Дикари

Из древних великих языческих народов нам известны вавилонский, египетский, персидский, греческий, римский, китайский и затем арабский. Но кроме язычников просвещенных и культурных немало было народов диких, т.е. переставших осознавать свое отличие от окружающего мира, отчего они словно растворились в природе. Все эти народы предались служению себе, погрузились в плотскую естественную жизнь.

Теперь мы кратко скажем о диких племенах. Всеми ими овладело самолюбие, их охватило стремление к самовластию, вследствие чего между ними постоянно происходила борьба, выдвигавшая сильных людей, правителей, царей и героев, старавшихся порабощать себе слабых, возбуждать в них страх и даже преклонение. Как мы уже говорили, не только подвиги, но и страсти этих героев почитались порабощенными народами, устраивались в честь их даже празднества; в их честь воздвигались статуи, впоследствии превратившиеся в идолов и богов.

Итак, вот до чего низко пало человечество, вследствие отделения от жизни с Богом и впадения в дьявольское самолюбие. Истративший духовные силы человек был покорен естественными силами и особенно плотью и ее страстями, чему содействовал дьявол. Человек отдался служению своим собственным чувствам, стараясь удовлетворить их влечение. Человек нравственно пал, и это падение особенно ясно видно в жизни дикарей.

Утратив понятие о нравственном законе, заключающемся в жизни любви, дикари руководствовались только естественными потребностями, которые возбуждают тяготение к самим себе – то есть эгоизм. А эгоизм, в связи с двусторонностью человеческого существа, проявляется в двух основных формах: в сильном влечении к чувственным наслаждениям и в высокомерном самопревозношении. Последнее дикари обнаруживают главным образом в столкновениях с другими людьми, а первое – в направлении внимания на свое благосостояние.

Страсть к материальному благосостоянию, столь естественная для существа, близкого по жизни к животным (т.е. у которого все духовные интересы не развиты, и потому все внимание направляется на интересы плотские), – эта страсть обнаруживается у дикарей в различных формах. Положительная форма ее, самая грубая, однако, – это обжорство, пьянство и разврат, признаваемые за высочайшее благо у диких народов. Вообще, тяготение к чувственности – одна из основных черт в жизни дикарей. Дикие народы находятся в полном подчинении у природы.

Страсть к чувственному наслаждению обнаруживается у дикарей и отрицательным образом. Так как дикарь живет преимущественно плотской жизнью, а одно из общих свойств физических тел есть инертность, косность, то дикарь бывает сильно расположен к бездействию и лености, которые составляют для него высшее наслаждение. Любовь есть деятельное стремление духа к проявлению своих свойств. Итак, понятно, что дикарь не похож на человека, живущего духовной жизнью, на христианина, который неустанно сражается с собой, прежде чем не притупит в себе жало самолюбия и самоугождения.

Леность дикарей иногда доходит до того, что они заставляют других набивать им рот пищей. Дикарь живет настоящей минутой, не думая о будущем, не вспоминая о прошлом.

Эта плотская жизнь осталась и в просвещенных и культурных язычниках. Ибо если человек не будет восстановлен в жизни Божественной любви, не получит истинного духовного просвещения и не согласует свою жизнь с Божией любовью, он останется дикарем и служителем своих страстей.

Внешняя культура даже современного просвещенного человечества не имеет почти никакого влияния на нравственную жизнь, ничем не делает ее лучше. Она только утончает способы проявления той же самолюбивой языческой жизни, какую мы видим и в настоящее время.

Обнаруживая в себе тяготение к чувственной жизни, дикарь-язычник показывает в столкновениях с другими людьми высокомерие. Оно выражается в стремлении разрушать и уничтожать противостоящее ему (подобное постоянно совершается и ныне на глазах у нас) и отнимать у других все, чем они обладают. А потому убийства, грабежи, воровство, обман, мщение и другие пороки встречаются как у диких народов, так и в современном обществе.

Насколько низок уровень нравственного развития у дикарей, можно судить по тому, что все эти бесстыдные действия во многих племенах вовсе не относятся к преступлениям, тем более тяжким, а напротив, даже считаются признаком личного превосходства, героизмом (например, мщение часто вменяется в долг). Вообще, дикари не умеют владеть собой, но состоят в полной зависимости от внешних обстоятельств и внутренних страстей, которые играют ими. Так как дикарь есть вполне естественный человек, он обладает всеми стремлениями, свойственными человеческой природе. Ему присущи не самоотверженность и любовь, но самолюбие и ненависть, не смирение и покорность, а высокомерие и дерзость.

В некоторых случаях и в дикаре проявляются остатки живой любви – добродушное отношение к другим. Однако вместе с тем в нем живет безжалостность, бессердечие и жестокость. Дикарю не знакома идея гуманности и сознание единства человечества, потому что в нем нет любви. Самым бесстыдным образом открывается жестокое сердце дикаря в отношении его к пленным.

Дикари зверски тиранят пленных, бичуют до смерти, жгут огнем, снимают скальп, отрезают разные части тела у живых; они даже мертвых уродуют. А если пленных не убивают, то обращают их в тяжкое рабство. Продают их и часто морят голодом. Месть среди дикарей считается священным долгом. Мстят они жестоко и в течение продолжительного времени; мстят не только обидчикам, но и их родным. А от этого иногда возникают распри до истощения сил противников нескольких родов.

После всего этого самые добродетели дикарей теряют цену. Их благодарность, учтивость, послушание и справедливость могут быстро исчезнуть и превратиться в злобу и вражду. Дикари иногда доходят до людоедства, а это свидетельствует о том, что для дикаря другой человек не представляет самостоятельной ценности и нужен только постольку, поскольку служит для получения чувственных наслаждений. Поэтому-то у них так развит разврат.

Из сказанного видно, что дикари руководствуются лишь своей волей, повсюду и всегда преследуют собственные выгоды, а в силу этого стремятся подчинять других, использовать все для достижения своих целей. Словом, принцип жизни и деятельности у дикарей сводится к самому грубому эгоизму, собственной выгоде и удовольствию. Правда, как мы уже сказали, и дикари могут обладать добродетелями. Однако эти добродетели имеют лишь внешний характер и не отличаются основательностью, устойчивостью, постоянством и последовательностью. Они проявляются только как вспышки внутреннего сердечного огня любви, когда-то в душе пламеневшего и потом самолюбием заглушенного.

Что же теперь можно сказать об отношениях дикарей к Богу? Как всякий человек, дикарь обладает врожденным представлением о высшем, ему присуща идея божества, а потому и у дикарей есть чтимые боги. В представлениях о них дикарь прежде всего рисует самого себя. То есть он видит богов такими же самолюбивым, каков и сам он. У дикаря нет ни благоговения, ни любви, ни преданности по отношению к божеству; для него идол, божество почти то же, что и любой другой предмет. Но он иногда чувствует себя подавленным естественной силой высшего существа, а потому испытывает страх перед этой силой.

Почитание божеств у дикарей находит выражение в молитве и принесении жертв: они стараются умолить божество о помощи себе в какой-либо нужде или же подкупить его жертвой, расположить в свою пользу. Молитва же совершается в определенное время и является некой обязанностью, долгом. Она возбуждается преимущественно намерением получить какую-либо выгоду. А потому в случае неуспеха молитвы дикарь готов бывает обругать свое божество и даже побить.

Принося жертвы, дикарь преследует различные цели, прежде всего он руководствуется желанием получить просимое от бога.

Относительно социального бытия дикарей можно сказать следующее. И у дикарей имеются общественные связи: семейные, гражданские и религиозные. Как известно, первая основная форма человеческого общества есть семья, началом которой служит брак. При описанном исключительно чувственном направлении жизни, брак у них понимается только с чувственной стороны. Целью брака является удовлетворение полового влечения, доставляющего наслаждение, и продолжение рода. Но единства со своей женой, неразрывного союза любви с ней дикарь совершенно не понимает; здесь жена представляется мужу слабым существом, вполне подчиненным ему.

А отсюда возникает возможность полигамии. Разве только недостаток средств на покупку жены вынуждает дикарей к моногамии. Потому такое свободное отношение к многоженству господствует у дикарей между богатыми их правителями и царями, которые могут взять себе в жены сразу нескольких сестер. У дикарей брак заключается иногда для пробы; жен часто потом возвращают родителям, передают другим мужьям, обмениваются ими. Таким образом, жены у мужей составляют как бы часть движимого имущества, а отсюда возникает почти что торговля дочерями. Дикарь, подобно животным, не обращает внимания в своих половых связях на родство, даже самое близкое. Так, иногда допускаются ими браки между братом и сестрой; сыновья женятся на женах умершего своего отца.

Отношения мужа с женой у дикарей самые безнравственные: жена для мужа только раба, скорее даже просто вещь или домашнее рабочее животное, а потому она должна находиться в безусловной зависимости от мужа и в послушании ему, своему повелителю. Обращение дикаря с женой холодно, сурово и даже жестоко: например, беседовать с женой считается унизительным. Жена исключается из религиозных обрядов, как нечистая, скверная. Не родящие детей жены изгоняются из дома. Правда, у некоторых дикарей жены пользуются человеческими правами, но это составляет исключение.

Относительно политической жизни дикарей можно сказать, что она, развиваясь из семейной жизни деспотического характера, имеет еще более деспотичное устройство. Правитель здесь является самовластным господином, своевольным владыкой жизни и смерти, помимо всякой правды и любви: умерщвляет по простому подозрению, опасаясь каких-либо препятствий своему своеволию или даже по пустому самолюбию и капризу, не щадя при этом самых близких родных.

Идея права и правды у дикарей совершенно отсутствует. А при неимении таковых в правительственных судах у дикарей развивается самоуправство и месть. Да и правительственный суд у дикарей бывает самый бесчеловечный, жестокий до зверства: виновников убивают, раздробляя голову, отрубая руки и ноги, бичуют до смерти, сжигают на кострах и т.п. Во всем и повсюду проявляется отсутствие любви и дьявольское самолюбие, именуемое эгоизмом, заканчивающееся порабощением слабых более сильными. Как отдельные личности поступают с ближними, так и семейства, племена и государства ведут себя по отношению к другим: повсюду господствует самолюбие и рабство.

Науки, искусства и промышленность у этих народов находятся на самой низкой ступени, в зачаточном состоянии и соответствуют характеру жизни их: везде бездушность, грубость, утеснение окружающих. К диким народам можно отнести некоторые арабские, монгольские племена, индейцев, татар-магометан, ибо в их жизни преобладает самолюбие и почти отсутствует любовь; все они живут жизнью дикарей-язычников.

«Насколько представление о богах возвышается в известном народе до представления их как почти действительных личностей, настолько соответственно этому у него возвышается представление о человеке, который пользуется более высоким знанием, чем у грубых дикарей»¹⁹. Но мы думаем, что от нравственного просветления сердца и ума у народов создается высшее представление о божествах и о человеке.

Это мы можем наблюдать у языческих народов, как только появляются среди них выдающиеся по чистоте жизни и ясности ума личности, оказывающие большое влияние на их мировоззрение. Мы постараемся кратко проиллюстрировать это фактами из истории некоторых народов. При этом нужно иметь в виду, что не научное развитие и просвещение народов и не внешняя, мирская культура свидетельствуют о правильности их жизни, но самая жизнь, отражающая душевные свойства и богопознание. Чем более проявляется в существовании известного народа любви, тем умнее, благороднее, счастливее и совершеннее становится их социальное и бытовое устройство. И наоборот, чем больше в сердце определенного народа самолюбия, тем беспорядочнее и несчастнее бывает образ жизни его.

Итак, вовсе не от научного развития, а от нравственного просветления ума и сердца, т.е. любви, у народов возникает правильное представление и о божестве, и о самом человеке. И действительно, когда из среды народов, погрязших в язычестве, в скотоподобном и самолюбивом существовании, возвышались мудрецы и философы – проповедники лучшей нравственности,– то падшие люди прозревали всю грязь языческой развращенности и пустоту ее и начинали искать истинный смысл жизни. Но если они не попадали под влияние открытой людям Божественной любви, то, не имея собственных душевных сил, хотя бы и ощущая силу и значение любви в жизни человека, вдавались в крайности и снова уклонялись в самолюбие.