8. Евангелие, читаемое на благодарственных царских молебнах
Не десять ли очистишася, да девять где? како не обретошася возвращшеся дати славу Богу, токмо иноплеменник сей (Лк.17:17,18)?
В высокоторжественные дни рождения Августейших Членов царствующего в нашем отечестве Дома, св. Церковь обыкновенно предлагает благоговейному вниманию нашему евангельское чтение о десяти прокаженных, которые все получили от Господа чудесное исцеление, но из которых только один, и то Самарянин, оказался благодарным пред Господом за свое исцеление. Почему в такие дни предлагается именно это евангельское чтение? В такие дни мы собираемся в храме Божием благодарить Господа за дарование нашему отечеству той или другой благословленной отрасли или самого главы Царственного семейства; – и св. Церковь словом Божиим подтверждает, что такое благодарение наше благоприятно Господу, так как, напротив, Он сам упрекал за неблагодарность. Не десять ли очистишася, да девять где? како не обретошася возвращшеся дати славу Богу, токмо иноплеменник сей? Притом, и все сполна это евангельское сказание об исцелении десяти прокаженных может иметь весьма назидательное приложение к нам, и именно назидательное в церковно-гражданском отношении. Следует только поглубже вникнуть в это сказание.
Израиль, в области которого происходило евангельское событие – исцеление десяти прокаженных, был такой народ и получил от самого Бога такое устройство, что у него видимое и земное – порядки и видоизменения жизни общественной, семейной, даже физической были образом и залогом или будущих благ духовных, т. е. благодати Христовой, или отчуждение от ее благ, – судя по тому, что было благоприятно и радостно или скорбно и зловредно. Таким образом у этого народа физическая злокачественная болезнь – проказа означала, по самому Божию закону, такое глубокое осквернение, подвергшиеся которому отлучались от общества Израилева, как от общества, освященного присутствием самого Бога, люди нетерпимо-нечистые (Чис.5:1–3). Такое, не просто телесное, но церковно-духовное значение проказы Израильтяне тем живее должны были чувствовать и сознавать, что сам Господь Бог повелел собственно священникам свидетельствовать зараженных проказою и, объявив их нечистыми, отделять от общества народа Божия; священники же должны были, и по выздоровлении прокаженных, свидетельствовать их и потом всенародно объявить чистыми. Итак, прокаженный для ветхого Израиля, привязанного к видимости земной, значил то же, что для духовных понятий нового Израиля – христиан значит человек, отъявленно-чуждый чистоты и правды. Поскольку же чистота и правда наша в самом Христе (1Кор.1:30): то духовно-прокаженными в христианстве оказываются вообще такие люди, которые, на каком бы ни было поприще, не по Христу мыслят, не по Христу располагают свою деятельность, не во Христе ищут истины и правды, и даже обязанными к сему почти совсем не признают себя. А когда таково церковно-духовное значение проказы, если перевести это значение с ветхозаветного языка на новозаветный: то очевидно, что евангельское сказание о десяти прокаженных может иметь самое близкое приложение к нам во всех своих частях, – начиная с того, как десять прокаженных мужей, при встрече с Господом, стали издали с громогласною мольбою: Иисусе наставниче, помилуй ны!
Так, эта духовная проказа – не во Христе полагать начало своей мысли и жизни, своей общественной служебной или частной деятельности – составляет для христианина, уже в крещении облекшегося во Христа, такую страшную болезнь, такое несчастие и расстройство, что всячески надобно умолять Господа о помиловании нас от такой великой беды, от этой ужасной духовной проказы. Ибо что не по Христу, в том нет места (и в этом корень всей беды) и для любви Отца небесного, почивающей вполне в Единородном – в Иисусе Христе; след., там место – отвержению и проклятию, хотя бы долготерпение Божие и медлило раскрыть вовне все ужасы этого отвержения и проклятия. Что не по Христу, в том нет места и Духу Христову, Духу истины, утешения, святости, Сокровищу всего истинно-доброго, жизненного и высокого, чистого и прекрасного; следовательно, там открывается место для всего злого, лживого, нечистого, хотя бы это и прикрывалось для обольщенных глаз обольстительною личиною мнимых высоких истин, мнимых нужных или приятных благ. Не по Христу проходить нам какое бы ни было земное поприще – начиная с самого низшего, чернорабочего или земледельческого, до высших – властительных, начиная с такого, где требуется почти одна физическая сила, до такого, где работает мысль, чувство, слово, – не по Христу устроять и располагать свое, общественное или частное дело – значит для христиан, уподобляемых в слове Божием небесным светилам в мире (Флп.2:15), низвергать свое гражданское жительство несравненно ниже того, нежели как гражданство поставлено было и у плотского Израиля, под ветхим заветом. Ибо в ветхом завете гражданство Божьего народа, начиная от одержания и возделывания земли по коленам или племенам, осенено было высшим духовным значением, – служило сению духовных Христовых благ. Горько, но надобно сказать правду, которая уже сама собою следует из сказанного: не по Христу нам – христианам вести хотя бы и земные наши распорядки и дела, не во Христе основывать нашу мысль хотя бы и о земных вещах – значит то же для нас христиан, что было бы для ветхозаветного Израиля – дать у себя свободное, открытое место проказе и прокаженным, вместо заботливого предостережения от этой проказы, как зловредного нетерпимого осквернения, – вместо удаления прокаженных от богоизбранного и Святого общества, как людей нечистых. Все язвы и струпы общественные, обнажение которых составляет ныне у нас обычный и любимый предмет слова и письменности, в сущности своей суть язвы и струпы той духовной проказы, в которой самые христиане – или прямо не хотят иметь Господа своим высшим и единственным началом мысли и жизни, или держатся Его только фарисейски, почти по одной форме – без силы дела. Итак, всякий из нас, кому по истине дорого общественное благо, за благословенные залоги которого мы не редко собираемся благодарить Господа, – всякий такой пусть заботливо и искренно подумает: точно ли, охотно ли и во всем ли во Христе зиждем и утверждаем мы наше благо на том или другом поприще жизни своей, ко Христу ли направляется и Христом ли управляется у нас движение общественной мысли или господствующий образ мыслей, по Христу ли определяются нами задача и правила практической жизни... (Ведь без нашей доброй воли утвердить нас во Христе никто не может, – ни св. Церковь, ни благочестивое правительство, ни сам Господь всемогущий...) И если в этом самоиспытательном размышлении совесть станет зазирать более или менее и земледельца, и куплю деющего, и украшенного отличием рода, звания, заслуг, и даже служителя веры: то, без сомнения, лучшее, что мы можем сделать пред Богом для утверждения общественного блага, для привлечения милости и благословения Божия на живые и бесценные залоги сего блага – на членов Августейшего Дома, – должно состоять в следующем: нужно нам глубоко сознать, как решительно отчуждено от любви Отчей все чуждое Духу Христову, как действительно, в корне оскверняется и растлевается все, делаемое не по Христу, и с живым сознанием этого стать в духе своем поближе к десяти прокаженным мужам, и умолять человеколюбца Господа – их мольбою: «Иисусе наставниче, помилуй ны!» Прежде, нежели допущенное нами растление духовной проказы созреет до того, что и скрывать этого нельзя будет никому ни от себя, ни от других, – уврачуй нас, направив все наше к Твоей светоносной истине и прикрепив все отрасли нашей общественной и частной жизни к Твоей животворящей благодати. Особенно ныне, когда у нас, в общественной жизни, пересматриваются вековые земные порядки во благо смиренных земли, нужны нам духовное здоровье, чистота мысли и воли; так же как, напротив, особенно ныне опасна и зловредна для нас духовная проказа. Иисусе наставниче, помилуй ны!
Если мы станем входить именно в такое расположение и в такой образ рассуждения о своем состоянии: то, в продолжение того же евангельского сказания о десяти прокаженных, найдем и открытый уже Господом для нас выход из состояния хотя бы самой застарелой духовной проказы, на каком бы то ни было мирском или духовном поприще.
Увидев прокаженных, умоляющих о помиловании, милосердый Господь тотчас же дает им такое повеление, которое прежде, нежели они успеют его исполнить, должно привести их к нечаянной радости чудесного исцеления от проказы. Шедше покажитеся священником, сказал им Господь. Объясним это повеление Христово. Мы уже выше имели случай заметить, что в законе Божием, данном чрез Моисея, есть буквальное предписание, чтобы прокаженные подвергались осмотру и освидетельствованию от священников. Посему, как пришедший не разорить, а исполнить закон и пророки (Мф.5:17). Господь и повелел десяти прокаженным явиться для осмотра к священникам. Но при сем не подлежит сомнению, что Господь, отсылая их к священникам, имел в виду не просто одну мертвую букву Божия закона, за которую в то время так слепо ревновали книжники и фарисеи. Ибо сам же Господь прямо говорил, что с таким разумением и исполнением правды, какое было у книжников и фарисеев, никому нельзя войти в царствие небесное (Мф.5:20). Итак, Господь посылал прокаженных к священникам не просто по одной букве закона, а по самой благодатной силе и духу этого закона. По какому же духу и силе? Сам Господь чрез апостола Павла раскрыл (см. посл. к Евр.), что священство ветхозаветное было образом и тенью новозаветного непрестающего священства, – именно вечного священства самого Христа Сына Божия, по которому Он Един приводит нас в милость и любовь Своего Отца и нам низводит от Него всякие благословения и дары духовные. И как сила и значение образа или тени зависит от того предмета, который отображается или оттеняется: то понятно, что действующею силою и ветхозаветного священства было прообразованное им священство Христово, вводящее верующих в любовь Отца небесного. В этом смысле и значении, без сомнения, и разумел Господь священников, отсылая к ним десять прокаженных. Он как бы так говорил этим отверженцам общества Израилева: «пойдите, покажитесь священникам, именно – откройте свою ужасную болезнь пред самою любовью Моего Отца, которая ради Меня простирается на вас в служении священническом, – пойдите к Моему Отцу, приемлющему во Мне и вас, жалких отверженцев, приемлющему даже чрез таких служителей сыновнего домостроительства, которые большею частью не хотят знать и Меня Самого, в Ком Едином существенная сила их священства» (ибо священники иудейские, действительно большею частью не приняли Христа верою). В такой силе и духе Господь повелел прокаженным исполнить законное предписание – показаться священникам! Не сказал Он им этого прямо: потому что они совсем не могли бы того вместить, так как и избранные ученики Господни многого из истины Христовой не могли еще тогда носить или понять, как следует (Ин.16:12). Но тем не менее эта благодатная сила действенно выразилась в словах Христовых: шедше покажитеся священником; и потому она тотчас же начала благодатно действовать на прокаженных, так что они, повинуясь повелению Христову идти к священникам, следовали уже влечению животворной во Христе любви Божьей, которая и не замедлила раскрыть над ними свою животворность в чудесном их исцелении. И бысть, говорит Евангелие, идущим им очистишася.
Не указан ли в этом самом верный путь и для нас христиан к уврачеванию той духовной проказы, в которой мысль и вся жизнь человеческая поставляется, устрояется и развивается в отдельности и независимости от Христа Спасителя или только почти в одной наружной чисто-формальной подчиненности Ему и потому глубоко, хотя и не так заметно, заражается и оскверняется духом нестроения, нечистоты, безобразия и растления? Относительно язв и струпов жизни общественной и частной в наше время усилилось мнение, что следует только беспощадно обнажать их в книгах, или гласностью, и – они будут очищаться. Не совсем такое врачевание Спаситель указует страждущим язвами и струпами. Шедше, говорит Он им, покажитеся священником. Силу сих слов Христовых мы уже знаем. Язвы и струпы, которыми мы так страдаем, обнажайте в духе своем – в мыслях и чувствах своих (выражая или не выражая того открыто для других), обнажайте пред самою любовью Отца небесного, которая только одна, во Христе Агнце Божьем, вземлющем грехи мира, недуги наши приявшем и болезни понесшем (Мф.8:17), животворит духовно-омертвелое; а область любви Божьей, действующей животворящим Св. Духом, всегда с своим светом и жизнью всем открыта в Церкви Христовой. Или, на пути в эту область, задерживают вас духовные или наружные действительные, или мнимые недостатки, замечаемые в нас – служителях Церкви Божьей? Но все мы видели, что силою даже и ветхозаветного священства было прообразуемое им вечное священство самого Христа, который один, чрез свое искупительное священнодействие, приводит нас к Своему небесному Отцу: тем яснее и несомненнее для нашей веры то, что в новом завете, в котором благодать открыта уже не в образах, а в самой истине, сила церковной иерархии заключается в Едином вечном Иерее и Архиерее – в самом Господе. Мы не латины, которым понадобились наместники Христа Бога, а православные, у которых Глава Церкви, всегда сам действующий в ней своею благодатью, есть Господь Иисус, пребывающий в Своей Церкви до скончания века и неотступно держащий ее, как благодатное Свое тело, в любви Своего Отца, в Нем почивающей. Итак, идите, с своими струпами и язвами, собственно, не к нам, которые – только служебные орудия в руках Главы Церкви – Господа, но к Нему самому, который Сам действует Св. Духом чрез эти орудия. К Нему самому, Господу нашему, взирайте в ваших отношениях к нам, служителям Его благодати; Ему Самому верою, во Св. Духе, внимайте в Церкви и церковном священстве. Подорожите этим бесценным преимуществом православия – взирать мыслью и сердцем к Самому небесному Главе Церкви, в ваших отношениях к нам; это именно и делает жительство православных небесным (Флп.3:20). Ей, если ваша вера устремлена к Нему самому, избравшему нас в свои орудия, если вы благодати Его не преобидите и не презрите в нас ради нашего недостоинства: то Он, и в недостойных орудиях, не обманет вашей веры, Сам действующий чрез служебные орудия. Угодно ли вам удостоверение в этом? Из евангельского сказания о исцелении десяти прокаженных всякому видно, что, пока Господь окончательно не отменил и ветхозаветного священства, совсем почти выветрившегося в то время у Иудеев, Он послал прокаженных даже к ветхозаветным священникам, как служителям любви Отчей, как Своим орудиям, не бездейственным ко благу и спасению людей Божиих; и когда прокаженные послушались Господа, Он не замедлил исцелить их Сам...
Но, соучастники служения благодати и Церкви Божией! Из предосторожности, которой не считали излишнею для себя даже св. Апостолы, чтобы, служа спасению и очищению других, и самим нам не быть неключимыми (1Кор.9:27), из того же евангельского сказания мы и для себя самих усмотрим, какого направления, по преимуществу, нам должно держаться для благоуспешности нашего служения. Мы должны возбуждать и изощрять в себе самое заботливое внимание к недугам и язвам человеческой жизни, к нуждам и затруднениям наших собратий на всех путях жизни. Не легко для духа такое внимание к темной стороне человека, – даже и в то время, как слышим от самого человека исповедь его язв и падений: не труднее ли иметь постоянно такое направление? Так. Однако подумаем, что и от ветхозаветных священников требовалось изучение даже такой отвратительной болезни, какова проказа; требовалось, чтобы они делали обстоятельный осмотр одержимых этою жестокою болезнью. В новом же завете, Господь сам сошел на землю – эту область недугов больного человечества и понес на Себе эти недуги. Если сила нашего священства в самом Господе, вечном Иерее и Архиерее: то наше служение и должно быть в духе той Его любви, чтобы и знать и нести во Христе тяготы и недуги людей. Для любви это, может быть, и не тяжело. Иначе же суд Божий грозит нам. Сослужители церкви Божией! О, если бы нам расположить и настроить себя так, как мы будем судимы от Господа! По откровению Божественному, Ангелов или пастырей Церкви Господь судит так, что им вменяет как добродетели, так и грехи самых их церквей (Откр.2,3). Если таков суд над пастырями, то, очевидно, нам, призванным к той или другой степени пастырского служения, и надобно так брать к сердцу недуги и падения прочих братий наших, как бы они были собственные наши недуги и падения. В таком случае и исцеление сих недугов было бы, может быть, не далеко: ибо войти в такое расположение, чтобы чужие, даже тяжкие, недуги были для нашего сердца как собственные наши, – можно не иначе, как по благодатному общению в любви всеисцеляющего Агнца Божия, вземлющего грехи мира. Кроме сего, при внимании к словам Христовым, сказанным к недугующим, – шедше покажитеся священником, – полезно и нужно нам взять еще предосторожность против приражения к нам самовозносливого духа, свойственного западному священству, которое более всего заботится о непоколебимости и возвышении своих преимуществ пред мирянами. Мы, православное священство, из слова Божия знаем, что церковное пастырство и учительство необходимы и даны от самого Бога, собственно, на то, чтобы служить к совершению святых (т. е. всех православных христиан) в дело служения (Еф.4:11,12). В какое именно дело служения? В то, чтобы и всем православным христианам быть «царственным священством» (1Пет.2:9), именно соделаться во Христе царями и иереями Богу и Отцу (Откр.1:6). Вот чему мы назначены послужить благодатью своего священства! Итак, когда слышим слова Христовы к прокаженным: шедше покажитеся священником, и когда хотим этим же путем достигнуть уврачевания и духовной нашей проказы: то своим служением, учением, совершением таинств, своею неотступною мольбою к Агнцу Божию будем стараться достигнуть того, чтобы все православные были, как им и следует быть, царственным священством, т. е. чтобы в них всегда приводилась в живое движение благодать Царя истины и вечного Иерея – Христа, в Которого они все облеклись в самом крещении. Будем подвизаться своею верою и пользоваться благодатью своего священства – к тому, чтобы и в простых православных жил благодатью Своею Христос, вводя в любовь Отца весь круг их занятий и даруя им от сокровищ Отчей любви все по их нуждам. Вот одно из простых средств для нас к возбуждению духа Христова в собратиях наших: в каких бы ни было наших сношениях с ними, особенно по делам и нуждам прямо-духовным, будем верою, в тайне своего духа, неуклонно внимать и взирать к Господу, как присущему благодатно в том или другом Своем члене – в нашем собрате. И безмолвный даже голос веры Господь тонко слышит. Дух Его из душевной глубины нашего собрата отзовется на благоговейное устремление духа нашего к Нему, и – собрат наш, тайно и для себя самого, будет оживляться во Христе. Будем стараться об этом оживлении во Христе всех наших братий, потому что именно в этом заключается успех нашего служения и достойное прохождение сего служения. С другой стороны, именно в этом самом и состоит решительное исцеление духовной проказы, которою так глубоко заражена наша жизнь.
Продолжим теперь следить дальнейший ход евангельского сказания о десяти прокаженных, которые, – послушав повеления Господня идти показаться священникам, еще на пути получили исцеление от своей болезни. – Какие оказались последствия этого чуда? Един от них, видев, яко исцеле, возвратися, со гласом велиим славя Бога: и паде ниц при ногу Господа, хвалу Ему воздая: и той бе Самарянин. Чем живее и понятнее благодарная пред Господом радость этого Самарянина о том, что вдруг освободился от болезни отвратительной, мучительной и притом делающей больного отверженцем от общества: тем непонятнее и неожиданнее та черствость сердечная, по которой прочие девять, удостоясь такой же великой милости Божией, не хотели изъявить Спасителю никакой благодарности за чудесное его благодеяние. Чем объяснить это последнее? Не объяснив такого, необычайного по обстоятельствам, бесчувствия не одного, не двух, а почти целой толпы исцеленных, мы едва ли вполне поймем и достоподражаемое значение благодарного поступка иноплеменника. Сам Господь, при виде изъявляющего самую живую благодарность Самарянина, тотчас обратил внимание на девятерых неблагодарных, с вопросом об их дурном расположении и поступке. Не десять ли очистишася, да девять где? Како не обртетошася возвращшеся дати славу Богу, токмо иноплеменник сей? Итак, какой источник этой их душевной жесткости и бесчувственной непризнательности? Решение этого вопроса, как основанного на словах Самого нашего Господа, и само по себе может дать нам важное и нужное для нас назидание.
Усиленное, двукратное в Евангелии замечание о благодарном, что он был Самарянин, иноплеменник, – замечание, высказываемое при противоположении его прочим неблагодарным, открывает, что эти последние были не из иноплеменных или Самарян – раскольников ветхозаветной церкви, а природные, православные Иудеи. У Иудеев же, современных земной жизни Спасителя, усилилось особенно направление ревновать по букве веры и Божия закона, не заботясь или слишком мало заботясь о живой духовной их силе. Это несчастное направление, проникшее именно набожность иудейскую, до того иссушило и извратило духовное чувство и мысль веры в избранном народе, что наибольшая его часть не узнала и не приняла самого Господа и даже наконец заставила языческое правительство распять Его. Сему черствому и очерствляющему душу направлению, видно, и преданы были девять прокаженных. Пока еще болезнь держала их в своих оковах, то ощущением ее духовная жестоковыйность их столько умягчалась, что слова Христовы: шедше покажитеся священником, могли еще действовать на них своею благодатною силою, и – они, повинуясь Господу, последовали духовному влечению отеческой Божией любви; почему и бысть, что, идущим им, все они очистились от проказы вместе с Самарянином. Но как скоро эти девятеро Иудеев освободились от ощущения жестокой болезни, то ничем не сдерживаемое направление следовать главным образом мертвой букве Божия закона – не замедлило взять над ними свою очерствляющую силу. И эти исцеленные бедняки, вместо движения благодарности к самому Господу за полученную ими от Него чрезвычайную милость Божию, предались, по всей вероятности, рабской мелочной заботе поскорее исполнить уже одну мертвую букву закона, которая предписывала очистившимся от проказы являться к священникам для освидетельствования.
Из этого примера жалкой и постыдной черствости сердечной, который Евангелие представляет нам в исцеленных Иудеях, нам надобно хорошенько вразумиться, как опасно и гибельно направление – довольствоваться более или менее точным разумением и исполнением одной буквы догматов и церковных правил, одной мертвой формы церковной христианской жизни. Мы, православные Русские, имеем уже домашний горький опыт, что подобное направление породило у нас самый упорный, грубый и жестоковыйный раскол. Но это несчастное направление может приражаться и к православным; и если в этом случае не будет решительно отражаемо, то иссушение живого духа веры – прямое и неминуемое последствие подобного направления. Иота едина или черта православия не прейдет, – так как православие есть не что иное, как чистая от лживых примесов истина Божия; но иота и черта православия не прейдет – в своей силе и истине, как живое выражение духа благодати. Общая сила и дух православия, выражающиеся во всех частных его принадлежностях, постановлениях, служителях и служении, есть любовь Отца небесного, в единосущном Его Сыне сияющая благодатью Св. Духа для человеков, и приемлющим из них, т. е. истинно и право верующим, дарующая свои сокровища истины, святости и утешения; и притом такая любовь, что сам Единородный, вочеловечась ради нас, стал в своем Богочеловечестве Агнцем Божьим, вземлющим грехи мира, грехи и мысли, и воли, и чувств, и внешних Дел, привычек, обычаев и настроений наших, – вземлющим и понесшим эти страшные тяготы наши до крестной смерти, как будто Он Сам, и один Он, был в них виновен пред Отцом... Вот что в том или другом отношении, с такой или другой своей стороны, выражается и благодатно действует во всей области православия, – во всей Церкви православной, как исполнении Исполняющего всяческая во всех (Еф.1:23). Будем же внимать духом своим такой любви к нам Отца, такой благодати Сына, такому, открытому для нашего общения, действию Св. Духа, – будем внимать во всем, что относится к области православия, – будем внимать сколько возможно неуклоннее и вместе проще, с дерзновением и открытым сердцем приступая своею верою к престолу неизреченно-многодаровитой благодати. Если же не так, если будем более и более склонятся к тому, чтобы соблюдать только форму долга православных, быть верными почти только одной букве православия: то, и удостоясь каких бы ни было даров и благодеяний свыше, и по букве или форме долга, даже собравшись в храм Божий для благодарения, сердцем своим будем не с благодарным Самарянином, падшим ниц к ногам Господа с благодарною хвалою от всего сердца... Напротив!, скорее будем сердцем с жесткими душою девятью исцеленными иудеями, которые, не захотев возблагодарить Самого Господа, тем не менее, вероятно, исполнили законную букву – пошли к иудейским священникам для освидетельствования своего очищения от проказы.
Обратимся к рассмотрению благодарного поступка Самарянина, который может быть уже более понятен чрез самую противоположность его неблагодарным.
Прежде всего примечательно в благодарном из исцеленных прокаженных, что он был Самарянин. Самарянство – это был, как уже замечено было нами, раскол в ветхозаветной Церкви. Итак, открывается (но горько это открытие), что даже раскольник тогдашнего времени мог скорее отозваться живым движением веры на чудесное благодатное действие Спасителя, нежели – люди Божии – Иудеи, ревнующие главным образом по мертвой букве Божия закона, но невнимательные к его духу и силе. Самаряне были такие раскольники, которые как сами произошли из смешения иудеев и язычников, так и держались смешения веры в Божий закон с языческим самоволием. Если самарянскому расколу, с таким его происхождением и значением, есть что соответствующее в наше время, то это – именно та умственная и нравственная область (относящаяся отчасти к нравам и обычаям, отчасти особенно к образованию и мирской письменности), где видны с одной стороны, понятия и начала долга, благородства, стремления к истине, к человеколюбию, почерпнутые именно из христианства, а с другой почти ни одно из таких понятий и начал не доводятся прямо до Самого Христа, и след., не возвышается над утонченным язычеством. Нет нужды объяснять, как плачевно и бедственно такое явление самарянства в христианстве. Но все же – нельзя согласиться с тем ревнованием некоторых по вере, при котором не довольно помнить, что Христос пришел к нам в мир потребить собственно грех, а грешников спасать, испорченное восстановлять, что для этого именно Он пострадал и умер... Не помнят или не вникают в силу этого, – и открыто, решительно произносят приговор беспощадного осуждения и отвержения – как на самые предметы, которые подвергаются самарянскому смешению истинно высоких понятий с каким-то духовным язычеством и тем, конечно, портятся, – так и на людей, увлеченных и опутанных таким смешением воззрений! Вооружайтесь ревнители веры против самого зла, лжи и греха, – против того, что именно и подлежит отвержению и проклятию, но остерегитесь побивать каменьями людей, хотя бы схваченных в самом действии заблуждения. Остерегитесь от решительного присуждения к отвержению – и самых тех предметов, которые подверглись (во взглядах на них, или в их употреблении) самарянскому смешению возвышенных понятий с духом язычества. Напротив!, подействуйте на эти предметы и на этих людей, духом истинно Христовым, духом той любви и самопожертвования Христова, по которым чужие тяготы и беды духовные подъемлются и выносятся, как собственные. Может быть, в этом случае те же самые люди и предметы, которые подпали духовно-самарянскому расколу, еще полнее и глубже проникнутся всеочищающим и всеблагоустроящим Христовым духом, нежели люди и предметы, кажущееся несравненно более близкими ко Христу. Вот Самарянин прокаженный не был отринут человеколюбцем Господом, как чуждый Божия народа, напротив, вместе с прокаженными иудеями послан к священникам, как один из наследников любви Отца небесного, во Христе действовавшей и чрез ветхозаветное священство. И он последовал этому столь милосердому указанию Господней благодати; и таким образом этот самарянин внутренне уже обращался от раскола и входил в живое общение влекущей его любви Божьей. И как скоро, найдя в Самарянине такую живую и деятельную приемлемость к своим дарам, благодать Христова исцелила его вместе с прочими: то он, не предзанятый ложным и очерствляющим душу направлением ревнования иудейского по мертвой букве Божия закона, от всего сердца и предался ощущению и сознанию помиловавшей его любви Божией. И, объятый этим движением духовным, уже только один из десяти исцеленных устремился к Господу и бросился к ногам Его с благодарением от всей души. Видите, как Господь силен всецело очищать всех и все, кто и что ни были бы оскверняемы нечистыми примесями грубого или духовного раскола и самого язычества! Пример благодарного Самарянина заставляет повторить сказанное выше: негодный в глазах наших человек, пустой и недостойный для взгляда, вооруженного беспощадною строгостью, предмет, – как скоро сам Господь возьмется за них, – могут в Его руках измениться в благопотребные для Него и честные сосуды; тогда-как другие, казалось бы, более близкие и подручные к духовному делу и употреблению люди и предметы окажутся, может быть, как девять огрубелых Иудеев, неблагодарных пред Господом.
Востав иди, – так наконец рек Господь благомысленному Самарянину – после упрека прочим девяти за нечувствительность их к чудесному благодеянию – востав иди, вера твоя спасе тебя. «Вера твоя спасла тебя»... Милосердый Господи! Вера только принимает спасение, а спасающая, действующая и совершительная во спасение сила есть Твоя животворящая, Божественная благодать. Нищему дается сокровище, и причиною его обогащения представляется не сокровище, не Сам щедродатель сего сокровища, а только то, что этот нищий не отверг безумно, а благомысленно принял сокровище. Подивимся, как чрезвычайно-велико милосердие и человеколюбие Господа! Что уж и говорить Ему о Своей спасающей благодати, когда Он отдал нам всего Себя чрез самое Свое воплощение и особенно чрез крестную смерть за нас, – когда полнота Божества, живущая в Нем уже телесне по Его вочеловечению (Кол.2:9), открыта, собственно, для нас, чтобы мы исполнились всякою полнотою Божиею (Еф.3:19)? Что говорить Ему о Своей благодати, когда Он, единородный и единосущный Отцу Сын, принял все человеческое естество в единство Своего Лица именно затем, чтобы у нас все наше человеческое было с Ним, – когда Он принял Себе мысль человеческую, чтобы мы мыслили с Ним и чтобы Божественная Его мысль была удобосообщима нам, – взял слово человеческое, чтобы наше слово было в общении с Ним, Богом Словом, – принял тело человеческое, чтобы и телесные наши члены и действия были не одна плоть и кровь, но осенялись духом общения со Христом? Можно ли изречь спасительную его благодать, когда Он вошел для нас в земной Своей жизни под условия жизни народной, не выходя из земли обетованной всю свою жизнь, – под условия жизни домашней, в уединении которой Он провел около тридцати лет, – под условия жизни гражданской, под которыми и родился на земле и жил и умер, – и все это для того, чтобы наша и народная, и домашняя, и государственная жизнь была с Ним – единственным нашим Спасителем на всех наших путях? Можно ли изречь Его благодать, когда и ответственность за все наши неисчислимые неправоты и долги пред Богом, и тяготу наших нужд, болезней и недугов, взял и понес Он на Себе, как бы это было собственною Его тяготою? Итак, что и говорить о самой спасающей благодати Христовой? О том должна быть главная забота, в том – крайняя нужда, чтобы мы сами не отринули такой благодати, чтобы мы приняли ее не вотще, чтобы сколько можно боле черпали мы своею верою от полноты Христовой всеисцеляющей благодати и могущей все разъяснить и разрешить Христовой истины. И если мы точно принимаем и благонадежно усвояем тот или другой благодатный дар спасения: то это для всемилостивого Спаса нашего так драгоценно и вожделенно, что Он уже не поставляет на вид славы спасения, принадлежащей собственно и неотъемлемо Его благодати, а только благоволительно утешается приемлющею от Него спасение верою. Вера твоя спасе тя! Поймем отсюда, что и благодарности требует Господь – собственно, как такого со стороны человека соответствия благодати Господней, чрез которое упрочивается за человеком дар благодати. Поймем, что и неблагодарность девяти исцеленных иудеев огорчила Господа, собственно, потому что, хотя в них возбудилась Господом приемлемость к дару исцеления, но, и получив дар, они остались чуждыми благодатному духу сего дара, остались в своем жестоковыйном иудействе. Поставим же правилом для себя – усвоять себе живой, благодарный дух веры Самарянина и остерегаться от мертвого, бесплодного формализма Иудеев в деле веры.
***