XXII. Экономический гнёт сектантов.

Архиепископ Волынский Антоний на прошении одного Почаевского съезда о внушении духовенству принять деятельное участие в экономическом благоустроении прихода изволил положить такую резолюцию:

„Просьба заслуживает полного участия. Сельский пастырь должен быть не только проповедником, но и пестуном всей жизни своих прихожан. Весьма полезно все отрасли их общественной жизни связывать с жизнью церковною. По слову Писания: всё во славу Божью творите. Кто лучше священников знает, что все колебания ²⁷¹ нашего народа в вере и благочестии связаны с экономическим гнётом иноверцев и могут быть устранены, прежде всего, чрез освобождение народа от этого гнёта”.

Действительно, самым сильным, самым могучим и неотразимым фактором в деле ослабления религиозно-нравственных начал в православном населении России, что в значительной степени способствовало и способствует развитию в нём всевозможных сектантских заблуждений, был экономический гнёт иноверцев и иноземцев.

Так как этот фактор один из наиболее видных, то мы постараемся обратить на него особенное внимание.

Пространство, занимаемое теперь губерниями: Екатеринославской, Херсонской, Таврической, а также низовьями Дона и Волги (до Урала), до Императрицы Екатерины II лежало диким и необработанным. У русского правительства не было ни людей, ни средств, чтобы заселить его и начать правильную жизнь. Между тем это настоятельно требовалось сделать, в противном случае этот богатый край, будучи оставлен незаселённым, мог сделаться ареною постоянных набегов разных кочующих народов, и этим доставлять русскому правительству большие заботы и неприятности. Эти соображения и вынудили Екатерину II обратиться к иностранной колонизации. Манифестом 4 декабря 1762 года Екатерина II призывала из Европы всех (кроме евреев), желающих поселиться в наших южных степях. На этот призыв откликнулись немцы, шведы, греки, венгерцы, сербы, черногорцы, болгары, молдаване, валахи и др. Преимущественно же немцы. Таким образом, в их руках и сосредоточилось владение южными землями. Каких размеров достигла немецкая колонизация на юге России в конце XIX столетия, можно отчасти видеть из следующих статистических данных: в 1890 г. в Бессарабской губернии было: немецких колоний 67, немцев – 59,229 душ, земли – 521,647 десятин; в Херсонской губернии – 139 колоний, 104,570 душ, 653,162 десятин; в Таврической губернии – 140 колоний, 71,650 душ, 864,891 десятин; в Екатеринославской губернии – 134 колоний, 64,354 души, 705,019 десятин; в Области Войска Донского: 12 колоний, 3,338 душ, 52,454 десятины; в Ставропольской губернии – 4 колонии, 2,458 душ, 20,250 десятин; в Кубанской области: 11 колоний, 4,263 души, до 40,000 десятин; в Терской области: 2 колонии, 480 душ и 3,000 десятин. Итого 513 колоний, 310,342 души, 2,860,623 десятины земли. Во владении приволжских немцев-колонистов в то же время было: 1,300,000 десятин, у немцев-колонистов юго-западного края 600,000 десятин, и, наконец, 2 миллиона десятин земли частновладельческих или на правах долгосрочной аренды ²⁷².

Таким образом, немцы-колонисты сосредоточили в своих руках огромные участки земли, сделались крупными земельными собственниками, богатыми помещиками, и чрез это добились экономического господства в южных уездах и губерниях. С ними никто не мог конкурировать. Они стояли вне всякой конкуренции. И русское население поняло это, почувствовало материальную мощь немцев, своё экономическое бессилие и мало-помалу отдало себя немцам в экономическую зависимость, а вместе с тем и в духовное рабство. Это порабощение и немецкое влияние русский человек испытывал на себе, можно сказать, почти всегда. И тогда, когда он жил у немцев в качестве работника; и тогда, когда арендовал у них землю; и тогда, когда брал у них деньги взаймы и т. д. и т. д.

Как велик был этот немецкий гнёт, можно видеть, из постановления Екатеринославского земского собрания: „В нашем уезде немецкие колонисты с каждым годом всё более и более скупают помещичьи земли и, окружая своими владениями русские сёла, ставят последние часто в истинно безвыходное положение. Немцы, не только мелкие, но и самые крупные собственники в 4–5 тысяч десятин, не сдают своих земель в аренду русскому населению ни с копны, ни за деньги, почему крестьянам, окружённым немецкою землёю, остаётся одно: или искать переселения, или из самостоятельных хозяев делаться бездомными батраками у тех же немцев... Случаи эти нередки и повторяются сплошь и рядом огульно, крестьянам конкурировать с немцами невозможно, даже при помощи крестьянского банка; ссуды банка ограничены нормами, не превышающими ⅓ настоящей стоимости десятины; своих же средств у крестьян немного. Бывали случаи, что при помощи банка крестьяне приторговывали землю у помещика; но колонисты, пользовавшиеся долгое время большими льготами и составившие чрез то значительные капиталы, прибавляют по 10 или 15 р. на десятину; крестьянская сделка расстраивалась, и земля оставалась за немцами ²⁷³.

Гораздо сильнее этот гнёт, это рабство слышится в крестьянских жалобах, подаваемых на имя губернатора. Вот, например, что писали Екатеринославскому губернатору жители одной волости:

„Немцы окружили нас со всех сторон, забрали наши сенокосы и пастбища, стеснили нас и всех жителей до крайности; скот наш не имеет выпаса, и мы сами, коренные жители, не имеем свободного проезда и прохода, ибо все старые дороги перегорожены немцами, а если кто проходит чрез их землю, то немцы бьют и даже убивают до смерти. Так они перебили массу скота (следуют цифры), а также убили одного нашего сельчанина (следует имя), – кроме сего, почти ежедневно нападают на нас толпой и наносят личные обиды, калечат скот, угнетают и всячески разоряют нас” ²⁷⁴.

Можно было бы число таких иллюстраций увеличить до желаемых размеров. Но думаем, что и этих достаточно. И эти факты весьма наглядно и убедительно показывают нам, как велик и силен гнёт немцев-колонистов для русских поселян.

Если бы этот гнёт был только экономическим гнётом, то мы не обратили бы на него никакого внимания, потому что в истории появления русского сектантства он никакого не имел бы значения. Но в том и дело, что из экономической области он перешёл и в область религии, что самым неблагоприятным образом сказалось на религиозных воззрениях наших крестьян. Именно: немцы, пользуясь своим независимым экономическим положением, стали оказывать давление на убеждения своих православных клиентов.

В „Материалах” епископа Алексия мы встречаемся с таким фактом. Крестьяне д. Донской Балки, Одесского уезда, подали Херсонскому губернатору следующего рода жалобу:

Несколько лет тому назад в хуторе Старо-Донской Балке, Новопокровской волости, второго стана Одесского уезда, находится один немец-штундист, посессор одного хутора, который живёт на всех помещичьих правах до обнародования Высочайшего Манифеста от 19 февраля 1861 года. Он собрал в арендуемый им хутор, состоящий из 25 дворов, всё своё поколение, а равно даёт приют всем бродягам без всяких видов, обращает их в штунды и даёт им полнейшее право на проживательство в арендуемом им хуторе, чем прославил себя между народом, так что каждый, не имеющий никакого вида, дезертир, преступник или беспаспортный бродяга стремится на жительство к посессору Б-ру, где свободно проживает без всякой опасности. Сельское правление в экономии посессора показываться не осмеливается, чтобы проверить проживающих там лиц, потому что Б-р не раз выталкивал из хутора сотских; крестьяне же Донской-Балки, в которой находится сельское правление, отказываются содействовать сельскому правлению, потому что имеют всего 54 десятины дарственной земли, а потому не имеют такого количества земли, которое могло бы дать для крестьянина на круглый год хлеба, почему состоят его десятинщиками и не желают обличать его противозаконные действия, дабы не остаться без куска насущного хлеба. Часто приходится жителям д. Донской Балки просить посессора Б-ра целым обществом, снявши шапки, чтобы дал хоть под сев кусок земли тому крестьянину, который в чём-либо провинился ²⁷⁵...

На гибельные последствия для духовного развития русских поселян экономического гнёта немцев-колонистов в своё время указывал и всероссийский миссионерский съезд в г. Москве, бывший в 1887 году. Он так формулировал своё мнение по данному вопросу:

Одною из главных причин перехода православных крестьян в рационалистические секты, особенно на юге России ²⁷⁶, служит их материальная зависимость и крайнее стеснение от крупных землевладельцев, молокан и немцев, особенно баптистического или меннонитского исповедания, которые, захватив в свои руки почти все крупные земельные участки и отличаясь страшным стремлением к наживе, перестали отдавать свои земли в аренду за какую бы то ни было цену, или же сразу возвысили арендную плату от 7 до 10 рублей, делая уступки православным крестьянам только под условием перехода их в молоканство или штунду ²⁷⁷.

Вот два более или менее авторитетных свидетельства в пользу того, что немцы-колонисты, пользуясь своим независимым экономическим положением, оказывают сильное, неотразимое давление на религиозные убеждения своих православных клиентов.

Даже если бы и не было этого давления на убеждения, если бы немцы-колонисты совершенно индифферентно относились к религиозным воззрениям своих православных соседей, то и в таком случае они незаметно для самих себя, даже вопреки своей воле и желаниям, мало-помалу подготовляли бы благоприятную почву для развития у нас, на Руси, сектантства.

Как это так, мы сейчас покажем.

Дело в том, что, благодаря своей экономической зависимости, русский человек попадал в иную духовную среду, с другими религиозными и нравственными воззрениями, совсем непохожими на те, в которых он воспитался, вырос, окреп. Всё это гибельно отражалось на его духовной жизни и приводило его к весьма печальным последствиям. „В этой иной духовной среде он терял свежесть своего религиозного чувства, интенсивность его, и впадал в большинстве случаев в религиозный индифферентизм, который приводил его или к сектантству или к окончательному неверию” ²⁷⁸. Если присоединить ко всему этому несомненный культурный перевес немцев сравнительно с русским населением, который сказывается во всей организации общественной и частной их жизни, и ту лёгкость „попасть без особенных усилий в царствие небесное”, которая открывается для штундиста от одного чтения Евангелия – и переход в штунду десятинщиков сделается совершенно понятным и легко объяснимым.

Что же в таком случае сделать нам? Какие предпринять меры? И какими путями можно ослабить силу экономического гнёта врагов нашего крестьянства?

Нам кажется, более того, – мы убеждены, что в данном случае можно горю пособить, но только единственным путём, именно: путём организации народных банков, который бы своевременно выдавал нашим пасомым необходимые денежные суммы для покупки столь нужной им земли.

На крестьянские земельные банки нечего рассчитывать. С ними далеко не уйдёшь. И вот почему. Земельный банк выдаёт, прежде всего, не всю требуемую для приобретения земли сумму, а только часть её и, притом, самую незначительную. Десятина земли, например, стоит 400 руб. или около этого, а банк даёт только 180 руб. Судите сами, может ли крестьянин при таких условиях думать о покупке земли или нет? Ему недостаёт 220 руб. Где он их достанет? Кто может ссудить ему такую уйму денег? Положим, он найдёт кредитора, но зато какие проценты с него возьмут! А если не найдёт, то его никто не станет ждать. Каждому и приятнее и выгоднее сразу получить денежки, чем ждать их несколько лет. Это давным-давно поняли сектанты, и потому, конкурируя с православными, они никогда не решаются просить продавца о рассрочке платежа, зная, что это и не выгодно для них и притом рискованно. Поэтому, рассчитываются они всегда наличными. В виду этого им всегда отдают предпочтение, а наши мужички остаются за бортом.

Исходя из этих соображений, мы категорически заявляем, что крестьянские земельные банки не могут ослабить экономического гнёта сектантов-колонистов.

Напротив, при созидании народного банка положение дела значительно изменится к лучшему. Крестьянам не придётся уже доставать денег на стороне и платить за них бешеные проценты. Равным образом, не придётся им и бояться конкуренции своих постоянных врагов, потому что с деньгами в руках они окажутся в одинаковых условиях с сектантами-колонистами, а при хороших банковских операциях смогут даже занять доминирующее положение в торговых сделках, так что не сектанты будут вырывать из их рук лакомые земельные куски, а они у сектантов.

Словом, при помощи народного кредита можно не только облегчить народную нужду, но и совершить дело великой государственной важности – закрепить за православным, русским крестьянским населением вольно продающиеся земли и тем избавить нашу матушку Русь от печальной участи немецкого и инородческого завоевания, постигшего уже некоторые другие, искони славянские земли.

И момент, к тому же, надо заметить, самый подходящий. Именно: многие помещики многих южных и западных губерний, не будучи в состоянии при изменившихся условиях жизни обрабатывать принадлежащие им земли, распродают их. Чехи, немцы, поляки и даже евреи чрез подставленных лиц, при помощи заграничных и наших русских банков, где они имеют скорый и дешёвый кредит, стремятся скупить продаваемые земли.

Очевидно, задача настоящего момента и состоит в том, чтобы дать возможность нашим крестьянам прибрать землю до своих трудолюбивых рук, к чему они стремятся, но по своей бедности и ограниченности в правах не имеют необходимых к тому средств.

Народный же банк, и только он один, смог бы выручить из беды.

Теперь из области отвлечённых предположений и мечтаний перейдём в мир действительности. Посмотрим, о чём факты нам говорят.

Возьмём сперва „Галицкое ссудо-сберегательное Товарищество”. Открыто оно было в Галице 29 Декабря 1874 года при 30 членах, без копейки своего капитала, а получило лишь ссуду от Черниговского губернского Земства – тысячу рублей. На первых порах дело не клеилось, потому что во главе его стояли люди нечестные, которые, по словам очевидцев, не делали различия между своим и Товарищеским и не знали, где кончаются свои деньги и где начинаются – „Товарищества”. Конечно, при таком составе сотрудников нечего было и думать о нормальном ходе дел и о процветании Товарищеских операций. Перемена к лучшему произошла только после смещения всех недобросовестных чиновников. После этого оно стало расти и крепнуть и выросло, наконец, в солидное предприятие.

Организация его представляется теперь в таком виде: Членов – 1,248 чел. Общий оборот – 615,000 руб. Выданных ссуд – 212,648 руб. Чистой прибыли за 1911 год – 8362 руб. 96 к. При содействии Товарищества местные жители приобрели в собственность более 2000 десятин земли. Товарищество имеет свою усадьбу и дом, стоимостью свыше 6000 руб. Из прибыли разновременно уделило на школы – в Галице 2000 руб., в Сальном 1000 руб., на ремонт церкви 500 руб., в Терешове на постройку церкви 100 руб., на памятник Императору Александру II 300 руб. На голодающих, на раненых и пр. выдавало сотни рублей и, наконец, в последнее время назначило на Ремесленное училище в районе Товарищества – 10,000 р. ²⁷⁹

Ещё лучше процветает деятельность Почаево-Волынского народного кредита.

Совет и правление его прислали члену Государственной Думы от Волынской губернии Епископу Никону наказ, из которого мы узнаём вот что:

„Начав свою деятельность в месяце марте прошлого года, при скромном капитале в 12,000 руб., внесённом в основу банка Почаево-Волынским союзом русского народа, кредит за 19 месяцев своего существования имеет к первому числу настоящего месяца ноября в своём балансе свыше полумиллиона рублей. Осчастливлен был Царскою к себе милостью, получив (за проц.) по Высочайшему указу от 17 апреля сего года из средств казны ссуду в 50,000 руб. Удостоился внимания правительства, давшего ему субсидию из Земледельческих и переселенческих сумм в 60,000 руб. Привлёк вкладов со всех концов России до 250,000 руб. Объединил в себе до настоящего времени до 3,000 членов. Выдал в ссуду 2,400 руб. разным лицам и учреждениям на разного рода улучшения в хозяйстве, а на покупку земли у помещиков и у лиц, переселяющихся в Сибирь и другие губернии, выдал капитал в сумме свыше 480,000 руб., чем помог им, крестьянам, купить в свою собственность до 5,000 десятин земли” ²⁸⁰.

Комментарии – излишни.

Скажем только, что правительство всегда идёт навстречу подобного рода предприятиям, и потому за последнее время русскую землю покрыла самая широкая сеть этих кооперативов. Они возникают всюду, где только находятся лица, поставившие себе задачей и сумевшие сплотить людей на почве общих экономических интересов.

Пожелаем же от всей души полного успеха и полного расцвета деятельности вновь нарождающимся на Руси народным банкам. Пусть множатся они по лицу нашей земли. Пусть шире раздвигают они рамки своей деятельности и возможно чаще и больше помогают бедным труженикам нашей деревни.

Повторяем: только в них сила. Только они ослабят мощь экономического гнёта сектантов-колонистов. Помимо их ничто не поможет. Всё будет тлен, суета, бессмыслица.

Ещё не всё. Ведь экономический гнёт даёт о себе знать не только при покупке земли, но, вообще, во всякой мелочи сельскохозяйственного обихода. Поэтому и тут необходимо противоядие. А таковым, как показал опыт, являются мелкие товарищества, общества, кассы, которые по некоторым деревням начинают уже появляться и раскрепощать крестьян от местных капиталистов и кулаков.

Вот наглядный пример.

Четыре года тому назад в селе Арбузинке, Елисаветградского уезда, было открыто 127 членами учредителями товарищество с небольшим, ссуженным государственным банком, капиталом в 2 тысячи рублей. Сначала оно было встречено местным населением с большим недоверием. Теперь же, по прошествии четырёх лет, все крестьяне убедились в несомненной пользе для них товарищества. Даже бывшие его враги в настоящее время состоят его членами. Всех же членов насчитывается ныне до 1200 человек при оборотном годовом капитале свыше 150 тысяч. Товарищество, кроме ссудных операций, производит посреднические операции по снабжению товарищей усовершенствованными сельскохозяйственными орудиями, которые даются им долгосрочным кредитом на три года. С текущего года товарищество выдаёт ссуду под залог хлеба, чем крестьянин избавляется от необходимости продать хлеб в такое время, когда цены на него очень низки. При товариществе открыта касса взаимопомощи. Каждый из членов вносит в основной капитал один рубль, а затем, после каждого смертного случая между товарищами, по 25 коп. осиротелой семье. В общем, помощь достигает до 200 руб. ²⁸¹.

Особенно много кредитных обществ во Владимирской губернии, там насчитывается их до 200. В одном Судогодском уезде действует 20 товариществ, с общим количеством членов 11,812. В район действий этих товариществ входят 520 селений с 19,753 дворами и с 109,275 жителями. В 1904 году, в год открытия первых товариществ, на каждую сотню домохозяев приходилось только два товарищества. Теперь же на ту же сотню приходится до 58 товарищей. В 1904 году кредитные товарищества выдали ссуд на сумму 7215 руб., а в 1911 году ссуды достигали уже 640 тысяч рублей. В 1908 г. число ссуд в товариществе превышает число товарищей. С этого же времени наблюдается усиленный приток вкладов и вообще быстрый рост товариществ ²⁸².

Чувствуется, что занимается заря повсеместного крестьянского освобождения из-под гнёта вековых его эксплуататоров. Чувствуется, что в близком будущем совершенно ослабеет так долго тяготевший экономический гнёт сектантов-колонистов. Тогда борьба с сектантством вступит в новую фазу своего развитая и существования. Тогда она будет более лёгкой, более плодотворной и более сильной.

Пастыри церкви! В наступающем экономическом раскрепощении мы должны стоять на передовых позициях. Архиепископ Антоний прав, говоря, что сельский священник должен быть не только проповедником, но и пестуном всей жизни своих прихожан. Посему будем молиться, чтобы Господь помог нам в нашем новом деле и благословил нас на предстоящий новый труд.

Р. S. Основательный разбор возражений против участия духовенства в разного рода кооперациях см. в Церковных Ведомостях за 1914 год, № 17: „Духовенство и кооперация”.