшном суде читалось епископом и повторялось протодьяконом или несколькими дьяконами на все четыре стороны⁵⁵³. Прежде существовавшие чинопоследования подвергались иногда изменению и пополнению, напр. чин новолетия⁵⁵⁴, пещного действия, архиерейского поставления и др.⁵⁵⁵54

Богослужебная практика еще в прежнее время страдала многими недостатками. Стоглавому собору, несмотря на его постановления, не удалось их уничтожить, так что они перешли в настоящий период. Эти недостатки следующие: 1) духовенство небрежно относилось к богослужебному чину: по лености или не участвовало в крестных ходах и не совершало церковных служб, или совершало их несвоевременно и не сполна по уставу, положенных житий святых и поучений не читало народу, во время богослужения и крестных ходов вело себя не всегда пристойно. В свою очередь миряне дозволяли себе различные бесчинства в церкви: в храм приносили свои иконы и пред ними обыкновенно молились, поворачиваясь к алтарю иногда задом или боком; кроме того нередко разговаривали и смеялись во время богослужения; дети шалили в алтаре; нищие расхаживали по церкви и громко просили милостыню, калеки ползали, юродивые пищали, производя неприличный шум и соблазн. 2) Созданные обычаем и укоренившиеся на практике хомовое пение и многогласие делали из богослужения нечто непонятное и неблагообразное. Наконец 3) недоставало однообразия и исправности в богослужебных книгах. Все эти недостатки обращали на себя внимание церковной власти и частных лиц и вызывали целый ряд мер к их уничтожению.

1) На небрежность духовенства в отправлении богослужения обратил внимание еще первый патриарх, Иов. Он усилил надзор за московским духовенством и предписал поповским старостам наблюдать, чтобы во всех церквах ежедневно отправлялись церковные службы и пред литургией молебны о здравии царя, о воинстве и всем православном мире, в определенные дни царские молебны и панихиды, чтобы московские попы являлись на торжественные молебствия в соборный храм и на крестные ходы и вели себя здесь пристойно, чтобы попы сами служили в своих церквах и без особенной нужды не нанимали «наймитов» и т. п. (1592). Но эта мера так мало имела значения, что чрез одиннадцать лет (1604) пришлось Иову снова обращаться к поповским старостам с напоминанием острогом надзоре за неисправным духовенством⁵⁵⁶. Во времена патр. Иоасафа I небрежность духовенства и бесчиние мирян при богослужении особенно усилились. Поэтому он разослал по всем московским и загородным церквам наказ («память» 1636 г.), предписывая духовенству быть исправным, в воскресные и праздничные дни совершать заутреню ни слишком рано, ни слишком поздно, на заутрени читать народу поучения и жития святых, часы говорить пред литургиею, а не после заутрени, детей не пускать в алтарь, нищим просить милостыню в церковном притворе, а не в церкви и т. д.; о священнослужителях нерадивых поповские старосты должны были доводить до сведения патриарха⁵⁵⁷. Но и на этот раз беспорядки, может быть, на время уменьшившиеся, не были уничтожены. Патр. Никон своею властною рукою заставил духовенство быть внимательнее и исполнительнее в совершении церковных служб. Иконы частных лиц повелено было выносить из храмов⁵⁵⁸. Московские соборы 1666 – 67 г. повторили некоторые из прежних предписаний и сделали несколько частных постановлений в виду церковного благочиния: они повелели во время богослужения нищим не бродить по церкви для сбора милостыни⁵⁵⁹, всем «стоять с молчанием и страхом Божиим» и отнюдь не «беседовать о суетном попечении»⁵⁶⁰, в церкви не держать своих икон для моления⁵⁶¹, поклоны при богослужении класть в удобное и положенное по уставу время, чтобы не производить лишнего и неуместного шуму⁵⁶², свечи гасить не после херувимской песни или «достойно», а после заамвонной молитвы⁵⁶³; зеркал в алтаре не держать, равно как не «чесать главы и брады в церкви» священнослужащим⁵⁶⁴; при совершении крещения читать молитвы и всю службу править священнику, а не диакону или причетнику, как допускают некоторые священники⁵⁶⁵, равным образом святою водою кропить ему же, а не диакону⁵⁶⁶ и т. п. Однако бесчиние в церквах продолжалось и после собора, несмотря на весь его авторитет. Патр. Иоасаф II вынужден был писать «увещание о благочинном стоянии в церкви с обличением бесчинствующих»⁵⁶⁷ ее, а собор 1682 г., бывший при патр. Иоакиме, по царскому предложению, повторил нищим прежнее запрещение просить милостыню во время богослужения и грозил тем вдовым попам и дьяконам, кои осмелятся совершать церковные службы в пьяном виде⁵⁶⁸.

2) Еще Стоглавый собор постановил: «псалмов и псалтыри вдруг не говорити и канонов по два вместе не канонархати, но по единому». Однако многогласие при богослужении продолжалось и даже возрастало, так что для ускорения церковных служб сразу читали голосов в пять – шесть и более, а в пении не успевали кончить одни, как другие начинали иное. Патр. Гермоген в своем послании «о исправлении церковного пения», говорил, что такое многогласие есть «неисправление» и «христианского закона чуже». Патр. Иоасаф I, запрещая многогласие, однако делал уступку: «в церкви бы велели говорити, писал он в своей памяти 1636 г., голоса в два, а по нужде в три» – не больше, только шестопсалмие непременно в один голос. Во времена патр. Иосифа особенно решительно взялись за уничтожение многогласия и хомового пения. Боярин Ф. М. Ртищев и царский духовник Стефан Бонифатьев (Благовещенский протопоп) ввели «в своих домех единогласное и согласное пение»; протопоп Иван Неронов ввел его в Казанском моск. соборе, царь Алексей Михайлович – в дворцовой церкви; митропол. Никон запретил многогласие и хомовое пение во всех церквах новгородских и сам устроил «греческое и киевское пение, прибрав клиросы предивными певчими». Многие сочувствовали их нововведению, осуждали бесчинное многогласие и непонятную хомонию (раздельноречное пение). Особенно сильно нападал на нее инок Евфросин (в половине ХVII в.) в своем «Сказании о различных ересех и хулениих (искажениях слов) на Господа Бога и на пр. Богородицу, содержимых от неведения в знаменных (нотных) книгах». Некоторые даже начали, как умели, перелагать нотные тетради на речь (на истинноречное пение)⁵⁶⁹. Патр. Иосиф, несмотря на письменные и словесные просьбы, не осмеливался уничтожить многогласие. Только когда констант. патр. Парфений, к которому Иосиф обращался с вопросом, осудил многогласие, Иосиф созвал в 1651 году собор. Он постановил: «пети во св. Божиих церквах чинно и безмятежно, на Москве и по всем градом, единогласно..., псалмы и псалтирь говорить в один голос тихо и неспешно, со всяким вниманием; певцам не петь в то время, когда священник говорит ектению и произносит возгласы, а священнику не говорить ектений и возгласов, когда еще поют певцы»; ослушникам грозил ссылкою на смирение в монастыри⁵⁷⁰. С этого времени многогласие почти прекратилось. Оставалось уничтожить хомовое пение. В 1652 г., по повелению царя, собралась комиссия из 14 опытных дидаскалов (учителей пения) для пересмотра и исправления знаменных книг. Но обстоятельства (чума и война) помешали ей исполнить поручение. Тогда частные лица, видя, что хомовое пение не по душе патр. Никону, царю и многим другим, особенно энергично взялись за переделку нотных книг, каждый по своему заменяя раздельноречное пепие истинноречным. Результатом этого явилось такое «разгласие» в церковном пении, что «и в единей церкви не токмо трием или многим, но и двема пети согласно стало невозможно»⁵⁷¹. Собор 1666 года, повторяя прежнее постановление об единогласии, заповедует: «гласовное пение пети на речь»⁵⁷². В 1667 г. снова, по распоряжению даря и патриарха (Иоасафа II), была составлена комиссия из 6 дидаскалов (между ними инока Александра Мезенца), которым удалось наконец исправить знаменные книги и упорядочить истинноречное пение; в руководство певчим они составили «певчую азбуку»⁵⁷³.

3) Разнообразие богослужебной практики и особенно неисправность богослужебных книг издавна обратили на себя внимание. Чтобы водворить порядок и на будущее время охранить книги от новой порчи, в XVI в. было заведено их печатание. Но это дело шло очень вяло. Только в патриарший период оно стало предметом особенных забот церковной власти и наконец увенчалось успехом. При первых патриархах – Иове и Гермогене, уже было издано московской типографией более десятка разных книг⁵⁷⁴. Они правились по славянским рукописям, какие считались лучшими, иногда свидетельствовались самими патриархами и издавались по их благословению. Приостановившись года на три (1611 – 1613) по случаю истребления пожаром типографского двора, печатание книг продолжалось и в период междупатриаршества⁵⁷⁵. В это время надумали было править книги не только по славянским, но и по греческим спискам. С этою целью к делу привлекли лиц, знавших греческий язык, троице – сергиевских инока Арсения Глухого и архимандрита Дионисия; им помогали Антоний Крылов, библиотекарь Троице – Сергиевой лавры, и Иван Наседка, Клементьевский поп. Под руками у них было 5 греческих и до 12 славянских списков потребника (или служебника). Полтора года просидели они за работой, исправили потребник или служебник и пересмотрели некоторые изданные раньше книги (цветную триодь, октоих, общую и месячную минею, псалтирь, канонник и церковный устав). Везде они нашли много ошибок. Из сделанных ими в потребнике исправлений особенно замечательны следующие: в чине водоосвящения на день Богоявления, в молитве «сам и ныне, Владыко, освяти воду сию Духом твоим Святым и огнем» они зачеркнули слова «и огнем», как позднейшую прибавку; во многих молитвах, обращенных к одному лицу Св. Троицы, но имевших в заключении славословия, обращенные ко всем трем лицам («и тебе славу воссылаем, Отцу, и Сыну, и Св. Духу»), переделывали концы. Нашлись недовольные их исправлениями; некоторые стали говорить, что они «имя Св. Троицы в книгах марают, Духа Св. не исповедуют, яко огнь есть», и хотят вывести огонь из мира. Напрасно те защищались. Собор 1618 г. осудил их и они были подвергнуты наказанию. Особенно много пострадал архим. Дионисий: лишенный священства, он был заключен в Новоспасский монастырь, подвергаем истязанию и всенародному посмеянию⁵⁷⁶. Только в следующем году, благодаря заступничеству иерусал. патр. Феофана, он был освобожден. Тот же Феофан уговорил патр. Филарета снова пересмотреть дело Дионисия и его сотрудников. В 1819 г. составился новый собор и они получили полное оправдание. Однако добавка «и огнем», против которой они восставали, не была исключена из требника. Только в 1626 г. Филарет решился это сделать, побуждаемый грамотами патриархов иерусалимского и александрийского⁵⁷⁷. В виду указанных сотрудниками Дионисия погрешностей в богослужебных книгах, при Филарете относились к ним с большою осторожностью. Устав, отпечатанный в 1610 г. и найденный неисправным, был, по его повелению, отобран у церквей и монастырей и сожжен. Вновь печатаемые книги правились справщиками более или менее опытными, начитанными, знакомыми с грамматикой и риторикой (Арсений Глухой, Иван Наседка, Антоний Крылов, богоявленский игумен Илия, мирянин Григорий Онисимов и др.). В пособие им, по распоряжению царя и патриарха, были собраны из разных городов «харатейные книги добрых переводов». К греческим спискам справщики едва – ли прибегали, хотя некоторые знали греческий язык. Сам Филарет нередко свидетельствовал печатаемые книги. Из московской типографии при нем вышло книг больше, чем во все предшествующее время⁵⁷⁸. Они рассылались по церквам, монастырям и книжным лавкам по той цене, «во что стали в печати», иногда же бесплатно. При этом не запрещалось употребление книг, отпечатанных при прежних патриархах, хотя они признавались неисправными. Понятно, что это мешало водворению полного однообразия в богослужебной практике; притом же и в Филаретовских изданиях одной и той же книги нередко допускались разности⁵⁷⁹. Свидетельством забот Филарета о водворении богослужебного порядка еще осталось «Сказание действенных чинов св. соборный церкви Успения пр. Богородицы», представляющее собою особенный устав для Москвы на те церковные празднества и торжества, которые совершались в ней большею частью при участии патриарха и царя; здесь собраны существовавшие прежде чины и частью изменены⁵⁸⁰. Почти таким же образом, как при Филарете, печатались книги и при его преемнике, Иоасафе I. Типография работала не менее деятельно; справщики были выбраны из «старцев гораздых грамоте», созванных из разных концов России (наиболее известен Вас. Феод. Бурцев); для пособия вытребовались старинные рукописи из различных монастырей. Одни книги печатались теперь в первый раз, другие были издаваемы и раньше⁵⁸¹; из последних некорые представляли собою просто перепечатку прежних без перемены, другие заключали в себе добавки, сокращения, или иные какие – нибудь изменения. Неизвестно, принимал ли сам патриарх личное участие в книжном исправлении; по крайней мере ни в одной книге не сказано, чтобы она была свидетельствована им⁵⁸². Ко времени патр. Иосифа были изданы почти все богослужебные книги. Ему оставалось повторять их издание и вновь издавать некоторые учительные книги. Издания его времени⁵⁸³ сходятся в ином с Иовскими, в ином с Филаретовскими, но чаще с Иоасафовскими. Впрочем встречается и множество разностей. Особенно замечательно то, что теперь были внесены в книги неправые мнения, ставшие после достоянием раскольников, о сугубой аллилуии, двуперстии, добавка «истинного» в 8 члене символа веры и т. п., благодаря чему они быстро приобрели очень широкое распространение в практике⁵⁸⁴. На первых порах исправление книг при Иосифе производилось, как прежде, путем сличения с славянскими списками и собственных соображений справщиков. Эти последние были набраны по преимуществу из духовенства (Успенского собора ключарь Иван Наседка, в монашестве иеромонах Иосиф, Черниговского собора протопоп Мих. Сгеф. Рогов, Андрониевского монастыря архимандрит Сильвестр, Александроневского собора протопоп Иоаким и др.)⁵⁸⁵. К концу правления Иосифа сами справщики сознавались в неудовлетворительности изданных книг и чувствовалась нужда обращаться к греческим спискам, чтобы править славянские книги. Сознание этого со всею ясностью выражено в предисловии к грамматике Мелетия Смотрицкого, изданной в Москве в 1648 г. В 1649 г., предполагая приступить к изданию Библии, царь обратился в Киев с просьбою прислать ему ученых старцев, знающих греческий язык, и по этому зову явились Епифаний Славеницкий, Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий, которые и приняли участие в книжной справе. Таким образом при исправлении кормчей (начатой печанием в 1649 г. и изданной при Никоне) уже пользовались греческим ее списком; подобным же образом изданный в 1650 г. шестоднев после его отпечатания сличили с греческими списками и в послесловии к нему заметили, в чем они разнятся с славянскими. Вместе с этим стала замечаться неправильность некоторых, существовавших в России, обрядов и церковных обычаев. Иерусалимский патр. Паисий в бытность свою в Москве, указал на некоторые из них, как на «новшества» и отступления от грековосточной Церкви. Нужно было также сличить русские обряды с греческими, как и богослужебные книги. В 1650 году был отправлен на Восток Арсений Суханов, строитель Богоявленского монастыря в Москве, чтобы на месте познакомиться с обрядами и обычаями греческой Церкви. Из его наблюдений, о которых он дал отчет в своих сочинениях (статейный список с прениями о вере и проскинитарий), русские могли видеть, что на Востоке распространено троеперстие, трегубая аллилуия и т. п. отличия от Русской Церкви и что к русскому двоеперстию некоторые относятся враждебно⁵⁸⁶*. В свою очередь назаретский митрополит Гавриил (1651 г.), подобно Паисию, укорял русских за обрядовые новшества. При таком положении занял патр. Кафедру Никон⁵⁸⁷. Он вступил на тот путь, какой открылся в конце правления Иосифа, т.  е. в основу церковно – обрядовых и книжных исправлений поставил греческие обряды и чины, чтобы русскую Церковь привести в согласие с грековосточной. Первую попытку обрядового исправления он сделал в 1653 г., спустя около семи месяцев по занятии патриаршей кафедры: пред наступлением великого поста он разослал по московским церквам «память», чтобы во время чтения молитвы Ефрема Сирина класть земных поклонов только 4 и 12 поясных (вместо всех земных, как было на Руси) и креститься тремя перстами. Многие восстали против такого распоряжения, обвиняя Никона между прочим в непоклоннической ереси. Никон был не такой человек, чтобы остановиться в своих начинаниях при виде протеста; он только понял теперь, что надобно заручиться согласием собора иерархов, чтобы придать больший авторитет своим распоряжениям. В 1654 году в царских палатах в присутствии царя состоялся собор из пяти митрополитов (4 русских и одного сербского), 4 архиепископов, епископа, архимандритов, игуменов и протонов во главе с Никоном. Последний говорил о необходимости истреблять всякие новины в Церкви, несогласные с древними уставами св. отец, и указывал примеры таких новин в русской богослужебной практике (между прочим и относительно поклонов в четыредесятницу). Собор уложил: исправить церковные книги по древним славянским харатейным и греческим. Против этого общего положения никто не возражал; только Павел, епископ коломенский, не согласился с Никоном в том, что будто существовавшая в русской Церкви практика относительно поклонов в четыредесятницу есть новина, несогласная с древними уставами. Чтобы решить различные недоумения и вместе с этим придать больший авторитет исправлению обрядов и книг, Никон обратился с грамотой к констант. патр. Паисию, прося его сообща с другими патриархами и епископами рассудить о разностях и новинах, замечаемых в русских богослужебных книгах и обрядах, и указывая некоторые из них. Раньше, чем получен был ответ, началась подготовка к книжной справе: из всех древних книгохранилищ (большею частью монастырских) было собрано множество харатейных славянских книг; с Востока было прислано иерархами и привезено нарочито посланным Арсением Сухановым до 700 более или менее древних греческих книг⁵⁸⁸. Справщиками были сделаны лица хорошо знакомые с славянским и греческим языками: Епифаний Славеницкий, Арсений Суханов, Дионисий, архим. Иверского афонского монастыря, и Арсений грек. Печатный двор, состоявший в ведении приказа Большого Дворца, был передан в непосредственное распоряжение Никона. Под его наблюдением справщики приступили к работе. Между тем в Москву прибыли два патриарха: антиохийский Макарий и сербский Гавриил (1655). Никон воспользовался этим. В неделю Православия он стал говорить проповедь в Успенском соборе против новых икон (франкского письма) и двуперстия, причем ссылался в подтверждение своих слов на стоявшего рядом патр. Макария, и тот открыто свидетельствовал, что иконы, осуждаемые Никоном, писаны не по греческим образцам и что на всем Востоке – от Антиохии до Молдавии и Валахии – никто не крестится двумя перстами. В том же (1655) году Никон созвал собор из митрополитов, архиепископов, архимандритов и игуменов в присутствии обоих патриархов. Здесь было подтверждено решение собора 1654 г. и одобрено сделанное исправление служебника; причем Макарий указывал собору на замеченные им отступления русской церкви от греческой. Вскоре пришло ответное послание констант. патр. Паисия, скрепленное целым собором духовных лиц. Оно говорило о сложении перстов для крестного знамения и священнического благословения, о том, как смотреть на ослушников, подобных Неронову и Павлу коломенскому и т. п. Все это сообщало Никону большую смелость и решительность в действиях. К концу 1655 г. одобренный на соборе служебник был выпущен из типографии; в предисловии к нему излагалась история книжного исправления; началось печатание «Скрижали», переведенной с греческого языка, и при ней, по повелению Никона, помещено послание Паисия вместе с несколькими статьями по вопросу о сложении перстов и символе веры, равно как письменное проклятие бывших в Москве святителей Макария, Гавриила, Григория (митр. никейского) и Гедеона (митроп. молдавского) на крестящихся двуперстно. А в неделю православия 1656 г. патр. Макарий, по просьбе Никона, разяснил, как нужно понимать сказание о св. Мелетии антиохийском, приводимое Стоглавым собором в пользу двуперстия и, показав как надо складывать персты для крестного знамения, всенародно проклял двуперстников; проклятие повторили Гавриил и Григорий. Все это было сделано с тою целью, чтобы всех убедить в правильности вводимых исправлений и заставить отречься от прежних неправильных обрядов. С этой же целью Никон созвал в 1656 году собор, который так же проклял двуперстников, осудил основания, на которые они опирались, и одобрил «Скрижаль» с ее приложениями. Скоро она и была выпущена в свет с новым еще приложением о деяниях собора 1656 г. После этого из печати выходили или с одобрения соборного, или только с патриаршего рассмотрения и другие книги, которыми заменяли прежние⁵⁸⁹. Вместе с тем Никон деятельно продолжал изменять обряды и обычаи русской Церкви, чтобы согласовать их с греческими: он присматривался к служению Макария и других восточных иерархов или просил их указаний; соборно отменил перекрещиванье латинян (1656 г.) и освящение воды в день Богоявления (оставив одно – накануне Богоявления), ввел раздаяние антидора после литургии, смешение елея с вином в обряде освящения елея в великий четверток, камилавку и клобук греческой формы; заботился об утверждении и распространении греческого распева в пении и т. п. Удаление Никона с патриаршей кафедры развязало руки противникам его дела и послышались сильные нападки на исправление книг и обрядов⁵⁹⁰. В некоторых местах стали служить по старым книгам, даже в московском Успенском соборе бывали споры о том, как служить – по старому или по новому. Однако исправление книг продолжалось на прежних началах и было отпечатано несколько новых книг с соборного одобрения⁵⁹¹. В виду усилившихся смут и разногласий в Москве состоялся в 1666 г. собор из русских иерархов, продолжавшийся от февраля по сентябрь (1667). Он подверг увещанию и суду противников книжного исправления и в руководство духовенству и мирянам составил «наставление». Здесь предписывается: совершать церковные службы по новоисправленным книгам, отпечатанным при Никоне и по удалении его с кафедры, так как они исправлены по совету святейших патриархов греческих и благословению освященного собора русских иерархов, во всем согласны с греческими и древними славянскими книгами; просфоры печатать печатью четвероконечного креста, креститься двуперстно, при священническом благословении употреблять перстосложение именословное; Иисусову молитву произносить так: «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас», хотя не запрещено и так: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас», аллилуию троить; вместе с тем даются советы касательно хранения мира и запасных даров, выноса покойников и др.⁵⁹² Не успели отцы собора разъехаться, как в Москву прибыли, ожидаемые для суда над Никоном, патриархи Паисий и Макарий. В присутствии их состоялся новый собор (1667), где не только русская, но и греческая Церковь в лице своих представителей высказалась относительно книжного и обрядового исправления. В большинстве случаев этот собор одобрил и подтвердил то, что было постановлено еще раньше касательно богослужебной практики. Так: он вполне согласился с «наставлением» собора 1666 г. и изрек проклятие на ослушников, одобрил служебник Никонова исправления, «скрижаль», «жезл правления» (против раскольников), одобренный и раньше собором 1666 г., подтвердил троение аллилуии и троеперстие, печатание просфор четвероконечным крестом, признал правильным то чтение символа веры и молитвы Иисусовой, какое признал собор 1666 г., запретил хождение посолонь при крестных ходах, освящении церкви и хождении с плащаницею; рассмотрел и осудил основания, приводимые раскольниками в пользу сугубой аллилуии и двуперстия, в частности отменил касающиеся этого постановления Стоглавого собора; запретил перекрещивание католиков (как собор 1656 г.), указал, как совершать вынос тела умерших (согласно с указанием собора 1666); кроме того сделал несколько новых постановлений в видах упорядочения и исправления богослужебной практики: напр., восстановил двукратное освящение воды в Богоявление (что было отменено Никоном), одобрил переведенный с греческого «чин архиерейского служения литургии на Востоке»; на одной литургии дозволил хиротонисать только по одному пресвитеру и диакону, запретил священнику садиться на горнем месте и потир брать левою рукою вместо правой, архимандритам – осенять при богослужении свечами и носить митру, если служат вместе с епископом, при соборном архиерейском служении повелел совершать проскомидию одному священнику, а не всем, коленопреклонные молитвы в день пятидесятницы читать, обратясь на запад, а не на восток, как некоторые делали; указал порядок причащения Св. Дарами при соборном служении, дал наставления, кому освящать церкви, когда благовестить по приходским церквам и т. п.⁵⁹³. Исправление книг и обрядов, утвержденное таким авторитетным собором, как собор 1667 г., продолжалось и после него до самого конца XVII века. В 1667 г. вторая комиссия дидаскалов, перелагая нотные книги на речь, исправила и текст их по книгам новопечатным и древним харатейным, хотя исправленные ею книги не были отпечатаны и даже вместо безлинейных нот стали преобладать линейные⁵⁹⁴. При патр. Иоасафе II были отпечатаны: цветная триодь, поверенная по подлиннику, и постная триодь, вновь переведенная с греческого текста. В 1674 г., по соборному решению, начато исправление библии Епифанием Славеницким и его сотрудниками, но окончилось со смертью Епифания (1676 г.). При Иоакиме на соборе 1675 г., в виду замеченных «несогласий и разнства» в церковных чинопоследованиях, равно как некоторых «вымышлений», вновь пересмотрен, объяснен и исправлен чиновник архиерейского служения литургии, свидетельствованный прежде собором 1667 г., определены преимущества в священнослужении и облачении для патриарха, архиеереев, архимандритов и протопопов, запрещены им некоторые действия, превышающие их сан, например епископам – освящение мира⁵⁹⁵. Собором 1678 г. было запрещено кому –  либо, кроме патриарха в Москве, совершать обряд шествия на осляти, только в угоду обычаю дозволено молебное пение и освящение ваий вне храма⁵⁹⁶. В 1682 г. изменен обряд «умовения ног»⁵⁹⁷. Печатание, исправление и перевод нужных книг при двух последних патриархах совершались на прежних основаниях. Справщиками были лица, знавшие греческий язык, между ними ученики Епифания и Лихудов (Евфимий, Иосиф, Никифор, Феод. Поликарпов, Н. Головин и др.)⁵⁹⁸. По решению собора 1682 г. новопечатные книги бесплатно выдавались тем, кто приносил старые⁵⁹⁹. К началу XVIII в. были изданы в исправленном виде почти все нужные при богослужении книги⁶⁰⁰. Из неизданных наиболее чувствовалась нужда в полной библии, которая хотя и была в 1663 г. издана по острожской с некоторыми исправлениями, однако страдала очень многими недостатками, а также в печатных потных книгах, так как в рукописных тетрадях, естественно, являлось много погрешностей, притом же, за отсутствием печатных книг и распространением разнообразных распевов (греческого, киевского, южно – русского, болгарского, сербского, великорусского знаменного с подразделением его на виды – лушковский, усольский, христианинов, баскаков и др.) недоставало должного однообразия церковному пению.

В русском обществе еще раньше сложилась слепая преданность обрядам в связи с безусловным уважением и доверием к церковным книгам, как священным⁶⁰¹. Самый характер тогдашнего просвещения воспитывал в обществе такой именно склад, а общее невежество благоприятствовало ему укорениться. Отсюда – то в XVI в. подозрительное отношение ко всякому проявлению критицизма, отсюда – то и протест против книжных исправлений Максима Грека. Этот склад остался и теперь; мрак невежества также еще не был рассеян. Естественно было ждать, что и теперь всякое проявление критицизма – в книжных и обрядовых исправлениях – встретит подозрение и протест. Действительно так и случилось. Начавшийся протест наконец привел к образованию раскола, так называемого, старообрядства.

Еще пр. Дионисий с сотрудниками нажили себе врагов книжной справой. То были невежественные иноки Сергиевой лавры, уставщик Филарет, головщик Логгин и ризничий Маркелл. Им казалось, что исправление славословий в молитвах и исключение слова «и огнем» есть злая ересь («марание Св. Троицы и непризнание, что Дух Св. огнь есть»). Собор московского духовенства во главе с Крутицким митроп. Ионой принял их сторону и осудил справщиков, как еретиков (1018 г.); а озлобленная чернь не раз бросала грязью в пр. Дионисия, крича, что он хотел вывести огонь из мира. Наиболее сильный протест встретили книжные и обрядовые исправления при Никоне, так как они были введены тогда со всею решительностью и новопечатными книгами настойчиво заменялись старые. К этому примешивалась и личная неприязнь многих к Никону. Протест обнаружился еще в 1653 г., когда была разослана известная память о поклонах и крестном знамении. Никона обвиняли в «непоклоннической» ереси. Во главе протестовавших были протопопы: Казанского собора в Москве Иван Неронов, Юрьевца Повольского Аввакум, муромский Логгин и костромской Даниил, проживавшие в Москве. Аввакум даже осмелился составить «самочинное сборище» единомышленников, совершая для них церковные службы в сушиле, как в церкви. Все они были наказаны ссылкой, но там рассеивали недовольство Никоном и его церковными исправлениями. На соборе 1654 г. Павел, еписк. коломенский, возражал против распоряжений Никона относительно поклонов, так что Никон вынужден был жаловаться константиноп. патриарху. Исправление книг, утвержденное на этом соборе и веденное Епифанием, Арсением и другими старцами «не добрыми», как их обзывали поклонники Неронова и Бонифатьева, для некоторых казалось не исправлением, а порчей книг. Моровая язва 1654 – 1655 г., раздражив народ, послужила поводом к открытому выражению народного протеста против церковных исправлений. Руководимый противниками Никона, народ видел в ней наказание Божие за Никоновы неправды. Москвичи сильно волновались и кричали: «Никон надругался над святыми иконами подобно прежним иконоборцам, он держит при себе еретика Арсения, а тот попортил много книг». Иные (женка Степанидка с братом Терешкой) разглашали, что будто в видениях им велено прекратить печатание икон. Слух о порче новых книг из Москвы распространился повсюду и потому их не везде принимали дружелюбно. Удаление Никона с кафедры (1658) развязало руки и его противникам и сообщило смелость тем, кто прежде боялся высказываться. Теперь в Москве появился сосланный раньше Аввакум, сюда же пришли нижегородский старец Авраамий, иноки Корнилий и Трифилий, юродивые Феодор, Киприан и др. Не раз приходил сюда и Неронов. Здесь же в ряды недовольных книжными исправлениями стали, доселе молчавшие, Спиридон Потемкин, архим. Покровского мон., Федор, дьякон Благовещенского собора, Серапион, уставщик Симонова монаст. Им покровительствовали бояре, враги Никона. Близкая к царскому семейству боярыня Федосья Морозова с сестрой Евдокией Урусовой сделалась почитательницей Аввакума. В других городах обнаруживалось подобное; везде являлись противники Никоновых реформ: в Суздале соборный поп Никита Добрынин, в Романове поп Лазарь, в Нижегородской области Ефрем Потемкин (выходец из Дорогобужского уезда), в Костромской инок Капитон, в Казани чернец Иосиф Истомин (сосланный в 1660 г. в Енисейск), в Муроме архим. Антоний, в Кожеезерском монастыре старец Боголеп Львов, в Вятке еписк. Александр и находившийся при нем Феоктист, бывший игумен московского Златоустовского монастыря. Они хулили новопечатные книги, отыскивая в них мнимые ереси, Никона обзывали еретиком, который творит повеления нечестивых латинских пап, иные – даже антихристом; многие хулили и греческих патриархов, одобривших книжное исправление, и греческие книги, по которым правились русские; иные наконец говорили, что Русская Церковь – более не церковь, так как осквернена мерзостью антихристовою, и таинства ее – не истинные таинства. Пропаганда таких мыслей шла устно и письменно. Смелость противников книжного исправления доходила до того, что они побуждали царя низложить Никона – «пагубника и еретика» и «вступить на древнее благочестие», уничтожив новины Никоновы: об этом юродивые кричали царю, следуя за его колесницей; об этом же другие писали свои челобитные (Неронов, Лазарь, Никита, Аврамий, Александр вятский и др.). Везде сеялся раздор, везде была церковная смута. Многие церкви оставались пусты, «многие христиане отлучились от церковного входа, молитвы и покаяния, лишились принятия тела и крови Христовы»; «в церквах служил всяк по своему». Этого выносить больше было невозможно и еще до собора 1660 г. стали подвергать наказанию наиболее дерзких противников книжного исправления. Собор же 1666 г. многих из них вызывал для увещания и непокорных осудил, пригрозив на будущее время ослушникам духовным наказанием и «телесным озлоблением»⁶⁰². Собор 1667 г. подверг всех непокорных церковной власти проклятию и «отсек от Церкви Божией», признав также справедливым «наказывать их градским законом и казнением»⁶⁰³. Таким образом начал формально существовать раскол, как отдельное от православной Церкви религиозное общество.

Общие мысли, связывавшие раскольников в одно общество, следующие: православная церковь уклонилась в ересь (никонианство) и последовала воцарившемуся на земле антихристу; новопечатные книги (со времени Никона) полны ересей и только старые суть истинные; по ним должно совершать церковные службы; равным образом только старым или со старых писанным иконам покланяться; 8 – й член символа веры читать с прибавкой «истинного»; аллилуия говорить дважды; имя Спасителя произносить и писать «Исус»; креститься и благословлять двуперстно, почитать осьмиконечный крест; в крестных ходах ходить посолонь. Но при этом было и много разногласий. Один расколоучитель под антихристом разумел Никона, другой – диавола, воплотившегося в патриархе и царе, иной – дух или направление общества. Один находил возможным принимать от православной Церкви священников и признавал действенными совершаемые ими таинства, другой говорил: «не подобает от них ныне благословения приимати, ни службы, аще и нестарому служат» и т. п. Таким образом раскол стал дробиться на «согласия» и «толки». Явились «поповщина», согласная принимать иерархию от православной Церкви, и «беспоповщина», оставшаяся совсем без иерархии, сократившая число таинств и чинопоследования церковных служб и предоставившая их совершение мирянам; в той и другой возникло также разделение: аввакумовщина, стефановщина, даниловщина, Федосеевщина и т. д. Привыкши придавать обрядовым разностям значение очень важное (догматическое), раскол дробился на толки часто из – за самых незначительных разногласий, например по вопросу о том, как писать титло на кресте: Исус Назар. Царь Иуд. (Федосеевщина), или И. Хр. Царь Славы (даниловщина). Дух любопрения и гордости, рядом с невежеством, приводил иногда расколоучителей к тому, что они, держась обрядовых мелочей, допускали уклонение от православного предания в существенных пунктах; например беглый поп Стефан (стефановщина) говорил, что пасхальный хлеб и богоявленская вода тоже, что евхаристия, и потому можно обходиться без последней; иные же впадали в грубую ересь; например Аввакум проповедывал, что Св. Троица «тресущна» и рассекается на три равные естества, «Христос сидит на престоле, соцарствуя Св. Троице», во утробу Девы Марии «не самое божественное существо поступи от превыспренних, но промысл» или «благодать совершенная», по успении Иисуса Христа душа Его отошла на небо, а телом по воскресении он нисходил в ад и т. п.; дьякон Феодор, опровергая его, учил: в Троице «несекомо есть и нераздельно лице каждого друг от друга»; а Досифей допускал в Боге одно только лице.

После собора 1667 г. продолжалась пропаганда раскольничьих мыслей; она велась во всех концах России, тайно и явно, устно и письменно. Дерзость раскольников иногда доходила до того, что они поднимали открытые возмущения против власти. Наиболее известны соловецкое и московское стрелецкое. Соловецкий архим. Илия († 1659 г.) не хотел принимать новопечатных книг и других побуждал к тому же; вместе с единомышленной братией он составил в 1658 г. приговор: служить по старым книгам. Так и служили. По смерти Илии место его занял нерешительный, но строгий Варфоломей. Многие были недовольны им, оказывали ему неповиновение и не раз просили о его низложении; вместе с тем не раз писали челобитные, чтобы быть у них прежнему чину и уставу. Посланного к ним для увещания ярославского архим. Сергия они не хотели слушать и своевольно начали сменять должностных лиц в монастыре. Душою мятежников были: Никанор, прежний архим. Саввинского звенигородского монастыря, келарь Азарий и казначей Геронтий. Когда на место Варфоломея был прислан новопоставленный архим. Иосиф (1668), мятежники не приняли его. Напрасно московский собор проклинал их, напрасно царь своей грамотой призывал их к повиновению: они продолжали своевольничать. Пришлось выслать войско для усмирения их. Кто не хотел сопротивляться, были высланы из монастыря; но мятежники решили выдерживать осаду. Долго тянулась осада и только в 1676 г. удалось взять монастырь, усмирить мятеж и наказать непокорных. Московское возмущение произошло в конце июня и начале июля 1682 г. Как известно, в мае этого года стрельцы бунтовали и провозгласили царями Иоанна и Петра с соправительницей Софьей. Только что успели они успокоиться, как раскольники снова возмутили их, уговорив постоять за старую веру. Главными деятелями были расстрига – суздальский поп Никита Добрынин (Пустосвят), монах Сергий и князь Хованский, начальник стрелецкого приказа, раскольник по воззрениям. В стрелецкой слободе была составлена челобитная о восстановлении правой веры и представлена патриарху. По улицам расхаживали раскольники, убеждая народ твердо стоять за древнее благочестие говоря, что во всех православных церквах книги и иконы скверные и что настало царство антихриста. Кто осмеливался их увещевать или останавливать, тех били. 3 июля они вступили в частное прение с патриархом и требовали созвания общего собора для рассуждений о вере. Собор был назначен на 5 июля. Огромная толпа народа во главе с расколоучителями и стрельцами, с иконами, аналоями, скамьями и книгами собралась в кремле. Никита, Сергий и др. стали поучать народ. Патриарх выслал было священника, чтобы прочитать заранее приготовленное увещание к народу, но его не хотели слушать. В грановитой палате открыт был собор. Здесь собрались патриарх, архиереи и низшее духовенство; явились царевна Софья, царица Наталья Кирилловна, Марья Алексеевна, Татьяна Михайловна и бояре. Позваны были раскольники. Шумно взошли они на собор, имея во главе Никиту. Стали читать их челобитную. Никита постоянно вставлял свои замечания, оскорбительные для патриарха, архиереев и всей Церкви; толпа шумно ободряла его. Когда патриарх стал было опровергать челобитную, указывая на Евангелие митр. Алексия и т. п., его не хотели слушать и криком заглушали его слова; а холмогорского еписк. Афанасия за его возражения Никита дерзнул даже ударить. Прение кончилось ничем. Раскольники, подняв руки с двуперстным сложением, кричали: «вот так, вот так!» и удалились вон. Везде по улицам они кричали; «победихом, посрамихом; так слагайте (двуперстно), мы всех архиереев посрамихом»... К счастию Софье удалось подействовать на стрельцов; они принесли повинную, сознавшись, что не их дело стоять за веру. Главные мятежники были схвачены и возмущение остановлено.

Широкая пропаганда и дерзкие выходки раскольников побудили церковную и светскую власть принять против них наиболее решительные меры. Церковная власть посылала увещателей в места зараженные расколом, издавала, иногда с соборного одобрения, сочинения против раскола⁶⁰⁴, для успешнейшего надзора за ним учредила несколько новых епархий, давала указания священникам и поповским старостам, как действовать в отношении к расколу и т. п. Собор 1682 г., согласно проекту соборов 1666 – 1667 г., нашел нужным привлечь к борьбе с расколом и гражданскую власть: он просил у царя дозволения «отсылать к градскому суду» непокорных раскольников, а воевод, приказных и помещиков привлечь к сыску раскольников⁶⁰⁵. Царь согласился на это. Воеводы и приказные люди обязаны были сыскивать раскольников и представлять в епархиальные приказы для увещания и монастырского смирения, покаявшихся отпускать на свободу, взяв поручные записи в том, что не будут впредь чинить раскола, а непокорных наказывать кнутом и даже смертью; в свою очередь епархиальные архиереи должны были наблюдать, чтобы местная гражданская власть не попускала раскольникам свободы действий. Об этих обязанностях не раз напоминали своими грамотами царь и патриарх⁶⁰⁶. В руководство гражданской и церковной власти для обращения с раскольниками составлены были в 1685 г. указные статьи (12), утвержденные царем и боярским приговором. В них повелевалось: упорных раскольников, «противящихся св. Церкви и возлагающих на нее хулу», жечь в срубе, особенно немилосердно казнить тех, которые проповедуют самосожжение и перекрещивание; раскольников, приносящих покаяние, отсылать в монастыри на увещание и отпускать на свободу не иначе, как по удостоверении в том, что они совершенно оставили свою злобу, и притом отпускать на поруки; на поруки отдавать и оговоренных, но не уличенных в расколе; кто тайно держится раскола, тех бить кнутом и ссылать в дальние города; укрывателей наказывать кнутом или батогами, поручителей, не доносящих об упорстве данных им на поруки лиц, наказывать пеней от 5 до 50 рублей; имущество наказываемых смертию или ссылкою раскольников, а также несостоятельных поручителей отбирать в государственную казну; за всем этим строго следить воеводам и приказным⁶⁰⁷. Но все эти меры не достигали цели. Увещателей раскольники не слушали; полемические сочинения не разубеждали их; а преследования только ожесточали или принуждали скрываться. Многие укрылись с лесах Керженских (Нижегородской губ.) и Стародубских (Черниговской губ.), в северном Поморье, на Дону и в Сибири. Многие перешли за – границу: в Лифляндию (на р. Пейпусе), в Польшу (Ветка на р. Соже), Австрию, Турцию, в Крым и на Кавказ. Собираясь вместе, они образовывали раскольничьи поселки; не раз делали разбойнические набеги в Россию из – за – границы или же в пределах России производили возмущения и грабежи. Например в 1686 г. донские раскольники умышляли идти в Москву, на патриарха, бояр и архиереев, которые «веру всю порушили»; в том же году раскольники, овладев крепостями близь Тамбова и Козлова, сопротивлялись царскому войску; 1687 – 1688 г. в северном Поморье раскольники овладели Палеостровским монастырем и ограбили его; в 1693 г. то же случилось с Пудожским погостом; в том же году раскольники осадили Черный Яр. Нередко, особенно в Сибири и Поморье, раскольники предавались самосожжению, чтобы не даться в руки царского войска и чиновников или избежать печати антихриста, будто – бы воцарившегося на земле⁶⁰⁸.